Фоновая Пони

VII — Переход

Сколько раз вы, общаясь с друзьями или просто знакомыми, задумывались о том, что же действительно происходит между вами? Какую роль вы играете в их жизни, а они — в вашей?

Если подумать, то это очень существенная вещь. Мы зачастую и не замечаем этого, но каждое наше действие меняет жизни других. Каждое действие других — меняет нашу. У нас меняются вкусы в музыке, кино и литературе, меняются политические взгляды или мировоззрение. Все всегда находится в вечном движении, совершенно незаметном в общем суетливом потоке нашей жизни.

Но если отвлечься, если остановиться на своем стремительном движении от одного дня к другому и посмотреть, оценить, как же меняется наша жизнь в зависимости от других, можно узнать много интересного. Так же, как язык остается по-настоящему живым, пока развивается и заимствует иностранные слова, так и человек по-настоящему живет только перенимая чужое и передавая свое. Выкладывая свою жизнь как великую мозаику чувств, желаний, стремлений. Каждый кусочек этой мозаики мы берем откуда-то. Учитель, кумир, родитель, друг, родственник... Каждый оставляет свой след. Дарит нам свой маленький кусочек мозаики уникального цвета, что гармонично встанет в общую композицию.

И вот, в процессе перевода этой главы, я задумался — а что же, действительно, произойдет, если один из этих кусочков вдруг пропадет без остатка? Обвалится ли вся конструкция, или, быть может, изменится не так уж и много? В один момент я вспомнил одну свою глупую фантазию, которая, быть может, посещала не только меня. «А что если вернуться в свое детство, сохранив накопленные навыки и знания?» Это позволит избежать всех совершенных ошибок и глупостей. Позволит выбрать сразу тот путь, к которому я, в обычных условиях, пришел, возможно, слишком поздно. Но потом я понимаю, что я тогда рискую не встретиться с теми людьми, которые попались мне на моем "ошибочном" пути. Все эти множества людей, с которыми я, возможно, уже и не общаюсь почти, они сделали меня таким, какой я есть. Они привнесли в мою личность какие-то свои черты, познакомили меня с чем-то, что оказалось важным для меня. И их присутствие именно в этот конкретный промежуток времени совершенно необходимо. Если они вдруг пропадут из жизни без следа — я стану совершенно другим. И все эти навыки, которые я каким-то образом протащил в прошлое рискуют остаться бесполезными, даже если я буду знать об их наличии. Просто потому что я не изберу тот путь, ради преуспевания на котором я все это затеял. Выбор его перестанет быть очевидным, изменится все. Все рухнет, мгновенно и безжалостно, как карточный домик. Не оставив ничего. Мне придется снова совершать ошибки, снова идти вслепую, в совершенно ином направлении, только лишь потому что не оказалось нужного человека, что укажет путь. Будут другие. С, возможно, лучшими предложениями. Но с лучшими ли?

Нельзя недооценивать роль даже просто знакомых в своей жизни. Все это огромное множество людей — это то, что мы есть. Кирпичики нашей сущности и, одновременно, ее отражение. "Дружба — это магия" — это не просто забавное выражение и заголовок нашего любимого мультфильма. Нет, это действительно магия. Незримая, могущественная сила способная изменить все.

Внимание! Пока на сторис не добавили поддержку цветовой разметки, более полная с точки зрения форматирования глава доступна на GDocs.

Напоминаю принципы альтернативного способа разметки:

Имя Лиры, обозначаемое зеленым, здесь изображается курсивом. Остальной курсив в этой главе к Лире отношения не имеет.

Ядро проклятья, обозначаемое магентой, здесь изображается подчеркиванием.

Также вашему вниманию доступна скомпилированная pdf версия для черно-белых читалок с 6" экраном (или больше, само собой). В которых эти текстовые эффекты обозначены другими шрифтам и другим тоном.

Версия на fb2 от fox_1047 и MOBI от него же 1-7 главы. Зеленый выделен жирным, пурпурный — курсивом.

//////////////////////////////

Дорогой Дневник,

Когда мы понимаем, что чего-то лишились? После того ли, как мы потратим все наши дни, зарабатывая на хлеб, только лишь чтобы увидеть, как все, что ценно для нас, отнимается на наших глазах? Или после того, как мы получаем возможность назвать что-то своей собственностью только лишь чтоб кто-то тут же у нас это украл? Уравновешивает ли достойная жизнь в тяжких трудах чистую агонию, когда все эти приложенные усилия обращаются в прах?

Или, быть может, мы неминуемо обречены на потерю того, что важно для нас, того, благодаря чему мы — такие, какие мы есть? И когда однажды эта часть нас распадается в прах, какой у нас есть выбор, кроме как отступить, переосмыслить свое существование, размышляя — а была ли когда-нибудь эта часть в нас, что мы столь жадно ценили?

Мне казалось, я потеряла все, когда на меня пало проклятье. И, возможно, так в действительности и было. Но существует нечто худшее, чем потеря, и я, в итоге, пришла к пониманию, что это суть знание о потере.

Все смертно. В этом я убеждена. В этом у меня нет сомнений. Но, до настоящего момента, ничто прежде не давало мне столь наглядного тому подтверждения. Ничто прежде не входило в мою жизнь, как проклятую, так и непроклятую, и не показывало мне в бледном, лишенном эмоций свете истины, что значит быть частью целого, и что значит быть свидетелем распада этого целого в прах.

В конце концов, лучшие вещи в наших жизнях вполне могут казаться таковыми только лишь потому, что распадаются они не раньше, чем уходим из жизни мы сами. Может ли простая песня заполнить провалы в наших душах, что вечность пустуют? И может ли кто-нибудь из нас, кто-нибудь благословленный, заполнить эти провалы новыми, многообещающими вещами, что даже сама смерть не решится утопить в своих водах?

— Что ж, я определенно рада, что вы пришли ко мне попрактиковаться, мисс Хартстрингс, — сказала Твайлайт Спаркл. Я слышала, как ее голос медленно кружил вокруг меня. Трудно было одновременно уделять внимание и ей и полю энергии, которое я поддерживала над собой. Я старалась изо всех сил, чтобы успевать и с тем и с другим. — Хоть такие заклинания, по большей части, требуют для освоения только тщательной концентрации, это не совсем то, что единорог может с легкостью освоить в одиночку.

— Я начинаю… понимать… насколько тяжело… это делать… — с трудом произнесла я.

Ее голос хихикнул. Звук этот должен был бы меня отвлечь, но у меня только лишь екнуло сердце.

— Вы слишком перенапрягаетесь, — сказала она. — Это не телекинетическое заклинание. Пассивные заклинания защиты — это ведь призыв магических полей, которые сделают всю тяжелую работу за вас. Вам ни к чему вкладывать в них всю свою силу. Главное — это расслабиться.

— Расслабиться? — заикаясь, проговорила я, чувствуя, как все четыре ноги дрожат под моим весом. — Как расслабиться?

— Ну, для начала, вам ни к чему так жмуриться.

Я глубоко вздохнула. Осторожно подняла веки. Туманная библиотека обретала резкость, и посреди нее находилось улыбающееся лицо Твайлайт.

— Вот. Так разве не лучше? — радостно сказала стоящая передо мной подруга детства. — Совершенно ни к чему обрушивать на себя столько напряжения. Вы уже открыли все необходимые каналы для ваших лейлиний. Дышите спокойно и позвольте своему рогу позаботиться обо всем самостоятельно.

Я сглотнула и неуверенно кивнула.

— Окей, мисс Спаркл.

— Хихи… Зовите меня просто Твайлайт.

— Окей, Твайлайт… — я выдавила слабую улыбку. Мои глаза вздрагивали в нервном тике под мятно-зеленым сиянием, исходящим прямо изо лба. Я не могла сдерживать свое нервное напряжение. Мой особый талант — музыка. Чистая магическая сила — это попросту не мое. Но несмотря ни на что, вот я здесь, посреди владений Твайлайт, пытаюсь сплести простейшее защитное заклинание.

На самом деле, вся моя жизнь с тех пор, как началось проклятье, состоит по большей части из того, что я заставляю себя осваивать такие магические искусства, что прежде даже и не думала пытаться освоить. До того, как я прибыла в Понивилль, самое большее, для чего я когда-либо использовала рог, была лишь левитация небольших предметов по дому, или же игра на лире. И с каждым последующим месяцем, проведенном в этом городе, я сталкивалась с новыми ему применениями: с поднятием бревен для хижины, с испусканием лучей света, чтобы освещать мир в ночи, с сотворением искры, чтобы разжечь камин, и, конечно же, с исполнением магических симфоний, что перевернули мой мир с ног на голову.

Сказать, что мне нужен учитель магии, было бы преуменьшением. Забавно, что я никогда прежде не просила помощи Твайлайт ни с чем, кроме как с опознанием Лунных Элегий. Полагаю, мне всегда казалось, что я излишне ее побеспокою своими просьбами, вне зависимости от того, была ли я незнакомкой для юной кобылы или нет. Тем не менее, вскоре я поняла, что относилась к своей подруге детства как к несмышленому ребенку. Она давно уже не маленькая кобылка, с которой я гуляла по улицам Кантерлота. Она уже взрослая, и, даже более того, она — самый магически одаренный единорог во всем Понивилле. Конечно же, она более чем способна помочь незнакомке, такой как я, изучить что-нибудь новое, вне зависимости от неожиданности столь внушительных просьб. Мне было стыдно за то, что я недооценивала не только ее одаренность, но и способность к щедрости и доброте.

— Не могу понять, у меня получается или нет? — пробормотала я, продолжая слегка потеть. — Можете вы сказать, работает ли?

Она улыбнулась и лишь указала копытом на мой рог.

— Сами посмотрите.

Сглотнув, я бросила взгляд наверх. Глаза мои моргнули, заметив тонкое покрывало изумрудной энергии, натянутое надо мной как сияющий брезентовый тент. Казалось, будто купол чистого света был воздвигнут прямо над моим телом. Каждый раз, когда я слышала удар сердца, я видела, как ручейки магии проносились по сияющей конструкции.

— Ух… — выдавила я. — Разве не прелесть…

— Щит на удивление превосходно поддерживается! — воскликнула Твайлайт, обходя меня кругом и разглядывая прозрачный купол. — Особенно сейчас, когда вы решили расслабиться, как я вам и сказала.

Она остановилась и бросила мне лукавый взгляд.

— Вы уверены, что ранее в этом не практиковались, мисс Хартстрингс?

Я улыбнулась ей в ответ, все еще слегка сотрясаясь от своих сосредоточенных усилий.

— Поверьте мне, Твайлайт. Если бы я знала, что освою благодаря вам так много за один присест, я бы зашла в эту библиотеку куда раньше.

По правде говоря, я заходила к ней уже трижды, и каждый раз — все на этой же неделе. Я освоила еще пятнадцать новых аккордов Восьмой Элегии, и после того меня озарило, что я никогда не смогу сыграть ее, если «Плач Ночи» просто вырубит меня и перенесет куда-нибудь в случайном направлении. Если у меня есть хоть какая-то надежда, любая, какая бы ни была, исполнить все забытые инструментальные сочинения Принцессы Луны, то мне необходимо освоить искусство магической обороны для того, чтобы защитить себя от множества мистических побочных эффектов, что симфония может обрушить на меня.

— Я бы даже хотела, чтобы вы заходили ко мне почаще.

Комментарий Твайлайт застал меня врасплох. Я чуть не разорвала сосредоточение, когда бросила на нее удивленный взгляд.

— Что?..

— Ну, я имею в виду, что… — она описала глазами круг, усмехаясь себе и пояснила: — Хотела бы я, чтобы вообще единороги, как таковые, заходили ко мне почаще, чтобы я помогала им с их магическими способностями. Раньше, пока жила в Кантерлоте, я давала частные уроки младшим студентам в Школе для Одаренных Единорогов Селестии. Выражения их лиц, когда они обретают контроль над своими талантами, просто бесценны! Здесь же, в Понивилле, я работаю, по уши погрузившись в исторические исследования и научные эксперименты. У меня действительно не было ни единой возможности помогать, как когда-то, другим с магией.

— Что ж, я… рада, что… дала вам такую возможность, — смогла сказать я, чувствуя, как трясутся мои колени и как вдруг запульсировала острая боль на кончике рога. — Нннхх!

— Шшш… спокойнее… — она бросилась ко мне и встала так близко, что я почувствовала ее дыхание. — Вдыхайте и выдыхайте. Вы чувствуете обратную реакцию маны по вашим лейлиниям. Она пройдет. Просто сосредоточьтесь на защитном заклинании, и вскоре оно само себя исправит.

Я сглотнула, продираясь сквозь еще несколько волн боли, и прошла, наконец, этот краткий шквал со вздохом облегчения.

— Фух… Оно действительно тянет мышцы, а? — я сглотнула и изобразила слабую улыбку. — Ну, знаете, невидимые мышцы?..

— Чем больше вы будете тренироваться, тем лучше у вас будет получаться, я обещаю, — сказала она. — У вас уже получается лучше, чем у большинства новичков в магии. Пожалуй, даже я, если бы не видела вашу Метку, сказала бы, что в вас кроется талант в навигации меж лейлиний вашего рога.

Мои глаза метнулись к морю книг, выстроившихся по полкам вокруг нас. Я представила себе вместо них земляные стены погреба. Уши мои дрогнули в ответ на двадцать пять аккордов Восьмой Элегии. Я почувствовала подступающие волны холода, но храбро преодолела их, говоря:

— Ну, насколько я знаю, никогда не поздно изучить что-нибудь, что приходит к тебе естественным образом… — я сглотнула. — Или сверхъестественным.

— Давным-давно, Принцесса Селестия открыла мне, что существует основополагающий баланс между видимым и невидимым миром, — сказала Твайлайт. — Вселенная магии подобно зеркалу отражает мир вещественный. Они оба отражают одну и ту же картину. Свет вселенной сияет в обоих мирах одинаково. В конце концов, волшебство — это всегда равноценный обмен. Тот факт, что мы находимся здесь, во плоти, значит, что в той же самой мере способны выражать себя и с помощью маны и энергии. Вопрос не в том, сможет ли единорог найти свой талант эфирного толка или нет, вопрос в том, когда это произойдет.

— Когда вы нашли эту связь, Твайлайт? — спросила я, хоть и знала уже ответ на этот вопрос. — Именно так вы и получили свою Метку?

Она мягко улыбнулась, а в глазах ее блеснули воспоминания о далеком прошлом.

— Давным-давно, мой рог испустил искру, и так я обнаружила свой талант. Но, нет, мне кажется, я не тогда обрела эту связь. Годы спустя, когда я прибыла в Понивилль, я обнаружила искру другого типа, и именно она для меня ценнее, чем все годы упражнений и исследований вместе взятые. Видите ли, мисс Хартстрингс, связь с миром магии не значит ничего, когда вы слепы к связям, что создаете в мире, в котором живете. Подобные узы куда тяжелее в создании и удержании, но и награду за это они дают гораздо щедрее, как я отныне считаю.

Я сделала несколько глубоких вдохов. И только тогда я начала расслабляться, ну, по крайней мере, настолько, насколько она столь самоотверженно пыталась меня научить.

— Неудивительно, что у вас все так естественно получается, Твайлайт. У вас, похоже, действительно все схвачено.

— Хихихи… Ну, я стараюсь. Но я с куда большей радостью бы увидела, как вы и другие единороги достигаете такой же гармонии. Именно поэтому я начинаю новый проект для школы Чирили.

— О? И что же это за проект?

Прежде чем она смогла ответить, знакомая фигура вразвалку вошла в комнату.

— Нннх… Окей, я принес тебе ведро воды, Твайлайт, — проворчал Спайк, изо всех своих сил удерживая деревянную емкость в своих чешуйчатых руках. — Можешь, пожалуйста, напомнить мне, зачем я вообще бегал за ней к колодцу на заднем дворе?

— Спайк? Разве я не объясняла тебе это десять минут назад?! — нахмурилась Твайлайт и указала на лестницу, прислоненную к стене библиотеки. — Нам нужна эта вода для урока защитных заклинаний мисс Хартстрингс!

— Мисс кого? — Спайк скривил лицо, глядя на ведро в своих объятиях как на морскую мину.

— Эй, привет, красавчик, — сказала я, с трудом подмигнув.

— О! Эм, здрасте. Меня прет ваша крутая толстовка!

— Тьфу… — Твайлайт описала глазами круг. Взмахом телекинетического поля, она подтащила лестницу так, чтобы она оказалась прямо позади меня. — Клянусь, Спайк, я, наверное, чем-то не тем тебя кормлю. У тебя будто уши забиты.

— Я держусь подальше от жирных алмазов! Клянусь!

— Не волнуйся об этом, Спайк. Просто забирайся на лестницу и жди моего сигнала.

Он поднялся неловко по деревянным перекладинам, балансируя ведро одним выгнутым запястьем.

— Я не понял. Что мы делаем? Разве, чтоб сыграть над кем-то шутку, нам не Рейнбоу Дэш нужна?

— Спайк, мы же делали это в Кантерлоте, помнишь? Я именно так и освоила сама защитное заклинание.

— Ага, только тогда, по крайней мере, это глупое ведро поднимала Принцесса.

— Мы же можем прожить без магических излишеств Ее Величества, как думаешь?

— Тебе-то легко говорить, мисс Рогоголовая.

— Что-что?

— Эм… Н-ничего! — он встал надо мной с ведром воды. — Готов наливать!

— Эм… — я закусила губу и, потея, бросила взгляд на Твайлайт. — Это по плану? Готова поклясться, я пришла сюда за магическим уроком, а не на конкурс мокрых грив.

— Просто расслабьтесь и сосредоточьтесь на вашем заклинании, мисс Хартстрингс, — сказав это, Твайлайт без малейших усилий воздвигла вокруг меня лавандового цвета стену энергии, создав под моими копытами энергетический круг — как дно у цилиндрической ванны, выстроенной из телекинетических полей. Свидетельство того, с какой легкостью она испустила эти магические лучи, наполнило меня мгновенно восхищением… и завистью. — Хотя это и защитное заклинание самого низкого уровня, его должно хватить, чтобы… ну… не дать вам промокнуть.

— А что если у м-меня не получится поддерживать энергетическое поле?

Она кратко усмехнулась:

— Ооооо, я сильно сомневаюсь, что вам этого хочется, — прокашлявшись, она подняла взгляд на своего ассистента. — Спайк?

— Ага, хорошо. Начали, — он наклонил ведро прямо над моей головой.

Я подавила желание сжаться. Глаза мои инстинктивно сощурились, но к моей радости, вода не хлынула мне в лицо. Вместо этого, едва жидкость коснулась изумрудного купола, она потекла куда угодно, кроме как прямо вниз. Надо мной образовался потолок из жидкости, собиравшейся в магический бассейн. Защитное заклинание работало. Энергия моего рога сопротивлялась сочащимся струйкам колодезной воды. Я не смогла сдержать вздоха восхищения. Это оказалось гораздо проще, чем пытаться отталкивать воду прочь телекинезом. Все, что мне нужно было делать — это поддерживать форму купола, а энергетическое поле позаботится об остальном само. Прежде чем я пришла к Твайлайт, мне и не снилось, что когда-нибудь я вообще даже близко смогу подобраться к исполнению подобных трюков. Тут же на меня нахлынули мысли о том, какие еще элементы способно это заклинание отразить, и сколь интенсивно…

— У вас прекрасно получается, мисс Хартстрингс! — счастливо воскликнула Твайлайт. Она ходила туда-сюда передо мной, наблюдая за тем, как вода стекает ручейками, подобно каплям дождя с краев прозрачного зонта. Ее лавандовый телекинез собрал воду у моих копыт, удерживая ее от распространения на окружавшее нас ценное содержимое библиотеки. — Должна сказать, ваша скорость освоения поразительна! Если будете поддерживать такой темп, то сможете освоить заклинание среднего уровня и глазом не моргнув! Вы даже сможете гулять по дну озера, не промочив шкуры!

Я смогла лишь тихо усмехнуться, разглядывая в счастливом шоке, как вода плещется буквально в дюймах от моего носа.

— Что вы говорите? — я сглотнула и произнесла сгоряча: — А как насчет метели? И смогу ли я пережить погружение в замерзшее озеро?

Это был Спайк, конечно, кто тут же парировал эдакий абсурд:

— Эм… Леди? Сейчас середина августа. Почему вы беспокоитесь о метелях?

Я поморщилась. Прежде чем я смогла найти остроумный ответ, за дверью раздался резкий стук.

Твайлайт крикнула через плечо:

— Библиотека открыта! Заходите!

Едва главный вход распахнулся, комнату затопил яркий свет. Внутрь вплыл бледный силуэт, скользящий по волнам незамутненного в своей мелодичности веселого голоса:

— Ну что, задраить все люки! Потому что, девочка, щас тут все станет громко и дико!

