Дружба миров

Магия генетики

Академики Несмеянов и Лысенко, работая в лабораториях эквестрийских оленей-витрангов, более всего изумлялись их возможности ускорять рост растений и увеличивать скорость химических процессов. С этой способностью у них получалось намного быстрее проводить эксперименты и получать удивительные результаты. Особенно поражался этому Лысенко, привыкший к неспешной основательности селекционной работы.

Ещё больше Трофим Денисович был поражён, когда узнал от оленей, что в основе их достижений лежит та самая «менделевская» генетика – у витрангов она, конечно, назвалась иначе, и хромосомная теория наследственности, против которых он всю жизнь боролся с упорством железного идиота. Больше того, витранги нашли способы магической расшифровки кода ДНК растений, и его редактирования с целью придания им необходимых свойств. Магические олени ухитрялись даже соединять свойства, присущие принципиально различным живым организмам, к примеру, придавая растениям свойства животных.

Эта же особенность поразила и Несмеянова. Изначально он собирался создать способ выращивания искусственного мяса внутри какого-либо технического устройства. Однако, познакомившись ближе с технологиями и разработками витрангов, Александр Николаевич изменил свои намерения, поскольку решение буквально лежало, точнее, росло на поверхности.

После периода напряжённой работы в Эквестрии, оба академика вернулись в Москву с небывалыми по значению для народного хозяйства результатами, и теперь записались на приём к Первому секретарю, чтобы наглядно продемонстрировать свои достижения. Первым показывал и рассказывал Несмеянов, которому Лысенко с уважением уступил очередь.

Александр Николаевич молча поставил перед Хрущёвым две полиэтиленовых коробки-контейнера и снял с одной из них крышку. По кабинету распространился сшибающий с ног, аппетитный запах тушёного мяса со специями. Никита Сергеевич смачно потянул носом воздух и осведомился:

– Это вы меня специально перед обедом подразнить решили?

– А вы попробуйте, товарищ Первый секретарь, – предложил академик, подсовывая Хрущёву вилку.

Никита Сергеевич подцепил особенно аппетитный кусочек мяса, положил в рот, не спеша прожевал...

– Восхитительно, Александр Николаич! Очень вкусно! А теперь колитесь, в чём подвох?

– Вот в этом, – Несмеянов открыл вторую крышку.

Первый секретарь едва не поперхнулся. В коробке лежали грибы, по форме похожие на шампиньоны, один – целый, другой – разрезанный, и этот срез гриба подозрительно напоминал по текстуре то самое мясо, которое Никита Сергеевич только что жевал.

– Грибы? – изумился Хрущёв. – Но чёрт возьми, Холмс, как?

– Вы не поверите, Никита Сергеич – генетика!

– Да ну? Нешто «продажная девка империализма» помогла? – хитро спросил Первый секретарь, косясь на Лысенко.

«Большой академик» сидел молча, изобразив «морду кирпичом».

– Она самая, – ухмыльнулся Александр Николаевич, тоже поглядывая на коллегу и наслаждаясь триумфом. – Как видите, Никита Сергеич, получился натуральный мясогриб.

Лысенко сидел спокойно, мысленно предвкушая, как охренеет Первый, увидев его достижения. «Это тебе не грибы со вкусом мяса», – подумал Трофим Денисович.

Хрущёв тем временем взял гриб из коробочки, надев очки для чтения, включил настольную лампу, внимательно рассмотрел срез, понюхал. Выудил из ящика стола лупу в стальной оправе, с чёрной полированной ручкой, поднёс к ней гриб и рассмотрел срез под лупой. Затем взял вилку, подцепил ещё кусочек гриба из первой коробки, сунул в рот, прожевал...

– Нет, вы меня обманываете, Александр Николаич! Это мясо! А это – шампиньоны, только какие-то они у вас серо-коричневые...

– Да, потому и цвет такой, чтобы больше было похоже на мясо, – ответил академик. – Это гриб со вкусом свинины, есть ещё со вкусом говядины и баранины, есть даже курогриб!

(При написании данной главы автор никакие грибы не употреблял)

– Что-то я не пойму... Грибы – это же растения? А мясо – это животные!

