Офицер в стране чудес
Акт III
Акт третий, в котором секреты становятся чуть менее секретными, неприятности начинают нарастать как снежный ком, а мир в душе перестаёт быть реальностью.
Подначивающий
Стоявшая напротив старлея лошадь была в полтора раза выше Третьей и раза в три упитаннее, особенно в области крупа. Газообразная, раздуваемая призрачным ветром грива, стелилась к земле и безостановочно искрилась, напоминая звёздную туманность, в которой вспыхивали и гасли миниатюрные солнца.
– Да ну нахуй... – отмахнулся старлей.
Лошадь в ответ лишь снисходительно вздохнула и, как бы между делом, переступила с ноги на ногу, многозначительно бряцнув золотым декоративным тяглом. Старлей болезненно поморщился. Если золотые накопытники и диадема вполне логично смотрелись в качестве лошадиного украшения, то золотое тягло, похожее на крышку от унитаза, было явным перебором. Тем более для царственной особы.
– И вот это вот чудо в перьях тут за главного?
Лошадь осела в росте, её жемчужная шкурка и золотые украшения стремительно потускнели и через несколько секунд по другую сторону костра вновь стояла Третья.
– Принцесса Селес-стия, властитель Эквес-стрии... Какой я её видела в пос-следний раз, – С этими словами чейнжлинг брезгливо поёжился, словно бы стряхивая с себя остатки недавно принятой личины.
– Мда...
Бросив в костёр бычок, Креченов прикурил от уголька новую сигарету. Учитывая последние обстоятельства, курево стоило бы беречь, но после всего рассказанного Третьей не закурить было просто невозможно. От огромного количества новой трудно усваиваемой информации голова гудела, как улей, и чем дальше заходила беседа, тем больше у Креченова опухал мозг. Со слов Третьей людей в этом мире не существовало от слова совсем, а их место занимали пони, у которых была сколочена своя гигантская империя, занимающая большую часть континента. Кроме поней свои государства так же имели прочие волшебные чудики в виде грифонов, минотавров и разумных яков – они ютились на окраинах империи, прозябая в откровенных ебенях, гордые и независимые, а на самом деле нищие и никому нахуй не нужные. Спасибо за это надо было сказать правительнице империи – принцессе Селестии, которая была тем ещё эффективным менеджером. Являясь живым божеством – аватаром Солнца – она каждый день крутила его вокруг планеты, для обеспечения дневного цикла, но одним этим Её Величество не ограничивалась и долгое время на полставки крутило ещё и Луну, подменяя сестру, находившуюся на многовековом больничном. Да, одного живого бога этой планете было мало, поэтому у Селестии имелась младшая сестра. Та, в свою очередь, кроме контроля за движением Луны дополнительно несла ответственность за спокойный сон граждан империи, для чего каждую ночь влезала в головы поней и обеспечивала в них нужный уровень патриотизма и любви к генеральной линии партии.
А ещё обе сестры были бессмертны и правили на протяжении уже более тысячи лет.
– То есть ты хочешь сказать, что бессмертное живое божество правит страной веками и всех это устраивает? Ладно, допустим я поверю в то, что эта принцесса Целебастия настолько волшебная, что крутит по небу гигантский термоядерный реактор... Хуй с ним, я даже поверю, что она сама его сделала, но чтобы столько времени оставаться у власти...
Креченов замялся, не зная, как продолжить.
– Что не так? – Третья отвлеклась от банки с тушёнкой, которую она вылизывала своим длинным раздвоенным языком и, прищурившись, уставилась на старлея.
– Да хуйня это потому что, – цокнув языком, Дима струёй выдохнул дым и тут же крепко затянулся вновь. – Смена кадров должна быть. Целебастия ж не одна всем самолично управляет, у неё должны быть заместители по всяким вопросам… И у этих заместителей тоже должны быть… Ну, заместители. И чтобы они все работали хорошенько, у них должна быть перспектива роста. А её нет, потому что верхушка занята. Тот, кто работает на повышение, всегда стремится подняться как можно выше… Следовательно либо у этой Целебастии в подчинённых сплошь одни овощи, либо её давно должны были скинуть.
– С-скинуть… – Третья иронично усмехнулась. – А разве я говорила, что никто не пыталс-ся?
– Ну и где все эти пытавшиеся тогда? – Креченов сплюнул в костёр, отчего обугленные головёшки возмущённо зашипели, словно бы передразнивая чейнжлинга.
– Вс-се мертвы.
Хищный оскал, мелькнувший на морде Третьей, быстро сошёл на нет. Отставив банку, она улеглась на землю возле костра.
– О как…
Такой ответ почему-то застал Диму врасплох. Наверное, потому что в его голове не укладывалось, как могут воевать между собой и убивать друг друга маленькие говорящие лошадки. Хотя, если подумать, то почему они в этом плане должны отличаться от людей? В конце-концов, если они разумны, значит должны понимать, что самый быстрый путь к обогащению — это отнятие богатств у ближнего.