Этот голос…

Каждая артерия в моем теле ударом отозвалась на единственный скачок сердца. Глаза дернулись. Мир подернулся дымкой. А мое защитное заклинание…

Я более его не ощущала. На самом деле, я более не ощущала свой рог. Я не ощущала вообще ничего, кроме воды. Меня окатило с головы до хвоста, промочив до самых костей, когда концентрация над заклинанием раскололась как ледяная скульптура. Шок от отрыва лейлиний и сила выдоха, вылетевшего из замерзающих легких, были ничем по сравнению с волнами удивления, плещущимися у меня в голове. Я рухнула посреди телекинетического поля Твайлайт, ослепленная серым локоном гривы, упавшим мне на глаза как занавеска над ванной.

— Ой! Мисс Хартстрингс! — воскликнул голос Твайлайт, в котором я уловила и нотки бесстыдной веселости. — Я очень… очень извиняюсь…

— Дофига мне пирога! — воскликнул Спайк откуда-то над моей головой.

— Ой блин! Я не знала, что ты учишь магов, Твайлайт! — знакомый голос подошел ближе. Я почуяла запах ванильных духов. Под дрожащими веками я увидела яркие улицы Кантерлота. — Я думала, эти деньки остались в прошлом!

— Ну, только лишь потому, что я не учитель, как ты, вовсе не значит, что я не могу одалживать свои таланты время от времени.

— Да ну, Твайлайт, если бы ты одолжила любому единорогу свои чистые, нефильтрованные способности, его голова бы взорвалась. Нам повезло, что эту кобылу облило водой, а не ее собственной мозговой жидкостью.

— Ой, прошу тебя… — неловко хихикнула Твайлайт.

— Хихи… Эй, эм… мне правда очень неудобно, — она стояла прямо передо мной. Я протянула слепо копыто и она поймала его своей теплой ногой. Прежде чем я что-то успела сообразить, она уже сдвигала в сторону волосы моей гривы бледным телекинетическим полем. Первое, что я увидела в этом мокром мире, — это ее фиолетовые глаза, подчеркнутые алебастровой белизной улыбки. Каждая деталь ее лица ускоряла биение моего сердца: ее белая шкурка, красная грива с фиолетовыми полосками, Метка, изображающая полумесяц, испещренный крохотными звездочками. — Мне не стоило заходить к Твайлайт без предупреждения. Как-то раз она чуть не подожгла занавески в родительском доме. Эй, Твай, помнишь? За неделю до того, как тебя забрали во дворец Селестии, вроде так, да?

— Э-эй! Прекрати! Я изо всех сил стараюсь это позабыть!

Но я не могла забыть это. Я не могла забыть ничего. И ее лицо…

— Мундансер?.. — выдавила я.

Она внимательно посмотрела на меня, а затем улыбнулась. Ее улыбка…

— Я… Я… — мне хотелось обнять ее. Мне хотелось рухнуть без чувств. Мне хотелось потерять сознание и пробудиться одновременно. Затем пришла дрожь, и я вспомнила о вещах куда более реальных, чем этот драгоценный момент.

— Я… эм… — я сглотнула. — Я сидела за вами в Кантерлотской подготовительной школе, пятый год.

Это была правда, по крайней мере, для одной из нас.

— Вы пошли потом на… педагогическую и социологическую специальность.

— Хех… Тесна Эквестрия, а? — ухмыльнулась Мундансер. В глазах ее сверкнула искра знакомого бессмертного озорства и любопытства. Я будто вновь почувствовала себя жеребенком; мне хотелось растаять в тепле ее улыбки. — Не могу сказать, что ваше лицо мне знакомо…

— Лира, — выдохнула я. Со стороны это, наверное, звучало как хныканье, осознала я. Потому я сглотнула и с усилием сложила свои промокшие губы в улыбку. — Зовите меня Лира, Мундансер.

— Что ж, Лира, приношу извинения за то, что вас не узнала, — она описала своими фиолетовыми глазами круг. — Но даже Твайлайт может вам сразу сказать, что я не так уж и часто бывала в школе. Если бы не мои дополнительные внеучебные баллы, то, клянусь, не знаю, как я досидела бы до десятого года, не спрыгнув с самой натуральной скалы.

— Я все неплохо помню, Мундансер, — улыбнулась Твайлайт, убирая пролитую воду и собрая ее левитацией в сферу, которую затем перенесла в Спайково ведро. — Забавно, что ты решила стать учителем, а?

— Грррр! — Мундансер рывком развернулась и галопом бросилась прямиком к ней. — А ну иди сюда, ты!

— Аай! Хихихи! — Твайлайт уклонилась, но только для того, чтоб попасть в нежные объятья, а не крепкий захват. Они с Мундансер счастливо коснулись друг друга носами и обменялись затем дружескими взглядами. — Так здорово тебя снова видеть, Мундансер! Честно говоря, я удивлена, что ты ответила на письмо так быстро.

— И почему бы это? А? — показала язык Мундансер. — Ради Луны, Твай! Я же теперь учитель! Я знаю цену вовремя просмотренных бумаг! И к письмам я отношусь точно так же!

— Ага, ну, — сказала, усмехнувшись, Твайлайт. — Ты все равно меня застала врасплох.

Она на мгновенье заострила взгляд.

— И не поминай имя Принцессы Луны вот так всуе. Найтмэр Мун изгнана из ее духа. Она заслуживает большего уважения.

— Хех. Меньше двух минут прошло, а меня уже распекают, — игриво подмигнула Мундансер. — Ох, Твайлайт… Ты по-прежнему все тот же очаровательный маленький историк, с которым я так любила гулять.

— Ага, ну, в последнее время я стараюсь немного раскрепощаться.

— Старайся получше! Да чего уж там, я те даже помогу, девочка! Куда тут паре кобылок-подружек в этих местах можно сходить на вечеринку?

— Хахаха… Мундансер! — запротестовала Твайлайт, не переставая бросать мне неловкие взгляды. — Я не для того тебя пригласила в Понивилль!

— Ага, ага. Мы сможем заняться этим проектом и позже. Я же только что приехала, Твай! — простонала Мундансер и скинула со спины седельные сумки, бросив их как мешок костей посреди комнаты. — У меня копыта положительно болят!

— Я думала, ты приехала сюда на поезде.

— А потом мне пришлось идти через всю эту Пониванию!

— Понивилль! — криво улыбнулась Твайлайт. — И если ты планируешь провести тут неделю, не говоря уж о трех, то первое, от чего тебе придется избавиться, так это кантерлотской привычки к небольшим моционам. Поверь. Я тут уже полтора года, и по-прежнему мне почти и не доводится поразмять мышцы.

— Эй, уж что-что, а размятие давно неразмятых мышц у меня на каникулах вне дома получается лучше всего, — Мундансер подошла к скамье и уселась, сгорбившись, на нее. Подвигав бровями она добавила: — И если Понивилль хоть чуть-чуть похож на Лас-Пегасас, с этим у меня проблем не будет, улавливаешь?

— Хихихи… Не уверена, что вообще хочу знать о чем ты, — подмигнув, ответила Твайлайт, затем отвернулась. — Спайк? Можешь захватить сумки Мундансер?

— Ага, ага, у меня определенно пробуждаются воспоминания, — пробормотал дракон, поставив на пол ведро с водой и направившись к брошенной седельной сумке. — Я думал, мне больше не придется работать носильщиком.

— Ой, зеленошипый, ты так мило вразвалочку ходишь, когда изображаешь дворецкого!

— Тьфу! Мундансер, перестань меня так называть!

— Хихи… Иди сюда, Спайк. Обними тетю Муни. Ты вроде меня так называл в детстве. Помнишь?

— Фу! Ничего подобного!

Твайлайт хихикнула.

— Звал, звал, Спайк. Я помню…

— Ну и ладно. Хватит соплей. Давайте уже покончим с обнимашками, чтобы я смог вернуться к делам.

— Оооо, Спайк…. — Мундансер коснулась его носом, когда они кратко обнялись. — Твай по-прежнему не щадит твои чешуйки?

— Не меньше обычного. По крайней мере, здесь больше камней на закуску, чем в Кантерлоте. Клянусь, Понивилль построен прямо на алмазной шахте.

— Тогда, тебе наверное не нужна гора сапфиров, что я привезла.

— К-Кантерлотские Горные С-Сапфиры?! — воскликнул, широко распахнув глаза, Спайк. Взгляд, с которым он разглядывал сумки, внезапно стал гораздо живее. — Те самые, что с кварцевой присыпкой?! Ты действительно их привезла?!

Энергия лавандового цвета обвила седельную сумку и утянула ее прочь из внезапно ставших жадными объятий. Твайлайт прочистила горло и изобразила нечто среднее между улыбкой и строгим лицом.

— Десерт может подождать, Спайк. Ты разве ничего не забыл?

— Эм… Что?

Твайлайт открыла ближайший шкафчик и достала из него левитацией полотенце. Протянув его Спайку на копыте, она подтолкнула его с косой улыбкой ко мне.

Спайк закусил губу.

— О, точно, — он направился ко мне, кривясь. — Как это вдруг именно я, кто «забыл» о нашем госте?

— Здесь Мундансер. У меня хотя бы есть оправдание.

— Оооого, девушка! — хихикнула Мундансер и снова коснулась Твайлайт носом. — Может, ты все-таки и изменилась в итоге.

— Хех… Я просто очень рада тебя видеть, Мундансер, — коснулась ее носом в ответ Твайлайт, тепло улыбаясь. — Кажется, будто прошла целая вечность.

— И какая! Ну дела… Твайлайт Спаркл — покорительница Вечной Ночи и Убийца Драконов! Как ты с этим управляешься?

— Никаких я драконов не убивала! Тот, о котором я писала, — он приютился над Понивиллем. И его убедили уйти, и это была работа моей подруги Флаттершай.

— Подруги, а? Никогда бы не подумала, что услышу от себя подобное, но ты определенно должна рассказать мне об этих твоих друзьях, Твай. Клянусь, я будто приехала к многоюродной кузине, чтоб узнать, что она подхватила пони-оспу.

— Мундансер!

— Хаха… Что? Я думаю, это реально феерично, подруга! Того и гляди, следом я узнаю, что ты отрастила крылья и пошла двигать горы! Всегда подозревала, что под твоей очаровательной лавандовой шкуркой кроется тайный аликорн. Это бы многое объяснило, как думаешь?

— Тьфу, Мундансер. Ты свою дурость когда-нибудь выключаешь?

— Только когда не успеваю проверить работы своих учеников.

— Хехехех… охххх, я и забыла, каково это — с тобой рядом находиться.

— Если интересно мое мнение — тебе не помешает еще пара доз меня. Но давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Мне кажется, мы запугали твою гостью до немоты. Хихихи… Кхм. Извините, что так обрушилась на вас, мисс… Лира, так?

Я была сама не своя. Мне казалось, я бесчувственная оболочка вместо пони. Все это время я совершенно не обращала внимания на то, какой мокрой я была. Я могла лишь стоять и слушать эту сцену целую вечность. И когда Спайк подошел ко мне с полотенцем, казалось, будто это призрак протягивает мне саван из-за грани безумного сна. Я взяла полотенце и энергично вытерла лицо. Не только с водой из ведра мне приходилось сражаться. Прошло несколько секунд с тех пор, как я слышала последний раз голос Мундансер. Шмыгнув носом раз, потом другой и убедившись, что мое лицо в сухости и приличном виде, я подняла на нее взгляд с храбрейшей из моих улыбок.

— Прошу вас. Не… эм… не обращайте на меня внимания, — я закусила губу и с трудом удержалась, чтобы не пустить петуха. — Безусловно, вам вдвоем стоит наверстать упущенное.

— И я как раз знаю прекрасное для этого местечко! — просияла Мундансер, быстро обернувшись к Твайлайт. — Кобыла, что ехала рядом со мной в поезде, говорила о восхитительном уютном местечке под названием «Сладкий Уголек».

— «Сахарный Уголок», — поправила Твайлайт. — Я с радостью тебя туда отведу.

— О, ну надо же! — усмехнулся Спайк. — Мне надо ждать, чтобы съесть эти вкусные сапфиры, а вы двое пойдете обжираться в хранилище кексиков?!

— Да ладно тебе, Спайк! — усмехнулась Мундансер. — У нас, девочек, полно работы в следующие три недели!

Твайлайт добавила:

— Ты можешь съесть подарок Мундансер когда захочешь. Тогда как мы с ней будем ломать мозги над этим проектом, пока с ним не покончим. Так что Сахарный Уголок или ничего!

Мундансер снова вмешалась:

— К тому же, сексуальным кобылочкам много сахара и специй не бывает!

Твайлайт закрыла лицо копытом и простонала.

— Клянусь, я не знаю, как мне пережить с тобой больше пяти дней.

— Хихи! Тебе плохо только потому, что ты по мне скучала, подруга! — Мундансер вскочила на ноги. — Итак, мы идем, или?..

— Нам надо сначала заглянуть в понивилльский банк.

— Фу. Скучно. Зачем?

— Затем! — яростно махнула копытом Твайлайт. — Я думала, ты сюда приедешь не раньше завтрашнего утра! Я вчера только купила подарок для моей подруги Эпплджек.

Она со стыдом пожевала губу.

— И в моих седельных сумках сейчас подковой покати!

— Ха! И почему мне кажется, что мне придется одалживать тебе биты… снова?

— Что значит, «снова»?

— Помнишь, все эти походы в детстве в Пончиковую Джо?..

— Эй! Ты сама вызывалась!

— Только потому, что ты так очаровательно оголодало тогда выглядела! Из-за всех этих книг, которые ты читала, — удивлена, что у тебя находилось время запихать себе что-нибудь в глотку!

— Ты так говоришь, будто все было настолько хуже, чем на самом деле…

— Неужели? Когда ты в последний раз сегодня что-нибудь ела?

— Эм…

— Вчера?

— Оххххх…

— Проклятье, Твайлайт! Мне что, всю неделю заставлять тебя что-то жевать, да? Хаха… если бы я заранее знала, я бы притащила целую королевскую казну!

— Мундансер, в самом деле…

— Я угощаю.

Обе кобылы, моргая, обернулись ко мне.

— А?

Мои губы задрожали. Сглотнув сухой комок, я улыбнулась. Мышцы трепетали в моем неожиданно маленьком теле.

— Я угощу вас. Обеих, — сказала я тихим, теплым голосом. — Давайте… Давайте пойдем в Сахарный Уголок вместе. Мы можем поговорить о… о…

Я стиснула зубы, с трудом выдавив из себя:

— О том проекте, над которым вы обе будете работать. Я… эм… я действительно заинтригована. И я хочу услышать о нем все.

— Мисс Хартстрингс, мне и без того страшно перед вами неудобно, — сказала, слегка краснея, Твайлайт, переводя взгляд со своей подруги на призрачную незнакомку. — Я просто так обрадовалась тому, что вы пришли ко мне с просьбой об уроке магии, что я даже не подумала, что в этот день может приехать моя подруга. Я никак не могу просить вас о чем-то таком, особенно после того… ехех… как наш эксперимент оказался немного подмочен.

— Эй… — Мундансер прикинулась, будто шепчет в мою сторону. — Давай, кобылка! Ее животу не помешает пара коричных палочек!

— Может перестанешь, наконец?!

— Хихихи!

— Нет… правда… — я подошла к ним, опасаясь, что упаду замертво под острием их сияющих взглядов. — Я серьезно. Я хочу вас угостить. Кому какое дело, что у меня что-то там на лице не обсохло?

Я сияюще улыбнулась. Их образ на мгновенье подернула дымка, но я сморгнула, и резкость вернулась ко мне.

— Поверьте мне. Вы… вы озарили мой день, — я сглотнула. Я хотела сказать «неделю», «месяц», «год», и даже «жизнь». Но я не могла позволить себе ничего радикального. Пузырек, в который заключен этот миг, куда более хрупок, чем защитная сфера, сотворению которой я научилась, и я до ужаса боялась, что по моей вине он может лопнуть. — Пойдемте поедим куда-нибудь и поговорим… как д-друзья.

Я содрогнулась слегка, произнеся последнее слово, ибо прозвучало оно для меня как жалкий писк котенка. Меня не покидал ужас, что они, возможно, ничего другого и не услышали.

Они услышали…

Двадцать минут спустя, мы вместе вошли в Сахарный Уголок. Мне казалось, будто я лечу на облаке. Мундансер не прекращала говорить. Твайлайт не прекращала кивать. У меня одновременно болела и голова и сердце.

И я не хотела, чтобы это заканчивалось. Никогда.

— Фух, только посмотрите на этот декор! — Мундансер окинула глазами каждый яркий, пастельных тонов контур интерьера заведения. — Будто бы Сапфир Шорс подхватила диабет и наблевала на чертежный стол архитектора.

— Шшш! — шикнула Твайлайт, яростно краснея. — Мистер и миссис Кейк стоят совсем рядом! Они тебя могут услышать!

— Мистер и миссис «Кейк»? Правда что ли? А почтовое отделение тут случаем не кем-нибудь типа «Стамп Ликера»[1] управляется?

Твайлайт зарычала. Я влезла между ними, неожиданно для себя, но, в то же время, очень привычно:

— Вам ведь не слишком часто доводилось встречаться с земными пони, не так ли, Мундансер? — улыбнулась я.

Она вздохнула, а мы тем временем сели за свободный столик в передней части зала.

— Я довольно немало их повстречала в Филлидельфии. Но давайте не будем о тамошних именах. Они и моряка заставят покраснеть… хехех…

— Вы поймете, что у большинства земных пони здесь простые имена, но сердца и умы не уступают в возвышенности оным у любой кантерлотской души, — гордо заявила я.

— Что же, мисс Хартстрингс, вы меня этим заинтриговали, — отметила Твайлайт. — Я вижу вас сегодня впервые. Вы хотите сказать, что вы живете в Понивилле на постоянной основе?

— Эм…

— Должна сказать, мне очень нравится имя «Хартстрингс», — сказала, широко улыбаясь, Мундансер. — Скажите мне, девушка, вы играете музыку или вы ее преподаете?

— Хех. Я никогда достаточно ее не освою, чтобы стать спокойно учителем, — ответила ей я. Я сглотнула и перевела взгляд на Твайлайт. — Но я и не освоила свои таланты достаточно для того, чтобы стать кем-то знаменитым. Так что вы, скорее всего, никогда обо мне не слышали.

Я сидела прямо между ними. И я ощущала себя там настолько естественно, насколько возможно. Чудесное мгновенье угрожало ускользнуть прочь, набирая скорость с каждым разбивающим каменные стены ударом сердца. Все ароматы моего детства хлынули передо мной как один. Я хотела сберечь их так хорошо, как это только возможно.

— Но давайте не будем обо мне. Вы двое, очевидно, давно друг друга не видели. Не стесняйтесь общаться, сколько захотите.

— О, девушка, не искушайте меня! — широко ухмыльнулась Мундансер, тогда как Твайлайт хихикнула тихо. — Если я начну разглагольствовать о Филлидельфии, и моих студентах, и о обо всех этих придурочных городских идиотах, с которыми мне приходилось иметь дело, то вы зевками сдуете ваши золотые Метки с бедер!

— Хихи… — Твайлайт Спаркл восстановила дыхание и сказала: — Это правда, что ты четыре раза подряд отразила попытки твоего класса над тобой пошутить?

— Ученики, шутящие над учителем?! — скривилась я. — Звучит ужасно.

— Для них, наверное! — подмигнула Мундансер. — Всего пару дней назад, до того как я села на поезд, они намазали прозрачную пасту мне на доску. Ну и когда я пришла как обычно в класс пораньше, увидела их попытку устроить мне западню, едва начав писать на доске. Так что я сама достала немного клея и намазала его на сиденья, прежде чем впустить их в класс.

Твайлайт фыркнула от смеха, прикрыв лицо копытом и вытаращив глаза.

— Во дела! — ее голос звучал приглушенно. — И что же дальше?

— Хммм… Ну, скажу прямо — потребовалось куда больше, чем обычно нужно на клочок бумажки, чтоб заставить их сидеть в классе в наказание.

Твайлайт хихикнула.

— Не представляю, как ты выдерживаешь эдакие преступления! Я бы вышла из себя за один день!

— Я не смотрю на это, как на проявление неуважения, — сказала Мундансер с дьявольской ухмылкой. — Среди прочего, я им тем самым развиваю изобретательность. Они постоянно выдумывают новые тактики, одна безумнее другой. Даже удивительно, на самом деле. Но я всегда оставляю их с носами. Мне кажется, они это делают только для того, чтобы узнать, как я их обставлю в следующий раз.

— Но разве это никогда не заходит слишком далеко?

— У них спроси. В последний раз трем жеребятам пришлось надеть штаны.

