Fallout Equestria: Project Horizons - Speak

Глава 2: Незамеченное

«Вопреки разногласиям, это касается нас всех. Ничто не остаётся незамеченным — ни добро, ни сострадание. Чтобы изменить мир, отнеситесь с сочувствием к заложникам вашей компетенции. Чтобы изменить себя, найдите время остановиться и послушать» — принцессе Селестии от главы Дома врачевателей, Винтер Уиллоу. Год после падения Найтмер Мун

Если в этой, богинями позабытой пустоши и была вещь, в которой я преуспела с отличием, так это в безмолвии. Поцелуй Блэкджек слегка ошеломил меня. Мне в самом деле не нравится, когда ко мне прикасаются. Так что непредвиденные лобызания, отравленные привкусом виски, меня шокировали. Более того, этот поцелуй стал для меня практически первым, если не считать мою маму. Но, как оказалось, для моих коллег-врачевателей это не стало каким-то сюрпризом. Поэтому я попросту сидела в тишине, пытаясь отыскать свой центр, пока Сэнделвуд и Слейт готовили обед.

Наличие всех ресурсов Элизиума и Последователей, как одно из преимуществ в нашем распоряжении, превращалось в постоянный достаток еды. Я наблюдала за Сэнделвуд, пока та готовила что-то простенькое из пюре быстрого приготовления и ароматного, жареного чеснока. Слейт стоял рядом и нарезал свежие помидоры, доставленные из садов Элизиума за несколько дней до моего прибытия.

Мне нравилось следить за этой парочкой поваров. Сэнделвуд, казалось, улыбалась куда чаще, чем в день моего прибытия. Тогда она беззаботно перекидывалась словечками со Слейтом, но сейчас земной пони казался к ней чуточку ближе, чем просто коллега. Осознав это, я почувствовала небольшую улыбку на своих устах. Парочка не влюбилась друг в друга… пока что. Тем не менее у них плохо получалось скрывать свою привязанность к друг другу. Моя улыбка переросла в ухмылку, когда дугообразный хвост Сэнделвуд слегка изогнулся в сторону Слейта. В свою же очередь жеребец понемножку обступал её, приблизившись к единорожке на дюйм. Но только на дюйм. Недостаточно близко, чтобы прикоснуться.

Думаю, местами врачеватели даже забавные. Мы проникались разными вещами намного сильнее, чем другие пони. Мы могли отправиться за кем угодно в самые тёмные и бездонные глубины их чувств. Но и у нас были собственные, скрытые чувства. Которые становились только смешней, если это было что-то похожее на любовь, особенно столь плохо скрываемую.

…хотя я действительно надеялась, что буду работать с Блэкджек, когда Сэнделвуд и Слейт решат слиться в любви. Мне взаправду не хотелось знать, насколько сильно они будут возжелать друг друга. Быть врачевателем среди пони, регулярно занимающихся сексом, выливалось в несоразмерное возбуждение, куда большее, чем я хотела бы иметь в своей жизни! А быть врачевателем среди других врачевателей, чьи взаимные чувства так разоблачались и вырывались наружу, было подобно жар-б…

Я вздрогнула от этой мысли, посмотрев вверх, и увидела взирающего на меня Слейта с слегка изогнутой бровью в вопросе.

— Со мной всё хорошо, Слейт. Просто обед слегка выбивается из привычного мне распорядка дня, — я солгала. Жеребец явно не был убеждён, но, надо отдать ему должное, докапываться  не стал.

— Хм. А ведь у нас очередное собрание элементов! Что же, приятно снова увидеть пегаса, — сказал он, положив тарелку нарезанных томатов на деревянный стол. — Не хватает только Циннамон Твист, чтобы собрать полную коллекцию пони, не исчезнувших в пустоши, верно?

Должно быть, на моём лице выступила не та физиономия или же мои эмоциональные барьеры треснули, не выдержав относительного недовольства насчёт вышеупомянутого фестрала, так как вмешалась Сэнделвуд.

— Так, Треноди, будь паинькой! — тихим голосом пожурила единорожка, размещая на столе три тарелки. Я улыбнулась, наблюдая за безмятежным, коричневым сиянием её магии, исчезающим с посуды. Её магическая аура была коричневой. Вообще-то… это реально круто! — Я знаю Циннамон немножко… с другой стороны, но сердце у неё в правильном месте.

— Она социальная наждачка^[1], — равнодушно произнесла я. Слейт громко рассмеялся, а Санделвуд тщетно пыталась скрыть ухмылку.

Хихикая, жеребец хлопнул в свои копыта.

— Слушай, а ты мне нравишься! Говоришь всё как есть! Я с шестьдесят девятого не чувствовал себя таким живым! — с усмешкой добавил он.

Сэнделвуд заставила свою ухмылку смениться выражением, подобающим матроне^[2].

— Треноди, не стоит так говорить о пони, которая в один прекрасный день может возглавить Врачевателей, — в упрёке произнесла она, накладывая пюре. — Я предпочитаю думать, что Циннамон желает только лучшего нашим клиентам.

«Сэнделвуд, ты что, моя мама? Дерьмо, я знаю это!» — подумала я про себя. 

Возможно я и не выросла бы столь прямолинейной, если Сэнделвуд была моей матерью…

Слейт слегка прокашлялся, после чего положил ложку с пюре в свой рот.

— М…! — промычал жеребец, медленно пережёвывая. — Ты добавила побольше чеснока в этот раз? — спросил он. — На вкус куда лучше, чем обычно.

Сэнделвуд лучилась, пока я дегустировала её творение.

«Оу! Побольше чеснока? Как здорово!»

Клубнично-чалая единорожка рассмеялась, наблюдая за моими потугами над порцией пюре быстрого приготовления.

— Да, я добавила чуточку чеснока. И ложку сладких сливок. Брамины были настолько продуктивными, что наш мэр, Чарити, не смогла всё продать. Поэтому она немножко поделилась со мной, пригрозив смертью, если я кому-то проболтаюсь о её маленьком пожертвовании, — сказала она с сияющей улыбкой, тщательно надкусывая одну из нарезанных помидорок. — М… как же это вкусно! Спасибо, Слейт!

Маленькая часть меня уже хотела сорваться в крик и предложить им потрахаться. Богини, мы случаем не были маленькой, счастливой, но не самой благополучной семьёй?

Я быстро сточила свою порцию, прихватив с собой половинку томата, и бросилась в свою комнату.

— Ты уверена, что не хочешь добавки, Треноди? — раздался позади меня голос Сэнделвуд.

— Не, спасибо! Я наелась! — крикнула я, прежде чем закрыть дверь. Я хотела немного побыть наедине с собой. Мне нужно прочитать заключение Блэкджек, написанное Циннамон Твист, фу, и… я действительно хотела чуточку пространства. После встреч с клиентами я чувствую себя слегка рассерженной, ну хоть пристрелите!

Извиваясь своими копытами в мягких, хлопковых простынях, я восхищалась этими ощущениями. Хорошо. Окей, простыни оказались странными. Но мне они понравились. Я ощущала копытами, словно придала своей шёрстке накоротко остриженный вид. О да…

Я схватила потрёпанное заключение с рядом стоящей тумбы. Блуждая тёмно-зелёными глазами по тексту, я принимала во внимание всё о своём новом и загадочном клиенте. Диагностика Циннамон была необыкновенно кропотливой, невольно вызывая у меня признательность рыжегривой фестралке. Сэнделвуд права: Твист была весьма компетентным врачевателем и умело оперировала критериями расстройств из старого Руководства Министерства Мира по Психологии. Своими же навыками по работе с критериями РММП я была слегка недовольна, но распознавать их всё же знала как. Это очень похоже на работу, которой занимается каждый Врачеватель Душ. Дайте нам список с психологическими критериями, и мы сможем разобраться в ваших чувствах. Критерии были для нас просто словами, описывающими боль и эмоции, что переживает тот или иной пони. Придумайте к ним названия и поможете Врачевателю Душ выяснить, как лучше всего оказать клиенту помощь.

Однако Блэкджек… В её заключении было много названий. Много критериев. Куча проблем. У её проблем были проблемы. У каждой её проблемы был именной бомбер с вышивкой и собственный фан-клуб.

Я потёрла переносицу и нахмурилась. Слейт не шутил, сказав мне, что здесь придётся хорошенько поработать. И, честно говоря, не только мне! О, Богини…

Глухой стук в мою дверь заставил меня приподняться и посмотреть вверх на Слейта, стоящего в дверном проёме.

