Джон Эппл "Медовая долька"

Глава 4

Сидя на старой расшатанной телеге, запряжённой Эпплджек, Джон Эппл не мог не улыбнуться от зрелища, как его собственная дочь, разумная лошадь — или пони, поправил он себя — выполняла ту же работу, что и неразумное вьючное животное. Сюрреализм, иначе не скажешь.

Миновало около часа, как он ответил на вопросы Рэдхарт; причём выяснилось, что Медсестра — её имя, а на деле же она работает доктором. Но подивиться странностям местных имён Джону не удалось, когда он отвлёкся на спор с матерью. Несмотря на все заверения, она не разрешила ему идти пешком и отправила Эпплджек домой за телегой, на которой он и ехал сейчас.

— Почему Биг Мак не пришёл увидеться с отцом? — спросила Грэнни Смит со своего места в углу. — Хоть мог бы предложить помощь.

— Он просто сказал, что у него дел по хозяйству хватает, и всё, — ответила Эпплджек.

— Странновато, мне-то казалось, он будет рад увидеть давно потерянного отца, — пробормотала Грэнни Джону. — Может статься, он тяжелее других принял твоё внезапное появление после долгого отсутствия. Да и немудрено, он у нас достаточно взрослый, чтоб иметь о тебе больше чем просто несколько смутных воспоминаний.

К собственному ужасу, Джон испытал вину за нечто, что он даже не совершал. А со всей этой ложью он и так уже почувствовал достаточно вины. Но даже отставив неуместное чувство, он всё ещё переживал за парня. Не стоило сомневаться, насколько жестоким был удар для ребёнка, когда его бросил отец.

— Наверное, мне стоит извиниться перед ним, когда увижу его, — подумал он вслух.

— Не повредит, — тихо прибавила Грэнни Смит, мудро кивнув головой. Или она просто кивала во сне, негромко, но явно посапывая.

Потянувшись, Джон развалился в телеге, пытаясь расслабиться, но вскоре опять заёрзал. Пускай поездка и была полезнее для его спины, но всё же он вправду хотел пройтись. Тогда, снова сев прямо, он посмотрел на Эпплджек.

— Так… на кого похож Биг Мак?

— Разве ты уже не знаешь? — коротко ответила она, даже не оглянувшись. У Джона создалось впечатление, что не только Биг Мак затаил обиду, оказавшись брошенным.

— Ну доктор сказала, мои воспоминания слегка спутаны, поэтому я действительно не знаю.

— Он большой, красный и не говорит много.

— Ты тоже не особо хочешь говорить много, — неуверенно отметил он.

— Не-а.

Джон слегка поник: кобыла говорила как спартанка — быстро, по существу и откровенно враждебно. Пока мать спала и не могла видеть, Эпплджек куда охотнее выражала свою обиду. Однако мог ли он винить её? Что бы он почувствовал, если бы его мать внезапно появилась спустя дюжину лет после своей предполагаемой смерти? Он взглянул на прикорнувшую Грэнни и сообразил, что именно это и случилось — однако никакой злобы в душе не испытывал. Хотя сравнение было далеко не самым удачным.

Бабуля Смит — или Грэнни Смит, если он верно понял правила здешних имён. Его настоящая мать всегда хотела стать бабушкой, и он всегда сожалел, что не смог воплотить её мечту. Наверное, вот почему в этом воплощении все звали её бабулей, однако он не понимал, с чего она предпочла зваться по фамилии, а не имени. После кратких раздумий он пришёл к выводу, что дело в её любви к игре слов и яблокам. Вряд ли она добилась бы такого же эффекта, соединив «бабулю» с именем, ведь иначе звалась бы Грэнни… Грэнни… Грэнни Ма? Однако, странно. Он никак не мог вспомнить имя матери. Посмотрев на бутылочку под боком кобылы, Джон решил, что наркотики попортили ещё и его воспоминания.

