Да, это было неловко

Чуть больше гибкости, чем нужно...

Я медсестра, и это многое обо мне говорит. Иногда я думаю, что повидала всё на свете. Кровь, пот, слёзы и другие выделения организма, о которых мне не хотелось бы упоминать. Жизнь, смерть и последствия множества неудачных кулинарных экспериментов. Но даже после всех этих лет работы в больнице Понивилля, жизнь всё ещё находит способы удивить меня.

Стояла тёплая пятничная ночь. В небе висела полная луна. Было тихо и безмятежно, но я знала, что вскоре что-нибудь обязательно случится. Как правило, ночь пятницы дарит мне самых необычных пациентов, особенно в полнолуние. Похоже, на некоторое время всех охватывает безумие. Конечно, это зависит от пони; у одних оно проявляется в том, что они съедают свой сэндвич на пятнадцать минут позже обычного, а у других возникает идея, что два мешка яблок могут придать интимным отношениям некую дополнительную остроту (Лира и Бон-Бон до сих пор не могут смотреть мне в глаза).

Так или иначе, ночь была тихой, и я уже было решила, что ничего особенного не случится. Я ошибалась. Стоило мне об этом подумать, как Мироздание вспомнило обо мне и прислало это трио.

Сначала я заметила двух низколетящих пегасов. Они тащили что-то похожее на самодельные носилки, сделанные из одеяла. Затем я увидела ноги и меня передёрнуло. Я подумала, что принесли жертву ужасной катастрофы. Ни одна живая пони не смогла бы так согнуть копыта.

Но я снова ошиблась. Они заметили меня и подлетели ближе, но вместо того, чтобы опустить свою стонущую ношу на землю, зависли передо мной в воздухе. Мне доводилось несколько раз проводить медосмотр погодной команды, так что я их узнала. Одной из них, судя по экстремально уложенной гриве, была Клаудчейзер, а другой — её более консервативная, по крайней мере в плане причесок, сестра, Флиттер.

— У нас проблема, — сказала  Клаудчейзер. От неё пахнуло алкоголем и чем-то ещё, чего я не разобрала, но так, слегка. Мне приходилось видеть и более пьяных пони. Отдельным из них довелось и поблевать на меня. Простые радости медсестры, знаете ли.

— Похоже на то, — проворчала я, увидев торчащие из одеяла ноги кремового окраса и светло-вишнёвый, с мятно-зелёными полосками хвост. Они были очень странно расположены, будто не присоединялись к туловищу. Может быть, другие части тела находятся где-то ещё? Фу…

— Итак, что же случилось?

— Ну… —  Флиттер неуверенно взглянула на сестру. Та пожала плечами, и она продолжила, — у нас была небольшая вечеринка с Блоссомфорт, и, эммм…

Приехали. Экспонат номер один: пациент, который слишком стыдится собственной глупости, чтобы рассказать об этом врачу. Если вы собираетесь работать в сфере здравоохранения, будьте к этому готовы.

— Мы играли в Твистер, — сказала  Клаудчейзер, старательно избегая моего взгляда. — Но у Блоссомфорт очень тяжело выиграть. Она очень уж гибкая…

А, помню. Когда я впервые делала погодной команде рентген грудной клетки, он показал причудливое генетическое отклонение, у Блоссомфорт не хватало нескольких рёбер. Ткани её связок тоже несколько отличались от нормы, в результате чего коллеги прозвали её «Смертоносный Крендель».

Между тем, из одеяла продолжали доноситься стоны, перемежающиеся сдавленными матюками.

Так это Блоссомфорт там внутри?

— Она получила травму? — спросила я, глядя на одеяло. Я не могла понять, что же их так смущает. Даже самые гибкие связки можно повредить.

— Нет, — буркнула  Флиттер, — это случилось позже.

