Дикие

Глава 3: Глоток свободы

Стук в дверь.

— Кто там?

— Отец, это я!

— А, Глэйд. Заходи.

Зелёный жеребец зашёл в хижину из камня, скудно обставленную одноместной кроватью, буфетом, печкой да круглым столом, несколько раз топнул на пороге, отряхнувшись от снега. За столом сидел один Большой Боб да уплетал за обе щеки суп из миски. Глэйд пару раз дёрнул носом.

— Пахнет вкусно, — оценил зелёный пони.

— А то бы оно вкусно не пахло, — с набитым ртом отозвался Боб и сглотнул. — Пебл, пока разделывал туши, уже сказал, что мясо сочное будет. Ты садись, я и тебе налью.

— Отец, ты же знаешь, я и сам готовить умею.

— Что значит "готовить умею"? — приподнял брови единорог. — Ты меня уважаешь? Садись и отобедай с отцом. Тоже мне, взрослый.

Хмыкнув, Глэйд, сняв с себя своё длинное ружьё на ремне и поставив возле входа, подошёл к круглому столу и сел с другой стороны четко перед Бобом. Обхватив свою миску двумя копытами и допивая бульон, Боб телекинезом поднял с буфета возле печки ещё одну тарелку и поставил возле кастрюли рядом с собой. Затем, взяв магией половник, торчащий из-под крышки, он двумя черпаками наполнил миску для Глэйда и её же с ложкой подвинул сыну. На ложке был небольшой крючок, и земнопони, нацепив его на подкову, начал сам прихлёбывать.

— М-м-м, — промычал зелёный жеребец. — Да, вполне неплохо.

— Не отвлекайся давай.

Боб, уже одолевший свою порцию, наблюдал за своим сыном, с аппетитом поедавшим блюдо. У амбала была одна тема, которую желательно бы обсудить.

— Мне сегодня ночью нужно будет караулить? – спросил юный пони, решив нарушить тишину.

— Да, Глэйд, надо бы… — кивнул тот.

И тишина снова повисла, прерываемая лишь бульканьем супа.

— Слушай, Глэйд, — начал Боб, сложив копыта на столе. – Тут нужно одну тему обсудить.

— Что-то важное? – Глэйд посмотрел на отца поверх очков.

— Да достаточно.

— Это что-то про пещеры?

— Что? – не сразу понял Боб. — А, нет, нет. Это другое. Я тут поинтересоваться хотел по поводу тебя.

— Да?

— Ты же вроде был в Кристальной Империи со Спичником, ходил с ним, помогал, ага?

— Да, конечно, — ответил Глэйд, не отвлекаясь от жидкого.

— Ты там по нескольку часов бывал, правильно?

— Ну, примерно так, да.

— Так вот, хотел тут узнать одну вещь, — неуверенно сказал Боб и кашлянул. — На личном фронте у тебя как дела идут?

Глэйд медленно положил ложку в тарелку и удивлённо поднял взгляд на отца.

— А почему тебе интересно? — недоумевающе поинтересовался он.

— Ну, ты так-то мой сын, — развёл копыта единорог. — Я всё-таки должен что-то знать о том, как дела у тебя, не?

— Хе, — улыбнулся Глэйд, продолжая есть. – Спасибо.

— Ну, так как оно? – оживлённо спросил амбал. — Успехи есть?

— Есть, да. Вроде как есть.

— Да ну? И кто это?

— Ну, ты её не знаешь.

— Да я имел ввиду, нормальная хоть?

— Хорошая, — голосом, полным тепла, проговорил Глэйд. — Очень.

— И у вас всё уже решено?

— Ну, ещё нет.

— А чего так?

— Я от неё далеко, — заметил Глэйд, подхватывая последние капли супа ложкой. – Видимся редко. И я здесь, мне трудно…

— Ой, да не проблема, Глэйд, можешь и почаще ходить. Ты, главное, напоминай.

— Отец, не стоит…

Тут обоим по ушам ударил шум с улицы. Звон сигнального колокола, означающий неспокойствие на входе в пещеры.

