Fallout: Equestria. Promise

Глава VII. Откровение

^{— Маленькая Искра, что разгоняет мрак, да? И мечтает она о том, чтобы такие пони, как я, отправились туда, где им и место… Какая хорошая мечта.}

— Так ты просто жрешь эмоции других?!

Файрфлай перебирала крохотными ножками, снуя между копытами Феруса, пока тот размеренно шагал по шпалам. Сейчас путь лежал в сторону Новой Эпплузы, где Гвардеец мог как пополнить припасы, так и купить амуницию. Его юная спутница оказалась расточительной не только на провиант и воду, но и на боеприпасы. Особенно сильно по ним ударил недавний путь по руинам Мейнхеттана, через осаду Красного Глаза, где Гвардейцу пришлось выстрелить еще три патрона из «Последнего Довода», а также все оставшиеся патроны к револьверу. Теперь в дробовике остался лишь один патрон, а сумка, где хранились боеприпасы для «Элизабет», была благополучно взорвана малышкой еще в Тенпони Тауэр.

— И всегда знаешь, где прячутся сраные пони?! – Файрфлай буквально подпрыгнула.

— Да, — ответил Ферус.

Она прыгнула на ржавую рельсу и, стараясь держать равновесие, двинулась вперед.

— Охрененно! – хихикнула жеребенок.

Кобылке уже наскучило однообразное сидение на спине Гвардейца и копошение в его сумках, потому она нашла новое развлечение – задавать Ферусу всевозможные вопросы, попутно снуя туда-сюда под ногами. В такие моменты из-под скорлупы, созданной из ненависти и злобы ко всему вокруг, показывалась другая Файрфлай – маленькая любознательная кобылка, у которой скопилась целая масса вопросов. Однако сейчас интересовало ее лишь одно – как при помощи Феруса причинить вред как можно большему числу пони. И именно поэтому получить вразумительные ответы ей пока не удавалось. К несчастью для маленького маньяка внутри Файрфлай, искренне ненавидящего пони, убивать Гвардеец больше не хотел. Раньше Ферус делал подобное из-за постоянного голода или очередной грязной работы, что ему подсовывала Пустошь. Но теперь эмоций доверия и, порой, зависти, что постоянно излучала Файрфлай, было более чем достаточно, а новая цель – защита жеребенка, позволила чейнджлингу свернуть с этой кровавой дороги.

Но легче от этого не становилось. После двухсот лет одиночества и безразличия, Ферусу было трудно привыкнуть к новой для себя роли и тому, что теперь все будет совсем по-другому. Гвардеец попросту не знал, как себя вести с маленькой кобылкой, которая, прерываясь на сон и прием пищи, постоянно спрашивала Гвардейца о чем угодно, что ей приходило в голову, а Ферусу приходилось давать на это самые честные ответы. Вот только опыт и воспоминания подсказывали, что иногда говорить всю правду не обязательно и даже вредно, но как понять, о чем можно рассказывать юной кобылке, а о чем нет? В юности, когда разум Феруса не был затуманен, ответы на подобные вопросы всегда можно было спросить у Королевы, но не сейчас. Конечно, можно заснуть и спросить совета у Семьи, но не нырять же в царство сновидений каждый раз, когда Файрфлай задает очередной неудобный или сложный вопрос? Нет, тут уж придется разбираться самостоятельно и учиться буквально на ходу. Но Ферус не возражал. Гвардеец был искренне благодарен жеребенку и судьбе за то, что впустили в его мрачные и бесконечно-черные будни новые краски. Сейчас Ферус как будто бы… перерождался?

— И еще можешь выглядеть, как угодно? — Файрфлай спрыгнула с рельсы на шпалу.

— Да, — кивнул чейнджлинг.

Старый облик чейнджлинга уже видело слишком много глаз, потому Гвардеец избавился от своего предыдущего внешнего вида, приняв иной – темно-зеленого земного пони с короткой коричневой гривой. Тот самый облик, которого боялась Инвиди, и недолюбливал сам Ферус. Неизвестно почему, но сейчас чейнджлинг посчитал это хорошим выбором. Особенно после последнего разговора с Семьей.

— Значит, мы можем попасть в любое место? – жеребенок посмотрела на Гвардейца.

— Да, — опять кивнул тот.

Эмоциональный фон кобылки окрасился в восторг и радость. Взяв разгон, она прыгнула на шпалу впереди, после чего перескочила на следующую. В такие моменты малышка переставала обращать внимание на все вокруг, увлекаясь своим новым интересным занятием, которое она через пару минут опять бросит и найдет что-то другое. И вот тут Ферусу приходилось быть более внимательным и постоянно следить за Файрфлай, осторожно делая каждый шаг, иначе неугомонная кобылка запросто бы угодила под одно из копыт.

— И всех там нахрен поубивать? – она повернулась к Гвардейцу, сияя широкой улыбкой.

«Опять»

К сожалению, на такие вопросы тоже придется давать честные ответы, как бы Гвардейцу этого ни хотелось. Очередное «нет» маленькому маньяку, жаждущему крови пони, обязательно рассердит жеребенка и спрячет от Феруса приятные эмоции радости и удовольствия, что исходят от нее. Но нужно быть честным, особенно к той, кого пообещал беречь.

— Нет, — ответил Гвардеец после короткой паузы.

Файрфлай надула щеки.

— Но почему?! – возмутилась малышка.

— Я тебе уже говорил, почему, — ответил Ферус.

Эмоциональный фон Файрфлай вспыхнул раздражением, а взгляд разноцветных глаз сердито впился в Гвардейца.

— А если они сами нападут? – колко поинтересовалась малышка. – Тогда ты их нахрен поубиваешь?

— Только если в этом будет необходимость, — ровно ответил Ферус.

Файрфлай топнула копытцем и насупилась. Буквально недавно несколько рейдеров попытались ограбить Феруса, но одного взгляда на «Последний Довод» и отсутствие реакции на выстрел из винтовки быстро убедил их дать деру. И Файрфлай это прекрасно помнила.

— Вот почему ты просто не можешь пойти и поубивать нахер всех пони?! – кобылка возмущенно вскинула копытца. – Раньше же убивал!

Ферус промолчал.

— «Я Ферус!» — малышка принялась передразнивать низкий голос чейнджлинга. – «Я не убиваю пони просто так, потому что я распиздастый защитник!».

Реакции не последовало. Гвардеец продолжал размеренно идти вперед, игнорируя колкость. Файрфлай, еще больше насупившись, что-то недовольно пробурчала себе под нос. Через мгновение ее эмоциональный фон окрасился в интерес, а сама кобылка ехидно ухмыльнулась. Тревожный знак. Очередной.

— А если ты будешь очень голодным? – спросила она. – Когда этим тварям отрывают ноги, от них же эмоций больше?

«Отвечай честно»

— Да, — кивнул Ферус.

Файрфлай подскочила на месте, ехидно улыбнувшись. Не нужно было даже уметь чувствовать эмоции, чтобы понять, что задумала маленькая кобылка, потому подобную идею стоило пресечь на корню.

— Но только тогда, когда я голоден, — добавил Гвардеец.

— Тогда, если ты проголодаешься, ты поймаешь пони и оторвешь ему нахер ноги? – Файрфлай наклонила голову вбок.

Малышка, нащупав возможный вариант причинения боли, засияла радостью.

— Ну… — протянул Ферус.

Взгляд жеребенка пристально буравил чейнджлинга, ожидая ответа, и что-то подсказывало, что «нет» она не примет. Ферус вспомнил, как в таких моментах поступала Инвиди – Королева просто отвечала уклончиво.

— Если я проголодаюсь, то да, — кивнул Гвардеец.

— А когда ты проголодаешься? – жеребенок принялась прыгать, снуя под копытами чейнджлинга.

«Вот ведь…»

— Не знаю, — Гвардеец покачал головой.

Файрфлай нахмурилась. Секунду малышка смотрела точно на Феруса, после чего ее глаза расширились, словно она осознала что-то очень-очень важное. Жеребенок тут же остановилась, вынудив Гвардейца сделать то же самое.

— Ты же хер проголодаешься! – фыркнула она, ткнув в него копытом. – Ты же все это время жрешь мои эмоции! Ты сраная жопа с зубами!

Эмоциональный фон Файрфлай стал сердитым, но не настолько, чтобы настроение малышки испортилось. Жеребенок лишь опять надула щеки.

— Значит, пока я тут, ты не проголодаешься, а это значит, не будешь отрывать ноги этим уродам! — Файрфлай подняла копыта в воздух. — А если меня тут не будет, то я не увижу, как ты им их отрываешь!

Она взялась за голову и потеребила свою гриву.

— Блять! – прорычала Файрфлай. – Какого хера все так сложно?!

Малышка встала и, задрав голову, вновь взглянула на молчащего Феруса. Жеребенок зажмурилась и высунула язык, принявшись болтать им из стороны в сторону. Через секунду до нее дошло, что Ферус попросту этого не видит, потому Файрфлай ничего не оставалось, как насупиться и недовольно топнуть. Ее взгляд соскользнул с Феруса и уперся тому под ноги.

— Вот бы мне быть такой же, как ты, — малышка села и вздохнула. – Страшной до усера, не убиваемой и сильной. А еще всегда знать, где прячутся сраные пони, чтобы ни одна падла не свалила!

Эмоциональный фон жеребенка окрасился в гнев, но тот быстро померк в сожалении и обиде. Здоровое ушко Файрфлай прижалось к голове, а сама она сильно стукнула копытцем шпалу, на которой сидела, еле слышно пробубнив что-то себе под нос.

— Зачем тебе это? – спросил Гвардеец.

— Чтобы я могла их всех поубивать! – фыркнула малышка. – Ты же не хочешь! Корчишь из себя тут всякую херню! Вот тебе же они ничего сделать не могут! Встал и пошел их мочить, а он сидит тут, голову лягает!

Она ткнула копытом в Гвардейца.

— Ты же большой и сильный! — добавила малышка. — Это куда лучше, чем быть мелким говном, любой мудак может делать с тобой, что хочет, а ты даже врезать ему не можешь!

Файрфлай сжала зубы, отвернулась и скрестила передние ноги на груди.

— Хотя откуда тебе знать?! – недовольно буркнула жеребенок.

Воспоминания отразились новой порцией гнева, окутавшего эмоциональный фон малышки. Каждый раз, когда жеребенок вспоминала о каком-то неприятном событии из своей жизни, эмоции Файрфлай вспыхивали сильнейшей обидой и негодованием. Они словно превращались в маленьких ежей, чьи крохотные иголки начинали покалывать Феруса. Не самое приятное ощущение, но ничего не поделаешь. К нему тоже надо привыкать. Ферус сделал короткий шаг, наклонив голову к малышке.

— Знаешь, я ведь тоже не всегда был большим и сильным… — неожиданно для себя, сказал Гвардеец.

Мысль, вытянувшая за собой целый ворох картин из прошлого, неприятно отозвалась в груди. В разуме пронеслись воспоминания о Кантерлоте, Королеве и улье. Ферус сжал зубы. Сотни, тысячи раскаленных лезвий вонзились в сердце, заставив чейнджлинга почувствовать боль утраты.

— И я прекрасно знаю, что такое быть беспомощным… — полушепотом добавил он.

В этот момент эмоциональный фон Файрфлай резко окрасился в сердитые тона, а сама она повернулась к Ферусу. Эта эмоциональная волна неожиданно сильно врезалась в Гвардейца, буквально ошеломив его. Очень странное ощущение. Словно… словно Ферусу только что отвесили сильную и своевременную пощечину. Маленький Светлячок, чей недовольный и разгневанный свет сиял рядом с Ферусом, как будто бы смотрел на своего защитника и говорил: «Хватит! Это пора прекращать!». Боль и сожаление съежились до незначительных точек, а их место заняла решимость. Ферус поднял голову и, выпрямившись, глубоко вздохнул.

— Но так было раньше, — голос Гвардейца стал тверже.

Файрфлай удивленно наклонила голову в бок. Это было последнее, что она успела сделать, потому что телекинез Феруса подхватил жеребенка и поднял над землей, остановив точно напротив его головы. Файрфлай от неожиданности еле слышно пискнула, принявшись болтать крохотными ножками в воздухе, а эмоциональный фон кобылки отозвался удивлением и легким раздражением. Как ни странно, подобный жест со стороны чейнджлинга ей даже понравился, разбавив эмоции некоторой радостью. Но все же это не помешало жеребенку недовольно насупиться.

— Я больше не маленький, слабый и беспомощный, — добавил Ферус, держа малышку в воздухе. – И у меня хватит сил, чтобы защитить то, что мне дорого. От всего.

Файрфлай подняла бровь.

— То есть меня? – жеребенок тряхнула ножками.

Телекинез Феруса поднес ее ближе и усадил ему на голову. Жеребенок тут же ухватилась копытцами за его уши, принявшись устраиваться поудобнее.

— Тебя, — кивнул Ферус, шагнув дальше.

Файрфлай довольно хрюкнула, положив передние копытца Гвардейцу на лоб. Витавшие вокруг эмоции радости и гордости четко дали понять, что подобное высказывание ей очень понравилось.

— Жаль, что всех твоих убили не пони, — слегка разочарованно вздохнула жеребенок. – У тебя было бы больше поводов их ненавидеть.

Время перевалило далеко за полдень, однако на серых и мрачных пейзажах Пустоши это никак не сказывалось. Размеренное движение Феруса по шпалам, общая окружающая скукота и легкий ветерок медленно убаюкивали Файрфлай. Жеребенок, уткнувшись носом в гриву Гвардейца, постепенно засыпала. Эмоции спокойствия и умиротворения, витавшие вокруг, а также подошедшее к концу многочасовое задавание вопросов, должны были успокоить Феруса, но нет. Именно в такие минуты в голову пробирались совсем другие мысли. Неугомонный и наглый темперамент Файрфлай, рано или поздно, проявит себя во всей красе. Ее открытая и яркая неприязнь к любому пони определенно станет проблемой. И с ней придется что-то делать, но что? Пока был жив улей, Ферус всегда мог положиться на Королеву. Все, что ему оставалось – слушать ее и не открывать рот без необходимости. После апокалипсиса, когда Гвардеец стал молчаливым вестником смерти, лишенным памяти, на его плечи тоже не ложились трудности морального выбора, ведь все, кто его окружал, были лишь пищей или целью. И что же теперь? Станет ли Ферус убивать особенно того, кого Файрфлай сама спровоцирует на нападение?

«Сложный вопрос…»

Да, Файрфлай и ее тотальная ненависть ко всему окружающему станет для них обоих проблемой. В особенности сейчас, когда маленький маньяк внутри жеребенка почувствовал защиту и безнаказанность. Но, если с кобылкой Ферус еще мог справиться, то сможет ли он справиться с собой? Главное сейчас – сохранить собственный рассудок и вновь не превратиться в кровожадного убийцу. Кто знает, когда челюсти зверя обернутся против той, кого поклялись беречь… Очередные трудности, появившиеся вместе с новой ролью Феруса в этом обезумевшем мире. Путь искупления. Трудный, долгий и пугающий. Но его необходимо пройти. Не только ради того, чтобы вспомнить, что Эквестрия не всегда была жестокой Пустошью, но и чтобы показать это Файрфлай. Жаль, что они встретились сейчас, а не пару сотен лет назад, когда мир вокруг был прекрасным местом, а Ферус еще мог видеть…

Очертания стен Новой Эпплузы появились впереди, когда Файрфлай уже крепко спала. Город, собранный из старых товарных вагонов, со стороны был больше похож на свалку, однако для его жителей это был именно дом, спасающий их от ужасов Пустоши. Чутье Феруса тут же уловило множество эмоциональных фонов, нескончаемым потоком льющихся из городка. Это было похоже на настоящий оазис посреди пустыни – яркий, пестрящий множеством красок и радостно принимающий уставшего путника. Раньше Ферус подобного бы и не заметил, но благодаря сопящему жеребенку на голове, с глаз слепца спала пелена, позволяя видеть обыденные вещи под совсем другим углом.

Железнодорожные пути вели как раз к воротам городка, и Ферусу оставалось лишь подойти к ним вплотную. По мере приближения одинокого путника, эмоциональный фон охранников на стенах быстро изменился со скуки на интерес и настороженность. Последняя быстро померкла, ведь к воротам шел всего один пони.

— Денька тебе, путник! – усмехнулся единорог, когда Гвардеец подошел к воротам. – Доброго или нет – зависит от тебя! Кто ты и с чем пожаловал?

Пони оперся передними копытами об импровизированный бруствер из колес вагона и взглянул на Феруса. Рядом с ним стояла пара земных пони с винтовками, смотрящих на Гвардейца без особого интереса. С такого расстояния спящая Файрфлай, скорее всего, была похожа на странную черно-желтую меховую шапку, потому на нее охрана Новой Эпплузы внимания не обратила.

— Торговля, — громко ответил Ферус.

Охранники переглянулись. Рядом с Ферусом опустилось ржавое ведро, к ручке которого была привязана веревка.

— Тогда мы должны проверить Вашу платежеспособность! — хохотнул земной пони, что держал ведро.

Обыденное дело. Охрана уже убедилась, что перед ними ничего опасного, потому «проверка на платежеспособность» это то, что всегда следовало перед тем, как тебя пускали в город. Причем подобное повторялось почти во всех поселениях, в которых Ферус бывал.

«Предсказуемо»

Телекинез нащупал ведро. Гвардеец сделал короткий шаг и засунул переднее копыто в нижний карман седельной сумки. Пользоваться сейчас телекинезом, само собой, было неразумно. Подхватив один из мешочков с крышками, которые каким-то чудом все еще оставались с Ферусом и смогли пережить попытки Файрфлай сбежать, Гвардеец положил его в ведро. Охранники, услышав знакомый и приятный уху лязг крышечек о стенки старого ведра, потянули его вверх. Лязг оказался достаточно громким, говоря, что в мешочке приличная сумма. Эмоциональный фон жеребцов быстро окрасился в веселые и радостные тона от предвкушения добротной наживы. Хороший знак.

— Ого, — выкрикнул один из охранников. – А Вам не страшно ходить с такими суммами по Пустоши?

Пони посмотрел на огромный сверток позади Феруса и усмехнулся.

— Добро пожаловать в Новую Эпплузу, — добавил его товарищ.

Он повернулся и махнул куда-то в сторону. Массивные ворота стали медленно открываться. Перед Ферусом предстал небольшой городок, который, как и большинство других поселений на Пустоши, был собран из материалов, что жители находили поблизости. В Новой Эпплузе в избытке такими материалами были железнодорожные вагоны, потому город состоял именно из них. Дома жителей представляли собой пассажирские вагоны, громоздящиеся друг на друге в два, а то и три этажа, а сам город обрамляла стена из товарных. Некоторые из вагонов даже сохранили колеса, что придавало этому странному произведению архитектуры некоторый шарм, который смогут уловить лишь очень тонкие ценители ржавой экзотики.

Около ворот Гвардейца уже ждала охрана, намеревающаяся его обыскать. Два пони внизу и несколько на стенах, пристально изучающих вошедшего путника. Жеребцы сделали шаг и остановились вплотную к Гвардейцу.

— Оружие, деньги, драгоценности? – ухмыльнулся охранник в черной кожаной куртке.

Его глаза встретились с пустым взглядом Феруса. Эмоциональный фон жеребца окрасился в удивление, а стоило его взгляду подняться чуть выше и заметить спящую Файрфлай, оно еще усилилось. Стоящий рядом единорог лишь хмыкнул, заметив объект пристального интереса своего товарища. Файрфлай, словно почувствовав это, широко зевнула, облизнулась и, пробурчав что-то нецензурное себе под нос, уткнулась носом в другое ухо Феруса. Гвардейцу показалось, что эмоции вокруг охранников запищали от умиления. Не теряя времени, Ферус достал еще один мешочек с крышками и поставил на песок перед пони.

— Мы слегка устали, — Ферус указал на крышки. – Давайте обойдемся без обыска.

Охранники взглянули на мешочек около Гвардейца, переглянулись и вновь посмотрели на спящую малышку. На лицах обоих сияла улыбка, а эмоциональный фон пестрил желтыми и оранжевыми оттенками.

— Ну, только если вы будете вести себя тихо, — усмехнулся единорог и кивнул охранникам на стенах.

Ворота позади Феруса стали закрываться. Единорог попытался подхватить мешочек телекинезом, но тот не сработал. Охранник поднял бровь, окрасив свой эмоциональный фон в неподдельное удивление.

— Рифт, ты чего? – спросил его стоящий рядом товарищ.

Покачав головой, он протянул копыто и попытался поднять мешочек с земли, но копытокинез его тоже не послушался, и копыто лишь слабо толкнуло вожделенную ношу с крышками. Теперь пришла очередь земного пони удивленно замереть на месте. Пока охрана боролась с этой странной ситуацией из-за внезапно покинувшей их магии, Ферус двинулся дальше.

Новая Эпплуза жила своей жизнью. Мимо сновали пони, спешащие по своим делам, создавая вокруг Феруса спокойную и мирную атмосферу. Словно Гвардеец вернулся на две сотни лет назад, когда ужасы войны еще не добрались до столицы Эквестрии. Мягкие и спокойные эмоции, что принялись насыщать чейнджлинга, как только он прошел через ворота. Спасибо спящему меховому комочку на его голове, что помогла Гвардейцу вновь почувствовать это. Файрфлай слабо тряхнула передней ножкой.

— В жопу это себе засунь… — буркнула сквозь сон малышка.

Уголки губ Феруса дрогнули, явив на лице чейнджлинга слабую улыбку. Сейчас предстояло отыскать тот самый магазин, где с большей вероятностью можно было купить патроны подходящего калибра, которыми стреляла «Элизабет», а также разжиться едой и водой. Гвардеец уже не первый раз за свое двухсотлетнее путешествие был в этом городке, потому он точно знал, куда ему сейчас нужно двигаться. Прощупывая землю телекинезом и ориентируясь по рельсам, Ферус зашагал дальше.

Большой удачей было, что Файрфлай все еще спала. Чейнджлинг дополнительно обернул малышку еле заметным барьером, мешая звукам извне потревожить сон жеребенка. Вообще она всегда спала очень крепко, и разбудить ее мог разве что выстрел из «Последнего Довода», но перестраховка лишней не будет. Если Файрфлай проснется посреди оживленного городка, то с высокой вероятностью поднимет скандал, принявшись браниться и кричать на любого встречного. А это то, что и Ферусу, и ей нужно было в последнюю очередь. Пусть уж лучше спит.

Гвардеец приблизился к странного вида дому. Три разных вагона, отличавшихся как размером, так и внешним видом, были сварены вместе и составляли это здание. Один, из которого торчала труба, был больше похож на черный котел или бочку. Еще одно творение безумного архитектора, помешанного на железной дороге и поездах. Телекинез Гвардейца нащупал стену дома. Ферус свернул вбок, двигаясь точно влево, пока не нашел телекинезом крыльцо и вывеску. «Абсолютно Все» — гласили буквы, наваренные на металлическом листе, который был прибит к стене прямо около входа. Сделав еще один шаг вправо от вывески, Ферус толкнул дверь и вошел внутрь.

