Заколдованная библиотека
— Эпилог — Долгое ожидание
Бутик «Карусель» ещё никогда не выглядел таким пустым; по правде говоря, он никогда и не был таким пустым. Большая часть вещей уже была вывезена и погружена на поезд, что отвезёт Рэрити в новую жизнь, вдали от Понивилля. От семьи. От Вечнодикого леса. От... от неё.
— Рэрити... я не хочу, чтобы ты уезжала...
Выйдя из бутика, единорожка остановилась и обняла маленькую кобылку, следовавшую за ней, чьи горячие слёзы слегка замочили шёрстку старшей сестры. Пинки Пай уже ждала снаружи, рядом с ней повсюду были разложены чемоданы, в которых хранилась вся оставшаяся жизнь Рэрити.
Не вся, конечно. Самая важная её часть была всё ещё в Вечнодиком лесу, но...
Как бы там ни было.
— Оу-у, Свити, всё хорошо, — посочувствовала Пинки, опустив ушки. — Рэрити по-прежнему будет постоянно вас навещать! К тому же мы вернёмся уже в следующую пятницу, чтобы сделать рисунки для принцессы Твайлайт, помнишь?! Мы заполним тоннель таким их количеством, что у неё не останется выбора, кроме как выйти!
Кобылка всхлипнула и уткнулась носом в шёрстку своей сестры.
— Мне всё равно.
— Сердце моё, ты же знаешь, что я должна. Принцессе Луне нужна помощь, — утешала сестру Рэрити, но каждое слово тяжёлым грузом падало ей на плечи. Единорожка покрепче обняла сестру и успокаивающе погладила её по спине. — И Пинки права! Я буду приезжать время от времени! Как же я буду без своей маленькой драгоценной сестрёнки?
— А что, если... — Свити всхлипнула, вцепившись в сестру со всей силой, на которую только была способна. — Что, если ты... не вернёшься, как принцесса Твайлайт?
Ответ Рэрити застрял у неё в горле, небеса, она-то думала, что уже справилась с этим, но на глаза тут же навернулись слёзы. Шесть месяцев, шесть месяцев она не позволяла себе думать о принцессе Твайлайт Спаркл, и всё равно один простой вопрос снова разбил сердце единорожке.
— Я не навсегда уезжаю, Свити, — прошептала Рэрити, приподняв сестру и прижимаясь к ней мордочкой, потому что, о, как бы ей сейчас хотелось, чтобы кто-нибудь сделал с ней то же самое, когда она сидела у чёрного барьера несколько месяцев назад. — Даю тебе слово.
Минуту спустя единорожка опустила кобылку на землю, глубоко вздохнула и посмотрела на чемоданы.
— Ну, вот и всё? — подумала Рэрити вслух, прокручивая в уме список вещей, что понадобятся ей в Холлоу Шейдс.
— Агась! Собрала все-е-е твои чемоданы из все-е-ех твоих комнат, — ответила Пинки, поднявшись и начав подпрыгивать на месте. — Можем нести их на вокзал и подождать там, пока все пони не придут попрощаться!
Единорожка сглотнула. Попрощаться.
Слово, которое она возненавидела. Слово, что постоянно её ранило. Слово, которого ей так и не довелось сказать...
— Великолепно! — произнесла в итоге Рэрити, прогнав прочь свои ядовитые мысли, и заставила себя улыбнуться. Позволить себе отступить она не могла. Стойко продержавшись шесть месяцев, стоит проявить силу духа больше, чем когда-либо.
— Ху!
Она подняла глаза, и тёплая улыбка расплылась на лице Рэрити при виде чёрной совы, что приземлилась на её вытянутое копыто.
— Ну и ну, это же Темис! А я всё гадала, куда ты пропал, глупыш! — приподняв бровь, воскликнула кобыла при виде птицы. После всего, что было сказано и сделано, он стал в той же мере питомцем Рэрити, что и... Единорожка откашлялась и продолжила. — Мне было бы грустно уезжать не попрощавшись!
Сложив крылья, сова ухнула.
— Хотя кое-кого всё ещё не хватает, — добавила Рэрити, осмотрев крышу и ближайшие деревья. — А где же Элара? Я бы и с ней хотела попрощаться.
— Ты знаешь, где, — пробормотала Свити, шмыгая носом и шаркая по земле копытом. — Она всегда там.
И вновь сердце единорожки пропустило удар.
— Ах да, — произнесла она, и после того, как Темис слетел, Рэрити приложила копыто к ожерелью, что, как и всегда, свисало с её шеи.
Глупое розовое ожерелье, которое уже так давно ярко не сияло.
— Мне... — единорожка на мгновение замолкла, облизала губы и посмотрела в сторону далёкого леса. — Мне... мне тогда стоит сходить и попрощаться.
— И не только с совой, верно? — с грустной улыбкой спросила Пинки, и Рэрити показалось, словно на спину ей разом навьючили весь подготовленный к путешествию багаж.
Единорожка посмотрела на ближайший чемодан и левитировала с него сложенный плащ.
— С ними обеими.
