Новая игра Селестии

11

— Эй, Муни, ты как, участвуешь вообще?

Мунбим пожимает плечами.

— Ну-у-у…

Кажется, ей ни до чего нет дела.

— Чёт не похоже, что вы тута все прям подпрыгиваете от энтузиазма!

Ух, Эпплджек.

Теперь понятно, куда делись те игроки.

— Посуньтесь-ка, освободите для нас немного места, — указывает копытом кобыла. — Твайлайт не обидится, если ты к ней поплотнее прижмёшься!

Эпплджек даже не заморачивается, чтобы взять себе стул от соседнего стола, просто плюхается между мной и Дайс Пулом. Я едва успеваю отодвинуться.

Твайлайт вскрикивает, когда я боком толкаюсь об неё, но не сдвигается с места. Даже после осторожного взгляда, брошенного на неё братом.

А тот, кажется, куда больше внимания сейчас уделяет двум жеребцам, сгоняющим с насиженных мест Сани Смайлс и Мунбим.

Гм…

Вообще, откуда столько внимания? Просто удивительно… неужели он…

Неужели он изменяет Кейденс?

Точно, говнюк изменяет Кейденс с Санни Смайлс! Или… он просто табун собирает?

Офигеть…

Прямо перед моим носом вдруг появляется жёлтое копыто, вынуждая перенести внезапное открытие в раздел «проблем для завтрашнего меня», напоминая, что сейчас самое важное — как-то пережить нападение убийц.

— Привет, я Лемон Бёрст, — представляется пришедший, судя по акценту, приехавший из Мэйнхеттена.

Вежливо пожимаю его копыто. Да, он обалдевает, но продемонстрировать свои возможности незнакомому пони — отдельный вариант развлечения.

— Шторм Глори, — представляется второй, и на этот раз копыто мне не предлагают. Что, судя по его враждебному взгляду, и не удивительно.

Да, это стандартный такой мэйнхеттенский настрой, мне про него много раз говорили.

— Ну что, мастер, организуешь нам карту? — предлагает тёмно-серый жеребец.

Дайс Пул начинает выгребать из-за скрина миниатюры, но Эпплджек движением копыта останавливает его.

— Не-а, пока что не надо, — произносит моя подруга. — Анон будет мирным и смирным, я права?

— Что тебе надо, убийца?

Человек застонал, когда пони переступила по спине, больно вдавив копыта.

— Я сказала уже, — прошипела она, прикасаясь губами к его уху, — мне нужен повод не убить вас всех сию секунду!

— Куча денег?

Человек даже не почувствовал, как клинок надрезал его кожу, столь острым было лезвие, но ощутил, как по шее потекла тонкая струйка крови, щекоча кожу.

— Власть?

Ой. Вот это уже ощущалось.

Снова неправильный ответ.

— Последний шанс, — прошипела убийца, — у меня осталось совсем немного милосердия, а у моих компаньонов его не было вовсе, и было очень сложно уговорить их дать тебе шанс хотя бы сказать что-нибудь. Не потрать его зря!

Ей совсем несложно сейчас добить человека — одно неосторожное движение любой частью тела, и конец.

— Мир?

— Ты предлагаешь отменить свой план?

Слава звёздам, на этот раз она заговорила, а не просто сдвинула клинок на пять сантиметров.

— Наоборот. Я не сдамся. Я торговец…

— …немало зарабатывающий на оружии, — перебила она, — война принесёт тебе ещё больше прибыли!

— Да, война хорошее время, чтобы заработать кучу денег, но я это уже сделал.

Давление на его спину слегка уменьшилось, но клинок не сдвинулся и на миллиметр.

— Так чего же ты хочешь добиться, торговец? — необязательно смотреть на лицо, чтобы увидеть ехидную усмешку, она ощущается даже в голосе. — Как-то я сомневаюсь в благородстве твоих целей.

— Я хочу сохранить заработанное, но если всё не изменится, то не смогу этого сделать.

Повисла тяжёлая тишина. Продолжать ли мне говорить? Даст ли это что-нибудь?

— Братья?..

— Пожалуй, ты права, сестра, — ответил незнакомый голос, — мы всегда успеем их убить.

— Или мы можем убить их сейчас, — возразил ещё кто-то, — а если позже передумаем, то оживим.

— А лучше просто пленим их, — это снова первый незнакомец, — как предлагала Этернал Дредд.

— Ладно, — вздохнул второй, — я надеюсь…

— Погоди… Этернал Дредд? Ты опять переименовала своего героя?

— Нет, это… — Эпплджек склонила голову, но я успел заметить, как на её щеках появляется румянец.

— Мы ей прозвище придумали, — возбуждённо проговорил Лемон Бёрст, — даже не мы сами, а…

— …принцесса, — продолжил Шторм Глори. — Когда нас забрали из наших партий, и совсем нечего было делать, мы спросили у твоей подруги с чего всё началось.

Логично, а главное, в духе и в пределах возможностей героя. Разумеется, в Ордене Луны знают о деталях произошедшего.

— Она выжила, когда на неё упала вторая луна! — восхитился жёлтый пони. — Пусть твой Паладин и организовал всё, но Дредд сумела выжить там, где погиб сам Лич!

…потому что я убедил Пинки сберечь заклинания.

…и сказал, когда и как их применить.

Бля.

Круто было бы, если бы Паладину досталось хотя бы немножечко почёта за спасение мира… а не обвинения в том, что он всё испортил.

— И что, Селестия дала ей новое имя?

— Я думаю, она пошутила, — ответил Шторм Глори, закатив глаза.

Радостная болтовня Лемон Бёрста явно раздражает серого жеребца, и это совершенно ясно любому, кто видит его или слышит.

Ну, кроме самого Лемон Бёрста, разумеется.

— Принцессы не шутят! — заявил тот, сердито глядя на однопартийца. — Она точно имела в виду, что Дредд не может умереть!

— Спасибо, канеш, за веру в меня, но я уверена…

— Нет, ты что, не услышала? — обиделся Лемон Бёрст. — Дредд не может…

— Хотите это проверить? — Дайс Пул посмотрел на них, подняв бровь, и перекатил по столу несколько кубиков. — А то у меня тут есть несколько камней, которые точно упадут вам на голову, если вы не прекратите трепаться и не начнёте, наконец, играть!

Холод клинка исчез с шеи Абдуллы.

— Руки за спину, торговец!

Человек подчинился — хотя он больше не ощущает клинок у себя на горле, но прекрасно понимает, что опасность никуда не исчезла.

К его удивлению, запястья стягивает тугая петля из жёсткой верёвки. Удивляет, впрочем, не жестокое обращение, а материал — человек ожидал наручников.

— Нам не поручали брать пленных, — ответила убийца на незаданный вопрос, — скажи спасибо, что у нас была с собой верёвка.

— Говорил же, что непременно пригодится! — хвастливо заявил один из незнакомцев. — А вы…

— Да, Лемон Бёрст, ты был прав!

Рок Тровер уже стоит, тоже со связанными руками. Она, похоже, вообще не сопротивлялась, но сейчас, увидев кровь на шее партнёра, вдруг начала.

— Стой, там ничего страшного, — человек неубедительно улыбнулся, — мне случалось порезаться сильнее во время бритья.

Будет очень обидно, если действия моих подчинённых вынудят врагов убить нас сейчас, когда всё изменилось к лучшему.

До некоторой степени.

— Ты уверен?

— Да, нам пообещали гуманное обращение.

— Но ты говорил…

Чёрт, ну что она, не может мне подыграть?

И наёмница… Хотя она и не пытается вырваться, но не уступает попыткам убийцы стреножить её.

— Ах ты… — шипит убийца, босая верёвку и выхватывая кинжал, — будет проще перерезать тебе поджилки и нести тебя!

Кинжал опускается, протыкая кольчужный рукав и вонзаясь в пол, после чего связывать кобылу внезапно становится гораздо проще.

— А что делать с рогом? — произносит он, нажимая копытом с силой, достаточной чтобы её голова вывернулась в сторону. — Здесь верёвка не поможет!

Он усилил давление, паникующая кобыла забилась, но было поздно — из-за связанных передних ног она уже ничего не могла поделать и лишь лягалась вслепую, повалив стойку с мечами.

— Как ты думаешь, — он наклонился, почти прикоснувшись носом к её лицу, чтобы кобыла поняла — говорят с ней, а не с другими убийцами, — стоит ли мне его отломить?

— Дум Итер, ты заходишь чересчур далеко!

Кобыла-убийца оттолкнула другого убийцу — Дум Итера, судя по всему — столь сильно, что он, пытаясь удержаться на ногах, пробежал несколько шагов.

— Мы несём возмездие именем Луны, а не пытаем связанных пленников!

Жеребец злобно фыркнул, но не стал возражать.

Троица убийц вывела своих пленников на улицу, Этернал Дредд шла впереди, Дум Итер — позади. Его взгляд ощутимо сверлил мою спину, но лучше уж так, чем ножом.

Звон ударов металла о металл показал, что паладин ещё жива и сопротивляется.

Хорошо.

Кто бы мог подумать, что паладин окажется более надёжным наёмником, чем Фастбол? Торговец воспринимал её как обузу, оказалось же… Из всех наёмников, лишь церковная шпионка реально вступила в бой, защищая нанимателя.