Перед Гвардейцем предстал просторный магазин. Справа находился длинный прилавок, уходящий вглубь здания, на котором красовались всевозможные товары – от простых безделушек до чего-то стоящего вроде упаковок антирадина. Позади него стояли длинные стеллажи с прочими товарами, среди которых можно было найти как броню, так и оружие в достаточно сносном состоянии. Сразу за прилавком и стеллажами имелся проход в другую часть магазина. У дальней стены прямо напротив входа протянулась лестница, которая вела на верхние этажи, что представляли собой грубо сваренные платформы из вырезанных днищ вагонов, вьющиеся вдоль стен по спирали вплоть до самого потолка. В центре над магазином была сооружена еще одна платформа, снизу которой крепилось несколько ламп, что освещали все вокруг приятным оранжевым светом. По платформам, включая самую крупную, тянулись стеллажи, также заставленные различными предметами. Казалось, что в магазине действительно можно найти «абсолютно все». Около левой стены от входа стоял верстак и стул, на котором сидел грифон и рассматривал нож в своей лапе. Взгляд наемника лениво оторвался от клинка и замер на темно-зеленом пони, окрасив эмоциональный фон вокруг в цвета вялого интереса.

Гвардеец прошел внутрь, остановившись в самом центре лавки. Посетителей внутри, помимо грифона и еще двух источников эмоций, в магазине не было. Последние, услышав открывшуюся дверь и топот, засияли оттенками интереса и радости. Внутри лавки было тихо и спокойно, за исключением радиоприемника на одном из стеллажей за прилавком, что играл приятную музыку. Царящая вокруг атмосфера была умиротворяющей, потому Ферус позволил себе снять защитный купол с Файрфлай, пустив внутрь немного свежего воздуха. Запах торговой утвари и пыли ударил в нос малышки, из-за чего она тихо чихнула, что-то недовольно пробубнила и спрятала мордочку в гриве Феруса. Взгляд грифона прыгнул на жеребенка, после чего вновь вернулся на Гвардейца. Эмоциональный фон наемника остался прежним.

Из дальней двери навстречу Ферусу вышла улыбающаяся пегаска-гуль с косыми глазами, один из которых смотрел на чейнджлинга, в то время как второй куда-то вбок. Хозяйка магазина сделала несколько шагов, пока ее взгляд не замер на красной повязке. Она остановилась, улыбка сползла с ее лица, а эмоциональный фон сменил палитру от ярких цветов на более холодные. Взгляд пони прыгнул на массивный сверток на спине, после чего остановился на пустом взгляде зеленых глаз, смотрящих точно перед собой. Грифон, увидев реакцию хозяйки, насторожился и, приподнявшись со стула, положил лапу на дробовик.

Пегаска осторожно топнула три раза. Ферус ответно топнул, но уже четыре. Эмоциональный фон пони теперь окончательно окрасился в темно-синие цвета страха. Она повернулась к грифону и отрицательно помотала головой. Эмоции того ярче окрасились в удивление и настороженность. Последнее стало еще выразительнее, но грифон повиновался и остался сидеть на месте, впившись взглядом в странного посетителя, и не убирая лапу с дробовика. Подобную атмосферу, скорее всего, могла скрасить спящая Файрфлай, сопящая в ухо Феруса, но сейчас она была больше похожа на экзотическую шапку из какого-то диковинного зверя на голове крупного пони, чем на жеребенка.

— Еда, вода и патроны, — Гвардеец телекинезом достал несколько мешков с крышками и поставил на пол около себя. – Крупный калибр.

Крайне настороженный и удивленный взгляд грифона впился в лоб Феруса и, не найдя там рога, прыгнул на крышки. Пегаска-гуль еще раз посмотрела на грифона-наемника и отрицательно помотала головой. Тот сердито нахмурился. Хозяйка магазина топнула два раза, что означало «Да, сейчас». Ферус кивнул. Пегаска, бросив еще один взгляд на Гвардейца, быстро зарысила в сторону лестницы наверх. Третий источник эмоций все еще продолжал быть там же, где его почуял Ферус при входе в здание.

Внезапно приятная музыка прервалась, а из динамиков радио полился знакомый голос радиоведущего, вещающего на всю Пустошь – Ди-Джея Пон-3. Ферус тут же сформировал вокруг Файрфлай купол, не пропускающий звуки. Слишком высока вероятность, что голос самого ненавистного «врага» уж точно ее разбудит в прескверном настроении, а темперамент сделает все остальное, вынудив всех пони Новой Эпплузы сильно захотеть надрать ей задницу. И Ферусу придется этому помешать, превратив мирный день городка в перестрелку. Нет. Пусть уж лучше спит.

— Привет, детишки! С вами снова Ди-Джей Пон-3! – запел голос из динамиков. – И, как всегда, у меня для вас есть отличные новости! Осада Башни Тенпони Красным Глазом закончилась! Да-да, дети мои, этот кровожадный тиран, собравший под стенами сотни наемников, сегодня начал отводить свои силы! Тенпони Тауэр может вздохнуть с облегчением! И все это благодаря Дарительнице Света! Наша малышка из Стойла Два каким-то чудом смогла убедить Красного Глаза отказаться от этой затеи и убрать своих прихвостней! Как именно? Понятия не имею! Главное, что угрозы больше нет и, если у вас есть дела в Тенпони Тауэр, можете смело заходить на огонек!

Грифон еле слышно усмехнулся. Осада. Та самая, которая и опустошила боеприпасы Феруса и, вероятно, весь словарный запас ругательств Файрфлай. Это заставило Гвардейца мысленно улыбнуться.

— К другим новостям! – продолжил голос с радио. – Пожары в Вечнодиком лесу все не утихают. Мне поступают новости о том, что в окрестностях Понивилля видели Звездное Отродье, а несколько обезумевших мантикор атаковали караван около восточных границ. Я рекомендую воздержаться от путешествий в этом районе, если вы, конечно, не хотите стать закуской для какого-нибудь чудовища! Также поступают сведения, что большая банда рейдеров, которая буквально пару недель назад уничтожила крупный караван, идущий из Мейнхеттана, движется в сторону Трассы 52! Все, кто меня слышит и находится на их пути, уносите ноги! Судя по всему, эта группировка рейдеров поглощает прочие разрозненные банды и с каждым днем растет, потому Ди-Джей Пон-3 предупреждает жителей городов, что находятся на Трассе 52! Готовьтесь к их приходу или уносите ноги!

Пегаска-гуль продолжала копошиться где-то наверху, в то время как грифон не спускал глаз с Феруса. Третий эмоциональный фон, что был в здании, в этот момент дополнился еще одним цветом – темно-синим оттенком радости.

— И напоследок! – добавил Пон-3. – Недавно моей помощнице приснился крайне занятный сон, который она поведала мне! Вы спросите меня: «Старина Пон-3, и что с того? Мне тоже недавно приснился сон, но разве это стоит того, чтобы забивать этим эфир?», и, возможно, будете правы… Но не в этот раз! Этот рассказ показался мне крайне интересным и, я думаю, тоже самое скажете и вы, когда его услышите! Я попросил свою помощницу записать сон на бумагу, чтобы ваш покорный слуга мог зачитать его.

В динамике послышалось шуршание бумаги. Ди-Джей прокашлялся.

— «Вчера мне приснился странный сон», — начал радиоведущий. – «Я шла по Пустоши.  Я смотрела на знакомые мне мрачные пейзажи, пока вдруг все не начало темнеть. Вокруг меня со всех сторон обступила тишина и темнота, в которой я не могла рассмотреть даже собственное копыто. Я чувствовала холод и страх, сковывающие мои внутренности стальными тисками и наливающие мои копыта свинцом. Я не могла ни говорить, ни дышать, ни двигаться. Тьма и холод медленно поглощали меня и, казалось, выбраться отсюда я уже буду не в силах. Но вдруг я увидела странный свет. Теплый яркий огонек. Одна крохотная Искра, сияющая в бесконечной темноте. Я почувствовала, как ко мне возвращаются силы, и я смогла пошевелить ногами. Я стала двигаться к Искре, шаг за шагом, невзирая на холод и страх. Они боялись ее и всеми силами пытались остановить меня, не дать мне достичь света. Искра подмигивала мне, манила, заставляя мое измученное тело двигаться вперед. И чем ближе я подходила, тем сильнее тьма и холод сковывали меня, отбирая последние силы. Но я шла. Я шла вперед, пока не увидела ее. Искра. Это был маленький жеребенок. Совсем крохотный, но его яркий свет не побоялся в одиночку выйти против смоляного океана мрака и пустоты. И тьму это бесило. Вокруг малыша танцевали тени. Смазанные образы чудовищ из страшных снов. Для меня они принимали вид разных злобных тварей, жаждущих моей смерти: рейдеров, убийц, монстров и прочих порождений самых жутких мест Пустоши. Они терзали Искру, мучали, измывались над ней, старались во что бы то ни стало погасить ее яркий свет. Но жеребенок стойко сопротивлялся, невзирая на боль и увечья. Он смотрел на своих мучителей глазами, полными слез, но в них не было отчаяния. Только ненависть и злость. Он стойко терпел каждое оскорбление, удар, укус, смело глядя на чудовищ перед ним. Но его свет слабел. Я пыталась двинуться, пыталась прийти ему на помощь! Сделать хоть что-нибудь, но не могла… Холод и тьма крепко держали меня на месте. Они хотели, чтобы я смотрела. Чтобы я видела, как их порождения убивают свет. Хотят погасить его прямо на моих глазах, чтобы потом сожрать и меня. Я закричала, но не смогла издать ни звука. Свет Искры еще больше померк. Малыш слабел и, казалось, уже ничто не спасет его, как и меня… Вдруг позади теней я увидела что-то. Другой силуэт. Странный фантом, что был темнее черного и холоднее, чем весь смоляной океан вокруг. Тени яростно оскалились. Одна из них ринулась на него, но стоило ей оказаться слишком близко, фантом разорвал ее в клочья. Тени залились немым яростным криком, бросившись на этого призрака. Но все, как и первая, были уничтожены этим демоном. Фантом шагнул к Искре. Маленький ослабевший жеребенок поднял сердитый взгляд на нового мучителя. Даже после терзаний и боли, он все равно не утратил уверенности стоять до конца против всех ужасов. Свет малыша озарил чудовище, что вышло из кромешной тьмы. Это была уже не тень. Острые клыки, шкура цвета чернее самой темной ночи и пустые глазницы. Фантом встал около жеребенка и замер. Глаза малыша гневно и смело смотрели на монстра, что предстал перед ним. Без страха, без сожаления. Только ненависть к своим мучителям и непоколебимость. Монстр, оскалившись, опустил голову к малышу. Меня охватил ужас. Я вновь попыталась закричать, но не смогла. Вот и все, еще мгновение, и свет угаснет. Но нет. Голова монстра замерла напротив жеребенка. Казалось, что его пустые глазницы смотрят сейчас в глаза малыша. Яркий свет, идущий от Искры, словно окутал голову твари, удерживая ее от последнего рывка. Монстр не двигался. «Давай же! Чего ты ждешь?!» закричал жеребенок. Его голос звучал сдавленным эхом, а заплаканный и замученный взгляд просил только одного – конца этим мукам. Но монстр почему-то медлил. «Покончи с этим! Хватит!». Жеребенок встал на трясущиеся ножки и, борясь с усталостью и болью, вскинул голову. Свет малыша стал ярче, словно готовясь к своему последнему рывку. Вспышка. Маленькая, незначительная, но в царстве бесконечной ночи она была ярче тысячи Солнц. Обессиленный малыш не выдержал и сел. Его голова поникла, а сам он тяжело дышал. Чудовище открыло пасть. Но это уже был не яростный оскал или жажда напасть. Это было изумление. «Я…» — прохрипел фантом. – «Я… помню… кто я…». Тварь сделала еще один шаг, наклонив голову ниже. Она словно поклонилась малышу. «Ты помог мне вспомнить» — шепнул фантом. И тут я узнала лицо этой твари. Слепой, жестокий монстр, что страшнее и опаснее любого порождения Пустоши. Кого нельзя убить, и кто сам убивает без разбора. Существо, чернее темноты. На жеребенка сейчас смотрела сама Пустошь. Она пришла лично погасить этот свет, но вместо этого его сияние помогло ей вспомнить. Вспомнить, кем она была раньше. Внезапно из темноты на Искру ринулась тень, но была тут же раздавлена черным копытом. Малыша обступили смоляные потоки, но они не собирались причинять ему вред. Пустошь усадила Искру себе на голову и двинулась вперед, в темноту, разгоняя ее сиянием окружающий мрак. И тут я почувствовала, как мне стало теплее…».

Ди-Джей прокашлялся. В динамике послышался шорох бумаги.

— Вот такой необычный сон мне поведала моя помощница! – усмехнулся он. – Возможно, кому-то это покажется странным, но старине Пон-3 — нет. Ответьте мне, дети мои, каким был наш дом, пока он не превратился в Пустошь? Правильно, Эквестрией! Добрым и светлым местом, и, быть может, именно в наших силах помочь Пустоши вспомнить, кем она была давным-давно? Подумайте об этом, дети мои! С вами был Ди-джей Пон-3, рассказывающий вам правду, какой бы горькой она ни была. А сейчас на наших волнах вновь Вельвет Ремеди и ее чарующие песни!

Из динамиков полилась приятная музыка. Ферус снял барьер вокруг Файрфлай, впуская свежий воздух. Жеребенок тихо фыркнула. Было глупо полагать, что Хомейдж, пони с Тенпони Тауэр, являясь тем самым Ди-Джеем, не захочет рассказать о знакомстве с двухсотлетним Гвардейцем и его новой спутницей. Вторую личину этой единорожки Ферус раскрыл еще тогда, когда она отправила их в библиотеку, а сама ушла наверх, якобы предупредить Ди-Джея. Источников эмоций, кроме нее, Ферус не почуял. Либо Пон-3 какой-то компьютер, что маловероятно, либо это действительно она. А ее завуалированный рассказ их с Файрфлай истории подтвердил догадку Гвардейца. Но волновало сейчас не это. Слова единорожки с радио, назвавшей Феруса – Пустошью, посеяли внутри Гвардейца странное чувство. Слишком странное…

Внезапно из дальней двери, откуда и пришла хозяйка магазинчика, выскочила белая единорожка с розовой гривой. Жеребенок задорно перебирала ножками и несла в зубах какой-то рисунок. Кобылка остановилась прямо напротив Феруса и задрала голову, обращаясь к пегаске-гулю наверху.

— Мама! – крикнула она. – Мама! Шматри, фто я наришавала!

Ушко Файрфлай встало торчком. Она приоткрыла один глаз, найдя взглядом другого жеребенка. Та заметила это и, повернувшись к спутнице Феруса, помахала ей копытцем.

— Привет! – улыбнулась малышка.

Файрфлай распахнула глаза. В один миг ее эмоциональный фон просто взорвался ярчайшими эмоциями ненависти и ужаса. Она тут же вскочила, уперевшись копытами в голову Феруса. Остервенелый взгляд жеребенка впился в другую малышку внизу. Реакция Феруса была молниеносной. Гвардеец тут же выхватил револьвер, нацелив его на угрозу, и окружил Файрфлай барьером.

— А ну брось пушку! – рявкнул грифон-охранник.

Он рванул к Ферусу, выхватив дробовик. Слишком близко. Телекинез Гвардейца тут же схватил его за шею и грудь, подвесив над полом. Грифон захрипел.

— Мама! – закричала белая единорожка, с ужасом глядя на револьвер.

Ее глаза наполнились слезами. Сверху, словно коршун, к ней мгновенно спикировала хозяйка магазина и закрыла своим телом, встав точно перед пистолетом Феруса. В одночасье эмоции вокруг чейнджлинга наполнились только темно-синими оттенками ужаса и желтыми ненависти и злости.

— УБЕЙ! – рявкнула Файрфлай, глядя на кобылку. — УБЕЙ ЭТО!

— Мама, мне страшно! – захныкала единорожка, сильнее прижимаясь к пегаске-гулю.

Та отрицательно мотала головой, закрывая жеребенка от оружия Феруса.

— Дерьмо!.. – прохрипел грифон.

Наемник попытался дернуться или дотянуться до своего оружия, но у него ничего не вышло.

— ЧЕГО ТЫ ЖДЕШЬ?! – ревела Файрфлай. – СТРЕЛЯЙ! УБЕЙ! УБЕЙ ЭТО ДЕРЬМО!

Входная дверь магазина распахнулась, и внутрь вбежало несколько жеребцов с улицы.

— Мисс Ду, мы услышали крики и… — сходу воскликнул один из них, но не успел договорить.

Стоило ему увидеть револьвер, нацеленный на хозяйку магазина, пони мгновенно оцепенел.

— Ты что творишь, ублюдок?! – рявкнул стоящий рядом с ним единорог.

В его магическом захвате показался пистолет. Эмоции вбежавших жеребцов тут же окрасились в гнев. Ферусу просто некогда было остановиться и подумать. Слишком быстрая смена событий. Эти эмоции захлестнули слепого чейнджлинга со всех сторон, заставляя его действовать буквально на инстинктах. А инстинкт сейчас твердил лишь об одном.

«Защитить»

Полотно, скрывающее «Последний Довод» от чужих глаз, упало на пол. Огромный дробовик взмыл вверх, повернувшись к вооруженным пони у входа. Их эмоциональный фон тут же перекрасился в темно-синие оттенки ужаса. Теперь Феруса повсюду окружала только эта эмоция – страх. Грифон в его телекинетических тисках, пегаска-гуль и ее жеребенок, жеребцы у входа и Файрфлай. Ее эмоции горели ярче всех, просто не давая Гвардейцу времени разобраться.

— УБЕЙ ЕЕ! – заорала Файрфлай. – СТРЕЛЯЙ! СТРЕЛЯЙ, МАТЬ ТВОЮ!

— Мамочка! – всхлипнула жеребенок. – Я не хотела! Я извиняюсь! Я больше не буду! Пожалуйста, скажи, чтобы они перестали!

Пегаска-гуль оттолкнула жеребенка себе за спину, чтобы выстрел револьвера пришелся точно в нее, а не в малышку.

— Дерьмо! – прорычал жеребец у входа, на которого сейчас смотрело дуло монструозных размеров дробовика. — Брось пушку, не дури!..

Белая кобылка всхлипнула. Плач. До ушей Феруса донесся плач. Эти жалобные звуки словно замедлили время вокруг, давая Гвардейцу возможность прийти в себя.

«Станешь ли ты убивать ради защиты Файрфлай?»

Ферус сжал зубы.

«Даже тех, кого она сама спровоцировала?»

Так внезапно вспыхнувшие ярость и страх от малышки не дали Гвардейцу времени. Но теперь, когда все замерли в ужасе, ожидая действий со стороны чейнджлинга, появились те необходимые секунды. Те самые секунды, что позволили Ферусу прислушаться и все осознать. Файрфлай испугалась жеребенка. Пусть она и не рассказывала чейнджлингу о своем прошлом, но нечто подобное в ее поведении он иногда замечал. А сейчас волна ужаса, внезапно хлынувшая от кобылки, напугала и самого Гвардейца. Нет, перед ним не угроза жизни его Светлячку. Перед ним такая же напуганная пони, как и та, что сидит у него на голове и яростно шипит.

Ферус усилил барьер вокруг Файрфлай, полностью скрыв жеребенка непрозрачной пеленой и отрезав от нее все звуки. Курок «Элизабет» плавно опустился, после чего револьвер скрылся в кобуре под седельной сумкой. «Последний Довод» также взмыл чуть выше, отворачиваясь от пони позади, пока телекинез Феруса поднимал ткань с пола и заворачивал в нее дробовик.

«Хватит убийств»

Гвардеец медленно опустил грифона на пол. Тот, упав на правый бок, принялся громко кашлять. Эмоциональный фон от пони вокруг принялся быстро перекрашиваться от ужаса в другие оттенки, во главе которых теперь был гнев. Следовало покинуть это место, пока еще есть возможность, и как можно скорее.

Подхватив с пола мешочек с крышками, Ферус спрятал его в седельной сумке. Голова Гвардейца повернулась к тяжело дышащей пегаске-гулю, что крепко держала в объятиях плачущую единорожку. Ничего не говоря, чейнджлинг повернулся к выходу.

— Куда ты собрался, урод?! – рявкнул единорог, что целился в чейнджлинга.

Гвардеец остановился, повернув голову к пони. Взгляд жеребца встретился с пустыми глазами чейнджлинга и его каменным выражением лица. Пони сглотнул, а его эмоциональный фон перекрасился в страх. Гвардеец молча продолжил движение к выходу. Единорог с пистолетом, как и его товарищи, с опаской отпрянули, позволяя чейнджлингу беспрепятственно покинуть магазин. Ферус на мгновение замер в дверном проеме и вышел на улицу.

— ТВАРЬ! — Файрфлай уперлась копытцами в прозрачное поле и надавила. — ВЫПУСТИ!

Без толку. Барьер Гвардейца был крепок и надежен, не давая никаких шансов маленькому жеребенку хоть как-то его повредить. Но Файрфлай сейчас было плевать. Она отстранилась от барьера настолько, насколько позволял тот крохотный пятачок на спине Феруса, и с яростным криком врезалась в поле плечом. Боль заструилась по ноге и груди, но это ничуть не остановило жеребенка. Отстранившись еще раз, Файрфлай вновь со всей силы врезалась в барьер, но уже другим боком. Пусть это и было без толку, но жеребенок знала, что ее «защитник» прекрасно чувствует всю ту боль в груди и ногах. А значит надо еще поднажать!

— УБЛЮДОК! – гневно закричала малышка.

Новая Эпплуза вместе с тем белым кошмаром, что предстал перед Файрфлай, когда она проснулась, остались позади. Опять эти мрачные и кровавые картины из прошлого всплыли перед глазами малышки, напоминая о том, что довелось пережить ее юному разуму. Эти добрые и веселые глаза, за которыми прячется демон, терпеливо ждущий, когда можно забить тебя камнем насмерть, а потом сожрать или еще чего похуже. Маленькое чудовище, выскочившее перед ее гребаным «защитником»! И что же он сделал?! А ничего! Просто ушел, оставив этого монстра там, где он и был. Даже когда все гребаные пони вокруг обозлились и наставили на него пушки, он все равно не выстрелил. Ферус просто опустил свое оружие, спрятав Файрфлай под куполом барьера и ушел. НЕ СДЕЛАВ ВООБЩЕ НИЧЕГО! Там, среди этих гребаных пони в Тенпони Тауэр, он пообещал Файрфлай, что будет защищать ее! Пообещал, что, если придется, он убьет любого, кто будет ей угрожать. И когда подобное произошло, что он сделал?! Он просто сбежал! Как последний жалкий трус! Все те громкие слова про «защиту», все те речи про «Обещание» и прочее дерьмо — лишь пустой звук! Ферус ничем не лучше остальных, и Файрфлай теперь это поняла. Рано или поздно какое-нибудь чудовище или урод с Пустоши доберется до Файрфлай, а ее «Защитник» просто трусливо подожмет хвост и сбежит, как сделал это сейчас. Он просто прятался за важными словами, что больше не будет причинять пони вред. Ферус был просто обычным жалким трусом, потерявшим когда-то все, что у него было! И скоро он точно так же потеряет и Файрфлай. На глаза малышки навернулись слезы.