— А вот, походу, и гости пожаловали, — Боб вскочил со стола, схватил с кровати свой тулуп и, быстро надев, подбежал к двери. Глэйд, не снимавший свою куртку, снова нацепил на себя ремень с ружьём так, чтобы оно висело сбоку, и подбежал к двери.

— Но к этой теме мы ещё вернёмся, — заверил его Боб. – Главное – мне не забыть. Совсем башка дырявая, что б её.

— Замётано.

Выскочив из хижины на свежий морозный воздух, отец с сыном побежали к баррикадам перед возвышающимися горами. Там уже стояла пара десятков жеребцов, остальные ещё подбегали на место обороны.

— Боб! – крикнул Ран, отбывавший в этот момент караул перед входом в пещеры и поднявший тревогу. – В пещере сейчас кто-то есть.

— Ну, не удивительно, после вчерашней охоты вынюхали, — отозвался единорог. – Достаём пушки, надеваем удлинители. Попытаемся подстрелить их сразу на выходе. Десятеро пойдут к ближним укрытиям, чтобы подстрелить кусачек или кукушек, если они вылезут – вам придется удлинители снять. А остальные останутся здесь, скорее всего это Черпамусклы, как обычно. Так, не забывайте, что патронов у нас не так много, как хотелось бы, поэтому стреляем по очереди. Первый залп дают те, кто слева от меня, затем те, кто справа, и при надобности чередуемся дальше.

Укрытия были заняты. Жеребцы, натянув куртки до самого крупа, сидели на снегу, прильнув к деревянным, каменным и мешочным барьерам. Три-четыре из них находились в пятидесяти шагах от пещерной щели, десяток других – в ста пятидесяти. Два-три стрелка выглядывали из-за укрытия и прислушивались.

Тихо. Где-то вдалеке по горе скатилось пара камешков. Никакого ветра, никакого шума. У кого-то щёлкнул предохранитель. Огромные горы молча смотрели свысока на таких маленьких стрелков.

Тишина была нарушена быстро.

Туча чёрных шариков вырвалась из пещер. Крутясь и извиваясь, словно ураган, она поднялась над головами жеребцов. Кусачки, синхронно, развернувшись в сторону первых барьеров, раскрыли свои кроваво-красные пустые глаза.

Их взгляды были встречены залпами из коротышей. Десять выстрелов в разброс и залп из двадцати точных попаданий. Чёрные шары, словно мухи, подбитые мухобойкой, стали падать на снег. Тучка уменьшилась практически втрое, но оставшийся десяток кусачек тут же кинулся на ближайшего жеребца. Вонзив свои острые мелкие зубки, они намертво прицепились к пони, практически не оставив на его копытах и теле живого места. Стиснув зубы, стрелок начал с силой лупить своими же копытами с бестиями по барьеру, от чего пара-тройка кусачек, отпуская жертву, так и оставались лежать дохлыми на земле, с раскрытыми ртами и красными от крови зубками.

На помощь пришли ближайшие стрелки. Отбросив коротыши, они начали хватать по одной твари с двух сторон и, сдавливая её со всей силы, отдёргивать и отбрасывать уже мёртвые тушки. Лёгкий хруст заполнил уши жеребцов, пока они выручали своего сотоварища.

Вскоре последнее тельце было отброшено от жеребца. Кое-как обтерев свои копыта об снег от того, что осталось от кусачек, они снова схватили коротыши в копыта и нацелились на вход.

Из пещер, изрыгая противные звуки, выскочил десяток черпамусклов. Их целью тут же стали те десять жеребцов, которые прятались за укрытием. Сломя голову они рванули вперёд.

Но из дальних укрытий тут же выглянуло сразу десять жеребцов и дало свой залп. Сразу четыре черпамускла, заплетаясь в своих конечностях, грохнулось о землю, сбив ещё одну тварь, ещё четыре в страхе развернулось и помчалось обратно в пещеры, издавая громкие писки, а десятая всё-таки перемахнула через мешок с песком и сцепилась с одним из стрелков. Но на помощь пришёл ещё один пони, сбив черпамускла с друга и, завалив ту на спину и прижав левым копытом, правым приткнул дуло коротыша ко лбу зверя и дёрнул зубами за курок. Щепки черепа и ошмётки мозга разлетелись во все стороны, а тело, дёрнувшись пару раз, замерло.