Удары замедлились, затем прекратились, когда церковники увидели вышедшую из дверей дома небольшую толпу.

— Что это значит, Бессмертная? — спросил один из клириков.

— Пусть Луна услышит его слова, — ответила идущая впереди кобыла, — хотя мы и не можем доверять ему, но предложенные им действия могут послужить во благо!

Клирик задумчиво наклонил голову, затем коротко кивнул, соглашаясь:

— Снова убеждаюсь, что давать тебе возможность проявлять инициативу — правильно, — сказал он, убирая оружие. — Мы всегда сможем расправиться с ним после…

— После чего? — спросил Фастбол, стоящий позади группы клириков и паладинов. Он стоял совершенно открыто, руки в боки. — Надеюсь, ты хотел сказать «после того, как он заплатит своим наёмникам», потому что ты сейчас говоришь о моём начальнике!

— Решила всё же немножко поиграть?

— Нет. Просто выход на позицию занял очень много времени, — ответила Мунбим, подзывая взмахом ноги Спайка и передавая ему записку, — и кроме того, мне потребовалось время, чтобы раздобыть подмогу.

— Если ты сейчас уйдёшь, мы заплатим тебе вдвое, — не оборачиваясь, с безразличием в голосе произнёс один из клириков.

— Сожалею, я не беру деньги за то, чтобы отказаться от работы, — ответил Фастбол.

Клирик пожал плечами, снова поднимая свой молот.

— Кажется, нам придётся просто убить его…

— Сожалею, — снова произнёс человек, — но моя работа — защищать Абдуллу.

Один из паладинов резко обернулся:

— Твой наниматель и все твои коллеги связаны, — произнёс он, — мы многократно превосходим тебя числом, ты действительно решишься сражаться при таком неравенстве сил?

— Что, серьёзно? — раздался незнакомый голос со стороны наёмника. — Нас превосходят? Их всего двенадцать!

— Ну, он так считает, — отозвался другой голос, резкий и хриплый, — но счёт, кажется, не относится к его сильным сторонам.

Из кустов по сторонам от ниндзи выходят десяток пони в доспехах и с обнажённым оружием. Судя по тому, как внезапно напряглась Этернал Дредд, она узнала кого-то из них. Старый враг? Или старый друг?

— Вы желаете навлечь на себя гнев Луны? — шагнул навстречу противникам паладин. — Это не мудро…

— Я уже пережила его однажды, — громко ответила белошкурая воительница-варвар, — уверена, что переживу и ещё раз.

— Воистину, — с мудрым видом кивнул монах в длинном балахоне, — мы уже пробились сквозь ряды ваших соратников, не вынуждай нас снова начать бой. Моя душа жаждет мира, не сражения.

С мрачной решимостью на лицах, паладины и жрецы развернулись в сторону приключенцев, поднимая оружие.

Они не опасались оставлять за спиной Глимин Шилд — обессиленная паладин лежит, её энергия — и магическая, и физическая — израсходована во время обороны ворот.

— Приключенцы, мы схватили еретика! — кричит клирик. — Теперь он не причинит никому зла, вам надлежит оставить его!

— Еретика?

— Каждого можно назвать еретиком, — шепчет Твайлайт Анону, — ты же сам меня этому научил, помнишь нашу предыдущую игру?

Внезапный удар сзади бросает торговца на колени, возле его горла снова появляется блестящий клинок.

— Прекрати, жрец! — кричит из-за спины человека Дум Итер. — Мы должны признать, что это слуги зла, пришедшие освободить своего хозяина!

«Если мне суждено пережить этот день, — думает торговец, — первое, что сделаю, куплю себе горжет. Шипастый».

— Уйдите прочь! — продолжает кричать убийца. — Иначе я зарежу его!

Другие убийцы смогли бы удержать соратника, например Этернал Дредд явно прилагала усилия, чтобы взять торговца живьём, но именно в этот момент остальные пленики начали сопротивляться. Скорее всего, они решили, что смогут освободиться и самостоятельно остановить Дум Итера. Убийцам пришлось отвлечься на удержание Корн Коб и Рок Тровер, оставляя своего чрезмерно рьяного коллегу развлекаться угрозами перерезания горла пленнику.

Чёрт.

Абдулла ценит верность.

Не настолько, как умение в нужный момент спасти хозяина, но ценит.

Хотя в данном случае этих двоих придётся оштрафовать.

Разумеется, если в итоге все останутся в живых.

— Мы бы предпочли привести еретика в храм, позволить ему раскаяться в грехах и умереть с очистившейся душой, — продолжал маньяк, игнорируя шум за спиной, — но если мне придётся выбирать между убийством нераскаявшегося грешника и освобождением злодея, который пойдёт дальше осквернять мир своими мерзкими деяниями, мой выбор будет прост!

Свободным копытом Дум Итер ухватил человека за волосы, задирая его голову, чтобы открыть шею. Вынужденный посмотреть в небо, Абдулла внезапно расхохотался.

— Тебе следует бросить меч и уйти. Вот прямо сейчас!

— Почему это, еретик? — прошипел убийца на ухо человеку. — Я не боюсь тебя! Я не боюсь людей! Вся твоя власть, все твои деньги — ничто в глазах…

Стремительный проблеск металла пронёсся прямо перед носом человека, едва не зацепив лицо. Дум Итеру повезло куда меньше, атакующий с лёту грифон едва не оторвал его держащую оружие ногу.

— Этот театральный монолог даёт мне внеочередную атаку? — крикнул прямо от своего стола один из грифонов.

— Если Дайс Пул согласится, я разрешу, — ответила пегаска, занимавшая место мастера за грифоньим столом, и, повернувшись к нашему мастеру, спросила: — Как считаешь?

Остановившись между двумя столами, Спайк посмотрел на ворох записок, зажатых в когтях, вздохнул, подбросил бумажки в воздух и печально потащился в сторону служебного стола.

— Великолепно, теперь они будут кричать друг другу, словно дети, — пробурчал дракончик, проходя мимо меня. — Пойду соку попью, я им сейчас совсем не нужен!

Я потянулся было к нему, но Твайлайт успела раньше, обхватив его ногой и ласково обняв.

— Ты молодец, Спайк, и всё правильно делаешь!

— Ух, спасибо, Твайлайт! — он улыбнулся и высвободился из объятия. — Но соку всё равно хочется, к тому же вечер уже заканчивается.

Принцесса потянулась за ним, теряя равновесие и чуть не шлёпнувшись вместе со стулом — к счастью, я успел поддержать её.

— Что, серьёзно?!

Ой, надо продолжать играть, я кажется что-то уже пропустил!

И кажется, что-то важное, потому что я слышал голос Дайс Пула.

— Ладно, пускай будет, — говорит Шторм Глори, — но разреши мне бросить кубик для проверки шанса уклонения! — он оборачивается к грифонам: — Довольны?

Я не знаю, как у полуптиц с клювом вместо рта получается ухмыляться — но вот этот вот именно ухмыляется.

— Да ерунда, пони, — признаёт грифон, — обычный разговор не считается действием, так что у меня, по строгим правилам, вообще не должно было бы быть шанса на атаку.

Дайс Пул сидит в обалдении, словно олень, пойманный на ночной дороге фарами грузовика. Или олень, которому досталось шокером.

— У тебя удивительно разочарованный вид, говнюк! — издевается над DM-ом Санни Смайлс.

Она, конечно, ухмыляется с противным видом, но что-то в её глазах выдаёт… беспокойство?

Боится, что мастер сейчас запретит действия других игроков и позволит Дум Итеру зарезать Гольдберга?

Вот уж не думал, что эта сука вообще способна беспокоиться, и уж тем более — о чьём-то герое.

Нет, здесь что-то другое.

— Нет, я не разочарован, — медленно отвечает мастер, — я, скорее, удовлетворён. Серьёзно, я не ожидал, что вы так быстро сумеете начать делать общее дело.

Шторм Глори пожимает плечами и снова поворачивается к нашему столу.

— Кажется, эта игра всем запомнится, — с улыбкой произносит он, — мне бы, конечно, не хотелось, чтобы Дум Итер в первом же бою остался без ноги, но момент действительно получился напряжённым. Придётся убить Гольдберга в другой раз, — он с виноватой улыбкой взглянул на меня: — Извини, но я не считаю, что то, что задумал твой герой — правильно. И что более важно, Дум Итер не считает, что ты прав.

— Понимаю.

Достойно уважения — он отыгрывает фанатичного последователя Луны, настоящего убийцу. Для Дум Итера мой герой — однозначно зло, и у Шторма нет свободы выбора, если он продолжает оставаться в рамках характера своего героя.

Просто удивительно, как Эпплджек умудрилась уговорить его не убивать Абдуллу сразу же, как получится дотянуться клинком.

— Ладно, хватит нахваливать друг друга, — с удовлетворённым видом Дайс Пул раскладывает карту и расставляет на ней фишки. — Как бы мне ни нравилось смотреть, как вы мирно общаетесь друг с другом, нам надо бой завершать. Вы все принесли с собой миниатюры для своих героев?

Чёрт…

— Подождите, сейчас проверим, потребуется ли. Ну-ка, Шторми, кидай d20!

Удивительно, но убийце почти удалось избежать удара. Не совсем, но в заметой мере — кровь ручьём струится по его ноге, однако пони с лёгкостью поднимается на три копыта, раненая нога прижата к животу.