— ВЫПУСТИ МЕНЯ, УРОД! – рявкнула она, вновь ударившись плечом в барьер.

Серое небо Пустоши стало темнеть. Свинцовые тучи, казалось, начали сливаться в одно целое, словно пытаясь задушить редкий солнечный свет. Вдалеке были слышны раскаты грома, а вокруг уже вовсю капал дождь. Словно проклятая погода этого проклятого места дразнила Файрфлай, издеваясь над ее слезами. Обещание Феруса ничего не изменит! Ее жизнь как была дерьмом, так и останется, а ее «защитник» просто пустое трепло, которое не способно защитить ничего!

— ПАДЛА! – громко закричала Файрфлай.

Очередной удар плечом в барьер, еще одна вспышка боли. Но на нее плевать. Внутри уже все просто горело. Это был не просто пожар гнева и обиды, это было то самое пламя, что вызывает лишь одно чувство. Чувство, когда тебя предали. Опять. Пообещали всего самого лучшего, а потом наплевали на эту клятву, швырнув ее в грязь. Доверия нет никому. Старая рана открылась, став больше. Ее боль заглушала те неприятные ощущения в копытах и груди. Файрфлай сейчас было плевать на все, даже если она переломает себе все кости. Даже если это ее убьет! Она уже хотела себя убить, а эта черная тварь помешала ей. И все ради чего?! Чтобы поиздеваться?!

Дождь усилился. Файрфлай еще раз приложилась к барьеру. Очередная порция так знакомой боли пронеслась по копытцу и замерла на спине. Все равно! Голос ее охрип, рот жадно глотал воздух, а из глаз нескончаемым потоком лились слезы. Эти муки должны были закончиться там! Какой же надо быть тварью, чтобы заставлять их испытывать вновь?!

«ЛЖИВОЙ!»

Очередной удар плечом рассек лишь воздух. Барьер Феруса растворился, а саму Файрфлай подхватил телекинез Гвардейца. Шерстка малышки тут же промокла под проливным дождем.

— Хватит! – крикнул он. – Перестань делать себе больно!

Голос Феруса заглушал звук дождя, но даже сквозь него чувствовались те самые гневные ноты. Файрфлай сжала зубы.

— ДА ПОШЕЛ ТЫ, УБЛЮДОК! – рявкнула она.

Остервенелый взгляд жеребенка вонзился в пустые глаза Гвардейца. Взгляд нового мучителя, более искусного. К физической боли Файрфлай уже почти привыкла, но этот знал другой вид боли… Которую невозможно терпеть. Жеребенок громко закричала. В горло как будто накидали разбитого стекла и гвоздей и, казалось, что еще мгновение и Файрфлай выплюнет свои внутренности. Но терпеть все это уже просто не было сил. Промокший жеребенок начала извиваться, пытаясь вырваться из стальных тисков телекинеза Гвардейца.

— ОТПУСТИ МЕНЯ! – ее голос уже хрипел. — ГОВНА КУСОК!

— Файрфлай, пож… — Ферус попытался успокоить малышку, но не смог.

Его слова прервал очередной свирепый крик, больше уже похожий на хрип. Легкие жадно ловили воздух, мышцы налились свинцом и горели так же, как и ушибы. Но что они по сравнению с тем пламенем внутри?!

— ОТПУСТИ МЕНЯ! – еще громче зарычала Файрфлай. — ПОШЕЛ ТЫ, УБЛЮДОК! БРЕХЛИВАЯ ТВАРЬ!

Шум дождя вокруг не мог заглушить этот яростный крик. Ослабевшее тело жеребенка все равно не оставляло попыток выбраться. Даже если это ее убьет! Плевать! Она уже хотела покончить со всем этим раньше, потому сейчас нет причин препятствовать этому!

— Ф… — Ферус опять попытался успокоить жеребенка.

— ОТПУСТИ МЕНЯ! – перебила его малышка. – ОТПУСТИ!!!

Извивающаяся Файрфлай стала медленно опускаться на землю, но жеребенок этого не заметила. Капли дождя, промочившие малышку, надежно маскировали слезы, чтобы ее мучитель их не видел. Да и куда ему, если у него нет глаз?

«Хватит!»

Копытца ступили на размокшую почву, а телекинез отпустил Файрфлай. Почувствовав землю под ногами, пусть уже и превратившуюся в грязь, малышка тут же рванула в сторону от Феруса, не разбирая дороги. Хватит! Пусть она сейчас упадет в какую-нибудь яму и утонет там, пусть ее сожрет любая тварь с Пустоши или пристрелит пони. Плевать! Больше быть игрушкой в чьих-либо копытах она не хотела! Это дерьмо должно было закончиться в сраной Тенпони Тауэр, и раз уж ей в очередной раз не повезло, пусть это закончится хотя бы сейчас!

— Файрфлай, стой! – послышался крик Феруса.

Жеребенок поскользнулась, упав в лужу. Боль опять неприятно отозвалась в груди и передних ногах. Малышка всхлипнула, громко зарыдав. Струи дождя смывали слезы из глаз, забирая их вместе с собой. Как бы Файрфлай сейчас хотела оказаться этой слезинкой, что подхватывает бесконечный бурный поток, и она растворяется в нем без следа. Малышка села, уперевшись трясущимися передними ножками в землю, громко закашляв. Все тело болело, но внутри боль была сильнее. Она придавала силы. Силы оторваться как можно дальше от Феруса, чтобы он теперь уже точно не мог помешать ей покончить с этим!

— ФАЙРФЛАЙ! – громогласный крик пронесся над Пустошью. – ВЕРНИСЬ! БЫСТРЕЕ!

Жеребенок сжала зубы. Он шел за ней по пятам. И Гвардеец не отступит. Ее мучитель будет ее преследовать, но это не проблема. Один раз она уже оторвалась от него, сможет и второй. Нужно лишь, как тогда, быть чуточку быстрее. Встав, Файрфлай перешла на легкую рысь. Оторваться! Сейчас надо лишь оторваться!

Шум дождя скрыл звук крыльев. Секунда, и малышку подхватила какая-то тень, буквально свалившаяся с небес. Чьи-то копыта, закованные в голубую броню со следами желтых молний, крепко держали жеребенка, не давая ей вырваться. Земля стала стремительно отдаляться, а в лицо ударил сильный ветер. Файрфлай летела.

— ФАЙРФЛАЙ! – со стороны земли послышался крик Феруса.

Файрфлай завертела головой по сторонам. В сторону, где находился Гвардеец, устремилось несколько ярких лучей. Малышка заметила несколько черных теней, висящих в небе и посылающих в сторону Феруса яркие пучки света. Выстрелы энергомагических винтовок разрывали окружающий мрак, ударяясь в Гвардейца и рассыпаясь снопами искр.

— Шторм 3-6, — жеребенок услышала голос того, кто ее держал. – Объект у меня. Возвращаюсь к «Ястребу», прием!

«Объект?!»

Разум вновь нарисовал несколько картин из прошлого. В той лаборатории, откуда ее украл Ферус, малышку называли только так. За исключением одной кобылы, но это была капля в море. И сейчас, когда один мучитель упустил ее, тут же появились новые. Перед глазами замелькали картины лаборатории. Пластиковая клетка. И пустые улыбки докторов, несущих к Файрфлай шприц с очередной дрянью. В одночасье внутри вспыхнул уже совсем другой пожар. Обида и злость превратились в ярость. Больше никаких игл! Больше никаких опытов!

«НИКОГДА!»

Жеребенок резко развернулась в копытах захватчика. Благо, мокрая шерстка и миниатюрный размер сейчас ей очень помогали. Файрфлай увидела пони в голубой броне с желтыми молниями, чей шлем с фасеточными глазами чем-то напоминал голову насекомого. Глаза малышки заметили крылья. Пегас. Ее опять похитили пони. Гребаные сраные пони! Файрфлай зарычала.

— ЧТО Б ВЫ ВСЕ СДОХЛИ! – рявкнула она.

Жеребенок принялась извиваться. Ярость придавала ослабевшему тельцу сил, а маленький размер и мокрая шерсть стали союзниками.

— Эй! – спохватился пегас. — Что за!..

Но было уже поздно. Малышка успела выскользнуть из его копыт. Сильный ветер сдул Файрфлай назад. За скользкую броню невозможно было зацепиться, но этого и не требовалось. Порыв ветра впечатал жеребенка в одну из откинутых пластин на спине пегаса, которые защищали крылья. Недолго думая, Файрфлай ухватилась за их центр, найдя глазами крылья. Они – самая уязвимая точка на теле пегаса. Это Файрфлай знала. Когда хочешь убить маленького пегаса, лиши его возможности летать.

— Какого х!.. – пегас не успел договорить.

Решение было мгновенным. Яростно рыча, жеребенок прыгнула на одно из крыльев и ухватилась зубами и копытами. Файрфлай затрепало из стороны в сторону, а мир вокруг заходил ходуном. Жеребенок сильнее впилась зубами в перья, обхватив крыло передними и задними копытами. Пегас закричал. Его полет стал больше походить на падение. Когда частота взмахов упала еще сильнее, жеребенок уперлась задними копытцами пегасу в спину и принялась поворачивать крыло вокруг своей оси. Гневные и болезненные выкрики пони Файрфлай уже не слышала. Их заглушали дождь и свистящий ветер. Малышка со всей злости рванула крыло назад.

«ЖРИ, ТВАРЬ!»

Прозвучал неприятный звук, дополненный полным боли криком. Мир в ту же секунду закрутился юлой, смешивая мрачные и серые краски Пустоши в какой-то калейдоскоп. Файрфлай сильнее прижалась к вывихнутому крылу, пока падающий пегас что-то кричал, размахивая здоровым.

«Хоть бы это падение было последним!..»

Перед самым падением пегасу все же как-то удалось слегка выровняться, и он, вместе с Файрфлай, шмякнулся о землю, кубарем покатившись куда-то в сторону. Голова кобылки начала ходить ходуном, в спине и груди отозвался сильный удар. В рот и нос попала грязь и вода, заставив Файрфлай поперхнуться. Прокатившись по мокрой земле несколько метров, жеребенок замерла, принявшись громко кашлять. Легкие жадно хватали воздух, виски и глаза, казалось, сейчас попросту взорвутся, а сердце пробьет многострадальную грудь или спину и убежит подальше.

«Гниды… Что б вы все…»

Малышка тряхнула головой, прогоняя пелену с глаз, и подняла голову. Черные тени, парящие в воздухе, все еще продолжали посылать яркие лучи в сторону земли. Видимо, именно там сейчас и был Ферус. Ну и славно! Пока он их отвлекает, Файрфлай надо успеть сбежать. Жеребенок поднялась на трясущиеся ножки, как вдруг на ее спину опустилось чье-то копыто, придавив ее к земле. В нос и рот опять хлынула вода вперемешку с грязью. Малышка закашляла.

— Маленькое… дерьмо… — прохрипел пегас. – Шторм… Шторм 3-6… Запрашиваю эвакуацию! Эта тварь мне крыло повредила! Да, я понял, что я идиот, и надо было взять сеть!

Пегас тяжело дышал. Его копыто прочно вдавило малышку в землю, а ослабевшее тело Файрфлай, ноющая голова и сбитое дыхание не давали возможности выбраться. Жеребенок опять закашляла. Одна из теней сорвалась с неба, двинувшись в сторону раненого пегаса и Файрфлай. Если он до нее доберется, выбраться будет почти невозможно. Паника охватила малышку. Она опять попыталась освободиться, но пегас придавил ее и вторым копытом, лишив возможности двигаться.

— Лежи ты на месте! – фыркнул он.

В то же время другой пегас быстро приближался к ним. Еще немного, и Файрфлай уже не сбежать. Злоба и отчаяние опять подступили к горлу. Малышка сжала зубы. Все опять повторяется. Файрфлай закричала, принявшись биться под копытами пегаса. На глазах навернулись слезы.

— Вот же мелкое дерьмо! – пегас сплюнул на землю и повернулся к подлетающему товарищу.

«НЕТ!»

Внезапно в летящего пегаса со стороны поля боя прилетел камень. Булыжник, с громким ударом, врезался в затылок пони, вынудив того потерять равновесие. Пегас кувыркнулся в воздухе и рухнул неподалеку. И вот еще одно доказательство. Файрфлай прекрасно знала, на что способны пушки Феруса, но почему-то сейчас этот трусливый подонок из нее не стрелял. Надежды нет даже тут…

— Дерьмо! – рявкнул пони, что держал Файрфлай. – Роуп подбили! Да что у вас там за херня творится?!

Шум дождя частично заглушал звуки царящей неподалеку битвы, но не было сомнения, что Ферус сейчас идет за Файрфлай. Горстка жалких летающих уродов не сможет остановить это чудовище. Трусливый монстр бился за свою добычу. Мысль, хоть и слабо, подбодрила Файрфлай, придав ей сил. Оставалось надеяться, что он заберет с собой кого-нибудь из этих крылатых ублюдков. Жеребенок резко вывернулась, воспользовавшись замешательством пегаса, и сумела освободиться из-под одного копыта.

— Что б тебя! – фыркнул пегас, тут же перехватив Файрфлай.

Малышка злобно зашипела. В этот момент к ним ринулось еще два пегаса, однако рядом с Ферусом мелькнули очертания его монструозного дробовика.

— Нет! — рявкнул боец, махая копытом летящим к нему товарищам, что летели к нему. – Оставить! Маневрируйте! В СТОРОНУ! Держите дистанцию и не подставляйтесь под его орудие!

Силуэты пегасов ринулись в разные стороны.

— Дерьмо! – крикнул пони. — Ястреб, забирай нас, пока ребята отвлекают эту тварь!

Шипение энергомагических винтовок постепенно приближалось к Файрфлай и двум пегасам. Гвардеец упрямо шел к малышке, постоянно кидая в пони камни. Выстрелы винтовок просто испрялись, так и не долетая до Гвардейца. Пегас, что держал Файрфлай, подхватил ее копытом и сильно сдавил, чтобы она точно не могла вырваться. Сильно хромая, он рванул к лежащему на земле товарищу. Не рассчитав, пегас оступился, выронив Файрфлай. Малышка почувствовала, как судьба вновь дает ей шанс. Долго не раздумывая, жеребенок встала в галоп прочь от похитителя так быстро, как это могло позволить болящее и уставшее тело.

— Твою!.. – рявкнул пегас, ринувшись к товарищу.

Копыта малышки зашлепали по лужам, однако свобода опять оказалась мифом. В круп и задние ноги Файрфлай что-то ударилось. Малышка упала, кубарем покатившись по мокрой земле. Через пару мгновений, когда круговорот остановился, жеребенок осознала, что находится в сетке. На глазах в который раз навернулись слезы. Вот и все. Теперь ее точно поймали.

— Ну почему?! – всхлипнула Файрфлай. – НУ ПОЧЕМУ ОПЯТЬ?!

Искусный мучитель вновь подарил ей веру во что-то, а потом, когда она заглотила наживку, лишил ее этого. Одернув в который раз и втоптав желания и надежды в грязь. Это уже просто было невозможно терпеть. Файрфлай обняла себя копытцами и заплакала. Сопротивляться уже не было сил и желания. Опять лаборатория, опять опыты… Смерть это подарок, который она не заслуживает. Только муки, только боль. И даже не понятно, за что и почему? За что этот поганый мир так ее мучает?! Что она совершила?! Ответа не было, как и не было того, у кого его можно было бы спросить. Только эта проклятая реальность, полная боли.

Пегас, подхватив раненого товарища, заковылял к Файрфлай. Другие пегасы все еще продолжали вести огонь по Ферусу, стараясь не дать ему добраться до жеребенка и двух других бойцов. Но расстояние между ними все неумолимо сокращалось.

— Вот же крепкий зараза! – фыркнул пегас, подхватывая сетку с Файрфлай.

Жеребенок уже не сопротивлялась, а только плакала. Вдруг в небе над пегасами и жеребенком завис летающий корабль, по форме напоминающий черепаху. Его бортовые орудия повернулись и дали мощный залп в сторону Феруса, осветив окружающую Пустошь тысячами искр. Однако Гвардейца это тоже не остановило. До раненых пегасов и Файрфлай ему оставалось всего пара десятков метров.

— ФАЙРФЛАЙ! — по Пустоши прокатился рокот голоса Гвардейца.

Но малышке сейчас уже было все равно. Только отчаяние и апатия. Ее опять поймали…

«Снова клетка»

Боевой корабль пегасов сделал еще один залп в сторону Феруса и снизился до уровня земли. Пегас, чье крыло было вывихнуто, подхватив товарища и сетку с Файрфлай, поковылял к открывающейся задней двери летающей махины.

— Тартар тебя дери, Ястреб! – усмехнулся он. – Как же я рад тебя видеть!

Пони приблизился к двери, где его уже ждала еще пара бойцов, которые тут же перехватили его товарища, что был без сознания, после помогли забраться и ему. Силуэт Феруса продолжал быстро приближаться к кораблю, однако невооруженным глазом было видно, что он не успевал. Сетку с Файрфлай забросили внутрь просторного отделения пегасьей боевой машины. Помимо тех бойцов, что приволокли Файрфлай, и пегасов, которые помогали им попасть внутрь, был еще один – тот, что сидел впереди, на месте пилота.

— Счастливо оставаться! – хохотнул пегас, отсалютовав фигуре Гвардейца и повернулся к пилоту. – Сваливаем!

Задняя дверь летающего корабля принялась закрываться, а сама махина начала медленно отрываться от земли. Внезапно в его бок что-то сильно ударилось, тряхнув всех сидящих внутри. Файрфлай почувствовала, как летающий корабль развернуло вокруг своей оси, а сам он сильно накренился вниз, чудом не рухнув на землю.

— Да что за херня?! – рявкнул один из пони.

— Нихрена себе он камнями кидается! – крик другого, что сидел около задней двери. – Он уже рядом! Ястреб, уводи нас отсюда!

Воздушный корабль, вернув себе контроль, вновь попытался набрать высоту. Его сильно кренило назад, однако пегасья махина оставалась висеть на месте.

— Ястреб, что творится?! – один из пегасов прильнул к иллюминатору.

Лицо пони исказил ужас.

— Какого?! – рявкнул он.

— Не могу оторваться! – крикнул пилот. – Это дерьмо меня не отпускает!!!

В этот момент заднюю дверь, где сидел один из пегасов, что-то потянуло наружу. Металл, словно лист бумаги, с громким скрежетом сложился пополам, открыв брешь. Внутрь отделения воздушного корабля просунулась голова и передние копыта Феруса. Он снял с себя личину пони, представ перед пегасами в своем истинном облике – чейнджлинга-гвардейца.

— Твою мать! – заорал сидящий ближе всех пегас. – Ястреб, стрях!..

Пони не успел договорить. Гвардеец мигом втиснулся через брешь внутрь, схватив пегаса телекинезом. Воздушный корабль, освободившись от захвата Гвардейца, дернулся и принялся стремительно набирать высоту. Махину сильно тряхнуло, раскидав всех, кроме Феруса и пойманного им пегаса по отделению. Рядом с Файрфлай упала пегаска. Голубая броня спасла ее от удара головой о сиденье, и она осталась в сознании.

— ТВОЮ!.. – крикнула она.

Взгляд пони устремился в сторону задней двери, где сейчас стоял Ферус.

— Отпусти!.. – захрипел пегас, которого Гвардеец держал перед собой.

Мгновение, и голова пони оторвалась от шеи, забрызгав все вокруг кровью. Тело вместе с броней с громким и неприятным хрустом сложилось, словно гармошка, и упало на пол. Пегаска рядом с Файрфлай панически завопила.

— Что там происходит?! – закричал пилот.

Но остальным сейчас было не до разъяснений. Ферус шагнул внутрь, ухватив другого пегаса, и придавил его к полу. Пони закричал.

— ФАЙРФЛАЙ! – заорал Гвардеец.

Теперь Файрфлай могла увидеть его лицо. Злобный оскал десятков острых зубов, что уже были покрыты кровью, как и вся его голова и шея. Выражение его лица являло собой лишь одну эмоцию — неописуемый гнев. Ферус был не просто зол, он был в ярости. В ярости, что эта кучка пегасов отобрала у него жеребенка. Злобное чудовище из рассказов сумасшедших пони. Зверь предстал перед жеребенком в своем истинном обличье. Внутренности малышки сдавили ледяные тиски ужаса.

— Помогите!.. – прохрипел пегас, которого Гвардеец придавил к полу.

Кобыла рядом с Файрфлай продолжала с ужасом смотреть на монстра перед ней. Она вскочила на ноги и нацелила на Гвардейца свои энергомагические винтовки. В сторону головы и груди Феруса вылетело несколько пучков и, не долетая до него, взорвались снопами искр. Пегаска закричала еще сильнее, принявшись посылать в сторону чудища выстрел за выстрелом.

— ФАЙРФЛАЙ!!! – еще громче закричал Ферус.

Малышка съежилась. За свою жизнь она повидала множество ужасов. Множество страхов, от которых обычные жеребята уже бы давно забились в угол и панически плакали. Но огромный окровавленный монстр, сверкающий своими острыми зубами и разрывающий пони, как тряпичную куклу, вверг ее в ужас. Холодные тиски страха сковали горло и грудь, не давая возможности ни пошевелиться, ни вздохнуть. Копыто Феруса встало на горло пегаса. Тот еще сильнее захрипел.

— ФАЙРФЛАЙ! – зарычал Гвардеец. — ТЫ НЕ ДОЛЖНА БОЯТЬСЯ МЕНЯ!

Сильный ветер за бортом тряхнул воздушный корабль, из-за чего пегаска, что палила в Феруса, упала на спину и послала в сторону пилота несколько выстрелов. Третий пегас, что недавно пришел в себя после оглушения, в последнюю секунду успел пригнуться, и выстрелы энергомагических винтовок прошипели у него над головой.

Он судорожно обхватил голову передними ногами и посмотрел на Феруса, что держал его товарища придавленным к полу. Взгляд пони был полон ужаса.

— Не беги от меня! – опять крикнул Ферус. – Я не хочу сделать тебе больно! Я хочу тебя защитить!