Рэрити теперь знала весь лес как свои четыре копыта хотя бы потому, что ходила по нему каждые три дня. Раньше ходила, по крайней мере. Больше не будет.
Она знала каждую тропинку, каждый уголок, каждый путь, что вёл к месту, что она могла раньше считать домом... и к пони, которую единорожка могла назвать любимой. Давно она услышала от кого-то, или прочитала, что пони проходят через определённые стадии горя после смерти родных.
И прошла же она, по сути, то же самое, разве нет?
Теперь осталось встретиться с последней стадией.
Вдали показалось дерево, что раньше служило символом надежды и любви, а теперь... теперь оно служило символом совершённой ошибки. На самом деле, для пони полгода — не такой уж и большой срок, но достаточный для того, чтобы думать, и думать, и думать.
О том, что она могла бы сказать.
О том, что сказала.
О том, что могла бы сделать, чтобы всё это предотвратить.
Что могла сказать или сделать, чтобы спасти Твайлайт от... от судьбы, что её настигла.
Было ли ей сейчас больно? Ранена ли она? Жива ли ещё? Ожерелье, конечно, ещё светилось, но эта последняя мысль не давала Рэрити покоя. Ради своего же здравомыслия, она заставила себе не думать об этом, чтобы вновь не окунуться в чернейшую депрессию, с которой ей пришлось бороться, получив проклятие.
Теперь она в полной мере поняла, каково это, винить себя в чём-то.
Единорожка направилась к люку, зажгла рог и, пока спускалась, услышала отдалённое постукивание, от которого её сердце сжалось.
"Ох, Элара" — подумала Рэрити, и её ушки опустились при виде маленькой белой совы, что клевала барьер, а рядом с ней лежали несколько чернильниц.
— Элара?
Сова повернулась, моргнула на единорожку и дважды беспомощно ухнула, переводя взгляд между Рэрити и барьером. Элара подошла к одной из чернильниц и крыльями попыталась пропихнуть её сквозь барьер.
О небеса, какое же невыносимое зрелище.
— Элара, родная, её нет... — единорожка запнулась, потому что ей было больно. Больно говорить об этом, думать об этом, принять это, но она примет. Разве это не последняя стадия горя?
— Ожидание в тёмной пещере плохо на тебе скажется, — продолжила кобыла, в глубине души зная, что сова была не единственной, кому нужно было это услышать.
Но Элара громко протестующе заухала и вновь попыталась просунуть чернильницу сквозь барьер.
Слёзы обожгли глаза Рэрити, и потому она шагнула вперёд, наблюдая, как сова отошла в сторону, пропуская её к барьеру. Тот был словно стена, чёрная, потрескивающая магией, сама мысль о том, что Твайлайт была по ту сторону... Так близко, так мучительно близко, и так далеко, дальше, чем была когда либо, теперь же...
Теперь Рэрити ждать не могла. Ей нужно было помочь другим. Ей нужно было помочь другим, иначе её собственные мысли поглотят её, точно так же, как поглотили принцессу Твайлайт Спаркл.
Положив плащ на пол, единорожка прижалась лбом к барьеру, и хотя тот сильнее затрещал от прикосновения, кобылу не оттолкнул. Рэрити задышала, вдох, выдох, вдох, выдох, и, несмотря на боль всего мира на её плечах, заговорила.
— Твайлайт?
Единорожка позвала, сломлено, почти умоляюще:
— Твайлайт, дорогуша, не знаю, слышишь ли ты меня, но... — сердце уже привычно отозвалось болью в груди Рэрити. — Я ухожу. Я не могу больше здесь оставаться.
Она продолжала говорить, и пока, говоря, пыталась оправдать свой уход, она задавалась вопросом, сделали ли её действия лучше, чем могло бы быть, потому что сейчас, казалось, что стало только хуже. И сейчас, здесь, часть её сознания повторила слова Твайлайт едва слышным шёпотом.
Быть может, лучше им было и не встречаться вовсе.
Когда единорожка договорила, то задержала дыхание и сглотнула, даже не пытаясь сдержать слёзы. Однажды, надеялась она, слёзы закончатся. Рэрити зажгла рог, и ожерелье на шее засветилось ярче, но когда ответа не последовало, выдохнула и заговорила.
— Прощай, любимая... я буду скучать.
И затем, наконец, она встала и отошла от барьера. Единорожка подняла плащ и положила его рядом с чернильницами, проведя копытом по приколотой к нему записке. Больше она его никогда не наденет.
Мгновение спустя Рэрити глубоко вдохнула, и пытаясь привести мысли в порядок, взглянула на сову, которая вновь села поближе к барьеру.
— Элара, пойдёшь со мной?
Сова тихонько ухнула, но не пошевелилась.
Усталая улыбка скользнула по лицу единорожки.
— Уверена? — спросила она, и когда Элара, не двигаясь с места, ухнула вновь, кобыла сделала ещё один глубокий вдох. Рэрити посмотрела на лестницу вдалеке. — А знаешь... До поезда ещё несколько часов.
Единорожка вернулась к барьеру и села напротив совы.
— Ты не против, если я немного подожду с тобой?