— Ты встал на путь проклятых, — шипит он грифону, — но ты одинок, а я…

— Тебе надо научиться смотреть прежде, чем начинать говорить!

Ещё четыре грифона атакуют с неба, обрушиваясь на убийц силой брошенного катапультой булыжника…

…да, серьёзно, именно с такой силой, Рок Тровер потом произвела подсчёты, и результаты были именно такими. Уж она-то разбирается в катапультах…

Скорей всего, убийцам переломало кости, но они умеют скрывать боль.

Лицо Дум Итера искажается яростной гримасой — без оружия и на трёх ногах, он, несомненно, кинулся бы на пятерых грифонов… если бы двое из них не прижимали бы его к земле, обхватив его ноги когтистыми лапами.

Удивительно, но Этернал Дредд выглядит почти довольной — как будто получила повод больше не пытаться убить торговца.

А может она просто мазохистка.

Её передние ноги прижаты к земле когтистыми, снабжёнными торчащими вдоль пальцев лезвиями, боевыми перчатками — если она начнёт сопротивляться, то разрежет себе ноги.

— Тебе стоит уйти! — угрожающе нависает над Дум Итером один из грифонов. — Раны выглядят опасными, тебе надо найти лекаря!

— Зло ранило меня и серьёзнее! — кричит в ответ убийца и плюёт в лицо грифону. — Я не остановлюсь, пока вы все не умрёте!

— Точно? — грифон заносит над ним когтистую перчатку.

— Это всего лишь но…

Перчатка опускается, когти и лезвия вонзаются живот пони.

— Нет, тебе точно надо к клирикам, твои раны очень опасны для жизни! — смеётся прилетевший спасти меня грифон.

— Что ты делаешь?!

Человек едва слышит свой голос сквозь вопль убийцы — похоже, они всё-таки способны чувствовать боль.

— Убеждаю этого говнюка разойтись мирно, — отвечает грифон, вытаскивая окровавленную лапу из живота пони и брезгливым жестом отбрасывая… нечто… в сторону.

— Мирно? Ты его выпотрошил, и называешь это мирно?

— Ну, он жив… и если сейчас попадёт к клирику-целителю… — грифон вытирает перчатку об плащ убийцы, старательно выбрав место там, где ткань ещё белая, а не пропитанная кровью. — Даже жалко, что ни один из них, — он дёргает головой в сторону церковников, — не обладает достойными упоминания целительскими способностями.

Чёрт, новые союзники хуже врагов, они сейчас всё испортят. Абдулла не против переступить через пару трупов по пути к достижению своих целей, но ТАКОЕ…

Когда об этом станет известно, от него все отвернутся.

— Вам стоит быстренько доставить своего друга в храм, — грифон, удерживающий Этернал Дредд, смеётся ей в лицо.

Убийца больше не выглядит довольной. Впрочем, и озлобленной тоже не выглядит — на её лице отражается чистый ужас. Она понимает, что происходящее — её вина.

Когда удерживающий её грифон убирает лапы, она не кидается за оружием, как поступил третий из её спутников (грифон рядом с ним, разумеется, ожидал этого движения и с лёгкостью снова обездвижил своего противника). Нет, она, оставив свой лунный клинок лежать на траве, галопом устремляется к лежащему животом вверх Дум Итеру.

Грифон отступает в сторону, ожидая, что кобыла утащит раненого друга в безопасность. Вместо этого она протягивает передние копыта к ране. Крики Дум Итера от прикосновения становятся ещё громче, хотя казалось, что уже некуда, но кобыла продолжает прижимать копыта к его взрезанному животу.

— Рана чересчур глубокая, — фыркает при виде её усилий грифон, — ты не сможешь таким образом остановить…

Холодное голубое сияние окутывает передние копыта кобылы.

— Пожалуйста, — слышит её шёпот торговец, — пожалуйста, Луна, пусть этого хватит!

Голубой свет погружается в рану.

Но на небе сейчас сияет Солнце, магия Луны днём слаба.

И Этернал Дредд — убийца, а не клирик. Лечить она способна куда хуже, чем убивать.

Из раны перестаёт струиться кровь, но сама рана не закрывается.

Усилия кобылы лишь продлили страдания, не более.

— Глимин Шилд! Ты можешь?..

Паладин лежит возле разбитых ворот, не шевелясь. Она жива и в сознании, но не более.

— Ты что, колдовал за счёт очков жизни?

Шайнинг Армор указывает на свой лист персонажа.

— Глимин Шилд всего лишь паладин восьмого уровня, как ты думаешь, у неё много заклинаний?

Она не может помочь торговцу… в смысле, не может помочь убийце.

И если тот умрёт…

Глимин Шилд сейчас беспомощна, и если дела примут плохой оборот… ещё более плохой… она первая может последовать за ним.

Это будет полный провал.

Часть пришедших на помощь Фастболу приключенцев уже не выглядит столь уверенными — если начнётся драка, ни у одной стороны не будет серьёзного перевеса.

— Пропустите их сюда!

Один из жрецов оборачивается к торговцу:

— И позволить твоим подручным объединить силы?

Все остальные церковники поднимают оружие.

— Среди приключенцев наверняка есть целитель, он поможет!

— Нет, — отвечает жрец высокопарно, — лучше пусть он умрёт неосквернённым, чем…

Шторм Глори поднимает копыто, привлекая к себе внимание окружающих.

— Я… гм… не очень хотел бы сейчас накидывать нового героя, — внезапно, на лице его отражается паника. — Ведь мне будет позволено накидать нового героя, если этот умрёт?!

Жеребец испугано посмотрел на Дайс Пула, потом перевёл взгляд на Селестию, которая тем временем успела вернуться за свой стол.

— Это ведь не одна из таких кампаний, в которых если твой герой умер, тебе надо уходить?

Принцесса с интересом взглянула на него:

— Нет, тебе можно будет создать нового героя, если потребуется, — подумав, ответила она.

— Слава Селестии, — облегчённо вздохнул жеребец, потом его голова дёрнулась, когда он осознал, что именно сейчас произнёс. — Ой… я не хотел… Спасибо!

Принцесса чуть-чуть улыбнулась.

Вот ведь сука…

— Удивительно, что «злодей» может беспокоиться о жизни пони больше, чем ты…

Жрец дёрнулся, но лицо его стало выглядеть больше похожим на лицо пони, а не на маску ярости.

— Лучше умереть чистым, чем жить осквернённым! — повторил он, но не сдвинулся с места.

Он понимал, что не сможет добраться до человека — пять грифонов смогут задержать его группу, а в спину тут же ударят ещё один человек и десять пони.

Он перевёл взгляд налево от торговца, туда, где сейчас лежал третий убийца, чьего имени человек так и не узнал…

— Винд Лайт, — фыркнул Лемон Бёрст, перебивая мастера, — ты же видел лист моего героя!

— Спасибо, — показал фейсхуф Дайс Пул, — разумеется, я, Анон, Санни и все остальные знают… Но их герои — нет!

Жёлтый жеребец с отчётливым звуком захлопнул рот.

Паладины не доберутся до торговца, но вполне смогут отвлечь приключенцев. Тот убийца, как бишь его там, уже один раз пытался добраться до оружия. Если всё же начнётся бой, человека убьют — не тот убийца, так его коллега, Этернал Дредд, сумеет его зарезать. Даже Дум Итер, если сумеет собрать достаточно сил на один удар ножом.

Если бы Абдулла не был связан, у него был бы шанс, но грифоны, похоже, заняты тем, что стерегут единственную из убийц, которая не хотела его смерти. И ладно бы пони сопротивлялись — так ведь нет. Единственный грифон, который занят чем-то полезным, удерживает того самого третьего убийцу. Остальные просто развлекаются, издеваясь над попытками Этернал Дредд спасти своего соратника.

Они заняты тем, что портят его репутацию.

Возможно, из-за них его убьют.

— Подождите. Я пойду с вами.

Клирик глядит на него о-очень подозрительно.

— Дайте им возможность спасти Дум Итера — наверняка же среди приключенцев есть лекарь. Или же здесь поблизости есть одна из моих больниц…

— Зачем тебе это, еретик? — шипит клирик. — Ты думаешь, что сможешь обменять жизнь одного из наших агентов на что-то…

— Ты давно уже показал, что это невозможно — вам самим наплевать, выживет ли хоть один из тех убийц, которых вы послали против меня.

Даже едва оставаясь в сознании, Глимин Шилд ухитряется рассмеяться.

— Они собирались убить их, — прохрипела она, — чтобы сделать вид, что «спасают» тебя…

Клирик поднял было оружие, но благоразумие победило — секрет уже был выдан.

— Я же сказал, что пойду с вами. МИРНО, — торговец выделил голосом слово, искренне надеясь, что его наёмники и их союзники поймут намёк. Если он сдастся, любая попытка освобождения принесёт лишь смерть.

— Единственная ваша надежда выйти из этой ситуации без потери сана — публично предать меня церковному суду по обвинению в ереси и преступлениях против Небесных Стражей.

…и Абдулле остаётся надеяться, что обвинения удастся опровергнуть.

— То есть ты согласишься пойти добровольно, если мы дадим возможность спасти этого неудачника? — удивлённо переспросил клирик, ткнув копытом в сторону всё ещё кричащего Дум Итера.