— Прямо в городе? Прямо посреди Филлидельфии? Зачем?

— Потому что они содрали всю шерсть со своих задниц! Почему же еще?! Гнев Мундансер не знает границ!

Наш смех звучал прелестным хором, вторящим годам, что, как я считала, навсегда утеряны для меня. Когда миссис Кейк подошла, шаркая, к нам, в сердце моем стояла такая легкость, что я могла бы потерять сознание еще до того, как сделаю заказ.

— Ах, какая веселая у вас компания! — просияла миссис Кейк. — Добрый день, мисс Спаркл! У вас тут, я погляжу, небольшое воссоединение старых друзей?

— Лучше и не скажешь! — услышала я собственный голос. Но прежде, чем я успела добавить к этому что-то еще…

— Это Мундансер, моя добрая подруга детства! — заявила Твайлайт. — Она приехала сюда по делу, чтобы помочь мне с учебным планом для вечерних занятий мисс Чирили.

— О?

— Тааак точнааа! — Мундансер обернула свою переднюю ногу вокруг плеч Твайлайт, и только ее. — Две повелительницы маны снова скачут бок о бок! Эй, Тваюшка, помнишь деньки, когда мы играли в ищущих приключений Селестию и Луну?

Твайлайт закатила глаза.

— Как я могу об этом забыть. Ты постоянно пыталась изобразить, что луна поглощает солнце.

— Ха! И разве не весело было?

— Но это же научно неправильно! Я потратила целую неделю, пытаясь тебя убедить, что затмения видимы только по причине проекций света и восприятия глубины…

— Думаю, даже не надо говорить, что я ей тут нужна, чтобы она немного расслабилась, — сказала Мундансер. — Но пока что все, чего я добилась — раздразнила Спайка и намочила гриву Лире.

— В самом деле… оставим это все в прошлом, — сказала я, на одном тихом выдохе, ощущая себя одиноким спутником на их орбите, коим я, на самом деле, и являлась. Прочистив горло, я вновь состроила улыбку и посмотрела на миссис Кейк. — Я бы хотела заказать себе и этим прелестным кобылам ваше самое лучшее мороженое с сиропом.

— О, это с легкостью могу вам устроить, дорогая! — миссис Кейк села на задние ноги и, воспользовавшись передними копытами и ртом, приготовилась записывать в блокнот. — Мммфф… Кхм. И какие вкусы желаете?

— Шоколадное, — сказала Твайлайт.

— Ванильное! — пискнула Мундансер, как когда-то давно, когда была маленьким жеребенком.

Я оглянула их обеих, вздохнула тепло и снова перевела взгляд на миссис Кейк.

— По кусочку и того и другого.

— Так, так и… так! Вы трое, теперь просто посидите тут, расслабьтесь, а я скоро вернусь с вашими заказами. Как всегда приятно вас видеть, мисс Твайлайт!

— Взаимно, миссис Кейк. Как, кстати, поживает мистер Кейк?

— Он этим утром наконец-то встал с постели. Голова больше не кружится. Уже хороший знак, по меньшей мере. Уверена, скоро пройдет и головная боль. Короче, скоро вернусь!

Она ушла прочь.

Мундансер моргнула, глядя на Твайлайт.

— Что не так с ее мужем?

— О, эм. Он поскользнулся и упал несколько недель назад. Оказалось, Пинки Пай случайно измазала пол на кухне глазурью, пока делала угощение на день рождение Эпплджек, и так все и оставила.

— Пинки что-что?

— Ой-ей, я даже представить себе не могу, что произойдет, если ты с ней встретишься! — чуть не ахнула Твайлайт. — Не уверена, что мир сможет пережить столько энергии в одно время в одном месте!

— Эй, считай, я приняла это за вызов! — Мундансер шкодливо прищурила глаза. — Пинки Пай, а? Могу поспорить, ей не доводилось, приняв фейерверки за конфеты и сунув их в духовку, чуть ли не сжечь дотла родительский дом.

— О небеса, я и забыла об этом! — фыркнула от смеха Твайлайт. — Я слышала взрыв даже у себя дома, за два квартала от твоего!

— Отец чуть не свернул мне шею! — воскликнула Мундансер.

— Ага! — не удержавшись захихикала я. — Тебе было десять лет, а он заставил тебя заниматься ремонтом. Хихихихи! Но ты это превратила в игру, представив что дыры в стене — это секретные туннели подкопа под Фол Нокс![2]

Мундансер и Твайлайт уставились, моргая, на меня. Их улыбки распались под тяжестью подозрительных прищуров.

— И какого хрена вы об этом знаете?

Я закусила губу. Потеребив рукава, я сглотнула и указала копытом за свое дрожащее плечо.

— Это… эм… Это ассистент-дракон Твайлайт! На выходе он… ох… он это упомянул. Вы, девушки, этого наверно не слышали…

— Я думала, ты обещала как-то разобраться с его склонностью к сплетням, — улыбнулась Мундансер, глядя на Твайлайт.

— Он же по-прежнему дракон-младенец, Мундансер. Ты же не можешь от него ждать, что он все поймет и изучит за одну ночь.

— Но ты ведь собираешься научить его всему, а? Поэтому ведь ты притащила его чешуйчатую задницу прямо сюда, в Понивилль.

— А с кем еще ему общаться в Кантерлоте?

— То же самое можно и о тебе спросить, девочка. Как ты вообще умудрилась так преобразиться?

— А?

— За один год — пять новых друзей! Ты вдруг внезапно — мисс Светская Львица! Я даже немножко ревную!

— Я тебе об этом писала последние несколько месяцев! С чего вдруг такое удивление?

— С учетом всех писем, что ты пишешь Селестии, я удивляюсь, как у тебя еще копыто не отсохло.

— Мундансер…

— Что? Я за тебя рада, девочка! — ухмыльнулась она. — Разве с моего лица буквально не стекает радость?

— Что-то с него определенно стекает, ага.

— Ой, молчи, — она высунула язык. — И без того мне приходится заставлять себя забывать, что завтра к этому времени мы по самый кончик носа уже будем зарыты в скучные планы и схемы.

— Твоя помощь будет бесценна, Мундансер. Я не могу тебя достаточно отблагодарить…

— Ну и не надо. У меня иначе от тебя уши закровоточат.

— А что же это за проект, над которым вы вдвоем работаете? — спросила я, радуясь, что покинула стрельбище их вопрошающих взглядов. — Я все продолжаю слышать упоминания о нем…

— Ну, мисс Хартстрингс, у нас есть школа на один класс на краю города, управляемая очень добрым и отзывчивым учителем по имени Чирили, — разъяснила Твайлайт. — В Понивилле не так уж много детей. И все же это вовсе не значит, что ее работа получается проще. Ей приходится буквально жонглировать одновременно разными возрастами и уровнями интеллекта, давая им при этом один и тот же учебный план.

— Нелегкая задача, я вам скажу, — закатила глаза Мундансер. — Мне как-то доводилось преподавать в одноклассной школе на окраине Оатсландо.[3] И развлечением это не назовешь. Если ученики брались подшучивать над кем-нибудь, то, блин, в дело шли аллигаторы и хренова куча сосновых шишек.

— Кхм, — Твайлайт вернула себе контроль над разговором. — Ну, с тех самых пор, как была побеждена Найтмэр Мун, по всей Эквестрии прошел, в своем роде, реннесанс в сфере изысканий магических знаний. Многие единороги, как, например, и я, переехали из больших городов в отдаленные деревушки для проведения исследований и экспериментов. В результате, в этом году в Понивилле единорогов-жеребят почти в два раза больше, чем в прошлом. Магические пони здесь больше не редкость и не меньшинство и, мне кажется, это печально, что здесь нет специального предмета с инструкциями по применению магии, который бы занимался раскрытием их талантов.

— Я слышала, эта Чирили — земная пони, — сказала Мундансер. — Как бы ужасно это ни звучало, но когда дело касается преподавания магии, ей не помешает копыто помощи от тех, у кого рога есть не только для того, чтобы в них дудеть.

— Могу себе представить, что она старалась изо всех сил, чтобы самостоятельно обучить единорогов, — отметила я. Я, на самом деле, уже встречалась с Чирили несколько раз. Я не могла винить Мундансер за то, что она не знает, сколь умна и изобретательна местная учительница при близком рассмотрении. И все же, Чирили в своем деле одинока, и у нее нет рога для магических экспериментов. — И какова же роль вас двоих в этом?

Мундансер улыбнулась.

— Это у Твай появилась замечательная идея организовать наш собственный учебный курс, причем такой, что одинаково был бы информативен и для земных пони и для пегасов так же, как он полезен для единорогов. Ведь нет никаких причин, по которым пони, идущие по другим жизненным дорожкам, не могли бы узнать чего-нибудь о магии. И, что самое главное, мы можем сделать наш урок для малышни веселым!

— Ну, да, — пробормотала Твайлайт. — Но в первую очередь нам надо найти способ уложиться в как можно меньшее число уроков, сделав их как можно более информативными, и при этом не запутать юные умы…

— А потому мы сделаем уроки веселыми, — Мундансер склонилась над столом и заговорила, перебивая подругу: — Таким образом знания задержатся в умах жеребят дольше, и они смогут донести их до школ магических искусств, если решат идти дальше. Каждое учебное заведение должно давать шанс, вне зависимости от того, насколько оно мало или как плотно окружено пони с именами в честь десертных блюд.

— Охх… — усмехнулась Твайлайт, закатив глаза.

Я прочистила горло, привлекая их внимание к себе.

— Ну, я считаю это — замечательная идея, и я горжусь вами за то, что вы взялись за нее вместе. Я так понимаю, вы будете работать в библиотеке без передышки следующие несколько дней?

— Эм… На самом деле, да, так и есть, — Твайлайт поерзала на сиденье, избегая моего взгляда, как будто слегка виновато. — Боюсь, однозначно можно сказать, что нашим урокам по освоению защитных заклинаний придется подождать какое-то время, мисс Хартстрингс…

— Ерунда, Твай! — Мундансер откинулась на спинку, положив копыто на стол. — Если Лира хочет продолжать у тебя свои магические уроки по избеганию ведер с водой, то кто я такая, чтобы это дело топтать? Чем больше народу, тем веселее! Такая вот у меня философия!

— Мундансер, мы не можем позволить себе слишком много отвлечений, — начала Твайлайт, но внезапно оказалась прервана зрелищем чего-то посверкивающего внизу, под нами. Она посмотрела вниз на ногу Мундансер и ахнула. — О, Мундансер! Как красиво!

— Хмм? Что красиво? Моя философия? Ты меня наверно путаешь с Аристротилем.

— Нет, этот браслет! Это натуральное серебряное литье?

Мундансер моргнула, посмотрела вниз, на сияющую полоску, обернутую вокруг ее копыта, а затем описала своими глазами, подчеркнутыми порозовевшими щеками, круг. — Ммммммм...да. Стоит своих денег. Красивая штучка, а?

— Где ты вообще его достала?

— Более уместный вопрос был бы: кто мне его дал.

Твайлайт сперва не поверила своим ушам, а потом лукаво ухмыльнулась:

— Мундансерррр…

— Хихихихи… Чего?

— Как его зовут? Это Старфлэр?[4] Профессор астрономии из твоего корпуса?

— Хммммм… Возмооооооооожно…

— И как давно вы с ним встречаетесь?

— Достаточно для того, чтобы, наконец, встретиться.

Твайлайт чуть не подавилась собственным языком.

— Хихихи… — Мундансер обхватила себя копытами, задыхаясь от смеха. Она наклонилась и постучала краснеющую Твайлайт по плечу. — И почему я всегда забываю, что ты прикована к ноге принцессы…

— Я… я не знала, Мундансер…

— А теперь у тебя вполне ясная картинка. Это, пожалуй, объясняет, откуда я черпаю силы на борьбу с таким количеством бандитов в моем классе. Я в эти дни в светлой полосе, Твай. Серебряных браслетов недостаточно, чтобы передать, на что вообще похожа ежедневная романтическая прогулка у университетского озера.

— Я очень за тебя рада, Мундансер. Если Старфлэр столь же красив, сколь и интеллигентен, как ты описывала его в тех письмах…

— Ну, знаешь, что говорят о жеребцах с большими мозгами.

— Нет?.. — моргнула Твайлайт.

Мундансер моргала в ответ какое-то время, а потом застонала. В итоге она решила просто улыбнуться и склониться к ней через стол.

— Ииииииитак, а что насчет тебя? Лучезарная и необщительная ученица Принцессы повстречала, наконец, своего особого пони?

Твайлайт провела копытом по своим локонам, ярко краснея.

— Мундансер, сколько раз я тебе говорила завязывать с этим?

— А чтоооо? — ее веки затрепетали. — Ты же завела себе кучу друзей, о которых пишешь письма домой.

— Да, но…

— Я надеялась, что ты повстречала жеребца, о котором можно написать сразу роман! — подмигнула она. — Горяченький причем!

— Мундансер! Мы… — Твайлайт стиснула зубы, опустила голову низко к столу и прошипела: — Сейчас не время и не место!

— Ты по-прежнему не вылезаешь на свет сколько надо, Твай! Иначе бы ты знала, что всегда есть и время, и место! — она ухмыльнулась мне. — Пусть это будет уроком вам, мисс Хартстрингс. Никогда не ставьте себе в партнеры магию, или вы всегда будете ужинать в одиночестве.

Я усмехнулась.

— Каждому свое, мисс Мундансер.

— Пффф. Я что, попала на Сахарный Конвент?! По-моему, на дворе все еще лето! Воздух полнится любовью! Дышите глубже, девочки!

— Я просто не готова к такой жизни, Мундансер, — сказала Твайлайт. — Меня ждут исследования, переводы книг, укрощение заклинаний…

— И зачем этим заниматься в одиночку, Тваюшка?

Твайлайт вздохнула. Она счастливо улыбнулась теням в углах заведения.

— Все-таки, идея определенно… заманчива, — она сглотнула. — Сомневаюсь, что встречу «мистера Совершенство». Но вот «мистер Вежливость» вполне мне по плечу.

— И кто же этими твоими плечами займется, мне интересно… — отметила Мундансер, лишь захихикав, когда Твайлайт вновь залилась краской. Затем она посмотрела на меня. — А что на счет вас? Нашли себе рыцаря в сияющих доспехах, со слабостью к любящим обливаться ведрами воды кобылкам?

Я не смогла сдержать свой смех, хоть он и вышел сухим и безжизненным. И вот, я сидела там, между двух теней моего детства. Они были прямо передо мной, и при том столь далеко. Сердце мое вырывалось из груди в жажде рассказать им о столь великом множестве невероятных вещей, вещей, которые выбросила как мусор за те годы, пока еще у меня был мостик, соединяющий края пропасти между нами. И потом, я хотела бы рассказать о новых вещах: некоторые из них прекрасны, некоторые ужасающи, и как бы я хотела, хотела всей душой, чтобы они остались со мной, поддержали меня, выслушали меня, слились со мной в один плачущий, смеющийся, кричащий, хихикающий дух. Я думала об Элегиях, я думала о хижине, я думала о моей музыке, я думала о Морнинг Дью…

— Я не прожила в Понивилле достаточно долго, чтобы… чтобы что-то из этого извлечь, — сказала я, наконец, дрожащим голосом. Прочистив горло, я произнесла уже увереннее: — Но если я смогу здесь поселиться, то я соберу вокруг себя столько друзей и членов семьи, сколько смогу.

Я оглянула их любящим взглядом.

— И никогда их от себя не отпущу.

— Оооооо… — обхватила себя копытами Твайлайт, глядя пристально на меня в ответ. — Почему бы вам так и не поступить, мисс Хартстрингс? Вы бы стали очаровательным дополнением к жителям этого городка.

Первым моим желанием было отбить этот комментарий, как я натренировалась уже за год жизни под сенью проклятья поступать в разговорах, чтобы уклониться от столь личных замечаний. Но, тем не менее, то, что сошло с моих губ, несло в себе душу того жеребенка, что когда-то играл с этими двумя кобылками, изображая Старсвирла Бородатого:

— Вы правда так думаете?..

— Помимо всего прочего, вы можете украсить здешний фермерский воздух чем-нибудь, подо что можно потанцевать, — сказала Мундансер. — Скажите, вы действительно играете на чем-нибудь или просто пишете музыку?

— О! Я играю! — сказала я, сияя. — Нельзя сказать, что я одарена, но мне нравится считать, что я довольно неплохо могу донести мелодию.

— Ну вот, уж кого я уважаю, так это кобылу, верящую в свои силы, — улыбнулась Мундансер, показывая свои сияющие зубы. — Можете нам продемонстрировать?

— Хихи… — я чувствовала себя искристо, если не сказать больше. — Думала, вы никогда и не спросите, Мундансер! На самом деле…

Наклонив голову в сторону моей седельной сумки, я засветила рог, чтобы открыть карман и поднять золотую лиру.

— У меня как раз есть мелодия, над которой я недавно работала. Я, на самом деле, хотела поделиться ею с мисс Спаркл, но раз вы обе собрались здесь для этого небольшого «воссоединения», я не знаю, почему бы мне…

Голос мой внезапно затих. Мои глаза дернулись; я будто продиралась сквозь туман. Но это были лишь облака холодного пара, срывающегося, завиваясь, с моих губ.

— Я… я… ох…

— О, эй! Смотри-ка, Тваюшка! — хихикнула Мундансер и указала копытом на другой конец стола от себя. — Десерт и представление! Забираю все, что сказала назад! Супермилый Дворик куда круче, чем я думала!

— Сахарный Уголок, — поправила Твайлайт, потирая голову, будто приходя в себя после бурной мигрени. — Нннхх…

Она бросила на меня единственный взгляд и устало улыбнулась.

— Что ж, здравствуйте. Миссис Кейк нанимает теперь менестрелей?

— Эм… — я задумчиво поглядела на нее, на вялость в ее глазах и на жалкие остатки радости, что изливалась наружу только лишь для того, чтобы оказаться поглощенной бледной пони, сидящей рядом. Я посмотрела на Мундансер, что оставалась столь же яркой и полной энтузиазма, как и в тот момент, когда мы только пришли сюда. Ее лицо по-прежнему было образом, в одно мгновенье выхваченным из моего детства; фотографией, на которой мне более не было места рядом с ней. — Я просто собиралась… собиралась…

Твайлайт и Мундансер улыбнулись. Они бы запросто могли смотреть тогда прямо в глубокий, темный колодец. Мне казалось, с каждым мигом их лица удаляются от меня по миле в секунду. Я боялась, что если я моргну хоть еще раз, то отправлю их навечно в черную бездну.

И потому я отвернулась.

— Я уже уходила. Я… я-я не собиралась занимать это место. Я думала, оно не занято.

— Все нормально, — сказала мягко Твайлайт. — Оно ведь не заказано, или что-то такое…

— Ну, на самом деле, у нас действительно есть о чем поговорить, и все такое, — вмешалась Мундансер. — И все же, у вас тут дико крутющий инструмент, девушка. Как-нибудь обязательно дайте нам вас послушать!

— Может… Может, однажды вы сможете… эм… услышите его… — содрогнувшись, я спрятала лиру и шмыгнула носом. — Эм… Если в-вы обе не против, я пойду.

Я постаралась, чтобы мой уход не оказался галопом, но это, пожалуй, и все, что я могла бы сказать о своей грации. Я чуть не врезалась по пути в миссис Кейк. Она несла три порции мороженого на подносе, лежащем у нее на спине.

— Вот, пожалуйста, девочки! — она поставила поднос, а затем замерла, нервно оглядывая стол, не веря своим глазам. — Ой, беда. Вас тут всего двое. Как я умудрилась перепутать?..

— Эй, кто-нибудь жалуется?! Я уж как-нибудь переживу полторы порции! А как насчет тебя, Твай?

— Хех, конечно, Мундансер. Но…

— Что но?

— Забавно. Я… ох, не знаю, как это сказать, но… у меня нет с собой ни единого бита.

— Охххх… Следовало бы знать, девушка! Хихи… Если бы твоя голова не держалась крепко на шее, то…

— Эй! Это еще что значит?

— Хихихи… неважно. Миссис Кейк, я права?

— Мммхмм, — кивнула пожилая кобыла.

— Точно, — Мундансер улыбнулась и стукнула золотыми монетами по столу. — Вот, пожалуйста, все мои биты. Надеюсь, этого хватит, чтоб заодно искупить скаредность Твайлайт.

— Грррр… — закипала Твайлайт.

— Проклятье, ты такая очаровашка, когда кипятишься!

— И что мне с тобой делать? — лицо Твайлайт выражало что-то среднее между сердитым взглядом и улыбкой.

— Расскажи мне все о своих планах на Гранд Галопинг Гала.