— Я предложила сыграть в Правду или Вызов, — неуверенно сказала  Клаудчейзер, — а моя идиотская сестра…

— А, заткнись! — прервала её  Флиттер, — она ведь могла выбрать правду…

Правда или Вызов. Один из основных двигателей сюжета в историях, которых я наслушалась от пациентов, пострадавших от СВИНС^[1] (Синдром Величайшего Идиота На Свете). Другие популярные сюжеты начинались с «Я попросил его подержать моё пиво», «Я поскользнулся и случайно сел на эту картофелину» или «Во всём виноваты те три кобылки». Иногда правда оказывалась слишком безжалостной, и дело заканчивалось дракой, а иногда вызов — слишком уж вызывающим. Подозреваю, причина именно в последнем.

— Итак, что же произошло? — спросила я, пытаясь сохранить профессиональное лицо. Судя по звукам, доносящимся из одеяла, пони испытывала сильные страдания, пока эти двое пялились друг на друга, слишком растерянные, чтобы вымолвить хоть слово.

Клаудчейзер вздохнула:

— Хорошо… Ну,  Флиттер велела Блоссомфорт изогнуться так, чтобы она смогла… Эммм…

Флиттер подлетела ближе ко мне. Неожиданная смена положения вызвала крик боли, донёсшийся из одеяла.

— Я спросила, сможет ли она лизнуть себе… — она прошептала окончание фразы прямо мне в ухо.

— Лизнуть себе ЧТО? — воскликнула я. Ох, твою ж… Это как раз было что-то, чего я никогда не видела.

— Бутончик… — покраснев, буркнула Клаудчейзер. — Я имела в виду её… эммм… цветок.

Я постаралась сохранить бесстрастное выражение. Да, у Блоссомфорт на кьютимарке был цветок. Может быть, это не то, о чём я подумала?

— Так, и что случилось дальше?

— Ммм… — Флиттер неуверенно взглянула на Блоссомфорт и продолжила:

— Ей понравилось. Видите ли, когда мы выпьем, эммм… присутствие зрителей нас уже не смущает. Она решила, эээ, закончить начатое.

Нет, похоже, то самое и есть.

— И что дальше? — спросила я. С одной стороны, мне было завидно. С другой — я была совершенно счастлива. Кто знает, если бы я могла делать так же, не оказалась бы я однажды на её месте? Зная моих коллег, после такого мне пришлось бы  эмигрировать в Сталлионград.

— Кончая, она дёрнулась, или типа того, — ответила Флиттер.

— Ну, может, это потому, что она забыла, как у неё это бывает? — Клаудчейзер потрясла головой. — Ты бы, небось, тоже дернулась, когда всё твоё лицо вдруг оказывается в…

— Мы можем это проверить… —  Флиттер похотливо взглянула на сестру, — ну, как бы там ни было, её типа заклинило.

— Девчонки… — послышался приглушенный голос из одеяла, — вы в курсе, что я всё слышу? Вы можете хотя бы спустить меня на землю?

Настало время быстрых решений. Я махнула в сторону одной из процедурных:

— Опустите её там. Думаю, ей не очень хотелось бы, чтобы её увидели.

Они влетели в кабинет и положили одеяло на стол. Оно развернулось, и я увидела  Блоссомфорт. Да она и в самом деле попала в переплёт. Её лицо было, не могу подобрать другого слова, погребено где-то глубоко под хвостом. Подозреваю, отсутствие нескольких рёбер сыграло свою роль, хотя на самом деле было удивительно, как её позвоночник ещё не переломился пополам. Задние ноги несчастной обвивали её шею, и в этом был корень проблемы. Если она не сможет освободить их, у неё не получится убрать лицо от интимных мест. Крылья пегаски время от времени подёргивались, возможно, от того, что нервная система пыталась понять, что же тут не так.

— И как это случилось? — буркнула я под нос.

— Если хотите взглянуть, мы сняли всё на видео, — пробормотала  Флиттер, достав кассету из седельной сумки.

Ещё один современный порок — если ты делаешь какую-нибудь глупость, сними это. Кто знает, может быть, страховая компания захочет посмотреть?

— Нет уж, спасибо. Вы не могли бы подождать в коридоре? — спросила я тоном, подразумевающим «Вон отсюда, немедленно!». — Пациенту необходимо уединение.

— Уединение, как же! — фыркнула  Клаудчейзер. — Мы видели, как она вылизывается. А она видела, как мы демонстративно клопаем на это. У нас нет никаких секретов друг от друга.