— «Всё ещё»? — поднял бровь Шторм Глори.

Дайс Пул виновато улыбнулся и протянул ему раскрытый рулбук:

— Хочешь, перечитай главу о критических ранениях, — предложил мастер, — увидишь там надпись «до конца боя», а не «до тех пор, пока не надоест»…

— Нам правда надо следовать этому правилу?

— Да.

— ЗАЧЕМ?!

— Потому что это забавно!

По правде говоря, Абдулла уже тихонько мечтал о том, что грифоны всё-таки добьют беднягу, настолько надоели его непрерывные вопли, но их жестокость уже лишила его немалого числа возможностей.

А так… кто знает, может, в итоге у него появятся пара личных убийц, разочарованных в Церкви и благодарных ему.

Жаль, что он не дракон.

— Спасение этого пони — не условие моей сдачи в плен, жрец. Это… элементарная порядочность. Разве же вам не надлежит заботиться о своих прихожанах? Если надлежит, помоги ему выжить. Если нет… то какая тебе разница, вылечат его или нет?

Клирик обернулся к своим братьям. Да, он понимал, что в предложении торговца крылась какая-то хитрость; но с другой стороны, согласие человека было их единственным шансом избежать провала.

А также это был единственный шанс Абдуллы.

Да, его смерть и объявление мучеником серьёзно помогли бы делу, будь настоящей целью именно объединение приключенцев в профсоюз.

Но в действительности, разумеется, Абдулла просто хотел жить, и жить роскошно.

Один за другим клирики и паладины кивали. Оружие оставалось обнажённым, но теперь уже опущенным к земле.

— Ладно, — сказал клирик, — мы принимаем твою капитуляцию.

— Как насчёт нашей платы? — злобно прошипел один из грифонов. — За помощь нам пообещали магические вещи!

Абдулла, разумеется, не разрешал Фастболу раздавать такие обещания, но в данном случае можно проигнорировать нарушение.

— Вам стоит надеяться, что меня оправдают. Потому что если меня признают виновным, все мои деньги и вся моя собственность достанется Церкви.

Грифон что-то пробурчал, но затем кивнул. Замечательно, он понял смысл слов торговца — если им нужна плата, они должны организовать признание человека невиновным.

Церковники расступились, создавая проход к изуродованным воротам.

— Один из вас может пройти! — взмахнул рукой паладин.

Кобыла в тяжёлой броне шагнула было вперёд, но ей тут же заступили дорогу.

— Не стоит, сводная сестра. Ты должна была бы сражаться на нашей стороне, а не поднимать оружие против нас. Мы не доверяем тебе!

Абдулла подумал, что он тоже не стал бы ей доверять. Церковники уже показали, что способны на грязную игру, и он не стал бы сейчас полагаться ни на одного из них.

Впрочем… он ткнул рукой в сторону кобылки в красно-жёлтых цветах жрицы Солнца:

— Ты ведь целительница?

Жрица галопом устремилась вперёд, присела возле раненого, и перед её копытами вспыхнул ослепительный, но тёплый и ласковый свет милосердного Солнца.

— Рок Тровер.

Уши алмазной суки встали торчком, когда она услышала своё имя.

— Ты ведь понимаешь, что надлежит делать в моё отсутствие?

Она кивнула, а потом подошедший паладин заставил торговца встать на ноги.

Выстроившись двумя колоннами по бокам человека, опасливо оглядываясь в сторону грифонов, церковники собрались конвоировать его в свой храм.

Абдулла молчал: всё уже было сказано, всё дальнейшее зависело исключительно от действий Рок Тровер.

Нет, впрочем. Одно дело всё же осталось.

Твайлайт с ожиданием смотрит на меня.

— Спасибо, жрица!

Моя принцесса легонько толкнула меня в плечо. Она, кажется, ожидала, что Абдулла скажет что-то другое.

Торговец не знал, услышала ли его клирикесса, она была занята оказанием помощи раненому, но это было не важно. Слова были произнесены не для неё. Ну, не только для неё.

Судя по поражённому выражению лица Этернал Дредд, у человека только что стало одним союзником больше.

Не задерживаясь более ни секунды, церковники повели его сквозь пролом на месте ворот. Приключенцы неохотно расступились перед ними, но всё же расступились.

— Спасибо вам всем.

— И это подходящий момент, — объявила Селестия, прежде чем Дайс Пул успел отреагировать на слова Абдуллы, — чтобы завершить игру на сегодня.

Чёрт.

Оглядываюсь — большая часть игроков уже убрала со стола книги и записи; только сейчас до меня доходит, насколько уже поздно. В этой комнате нет часов, но не удивлюсь, если время заполночь.

Не то чтобы я чувствую себя особенно уставшим, но ведь я проспал полдня.

Даже учитывая, сколько сейчас времени, удивительно, что…

— Ау-у-у-у… — Понка мило надувает губки. — Я хочу продолжать игру!

— Ты хотела ещё кое-что, — напоминает ей Рэйнбоу, — помнишь, ты ещё не хотела мне рассказывать?

— Ах! — глаза Пинки увеличиваются втрое. — Конечно, — и улыбка тоже. — Да. НАДО ЗАКАНЧИВАТЬ, ВЕЛИКОЛЕПНОЕ РЕШЕНИЕ, ПРИНЦЕССА! — и земнопонька исчезает за дверью, оставляя за собой, кажется, прямо-таки ощутимый шлейф хаоса.

Оглядываюсь на свою любимую принцессу, но она в таком же обалдении, как и я.

— Кто-нибудь понимает, что…

Мимо моей головы пролетает стул, Пинки врывается обратно в комнату, удваивая беспорядок.

— Эй, Трикси, а ты идёшь? — она наклоняет голову набок, вопросительно глядя на фокусницу. — Я думала, ты пойдёшь со мной, почему ты не идёшь?

Единорожка отмахивается:

— Иди без меня.

— Но… но…

Чёрт, она снова расстроена. Я ничего плохого не сделал, но уже чувствую угрызения совести.

— Эй, не дуйся, — вздыхает Трикси, делая в сторону Пинки Пай отметающие движения. — Я потом приду.

— Ты ОПОЗДАЕШЬ!

Единорожка смеётся. Громко. Самоуверенно.

Слегка ехидно.

— Великая и Могучая Трикси НИКОГДА не опаздывает! — возглашает фокусница. — Она приходит именно тогда, когда планировала прийти!

— Ох, — подскакивает один из филлидельфийцев, продолжая сгребать в сумку своё имущество, — ты тоже идёшь?

Пинки кивает, но пропускает этого пони мимо, не пытаясь последовать за ним; она явно колеблется, не уверенная, что ей делать. И только после ещё одного отгоняющего жеста Трикси розовая земнопонька всё же покидает комнату.

— Развлекайтесь, мои маленькие пони! — произносит им вслед Селестия.

Эта сука усмехается, словно гордится чем-то. Чем, интересно?

Тем, что может себе позволить вести себя, словно высокомерная пизда?

Остальные пони медленно (или совсем не медленно, как серая кобыла) покидают комнату.

— ВСЕ В БАР НА ВИКТОРИНУ, УШЛЁПКИ! — ревёт Октавия, волоча за собой размахивающую конечностями Черили.

Лира торопливо бежит вслед, глядя на происходящее расширенными от ужаса глазами.

— Святая Селестия, — шепчет она, проходя мимо, — кажется, я создала монстра!

— Я заметила! — хихикает солнцезадая, сидящая у своего стола.

Лира не обращает на ответ внимания, чересчур погружённая в свой собственный, внезапно оказавшийся ужасающим, мир.

— Я должна остановить её!

— Удачи…

Мимо проходит группа грифонов…

Интересно, как правильно называть группу грифонов? Рэйнбоу Дэш как-то проговорилась, что точно не «стая».

Ладно, учитывая их поведение, оживлённое общение, многочисленные тычки и ехидный смех, будем считать, что эта вот группа — «шайка».

Итак, мимо проходит шайка грифонов.

Неудивительно, что Селестия завершила игру, но то, что конвент на ночь закрывается, в какой-то момент показалось мне странным.

Впрочем, я очень быстро понял, что неправ — народу вокруг даже больше, чем раньше.

Состязания? Они устраивают ночью состязания?

Еретики!

Но вот что меня удивило даже больше — Санни Смайлс никуда не ускакала, чтобы там отрываться, она сидит, положив голову на сложенные ноги, и выглядит явно усталой.

— Возвращаемся во дворец, сестра? — ласково спрашивает Мунбим.

Парочка тихо переговаривается о чём-то, Шайнинг заботливо смотрит на них.

Не знаю, почему он так себя ведёт, но очень надеюсь, что это не приведёт к проблемам с Кейденс.

Кейденс мне нравится.

Шайнинг, вроде, тоже.

— Эй, Твай…

Сейчас подходящее время чтобы смыться. Под благовидным предлогом.

— Не хочешь отправиться в торговый зал? Мы не всё успели осмотреть.

— Может быть…

Она оглядывается, словно потеряла что-то.

— Ах да! — стонет аликорна, хлопая себя копытцем по лбу. — Я же выбросила расписание!

Она вздыхает и поднимается на ноги.

— Не думаю, что у меня было что-то запланировано на это время.

— Если бы было что-нибудь важное, ты бы точно запомнила.

