Шум сердца
Глава 6 «Катализатор»
А вот и главная зажигалочка объявилась!
Пинки неподражаема, и я не могла оставить её в стороне.
Звучный удар дерева о дерево. Тренировочная палка приземляется чётко на другую такую же. Сансет парирует несколько ударов и не оставляет возможности на подсечку. Старлайт отступает, чуть улыбается и фыркает:
— Я думала, бессонная ночь скажется на твоей реакции.
Шиммер отвечает выпадом в сторону рёбер, который ей удаётся отбить практически в последний момент.
— К слову о реакции, — произносит она, чуть растягивая слова, и обходя полукруг по матам. — Ты так и не сказала, чем закончилась ваша встреча со Сноуфлейком. И да, можешь не благодарить свою заботливую помощницу, благодаря которой положение и статус у тебя всё ещё есть.
Сансет вскидывает брови, одаривая её многозначительным взглядом. Но всё же продолжает обходить площадку перед собой по тому же полукругу за Глиммер, не подставляя ей спину.
— Мне казалось, ты хотела тренироваться, а не трепаться, — хмуро отзывается хранительница.
Старлайт нападает первой и в этот раз, метит в голову, Шиммер чуть не пропускает удар. Отклоняется, бьёт чётко по палке, пытается выбить из рук, но тщетно. Иногда создается впечатление, что все движения Сансет она выучила ещё лет пять назад; теперь её почти не удивить. Один удар, другой, дерево о дерево. Палки скрещиваются, на короткое мгновение Шиммер ухмыляется, явно довольная тем, что они идут на равных, несмотря на бессонную ночь. Патологоанатом возвращает эту ухмылку ей довольной улыбкой, будто передразнивая, и новым ударом.
— Если ты не начнешь рассказывать, я уложу тебя на лопатки, дорогуша, — отзывается она беззлобно.
И практически сразу же Сансет выбивает палку у неё из рук. Старлайт переводит на хранительницу удивлённый взгляд, ожидая едкого комментария. Вместо этого Шиммер поднимает её оружие с пола и идёт в сторону стойки, чтобы подставить всё на место.
А Глиммер всё равно продолжает:
— Я серьёзно, Сансет. Как всё прошло? — и звучит уже спокойнее, размереннее. Более серьёзно, что ли.
— Его кабинет почти пострадал, если ты об этом, — мрачно произносит хранительница, закрепляя палки на штативах.
Старлайт оживляется, делает несколько вальяжных шагов в её сторону.
— Я жду подробностей.
— Мы крупно поцапались, — отвечает Шиммер, разворачиваясь лицом к подруге. И довольное выражение лица той испаряется в считанные секунды.
— Оу, — всё, что может она ответить.
Сансет говорит:
— Неважно, — отмахивается, — я разберусь с этим.
Обсуждать проблему, в которой по сути она и виновата, нет никакого желания. Потому что Шиммер знает, что Старлайт ей скажет. Мол, говорила же, чтобы держала себя в руках при надзирателе местной Базы, не поправляла, банально не указывала. Выслушивать подобные упрёки — даже из самых лучших побуждений — сейчас нет ни малейшего желания.
— И-и? — тянет Глиммер, явно намекая, что ожидает услышать хоть какое-то продолжение фразы.
— И я думала, что запущу ему в голову пару книг, если он ещё раз скажет, что мне плевать на мировые проблемы, — сдаётся Сансет.
Это максимум. Больше она не скажет, по глазам понятно. Да и Старлайт не станет вытягивать. Шиммер благодарна подруге, что она не лезет дальше, что не подпихивает собственный мобильник, не начинает промывать мозги необходимостью решить всё прямо сейчас и прямо здесь, извиниться перед этим дебилом. Весь её ответ — молчание. Сансет отворачивается, как будто может отвернуться от всей ситуации. Ругаться со Сноуфлейком всегда было тяжело, и неприятно, и до печёнок раздражающе. Не потому, что она испытывала по этому поводу какое-то чувство вины, разумеется нет, просто после таких стычек надзиратель Базы начинает гадить по-крупному. И сейчас им такие фокусы абсолютно не с руки. Особенно, когда всё начинает так легко рушиться и падает. Особенно, когда здесь Элементы с их проблемами.