– Вообще-то грибы – это грибы. Не совсем растения и совсем не животные, – уточнил Несмеянов. – Но фактура плодового тела гриба напоминает мясную. Достаточно изменить ДНК гриба, заставив его накапливать соли калия, и вырабатывать белки и жиры, характерные для мяса, чтобы на выходе получался мясогриб с заданным вкусом.

– М-да... До чего дошла наука! Помню, вы мне в 1960-м году показывали грибы, приготовленные как мясо (http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/05-2.shtml#20). А тут, я смотрю, у вас живой гриб вырастает как будто он из мяса? – Никита Сергеевич всё ещё пытался отойти от шока.

– Точно так, товарищ Первый секретарь. Хочу отметить, что шампиньоны очень легко выращивать на грибных фермах, буквально в каждом подвале, – добавил академик. – При этом затраты намного меньше, чем в случае полноценного мясного животноводства.

– Замечательное достижение, Александр Николаич, – согласился Хрущёв. – Большая экономия для народного хозяйства получится. Тем более, что наши новые сограждане демикорны как раз нам высокопроизводительные грибные фермы организовали.

Но надо не забывать и о том, что все коровы, свиньи, овцы и куры в этом случае могут исчезнуть как виды. Они же без человека теперь выжить не смогут. Ну... свиньи, пожалуй, смогут... Возможно, овцы. Но куры и коровы – точно нет. И если что-то вдруг случится с вашими грибами, какая-нибудь мутация, то этак можно обречь человечество на голодную смерть. Поэтому грибы ваши в дело пустим обязательно, но и от животноводства совсем отказываться не резон.

– Пожалуй, это будет правильно, хотя бы на период освоения выращивания мясогрибов, – вынужденно согласился академик.

– Поздравляю, Александр Николаич! – Первый секретарь поднялся, пожал руку Несмеянову и широко улыбнулся. – Удивили вы меня знатно! Готовьте дырочку для ордена Ленина, и Ленинскую премию вы тоже заслужили.

– Не забудьте только, что я работал совместно с коллегами из Эквестрии, – напомнил академик.

– Вот на весь коллектив представление и пишите, – согласился Хрущёв. – Никого не обойдём, наградим всех.

– Но это ещё не всё, – Несмеянов выложил из портфеля три баночки с зеленоватой жидкостью, и пластиковую коробку. – Вот, например, три штамма бактерий, выведенных на основе сине-зелёных водорослей. Но к ним привиты гены бактерий-экстремофилов...

– Стоп, стоп, давайте сначала объясните, что это за бактерии такие? Слово, вроде, знакомое...

– Экстремофилы – бактерии, способные выживать в самых неприятных условиях, например, при низкой или высокой температуре, или под действием радиации. Вот, например, штамм УН, для очень низких температур и сухого климата, – начал Несмеянов. – Бактерии поглощают углекислый газ и выделяют кислород под действием солнечных лучей. По сути – обычный растительный фотосинтез, только проходящий при малой освещённости, глубоко минусовых температурах и практически без воды. Вода синтезируется бактериями при разложении минералов, добываемых из грунта. Бактерии образуют на поверхности грунта сплошную плёнку, насыщенную извлечёнными питательными веществами.

– Что-то сложновато, – Никита Сергеевич озадаченно почесал лысину. – Для чего это?

– Забрасываете бактериальную культуру ракетой на Марс, через несколько десятков лет получаете Марс с пригодной для жизни атмосферой и почвой. Заодно можно у нас на Крайнем Севере использовать, – объяснил на пальцах академик.

– Йопт!... – Хрущёв так и сел в кресло.

– Дальше, – Александр Николаевич взял в руки вторую баночку. – Штамм УВ – для высоких температур. Точно так же поглощает углекислый газ из атмосферы и разлагает грунтовые породы для высвобождения связанного кислорода. Но, в отличие от фотосинтеза, используется принцип термосинтеза, то есть, приток энергии не от солнечного света, а от высокой температуры, – продолжил Несмеянов. – Здесь механизм намного более сложный.

Он открыл пластиковую коробку и показал Первому секретарю кусок желеобразной субстанции, напоминающий покрытый затвердевшим белым жиром холодец.