Твайлайт усмехнулась.

— Наверняка!

— Ну так что, к торговцам?

Сиреневая аликорна покачала головой:

— Чуть позже, дашь мне минутку пообщаться с принцессой Селестией?

Почему бы и нет? Твайлайт только что убедилась, что два её идола на самом деле одна пони, ещё бы ей не терпелось поговорить с ней!

— Разумеется. Я буду где-нибудь поблизости, — делаю неопределённый указующий жест рукой.

Где угодно лучше, чем рядом с Селестией.

И кроме того, я, оказывается, не глядя указал в достаточно важном направлении — достаточно хорошей пони срочно нужна психологическая помощь.

Трикси сидит, согнувшись, и глядит в никуда расфокусированными глазами. Флаттершай сочувственно смотрит на неё, но саму пегаску в это время вытаскивают из комнаты Рэрити и Эпплджек, при этом болтая о какой-то выставке на втором этаже.

Флаттершай, наверняка, понравится.

А значит, Трикси остаётся мне.

Сажусь за её стол на соседний стул — она лишь бросает взгляд в мою сторону.

— Что случилось, Трикс?

— Просто устала, — отвечает она, на несколько секунд возвращаясь к жизни и закидывая в сумку несколько кубиков. — Очень устала, хочу вернуться во дворец и поспать, но…

— Но Пинки хочет тебя куда-то утащить?

Трикси устало кивает.

— И, кроме того, я не могу отправиться во дворец.

— Почему?

— Меня поселили в одной комнате с Флаттершай.

— И что? Вы же вроде бы подружились?

Она смотрит на меня — на этот раз действительно на меня, а не примерно в нужную сторону.

И грустно улыбается. Так грустно, что у меня начинает ныть сердце.

— Она думает, что да.

И что это должно означать?

— Погоди… ты же сказала ей…

— Я сказала ей то, что она хотела услышать, — вздохнула Трикси, — вот что я ей сказала.

— То есть соврала?

— Я актриса, и единственное, что у меня хорошо получается, это говорить пони то, что они хотят услышать.

Она выглядит какой-то… потерянной.

Куда бы там Пинки ни звала её, Трикси на самом деле хочет туда попасть. По крайней мере, в поезде это выглядело именно так.

И я это забуду нескоро — стоит на эту тему заговорить, и в руке как будто бы появляется болезненное покалывание.

Комната практически опустела, даже DM-ы уже расходятся, у каждого есть куда пойти, чем заняться… И у Трикси тоже.

Тем не менее она просто сидит и вертит в копытцах что-то маленькое — мне не видно, что это такое.

Она не сопротивляется, когда я дотягиваюсь и вытаскиваю из её копытец предмет. Не пытается оттолкнуть меня или спрятать его… Она лишь слегка вздрагивает.

Словно боится.

Меня?

Почему?

— Ты сама раскрашивала?

Это фигурка-миниатюра, вот с чем она играет.

Пегас в тяжёлой броне.

Она наказывает себя, внезапно понимаю я.

Она здесь сидит и наказывает себя, удерживает себя от того, чтобы бежать туда, куда ей хочется.

Это странно.

Глупо.

Бесполезно.

Но я её понимаю.

С каждым периодически случаются приступы жалости к самому себе.

— Трикси, если ты действительно сама это раскрашивала, то у тебя классно получилось.

Я поднимаю фигурку на ладони, разглядывая её с разных сторон.

— Что она означает?

— Что я способна более-менее красиво раскрасить миниатюру, — отвечает она, намеренно глядя в сторону от меня. И от фигурки.

— Я не об этом. Но серьёзно, это одна из самых подробно проработанных раскрасок из всех, что я видел. Большинство таким не озадачиваются, рисуют основную одежду, в два-три цвета, и всё. А у тебя здесь так шикарно отображено даже изменение цвета плаща в складках, и вот тут, на горжете, это что, фазы луны?

Не то чтобы сложный рисунок, но уместный.

Сразу видно, что перед тобой клирик Луны.

Ой.

— Это ведь было сделано для Флаттершай?

Зря я это сказал. Стоило словам покинуть мои губы, как я тут же осознал, что вот именно этого говорить и не следовало.

Трикси сгорбливается, задирая плечи — если бы у неё были крылья, она бы сейчас прикрыла ими лицо.

— Ты наказываешь себя за то, что не отдала фигурку Флаттершай?

Она бормочет что-то, настолько тихо, что у меня не получается разобрать слова.

— Что?

— Нет.

— Ты это делаешь из-за того, что обманула её, или потому, что обманываешь себя?

— Я не наказываю себя, — всхлипывает она, — с чего ты вообще решил, что Трикси станет заниматься такими вещами?

— Потому что миниатюра…

Она поднимает голову, глядит на меня…

Не нужны слова, чтобы понять, что именно она имеет в виду.

Она думает, что я — идиот.

— Я вертела её в копытах, потому что это успокаивает меня, — вздыхает она, протягивая ногу за фигуркой. — Глядя на неё, я испытываю немножко гордости, я же актриса, а не художница. На моей кьютимарке нет кисточки, это точно не мой «особый талант»…

Издевательский тон последних слов прямо-таки больно слышать.

— Ты прав, — признаёт она, — у меня действительно очень хорошо получилось, и я могу ей гордиться. Потому что это исключительно моё. Моё — а не то, что мне надо делать, что мне следует делать… это то, что мне просто хотелось сделать — и я сделала.

— Тогда почему же…

— Флаттершай решила, что фигурку разрисовал кто-то другой. Потому что я, разумеется, никак не могла бы сделать это, ведь рисование — не мой особый талант.

Она резко встаёт и засовывает в сумку остатки своих вещей, включая фигурку.

— Я пойду.

— В то самое место?

— Нет, во дворец.

— Почему же?

Она вздыхает, прикрывая глаза.

— Потому что… какой смысл дразнить себя картинками того мира, который я никогда не увижу своими глазами?

…о чём она вообще?!

— Я никогда не попаду в твой мир, это невозможно.

Она выглядит такой потерянной и усталой…

— Знаешь, Луна вроде бы говорила о том, что они нашли какой-то путь ко мне домой.

…я не желаю пользоваться этим путём, но другие-то могли бы захотеть?

Я ожидал, что Трикси заинтересуется или улыбнётся, хоть что-нибудь сделает…

Ну, хоть что-нибудь, кроме тяжёлого вздоха и ковыряния пола копытцем.

И снова — я, пожалуй, понимаю её.

Она не позволяет себе надеяться, потому что надежда — первый шаг по дороге к разочарованию.

— Если бы такое было возможно, — снова вздыхает она, — как ты думаешь, ведь наверняка кто-нибудь знал бы, кто-нибудь понял бы, каким образом ты сюда попал?

Копытце нежно прикасается к моему плечу.

Сиреневое копытце в золотом накопытнике.

— Анон, ты готов?

— Почти, Твайлайт. Может, ты пойдёшь вперёд…

Но Трикси уже уходит. Она идёт, опустив голову, не оглядываясь назад, не глядя по сторонам.

Просто идёт медленным шагом, глубоко погружённая в свои мысли.

Я не стану ей мешать.

Некоторым женщинам… и кобылам… требуется, чтобы их догнали, остановили, спасли, приласкали, чтобы им доказали, что о них заботятся.

Другим надо просто подумать.

Трикси гордая — она способна выслушать чужие мнения и советы, но когда приходит время принимать решение, она не доверяет ничьим советам, только себе самой.

Твайлайт молча смотрит вслед Трикси, держа копытце на моём плече. Без предупреждения, она притягивает меня к себе, прижимает к груди и обнимает.

— Я беспокоюсь за неё, — шепчет она, — может тебе…

— Провести немного времени вдвоём с тобой? Да, разумеется, а то мы всё время куда-то торопимся…

— Но…

— Она — это не ты, Твайлайт. Ей не требуется герой, который догнал бы её и…

Ой, бля…

— Прости, я…

— Знаю, — шипит она мне на ухо, потом резко встряхивает меня за плечи, — ты часто говоришь глупости.

Хорошо, что ей нравятся такие глупости, иначе как бы она смогла любить меня? Прямо аж странно, что она не влюбилась в Рэйнбоу.

Ведь не влюбилась же?

А потом ход моих странных мыслей прерывается, когда моя драгоценная принцесса целует меня в щёку.

— Поскольку здесь уже совсем нечего делать, давай всё же пойдём?

Она делает шаг назад и опускает ногу, чтобы я мог встать.

— Куда направимся? Вернёмся и посмотрим, узнает ли теперь тебя Коко, или попробуем найти остальных?

Твайлайт качает головой.

— Я знаю, что мы полдня проспали, но… — она опускает голову, прикасаясь носом к моей шее. — Вставай. Давай вернёмся во дворец.

Слава звёздам, чем быстрее я уберусь из этого места…

…но…

Разве же ей здесь не нравилось?

Это мне то приходилось подставлять Трикси жилетку, чтобы было куда пускать сопли, то общаться с ТОЙ ПИЗДОЙ, то сидеть в одной комнате И С ТОЙ ПИЗДОЙ, И ЕЩЁ С ЭТОЙ…

Да, если вспоминать только плохое, то получится, что это был очень неудачный день.