— А, да! Но… эм… Разве я тебе об этом не писала? Нет? Кхм. Ну, как ты знаешь, Гала через четыре недели. Но так получилось, что год назад, сразу после того, как я прибыла в Понивилль, я заранее получила билет. И не только я. Это, на самом деле, довольно интересная история. Видишь ли, мне изначально дали два билета, и как раз в тот момент, когда физически получила приглашение от Селестии, я помогала Эпплджек с уборкой яблок…

Когда я, час спустя, ввалилась в свою хижину, я вспомнила, каков мой дом. Я вспомнила печальные в своем одиночестве тени бесчисленных музыкальных инструментов, развешанных по стенам над моей головой. Я вспомнила наслоения пыли, скопившиеся на нотных листах и страницах этого дневника. Я вспомнила о пепле в камине, и о той песне, что он мне поет.

Бесцеремонно бросив седельную сумку на пол, я сделала два шага и буквально рухнула на койку. Лежа на ней, я зарыла лицо в одеяло. Зажмурила глаза. Я не хотела просыпаться. Я не хотела видеть света, ибо боялась, что разум мой сформирует из него образы белозубой улыбки Мундансер и румянца на щеках Твайлайт. Я все еще слышала их голоса, их смех и их дразнящие интонации, настигающие меня в тишине меж дрожащими вдохами, что эхом отражались от будящих клаустрофобию деревянных стен.

Мне кажется, любой призрак, что блуждает в каком-нибудь месте, всегда пугает в первую очередь сам себя, ибо что может быть ужаснее, чем пустоты в его прошлом? Утерянное им лишь напоминает ему о том, сколько еще может выскользнуть из его хватки, прежде чем из нее выскользнет его собственное я.

После того, как я увидела Мундансер и Твайлайт Спаркл в одной комнате, услышала их объединенный смех и голоса…

Я, кажется, больше не могу назвать той части себя, что еще можно разрушить. Тот самый миг, когда проклятье ударило меня в Сахарном Уголке, был, на самом деле, актом милосердия. Если бы я осталась с ними в библиотеке, убаюканная песней их мелодичных и веселых голосов, то вскоре от меня не осталось бы и истрепанной нити.

Так почему же тогда, как бы старательно я ни пыталась, я не могу плакать?

Я сделала глубокий вдох и перевернулась в кровати, блуждая глазами по деревянным стропилам хижины. Я улыбалась. Я, должно быть, была безумна. Какой пони в моем положении, прошедший через то, через что прошла я, придет с такой встречи ни с чем иным, кроме как с улыбкой до ушей?

Да, действительно, я прошла через великое множество испытаний и бедствий. Но просто представить, что не только одна, но две подруги детства окажутся со мной в одной комнате, пусть даже на один единственный день…

Благая Селестия…

Я и вообразить не могла, как мне повезло. Посреди подобного одиночества и бледного отчаяния, отчужденная душа из прошлого нашла переход через невообразимую пропасть и благословила мою жизнь. Я забыла, насколько я обожала Мундансер, как я ценила ее жизнерадостный нрав, как я наслаждалась ролью мишени ее беспардонных речей и неординарной эмоциональности. Если Твайлайт Спаркл была крепкой скалой эмоциональной и интеллектуальной поддержки, то Мундансер была живой искрой, взрывом энергии, что напоминал мне о радостях жизни в таком холодном, холодном мире. И вновь оказаться с ними двоими в одном месте…

Наконец пришли слезы, и они были теплейшими из тех, которыми я имела счастье обжигаться в течение многих месяцев. Я потянулась за подушкой и обняла ее, прижав к груди; отдалась бессловесной колыбели, восхитительному облаку, поглотившему меня.

Я была благословлена.

Да, посреди подобных страданий, я была благословлена возможностью вновь испытать мгновенье из моего прошлого, частичку самой себя. Казалось, будто части меня вновь собираются в единое целое. Мне было все равно, что они не запомнят меня; я помнила их.

Я любила их. Они обе были живы и здоровы. И пока у меня есть возможность быть свидетельницей их счастья, пусть даже если для них я абсолютная незнакомка, я знала, что в мире все хорошо. В мире, что принадлежал им, но более моим не являлся.

Возможно, я рассматривала проклятье Найтмэр Мун и элегии Принцессы Луны не в том свете. Что, если действительно существует предназначение, для которого я живу такую жизнь? Что, если я — единственная за всю историю душа, которой предначертано проделать некий священный путь? Как будто сам космос назначил меня на роль одинокого монаха, которому суждено явить миру некий священный оркестр. Я столь верно служила этой цели уже так долго — быть может, я наконец-то получила награду? Я отплатила свой долг Карамелю. Я даже воспользовалась одной из элегий, чтобы спасти Скуталу от верной смерти. Был ли визит Мундансер платой за столь верное служение незримым силам?

Звучало это все практически бессмысленно, но мне было все равно. И даже больше того, Мундансер останется здесь на три недели. Три недели. У меня будет отличная возможность повторить события этого дня, вне зависимости от того, сколь бледны они были. Это сулило блаженство.

Смешок сорвался с моих губ, как когда-то, в те времена, когда я гордилась правом состоять в бессмертном клубе трех жеребят. Я прижала подушку к груди и ухватилась крепко за те воспоминания, подпитанные восхитительными событиями этого дня.

Я была счастлива.

— И посему, я, Принцесса Селестия, сим повелеваю, — говорит Твайлайт тонким голоском, что эхом разносится под подсвеченным розовыми фонариками разноцветным покровом палатки из одеяла. — Что построение мыслящих машин в Эквестрии должно быть однозначно запрещено, ибо в противном случае они способны достаточно поумнеть, чтобы научиться имитировать амбиции пони и попытаться захватить мир!

— Как мудро с вашей стороны, о добрая принцесса! — восклицаю я, высокопарно преклоняясь пред ней настолько, насколько позволяют мне мои короткие ноги. — Как Верховный Волшебник Бородатой Гильдии, буду я блюсти ваш мудрый и священный закон!

— Разве нам нельзя иметь хотя бы одного робота? — внезапно и неуместно встревает Мундансер, просунув снаружи голову в палатку. Яркие фиолетовые глаза отражают свет фонариков, когда она улыбается и щебечет: — Тогда у нас будет кто-нибудь, чтобы полировать нам тиары! Кто-нибудь, сделанный из металла!

— Мундансерррррр… — протестует Твайлайт ноющим голосом.

— Шшшшш! Я же Луна, забыла?

— Кхм. «Принцесса Луна! Сейчас за окном день! Не должны ли вы, дражайшая сестрица, почивать, пока не придет время поднять луну?»

— Эй, это ведь и мой королевский дворец! — хмурится Мундансер, сложив копыта на груди и надувшись. Позади нее лежат просторы моей спальни, освещенные вдалеке ночниками в форме нот. — С чего это вдруг Старсвирл сидит с тобой на всех встречах!

— Потомуууууу чтоо... — Твайлайт кривит лицо, объясняя очевидное: — Он смертный единорог, а единороги все делают только днем, как земные пони и пегасы!

— Ну и неудивительно, что я против тебя восстала.

— Шшшшш! Мы еще до этого не добрались!

— Почему у меня нет пони, служащих мне по ночам?

— Ну, у тебя же есть твоя королевская стража! Это же здорово, разве нет?

— Фу! Но у них же эти противные крылья летучих мышей! — глаза Мундансер загораются. — Почему нельзя, чтоб мне служили роботы?!

— У тебя не может быть роботов! Ты что, не слышала меня только что?

— Охххх… Я же «спала», забыла?

— Нннх — Я объявляю мыслящие машины вне закона!

— Почему?

— Потому что они опасны!

— Почему?

— Потому что у пони должно хватать собственного ума, чтоб полагаться на свою магию и силу…

— Скууууууууучноооо! — Мундансер закатывает глаза, а потом подпрыгивает на месте, сотрясая всю палатку. — Вот что! Я сделаю армию роботов, и мы построим мост на луну, чтобы пони могли туда ходить и служить мне, когда я захочу, потому что на луне нет ни дня, ни ночи!

— Ты так не можешь сделать! — ахает Твайлайт так, будто только что свершился смертный грех. — Это исторически неточно!

— И что?

— И что?! — Твайлайт роется в куче мягких игрушек и демонстрирует книгу, выписанную этим самым вечером из кантерлотской библиотеки. — Прямо здесь, в Хрониках Нео-Классической Эры, написано, что роботы были запрещены законом немедленно после трагических событий Колтерианского Джихада…

— Я хочу моих роботов, и чтоб у них еще были мана-лазеры! — весело шагает вокруг нас Мундансер как на военном параде. — Вперед, наши механические друзья! Принцесса Луна повелевает вам пиу-пиу во имя луны! Ибо даруем мы вам высочайшее право принуждать все взрываться во нашу славу!

— Не будет никаких взрывов! Хватит, Мунданс…

— Лунаааааааа.

— Ты должна быть принцессой!

— И это мой долг как принцессы — защищать эту землю нашей армией роботов! Идем с нами, сестра! Нашим миньонам помочь нам суждено в битве против злобного Смуза![5]

— Не бывает никакого Смуза!

— Не-а!

— А-га! Ты его только что выдумала!

— Хихи! И что такого? Мы же играем в прикидки, забыла?

— Но мы ведь должны быть принцессами! Царственные Сестры никогда не будут взрывать все подряд просто так!

— Будут, если борются с ужасающим, пожирающем души Смузом!

— Не-а! — Твайлайт глядит сердито в глаза Мундансер.

— А-га! — Мундансер ухмыляется ей в ответ.

— Не-а! — огрызается Твайлайт.

— А-га! — рычит Мундансер.

— Не…

— Ваши королевские высочества! — выпрыгиваю я между ними и, изо всех сил стараясь удержать мою фальшивую пушистую бороду на шее, кладу копыта им обеим на грудь. — Это ведь совершенно вам не подобает! Вы же королевские сестры! Вы — все, что осталось от славного наследия Вселенского Матриарха! Скажите мне, разве такими она хочет видеть своих дочерей на троне Эквестрии в свое отсутствие?

— Хмммффф… — Мундансер складывает на груди копыта и выдувает воздух уголком рта. — Нет…

— Она хотела бы, чтобы мы друг с другом ладили, — бормочет Твайлайт.

— Тогда давайте объявим этот день праздником! — говорю я с улыбкой. — Как лидер Бородатой Гильдии, я обладаю правом переименовывать дни в году. Отныне этот день зовется «День Счастливых Сестер». И с этого самого момента, этот день будет днем, когда сестры будут вспоминать, как они любят друг друга и как приняли решение ладить друг с другом!

Мундансер и Твайлайт неловко ерзают.

— Звучит глупо, — говорит Мундансер.

— К тому же, это сентябрь — месяц почтения семьи, а не июль, — объясняет Твайлайт. — Все пони это знают.

— Тогда мы изменим дату, когда придет следующий год! — говорю я с ухмылкой. Я гляжу на Твайлайт. — Ваше Высочество, если я могу осмелиться вам предложить, быть может, можно создать робота на паровом ходу? Безусловно, машина столь простого устройства сможет выполнять грубую работу без вероятности обрести достаточно разума, чтобы обернуться против своих создателей.

— Хммм… — Твайлайт откидывается назад со знающей улыбкой эрудированной пони и, наконец, кивает, говоря властным голосом: — Да, мне кажется, это приемлемо.

Я перевожу взгляд на Мундансер.

— И, Принцесса Луна, может ли битва со Смузом подождать, прежде чем ваши роботы не закончат помогать Принцессе Селестии со строительством замка Кантерлот?

Она ахает с сияющей улыбкой.

— А они могут пользоваться лазерами, чтобы вырезать ров?!

— Хихихихи… — Твайлайт восторженно склоняется вперед. — Я даже покажу им куда нацеливать мана-кристаллы.

— Йееей! Даешь подрыв грязищи!

— Кхм, — Твайлайт указывает в мою сторону сверкающей палочкой. — Старсвирл Бородатый, за вашу безграничную мудрость и ясность ума, я назначаю вас главой комитета по роботам!

— Ага, Старсвирл, — подмигивает Мундансер. — Отлично поработал своими бакенбардами. «Да осияет наша луна тебя»… эм… и все такое.

Я гордо улыбаюсь и низко кланяюсь.

— Моя честь, ваши величества, служить вам до конца своих дней.

— Я тебе покажу, куда ведет ров! — весело скачет Твайлайт.

— Эй, а как насчет факелов? Будет здорово смотреться, если мы осветим это место ночью.

— Нам надо сначала добыть немного угля.

— Угля? Зачем?

— Шевели рогом, сестренка, именно его тебе Вселенский Матриарх дала, чтобы ты слепила из него луну.

— А, да, конечно же. Воздаем благодарность тебе, о мудрейшая, возлюбленная наша Селестия.

Я сижу в своем углу палатки, наблюдая за тем, как они носятся по моей комнате, «собирая запасы». Снаружи звезды висят где-то за галактику от меня, но я могу поклясться, что космос сверкает прямо перед моими глазами. Я улыбаюсь, ибо я не хочу, чтобы эта ночевка с ними когда-либо кончалась.

Прошло два дня. Я с трудом удерживаю себя в хижине. Мне необходимо узнать больше о проекте Мундансер и Твайлайт. Мне необходимо снова их увидеть. Мне необходимо снова их услышать.

Я просыпаюсь каждое утро с ясной головой. Я не слышу элегий в своем сознании, даже если я пытаюсь их услышать. Мир более не холоден; я почти что даже решилась снять толстовку. Но вместо этого, я решила выразить свою радость другим способом. Я надела фантастический красный свитер Рарити и пошла в город. Пони улыбались и махали приветственно жизнерадостной, ярко одетой незнакомке, энергично шагающей по улицам. Я улыбалась им в ответ. Я напевала под нос мелодию. Я улыбнулась, услышав голос Морнинг Дью.

Наконец, я дошла до входной двери библиотеки Твайлайт. Я уже полностью сформулировала план в своей голове. Я прикинусь, что пришла сюда на договоренную в расписании встречу с Твайлайт для обучения магии. И тогда, по вине ее обычной рассеянности и неуверенности в себе, Твайлайт предпочтет помочь мне несмотря на то, что ранее ни разу меня не встречала. Мне это казалось в некотором роде грязным приемом, но я не могла его избежать. Я хотела увидеть ее. Мне необходимо было увидеть ее. И, призываю Селестию в свои свидетели, я постараюсь изо всех сил, чтобы эта встреча только осчастливила ее.

Я постучала в дверь. Изнутри раздались приглушенные звуки. К лучшему или же к худшему, я приняла их за приглашение и открыла дверь.

— Извините? — заглянула я внутрь с улыбкой. — Простите, что вас беспокою, но здесь есть мисс Твайлайт Спаркл? Дело идет к часу дня, и, я надеюсь, Кантерлотская Магическая Комиссия прислала вам сообщение по поводу моего…

— Сколько раз мне надо повторять, Мундансер?! — орала Твайлайт Спаркл. Ее грива разлохматилась и растрепалась по краям. Она сидела лицом ко входу, за столом, заваленном беспорядочным морем бумаг, заметок и списков. — Ты не можешь назначать четыре выездных урока! Два — это уже и так уже перебор!

— Пффф! — закатила глаза Мундансер, томно возлежав на скамье напротив Твайлайт. — А я только хотела сказать, что четыре — это слишком мало.

— Ты меня специально за хвост тягаешь?..

— Я только хочу сказать, что нам надо продвигать знакомство с магией из первых копыт! — устало улыбнулась Мундансер своей дрожащей от злости собеседнице. — Вот поэтому нам надо посылать малышню на захватывающие поездки! Тур в Вайнпегский музей Лунных Чар, на мой взгляд, это идеальный способ открыть им глаза на сферу волшебства!

— Мундансер! В самом деле! — вскочила на ноги Твайлайт. — Мы здесь планируем курс! А не каникулы! Не говоря уж о том, что мы даже не сможем профинансировать такое количество экскурсий! И как вообще Чирили, одна единственная учительница, даже отдаленно сможет управиться с таким количеством поездок, поверх планов уроков, которых у нее и так хватает?!

— Ты думаешь слишком стандартно, Твайлайт. Пфф… как всегда! — Мундансер села прямо и улыбнулась детской улыбкой своей подруге. — Самая большая проблема Чирили в том, что она застряла в одном месте: в Понивилле. Ты вообще выглядывала хоть раз за стены своей библиотеки, девушка? Магией тут особо и не пахнет.

— Я не понимаю, к чему ты ведешь…

— Веду я к тому, что маленькие жеребятки в этом городе не узнают ни шиша о магии, пока они заперты в местной одноклассной школе! — Мундансер встала и принялась ходить туда-сюда по библиотеке. — Им надо размять ноги, исследовать новые места, повидать восхитительные виды этого мира, почувствовать, что значит жить! Поверь мне! Лучше способа чему-то научиться не существует!

— Неужели я единственная, кто видит здесь проблему, Мундансер? — лицо Твайлайт побледнело в тревоге, ее взгляд смягчился, став просящим. — Я не могу себе представить, как родители этих единорогов, любой из них, хотя бы на секунду задумаются над тем, чтобы согласиться на такое количество поездок для своих детей…

— Хихихи… Подумай своей умнющей башкой, Твай! — ухмыльнулась, повернув в ее сторону голову Мундансер. — Я же не предлагаю посылать детей на войну или еще какую-нибудь подобную хрень! Я просто считаю, что у них должно быть достаточно возможностей покинуть заточение в стенах школы, чтобы своими глазами и вблизи увидеть какие волшебные штуки есть в Эквестрии!

— Это слишком амбициозно и слишком дорого, Мундансер, — сказала, хмурясь, Твайлайт. — Целые дни, потраченные на болтание в вагонах, тащась из одного города в другой, можно с куда большей пользой потратить, читая свежайшие учебные издания по магическому зачарованию и колдовству.

— Уххххх… Кончай уже с этим, Твайлайт! — Мундансер провела копытом по лицу и уставилась, развернувшись, на свою подругу. — Ты думаешь, это что-то изменит?! Они и так уже стирают глаза о целые горы текста! Нам же надо, чтобы они чему-то научились, а не заснули на месте!

— Нам нельзя терять из виду цель этой программы! Разве не так? — воскликнула Твайлайт. — Нам надо предоставить необходимую информацию жеребятам, единорогам и не только, которые были лишены магического обучения уже многие годы!

— И миллиард книг в этом совершенно не поможет, Твай! — сказала Мундансер, подходя к ней. — Да, конечно, горы книг помогли тебе. Но твой могучий разум всегда был прекрасным вместилищем для заглатывания такого моря информации! В смысле… блин… именно потому тебя Принцесса Селестия назначила своей ученицей и все такое! Но эти дети? Хех, без обид или чего такого, Твай, но большинство из них скорее отложит яйцо, чем предпочтет носить его вместо собственной головы.

— Ну, прости уж меня за то, что я стараюсь задумываться об их будущем! — сказала, сердито хмурясь, Твайлайт. — Там, в непрощающем неконкурентноспособных пони мире, требования к магическим знаниям увеличиваются каждый год на порядок! Эти дети вырастут чужаками в мире, который окажется слишком для них развитым…

— Так, ладно, ты уже начинаешь загоняться…

— И… — продолжила Твайлайт, подчеркивая мысль решительным тычком копыта перед собой. — Они даже близко не будут достаточно компетентны, если все свое учебное время потратят на скачки вокруг исторических достопримечательностей! Мундансер, я ценю твое уважение истории и желание погрузить в нее жеребят. Но давай будем разумны, хорошо? Слушай, я уступлю: одна экскурсия — это замечательно. Одна! Мы можем послать их в Вайнпег! Но я всерьез считаю, что нам надо придерживаться плана, который я составила вчера: три задания на чтение в неделю, разделенные домашними упражнениями на двадцать вопросов и оцененные регулярными сериями викторин…

— Фу! — раздраженно простонав, Мундансер встряхнула гривой. — Твайлайт, перестань думать как машина и постарайся спуститься на уровень детей!

Она улыбнулась и склонилась к ней с подчеркивающей слова улыбкой.

— Самое главное, что я освоила за пять лет работы учителем, так это то, что попытки запихнуть информацию по объему с целую книгу в детскую голову, равносильны запихиванию круглой палки в квадратную дырку. И я это говорю в самом несексуальном смысле.

— Мундансер… — вздохнула Твайлайт.

Мундансер подняла голос:

— Тебе нужно поразить детей! Тебе нужно показать им, что магия в этом мире живая и настоящая, и, стоя перед школьной доской, ты этого не добьешься! Именно поэтому я считаю, нет, именно поэтому я знаю, что мы должны превратить эту программу в возможность подарить детям момент, который они никогда не забудут! Учеба может идти через силу, но я реально уверена, что на нее можно и вдохновить! Чем же мы занимаемся каждый день нашей жизни, если мы не живем и одновременно не учимся, Твай?

