Последний фанфик

Великое Откровение

Theatre of Tragedy — Samantha

Ветер швыряет мне в лицо горсть снега. Шар перекати-поля в компании со сломанной корзинкой и стаканчиком из-под кофе исчезает в Провале. «Добро пожаловать в Понивилль» — вещает покосившийся столбик на краю пропасти. Покрытая трещинами равнина простирается от края и до края. Справа её однообразие ломает пик кантерлотской скалы.

Я вглядываюсь в далёкую вершину.

Со скалы во все стороны расходятся водопады чуть видных при стальном сиянии солнца мерцающих нитей. Они пронизывают землю, скрепляя трещины мириадами струн. Одна из них уходит в землю рядом со мной.
Я наклоняюсь и протягиваю к ней руку.

Мгновение — и я стою на улице Кантерлота. Шелест ветра превращается в пронзительный свист. Дома без крыш хлопают оконными рамами без стёкол. Уцелевшие флюгера истерично вращаются, жалуясь миру ржавым скрежетом. По мостовой носятся обрывки тряпок.

Пробудившееся воспоминание сеет тревогу. Я направляюсь в парк, постепенно ускоряясь. Глухой отзвук шагов в ушах заглушает удары сердца. Последние метры до старого клёна я бегу со всех ног.
Плотный квадратик письма сразу же попадается под руку в дупле.

«Почему ты не вернулся, ты же обещал вернуться? Первые два года я надеялась, но сейчас… Сейчас мне просто хочется выговориться. Мне больше некому открыть душу, кроме этого клочка бумаги. Рядом со мной никого нет. Даже тётка пропала четыре месяца назад. Хотя, тётке я бы всё равно ничего не рассказала, мы были с ней не особо дружны.
Больше всего мне не хватает друзей. Я ведь смогла подружиться с Анитой Клодвэй и Санни Дэйс из нижнего города, как ты и советовал. А сейчас… Сейчас я одна.
Впрочем, скучать особо некогда. Я устроилась на работу к миссис Лонгпен в «Кантерлот Геральд». Работа не очень нравится, но, по крайней мере, не ощущаешь одиночества. Наверное, я больше чувствовала бы себя на своём месте, если бы у меня была подходящая кьютимарка. Но не думаю, что маленький воздушный змей как-то связан с печатью.
Да! Я получила кьютимарку, я ещё не говорила тебе? Ромбовидный воздушный змей, совсем как тот, что ты подарил мне перед уходом. Наверное, я получила такую метку потому, что много времени провожу тут, в парке. Я часто прихожу сюда, достаю воздушного змея и ловлю ветер. И когда наш змей взлетает ввысь, мне кажется, что ты стоишь за моей спиной. Я почти слышу, как ты говоришь мне: «Лови ветер, Индиго! Осторожнее, правее, не зацепи флюгер! Беги ровнее!».
Миссис Лонгпен говорит, что мне очень повезло и не стоит печалиться, что моя кьютимарка не подходит к печатному делу. Потому что в последнее время пони совсем перестали получать кьютимарки. С её слов, за последний год я — единственная, кто получил метку. Мне кажется, она просто хочет удержать меня в газете, ведь найти работника сейчас очень большая проблема.
Подумать только, ещё пару лет назад мне бы и в голову не пришло, что я могу стать второй по значимости пони в самой «Кантерлот Геральд»! А сейчас я — первый помощник миссис Лонгпен! А миссис Лонгпен — владелица и главный редактор «Кантерлот Геральд»! А «Кантерлот Геральд» — лучшая газета Кантерлота и всей Эквестрии! Разве что «Вестник Мэйнхэттена» мог бы с ней тягаться.
Но только вся «Кантерлот Геральд» теперь состоит из мисс Лонгпен, меня и трех курьеров-продавцов. И жалкий тираж в тысячу экземпляров приходится неделю продавать в Кантерлоте и трёх станциях до Мэйнхэттена, куда ещё ходит поезд.
Чудеса всё же бывают. Не те, что может сотворить любой мало-мальски обученный единорог, а другие… Те, что случаются сами по себе… В общем, если ты всё же прочтёшь это письмо, значит, ты вернулся! И тогда ты можешь найти меня в здании редакции, что у моста в верхний город! И я сразу же возьму выходной! И мы сможем вместе запускать змея и дурачиться в парке, а потом я напою тебя имбирным чаем с рогаликами! И мы будем болтать до самой ночи о том, о сём! И ты мне расскажешь, что разгадал тайну исчезновений пони, а на следующий день отправишься возвращать их всех в Эквестрию. И я пойду с тобой!