Но ведь с другой стороны — я проснулся, держа в объятиях свою любимую кобылу. Я всю дорогу в поезде играл с друзьями в весёлые игры. Мой герой настолько сильно сломал сеттинг, что Селестии пришлось признаться, что она и есть Сикс Сайдер…

…интересно, она из-за этого хочет отослать меня обратно? Надо будет хорошо обдумывать действия Абдуллы.

— Эй!

Твайлайт снова встряхивает меня за плечи.

— Эй, не надо засыпать сидя, — ласково укоряет она меня, — ты что, настолько устал?

— Нет. Просто… задумался.

О чём Селестия говорила с Твайлайт? Не предлагала ли отправить меня обратно?

Селестия бывает очень убедительной…

Останусь ли я, если моя любимая принцесса попросит меня уйти?

— О чём ты задумался? — чуть неохотно спросила Твайлайт. — О Трикси?

— Нет. О тебе.

— Хорошо! Теперь давай, пойдём всё-таки?

— Погоди, что?

Твайлайт хватает меня копытцем за руку и дёргает, пытаясь заставить встать.

— Куда?

— В нашу комнату!

— Тебе уже надоел КантерКон?

— Нет, но ты сказал, что теперь должна действовать Рок Тровер, а я совершенно не представляю, что можно сделать! — пояснила она. — Надо продумать наши планы!

Дёрнув ещё раз, она достаточно отодвигает меня от стола, чтобы ткнуться носом в моё лицо.

— Ну серьёзно, перестань уже тормозить, а то я и правда решу, что ты думаешь о Трикси!

— Нет, я думаю об игре.

Её голова резко развернулась налево.

— Серьёзно.

Это действительно не вопрос, её тон ровнее, чем грудь десятилетней китаянки.

— Из всех вариантов лжи, которые ты мог бы придумать, ты подсовываешь мне именно этот? Ты НИКОГДА настолько глубоко не задумываешься об игре!

— Мне до сих пор не приходилось опасаться того, что мой герой влияет на мир.

Твайлайт не просто закатила глаза, у неё аж голова немного запрокинулась.

— Да ладно, каждый герой, которым ты играешь, влияет на свой мир.

— Возможно, но до сих пор это не было важно. А теперь, в случае Абдуллы…

— То есть Паладин был не важен? — недоверчиво произнесла она. — Как ты вообще можешь это утверждать?!

Ну вот я и опять в жопе.

— Он же весь сеттинг изменил!

— Я всего лишь пытался пройти твою кампанию для тебя…

— Почему ты не понимаешь?!

Она снова погладила моё лицо носом.

— Всё, что ты делаешь, важно. Всё.

— Для тебя. И поверь мне, из-за этого я чувствую себя любимым, это невероятно приятно, но…

— Для всех. Не я же одна пытаюсь переделать этот сеттинг?

Бля, она ведь права.

Я просто получал удовольствие, пытаясь при помощи Абдуллы получить немного развлечения, изобретая для этого непривычные пути — но в процессе всё испортил.

Теперь стоит серьёзно опасаться за игру. Теперь к истории нельзя относиться легкомысленно, обязательно должен получиться хороший конец, иначе…

Я пообещал Твайлайт, что всё исправлю, а теперь оказывается, что заодно надо исправлять сеттинг, который я, сам того не зная, сломал. Сеттинг, который она любит уже столько лет.

Ну вот зачем Селестии потребовалось включить в канон моё приключение? Теперь моя любимая не может счесть Паладина случайным ночным кошмаром, не может сделать вид, что его никогда не было. Другие могут — я видел немало игроков, игнорировавших детали сеттинга, которые им не нравятся, но моя принцесса? Моя Твайлайт Спаркл?

Она на такое не способна.

Написанное в книге не может перестать существовать.

Может… может мне дают шанс? Селестия даёт мне последний шанс всё исправить, прежде чем отослать меня?

Бросаю взгляд в сторону стола солнцезадой суки, но она уже ушла.

— Ты как, поболтала с принцессой?

— А? — Твайлайт моргает, выбитая из колеи внезапным вопросом. — Да, но она была слегка… — аликорна оглядывает комнату, но мы двое — единственные кто остался.

— Слегка?..

— Слегка странной.

Да, я тоже так подумал.

Чересчур доброй.

Возможно… стоит перестать беспокоиться, что меня могут отослать домой, и начать беспокоиться о том, как лучше использовать оставшееся мне время?

В торговый зал Твайлайт сможет сходить и на следующим конвенте.

— Ладно, Твай, давай возвращаться в нашу комнату.

Боги, какая же у неё красивая улыбка!

— Если мы поторопимся, сумеем догнать Шайни!

— Ох, какая досада, что я подвернул лодыжку и теперь могу только ковылять со скоростью улитки…

Шайнинг Армор, скорее всего, будет вместе с НЕЙ, а я сейчас совершенно не желаю ещё раз её увидеть.

— Ах! — пугается любимая. — Как? Когда?

Чёрт, она приняла это всерьёз…

— Я лучше телепортирую нас к Шайни, сама я тебя ни за что не дотащу!

Эта вот улыбка?

Ехидный вариант?

Она нравится мне несколько меньше.

Немножко.

— Ладно, — запускаю пальцы в её гриву, потом глажу вниз по шее. — Ты победила.

Твайлайт хихикает, когда я всё-таки позволяю ей поднять меня на ноги.

Если честно, её участие — так себе помощь, она, стоя, ростом примерно такая, как я когда сижу на заднице, скрестив ноги.

Не то чтобы мне это не нравилось. Наоборот. Это невероятно мило.

Она трётся боком об моё бедро:

— В любом случае тебе придётся привыкать к моей семье. Нельзя всё время избегать их.

Вот о чём она подумала, оказывается. Что я не хочу возвращаться в замок вместе с её братом, потому что не хочу с ним общаться?

— Я видела, что вы с Шайни слегка поцапались, но…

— Не-а, он у тебя классный.

— Здорово! — улыбается мне моя маленькая принцесса. — Я очень надеюсь, что вы станете друзьями!

Она подталкивает меня в сторону дверей.

— Ты не заметила? Это же всё было представлением, чтобы окружающих позлить.

— Серьёзно?!

— Ага! Мы думали, что уж ты-то нас точно раскусишь!

Твайлайт трясёт головой — не для того, чтобы выразить несогласие, а в обалдении.

— Ты… задница!

— Но тебе ведь нравится?

— Нет, абсолютно! Просто так уж совпало, что я тебя люблю!

— Ладно, и на том спасибо.

Она снова подталкивает меня в сторону двери:

— Давай, двигайся. Нам есть чем заняться!

Хотя мы и торопились, но ни Шайниг Армора, ни наглых сестёр мы не догнали. Гм… «наглые сёстры», подходящее название для джаз-бэнда… Интересно, они только танцуют, или умеют на чём-нибудь играть?

В общем, мы их не нашли, так уж вышло.

Надеюсь, Шайнинг отправился прямо в замок.

Он, конечно, крутой парень… и надеюсь, что он не изменяет Кейденс.

Она не моя младшая сестра, разумеется, но… друг? В любом случае, она очень дружелюбная.

Мы с Твайлайт минуем пост за постом, у ворот, в коридорах… Стоящие на часах гвардейцы бросают на нас лишь мимолётные взгляды.

— Не знаешь, где обитает твой брат?

Любимая странно смотрит на меня, потом вздыхает.

— Через две двери от нас. Ещё через три минуты повторить?

— Да, спасибо, а то я, похоже, забываю.

Она показывает язык, я слегка толкаю её бедром.

— А эти две?

Снова странный взгляд.

— Что, соседняя дверь?

— О, запомнил! — восклицает она с наигранным энтузиазмом. — Похоже, что ты иногда слушаешь, что я говорю!

— Ну, на самом деле…

— Хотя конечно же, ты этого не делаешь!

— То есть они не за соседней дверью?

— За соседней, ты угадал…

Минуем последний пост перед входом в гостевое крыло, там наверняка никого нет, все наверняка на конвенте или ещё куда пошли…

Однако мы всё же догнали Шайнинга и сестёр — хотя едва-едва. На наших глазах за дверью исчезает хвост Санни Смайлс.

В коридоре, впрочем, присутствует и ещё одна пони.

— Ну что, развлёкся С НЕЙ? — сердито восклицает Кейденс, тыча копытцем в грудь мужа.

— Сладкая моя, чем сильнее меня пинают, тем громче мне приходится стонать! — смеётся в ответ жеребец.

Принцесса в ответ делает фейсхуф и издаёт уже собственный стон.

— Вот прямо сама не верю, что говорю такое, — прикрываясь копытцем, бурчит она, — но я очень надеюсь, что ты говоришь сейчас о своей сестре!

— А может, не надо так о ней говорить?

Её Розовенькое Высочество издаёт громкий испуганный писк, наконец-то замечая меня и стоящую рядом со мой, густо покрасневшую Твайлайт.

Жеребец резко оборачивается ко мне, потом к жене, потом снова ко мне.

— Нет? — неохотно произносит он. — Мне надо было говорить это об Аноне?

— Ох, замолчи и иди в комнату, — смеётся Кейденс, взлохмачивая его гриву, — твоё счастье, что ты такой симпатичный…

Шайнинг Армор подмигивает мне… надеюсь, мне, а не моей любимой, и удаляется в комнату.