Наступила тишина. Жеребцы начали потихоньку выглядывать из укрытий. Из горы больше никто не вылезал.

Последний черпамускл всё-таки выбрался из-под туш своих собратьев и замер, принюхиваясь и оглядывая всё вокруг себя чёрными, как маслины, глазками.

Она даже не успела пискнуть. Прозвучал громогласный выстрел, и в черепе твари образовалась дырка. Животное упало на мёртвые тела.

— Отличный выстрел, Глэйд, — похвалил Боб сына.

— Спасибо, — кивнул тот, опустив своё ружьё.

Оттащив тела черпамусклов, жеребцы снова уселись за укрытиями и стали прислушиваться.

Но больше из пещер никто не выглядывал. Выстрелы, разрывавшие тишину несколько минут назад, сделали тишину, повисшую на поле боя, совершенно непривычную для слуха. Снова эти огромные горы, словно эти чёрные тучи и словно этот белый снег, громко хрустевший под копытами.

Тогда часть жеребцов окружило стрелка, которого с ног до головы обкусали кусачки, дабы удостовериться, что тот живой.

— После таких укусов ты, конечно, не помрешь, — заметил Боб, разглядывая сотоварища, — но живот тебе все равно сегодня вечером своротит. Ты сегодня ночью дежурить собирался?

— Угу, — кивнул жеребец с перевязанной лапой.

— Отдохнешь сегодня. Поставлю вместо тебя кого-нибудь другого. Ребят, перетащите эти туши на склад, да в бочки с солью их. Мяса и так пока что хватает. А вы посидите здесь ещё минут двадцать-тридцать, посторожите. Если будет тихо – возвращайтесь в деревню. Кто там караулил до того, как кусачки вылетели?

— Мы, — отозвались Ран с ещё одним стрелком.

— Отсиживайте до конца смены, а потом сменяйтесь. Ну, как обычно, чой-та я вам, как маленьким, объясняю. Глэйд!

— Да? – обернулся зелёношерстный.

— Вроде Спичник должен скоро вернуться из Кристальной Империи. Иди и встреть его да помоги отвезти всё на склад.

— Понял.

Все жители поселения тут же разбрелись кто куда. Глэйд потрусил в сторону тропы, проложенной по снегу к горной стене, расположенной под маленьким чистым кусочком неба.

Вечерело. Воздух стал слегка холоднее. Солнце, спрятанное где-то за куполом туч, уже потихоньку приближалось к закату. Пояс из высоких гор, окружавших огромную снежную поляну, заставлял солнечные лучи потухать чуть раньше, чем обычно. Вскоре загорятся факела, поставленные по одному в пяти местах деревни. Зажигать их будет сам Боб, ведь искра от магии единорога экономнее спичек, которые могут пригодиться и в пещерах, и в подрыве чего бы то ни было…

А вон и телега. Спичник возвращается с припасами. Глэйд отправился к нему навстречу.

— Здоров, Глэйд, — ухмыльнулся Спичник, когда зелёный пони приблизился к сотоварищу.

— Вечер добрый, — кивнул Глэйд, пожав копыто. – Тебе помочь?

— Да помощь не помешала бы. Запрягайся, быстрее довезем.

Глэйд послушно подцепил телегу рядом с жёлтым жеребцом и потащил довольно тяжёлый груз.

— А много там? – спросил он, оглядываясь на телегу.

— Да как обычно, дрова, спички, что-то из еды, что-то из одежды да патроны, — буднично отозвался Спичник, но добавил уже оживлённее: — Может, детали для коротышей, кстати говоря. Вроде не видел посылок с кляксами грифонов, но, блин, весу там, будто шкаф закинули.

— Небось, тяжело было всё это тащить… — кивнул Глэйд. — Может, я тогда и коробки все разберу, а ты спать пойдёшь?

— Ох, вот прям твоим должником буду, — облегчённо выпалил жёлтый жеребец. — Перебьём здесь всех – дом тебе куплю.

