Шанс
Глава четвертая. Ты часть Империи - часть Сердца
В моем представлении не все единороги-малыши могут пользоваться магией безболезненно. Это, всё-таки, важный орган, который нуждается в развитии и контроле, и не у каждого от рождения бывает большой потенциал.
Сидящая на кушетке, обитой нежно-фиолетовым бархатом, под стать шёрстке, золовка с улыбкой игралась с племянницей, задорно гулящей в летающей рядом колыбельке. Рог аликорна полыхал малиновым огнем, объявшим ручки колыбельки, и его сияние отбрасывало блики на нежно-розовую шерстку Флёрри. Кейденс сидела напротив, не спуская с копыт единорожка, крепко прижавшегося к ней. Шадоу не сходил с копыт, капризничал, если его клали на кровать или в колыбельку, начинал хныкать. И лишь так, уткнувшись носом в шею аликорна любви, он вел себя спокойно, наматывал на копыто желтый локон и не безобразничал.
— Спасибо, что откликнулась так быстро, Твайлайт, — улыбнулась Кейденс, поудобнее перехватывая малыша затёкшими копытами. — Принцессы Селестия и Луна уже поставили тебя в известность?
— Если ты говоришь о перерождении Сомбры, то да, — Твайлайт оторвалась от Флёрри, осторожно опустив переноску на кушетку рядом с собой. — До сих пор в голове не укладывается.
— У меня тоже, — усмехнулась принцесса, телекинезом отбирая у малыша собственные волосы, которые он уже успел засунуть в рот. — Но, знаешь, он практически ничем не отличается от Флёрри. Разве что меньше и без крыльев.
Твайлайт кивнула, внимательнее присматриваясь к скулящему жеребёнку. Он снова начал хныкать, слегка потирая носом розовую шерстку. Рубиновые глазки слезились, а жалобный голосок вызывал у принцессы-матери приступ слёз.
— Он сегодня крайне плохо спал, — попыталась оправдаться Кейденс, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону вместе с единорожком. — Всю ночь прохныкал, я боялась, что Флёрри проснется. И днем всё никак не уснет.
Твайлайт хотела что-то сказать, но её перебила прилетевшая в неё, как снаряд, Флёрри, выпутавшаяся из трех пеленок и расправившая крылья. Набравшийся крик отчаяния почти сорвался с уст усталой кобылицы, но золовка, своевременно отреагировав, поймала раздурившуюся племянницу. С губ принцессы слетел облегченный вздох, а Шадоу почему-то сжался в комочек и захныкал ещё жалобнее.
— Пресвятая Селестия, — Кейденс приобняла жеребёнка крылом, — я так устала от этих внезапных приступов Полёта. За ней ведь не угонишься.
— Я помню, — просипела Твайлайт, удерживая летающую по кругу племяшку в малиновом пузыре. — На кристаллизации мы за ней знатно погонялись…
— Кстати про кристаллизацию, — подхватила нить разговора аликорн. — Шадоу тоже нужно кристаллизировать, а кристальника мы ещё не нашли. Ты не хочешь…
— Моя сестра не будет кристальником для этого жеребёнка.
От неожиданности Кейденс вздрогнула, а Шадоу вздрогнул вместе с ней. Он, будто чувствуя беспокойство матери, ещё сильнее сжался и заскрёб копытцем по её груди, продолжая хныкать.
Аликорн перевела взгляд на вошедшего в детскую единорога, строго смотрящего на неё и малыша. Твайлайт удалось угомонить яростно машущую крыльями Флёрри и усадить её себе на копыта, отчего малышка ещё сильнее начала озорничать, молотя копытцами по шее тети.
— Почему? — спросила принцесса Дружбы, слегка морщась от напора племянницы. — Что в этом плохого?
— Ты должна была быть кристальницей для Флёрри, а не для Сомбры, — резко осадил её Шайнинг. — Это может быть опасно.
— Да ладно тебе, старший братец, — усмехнулась аликорн, с укоризной глядя на жеребца. — Я переживала приключения гораздо опаснее, чем кристаллизация такого милого жеребёнка. — Она подмигнула Кейденс. — К тому же, он явно не разрушит Кристальное Сердце, как Флёрри.