Глиммер подаёт голос спустя какое-то время, вылавливает хранительницу из запутанных мыслей за несколько мгновений до того, как она слишком глубоко зарывается внутрь себя.
— Что ж, тогда я ещё быстрее надеру тебе задницу, — произносит она.
Шиммер переводит на неё непонимающий взгляд, а Старлайт кивает обратно в сторону матов.
— Ну, знаешь: ты, я, спарринг и твоё полное поражение.
— Не вариант, Стар, — бубнит она и уже направляется в сторону полотенца и бутылки воды, когда патологоанатом окликает слишком дразнящим тоном, чтобы не заметить.
— Перевод: ты сдаёшься. Так и знала, что Сноуфлейк и его бумажки сделают тебя офисной крысой. Что ж, хорошо, что мы прояснили ситуацию уже сейчас. Так как Темпест – мне не конкурент... Теперь лучше меня только Абигейл, ну это тоже ненадолго.
Сансет приходится обернуться и встретиться с ней взглядами. Похоже, это очередная провокация, на которую хранительница не поддаётся. Хотя бы на этот раз. И всё же зачем-то уступает.
— И оно тебе надо? — спрашивает Шиммер, возвращаясь на маты.
— Ещё как надо, — отзывается Старлайт уже серьёзно, вставая в стойку. — Мне как никогда хочется кому-нибудь накостылять из-за проблем, что принесли Элементы..
— Даже не наденешь перчатки? — уточняет она.
— А зачем? — фыркает Глиммер в ответ. — Я тебя голыми руками уложу, смотри и учись.
Всё это лишь позёрство, разумеется. Но подобные фразы, по сути ничего не значащие, хорошо отвлекают, переключают внимание.
У Сансет никак из головы не идёт то, что они фактически умалчивают о том, о чём молчать не имеют права. Пусть Элементы не всем нравятся, но они должны знать любой клочок информации, который так или иначе может привести к Магии. В первую очередь к их подруге. У Шиммер, конечно, есть авторитет. А Абигейл, конечно, не стала бы выдвигать просьбу о молчании, если бы на то не было веских причин. Но всего этого недостаточно.
— Девчонки должна знать, — говорит хранительница.
Старлайт фыркает и метит чётко в челюсть, удар оказывается заблокированным, но зато Глиммер удачно бьёт по плечу. Пытается воспользоваться сиюминутной заминкой, ударить снова; на пару мгновений слишком широко расставляет ноги, Сансет хватает времени, чтобы подсечь её ногу. Она начинает терять равновесие, пальцами хватает футболку хранительницы и тянет на себя, заставляя рухнуть на пол вместе с собой. Шиммер упирается ладонью в мат, дышит тяжело, и во взгляде, которым пересекается с ней, отчётливо читается «кто кого ещё уложил». Вторая рука на полу в паре сантиметров от талии патологоанатома.
— Скажу им сегодня же, — уверенно заявляет Сансет. — У нас нет права скрывать.
Старлайт выпускает её футболку из пальцев медленно и смотрит задумчиво, когда Шиммер поднимается на ноги, протягивает ей руку. Она сжимает ладонь, чуть приподнимаясь; Сансет подтягивает её на себя, помогая подняться.
— Дурацкая идея, — серьёзно произносит она в ответ, окидывая хранительницу взглядом. — Ты сама сказала: есть причины молчать, и мы с Абигейл будем делать то, что пообещали.
— С каких пор ты вдруг стала такой ответственной? — интересуется Шиммер, приподнимая бровь.
— С тех самых, — отзывается она и тут же переходит в нападение, не давая хранительнице ни мгновения на осознание того, что они всё ещё не закончили.
Она бьёт по ногам, прекрасно понимая, что чисто физически не сможет провернуть то, что проворачивала на тренировках с блондинкой из Элементов, которая попросила научить её паре приёмов: Сансет через себя не перекинешь, швырнув как следует спиной на пол. Блокирует несколько атакующих ударов слишком быстро и пользуется её же приемом — подсекает ногу. Шиммер всё же падает на пол, в отличие от неё не навзничь, сразу же начинает подниматься.
— Говорила же, что уложу, — довольно произносит Старлайт, смотря на подругу сверху вниз. — Знаешь, так наконец-то хоть шея не затекает с тобой говорить, — и добавляет: — Я пошутила.