— Могу я зайти? — спросил он, любезно улыбнувшись мне. Я свернулась калачиком в конце кровати и кивнула ему, убирая Скуталу и подушки. Земной пони расположился на другом конце моей ложи и ухмыльнулся, заметив гриву Скуталу из-под моего крыла. — Детская игрушка? — спросил он, расколов леденящую тишину.

— Эм, вообще-то мне её дала Грейс. По-видимому, Принцесса чувствовала, что мне будет чего-то не хватать в этом переназначении, — призналась я, ощущая румянец на своих щёчках. — Вероятно, я была первой пони, проявившей интерес к этой игрушке с тех пор, как Грейс повзрослела.

Слейт одобрительно кивнул мне и скрестил передние копыта.

— Я просто хочу быть уверен, что у тебя всё путём и ты справляешься, — сказал он, слегка растягивая слова. — Блэкджек — не самая простая кобыла, с которой можно работать. Даже кому-то вроде меня.

— Кому-то вроде тебя?

Слейт улыбнулся.

— Меня использовали как шлюху, пока я работал в Стойле 69. Никогда не выпадало возможности встретиться с Блэкджек, пока она не разъебала это место. Но я не хочу сказать, что не вынес из этого опыта более интимное понимание причин, из-за которых у пони внутри всё ломается. — Его лицо слегка опустилось. — Или более интимным способом показать, как они сломаны.

Часть меня хотела подвинуться поближе и положить ему на плечо своё копыто. Другая часть, которой не нравились физические контакты, меня отговорила.

— И этот опыт помогает тебе достучаться до неё? — спросила я после содержательной паузы.

Слейт покачал своей головой и слегка поправил свою чёрную чёлку, лишавшую его обзора.

— Не очень. Она любит секс. И всегда им занимается. Но секс с ней обычно пустой, неискренний. Она удовлетворяет свои потребности, какой-то близостью тут и не пахнет. К тому же… она очень груба к себе. Хочет, чтобы всё причиняло ей боль, — сказал он, покачав головой. — На это больно смотреть.

Его слова сложились в тучку, прогремевшую над моим мозгом. Подождите, секс с ней?

— Ты… спишь с Блэкджек? — с недоверием спросила я.

— Сплю ли я с ней? Нет. Занимаюсь ли с ней сексом? Да. Это… один из моих способов, чтобы достучаться до неё. Она отчаянно нуждается в откровенной близости, и… как врачеватель, я могу стать для неё любимым пони, которого она захочет перед собой увидеть. Это помогает не забывать ей о жеребце, которого она очень любила.

Не понимая, я всё равно кивнула, давая Слейту понять, что слушаю его.

— Ну так… получилось до неё достучаться?

Жеребец лёг на спину, укладываясь поперёк моей кровати.

— Честно? Я не думаю, что у меня вообще получается. Она не хочет меня видеть. Я слишком сильно напоминаю ей  П-21. Это то, из-за чего у меня и Сэнделвуд не получалось двигаться дальше какое-то время. Я чувствую, что провоцирую Блэкджек с каждым разом всё больше, попадаясь ей на глаза. И чёрт возьми, в этом даже нет моей вины! — Он топнул задними копытами и закрыл глаза. Его срыв всплыл из-за эмоциональной маски с неприятным запахом.

Я сидела молча, давая жеребцу собраться с мыслями. Он лучше знал, как справляться с такими чувствами, но и я понимала, насколько тяжела может быть работа с клиентом, которому было бы неудобно из-за твоей внешности.

Через минуту он открыл глаза и посмотрел на меня.

— Спасибо, что выслушала, Треноди, — сказал он с небольшой улыбкой, из-за которой я осознала причину его популярности среди кобыл в 69. — Я ценю это.

— Что ж, этот разговор помог мне узнать тебя чуточку лучше, Блэнк Слейт, — ответила я своей крохотной улыбкой. — Тебе, мне и Сэнделвуд предстоит работать вместе какое-то время, так? Я не против взглянуть на тебя без маски.

Слейт усмехнулся.

— Ладно, только зови меня Слейтом. Без Блэнк. И тогда мы отлично поладим. Что ж, не буду тебе мешать. Нужно убедиться, что Сэнделвуд не нужна помощь в уборке.

«Или посмотреть, нельзя ли ещё где-нибудь намусорить, чтобы она убрала и это».

Я вежливо кивнула, пытаясь скрыть свою улыбку. Слейт покинул мою комнату, отправившись на кухню.

---

Мне почти удалось заснуть, как что-то меня разбудило. Я протёрла свои глаза. Мои уши уловили голос Сэнделвуд, доносящийся с другого конца нашего маленького дома.

— Нет, — резко произнесла Сэнделвуд. Пронзительность её голоса подтвердила причину моего пробуждения. — Она собиралась встретиться с Блэкджек завтра.

Последовала длительная пауза, заставившая меня задуматься о личности её собеседника.

— Да. Да. Я понимаю это. Нет, мы ещё не достигли прогресса. — Сэнделвуд вздохнула. — Да, я знаю, как все расстроены. Но…

И снова тишина.

— Она не опасна. Я не стала бы возлагать на кобылку кого-то, кто мог бы нанести ей вред. Вам нужно… нет. НЕТ. Это НЕ вариант. Ещё одно слово на эту тему, и я лично доложу о нашем разговоре Хартшайн. Все пони знают, какой урон это может возыметь. И как плохо это может сказаться на нас.

Похоже, Сэнделвуд закончила разговор, поскольку я ничего не слышала ещё несколько минут. Мой разум заработал, пытаясь собрать кусочки воедино. С кем она разговаривала? Зачем им это нужно? Конечно же, не было похоже, что она разговаривала с принцессой Грейс.

Я нахмурилась и потрясла своей головой. Просто спрошу об этом завтра. Перевернувшись на другой бок, я прижала к себе Скуталу и уснула, и только для того, чтобы увидеть сон с погоней от монстров, состоящих из пустых бутылок из-под выпивки, что были склеены друг с другом скотчем.

---

Проснувшись на следующие утро, я тут же была радостно удивлена тому, что Сэнделвуд сочла нужным установить душ и талисман горячей воды в крыле Врачевателей. Я провела несколько хороших минут, радуясь ощущению воды, бегущей по моим крыльям и холке. Сэнделвуд показала мне, где висели полотенца, и я оказалась более морально подготовленной к встрече с Блэкджек.

С не самым хорошим настроением я направилась к тяжёлым дверям Звёздного дома, но сегодня викторианский стиль фасада выглядел не столь устрашающим. Я зашла внутрь, и, услышав храп наверху, приступила к уборке этого места.

Уборка для меня всегда превращалась в дзен-медитацию. Проявляя активность, я могла полностью погрузиться в себя. Мне не нужно было беспокоиться о таинственных беседах Сэнделвуд. Мне не нужно было беспокоиться о том, что Блэкджек придёт и начнёт изничтожать меня своим взглядом. Я могла просто найти укромное, тихое место в своём разуме и сосредоточиться на сборе бутылок.

Я убирала бутылки в сумки и аккуратно складывала их на крыльце, чтобы позже их можно было продать. Откопав небольшую метлу, я пошла подметать на кухне. Я бы убила за швабру, но управилась тем, что у меня было. Я убралась за кухонной стойкой и нашла старую тряпку, ещё не съеденною плесенью. Кухня, конечно, не сияла, и я сомневаюсь, что это когда-нибудь случится, но слой грязи и пролитого алкоголя был окончательно смыт. Мне даже удалось найти несколько немытых тарелок и разобрать бутылочное дерево Дня согревающего очага, освобождая с его вершины грязную сковородку.

Над моей головой заскрипела дверь спальни и раздался цокот копыт, направляющийся медленно к лестнице. Блэкджек двигалась как зомби из старого, довоенного фильма. Она даже не посмотрела на меня, пока прокладывала свой путь на кухню и открывала холодильник. Её голова исчезла внутри, а затем снова показалась.

— Где виски? — пробормотала Блэкджек. Её глаза оставались расфокусированными, пока она взглядом пронзала пустоту холодильника.

Я моргнула.

— Понятия не имею. Я не трогала твоё виски и думала, что ты хочешь поговорить со мной в трезвом состоянии. — Я нахмурилась в осознании того, что нигде не могу найти еды в Звёздном доме. — Если хочешь, я могу приготовить тебе завтрак! Я как раз только что очистила эту сковородку.