Неожиданно для всех Шадоу сильно заплакал. Горько, жалобно, словно ему было больно.
— Тише, тише, маленький, — Кейденс постаралась покачивать его сильнее, но плач лишь усилился. Осторожно пощупав его животик, кобылица убедилась, что колик нет. Но единорожку явно было больно.
— Может, ему что-то передавило? — с сомнением спросила Твайлайт, удерживая в копытах рвущуюся к брату Флёрри.
— Или это Сердце на него так влияет, — мрачно вставил супруг. У принцессы любви перехватило дыхание. А если это и вправду Сердце? Если Луна была права, и у Шадоу непереносимость на кристальный артефакт? Что если её малыш умрет, не прожив и трёх месяцев?
Аликорн метнулась к дверям спальни, возле которых стоял единорог. Быстро всучив ему малыша, не принимая возгласов протеста, она судорожно выдрала все ящички из тумбочек, столов, шкафов, в поисках свитка с заклинанием удержания. Глаза застилали слёзы, а пронесшиеся в голове сюжеты с фигурирующим в них детским гробиком заставили сердце пойманной птицей трепыхаться в груди, грозя выскочить на свободу.
— Кайди!
— Не мешай! — на грани истерики выкрикнула она. — Если это Сердце, мы…
— Кайди, успокойся, — голос жеребца звучал убедительно и странно одновременно, словно он был удивлен. — Слышишь? Он затих.
Кобылица обернулась и посмотрела на мужа. Тот стоял в дверном проеме, неловко держа Шадоу, будто стараясь избегать контакта с ним. Малыш напротив жался к нему сильнее, но уже не плакал, лишь изредка вздрагивал, когда Шайнинг пытался отодвинуть его.
На плече отца сидела Флёрри, обнимая его шею крылом, а второе протянув брату. Светло-розовые пёрышки едва касались его рога, щёк, вытирая скатившиеся слёзы, словно малышка хотела его утешить.
— У него просто магические импульсы пробуждаются, — в проем влезла Твайлайт, тесня брата таким образом, чтобы он невольно прижал жеребёнка к себе. — Для некоторых маленьких единорогов первое использование магии болезненно. Ты разве забыла?
Неимоверное облегчение накрыло принцессу с головой. Всё в порядке, с её малышами всё будет хорошо. Рог Шадоу заискрился красным, но полноценного заклинания не вышло: лишь небольшое красноватое облачко тумана поднялось к потолку, а потом осыпалось маленькими крошками кристаллов.
— Слава Богиням, — вздохнула Кейденс. — Я так испугалась…
— Так что там с кристаллизацией? — спросила Твайлайт, глядя на брата. Тот удивлённо смотрел на серый комочек, жавшийся к его груди, пытающийся зарыться носом в белых шерстинках. Жеребца будто погрузило в оцепенение, и на вопрос он ответил с опозданием, когда принцесса любви уже улыбалась, глядя на супруга.
— Да, кристаллизация… Я потом скажу… Мне надо караулы проверять.
Неумело, словно никогда не держал жеребят на копыте, он передал сына Твайлайт, а сам скрылся за дверью. Флёрри слетела с его плеча, оставаясь в комнате, и пересела на спину тёти, с любопытством наблюдая за братиком, клюющим носом.
— Ну вот, — усмехнулась фиолетовый аликорн, — можешь считать, что мы его уговорили. Ты была права, — она крылом обняла сразу и Флёрри, и Шадоу, — он действительно такой милый.
— Нужно найти в библиотеке книгу, — устало потёрла виски кончиками перьев розовый аликорн. — Или заклинание, облегчившее бы этот процесс. Я же с ума сойду, если такое ещё раз повторится.
— Я найду, — кивнула Твайлайт. — Ты пока отдохни, а я посижу с малышами и найду заклинание.
— Лучше просто поищи заклинание, — рассмеялась Кейденс. — Не забывай о прошлой кристаллизации.