Следовательно…
– Значит у этой Целебастии и армия есть?
Креченов неосознанно произнёс это вслух, однако Третья решила, что вопрос адресован ей. Чейнжлинг ни с того ни сего подобрался и стал очень серьёзным, аки командир на смотре перед заглянувшем на огонек комдивом.
– Формально нет. Но ес-сть гвардейцы, – с-служба городской с-стражи…
Офицер нахмурил брови:
– Так гвардейцы или стража?
– И то, и другое. Их с-содержат якобы из уважения к древним традициям и как элемент культурной ис-стории – они регулярно учас-ствую в парадах и как с-сопровождение важных персон на празднес-ствах. Большинс-ство думает, что они умеют только бряцать дос-спехами напоказ да рысить иноходью в ногу… Но на с-самом деле каждый с-стражник проходит полную программу боевой подготовки. Прос-сто это не афишируют, чтобы гражданские не подозревали, что у них в каждом нас-селённом пункте под боком готовый к мобилизации гарнизон.
– Ебать… – проникнувшись рассказанным, старлей впечатлённо присвистнул, но тут же спохватился. – А ты-то откуда это знаешь?
Третья, фыркнув, отвернула морду в сторону.
– Если бы мы об этом не знали – мы бы не выжили.
– В смысле?
Дотлевшая до фильтра сигарета обожгла пальцы. Поперхнувшись едким дымом, Креченов с матюками закинул ещё один бычок в костёр, а потом запоздало осознал, что Третья толком о себе ещё ничего не рассказывала. Она успела только поведать о том, что принадлежит к редкой расе лошадей-оборотней, которые могут менять своё обличье по желанию, и на этом месте беседа вильнула куда-то не туда, из-за того, что Конерамов, услышав об оборотнях, конкретно пересрался, обнаружив в небе полную Луну. Следующие полчаса Третья объясняла, как работает её маскировка, в итоге никто так ничего и не понял, кроме того, что всё объясняется магией. После этого разговор зашёл о прочих примечательных обитателях местных земель, и таким образом всё незаметно свелось к обсуждению нюансов местного государственного строя и политических взаимоотношений между народами.
В голову Диме закралась одна нехорошая догадка.
– Ты не упомянула о землях в которых живёт твой народ… Как их там… Чейжинги, да?
Намеренное косноязычие старлея заставило Третью поморщиться.
– У нас-с нет своих земель.
– В смысле? – Дима запоздало сообразил, что по-дурацки повторяется, но сейчас ему было похуй. – Разве вы не на территории Эквесрии живёте? Иначе как ты здесь оказалась-то?
Чейнжлинг подавился смешком, но через секунду, не сдержавшись, уже хохотал в полный голос.
– О ДА, МЫ ЖИВЁМ ЗДЕС-СЬ! – гневно пнув копытами землю, Третья выбила в воздух горсть хвои, что сгорела на лету в пламени костра. – Как изгои! Вне закона…
Немного успокоившись, она уселась перед огнём. Проснувшийся от шума Васюта попытался было вскочить на ноги, но запутался в разгрузке и теперь нелепо барахтался на земле, пытаясь нащупать возле себя автомат.
Конерамов сидел тихо.
– Почему изгои?
Третья оскалилась.
– Потому что утопия не работает без угрос-сы извне, которая научит ценить комфорт и безопас-сность. Если вс-се будут жить в мире, то уже через месяц наступит прес-сыщение и праздная толпа вывалитс-ся на улицы, требуя ещё больше благ, комфорта и безопас-сности. Селес-стия не глупа, ей нужен грозный противник, чтобы контролировать такие нас-строения… И этим противником были выбраны мы.
Выработанное за годы службы внутреннее чутьё подсказало Креченову, что он ненароком затронул довольно острую тему. Примерно такую же острую, как патриотизм и долг перед Родиной – такие вещи было жизненно важно вовремя улавливать при общении с вышестоящими чинами. Третья на вышестоящий чин никак не тянула, но осадочек всё равно, что называется, оставался.
И это несколько обескураживало.
– А почему именно «вы»? – поскребя щетину на макушке, как бы между делом поинтересовался Дима. – Почему не те же яки или грифоны?
Ответ последовал не сразу.
– Дело… В некоторых ос-собенностях, – двигая челюстями, словно бы пережёвывая невидимую жвачку, чейнжлинг явно был сосредоточен на том, чтобы правильно подбирать слова, и потому говорил очень медленно. – Мы не можем нормально поглощ-щать магию этого мира напрямую… Нам нужен пос-средник. Самый эффективный с-способ – утилизировать эмоциональный фон других разумный с-существ. Нам нужны их… Чувс-ства. С-страх, радос-сть, гнев, любовь, даже грус-сть и печаль…
Сквозь рябящие над костром потоки горячего воздуха старлей заметил, как Третья украдкой глянула на него из-под скрывавшей морду гривы – видимо проверяла реакцию. Креченов промолчал, и чейнжлинг продолжил говорить.