Блэкджек не сразу ответила. Он подарила мне взгляд, словно я сказала что-то оскорбительное. Её рог засветился и она левитировала к себе банку, открывая её. Она заглянула внутрь и поморщилась. Затем она открыла морозильную камеру и тут же её красные глаза засветились, когда она обнаружила формочки для льда, заполненные небольшими янтарными квадратиками. Она достала один, бросила в свой рот, и начала жевать с громким, трещащим и жутким хрустом.

— Криовиски, — сказала она с замёрзшим шламом на своих губах.

Я слегка вздрогнула, наблюдая за этим дребезгом.

«Ну, быть может, это поможет ей с похмельем?»

— У тебя… получилось немного отдохнуть? — спросила я, пожелав присесть, и мгновенно пожалела о том, что пренебрегла уборкой дивана — он заплесневел и был покрыт огромным множеством загадочных пятен. Множеством вонючих, загадочных пятен всех цветов: от белого и жёлтого до коричневого. Ох, богини. Ладно, с ним предстоит большая работа. Мне нужно будет обработать свои копыта!

Блэкджек не ответила. Она извлекла второй куб и начала его пережёвывать, словно нормальную пищу, пока её глаза смотрели на меня с тоской. Она моргала не так часто, как обычный пони. Затем, когда дожевала третий кубик, она наконец-то ответила.

— Типа того, — произнесла Блэкджек, наблюдая за мной.

Я старалась не нахмуриться. Ладно. Неразговорчива по утрам.

— Снилось что-нибудь? — спросила я. — Сегодня я видела во сне кучу бутылок, превратившихся в огромного монстра и начавших меня преследовать. Вот почему… я захотела немного убраться, — застенчиво призналась я.

— Какое совпадение, — произнесла она. — А мне снилось, что я оказалась запертой в тюрьме, переполненной кричащими и пылающими гулями, пока гигантский, раздувшийся монстр, что был надзирателем в этом месте, вот-вот собирался мне откусить голову, — сказала она, перед тем как как закинуть очередной кубик в свой рот и схрумкать его. — Ну и конечно же, — добавила она с талой слякотью на губах, — однажды мне посчастливилось оказаться запертой в пылающей тюрьме с огненными гулями и гигантским надзирателем, который собирался откусить мне голову, так что это скорее всего… м… не так символично, как в твоём случае. Или тебе доводилось оказываться практически съеденной огромным монстром из бутылок? — спросила она, левитируя куб в мою сторону, тыкая им в меня, словно пальцем при обвинении.

Я потрясла своей головой.

— Меня никогда не преследовал огромный монстр из бутылок. И вообще монстры меня никогда не преследовали.

В течении нескольких секунд Блэкджек просто сверлила меня взглядом, а затем спокойно ответила:

— Повезло.

Я открыла рот и вздохнула.

— Ну, меня поцеловала пьяная кобыла, которая прошлой ночью маячила надо мной, пытаясь меня напугать этим. Она забралась на первую строчку в списке очень страшной хрени, которая происходит со мной в последнее время.

— Ты должна быть благодарна, что эта высокая, страшная и огромная… хрень, — сказала она, запрыгнув на диван и вздохнув. Она всё ещё удерживала магической аурой ледяной кубик и прижимала его ко лбу, к месту под своим рогом. — Так значит, возможно, ты будешь достаточно честной, чтобы сказать мне… зачем ты делаешь это?

Я проследовала за Блэкджек и уселась перед ней на пол. Нахмурившись, я посмотрела на свои копыта. На этот вопрос у меня действительно не было ответа. Хорошего ответа, по крайней мере. Что я должна сказать? То, что Циннамон Твит назначила ей лечение? Это прозвучит чертовски глупо, учитывая ненависть Циннамон к Блэкджек за то, что та открыла Редут всему миру.

— Потому что ваши друзья беспокоятся о вас и они озабочены вашими разрушительными тенденциями, которые могут послужить причиной для вашего устранения. А они этого не хотят, — честно призналась я, вглядываясь в её красные глаза. — И потому, что вам очень больно. Как бы вы ни пытались смыть это алкоголем.

И снова она ничего не сказала. Этот взгляд. Этот кровавый взгляд.

— Больно, а? Ты знаешь, что самое замечательное в смерти, кроха? Самое… реально самое… замечательное? Это не больно. Всё кончено! И всё заканчивается. Никаких больше страданий. Никаких больше переживаний. И мне известно об этом! Я умирала два… три раза… — Она сделала паузу и подняла копыто. — Может быть, четыре… Не уверена, считается ли тот раз, когда мой разум был лишён тела и помещён в голову маленькой кобылки.

— Но ты была возвращена. И в этот раз никто не знает почему. Яйца караванщиков — это же ужасно.

Да, — сказала она со вздохом. — Мне стоит воспользоваться советом Рампейдж и её древодробилкой. — Затем она замерла с подавленным выражением лица и посмотрела на восток. — Блять… — громко прошептала она и исчезла во вспышке белого света.

Я не ненавижу единорогов. Но я действительно, очень сильно ненавижу то, что они могут телепортироваться. Особенно когда я не могу расслышать после телепортации этот маленький “пуф” и определить их местоположение.

— Блэкджек? — прокричала я, вставая. — Блэкджек? — Я взлетела по лестнице и погрузила свою голову в зону боевых действий, что оказалась её спальней. Затем я отворила вторую комнату, заставляя себя…

Здесь не было мусора, ни капли грязи. Кровать была аккуратно сложена и заправлена, лишь месячная пыль запущения покрывала всё в комнате. На стене расположился ряд фотографий. Они были сделаны Анклавом; никто больше не мог сделать такие яркие снимки. На всех них была одна и та же пони: серая кобыла-пегас с фиолетовой гривой. На одной из них было написано «Добровольческий корпус: класс №1». Пара ваз дополняла образ; сухие веточки сирени наполняли воздух тонким ароматом.

Моё сердце сжалось при виде картин и веточек сирени. Не знаю, откуда взялись эти пурпурные цветы, но я свернулась калачиком. Моя грудь собиралась разверзнуться от горя. Здесь жила Глори, любимая Блекджек. Это была её старая комната? Почему она выглядит столь нетронутой? Я немного вздрогнула, успокаивающе вздохнула и напомнила себе, что это не моё горе и не нужно так сильно реагировать на это. Протерев талику слёз, стекающих с глаз, я медленно вышла из комнаты и тихонько закрыла дверь.

Я облокотилась спиной о дверь, пытаясь успокоить своё дыхание. Слейт прав. Мне придётся хорошенько поработать. Всем нам. Видел ли кто-нибудь из других врачевателей эту комнату? Мне было интересно, как выглядели другие спальни в доме. Выглядят ли они так же, как эта? Как мавзолей воспоминаний о погибших? Поэтому она и живёт здесь всё ещё?

— Блэкджек? — Я снова позвала её, плавно спускаясь вниз. Приземлившись в коридоре, что вёл к спальням на нижнем этаже, я задумалась. Я действительно собиралась обыскать весь дом? Или… может быть, она спустилась в подвал. Мой разум, та ещё сволочь, представил подвал, заполненный мутировавшими трупами жеребят, желающими обнять меня. Спасибо, мозг. Теперь я реально не хотела туда идти.

Я сложила крылья и рысью направилась к подвальной двери. Может быть, если я просто посмотрю, то никакие монстры-жеребята не схватят меня. Я сглотнула и открыла дверь.

— Блэкджек?

Лишь тишина ответила моему голосу. Я щёлкнула копытом по выключателю света, но ничего не изменилось; всё так же темно. Внизу что-то гудело. Ненормальные напевы сумасшедших культистов пустоши о… Прекрати уже это, мозг! Я предупреждаю тебя!

Я сделала парочку успокаивающих вздохов и вернулась на кухню. Где-то тут должен быть фонарь… Вот он! Щёлкнув переключатель фонарика, я была удивлена тем, что спарк-батарея не села до конца. Взяв фонарь в рот, я поскакала вниз по лестнице. Если кто-то и напевал что-то, то, скорее всего, это Блэкджек. А если это и в самом деле были пустошные культисты, которые пытались призвать страшного монстра из плоти, то почему они ждали меня, напуганную маленькую пегаску, когда Слейт стал бы гораздо лучшей жертвой? Ну, или Сэнделвуд! Из неё выйдет чудесная жертва!

