Ласковый дождь
Наша любовь пришла, чтобы остаться: Часть 1
― Итак, как вы потеряли крыло? ― спросил мистер Питтс ― сотрудник компании “Хувз”, который должен осмотреть мое крыло и вынести вердикт. Он приехал ко мне на дом.
― Несколько бандитов поймали меня, связали и отрезали его болгаркой. Я же сообщила это в телеграмме, ― угрюмо ответила я, сидя на табурете в кухне.
― Просто уточняю, на случай если вы вспомнили, что это была не болгарка, а плазменный резак, и не бандиты, а алкоголики, которые хотели ваше крыло сдать в металлолом.
― Нет, все точно так же, как в письме. Так что вы будете делать?
Он осмотрел железный пенек, торчащий из моего тела, заглянул внутрь, освещая внутрености протеза фонариком, затем достал фотоаппарат и сделал несколько снимков. На свет появилась пачка бумаг, размерами напоминающая большой том эквестрийской энциклопедии. ― Заполните все эти бланки.
― И я получу новое крыло?
― Комиссия рассмотрит вашу просьбу и решит, удовлетворять ее или нет.
― Серьезно? Я, блин, вроде у вас застрахована на все случаи урона, и вы мне в принципе должны по первому моему письму проводить техобслуживание, менять все, что сломано и что может сломаться. Так нахер все это?
― Я осведомлен о вашем положении. Но бюрократия есть бюрократия.
― И сколько мне ждать этого решения? Нет серьезно, я отправила запрос на замену около двух недель назад. Я две недели существую как земная пони, бродя по земле. Если вы заметили, я живу в доме на облаке, мне приходится взбираться по веревочной лестнице, чтобы попасть домой. В конце концов я еще работаю в погодном отряде, и как вы думаете, я должна отдавать приказы подчиненным? Когда они половину своего рабочего времени находятся в небе. Мне нужно это чертово крыло!
― Простите. Но таковы правила, ― монотонно бубнил он себе под нос. Я взяла эти чертовы бланки и стала заполнять.
Очередная потеря крыла не должна останавливать мою жизнь и работу. Хотя я не могла летать, я все еще могла ходить. А топать копытами это то, что сейчас нужно. Эплджек пригласила меня на ежегодный забег листьев. Пони устраивали забеги, чтобы оставшаяся листва опала с деревьев. Но я даже не знаю, чему тут опадать? Листва на деревьев не слишком густо росла последние пару лет, наверное стоит отдать дань традициям и просто повеселиться.
― Так ты никогда не участвовала в подобном? ― спрашивала меня Эплджек, пока мы шли к месту старта.
― Угу. Всю свою жизнь я провела на облаках, какой там может быть забег листьев?
― Ну значит сегодня ты поймешь, какого бежать по грунту. Учти, за все годы, что я участвовала в забеге, я ни разу не проигрывала, ― с ухмылкой сказала Эйджей.
― Ха? ― я улыбнулась. ― Сегодня ты подвинешься в звании чемпионки.
― Да ну?
― Ага! Может у меня и не хватает крыла, но мои голубые ножки порхают по земле также легко, как и по облакам.
Эйджей прикусила нижнюю губу. На кобыльем это значило либо “я заинтригована”, либо “это мы посмотрим, сучка”.
На стартовой линии уже собралось толпа пони. Мы получили свои номера и стали ждать начала гонки. Пока мы разминались, подошел Флим, на его боку тоже красовался номер.
― Вот и мое самое ценное яблочко прикатилось, ― сюсюкал Флим, обняв свою будущую жену.
На эту милующуюся парочку сразу обратили внимание все участники забега. И взгляды были весьма неодобрительные.
И даже мне было немного завидно. Вот она вся такая ухоженная, красивая целует своего жениха в губки. А посмотрите на меня или на других. С одной стороны торчит кусок металла, который раньше был крылом, под челкой спрятан шрам на полморды и никакие сережки не украсят больше мое откушенное ухо. И я не одна такая. Вон там, к примеру, стоят две подруги ― Лира и Бон Бон. У Лиры сломан рог, а задние ноги Бон Бон прикованы к тележке, это случилось, когда поезд, который их вез, был подорван.
Таких историй полно. Но что меня радовало, они не слишком переживают о своем состоянии. Казалось бы, что тебе делать в гонке с парализованными задними ногами? Но они не сдаются, а пытаются жить, как все.
― Бегуны, на старт! ― объявил голос в микрофон. Мы заняли позиции. ― Внимание! Марш!
И мы рванули вперед, Эйджей вырвалась вперед, оставив меня глотать пыль. Я поднажала. Честное слово, я давно не чувствовала такого азарта, хоть я нахожусь на земле, но скорость всегда меня опьяняла…
― Давно не видел тебя такой счастливой, ― вдруг ласково сказал мне до боли знакомый голос. Я повернула голову налево, рядом со мной нос в нос бежал Райдер. ― Давай наперегонки, кто первый до финиша. ― Он вырвался вперед. Вмиг угрюмый пейзаж поствоенной эквестрии, засохшая трава и полумертвые деревья сменились ярким прекрасным зеленым солнечным летом. Это было наше третье свидание. Я и Райдер поехали на пикник к радужным водопадам, к подножью горы, на которой располагалась база Вондерболтов.
Мы разложили покрывало на холме под деревом. Я взяла корзинку с яблоками и бутербродами.
― Ух… я думала, мы никогда не выберемся, ― вздохнула я. ― Спитфаер грозила, что не даст увольнительную, пока я не закончу тот отчет. ― Я повалилась на покрывало и уставилась на лениво проплывающие мимо облака.
Райдер навис надо мной и загородил обзор. ― Но я то знаю, что ты у меня умница и со всем справишься, ― он наклонился и поцеловал в губы.
Я оторвалась от его рта. ― Конечно, и поэтому ты отдал мне свой отчет, потому что я до сих пор не понимаю, как их писать, ― и снова продолжила поцелуй.
Казалось прошла целая вечность. Затем он встал и спросил: ― Помнишь, как я уговорил тебя пойти со мной на свидание?
― Ха-ха… А как тут забыть. Ты предложил мне гонку. Если выиграешь ты, то я пойду с тобой на свидание. А если я, то сидр в баре за твой счет. И я выиграла, но подвох поняла, только когда уплетала победительницей.
― А теперь я предлагаю тебе еще гонку, вон до того водопада. Только на этот раз на земле, без крыльев, только ноги.
― Ммм… вызов принят, ― я встала с покрывала.
Он побежал. Я устремилась следом…
― Рэинбоу, Рэинбоу! ― из мира грез меня выдернула Эплджек. ― Рэинбоу, с тобой все в порядке?
― Я... я…
― Ты просто встала как вкопанная посреди дороги и что-то бубнила.
Я не на шутку напугала всех. Гонка была остановлена, все участники собрались вокруг меня, обеспокоенно переглядываясь.
― Все нормально, просто ненадолго вернулась в прошлое, когда трава зеленее была.
Гонка была продолжена, я заняла второе место, уступив Эплджек. Я могла ее обогнать, но мне было не до этого.
― Фух… вот это пробежались! Признаю, Дэш, давно у меня не было такого соперника. Но, блин, что с тобой случилось в начале?
― Не знаю, все было хорошо, а затем… затем я увидела призрака.
― Призрака? ― озадаченно спросила Эйджей.
― Да нет, не такого как в фильмах, рядом со мной бежал мой муж. Потом я словно переместилась во времени. Все было так реально.
― И часто такое у тебя?