Одна из винтовок пегаски от панической стрельбы заискрилась и перестала стрелять. Однако пони это не остановило, и она не прекратила посылать в сторону Феруса пучки магии. Воздушный корабль продолжало трясти, и Гвардеец прилагал серьезные усилия, чтобы не упасть.

— Файрфлай! – Ферус заглушил своим голосом крик пегаски. – Пока ты боишься, я не вижу тебя! Не бойся!

Гвардеец гневно оскалился, надавив копытом на голову пегаса. Тот, громко вскрикнул, пока нога Феруса не раздавила его, залив все вокруг кровью. К панике пегаски подключился другой боец, что сидел около пилота. Он ринулся к заднему выходу, но был схвачен Гвардейцем. А глаза малышки смотрели точно на беснующегося чейнджлинга, что пообещал ее беречь.

— Мне не нужно что-то от тебя! — Гвардеец придавил пегаса к стене. – Мне нужна ты! Только ты не позволяешь тьме вновь сожрать меня!

Ферус сложил пегаса пополам.

— Файрфлай, поверь мне! – он откинул труп пони в сторону. — Поверь мне и не бойся! Я не лгу! ПОВЕРЬ МНЕ! И останься со мной!

Воздушный корабль тряхнуло. Ферус ударился боком о стену машины и, оставив там приличную вмятину, злобно зарычал.

— Пожалуйста! – в голосе Гвардейца послышались нотки отчаяния.

Глаза малышки намокли. Ферус не врал, как и не врал тогда в башне. Он обещал беречь малышку от всех, и сейчас, залитый кровью, со злобным оскалом, он пришел сюда за пегасами выполнять свое обещание. Тогда, в том городке, он не видел опасности, потому просто ушел. Верно… Да и что это порождение пони могло сделать ЕМУ? Что эти поганые жеребята могут сделать ее… ее… защитнику?

«Моему?..»

Файрфлай почувствовала что-то. Как будто внутри переключился какой-то маленький рубильник, проливший свет на ту темноту, что мешала малышке увидеть. Но теперь все было иначе. Этот лживый монстр и мучитель, стоящий в паре метров впереди, на самом деле не монстр и не мучитель. Это ее защитник. И убивает он как раз таки чудовищ, что пришли за малышкой. Вот они, вокруг! А перед ней стоит тот, кто пообещал больше никогда не пускать их к Файрфлай. И она посмела сбежать от него?!

«Тупица!»

Малышка сжала зубы. Сейчас осталось лишь показать ее слепому защитнику, где она, и он заберет Файрфлай! Вновь вырвет ее из поганых копыт мучителей! Нужно только помочь ему «увидеть». Обиду, отчаяние и страх схватила за глотки такая знакомая ярость. Ярость к проклятым пони вокруг. Разноцветный взгляд жеребенка оторвался от Феруса и впился в напуганную до ужаса пегаску, что продолжала стрелять в Гвардейца.

— Я верю, Фыр-Фыр! – полушепотом прошипела Файрфлай и, глядя на пони, крикнула: – Я ВЕРЮ!

Страх исчез. И Ферус тут же это почуял. Голова Гвардейца повернулась в сторону Файрфлай. Это заметила и пегаска, чьи глаза расширились от ужаса. Она принялась озираться по сторонам, пытаясь найти выход, пока не наткнулась на глаза Файрфлай. Взгляд жеребенка, полный ненависти, смотрел сейчас на пони, что посмела украсть ее. И ее защитник чувствовал эту злость, горящую среди ужаса ее обидчиков.

— Я верю! – мордашка Файрфлай исказилась в едкой ухмылке. — Теперь уже точно!

Гвардеец ринулся в ее сторону. Позади Феруса показался его дробовик. Глаза пегаски еще больше расширились. Быстрый рывок Феруса, и вот Файрфлай подхватила магия чейнджлинга, тут же разорвав сеть, что опутывала жеребенка. Вновь это знакомое ощущение легкости, к которому Файрфлай успела привыкнуть за те недолгие дни путешествия с Гвардейцем. Словно тебя держит что-то очень сильное, способное сдавить взрослого пони до размеров точки, но в то же время делающее это бережно и аккуратно. Малышку укрыл полупрозрачный барьер, спрятав звуки дождя и крики пони. Защитник вновь нашел ее. Малышка почувствовала, как ей стало тепло и спокойно. В этот самый момент мимо Файрфлай проплыл огромный дробовик Феруса, а сама она полетела ближе к Гвардейцу.

Мгновение, и оружие чейнджлинга изверглось пламенем в сторону пилота и сидевшего там пегаса. Барьер вокруг Файрфлай усилился, став для малышки непрозрачным. Только приятный мягкий свет вокруг. Странное ощущение, которое Файрфлай никогда раньше не испытывала. Ощущение, что о тебе кто-то сильно беспокоится, но не потому, что тебя можно дорого продать или поменять на что-нибудь…

«А потому, что ты действительно важна…»

Жеребенок почувствовала, как начала падать. Однако это было скорее легкий полет, нежели те ощущения, когда она вывихнула крыло тому пегасу. Барьер, что окружал малышку, надежно скрывал все звуки и вид того, что творилось снаружи. Секунды тянулись невыносимо долго. Жеребенок почувствовала, как телекинез Феруса сдавил ее сильнее, словно боясь уронить. Файрфлай сильно тряхнуло вместе с защитным полем и, если бы не хватка Гвардейца, жеребенок определенно бы впечаталась в стенку магии, но на этот раз уже не по своей прихоти. Неприятные ощущения заставили Файрфлай недовольно насупиться, тряхнув копытцами. Однако осознание того, что Ферус все же вырвал ее из копыт этих поганых пегасов неимоверно радовало и позволяло сполна простить все это Гвардейцу.

— Эй! Чего там творится! – крикнула жеребенок, но в ответ услышала лишь свой голос.

Внезапно барьер рассеялся, и на Файрфлай вновь хлынул дождь. Жеребенок недовольно фыркнула, помотав головой. После яркого защитного поля глазам было трудно сразу привыкнуть к окружающему мраку. Файрфлай почувствовала, как ее копытца касаются земли. Она тряхнула головой и несколько раз поморгала, пытаясь вернуть остроту зрения. Протерев глаза, она открыла их и на мгновение обомлела.

«Это?..»

Вокруг лежали обломки пегасьего летающего корабля. Видимо, эта штука все же упала на землю, разбившись вдребезги. Эта мысль воодушевила жеребенка, заставив ее улыбнуться. Но, стоило ей поднять голову и увидеть перед собой Феруса, улыбка угасла. Лицо Гвардейца осталось таким же злобным. Вернее сказать, теперь оно было очень сердитым. Дождь смывал остатки крови с его панциря, собираясь каплями на его клыках и в пустых глазницах. Файрфлай тут же надула щеки. Она хотела было что-то сказать, но не успела.

— Файрфлай! – строго и громко выпалил Ферус.

Гвардеец топнул в конце, наклонив голову к малышке. Она отвела глаза, принявшись осматривать окружающий мрачный пейзаж.

— Больше никогда не смей убегать от меня! – почти рыча, добавил Ферус.

Голос его был сердитым, однако в нем не чувствовалось тех самых ноток, которые были знакомы малышке. Когда работорговец или другой поганый пони орал на нее, и она в любой момент рисковала получить по голове. Эта злость была… немного другой. Словно Ферус был сильно обижен на нее за что-то, но делать больно точно не хотел. Вот только за что?! Он же сам виноват!

— Слышишь меня? – громко спросил Гвардеец. — Не смей!

Он вновь топнул.

— Можешь кричать, тыкать ножом мне в глазницы, — голова Феруса приблизилась к Файрфлай почти вплотную, — совать мне в сумки гранаты, оскорблять и портить вещи, но никогда, слышишь, БОЛЬШЕ! НИКОГДА! НЕ! СМЕЙ! УБЕГАТЬ! ОТ! МЕНЯ!

Гвардеец сердито рыкнул, на мгновение оскалив свои острые зубы. Как ни странно, малышку это не напугало. Наоборот, Файрфлай почувствовала какое-то странное ощущение, словно… словно это она во всем виновата и ей теперь должно быть стыдно.

«Но это же чушь!»

Файрфлай повернулась к Ферусу и, надув щеки, посмотрела точно на своего защитника.

— А че ты?.. — пробубнила она себе под нос.

— Файрфлай! – Ферус опять топнул.

Малышка скрестила передние ноги на груди, насупившись.

— Хорошо… — полушепотом, сквозь зубы, выдавила из себя жеребенок.

Голова Феруса опустилась еще ниже, а сам он с огромным облегчением выдохнул. Казалось, что с его плеч только что свалилась какая-нибудь гора или что-то, наверное, даже побольше. Вдруг Гвардеец вскинул голову, а малышку опять объял прозрачный барьер, однако на этот раз он не мешал видеть и слышать то, что творится вокруг. Над местом крушения появилось несколько черных теней. Те самые пегасы, что прилетели схватить Файрфлай. Но вот теперь сделать это будет немножечко невозможно. Жеребенок довольно хрюкнула, обведя взглядом черные фигуры, зависшие в небе. Телекинез Гвардейца подхватил ее и усадил себе на голову.

— Ну что, уроды, соснули?! – рявкнула Файрфлай.

Силуэты пегасов продолжали молча висеть в воздухе, словно ожидая чего-то. Вдруг Ферус повернулся и шагнул в сторону самого большого скопления обломков воздушного корабля. Подойдя ближе, Гвардеец подхватил телекинезом массивный стальной лист. Кусок стали с громким скрежетом поднялся в воздух и рухнул на землю, открыв перед глазами Файрфлай ту самую пегаску, что стреляла в Феруса. Шлем был частично расколот, а из бреши проступала салатовая грива, вымазанная кровью. Одна из задних ног пони отсутствовала, а правая передняя лежала в неестественном положении, явно давая понять, что она сломана. Голубая броня на груди и животе пегаски была сильно обожжена, а через дыру в правом боку медленно сочилась кровь. Помимо прочих травм, в груди пони торчал внушительный кусок металла. Она дрогнула, еле слышно кашлянув и болезненно поморщившись. Кобыла попыталась сделать вдох, но у нее вышло лишь слабо прохрипеть. Лицо Файрфлай исказилось в презрении.

Ферус мгновение стоял неподвижно, после чего сделал шаг, встав точно над пони. Телекинез Гвардейца подхватил еще живую кобылу и медленно поднял. Она тут же болезненно застонала. Однако стон был больше похож на предсмертный хрип. Гвардеец повернулся вместе с ней и шагнул к застывшим в воздухе силуэтам. Пегасы неподвижно висели над землей, продолжая наблюдать за Ферусом и еще живой пони, что он держал над землей. Сделав несколько шагов, он остановился, подняв пегаску чуть выше, демонстрируя ее остальным.

— Две сотни лет назад вы отобрали у нас Солнце! – громкий голос Феруса заглушил шум дождя.

Пегаска болезненно захрипела.

— Вы отвернулись от всех, кто жил здесь! – продолжил Гвардеец. — Трусливо бросили исковерканную пламенем землю, спрятавшись за облаками! И оставили после себя лишь темноту!

Поле вокруг Файрфлай стало немного ярче, словно подсвечивая маленькую кобылку, что сидела сейчас на голове у страшного черного монстра.

— А теперь вы вернулись сюда! – громогласный рык Феруса словно тряхнул окружающий воздух. – Вернулись, но не для того, чтобы помочь. Вы вернулись, как бандиты, жаждущие отнять то, что не принадлежит вам! И вот к чему это привело!

Файрфлай, не понимала, о чем говорил Ферус, как будто это вообще был не он! Но сейчас это было неважно. Малышка оглянулась. Капли дождя на раскуроченных обломках ветролета увенчивали общую картину устроенной тут бойни. Если жеребенок правильно помнила, то в летающем корабле пегасов было несколько, и одна из них сейчас доживает свои последние секунды, вися перед своими товарищами в воздухе. Значит, среди обломков есть еще трупы. Жаль, что те в небе не валяются так же, как и их поганые друзья. Лицо жеребенка оскалилось в злобной гримасе. Кобыла еще раз болезненно хрипнула, слабо дернувшись.

— Пусть же это послужит вам уроком! — спустя короткую паузу, продолжил Ферус. – Запомните все, что вы увидели сегодня!

Он оскалился, показав свои острые зубы.

— Запомните каждую секунду, каждое мгновение! – прорычал Гвардеец.

Ферус поднес пегаску ближе к себе, повернув к ней голову. Тело пони вновь дрогнуло, а полные боли и ужаса глаза смотрели сейчас точно на зубы Гвардейца. Шею пегаски что-то сдавило. Она еле слышно хрипнула. Через секунду ее голова резко дернулась назад. В шум дождя вклинился громкий хруст, прервавший муки пони. Ее тело расслабилось, а голова поникла.

— Запомните это и передайте другим! – Ферус повернулся к пегасам. – Передайте каждое мое слово! Все, кто посмеет отнять у меня жеребенка – сгинут!

Казалось, из его пустых глазниц в сторону оставшихся пегасов смотрят полные гнева глаза. Глаза призрака Старого Мира.

— Запомните это! – Гвардеец покачал головой. – Запомните и знайте – не пытайтесь отнять у Пустоши Свет. Этим вы лишь сильнее меня разозлите!

Ферус положил тело пони на землю. Пегасы еще несколько долгих секунд висели в воздухе, после чего развернулись и устремились ввысь под шум дождя. Можно было сколько угодно гадать, что у них сейчас было в мыслях, но одно Файрфлай знала точно – они боялись. И это радовало жеребенка больше всего.

— Фыр-Фыр, какого хрена ты не стрелял?! – спустя короткую паузу, фыркнула Файрфлай.

Она, уперевшись копытцами в голову Феруса, посмотрела на него сверху вниз.

— Потому что ты взорвала все патроны еще в Тенпони, — ровным голосом ответил тот.

Малышка надула щеки.

— А твоя здоровая хреновина? – продолжила допрос жеребенок. — Чего ты из нее не стрелял?! Меня чуть не сперли!

— Я мог попасть в тебя, — парировал Ферус. – Тем более у меня остался только один выстрел.

Файрфлай скрестила передние ножки на груди.

— Мог бы и оставить чуть-чуть! – возмущенно добавила малышка.

Ферус раздраженно и громко выдохнул. Сейчас Файрфлай почему-то показалось, что его щеки тоже надулись от возмущения. Внезапно Гвардеец повернул голову куда-то в сторону. Так обычно бывало, когда он чуял кого-то.

— Ну нихрена ж себе вы тут устроили!

Ферус размеренно шагал по размокшей земле, двигаясь рядом с небольшой телегой. Поднятая им и Файрфлай шумиха, рано или поздно, должна была быть замечена кем-нибудь. Так и случилось. Яркий бой и взрыв в воздухе целого анклавовского транспортного корабля привлек внимание небольшой группы работорговцев, двигавшихся в сторону Старой Эпплузы. И, как ни странно, первое, что сделал главарь этого мелкого каравана, коричневый грифон с крестообразным шрамом, перечеркивающим все его лицо, представившийся как мистер Кобблстоун, вежливо поинтересовался, не нужна ли Ферусу и Файрфлай какая-нибудь помощь. Опытный работорговец мотивировал это тем, что в свое время имел отличную возможность познакомиться с Анклавом и его крылатыми прихвостнями, потому те, кто является их врагом, автоматически становится другом грифону. Даже если ты «непонятная черная хреновина, в одиночку умудрившаяся подорвать целый транспортник вместе с парой крылатых уродцев».

Лишившись всех возможных боеприпасов, а также остатков пищи и воды, Ферус не мог позволить себе еще один бой. Нервы Гвардейца, буквально недавно чуть не потерявшего свою последнюю путеводную ниточку в бесконечной темноте, сейчас были в буквальном смысле натянуты до предела, и никто не знал, как они до сих пор еще не порвались от перенапряжения. Потому предложение помощи Ферус принял сразу, но была другая серьезная проблема – маленький взбалмошный жеребенок, которая с легкостью могла устроить очередную перепалку. Однако опасения Феруса, как ни удивительно, оказались напрасны. Усталость, недавно пережитый бой с Анклавом и то, как грифон в красках описывал, почему он ненавидит пегасов и что он с ними делает при встрече, очень поспособствовало успокоению маленького маньяка внутри Файрфлай. Видимо, не последним было еще и то, что Кобблстоун являлся грифоном, а не пони, потому малышка «ненавидела» его чуть поменьше его товарищей. А на заявление Файрфлай, что: «Это мы тут всех убили и все вокруг – наше!» работорговец рассмеялся и заявил, что выкупит у малышки все трофеи. Благо, их осталось приличное количество — несколько энергомагических винтовок, деталей корабля и остатков костюмов, из которых можно было извлечь много полезного. А раз жеребенок и Ферус тоже направлялись в Старую Эпплузу, грифон дал слово, что оплатит пищу, воду, ночлег, если тот понадобится, и доплатит сверху еще крышек. Как ни странно, но крышки все еще продолжали лежать в последней целой сумке Гвардейца, в то время как все остальное было либо уничтожено или съедено Файрфлай, либо потеряно в очередной драке. А для Последнего Довода этого добра требовалось достаточно много. Сумка на другом боку, где Ферус держал барабан, нож-бабочку и ПипБак малышки, тоже была изодрана и держалась на честном слове, потому отказывать грифону в его предложении было глупо. Но работорговец уже успел договориться с Файрфлай, и согласие Феруса попросту не требовалось.

Небольшой караван работорговцев представлял собой телегу, в которую были запряжены два единорога-раба, накрытых плащами. На самой телеге располагалась клетка с брезентом на крыше, внутри которой сидело пятеро связанных пони в рабских ошейниках – два жеребца и три кобылы. В заднюю часть телеги работорговцы положили трофеи, «проданные» им Файрфлай. Все это сопровождали подельники Кобблстоуна: идущие позади два земных пони бурого окраса, представленные грифоном как братья Даст, черного единорога Миража, что сидел рядом с грифоном на телеге и держал вожжи, а также жеребца-гуля Нюка, идущего с правого бока. Все они были одеты в зеленые плащи с капюшонами, защищающие их от проливного дождя. Ферус шел слева от телеги, а Файрфлай, скрытая от дождя барьером Гвардейца, закутанная в старое одеяло и с флягой с водой, любезно предоставленными ей работорговцами, сидела на спине чейнджлинга и допытывала вопросами Кобблстоуна.

— Зачем ты ловишь этих сраных пони и сажаешь их в клетку вместо того, чтобы прибить? – нахмурилась Файрфлай.

Укутанная в покрывало, малышка сейчас была похожа на маленький пушистый комок шерсти, а надутые щеки и «суровый» взгляд разноцветных глаз создавали впечатление, что это жеребенок сейчас конвоирует работорговцев куда-то, попутно их допрашивая. Все это изрядно веселило грифона и его подельников, окрашивая их эмоциональный фон в оттенки радости.

— Ну, — развел лапами Кобблстоун, — я продаю их.

— Зачем? – насупилась малышка, словно грифон сказал какую-то глупость. – Это же гребаные пони! Им нельзя верить! Проще перестрелять их и дело с концом!

Работорговец поднял бровь.

— Думаешь? – спросил он.

Файрфлай утвердительно закивала.

— Но ведь ты же пони, как я могу в таком случае верить тебе? – улыбка Кобблстоуна стала шире.

Малышка вытянула шею и еще больше нахмурилась, окрасив свой эмоциональный фон в оттенки раздражения и негодования. Как будто грифон сейчас сказал какую-то несусветную глупость, оскорбив тем самым благородные позывы жеребенка образумить старого глупого работорговца. Сидящий рядом с Кобблстоуном Мираж не выдержал и захохотал.

— Кобб, ну вот глупость ляпнул! – сквозь смех сказал он, стукнув грифона под бок.

Грифон прыснул, но все же попытался сохранить серьезную мину.

— Всех гребаных пони надо посадить в клетку и сжечь нахер! – фыркнула Файрфлай. – Или хотя бы отмудохать!

В подтверждение своих слов жеребенок утвердительно кивнула.

— Ну и как же мне тогда их продавать? – Кобблстоун вскинул лапы в наигранном возмущении. – За мертвых или побитых крышки не платят!

— Да срать на эти крышки! – малышка тоже вскинула копыта, из-за чего одеяло чуть было не сползло с нее. – Нахрена они вообще тебе сдались?

Кобблстоуну и Миражу ничего не оставалось, как изобразить на лицах искреннее удивление, переглянуться и пожать плечами.

— Ну, как тебе сказать… — грифон почесал затылок.

На мордашке Файрфлай появилась некоторая задумчивость, потеснившая раздражение. Через мгновение ее глаза расширились, словно она познала суть вещей и готова явить эту истину мира всем вокруг.

— На крышки же можно купить оружие? – взгляд жеребенка впился в грифона.

Кобблстоун кивнул. Файрфлай ударила копытцами друг о друга.

— Точно! – малышка распахнула глаза еще шире. — Ты же ловишь и продаешь пони, чтобы покупать больше оружия, чтобы ловить еще больше пони!

Эмоциональный фон Файрфлай засиял предвкушением и радостью. Грифон, краем глаза переглянувшись с еле сдерживающим наступающую волну хохота Миражом, ничего лучше не придумал, как утвердительно закивать, улыбаясь жеребенку. Файрфлай выпятила грудь.

— Какая же я умная! – она гордо задрала нос.

Кобблстоун и Мираж расхохотались. К ним тут же присоединились и остальные работорговцы, наполнив окружающую мрачную Пустошь громким смехом.

— Твою мать, я обожаю эту малышку! – вытирая слезы, выдавил из себя Мираж.

Видя, как гогочут работорговцы, Файрфлай опять раздраженно надулась. Внезапно взгляд малышки прыгнул на телегу, где сидели рабы. Ее эмоциональный фон тут же окрасился в некоторое удивление и настороженность. Ферус почуял резкое изменение в эмоциях жеребенка, усилив поле.

— ЭЙ! – рявкнула Файрфлай, привлекая к себе внимание.

Малышка указала копытцем на клетку с рабами. Работорговцы перестали смеяться, повернувшись туда, куда указывала жеребенок.

— Она там че-то держит! – добавила Файрфлай.

Жеребенок впилась глазами в янтарную кобылку с желтой гривой, что сидела у края клетки. Та тут же вжала голову в плечи и сердито оскалилась, принявшись осторожно озираться. К кобылке тут же подскочил один из Дастов, схватив ее за веревки, и потянул на себя. От неожиданности, кобылка дернулась назад, выронив кусок металла, что прятала передними копытами.

— Стоять! – рявкнул Мираж, потянув вожжи.