…если только им не нужны девственницы…

Встряхнув головой, я поняла, что из-за моего мысленного монолога мне удалось спуститься лишь на одну ступень вниз по лестнице. Я снова собралась с духом и сделала ещё двадцать шагов до каменного пола. И перед моими глазами оказались… коробки. Много, очень много картонных коробок, сложенных в кучи, ровно как и в любом другом подвале, использовавшемся на протяжении нескольких веков… хотя, если подумать, то пол выглядел многовековым. Всё было из шлифованного камня с арочным потолком. В углу находился источник гудения: небольшой генератор, питавшийся от драгоценных камней и обеспечивающий электроэнергией Звёздный дом. Ну, в защиту своего мозга, этот подвал был бы идеальным местом для ритуалов, если бы культисты предварительно убрали все коробки с хламом!

Я открыла одну из коробок, тщетно пытаясь найти лампочку, которую я смогла бы приспособить в подвале. Хорошо. Никаких культистов, но, нужно признаться, подвалы всё ещё оставались жуткими что пиздец.

Ровно как и пауки, упавшие в мою гриву.

Вот тогда я и закричала. Я бросила фонарь, разбив абажур. Лампочка разбилась в ослепительной вспышке яркого света, погрузив меня в полную тьму подвала, пока мои глаза пытались приспособиться. Тусклый свет снаружи Звёздного дома исчез. Я не могла найти лестницу…  да хоть что-нибудь; я просто ворошила свою гриву, стараясь избавиться от пауков. А затем начала бесконтрольно рыдать, когда поняла, что не могу найти выход. Я осталась одна, в темноте, с вездесущими пауками, и, вероятно, всё это было логовом огромного звёздного паука, что был размером с дом и собирался съесть меня. Я думала, что умру!

Я впала в панику, отряхивая свою гриву, пока слёзы бежали по моим щекам. Я ненавидела это место! Я не хочу здесь находиться! Я хочу обратно в Элизиум, помогать земным пони, что были бывшими крепостными и единорогам, что “заправляли” там! Мне не нужны пауки в гриве. Я не хочу, чтобы моей работой занималась глупая Циннамон Твист. Я не хочу находиться в подвале, в котором, скорее всего, сгину и буду съедена пауками!

Я заключила себя в объятия и свернулась в куче сгнивших коробок. Что ж, надеюсь, Слейт и Сэнделвуд найдут меня. Я не хочу тратить вечность в ловушке этого жуткого подвала, переполненном мерзостью.

Невозможно было сказать, сколько времени прошло до того, как я услышала распахнувшуюся дверь и медленно опускающиеся вниз шаги. Щелчок выключателя. Ничего.

— Конечно, — раздался странный голос жеребца сверху, затем вздох. Через минуту жеребец произнёс: — Где чёртов фонарь? Я знаю, что оставил его здесь.

— Он сломался, когда я уронила его! — c облегчением вскрикнула я.

— Защити меня Луна! — выпалил жеребец. — Циннамон? Это ты?

— Нет! Я Треноди! Циннамон не захотела работать здесь! Я одна из врачевателей! Пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть свет. Я хочу свалить из этого жуткого места!

В верхней части лестницы возникло светло-жёлтое свечение, а затем и земной пони, глядящий на меня и удерживающий во рту канделябр со свечой. Он поставил его на коробку. Казалось, он был в том же возрасте, что и Слейт, но выглядел чуточку постарше и более потасканным миром.

— Я не знал, что они нашли ещё одного. Блэкджек быстро их меняет, не так ли? Странно, — сказал он, показывая копытом на выход.

Я вскарабкалась по лестнице так быстро, как могла на своих тонких копытцах.

— Спасибо! Я… Мне жаль, что принесла столько хлопот. Она… исчезла и… — Я тихонько сглотнула. — Я пыталась найти её и уронила лампу, когда пауки упали в мои волосы, а затем я осталась в темноте, чего я никак не ожидала! — протараторила я, не давая сказать бедному жеребцу ни слова.

— Хм… Ну и дела… Нет ничего хуже пауков. Не могу винить тебя, — сказал он и кивнул в сторону лестницы. Когда мы вернулись к свету, я увидела, что он мог быть братом Слейта, но более тощим и, возможно, на пару лет постарше. Его шерсть была тёмно-серой, в срубленном разрезе поднималась его чёрно-голубая грива. 

— Вот и пришли. Тебе лучше, нет? — спросил он с маленькой улыбкой. — Я Нэйлс.

Я кивнула, снова вытирая своё лицо копытами.

— Я Треноди, — произнесла я, фыркнув. — Нэйлс? Рада познакомиться. — Я наконец посмотрела на него, когда мой разум немного успокоился. — И спасибо, что спас меня. Ты знаешь Блэкджек? — спросила я, слегка запутавшись. Я думала, что только врачеватели душ знают о том, что она тут. А затем меня осенило: — Вы, должно быть, из Капеллы!

Он кивнул.

— Мы догадывались, что здесь кто-то живёт. Большинство не знает о Звёздном доме и Блэкджек, но я знаю, — сказал он, излучая своё сожаление пятном масла. — Я приношу ей еду и припасы каждую неделю, иногда занимаюсь уборкой. Приятно, что кто-то сделал это до меня, разнообразия ради, — сказал он с маленькой улыбкой, осматривая кухню вокруг. — Значит, она снова сбежала, а?

Вздохнув, я кивнула.

— Она рассказывала о Рэмпейдж, затем что-то о древодробилке, произнесла “блять” и затем Пуф! — Я взмахнула своими копытами. — Я ненавижу, когда единороги так делают. Нечестные единороги с их телепортирующей магией!

— Знакомо. Очень напоминает, когда пегасы улетают прочь и оставляют тебя одного торчать в грязи, — парировал он с ленивой улыбкой, пока шёл к кухонному столу, где он оставил две седельные сумки, из которых начинал вытаскивать припасы. — Не вижу твоего ПипБака. Полагаю, тебе его не дали.

Я потрясла своей головой, хмурясь, поскольку его припасы включали по большей мере виски, немного готовых обедов, яблок и пирожных. Подождите. Там были пирожные…

— Нет, у меня его и не было никогда. Один есть у Слейта, ещё один у Сэнделвуд. Но… перед тем как меня сюда направили, я жила в Элизиуме. А выросла я в Джанкшен-Сити. Я была пятилетней кобылкой, когда в первый раз увидела ПипБак. Он принадлежал Литтлпип. И даже тогда мне не особо удалось его рассмотреть.

— Хорошо. Тогда тебе понадобится метка, чтобы отслеживать её местоположение в подобных ситуациях. Это не просто телепортация. Она может оказаться на другой стороне Хуфингтона, — сказал он, укладывая бутылки с виски в холодильник. — Блэкджек может пропадать часами. Днями, если плохо себя чувствует. Впрочем, обычно она возвращается.

— Что заставляет её возвращаться? — спросила я и посмотрела на Нейлса, взобравшись на один из кухонных стульев. Он был первым пони, который честно обсуждал со мной всё происходящее здесь! — Это потому что Капелла стала для неё домом? Потому что она очень любит помогать Меткоискателям, что с ней выросли здесь? —Поинтересовалась я, взирая с нахмуренным взглядом на деревянные узоры стола.

— Она была счастлива здесь когда-то. Думаю, что счастливые воспоминания лучше, чем вообще никаких, — сказал он, убирая пряности в сервант. — Она просто делает это. Отправляется туда, где была счастлива. Большинство пони в Хуфингтоне думают, что она просто подражатель. Фальшивка. Их было много несколько лет назад; от Дарительницы Света до кого-угодно. Рано или поздно кто-то поймёт, что она настоящая.

— Я думала, что это то, чего боятся врачеватели душ и Последователи, — призналась я, счастливая от того, что могу поделиться секретом с кем-то, кто хоть немного “в теме”. — Что они поймут, что это действительно она. Я знаю, что есть… пара неприятных пони с властью, которые реально, реально не любят её, — произнесла я, припоминая ораторское искусство, что доносилось из отвратительного, почерневшего рта министра Боинга, одного из лидеров довольно мощных политических блоков Содружества. — Спасибо, что сохранили её существование в тайне, Нейлс.

— Она сохранила мне жизнь. Так что это последнее, что я мог бы сделать, — сказал он, слегка пожав плечами. — Дала мне ещё один шанс. Два, если учесть, что я был с Предвестниками. — Сказал он, закрывая сервант. — Ты думаешь, что сможешь помочь ей?

Я наклонила свою голову в сторону, прижав ухо параллельно к голове.