Твайлайт улыбнулась, смешно наморщив нос, и спустила племянницу на пол. Та уверенно поползла к манежу с игрушками, по дороге агукая и высовывая язык. Шадоу же отправился на копыта матери, уже совсем не вздрагивающий, лишь немного сонный. Грохот погремушек заставил его резко открыть глазки, но Кейденс, нежно шипя и поглаживая его по спинке, удалось его усыпить.
На удивление для всех, Шадоу спал очень крепко: ни плач, ни шум Флёрри его не будили. Напрасные страхи матери о его ночном пробуждении от криков сестры были лишь иллюзиями. Но Флёрри, переключив свое внимание на маму, подлетела ближе, подползая к свернувшемуся в комочек брату.
— Тише, Флёрри, — ласково шикнула Кейденс, копытом придвигая дочурку к себе. — Видишь, твой братик спит. Он не может с тобой сейчас поиграть.
Светло-розовый аликорн высунула язык и запыхтела, но затем сложила крылышки и улеглась рядом, смешно дрыгая копытцами. Принцесса любви спокойно положила голову рядом со своими детьми.
Спустя пару дней Твайлайт принесла ей свиток с заклинанием. День кристаллизации был назначен на завтра, но Шайнинг Армор, вышедший из состояния умиления малышом, всё ещё был против.
— Твайлайт, ты не обязана быть кристальницей для этого жеребёнка! — страстно объяснял он, пытаясь, по его мнению, вразумить сестру. — А если он не сможет контролировать магию? Ты можешь пострадать!
— Ты придумываешь проблемы там, где их нет, — упрямо фыркнула Твайлайт, нахмурившись. — С Флёрри же подобных «причин» не возникало! Успокойся! Он абсолютно нормальный жеребёнок, и ты, и я были такими же.
Жеребец застонал и закатил глаза, пробурчав про себя: «Только никто из нас тиранами не стал…»
Кейденс не обращала внимания на его обиженные взгляды, посвящая всю себя малышам. Флёрри активно игралась с Шадоу, рог которого всё ещё болезненно щёлкал красными искорками. Жеребёнок куксился, но плакать не начинал: стоило кому-нибудь погладить его по лбу, набегала широкая детская улыбка, заставлявшая кобылицу умиленно ахать. Дочка хулиганила, разбрасывая крыльями лежащие на кровати игрушки, а сын лежал на животе и с интересом пялился на пузатую неваляшку ярко-синего цвета.
Когда солнце закатилось за горизонт, а на небо взошла серебряная луна, принцесса любви попросила слуг набрать ванну, чтобы искупать малышей, а сама, отдав Флёрри и Шадоу Санбёрсту, с тихим вздохом усталости растянулась возле окна, наблюдая за тем, как постепенно гаснут огни окон кристальных домов. Империя засыпала, превращаясь в большого сонного медведя, спрятавшегося от снега в уютном уголке вечного лета.
— Кайди.
Оклик мужа заставил её невольно вздрогнуть. Жеребец подошел к супруге, опускаясь на круп рядом с ней. Аликорн перевела взгляд на вид за окном, избегая укоризненного взора мужа. Единорог молчал, не заставляя её реагировать на его появление. В конце концов, она первая нарушила молчание.
— Пообещай мне, что перестанешь так относиться к нашему сыну, — проговорила она, крепко сжимая копыта. — Да, к нашему! Завтра он официально станет членом нашей с тобой семьи, поэтому не смей так закатывать глаза.
— Я знаю, — единорог ласково ткнулся мордочкой ей в щёку. — Я постараюсь, любимая. Но не ради него. Ради тебя.
— И на том спасибо, — вздохнула аликорн, отвечая на ласку. В глубине души она лелеяла надежду, что Шайнинг привыкнет. Привыкнет и полюбит малыша, забыв о том, кем он был раньше. Это ведь уже совсем не важно.
— Санбёрст уже уложил их спать. Ложись тоже, завтра важный день.
Устраиваясь в постели и обнимая любимого мужа, Кейденс волновалась. Ей не давали покоя слова Луны о том, что артефакт может навредить её сыну. За эти несколько дней она полюбила его всем сердцем и ужасно переживала за малыша. Чуть прикрывая глаза, аликорн будто на внутренних сторонах век видела маленький серый комочек, жмущийся к ней изо всех сил, жалобно скулящий, будто от нестерпимой боли.
