А ночью раскрываются цветы

Эта ночь не отличалась от других ничем. Не было туч, загромождающих луну, или ветров, расшатывающих деревья. Но один пони всегда приходил с мольбертом на луг в близ Филлидельфии, хоть это место в этом часу живописным другие пони не назвали бы. Каждую ночь это был пейзаж, всегда плохой, словно его автор впервые держит кисточку в зубах. Однако качество не волновало творца, ему только в радость каждую ночь возвращаться на этот луг и начинать новый пейзаж слегка меняя ракурс или отходя от старого места. Леса рисовались реже холмов или гор, последние были особенно излюбленны, а конкретно в эту ночь Кантерлотская гора была неотразима. Не часто она заслоняет собой луну, но если это произойдет, то взгляд может это событие приковать надолго.  Из города такого не увидеть, а пройти столько километров ради луны и горы покажется глупой идеей.

Художник перестал писать и начал смотреть на гору, ожидая чего-то. Медленно серебряный диск взошел над могучей преградой, освещая небольшой луг; первые лучи коснулись травы и там, где они успели осветить землю, обнажали свои лепестки цветы необыкновенной красоты, в чьих пурпурно-синеватых цветах  словно читалось все небо.  Художник не впервые видел эти цветы, но любой увидевший его так не решит, в его глазах читалось все лучшее, что может быть в жизни и, может по этому, у него иногда наворачивались слезы от этой картины. С появлением луны лучше стал не только луг, дышалось легче и свободнее, звезды мерцали для того, кто на них смотрел, под лунным светом тело расслаблялось, а разум очищался. Ночь оживала.

В потоке эмоций пони с бо́льшим рвением взялся за свою картину и начал добавлять в неё ночные цветы, которые, стоит признать, у него получались лучше всего. Листов у него было предостаточно, а времени нет, он оставил эту поляну, когда почувствовал скорый приход солнца. Задержка на всю ночь на лугу была чем-то исключительным для этого пони, ночь хоть и прекрасна, но никто не отменял дневную жизнь.

Дому было нечем выделяться снаружи, ещё один в ряду таких же деревянных домов. Внутри же его легко спутать с измерением хаоса, там всегда был тот беспорядок, в котором ориентировался только его владелец. Единственное, что пони успел сделать, зайдя в свой дом, это положить свой картину на стол к куче таких же картин, бросить взгляд на лунный цветок, стоящий на подоконнике и упасть в кровать. Она была жесткой, но после такой ночи все мягче земли принималось за облака. Тело уже не хотело слушаться, оно хотело отдыха; усталость была велика, но не причиняющая боль в теле, а приятное изнеможение, как от хорошо проделанной работы.

Два часа сна сложно назвать сном, хоть ощущение и было «бодрячком». Убрать постель, привести себя в порядок, позавтракать входили в список утреннего обряда каждого пони, наш пони не исключение. После всего этого оставалось немного времени и было решено потратить на небольшую уборку стола напротив кровати. Беспорядок остался, но выглядел он теперь приятнее, да и время это скоротало.

Работа ждать не умеет, так что в назначенный для себя час пони уже вышел из дома. Мысли в пути посещали самые разные: от философских речей Поникрата, до пошлых грифонских анекдотов. И постоянно всплывало одно желание-снова сходить на луг. Предыдущая ночь была лучше ей предшествующих, и в этом, как считал пони, заслуга принцессы Луны. Одних оберегает он от кошмаров и приносит крепки сны, другим, неспящим, дарует незабываемые ночи. Конечно, порой эти самые ночи и становились причиной незасыпания, но винить в этом принцессу не хотелось. Так и жилось одному пони: работа, друзья, развлечение днем; духовный отдых, одиночество, рассуждения, ночью. Впрочем, он не знал один ли он такой.

Этот день ничем не предзнаменовал плохие события. Был выходной, жители Филлидельфии наводнили улицы, желая прогуляться с друзьями или же просто сходить в магазин. Первым как раз занимался наш пони, наслаждаясь с подругой небольшим парком в центре городка. Ещё минуту назад все и каждый вели свои беседы и занимались своими делами, но теперь они боялись за свои жизни. Луна полностью загородила собой солнце, никто даже не увидел как это произошло; все, кто смотрели на затмение вскрикивали и кричали о боли в глазах, так что пони быстро поняли об опасности, грозящей с верху. Многие начали искать себе убежище, боясь быть уничтоженными страшным явлением, другие, прикованные страхом, не могли и шагу сделать. И среди всего этого хаоса был единственный пони, который был готов отдать зрение, чтобы взглянуть на луну, но страх за свою подругу не позволил ему поднять взгляда. Сейчас он нужен был здесь, и, стараясь не открывать глаза надолго, они вместе побежали искать себе укрытие. Подобных вещей в истории Эквестрии не было, уже пошли догадки о кончине принцесс и буйстве светил, конце света и — что было страшнее всего — возвращение духа хаоса Дискорда. Ничто из этого не могло подтвердиться, оставалось ждать и надеяться.

Вечером уже вся Эквестрия знала об изгнании принцессы Луны. Все, кто мог, посылали письма с соболезнованиями своей, теперь единственной, правительнице Селестии. Без каких-либо приказов из Кантерлота день называли траурным и все ходили без настроения. Конечно, принцесса Луна не мертва, но шансов на её возвращение не было, хотя многие даже боялись этого.

«Ночной художник» с трудом принял эту новость. В предательство принцессы Луны было сложно поверить, не могла та, кто делает из устрашающей тьмы прекрасные ночи стать чем-то жадным и злым. Всплывший в сознании вопрос прозвучал взволнованно в голове: «А что же будет с ночью?». Все это предстояло выяснить сегодня. В спешке он взял все нужные предметы и пошел на своё излюбленное место.

Эта ночь была другая. Любой вышедший на улицу смог бы почувствовать разницу. Звезды были бледными точками на куске черной ткани лишенные всякой жизни; не было той легкости в воздухе характерной для ночи, словно сейчас вовсе и не ночь. Восход луны из-за горы не смотрелся так живописно, сама она скорее просто светила, но поразило другое-вся поляна, усеянная ночными цветами, так и осталась темно-зелёной. Ни один цветок не раскрылся. Раньше казалось, что они всегда показывают себя при луне, но, похоже, есть другая причина. Чего-то с уходом Луны они лишись, она могла вдохнуть в них жизнь, из прекрасных цветов они стали сорняками.

В эту ночь писать не хотелось.