Сансет встает устало и направляется за бутылкой воды. Всё же сон сейчас не помешал, хотя бы несколько часов. Но Глиммер успевает выхватить бутылку с водой буквально из-под пальцев. И делает несколько глотков, явно не собираясь отдавать.
— Пошутила и хватит, — произносит хранительница уставшим голосом. — Давай бутылку. И я всё равно скажу Элементам.
А она закручивает крышку и руку отводит в сторону. Проворачивает то же самое, что и с ручкой в кабинете. Шиммер закатывает глаза, иногда это ребячество способно довести. Старлайт улыбается, глаза озорно блестят.
— Не скажешь. Я тебе не позволю, — и снова отводит бутылку в сторону, когда Сансет тянется за ней. — Это решение идиотское. Сначала Абигейл впервые просит молчать, сама между прочим, ты соглашаешься, а теперь хочешь всё вывалить?
Хранительница тяжело выдыхает и предпринимает ещё одну попытку отнять у неё бутылку, Глиммер громко смеётся, пытаясь вывернуться из рук подруги; Шиммер всё равно не дотягивается до бутылки.
— Вот как вы ищете Сараби и Магию.
Звучный голос надзирателя Базы, как и гулкий стук тяжёлой подошвы, моментально испаряет смех в воздухе, стирает улыбку с лица. Старлайт отдаёт бутылку Сансет, которую она так и держит, лишь выпустив патологоанатома. Сноуфлейк Мист останавливается в метре от них, смеривает взглядом.
Лиловая чувствует, что если она сейчас не вмешается, то Шиммер порвёт надзирателя. Откуда-то изнутри подмывает необходимость оправдываться.
— Это я уговорила Сансет отвлечься, — произносит она.
Сколько бы ни было лет, рядом с любым надзирателем Старлайт всегда чувствует себя где-то напортачившим подростком, который ни на что не годится. Сансет всё же делает несколько крупных глотков воды, хмурится и говорит:
— Разве сообщение с Головным ещё не перекрыто?
Перетянуть внимание с Глиммер на себя получается не сразу. Потому что Мист ещё пару секунд задерживает взгляд на патологоанатоме.
— Ну конечно же, ты. Я даже не удивлён, — говорит он, лишь потом будто вспоминая о присутствии ещё одного подчинённого. Переключается моментально. — Впрочем, ничего нового. Шиммер, ты отправишь Щедрость за элементом смеха в кондитерскую "Сахарный Уголок", — и быстрее, чем хранительница успевает вставить хоть слово: — Сама. Без третьих лиц.
Вместо ответа Сансет кивает, ставит бутылку на место. Не хватало только сейчас запустить её в эту зажравшуюся рожу.
— Что-то случилось? — спрашивает Старлайт обеспокоенно.
— Пока нет, — отвечает Сноуфлейк. — Потому я и хочу, чтобы все Элементы были в одном месте и в безопасности. — И кстати, где Верность? Я не видел её в комнате, не замечал за ней привычки так рано вставать.
Сансет пересекается взглядом с патологоанатом. Та старается как можно незаметнее отрицательно покачать головой. И всё же Мист замечает.
— Прекрасно, — комментирует он.
— Я найду её, — тут же отзывается Глиммер, переводя уверенный взгляд на мужчину. — Все трое девчонок вплотную занимается поисками элемента Магии.
Шиммер знает, что это враньё, что Старлайт понятия не имеет, где именно сейчас находится противная радужная и чем занята. А если враньё, то ей лучше промолчать. Промолчать, мысленно кроя матом Верность за то, что та такая тупая и упрямая. Зачем, спрашивается, тебе друзья и вся эта дружбомагийная хренотень, если ты и сама прекрасно, блядь, справляешься?
По выражению лица Сноуфлейка понятно, что не особо-то он и поверил. Но вместо очередной нотации он лишь указывает на хранительницу и коротко, отделяя слова, говорит:
— Верность. Сахарный Уголок. Смех. Без приключений.
— Хорошо, — говорит Шиммер. Надзиратель окидывает их взглядом ещё раз и уверенным шагом уходит.