– Нам необходимо жить рядом с-с источниками эмоционального фона… Без них мы не можем ис-спользовать магию, не можем вос-спроизводить потомство… Не можем быть с-собой. Но нам нечего предложить взамен – наша физиология и ус-стройство нашего с-социума не завязано на эмоциональных с-связях, как у прочих с-существ этого мира. Селес-стия преподнес-сла это как основной аргумент, доказывающий невозможнос-сть нашей интеграции в с-социум Эквес-стрии… И, как с-следствие чейнжлингов объявили вне закона. Сначала нам было запрещено появлятьс-ся в городах… Но так как мы могли менять обличья, довольно скоро нас-селением начали овладевать параноидальные нас-строения. Многие не брезговали пользоваться этим в своих личных интерес-сах, среди молодёжи, например, было вполне в порядке вещей нагулять жеребёнка, а потом с-свалить всё на коварного чейнжлинга. Вс-сё это довольно скоро привело к тому, что на нас-с была объявлена неглас-сная охота, которая, впрочем, оперативно было узаконена на выс-сшем уровне. Сейчас с-среди нас-селения никто уже не помнит почему и зачем они боятся и ненавидят чейнжлингов… Вс-се просто привыкли к такому отношению, потому что до них так жили их предки, а ещё раньше – предки их предков.
– Бля, хуле всё так сложно? – пронеслось в голове у Креченова. Рассказ Третьей не вызвал у него никаких эмоций, только очередной приступ головной боли. На взаимоотношения лошадей с лошадьми-оборотнями ему было покласть с высокой колокольни… Но вот информация о Селестии могла оказаться полезной. Судя по тому, что она тут была главной шишкой, то очевидно, что именно она с наибольшей вероятностью могла знать, как ему с Васютой и гражданским вернуться обратно. Следовательно, нужно было знать, что она из себя представляет, чтобы понимать, с какой стороны подруливать за помощью. Однако и верить чейнджлингу на слово лейтенант не собирался. Из всего вышеозвученного становилось ясно, что Третьей есть за что не любить эту самую принцессу. Так что на объективность рассказа рассчитывать не приходилось.
– Но вы всё же как-то выжили, – озвучив очевидное замечание, старлей подбросил в огонь пару веток потолще. Растревоженные угли стрельнули вверх россыпью ярких искр, скрыв из поля зрения морду Третьей.
– Выжили. Не в последнюю очередь благодаря самой Селес-стии. Как я и говорила, её план заключалс-ся в том, чтобы с-сделать нас изгоями, а не в том, чтобы ис-стребить нас.
Дима кивнул головой, предлагая Третьей продолжать. Жутко хотелось курить, но пачка была уже наполовину пуста, так что офицер просто крутил её в руках, параллельно щёлкая мёртвой зиппо, в тщетной надежде, что это его отвлечёт. Васюта, тем временем, снова провалился в забытье и полудремал, развалившись у костра в неестественной позе, словно боец, павший смертью храбрых.
Конерамов сидел тихо.
– Чейнжлинги не вc-се одинаковые. Мы живём, разделившись на с-cемьи – Ульи. Во главе каждого Улья с-cтоит королева, и в каждом Улье с-cвои порядки, свой подход к выживанию, к ос-своению территорий, добыче рес-сурсов и ведению внешней политики. Ульи могут заключать с-союзы, но только если королевы с-сочтут, что объединение поспос-собствует процветанию их семей. На этом Селес-стия нас и подловила. Вскоре после того как чейнжлинги были объявлены вне закона, она с-связалась с королевами и с-сделала им предложение. Она гарантировала с-сохранностью одному из Ульев, в случае если его королева с-согласится учас-ствовать в инс-сценировке вторжений на земли Эквес-стрии. Требовалось немного – некоторое чис-сло чейнжлингов должно было пас-сть во время боя со стражниками, чтобы с-создать иллюзию оглушительной победы, которая гарантировала бы рост нужных нас-строений среди населения, а в ответ, Селес-стия обещала закрывать глаза на активнос-сть чейнжлингов в мелких нас-селённых пунктах и на окраинах империи. Подразумевалось, что вс-се семьи должны были объединиться в одну… но Селес-стия знала, чтобы мы на это не пойдём. Королевы собрали с-совет – впервые за многие века, и на нём было принято решение отказаться от договора Селес-стии. Таким образом вс-се ос-ставались на равных ус-словиях, вс-се имели равные шанс-сы на выживание... но…
– Что «но»? – Дима, сам не заметил, как увлёкся рассказом. В каком-то смысле история Третьей тянула на военную байку, а военные байки он любил.