«Предвестники. Это какая-то банда, так ведь?»

— Надеюсь, у меня получится, — призналась я. — Подожди. Кто ты? Где ты познакомился с Блэкджек?

Более жирное пятно сожаления стекло с него. Оно было старым, заплывшим.

— Я думаю, что должен рассказать. Может быть, это поможет тебе с её лечением, — сказал он со вздохом, смотря в окно. — Я был одним из пони, что изнасиловал и чуть не убил её на Морском коньке, — сказал он с крохотной улыбкой. От его признания мои глаза расширились; я закрыла свою морду обоими копытами. — Тогда ты бы назвала меня рейдером. Мразью, если угодно. Грязью.

Я могла только кивать. Что можно сказать в момент, такой как этот? Здесь не было слов; только взаимопонимание и, если угодно, Нейлс заслуживает внимания со стороны врачевателя.

— Я… Думаю, я понимаю, почему ты хочешь помочь Блэкджек, — тихо произнесла я.

— Она могла дать своим друзьям убить меня. Я ждал этого. Я думаю, что хотел бы этого, — сказал он, усаживаясь на место. — Я встретился с другими, мы наткнулись на неё, она была слепой и беспомощной. Это был наш шанс отомстить. Выебать её так, словно она выебала всю нашу жизнь. Это мы и сделали. Всё происходило не так, как происходит с обычной кобылой. Она сопротивлялась… так что мы… — Он сглотнул и тяжело покачал головой. — Извини. Ты, вероятно, не хочешь знать подробностей.

Интеллектуально я понимала, что своим рассказом он утолял чувство вины, но я сильно обрадовалась, когда он остановился, не рассказав мне всех подробностей. Сам факт деяний этого жеребца заставлял чувствовать меня больной. Мне не нужно было знать всех жутких моментов в изнасиловании кобылы, которой я пыталась помочь. Я потрясла своей головой.

— Н-нет. Нет, только если это не поможет тебе, — сказала я тихо, надеясь, что не поможет. — Но ты приносишь ей еду и помогаешь с уборкой. Выглядит так, словно ты пытаешься помочь собрать её обратно. Даёшь ей второй шанс, как она дала тебе, — добавила я с мягкой улыбкой. — Она может не говорить об этом; никогда не сказать, но у меня есть теория, что добрые поступки, в независимости от того, как они малы, всё равно не останутся незамеченными.

Он не ответил. Его глаза были за миллион миль до того, как он вернулся ко мне взглядом.

— Думаю, Блэкджек понимает, что некоторые вещи не прощаются, не забываются, и в наказание ты остаёшься с ними до самой смерти. — Он вздохнул и потряс своей головой. — Извини. Это было проще, как рейдеру… просто насрать на то, что ты сделал или сколько причинил боли остальным. Пусть она и сказала своим друзьям не убивать меня… — Он замолчал и покачал головой. — Я не могу… Я не хочу понять причину этого. Почему она дала мне шанс? Я был мразью. Рейдерской мразью… — Он вздохнул и снова встряхнул головой. — Надеюсь, она скоро вернётся. Я вижу, как ты волнуешься.

Я сделала паузу, прежде чем ответить. Я хотела указать ему на причину, по которой она пощадила его. Сохранила ему жизнь, чтобы он поступал лучше. Как в данный момент. Я потрясла своей головой.

— Я… Ну, я полагаю, она будет в порядке. Хуфингтон стал безопасней, чем девять лет назад, — тихо ответила я. — Но… Ответ на твой вопрос… Я думаю, это то, что вернёт Блэкджек… Ну, её. Помню, я слышала истории о ней и о том, как она говорила пони поступать лучше. — Я подарила ему одну из своих мягких, понимающих улыбок врачевателя. — Я думаю, она знала, что ты воспользуешься этим шансом; обдумаешь всё своим сердцем и будешь жить дальше ради блага других. Независимо от того, как мало хорошего ты мог бы сделать.

— Думаю, что мы никогда не узнаем правду, — опустошённо произнёс Нэйлс. — В любом случае получи ПипБак и её метку. Это единственный способ найти её. По крайней мере, ты будешь знать, рядом она или нет, — сказал он, убирая со стола свои седельные сумки. — Будь осторожна. И остерегайся пауков в своей гриве, — попрощался он, направляясь к выходу.

Я кинула быстрый взгляд на свою убитую причёску. Надеюсь, пауков в ней больше не было. После глубокого вздоха я сфокусировалась на печали, сожалении и смущении, что переняла у Нэйлса, и отпустила, давая маслянистым ощущениям ниспадать на пол. Один вдох, один выдох, и с меня стекло ещё маслоподобной пакости.

А затем… я продолжила убираться, дожидаясь возвращения своей клиентки.

---

Когда я закончила с кухней, гостевой, храбро оттёрла несколько пятен с дивана, Блэкджек… всё ещё нигде не было видно. Смирившись со своим поражением, я покинула Звёздный дом. Через какое-то время я вернулась в крыло, где расквартировывались врачеватели. Войдя внутрь, первым делом я увидела Сэндалвуд, делающую заметки.

— Как всё прошло, дорогуша? — спросила она. Меня немного передёрнуло после её “дорогуша”. — Ой, всё ведь хорошо, да? — ошибочно расценив мою физиономию, произнесла кобыла.

— Нет, не хорошо, — сказала я, усаживаясь рядом за столом. — Она сказала, что у неё был кошмар. О том, как она была в какой-то горящей башне с гулями. Ещё размышляла над тем, чтобы пропустить себя через дробилку для древесины, а затем телепортировалась неизвестно куда. — После того как я рассказала свою историю, Сэндалвуд помрачнела. — Потом я попыталась её найти. Застряла в подвале, но, к счастью, меня нашёл жеребец по имени Нэйлс. По крайней мере, он принёс ей немного еды. А, и ещё он сказал, что мне нужен ПипБак.

Похоже, что Сэндалвуд вообще не понравилась моя история.

— П-понятно. Я раньше встречала Нэйлса. Хороший жеребец. Он всегда немногословен, но, я думаю, еда и, кхм, выпивка помогают нам экономить бюджет. — Она вздохнула. — И я пытаюсь раздобыть тебе ПипБак. Просто это может занять некоторое время перед тем, как мы сможем реквизировать один у НКР.

Я пожала плечами.

— До сих пор у меня его не было. Он мне особо и не нужен, кроме как искать Блэкджек. Если ты и Слейт можете это сделать… — сказала я, отмечая прибор на левом копыте у Сэнделвуд. — То зачем мне личный? Не то чтобы я собиралась использовать З.П.С, пока пытаюсь исцелить её сердце.

Сэндалвуд кивнула и начала копаться в своём пип-баке.

— Давай посмотрим, куда она запропастилась… — На момент она состроила гримасу, полную раздражения. — Ох, Космический центр Луны, — тихо произнесла она.

Я опустила свои уши. Что ж, похоже, мне её не достать. Это место до сих пор было сильно облучено после упавшего на него мегазаклинания в ходе битвы за Хуфингтон. Повезло, что у неё тело пустышки, которое невосприимчиво к магической радиации. Я зарядила копытом себе по лбу.

— Ну конечно! Рэмпэйдж! Она имела в виду Рампэйдж! Похоже… она хочет вернуть её обратно…

Сэндалвуд улыбнулась.

— Именно. У неё есть… привычка посещать места, которые напоминают ей о друзьях, когда она вне себя от злости. Что на самом деле… достаточно часто.

— Нэйлс сказал то же самое. Это он предложил отслеживать её местоположение по метке в ПипБаке? — спросила я.

Сэндалвуд помотала головой.

— Насколько я знаю, на этом настояла Циннамон. Что-то о том, чтобы удерживать Блэкджек подальше от крупных населённых пунктов, где она может представлять опасность для остальных.

Я нахмурилась. Сэндалвуд была права. Так же как и Нейлс. Но они не могут быть правы одновременно. Не могут ведь?

Я нервно повела крыльями и спросила.

— Как думаешь, когда она вернётся?

— Сложно сказать. Если через час её не будет здесь, то придётся идти на поиски. И это при условии, что она не пропадёт с радара, сняв ПипБак и выкинув его в случайную дыру. А такое случалось, — буднично вздохнув, произнесла она. — Иногда, я думаю, Вельвет и Хартшайн впустую тратят на неё наше время.

Я уставилась на Сэндалвуд.