— Я по-прежнему считаю, что ты порешь сейчас горячку, Мундансер. Будь разумной! Я ничего больше от тебя не прошу! — Твайлайт хлопнула копытом по стопке записей. — Нам доверили создание программы, которая должна быть хорошо структурирована и которую можно будет с легкостью повторить для нескольких следующих поколений учеников! И это не повод для того, чтобы ты взялась воплощать какую-то радикальную образовательную теорию! Нам нужно что-то практичное…

— Радикальную образовательную теорию?! — не сдержавшись, захихикала Мундансер. — Ох уж действительно, тебя совершенно точно обучала принцесса! Ты такие милые словечки придумываешь, чтобы описать вещи, с которыми ты попросту не согласна.

— Мундансер…

— Твайлайт, я преподаю уже больше пяти лет, — фиолетовые глаза Мундансер на мгновенье заострились. Ее обычная улыбка исчезла без следа с лица. — «Радикальная», или нет, но то что я тебе рассказываю — это самая выжимка моего опыта и знаний. Как бы оно легкомысленно ни выглядело, я знаю, что это помогло детям в Филлидельфии, и это определенно поможет детям здесь, в Понивилле.

— Разве, по-твоему, здесь Филлидельфия? — парировала Твайлайт. — Те правила здесь не работают, Мундансер. И если тебе интересно мое мнение, я скажу, что ты не воспринимаешь программу достаточно всерьез.

— Хехехехех… — Мундансер покачала головой и улыбнулась криво, глядя на пол.

Твайлайт нахмурилась.

— Ну что еще?

— Ты действительно прожила в этом городке слишком долго, — Мундансер поправила гриву и посмотрела на Твайлайт внимательно и дерзко. — Мне кажется, скучные стены этого места тебя заели.

На мгновенье Твайлайт сверкнула зубами. Она медленно вставала c места.

— Так, ну-ка, погоди…

Я прочистила горло.

Обе кобылы повернулись ко мне. Жар спора мгновенно покинул их лица, когда они одновременно моргнули растерянно.

— Эм… да?

— Можем чем-нибудь помочь вам, мэм?

Я нервно переступила с ноги на ногу, стоя в дверном проеме. Я пожалела, что надела свитер Рарити, ибо внезапно ощутила, будто жарюсь заживо.

— Эм… — я улыбнулась, чувствуя тонкий ручеек пота на лбу. — Извините. Мне нужна была пони по имени Твайлайт Спаркл, чтобы помочь мне с одним исследовательским проектом. Я пришла не вовремя?

— Эм… да, — заикаясь, произнесла Твайлайт. — Боюсь, что так.

— Да не, заходите! — махнула мне копытом Мундансер.

Твайлайт бросила на нее пораженный взгляд.

— Мундансер! — громко прошептала она.

— Чего?! — пожала плечами Мундансер.

— Оххх… Мы на самом деле малость заняты сейчас проектом, разве нет?

— И позволь мне угадать, ты перестала верить в пользу перерывов с тех пор, как надавала по крупу Найтмэр Мун? Уже давно за полдень, Тваюшка, нам не помешает немного отвлечься, — она вновь махнула мне. — Правда. Заходите и представьтесь…

— Ну здрасте. Прости, что? То есть как, это теперь твоя библиотека, да?

— На самом деле, нет… — Мундансер сердито посмотрела на Твайлайт в ответ. — Это городская библиотека. И если я не ошибаюсь, то ты была назначена сюда… тьфу, не знаю… библиотекарем? Уверена, ты можешь позволить себе помочь случайной пони, которой нужно что-нибудь взять почитать.

Твайлайт вскочила на ноги. Перед ее надувшейся особой беспомощно захлопнулась книга.

— Ладно. Ты права, — ее речь была отрывиста и немелодична. — Это библиотека. Значит, так к ней и будем относиться.

— Не говори со мной в таком тоне, Твайлайт, — нахмурила лоб Мундансер, — Только лишь потому, что я — единственная пони, кто здесь пытается вести себя вежливо.

— Ты просто не можешь сосредоточиться на чем-нибудь дольше, чем на один час, — высокомерно усмехнулась Твайлайт, качая головой. — Я неспроста держу при себе Спайка. Он может заниматься библиотечными делами, пока мы работаем над программой. Ты здесь совсем недолго, и…

— И это, по-твоему, решение всех проблем? Заставлять Спайка делать всю тяжелую работу? Клянусь, с тех пор как ты стала ученицей Ее Величества, он работает без продыху!

— Я его не прошу делать что-нибудь, чего он не хочет…

— И как же он может сказать тебе «нет»? Блин, Твайлайт, я помню тот первый день, когда ты его получила. Я и не думала, что он станет твоим слугой. На самом деле, я всегда думала, что он станет для тебя кем-то вроде приемного с…

— Так, хватит вовлекать в это Спайка! — неожиданно сорвалась Твайлайт, покраснев.

— И что же это за «это» такое, а? — рыкнула в ответ Мундансер. — К твоему сведенью, не я втащила в разговор Спайка. Ты это сделала.

— Я только сказала, что он занимается библиотекой, чтобы мы с тобой могли… хотя бы теоретически… сосредоточиться на задании, для которого я тебя изначально пригласила…

— Я, эм… — я закусила губу. Все мое тело к этому моменту сотрясала дрожь.

Мундансер прокашлялась и бросила мне натренированную улыбку.

— Правда. Я приношу извинения. Библиотека всегда открыта посетителям, даже если и библиотекарь несколько ограничен. Заходите, мэм. Уверена, я могу сама поискать для вас что-нибудь в здешнем каталоге. В смысле, на это ведь слишком много мозгов не требуется, не так ли?

Стул Твайлайт с грохотом проехался по полу, когда она вскочила на ноги и бросилась прочь к дальнему концу дома в дереве.

Мундансер недоуменно моргнула ей вслед.

— И куда ты собралась?

— Ты права, — прорычала Твайлайт. — Нам нужен перерыв.

— Да чтоб тебя! Я же просто…

— Просто помолчи немного. Пожалуйста, Мундансер. Я серьезно.

— Тваюшка! Ну перестаааань… — Мундансер глянула на нее, на меня, снова на нее… а потом окончательно решила броситься вслед своей подруге. — Что происходит?! Просто раскрепостись немного…

— О, ты меня и так вполне раскрепостила. Мундансер, в самом деле, мне просто надо… не знаю… кое-что почитать, например…

— Почитать? О чем?

— Я не знаю! Просто почитать! У меня это хорошо получается, не забыла?

— Твайлайт, пожалуйста, прекрати раздувать из мухи слона…

— Неужели? Это важно для Чирили! Это важно для мэра! Это даже может быть важно для Принцессы…

— А Селестии-то это зачем?! Каким таким сеном ты вообще смогла найти тут логическую связь?!

— Тому, что я так серьезно это воспринимаю, есть причина, Мунданер.

— О, неужели? Так расскажи! Потому что я очень хотела бы знать!

— Потому что если мы не обучим этих юных единорогов, то тогда они скорее всего рискуют…

Слова моих друзей пропали для меня, так как я бесшумно закрыла за собой дверь библиотеки. Я прислонилась, чтобы отдышаться, к раме снаружи, пытаясь успокоить сердцебиение. Я казалась себе жалким, бессмысленным, плавающим в поту и солнечном свете ошметком плоти, завернутым в до смешного изощренно украшенный свитер. Каждая легкая вибрация, сотрясавшая дверную раму, загоняла мне сердце глубже и глубже в копыта. Если бы я осталась там хоть еще чуть-чуть, я знала, что умерла бы на месте.

А потому я пошла прочь, трясясь и повесив голову под сокрушительным весом кома в моем горле.

Что творится с моими друзьями? Какое-то ужасное заклинание было наложено на них? Они взялись экспериментировать над каким-то изменяющим сознание заклинанием, и оно вышло из-под контроля?

Нет.

Нет, я — единственная проклятая душа в Понивилле. По крайней мере, это единственная истина, в которой я уверена до конца.

Но, в самом деле, что только что произошло? Я чувствовала, что это все началось в какой-то один ужасный момент, но, к моему смертному ужасу, меня в то время не было поблизости, чтобы засвидетельствовать начало подобного коллапса. Я чувствовала себя чрезвычайно растерянной. Как вообще хотя бы подступиться к пониманию этого?

Моя единственная надежда, ну или как я себя в этом убеждала, заключалась в том, чтобы привести в норму свои нервы, прямым ходом вернуться обратно и найти способ их подслушать. В конце концов, мои две подруги встретились вновь неспроста. Почему же мы тогда оказались вновь все втроем в одном месте, если не для того, чтобы я нашла способ решающим образом их спасти?

Только вот, как я узнала позже, спасение это оказалось непростым делом. День за днем я следовала за ними как тень. В библиотеке, прикидываясь, что читаю книги, я наблюдала их бессистемные попытки накидать учебный план. В центре Понивилля, играя без увлечения на лире, я подслушивала их голоса, жестоко разбивающие спокойную атмосферу городка. У стен городской ратуши, укрытая алым закатом, я видела, как лица их краснели куда гуще небес.

Это был порочный круг — и я не могу подобрать слов, чтобы лучше описать ситуацию. Мундансер говорит что-нибудь резкое и импульсивное. Твайлайт наседает нападками ей в ответ. Мундансер уходит в защиту, ужалив при этом добрую натуру Твайлайт ехидным комментарием. И тогда Твайлайт пересекает еще одну черту, раздражаясь все больше и больше, пока ее гнев не встает Мундансер поперек горла.

Было бы ложью сказать, что подобные перебранки не были никогда свойственны этим двоим. Но каким-то образом все стало иначе. Это место лежит далеко от наших спален, от переулков, в которых проходило наше детство, от подворий и крыльцов Кантерлота. Это место — Понивилль, и эти две кобылы уже взрослые. Когда они злятся, уже не писком или нытьем полнится воздух, но пугающей бурей.

— Исследовательский проект на восемнадцать страниц?! — рявкнула Мундансер, не веря своим глазам, глядя на заметки, которые она листала у себя в копытах. Ее фиолетовые глаза дрогнули. — Ты… ты…

Ее чуть не стошнило, прежде чем она подняла на Твайлайт взгляд, полный ужаса.

— Твайлайт, ты это что, серьезно?!

— Серьезно, — сказала Твайлайт, не оборачиваясь. Она перелистнула записную книжку с планами и села рядом с Мундансер на парковую скамейку, что стояла как раз в двадцати футах от того места, где я играла на лире. — Столь же серьезно, как когда я составляла ночью этот план.

— Ты все эти заметки написала за ночь?! — недоверчиво оглядела Мундансер гору страниц. — В смысле, типа, после нашего ужина с Рарити в центре?

— Да.

— Твайлайт, тогда уже было десять вечера! Ты вообще поспала?!

— Достаточно, — промычала Твайлайт, щурясь на свои заметки, будто Мундансер вроде как здесь и не было. — Не имеет значения. Я сделала то, что нужно было сделать.

— Твайлайт, я думала, мы будем работать над этим делом вместе!

— Будем ли? — челюсть Твайлайт напряглась слегка, но она по-прежнему не смотрела в сторону Мундансер. — Уже три часа дня, а мы только встретились.

— К чему ты ведешь? — спросила Мундансер, а потом покачала головой и проворчала: — Твайлайт, я думала, что задумка у нас в том, чтобы работать над этими заданиями вместе. Ну, знаешь? Мы с тобой? Как команда? Как еще я смогу удержать тебя от безрассудства!

— Мне кажется, я сделала очень продуманный исследовательский план.

— Твайлайт… — Мундансер помахала этими адскими листами бумаги для усиления своих слов. — Ты просишь восьмилетних детей написать восемнадцатистраничную работу! Ты… ннхх… тебе надо проще к этому подходить.

— Я думаю, я ужала задание довольно неплохо, с учетом… — голос Твайлайт затих столь же холодно, что и тон его.

Мундансер ответила с сердитым взглядом:

— С учетом чего? Что ты была одна целую ночь? Твайлайт, даже не пытайся меня застыдить тем, что ты целиком и полностью решила сделать все сама.

— Какой у меня был выбор?

— Если тебе так страшно хотелось поработать после ужина с Рарити, ты бы могла мне просто сказать…

— Мундансер, я тебе говорила! — Твайлайт наконец-то перевела взгляд на Мундансер, и радостным этот взгляд не был. — Я тебе говорила пять раз за день! «Мундансер, нам надо сесть и придумать адекватное исследовательское задание».

— Пять раз, а? Значит, мы теперь ведем счет?

— Хотела бы, чтобы мне не пришлось! — проворчала Твайлайт. — Хотела бы я, чтобы когда я пригласила подругу помочь с работой над важной образовательной программой, она не прерывала мой мыслительный процесс ужинами с каждым пони, что попадется ей на глаза!

— Твайлайт, поправь меня, если я неправа, но Рарити твоя подруга! Она сделала для тебя платье, для этого Гала, на которое ты поедешь через несколько недель! Она мне показалась очень эффектной пони! И вот уж действительно, единственное, ради чего я захотела сюда приехать, так это ради того, чтобы познакомиться с Рарити и остальными твоими друзьями!

— И потому я организовала для этого расписание! — воскликнула Твайлайт. — Я тебе дюжину раз сказала и даже больше, что я совершенно не прочь ужина с Рарити и Флаттершай в эту пятницу! Ну и посмотри, чего мы достигли! Сейчас даже не четверг, а мы уже безумно отстаем, потому что ты не можешь достаточно потерпеть! Теперь у нас осталось всего две с половиной недели прежде чем тебе придется возвращаться в Филлидельфию!

— Две с половиной недели… кххехе… Твай, девочка, тебе не кажется, что ты самую чуточку бежишь впереди паровоза?

— Ты забыла, с кем разговариваешь?! — скривилась Твайлайт. — Я была личным составителем расписаний у Принцессы Селестии целых два года, и это неспроста!

— Хехехех… — горько хихикнула Мундансер.

Твайлайт нахмурилась:

— А теперь что смешного?

— На мой взгляд, это очень интересно, что ты хочешь, чтобы я полагалась на твой опыт в роли королевского составителя расписаний… — она нахмурилась. — Тогда как ты и летучего пера не даешь за мой опыт учителя.

— Уууххх… — Твайлайт закрыла лицо копытом. — Мундансер…

— Нет, правда! — Мундансер стукнула копытом по стопке записей. — Вот это будет подобно отправке маленьких жеребяток на виселицу! Может, если бы они были в средней школе — ладно! Но в последний раз, когда я проверяла, самое большое задание, которое давала им Чирили, было двухстраничное эссе на День Почтения Семьи!

— Мы пытаемся расширить им кругозор, Мундансер! Если они хотят узнать что-нибудь о настоящей магии, они должны научиться работать интенсивнее!

— Мы пытаемся дать им образование или забить их по мозгам до смерти?! — воскликнула Мундансер. — Я за то, что бы назначить им финальный проект в виде пятистраничного эссе.

— Пятистраничного?!

— Я что, слышу эхо?

— Это вообще даже исследованием назвать нельзя!

— И именно это меня просто убивает! — рявкнула в ответ Мундансер, в отвращении взмахнув листами. — Ты думаешь, что исследование научит их настоящей магии! Магия — это, в первую очередь, творчество и изучение эфирной природы нашего мира…

— Ничего подобного!

— Дай угадаю… — простонала Мундансер, закатив глаза за лоб. — Потому что ты эксперт в магии.

— Да! — огрызнулась Твайлайт. — Магия — это всегда тщательное изучение, планирование и, в первую очередь, исследование! Если из-за нас дети посчитают, пусть даже на секунду, что магия — это бесконтрольное использование эфирных лейлиний, то мы тем самым продвигаем не правильный путь применения маны, а сеем опасные семена колдовства во имя амбиций!

— Ой, да брось ты…

— Я серьезно, Мундансер! — глаза Твайлайт сияли ярко и горячо. — Мы не можем позволить себе легкомыслие в магических искусствах! Особенно, когда речь идет о столь юных и впечатлительных умах!

— Хех, когда ты была в их возрасте, ничего тебя не могло оградить от экспериментов.

— Я научилась контролировать магию как следует, прочитав на эту тему немало материала! Ты думаешь, эссе на восемнадцать листов — это много? Я в восемь лет писала пятидесятистраничные отчеты! Я свои таланты раскрыла не срезанием углов и беспечностью!

— Ой, прошу тебя, Тваюшка, слезай со своего высокого… высокого… ну, знаешь чего! Хех! Ты сама шарахала своих родителей, превращая их цветы в горшках пару раз…

— И как это вообще хоть как-то что-то доказывает? — рявкнула в ответ Твайлайт. — И что ты сама в это время делала, Мундансер? Если бы ты тогда изучала магию хотя бы вполовину так регулярно, как я, ты бы…

— Я бы что? — бросила ей сочувствующую ухмылку Мундансер. — Стала бы ограниченной, книгоедской, скованной трудоголичкой-полуночницей, как ты? Я не знаю, какое там будущее у Понивилля, но я сюда приехала не для того, чтобы превратить этих детей в твоих двойников, ходящих строем. Я уже достаточно долго проработала учителем, чтобы знать, что это действительно, действительно глупая затея — пихать свое эго в учебный план.

— Почему… П-почему… — челюсть Твайлайт пораженно отвисла. — Почему ты вообще считаешь, что я такая?.. — она моргнула и повернула голову вслед движущейся фигуре Мундансер. — И куда ты вообще собралась?

— Куда-нибудь. Мне лучше всего думается, когда я хожу, — пробурчала Мундансер. — Может, я придумаю собственную идею для финального проекта. Почему бы и нет? У тебя это так здорово получилось наедине с собой.

Твайлайт вздохнула глубоко и тяжко.

— Мундансер, прошу тебя. Прости. Правда. Давай… Давай об этом поговорим…

Но она уже ушла. Твайлайт застонала и зарыла лицо в копыта. Стоя в нескольких ярдах от нее, я изо всех сил делала тщетные попытки удержать мелодию от распада.

На следующий день, Мундансер сидела за столиком Сахарного Уголка одна. В мягком сиянии телекинеза, она выводила аккуратные каллиграфические строки на листе бумаги. Ее глаза были прикрыты, в них царила скука и отсутствие былого азарта. Она зевнула пару раз и потерла затылок, а ее уши в это время, прядая, пытались вытряхнуть из себя шум окружающего ее множества посетителей.

В заведении было, впрочем, тихо, если не считать мягкого гула спокойных, счастливых разговоров. Все это оказалось вдруг расколото в одно мгновенье, едва двери Уголка распахнулись, явив заметно разозленную Твайлайт Спаркл, что, топоча, прошла прямиком к столику и грохнула на него перед своей подругой детства записную книжку.

— Мундансер, что, сеном подери, это такое?! — требовательно спросила Твайлайт, обвиняюще указывая на записную книжку.

Мундансер вздохнула. Затем, с поразительной резкостью, она бросила Твайлайт убылку. Улыбка эта, равно как и ее голос, резала воздух острым как бритва сарказмом:

— Это столик на одного. Но, полагаю, это твою лодку раскачает только больше.

— Не увиливай. Я имела в виду это! — Твайлайт пододвинула копыто к записной книжке. — План по найму трех учителей-ассистентов из Троттингема… ты что, шутишь?

— Если бы я шутила, — пробормотала Мундансер, — Я бы добавила туда больше отсылок на крупы и связанные копыта.

Она моргнула. А потом апатично усмехнулась, поняв, что никто, кроме нее, не оценил шутку.

Это только еще больше разъярило Твайлайт.

— Мундансер, Чирили просто не в состоянии позволить себе нанять столько посторонней помощи, вообще!

— Это реально куда как доступнее, чем экскурсии, и все знают, как ты их ненавидела.

— Мундансер, ты уже что, вообще больше не пытаешься что-либо сделать?! — воскликнула, задыхаясь, Твайлайт. — Сколько раз мне тебе повторять, что нам нужно закончить с этим планом уроков, прежде чем мы вообще сможем начать говорить о добавлениях в преподавательский состав…

Она замолчала на полуслове, когда ее глаза вдруг наткнулись и уставились на неоконченное письмо перед подругой.

— А это что?

— Эм, ничего. Я просто…

— Я серьезно! Кому ты пишешь? — Твайлайт силой выдернула письмо с другого конца стола телекинезом.

— Эй! — Мундансер разинула рот и насупилась. — Мисс Копыта Загребущие! Что за дела?

— Оно… — Твайлайт сощурила глаза, оглядывая бумагу. — Оно адресовано Вайнпегскому общественному организатору…

По мере того, как она читала дальше, ее челюсть отвисала все больше.