Старлайт смотрит на неё хорошо знакомым взглядом; «мы в дерьме». Расходятся они молча, не обменявшись мнениями о складывающейся ситуации. Потому что и так ясно, что внезапная пропажа Верности выльется в очередную историю, с которой придётся разбираться. Ситуация со Смехом кажется не такой проблемной. А уточнять, почему та не может сама спокойно собрать вещи, пройти через портал и оказаться в Риверсайде, лучше не стоит. Так же, как и говорить о том, что Мист мог бы сам этим заняться, раз считает, что девчонку надо сопровождать. Лишний скандал не пойдёт в пользу их команды.
Иногда Сансет кажется, что она вообще не хочет разбираться в том, что творится вокруг. Что с неё уже хватит всего этого дерьма, обожралась по горло.
Минут пятнадцать уходит на то, чтобы принять душ и переодеться. Завтрак в который раз отодвигается. Потому что сначала необходимо решить ситуацию с Пинки, потом выяснить, где ошивается Рейнбоу. Ибо, так сказала Шиммер, а против неё лучше рога не выпячивать. А там уже и поговорить о еде. Рэрити для себя решает чётко: она передаст всем информацию от Другой Сансет, расскажет то, что Сараби видели недалеко от Дома Хранителей в Бостоне. Даже если это был не маг, а кто-то похожий на него, Дэш должна знать.
Потому что она знает, что такое, когда твой друг скрывает от тебя что-то важное. И она не хочет поступать так же с Рейнбоу.
Хранители чертят дверь в течении двенадцати минут. За это время та успевает пару раз треснуть и почти рассыпаться. Рэрити ловит себя на мысли, что это физически невозможно для рисунка, и если она вдруг окажется выкинутой где-то посреди Тихого Океана, то в целом, это даже проблемой не будет. Всё же проще, чем убеждать Пай, что та должна бросить заготовки для праздников и перебраться невесть куда, к весьма сомнительным личностям.
Иногда модельеру кажется, что она слишком сильно обкурилась в мастерской и сейчас лежит в какой-нибудь клинике, в коме. А всё дерьмо, что вокруг происходит – выдумка опьяневшего мозга.
Но это было бы слишком просто.
Наконец, ответственным за перемещения хранителям удаётся разобраться с дверью (Шиммер справилась бы в разы быстрее). Рэр кивает им и, проверив на шее наличие медальона, спокойно проходит в портал.
Сахарный Уголок довольно тихий. И, пожалуй, слишком спокойный для места обитания Пинки Пай. У входа её никто не встречает, но это и так понятно, в основном зале она останавливается у стола и спрашивает у первого попавшегося посетителя:
— Где сейчас Пинки Пай?
— В кухне уже который час сидит по всей видимости. Думаю, лучше туда не соваться, — задумчиво отвечает ей тот, лишь потом медленно поднимая голову. Лёгкое удивление написано на лице. — О, я…
— Понятно, — коротко и раздражённо бросает ему Рэрити и направляется в сторону жилой части здания.
Сидеть и ждать она точно не собирается. К тому же, раз Пинки долго сидит на кухне, то вскоре должна закончить.
Её комнату Рэр находит без труда, несмотря на то, что последний раз была здесь больше года назад. Она вытаскивает чемодан из-под кровати подруги и совершенно спокойно начинает закидывать туда вещи из шкафа.
Наверное, ей стоило заняться поисками Рейнбоу; ей, не Эпплджек. А подруга могла бы как раз забрать Пай. У них отношения всегда были более тёплые, и доверительные. Конечно, ЭйДжей ведь не старается сделать всё правильно и идеально.
Кофты, штаны и юбки уже в чемодане, когда Пинки открывает дверь и заходит.
— Ничего себе, — усмехается она немного шокировано. — Вот это сюрприз.
Рэр переводит на подругу серьёзный взгляд, отмечает посыпку над верхней губой и муку на одежде. И всё равно продолжает без разбора закидывать её вещи в чемодан.
— Если ты сидишь на кухне уже давно, то могла закончить и раньше. Твой внешний вид как раз порадует Эпплджек. Чего не могу сказать про тех, кто отправил меня за тобой.
Пинки подскакивает к шкафу как раз в тот момент, когда Рэр начинает выдвигать очередной ящик. Она проскальзывает между шкафом и модельером и поднимает руки вверх, та отступает с очередной юбкой в руке, которая тут же оказывается в чемодане.