– Предательс-ство! – разражённо прошипел чейнжлинг подняв голову, и в его глазах отразился огонь костра. – Кризалис-с всегда была одержима влас-стью… И она продала нас-с вс-сех без раздумий. Когда ис-стина вскрылас-сь — было уже поздно. Для Селес-стии чейнжлинги нужны были в качес-стве изгоев, только при ус-словии, что она могла их контролировать. Вс-се, кто отказался от её подачки, были заочно записаны в смертники, и она не гнушалась лично участвовать в экзекуциях…
– Что, прямо в экзекуциях? – воображение офицера быстро нарисовало картину, в которой увешанный золотыми побрякушками рогатый пегас левитирует перед собой «калашников» и по очереди расстреливает в голову жукоподобных тощих лошадок. Картина почему-то оказалось до жути смешной, и Креченов поперхнулся, сдерживая смешок. Третья этого, к счастью, не заметила.
– Я видела пару раз с-следы её «вмешательства». Трудно с чем-то перепутать. Один из Ульев она испарила вместе с куском горной гряды. На месте другого в земле выжжена шахта глубиной в две тысячи футов и диаметром в пятьсот семьдесят.
– Ну охуеть теперь, – недоверчиво покачал головой Креченов, не найдя других слов для оценки рассказа. – С такими Целебастиями никакого ядерного оружия не надо.
Васюта, как бы подверждая сказанное, громко всхрапнул, за что тут же получил заслуженный пинок.
Третья, нахмурившись, залипала в костёр.
Конерамов сидел тихо.
– Ладно, значит ты из тех чейнжлингов, что выбрали партизанство. Ну и как вы выживаете в условиях, когда за вами охотится живая водородная бомба?
По другую сторону костра Третья подняла голову и посмотрела на офицера как на последнего дурака.
– Вс-семи. Дос-ступными. Спос-собами.
– Кхм… Логично, – согласился Дима. На этом месте, наверное, стоило бы свернуть душещипательные беседы, но другой возможности для расспросов могло и не представиться. Сейчас Третью связывал договор, но завтра она могла вполне обоснованно заявить, что уже ответила на все вопросы. Поэтому Креченов решил идти до победного и, откашлявшись, продолжил расспросы.
– А что, среди «ваших» все в курсе этих нюансов про стражу в городах и разрушительные шалости Целебастии?
– Разумеетс-ся нет! – Третья возмущённо фыркнула, словно бы офицер предположил нечто оскорбительное. – Только лучшим из лучших разрешено дейс-ствовать в черте пос-селений. Дос-статочно одного малейшего прос-счёта, чтобы выдать с-себя, разоблачить легенду и…
Осекшись на полуслове, Третья со смачным щелчком захлопнула челюсти и недовольно заворчала.
– Ого, так ты у нас птица высокого полёта! – старлей расплылся в довольной ухмылке. – Ну давай рассказывай, как там в вашей разведке служится, не стесняйся.
В ответ последовало лишь раздражённое рычание, на что Креченов с показным равнодушием пожал плечами.
– Не ну не хочешь – не говори. Хотя со мной могла бы и поделиться по-братски, всё-таки мы с Васютой тоже в разведке служим.
– В с-самом деле? – при упоминании о принадлежности к разведке чейнжлинг тут же навострил уши и, хоть в его голосе и чувствовалось недоверие, было понятно, что Третья заинтересована.
– А то! – сообразив, что его хохма была принята за чистую монету Креченов с готовностью поддакнул. — ОМОН расшифровывается как Отряд Мобильный, Особого Назначения.
– По лесу толпой шас-стать – мобильнее некуда, – в голосе Третьей звучал неприкрытый скепсис, но Креченов уже был готов к такому повороту.
– Так это мы с салагами на учения выбрались! Полевая подготовка, ёлы-палы, без неё ж никак.
Голова Третьей странно дёрнулась, будто она хотела покивать, но в последний момент передумала.
– Значит ваши остались там… Ничего толком не умеющие…
– Так точно, ебать-перекопать! Потому-то нам с сержантом и надо как можно скорее вертаться взад, пока духи сдуру не нажрались мухоморов и не передохли.
Со стороны чейнжлинга раздалось нечто похожее на тяжёлый вздох, но вслух он ничего не сказал. В костре тихо потрескивали дрова, где-то подлеске надрывался дурным скрежетом сверчок, Васюта тихо посапывал, свернувшись клубком на земле.
Конерамов сидел тихо, хотя периодически беспокойно ёрзал, видимо недовольный внезапной паузой.
– Но тебе ведь на это похуй, не так ли? – усмехнулся Дима, изображая напускную доброжелательность. – Какое тебе дело до каких-то там пришлых мудаков и их проблем? Знаешь… Я даже могу тебя понять, на твоём месте я бы тоже забил хуй.
Сонную безмятежность ночного леса нарушило гневное шипение.
– Можеш-шь… Понять?