— … Нижайше прошу аудиенции с директором Вайнпегской Образовательной Комиссии с целью организации мероприятия в Музее Лунных Чар… — она медленно подняла глаза от письма и нахмурила лоб. — Ты… Ты пытаешься устроить экскурсию…

— Оххх… — Мундансер закатила глаза. — Слушай, Твайлайт…

Твайлайт осуждающе на нее посмотрела.

— Ты собралась обойти меня со спины!

— Я просто пыталась наладить связь… — Мундансер покраснела и забегала взглядом по комнате. — Ну, знаешь… мммм… на случай, если ты все-таки в итоге задумаешься над моим предложением…

— Мы должны были работать над этим, решать это, как команда! — голос Твайлайт срывался, становясь все громче и привлекая тревожные взгляды множества сидящих в заведении посетителей. — С чего ты вообще могла решить, что мы придем к соглашению после такого!

— Я надеялась, что ты будешь держать глаза незашоренными!

— По поводу того, что ты творишь за моей спиной?! — Твайлайт швырнула письмо на стол перед ней. — Мундансер, как ты могла?

Что-то дрогнуло в глазах Мундансер. Она медленно скомкала бумагу. Бросив ее в сторону, она заговорила громко голосом, подобным кошачьему рыку:

— Нет, я не обходила тебя со спины, Твайлайт, — кипя от злости, она встала на ноги и холодно поглядела через стол на свою подругу. Казалось, вместо стола меж ними пролегал целый океан. — И знаешь почему? Потому что не существовало ни одного долбаного пони в долбаной истории Эквестрии, способного хоть на глаз измерить голову, столь надутую и набитую, как у тебя!

— О, прошу тебя! — Твайлайт закатила глаза. — Избавь меня от…

— Сама себя избавь! — огрызнулась Мундансер. — Тебе надо об этом услышать!

Она сузила глаза и ткнула обвиняюще копытом в ее сторону.

— О, прошу тебя! — Твайлайт закатила глаза. — Избавь меня от…

— Сама себя избавь! — огрызнулась Мундансер. — Тебе надо об этом услышать!

Она сузила глаза и ткнула обвиняюще копытом в ее сторону.

— С тех самых пор, как я сюда приехала, ты была ничем, кроме как невыносимой болью в заднице! Что, кстати, сюрпризом быть не должно, потому что у тебя всегда была какая-нибудь жалкая любимая мозоль.

— О, замечательно, — горько усмехнулась Твайлайт. — Меня наставляет на путь истинный школьный шут.

— По крайней мере, когда я ходила в школу, я жила свободно! — столь же фальшиво улыбнулась Мундансер. — Конечно, я не зарабатывала каждый раз столь идеальные оценки, как ты! Но я, по крайней мере, не приковывала цепями свои мозги к каким-нибудь богиней забытым книгам круглосуточно и без выходных! И знаешь почему?

— Просвети меня.

— О, непременно! — Мундансер скрипнула зубами и указала на себя. — Потому что я знала, что жизнь состоит не из одного чтения и учения! Взросление — не значит лишение себя удовольствий! Я заработала свою Метку, потому что я поняла, что обучение — это еще и очарование детей, а не только их информирование!

— И потому ты застряла с преподаванием общей истории и начальной экономики в низкосортном кампусе в центре Филлидельфии?

— Эй! По крайней мере, я заслужила свое учительское кресло! И с каждым годом я забираюсь все выше!

— Ты могла бы достичь куда большего, Мундансер! Если бы только была серьезнее и старательнее с самого начала.

— О, какой шикарный совет, а! — зло рассмеялась Мундансер. — Поданный не кем-нибудь, а единственной кобылой в Эквестрии, получившей все готовенькое с королевского копыта!

Глаза Твайлайт загорелись.

— А это что еще значит?

К тому времени миссис Кейк как раз тихо подошла к ним через комнату полную напряженно моргающих лиц.

— Кхм… эм… — она помедлила, закусив губу, и тревожно взмолилась Твайлайт шепчущим голосом: — Мисс Спаркл? Если… эм… если вам не трудно, могли бы вы с вашей подругой продолжить разговор снаружи моего з-заведения…

Это, похоже, немного успокоило Твайлайт. Вздохнув, она кивнула ей.

— Извините меня, пожалуйста, миссис Кейк, — сказала она тихо. — Вы правы. Мы не должны…

— Нет! Пожалуйста! — дьявольски ухмыльнулась Мундансер. Кончики ее бледных ушей разгорелись краснотой, когда она, прежде чем сложить ноги на груди, указала на свою подругу трясущимся копытом: — Ей нравится топтать на публике мою учительскую карьеру! Так давайте дадим ей закончить, а? Давай, Твай, скажи же своим очаровательным понивилльским соседям, что ты обо мне думаешь!

Твайлайт кипела от злости, изо всех сил стараясь удерживать все свои чувства за ледяным взглядом.

— Я приношу извинения, Мундансер. Мне не стоило устраивать сцену. Так что давай пойдем обратно в библиотеку, и…

— И что там? Будешь стыдить меня раз за разом своими жалкими попытками в претенциозных нравоучениях?

— Леди, прошу вас, — вмешалась тревожно миссис Кейк. — Если вы просто…

Мундансер заговорила громче, не сводя тяжелого взгляда с Твайлайт:

— Ну и что с того, что я обошла тебя со спины?! Я бы сделала в этом проекте куда как больше в одиночку, без постоянных преград из твоих маленьких позывов все перепроверять и переанализировать!

— Ты просто так и не выросла, да, Мундансер? — Твайлайт поглядела на нее с жалостью. — Даже когда мы были маленькими жеребятками, ты никогда не могла подождать и секунды без того, чтобы не сделать что-нибудь импульсивное, что ты потом назовешь «мудрым выбором». И какие же оценки сейчас твои ученики получают на независимых тестах, Мундансер? Даже не трудись отвечать. Я проверяла.

— О, неужели?..

— И если ты считаешь, что их достижением таких результатов ты можешь гордиться, то мне столь же грустно за них, как и за тебя…

Я не могу сказать, что смогла разобрать ответ Мундансер на эти слова. Рычащий тон голоса сделал ее слова трудноразличимыми, равно как и скрип деревянного стола, в который она врезалась, когда практически прыгнула к своей оппонентке. Вскоре обе кобылы, практически вплотную сблизившись носами, шипели друг на друга. Миссис Кейк неожиданно для себя оказалась неловко зажатой между ними. Все в комнате смотрели на них с пораженными лицами и широко раскрытыми глазами, и даже более того — заметны были также и несколько дрожащих жеребят. А я…

Я перестала играть на лире уже пять минут назад. Мои копыта вжались в столешницу столь крепко, что я была уверена — по ней уже пошли трещины. Мои плечи дрожали. Мои колени тряслись. Я старалась изо всех своих сил оставаться на месте, оставаться бессмысленным куском фонового мусора, но я не могла. Я знала свою роль. Я знала свое место, и оно определенно было не там, где сидела я, глядя в сторону от своих друзей.

Мир вращался вокруг моего онемевшего тела. Я осознала вдруг, что встала и направилась к ним. С храбростью большей, чем у кантерлотского стража, я плотно вклинилась между двумя разъяренными пони.

— Послушайте… Послушайте! — я подняла голос и удивилась, какой тихой стала комнатой, едва по ее стенам начало танцевать мое эхо. Я сглотнула, посмотрела на обеих кобыл и произнесла: — У вас двоих, очевидно, хватает заноз и заусенцев, которыми вы друг за друга цепляетесь. Но, насколько я осмелюсь судить, у вас богатое общее прошлое. Неужели оно столь пустячно, что вы можете отбросить его, превращаясь в натуральных зверей у всех на глазах?

— Мэм, вам ни к чему в это вмешиваться… — тихо начала Твайлайт.

— Не суйте нос не в свое дело, леди! — Мундансер же была Мундансер.

Твайлайт бросила ей сердитый взгляд через мое плечо.

— Эй! То, что ты зла, вовсе не значит, что ты можешь грубить ей…

— Это же Понивилль, да?! — раздался с другой моей стороны холодный смешок Мундансер. — Думаю, ни для кого не сюрприз, что она на твоей стороне…

— Я ни на чьей стороне, Мундансер! — огрызнулась я.

Она моргнула и удивленно посмотрела на меня как в первый раз.

— Откуда вы знаете мое?..

Я развернулась и строго посмотрела на Твайлайт.

— А вы, мисс Спаркл, разве вы не усвоили достаточно уроков о важности терпения и компромисса за четырнадцать с лишним месяцев вашей жизни здесь?

— Я… что… — нос Твайлайт сморщился в большей степени от ее растерянности, чем от злости. — Откуда вы вообще знаете, что я усвоила, а что нет? Кто вы вообще такая?

— Всезнайка, которая принимает решения о том, что правильно, а что нет? — усмехнулась Мундансер. — Хахаха… Если бы это было возможно, я бы подумала, что она набралась у тебя!

— Я знаю только одно! — я бросила Мундансер яростный взгляд. — Кое-кому следует повзрослеть!

Затем, я бросила Твайлайт взгляд столь же острый.

— А другой пони следует раскрепоститься! — я подняла без угрозы копыта между ними. — Вот, это настолько же просто! Разве нет?

— Дорогая Луна, кажется, я вляпалась прямиком в театральное представление… — простонала Мундансер.

— Разве нет?! — прорычала я.

— И что же я говорила про поминание имени Принцессы Луны всуе?! — огрызнулась поверх меня Твайлайт.

— Ты когда-нибудь вообще прекратишь изображать из себя мою мать, хоть на мгновенье?! — ответила Мундансер столь же ядовито.

— Я прекрасно помню твою мать! Она тебя практически избаловала!

— А твоя тебя загнобила!

— Меня научили понимать, что значит быть настоящим дисциплинированным ученым!

— А мне показали, как ценить жизнь!

— Девочки… пожалуйста… — я сглотнула. Я дрожала, а этот жаркий спор, обратившийся в катастрофу, все быстрее и быстрее выскальзывал из моих дрожащих копыт… из моего разбивающегося сердца. — Просто… просто успокойтесь. Мы же… мы же такие хорошие друзья…

— Мэм… — миссис Кейк наклонилась ко мне и тихо прошептала на ухо: — Мне кажется, вы не слишком с этим помогаете…

Я потела. Я содрогалась. Бросив взгляд краем глаза, я оглядела комнату. Все присутствующие смотрели сквозь меня, мимо меня, их глаза были прикованы только к двум душам, тем что действительно имели значение, к душам, что были готовы вот-вот разорвать друг друга на части.

И вот тогда я осознала кое-что, что подобно холодному одеялу изо льда, куда холоднее, чем любое проклятье, что когда-либо обрушивалось на меня, обернуло мои внутренности...

Я осознала, что я, Твайлайт и Мундансер были лучшими друзьями в нашем детстве. У нас были свои взлеты и падения, но каким-то образом мы надежно хранили нашу связь. Серьезность Твайлайт была противовесом беспечному духу Мундансер. Но у этого баланса была точка опоры. Когда бы кобылки, одетые как Селестия и Луна ни приходили к разногласиям между собой, как по волшебству, Сарсвирл Бородатый всегда оказывался с ними рядом, готовый поделиться взвешенной мудростью, готовый остудить головы царственным сестрам.

Но теперь все иначе. Теперь место действия — Понивилль. Эти мои друзья стали лишь бледными тенями блистательного детства, отброшенные сиянием невинности, что ныне была столь же таинственна и бестелесна, как те забытые ночники, что когда-то, в прошлой жизни, в другом мире, в другой вселенной, окаймляли мою спальню.

Теперь место действия — Понивилль. А там меня не было.

Там меня не было…

О благая Селестия…

— П-пожалуйста… — заикалась я, изо всех сил стараясь заставить губы двигаться столь же ровно, как и легкие. — Твайлайт… Мундансер… послушайте меня…

Они не слушали. Как они могли меня слушать? Кто я такая?

— Ты так никогда и не выросла! — кричала Твайлайт. — Ты все тот же глупый жеребенок, который хочет, чтоб всегда все было по его хотению! Я не знаю, как я переносила твою дурость, пока была маленькой, но сеном клянусь, сейчас мне она не нужна!

— А ты по-прежнему та же набитая зазнайка, которая всегда добивается своего! — взвыла в ответ Мундансер. Сахарный Уголок сотрясал миллион землетрясений, а я была единственной, кто готова была рухнуть. — Честно говоря, мне тебя жалко! Все эти годы ты могла жить себе в удовольствие, но вместо этого ты продала себя в рабство книгам, древним магическим трюкам и всем этим пыльным фолиантам, написанным давно мертвыми пони!

— По крайней мере, я к чему-то стремилась! А что ты все это время делала?

— Я делала то, что тебе следовало делать еще давно! — воскликнула Мундансер. — Я общалась! Я заводила друзей!

— Эй! У меня тоже есть друзья! Может, мне потребовалось и больше времени, но я научилась раскрываться!

— Только вот я находила друзей непростым путем! — сказала Мундансер. Лицо ее на мгновенье содрогнулось, как будто от родовых схваток. — Я выходила на свет! Я рисковала! Я совершала ошибки, конечно, но я стала благодаря этому лучше! Ты можешь сказать то же самое о себе?

— Я… ну…

— Можешь?! — зло смотрела на нее Мундансер. — У тебя же так хорошо получается учиться! Ну так скажи мне, как же так получилось, что ты, получив такой замечательный подарок судьбы, можешь прикидываться, что стала от этого лучше?!

— О чем ты вообще говоришь? — задыхаясь, воскликнула Твайлайт.

— Ой, прошу тебя, не все из нас получают друзей только за то, что как-то там связаны с ними магическими связями через эти Элементы Небес!

— Гармонии.

— Какая разница! На твоем месте, Твайлайт, я бы даже не пыталась судить дружбу других, получив себе спутников как утешительный приз от судьбы!

Раздался громоподобный удар. Оба передних копыта Твайлайт грохнули по столу, стряхивая бумаги Мундансер на пол, тогда как сама Твайлайт, раздув ноздри, выкрикнула:

— Ну все! Уходи!

— Извини, что? — скептически усмехнулась Мундансер.

— Ты меня слышала! П-пошла прочь отсюда! — Твайлайт дрожала всем телом. Ее голос срывался, а в уголках глаз скапливалась влага. — Я не желаю видеть тебя хоть где-нибудь рядом с моими друзьями!

— Охохоооо! — Мундансер холодно обошла стол, драматично встряхивая гривой. — Как смею я осквернять собой священные пастбища Твайлайт, сакральные понивилльские земли! Ты заработала себе здесь место так же легко, как заработала себе друзей? Если да, то неудивительно, что этот городок так отчаянно нуждается в учебном магическом курсе! Кто бы мог подумать, что в Элементе Магии столь никчемная искра?!

— Просто… просто… — Твайлайт задыхалась, она смотрела своим бледным лицом куда-то сквозь стол. — П-пожалуйста уходи…

— Ну же, Твайлайт! — прорычала Мундансер. Ее глаза пылали огнем. — Ты же умнее этого! Смотри шире!

Она размашисто махнула копытами, показывая вокруг.

— Ты потратила целый год, практикуя всю ту же магию и все те же чары в центре какой-то душной библиотеки в Понивилле?! — ее лицо на мгновенье исказилось в омерзении, прежде чем она продолжила, шипя: — Ты не узнала ни малейшего шиша о дружбе! Единственная причина, по которой Принцесса Селестия принимает твои тупые письма, что ты ей шлешь, только в том, что она с тобой нянчится! И всегда нянчилась! Самый одаренный единорог Эквестрии, да не смеши мой круп! Ты — глупый… обманутый… ребенок!

Посреди кафе сверкнула яркая лавандовая вспышка. Пони хором ахнули и подались назад. Твайлайт, злобно глядя на Мундансер ярко сияющими глазами, бросилась на нее.

Мундансер, в свою очередь, тоже кинулась вперед…

— Стойте! — взревела я, внезапно оказавшись между ними и упирая копыта в основания шей обеих кобыл. — Я серьезно!

Я оглядела их сурово, прежде чем сдуться с печальным вздохом.

— Просто… перестаньте, обе, — я сглотнула, умоляя то, что осталось от моих друзей. — Остановитесь.

Твайлайт медленно и отрывисто дышала. Сияние ушло из ее глаз, оставив после себя реки слез, текущих по щекам.

Я повернулась к Мундансер. Весь гнев рассеялся из ее глаз. Она выглядела так, будто вдруг получила в грудь пулю, но я не могу сказать точно, с какой же стороны этот снаряд шел — снаружи или изнутри.

Может, эта пуля коснулась обеих. Твайлайт осела на табурет, глядя в пол. Мундансер пошаркала немного, ходя кругом, пока не прошлась копытом по гриве и не развернулась прочь, направившись побежденно к выходу из Сахарного Уголка. Ни один пони не издавал ни звука. Я слышала биения сердец, подобные песне сверчков где-то вдали, становящиеся единым целым с каждой стеной, что постепенно отдалялась от меня прочь.

Я задумалась — наверняка так ощущается финал каждого боя, когда насилию приходит конец, и каждая из сторон осознает, что нельзя никогда ничего добиться в бою, потому что никогда не видать никому победы в разрушении — всем остается лишь только сердечная боль. Я старалась не обращать внимания на призрачные звуки шаркающих копыт уходящей Мундансер. Я даже изо всех сил старалась не обращать внимания на задыхающиеся всхлипы тихого плача Твайлайт, что зарыла лицо в свои передние копыта.

Единственное, что смогло вытряхнуть меня из моего оцепенения, — это звук шагов миссис Кейк, когда эта благородная кобыла тихо ушла из ока рассеявшегося шторма, напоминая мне, сколь же одинока была я, и сколь безрезультатны были мои действия…

И что вечность все будет таковым.

Затем вернулась дрожь.

Волны мороза утащили меня прочь из Понивилля, по тропинкам через лес, прямиком в гремучую оболочку моей хижины. Едва дверь захлопнулась за мной, я ощутила, что не могу не двигаться. Не могу не мерять шагами свой дом. Не могу перестать задыхаться.

Я наворачивала круги по комнате. Мне казалось, сердце своим стуком выбьет мне глаза и выпрыгнет вслед. Я стиснула зубы и застыла перед очагом, склонив рог перед выложенным кирпичом камином. Весь мир трясся, качался и кружился.

Кто-то кричал. С нетвердым дрожащим вдохом я проводила взглядом полет моей седельной сумки, что врезалась затем в стену. Музыкальные инструменты попадали шумным дождем, хаотичным крещендо. Флейта разломилась пополам, и скрипка разлетелась всплеском деревянных щепок. Я крушила их, пинала куски по комнате, куски себя самой, куски, что еще способны издавать звук, — и звук этот был только криком.

Воздух пах кровью, потом и мокротой. Не существует аромата достаточно сладкого, чтобы сокрыть гниение умершего детства. Я швырнула себя в бескровную рану какого-то брошенного тела, и там, под всем этим, я нашла свою койку. Я свернулась на ней, прижимая ноги к груди, чтобы заставить себя перестать разрушать все то прекрасное, что еще осталось нетронутым в хижине. Дождь пыли и нотных листов лился на меня, приправленный лишенными запаха нотами ледяных элегий, единственных в мире вещей, которые отныне утруждали себя быть моими спутниками.

Я не осознавала истину, пока не сморгнула своими тяжелыми веками десятый раз. И все равно, слезы не приходили ко мне, когда я того желала. Ничего больше не осталось, что еще может согреть меня. Так я поняла, что я проклята именно так, как всегда и представляла себе. До того момента кинжал Луны не погружался в полной мере в мою плоть.

Довольно было и того, что я видела чужой город, такой, как Понивилль, живущим и умирающим перед моими глазами. Но чего мне не было нужно, чего я никогда не просила, так это приезда Мундансер, чтоб наглядно показать мне, сколь поистине мертво мое наследие, сколько из него останется мертво навечно, и как все то, что я когда-то ценила больше всего на свете, никогда более не будет столь непорочно. И все из-за одной жалкой, потерянной детали.

И эта потерянная деталь — это я.

Я провела копытами по голове. Холод вновь стал невыносимым. Как всегда, я желала, чтобы он заморозил каждый живой нерв в моем теле. И вновь мое желание осталось невыполненным.

Не бывает незначительных пони. Каждая жизнь — это краеугольный камень какого-то невообразимо эпического монумента. Когда пони умирает, с ней рушится и вся основа. Прекрасные трагедии разыгрываются каждый день, гигантские шедевры любви и красоты уничтожаются каждый миг. Редко какой пони проклят ношей свидетельства подобных холокостов.

Я — одна из тех немногих; точнее, на самом деле, единственная из них. Я была лишена надежды уже так давно... Но сейчас и только сейчас я оказалась лишена и друзей.

Я задрожала и зарыла лицо в простыни, стараясь вспомнить, как же звучит смех моих подруг.

Нет. Это не благословение.