― Недавно началось, раньше воспоминания приходили ко мне во сне. Может мне в больницу сходить к врачу или к психотерапевту.
― Может тебе лучше…
У меня в голове нарастал гул, сначала неразборчиво, но потом он стал четче, это гудели моторы воздушного корабля...
― Эй… эй! Не уходи в себя. Знаешь, что тебе надо? Как следует расслабиться, мы с Флимом как раз хотели пообедать в одном ресторанчике, пойдем с нами.
― Не откажусь, ― я поднялась. Флим подошел к Эйджей, одарил ее нежным поцелуем в щеку, и они пошли в сторону города, я поплелась за ними.
Будущие супруги отвели меня в ресторан “Пиаффе”. Эплджек с Флимом заказали себе большой салат с яблоками, запеченные яблоки и спагетти. Я ограничилась порцией рататуй.
― Что там с крылом? ― поинтересовалась Эплджек.
― Жду ответа от комиссии. Но врач сказал заранее собрать сумку с вещами, так как замена крыла потребует операции, и проводиться это будет не в Понивиле.
― А где? ― оживился Флим.
― Не знаю, может Филлидельфия, может быть Клаудсдейл. В какой медцентр меня определят, в таком и будут.
― Вы знаете, мы ведь с братом тоже занимаемся разработкой протезов, ― хитро улыбнулся он. ― Мы могли бы вам помочь, если бы вы нам дали посмотреть ваше крыло и его устройство, мы смогли бы припаять его обратно или даже сделать новое, и вам не пришлось бы ждать несколько месяцев, проходить мучительные операции и курсы восстановления.
― Я вас правильно поняла? Вы предлагаете мне нарушить мое пользовательское соглашение, лишить себя всех льгот и в конце концов подвергнуть себя риску получить судебный иск от “Хувз-Электрикс” за нарушение договора?
Улыбка, однако, не сползла с его морды: ― Да, но подумайте, вы получите схожие условия от компании “Флим и Флэм Инастис”.
― Схожие, но не одинаковые. Как я слышала, ваша компания любит продешевить с качеством. Я видела на войне пегаса с вашим протезом, бедняга боялся в небо подняться, потому что механизмы могли заклинить во время полета, а в итоге оно перестало работать, так как все детали заржавели внутри и превратились в хлам, ― строго сказала я.
― Да, признаю, первые модели были неудачны, но мы многого достигли за это время.
― Я все же откажусь. Это не только из-за качества, а из-за уважения к моему мужу. Это он выбил мне место в программу восстановления покалеченных солдат. И это его подарок мне и, поступив так, я как бы плюну ему в лицо.
― Но ваш муж бы…
― Я сказала НЕТ! ― перебила я Флема. ― Мы о другом не можем поговорить?
― Действительно, дорогой, че ты так пристал к ней? Не хочет она помощи, ― поддержала меня Эплджек.
― Лучше расскажите, где вы собрались провести свадьбу? ― спросила я. В этот момент подошел официант и принес нам наши блюда.
― Мы собираемся пожениться в Лас-Пегасусе, мы уже арендовали часовню, церемония назначена на утро, когда солнце будет светить прямо в витражи. Все стандартно, в меня будут кидать рисом, мы выпустим голубей, затем перейдем на летучий лайнер “Леди Каденс”, где у нас запланирован банкет. После чего, к нашему лайнеру пришвартуется маленькая яхта, на которой мы с Флимом отправимся в медовый месяц.
― Вау...это круто, действительно круто.
― А как проходила твоя свадьба?
― Ну как у всех… не считая эксклюзивного выступления Вондерболтов, ― сухо ответила я.
― Ого, Вондерболты! Я конечно не навязываюсь, но могли бы они и на нашей свадьбе устроить шоу? ― уточнила Эйджей. ― Если нужно заплатить, то не проблема.
― Я поговорю с капитаном. Там правда почти все руководство сменилось после войны, но, думаю, мне не откажут. Слушайте, я так и не попробовала рататуй, он, наверное, уже остыл.
Вечер я посвятила кино, приготовила себе попкорн, купила бутылочку вина, уселась в гостиной перед телевизором и смотрела “Конибланку”. Замечательная история, воистину, Селестия, благослови телевидение!
― Если этот дирижабль улетит без тебя, ты об этом пожалеешь. Может не сегодня и не завтра, но скоро и на всю оставшуюся жизнь.
― А как же мы?
― У нас всегда будет Троттингем! У нас его не было, мы его потеряли, пока ты не приехала в Конибланку. Этой ночью мы вновь его обрели, ― говорил герой фильма своей возлюбленной.
Почему-то это напомнило мне наше турне с Райдером. Вондерболты останавливались во многих городах, и мы с мужем однажды остановились в Троттингеме, красивый город, несмотря на годы, сохранил свой старинный стиль.
― Луи, мне кажется, это начало прекрасной дружбы.
Фильм закончился, и сейчас должны показать еще один, если верить телегиду, который я купила в киоске. Должны показать “Грифонстоунский сокол”, но сегодняшний день был слишком богат на события, и меня клонило в сон. Уже на вступительных титрах мои веки наполнились свинцом. Я уснула.
― Простите, вы не…
― Не сейчас, мэм! ― отмахнулась военная медсестра, которая несла несколько капельниц с физраствором в магическом захвате.
Я стояла у регистратуры военного медицинского госпиталя. Вокруг творился натуральный хаос, врачи и медсестры бегали из одной палаты в другую. Коридоры были заполнены каталками с ранеными пони, которые ждали помощи. Некоторых прямо на моих глазах укладывали в мешки для трупов и выносили, а на их место клали новых раненых. Все здание гудело от переговоров врачей и криков пациентов. Я была в аду.
― ААА! ― меня схватила за копыто желтая кобылка солдат, лицо ее было полностью перевязано, выглядывали только обгоревшие уши и морда. Я быстро отдернула копыто, и отошла на два шага от нее, поджав ушки и хвост.
― Мэм, что вы тут делаете!? ― строго спросил меня врач. ― Вы пришли помочь? Или просто посмотреть на страдания!?
― Я… я… я ищу мужа.
― Прекрасно! Выбирайте, у нас их тут много, какие нужны? Без глаза? Без ноги или крыла? Вот возьмите этого, он мертвый! ― Я опешила. ― Ладно, простите, я просто… Сегодня ОЧЕНЬ дерьмовый день. Кто ваш муж?
― Его зовут Райдер, пегас, служит на воздушном крейсере «Пацифика». Мне сказали, всех отвезли сюда.
Он опустил взгляд, потом достал из окровавленного халата блокнот и начертил мне номер кабинета. ― Это на цокольном этаже.
― Нет, этого не может быть! ― я кричала, а слезы текли ручьями по моим щекам. ― Нет! Нет! Нет! ― повторяла я. Лежа перед тем, что когда-то было моим любимым. Огромное, обгоревшее до корки, тело скорчилось, как это позволяли суставы. Я опознала его по остаткам опаленной гривы, оплавленному жетончику на шее и нашему свадебному кольцу. Но все еще не могла поверить, что это произошло. Я смотрела на его обугленное лицо, на спекшиеся, впавшие веки, пустые провалы глазниц. Губы сгорели полностью, и он просто скалил на меня зубы.
― Рэинбоу! ― его голова повернулась ко мне. И он снова произнес: ― Рэинбоу!
― ААА! ― я проснулась в холодном поту, сердце стучало так, что, казалось, пробьет мою грудную клетку. Я огляделась, в доме никого не было. На улице стояла глубокая ночь. Телевизор работал, но канал прекратил эфир.