Хотя оставшаяся часть поездки прошла для него в неловком молчании и скрытом чувстве вины за ложь о своей личности приютившей его семье, но всё же она не продлилась долго. Крытые соломой дома уступили просторным лугам, которые же сменились яблоневым садами и возделанными полями. Как знакомо это выглядело — и хотя мало напоминало ферму, которую он знал и любил всю свою жизнь, но всё же это была ферма, и он ощутил себя здесь, как дома.

Особенно большой ухаб на дороге сотряс телегу и разбудил Грэнни Смит. Бессвязно пробормотав, она подняла голову и огляделась.

— О, мы уже дома! Быстро добрались. Видимо, Эпплджек торопилась.

— Нет, ма, ты просто уснула, — усмехнулся Джон.

— Разве? — она сморщила мордочку, задумавшись. — Забавно, не припоминаю такого.

Телега подъехала к большому красному зданию. Если не обращать внимания, его легко можно было спутать с амбаром, но настоящий амбар возвышался чуть в стороне. Здание, при ближайшем рассмотрении, оказалось домом. Чувствуя возбуждение при виде него, Джон попытался выбраться из телеги, но был остановлен твёрдым копытом на плече.

— А ну-ка стой, — велела Грэнни Смит, — обожди, пока Эпплджек не поможет тебе спуститься. Не хотелось бы, чтобы твоя спина пострадала ещё сильнее.

— Я в порядке, ма, — Джон закатил глаза от её заботы. — Я точно уверен, что спущусь отсюда без… — в этот миг, ещё не до конца привыкнув ходить на четырёх ногах, он споткнулся и упал с края повозки.

— Ханикрисп! — в страхе взвизгнула его мать, пытаясь дотянуться, чтобы остановить его падение — но слишком медленно. Он зажмурился и приготовился к удару о землю — и взамен приземлился на довольно мягкие передние ноги Эпплджек.

— Эй-эй, тпру, я поймала! — поспешила она успокоить его.

— Спасибо, — Джон смущённо покраснел щеками, что его спас собственный ребёнок. Он не мог не поразиться, как меньшая по сравнению с ним кобыла сумела поймать его и при этом сама не упала. Смущение пересилила слабая гордость о том, какая она сильная.

— Может быть, в следующий раз ты послушаешься Грэнни, — упрекнула она Джона.

— Понял, — он согласно кивнул. Ему была ненавистна мысль, что придётся полагаться на других даже в чём-то простом, как спуск с телеги, но он и осознавал, что куда хуже будет уничтожить всякий шанс на выздоровление спины. А до тех пор ему останется лишь проглотить гордость.

Дверь дома распахнулась, и большой красный пони галопом выбежал на крыльцо, с виду крайне обеспокоенный от услышанных снаружи криков. Увидев что всё в порядке, он заметно расслабился, хотя и не заговорил.

Поднявшись на ноги — вернее, копыта — Джон понял, что это и есть Биг Макинтош. Пусть Эпплджек и была лаконична в деталях, он не мог обвинить её в неправоте. Он осторожно подошёл к крыльцу, чтобы поприветствовать своего предполагаемого сына. И с толикой грусти заметил, что здоровяк снова напрягся при его приближении.

— Так ты должно быть Биг Мак, — он поздоровался, слегка удивившись, что даже ему пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть в глаза жеребца.

— Агась, — кратко отозвался тот, избегая встречаться взглядом и смотря в сторону ближайшего ряда яблонь. Он как будто бы слегка поблек в присутствии Джона и при всех своих размерах стал казаться почти меньше отца.

— М-м-м… очень вкусно пахнет. Ты приготовил что-то на обед, Биг Мак? — вмешалась Эпплджек, прорысив к крыльцу.

— Агась, — рассеянно ответил он, по-прежнему смотря в сторону яблонь.

— Что-то случилось? — спросил Джон.

— Не-а, — продолжал он упорно отрицать. Грэнни Смит проковыляла к ним, неся ранее забытую бутылочку с лекарством Джона, и вступила в разговор.

— Похоже, ему не терпится вернуться к работе. Мы-то прохлаждались в больнице, а у него наверняка осталась ещё куча незаконченных дел, какую вообразить сложно, — Биг Мак кротко кивнул. — Ну тогда мы тебя не задерживаем. Иди.