— Это неправильно! — в отрицании произнесла я. — Мы не тратим наше время. Просто нам ещё не удалось найти кого-то, с кем у неё есть связь! И если… если это и вправду зазря, то Уиллоу Глен просто так пострадала! Я не верю в это. Я отказываюсь верить. Нам просто нужно дать ей время!

— Пока мы отдаём своё время ей, мы лишаем его остальных. — Сэндалвуд решительно стояла на своём. Глупая логика единорогов. — Не пойми меня неправильно. Я восхищена тем, что она сделала, будучи героем, но это время прошло. Её суицид будет трагедией, бесспорно. Ровно как и страдания тех, кто остаётся без нашей помощи, пока мы удовлетворяем любой каприз этого разбалованного ребёнка!

Я ещё долго смотрела на Сэндалвуд.

— Это ты так считаешь? Или Цинамон? — кисло поинтересовалась я. — Потому что я слышала, что ты хотела заполучить эту должность. Исходя из того, что я знала о тебе раньше. — Ха! Теперь в эту игру разума могут играть двое!

Глубоко вздохнув и сжав челюсть, она заставила себя ответить.

— Я хотела помочь кобыле, которая заинтересована в своём выздоровлении. Не той, что напивается до беспамятства, исчезает от малейшей провокации и не приносит ничего, кроме как разрушения повсюду, куда бы ни шла. Я хочу помогать пони, а не тратить впустую время на одну, которая не хочет этого и даже не уважает!

— Дамы, — Слейт появился в дверном проёме. Он был необычайно спокоен со всей его непоколебимостью земного пони, унимая моё по-пегасовски взвинченное желание откусить Сэнделвуд голову. — От вашей деловой беседы начинает болеть голова, — сказал он глубоким баритоном.

Я опустила свои уши и посмотрела вниз, чувствуя стыд за то, что сорвалась в крик. И за то, что я расстроила Сэнделвуд. Хорошая работа, Треноди. Дай своим эмоциям полностью взять контроль.

— Прости меня, Сэнделвуд, — пробормотала я, вставая из-за стола. — С моей стороны было грубо повысить на тебя голос.

Сэнделвуд тоже прижала уши и потёрла голову около своего рога.

— Ты тоже прости меня, Треноди. В одном ты была права, — сказала она с ироничной улыбкой. — Я хотела эту должность и понимаю, что её дело меня уже достало. Просто там много…

Слейт закашлялся, прерывая Сэнделвуд.

— Не будем давать малышке лишний повод, чтобы беспокоиться из-за всей этой брехни.

— Я не маленькая, — огрызнулась я, приковывая Слейта взглядом. — Я низкая. Есть разница.

Слейт рассмеялся, после чего покачал головой.

— Извини. Просто позволь мне и Сэнди беспокоиться о политическом давлении со стороны… менее грамотных пони, с которыми нам приходиться иметь дела. Почему бы тебе не сосредоточиться на Блэкджек?

Я предположила, что в этом был определённый смысл, так что просто кивнула.

— Это мне по плечу, — затем я повернулась к Сэнделвуд. — У нас есть ещё простыни? Я думаю, что в какой-то момент захочу рухнуть на диван в Звёздном доме, не дождавшись её возвращения.

Пока я произносила последнее предложение, запачканная часть мебели вышла на первый план в моём разуме, и я быстро добавила:

— И, может быть, Абронко? В большом количестве… и промышленного образца, если можно.

---

Я лежала на полу, читая довольно изношенную копию книги “Корабль-Призрак” Мейръета на недавно очищенном и, по-видимому, зелёном охотничьем диване, когда вернулась Блэкджек. Я наслаждалась сценой, которая медленно раскрывала привязанность Филиппа, главного героя-единорога, к Амине, прекрасной арабской волшебнице. Я огляделась, пытаясь оценить её местоположение в доме.

Мои уши повернулись, когда с верхнего этажа раздался стук и секундой позже дверь скрипя отворилась. Копыта Блэкджек упали на вершине лестницы. Её полосатая грива повисла помятыми локонами вокруг плеч; она медленно спускалась по лестнице. Красные глаза скользнули по мне и моей книге, но в шаге она не изменилась. Спустившись к кухне, она открывала шкафчик для чашек.

— Твой друг Нэйлс заходил, — прокричала я с дивана, положив книгу перед собой на подушку. — Он, хм, принёс немного еды и кое-что положил в холодильник. Спаркл-Колу и т. д., — произнесла я, пытаясь как можно быстрее оценить её настроение.

Она застыла и взглянула на меня, затем достала коробку с хлопьями. Взгляд практически висцерального отвращения пересёк её физиономию, после чего она бросила коробку в помойное ведро с большей силой, чем нераспечатанная коробка могла когда-либо заслужить. Затем она левитировала банку с фаршированными яйцами и откупорила крышку. Перебравшись к обеденному столу, она уселась и стала медленно поглощать пищу, сгорбившись над столом.

Я нахмурилась. Ладно. Не время для глупых вопросов а-ля “Как у тебя дела?” Я знала ответ. Она знала ответ. Так что… тьфу! Нахрена вообще у неё что-то спрашивать?

Я пожала плечами и рысью направилась к холодильнику. К моему удивлению, Нэйлс принёс парочку бутылок Вишнёвой Спаркл-Колы с собой!

— Могу я взять одну со вкусом вишни? — спросила я, глядя на спину Блэкджек. Она не ответила. Даже не посмотрела, пока доедала одно из двухсотлетних старых яиц. Серьёзно, там что, не указан срок годности?

Покачав своей головой, я посмотрела на бедную коробку хлопьев в мусорном ведре. Яблочные сахарные бомбочки?! Эти штучки никогда не портились, а коробка была почти в отличном состоянии!

— Ты не хочешь яблочных сахарных бомбочек? — спросила я, осматривая слегка помятую коробку, над которой надругалась Блэкджек. Не похоже, что с ней что-то не так…

На свой вопрос я ощутила эмоции, напоминающие холодный и грязный прилив, с рёвом готовый обрушиться в мою сторону. Сожаление. Отвращение. Даже ненависть к себе. И всё перемешалось с этими необъяснимыми вспышками тепла, привязанности и любви. Она произнесла дрожащим голосом:

— Нет. У них не самый приятный запах, — сказала она, пока над её головой вздымался экзотический коктейль эмоций.

Я слегка вздрогнула, одновременно согреваясь и замерзая в запутанных эмоциях Блэкджек.

— Ох… ну… я могу… Ты хочешь, чтобы я забрала их домой? Все до единой? — спросила я, пытаясь сохранить эгоистичную, наивную частичку, проскользнувшую в свой голос, которая действительно хотела хлопьев.

«Да ладно, Треноди, это в ней дело, а не в тебе!»

— Конечно, забирай. Они вкусные, — прохрипела она, её дыхание участилось. Я с осторожностью подошла к ней сбоку и удивилась тому, как она проигнорировала остаток яиц и сжала свою голову копытами. Её тело тряслось, пока слёзы бежали по щекам. Буря эмоций приобретала всё более и более нестабильный характер из-за чередующейся разъедающей ненависти к себе, замасленного горя и тёплой привязанности. И всё это из-за коробки с хлопьями?

Я сделала пару шагов поближе к столу. Мои крылья подёргивались на спине, пока я пыталась понять, что же сделать или сказать. Мне потребовалась огромная сила воли, но с преднамеренным решением и очень медленно я положила своё копыто на стол и проскользила им, пока не прикоснулась к ней.

— Блэкджек, всё… всё в порядке. Ты в безопасности.

Подобно молнии, все три эмоции сменились одной: белым раскалённым гневом. Она подняла свою голову и пронзила меня взглядом, её глаза налились кровью и пылали злобой. Секундой позже я поняла, что этот взгляд видела большая часть её врагов, прежде чем умереть. Она решительно встала из-за стола и без единого слова пошла обратно к лестнице.

Кое-что из белого обжигающего гнева, к моему сожалению, проникло через копыто в часть моего мозга, которая была переполнена обидой и разочарования из-за сложившейся ситуации. Недовольная часть меня, что хотела кричать на весь мир, реально, реально оценила её гнев. К несчастью, эта оценка дошла до моего рта, решив обогнать разум. Снова.

— Тьфу. Ну и прекрасно, тупая Мак Дамбфейс. Проваливай! Я просто заберу твои хлопья, потому что ты странно себя ведёшь! — крикнула я, выхватывая крылом хлопья из мусорного ведра.

Это заставило Блэкджек остановиться; её нестабильные, удручающие эмоции переполнились каким-то искрящимся весельем.