Рэрети работала над новой линией костюмов, она захотела сделать всепогодный комбинезон для пегасов. Посчитав, что из-за нашего образа жизни, пегас может успеть за короткий период времени побывать и в буране, и под тропическим дождем, и в песчаной буре. Меня она попросила выступить в роли манекена, чтобы проверить, как это будет смотреться на мне, и услышать мое мнение.
Я решила рассказать ей о своей проблеме. Выслушав меня, она выдала диагноз:
― У тебя что-то наподобие посттравматического синдрома.
― И что мне делать?
― Я не врач, Рэинбоу, это лишь мое мнение. Я думаю, что ты сейчас переживаешь такой период, когда кажется, что все кончено, что вновь не полюбишь, не познаешь счастья, и на фоне этой депрессии твой мозг добивает тебя, вызывая эти воспоминания. “Смотри, как было хорошо, больше такого не будет. Иди убейся”. Дэш, ты молодая, у тебя все еще впереди. Жизнь еще не закончена, уверена, что вскоре ты перевернешь страницу книги своей жизни и снова возьмешься за перо.
― Не знаю, Рер. Смогу ли я?
― Это говорит та, что наконец-то наладила погоду в Понивиле? Та, что подстегнула весь город бороться с преступностью?
― Это я делала для других, а посмотри на меня. Полморды изуродовано шрамами, мне откусили ухо. Я уродка, где мне искать счастье?
― Не знаю как ты, Дэш, но я в тебе вижу красивую кобылку с некоторым шармом. Твои шрамы добавляют тебе колоритности, они словно показывают окружающим: “я пережила многое, меня не так просто уничтожить, но в тоже время, я хочу ласки и любви”.
― Может ты и права… Кстати, мне утром письмо пришло, комитет одобрил мой запрос на замену крыла.
― Вот как? ― удивилась Рэрети, подтягивая штанины на моих задних ногах. ― И когда операция? Хм, а если я подтяну вот тут, то комбез будет подчеркивать твою круглую попу.
― Да, можно подтянуть. Оперировать меня будут в Мэинхеттане, через неделю я еду туда.
― Мэинхеттан!? Тебе там понравится. Я хотела туда съездить, наладить торговые связи со сторонними бутиками.
― Можешь поехать со мной, но я останусь там надолго. В письме сказано, что придется менять всю конструкцию, а для этого нужна сложная операция. Для начала надо сдать кучу анализов, пройти дюжину врачей и дождаться, когда изготовят крыло, подогнанное для меня. А после еще месяц или два под наблюдением врача и курс реабилитации.
― То есть ты там надолго?
― Ага, ― грустно ответила я. ― Но ты то приедешь меня навестить?
― Дорогая, я буду приезжать к тебе каждые две недели.
― Спасибо, Рэрети, ты настоящий друг.
Скоро подошел день поездки. Я уже собрала все необходимые вещи, взяла отпуск за свой счет в погодном отряде и дала указания заместителю. Все было готово. Я присела на кровать на дорожку. Бросив взгляд на свадебный портрет, я задумалась, какой могла быть моя жизнь, если бы не эта война?
Моя фантазия рисовала образы. Это было похоже скорее на отрывок из фильма об идеальной семье. Вот заиграла приятная джазовая композиция. Я представила себя красивой кобылой, облаченной в платье, что подарила мне Рэрети, с завитой радужной гривой и хвостом. Воображаемая я плясала на кухне, кружась в такт мелодии, управляя армией маленьких кухонных приборов марки «Хуфс Дженерал Электрикс», которые превращали овощи в изысканные блюда.
Пока я занималась созданием чудесного завтрака, Райдер игрался с младшим во дворе. Временами я отвлеклась от готовки, чтобы полюбоваться ими. Мой муж, одетый в вельветовые брюки с белой заправленной рубашкой, у которой из нагрудного кармана торчали две ручки, коротенькая стрижка и очки в черной оправе. ― А теперь смотри, сынок, в школе меня все знали по этому броску, сможешь ли ты его поймать!? ― сказал Райдер, держа трубку в зубах. Он кинул мяч для хуфбола в небо.
За долю секунды до падения его перехватил светло-синий жеребенок с черничной гривой, одетый в джинсы и полосатую майку с пятном от джема посередине. ― Папа, я смог! Я смог! ― Он полетел в объятия к отцу.
― Ах ты мой маленький сорванец! Я горжусь тобой!
Выглянув через черный вход во двор, я позвала мальчиков за стол. Затем я подошла к лестнице, ведущей на второй этаж.
― Мия! Спускайся завтракать!
И вот спустя мгновение моя шестнадцатилетняя дочь, моя гордость, умница, активистка, спортсменка и красавица спорхнула вниз. Она смотрела на меня яркими рубиновыми глазами, ее что-то беспокоило.
― Что такое, милая? ― спросила я.
― Мама, у нас через неделю осенний бал. А меня так и не пригласил ни один мальчик, ― она поправила свой радужный локон, который постоянно спадает ей на лицо.
― Ох… милая, не переживай. Уверена, тебя кто-нибудь да пригласит. В городе столько мальчиков. Ну в крайнем случае твой отец может пойти с тобой.
― Мама!
― Ха-ха. Шучу, идем завтракать. Я взяла ее за голубое копытце и потащила на кухню. За столом уже сидели Райдер и малыш Квил. Муж развернул газету и читал последние новости недели, все еще не вынимая трубку. Квил стучал копытами по столу, требуя еды.
Ах, вот она идеальная жизнь: мир, свобода и жареные гренки с апельсиновым соком.
― Рэинбоу! ― закричала на меня подозрительно белая гренка.
Это Рэрети вытащила меня из моей идеальной жизни в реальность. Я выглянула в окно спальни, моя подруга уже стояла с чемоданами. ― Ты скоро!?
― Уже спускаюсь! ― Я схватила чемодан и спустилась вниз. ― Ну пошли.
― Жаль, что мы покидаем Понивиль в это время года, погода прекрасная, ― сказала Рэрети.
― Знаю, ведь я ее устроила, ― отозвалась я. ― Мне тоже не хочется уезжать, я не слишком люблю города наподобие Мэинхеттана, больно уж они тесные, большие ульи, кишащие пони.
― Ох… я тоже так думала, но когда поживешь там подольше, сама становишься маленькой пчелкой этого улья.
― Главное, навсегда там не остаться, что я там буду делать? Директором театра стану? Или пьесу напишу?
― Ха-ха…
По дороге к вокзалу нам навстречу выбежали Свити Бэль и Скуталу.
― Сестренка, ты надолго уезжаешь?
― На несколько дней, а потом вернусь, обещаю, что привезу домой что-нибудь. ― Сестры обнялись. А в глазах Скуталу стояла зависть.
― А ты, маленькая пегаска, что бы ты хотела?
Она спрятала глаза. ― Я… я не знаю… Я слышала, в одном магазине продают редкий экземпляр комикса “Капитан Кенгуру”. Я собрала все выпуски, но вот шестидесятого не найти.
― Окей. Будет тебе шестидесятый выпуск.
Она улыбнулась.
― Рэинбоу, поезд уже на перроне!
Мы побежали.
Поезд прибыл в Мэинхеттан рано утром прямиком на главный вокзал. На выходе из поезда меня ослепила яркая вспышка. Оказалось, что меня сфотографировал пони, который теперь требовал с меня двадцать монет за первое фото в Мэинхеттане. Я наехала на этого афериста, и он бежал так, что подковы сверкали.
Мы с Рэрети позавтракали в местной забегаловке напротив вокзала. До назначенной встречи с врачом было еще два часа.