— Странно, что ты здесь, Кейденс. Ну то есть что вы будете в Кантерлоте, я догадывался, но здесь… — делаю вращательное движение рукой, указывая сразу на весь гостевой коридор, — в этом задротском логове… Я думал, вы будете у его родителей.

— Не-а, — хихикнула в ответ она, — это было бы неудобно для… Ладно, извини, но мне нужно пойти и напомнить Шайнингу, что у него всё-таки есть жена!

— Да уж, ты права. А то здесь эта шлюха Санни Смайлс… мне аж странно, что ты позволяешь ему тусоваться с такими пони…

— Что, она? — смеётся Кейденс. — Нет, Санни вполне безопасная. Как правило.

Она оглядывается через плечо и ухмыляется.

— Завтра увидимся. Твайлайт, помни — завтрак!

Моя любимая чересчур ошеломлена происходящим, так что мне приходится кивнуть вместо неё.

— Ну, значит, до завтра, — и Кейденс исчезает за дверью.

Внезапно мне приходит в голову, что сам факт того, что их комната через дверь от моей, а не рядом — это хорошо. Почему-то мне не хочется выяснить, насколько громко стонет Шайнинг.

Твайлайт уже направляется в нашу комнату, металлические накопытники звонко цокают по каменному полу… но как-то не в такт. Оглядываюсь через плечо.

— Секундочку, Твайлайт. Я сейчас приду. Мне надо перекинуться парой слов с Луной.

— Ну… ладно… — она даже не задаёт вопросов, обратив внимание на мой тон.

Ощущаю короткий импульс вины — и дальше будет хуже — но сейчас для этого не время.

Бросив на меня короткий взгляд, Твайлайт закрывает дверь, оставляя меня в коридоре наедине со второй из моих любимых принцесс.

— Принцесса Селестия сообщила нам, что ты желаешь поговорить? — спрашивает тёмно-синяя аликорна, поднимая бровь.

— Да уж, желаю! — поворачиваюсь к ней лицом, скрещиваю руки на груди. — Объяснишь?

— Что именно?

— Ты говорила, что нашёлся способ отправить меня домой.

— Да, мы знаем способ.

— И?

— И?

— Селестия будет источником неприятностей?

Принцесса неуверенно смотрит на меня:

— Возможно, — отвечает она после пары секунд молчания.

— А ты как думаешь?

— Я знаю, как сильно ты хочешь вернуться. Так что это к лучшему…

Я обалдеваю.

Что, ещё и она?

— А если я не хочу возвращаться?

— Как это? — удивляется принцесса. — Мы думали, именно это и является твоим желанием!

Пожалуй, именно так оно и было полтора года назад, когда Селестия держала меня в камере, а потом мы с Луной не очень-то часто общались…

И, тем не менее, я почему-то ожидал, что она знает… Она же ДОЛЖНА знать!

— Я не знаю, кто ты, но точно не Луна…

Её глаза злобно сужаются, с губ срывается угрожающее шипение, но все эти театральные жесты на меня не действуют.

— …не та Луна, которая вытащила меня из подземелий Селестии. Ты изменилась, принцесса.

Да, её старшая сестра умеет вести себя куда более внушительно.

Впрочем, и её угрозы на меня не действуют.

— Не я одна, — скалится Луна, — похоже, я была не права, уговаривая Селестию отпустить тебя!

Да, она точно изменилась — она сейчас настолько же разъярённая, насколько Селестия выглядит милосердной.

И… мне кажется, или её шерсть становится темнее?

— Ну, похоже это не самая большая из твоих ошибок… Найтмэр Мун?

Глаза Луны испуганно распахиваются, она делает несколько торопливых шагов назад.

— Что ты говоришь?

Похоже, что-то реально несправедливое… когда-то ведь она действовала исключительно в мою пользу.

Но хотя мне и кажется, что надо считать себя виноватым, никакой вины я не чувствую. Почти. Разве что немножко. Ну, настолько, чтобы пожалеть о выборе слов.

— Ничего… Ничего я не говорю.

— Но кое-что ты сказал, человек, — шипит она тихо, но очень угрожающе.

— Ты… ты была совсем другой, когда посещала мои сны.

— Я… да, это тяжело, управлять Эквестрией во время отсутствия нашей сестры, — ответила Луна, почему-то осторожно оглядываясь. — Мы уже потратили достаточно времени на пустую болтовню. До свидания, Анонимус.

Она поворачивается ко мне задом, её крылья подрагивают, перья встопорщиваются от движения воздуха.

— Просто, чтобы я был уверен — те сны были реальными?

— Разумеется, — фыркает она, оборачиваясь ко мне поверх полураспахнутого крыла. — Это не секрет, мы посещали твои сны, когда сестра держала тебя в карантине.

«Карантин» — как вежливо сказано, однако. Куда более дипломатично, чем я ожидал от второй из моих любимых принцесс.

— А потом? Недавно?

— Мы чересчур заняты, чтобы нянчиться с каждым обитателем Эквестрии, и хотя я немножко польщена, — Луна подмигивает, — что являюсь героиней твоих снов, это сны, не более того. А теперь возвращайся к своей Твайлайт Спаркл и не мешай нам выполнять нашу работу.

Меня отсылают, я такое окончание разговора слышал не раз.

К слову, неплохой совет.

Надо проводить время с моей любимой, пока ещё могу это делать.

— Ладно. Увидимся, Лунозадая.

Она резко дёргает хвостом, но не произносит ни слова.

Гм… Она точно изменилась.

Раньше Луна ни за что не позволила бы мне остаться с последним словом.

Победа… впрочем, какая-то очень дешёвая…

Твайлайт радостно улыбается мне, когда я захожу в комнату.

— Ну как, нормально пообщался с принцессой Луной?

— Так себе…

Шлёпаюсь на постель рядом с моей любимой, упругий матрас слегка подбрасывает её.

— Она была…

— Странной?

— Да, странной.

Надо ли рассказать ей?..

Нет, я вполне могу ошибаться. Может Луна просто переутомилась?

— О чём вы говорили?

Бля…

— Да так, на разные странные темы…

— Нет, я помню, когда мы только приехали, ты заявил принцессе Селестии, что обязательно должен пообщаться с принцессой Луной. В чём дело?

Я пытаюсь встать, но она хватает меня и заставляет повалиться обратно.

— Эй! Можно я хотя бы разденусь?

— Нет! — через паузу в две секунды. — Да.

Я бы, наверное, рассердился, но это абсолютно невозможно, когда тебя обнимают всеми четырьмя ногами.

Типа… маленькая ложка вдруг возмечтала стать большой ложкой^[69].

— …после того, как ты объяснишь мне, что происходит, а также после того, как мы составим план действий на следующем дне игры!

— Я не понимаю, что происходит, — пытаюсь пожать плечами. — Думал, может, она знает.

— И как она? — осторожно спросила Твайлайт, ласково прикасаясь носом к моей щеке.

— Знаешь, мне кажется, что она понимает даже меньше меня.

Твайлайт вздыхает мне на ухо.

— Ладно, дальше?

— Да. Завтрашняя игра?

— Угу! Мне принести рулбуки?

— Не-а.

— Я знаю, что у тебя всегда есть три туза в рукаве, — мурлычет мне на ухо моя любимая принцесса, — поделись со мной своим чудодейственным планом.

— Сымпровизировать. Победить. Получить кучу денег.

— Я думаю… — она ещё крепче обнимает меня и удовлетворённо вздыхает, — это, наверняка, хороший план. У тебя всегда получается, каким-то образом, именно таким путём прийти к победе.

— Ну что, теперь мне можно раздеться?

— Да.

Её ноги слегка расслабляются. Ненамного, но это, собственно, просто сигнал — я всегда мог вывернуться из её объятий.

Ну, физически мог. А вот хотел бы я вырываться или же нет — отдельный вопрос.

Даже сейчас мне ну совершенно не хочется отрываться от кровати.

Да, быть не_такой_уж_большой ложкой — странно, но не то чтобы совсем некомфортно.

— Ну, — шепчет мне на ухо Твайлайт, — чего же ты ждёшь? — и ласково прикасается носом к моему затылку.

Ладно, надо дать моей драгоценной кобыле то, что она хочет.

Я пытаюсь подняться, она сначала пытается меня удержать — у меня уже появляется мысль, что она передумала, — но через секунду отпускает.

Сажусь на кровати, опускаю ноги на пол, пытаюсь стянуть футболку через голову… ага, как же. Футболку делала Рэрити, это великолепная, замечательно подогнанная под мою фигуру футболка, и, не расстегнув пуговицы на вороте, её просто не получится снять.

Пуговицы… Как вообще получилось, что пони используют в своей одежде пуговицы? Как у них получается обращаться с ними без пальцев, лишь копытами?

— Помочь?

Поворачиваюсь — рог Твайлайт слегка светится. Ну да, вот так у них и получается.

Я уже расстегнул половину пуговиц, ворот раскрывается, обнажая верхнюю часть моей груди.

Твайлайт лежит, раскинувшись на кровати, подперев голову одной ногой, и улыбается.

— Наслаждаешься представлением?

Я делаю движение задом из стороны в сторону, словно… ну да, словно придурок.

Моя принцесса стремительно краснеет, так ей за меня стыдно. Мы на секунду встречаемся глазами, и она торопливо накрывается одеялом с головой, лишь бы не видеть моего поведения.