Телега остановилась. Даст тут же схватил янтарную кобылу за гриву, прижав ее к прутьям клетки. Она злобно зашипела, пытаясь вырваться, чем рассердила работорговца. Жеребец чуть отстранил ее от прутьев, после чего еще сильнее рванул на себя. Кобыла ударилась головой о металл, злобно зарычав. Работорговцы тут же обступили пленных со всех сторон, достав из-под плащей свое оружие, и нацелив его на пони. Кобблстоун, сердито нахмурившись, спрыгнул с телеги и направился к клетке. Эмоциональный фон рабов тут же окрасился в ужас, за исключением той самой кобылы, что держала кусок металла. Один из братьев Даст открыл клетку и грубо вытащил кобылу наружу, швырнув ее на землю. Эмоции вокруг той окончательно окрасились в ненависть и злобу. Второй Даст подхватил то, что держала пони мгновение назад и протянул Кобблстоуну. Это был заостренный кусок металла, которым легко можно было перерезать не только веревки, но и чью-нибудь глотку. Грифон еще больше нахмурился.

— Питч, сладкая, ты опять себя плохо ведешь? – Он посмотрел на пони, что лежала в грязи.

Та лишь зашипела в ответ. Кобблстоун подошел ближе и, схватив ее за гриву, потянул вверх.

— Видимо, ты не понимаешь по-хорошему, – добавил работорговец.

— Пошел ты! – оскалилась пони.

Грифон хохотнул.

— Мираж, выпрягай одного, — обратился он к жеребцу, после чего вновь посмотрел на Питч. – Наша ретивая кобылка хочет занять его место.

Единорог кивнул, двинувшись к одному из запряженных рабов.

— Нужно ее посильнее утомить перед воспитательной беседой, — Кобблстоун посмотрел на братьев Даст. – Верно, парни?

Те довольно усмехнулись, окрасив свой эмоциональный фон в фиолетовые оттенки. Взгляд грифона вернулся на Питч.

— Лучше пристрели меня, тварь! – кобыла плюнула в сторону работорговца, попав тому на клюв.

Тот смахнул лапой слюну. Его улыбка стала еще более злобной, а взгляд гневным. Эмоции вокруг грифона заплясали яростью.

— Пристрели ее нахер! – крикнула Файрфлай.

Взгляд янтарной кобылы встретился с жеребенком. Эмоциональный фон малышки тут же окрасился в презрение и гнев, как и у кобылы, что смотрела на нее.

— Нет, это будет слишком просто, — грифон отрицательно покачал головой. – Тем более из таких ретивых получаются отличные бойцы! Нужно только научиться их контролировать!

С этими словами грифон достал револьвер и кивнул одному из Дастов. Жеребец без лишних слов подошел к главарю и схватил Питч за гриву, вынуждая ее смотреть на телегу с рабами. Кобблстоун открыл барабан и достал пять патронов, оставив шестой, после чего провел револьвером по рукаву своей куртки, прокрутив барабан и спрятав патрон в одной из шести ячеек.

— Гордая, благородная и непоколебимая, — хохотнул работорговец, посмотрев на Питч. – Сломается, но не прогнется! Вот только у таких альтруистов всегда есть один существенный недостаток…

Он направил свой револьвер на клетку с рабами.

— Давайте сыграем в Сталлионградскую рулетку! – грифон ехидно ухмыльнулся.

Дуло револьвера смотрело точно на жеребца-раба, чей эмоциональный фон просто взорвался оттенками ужаса. Кобблстоун нажал на спусковой крючок. Громкий щелчок отозвался в шуме дождя, заставив раба буквально подпрыгнуть на месте. Питч сжала зубы. Эмоции вокруг нее уже просто горели яростью и презрением, но один из Дастов крепко держал ее на месте, потому кобылка сделать ничего не могла.

— Везунчик, — хохотнул грифон.

С характерным звуком он взвел курок и нацелил револьвер на другого раба. Опять щелчок. Работорговцы усмехнулись, глядя на дернувшегося пони. Револьвер Кобблстоуна переместился на следующую в клетке – кобылку, что недавно сидела в телеге рядом с Питч. Вокруг повисло напряженное молчание, нарушаемое лишь шумом дождя и частыми вздохами Питч. Грифон взвел курок и приготовился нажать на спуск.

— СТОЙ! – крикнула Питч.

Кобблстоун повернулся к пони, однако дуло его револьвера продолжало угрожающе смотреть на рабыню.

— Что-что? – едко переспросил грифон.

Эмоциональный фон Питч заискрился ненавистью еще сильнее. Она сжала зубы.

— Хватит! – выдавила из себя кобылка. – Я… я… я сделаю… как ты хочешь!..

Она тяжело уронила голову. Капли дождя устремились по ее макушке к лицу. Со стороны могло показаться, что пони заплакала, однако шумящий вокруг дождь хорошо скрывал это.

— Разумное решение, — грифон поместил оставшиеся патроны в барабан и спрятал револьвер под плащом.

Он кивнул Миражу. Единорог, кивнув в ответ, отвел одного из рабов, что тащили телегу, в клетку к остальным, и запер ее. Кобблстоун подошел к Питч.

— Это был последний раз, — он схватил пони за гриву, заставив ее поднять взгляд на себя. – Еще одна подобная выходка, и мои ребята у тебя на глазах вздрючат твою ненаглядную, а потом вспорют ей брюхо. Ты поняла?

Кобыла ответила лишь полным ненависти взглядом.

— ТЫ ПОНЯЛА?! – рявкнул грифон, потянув пони за гриву.

На лице той появилась болезненная гримаса, а сама она еле слышно всхлипнула.

— Д… д… да… — вполголоса ответила она.

— Чудно! – злобно улыбнулся Кобблстоун.

Грифон потащил пони к телеге, держа ее за гриву, и передал Миражу. Жеребец, быстро перехватив ее телекинезом, принялся запрягать Питч.

— Только плащом не накрывай, — добавил Кобблстоун. – Питчи сильно испачкалась, пусть дождик ее чуть-чуть помоет.

Мираж колко ухмыльнулся и кивнул.

— Лучше бы ты ее пристрелил нахер, — фыркнула Файрфлай. — Пони нельзя верить!

Грифон посмотрел на жеребенка, задумавшись на секунду.

— Что-то есть в твоих словах, — спустя мгновение, усмехнулся он. – И да…

Он размашисто поклонился.

— Большое спасибо за предупреждение, — добавил работорговец. – Как прибудем в Старую Эпплузу – с меня причитается!

Караван двинулся дальше. Эмоции Файрфлай сейчас пестрили недовольством, и неудивительно. Маленький маньяк внутри жеребенка требовал расправы. Что же до Феруса, то Гвардейцу было все равно. Он был свидетелем подобного сотни, если не тысячи раз. Боль, скорбь, ненависть и ярость следовали за ним каждый день. Ферус был частью творящегося безумия, в которое пони и другие жители Эквестрии загнали себя сами. И превращаться в героя и мчаться на выручку всем и вся – самая большая глупость. Пока пони сами не захотят измениться и перестать порабощать и убивать себе подобных, все останется прежним. Потому Гвардейцу, вернувшему себе память, надо сохранить то, что можно сохранить – Файрфлай. Ту саму Искру, чей яркий свет разгоняет бесконечный мрак вокруг. Он помог ему вспомнить и, наверное, когда-нибудь кто-то тоже заметит это слабое мерцание во тьме, которое покажет все то, что так долго было спрятано в черном холодном океане. И, быть может, этот кто-то тоже вспомнит, как вспомнил Ферус. Но пока этого не произошло. Сейчас же, после пережитого совсем недавно, внутри Гвардейца не осталось места для сомнений, печали, жажды мести или гнева. Только решимость уберечь маленького взбалмошного жеребенка.

Внутренний компас Гвардейца подтверждал, что караван работорговцев приближался к Старой Эпплузе. Решив вопросы с охраной на окраинах, которая, по словам грифона, была серьезно усилена после того случая кражи целого поезда с рабами, караван шагнул в город. Это место, как и Новая Эпплуза, встретило Феруса своими эмоциями, вот только оттенок у них был совсем другим. Многочисленные клетки с рабами, ютящиеся между полуразрушенными деревянными строениями, незамысловатыми металлическими конструкциями и снятыми с рельс вагонами, окрашивали все эмоции вокруг в один цвет – зеленые и темно синие оттенки отчаяния и печали. На улицах было пусто, ведь все «жители» попрятались от проливного дождя под крышами, оставив своих рабов мокнуть под открытым небом.

— Идиоты… — вздохнул Кобблстоун.

Взгляд грифона проскользил по нескольким клеткам, где, свернувшись калачиком, лежали пони. Ветер трепал их гривы, а проливной дождь ручьями стекал с их шерстки.

— Кто же так поступает с товаром?! – он возмущенно поднял свою лапу.

— Могу поспорить, что больше половины точно больны, — согласился Мираж. – Расходный материал, не более.

Грифон кивнул.

— А что тут такого? – возмутилась Файрфлай. – Мне тут наоборот нравится!

Работорговец повернулся к малышке, которая довольно озиралась. Маленький маньяк внутри нее был рад наблюдать за таким большим количеством одновременно страдающих пони.

— Таких рабов дорого не продать, — грифон пожал плечами. – Большая часть из них уже больна и слаба. Тяжелых работ они попросту не переживут, а использовать их для плотских утех… Ну, я даже не знаю. Только если тебе все равно, что трахать – выгребную яму или мертвого брамина.

Работорговцы засмеялись.

— К товару нужно относиться бережно, — продолжил Кобблстоун. – Здоровая и целая кобыла стоит в пять раз дороже забитой и больной, а сильный и здоровый жеребец – в десять. А при правильном воспитании, так и в пятнадцать!

Грифон гордо ударил себя кулаком в грудь.

— Вот именно потому рабы мистера Кобблстоуна высоко ценятся и дорого стоят, — он обвел лапой рабов в клетках. – В отличие вот от этого. Лучше один раз заплатить много, но получить качественный товар, что прослужит очень долго, чем постоянно покупать новых и новых. Но, к сожалению, для большинства, и к счастью для меня, не все могут понять эту простую истину!

Он хохотнул, широко улыбнувшись. В этот самый момент Ферус почувствовал, как эмоции Питч, что тащила телегу, окрасились в ярчайшие тона ненависти и гнева. Казалось, если бы не угроза другим рабам, она бы, наплевав на все, рванула на грифона и вцепилась ему зубами в глотку. Даже если бы это было последним, что она сделает. Стоило Файрфлай заметить это, как эмоциональный фон жеребенка запестрел удовольствием.

— Скажи еще чего такого! – она помахала копытцем Кобблстоуну.

Грифон удивленно поднял бровь. Малышка указала на Питч.

— Мне нравится, как она злится, когда ты говоришь это! – на лице жеребенка появилась злорадная ухмылка.

Файрфлай покрутила головой, осматриваясь. Эмоциональный фон малышки окрасился в более яркие цвета радости, стоило ее глазам найти еще одного несчастного пони в клетке. Маленький маньяк ликовал.

— Фыр-Фыр! Ты же чувствуешь их эмоции! – жеребенок нетерпеливо постучала копытцами по спине Феруса. – Скажи, они сильно мучаются?

Гвардеец промолчал.

— Фыр-Фыр! – малышка еще раз постучала ножками по панцирю.

— Я не буду отвечать, — ровным голосом добавил Ферус.

Файрфлай надулась от возмущения.

— Старая сморщенная жопа брамина! – она показала язык затылку чейнджлинга.

Работорговцы, расплывшись в ухмылках, переглянулись.

— Маленький маньяк, — наконец, подал свой хриплый голос Нюк, что все это время шел молча.

Гуль посмотрел на Кобблстоуна, криво ухмыльнувшись.

— Жаль, что мы не нашли ее раньше, — добавил он. – Я бы сделал этого жеребенка нашим талисманом.

Группа миновала несколько старых домов и пару патрулей, после чего, выйдя на некоторое подобие перекрестка, остановилась.

— Отведите рабов и наших гостей на склад, — Кобблстоун повернулся к Миражу. – А я схожу за припасами.

Он кивком указал на Файрфлай.

— Тянуться туда с такой темпераментной кобылкой, все равно, что бросать спичку в бочку с порохом, — усмехнулся работорговец.

Мираж кивнул. Жеребец был прав. Благо, сейчас на улице шел сильный дождь, и большинство обитателей этого места предпочли не оставаться на улице.

— Потому нам надо покинуть город как можно быстрее, — нарушил молчание Ферус.

Голова чейнджлинга повернулась к грифону.

– Пока ты будешь покупать припасы, — пустые глаза Феруса смотрели поверх головы Кобблстоуна, — кто-нибудь пусть отведет нас к Разору. Так будет быстрее.

Работорговцы повернулись к Гвардейцу. Их эмоциональный фон окрасился в легкое удивление.

— Не хочешь терять время? — после короткой паузы, спросил Кобблстоун. – Верное решение. Только осторожно со своим жеребенком. У старика Разора скверный характер.

Грифон ухмыльнулся.

— Почти как у твоей малявки, — добавил он.

Кобблстоун двинулся к трофеям в телеге и, достав энергомагическую винтовку, кинул ее Миражу. Тот подхватил оружие телекинезом.

— Отведи тогда наших гостей к Разору, — грифон кивнул на Файрфлай и Феруса. – Заодно покажешь ему, что у нас есть, и оплатишь расходы наших друзей. Надеюсь, этот старый скряга заинтересуется и не будет жадничать.

Единорог, ухмыльнувшись, спрятал оружие под плащом. Кобблстоун повернулся к Дастам и Нюку.

– А вы займитесь товаром, — приказал он и указал на запряженную кобылку. — Особенно шалуньей Питч.

На морде Кобблстоуна появился острый оскал. Жеребцы кивнули. Грифон развернулся и скрылся в переплетении темных улиц. Мираж, передав вожжи Нюку и спрыгнув с телеги, направился к Ферусу и Файрфлай.

— Следуйте за мной, — он указал куда-то и легкой рысцой двинулся вперед.

Ферус шагнул следом. Сейчас хотелось как можно быстрее покончить с пополнением припасов и покинуть этот город. Грифон был прав. Это место было бочкой с порохом, и достаточно крохотной искры, чтобы все вспыхнуло. А такая Искра сейчас как раз сидела на спине Феруса и с любопытством озиралась по сторонам. Мираж, после недолгих петляний по узким улочкам Старой Эпплузы, привел Гвардейца к кирпичному двухэтажному зданию. Окна в нем были наглухо заделаны стальными листами и досками, потому единственным входом тут служили массивные железные двери, на которых висела табличка с надписью «Пушки Разора». Чуть ниже была прибита еще одна, на которой было дописано «Для платежеспособных клиентов. Все остальные идут нахер!». Мираж зашел под козырек крыльца и остановился около входа.

— Ну, вот мы и на месте, — усмехнулся он, указывая на двери.

Гвардеец остановился в паре шагов от жеребца и повернул голову к Файрфлай.

— Ты должна мне дать слово, что когда мы войдем, ты не будешь оскорблять и провоцировать всех внутри, — голос Феруса стал строгим.

Жеребенок посмотрела на своего защитника и нахмурилась.

— Нам нужны боеприпасы, — продолжил Ферус. – Поэтому, не зли там никого.

Малышка скрестила передние ножки на груди.

— Если эти уроды попробу!.. – Файрфлай возмущенно вскинула копытца.

— Файрфлай! – Гвардеец сердито топнул, вынудив ее замолчать и надуть щеки. — Хватит! Если и из этого города нас выгонят только потому, что кто-то тебе не нравится, больше нам найти воду и еду будет негде! И если ты опять начнешь всех злить, я спрячу тебя в барьере и выпущу только тогда, когда мы уйдем!

Жеребенок еще больше насупилась, став похожа на очень сердитый черно-желтый комок шерсти, а ее эмоциональный фон запестрел гневом и раздражением.

— И это не потому, что я хочу тебе навредить! – тут же добавил Ферус. – Я пообещал тебя защитить от всего, и я защищу! Даже от себя самой!

Файрфлай уперлась передними ножками в панцирь Феруса, вызывающе посмотрев на его затылок.

— Так перестреляй всех и забери силой! – фыркнула она.

— Нет! – прорычал Гвардеец. – Сейчас мы сделаем так, как хочу я! Так что, веди себя прилично! Ясно?

Малышка сердито выдохнула. Она, вновь скрестив передние ножки на груди, обиженно отвернулась, устремив взгляд разноцветных глаз на размокшую землю.

— Вонючий зубастый хер… — вполголоса буркнула малышка.

— Файрфлай? – строго добавил Ферус. – Мы договорились?

Малышка мельком повернулась к Гвардейцу.

— Хер с тобой! – Файрфлай показала язык.

Ферус, нащупав дверь телекинезом, толкнул ее копытом и шагнул внутрь.

— Ну и парочка… — Мираж покачал головой и шагнул следом.

Гвардеец оказался в просторной прямоугольной комнате, с проходами в правой и левой стене. Закрыты они были массивными деревянными дверями с прорезями для глаз по центру. Под потолком болталась старая лампа, освещающая центр комнаты тусклым грязно-желтым светом и оставляя углы в темноте. У дальней стены напротив входа находился длинный металлический стол, сильно поеденный как ржавчиной, так и прочими механическими повреждениями, и только неведомым силам было понятно, почему он все еще не развалился. За ним сидела пара пони – темно-фиолетовый единорог в ковпоньской шляпе, черной рубахе и красным платком на шее, и оранжевый земной пони в металлической броне и шлемом с пикой на голове. Жеребцы играли в карты, когда их прервали. Оба пони оторвали взгляды от своего развлечения, устремив их на темно-зеленого жеребца у входных дверей. Эмоциональный фон обоих тут же окрасился в легкое негодование и презрение.

— Вечер добрый, — отсалютовал Мираж.

Он вышел из-за спины Феруса и, скинув капюшон своего плаща, остановился в центре комнаты. Жеребцы никак не отреагировали на приветствие.

— Нихера он не добрый, Мираж, — единорог отрицательно покачал головой. – Чего приперся?

— Это так у вас принято встречать клиентов? – язвительно усмехнулся тот.

Жеребцы вяло переглянулись. Один из них сплюнул на пол, оперевшись на спинку стула.

— Тебя не должно это ебать, — темно-фиолетовый единорог вытянул шею навстречу Миражу. – Повторяю, че надо?

— А ты не очень смышленый, да, Вимп? — ухмыльнулся тот. – Тогда я бы хотел горячую кобылку, свежего виски и чтобы ты полизал мне яйца.

Эмоциональный фон жеребцов быстро окрасился в презрение и злость. В магическом захвате одного из них появился нож.

— Ну-ка, падаль, повтори? – он презрительно сощурился.

— Вимп, кто там, мать его, приперся?! – раздался громкий скрипучий бас со стороны одной из закрытых дверей.

Охранники тут же замерли на месте. За закрытой дверью послышались тяжелые шаги, разбавляемые сердитым бормотанием.

— Это Мираж, мистер Разор! – ответил Вимп.

Боковая дверь слева с громким скрипом отворилась, а из дверного проема к Ферусу и Миражу вышел темно-серый единорог. Все его лицо уже было изрядно покрыто морщинами, на теле виднелись многочисленные шрамы, полученные от нелегкой жизни на Пустоши, а редкая серебряная грива была спрятана под черной широкополой шляпой. Одет пони был в коричневый кожаный жилет с множеством карманов, а на его правой передней ноге виднелась кобура с револьвером. Острый взгляд карих глаз сперва замер на Мираже, после чего прыгнул на Вимпа и его товарища. Единорог почесал бороду, а его лицо вместе с эмоциями стало сердитым.

— Привет от мистера Кобблстоуна, — Мираж коротко поклонился. – Я и мой спутник тут с целью прикупить кое-каких игрушек, а так же похвастаться тем, что есть у нас.

Он указал на Феруса, после чего кивнул в сторону охранников, что гневно сверлили единорога взглядом.

— Но, видимо, слово «вежливость» Ваши ребята понимают немного иначе, — добавил Мираж.

Суровый взгляд Разора замер на Вимпе.

— Не ну а че он выебывается? – с неподдельным возмущением, попытался оправдаться жеребец.

Разор лишь раздраженно вздохнул, покачав головой. Его эмоциональный фон окрасился в сердитые оттенки, однако среди них Ферус почуял и легкую печаль. Ту самую, что появляется только после потери чего-то важного.

— Кретин… — выдохнул жеребец и еле слышно добавил: — Нужно было просто трахать твою мамашу, но не забывать вовремя доставать.

Говор Разора был слегка заплетающимся, словно жеребец был подвыпившим. Хозяин магазина посмотрел на Миража, после чего его взгляд переместился на Феруса, что стоял позади единорога и молчал.

— А ты что за хре?.. – спросил жеребец, но не успел договорить.

Его глаза остановились на красной повязке на правой ноге Феруса. Эмоциональный фон вокруг Разора запестрел гневными оттенками, что были гораздо сильнее, нежели те, что возникли после выходки одного из его охранников. Глаза жеребца презрительно сузились, а взгляд прыгнул сперва на массивный сверток, в котором покоился «Последний Довод», после чего остановился на стеклянных глазах Феруса.

— Раз ты нацепил эту повязку, ты знаешь, что она обозначает? — настороженно спросил Разор.

— Предупреждение, — ровным голосом ответил Гвардеец.

Лицо единорога исказилось злобной гримасой. Вокруг Миража и охранников заплясали эмоции удивления, пока они непонимающими глазами смотрели то на хозяина магазина, то на темно-зеленого жеребца около входа. Словно почуяв это напряжение, эмоциональный фон Файрфлай так же заплясал игривыми оттенками, но она все же пока молчала. Револьвер Разора объяла аура телекинеза. Мгновение, и оружие единорога молниеносно вылетело из кобуры, нацелившись на Феруса. Прогремел мощный выстрел. Пуля попала в правый глаз Феруса и с громким щелчком срикошетила в потолок, оставив там дырку. Ошеломленные взгляды Миража и охранников, не ожидавших выстрела, обеспокоенно метался от единорога к Ферусу и обратно. Гвардеец даже не шелохнулся, чем очень сильно расстроил Файрфлай. Эмоции малышки окрасились в обиду. Маленький маньяк негодовал. Через секунду на лице Разора появилась колючая полуулыбка.

— Это все же ты, — жеребец покачал головой. – Спустя столько лет… Облик другой, но взгляд тебя выдает…

Разора повернулся к Миражу.

— Ты же понятия не имеешь, кто это, верно? – усмехнулся он.

Единорог отрицательно покачал головой.

— Мы встретили его в Пустоши, пока шли сюда, — ответил Мираж. – Он в одиночку разворотил летающую хреновину тех пегасов, которых так не любит Кобб.

Единорог повернулся боком к Разору и поднял свой плащ, показывая хозяину оружейного магазина энергомагическую винтовку. Брови единорога слегка подпрыгнули вверх, а сам он заинтересованно кивнул.