― Странный кофе в этой кафешке. Бодрит так, словно выспался после трехгодового сна, но вкус, как будто в водопроводную воду двухнедельной свежести налили грязи.
Единорожка засмеялась. ― Тут во всех забегаловках такой кофе. Разве что на Копытной Стрит есть маленькая тележка, где одна пони варит чудесный кофе, вода там, словно из горячего источника, а кофе прямиком из страны зебр.
― Надо попробовать, времени у меня будет много. Я купила тут газету, и мне надо снять квартиру.
― А разве тебя не разместят в палате?
― Первое время я буду сдавать анализы, ходить на консультации и так далее. И просто ездить из Понивиля ради забора крови мне нет смысла, уж лучше я перееду сюда на какое-то время. ― Я посмотрела на часы. ― Нам пора.
Мы вышли из забегаловки. Рэрети криком и ловким движением копыта поймала такси, и мы направились к больнице.
Мы прибыли в больницу “Золотые сердца”. Пройдя через порог и представившись, я была тут же погружена на каталку и доставлена на верхний этаж. В кабинете меня усадили на кушетку и велели ждать врача. Рэрети убедили, что обо мне позаботятся, и она ушла по своим делам. Так что я в одиночестве болтала ногами на кушетке при свете неоновых ламп, разглядывая рентгеновские снимки переломанных костей и неудачно вставших частей протеза. Сначала подумала, что это проблемы с протезами фирмы “Хувза”, но оказалось это “Флим и Флэм” так напортачили, наверное сами оперируют клиентов, чтобы дешевле было.
Дверь кабинета открылась и вошел врач. Шкурка его была антично-белого цвета под стать янтарной кудрявой гриве. Он посмотрел на меня чистыми лазурными глазами.
― Рэинбоу Дэш? ― удивленно произнес он.
Я сначала не поняла, это у него такая манера изъясняться или он мой фанат. А потом кусочек пазла встал на место.
― Рик? ― я поправила свою челку, чтобы не мешала. ― Это ты? Ха… Вот это встреча! Я рада тебя видеть.
― Я тебя тоже.
― Так значит ты будешь проводить операцию по замене протеза?
― Не совсем, я буду координировать, резать будет другой пони. Ладно, давай посмотрим, что у тебя тут, ― он подошел ко мне и стал осматривать участок, который следует прооперировать. ― Ого! Болгаркой спилили что ли?
― А ты догадлив, ― кокетливо ответила я… Погодите, я что, кокетничаю с ним?! ― Ну в общем да, я помешала местной банде, и они решили меня проучить.
― Понятно. Ну не волнуйся, мы тебя починим, мы все чиним, ― ответил он. ― Расскажи лучше, как поживаешь? Слышал, ты уже не мисс, а миссис. Паренек-то хороший попался, не обижает? Хотя кого я спрашиваю. Ты сама кого хочешь отпинаешь.
― Я овдовела, ― коротко сказала я.
― Оу… мои соболезнования.
― Все в порядке.
― Ну хорошо, давай сдадим парочку анализов, и можешь пойти посмотреть город.
Мы с Рэрети сидели в маленьком ресторанчике.
― Так этот врач оказался твоим бывшим? ― уточнила она.
― Да, мы были вместе, когда я жила в Клаудсдейле. Как же это было давно, кажется вечность назад.
― Ты любишь его? Хотя нет… почему вы расстались?
― Нам было хорошо, когда мы были юны, но чем старше мы становились, тем больше расходились наши интересы. Я хотела неба, романтики, он ― стать врачом, помогать другим, но были и у него темные делишки. В результате мы просто разошлись.
― Что насчет квартиры, или ты решила поехать домой?
― Мне проще пожить в Мэинхеттане, чем ездить по десять раз туда-сюда. Я нашла хороший вариант: квартира на Юникор Стрит. В двух станциях метро от клиники.
― И когда пойдем смотреть?
― Вот сейчас кофе допью и поедем.
Квартира находилась на последнем этаже пятиэтажного кирпичного дома. Владелицей оказалась милая пожилая пони. Это был большой чердак, перестроенный и превращенный в красивую квартиру с панорамными окнами и выходом на крышу, где стояли столик и два стула; освещение обеспечивали праздничные гирлянды, сидя там, можно было любоваться проливом между материковой Эквестрией и островом Мэинхеттан и видом на мост Золотая Подкова.
Особо не раздумывая, я согласилась со всеми условиями арендатора, получила ключи, и мы с Рэрети вышли на крышу и сели за столик.
― Красивый вид, ― сказала она. ― Когда я жила здесь, мы с соседями устраивали нечто подобное, организовывали на крыше нашего дома небольшой парк отдыха. Собирались на праздники, приносили дефицитные сладости, танцевали под живую музыку.
― У меня дома есть задний двор, мы с Райдером как-то устроили там нечто подобное. Иногда я выхожу на улицу, сажусь в шезлонг и любуюсь ночным видом. И даже спать не тянет. Вернее не тянет дома, ведь каждый раз, когда я прихожу домой, ложусь на кровать в этом большом пустом доме, я погружаюсь в свою маленькую комнатку кошмаров, где есть только табурет и старый проектор, который без конца крутит эпизоды моей жизни… ужасные эпизоды моей жизни.
― Например?
― Например как я искала мужа в военном госпитале. Ты не представляешь, каково это ― увидеть любимого пони, обгоревшего до костей. Только четыре часа назад видела его, улыбающегося во весь рот, а теперь у него губы сгорели.
― Ужасно.
― И если честно, то переезд сюда, это попытка сменить обстановку в надежде, что тут мне станет лучше, и прекратится этот бардак, творящийся в моем мозгу.
― Ты слишком переживаешь по этому поводу, Дэш, ― Рэрети подвинула стул ближе и приобняла меня. ― Я каждый день смотрю на тебя, ты вся напряжена, глаза бегают туда-сюда, словно ищут что-то или кого-то. Ты подвергаешься стрессам, пытаешься выжать из себя все что можно в попытках убежать от прошлого, но лишь наоборот, как миксер, включенный на полную мощность, разбрызгиваешь свой здравый смысл по всей кухне. Если ты считаешь, что это поможет тебе, то я поддержу тебя.
― Спасибо, Рэрети, ты настоящий друг, ― я зевнула. ― Но теперь я хочу спать, тут одна кровать, поэтому я посплю на диванчике.
― Брось этот вздор, кровать большая, поспим вдвоем. И ничего тут такого нет.
Я ждала ее полчаса. Серьезно! Я сидела на кровати с включенным ночником и ждала, когда же это зефирное изделие выплывет из ванной и уляжется рядом.
― Ну твою мать, Рэрети, ты скоро?! Я уже вижу, как солнце восходит!
Она молча вышла из ванной комнаты, облаченная в махровый халат, с дюжиной бигудей на гриве, в маске для сна на лбу: ― Вот поэтому, Дэш, ты и не можешь стать настоящей леди. Время не важно, когда на кону стоит наша красота.
― Я пожелаю тебе терпеливого мужа на этот вечер согревающего очага, ― я выключила светильники и легла на бок. Рэрети пожелала мне спокойной ночи, и мы вместе уснули.
Утро началось с чувства покалывания в области подбородка. Это Рэрети подползла ко мне ночью и обхватила копытами, зажав в объятьях. И как другие живут с единорогами? Это же опасно, проснешься утром, а у тебя в шее чей-то рог. Помнится, на войне одну единорожку мы прозвали “психо-пчелка”, потому что она прокалывала врагам шею своим рогом. У нее на шлеме были отметины, скольких она проткнула… к концу войны место закончилось, и она стала делать отметины на куске бронепластины на крупе.