— Воу, — возмущённо-радостно заявляет Пай, — я вполне могу собрать вещи, Рэрити. Только скажи, почему я должна их собирать? Ну скажи! Скажи! Скажи! Скажи!
— Я не вникала в подробности. Новые... знакомые, которые беспокоятся о нашей безопасности, сказали, что я должна тебя забрать в Риверсайд, и вот я здесь. Конец истории. А теперь не стой столбом, а пакуй всё нужное.
Пай довольно кивает и начинает помогать со сборами. Вряд ли она поняла, что к чему, но... в этом вся Пинки Пай.
— А зачем меня забирать? Я вполне боеспособна! – Пинки носком подбрасывает банку с посыпкой, которая, разумеется взялась из ниоткуда, и отбивает её прямо в открытое окно. С улицы доносится звон стекла и испуганные крики. – Простите! – орёт во всё горло Пай, стоя посреди комнаты.
Рэрити морщится, но шкала настроения всё же ползёт вверх. Разряжать обстановку Пинки точно умеет.
— Давай ты спросишь это у них напрямую. – отвечает Рэр. – Серьёзно, Пинки. Я не спала эту ночь, даже не только эту, и у меня есть более серьёзные проблемы.
Пай многозначительно вскидывает брови, но всё же снимает запачканные перчатки, кидает их на кровать и продолжает собирать вещи.
— Твайли пропала, да, я слышала, — говорит она. — Как Эпплджек? Про Дэши не спрашиваю.
— Хорошо, — отзывается Рэр устало. — И нет, я не знаю, почему не она забирает тебя.
— А я знаю, — пожимая плечами, говорит Пинки, поворачиваясь к подруге. — Ты угрюмая и намного более ответственная, чем мы вдвоём. Хотя я всё ещё не понимаю, почему за мной нужно присматривать.
Рэрити думает, что не отказалась бы от человек, который бы за ней присмотрел. От сиделки. Желательно такой, которая бы решала все назревающие вопросы и писала текст на случай подобных разговоров. Но Пинки тему дальше не развивает, оставшиеся вещи собирает в тишине. Её вообще больше заботит то, что воздушная чёлка лезет в глаза, а грязные перчатки запачкали не заправленную кровать.
— Что ж, — произносит Пай, застёгивая чемодан и ставя его на пол, — значит, буду с вами искать Твайлайт. Не то, чтобы я навязываюсь и думаю, что вы сами не можете, но вам ведь нужна помощь. Нужна же? – и глаза делает, как у щенка, выпрашивающего угощение.
— Пойдем уже, — бросает Рэрити в ответ с улыбкой.
И только у портала она замечает, что кондитер даже пять минут не потратила на то, чтобы попрощаться с дядей и тётей. Она стала чем-то похожей на саму Рэр: компанейской, но ничьей. За людей, как Эпплджек, не цепляется. Ей по сути плевать, что надо менять место жительства. Пару лет назад модельер, наверное, бы тоже плевала на то, где жить. Тогда ей главное было лишь быть рядом с друзьями. И Эпплджек, в частности, потому что без неё ни один момент было не представить. Без её простоты и заботы постоянной. Она всегда нужна им.
Она всегда нужна ей.
Пинки салютует нескольким посетителям в главном зале, но не останавливается. И по тому, как она перехватывает чемодан перед тем, как входить в портал, тоже угадывается что-то от Рэрити. Какие-то манеры или повадки. Как такое вышло – нет смысла выяснять. Только не с Пай. Только не с Пинки, которая абсолютно нормально относится к чёрной дыре в пространстве за дверью, что висит в воздухе на входе в Уголок. Хорошо, что народу на улице мало. Да и те во что-то необъяснимое, по всей видимости, верить отказываются. В этом весь плюс и минус обычных людей.
Они проходят через "дверь в пространстве" и почти моментально ступают на пол Базы Риверсайда.
— Ух, какое интересное местечко, — с долей восторга говорит Пинки, когда они направляются в сторону комнаты. — Так людно и суматошно...
Ответить Рэрити не успевает, потому что её окликает Другая Сансет. Пинки не удивляется странному внешнему виду "подруги" – иногда создаётся впечатление, что Пай знает в сотни раз больше, чем говорит (а болтает она много). А дальше разворачивается натуральное представление.