Проворочавшись так с полночи, принцесса встала и тихонько пробралась в детскую. Кроватку для Шадоу уже успели изготовить: вырезанная из цельного красного кристалла, лёгкая, изящная, она великолепно сохраняла тепло маленького тельца. Флёрри лежала в деревянной колыбельке, подаренной семьей Эплов, выбравшись из всех пеленок и полу-расправив крылья, вылезавшие за бортики кроватки.
Аликорн подошла поближе, копытами складывая маленькие тонкие суставчики. Доченька слегка поёрзала во сне, сунула копыто в рот и затихла. Схватившись зубами за одеяло, Кейденс накрыла её, чтобы малышка не замёрзла. Несмотря на вечное лето, осенний дух отдавал прохладой именно в замке: кристальные стены будто источали холод, и принцесса поёжилась при мысли, как же холодно тут будет зимой.
Убедившись, что с малышкой всё в порядке, мать перешла к сыну. Он тоже выбрался из пелёнок, но, в отличие от Флёрри, он не развалился, выкинув копытца в разные стороны, а съежился в клубочек, в темноте больше походя на промокшего котёнка.
На глазах принцессы навернулись слёзы. Почему-то ей казалось, что малышу плохо от этих стен, источающих холод, от этих споров, ведущихся вокруг него, от всей этой шумихи. Безудержно захотелось осторожно взять его на копыта и прижать к сердцу, согреть, ласково поцеловать серое ушко, погладить по спинке и начать укачивать, тихонько напевая…
Чувствуя, как бьется маленькое сердечко, Кейденс тихо душила в горле вскипающие рыдания. Завтрашний день может обернуться или всеобщим счастьем, или великой катастрофой. Аликорну почему-то красочно представлялся маленький детский гробик и свежевырытая могилка на самом дальнем уголке Империи. Заброшенное старое кладбище, куда никто уже давно не ходил. Она была там лишь однажды, но ей этого хватило: старые покосившиеся надгробия, кристальные кресты и одинокий склеп, где покоились останки первой королевы Империи.
Они пришли туда в надежде, что дух королевы укажет им правильную дорогу, поможет восстановить традиции и обычаи Кристальной Империи, но ничего не вышло. Королева не откликнулась, а затхлый запах могилы и тлена ещё долго преследовал её. Не помогали ни ванна, ни духи: везде витал запах старой смерти.
— Нет, — она замотала головой, разбрызгивая слёзы вокруг. — Ты будешь жить. Я сделаю всё, чтобы защитить тебя.
Слезинка упала на щёку единорожка, и он поморщился во сне. Кейденс осторожно подобрала её губами, едва касаясь нежной шерстки и кожи. Такой крохотный, такой беззащитный…
— Что бы не случилось, — прошептала она, осторожно кладя его обратно в кроватку и украдкой вытирая слёзы, — я всегда буду рядом. Ты не повторишь свою прошлую судьбу. Даю слово.
Укрыв жеребёнка одеялом, аликорн вернулась в спальню. Часы пробили три часа ночи. С трудом забывшись сном, принцесса не почувствовала, как её супруг соскользнул с постели, а удаляющийся цокот копыт не смог доложить, что он ушел в детскую.
Тихо притворив дверь, Шайнинг Армор проверил сначала дочку, немного постоял у её кроватки, умилённо вслушиваясь в тихое сопение, а затем подошел к красной кроватке. Лицо его сразу стало жестким, губы сомкнулись в плотную линию.
С каждым днем недоверие к жеребёнку, занявшему практически всё свободное время его супруги, которое раньше уделялось ему, росло в геометрической прогрессии. Но сердце единорога не было каменным: жмущийся к груди живой комок вызывал жалость. Но не отвращение, как подумалось ему сначала. А искреннее сочувствие с ироничным привкусом.
— Завтра решится твоя судьба, Сомбра, — негромко прошептал Шайнинг, сверля взглядом вынужденного сына. — И если ты выживешь — так и быть —, я позволю тебе жить под моей крышей. А если нет… Тогда и разговора не будет.