— Мак Дамбфейс? Что дальше, будешь называть меня толстой? Ты у своей мамы шутки позаимствовала? — сказала она, слегка расслабившись. Её глаза упали на коробку. — Ты правда хочешь знать, почему я не переношу их? Почему я не могу терпеть яблочный вкус?

Разумная, здравая часть моего мозга наконец-то решила подключиться к беседе. Секунду другую я смотрела на неё как на лунную идиотку, а затем встряхнулась.

— Эм… типа, да? В смысле… кто может не любить яблоки?

— Я люблю. Мне нравится их вкус, — сказала она, выцеливая глазами коробку. — Эти хлопья были первым, что я съела, когда мы оказались на пустоши. — Её взор быстро сместился к хлопьям, которые теперь были у меня под крылом. — Одна из лучших вещей, что я находила в пустоши, — сказала она, продолжая смотреть; её эмоции вскружились… Странно. Вместо нестабильного бурелома это стало больше похоже на то, что они перемешались… Но была ли эта смесь хорошей? — Я бы съела их все, если бы могла. С молоком. С виски. Сухими. Не важно. — Она остановилась и исправилась: — Тогда это было не важно.

«Что?»

— Так… тебе нравится… выгорать с их помощью? — спросила я, запутавшись в попытке понять. Смешанные в ней эмоции всё ещё… озадачивали.

— Ты знаешь о П-21? — спросила она, когда подошла к дивану и села на него… не замечая моей кропотливой работы над обивкой! Я вздрогнула, когда она чуть не скинула мою книгу с подушки.

— Я знаю, что… он был твоим парнем, — просто ответила я. — И то, что Слейт как бы похож на него. Я знаю, что он был очень, очень известным тем, кто суперхорошо метал гранаты. По крайней мере, это то, что мне рассказали жеребята и кобылки, когда ещё были Меткоискателями. А что с ним? — спросила я, направляясь к дивану. Я не была уверена, что прямо сейчас хочу сесть на другом конце, так что я просто положила копыто на свою книгу, не позволяя ей упасть.

— В девяносто девятом… — начала Блэкджек, прежде чем её голос сломался. — Я не знаю, что тебе рассказывали о девяносто девятом, но… его там использовали. Плохо. Все кобылы. — Её красные глаза ненадолго смягчились, когда я встретилась с ними, и резкий удар вины потянулся от неё ко мне в грудь. — Однажды меня изнасиловали на корабле. Его насиловали почти каждый день; бóльшую часть его жизни. Полагаю, большинство жеребцов просто… я не знаю… приняли это за должное. А он — нет. Это приносило ему боль, но также было причиной, по которой он пытался выбраться. Он не хотел, чтобы в девяносто девятом его просто трахали, а затем убили, когда он станет слишком старым. — У меня не было слов, чтобы описать исходящие от неё эмоции. Они были колючими c мягкими, щекотливыми ощущениями; эмоции сочились отовсюду, все одновременно. Серьёзно, к этой кобыле нет специального руководства? — Ты не представляешь, как сильно я восхищаюсь им.

Я медленно кивнула, все ещё пытаясь переварить безвкусные щупальца эмоций, что чувствовала в ней. Я действительно не знала, что сказать. Поэтому я просто молчала, позволяя ей продолжать.

— В тот раз… здесь… прямо перед тем, как всё испортилось… в тот последний ужасный день… — рассказывала она, запинаясь. — Мы смеялись и флиртовали. Дерзили друг другу… и тогда он сказал мне… — Ей пришлось немного вздохнуть. — Он сказал мне, что моя мама на вкус как яблоки.

У меня не получалось полностью подавить собственную дрожь при откровении Блэкджек. Яблоки. Что ж, яблоки, ну, это, конечно, не… Я встряхнулась. Нет. Не думай об этом…

— Я… Ох, — произнесла я. Маленький пегас в моей голове надел выпускной колпак. — Так значит… теперь яблоки… напоминают о всех ужасах, через которые ему пришлось пройти? И как твоя мама не смогла предотвратить это? — спросила я. — Или… до меня доходит не совсем то, о чём я думаю?

— Вообще-то у тебя получается лучше, чем у Циннамон, когда я пыталась рассказать ей, — сказала Блэкджек. Первое тёплое чувство с тех пор, как мы встретились. Она закрыла свои глаза. — По крайней мере, ты хоть немного понимаешь. Я думаю о том, кем он был, когда мы только начинали, и как далеко он зашёл… как сильно он изменился… что даже начал шутить о том, что я и моя мама сделали с ним. Тогда я этого не понимала, но… мы были как день и ночь, встретившись впервые. — Она запрокинула голову, пока шипящая, разъедающая к себе ненависть сползала с неё. — А затем я его убила.

Я нахмурилась, пока эта ненависть сползала с подушек словно водопад и скапливалась вокруг моих копыт. В конце концов я запрыгнула на диван и уселась на круп, закручивая свой хвост вокруг копыт и рассматривая Блэкджек.

— Но он изменился. Как ты говоришь, в лучшую сторону? — тихо спросила я.

Она кивнула и фыркнула.

— Больше, чем ты можешь представить. Он прошёл путь от жеребца, который не мог держать пистолет, при этом не попытавшись убить меня, до жеребца, который… помимо того, что был моим любовником… любил свою дочь. Он стал учителем. Он собирался стать… я не знаю. Но он был бы потрясающим. Даже больше, чем тогда. — Она опустила голову и медленно ей потрясла. — Я думаю о том, что я сделала с ним… О том, что сделала с ним мама… А затем он шутит про это… И… Меня поражает это. Поражает всем тем, что я потеряла. — Она закрыла глаза; её эмоциональное рагу превратилось в одно из желчных самообвинений, что вскипело из-за нестабильного перехода.

Я кивнула, обдумывая все свои мысли и чувства, слушая её. Запустив передние копыта в свой белокурый хвост, я слегка повертела им из стороны в сторону.

— Стойкость, кто бы ей ни обладал, всегда была потрясающей вещью, не так ли? — спросила я, опуская свою голову вниз в попытке уловить её взгляд, прежде чем он скроется в веках. — Но я вижу, как его стойкость, с которой он прошёл через все испытания, заставила тебя понять эту несоразмерную потерю, когда П-21… — Я оборвала себя. Я не могла заставить себя сказать, что он умер. Я боялась сказать это. Я боялась молчать. Что может произойти, если я скажу это?

— Угу, — сказала она, откидываясь на спинку дивана и каким-то странным образом усаживаясь на круп. — Когда я всех их убила, — пробормотала она и глубоко вздохнула. — Так или иначе вот. Поэтому я и не переношу сахарные яблочные бомбочки. Я все ещё помню их великолепный вкус, но… Я думаю об этом… Ну и… О том, что произошло здесь. — Она постучала по своей голове копытом.

Я прикусила губу, издав небольшой вздох.

— Что ж, Сэнделвуд, скорее всего, будет говорить о стимулах, воздействиях и т. д… Но для меня, пожалуй, есть смысл в том, что ты не хочешь есть их. Я имею в виду, если ты решишь их попробовать, сам факт того, что каждый кусочек хлопьев по вкусу будет напоминать твою маму, уже кажется достаточно странным! — сказала я с маленькой усмешкой, пытаясь сбавить мрачное настроение.

Пару секунд она смотрела меня, а затем усмехнулась. Её чувства ни капли не разделяли мои слова, но что-то она в них нашла.

— Ага. По крайней мере, этого не происходило в девяносто девятом. Часто. Ежедневно. — Её губы скривились. — Хотя он пробовал смотрительницу. И Дейзи. — Её брови сошлись. — Каждый раз, когда я думаю, что разобралась во всей испорченности девяносто девятого, то нахожу что-то новое.

Я знала, что моя маска для покера разбилась, поскольку я ощутила на своей мордашке дрожь от отвращения. Ладно, оно было блядски испорченным!

— Но… Это… Угх. — Мой желудок решил, что сейчас идеальное время для гимнастики. Я сложила свои крылья вокруг торса и передних копыт в защитной позе. — Как оказалось, дом не такой уж и милый, не так ли?

Блэкджек снова засмеялась, но я всё ещё чувствовала пустоту в её голосе.