– Это можно есть? – спросил Хрущёв.

– Если очень прижмёт – то да, но аккуратно, – ответил академик. – Короче, бактерии забрасываются на Венеру. Они устойчивы к температурам до 600 градусов Цельсия, радиации, кислотам и щелочам. На Венере они начинают работать, поглощая углекислый газ, разлагая гидроксильные и оксидные группы из почвы, и накапливая послойно полученные твёрдые вещества. Внизу скапливаются чистые тяжёлые и лёгкие металлы. Над ними образуется два слоя белков и жиров, в виде геля, насыщенного водой. Сверху всё это покрыто слоем ярко-белого сахара. Он препятствует высыханию геля, а также обладает высокой отражающей способностью. Как только атмосфера очистится от углекислоты и наполнится кислородом, слой сахара будет отражать солнечный свет. К этому времени большая часть поверхности Венеры будет затянута слоем этого студня. Планета начнёт постепенно остывать. Как только температура опустится до 25-30 градусов Цельсия, бактерии начнут растворять сахарный слой, и поверхность снова потемнеет. Они так запрограммированы. Если же температура превысила 40 градусов, сахар на поверхности «студня» снова образуется, и начинает отражать солнечные лучи, регулируя разогрев планеты.

Хрущёв слушал его, раскрыв рот от изумления.

– Но на Венере недостаточно убрать из атмосферы углекислый газ, – продолжил академик. – Я консультировался в Главкосмосе, мне сказали, там ещё присутствуют облака серной кислоты, они тоже дают сильнейший парниковый эффект. Против них распыляем в верхних слоях атмосферы Венеры штамм УСВ, – Несмеянов продемонстрировал Первому секретарю третью баночку. – Он уже работает на основе фотосинтеза, и одновременно разлагает углекислоту и серную кислоту. В результате образуется кислород, водяной пар, а на поверхность планеты выпадает сероуглерод. Не самое полезное вещество, но там его поможет утилизировать штамм УВ, он «заточен» в том числе и на переработку сернистых соединений. Распылённые в атмосфере бактерии будут размножаться в облаках серной кислоты, пока не «сожрут» их полностью. В отсутствие серной кислоты они погибнут.

– Потрясающе... – произнёс, отходя от шока, Первый секретарь. – Не ожидал... Никак не ожидал... Это всё?

– Вообще-то не совсем, есть ещё одна разработка, совместная с товарищем Лысенко и нашей коллегой-пони Мосси Бранч. Но, если не возражаете, мы в самом конце о ней расскажем, – предложил Несмеянов. – А пока дадим слово Трофиму Денисовичу.

– Хорошо, – кивнул Хрущёв. – Так, Трофим Денисович, теперь слушаю вас.

– У меня, Никита Сергеич, две разработки, одна другой важнее.

«Большой академик» встал с кресла, подошёл к двери в приёмную, открыл её и произнёс:

– Заходите.

Он достал из кармана фонарик и включил его. Фонарик светил почему-то синим светом. Лысенко отступил назад, и Хрущёв вдруг замер от изумления, увидев невероятное зрелище. В его кабинет одна за другой вошли... кукуруза и конопля.

(Автор никаких стимуляторов воображения не употреблял.)

Академик медленно пятился, подсвечивая растения синим фонариком, и конопля с кукурузой, медленно переставляя корни по ковровой дорожке, двигались следом. Дойдя до середины кабинета, Лысенко выключил фонарь и повернулся к охреневшему до глубины души Никите Сергеевичу:

– Вот, товарищ Хрущёв... Вырастил для вашей программы терраформирования кукурузу, которая растёт без почвы, без солнца, без воды, при любой низкой температуре, в вакууме. Её корни могут дробить камни. В процессе роста она выделяет много кислорода. По созревании вылезает корнями из того, в чём растёт, и сама приходит на варку и лущение. Достаточно включить синий фонарь, и кукуруза сама идёт на свет.

– Э… это как это? – Первый секретарь, и до того пребывавший в шоковом состоянии, при виде ходячих растений и вовсе выпал в осадок.