— С той заварушки мы привезли несколько таких игрушек и кое-что еще, — Мираж похлопал по винтовке, подняв ее телекинезом. – А Вы, насколько я знаю, очень любите подобные штуки, вот потому мы и тут – хотим немного поторговаться.

Он протянул оружие Разору. Тот, перехватив винтовку телекинезом, бегло осмотрел ее. Хоть внешне опытный прожженный торговец оружием остался таким же спокойным, однако его эмоциональный фон принялся танцевать всеми оттенками восхищения и радости, стоило ему поближе осмотреть энергомагическую винтовку, принесенную ему Миражом.

— И много у вас таких малышек? – Разор посмотрел на кристалл на кончике ствола.

— Хотелось бы и больше, — пожал плечами Мираж. – Восемь или девять. В различном состоянии.

Разор кивнул. Он повернулся к охранникам и левитировал винтовку к оранжевому земному пони.

— Иди, проверь товар, — скомандовал хозяин магазина.

Тот, кивнув, перехватил оружие и быстрым шагом двинулся к двери в левой стене.

— Вольфрам посмотрит, что ты там нам принес, — разор повернулся к Миражу. — А дальше будет видно.

Единорог согласно кивнул.

— Юлить не буду, — Разор покачал головой, — но такую хорошую энергомагическую винтовку я уже давно не видел.

Взгляд единорога остановился на Ферусе.

— Анклав всегда пугал своих недотеп вымышленными ужасами, что могут жить на Пустоши, — язвительно усмехнулся единорог. – Чтобы держать их в узде.

Разор хрипло рассмеялся.

— А теперь они встретили один из таких ужасов, и он откусил им бошки, — улыбка жеребца стала шире. – Какая ирония.

— ИРОНИЯ?! – позади Феруса раздался возмущенный голос маленькой кобылки.

Файрфлай высунулась из-за шеи Гвардейца. Эмоциональный фон кобылки запестрел ярчайшими оттенками злости и возмущения, в то время как эмоции жеребцов, кроме Миража, вновь окрасились в удивление.

— Я вам, блять, сейчас расскажу, что такое ирония! – фыркнула малышка.

Одной ножкой она ухватилась за гриву Гвардейца, а другой уперлась тому в бок. Это позволило ей еще немного высунуться из-за шеи Феруса. Тканевое покрывало сползло с малышки, оставшись лежать на спине чейнджлинга. Жеребенок вытянула свою шею вбок и вонзила в Разора сердитый взгляд разноцветных глаз.

— Ирония, блять, это когда всю твою гребаную жизнь сраные пони мешают тебя с дерьмом! — возмущенно выпалила Файрфлай. – Издеваются над тобой, как им хочется! И единственное, о чем ты мечтаешь, это либо чтобы они все сдохли, либо поскорее сдохнуть самой! А потом, когда ты сидишь с гранатой в углу и готова покончить со всем этим, к тебе приходит огромная зубастая черная хреновина! Хреновина, которая может убить целую толпу пони! Просто захотев! И этот зубастый хер не дает тебе прикончить себя и этих уродов!

Файрфлай сердито стукнула копытцем о бок чейнджлинга.

— А потом этот черный мудила заявляет, что хочет, блять, быть твоим защитником! — продолжила малышка.

Взгляд разноцветных глаз жеребенка впился в затылок Феруса.

— И вот ты думаешь, что теперь вы будете ходить по ебаной Пустоши и херачить пони? – ухо жеребенка встало торчком. — А вот хер там плавал! Благодаря тебе, блять, этот говнюк якобы вспомнил, что раньше был распиздастым защитником!

Малышка скривила мордочку, словно пытаясь одновременно закричать и чихнуть.

— «Я был рожден охуенным защитником, и я больше не хочу убивать пони, потому что я распиздастый защитник и хочу распиздасто защищать!» — Файрфлай начала передразнивать голос Феруса.

В конце фразы малышка высунула язык и показала его Гвардейцу.

— Вот это блять ебаная ирония! – она вновь посмотрела на Разора.

Единорог лишь молча стоял и удивленно таращился на жеребенка, выдавшую только что целую гневную тираду. Мираж приставил копыто ко рту и рассмеялся, но, прокашлявшись, быстро вернул себе серьезный вид, в то время как Ферус раздраженно зарычав, повернулся к Файрфлай.

— Я, кажется, тебя просил… — сердито прорычал Гвардеец.

— И что?! – перебила его малышка, ткнув копытцем в сторону Феруса. – Что ты сделаешь?! Хочешь меня в мешок посадить, мудила?! Давай! Валяй, зубастый хер! Будет он меня пугать тут! Я почти всю жизнь просидела в ебаной клетке, так что таким говном пугай свой хер!

Файрфлай отстранилась от Феруса. Она подхватила свое одеяло и, укутавшись в него, обиженно отвернулась.

— Иди ты в жопу! – буркнула жеребенок, уткнувшись мордочкой в ткань. — Нашелся мне тут, защитник сраный!

Ферус встал прямо и сделал глубокий вздох. Пламенная тирада малышки была сейчас направлена именно на него, а ни на кого вокруг, и это неимоверно рассердило Феруса. Вот еще одно чувство, к которому придется привыкать. Волна негодования захлестнула чейнджлинга, но ничего поделать с ней он не мог. Единственное, что оставалось, сердито сжать зубы, пытаясь подавить зажженное малышкой пламя. Разор перевел взгляд на Гвардейца и поднял бровь.

— Ты что, стал нянькой? – жеребец с неподдельным удивлением смотрел на Феруса.

Чейнджлинг, слегка опустив голову, сделал глубокий вдох. Мысли возвращались в привычное русло, а пламя внутри стихало. Гвардеец поднял голову и кивнул.

— Да, — ответил Ферус.

Последний довод взлетел в воздух и вертикально встал около хозяина. Часть мокрой ткани сползла с него, явив перед пони в комнате серебристый ствол огромного дробовика.

— И няньке нужны боеприпасы, — добавил Гвардеец.

Разор громко заржал.

— Надеюсь, у тебя есть из чего их делать? – сквозь гогот спросил жеребец.

Из седельной сумки Феруса выплыло несколько мешочков с крышками – последние уцелевшие запасы. Мешки с легким звоном легли на пол, заставив Миража приподнять брови и присвистнуть. Его эмоциональный фон окрасился в неподдельный интерес.

— Ну тогда мистер Разор к Вашим услугам! – улыбнулся оружейник, глядя на крышки.

Он запер двери позади себя и двинулся туда, куда пару минут назад ушел Вольфрам.

— Тогда не будем терять времени, — добавил Разор, взглянув на Феруса. – Пройдемте в помещение для Очень Важных Персон.

Взгляд жеребца замер на Мираже.

— А ты пока подожди тут, — сказал он и повернулся к Вимпу. – Никого не пускай. Мы пока закрыты.

Тот кивнул.

— Если там то, что я думаю, — присвистнул Мираж, глядя на мешки с крышками, — то на это можно купить целую кучу стволов! Или даже маленькую армию.

Разор лишь усмехнулся.

— Ты не поверишь, — он покачал головой, толкая дверь. – Он ими стреляет!

Еще большая волна удивления вклинилась в эмоции Миража, заставив того выпучить глаза. Разор шагнул внутрь. Ферус, подняв в воздух мешки с крышками и «Последний Довод», двинулся следом за скрывшимся в дверном проеме пони. Файрфлай все это время продолжала обиженно дуться, разбавляя эмоциональную палитру вокруг необычными эмоциями. Они, почему-то, заставляли Феруса чувствовать себя как-то странно, как будто он чем-то сильно провинился перед малышкой. Однако, само собой, все это было лишь очередной попыткой Файрфлай надавить на чейнджлинга, пусть и новым способом. Чувственный арсенал жеребенка показал свое новое оружие в борьбе с непоколебимостью и уверенностью Гвардейца, что было крайне забавным.

Ферус и Файрфлай оказались в темном коридоре, в конце которого виднелась открытая дверь, через проем которой сочился желтый свет. Около стен стояли стеллажи, заполненные разнообразной оружейной утварью и деталями. Кое-что было упаковано в мешки, а что-то просто лежало на полке и покрывалось пылью. Хозяин магазина первым вошел в открытую дверь в конце коридора, после чего туда, прощупывая все вокруг телекинезом, вошел Ферус. Файрфлай, чьи эмоции немного избавились от обиды и приняли более радостные оттенки интереса, принялась озираться вокруг. Сейчас у малышки точно родилась целая куча вопросов к Ферусу, однако задать их ей не позволяла гордость. Оставалось лишь дуться и крутить головой по сторонам.

Ферус оказался в просторной мастерской. Тут и там стояли разнообразные станки, вокруг лежали полуразобранные винтовки и автоматы, а весь пол был усеян металлическими опилками и другим техническим мусором. У правой от входа стены находился проход в другую комнату, а у левой стоял длинный стол с массивной лампой сверху. За ним как раз и сидел Вольфрам и корпел над энергомагической винтовкой, что принес Мираж.

— Что там? – сходу спросил у жеребца Разор.

Взгляд того оторвался от винтовки, прыгнув на хозяина магазина. Эмоциональный фон пони танцевал оттенками восхищения и, как ни странно, некоторой радости.

— Очень хорошо! – ответил Вольфрам. – Прекрасный образец энергомагической винтовки класса «Прибой». Энергетический контур слегка поврежден, на стволе и корпусе имеются вмятины и легкие деформации, однако кристалл и питающие элементы целы! Даже в таком состоянии подобный образец вполне готов к эксплуатации! Если бы у меня были запасные детали, я смог бы привести эту винтовку в почти идеальное состояние!

Разор несколько раз утвердительно покивал.

— Прекрасно, — ухмыльнулся единорог, повернувшись к Ферусу. — Ты видимо, был сильно зол на них.

Гвардеец промолчал. Разор подошел к единственному пустому столу, что не был завален деталями и разобранным оружием. Оперевшись на него, он посмотрел на Феруса.

— Так какие виды услуг Вас интересуют? – учтиво поинтересовался единорог.

— Что-нибудь, чем можно сделать дохера трупов! – Файрфлай высунулась из-за шеи Феруса.

Улыбка Разора стала шире. Ферус снял с «Последнего Довода» мокрое покрывало. Вынув шомпол, Гвардеец извлек первый барабан, достал из изрешеченной и наполовину сгоревшей сумки второй, после чего, вместе с крышками, поставил их на пол перед собой, насколько хватало дальности телекинеза, и сделал шаг назад.

— Видимо, «как обычно», — кивнул Разор. – Ну, хоть сплавлю крупнокалиберные, а то ими у нас почти не стреляют, а выкидывать жалко.

Все эти действия с левитацией предметов от земного пони вызвали у Вольфрама острый скачок крайнего удивления и опаски. Пони несколько раз ошеломленно открыл рот и, повернувшись к хозяину магазина, указал копытом на Феруса. Он попытался что-то сказать, но слова встали комом в горле.

— Что еще, Вольф? – спросил Разор.

Голос единорога был слегка раздраженным.

— Это?.. А… — Вольфрам неуклюже покрутил копытами.

— Вольф, у тебя проблемы? – голос Разора стал сердитым.

Он помотал головой.

— Нет, сэр, — ответил жеребец. – Из… извините…

Разор поднял с пола барабаны и крышки и левитировал их к себе. Он поднес один из барабанов поближе, принявшись его осматривать.

— Еще нужны новые сумки и брезент, — добавил Ферус.

— Ну да, — все так же продолжая осматривать барабан, кивнул Разор. – Твои выглядят так, как будто в них гранату взорвали.

Ферус услышал легкий довольный смешок, чей источник сидел у Гвардейца на спине. Эмоциональный фон Файрфлай окрасился в гордые тона.

— Вольф, — не отрываясь от процесса, продолжил Разор, — принеси порох, ящик для крупняка, две сотни пятидесяток, брезент и сумки.

— Сумки подороже или подешевле? – спросил жеребец.

Разор мельком взглянул на сумки с крышками, что стояли около него.

— Подороже, — спустя секунду раздумий, ответил единорог.

Вольфрам кивнул и поспешил к той двери, что находилась у правой стены от входа. В этот момент сам хозяин магазина, вооружившись молотком и стамеской, принялся доставать массивные гильзы. Вынув первую, он перевернул ее вверх дном и посмотрел на фланец. Лицо единорога тут же расплылось в ухмылке, а эмоциональный фон запестрел легким удивлением.

— Шелл? – хохотнул Разор. – Ты еще жив, старый хрен?

Покачав головой, он вернулся к барабану. Стамеска и молоток, летая вокруг, ловко выбивали гильзы одну за другой, пока перед жеребцом не построилось шесть  пустых цилиндров. Взгляд Разора быстро осмотрел каждую.

— Сразу видно копыто Шелла, — единорог поднял гильзу и, поднеся ее к лампе и закрыв один глаз, осмотрел ее со всех сторон. – Гильзы пригодны для дальнейшей эксплуатации. А значит, это выйдет дешевле.

Мешки с крышками объяла аура телекинеза. Сам Разор встал и двинулся к прессу, что стоял неподалеку от стола. Свечение ауры магического захвата перекинулось на сами крышки, принявшись доставать их одну за другой и загонять под пресс. Помещение наполнилось легким скрежетом и шипением.

— Фыр-Фыр, Купи гранат! – Файрфлай оперлась копытцами о шею Феруса.

— Нет, — возразил Гвардеец.

Эмоциональный фон малышки окрасился в негодование.

— Почему? – взгляд разноцветных глаз впился в макушку чейнджлинга.

— Потому что нет, — ответил Ферус.

Файрфлай надулась. Внезапно, в ее эмоции добавились хитрые оттенки.

— А если я пообещаю, что больше не буду кидать их тебе в сумки? – с надеждой в голосе добавила малышка.

Разор еле слышно хохотнул, но его смех скрыл работающий пресс. Ферус промолчал. Эмоциональный фон жеребенка опять вспыхнул обидой и негодованием.

— Жопа! – Файрфлай показала Ферусу язык. — Вонючая зубастая жопа с хером во рту!

Она скрестила передние копытца на груди.

— Угораздило же нарваться на такого говнюка! – вполголоса добавила жеребенок.

— Ты считаешь, что тебе не повезло, малышка? – Разор краем глаза взглянул на Файрфлай.

Взгляд разноцветных глаз жеребенка встретился с глазами старого оружейника.

— А на что это еще, блять, похоже? – фыркнула малышка.

Разор, с колкой улыбкой, покачал головой и вернулся к прессу.

— Многие просто мечтают о том, что у тебя есть сейчас, — единорог положил крышку под пресс.

Файрфлай, высунувшись из-за шеи Феруса, посмотрела на единорога.

— Я мечтаю только о том, чтобы сраные пони, как ты, подохли! – огрызнулась жеребенок.

Крышка, которая должна была лечь под пресс, неожиданно замерла в воздухе. Ферус, сердито вздохнув, уже приготовился вновь сделать жеребенку замечание и, если понадобиться, изолировать ее, но не успел. Гвардейца остановил странный эмоциональный фон, что шел от хозяина магазина. Как ни странно, после грубости Файрфлай, он окрасился не в раздражение или гнев, а в печаль и сожаление, разбавленные еле уловимой жалостью. Разор несколько долгих секунд сидел без движения, глядя только на крышку, что парила в его магическом захвате. Казалось, что внутри него сейчас бушует какая-то странная, непонятно откуда взявшаяся буря.

– И в чем-то я с тобой согласен, малышка, — нарушил молчание хозяин магазина, продолжив прессовать крышки.

Файрфлай удивленно подняла бровь. Такой поворот действительно оказался для нее неожиданным. Обычно с подобным никто не соглашается, так что неудивительно, что маленький противный маньяк внутри малышки был слегка озадачен.

— В том, что такие уроды, как ты, должны подохнуть? – переспросила жеребенок.

— Да, — кивнул Разор. – Этот мир точно стал бы куда лучше, если бы все «сраные пони», вроде меня, передохли.

Единорог поднял часть отпрессованных крышек и положил их в мешочек рядом. Он достал новую партию, принявшись загонять ее под пресс.

— Рейдеры, убийцы, бандиты, насильники… — добавил Разор. – Да, без них Пустошь была бы куда более приветливым местом.

Он повернулся к Ферусу и Файрфлай. Взгляд единорога остановился на Гвардейце, после чего перепрыгнул на жеребенка. Секунду он глядел точно в разноцветные глаза малышки, пока та, в свою очередь, надув щеки, вызывающе смотрела в ответ. Странно, но самой яркой эмоцией малышки сейчас были не гнев или раздражение, а интерес.

— И не спрашивай, что на меня нашло, — Разор пожал плечами. – Ты все равно не поймешь, о чем болтает этот старик.

Разор вернулся к прессу, левитировав партию крышек на опорную плиту.

– Быть может, во мне сейчас говорит виски? – добавил он. — Кто знает?

Несколько крышек с характерным скрежетом сплющились под прессом. Скинув их в мешок, Разор левитировал еще несколько крышек и опять замер на секунду, принявшись глядеть в одну точку.

— Но мне сейчас почему-то очень хочется выговориться… — полушепотом добавил единорог.

Пресс вновь опустился, сплющивая крышки.

— За свои годы я повидал много дерьма, — жеребец несколько раз кивнул. – В большем из него я даже участвовал.

Разор грустно хмыкнул и, прокашлявшись, отправил еще одну партию крышек под пресс.

— Многие из тех, кто живет на Пустоши, всегда ждут героя, — язвительно добавил единорог, – что сможет избавить их от всех ужасов: от монстров и от нас.

Разор отставил наполненный мешок с отпрессованными крышками в сторону и взял пустой.

— И, порой, такие герои появлялись… — на лице хозяина магазина появилась ухмылка. — Вот только долго эти герои не жили. Обычно они заканчивали свой век на пиках рейдеров или в ближайшей сточной яме с пулей в башке. Ну, или же становились такими же, как и мы.

Разор погладил копытом бороду.

— Однако если попадался матерый герой, с которым ужасы или мы не могли справиться, — краем глаза единорог посмотрел на Феруса, — Пустошь разбиралась с ним лично.

Следующая партия крышек, объятая телекинезом хозяина магазина, взмыла в воздух и приготовилась занять свое место под прессом. Как ни странно, но Файрфлай сейчас молча сидела и заинтересованно слушала неожиданную исповедь старого пони, кто, по каким-то неведомым причинам, решил поделиться с жеребенком тем, что сейчас было у него на душе.

— Я люблю слушать музыку, что ставит в эфир Пон-3, но за это приходится платить, слушая его разглагольствования, — ухмыльнувшись, продолжил Разор. – И вот последние недели старина Ди-Джей без умолка трещит о своем новом герое. Вернее, о героине. О «Дарительнице Света», как он величает эту кобылу.

Партия крышек с характерным звуком расплющилась под прессом. Разор скинул ее в мешок и опять замер, о чем-то задумавшись. Ухмылка на его лице стала шире.

— А помимо нее, Ди-Джей трещит и о других гребаных альтруистах, что вырастают тут и там, как плесень, — Разор покачал головой, — Они, следуя примеру «Нового Героя», мотаются по Пустоши и «спасают пони».

Последнюю часть фразы он сказал с едким смешком, что частично был заглушен работающим прессом. Продолжая улыбаться, Разор высыпал отпрессованные крышки и достал телекинезом другую партию.

— Такое чувство, что именно сейчас вся гребаная Пустошь в одночасье сошла с ума! — хмыкнул он. – Как будто сейчас то самое идеальное время для героев всех мастей, кому по силам достать Пустошь из мрака и сделать жизнь чуточку лучше.

Разор остановился. Он мгновение смотрел на крышку в магическом захвате. Жеребец покрутил ее в воздухе и, вздохнув, повернулся к Ферусу.

— И не мне тебе рассказывать, что с такими «Дарителями Света» Пустошь всегда разбиралась лично, подсовывая им свои самые «щедрые подарки», — ухмылка единорога превратилась в оскал.

Эмоциональный фон Разора окрасился в цвета гордости и некоторого злорадства. Однако среди них Ферус учуял другую краску – цвет восхищения.

— Но не теперь, — единорог отрицательно покачал головой. – Верно?

Гвардеец промолчал. Но хозяин магазина и не ждал ответа.

— Буквально утром Ди-Джей рассказал какую-то очередную околесицу, которая якобы приснилась его ассистентке – про Свет, что нашла Пустошь, — единорог приставил копыто к подбородку. – Если не соврать, поначалу я действительно решил, что старина Пон-3 окончательно свихнулся, начав нести этот бред.

Взгляд Разора переместился на Файрфлай, встретившись с ее разноцветными глазами. Та, заметив это, тут же демонстративно насупилась, скрестив передние ножки на груди. Эмоциональный фон жеребца окрасился в необычные цвета интереса и даже некоторого подобия радости, в то время как эмоции Файрфлай заплясали раздражением и гневом, однако самой сильной эмоцией все равно продолжал оставаться интерес.

— Пока я не увидел это чудо у тебя на спине… — Разор кивнул в сторону Файрфлай.

Файрфлай еще больше нахмурилась, словно ей сказали что-то обидное. Вот только обидным слово «чудо» не выглядело, делая все происходящее для малышки еще более странным. Она, продолжая смотреть единорогу в глаза, нервно поерзала, поправляя одеяло, что дали ей работорговцы. Файрфлай сейчас была действительно озадачена таким поведением старого пони, что было достаточно забавно, учитывая ее обычное состояние.

— …и понял, что нихера это не сон или бред, — Разор вернулся к прессу и смял очередную партию крышек.

Сбросив их в мешок, он убрал его в сторону и взялся за последний. Эмоциональный фон жеребца сменил цвет. Теперь, почему-то это был цвет радости, как будто те самые мысли, что долгие годы копились и формировали какой-то непонятный образ в голове Разора, сейчас, наконец, смогли найти выход из глубин сознания и показать старому работорговцу то, что создавали долгие годы. Словно…

«Словно ты увидел свет во тьме»

— Маленькая Искра, что разгоняет мрак, да? – на лице Разора появилась мягкая улыбка. – И мечтает она о том, чтобы такие пони, как я, отправились туда, где им и место…

Единорог вздохнул, отправляя последнюю партию крышек под пресс.

— Какая хорошая мечта, — он несколько раз утвердительно кивнул.

Последние крышки расплющились под прессом. Разор закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Финальная партия спрессованных крышек легла в мешочек, который хозяин магазина поставил к остальным. Оставшиеся целые крышки он быстрым движением спрятал в один из карманов своего жилета, после чего повернулся к Гвардейцу и посмотрел ему в глаза.

— Не дай этому свету погаснуть, Геспенст, — Разор говорил тихо, чтобы слышали его только Ферус и Файрфлай. – Береги его и неси дальше сквозь этот проклятый мрак…

Дверь на склад со скрипом отворилась, и в ней показался Вольфрам с брезентом и несколькими седельными сумками на спине. Жеребец, держась зубами за веревку, тащил большой ящик, на котором стояла небольшая красная коробка.