Не успевает Шиммер подойти, как одна из неизвестных Рэрити девушек (честно говоря, они все на одно лицо), окликает её по фамилии. Оборачиваются сразу трое.
— А, ну да, — усмехается Рэрити, не поднимая, зачем обернулась вообще.
Девушка догоняет Сансет и впихивает папку ей в руки.
— Мист просил передать тебе, — говорит она, косясь на Пинки и Рэр. — И он сложил с себя обязанности надзирателя.
— В смысле? — по-настоящему удивлённо отзывает Шиммер. — Это шутка такая?
— Боюсь, что нет, — она поджимает губы как-то сконфуженно и уходит.
Сансет несколько минут ещё смотрит на её спину, думая, что это определенно какая-то дурацкая шутка. А потом она открывает папку и замечает тот самый лист с информацией о Сараби, что сама отдала Абигейл. И в соседнем файле сложенный пополам другой. Ещё до того, как она достает его, становится понятно, что это записка от Сноуфлейка.
Несколько строчек, на которые сразу хочется ответить, но у неё и бумаги под рукой нет, чтобы отправить ему письмо драконьей почтой.
«Мне нужно уехать. Это связано с моими информаторами. На телефон не звони, он лежит отключенный в кабинете. Не смей крыть меня матом!».
Шиммер чертыхается себе под нос.
— Можно поздравить с повышением? — усмехается Рэрити и направляется дальше по коридору.
Эпплджек приходится обойти буквально всю Базу, проверить библиотеку, оранжерею (которые, как оказалось, здесь есть!) с каким-то странными хищными цветами и зачем-то зайти в морг. Она несколько раз ловит проходящих мимо парней и девушек, спрашивая про то, не видели ли они радужноволосую спортсменку. Но её как будто и не было. И это заводит почти в тупик, потому что к телефону Дэш не подходит, потому что она оставляет штук девять голосовых сообщений. Только Рейнбоу не перезванивает и не появляется в здании.
А потом она вспоминает, как Дэш собиралась выследить Твайлайт. Банально попытаться. Ей совершенно не хочется верить, что Рейнбоу пошла бы одна, если бы что-то нашла. Она бы не поступила так самонадеянно.
Поступила.
Это ведь Дэш, их хренова самоуверенная подруга, которая считает, что они все делают недостаточно, чтобы найти её сожительницу!
Она хватает джинсовую куртку с лавки и думает, что будет глупо пытаться отследить спортсменку тем же методом. Глупо, но, возможно, действенно. Хотя, лучше попросить помощи у кого-нибудь из здешних...
По дороге до их комнаты ЭйДжей достает мобильный и набирает номер, на который не звонила последние пару месяцев.
— Скажи мне, что Твайлайт объявилась, — говорит она напряжённо, когда Тимбер поднимает трубку.
— Признаюсь, я думал, что это мне скажешь ты, раз уж звонишь, — отвечает он. — Да и я сомневаюсь, что она сначала пошла бы ко мне, а только потом к вам. Я, как-никак, вроде, не её парень, ну и всё такое прочее, сама понимаешь.
Эпплджек тяжело выдыхает, потирая пальцами переносицу. Спаркл не знает, где они. Надо как-нибудь с их Сансет связаться. Да только как она своего двойника воспримет?
— Тимбер, — обрывает она его, давая чётко понять, что он снова начинает слишком много говорить. — Рейнбоу пропала. И судя по всему, она пошла за Твайлайт.
— Ну… это же хорошо? — с надеждой в голосе говорит тот.
— Она пошла одна, — произносит ЭйДжей. Пауза в несколько секунд, а потом она говорит, будто бы опомнившись: — Ладно, это мои проблемы.
Он говорит:
— Знаешь, это проблемы Твайлайт, а значить могут стать и моими проблемами.
— Не в этот раз, Тимбер, — отвечает она. — Если вдруг Твайлайт объявится, позвони мне.
— Конечно, — тут же отзывается он.
Эпплджек не прощается, тут же кладёт трубку. И всё же заходит в комнату. Какое-то время медлит, окидывая взглядом помещение вокруг себя. Прикидывая, что именно может натолкнуть на местоположение Дэш. Она роется в столе, предсказуемо не находя ничего особенного. Отшвыривает папку с документами, которую Рэрити уже осмотрела вдоль и поперёк. И ничего.