— Лучше два, — хмыкнул зелёный стрелок.

— А на кой тебе два?

— Лишним не будет, знаешь ли! Тоже из него склад сделаю, буду там посылки от грифонов хранить, что думаешь?

— Ха! Если уж два дома брать, то второй дарить кому-нибудь ещё. Я вот, когда выберусь, найду себе какую-нибудь кобылку да семью с ней сделаю. Так она ж сначала себе подарков захочет. А чего мелочиться? На тебе сразу дом!

— Умно, однако, — с усмешкой заметил собеседник.

— То-то же, с кобылками нужно свой язык искать, с умным видом тыкнул копытом в небо Спичник. — А у Рэка чего-то не получается, слыхал?

— Да нет. Я как-то не очень интересовался его личной жизнью. Он не раз спасал мне мою жизнь, и единственное, чем я могу ему отплатить – это хотя бы не дёргать его без надобности.

— Ага-а-а, — жеребец с силой пнул подвернувшийся под ноги камень. — А я так посмотрю, у него вообще с отношениями никак. Копьё его – Пронзатель, ружьё – Коротыш. Нет чтобы назвать что-нибудь женским именем, а? Подкову хотя бы, на удачу.

— Что-то я не слышал, чтобы кто-то подкову называл по имени.

— Да ты безвылазно здесь сидишь, мира не видел! – заявил жеребец, ткнув Глэйда в плечо.

— Ага, а ты как будто, кроме Кристальной Империи, половину Эквестрии обколесил.

— Половину-не половину, а когда ещё жил в Додж-Сити, разные вещи слышал. У Шерифа там револьвер, по-моему, «лучший друг комиссара». Или что-то вроде того.

— А почему ты из Додж-Сити уехал? – приподнял бровь зелёный пони.

— Недалеко оттуда были шахты, — сказал Скпичник голосом, обещавшим «долгую историю». — Подрывал там динамит, как наш, только тот чуть послабее был. Думаешь, почему я Спичник? – жеребец тыкнул копытом на круп, где красовалась подожжённая спичка. — Не просто ж так спички мне зажигать, сейчас на этом не проживешь. А вот если динамит, да ещё тогда, когда только разгорелась золотая лихорадка – да на этом прилично можно было заработать! Особенно если клиент богатый, а его, как их там, амбиции превосходят способности. Давай-ка налево.

Жеребцы прошли мимо первых домов поселения и повернули.

— В общем, — продолжал жёлтый жеребец, — вроде первый раз удачно отработал, второй, а на третий бах – завал, а под ним живой пони. Еле-еле его вытаскивают, еле-еле откачивают. Требуют, понимаешь, компенсации да на лечение денег. Я – хвать вещички да прочь, да подальше. Сначала в Понивиль – там догоняют, потом Ванхувер – и там не отстают. Наконец, пришёл в Кристальную Империю, узнал по слухам, где можно спрятаться, чтоб никто не доставал. Пришёл сюда, и действительно – больше я ни шерифа, ни мамочки того бедняги не видел. Только пока сидишь в хибаре своей да в окно смотришь – тоска зелёная. Хочется туда, где жизнь, — Спичник махнул назад. – Для этого можно и потерпеть немного да потаскать груз.

— И как оно?

— Пока живой, что б мне пусто было! Только вот если лягу спать, засну как убитый. Приехали, к слову.

Два жеребца остановились перед широкими дверьми домика, большего любого другого в четыре, а то и в пять раз. Сдвинув затвор, жёлтый парень толкнул ворота, и телега была введена в широкое помещение, у стен которого стояли высокие ряды многочисленные полки с разными припасами.

Глэйд со Спичником освободились от запряжки. Последний сначала чиркнул спичкой и зажёг горелку, висящую на стене, а затем, встав на месте, поднял сначала правое переднее и левое заднее копыто, а затем левое переднее и правое заднее, после чего покрутил головой в разные стороны.

— О-ох, — устало протянул он. — Хорошо мы её протащили. Ладно, Глэйд, я пошёл. С меня дом.

— По копытам.

Жеребец не спеша направился к своему дому, прикрыв за собой ворота, а Глэйд подошёл к телеге и осмотрел покрывало, накрывающее коробки. Одним копытом он сдёрнул накидку.