— Я вас не видела… — в голосе  Блоссомфорт прозвучали непритворные слёзы, — У меня отсюда, типа, не очень хороший обзор, знаете ли.

— Тем не менее, возможно, мне придётся применить, эмммм, совсем не возбуждающие медицинские процедуры.

— Какие процедуры? — спросила Флиттер.

Я решила сымпровизировать:

— Возможно, я буду вынуждена вставить ей в анус электрод, чтобы помочь расслабить мускулы.

— Офигеть, — буркнула  Клаудчейзер.

Я вздохнула.

— Я имела в виду все мускулы. Включая сфинктеры.

Со стороны Блоссомфорт послышался всхлип. Хорошая работа, Рэдхарт, ты только что травмировала пациента.

Но  Флиттер ещё не выглядела убеждённой.

— Это мой фетиш, — прошептала она.

Я послала ей взгляд из разряда не — беси — медсестру — если — не — хочешь — заработать — длинную — горячую — и — офигительно — здоровенную — клизму^[2].

— Выметайтесь отсюда. Вы нервируете пациента.

— Ладно, ладно… Тут есть где-нибудь кофейный автомат?

— В конце коридора.

Сестры, наконец, покинули процедурную и оставили меня наедине с Блоссомфорт, лежащей в нелепой позе на столе. Она посмотрела на меня, ну, или во всяком случае попыталась, учитывая, что хвост перекрыл ей всё поле зрения.

— Простите меня, — прошептала она. — Вы не м-могли бы взять электрод потоньше? Моя задняя дверка, типа, очень узкая…

Задняя дверка? Блин, да что такое с этими пони?

— Мы не используем электроды. Я сказала это Флиттер, чтобы отпугнуть её.

Блоссомфорт попыталась кивнуть:

— Т-так что Вы будете делать?

— Сначала я постараюсь выручить тебя. Если это не сработает, я позову кого-нибудь на помощь. Хотя, думаю, ты не хочешь, чтобы об этом узнали другие пони?

— Ммм, — пробормотала Блоссомфорт.

Я подошла к столу и погладила её по гриве. Зря. Она была очень липкая.

—  Постарайся расслабиться, — сказала я, аккуратно массируя одну из её задних ног, чтобы разогреть мышцы.

Она гибкая, но мне потребуются все резервы её гибкости, чтобы справиться с этим.

— Если тебе станет больно, скажи мне.

— На самом деле, это очень приятно, — покраснев, ответила она.

Хм, я что, снова её возбудила? Нда, это не первый подобный пациент. Один из них, престарелый жеребец, однажды кончил прямо во время обследования простаты. Сперва я подумала, что у него какие-то выделения и решила дополнительно проверить его на сифилис, но он вдруг покраснел и начал извиняться. Ещё один прекрасный рабочий день.

— Ты в порядке?

Она лишь охнула в ответ. Я покачала головой, решив, что настало время двигаться дальше, и схватила её за ногу.

— Так,  Блоссомфорт, на счёт три. Раз… Два…

Я попыталась убрать её ногу с шеи на счёт «два», но ничего не вышло. Её мускулы были спазматически напряжены, она вскрикнула и зарыдала.

— Я не могу! Простите, сестра, но я не могу... Мне больно…

— Тсс, всё в порядке, — сказала я, снова погладив пегаску по гриве, — мне удалось продвинуться на целый дюйм. Ещё несколько дюймов, и твоя нога освободится.

— Не уверена, что выдержу эти несколько дюймов… — всхлипнула  она.

— Ты должна быть сильной,  Блоссомфорт, — сказала я, массируя её напряженные мышцы, — это всего лишь несколько дюймов. Ещё чуть-чуть и всё будет превосходно…

— Не думаю, что смогу ходить после этого, — прошипела пегаска, — массаж классный, а вот всё остальное — не очень.

Тут кто-то постучал в дверь.

— Рэдхарт? — послышался голос доктора Стэйбла, — что там у тебя происходит?

Я припомнила наш диалог с Блоссомфорт. Вот дерьмо.