P.S. Мне пришлось немного расширить дупло — змей в него не пролазил, а я не хочу таскать его из дома в парк и обратно. Боюсь поломать.»

Я засовываю руку поглубже в дупло и достаю воздушного змея. Бумажное полотно потёрто, в одном месте заклеено, но змей цел. По дороге к мосту я разматываю шпагат. Затем разгоняюсь и отпускаю змея. Тот взмывает ввысь в набегающем потоке. Яркий квадратик оживляет унылость мёртвого города.

Я мчусь к мосту.
Дорога в верхний город обрывается в пропасть. Я останавливаюсь на самом краю. Порыв ветра разрывает пересохший шпагат в моих руках и воздушный змей медленно опускается в Провал.

Трещина разделяет Кантерлот на две неравных части. Огрызок дворца — башня Луны — одиноко высится на другом краю разлома. Пульсирующие нити света опутывают мир из её вершины.
Через Провал перекинут потрёпанный верёвочный мост.

Я переправляюсь через пропасть.

Пожелтевший обрывок газеты запутался в голых ветках куста, некогда бывшего частью садового лабиринта. Я разворачиваю его, подымаясь по винтовой лестнице в башню.

«Обращение к читателям: это наш прощальный выпуск. «Кантерлот Геральд» закрывается — у нас больше не осталось работников». «Ежегодное послание: Её Высочество, принцесса Луна, отказалась общаться с делегацией, скрывшись в башне. Секретарь выступил с ранее заготовленной речью». «Новости погоды: последние четыре Вондерболта останавливают грозовой фронт у Лас-Пегасуса. Небо Кантерлота охраняют семь кадетов прошлогоднего выпуска». «Беспорядки нарастают: к бунтовщикам Мэйнхэттена присоединился Балтимэр. Правительственные силы не в силах подавить восстание. За прошлые сутки две полицейские когорты¹ перешли на сторону повстанцев». «Продовольственные проблемы: норма выдачи овса уменьшается до ста двадцати грамм. Лагерю беженцев под Кантерлотом грозит голод». «Обновление алерт-карт: груммингтонское пятно магической деградации ожидаемо сомкнулось с пятном у Додж Сити. Отказавшимся от эвакуации пони грозит исчезновение».

Я тяну ручку двери на верхней площадке. Сильный сквозняк чуть не сбивает меня с ног: ветер задувает в покои Луны через открытые балконные двери.

Мириады пульсирующих нитей сходятся к центру комнаты, где на матрасе лежит обтянутый шкурой скелет аликорна.

Я осторожно пересекаю комнату, разгребаю образовавшийся сугроб снега и захлопываю двери на балкон.
– А-а-а, ты всё-таки пришёл… – шелестит скрипучий голос за моей спиной.

Скелет поднял голову. В глубине запавших глазниц светятся узкие зрачки. Пергаментная шкура грудной клетки растрескалась под ударами сердца, покрыв костяк кровавой паутиной. Знакомый нагрудник с полумесяцем болтается на высохшей шее.