– Да вот, как выяснилось, генетика в соединении с эквестрийской магией способны на удивительные вещи…

– Генетика? – перебил Первый секретарь. – Помилуйте, Трофим Денисович, вы же напрочь отрицали генетику и эти, как их там... хромовые... нет...

– Хромосомы. Да, грешен, отрицал, не верил, но сейчас признаю свои заблуждения, – ответил Лысенко. – Более того, готов ответить за все прегрешения по всей строгости, прошу только одного – принять и использовать в народном хозяйстве мои последние разработки, созданные ради блага советского народа.

– Погодите посыпать голову пеплом, об этом потом, – отмахнулся Хрущёв. – Сначала о деле. Так, с кукурузой более-менее понятно, а что конопля?

– Исходная конопля, как вы знаете, растение двудомное, что вызывает дополнительные сложности при уборке. Мужские и женские растения растут вперемешку для опыления, но мужские созревают на месяц раньше…

– А народно-хозяйственное применение имеют, главным образом женские. Поэтому, перед механизированной уборкой приходится вручную убирать мужские растения, – нетерпеливо закончил Никита Сергеевич. – Знаю, знаю… Погодите! Вы хотите сказать…

– ...что эта конопля – однодомная, самоопыляемая, и не требует ручной уборки мужских растений перед применением комбайнов. Собственно, она и комбайнов не требует, – подтвердил академик. – По созревании, точно так же, как с кукурузой, достаточно посветить на неё в сумерках синим фонариком, и конопля сама приходит куда нужно.

– Вот это да! – Первый секретарь был в полном восторге. – Трудозатраты, выходит, резко снижаются!

– Именно! – Трофим Денисович выглядел предельно довольным. – Ещё и экономия на технике и топливе будет.

– Та-ак… А что у неё с наркотическим действием?

– При выращивании севернее определённой широты содержание каннабинола предельно низкое, наркотический эффект полностью отсутствует.

– И до какой широты?

– До широты канадской границы, – ухмыльнулся Лысенко. – Если точнее – севернее определённой изотермы, примерно соответствующей канадской границе. Если перенести её на территорию СССР… – он развернул географическую карту, на которой был отмечен ареал безопасного выращивания.

– Та-ак… а к северу её далеко можно сеять?

– До самого полярного круга, – ответил академик. – Она тоже морозоустойчивая. Единственное, что необходимо сделать – проинформировать население. Если кто-то в сельской местности встретит ночью толпу идущей по дороге конопли, могут быть нежелательные последствия для психики.

– Да уж… это точно, – Никита Сергеевич только головой покрутил. – А её что, обязательно ночью надо убирать?

– Нет, но ночью свет синего фонаря лучше видно. Можно в сумерках, – пояснил Трофим Денисович. – А вот при выращивании южнее безопасной изотермы содержание каннабинола увеличивается, и тут уже нужно быть осторожными.

– М-да, шишки получаются на редкость свирепые, – подтвердил Несмеянов.

– Вы так говорите, будто сами пробовали, – ухмыльнулся Первый секретарь.

– Грешен, пробовал. Но исключительно исполняя долг исследователя. Да и штаммы сине-зелёных водорослей для терраформирования Венеры не просто так появились, – ответил академик.

– Вот… было у меня ощущение, что, иначе как под веществами, такие бактерии не придумать, – едва не хрюкнул от смеха Хрущёв.

– Скажем так, научная мысль иногда движется весьма нетрадиционными путями, – заключил Несмеянов.

– М-да… Ну, важен результат! А результат замечательный, что и говорить! – Первый секретарь пришёл в себя и теперь лучился счастьем. – Да! Вы же ещё какую-то совместную разработку упоминали?

– Точно так, – Несмеянов достал из портфеля ещё одну пластиковую коробочку, открыл её и положил на стол. В коробке лежала завёрнутая в фольгу… палочка дрожжей.

– Это что, дрожжи? – осторожно осведомился Никита Сергеевич.

– Именно, – кивнул Лысенко. – Совместная разработка Александра Николаевича, моя, и нашей эквестрийской коллеги Мосси Бранч.

– Гм… И что они делают?