— Какого хрена так долго?! – рявкнул Разор, повернувшись к помощнику.

— Проштите, шер, — Вольфрам втянул свой груз в комнату и выплюнул веревку. – Темно.

Эмоциональный фон Разора окрасился в раздражение, спрятав ту эмоциональную бурю, что бушевала в нем буквально только что.

— Если не притащишь мне этот сраный ящик, у тебя в глазах потемнеет! – прошипел единорог.

Вольфрам с опаской кивнул и, обойдя ящик с другой стороны, принялся толкать его к столу, куда направился Разор с отпрессованными крышками. Подняв красную коробку телекинезом, хозяин магазина поставил ее на край стола, после чего открыл крышку и принялся доставать из ящика ингредиенты и инструменты, необходимые для верстки патронов. Расставив их на столе, единорог поднял в магическом захвате одну из массивных гильз и, развернув мешок с порохом, начал сборку. Вольфрам, на чьей спине все еще лежали новые сумки и брезент, снял их и положил около ящика, встав немного сбоку. Пони принялся с интересом наблюдать за тем, что делает хозяин магазина, окрашивая свой эмоциональный фон в неподдельный интерес и удивление.

— Можешь пока разобраться со своими новыми приобретениями, — не отрывая глаз от гильзы, добавил Разор. – Пули в коробке на столе, сумки около ящика. Свои можешь оставить тут. Хорошие куски кожи мне пригодятся.

Ферус молча приблизился к ящику и сумкам. Найдя свои товары, Гвардеец поднял их в воздух, принявшись проверять каждый при помощи телекинеза. Взгляд Вольфрама теперь впился уже в Феруса, наблюдая за тем, как тот разбирается со своими покупками. Гвардеец, приподняв Файрфлай, снял с себя старые и порванные сумки, заменив их на новые. На ощупь они казались куда прочнее, нежели те, что были у Феруса до этого.

— Сумки из кожи с жопы радигатора, — ответил на немой вопрос Разор. – Прочнее только с жопы дракона.

Краем глаза он взглянул на Феруса.

— Если пристрелишь одного, тащи сюда, сошью тебе парочку, — усмехнулся единорог, возвращаясь к работе.

Гвардеец принялся доставать то, что еще уцелело в старых сумках и распределять по новым. Сама же Файрфлай, как ни странно, молча сидела на спине, наблюдая за старым единорогом. Видимо, недавняя исповедь жеребца ввела ее в некоторое замешательство, а быть может, виновата была усталость. Денек, что для нее, что для Гвардейца, выдался очень насыщенным. И насколько Ферус успел изучить натуру малышки, она совсем скоро должна была погрузиться в царство сновидений. Но пока ее разноцветные глаза следили за Разором, что верстал патроны и распределял их по ячейкам барабана.

— Ну вот и все, — последний готовый патрон лег в ячейку.

Разор поднял оба барабана телекинезом и поставил их на край стола, ближе к Ферусу.

— Забирай свои боеприпасы, нянька, — усмехнулся он.

Гвардеец, сделав шаг, нащупал телекинезом оба барабана. Один Ферус спрятал в сумке, в то время как второй занял свое место в «Последнем Доводе». Сам же дробовик чейнджлинг обернул в брезент и закрепил на своем правом боку.

— Только лучший сервис, как говорится, — пожал плечами единорог.

Из коридора, что вел к выходу, послышался звук открывающейся двери, за которым последовало хриплое приветствие. Хозяин магазина навострил уши. Его эмоциональный фон окрасился в секундное удивление, после чего сменил оттенки на легкое безразличие, слабо разбавленное радостными нотками.

— О, Кобб припер свою задницу, — Разор взглянул на Вольфрама. – Старому пройдохе не терпится отлягать мне мозг по поводу тех энергомагических ружей.

Единорог едко усмехнулся.

— Ну, тогда не буду заставлять его ждать, — он повернулся к Ферусу. – Если, конечно, у тебя нет ко мне других дел.

— Нет, это все, — ответил Гвардеец.

Разор кивнул.

— Чудненько, — хозяин магазина двинулся к выходу.

Кобблстоун, изрядно промокший, стоял в общей комнате, перекидываясь едкими шутками с Миражом по поводу Вимпа. Жеребец же, видимо, не понимая, что едкие остроты и завуалированные образы напрямую касаются его, молча сидел с хмурой миной и наблюдал за парой гогочущих работорговцев. Заметив приближение хозяина магазина, грифон широко улыбнулся, приветственно кивнув.

— Мистер Разор, — поздоровался он.

— Да-да, только давай без этой херни, — фыркнул хозяин магазина. – Оставь ее для своих покупателей.

Позади Разора показался Гвардеец. Ферус сделал шаг к грифону, остановившись в полуметре от него.

— Припасы? – спросил Ферус.

Грифон поставил около ног Феруса мешок и связку из четырех крупных фляг.

— Все тут, — он указал лапами на припасы.

Гвардеец кивнул. Мешок и фляги взлетели в воздух, чем изрядно удивили Кобблстоуна. Проверив содержимое, Ферус распределил припасы по сумкам.

— Ты и так умеешь? – усмехнулся грифон, переглянувшись с ухмыляющимся Миражом.

— Благодарю, — кивнул Ферус. – Теперь нам пора.

Грифон пожал плечами.

— Будете в наших краях, сбейте еще пару кораблей Анклава, — хохотнул работорговец, отсалютовав Файрфлай.

Малышка капризно надула щеки, вызвав у Кобблстоуна улыбку, но ничего не ответила. Усталость брала свое, постепенно погружая жеребенка в сон. Грифон повернулся к Миражу.

— Проводи наших друзей к окраине, — хмыкнул Кобблстоун. – А то, вооруженный и с такой темпераментной малявкой на спине, наш загадочный пони может наделать тут дел.

Мираж хохотнул и, широко ухмыльнувшись, кивнул.

— А мы пока обсудим с мистером Разором кое-какие вопросы, — грифон повернулся к хозяину магазина.

— Ты всегда там, где пахнет деньгами, да, старая курица? — единорог колко усмехнулся.
Ухмылка Кобблстоуна стала лишь шире.

— Следуйте за мной, — Мираж взглянул на Феруса и кивнул на выход.

Накинув капюшон своего плаща, единорог двинулся к дверям. Ферус шагнул следом. Оказавшись на улице, Файрфлай сильнее укуталась в одеяло, свернулась калачиком на спине Феруса. Гвардеец обернул жеребенка прозрачным барьером, защищающим от дождя и ветра и, убедившись, что новые покупки удобно расположены на спине и боках, шагнул под проливной дождь. Старая Эпплуза была городком, куда меньшим по размеру, чем тот же Мейнхеттан или ему подобные, потому Мираж привел Гвардейца к окраине, попутно разобравшись и успокоив охранников поселения.

— Не пропадайте, — он отсалютовал Ферусу. – Чую, что о вашей парочке мы еще услышим что-нибудь эдакое.

Единорог усмехнулся.

— Спасибо, — кивнул Гвардеец.

Копыта чейнджлинга шагнули вглубь мрачной Пустоши, оставляя Старую Эпплузу позади. После сегодняшней встряски, стоило бы остановиться и перевести дух, однако делать это в городе работорговцев было не самой разумной затеей. Файрфлай все равно выспится, а что до Феруса, то Гвардеец может и потерпеть. Сейчас путь лежал на северные окраины Эквестрии, в обход горы, на которой располагался Кантерлот. Воспоминания о столице пробудили в сознании картины прошлого: об улье и Семье. Но, как ни странно, сейчас эти мысли Ферусу оказались достаточно приятными. Не теми холодными лезвиями, что терзают душу, удобряя почву для растущего чувства вины, а добрыми и мягкими, как объятия дорогого тебе существа. Время для горя и самобичевания прошло, ведь вся Семья сейчас вместе с ним — помогает слабому разуму Гвардейца преодолеть этот тяжелый путь, что он избрал. И от этой мысли на душе у Феруса становилось все теплее.

— И ты тоже иди нахер!.. – буркнула сквозь сон Файрфлай.

А вот и еще один источник тепла в этой вечной черноте вокруг. Малышка, вновь что-то пробубнив в свое одеяльце, сгребла его передними ножками и, укутавшись сильнее, засопела еще громче. Казалось, мелодию этой песни крепкого сна не может заглушить даже шумящий дождь. Стоило поспешить, ведь до Кантерлота еще предстоит пройти через Вечнодикий лес и Понивилль, а там, скорее всего, полно рейдеров. Конечно, благодаря старику Разору, Гвардеец был готов к любым опасностям, что могли угрожать малышке, но лучше преодолеть хотя бы лес быстрее, чем жеребенок и ее неугомонный характер проснутся. Перспектива истратить весь боезапас за пару часов выглядела крайне скверно.

Гвардеец, руководствуясь внутренним компасом, через несколько часов вышел на окраины Вечнодикого леса. Феруса встретила тянущаяся до самого горизонта сплошная линия вековых деревьев, что, по каким-то непонятным причинам, пережили Апокалипсис. Живая мрачная стена, одним своим видом предупреждающая – сунься чуть глубже, и назад ты уже не выберешься. Дождь продолжал лить, как из ведра, иногда сверкали молнии, однако даже они не могли скрыть то зарево, что поднималось из-за горизонта. Вечнодикий горел, окрашивая линию, где земля встречается с серым небом, в кроваво-красные и оранжевые оттенки. Благо, пламени было еще далеко до того места, через которое двигался Гвардеец.

Ферус, убирая растительность и ветки из-под ног, шагнул под кроны деревьев. В чаще было еще темнее, чем на опушке, из-за чего весь мир вокруг превратился в практически черную пелену с редкими вкраплениями серого цвета. Хоть шаги Феруса и треск веток под его ногами хорошо маскировал ливень и завывания ветра в кронах деревьев, а самого Гвардейца прятала темнота, от Вечнодикого это все равно бы не спасло. Лес не пользовался зрением или слухом, потому, стоило чейнджлингу углубиться, мир вокруг в одночасье зашептал на особом языке эмоций. Этот эмоциональный фон не был похож на фон пони или других существ. Примитивный, резкий и вездесущий. Это были эмоции самого леса, что тут же окрасились в гнев. Вечнодикий не терпел нарушителей его границ, а в особенности пони или подобным им. Особенно сейчас, когда жители Пустоши сжигают его деревья на востоке, превращая все вокруг в пепел.

Ферус помнил это. В своем прошлом бесчувственного призрака, он часто заходил на территорию этой своенравной и непокорной чащи. Однако все подобные воспоминания были одинаковыми: лишь беззвучный путь через черный океан с одной единственной мыслью – выполнить задание или настигнуть цель. Тогда было плевать на то, что чувствуют окружающие. Все эмоции были лишь пищей. Но не теперь. Теперь Гвардеец внимательнее прислушивался к тому, что он чувствовал и, раз Вечнодикий в ярости, стоило быть начеку. Барьер вокруг Файрфлай усилился, укрыв под собой еще и сумки с «Последним Доводом». Лишиться сейчас припасов было бы непростительной глупостью, ведь тогда придется повернуть назад.

Уже спустя полчаса, Гвардеец почувствовал новый эмоциональный фон. Лес не собирался мириться с нарушителем и прислал тех, кто должен был разобраться с ним. До ушей Феруса донесся гулкий вой, прорвавшийся через шум дождя и ветра.

«Проклятая стая»

Раньше они были обычными древесными волками, неотъемлемой частью этого леса, но Пустошь исказила их облик, превратив в огромных чудовищ, способных всей стаей загрызть даже Звездное Отродье. Массивные звери, ростом под два метра в холке, с острыми когтями и зубами, способными прогрызть даже самую прочную шкуру. Раны от таких укусов не заживают, заставляя жертву медленно гнить заживо. Однако самым опасным было не это – тело убитого волка полностью восстанавливалось за считанные секунды, даже если его разорвало на мелкие кусочки. И такие звери всегда охотились стаями, следуя инстинкту своих предков.

Среди деревьев мелькнуло несколько неразборчивых силуэтов. Эмоции ярости и голода окружили Гвардейца, принявшись танцевать свой жестокий танец. В шум дождя стал проникать звук громкого рыка, издаваемого десятком хищников, пришедших за своей добычей. Кольцо замкнулось. Гвардеец остановился на месте и замер. Из близлежащих кустов показалось несколько оскаленных пастей с желтыми горящими глазами. Позади Феруса также выскочило несколько хищников, однако никто из них пока не решался прыгать первым, продолжая наблюдать. Проклятая стая не бросится на добычу, пока не убедится, что ее членам ничего не угрожает. Волки, свирепо рыча, продолжили кружить вокруг Гвардейца, выбирая удобный момент.

Внезапно в окружающий эмоциональный фон проникло что-то еще. Другой хищник, живущий в этом месте, изволил явиться на трапезу. Видимо, за нарушителем спокойствия Вечнодикий прислал свои самые страшные порождения. Мокрая почва в нескольких метрах справа и слева от Феруса взорвалась фонтанами земли, из-под которых показалось около десятка длинных и острых лоз. Каждая, словно массивная плеть, принялась кружиться и извиваться. Проклятая стая, сердито скуля и воя, отпрянула назад. Десятки лиан в ту же секунду обрушились на Гвардейца, грозясь превратить его тело в фарш. Но стоило им достичь того самого отрезка, после которого магия любого существа попросту исчезала, как растения мертвым грузом упали на голову и силовое поле чейнджлинга. Телекинез Феруса подхватил лозы и отбросил их в сторону. Проклятая стая тут же замерла, впившись светящимися глазами в странного пони перед ней. Гнев и жажда в эмоциональном фоне вокруг потеснили другие, более осторожные оттенки. Обездвиженные лозы сползли на землю, упав в грязь. Их основания, что были вне не досягаемости от Феруса, потащили их назад. Через секунду растение повторило атаку. Безрезультатно. Проклятая стая сделала еще шаг назад.

Все тело Феруса объяла зеленая аура, осветив все вокруг ярким изумрудным светом. Некоторые из волков зажмурились, слегка отвернув головы. Лозы в ту же секунду замерли, зависнув над чейнджлингом, что принял свою истинную форму перед Вечнодиким и его обитателями. Эмоциональный фон вокруг тут же перекрасился в другие цвета. Злость осталась, но теперь главенствующей вокруг было понимание. Вечнодикий узнал Призрака Старого Мира, что скитался по этим землям не одну сотню лет. Лозы выпрямились и скрылись под землей. Проклятая стая, громко взвыв, развернулась и скрылась в темноте чащи, оставляя Феруса в одиночестве. Монстры поприветствовали друг друга, и теперь пришло время двигаться дальше. Ферус вновь принял облик темно-зеленого жеребца и двинулся вперед.

Следующие несколько часов Вечнодикий не обращал никакого внимания на одиноко идущую фигуру с жеребенком на спине, живя своей жизнью. Отвратная погода заставила всех его обитателей укрыться в своих норах, потому больше никого на своем многочасовом пути сквозь лес Гвардеец не встретил. Выйдя, наконец, к окраинам Понивилля, Ферус остановился на опушке. Усилив свое эмоциональное чутье, чейнджлинг проверил окружающую местность.

«Пусто»

Город-призрак встретил Гвардейца редкими вкраплениями эмоций, что был свойственен мелким животным и паразитам. Эмоционального фона разумных существ в полукилометре вокруг себя Ферус не почуял. Сейчас путь лежал к городу у подножья горы, на которой располагался Кантерлот – Зебратауну. Своеобразная резервация, куда направлялись все зебры, что жили в Эквестрии. Город был не самым приятным местом по рассказам Инвиди, однако сейчас это было уже не важно. Главное, что поселение помогало внутреннему компасу Гвардейца сэкономить время и обойти гору.

Копыта чейнджлинга ступили на территорию Понивилля, вернее, на располагающуюся рядом с ним ферму. Редкие вспышки молнии на мгновение освещали эти серые безжизненные пейзажи, показывая покинутые ветхие и полуразрушенные здания городка. Раньше тут обитали разномастные банды рейдеров, что, по очереди вырезая друг друга, выбивали себе право главенствовать в Понивилле. Теперь же город был пуст, потому никто не мешал чейнджлингу неспеша двигаться по узким улочкам. Ферус был отчасти благодарен тому, что не может увидеть тех мрачных пейзажей, что были свойственны этому городу-призраку. Кто знает, выдержал ли бы вновь обретенный разум Гвардейца картин того, во что превратился мир, который он помнил?

Руины Понивилля молча проводили Феруса. Очередной город-призрак, как и сотни до него, остался позади. До Зебратауна оставалось еще несколько часов, и скорее всего, Ферус и Файрфлай прибудут туда к рассвету. Гвардеец невольно задумался, какие бывают рассветы в мире, где все небо покрыто серыми тучами? Несколько раз в юности, когда небо Кантерлота было заполнено облаками, Ферус наблюдал закаты. То самое время, когда небосвод окрашивался в красные и оранжевые тона, словно огромный кусок неба буквально загорался ярким пламенем, что с каждым мгновением подбиралось все ближе. Так ли это сейчас, Ферус не мог знать, а спросить он мог только у Файрфлай. Не потому, что другие разумные жители Пустоши не смогли бы ему ответить. Гвардеец попросту не хотел. Однако спросить подобное у малышки имело бы предсказуемый итог: она либо бы обозвала его «придурком», либо просто подняла бы на смех. Пусть уж лучше это так и останется загадкой.

Ночь подходила к концу. Мгла постепенно отступала под натиском света, меняя угольно-черные оттенки на серые. Первые рассеянные лучи солнца, что смогли пробиться через облачную завесу, неохотно возвращались на Пустошь, прогоняя ночной мрак. Проливной дождь также сходил на нет, оставляя после себя лишь насыщенный влагой воздух, которым было приятно дышать. Впереди показалась огромная гора, возвышающаяся почти до самого неба. Из каменного исполина, с ревом сотен голодных хищников, многочисленные водопады, подпитанные бурей, извергали потоки воды, что падали параллельно отвесным скалам. Тысячи, может десятки тысяч литров воды врезались в массивный полуразрушенный акведук у подножья и, переливаясь через него, мчались дальше вниз. Где-то вверху стояла столица погибшей Эквестрии, пропитанная отравленным Розовым Облаком и радиацией. За много лет вода и ветер перенесли большую часть этой отравы к подножью и дальше вглубь Пустоши, а значит, в том месте, куда направлялся Ферус с Файрфлай, им придется столкнуться с ней. За себя Гвардеец не переживал. Много лет он, лишенный памяти, питался гелем, что был отравлен Облаком. Те муки, что сделали из него бесчувственного монстра, сделали его и таким же бесчувственным и по отношению к этой отраве. Вопросы вызывала лишь Файрфлай, однако, по словам Шарп, ее организм мог бороться со многими загрязнениями, в число которых входило и Облако. Правда это была или вымысел – Ферус не знал. Во всяком случае, любое скопление яда будет поглощено им до того, как оно сможет дотянуться до малышки.

Поднявшись на пригорок, Гвардеец вышел к окраинам Зебратауна. Наибольший водопад врезался в горный утес примерно в полукилометре от города, наполняя все вокруг своим громким ревом. Из-за разрушенного акведука потоки воды устремлялись по улицам города, а не в сторону бывших пахотных угодий. Поскольку Кантерлот был переполнен Розовым Облаком, вода, текущая вниз из бывшей столицы Эквестрии, порой имела розовый оттенок. Зрелище, наверное, впечатляющее. Жаль, только, Гвардеец не мог этого увидеть.

Копыта Феруса ступили в город. Большая часть построек зебринской культуры за долгие годы были разрушены, и от них не осталось даже остовов. То, чему удалось хоть как-то уцелеть, медленно врастало в землю и смывалось потоками воды, превращая весь Зебратаун в некое подобие бесформенной серой массы, что была частично спрятана под пеленой падающей воды. Эмоциональное чутье не уловило никого в радиусе полукилометра, а значит, сейчас пока что было безопасно. Ферус ослабил барьер, что защищал Файрфлай от дождя, пропуская под купол больше свежего воздуха и звуков снаружи. Зная, насколько крепкий сон у малышки, он не опасался ее разбудить, но если она все же проснется, то пусть посмотрит на такое красивое явление природы, как водопады. И, на удивление, это сработало — в спокойный эмоциональный фон жеребенка стали пробираться сердитые и возмущенные нотки.

— Доброе утро, — поздоровался Гвардеец.

Файрфлай что-то пробубнила себе под нос, сгребла передними ножками свое одеяло и, уткнувшись в него мордочкой, недовольно засопела. Однако сон уже покинул малышку, и уже через минуту она села, потерла заспанные глаза, потянулась и сладко зевнула. Ее здоровое ухо встало торчком, а голова покрутилась из стороны в сторону. Эмоциональный фон жеребенка окрасился в легкое удивление и радость, стоило ей увидеть массивное белое облако, что окружало утес. Взгляд малышки пополз выше по отвесно падающей воде. С каждой секундой глаза Файрфлай все больше расширялись, а удивление в эмоциональном фоне росло все быстрее.

— Я… — попыталась сказать малышка, но зевок помешал ей закончить фразу.

Она тряхнула головой и сладко поплямкала.

— Я сейчас обоссусь, — закончила Файрфлай, глядя на падающую воду.

Гвардеец остановился. Его телекинез аккуратно приподнял жеребенка, поставив ее на землю. Все еще шатаясь от сонливости, Файрфлай отошла на пару шагов в сторону и принялась делать свои дела, не забыв при этом широко зевнуть.

— Мы это где сейчас? – она тряхнула головой, прогоняя сонливость.

— Зебратаун, — ответил чейнджлинг. – Раньше тут была резервация, куда ссылались все зебры, живущие в окрестностях Кантерлота.

Жеребенок еще раз окинула взглядом окружающие серые руины. Взгляд Файрфлай замер на тонком розовом ручейке, тянущимся поперек улицы между остатками магазина и жилой хижины. Она гневно сузила глаза, окрасив эмоциональный фон вокруг себя в ненависть.

— Что-то не так? – Ферус повернулся к малышке.

Файрфлай сердито фыркнула и, закончив свои дела, вернулась к Гвардейцу.

— Дерьмовый город, — ее взгляд проследил за розовым ручьем, найдя еще несколько. – Я все.

Ферус кивнул. Подхватив жеребенка телекинезом, Гвардеец усадил ее себе на спину и двинулся дальше. Когда малышка оказалась на своем месте, ее эмоции изменили оттенок на более спокойный, однако непонятно откуда взявшийся гнев продолжал витать вокруг Файрфлай. Жеребенок сгребла свое одеяло, укутавшись в него, и постучала копытцем по спине чейнджлинга.

— Пить… – требование было прервано широким зевком, — …хочу!

Из седельной сумки к Файрфлай подлетела фляга. Малышка обхватила ее передними ножками и подтянула к себе. Открутив крышку, жеребенок принялась жадно пить большими глотками. Как столько помещалось в такую маленькую кобылку, для Феруса было загадкой.