― Поехавшая сука... ― пробормотала я.
― Что? ― Рэрети резко подняла голову и ткнула рогом мне в подбородок.
― Ай! ― я подскочила с постели.
― Ой-ой! Рэинбоу, мне очень жаль.
Я побежала в ванную и открыла аптечку в поиске бинтов и йода. Пытаясь остановить кровь, я параллельно думала, почему Рэрети так отреагировала на мое ругательство.
Рэрети вошла в ванную.
― Дай посмотрю, ― она схватила телекинезом мою голову и повернула к себе.
― Ты мне голову не оторви!
― Просто порез, ничего страшного. Ты в курсе, что в четырех случаях из десяти, единорог травмирует своего партнера рогом во время сна?
― И сколько среди этих случаев летальных исходов?
― О таких не слышала. Как-то моя мама пырнула отца, когда была беременна Свити. Я и раньше слышала из спальни родителей эм... “всякие звуки”, но такой вопль ― впервые. Кстати, недавно видела специальные чехлы для рогов, чтобы случайно не пырнуть своего партнера. Я не задумывалась о покупке до этого случая, это, кстати, мой первый раз. Я еще никого рогом не протыкала, ― она захихикала. ― Мама говорит, что это к свадьбе.
― Я пока не хочу опять в свадебное платье лезть, ― саркастично высказалась я и вышла из ванной.
― А у пегасов такого нет?
― Не, у нас другая проблема. Крыло может попасть под твоего партнера: в лучшем случае крыло затечет, а в худшем можно получить перелом. Моя мама имела неосторожность расправить крыло в постели, и папа случайно лег на него, а ты моего папу не видела. В общем мама забирала меня из школы в гипсе, и нам приходилось идти домой пешком. ― Я посмотрела на часы. ― У меня еще одна встреча в клинике. ― Я быстро собралась, надела пальто и направилась к выходу.
― А завтрак?
― Там на углу улицы есть Старкофе. Не знаю почему, но те две кобылки на вывеске заявляют, что кофе там чудесное.
Табличка на входе в кофейню гласила: “Кристальным пони вход воспрещен”. Что за фигня?
― Доброе утро.
Я обернулась и увидела моего врача и бывшего.
― Привет, Рик, ― обрадовалась я. ― А я как раз к вам иду. Вот только кофе захотелось. ― Я показала на табличку: ― Не объяснишь, что это значит?
― Обычная злость. Хотя кристальные пони и были лишь одурманенными рабами, сейчас это мало кого волнует. Они были нашими врагами, убивали наших солдат, детей и жен. Это вот так просто не забудется.
― Мне что-то расхотелось кофе, пойдем.
― Анализы крови у тебя в порядке. Где успела пораниться? ― спросил меня Рик, глядя на мой подбородок.
― Это? Просто спала со своей подругой, она дернулась и проткнула меня рогом, ― со смешком сказала я.
― Оу… так ты это…
Я поняла к чему он клонит. ― Нет-нет, я не из этих, ха-ха. Просто мы ночевали в квартире, где одна кровать, и я предложила лечь рядом, ничего такого, просто она во сне перебралась поближе ко мне.
― Ясно, ― издевательски медленно протянул Рик.
― Ну так что? Может уже разрежете меня, вставите другое крыло, и я поеду домой?
― Не так все быстро, ― он выдавил смешок. ― Тебе надо сдать еще анализы, потом сделать несколько рентгеновских снимков, а еще выбрать модель крыла и сделать мерки, чтобы подогнать его индивидуально для тебя.
― Как все сложно, в первый раз мне просто взяли и вставили, а тут такие прелюдии.
― Тогда было другое время, сейчас война окончилась, и вместо скорости нужно качество. Ты, случаем, не беременна?
― Нет! Почему ты спрашиваешь?
― После операции надо будет принимать препараты, чтобы тело не отторгало новое крыло, и беременным это крайне противопоказано, и не рекомендуется заводить жеребят еще полгода.
― Хех… с этим проблем нет, мне не от кого иметь жеребят, ― бодро отрапортовала я.
― Хм. Ладно, давай сделаем тебе рентген и отправим отдыхать, вернешься сюда через две недели. Поедешь домой в милый Понивиль.
― Я не вернусь в Понивиль. Я решила, что гонять туда-сюда слишком затратно и лучше пожить тут.
― Ого! Правда? Так значит мы можем… ну не знаю, видеться?
Сначала я хотела ответить, что это не очень хорошая идея. Но Рэрети уезжает сегодня вечером, и я тут одна. Мне говорят, чтобы я прекратила жить прошлым...
― Почему бы и нет, ― я улыбнулась и поправила прядь своих волос. И увидела, как он улыбнулся тоже.
Я провожала Рэрети в Понивиль.
― Я надеюсь, ты не заскучаешь тут без меня? ― говорила она.
― Не переживай, я найду чем заняться. К примеру, сегодня я иду гулять с Риком.
― Серьезно?! ― Рэрети была в восторге. ― Дорогуша, и ты мне сказала это сейчас, когда я уезжаю, и у меня нет времени сделать тебе прическу и выбрать наряд?
― Рэр, это не свидание.
― Но все равно ты должна выглядеть потрясно!
― Я и так потрясна. А тебе пора на поезд. ― Она обняла меня.
― Буду через пару недель. Пока. ― Она села в поезд, он тронулся, и моя подруга поехала обратно в теплый и уютный Понивиль.
А я отправилась к моему бывшему и теперешнему другу. У нас сегодня встреча.
Посреди центрального парка мы нашли одинокую скамейку.
― Честно, когда ты говорил про парк, я представляла что-то вроде маленькой улочки с лужайкой и деревом, на котором висит колесо. А не огромный парк на пол острова. И он очень красивый, особенно сейчас, прям оранжевое море меланхолии. Вы не устраиваете ежегодные забеги листьев?
― Да, это называется парковый марафон. Это городское событие, почти все жители собираются в парке, чтобы поучаствовать. Семьи приходят с детьми посмотреть на гонку, повсюду ставят палатки с закусками. Короче, праздник.
― Класс, я хочу тут побывать. Когда он будет? ― спросила я.
― В эти выходные. Ты помнишь?
― Помню что?
― Нас с тобой, наши посиделки в парке, как мы сбегали с уроков, чтобы пообниматься в пустом кинотеатре? Как мы придумывали причины остаться друг у друга на ночь?
― Да… помню, ― я положила голову ему на плечо. ― Вот примерно так мы сидели в парке, смотрели, как цветет сакура в Клаудсдельском саду. Эту сакуру привез первый мэр Клаудсдейла из восточных земель единорогов и посадил ее там. Теперь она стала неотъемлемой частью всего парка.
― Ты скучаешь по нему?
― По Райдеру? Очень. Я бы все отдала, чтобы он был рядом. Ужасно потерять близкого тебе пони навсегда. Мне до сих пор снятся кошмары, почти каждую ночь, снова и снова я оказываюсь в морге, где мне показывают обгоревшее тело моего любимого. Раз за разом я переживаю тот ужас, те эмоции, что испытывала я, увидев его лицо. Иногда хочется просто стереть себе память, чтобы забыть все это навсегда.
― Знаешь, тут довольно холодно, давай пойдем ко мне, ― предложила я после некоторого молчания. Рик согласился, и мы направились в сторону дома. ― А расскажи, как у тебя все сложилось.