В следующий миг его лицо было моментально накрыто светлыми кудрями длинной гривы, а в нос ударил приятный запах ромашек. Он узнает этот запах везде. Только вот какого лешего происходит, он, похоже, не узнает.

— Фауми! – то ли радостно, то ли ошарашенно проговорил Глэйд.

Кобылка молчала. Она просто сжимала в объятиях молодого жеребца и не отпускала. Она хотела оттянуть тот миг, когда прозвучит вопрос, что вообще происходит. Нужно было просто забыть на время про то, что вокруг, и просто остаться здесь, только он и она. Глэйд слышал, как бьётся его сердце, чувствовал, как стучит её. Но каким-то чудом он, обхватив белоснежную кобылку копытами, аккуратно её оттолкнул и посмотрел в это белое личико, в эти сверкающие от радости сапфировые глаза с шестиугольными бликами.

— Фауми, во имя Принцесс, что ты тут делаешь? – прошептал он.

— Я хотела к тебе, — ласково зашептала она в ответ. – Глэйд, я не видела тебя целый месяц! Я хотела узнать, что с тобой. А откуда я бы узнала, что с тобой ничего не случилось? Ты так давно не приходил. Я тебя так ждала…

Её голос ласкал уши молодого жеребца, её волосы приятно щекотали его лицо. Он лишь прижал её к груди, уткнувшись носом в её гриву и жадно вдохнув аромат. Но он всё-таки осилил пару фразу:

— Тебе нужно спрятаться у меня дома, а потом вернуться, слышишь? Я тебе дам одежду, переоденешься и дойдешь до моей хижины, хорошо? Переночуешь, а потом я тебя сам отвезу обратно… Договорились?

— Хорошо… — шептала Фауми, всё ещё обхватив его своими мягкими копытцами. — Хорошо… Всё, что ты скажешь…

Голос убаюкивал Глэйда. Он хотел прямо сейчас взять и лечь, так и держа в объятиях кобылку.

Но тут по двери с другой стороны кто-то с силой стукнул. Влюбленные тут же со страхом уставились на ворота.

— Глэйд! – послышался громкий голос Боба. – Ты здесь?

— Да, отец!

— Что ты там делаешь, шут тебя подери?!

— Разбираю коробки, привезённые Спичником.

— Закончишь – иди дежурить. Твоя смена скоро подступит. Не задерживайся, слышишь?

— Конечно!

С другой стороны послышались удаляющиеся шаги.

— Это твой отец? – спросила Фауми.

— Он, да, — кивнул Глэйд и отпустил кобылку. Подбежав к одной из полок, он схватил куртку с шапкой и подал их смотрящей на него своими широкими глазами Фауми. – Надевай. Волосы только спрячь. Воротник подними, и тебя никто не узнает. Хорошо?

Фауми кротко кивнула и надела на свою лёгкую накидку слегка великоватый, но более-менее подходящий тулуп. Глэйд же, хватая коробки, стал раскидывать их по полкам. Разобравшись со всем в быстром темпе, он снова обратился к кобылке:

— Сейчас идем ко мне домой. Я там тебя оставлю и пойду дежурить. Ты закрывайся и жди меня. Я через два часа приду. Если нас кто-то встретит сейчас, то… что-нибудь придумаем. Ладно?

Фауми снова кивнула, на этот раз чуть медленнее. Глэйд потушил горелку, раскрыл ворота, вывел её из склада и, быстро закрыв двери на засов, пошёл к своему дому. Фауми не отставала от него.

Как назло, им почти сразу же встретился Боб.

— О, — обрадовался он. — Всё, отлично. И винтовка у тебя с собой, и для ночной смены ты уже нашёл второго помощника, одобряю. Давай, иди на пост. Через два часа тебя сменят. Давай, давай, в темпе вальса! — поторопил амбал, помахав копытом у сына перед лицом.