– Вообще, дрожжи – один из самых удивительных и многообещающих организмов, – с воодушевлением начал Несмеянов. – Мы только начали изучать их возможности по-настоящему. Они могут стать неисчерпаемым источником протеинов и прочих полезных веществ. Однако, конкретно этот штамм имеет немного другие свойства.

– Какие же?

– Если развести их с водой и сахаром в классической пропорции, дать перебродить обычное время, а затем перегнать в дистилляторе, получаемый продукт будет иметь уникальные свойства…

– Э-э… то есть… самогон? – уточнил Первый секретарь. – Вы сделали специальные дрожжи для самогона?

– Именно так, – подтвердил Несмеянов. – В общем-то, не только для самогона, для хлебопечения и пирогов они тоже отлично годятся. Вы же знаете, какой ущерб наносит народному хозяйству пьянство и алкоголизм?

– Ещё как знаю! И вы, что, решили усугубить ситуацию своими дрожжами?

– Усугубляют, в основном, портвейном, – ухмыльнулся Лысенко. – Нашими дрожжами ситуацию можно исправить. Дело в том, что из этих дрожжей получается уникальный самогон с отрицательным градусом.^[1]

– Э… это как? С отрицательным? Пьёшь и трезвеешь, что ли? – ошалело уточнил Никита Сергеевич.

– Именно так. Наши дрожжи при брожении вырабатывают не спирт, а целый набор особых ферментов, которые не просто выводят алкоголь и продукты его распада из организма, а ещё и формируют отвращение к алкоголю, – на полном серьёзе ответил Несмеянов. – При этом употребляющий быстро трезвеет, либо избавляется от мучительного похмелья. Эту идею предложила и помогла реализовать наша уважаемая эквестрийская коллега Мосси Бранч. Мы тут пригласили одну особу, которая может поделиться, так сказать, мнением рядового потребителя…

– Я бы сказал, не рядового, а профессионального потребителя, – вставил Лысенко. – Разрешите пригласить?

– Приглашайте, конечно!

Академик открыл дверь в приёмную:

– Мисс Панч, пройдите пожалуйста.

Он посторонился, и в кабинет Первого секретаря вошла лиловая земная пони.

– Прошу знакомиться. Мисс Берри Панч, Первый секретарь ЦК КПСС товарищ Хрущёв, – представил их Лысенко. – Как я упоминал, у мисс Панч были серьёзные проблемы с алкоголем…

– Можно просто Берри! Вот с алкоголем у меня никогда проблем не было! – весело заявила пони. – Проблемы были, в основном, после…

– Ну, это как обычно, – понимающе кивнул Никита Сергеевич. – Ситуация знакомая. Погодите-ка… А я вас помню! Вы же были на вечеринке в Понивилле?

– Ага, только я тогда перебрала пунша и рано отключилась, – подтвердила Берри.

– Э-э… И как вы попали в компанию двух академиков? – Первый секретарь с подозрением посмотрел на Лысенко и Несмеянова.

– Оказалось, что достать в Эквестрии крепкий алкоголь для эксперимента не так просто, – пояснил Александр Николаевич. – Пони, в основном, ограничиваются сидром, алкогольная зависимость у них – редкость. Мы спросили одного, другого, ну… и нам сказали, что в Понивилле живёт Берри Панч, у которой всегда есть…

– Поня-атно, – ухмыльнулся Никита Сергеевич. – И что вы скажете по поводу этого…. отрицательного самогона?

– Удивительный, гениальный продукт! – с энтузиазмом ответила Берри Панч. – Лучше всего получается, если сначала нажраться в сопли обычным самогоном или чем-то с похожей крепостью, а затем перейти на отрицательный. Тогда опьянение постепенно отступает, голова проясняется, и затем приходит такое счастье и лёгкость…

– Гм… – только и сумел произнести Первый секретарь.

– И голова утром вообще не болит! – радостно подчеркнула пони. – Опохмеляться не нужно! Кстати, если опохмелиться отрицательным самогоном после обычного пойла, эффект тоже замечательный! Все симптомы как рукой снимает. И тяга к выпивке пропадает, не сразу, а постепенно, где-то с третьего приёма. Я вот раньше вообще не просыхала, а теперь мне даже в праздники выпить не хочется. Могу просидеть весь вечер с кружечкой сидра.