― Да что там рассказывать. После того… как наши пути разошлись, я переехал в Филлидельфию, там я провел свою ординатуру и медпрактику, после чего мне предложили работу в клинике в Мэинхеттане: хорошая зарплата, отличный коллектив. Так я и провел десять лет.
― А у тебя был кто-то особенный после меня?
― Честно? Нет. После тебя я не смог найти ту, с кем я был бы так близок и откровенен.
Через полчаса мы сидели у меня дома, я достала из холодильника закуски и открыла бутылку шампанского. Рик, как истинный джентльмен, открыл бутылку и разлил шампанское по бокалам.
― Этот бокал за тебя, малыш, ― сказал он, протянув мне напиток.
И когда я буду рассказывать это Рэрети, она скажет, что я завалила его к себе в кровать. Но нет, он пойдет домой принимать холодный душ.
Я стояла в парадной форме у дома родителей моего жениха. Это было нелегко, нечестно и жестоко! Мне самой лететь к родителям моего мужа и сообщать, что его больше нет. Подойдя к двери, я позвонила в нее. Мне открыла миссис Мэриам ― пожилая пегаска желтого цвета с седыми завитыми волосами и очками.
― Рэинбоу Дэш, ― она улыбнулась и обняла меня. ― Как приятно увидеть тебя, давай, заходи, ― она затащила меня внутрь.
И вот я сижу в гостинной своей свекрови и свекра. Вот из гаража вышел отец Райдера, он нес собой кораблик в бутылке. Этим он занимался последнее время, после того, как вышел на пенсию. В войне они не участвовали даже в оборонке, просто не брали их.
― Что привело тебя к нам, Рэинбоу, ― спросила Мериам, внося поднос с чаем и сладостями в гостинную. ― Неужели вам с Райдером дали увольнительные, и вы решили проведать нас? Райдер, наверное, как обычно решил сходить в его любимую кондитерскую и прикупить шоколадного тортика, ― с надеждой сказала Мериам. Она, наверное, уже почувствовала что-то неладное. Миссис Мериам, мистер Стиг. Лучше бы вам присесть. Я глубоко вздохнула...
И рассказала все. Через минуту они сидели, обнявшись и пытаясь сдержать слезы, пытались быть сильными.
― Мне очень жаль, ― сказала я. Как можно утешить родителей, потерявших сына?
― Мы знаем, ― ответил Стиг. ― Я просто не могу поверить, что моего… ― он не договорил и пустился в плач.
На следующей неделе состоялись похороны, я сидела в траурном наряде и смотрела, как гроб с моим мужем опускают в могилу. Неужели все должно так закончиться для нас? Наши планы, мечты и желания. Всю войну мы с трудом выкраивали время друг для друга, чтобы просто побыть вместе и помечтать, что мы будем делать после победы. Почему все так должно было произойти?
Спустя неделю я сидела и выбирала себе новое крыло. Ради такого случая из Понивиля приехала Рэрети. Нас посадили в кабинет пластической хирургии, где, среди фоток силиконовых задниц и пухлых губ, на большом кожаном диване мы уткнулись в большой каталог с крыльями всех моделей.
― Вау, смотри, они нашли фотомоделей инвалидов и имплантировали им крылья. У тебя же есть связи с членами компании? Я бы хотела пригласить парочку таких к себе, сделать себе рекламу. У меня уже есть несколько моделей, но я хочу найти кобыл с “недостатками”, показать покупателям, что даже если жизнь тебя покалечила, ты все равно можешь быть привлекательной.
― А почему меня не пригласишь? Я тоже хочу.
― Я не ожидала, что ты захочешь? Тогда впишу тебя первой.
В кабинет вошел Рик.
― Ну что, малышка, выбрала?
― Мистер Рик, ― вмешалась Рэрети. ― Настоящие леди никогда не выберут первое попавшееся крыло.
― Может это? ― я показала на крыло бирюзового окраса с хромированными вставками. ― Смотри, тут есть габаритные огни и даже радио.
― Не знаю, оно какое-то здоровенное. Мне кажется, оно тебе не подойдет.
― Возможно ты права.
― А как насчет вот этого красного? Оно выглядит клевым, тут написано, что они для спортсменов.
― Цвет ужасный, и содержит в себе некий уран. Моя практика показала, что использование неизвестных металлов до хорошего не доводит.
― А вы собственно кто? ― Рей так посмотрел на Рэрети, что, казалось, они вот-вот сойдутся в эпической схватке, которая разрушит полгорода.
― Я дизайнер ― это раз. Я подруга Рэинбоу ― это два. И три ― надо выбрать такое крыло, которое ее не убьет.
Рик поджал губы.
― Ребята, не ссорьтесь. О… я хочу вот это. Крыло “Валькирия”, последняя разработка, новые материалы, крепкие и в то же время легкие, мощность: шесть крыловатт! Я хочу его!
― Эм… точно его? Оно совсем новое и еще не прошло обкатку.
― Рик, я получила самую первую необкатанную модель. Уверена, это мое крыло. Я хоть прям сейчас под нож лягу.
― Ну ладно. ― Мы обратились к врачу, который ждал нашего решения. Он снял мерки с моего уцелевшего крыла, чтобы по его размерам сделать мне новое.
А потом мы с Рэрети пошли гулять.
― Этот твой Рик какой-то странный, вроде врач, а советует непонятную чушь, ― ворчала Рэрети.
― Эй, успокойся, ― я усмехнулась. ― Он ведь мой друг и, как и ты, пытался мне помочь. Если бы я тебя не знала, то подумала, что ты ревнуешь.
― Кто ревнует? Я? ХА! Дорогая, ревность не в моем репертуаре. Просто он безвкусно тыкал в каждую страницу, меня это выводит из себя.
Мы вышли из больницы, и я спросила свою подругу, куда мы пойдем. Она ответила, что хотела посмотреть магазин на пятой улице. Рэрети пытается расширить свой бизнес и открыть еще один бутик. Рэр рассказала, что ее дело идет в гору, она даже подумывает о создании конвейерного производства нарядов, чтобы обеспечить одеждой всех жителей Эквестрии. Я поддержала ее мысль, и мы вышли на пятую авеню. Город уже приготовился к зиме. Листва была убрана полностью, в небе собрали облака, набитые снегом, только и ждущие команды начать снегопад и окутать город снежной шубой.
― Ты встретишь вечер согревающего очага здесь? ― спросила Рэрети.
― Ага. Это будет первый вечер согревающего очага за последние несколько лет, который я проведу не в окопе. Родители согласились приехать в Мэинхеттан, мы отпразднуем у меня дома. А на новый год пойдем в центр города, где установят огромный хрустальный шар, который начнет подниматься за минуту до наступления нового года.
― Обширная программа.
― Если хочешь, приезжай и ты, ― предложила я. ― С подругой веселее.
― Ох… Дэши, я постараюсь приехать. Для меня это тоже первый вечер согревающего очага не на швейной фабрике.
― Нет войне! Нет войне!
Нас перебил жеребец светло-зеленого цвета в голубой рясе, обвешанный бусами, на его голове была повязка радужного цвета. Рядом с ним стояла светло-зеленая кобылка с красными дредами, которая держала плакат с зачеркнутой каской. Парочка собрала вокруг себя толпу зевак.
― Что это такое? ― спросила Рэрети.
― Правительство вновь хочет развязать войну, теперь им мешают миловидные буйволы, которые заявляют права на свои земли в Южной Эквестрии. Снова принцесса Селестия пошлет наших сыновей на погибель. Она уже попробовала кровь на вкус во время первой кристальной войны, и теперь хочет еще! Наша страна превращается в империалистическое государство, которое будет насаждать свои убеждения другим странам! Мы должны бороться! Мы хотим жить в мире. Нет войне!