— Н-ничего! Тут у меня, эммм, очень деликатный пациент. Я приглашу Вас, если мне потребуется помощь.

— Ну ладно. Скажи своей подружке, чтобы кричала чуть потише, иначе кто-нибудь может кое-что услышать...

— Она мне не подружка!

Он фыркнул:

— Не ожидал от тебя подобного нахальства, Рэдхарт. Случайный секс? Да ещё на рабочем месте?

— Идите на хер! — прошипела я сквозь сжатые зубы.

Должна рассказать вам кое-что о медсёстрах. Можете мне не верить, но они матерятся. Вот, например, помните ту славную кобылку, настоящего профессионала, которой вы только что рассказали о своей о-ужас-какой-кошмарной-простуде? Ту, что терпеливо выслушала историю всей вашей жизни? Так вот, стоило вам выйти из кабинета, она, скорее всего, выдала такую развесистую  фразу, от которой покраснел бы и грузчик. Наверное, для нас это просто способ выпустить пар. Мы живём в состоянии постоянного стресса, и за это нам ещё так мало платят. Мы вынуждены выслушивать сотни пациентов за день и постоянно показывать им, как мы о них заботимся. Всегда быть милой для всех очень выматывает, поэтому, когда нас никто не слышит, мы разговариваем, словно подростки из неблагополучных районов.

Впрочем, есть пони, которые ругаются ещё сильнее. Это лаборанты. Но поскольку их никто и никогда не видит, они хотя бы могут материться открыто.

Доктор Стэйбл ничего не ответил. Думаю, он решил хоть раз прислушаться к моему мнению и действительно отправился на хер.

Отойдя от двери, я вернулась к Блоссомфорт:

— Ну, что, попробуем ещё раз?

Пегаска глубоко вздохнула. Надо предупредить её, чтобы больше так не делала. Если она выдохнет воздух себе в… впрочем, вы уже знаете куда, она рискует умереть от воздушной эмболии.

— Если тебе нужно…

Я попыталась сдвинуть её ногу, но результат был всё тот же. Слёзы, ругань и мгновенный мышечный спазм, блокирующий мои дальнейшие попытки. К тому же, у нас появилась новая проблема.

— В-вы можете поторопиться? — смущенно спросила Блоссомфорт, — до того, как меня скрючило, я выпила где-то шесть бутылок сидра.

— И?

Она вздрогнула.

— Я, ммм… Мне надо пописать.

О. Ещё и это.

— Не стесняйся и делай своё дело. Здесь отблевалась едва ли не половина города. Для нашего стола это будет прекрасная смена обстановки.

— Моё лицо находятся совсем рядом с… — пробормотала  Блоссомфорт так тихо, что мне пришлось наклониться, чтобы её услышать, — я бы не хотела, чтобы…

Проклятье, да что вообще не так с этой пони? Кончать себе на лицо — так это нормально, а вот пи-пи — уже ни-ни? Блин.

— Я не смогу помочь тебе, если ты не пойдёшь мне навстречу, — вздохнула я, — может, стоит позвать кого-нибудь на помощь?

Блоссомфорт быстро кивнула. Похоже, она была в отчаянии.

Я покинула процедурную и порысила в комнату отдыха. К моему удивлению, там, у работающего телевизора,  собрались почти все наши медсёстры.

— Привет, Рэдхарт! — поздоровалась Сноухарт, — садись с нами. Кто-то оставил кассету с порнушкой у кофейного автомата!

— Ух ты! — пробормотала Тендерхарт, — эта кремовая собирается лизнуть себе…

— Вот именно из-за этого я и здесь, — сказала я, безуспешно пытаясь не смотреть на экран.

— Хотела бы я уметь так же, — сказала Свитхарт.

— Сперва тебе пришлось бы скинуть несколько фунтов, — ответила на это Тендерхарт.

— Иди и утопись в использованной утке, —  сказала Свитхарт, — знаете что? Думаю, мне нужно отлучиться в туалет.

— Фу… — поморщилась Сноухарт, — это была лишняя информация.

— Зато тебе не придётся смотреть, как я кло...