Ошарашенный Глэйд тут же свернул с намеченного пути в сторону того места, где сейчас горел костёр. Фауми последовала за ним. Шла она, вдавливая копыта в снег, дабы создать впечатление тяжёлой походки, но с каким трудом она удерживала желание запрыгать, забегать вокруг Глэйда. Идя рядом с ним, она едва слышным шёпотом заговорила:

— Мы с тобой будем наедине, Глэйд.

— Не будем мы наедине, — угрюмо отозвался зелёный понию. — Кто-то ещё будет сидеть с нами. Сиди тихо и, пожалуйста, не говори ничего, иначе сразу всё понятно будет. Можно так? – добавил он более мягко.

— Можно, Глэйд. Не бойся. Всё будет хорошо.

Они, наконец, преодолели снежную тропу и подошли к костру. На бревне, склонившись в полусне, сидел жеребец. Глэйд слегка кашлянул, чтобы обратить на себя внимание, и сотоварищ тут же встрепенулся и поднял взгляд.

— А? А-а-а, здоров, Глэйд! — жеребец махнул в знак приветствия копытом. — Как ты?

— Нормально я, — скупо отозвался зелёный стрелок. — Тихо?

— Пока ни звука. Вон, костёр только трещит.

Глэйд с Фауми уселись на второе бревно. Последняя одёрнула тулуп, чтобы незнакомый жеребец не имел возможности определить по гладким фигуристым задним копытцам, что это была она.

Но жеребцу, казалось, вскоре вообще на всё будет по барабану. Он снова стал засыпать под треск дерева в костре, а вскоре и вообще заснул, медленно опустившись на бревно.

У костра остались они одни. Глэйд, выпрямив свои задние копыта, склонился перед костором, и Фауми, сняв неудобную для неё шапку, подвинувшись к нему, опустила голову на его плечо.

— Я же говорила, — шептала она.

— Ты говорила, — шептал в ответ Глэйд.

Он даже забыл о том, что говорить. В уме лишь вылез разговор с Бобом днём.

— Отец спрашивал про… — начал он с запинкой, — …наши с тобой отношения.

— Он что-то знает?

— Нет, но он сильно интересовался, что у меня на «личном фронте». Я сказал пару слов, что что-то там получается, он, вроде, даже обрадовался.

— Он любит тебя, потому что ты его единственный сын, — шептала Фауми жеребцу на ухо. – И больше у него никого нет.

— Как бы он не надеялся на пополнение строя за счёт меня, — покачал головой Глэйд, следя за игрой пламени.

— Что ты имеешь в виду? – спросила кобылка, вместе со стрелком наблюдая за огнём..

— Я подозреваю, что он хочет просто-напросто забрать в отряд нового бойца в лице жеребёнка.

Он продолжал смотреть в костёр.

— Ты думаешь, что этот жеребёнок будет…  - Фауми замолчала и медленно отстранилась от Глэйда.

Тот тут же понял, что ляпнул что-то не так, как надо.

— В смысле, я не это… Я не… — Глэйд неуклюже начал бегать глазами туда-сюда, пытаясь за что-то зацепиться. И в конце концов посмотрел на кобылку.

Та смотрела на него кристально чистым взглядом. Она улыбалась. Глэйд тоже неуверенно улыбнулся.

— Я тоже… — прошептала она.

Они, казалось, смотрели друг на друга час, два, три. Медленно они приблизились друг к другу. Их губы соприкоснулись…

Глэйд обнял Фауми так, как никогда не обнимал. Скинув куртку на снег, он взял её, стал целовать. Фауми тихо вздыхала, её грудь, мягкая и тёплая, медленно вздымалась. Уткнувшись носом в мягкую шёрстку, он положил её на свою куртку и посмотрел на неё. А она посмотрела в его глаза. Они были одни у этого костра. Никто никогда не узнает, что было здесь…

Темнота окутывала вход в пещеры. Не было никого, кто мог увидеть, что происходит на границе двух территорий.

Из прохода показались небольшие существа. Вылезая из пещеры и двигаясь по стенам, царапая камень длинными когтями, они расправляли крылья, один в один похожие на те, что у летучих мышей, и взлетали вверх. Никто не видел, как они поднимались над снежной поляной. Никто не видел, как стая кукушек летит в направлении Кристальной Империи…