Эпплджек чувствует себя последней дурой. Потому что если она не найдёт Рейнбоу — она, именно она, а не кто-то другой, — то это равносильно очередному признанию перед бабулей, что от неё никакого толку. Потому что поменяйся они с БигМаком местами, он бы притащил Рейнбоу уже через полчаса. И это не столько бьёт по самооценке, не столько уязвляет эго, сколько в очередной раз напоминает, что она недостаточно хороша.
Эпплджек подвисает на какое-то время, сидя на корточках перед столом, где рисует Рэр, закинув запястье на выдвинутый ящик так, что ладонь погружена внутрь. Она сидит так, пока не начинает звонить телефон. Мысленно она умоляет бабулю забыть о ней хотя бы на пару часов, потому что почти уверена, что это никто другой. ЭйДжей закатывает глаза, когда понимает, что ей звонит Рэрити.
— Кто-то вспомнил, как пользоваться телефоном, — бросает она больше устало, чем язвительно. Задвигает ящик стола и поднимается на ноги.
— Ты где?
— В комнате… — начинает Эпплджек, но Рэрити её перебивает.
— Ты мне нужна. Сейчас же. Встретимся у входа в столовую. Со мной Пинки.
— Хоть кому-то я понадобилась, — сжевывает слова, осматривая комнату так, будто всё же могла что-то упустить. Даже новость о прибытии ещё одной подруги не удивляет, не радует. Даже, учитывая то, что это Пинки Пай.
Рэр начинает звучать раздражённо:
— Хватит шуток, у меня серьёзное дело.
— Расслабься, Рэр.
Она старается звучать как можно более успокаивающее, но модельер бубнит что-то вроде «ага» и кладёт трубку. Эпплджек думает, что всё её попытки успокоить будут ещё смешнее, когда она признается, что не нашла Рейнбоу, что понятия не имеет, куда она могла направиться.
Хотя почему это не знает?
Пойти она могла только за Твайлайт, больше некуда. И ведь могла бы оставить записку хотя бы, героиня херова. За пару минут ЭйДжей преодолевает этаж и оказывается в широком коридоре, по дороге представляя кучу вариантов одной и той же реакции Рэрити, когда она узнает, что их подруга в который раз слишком эгоистично положилась на саму себя и ушла, никому ничего не сказав.
Приходится сделать глубокий вдох, как только Старлайт замечает Шиммер в коридоре. О фальшивой улыбке она не заботится. Да и новости у неё явно не для подобных эмоций. Могут же Элементы принести дурные сведения! Особенно честная блондинка. Лучше было бы не встречаться с ней в коридоре. Шла бы её честность... И Глиммер уже готова выпалить на одном дыхании, что Верность не нашла, даже с посторонней помощью и никаких зацепок тоже нет. Но Сансет её опережает.
— Ты в курсе, что Сноуфлейк сложил с себя обязанности и покинул Базу? — спрашивает она сразу же, как только патологоанатом подходит. А затем подпихивает папку; с тем самым листом, который Стар видела только мельком утром.
Глиммер поднимает на неё озадаченный взгляд.
— Вот это подарок, — всё, что говорит она.
Её отсрочка длится недолго, потому что ей не удается и текст на бумаге дочитать до конца, когда она слышит аккордами собственного приговора:
— Где Верность?
Сансет смотрит на неё выжидающе. Старлайт чувствует этот взгляд на себе и продолжает читать дальше, не вникая в смысл абсолютно.
— Ты же нашла её, правильно?
Сансет задает очередной вопрос, а она всё же решается поднять взгляд, не прятаться за папкой, хотя идея изначально кажется довольно соблазнительной и заманчивой.
— Я думаю, что она ушла за Магией, Сансет.
Шиммер трёт подбородок, разворачивается где-то на сорок пять градусов.
— Твою мать, — цедит сквозь зубы. И машинально дергает пальцами — привычка, что пришла последствием об руку вместе с недосыпом.
Старлайт одёргивает её за край расстегнутой куртки, обращая на себя внимание снова. Приходится задавить на корню чувство вины и собственной ответственности, задавить где-то внутри и не выпускать. Потому что это никак не поможет ситуации; а она всегда старается мыслить трезво, что бы ни происходило.
— Я выяснила, что не так с раной девчонки.