– Желаешь полюбоваться последними днями Эквестрии? Что ж… Смотри. Есть какая-то вселенская ирония в том, что последним обитателем Эквестрии будет глупый примат из нелепой реальности. Впрочем, долго эта шутка не продлится: Мы скоро сгинем, а без Нас Эквестрия превратится в прах за считанные часы. Здесь больше не осталось других источников магии…

Смех скелета похож на кашель.

– Постой, Луна! Я уверен, Эквестрию можно спасти! Твайлайт вызвала экспериментальное заклинание, и оно привело меня сюда, чтобы узнать причину катастрофы. Я узнаю, и когда вернусь…
– ТЫ НИЧЕГО НЕ УЗНАЕШЬ!!! ТЫ НИЧЕГО НЕ СМОЖЕШЬ!!!

Крик подрывает силы Луны. Она опускается на ложе и закрывает глаза. Некоторое время признаком её жизни остаётся только мелкое пульсирование яремной вены на высохшей шее. Наконец она продолжает.

– Ты — пустышка. Сел, видно, запамятовала, а Мы не хотели лишать Сестру последней надежды… Заклинание «Последнего Шанса» относится к разряду одноразовых. Его можно вызвать только единожды. Во все последующие попытки результат будет непредсказуем.
Первую попытку Мы с Сел и Твайлайт провалили. Неправильно выбрали место… Но нам нужна магия больше жизни, мы развоплощаемся без неё… И вот мы собираем оставшиеся силы, прорываемся в развалины нашего Дома и творим заклинание во второй раз. И «Последний Шанс» вместо сверхаликорна призывает шута из гротескного обезьяньего мирка!.. О, Мы ценим тонкий юмор и наверняка смеялись бы до упаду по возвращению в Кантерлот, не потеряй Мы тогда Кимеринна!
Доволен? Вот что ты узнал своим экспериментом! Твайлайт зря старалась…

Луна снова закашливается едким смехом и отпивает из вазы, стоящей на полу рядом с матрацем. На кромке вазы остаётся кровавый след.

– Открой балконные двери, примат. Мы призвали Найтмэр, чтобы подольше продержаться. Этой сучке из племени Виндиго нужен ветер.

Я поворачиваюсь к дверям и растворяю их. Воздушный поток оборачивает меня холодным одеялом и кидает в лицо злую горсть снежинок. Над Эквестрией наступает ночь. Звёзды небосвода перемигиваются со своими собратьями в Провале у башни. Далеко в равнине с глухим рокотом проваливается в пропасть участок земли, со всех сторон окаймлённый разломами.

– Сожалеем, что не можем убить тебя.
Обернувшись я встречаюсь с рогом аликорницы, нацеленным мне в грудь.

– Твоё тело соткано из наваждения — Нам ли не знать! Мы всё ещё Владыка Снов!
Я делаю шаг назад, на балкон. Луна трескуче смеётся и шагает следом.

– Но что в Нашей власти — так это вышвырнуть тебя отсюда!
Я снова отступаю. Я помню, что балкон метра четыре в ширину и без перил. И хоть я осознаю, что это сон, мне страшно до онемения. Умирать не хочется даже во сне!

– Призвав тебя сюда, мы потратили последние силы. Которыми можно было поддерживать Эквестрию ещё долгие годы!
Шаг назад.

– Кимеринн погиб, чтобы ты жил!
Шаг назад.

– Сестра утратила магию и развоплотилась из-за тебя!
Шаг назад.

– Сколько надежд впустую. Сколько ожиданий! И, как финальная насмешка, ты увидишь гибель всего, что Нам дорого?! Не бывать этому! ПОШЁЛ ВОН!!!
Я мешкаю, не чувствуя под отступающей ногой опоры, и этого хватает, чтобы Луна в выпаде достала меня рогом.

Рог бесплотно проходит сквозь грудь, но магический разряд пронзает тело паутиной молний и вышвыривает меня с балкона. Луна — или Найтмэр Мун? — хохочет, видя моё падение.

Я проваливаюсь в сине-зелёную мглу, усыпанную звёздами.