— Очень здорово, что вы пришли ко мне на занятия, мисс Хартстрингс, — сказала Твайлайт Спаркл протяжным голосом. Она медленно обошла вокруг меня, шаркая едва слышно. — Защитные заклинания требуют тщательной концентрации для своего освоения. Подобные вещи не каждый единорог способен с легкостью освоить… в одиночку.

С концентрацией у меня проблем не было. Я стояла посреди библиотеки, с легкостью возведя над собой зеленый купол прозрачной энергии. Выстроив магический буфер, я занялась совершенно другой проблемой, именно той, для решения которой я и пришла сюда.

— Вы, как мне кажется, из тех пони, что осваивают многое самостоятельно, мисс Спаркл, — очень осторожно прошептала я, не прерывая медитации.

— Хмммм… — ее ноздри слегка раздулись. Ее лицо было холодно, невозмутимо и мрачно. Ее глаза блуждали взглядом по полу, когда она пошла к наложившимся друг на друга мягким теням. — Полагаю, у меня всегда был… редкий дар в волшебстве.

Она сглотнула и продолжила:

— Но я всегда верила, что связь с миром магии не значит ничего, если у обучающегося ей нет связей на этом плане бытия… — она остановилась, царапая копытами деревянный пол и моргая куда-то в пустоту. — Подобные связи — это достойное испытание.

Она закусила губу.

Я практически забыла о своем защитном поле, наблюдая за ее движениями по тускло освещенной библиотеке. Она казалась единым целым с потоками пыли, что танцевали в лучах полуденного солнца, льющихся из ближайших окон.

— Если позволите, мисс Спаркл, — я попыталась улыбнуться. Клянусь, я выглядела грустнее ее. — Я знаю, здесь и сейчас я просто ваш ученик, но я не могу не заметить, что, похоже, на вашу долю выпало недавно довольно испытаний.

Твайлайт моргнула. Медленно она повернула голову ко мне.

— Магию нельзя освоить без борьбы, мисс Хартстрингс.

— Да, — сказала я, кивнув. — Но разве магия — это все?

Твайлайт открыла рот для ответа. Переминаясь с ноги на ногу, она медлила. Наконец она выпалила:

— Она проще. Магия, в смысле. Я думала, что она была всем, — Твайлайт подавила слабый звук в своей глотке. — Было нечто… счастливое и простое в тех днях, что я провела одна, в учебе, пробираясь через один фолиант, посвященный теории чар, за другим. Я не знаю, можете ли вы это понять, но одиночество — это не так уж и плохо, если вы ничего, кроме одиночества, не знаете.

Я ничего не могла с этим поделать. Мое защитное поле распалось в тот же миг. Я более не боялась восьмой элегии.

— О, Твайлайт… — начала я болезненно шептать. Но прежде чем этот «чужак» успел хотя бы подойти к ней…

Раздался стук в дверь.

Не задумываясь, Твайлайт сказала в пространство:

— Заходите.

Когда она вошла в библиотеку, я оказалась поражена не меньше, чем Твайлайт. Прошло два дня с инцидента в Сахарном Уголке и, несмотря ни на что, Мундансер здесь, собственной персоной. Она не дала Твайлайт возможности озвучить какой-либо протест.

— Я не могла уехать. Пока что. Мне… мне просто надо… — она остановилась, моргнула, затем посмотрела внимательно на меня. На губах Мундансер не было и намека на ее обычную ухмылку. Я наконец-то впервые смотрела в лицо абсолютной незнакомки. — О. Эм… Извините.

— Нет… я… эм… — встряхнулась я. К настоящему моменту я в полной мере познала ценность невидимости большей, чем невидимость тени. Мой визит сюда от начала и до конца казался мне ошибкой, которой суждено было вот-вот явить свою суть. Кажется, мне нужно было находиться рядом с Твайлайт куда больше, чем ей нужна была я. Но сейчас? Когда здесь и Мундансер? — Это мне нужно извиниться.

Твайлайт обернулась ко мне и прищурилась.

— Мисс Хартстрингс?..

— Мне нужно было вам сказать раньше! — сказала я с глухой усмешкой, протаскивая свое тело сквозь лямки седельной сумки. — У меня по расписанию через два часа урок музыки. У дочери мисс Хувз. Эм… как там ее зовут, Дисней?

— Динки?

— Да, с ней. Жеребенок — настоящее юное дарование. Но мне нужно обучать ее в высоком искусстве… эм… игры соло на флейте. Спасибо, что уделили мне время, мисс Спаркл, — я уже к тому времени подбиралась скользящим шагом к выходу, выйдя далеко за пределы поля зрения Твайлайт и Мундасер. Их взгляды были прикованы друг к другу. Видеть, что в их глазах не осталось более злобы, сменившейся отныне чем-то великим, мистическим и готовым к чему-то новому, было для меня одновременно и облегчением и поводом для растерянности. Я знала, что что-то удивительное или ужасное, или и то и другое одновременно готово было раскрыться в тот момент. И потому, настолько незаметно, насколько я могла, я приоткрыла боковое окно библиотеки телекинезом, прежде чем выскользнуть наружу через парадную дверь.

Едва оказавшись снаружи, я прижалась вплотную к коре дома-дерева. Убедившись, что никто из обитателей Понивилля не смотрит на меня с улицы, я скользнула вдоль здания, пока не расположилась, идеально укрывшись за кустами под окном, которое только что открыла.

Из этого укрытия я с легкостью слышала каждое слово, что произносили они приглушенно друг другу. Я ловила каждое их слово, тихо и одиноко дрожа.

— Мундансер, я думала… эм…

— Что я уже уехала?

— Эм… да…

— Я тоже. Я взяла билет на поезд в Филлидельфию, который отъезжает через час. Но, как я уже пыталась сказать, мне нужно было зайти к тебе, прежде чем я уеду. В конце концов, это просто вежливость…

— Ты хотела мне лицом к лицу сказать, что больше не собираешься работать над учебной программой.

— Ухтышки, ты действительно все знаешь, да, Твайлайт?

— Мундансер…

— Я знаю! Прощу прощения. Я… я просто…

Наступила роковая тишина.

Наконец, Мундансер начала сначала:

— Нет. Я не прошу прощения. В этом-то все и дело, Твайлайт. Я не прошу прощения. Я даже не могу прикидываться, что прошу. Я смотрю на тебя, я слушаю тебя, и все, что я наблюдаю — это всезнайку. И знаешь, что самое печальное? Я всегда так считала. Я знаю, что всегда так считала. Потому что насколько я себя помню, даже очень давно в нашем детстве, всегда существовала эта твоя позиция «я-возвышеннее-тебя», твое непрестанное желание поправлять мои ошибки, твой долг морализовать меня, указывая, насколько я неправа во всем, что я решаю говорить или делать, и…

— И ты не можешь понять, почему всю свою жизнь ты терпела такую кобылку? Ты не знаешь, почему ты с ней уживалась, почему ты с ней общалась и почему ты даже играла с ней и ходила с ней в школу?

— Я… я думаю, ты сейчас сэкономила мне немало сил на сотрясение воздуха.

— Можешь оказать мне такую же услугу, Мундансер?

— Хех… как же? Повторив все, что ты сказала мне в лицо? Унизив меня публично, тогда как мы должны были просто хорошо проводить время? Повторить то, что ты не можешь терпеть мою инфантильность? Повторить то, что ты думаешь, что я большой ребенок? Повторить то, что ты думаешь, что я слишком ленива, глупа и беззаботна и…

— Ты вообще задумывалась над тем, как ты выглядишь со стороны, Мундансер? Ты вообще осознаешь, что те слова, которые ты говоришь, могут причинить боль пони?

— А ты осознаешь, насколько ты сама настраиваешься на эту боль, Твайлайт?

И снова наступила тишина. Через некоторое время я услышала краткое мгновенье шороха их копыт. Судя по эху, я могла бы подумать, что целая вселенная пролегла между ними.

— Приезд в Понивилль был ошибкой, Твай. Я могу винить только себя. Это еще один урок, из тех, что я всегда извлекаю из совершенных снова и снова глупостей, и я знаю, что ты согласишься со мной.

— Мундансер, перестань…

— И вот, ты опять пытаешься меня успокоить, чтоб тебя! И что же ты будешь делать? Попытаешься меня образумить? Попытаешься спасти нечто, что слишком болезненно для нас обеих, настолько, что с этим вообще лучше дела не иметь? Твайлайт, когда мы с тобой в одной комнате, то это все равно что ходить по полу, усыпанному яичной скорлупой. И от каждого ее хруста у меня кровоточат уши. Меня просто тошнит даже от одной мысли о том, что все, что я скажу, запросто может сорвать тебя с цепи.

— Я действительно кажусь такой подавляющей? Мундансер, если бы хотя бы половине пони в городе, которых я знаю, сходила бы с копыт такая непредсказуемость как у тебя…

— Ну вот, ты хотя бы можешь общаться с половиной пони в городе, Твайлайт! — голос Мундансер сорвался. — Так почему же ты не можешь н-находиться со м-мной в одной к-комнате?

Последовавшая тишина была горькой, как соль в ране.

Мундансер шмыгнула носом и, наконец, выдавила из себя дрожащим голосом:

— Я не лгу тебе, Твайлайт. Ты будила во мне желание сломать себе рог в расстройстве больше раз, чем я могу сосчитать, но у меня, по крайней мере, хватило духу… признать, что что-то должно наконец быть п-похоронено! Что-то, что изначально вообще было невероятно б-безумным…

Ее голос прервался на еще один всхлип, брошенный одиноко в великую бездну белого шума, до тех пор, пока хромающий голос Твайлайт не ответил ей:

— Все… все всегда так и было, ведь так? — я буквально могла себе представить, как сжалось в нервном глотке ее горло. — Даже когда мы были жеребятами, мы не могли друг друга вынести. Как мы управлялись друг с другом, Мундансер? Как мы дожили до окончания школы?

Я услышала усмешку Мундансер. Она была влажной, как рана от стрелы.

— Что ж, Твайлайт… Думаю, детям гораздо проще вскочить обратно на копыта, а? — она всхлипнула в последний раз, и сказала твердым голосом: — Но после этого я обратно вскочить уже не могу. Больше не могу. Это так… так глупо. Я знаю, что это глупо. И ты знаешь, что это глупо.

— Но…

— Мы не можем друг друга вынести. И никогда не могли. Я не знаю… Я даже не хочу знать, что заставило нас считать, что мы можем.

Твайлайт глубоко и протяжно вздохнула. Ее копыта шаркнули, и я осознала, что она отходит от другой кобылы.

— Значит, вот и все?

— Да, Твай. Пожалуй.

— Я… мы могли бы… Иными словами… — голос Твайлайт мялся, как, должно быть, и ее лицо. — Я буду писать, Мундансер. Я буду писать и… и мы можем отслеживать друг друга. Знать, по крайней мере, куда заведет нас жизнь…

— И с чего ты взяла, что я захочу их читать больше, чем ты захочешь их писать, Твайлайт?

Следующим словам, сказанным Мундансер, потребовалось время, за которое она прошла к выходу из библиотеки. Она остановилась в проходе, и я услышала ее голос с двух сторон — и изнутри и снаружи. Из-за этого его звучание обрело некую призрачность, так что я в полной мере ощутила и поняла то, что же ускользало из жизни Твайлайт навсегда.

— Я рада, что ты здесь не одинока, Твайлайт. Я рада, что у тебя в Понивилле есть друзья, которые могут тебя терпеть; по крайней мере, у которых больше силы и убеждений, чем когда-либо удосуживалась найти у себя я. Ты заслуживаешь этого. Я серьезно. Я просто надеюсь, что ты сможешь извлечь из этого самое лучшее.

— А я просто надеюсь, что ты не извлечешь из этого худшее.

Мундансер вздрогнула тревожно. На мгновенье мне казалось, она готова была сказать что-то еще, пока не поняла, равно как и я, что слова навечно становятся бесполезны хору, потерявшему мотив. Она покинула Твайлайт в мгновенье ока, практически несясь прочь по городу. Когда дверь библиотеки закрылась позади нее, я представила себе, как, должно быть, дрогнул голос Твайлайт, говоря что-то вслед. Но я не могла этого знать наверняка, ибо я кинулась следом за Мундансер резвой рысью по Понивиллю.

Двадцать минут спустя я нашла Мундансер, сидящую на скамейке центральной железнодорожной станции. У ее сложенных ног покоилась седельная сумка. Мундансер грустно смотрела на восток, откуда вскоре должен был прибыть поезд, что отвезет ее в дом, стоящий вдали от родного.

Я не знала, как мне подступиться к этому, но я знала, что я должна. Жизнь полна последних шансов, и ни один из них не заслуживает разрушения. Как всегда, я продумывала предстоящий разговор на ходу, так что к тому времени, когда я подошла к ней, я тут же произнесла:

— Значит, вы направляетесь в Филлидельфию?

Она моргнула. Она подняла взгляд, и улыбка, что озарила ее лицо, была мне знакома, но в то же время нет: теперь она была пуста.

— Ага. Город Братской Любви, типа как в «Ох братец, как я от этого города залюбилась», — она тяжко вздохнула и провела копытами по лицу. — Хех, простите, не самая лучшая моя шутка, бывало и лучше.

— Ну, никто, впрочем, вам и не кидает биты за выступление, — пожала плечами я и опустилась на скамейку на расстоянии с запасом от нее. — Сама я еду в… эм… Мейнхеттен. Всегда хотелось узнать: правда ли съедобно Большое Яблоко.

— Я там бывала. В этом городе определенно хватает чего-то сполна, — пробормотала Мундансер, переводя взгляд обратно на восточный горизонт. — Но уверяю вас, это не яблочное повидло.

Пригладив копытом гриву, я уставилась в том же направлении, что и она. Мое сердце болезненно пульсировало в страхе, что поезд подъедет в любую секунду.

— Я вам завидую. Мне еще ждать несколько часов. А поезд в Филлидельфию уже почти здесь.

— Да? А почему?

— Кажется, будто вы вот-вот рухнете в обморок. Я и не думала, что Понивилль способен так утомить.

— Хех… Должна была это предугадать сама… — она, казалось, хотела сказать что-то еще, но губы ее оставались неподвижны, подчиняясь воле болезненных мыслей.

Я нежно посмотрела на нее, на ее белую шкурку, лавандовые глаза и алую гриву. Я вспоминала, как расчесывала ее восхитительные волосы под музыку Марцарта, а Твайлайт в это время читала нам сказки старых кобылиц из семейного фолианта, передаваемого из поколения в поколение в семье Спаркл.

— Я приехала в Понивилль, чтобы встретиться с другом, — сказала я. Мундансер всегда оставалась собой. И я решила, что в мои последние с ней моменты мне тоже лучше оставаться собой. — И, кажется, я получила больше, чем хотела.

— Хех… — она блеснула мне промораживающей улыбкой. — И вы тоже, а? Что ж, мир тесен, мисс…

— Прошу вас… — прошептала я. Улыбка моя была столь же болезненной, как и дыхание, с которым я с трудом проговорила: — Зовите меня Лира.

— Я тоже приехала сюда повидать друга, Лира. Подругу детства, — сказала мне Мундансер. Ее взгляд был столь же далек, как и восток, на который устремлены были ее глаза, и которому она прошептала: — Ее зовут Твайлайт Спаркл. Она в этом городе знаменитая кобылка. Вы, скорее всего, о ней слышали.

— Слышать можно только то, что вам говорят.

— Хех… Вы говорите почти как она… — Мундансер сделала глубокий вдох. — Только вы говорите не столь высокомерно.

— Высокомерно?

— Ннххх… дело даже не в этом… — она провела копытом по лицу и застонала. — Я сюда приехала ей с кое-чем помочь, спустя многие, многие годы после нашей последней встречи. И вот, я обнаружила, что эти годы кое-что значили. Они стерли воспоминания, что у меня были…

— Какие воспоминания, если позволите мне спросить?

Она тяжко сглотнула.

— Воспоминания о раздражении. Воспоминания о разочарованиях. Воспоминания о непрерывных боданиях и агонизирующей боли, которую причиняли друг другу кобылки, которые должны были бы воевать не на жизнь, а насмерть, вместо того, чтобы пытаться проводить пижамные вечеринки.

Я поежилась на скамейке, шепча:

— Разве не у всех детей есть… проблемы уживания друг с другом время от времени?

— Да, но это растворяется в уходящих годах. По крайней мере, так должно быть. Но со мной и Твайлайт… — она помедлила, закусив губу, затем поглядела на меня. — Я думаю, это от того, что она выросла слишком рано. В этом нет ничего плохого, конечно. Она просто стала жутко умной, жутко усердной в действительно слишком раннем возрасте. А я…

Она вновь глядела сквозь меня на горизонт. Ее фиолетовые глаза впились в ужасную правду, и эта правда принесла на них влагу.

— Она права.

— Хммм?

— Твайлайт права… — голос Мундансер дрожал. Но глазам моим являлась иная картина: она сохраняла самообладание с поразительной зрелостью. — Я и правда сейчас как ребенок. Но…

Ее голос стал тверд, как и взгляд ее глаз, когда она одним всхлипом подавила болезненную дрожь дыхания и нахмурилась сурово, глядя на горизонт умирающего дня.

— Но вот чего она не знает, так это того, что однажды у меня не осталось никакого выбора, кроме как вырасти. Она никогда не выходила в мир, в отличие от меня, ну или не так рано, как я. Тогда как она оставалась под крылом своей царственной наставницы, осваивая секреты магии по книгам, я изучала Эквестрию, выхватывая мгновенья реальной жизни из первых копыт. Во всех делах мне ничего не давалось легко, а потому мне пришлось вырасти куда раньше, чем я сама тогда хотела бы. Так что сейчас…

Она усмехнулась едва слышно и опустила взгляд на копыта, которые она нервно теребила друг о друга.

— Так что сейчас я ничего с этим не могу поделать. Мне нравится быть большим ребенком. Мне нравится получать удовольствие, делать глупости и жить жизнь с распущенным седлом. Все потому, что я понимаю… Я знаю, как быстро может пронестись мимо жизнь, если мы вдруг перестанем ценить ее.

Она сглотнула и подавила болезненную гримасу. Затем она поглядела на меня.

— Именно потому, мне кажется, я стала учительницей, — сказала Мундансер. — Я хотела окружить себя молодостью. Я хотела стать свидетельницей того, как жизнь расцветает вокруг меня каждый белый день. Как думаете, разве такое желание слишком мелочно для выбора карьеры?

Я медленно покачала головой и сказала:

— Нет. Совсем нет.

— И вот, теперь Твайлайт… — Мундансер устремила взгляд в далекую дымку Понивилля за деревянной постройкой железнодорожной станции. Постепенно, ее губы начали дрожать, а глаза вновь наполняться влагой. — Т-теперь Твайлайт живет в таком замечательном месте, окруженная столь удивительными вещами, но понимает ли она это? В смысле, действительно ли, действительно ли она это осознает?

Она сглотнула, и ее голос надломился:

— Мне кажется, что нет. Мне кажется, она понимает, что она столь сильно состарилась за такое короткое время, что у нее больше нет ни единого шанса на шаг назад, для того, чтобы вновь ощутить ту радость… то счастье от понимания того, что значит по-настоящему расслабиться, жить. Она не поднимет носа от книги, она никогда не спустится со своего высокого трона достаточно надолго, чтобы успеть понять, что это… все это… совершенно не стоит такого беспокойства. И наблюдать за этим так больно…

— Возможно… — храбро сказала я. —… кто-нибудь может помочь ей найти эту радость?

Мундансер крепко зажмурилась.

— Я не могу.

Мне ни к чему даже было спрашивать, почему.

Но она ответила мне все равно.

— Потому что… — она шмыгнула носом и посмотрела на меня с болью в глазах. — Я сама была на ее месте. И хоть на весьма краткий период, но возвращаться в него я не хочу никогда. Я стала старше, и я осознаю это так же, как я не могу более оставаться в одной комнате с Твайлайт. Едва стоит мне вспомнить об этом, как мне тут же начинает казаться, как близка ко мне смерть. А она так долго прожила бок о бок с бессмертным царственным аликорном, что… что мне кажется, она даже и не поймет, когда смерть настигнет ее, и тогда будет уже слишком поздно и для нее и для тех, кому она близка.

Она содрогнулась и провела копытом по глазам, вытирая их.

— Иногда мне кажется, что лучше отпустить что-то, пока это еще можно вырвать из души без лишней боли, пока у нас еще есть силы с этим покончить.

Я услышала свисток. Я посмотрела вдаль — теперь настал мой черед бороться с подступающими слезами. Я увидела ее поезд, вырастающий из горизонта. Она уже поднялась на ноги. Я хотела увековечить в памяти этот момент скорбной песней, но рот мой совершенно онемел.