Поднявшись на ноги, Третья встала в стойку. В отблесках костра её фигура с изломанным рогом, дырчатыми ногами и пылающими огнём глазами выглядела ещё более монструозно чем обычно – хоть сейчас в какой-нибудь ужастик запихивай. Диму, это, однако, ни разу не впечатлило, поскольку его рука уже лежала на личном усмирителе демонов в виде ПМ.
– С-сто тридцать два года службы. Всегда выполняла свою работу, несмотря ни на что, с-стала личным клинком Королевы – одной из лучших, она сама отдавала мне приказы, доверяя с-самые опас-сные и ответственные задания. Это было величайшей чес-стью… Пока однажды, вернувшис-сь к своему Улью я не обнаружила вмес-сто него пус-стое место! Вс-сё, ради чего я жила, ис-счезло в одно мгновенье и никогда не вернётс-ся ко мне обратно! Что ты можеш-шь понимать?! У тебя ещё ес-сть надежда… У тебя…
Не найдя слов, Третья снова пнула передними ногами землю, чуть не сбив огонь на догоравших головёшках, и только после этого поняла, что сорвалась. Издав странный рычаще-воющий звук, она ломанулась прочь от костра, но обмотанный вокруг тела ремень не дал ей далеко уйти, буквально через метр она повалилась на землю, опрокинув заодно и Конерамова. Разбуженный шумом Васюта шарахнулся в сторону и сослепу угодил рукой в костёр, разбавив общую какофонию истошным воплем.
Конерамов больше не сидел тихо, теперь он тихо лежал, пока чейнжлинг пытался выпутаться из привязи и подняться на ноги.
Креченов взирал на весь этот цирк со спокойствием удава, словно ничего необычного не происходило.
– Значит Целебастия и твоих тоже порешила?
Это был не вопрос, а скорее утверждение. Третья, впрочем, отреагировала довольно остро, она демонстративно отвернулась и объявила, что разговор закончен, на что Дима лишь равнодушно хмыкнул в ответ.
– Закончен так закончен. Один хер время уже позднее, отбой давно пора трубить. Завтра разберёмся со всем… Утро вечера мудренее как говорится.
Повернув голову, офицер выжидающе уставился на Васюту. Тот с подозрением уставился в ответ, хлопая краснющими от недосыпа глазами.
– Ну что, сержант, отдохнул?
– Не них… Так точно, тащ старший лейтенант.
– Ну вот и заебок. Остаток ночи дежурство на тебе.
– Какое дежурство? – через силу прохрипел сержант, с трудом выдавливая слова из пересохшего горла. – Сейчас Мицукова оч...
Осекшись на полуслове, Васюта издал протяжное «бляяяяяя», вспомнив где и в каком положении они находятся.
– Вот именно, – подтвердил Дима, поднимаясь на ноги и помогая встать бойцу. – Давай, загоняй этих двоих в землянку, да смотри, чтобы они подкоп не начали рыть. Сбегут – выебу.
На этом пути Креченова и Васюты временно разошлись: сержант, вскинув автомат, направился к пленникам, а сам старлей отправился в ближайшие заросли отлить. К тому моменту, когда он вернулся к костру, Третья и Конерамов уже вовсю обживали землянку, о чём безо всякого энтузиазма отрапортовал Васюта. Горестная физиономия бойца так и напрашивалась на очередной разнос, но смачный зевок, не давший Креченову сказать и слова, заставил его передумать.
– В жопу всё, завтра всех разъебу, – в полудрёме подумал офицер, устраиваясь поудобнее у костра. Вдохнув полной грудью свежий ночной воздух, пропитанный тонкими нотками дыма, Дима поймал себя на мысли, что ему даже нравится такой способ ночёвки. Был в нём некий первобытный шарм, романтика выживания в дикой природе, которую мог оценить только настоящий мужчина.
С этой тешащей самолюбие мыслью старший лейтенант заснул крепким сном духа после первого наряда.
Приготовившийся
– Пидор...
Васюта сидел возле костра и осоловелым взглядом смотрел на пляшущее по головёшкам пламя. Три вещи можно делать бесконечно: смотреть на огонь, искать бабу без замашек тупой пизды и стоять в карауле. Эта житейская мудрость словно заевшая пластинка крутилась в голове сержанта, пока он героически боролся со сном.
– Он спит... А я? Я тоже хочу.
Трёх часов сна явно было недостаточно, чтобы отдохнуть после такого безумного дня. Трёх часов сна было недостаточно даже для того, чтобы Васюта мог нормально соображать. Приказы старшего лейтенанта он выполнил на автомате, как робот, даже не подумав попытаться оспорить их разумность.
– Какой же пидор... разъебать нахуй! И это офицер?
Уставом запрещалось кидать автомат на землю, но Васюта об этом не вспомнил. Или вспомнил, но не придал значения.
В пизду устав.
– Говно, а не офицер!
Ночь тянулась медленно. С каждым часом становилось всё холоднее, так что надо было чаще подкидывать ветки в костёр. В каком-то смысле это было на руку сержанту, необходимость следить за огнём не давала ему уснуть.