---

Искорка впереди меня вырастает в белоснежную единорожку, мчащуюся в пространстве к огромной светящейся сфере. Я неслышно следую за ней. Рэрити приближается к сфере вплотную. Светящиеся призраки машут ей, приглашая к себе. Единорожка протягивает к ним копыта, но в последний момент отпрыгивает и несётся вдоль очереди из пони, вытянувшейся из сферы в сине-зелёную бесконечность.

Конец очереди упирается в чёрный экран. Чем ближе к экрану, тем призрачнее светящиеся силуэты. Пони перед экраном касается тёмной глади и оборачивается назад в нерешительности. Она едва различима на звездном фоне. Стоящие за ней соплеменники отводят глаза. Пони собирается с духом и прыгает в экран. Очередь делает шаг вперёд. Рэрити стремится к ним, но контуры её расплываются. Она исчезает, не дойдя до экрана.

Я продолжаю движение. Вот я прохожу границу, у которой исчезла единорожка. В ушах возникает звон.

Ближе.

Тело ощущает дискомфорт от низкочастотной вибрации, как будто рядом проходит поезд.

Ещё ближе.

Учащённо дышу, чтобы не потерять сознание. Слабые шорохи от одежды отдаются в ушах гулким скрежетом. Звук дыхания и биение сердца создают отчётливый объёмный фон.

Совсем близко.

Экран покрывается рябью. Меня неудержимо тянет к нему, мне не за что схватиться, чтобы удержаться. Экран светлеет, мне открывается его изнанка.

Я ВИЖУ!!! ВИЖУ!!! ПРОКЛЯТЬЕ, КАК ВСЁ ПРОСТО!!!

В последний момент, когда я уже проваливаюсь в покрытую рябью поверхность, из очереди выскакивает пони, хватает меня зубами за штанину и оттаскивает от экрана. Еле заметная на фоне звёзд фигурка значительно меньше своих сородичей.

– Ты ведь вернёшься в Эквестрию? Не говори им, что увидел там! – жеребёнок машет в сторону экрана. Её голос слышится глухо, как через подушку. – Любую пони, что узнает всю правду, сожрёт Чёрный Экран.

Я киваю ей в ответ. Мне понятно, почему.

– Как тебя зовут, малышка? Я постараюсь вернуть тебя. Может быть, ещё не поздно.
Пегаска приветственно машет копытом. Звёзды просвечивают сквозь неё, она тает на глазах. Её тянет к экрану.
– Шейла! Шейла Блюскай! И я уже не малышка! – она тычет в кьютимарку в виде ластика, стирающего тучу.

Жеребёнок продолжает что-то говорить, но ненасытный экран затягивает полупрозрачный силуэт с чавкающим звуком. Его поверхность разглаживается и темнеет. Очередь делает шаг вперёд. Я отшатываюсь. Великое Откровение сковывает печалью моё сердце, мне становится трудно дышать. Картинка плывёт у меня перед глазами. Я успеваю заметить в очереди высокую светлую фигуру с сияющим ореолом гривы, окружённую ищущими поддержки пони, после чего сознание гаснет.

***

– Анон? Вставай! – копыта надавливали мне на грудь энергичными круговыми движениями.
– Твайлайт? – взгляд сфокусировался на лавандовой единорожке, озабоченно осматривающей меня и продолжающей массаж области сердца.
– Мне не понравился цвет твоей мордочки — ты стал слишком бледный. Я решила прервать заклинание. Как ты себя…
– …чувствуешь, дорогая Рэрити?! Я могу чем-нибудь помочь? Вот, выпей воды! – дракончик метался вокруг светлой единорожки, в волнении заламывая лапы.

Рэрити сидела на полу, потирая виски. Остальные Элементы Гармонии также сидели кто как с вымученными выражениями на мордочках. Рэйнбоу Дэш забрала кувшин с водой у Рэрити и опрокинула себе на голову. Эпплджек сняла шляпу и вытерла пот со лба.