Жеребец увидел меня. ― Вот смотрите. ― Он спустился с коробки из-под мыла. ― Поглядите на нее. Смотрите, что делает военная машина Эквестрии с вашими жеребятами.
Я оттолкнула его. ― Идиот! Я сражалась на войне ради свободы! Чтобы она была у меня и у тебя, чтобы у всех она была! Если Селестия хочет послать войска на юг, значит там есть что защищать. Может там надо поддержать порядок.
Зрачки его глаз расширились, они наполнились гневом. ― Так ты одна из них?
― Кого это «них»? ― переспросила я. Он показал копытом на другую сторону улицы, где на таком же ящике мыла стояла пегаска, облаченная в наряд цвета хаки. Она держала транспарант с надписью: «Сильная Эквестрия ― безопасная Эквестрия», и ее вопли были слышны даже с нашей стороны улицы.
― Мы должны показать всему миру, на что мы способны! Мы не просто пони цвета постельных тонов, мы сила! Сила, с которой должны считаться! Мы показывали свое миролюбие, и что мы получили в ответ?! Смерть, разрушения! Хватит это терпеть! Только показав свои зубы и когти, Эквестрия обезопасит себя!
― Никогда этому не бывать, тупая милитаристская сука! ― заорал жеребец.
― Это говорит будущая шлюха наших захватчиков, пошел в задницу, сраный хиппи! ― донеслось в ответ.
― Нет, ты иди.
Мы с Рэрети решили уйти от этих сумасшедших.
― Что это было? ― спросила она.
― Это? Борцы. Понимаешь, у каждого есть своя правда и свое представление о благе. И есть те, кто хочет, чтобы другие считали также. Кто-то начинает распространять свои идеи, они приходятся по нраву случайным пони и вуаля: стоят два придурка на коробках из-под мыла и орут друг на друга. Привыкай, Рэрети, мир полон больными, которые нацепят себе на голову трусы и будут рисовать порнографию с расчлененкой.
― Фии… А ты чего такая подавленная, что-то случилось?
― Не обращай внимания. Недавно опять был приступ. Я рассказывала родителям моего мужа о том, как он умер. А потом была на похоронах. Честное слово, меня это скоро доконает! Я не могу так больше. Что же дальше, опять свадьба? Или гвоздь программы, роскошная сцена, где дирижабль моего мужа превращается в огненный шар и камнем падает на землю, ох жду не дождусь!
― Успокойся! ― Рэр схватила меня. ― Я уже говорила тебе, ты стараешься жить прошлым, и оно затягивает тебя. Дэши, ты должна смотреть в сторону будущего и идти к нему. Помнить то, что было в прошлом, но не оставаться там.
Мы прибыли к помещению, которое Рэрети планировала использовать для своего бутика. Особым шиком оно не блистало, и было видно, что уже много лет никто тут не обитал. Дело даже не в войне, по старым газетным вырезкам и пожелтевшему календарю я поняла, что помещение не использовалось уже около тридцати лет.
― Мда… ― Рэрети с явным недовольством осмотрела лачугу. ― В объявлении было сказано, что помещение в идеальном состоянии, но здесь протекший потолок, сгнившие двери и стойки. Тут нужен капитальный ремонт, прежде чем открывать хоть что-то.
― Так что? Разворачиваемся и уходим?
― Конечно нет! Да, работы много, и ремонт влетит мне в битс. Но я рассчитываю отбить эти деньги, это отличное место для бутика, другие варианты или находятся в районах, куда никто никогда не зайдет, или просто ужасны. К примеру, один расположен между домами так тесно, что в помещении даже места нет. Так что я беру его.
― Значит твоя подруга собирается открыть тут бутик? ― спросил меня Рик, сидя за столом в ресторане, в который он пригласил меня, когда уехала Рэрети. Это был милый небольшой ресторанчик в центре города, там играла живая музыка и подавали отличные закуски.
― Да, она расширяет свой бизнес. Правда придется немного подождать, пока там сделают ремонт, она уже наняла несколько рабочих, чтобы привести заведение в порядок.
― Ну надеюсь с выбором помещений у нее получше, чем с выбором крыльев, ― с ухмылкой сказал он, выпив вино.
― С чего это?
― Она не понимает многих вещей и смотрела на крылья только с декоративной стороны, а не с практичной. И как можно усомниться в безопасности урана, его уже повсюду используют. Выпускают даже детские наборы юного ученого, в которых есть уран, есть специальные урановые таблетки для похудения.
― Практичность практичностью, но все же это мое тело, и я бы хотела, чтобы крыло выглядело на мне отлично. А этот уран еще не полностью изучен. Родители рассказывали, что лет пятьдесят назад для похудения были популярны ленточные черви. Рик, это были паразиты, из-за которых умерло немало пони, так что я буду придерживаться знакомых материалов.
― Ладно, убедила, ― он засмеялся.
Музыканты заиграли романтичную музыку, один из них подошел к микрофону и сказал: ― А сейчас самое время пригласить свою вторую половинку на паркет и немного развеяться.
― Пойдем потанцуем, ― предложил мне Рик.
― Танец? Я не знаю… я…
― Да ладно тебе, Дэши, давай вспомним наш Клаудсдейл, ― он протянул копыто. Я смотрела на пони, которого когда-то любила, на его теплую улыбку. Я вспомнила слова Рэрети, мне давно пора сделать шаг вперед и наконец выйти из своего старого дома воспоминаний, в котором хранились все мои страхи, переживания и переехать жить в новый дом.
― Знаешь что? Давай! ― я встала со стола и пошла с ним к сцене. Мы закружились в танце. Кажется я целую вечность не танцевала, движение, ритм. Вот она я. И я что-то чувствую, что-то очень теплое в груди.
Вот и наступила зимняя пора, две недели назад по всей Эквестрии выпал снег, магазины стали украшать витрины к предстоящему празднику. Модные яркие платья, костюмы и шляпки сменились теплыми пальто и шубами с меховыми шапками. По телевизору показывали праздничные передачи с фильмами и песнями. А я возвращалась домой с купленной на базаре елочкой, выбрала самую пышную и красивую. Ух… быстрее бы ее поставить и начать украшать.
Война закончилась совсем недавно, а пони уже приходят в себя. Это наша особенность ― вставать на ноги и снова веселиться и улыбаться. Я так… Тут я услышала чей-то плач и остановилась. Звук доносился из переулка между домами. Я сменила свой курс и пошла туда. Переулки Мэинхеттена похожи на кровать жеребенка. Когда его просят убрать в своей комнате, он запихивает все свои вещи под кровать. Тоже самое можно сказать о переулках, куда жители выкидывают ненужные вещи.
После недолгих поисков я нашла источник плача. Это была юная кобыла земная пони лет двадцати на вид кремового цвета шкурой и светло-голубой гривой. На боку была кьютимарка в виде шляпки. Она лежала в большой картонной коробке, свернувшись в клубочек, дрожала от холода и плакала. Я наступила на жестяную банку, что оказалась у меня под ногами. Она повернулась на звук и посмотрела на меня своими огромными глазами.
Кобылку звали Коко Помель, ей девятнадцать. Больше месяца назад она потеряла работу, из-за сложившейся обстановки в стране новую найти было практически невозможно, вскоре ее выселили из дома, и она жила на улице. Я взяла ее к себе домой.