Волна облегчения отчётливо пронеслась по телу Биг Мака, и он стремглав помчался выполнять наказ бабушки. Джон ожидал, что он поведёт себя как Эпплджек, ожесточённо и обиженно, но напротив, сын казался взволнованным, даже почти напуганным. Теперь уже двое его мнимых детей показали неприязнь от его присутствия. И, возможно, ему удалось бы избежать такого отношения, просто расскажи он правду и дай им знать, что на самом деле не их Ханикрисп. Наблюдая за убегающим Биг Макинтошем, Джон понял, что упустил возможность извиниться. Придётся извиниться позже и надеяться, что сын хорошо примет извинения.

Трое вошли в дверь; уже собравшись разуться, Джон сообразил, что не носит ботинок. В неловкой попытке выглядеть естественно он просто вытер копыта о входной коврик. По счастью, кобылы уже зашли вперёд и не увидели его лёгкой оплошности.

Оглядевшись, он обнаружил себя в гостиной комнате. Здесь были парочка диванов, кресло-качалка в углу, аккуратно заставленная книгами полка и фотографии, покрывавшие почти каждый дюйм стен. Он никогда не видел так много снимков — по виду семейных. Несколько десятков морд и мордочек теснились в простеньких рамках, и все как одна улыбались весело и радостно. Как единственный ребёнок в семье, не говоря уже о родителях, он мог только представлять, каково иметь столько родных.

Просматривая фотографии, его взгляд зацепился за одну из них. Слегка выцветшая, она выглядела чуть старше остальных. На ней Джон увидел большого красного жеребца с зелёной гривой и оранжевыми глазами. Хотя он ещё не смотрелся в зеркало, нетрудно было догадаться, что морда этого жеребца похожа на его собственную. Рядом с ним сидела красивая жёлтая кобыла с яркой розово-красной гривой и добрыми изумрудно-зелёными глазами. Джон решил, что это и была Роузвуд. В передних ногах она удерживала новорождённого жеребёнка, почти свою точную копию, за исключением оранжевых отцовских глаз. Рядом с Ханикриспом сидела милая оранжевая кобылка с пшеничной гривой и глазами матери, а возле Роузвуд стоял долговязый жеребчик красной масти с тёмно-жёлтой гривой и такими же зелёными, как у сестры, глазами, с радостным интересом смотря на новую сестрёнку.

Вместе пятеро пони светились счастьем. Джон практически чувствовал любовь между ними, просто смотря на изображение. А после ощутил пару сбежавших по щекам слезинок. Вытерев их копытом, он невольно спросил себя, почему плачет.

— Эй, Ханикрисп! Ты идёшь? Еда остынет! — Грэнни Смит позвала с кухни.

Джон тряхнул головой в попытке избавиться от внушённых снимком неуютных чувств и, ступая по истёртому деревянному полу, направился на кухню.

— Вот ты где, долго же шёл сюда. Садись, я принесу тебе харчей, — сказала Грэнни Смит, стоя рядом с большой кастрюлей на плите.

Джон занял свободное место за столом, как велела ему мать. Позже напротив села Эпплджек, чьи попытки помочь Грэнни Смит отвергла, и уставилась на него. Смутившись от испытывающего взгляда молодой пони, он принялся рассматривать стол. И приметил стоявшую на дальнем краю полную миску супа, а рядом — надкушенный кусок яблочного пирога. Джон слегка поник, поняв, что это была порция Биг Мака. По себе он знал, как тяжело даётся работа на ферме, если не есть как следует. Как же сильно жеребцу хотелось избежать встречи с отцом, если он оставил еду недоеденной?

— Ну вот, овощной суп и хороший кусок домашнего яблочного пирога, — возвестила Грэнни Смит, поставив еду перед ним.

— Спасибо, — он поклонился в знак признательности и, даже не задумавшись, копытом поднял ложку и поднёс ко рту. Суп оказался восхитительным и чем-то знакомым. На вкус он напомнил старый рецепт матери, который она делала ему в детстве. Он не был точь-в-точь таким же, но Джон не сомневался, в чём тут дело.