— Что ж, я знаю, потерю чего я могу пережить, а чего — нет, — Мундансер перекинула седельные сумки через позвоночник и улыбнулась по-стальному храбро: — Меня ждет куча учеников. У меня есть карьера.

Она кратко усмехнулась.

— Да чего уж там, у меня даже есть здоровенный и очаровательный жеребец, с которым можно ходить на долгие прогулки, — ее голова опустилась на мгновенье. — Эти вещи я себе позволить могу. И что важнее всего, эти вещи я себе позволить хочу.

К этому моменту я изо всех сил сдерживалась, чтобы не зарыдать. Я прочистила горло, изо всех сил стараясь избегать взгляда на шипящий паром поезд, тормозящий перед нами. Никогда не представляла себе подобный момент столь громким и омерзительно раздражающим. Пар вился между нами, как холодное дыхание, что вырывалось с моим криком поверх грохота тормозящего паровоза:

— Я уверена, что вас ожидает прекрасная жизнь. Так же, как и Твайлайт.

— Что прошло, то прошло, Лира. Я предпочитаю жить в будущем. Всегда предпочитала. Только сейчас у меня больше нет причин сомневаться в своих предпочтениях.

— Надеюсь, это то, ради чего вы работали, мисс… — умоляющим тоном произнесла я, теряя четкость зрения. Я знала ее имя. Я ценила ее имя. Я только лишь всеми фибрами своего существа желала услышать его в последний раз. Услышать, как она его произносит.

И она произнесла его. С ее обычной улыбкой, ее подмигиванием и всем ее прочим:

— Мундансер. И если однажды вы прочитаете в газетах о том, что Филлидельфия распалась в прах, знайте — мне оказалось на что-то не наплевать.

Натянув на небо темную завесь, вечер опустился на Понивилль. Твайлайт Спаркл сидела за столиком Сахарного Уголка. Стоял уже куда более поздний час, чем то время, когда ее обычно можно было застать здесь, но ее, похоже, это не беспокоило. В равной же степени и окружавшие ее пони не обращали на нее никакого внимания, несмотря на весьма драматическое событие, что развернулось здесь два дня тому назад.

Одна пони, тем не менее, в итоге подошла к ее столику. Я медлила возле нее несколько мгновений, истязая себя отговорками, пока не вспомнила тона в голосе подруги, которую я только что потеряла, и не поняла, что отговорки эти бессмысленны.

— Кхм. Эм… Мисс Спаркл?

Она медленно подняла взгляд от листа с заметками, который она до этого внимательно читала.

— Хммм? — она моргнула, будто пробуждаясь от унылого сна. — Ой, извините. Могу вам чем-нибудь помочь, мисс?..

— Хартстрингс. У меня есть вопрос… эм… — я изобразила болезненное смущение. — Ой, право. Вы же сейчас не на службе? Мне, правда, наверное, не стоит задавать вам сейчас вопросы по поводу библиотеки…

— Что вы, пожалуйста… — столь мягко улыбнулась она, сколь сумела. — Как по мне, так я всегда готова помочь понивилльцам с какими-нибудь исследованиями. Чего вы хотите?

— Дело, в общем-то, пустячное. Мне просто интересно было… проводите ли вы частные уроки практической магии.

— О. О, это… ехех… — Твайлайт вздохнула тяжко и глубоко. Взгляд ее опустился на стол перед ней, а веки ее обессиленно затрепетали. — Я… я не слишком гожусь в репетиторы.

Мое сердце упало. Вот это что-то новое.

— Что… эм… С чего вы так решили, мисс Спаркл? Все пони в городе говорят, что вы Элемент Магии и…

— Я просто… Я к тому веду, что если вы действительно хотите научиться чему-нибудь магическому, я обязательно постараюсь… д-дать вам урок… — произнесла она, болезненно содрогнувшись.

Я медленно сглотнула. За веками моих закрытых глаз, каждый раз, когда я моргаю, я видела медленно катящийся вдаль поезд. Я прошептала, не глядя на свою подругу:

— Сейчас неподходящее время? Вы… вы, кажется, расстроены.

— Думаю, у меня бывали дни и получше, — пробормотала Твайлайт. — Но вам совершенно не стоит об этом волноваться…

Вот оно. Я улыбнулась ей. С самым мягким выражением лица из возможных, я смиренно спросила ее:

— Кто сказал, что я беспокоюсь, мисс Спаркл?

Она подняла взгляд на меня. В ее глазах сверкнул на мгновенье жеребячий просящий взгляд, который вскоре вновь сменился взрослым выражением. Несмотря ни на что, что-то чистое и нежное успело проскользнуть во внешний мир.

— Я только что навсегда попрощалась с подругой, что была со мной с самого детства. Я попросила ее приехать и помочь мне с организацией местной учебной программы, и… и последние несколько дней мы потратили каждое мгновенье бодрствования на срывы друг на друга. Я никогда прежде так… — она покачала головой, пуская свой полный боли взгляд в замысловатый танец по полу заведения. — Я не припоминаю, что когда-либо так гладила ее против шерсти… или кого-либо вообще, если уж о том речь. Как будто того времени, когда мы были жеребятами, и не было вовсе.

Я медленно уселась напротив нее и сложила передние ноги на столе.

— Быть может… Быть может, время меняет нас к худшему?

Твайлайт сглотнула и помотала головой.

— Я в это не поверю ни на секунду. Я думаю, что мы всегда абсолютно такие, какие мы и есть, от начала и до конца, даже если у нас и меняется угол, под которым мы демонстрируем наши черты. Эта подруга, или эта кобыла, которую я считала своей подругой, должно быть, всегда была моей полной противоположностью. Я просто этого не осознавала до настоящего момента, — она снова сглотнула и, вздохнув, повесила голову. — Короче, я чувствую себя настолько глупо…

Я сочувствующе посмотрела на нее.

— Плохие ссоры случаются. Хотела бы я, чтобы вы не переживали об этом…

— В этом-то и дело. Нет.

— Что нет?

Она подняла на меня взгляд.

— Нет. Я не переживаю об этом, — она сглотнула и глаза ее метнулись в сторону. — То есть, я переживаю не по поводу… по поводу того, что она ушла из моей жизни, а скорее по поводу того, насколько легко я могу потерять что-то. Как будто…

Она закусила губу.

Я уставилась на нее.

— Что, мисс Спаркл?

Она бессильно пробормотала:

— Как будто чего-то не хватает в моей жизни. Есть какая-то… какая-то огромная дыра в моей душе, мисс Хартстрингс. Эта огромная дыра была всегда. И Мундансер, эта кобыла, она каким-то образом танцевала по ее краю, не замечая, сколь ужасающе и безгранично мы несовместимы с ней в роли лучших друзей навсегда. И все те мои воспоминания… все эти счастливые воспоминания — они внезапно не значат более ничего для меня, — она на мгновенье поперхнулась сдавленным всхлипом, глаза ее дрогнули. — И я не понимаю. Несмотря на все мои годы учения, несмотря на весь мой опыт в логических измышлениях, я просто… не понимаю, что же пошло не так…

Я водила копытами по столу, рисуя рассеянно на нем круги под холодным светом ламп вечернего Сахарного Уголка. За окнами замерцали звезды, как когда-то мерцали они на стенах моей спальни, в годы, когда волшебники и принцессы ступали по земле.

— У меня… у меня тоже когда-то было две подруги, — сказала я.

Твайлайт молча смотрела на меня.

— Они были самыми лучшими подругами, каких только кобылка может пожелать, — улыбнулась я, впадая в транс от разворачивающихся перед моими глазами воспоминаний, что мерещились мне меж вьющихся узоров лакированной древесины столешницы. — Обе они не были друг на друга похожи. Одна была изобретательна, но давила авторитетом. Другая веселая и энергичная, но импульсивная. Если сунуть их двоих в здоровенную банку и потрясти, то я не удивилась бы, если, открыв эту банку, увидела бы их обеих с откушенными головами. Хехех… — я сглотнула и потрепала затылок копытом, продолжая говорить: — Но я их любила все равно. Я любила то, как их голоса мелодично звенели в воздухе, когда мы гуляли вместе по городу. Я любила то, какими странными и драматичными наши игры в прикидки иногда становились оттого, что обе они никогда не могли сойтись на какой-то общей идее. Каждый день, что я провела с ними — это момент, что навсегда останется в памяти, навсегда останется ценим; это — драгоценность, с которой не страшно ступать по минным полям взрослой жизни.

Я сделала глубокий вдох и откинулась на стуле, цепляясь за рукава толстовки, разглядывая пыльные потолочные балки заведения.

— А потом… — я сглотнула. — А потом мы повзрослели. И мы разошлись. Все мы учились в разных школах единорожьих искусств, окончательно выбирая независимые карьеры. И однажды, спустя много времени после тех дней нашей юности, в которые мы без тени сомнения надевали игрушечные тиары и расчесывали друг другу гривы, напевая детские песенки, мы попробовали организовать встречу. Хмммм… И это была самая худшая идея, какую мы могли только придумать. Слишком много лет прошло — мы слишком повзрослели и посерьезнели, а посему все то, что держало нас вместе, распалось без остатка. Мои подруги были все столь же умны, замечательны, интеллигентны, остроумны и красивы, как и прежде. Они были, по сути своей, все теми же несущими радость и счастье существами, какими они и родились в этом мире. Но, к сожалению, наша дружба продолжаться более не могла. И знаете почему, мисс Спаркл?

— Почему? — наклонилась она ко мне, разинув рот. — Почему же она не могла продолжаться?

— Потому что дружба — она как песня, — тихо сказала я. — Ее отдельно взятые мелодии и рефрен могут быть самыми чарующими звуками, что вы когда-либо слышали, способными заставить сам воздух сиять.

Я медленно наклонила голову. Я внимательно и торжественно заглянула в ее глаза.

— Но даже самая впечатляющая песня не значит ничего без перехода между мелодиями. Она распадается. Она теряет целостность. Она — что угодно, но только не гармония. Прекрасные вещи навсегда останутся прекрасными вещами, но им не суждено вечно оставаться вместе.

Челюсти Твайлайт сжались. Она избегала моего взгляда. На какой-то миг мне показалось, будто она удаляется от меня быстрее, чем поезд, что увез прочь Мундансер.

Я знала, что должна сказать следом. Я наклонилась и положила свое копыто на ее.

— Посмотрите на меня, мисс Спаркл.

Она послушалась. Обессиленно.

— Все умирает, — сказала я. — Все. В наших силах, по крайней мере, возможность отсрочить этот момент. И, чтобы сделать это с достоинством, мы всенепременно должны взять все то, что ценнее для нас всего на свете, и проложить к этому переходы, прежде чем пропасти, нас от этого отделяющие, разрастутся шире и глубже.

— Вы не просто умная пони, мисс Спаркл, — улыбнулась я. — Вы благословенная пони. Не дайте тому, что всю вашу жизнь постепенно распадалось, оградить вас от радостей и возможностей, что вас окружают сейчас. Не поддавайтесь отчаянию, или же жизнь благословенная обернется жизнью проклятой.

Она смотрела на меня; ее лицо — сама хрупкость и уязвимость.

— Все то время, что я провела в Понивилле, я писала письма Принцессе Селестии о том, что я познала в дружбе; я прилежно выполняла эту поставленную перед собой задачу, — она замолчала, когда ее губы вдруг задрожали, а по щеке прокатилась слеза. — Я и не думала, что когда-нибудь мне придется писать о ее конце…

Она хотела сказать что-то еще, но не смогла. Ее лицо исказилось, сморщилось, и она рухнула на столешницу, заливаясь слезами.

Я обхватила обеими передними ногами ее копыто и сдавила его.

— Послушайте меня, мисс Спаркл. Извлеките из этого урок, воспримите его, но не зацикливайтесь на нем. У вас есть друзья… здесь и сейчас… в Понивилле. И вы не потеряли их.

— Я… я не хочу т-терять и их т-тоже… — всхлипнула она.

— Тогда воспользуйтесь моментом. Подумайте о будущем, — мои глаза были сухи, в отличие от ее, но более я не ощущала из-за этого злости. Я улыбнулась с дьявольским очарованием учительницы, что отыскала мудрость в разыгрывании учеников и раскармливании драконов. — Живите, пока можете, со своими друзьями, с которыми вы делите свою жизнь, и, быть может, вам не придется более волноваться о написании о конце чего-нибудь…

Моя речь прервалась сгустком пара, в который обратилось мое дыхание. Я резко вдохнула, откинувшись назад, прикрывая рот. С расширившимися глазами я поглядела за окно.

Луна сияла высоко над упавшим покровом ночи.

Застучав зубами, я обхватила себя.

— Нет. Пожалуйста, нет. Не сейчас…

Я услышала звук колокольчиков за своей спиной. Я оглянулась через плечо. В Сахарный Уголок вошла Рарити. Ее грива растрепалась после долгого дня, проведенного за шитьем неведомых множеств тканей. Она зевнула, по крайней мере, в столь благородной манере, которую могла позволить себе, а затем обернула телекинезом свой голубой шарф вокруг вешалки.

— О благие небеса! Какой утомительный день! Ооооо, миссис Кеееееейк! Прошу вас, скажите, что еще не слишком поздно, чтобы заказать мятное суфле…

Я содрогалась под наслоениями морозных волн. Я стиснула зубы, встряхнула головой и отчаянно всхлипнула в сторону Твайлайт:

— Мисс Спаркл. Пожалуйста, услышьте меня. Не забудьте о… — я подняла взгляд. Она уже ушла.

— Тв-Твайлайт? — заикаясь, пробормотала я. Я оглядела каждую сторону. Я почувствовала тень, слепо скользнувшую мимо. Я развернулась резко еще раз. Мое сердце на миг замерло.

Твайлайт шла по Сахарному Уголку… и шла она навстречу подруге.

— Эм… Д-добрый вечер, Рарити.

— Твайлайт! О, ты как раз та кобыла, что мне нужна! — подавила смешок Рарити, склоняясь над стойкой с тортами и трепеща ресницами. — Ты ни за что не поверишь, какое платье заказала у меня сегодня Сапфир Шорс! В смысле, она, конечно, пони с отменным вкусом к моде, но с недавних пор у нее проснулась тяга к ужасно кричащему стилю, и…

Она остановилась на полуслове. Ее лицо побледнело, ни много, ни мало, в два раза пуще обычного белого цвета, когда она уставилась своими широкими голубыми глазами на подругу.

— Однако же… Твайлайт! Ты выглядишь определенно ужасающе! В чем же дело?

Твайлайт подняла взгляд, пытаясь улыбнуться. Ее щеки еще были влажны от свежих слез.

— Я просто подумала, вдруг… вдруг ты…

— Твайлайт, дорогая… — Рарити положила копыто на плечо Твайлайт. — Говори же! Все хорошо?

И на этом Твайлайт не выдержала. Твайлайт растаяла. Ее ноги подогнулись под ней, и она практически рухнула на пол.

— Нет. Все совсем не хорошо, — она икнула, рыдая, и прикрыла лицо дрожащим копытом. — М-мне правда сейчас нужен д-друг, чтобы выговориться…

Прежде чем Твайлайт успела упасть, Рарити подхватила ее, поддержала ее. Обе они прижались друг к другу посреди Сахарного Уголка. Рарити коснулась носом своей подруги, утихомиривая всякую ее дрожь и всякий всхлип нежными объятиями и милой улыбкой.

— Шшшш… Все хорошо, дорогая. Поплачь. А потом ты сможешь рассказать мне, в чем беда…

По ту сторону комнаты я вертелась на сиденье, прижимая к дрожащей груди передние ноги. Я чувствовала одновременно и счастье и дурноту. Не существует простого способа описать, что значит отбросить то, что было ценно для тебя всю твою жизнь. Но некоторые вещи лучше оторвать от своей души раньше, чем позже. Улыбка моя была штукой практичной. Она унесла меня прочь из Сахарного Уголка, минуя блаженное излияние души Твайлайт, прямиком в верные объятия ночи.

— Вот это да, Старсвирл! — произносит Твайлайт, сидя на краю стула на террасе. Блестящие на солнце крыши домов безграничных жилых кварталов Кантерлота возвышаются вдали. — До чего восхитительное музыкальное произведение вы исполнили в нашу честь! Я даже подумываю, не назвать ли мне его Национальным Гимном Эквестрии!

— Э, не помешает побольше ударных, — вставляет Мундансер, после чего языком издает по-ребячески обидный звук.

— Луна! — ахает Твайлайт. — До чего неподобающе принцессы твое поведение!

— Я думала, мы пойдем охотиться за драконами!

— Пойдем, как только избавим Эквестрию от заговора перевертышей!

— Перевертыши — это тупо! Давай пойдем побьем пару драконов!

— Не раньше, чем Старсвирл закончит с нашей песней…

— На самом деле, девочки… — я ненадолго прерываюсь от игры на ксилофоне.

— Ты, возможно, имеешь в виду «ваши величества»? — издевательски кланяется Мундансер и описывает глазами круг в сторону Твайлайт.

— Лираааа! Ты же должна придерживаться роли!

Я прочищаю горло и верчу ксилофонными палочками меж копыт.

— На самом деле... нет. Я, типа, на самом деле написала эту музыку для вас двоих.

Мундансер моргает.

— Правда? То есть, это не понарошку?

Твайлайт спрыгивает со своего высокого трона:

— Музыку? Для нас? Правда?

Я хихикаю.

— Почему бы и нет? Мне хочется петь каждый раз, когда я с вами двоими.

— Хихи! Слышишь, Твай? От меня ей хочется петь!

— Не-а! Она говорит, от нас ей хочется петь!

— Да неужели?

— Эй! — пищу кратко я, садясь между ними. — Так не поют! Так вы хотите услышать песню, или нет?

Мундансер теребит свои копыта друг о друга.

— То есть… ты в самом деле сделала что-то такое красивое специально для нас?

Я улыбаюсь ей.

— Да, — я смотрю на Твайлайт. — И да. Потому что вы обе крутые, веселые и все такое.

Лицо Твайлайт морщится в недоумении:

— Но ты же всегда была Старсвирлом Бородатым.

— И ты всегда на нас гавкаешь как собака, — говорит Мундансер. В ответ на это Твайлайт хихикает, и она тоже.

— Может, мне просто так нравится? — я пожимаю плечами. — Может, мне нравится всегда быть Старсвирлом Бородатым.

Обе девочки смотрят на меня неотрывно. Затем друг на друга. Как одна, они щебечут:

— Ты странная! — они тыкают в меня копытами и прислоняются друг к другу, смеясь.

Я хихикаю. Я упиваюсь их вниманием. Я упиваюсь ими.

— Ну, так что? Хотите разучить слова, которые я написала?

— Конечно, Лира!

— Как она начинается?

— Ну, примерно так… — я начинаю перебирать брусочки ксилофона в очаровательной неуклюжести, одну за другой. — Лучшие. Друзья. Поют. Вместе. Всегда…

— ЛучшиеДрузьяПоютВместеВсегдаааа… — обе они специально издают нестройный кошачий мяв.

— Ребятааа! — дуюсь я. — Вы не должны это так орать!

— Хихихихи!

— Хихихи!

— Хехех… — я краснею и улыбаюсь. — Но мы должны это делать вместе.

— Хорошо.

— Конечно, Лира.

— Кхм. Готовы?

— Лучшие. Друзья. Поют. Вместе. Всегдаааа…

Мы практикуемся. Мы поем. Мы попадаем в одни ноты. И промахиваемся мимо других. День тянется от золотистого света к красному и пурпурному, и неважно, сколько ошибок мы совершаем, ведь мы — в гармонии.

Мы — вместе.

Под звездами, с тихим шепчущим дыханием леса в роли моей каденции, я сидела на крыльце своей хижины. В копытах моих лежала лира. Не глядя, я перебирала телекинезом струны. Постаревшая шкурка на моем лбу хмурилась под тусклым зеленым сиянием, пока я искала ноты для песни, что маленькая кобылка когда-то, много лет тому назад сочинила, в те времена, когда теплоту еще можно было ощутить даже на вкус.

Пока я исполняла этот древний напев, моя мелодия устремлялась в будущее в отчаянной попытке найти переход через тьму, что окружает меня, что поглощает мою жизнь все глубже и глубже с каждым уходящим днем.

Я исполняю эту песню одна. Мне пришла мысль, что я, возможно, исполняла ее в одиночку с самого начала.

Твайлайт…

Мундансер…

До тех пор, пока я жива, я буду помнить за всех нас. Наша дружба не умрет никогда.

======

[1] Лизатель Марок/Марколиз. Бррр.

[2] Foal Knox = Fort Knox. Там хранится золотой запас США.

[3] Oatslando = Orlando + oats (овес). Овсяндо.

[4] Звездный Сполох.

[5] Smooze — что-то типа магической экологической катастрофы из первого поколения пони. Наслано ЧЕЛОВЕКАМИ. Выглядит как Creep зергов.