Она вся исхудала, кремовая шкура была испачкана. Приведя ее домой, я выдала ей чистое полотенце и отправила в душ, а сама принялась готовить нам обед. Это ужасно, а сколько еще пони потеряли работу, и сколько вот таких вот бездомных бродят по городу, куда смотрит правительство? В любом случае, я горда за себя, что решила помочь ей. Этот город такой жестокий и циничный, но я не должна уподобляться жителям.
Коко вышла из душа. Чистенькой она стала еще милее, и она смотрела на меня с искренней улыбкой. ― Спасибо вам, мисс Дэш.
― Да что там, я просто делаю то, что должна, ― я положила на стол тарелку со спагетти и миску салата. ― Присаживайся.
Ее не надо было просить дважды, хоть она и пыталась держать себя в копытах и соблюдать нормы приличия, но попробуйте сами поголодать недельку-другую, она кинулась на тарелку и стала жадно есть, засасывая спагетти, как пылесос. Я села на другом конце стола и, не спеша, ела свою порцию.
Мы легко разговорились, она рассказала, что ее талант в шитье, и ее начальница использовала ее наработки, выдавая их за свои. И когда она сказала, что не намерена этого больше терпеть, то была уволена. Я рассказывала ей, как потеряла крыло и почему живу в Мэинхеттане. И пообещала, что помогу ей встать на ноги. А потом мы вместе украшали елку.
(неделю спустя)
Коко стала моим новым другом в этом городе, Рик о себе не напоминал. Рэрети позвонила мне по телефону, я изрядно удивилась, что в Понивиле нашелся телефон, оказалось в город провели линию, и теперь в почтовом отделении появились общественные телефоны. Единорожка сообщила, что не сможет приехать. И поэтому всю неделю я сидела дома с Коко, она милая кобылка, но слишком наивная, и мне приходилось снимать ее “розовые очки”. Это так классно, словно иметь дочь. А Коко решила отплатить мне добротой. Помогала по дому, ходила в магазин. Если я стала воспринимать ее как дочь, то она меня ― как свою хозяйку. Хм. А наряд горничной с чулочками в сеточку... так прекрати!
Дверь открылась, и в квартиру вошла Рэрети.
― Привет! Я приехала как только смогла. Прости, на прошлой неделе у меня был завал на работе в Понивиле, но сейчас я… ― Она уставилась на Коко, которая стояла у плиты в фартуке, вымазанная мукой. Она огляделась и заметила меня, сидящую на диване. Подбежав, она прошептала мне на ухо:
― Рэинбоу Дэш, это кто?
― Оу. Это Коко ― моя подруга, я нашла ее на улице в коробке, приютила и пообещала помочь.
― Звучало так, словно ты ее взяла, как бездомного котенка. А ты в ней уверена? А то однажды проснешься привязанной к кровати, а твой дом обчистили.
― Нет, она же хорошенькая. Кстати, как ты вошла? Дверь закрыта на замок.
― А у меня есть дубликат. Ты же сама сказала мне сделать еще осенью, не помнишь? Я тогда пожаловалась, что мне приходится искать тебя и ждать, когда я приезжаю в гости.
― Ааа… точно. Ладно, пойдем я вас познакомлю. ― Я встала с дивана. ― Коко, это моя подруга Рэрети. Она владелица бутика Карусель в Понивиле и будущего бутика в Мэинхеттане “Рерити для вас”.
― Ого, ты выучила название, похвально, ― прокомментировала Рэрети.
― Здравствуйте, мисс Рэрети, ― сказала Коко, держа в копытах миску с тестом. ― Мне очень нравится ваша дубленка, хотя мне кажется, декоративный шов, который вы сделали на рукавах немного дисгармонирует с общей композицией, я бы украсила рукава кожаными прокладками, ― выпалила Коко.
Рэрети открыла рот от изумления.
― Это еще что, она нашла твое недоделанное платье и закончила его, теперь оно выглядит вдвойне лучше, ― добила я.
― Я не верю!
― Вон там мой гардероб, оно висит в фиолетовом чехле, посмотри.
Рэрети ломанулась в гардероб, и через полминуты она выбежала с тем самым платьем, ее глаза горели: ― Я не знаю кто ты, но когда откроется мой бутик, ты будешь работать там!
Личико Коко засияло. И через мгновение кремовый сгусток радости запрыгал по кухне.
Вечером мы с Рэрети пошли на каток в Брэйтан Парк, один из самых знаменитых катков Мэинхеттена, располагается он за зданием центральной библиотеки. Взяв коньки, мы ступили на лед и начали катание. Как ни странно, но в это время на катке никого не оказалось, только я и Рэрети.
― Как там дела в Понивиле? ― спросила я, пока мы делали очередной круг.
― Все хорошо, я была у тебя дома, полила комнатные цветы и протерла пыль. Скуталу спрашивала о тебе, я сказала, что с тобой все хорошо, что скоро приедешь с новым крылом. Эплджек передает привет и просит прощения за мужа. Как я говорила, нам в город провели телефонную линию, я уже оставила заявку на установку. Скоро я смогу принимать звонки! ― радостно делилась она.
― Вот это круто, а ведь раньше подобным пользовались только мы ― военные. Прокладывали кабель, чтобы связать один штаб с другим. Были случаи, когда нужно срочно передать информацию, а противник перерезал кабель, и нашим связистам приходилось зажимать его у себя во рту, чтобы возобновить передачу.
Я снова стала погружаться в прошлое, но оттуда меня выдернула Рэрети. ― Успокойся, дорогуша, все хорошо. Война уже закончена, и это прекрасно, пора отпустить прошлое. И знаешь что? Я думаю, что новый год ты проведешь с кем-то особенным.
― Да с кем? ― я только успела подумать, что она с Риком приготовили мне сюрприз, как единорожка просто впилась мне в губы, это было мимолетно, одновременно прекрасно, сладко и странно. Но когда поцелуй закончился, я, недоумевая, посмотрела на нее и спросила:
― Рэрети, что это было?
― Я… я... Дэш, ты мне нравишься.
― Нравлюсь?
― Я не знаю, я… я… даже не знаю, на что рассчитывала.
Мы так и топтались посреди катка целую минуту, пока она не выдавила:
― Я думаю, мне лучше вернуться в Понивиль.
― Рэрети, давай поговорим… ― Но она развернулась и помчалась прочь от меня.
Я вошла в квартиру. Единственным источником света служил экран телевизора. Коко лежала на диване, укрытая пледом, с кружкой горячего какао.
― Вы пришли, а где мисс Рэрети?
― Ей… ей потребовалось срочно вернуться в Понивиль. ― Даже слишком срочно. Я преследовала ее полгорода и смогла только увидеть, как она садилась на полуночный экспресс до Понивиля. Я была слишком далеко, но даже оттуда я видела слезы на ее глазах.
― Это печально, я хотела поговорить с ней. Будете какао? ― спросила Коко.
― Почему бы и нет, ― согласилась я.
Уже через пятнадцать минут я делила диван с Коко. Мы смотрели музыкальные чарты, лидировала песня Сонг Берд Серенейд ― Снеговик.
Не плачь, снеговик,
Не плачь у меня на глазах.
Кто поймает твои слёзы,
Если ты не в силах поймать меня?
Дорогой,
Если ты не в силах поймать меня.
Дорогой,
Не плачь, снеговик,
Не оставляй меня таким образом.
Лужица воды
Не прижмёт меня к себе, милый,
Не прижмёт меня к себе, милый.
Я хочу, чтобы ты знал,
Что я никогда не уйду,
Потому что мне будет не хватать снега,
До самой смерти, когда мы замерзнем.
Ты — дом для меня.