— Все! – малышка вытянула флягу перед собой.

Опустошенная на половину емкость скрылась в седельной сумке Гвардейца. Жеребенок принялась крутить головой, осматривая достопримечательности Зебратауна, пока на ее глаза не попались новые седельные сумки Феруса. Само собой, для малышки новые сумки значили то, что там определенно есть что-то новое и неисследованное. А раз смотреть на окружающие серые руины и воду ей, как обычно это и бывало, быстро наскучит, малышка определенно захочет запустить свои копытца в это самое «новое и неисследованное». Ферус проверил телекинезом застежки на сумке, где хранились патроны. На всякий случай. Копытца Файрфлай устремились к передней правой сумке. Быстро открыв ее, жеребенок почти нырнула внутрь, принявшись копошиться и с интересом искать что-то. Однако уже через секунду эмоциональный фон малышки окрасился в сердитые тона. Файрфлай отстранилась от сумки, держа в копытах свой ПипБак.

— Я думала, мы его просрали где-то, — жеребенок недовольно фыркнула.

Она покрутила техномагическое устройство в копытцах, взглянув на экран. Эмоциональный фон малышки сменил цвета на некоторое удивление и даже радость.

— О, эта херня, наконец-то, работает! – хихикнула Файрфлай.

Жеребенок положила прибор перед собой и, удерживая одной ножкой, принялась бить по ПипБаку другой. Судя по всему, Файрфлай целилась в переключатели и кнопки, потому что при каждом ударе устройство издавало щелкающие звуки.

— Эй, блять! – прошипела жеребенок, стукнув ПипБак по экрану. – Музыку мне дай! МУЗЫКУ!

Очередной удар. Издевательства над прибором продолжались примерно полминуты, пока он, наконец, не начал сердито шипеть. Сквозь помехи в радиоэфире стали просачиваться отрывки музыки, однако они почти сразу же заглушались скрежетом и недовольным бурчанием прибора. Файрфлай надула щеки.

— Вонючая нихера не работающая херовина! – фыркнула она, вновь стукнув прибор. – Никакого от тебя толку!

ПипБак ответил возмущенным шипением, заставляя жеребенка еще больше рассердиться. Видимо, в этом месте сигнал был довольно скверным, и вожделенную музыку Файрфлай вряд ли бы получила. Яркие и острые цвета гнева и возмущения танцевали вокруг малышки, концентрируясь вокруг многострадального прибора, который был виноват только в том, что плохо принимал слабый сигнал радио.

— Гребаные неработающие херни сраных пони! — злобно прошипела Файрфлай.

В подтверждение своих слов жеребенок вновь стукнула по экрану прибора. Оставалось лишь гадать, что же именно произошло в жизни Файрфлай, что заставляло ее так люто ненавидеть представителей своей расы. Хотя, зачем было гадать? Неожиданная мысль пронеслась в сознании Гвардейца. Однако была проблема – как на это отреагирует малышка, было неясно, но почему-то именно сейчас чейнджлинг не хотел отступать. Да, каждый раз, когда Файрфлай вспоминала что-либо из своего прошлого, она сильно злилась, но Гвардейцу захотелось лучше узнать эту маленькую взбалмошную кобылку. Ведь когда ты узнаешь кого-то чуточку лучше, тебе гораздо проще понять его.

— Почему ты их так ненавидишь? – спросил Ферус.

Файрфлай, вытянув ухо, посмотрела на затылок чейнджлинга.

— Пони, — добавил Гвардеец. – Почему?

— Потому что они жалкие ублюдки, заслуживающие сдохнуть где-нибудь в канаве с ножом в горле! — ровным, но сердитым голосом ответила Файрфлай.

Настроение малышки окончательно испортилось.

— И все же? – Ферус слегка повернул к ней голову.

Файрфлай скрестила передние ножки на груди.

— Тебе этого мало? – сердито спросила она.

— Я хочу понять, почему ты так сильно их ненавидишь, — продолжил Гвардеец.

Жеребенок громко фыркнула. Она нахмурилась, продолжая сверлить затылок Феруса сердитым взглядом.

— Я хочу лучше узнать тебя, Файрфлай, — добавил чейнджлинг.

— Нахера? – фыркнула жеребенок.

Гвардеец на несколько мгновений замолчал. Эмоциональный фон малышки сейчас просто сиял негодованием и гневом, а значит, стоило быть осторожнее. Истерики у Файрфлай пусть пока и заканчивались благополучно, но лишь пока. Ферус вздохнул.

— Потому что мне не все равно, – ответил он. — От ненависти лучше избавиться, потому что ни к чему хорошему она не приведет. Уж мне ли не знать…

Гвардеец вздохнул.

– Но если ты не хочешь, я не буду настаивать, — Ферус отвернулся и выпрямился.

Файрфлай пренебрежительно хмыкнула, но промолчала. За пару секунд ее эмоциональный фон сменил краски с ненависти к обиде, быстро перейдя в горечь. Казалось, что внутри у нее идет спор о принятии решения, стоит ли продолжать разговор с чейнджлингом, либо же, как всегда, обозвать его как-нибудь и забыть об этом.

— Хочешь узнать, почему я ненавижу пони? — Файрфлай, наконец, нарушила молчание. — Хочешь, чтобы я отказалась от того, что помогло мне выжить?

Голос малышки стал ровным и не таким высоким, как обычно, а эмоциональный фон избавился от ярких тонов, оставив только тусклые зеленые краски печали и бледно-желтые цвета злости. Малышка громко выдохнула, собираясь с мыслями.

— Ладно, мистер распиздастый защитник, — она горько усмехнулась. – Хочешь узнать меня получше?

Файрфлай подняла взгляд от ПипБака, устремив его на водопад.

— Пони… — полушепотом начала она. – Если бы не эти сраные твари, моя жизнь не была бы таким дерьмом.

Жеребенок чуть слышно хмыкнула, опустив глаза на ПипБак, что лежал у ее копыт.

— Я не помню, что было до того, как я попала на Пустошь, — Файрфлай положила ножку на прибор. – Помню только яркую вспышку и как я полетела к стене. А потом огонь. Он был везде. Я помню дым, от которого было трудно дышать. Потом я увидела телегу. Я тогда была еще тупее, чем сейчас, потому, обссыкаясь от страха, за каким-то хером решила спрятаться в ней! Это был какой-то караван, а куда он ехал — мне было плевать.

Взгляд малышки еще несколько секунд смотрел точно на экран ПипБака, после чего оторвался от устройства, остановившись на серых руинах Зебратауна. Зеленые оттенки печали окутали Файрфлай так, что невольно казалось, будто они ее обнимают.

— Сможет ли маленький сраный жеребенок прожить хоть сколько-то на Пустоши один? – Файрфлай покачала головой. – Нихера… но у меня каким-то хреном это, блять, получилось. Караван притащил меня в какой-то сраный городок. Я помню, что жрала вообще все, до чего могла дотянуться, ползая по дерьму в канализации и воруя у пони. Только вот им это не нравилось. Эти твари вообще любили поиздеваться надо мной, даже если я ничего и не думала тащить! А я, из-за своих сраных коротких ног, даже не могла толком убежать… Я уже и не помню, сколько раз мне давали пинка под зад или били по башке. Наверно, из-за того, что я была мелким дерьмом, били меня до тех пор, пока я не начинала кашлять кровью. А потом прекращали. Видимо, думали, что я и так подохну. Но я почему-то не подыхала…

В зеленые оттенки грусти добавились бледно желтые цвета ненависти. Файрфлай сжала зубы.

— А потом моя дерьмовая жизнь стала чуточку легче, — жеребенок горько усмехнулась. – Вернее, я так подумала…

Ферус вышел на главную площадь Зебратауна, где красовался фонтан со статуей Принцессы Селестии. Такой же наполовину разрушенный и терпеливо ожидающий, когда потопы и время, наконец, окончательно его уничтожат.

— Как говорят сраные пони: «Я встретила друга!» — Файрфлай с отвращением поморщилась. – Подлую тварь, что была чуть старше, чем я… Да, спать по ночам стало теплее, а воровать и копаться в мусоре — чуточку проще. Но вот только еды на двоих нужно было искать в два раза больше. И, как и всегда в моей ебаной жизни, все полетело в жопу. Этот мелкий ублюдок продал меня работорговцам. Хотел получить от них награду. А получил пулю.

Файрфлай тихо посмеялась.

— Мне «повезло», — продолжила она. – Этим ублюдкам нужны были маленькие жеребята как я, в отличие от урода, который меня продал. Вот тогда я окончательно поняла, что верить поганым пони нельзя.

Взгляд Файрфлай устремился вверх по водопаду.

— И с этого ебаного момента я очень хорошо помню все… — жеребенок злобно прошипела.

Ее эмоциональный фон запестрел обидой и ненавистью. Эмоции были настолько яркими, что Ферус уже успел пожалеть, что начал этот разговор, но прерывать малышку он не решился. Иногда гневу надо дать выйти.

— Это место называлось «Питомник», — каждое слово давалось Файрфлай с трудом. — Я помню, как всех нас держали в большой яме. Огромную толпу жеребят. По ночам они постоянно плакали, пока не пришел один ублюдочный пони и не отрезал одному голову. Это быстро заткнуло остальных.

Ферус вышел к большому полуразрушенному амфитеатру. Старую постройку обрамляли разбитые стены и арки, среди которых встречались еще сохранившиеся колонны с каменными барельефами. Изображали они маски злых духов различных форм, от ужасного – до очень ужасного.

— Кого-то из нас продавали, кого-то, если он был очень громким и плаксивым, на потеху кидали в яму к каким-нибудь тварям, а кого-то просто трахали, — взгляд малышки остановился на одной из масок. – Вот тут моя ебаная жизнь решила сделать мне подарок. Одна из кобыл постарше, что была с нами… как же ее звали? Кайндли, что ли? Так эта дура все пыталась успокаивать других жеребят, чтобы они не хныкали. А еще, как она говорила, чтобы защитить нас от членов этих сраных уродов, она умоляла этих ублюдков трахать ее вместо нас. Ну, те так и делали. Часто даже на наших глазах, чтобы мы «видели всю глубину ее жертвы». Трахали они ее постоянно. А когда она уже не могла ходить, эти ублюдки ее просто зарезали. Как и поступали всегда сраные пони.

Амфитеатр остался позади. Проводив его взглядом, Файрфлай подняла свои разноцветные глаза на водопад.

— Однако трахать и продавать жеребят было не единственной их забавой, — малышка оскалилась. – Кормили нас, как ты понимаешь, херово. За каждый кусок приходилось драться, ведь эти твари иногда не кормили нас несколько дней, а после чего кидали какой-нибудь гнилой кусок и смотрели, как мы деремся за него. Тогда мне, почему-то, очень хотелось жить… Я не плакала, не хныкала, как все. Все, что я тогда испытывала — только ненависть. И потому я дралась. Я помню глаза того жеребенка… Помню, как мои копыта превращали его лицо в кровавое месиво, а я била, била, била, била… Он плакал, просил остановиться. Но я продолжала. Продолжала, пока он не перестал двигаться. Почему? Я хотела есть. Он  был первым, кого я прибила.

Файрфлай повернулась к Ферусу. Гвардеец молча шел вперед, слушая каждое ее слово.

— И знаешь что? – на мордочке малышки появилась вымученная улыбка. – Этим ублюдкам это так понравилось! Они стали устраивать для себя такие представления постоянно! Я, блять, стала ебаной звездой!

Эмоциональный фон Файрфлай просто взорвался яростью, но быстро померк в темно-синих оттенках страха. Жеребенок обняла себя передними ножками.

— Но это было только начало, — она отрицательно покачала головой. – После того случая каждый ебаный день кто-то из сраных жеребят пытался меня убить. Ночью, днем – насрать!  

На глазах Файрфлай выступили слезы.

— Каждый сраный день превратился в ебаное испытание! – злобно прошипела она. – Днем эти маленькие ублюдки боязливо зыркали на меня, а ночью пытались задушить! А взрослых тварей это только радовало!

Жеребенок тяжело вздохнула, пытаясь подавить тот ком гнева и обиды, что подкатил к горлу.

— В один прекрасный день они даже решили «наградить ретивую драчунью»! – прорычала малышка. – ПАРОЧКОЙ ХЕРОВ!

Она вытерла мокрый нос копытцем.

— Не знаю, как мне удалось свалить из хватки этого ебаного единорога и прыгнуть в ближайшую дырку, — Файрфлай покачала головой, — но дальше я помню только то, как сидела в отстойнике. Туда, кроме дерьма, работорговцы скидывали трупы и другой мусор, который иногда даже светился зеленым…

Файрфлай сглотнула.

— Как же я тогда хотела подохнуть… — малышка шмыгнула носом. – Но хер мне!

Стоило Файрфлай сказать это, как Ферус почуял несколько эмоциональных фонов вокруг, вспыхнувших среди руин. Расстояние в пять сотен метров принялось быстро сокращаться, словно этот кто-то двигался молниеносными скачками. Эмоции дублировались и, казалось, что вокруг чейнджлинга и жеребенка сжимается кольцо.

— Файрфлай, я… — Гвардеец попытался прервать малышку.

— ЗАТКНИСЬ! – рявкнула она. – Ты хотел свое ебаное откровение?! Теперь жри свое ебаное откровение!

Она злобно ударила копытцем по ПипБаку, вытерев влажные глаза. Верно. Ферус сам вынудил Файрфлай на этот разговор. Отступать уже было некуда, к тому же, это откровение давалось малышке с огромной болью, но она хотела пройти этот путь. На вторую попытку у нее бы уже просто не осталось сил. Потому сейчас, что бы ни случилось, Ферус выслушает ее. Выслушает все, и если кто-нибудь попытается угрожать им сейчас, Гвардеец без зазрений совести прикончит его. Барьер вокруг Файрфлай слегка усилился, пока сам чейнджлинг внимательно слушал ее.

— Я уже и не помню, сколько я сидела и хныкала в этом гадюшнике, — продолжила жеребенок, — пока меня не выловили оттуда. Поначалу, эти ублюдки хотели меня пристрелить, думая, что я проклята! По их словам, в том гадюшнике, полным радиации и разного говна, жеребенок попросту бы умер. И тут мне, блять, тоже подфартило!..

Файрфлай закрыла глаза и сделала глубокий вдох, собираясь с силами.

— Одни из них, наверное, самый умный среди этих тупорылых тварей, — спустя несколько секунд, продолжила она, — предложил меня «продать» в одно интересное место…

Эмоциональный фон малышки теперь просто взорвался темно-синими оттенками страха, ярко-желтыми ненависти и ядовито-зеленым цветом горечи. Заплаканные глаза Файрфлай посмотрели на Феруса. А незваные гости продолжали приближаться. Расстояние между ними и чейнджлингом с жеребенком сократилось до сотни метров. Это были злость и интерес, в которые проникли краски удивления. Источников было семь, но из-за дублирования их эмоциональных фонов казалось, что вокруг Феруса и Файрфлай было одно существо.

— Фыр-Фыр, ты знаешь, как это, когда очень-очень больно? – голос малышки дрогнул.

Гвардеец остановился. Выносить это откровение уже не было сил, но он сам спровоцировал Файрфлай на это, и теперь он обязан разделить с малышкой всю ту ненависть, что обуревала ее. Жеребенок отрицательно покачала головой. Источники чужих эмоций слегка замедлились, словно подкрадываясь, прячась среди руин и выжидая удобного момента.

— Нихера ты не знаешь! — она всхлипнула. – Каждый день… каждый сраный день с того момента со мной делали такое…

Жеребенок обняла себя копытцами, стиснув зубы.

— Утром, днем, вечером, ночью! — злобно прошипела она. – «Еще укол!», «Увеличьте напряжение!», «Попробуйте вот это!»…

Файрфлай затрясло от ярости. Она крепче обняла себя ножками и зажмурилась.

— Это… это было ужасно! — по щекам малышки текли слезы. – СРАНЫЕ ПОНИ! СРАНЫЕ ЕБАНЫЕ ПОНИ! КАК ЖЕ Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ ВСЕ СДОХЛИ!

Терпеть это уже было невыносимо. Но не было тех слов, которые могли бы утешить жеребенка и, если не погасить, то хотя бы уменьшить тот пожар внутри. Но, как обычно бывает, порой тьма показывает тебе, где свет. Не понятно, откуда эта странная мысль пришла Ферусу в голову, но сейчас она казалась тем самым необходимым для Файрфлай. Может, сейчас это вряд ли бы помогло, вот только Гвардейцу было плевать. Он осторожно поднял телекинезом плачущую Файрфлай и, повернувшись к ней, приблизился. Больше не говоря ни слова, Ферус обнял малышку.

— Ч… чт… — Файрфлай всхлипнула, широко распахнув глаза.

Жеребенок замерла. Ее эмоциональный фон, буквально мгновение назад горящий ненавистью и горечью, замер вместе с хозяйкой. Секунда, и в эту палитру, полную боли и отчаяния, стали пробираться совсем другие цвета. Малышка, еще раз громко всхлипнув, уткнулась мордочкой в грудь Феруса, и заплакала. Эмоциональный фон тех, кто крался среди руин к чейнджлингу и кобылке, окрасился в цвета нетерпенья и злобной радости, как у хищника, перед прыжком к своей жертве. Теперь чейнджлинг узнал эти дублирующиеся эмоции. Его и малышку окружило семь аликорнов Единства, готовых напасть.

«Не сегодня»

Мгновение, и Феруса объяла зеленая аура. Маскировка спала, и теперь маленькую плачущую кобылку держал в объятиях массивный чейнджлинг-гвардеец. Эмоциональный фон аликорнов, прячущихся среди руин, в ту же секунду окрасился в темно-синие оттенки ужаса. Они замерли. Гвардеец немного наклонил голову.

— Прости меня, — шепнул Ферус. – Прости за то, что заставил тебя вновь пережить этот кошмар…

Тело Файрфлай вздрогнуло. Гвардеец сглотнул. Он еще крепче обнял жеребенка и, опустив голову еще ниже, коснулся своим подбородком ее макушки. Его клыки были теперь справа и слева жеребенка. Она взглянула на один из них. Эмоциональный фон малышки окрасился в гордость и радость, сильно потеснивших горечь и обиду.

— Я больше не позволю подобному повториться, — голос чейнджлинга стал тверже и громче. – Никогда.

Аликорны принялись быстро отдаляться и рассеиваться среди руин. Видимо, снятие маскировки возымело эффект, и Ферус был этому рад. Файрфлай, громко всхлипнув, отстранилась от Гвардейца. Она вытерла копытцем мокрый нос и глаза, после чего подняла заплаканный взгляд на Феруса.

— Но ты же все равно отказываешься мочить сраных пони? – в голосе Файрфлай теплилась надежда.

Гвардеец не нашел слов, чтобы ответить, потому лишь сжал зубы и промолчал. Щеки жеребенка возмущенно надулись.

— Тогда хоть поесть дай! – гневно выпалила малышка, шмыгнув носом.

Ферус не выдержал и улыбнулся. Усадив жеребенка себе на спину, он достал из седельной сумки банку консервированных бобов. Осторожно вскрыв ее, Ферус протянул еду Файрфлай. Та, перехватив ее, поставила банку на свой ПипБак.

— Фыр-Фыр? — неожиданно мягко Спросила она, глядя на бобы.

Гвардеец повернул голову.

— Фыр-Фыр, — повторила малышка, словно пытаясь подобрать слова, — а правда, что раньше этот сраный мир не был таким херовым, как сейчас?

Вопрос был неожиданным, но, почему-то, от него на душе у двухсотлетнего Гвардейца стало гораздо теплее.

— Да, — кивнул он.

— Каким он был? — жеребенок посмотрела на Феруса.

Ферус на мгновение задумался.

— Теплым, — ответил он. – Много света вокруг, зеленая трава, улыбающиеся лица пони, что не хотят убить друг друга, и бескрайнее голубое небо…

Файрфлай подняла взгляд, посмотрев на серые тучи.

— То есть, раньше небо было другим? – она слегка наклонила голову в сторону.

Чейнджлинг кивнул.

— А голубой – это как? – жеребенок взглянула на чейнджлинга.

Вопрос поставил Гвардейца в трудное положение. Вряд ли Файрфлай кто-то учил цветам, а для слепца объяснить маленькому жеребенку, как они выглядят, задача почти невыполнимая.

«Но только если ты не чейнджлинг»

Тело Феруса объяло изумрудное пламя, в мгновение ока превратив его в земного жеребца с голубой шерстью и гривой. Эмоциональный фон малышки буквально взорвался искренним удивлением, радостью и счастьем. Она, вскочив и чуть было не скинув банку с бобами и свой ПипБак вниз, жадно впилась глазами в новый оттенок шерсти Феруса.

— Эт!.. – жеребенок посмотрела на чейнджлинга. — Это голубой?!

Ферус кивнул.

— И такое раньше было везде на небе?! – Файрфлай показала копытцем на серые тучи.

— Да, — ответил Ферус.

Жеребенок впилась в Гвардейца своими разноцветными глазами.

— Фыр-Фыр! – воскликнула она. – Я хочу увидеть небо!

Чейнджлинг улыбнулся. Впервые за все время путешествия с жеребенком почувствовать, как малышка, пусть и немного, но чему-то искренне радуется, было неимоверно приятно. Эти потрясающие эмоции, которые буквально окрылили его. Сейчас Гвардейцу хотелось, чтобы таких моментов было как можно больше.

— Когда-нибудь ты его увидишь, Файрфлай, — Ферус кивнул. – Я обещаю.

Лицо жеребенка расплылось в широкой улыбке. Эмоциональный фон вокруг Файрфлай буквально сделал вираж, радуясь вместе со своей хозяйкой.

— Ты скоро избалуешь ее обещаниями.

Тихий шепот Королевы. Инвиди вновь заговорила со своим Гвардейцем. Ферусу почему-то показалось, что она тоже улыбается.

«Я не даю обещания, которые не могу сдержать. А для нее мне их не жалко»

— Да, Ферус. Я знаю.

Продолжая рассматривать новый цвет на чейнджлинге, Файрфлай села, обхватила банку с бобами передними ножками и принялась смачно чавкать.

— Ангелус готов поведать тебе свою историю, Ферус. Мы будем ждать тебя.

«Хорошо. Спасибо, моя Королева. Всем вам»

Копыта Феруса зашагали дальше по улицам Зебратауна.

---

Новый уровень!

Получена новая способность:

Вредина

— И куда только смотрят Ваши родители? Для Вас не существует никаких авторитетов, и ко всему прочему Вы вообще не умеете слушать. Во время диалогов Вы невосприимчивы к лести, убеждению или обману, а также полностью игнорируете уровень репутации и харизмы собеседника.

[Эгида Неразрушимого]: Вы невосприимчивы к устрашению.