— Эй, а я знаю этих двоих! — сказал доктор Стэйбл, входя в кабинет и уставившись на экран.

— Это сёстры…

— Фу! —  Тендерхарт издала тошнотный звук.

— Ой! — вытаращила глаза  Свитхарт.

Внезапно она покраснела и застонала, содрогнувшись всем телом. На некоторое время внимание всех пони переключилось на неё.

— Что? Да, иногда со мной такое бывает… Мне достаточно как следует вообразить что-нибудь...

Доктор Стэйбл покачал головой:

— Да что с вами всеми такое сегодня? Сперва я застукал Рэдхарт, трахавшую кого-то в процедурной, потом ещё и это…

Я тоже покачала головой, видя, что от них не дождёшься никакой помощи. Затем, я заметила Нерсори Райм, сидящую в самом тёмном углу комнаты отдыха. Я не смогла определить по выражению её лица, в ужасе она, или в возбуждении.

— Пошли, — быстро сказала я ей, — поможешь мне с пациентом.

Она тут же встала и последовала за мной, не выказывая ни малейшего удивления. Нерсори Райм, как она есть, что тут сказать.

Вы знаете, что студенты медицинских вузов делятся на двадцать психологических типов?  Нерсори Райм, наш интерн, находилась где-то между «Ранимая Душа» и «Чрезмерный Энтузиаст». С одной стороны, она всегда плакала, когда умирал кто-то из больных, давала деньги бездомным (которые те спускали на водку) и часто посещала отделение онкологии, чтобы подбодрить пациентов. С другой стороны, всякий раз, когда мы разрешали ей сделать что-нибудь самостоятельно, она испытывала прямо таки нездоровое возбуждение, независимо от того, что это было — обычная инъекция или обследование прямой кишки столетнего долгожителя.

И, вдобавок ко всему этому, она была немного неуклюжа.

— Так что случилось с пациентом? — спросила она, следуя за мной по коридору.

— О, всё как обычно, — ответила я, Пятница, ночь, около двадцати лет, СВИНС, ПМ, БТ, Хасселхуф.

— Эээ, что?

Ох, я и забыла, что они не изучают сленг в университете. Очень плохо. Вскоре после того, как она присоединилась к нашей команде, она спросила меня, что означает «СОСК^[3]». Скорее всего, она услышала это от Сноухарт.  Нерсори Райм подумала, что это имеет какое-то отношение к «отделу кройки и шитья^[4]»… Я имею в виду родильное и педиатрическое отделение, конечно. У меня просто язык не повернулся объяснить бедняжке, что это означает «Свали Отсюда, Сволочь Копытокрупая».

—  «Синдром Величайшего Идиота На Свете», «Под Мухой^[5]», «Без Тормозов^[6]». В главной роли Дэвид Хасселхуф. Ты слишком молода и, наверное, не помнишь, но однажды он угодил в больницу после крайне необычного инцидента, произошедшего во время бритья.

Нерсори Райм кивнула. Я открыла дверь в процедурную и позволила ей пройти первой. Её реакция была как раз такой, как я и ожидала.

— Что с ней произошло? — спросила она, увидев Блоссомфорт. Та, при виде нас, застонала.

— Долгая история. Впрочем, ты видела запись.

— Я не смотрела! — воскликнула она, пожалуй, чуть громче, чем нужно; совсем как пациент с хламидиозом, утверждающий, что никогда в жизни не занимался сексом.

— Не важно. Задача простая — мы должны распутать её, пока она нам тут всё не уделала. Но малейшее движение вызывает сильную боль, и я просто не могу ничего сделать.

Поморщившись, Нерсори Райм принялась разглядывать пегаску. Та заметно вздрогнула. Ничего не поделаешь,  интерн была молода, а выглядела ещё моложе. Из-за этого большинство пациентов ей не доверяли.

— Мы могли бы ввести ей павулон, миорелаксант, — задумчиво пробормотала Райм, — он помог бы расслабить мышцы.

Во взгляде Блоссомфорт явно проступила паника.

— Ага, а если она умрёт, мы продадим её тело на органы, — с притворным безразличием продолжила я, — знаешь, я и сама бы справилась, но боюсь ей что-нибудь сломать.