– Однако… Очень интересно, э-э… Берри, – промямлил огорошенный в очередной раз Никита Сергеевич. – И привыкания к этому новому самогону тоже не чувствуете?

– Не-а! – весело ответила лиловая пони. – Я теперь вообще намного лучше себя чувствую!

– Ну, это понятно, многолетняя алкогольная интоксикация закончилась, – подсказал Несмеянов.

– Та-ак… А на людях вы это своё зелье проверяли? – поинтересовался Хрущёв. – А то, может, оно только на поней действует?

– Конечно, вот, Трофим Денисович сам первым дегустатором был, – кивнул Несмеянов.

– Ага, ух, и набодались мы с ним! – весело заявила Берри.

Она уже открыла было рот, чтобы живописать всё в деталях, но почему-то донельзя смутившийся Лысенко вдруг замахал руками:

– Мисс Панч, только не надо подробностей!

– Да ладно! Весело же было! – пони улыбалась от ушка до ушка. – Прикольнее всего было утром, когда мы с Трофимом проснулись в обнимку… Ох и мордочка у него была!

– Берри!

– Да что? Я, между прочим, взрослая пони! И не занята! И вообще, подумаешь, большое дело…

Лысенко вскочил, подхватил пони на руки и понёс прочь из кабинета:

– Посиди в приёмной! Прошу прощения, товарищ Первый секретарь…

Несмеянов, вопреки своей фамилии, сидел в кресле, весь красный, закрыв лицо рукой, и молча трясся от смеха. Хрущёв вместе с креслом отодвинулся от стола и ржал в голос. Академик вернулся, донельзя смущённый:

– Товарищ Первый секретарь, не слушайте её, ничего не было! Я, в конце концов, член партии…

– Ага, примерно с два копыта длиной! Ну, может, чуть меньше, – крикнула из приёмной Берри Панч, и тут же послышался громкий хохот Шуйского.

(Григорий Трофимович Шуйский, личный помощник Н.С. Хрущёва. «Копыто» – бытовая эквестрийская мера длины, около 10 см – диаметр копытца средней пони.)

– Так, всё, товарищи! – Никита Сергеевич, не переставая ржать, хлопнул ладонью по столу. – Я ничего этого не слышал. Работу вы провернули потрясающую, тут на три Нобелевки хватит, о Ленинской премии я даже не говорю. Напишу представление на всех! А вам, Трофим Денисович, совет да любовь… – добавил он, ехидно посмеиваясь.

– Никита Сергеич! Ну, да, грешен, мы с Берри тогда слегка перебрали, но, клянусь, ничего не было!

– Было, было, он просто стесняется! – крикнула из приёмной Берри.

– Ладно, ладно, – отмахнулся Первый секретарь. – Чего только по пьяни не бывает… Никто вас за аморалку таскать не будет.

Более всего был впечатлён новыми открытиями учёных Сергей Павлович Королёв. Он не ожидал подобных успехов ни от Несмеянова, ни, тем более, от Лысенко. Как только были накоплены запасы для снаряжения первых АМС, в первые же астрономические окна к Марсу и Венере отправились контейнеры с бактериями для распыления. Этап терраформирования, как предполагалось, мог занять более 100 лет, поэтому его начало решено было не откладывать.

Первым в магазинах появился фарш и полуфабрикаты из мясогрибов. Чтобы народ не пугался и привыкал постепенно, новый продукт пустили в дело в молотом виде, в котором он не отличался от мяса ни на вкус, ни на вид. Кукурузу и коноплю для пробы высадили сначала на опытных делянках. Когда обе культуры созрели, работники, хотя и и были предупреждены заранее, от вида вылезающей из земли конопли и кукурузы впадали в шок. Многих приходилось по первому разу отпаивать водкой.

Ленинские премии Несмеянов и Лысенко получили. Ещё одну Ленинскую премию получила глава Зелёного Крыла Мосси Бранч, став при этом первой пони, получившей эту высокую награду, да ещё и в номинации «прикладная биомагия».

Никита Сергеевич строго предупредил Шуйского никому не говорить о том, что слышал. Григорий Трофимович и без того был допущен к самым важным секретам и абсолютно надёжен. Однако, история всё же как-то выплыла наружу, и к Лысенко прочно приклеилось прозвище «Член партии».