Единорожек не ответил ему, лишь махнул копытцем под одеялом. Принц Кристальной Империи развернулся и хотел уже было уйти, но потом, осторожно засветив рог, телекинезом поправил одеяло черногривого жеребёнка, подоткнув бока.
Помост, заново построенный возле двух основ Кристального замка, скрывался от глаз большими бордовыми шторами, пряча наполняющиеся улицы. Кристальные пони, узнав о ещё одной королевской кристаллизации, начали собираться у площади с самого раннего утра, принося с собой раскладные шезлонги и занимая лучшие места. И впервые в жизни Кейденс была не рада видеть радость в их глазах. Радость, которая может обратиться горем или неподдельным ужасом.
Луна и Селестия шли к ней, величественно расправив крылья. Верховные правительницы приехали несколько часов назад, и теперь настал тот самый момент, которого все ждали. Который так пугал принцессу любви и принцессу ночи.
Примет ли Сердце Шадоу или обречёт его на мучительную гибель?
— Приветствуем тебя, Кейденс, — Луна кивнула, слегка покусывая губу. — Ты готова?
Аликорн была готова. Всё утро, одним копытом держа у груди Шадоу, она учила заклинание, данное ей Луной. Хоть Твайлайт и уверяла, что сможет подхватить малыша в случае чего, но Кейденс каким-то шестым чувством понимала, что никого, кроме неё, Сердце слушать не станет. Она была его Хранительницей, и лишь её воля могла донестись до него криком материнской мольбы.
— Да, — принцесса любви кивнула, сглотнув комок в горле. — Твайлайт вот-вот…
Из дверного проема вышла аликорн, крыльями придерживающая сидящего на спине единорожка. Малыш вертел головой, изредка жмурясь, не плакал и не смеялся. Невольно розовая кобылица подалась вперед, но остановилась, взяв себя в копыта.
Рысцой добежав до них, Твайлайт поздоровалась с наставницей и принцессой ночи, а затем подмигнула Кейденс.
— Мы готовы, — бодрым голосом проговорила она, крылом щекоча будущего кристальника, отчего тот сразу заулыбался, вызвав улыбку умиления сразу у трёх принцесс. — Шайнинг?
— Я здесь, — хмуро отозвался единорог, подходя ближе. Грациозно ступающая за ним Рэрити телекинезом несла за собой ларец с чистейшими кристаллами. На кристаллизацию, как и в прошлый раз, приехали подруги Твайлайт, но сейчас это нисколько не успокаивало и не радовало. — Тогда начнем. К чему тянуть?
Кейденс бросила последний затравленный взгляд на сына, прежде чем кивнуть и зажечь рог. Объятая голубым телекинезом, часть бордовой шторы отъехала в сторону, а вторая, полыхающая малиновым сиянием, отодвинулась на секунду позже. Ликующая толпа пони встретила свою правительницу весёлым гомоном и улыбками, и Кейденс постаралась улыбнуться им. Санбёрст вместе с Флёрри и Старлайт встал справа от неё, Шайнинг, Твайлайт и Шадоу — слева.
«Пожалуйста, лишь бы всё было в порядке…»
Твайлайт произносит какие-то слова, но Кейденс их не слышит, внимательно следя за реакцией Шадоу. Рубиновые глазки изумлённо захлопали, когда они вышли на помост, но в целом он был спокоен. Готовая в любую секунду начать формировать заклинание, аликорн подошла ближе к Твайлайт, держащей на копыте единорожка. Шайнинг подошел с другой стороны.
«Только без глупостей, прошу, Шайнинг, без глупостей…»
Объединив телекинетические поля, супруги отошли на некоторое расстояние, глядя на поднимающегося в воздух малыша. Шадоу махал копытцами, словно искал опору, но не плакал, даже улыбался. Из толпы послышались умилительные вздохи, а Твайлайт, собрав кристаллом энергию, скрылась за помостом, нырнув сквозь шторы.
Красное поле телекинеза, держащее Шадоу, оборвалось, а серебристо-голубая волна пронеслась по всему телу, лишая аликорна зрения всего на секунду.
На одну драгоценную секунду.