— Да, это странно. Просто не думай об этом. Не то чтобы мы не знали другой, лучшей жизни. Думаю, что мы все догадывались, каким отвратительным, блядски отвратительным было наше стойло, но мы просто плыли по течению со всеми. Кобылы были всем, что имело значение. Жеребцы были ничем, кроме как инструментами, которые можно было использовать и выбрасывать, когда они станут слишком старыми или у нас их было слишком много. А если кому-то не нравилось такая жизнь, то их заставляли заткнуться и держать свои мысли при себе. — Её улыбка исчезла. — Я скучаю по этому иногда.

Я направила уши в её сторону.

— Ты серьёзно? Или ты имеешь в виду стабильность, присущую стойлу? — спросила я.

Почти минуту она не отвечала; её глаза вперили застывшим взглядом в прошлое.

— Я скучаю по беззаботной жизни. Скучаю по тем временам, когда не понимала, насколько всё отстой. Когда моей единственной и самой большой проблемой было неудачное заклинание наручников, отвратительное настроение Дейзи или отсутствие мест за карточным столом. — Она почти улыбнулась. — И маленькая часть меня скучает по случайному сексу. Я так и не переспала с Миднайт. Сейчас мне кажется, что ей просто нравилось приструнивать меня. — Она медленно потрясла своей головой. — Порой я мечтаю только о том, чтобы отключить всё в своей голове. Просто… вернуться к тому, как всё было. И не думать об этом. Ты знаешь как?

Я не знаю.

— Хотела бы я узнать, как заставить свой мозг заткнуться. Бóльшую часть времени он ведёт себя как свинья, — призналась я и позволила себе небольшую ухмылку. — Хотя… О случайном сексе. Ты действительно скучаешь по этому? Или ты просто скучаешь по тому, что такой секс исключает эмоциональную привязанность, просто удовлетворяя потребности? — спросила я. — Как со Слейтом?

— Да. Как с ним. Или с любым другим пони, если уж на то пошло, — сказала она, пока трясла головой. Её разъедающая ненависть к самой себе практически выкипела. — Это довольно грустно, не находишь? После всего случившегося всё, что я хочу — это просто потрахаться с кем-нибудь, за кого не буду переживать.

— Честно? Я думаю, что этого хотят большинство пони. Интимность в пустоши пугает. Все хотят просто потрахаться и уйти, не сожалея или испытывая тех грубых, свисающих повсюду липких эмоций. — Я вздрогнула под свою неудачную фразу, отчаянно пытаясь не думать о биологической катастрофе, которую напоминал диван пару часов назад.

«Не думай об этом!»

Я пожала плечами, пытаясь скрыть очередную дрожь.

— Но… Я не знаю. Это просто то, что говорили мне взро… Кхем, говорили окружающие.

Вот так ключ и сменил положение в переключателе — тёплое, липкое чувство стало затапливать меня. Она улыбнулась, наклонившись ближе.

— А что насчёт тебя? Хотела бы просто трахаться? Без сожаления или грубых, прилипающих чувств? — Я была шокирована тем, как быстро она могла измениться в своих чувствах, и, что ещё хуже, как быстро она могла изменить эти чувства ко мне.

Я отодвинулась прочь, почувствовав спиной и крыльями, как прижалась к спинке дивана.

— Я… Не хочу этого, — сказала я, пытаясь отправить обратно желчь, подступившую к горлу. Я не хочу, чтобы она на меня так смотрела! Я снова состроила на своём лице маску для покера, пытаясь сохранить спокойствие и вежливость.

Блэкджек моргнула, и вязкие чувства внезапно отступили, прежде чем она пожала плечами и слегка улыбнулась.

— Что ж, дай мне знать, когда захочешь. Доверься мне. Глори показала мне все эрогенные точки на теле пегаса, — сказала она. Затем её улыбка исчезла, когда новое чувство вины переполнило её. Она соскользнула с дивана и снова поскакала к холодильнику. Очевидно, она не могла так быстро проголодаться. Одна мысль о тех старых яйцах выворачивала мой желудок, а она возвращается к холодильнику через несколько секунд?

Я смотрела за её передвижениями, физически пытаясь расслабиться. Пока мои глаза следовали за ней, я внезапно обнаружила на столе открытую и нетронутую Вишнёвую Спарк-Колу.

— Моя сода! — пропищала я, сползлая с дивана и делая глоток. Такие разговоры могли доставить пони сильную, очень сильную жажду! Я слегка покраснела от взгляда, которым меня одарила Блкэджек. Она достала бутылку с виски и отправилась обратно к лестнице… О богини, она снова улыбалась мне. Эта тёплая улыбка, обещающая незатейливо провести хорошо время!

…Действительно хорошо, раз мысль об этом пыталась вырывать мой желудок через горло и приводила крылья в зуд.

— Эй, Блэкджек? — спросила я. — Я знаю, ты, вероятно, хочешь, чтобы я ушла, но, может быть, ты попытаешься не сильно налегать на виски? Если, конечно… ты хочешь, чтобы я вернулась завтра и у тебя не было бы похмелья?

Она остановилась и потрясла передо мной бутылку с янтарным содержимым.

— Это не виски. Это "Не думай об этом" сок. Я пью его, и не думаю о вещах. Либо это, либо секс. Так что если ты не хочешь нажимать на мою кнопку перезагрузки, это то, что мне нужно.

— Подожди. У тебя есть кнопка перезагрузки? — спросила я, сильно смутившись.

Она улыбнулась и подошла ко мне. Тёплые, липкие чувства разбухли тревогой, пока она шла с самодовольным видом… Подождите. Почему она довольна собой?

— Да, — мягко произнесла она; её голос стих. — Когда у меня отличный, с копыт валящий и перебивающий дыхание прекрасный секс с маленькой пони, то я перестаю чувствовать себя ёбанным монстром, коим являюсь на самом деле. — Она что-то сделала со своим рогом, и я почувствовала тепло в своих перьях. — Но я удостоверюсь, чтобы мой партнёр тоже хорошо провёл время. Очень хорошо.

Я подтянула своё крыло чуть-чуть ближе к своему телу, едва сумев избежать внезапной дрожи от её прикосновения.

Маленькая пони? Божечки, она имела ввиду меня! Нет-нет-нет-нет-нет!

Я прикусила губу.

— Ам. Я… могу прислать Слейта, если тебе нужно. Но… нет. Заниматься этим… я не буду, — объяснила я, надеясь звучать немного спокойной.

«Богини, чёрт возьми, Сэнделвуд была права. Она ПЫТАЛАСЬ залезть мне под хвост. Просто не трогай меня. Снова. Своей магией или как-то иначе…»

Я мысленно взмолилась, чтобы она просто… отстала. Оставь меня одну. Оставь секс для пони постарше, мудрее и красивее, но не для меня!

Блэкджек казалась довольной, если не сказать иначе.

— Так ты по жеребцам, а? Только представьте, — наклонившись, произнесла она, демонстрируя своими эмоциями… тёплую нежность… липкую похоть… приятную заботу… засасывающую страсть… — Что ж, доверься мне, если захочешь посмотреть, как двери твоего амбара открываются в другую сторону. Будь уверена: что ты не пожалеешь об этом. — Это было как тонуть в тёплой патоке, неизбежно затягивающую тебя как болото.

— На самом деле нет значения, какие пони мне нравятся. Я просто… моложе и меньше, чем ты. Это было бы странно, — сказала я, пытаясь звучать не слишком в штыки.

— Ох, верно. Вопросы возраста, — сказала она, закатив глаза. — Я была моложе, чем ты, когда прошла через половое воспитание. Я понимаю, что практических уроков у тебя не было. Но если тебя это не интересует, то так и скажи. — Она начала уходить; её филейная часть покачивалась в течение нескольких шагов, пока она не посмотрела на меня через плечо. — Но дай мне знать, когда заинтересуешься.

Святая Селестия, она подмигнула мне!

Я надула щёки и обиделась на неё.

— Просто… иди пей свой “Я не думаю” сок, и мы встретимся с тобой завтра.

— Конечно. И чем быстрее появится Слейт, тем меньше у меня будет похмелья, — сказала она, поднимаясь по лестнице в свою комнату.

Не самый взрослый пони внутри меня захотел сказать ей последнее слово на прощание.

— …Я все ещё собираюсь съесть твои хлопья! — прокричала я, доставая коробку из-под своего крыла и встряхивая её.

— Тогда ты тоже узнаешь, какова на вкус вагина моей матери! — ответила она, закрыв дверь в спальню.

Я поджала губы и смотрела на хлопья в своих копытах, отчаянно пытаясь удалить её последние слова из своего разума.

…

«Чёрт возьми, Блэкджек…»