— Стар, сейчас не время… — пытается отмахнуться от неё Шиммер. Неужели сейчас надо говорить о какой-то там царапине, когда у них здесь Сараби, пропавший Элемент Магии, ушедшая в одиночку на её поиски Верность и сложивший с себя все обязанности Сноуфлейк.
— Послушай, а потом будешь решать, — повышает голос она. И взгляд твёрдый.
Почему-то Сансет всё же её выслушивает, несмотря на закипающую внутри злость на радужную девчонку. Которая могла бы и бросить напоследок пару фразу, куда идёт и откуда забирать её чёртов труп.
Глиммер заправляет за ухо лезущие в глаза фиолетовые волосы, которые почему-то начинают раздражать.
— Если коротко, то она медленно умирает. И если это не остановить, то всё закончится смертью.
— А если немного более подробно? — уточняет Шиммер, раздражительность в тоне прослеживается даже слишком хорошо. — Потому что это, знаешь ли, ничего определённого не говорит.
Для патологоанатома информация прозрачно понятная, а разжёвывать всё это… Приходится взять себя в руки и заставить успокоиться. Потому что если они вдвоём начнут заводиться сейчас, то всё выльется в крики и упреки с её стороны и в снисходительно-равнодушное отношение со стороны Сансет. Потом они будут несколько дней делать вид, что не знают друг друга. Всё по старой, давно проверенной схеме. На это времени нет. Совершенно.
Потому Старлайт принимается объяснять.
— В морге лежит Ноутфри, точнее — лежал. Его задрали во время слежки. И я предполагаю, что это один и тот же безымянный, что был и в случае Верности. Царапины характерные, следы, подкожные гнойные уплотнения. Это даже не гной, это больше яд.
— Ты знаешь, я немного далека от всей этой специфики, — напоминает хранительница.
— Суть не в специфике! — обрывает её Глиммер, начиная уже немного паниковать от того, что объяснения не выходят настолько же чёткими и убедительными, как и картинка в её голове, сложившая воедино рану Верности и причину смерти Ноутфри. — Суть в том, что под обычными, как ты говоришь, царапинами скапливается яд. Псевдо-гной. Он питается клетками, а когда концентрация превышает определённый порог, мы имеем труп. Поэтому даже трогать рану голыми руками опасно. Теперь ты меня понимаешь?
Сансет говорит сухо, несмотря на эмоциональность патологоанатом. Сансет говорит:
— Только что у нас стало на одну причину больше вернуть девчонку на Базу. Мне голову с плеч снимут, если она умрёт. Причём, скорее всего, в прямом смысле.
Она теряется в словах, а Шиммер начинает уходить. Приходится догнать у следующего поворота. Старлайт мямлит что-то неразборчивое, повторяет снова.
— Мне жаль, Сансет, — говорит она, практически бежит за хранительницей из-за разницы в ширине шагов. — Я должна была её найти и облажалась. Я должна была…
— Это не твоя вина, — отвечает Шиммер, на секунду кидая взгляд в её сторону. — Ты не виновата, что Верность не умеет пользоваться собственным языком и говорить, что она собирается сделать. Поэтому мы и идём за ней.
— Что? — удивлённо тянет патологоанатом, резко останавливаясь.
Сансет тоже приходится остановиться и обернуться.
— Мы идем за девчонкой немедленно, — уверенно произносит она. И смотрит на неё так, как будто ждёт возражений. Ждёт и уже готова отмести любые её причины не идти.
— Я хотела посмотреть на Смех… — как-то сконфуженно проговаривает Глиммер.
— Стар, на это нет времени, — ей приходится признать, что звучит хранительница достаточно убедительно. Слишком убедительно. — Смех не на один день здесь. Верность и — чёрт её дери — Магия сейчас в приоритете. Надо спасать мою жизнь.
Старлайт поджимает губы, широко их растягивая. Она уже представляет, какова будет реакция руководства на всё это. Цедит «ладно» и всё же догоняет хранительницу. Если им надо найти Верность, разобраться с блядской раной, а потом вытащить Магию прямо из-под носа у Сараби, значит так они и поступят. Никто не должен умирать по чужой вине.
И мысленно она уже отметает определённые варианты поиска. Рисковать они не могут, не сейчас. Не когда фактически остались вдвоём разгребать это дерьмо.