— Ты научила Биг Мака готовить этот суп? — спросил он мать.

— А как же, — с гордостью ответила она, усаживаясь с собственной миской. — Ему нравится класть туда чутка больше специй, чем мне, но это по-прежнему мой рецепт.

— Он восхитителен, — улыбнулся Джон. — Уж и не скажу, сколько времени прошло, когда я пробовал его, но я точно скучал по нему.

— Да перестань, — зарделась Грэнни Смит. — Я далеко не единственная, кто готовит его, а ты заставляешь меня краснеть.

— Так… теперь ты что-нибудь вспоминаешь? — довольно внезапно спросила Эпплджек, нарушив короткий разговор. Джон уныло покачал головой.

— Нет.

Ему вправду хотелось хоть каким-нибудь образом вспомнить, но как он мог вспомнить то, чего с ним не происходило? А вернувшиеся мысли о том семейном фото добавили ему сожалений.

— Не переживай, я уверена, всё вернётся в своё время, нам нужно просто набраться терпения, — утешила его Грэнни Смит.

— Ага… — без энтузиазма ответил он.

Следующие минуты прошли в сравнительной тишине, нарушаемой лишь прихлёбыванием супа и звяканьем ложек о миски. Эпплджек первой поднялась из-за стола.

— Наверное, я пойду и помогу Биг Маку с делами, — она зубами отнесла свои тарелки к мойке и аккуратно сложила в раковину. — Увидимся позже, Грэнни… пап.

Вскоре после ухода Эпплджек, Грэнни Смит тоже закончила и очистила стол.

— Тебе помочь вымыть посуду? — спросил неловко топтавшийся рядом Джон.

— Это весьма доброе предложение с твоей стороны, Ханикрисп, но я прекрасно справлюсь сама. Тебе же, вероятно, стоит отдохнуть.

— Ну да, я слегка устал, — признал он, зевнув.

— Тогда я покажу твою комнату.

Джон последовал за старой кобылой по лестнице наверх, мысленно благодаря её престарелый возраст, который не позволял ей двигаться быстро, отчего его спину совсем немного покалывало от боли. Возможно, стоило забрать лекарство до того, как пойти в кровать.

Они прошли по коридору, пока не остановились возле закрытой двери.

— Она была переделана в гостевую спальню после твоего исчезновения, а большую часть твоих и Роузвуд вещей перенесли в сарай, но здесь по-прежнему есть кровать, на которой ты можешь поспать. Можешь зайти в сарай попозже и выбрать, что хочешь перенести обратно.

Грэнни Смит открыла дверь и впустила его в просто обставленную комнату. Здесь стояла кровать, достаточно большая, чтобы легко вместить двоих, и укрытая лоскутным одеялом. На тумбочке возле неё тикали старые часы, а над изголовьем была прибита картина с вышитой строчкой стихотворения, превозносящая достоинства и ценности семьи.

— Моё лекарство у тебя? — повернулся Джон к матери. — Мне кажется, я должен принять немного.

— Ох ты ж, я оставила его на кухне, — с досадой мотнула головой Грэнни. — Сейчас заберу его и вернусь в мгновение ока.

— Спасибо, ма.

Джон смотрел, как его мать поковыляла обратно из комнаты, и закрыл дверь за ней, снова отрезав себя от остального мира.

Он подошёл к окну и посмотрел наружу. Попытался приметить Эплджек или Биг Макинтоша, но никого не было видно из его комнатки.

Новая жизнь и впрямь была нечто. Его спина собиралась выздороветь и стать почти как новенькой, мать была жива, и у него было трое детей, чтобы составить ему компанию и перенять ферму. Поразмыслив, он понял, что они и так уже довольно хорошо управлялись со всеми делами. Конечно, двое из трёх детей пока не питали к нему видимых тёплых чувств, но со временем это изменится, когда они смогут простить его; а малышка уже и так обожала его. Жаль, что его жена умерла, однако у него было вдосталь всего остального — куда больше, чем он когда-либо имел.

Так почему же, со всеми просыпавшимися на него сегодня дарами, он был так несчастен?