– Ему родина дала звёзды – носи! Нет, не хочу. Хочу с ебанутыми да волшебными лошадьми сюсюкаться и сержантов пиздить.
Из-за ночного холода Васюте пришлось устроиться возле костра, оставив пост у входа в землянку. Это был косяк, но Васюте было поебать. Если Креченов проснётся, то всегда можно сказать, что он только что подошёл, чтобы погреться. А если расквартированным а землянке пленникам придёт в голову идея сбежать, то рядом под рукой автомат.
С автоматом они были знакомы. Васюта с автоматом был знаком ещё лучше и в этом заключалось его тактическое преимущество.
– Думаешь я не знаю, что ты задумал? Небось надеешься, что я засну, а ты меня потом разъебёшь... А вот хуй тебе! Иголки в глаза вставлю, руку буду об уголь прижигать, но до утра досижу!
А затем сержант заснул.
Возвеличивающий
Видневшийся в проёме лунный диск уже начал тонуть за верхушками деревьев, а Конерамов всё никак не мог заснуть. Он кутался в плащ-палатку и, дрожа всем телом, сверлил взглядом нависший над ним бревенчатый потолок. Плащ-палатку им на двоих с чейнжлингом выдал солдат с опухшей рожей по приказу старшого, но, хоть она и досталась полностью в распоряжение Алексея, толку от неё особо не было. В землянке царил мертвецкий холод, почти как в бабушкином погребе — при каждом выдохе изо рта вылетало облачко пара и тут же бесследно растворялось в пахнувшем сырой землёй воздухе, словно маленькая порция жизни, навсегда покинувшая тело. Алексея, однако, это ничуть не пугало. Он не боялся смерти если она обещала быть безболезненной. Точно так же не страшила его и перспектива никогда не вернуться домой – в обветшалую деревенскую халупу, провонявшую Пыркиными побздюхами. Всё что было связано с былой жизнью больше не имело значения, ведь на горизонте маячили новые головокружительные высоты, по сравнению с которыми меркло даже величие Александра Македонского. Да, именно таковым должен быть его путь – путь великих свершений Алексея Конорамова! Не пытаться сравняться с великими, но вдохновившись их деяниями, подняться ещё выше, в такую запредельную высь, какая ещё и не снилась человеку! Стать вторым Икаром, что бросит вызов самому Солнцу и победит – вот его судьба.
Судьба человека, что сбросит с себя оковы смертного бытия и станет величайшим из героев!!!
Конорамов поскрёб внезапно зачесавшиеся яйца, после чего взатяжку занюхнул руку.
– Мужиком пахнет, – удовлетворённо пробормотал он и, неудачно повернувшись на бок, закряхтел от боли. Побои, оставленные вояками, давали о себе знать. Алексей беззвучно стиснул зубы. Если бы только эти идиоты знали с кем связываются... Да он даже в родном мире довёл бы их до специального военного суда, где им выписали бы пожизненное. Или сразу до Гааги, где их, как самых настоящих военных преступников, сразу определили на виселицу, как какого-нибудь Геринга или Гофа во время войны!
Конорамов улыбнулся этой своей мысли, как чему-то светлому и доброму.
Нет, это всё цветочки. В ЭТОМ мире он способен куда как на большее. Потому что это ЕГО мир. Потому что он больше года посвятил изучению информации о мире пони, раз за разом пересматривая сериал, делая выписки, сводя воедино обрывки информации и углублённо её анализируя. Потому что он всегда мечтал оказаться здесь, тщательно к этому готовился, и вот, наконец, его мечта сбылась... А что эти вояки знают? Ничего. И им придётся горько пожалеть о своём поведении в скором будущем, когда он вернётся к ним после обретения богоравного могущества. Пожизненное и виселица покажутся им райским избавлением, когда он начнёт их ебать в рот и в жопу своей гигантской конской елдой. Ох они наплачутся! И не только они... Все, кто встанет у него на пути будут выебаны до смерти и стёрты в порошок! А первым номером в списке после солдафонов будет идти Третья! Он засадит свой хуище между её круглых упругих булочек и будет ебать пока она не надуется от спермы как воздушный шарик!
Оооо да, она будет стонать как сучка и просить ещё, умоляя чтобы Великий Император Корлет выебал все её дырочки!!!
Наваждение внезапно отступило, и Алексей снова обнаружил себя посреди землянки, крепко сжимающим разгорячённый ствол своей готовой к выстрелу мортиры. Его взор был обращён на круп свернувшейся в клубок Третьей — перед сном чейнжлинг засыпал себя сухой землёй для утепления и сейчас наружу торчали только ляжки и голова. Конерамов сглотнул навернувшийся в горле ком. Понукаемое возбуждением сердце яростно колотилось в его груди, и от мысли что Третья может проснуться в любой момент, оно билось ещё сильнее. К говорящим волшебным лошадкам Алексей питал далеко не платоническую любовь, но сейчас она могла ему выйти боком. Саднящая боль в ноге красноречиво говорила о том, что с Третьей лучше было не шутить.