— А я нет, — ухмыльнулась Нерсори Райм, облизнув при этом губы. Я вдруг зауважала Блоссомфорт за проявленное мужество, ведь она всё слышала, но даже не обделалась.

— Всё же, может, будет лучше, если мы вызовем ортопеда?

— Флаг тебе в копыта, он уехал на выходные. Кроме того, она просила соблюдать секретность.

— Вот блинский… — интеллигентно ругнулась Нерсори Райм. Кажется, нам ещё не удалось её испортить. — Ну а как, ммм… как насчёт остальных медсестёр… смотревших это…

— Смотревших что?! — воскликнула  Блоссомфорт, поворачивая голову к Нерсори.

Я ожидала услышать звук ломающихся костей, но этого не произошло. Её задние ноги сдвинулись на несколько дюймов и сейчас, фактически, находились на её гриве.

Я среагировала мгновенно, как и положено опытной медсестре. Не дожидаясь Нерсори, я схватила ногу пегаски и резко потянула её.

Блоссомфорт заорала, когда её позвоночник распрямился, словно лук, у которого лопнула тетива. Она скатилась со стола и приземлилась на все четыре конечности. Задние ноги, проведшие несколько часов в довольно неудобном положении, почти не держали её.

— Ох, твою ж Селестию!

Кремовая пегаска наконец встала и посмотрела на меня, а затем на  Нерсори Райм. Это выглядело бы довольно пугающе, не пританцовывай она на месте от нестерпимого желания отлить.

— Что они смотрели?

— Ммм, — смутилась Нерсори Райм, — кассету, которую кто-то оставил около кофейного автомата…

— Я убью Флиттер! — заорала Блоссомфорт. — Убью, потом клонирую и отдеру самой огромной резиновой елдой, какую смогу найти. А затем снова убью!

Она пулей вылетела из процедурной.

Я вздохнула с облегчением:

— Ну, моя дорогая Нерсори Райм, это был благодарный пациент. Спасибо, что отвлекла её.

— Если это  благодарный пациент… —  пробормотала Нерсори Райм, взглянув на дверь, — каковы тогда неблагодарные?

— Ну, один из них пытался меня задушить, правда, он страдал от краниошитоза^[7]… — ответила я.

Нерсори Райм удивлённо приподняла бровь, и я пояснила:

— У него было дерьмо вместо мозгов. Также попадаются странные пациенты, пробирающиеся сюда по ночам и ворующие тапочки, или такие п… эмм… страдальцы, как Блоссомфорт.

Я обняла её одним копытцем и сделала другим широкий жест.

— Ты всё увидишь сама. В один прекрасный день всё это будет твоим.

Дверь распахнулась и вошла Блоссомфорт с пылающим лицом.

— Простите, — сказала она со смущённой улыбкой, — мой мочевой пузырь не выдержал такого напряжения и я...

— Скажи сестре Свитхарт, она всё уберёт, — ответила я, — это такая жирная розовая пони. Она сегодня неплохо повеселилась, теперь время немного поработать.

Блоссомфорт кивнула.

— Одно непонятно. Куда подевались мои так называемые подруги?

Стоило ей сказать это, как послышался звук дверного колокольчика. Знаете, Мироздание иногда просто идеально подгадывает нужный момент. С глубоким вздохом я вышла из процедурной и направилась к двери, сопровождаемая Нерсори Райм.

Снаружи стояла  Клаудчейзер. Её лицо выражало что-то среднее между ужасом и невыносимым желанием сделать фейсхуф. Флиттер лежала рядом с ней, тяжело дыша.

— Ну, что на этот раз? — спросила я, с ненавистью взглянув на сестёр. — Кстати, вы можете забрать с собой свою подругу.

— Моя сестра, — ответила  Клаудчейзер, — она подумала, что сможет сделать так же, как Блоссомфорт… и растянула мышцу.

— Какую именно?

— Все, какие есть! — закричала Флиттер, не в силах подняться на ноги.

Сделав фейсхуф, я медленно отправилась в больницу за носилками. Мне предстояла долгая ночь...