---

Пока Никита Сергеевич знакомился с совместными достижениями советской и эквестрийской генетики, принцессы решали не менее важную проблему. Принцесса Селестия поделилась с сестрой своими опасениями:

– Люди предлагают установить дипломатические отношения не только с СССР, но и с другими странами. Президент Кеннеди был очень настойчив. Но ты сама видела и чувствовала, какая там обстановка. Мэйнхэттен и Балтимэйр в сравнении с Нью-Йорком – средоточие добродетели.

– Да уж, – согласилась Луна. – Такую концентрацию жадности, агрессии и зависти я разве что в Грифонии чувствовала. Да нет, даже грифонам, пожалуй, далеко до этих американцев.

– Вот и я о том… Луняша, я откровенно боюсь посылать к ним наших пони! Даже под защитой дипломатического иммунитета, – ответила Селестия. – Я уже думала, как бы создать какого-то голема, который сошёл бы за пони… Но сама знаешь, сколько труда надо положить на создание качественного голема, а ведь он нужен не один! И даже так голем всё равно не заменит настоящую пони. В него невозможно вложить полноценное сознание никакими магическими средствами. В лучшем случае получится тупая имитация, а то и вообще хаотично дёргающаяся кукла…

– Магическими средствами… – задумчиво повторила следом за ней Луна. – М-да…

Она несколько минут сидела неподвижно, размышляя над проблемой, затем повернулась к сестре:

– Кажется, я кое-что придумала… Но мне надо съездить в СССР, всего на несколько дней? Ты не против, Тия?

– Нисколько, Лулу, но чем они могут нам помочь? Все их успехи с протезами пока сводятся к управлению искусственными конечностями…

– Подожди делать выводы, сестра. Мне нужно проверить одну идею, – улыбнулась принцесса Ночи.

Её не было неделю. На восьмой день Луна вернулась в Кантерлот, в сопровождении демикорна Мундансер. Техномаг с почтением поклонилась Селестии и спокойно уселась ждать рассказа ночной принцессы. Демикорны регулярно посещали Эквестрию, продолжая исследовать руины подземных комплексов. Селестия уже привыкла к их появлениям и реагировала на необычных пони более спокойно, чем раньше.

– Нам поможет уважаемая Мундансер. Сколько тебе нужно направить пони в Америку? – хитро спросила сестру принцесса Ночи. – Десять? Сто? Ну, не тысячу же?

Луна сделала знак демикорну, и та телекинезом передала Селестии браслет, сделанный под переднюю ногу пони. Он был сделан из полированной нержавеющей стали, испещрённой узором из тонких золотых линий и угловатых рун инитиумнарского языка. Принцесса Солнца тут же проверила его своей магией:

– Амулет телепортации?

– Именно. Поставим в безопасном месте зеркальный портал, маяк, и настроим амулеты на него, – пояснила Луна. – В случае угрозы все пони телепортируются к порталу и вернутся в Эквестрию, а портал самоуничтожится.

– Разумно... – кивнула Селестия. – Но не думаю, что демикорны способны обеспечить нужное количество амулетов телепортации.

– А вот тут нам, внезапно, помогут люди, с их мощнейшей промышленностью, – пояснила Мундансер. – Если делать амулеты с нуля, мы, конечно, не справимся. Но если основу сделать промышленным способом, и лишь дополнить магией телепортации, по схеме, рассчитанной мной и Старгейзером... Заложить заклинание в готовый браслет сможет любой достаточно сильный в телепортации единорог, не говоря уже об аликорнах.

– Промышленным способом? – Селестия повернула браслет в облаке золотистого телекинеза и прочла надпись на внутренней поверхности:

– Красносельский ювелирный завод? Неожиданно… Хорошо, допустим, мы с тобой и Твайлайт сможем зачаровать достаточно амулетов. Возможно, нам помогут другие единороги. Да… впечатляет. Гм… Идея с амулетами телепортации… Это сильно, – признала принцесса Солнца. – Хорошо. Будем считать, что на этот раз у нас есть работающее решение.