– Милостивый Никола Угодник и Пгеблагая Матгонушка, спаси и сохгани... – щепча себе под нос любимую Пыркину присказку Конорамов осторожно вытащил руку из труханов, истово крестясь при этом другой свободной рукой.
Третья не шевелилась.
Утренний сон – самый крепкий, это даже дети знают.
В голове Алексея ярко вспыхнула простая, как два пальца, мысль. Замерев он прислушался. На выходе из землянки должен был дежурить сержант, тот, что больше всего его бил, однако снаружи не доносилось ни шороха – даже треска костра не было слышно. Ну точно, уснул на посту! Второй вояка и Третья тоже спят, а значит...
Значит никто не остановит его, если он попытается уйти.
Алексей улыбнулся в темноте своей гениальности и принялся аккуратно, на ощупь развязывать узлы, которые он сам и навязал, испытывая при этом величайший душевный подъём. Одно дело мечтать о священном возмездии и совсем другое приступить к его осуществлению взаправду. Скоро... Совсем скоро его мечты станут реальностью. Надо было только освоить магию. Конорамов не сомневался, что он в два счёта станет величайшим и сильнейшим колдуном всея Эквестрии, затмив своим могуществом даже Селестию. Ведь он, как-никак, человек, а человек всяко умнее лошади, следовательно, и его колдунская сила должна быть в десятки раз больше. Тем более что Алексей не какое-нибудь быдло вроде этой тупой солдатни, он окончил школу с золотой медалью, был победителем городских олимпиад и внештатным корреспондентом многих журналов. Он будет аликорном... Аликорном на фоне других аликорнов – архиликорном! Силой магии он превратит себя в статного гнедого жеребца с белыми пятнистыми крылами, пылающими огнём, роскошной развевающейся на ветру гривой и... и... И гигантским хуем! С гигантским, постоянно вставшим, твёрдым как скала, хуем, которым он без устали будет поёбывать и кобылок, и жеребцов, и...
Алексей тряхнул головой, собираясь с мыслями. Негоже будущему Великому Императору распыляться на мелочи тем более, когда до силы, дарующей абсолютную вседозволенность, было рукой подать. Облизнув губы, он развязал последний узел и отложив ремень в сторону посмотрел на Третью.
Чейнжлинг не шевелился. Змеиная кожа на мускулистом крупе глянцево блестела, отражая проникавший в землянку лунный свет.
Тяжело вздохнув, Конорамов поднялся и осторожно направился к выходу, стараясь создавать минимум шума. Он ещё найдёт свою понечку. И не одну...
Поляна встретила его безмолвным сумраком. Где-то на востоке слегка порозовело небо. День, однако, обещал быть пасмурным, вдалеке, у горизонта, всё небо было затянуто низкими тёмными тучами. Костёр, около которого сидел похрапывающий сержант, уже давно потух, лишь пара угольков неярко тлела среди золы. Напротив сержанта лежал, подложив под голову вещмешок, офицер.
Рядом с сержантом валялся автомат.
Просто валялся.
Подойти и взять его Алексею не составило большого труда. Гладкая рукоять сама легла в ладонь и на руки навалилась приятная тяжесть воплощённой в металле смерти. Мир сделал оборот вокруг своей оси, вскружив голову непривычным ощущение собственной силы, осознанием собственной опасности.
Повинуясь некоему внутреннему импульсу Конерамов поднял автомат и навёл ствол на голову спящего Васюты. Нажать на спуск было удивительно легко... Легко в психологическом плане, но не материальном. В материальном плане спусковая скоба просто не нажималась, как Алексей на неё не давил. Раздосадованный такой строптивостью оружия, Конерамов в сердцах стукнул автомат сверху, но лишь отбил руку от холодную сталь, а потом замер в испуге, потому что бряцанье металла на фоне повисшей в воздухе сонной тишины прозвучало как весенний гром среди ясного неба.
Ни офицер, ни сержант, однако, даже ухом не повели, продолжая мирно смотреть свои сны.
Решив больше не испытывать судьбу, будущий Великий Император всея Эквестрии перекинул ремень от автомата через плечо и, положившись на своё внутреннее колдунское чутьё, направился в подлесок.
Тишайшая
Шумно пыхтя, Конорамов выбрался из землянки и растворился в ночи. Третья облегчённо выдохнула. Всё-таки этот больной на голову ублюдок был не совсем безнадёжен. Подождал пока бойцы заснут, развязался и ушёл... Для этого не требовалось особой смекалки, но после всего увиденного Третья не удивилась бы, если бы у него не хватило ума и на это.