– Ну што? Увидел што-нибудь, сахарок?
Пони уставились на меня с надеждой.

– Да.
Откровение давило на психику как тонна кирпичей. Я не знал, что им сказать. Я не мог.

– Превосходно!
– Это просто супер-дупер-здоровски-потрясно!
– Йей!
– Ю-ху!
– Офигенно! Мы победили! Анон, ты молодец!
– Замечательно! Секундочку, я приготовлю дневник…

Восторг пони постепенно сменился ожиданием. Я молчал.
– Эмм? И что же ты увидел? – не выдержала Твайлайт.
– Я… не могу сказать этого.

Ожидание сменилось недоумением. Рэйнбоу Дэш насмешливо скривила губы.
– Да ладно! Кончай прикалываться, Анон, мы же ждём! Шутка зачлась!
– Не могу!!!

…

Молчание прервала Эпплджек.
– Сахарок, с тобой всё в порядке?

Дэш подошла ко мне вплотную, обняла меня за шею и прижалась нос к носу.
– Анон, ты чего? – прошептала она. – Тебя во сне кто-то заколдовал? Мигни мне правым глазом, если да.

Я высвободился из объятий пегаски.
– Со мной всё в порядке, – объявил я. – Не в порядке с вами. Я не могу сказать вам, что увидел, потому что боюсь за вас. Не вините меня, пожалуйста, мне и так плохо.

Тишина сменилась гулом голосов. Пони вполголоса обсуждали ситуацию, посматривая на меня и почёсывая в затылках.

– Конски яблоки! Вот это поворот! А мне так хотелось узнать, што за нечисть тут орудует!
– Твай, а мне кажется, Анона всё-таки заколдовали во сне! Может, он даже мигнуть не может, настолько это крутое заклинание? Ты б могла его проверить? Ну, как ты его проверяла на подлинность, только на двадцать процентов круче?
– Дорогая, к слову о проверках: у меня уже кончилась джинсовая ткань на новый комплект одежды для Анона! Впрочем, может быть, ты хочешь, чтобы он ходил без одежды? Я — за! Это было бы лю-бо-пыт-но!
– Рэр, отвали!
– Оу, какие страсти! Ладно-ладно, не сердись, дорогая, не мешаю!
– А, может, не надо? Если Анон, эмм, сказал, что боится за нас, то у него, наверное, есть причины. Давайте лучше разойдёмся по домам и, эмм, подумаем. А соберёмся завтра. Когда придумаем что-нибудь. Или не завтра, а послезавтра. Или после-послезавтра. Или…
– Оп-паньки! У меня подрыгульки в ноге начались! Явно что-то близится! Только не пойму, что? Опасное? Или весёлое? Или опасно-весёлое?
– Стойте!

Твайлайт подняла вверх копыто, призывая к тишине. Потом откуда-то из дальнего шкафа к ней приплыла «Основы заклятий» Стар Свирла. Единорожка нацепила очки и принялась перелистывать книгу, бормоча под нос названия глав.
– Ага, вот! Нашла! Анон прав! В «Заклинании Последнего Шанса» есть такое! – единорожка принялась зачитывать отрывок.

…
«Спасти этот мир несложно — и в то же время почти невозможно. К сожалению, я не могу сказать прямо, ибо природа высшей магии такова, что о некоторых вещах нельзя не то, что говорить, а даже и слишком громко думать. И сообщить способ спасения — означает его разрушить.»
…

– Ты хочешь сказать, если Анон нам сообщит, в чём причина всей этой фигни, мы не сможем её исправить? – Дэш повернулась ко мне. – А как мы её исправим, если не будем знать, что исправлять? Хренотень какая-то!
Пегаска сжала голову копытами. Твайлайт просветлела мордочкой и подбежала к доске.
– Это может быть случай так называемого «кота Шротингера». Никогда бы не подумала, что он мне встретится на практике!