Так или иначе Конорамов покинул землянку и теперь в ней дышалось намного легче. Вонь худшего из людей понемногу выветривалась, сменяясь таким родным запахом свежего ночного воздуха, пыли, сырой земли и дыма от костра. Пахло домом и этот дурманящий аромат приносил успокоение.
Третья заворочалась под земляным «одеялом», расслабленно вытягивая ноги. До этого момента ей даже и мысли не приходило о том, чтобы попытаться уснуть, она раз за разом прокручивала в голове события минувшего вечера и с каждым новым кругом подмечала лишь ещё больше собственных ошибок. Это было настоящей мукой, даже несмотря на то, что никаких серьёзных просчётов ею допущено не было. Раньше она была лучшей... Раньше она сыграла бы задуманную роль идеально, без единой помарки.
Сейчас же ей придётся опираться на запасной план – на отыгрыш психически неуравновешенной «дамы в беде» с непростым прошлым. Третья эту роль ненавидела всеми фибрами души, но выбора уже не было.
Неужели она настолько сильно растеряла навык?
Третья невольно фыркнула, словно бы насмехаясь сама над собой. Да, всё именно настолько плохо, иначе она ни за что не позволила бы взять себя в плен. Хотя, справедливости ради, стоит признать, что она никогда не имела дела с таким противником как «люди». Используемое ими оружие обладало силой самых смертоносных дуэльный заклинаний, но при этом совсем не использовало магию. Да, их боевые железки не могли похвастаться тем же ассортиментом атак, что хороший колдовской жезл, но им этого и не надо было, учитывая с какой скоростью и силой, выпускаемые ими снаряды летели в цель. Даже с искусственно выкрученной на максимум скоростью реакции, недоступной более ни одному живому существу в Эквестрии Третья смогла заметить только расплывчатую стёртую точку и то лишь благодаря расстоянию. На ближней дистанции эта точка сливалась с огненной вспышкой, что сопровождала выстрел и увернуться от неё можно было разве что вслепую, ориентируясь на движение пальца и примерную траекторию, заданную стволом.
То есть почти нереально.
И броню отращивать тоже скорее всего бесполезно. Снаряд либо пробьёт её насквозь как трухлявую деревяшку, либо вырвет пластину с мясом.
Да, эти железки были впечатляюще смертоносны. Даже абсурдно смертоносны, если учесть, кто ими владел.
Люди...
Кто бы мог подумать, что в одном из параллельных миров могут жить такие несуразные создания? И не просто жить, а быть доминирующей формой жизни в пределах своих владений... Глядя на солдат и Конорамова в это было сложно поверить. Особенно глядя на Конорамова. Третья решительно не понимала почему это ходячее убожество продолжает жить, при всей своей очевидной бесполезности. О нём что, заботятся? Не похоже, чтобы его откармливали на убой, так что вариант с каннибализмом отпадал, но если дело не в каннибализме, тогда в чём? Для Третьей это оставалось загадкой.
Впрочем, загадок в людях и без этого хватало. И Третья не могла не признать, что это пробуждало в ней определённый интерес. Вбитый в подкорку инстинкт разведчика требовал собирать всю возможную информацию о необычных явлениях и странностях, а загадочные пришельцы из другого мира попадали под обе категории, так что, хоть в этом и не было никакого смысла, но Третья считала своим долгом выведать о людях как можно больше. Она не питала иллюзий на счёт участи своего Улья и не надеялась, что он волшебным образом вдруг найдётся, просто...
Почему нет?
Да, она могла бы последовать примеру Конорамова, могла бы просто уйти и продолжить скитаться по лесам, предварительно прирезав обоих солдат... Но в чём был смысл? Этот путь она уже исходила вдоль и поперёк, и прекрасно знала, что на нём её не ждёт ничего нового.
Этот путь никуда от неё не убежит.
Так к чему тогда спешить? Почему бы вместо этого не «тряхнуть стариной»... Просто чтобы снова почувствовать себя той, кем она должна быть.
Хотя бы на миг.
В конце концов, учитывая то, насколько бодро прошёл для людей первый день в чужом для них мире, второй они вполне могут и не пережить. Разве не забавно будет посмотреть, как они сдохнут, пав жертвой собственной неосведомлённости и амбиций?
О, это будет очень забавно!
Гораздо интереснее чем убить их самой.
Третья представила, как утром озвереет старший лейтенант, обнаружив пропажу Конорамова и невольно улыбнулась.
– Будет вес-село, – прошипела она себе под нос вместо пожелания спокойной ночи и мгновенно отключилась.
Небо на востоке медленно окрашивалось оттенками багрянца и золота – Солнце готовилось сменить Луну, знаменуя начало нового дня. У потухшего костра мирно дремали бойцы: Креченову снилось повышение до полковника и торжественное обмытие звёзд, а Васюте снился пищеблок и худенькие калмычки.
В землянке, присыпанный землёй спал, свернувшись в клубок, чейнжлинг и ему не снилось ничего.
Впервые за долгое время Третья спала спокойно.