Твайлайт протёрла доску тряпочкой и нарисовала на ней коробку.
– Предположим, в коробке заперт кот!

Нарисованный кот упирался лапами в крышку коробки, явно пытаясь выбраться.

– Также предположим, что кот бессмертен. Также допустим, что кот заколдован отложенным заклятием Абсолютного Стирания, которое сработает, если кто-то откроет ящик. То есть, при открытии ящика кот исчезнет из бытия — его нет, и никогда не было.
– Бедный котик! – прошептала Флаттершай.

Я насторожился, услышав знакомое название.

– Стой! Откуда тебе известно про заклинание Абсолютного Стирания?
– О, это всего лишь теоретическая конструкция, невозможная, я подчёркиваю, абсолютно невозможная в реальном мире! Селестия когда-то описала эту философскую шараду в «Магическом Вестнике», а профессор Шротингер построил на её базе свой мысленный эксперимент.
– Гм. Ну ладно, продолжай.
– Так вот, по условию эксперимента известно, что вероятность того, что кто-то откроет ящик, ненулевая.
– И что это означает, дорогая? – спросила Рэрити.
– Это значит, что кто-нибудь когда-нибудь обязательно откроет его.
– У меня щас башка лопнет! – пожаловалась Дэш. – Так всё-таки, когда этот ляганный ящик откроют?
– Может быть, через час. Может быть, через год. А, может, через десять тысяч или даже сто миллионов лет — неважно. Важно, что на бесконечно большом отрезке времени это событие обязательно произойдёт, с вероятностью сто процентов! И парадокс тут вот в чём.

Твайлайт прокашлялась, отпила из графина и продолжила.

– На любом конечном отрезке времени есть вероятность того, что ящик никто не открыл. И кот на этом отрезке времени существует. Но, в то же время, он не существует, так как в бесконечности (мы помним, что кот бессмертен) кто-нибудь обязательно откроет этот ящик! Парадокс в том, что кот существует и не существует одновременно!

Пони молчали, переваривая информацию. Дэш с отсутствующим видом следила за пауком на потолке.

Наконец Эпплджек сдвинула шляпу на лоб.
– То есть, ты хошь сказать, што мы все — навроде этого кота, а Анон боится открыть ящик? Штоб мы не исчезли окончательно?
– Нечто вроде того. Стар Свирл пишет, что разглашение способа спасения его же и разрушит. Иными словами, открывать ящик нельзя.

Я поднял руку, прося слово. Пони обернулись на меня и затихли.

– Эмм. Мне очень жаль, но ситуация ещё хуже. Всё примерно так, как Твайлайт описала. Если я расскажу вам, в чём проблема с вами — вы, с большой вероятностью, тотчас же исчезнете! Как и многие пони до вас. Я просто уверен в этом. Чёрный Экран сожрёт вас. Но самое плохое в том, что я не знаю, как вам помочь. Совсем. Я не увидел разгадки во сне. Мне очень жаль. Пони продолжат исчезать, а Эквестрия — разрушаться.

…

– Лягать! – выругалась Дэш. – Значит, наши усилия по доставке резонаторов пошли лесом!
– Не совсем. Мне таки удалось узнать, где искать Селестию.

В библиотеке снова поднялся галдёж. Твайлайт подняла копыто.
– Тихо! Спайк, будь добр, сбегай к Кейкам за выпечкой. Нам надо успокоиться. Анон, хоть про Селестию ты нам можешь рассказать?
– Могу, – пожал плечами я. – Она в моём мире. Но не спрашивайте меня, как её вернуть — я не знаю.
– А как ты узнал… – начала было единорожка, но её перебил напряжённый голос Спайка.
– Твай! – дракончик стоял в дверях спиной к нам. – У нас гости!

Спайк попятился назад. Дверь широко растворилась и в библиотеку вошла Луна.