Да, я крут…

— Извини, я не хотел…

— Мог бы ты принести мне воды? — доносится из-под одеяла. — Пожалуйста?

— Гм… да, конечно!

Вот только откуда?

Где-то в замке есть кухня. Где-то.

Я обязательно её найду, если потрачу достаточно времени на поиски.

— Просто попроси одного из гвардейцев.

— И он мне покажет, где кухня?

Из-под одеяла доносится приглушённый смешок.

— Нет, глупый! Он тебе принесёт!

— Но… гвардейцы, они… стоят на страже?

Гм… с другой стороны, а зачем они стоят? Любая опасность, способная причинить вред принцессам, этих гвардейцев снесёт, вообще не заметив. Так что пусть эти пони в своей лязгающей броне поработают слугами. Это, конечно, будет выглядеть не так круто, как лязгающие РОБО-слуги, но тоже неплохо.

— Я… скоро вернусь.

Дойдя до двери, оборачиваюсь и зачем-то повторяю последние слова:

— Скоро вернусь.

Твайлайт зарывается поглубже под одеяло, и я едва могу сдержать смешок. Глупая поня…

Открываю дверь и выхожу в пустой коридор. Никто не приходит с улицы, никто не выходит из комнат. И, что радует, через двери не доносится никаких звуков.

Нет, серьёзно, если бы я сейчас услышал стонущего Шайнинга, мне бы стало сложнее считать его классным.

Стоящие на посту гвардейцы делают вид, что меня вообще не существует. Судя по всему, они мастерски умеют спать стоя.

Я, наверное, серьёзно переоцениваю свою важность, если не достоин даже их взгляда.

А может и нет.

— Гм! Эй!

Один из гвардейцев поворачивает в мою сторону голову.

— Что? — угрюмо бросает он. — Что тебе надо, человек?

Такой реакции я точно не ожидал.

— Тв… гм… принцессе нужна вода.

— Принцессе? — бурчит он. — Которой из? У нас их тут дофига.

Гвардеец закатывает глаза, а второй, внезапно, начинает отчаянно трясти головой.

— Что, и здесь их много? — указываю большим пальцем себе за плечо.

— Две.

Второй гвардеец продолжает трясти головой, но теперь ещё и выпучивает глаза.

Он эпилептик, что ли?

— Той, которая сиреневая.

— Буду знать.

И не сходит с места.

Кажется, он не воспринимает меня всерьёз.

— Так ты добудешь что-нибудь попить, или нет?

— Я… могу… — а он крутой, этот второй гвардеец, если способен говорить во время припадка.

— Стой на месте, дух, мы солдаты, а не горничные!

Ну офигеть, мне повезло нарваться на того единственного гвардейца, которому выдали собственную личность!

Жаль, что он, при этом, говнюк.

— Ну так всё же?

— Ох, я чересчур стар для этого дерьма… — гвардеец делает фейсхуф. — У тебя в номере есть кухонька, человек, сам налей.

Интересно, почему Твайлайт об этом не знала?

— Ясно. Я думал… вдруг вам будет интересно…

— Угу…

Бля, мне стыдно…

Поворачиваюсь кругом и тащусь в свой с Твай номер.

Бессмысленно тут торчать, Селестия точно рассердится, если я нечаянно отлуплю её гвардейцев их же собственными шлемами.

— НЕЛЬЗЯ ТАК ГОВОРИТЬ С МУЖЕМ ПРИНЦЕССЫ!

Это что, у второго припадок закончился? Он, разумеется, не прав, но я готов его простить.

— Расслабься, сопляк, они не женаты… — а этот ещё и информированный, — пока, — очень информированный. Знает даже больше меня. — Чёртов человек пока что законная цель, ещё пару дней точно. Так что пользуйся редкой возможностью.

…чего?

— Знал бы ты, — мечтательным тоном рассказывает гвардеец-ветеран, — что мы устроили Шайнинг Армору перед свадьбой… до сих пор приятно вспомнить… Это традиция, дух, традиции надо уважать!

Я с удовольствием вернулся бы и спросил, что он имеет в виду, но… во-первых, наверняка ведь не ответит, и во-вторых, и так всё ясно.

Единственное, что непонятно — как в его ещё не расколотую башку вообще такая идея пришла. Если я расскажу Твайлайт, ух что будет…

Эти мысли даже вытеснили на пару секунд из моей головы вопрос — почему Твайлайт не знала, что в номере есть своя кухня?

Да ладно, первый раз в моей жизни это происходит, что ли? Она меня из комнаты выгнала.

Вот сейчас возвращаюсь, а она, как в комедии, успела надеть костюм «Лея-рабыня»^[70]. Впрочем, не уверен, что этот костюм будет нормально смотреться на пони — по крайней мере, та деталь, что ниже шеи.

Впрочем, ошейник и цепь вполне подойдут. Просто потому что они сами по себе хорошо отражают своё предназначение, а не из-за того, что их не надо подгонять под особенности тела пони.

Размышляя над столь странными вещами, осторожно открываю дверь и заглядываю внутрь — вдруг Твайлайт ещё не успела и ей нужно больше времени?

Вдруг… она в кровати, прячется под одеялом.

Впрочем, нафиг.

Она, скорей всего, просто не смотрела такие комедии.

Слава звёздам, что это совсем не мой фетиш.

— Твай?

Раздаётся шуршание, и из-под одеяла появляется кончик сиреневого носа.

— Вода?

— Сейчас. Гвардеец сказал, что где-то здесь есть кухонька…

Оглядываюсь. В номере кроме входной двери, оказывается, есть ещё две. Одна, несомненно, в туалет, вторая в гардеробную, где же… Блин, я дурак. Ну нафига здесь нужна гардеробная, если пони практически не носят одежду?

— Прости, — бурчит моя любимая, — забыла.

— Ты ещё хочешь пить?

Одеяло слегка шевелится.

— Не хочу похмелье назавтра.

Глупая маленькая поня. Не так уж много она и выпила.

Лишние предосторожности. Или завтрак с Кейденс, что бы это на самом деле ни было, очень для неё важен.

Толкаю дверь.

Не-а, не угадал. Да, здесь можно добыть воду, но стоит заглянуть в соседнюю комнатку.

Та-дам-с! Вот она, крошечная кухонька и миниатюрный обеденный столик. Полный комплект посуды и принадлежностей. Обустроено даже лучше, чем моя кухня в хибаре.

Ну да, надо же учитывать, что я сейчас во дворце многотысячелетнего тирана. Просто аж странно, что стены не покрыты золотыми плитками, а мебель не обита выдубленными шкурами политзаключённых.

В таком дворце, несомненно, в любом куске еды может оказаться яд.

В воде, впрочем, вряд ли — даже тиран не решится отравить водопровод целого города, чтобы извести одного нежеланного гостя.

На всякий случай, открыв кран, жду полминуты, даю воде промыть трубу, и только потом наполняю чашку.

И отхлёбываю сам.

Если эта сука нашла-таки способ отравить воду, моя принцесса не должна пострадать.

Я не умер? Ладно, значит вода, скорее всего, безопасна. Ну, достаточно безопасна.

Нога Твайлайт высовывается из импровизированного одеяльного укрытия и начинает шарить по воздуху в поисках чашки, которая, наверняка, где-то здесь.

— Погоди.

Нога замирает в воздухе, я прикладываю чашку к копытцу, и с характерным мультяшным ВУШШ! она исчезает под одеялом.

Приятный звук на самом деле — трение шёрстки по шёлковой простыне.

Бугор под одеялом колеблется и сотрясается, пока она… да, вот — наружу высовывается нога с пустой чашкой. Протянув руку, забираю чашку и ставлю на столик.

— Ещё что-нибудь?

Неловкая пауза, ещё несколько секунд шевеления под одеялом…

— Ты уже разделся?

— Нет ещё.

И она что, посмотреть не хочет?

— Сейчас, подожди секунду…

— Нет, не… не обращай внимания. Просто иди ко мне, — раздаётся тихое бормотание, — я замёрзла.

Замёрзла? Впрочем, в данном случае это не ложь, а кодовое слово. На языке моей любимой — «Сиреневая Умница очень-очень нуждается в обнимашках».

С некоторых пор я сплю голым, но это не всегда было так. У меня была — в другом мире, давным-давно — соседка по комнате, с которой я, при этом, не трахался. Так что пришлось научиться спать полуодетым, чтобы не влипать в скандал с мордобоем каждый раз, когда нечаянно высунешь что-нибудь лишнее из-под одеяла.

Но эти шорты с обширными карманами просто необходимо снять, если не хочешь получить болезненный урок в тщетности и вреде лености.

— Твай, вот теперь я готов.

Это тоже кодовое слово: «через несколько секунд я полезу под одеяло, пусть это не окажется для тебя неожиданностью».

Ух, как она смяла и перекрутила все простыни…

Пытаюсь перед залезанием в кровать хоть немного всё это расправить, с частичным успехом. Она ухитрилась со своей стороны вытащить всю простыню из-под матраса и намотать на себя; расправить это просто невозможно, так что я лишь накрываюсь вместе с ней одеялом.

Несколько секунд пытаюсь нащупать, где же там моя любимая, и в итоге просто обнимаю и прижимаю к себе весь ворох простыней. От моего прикосновения ворох шевелится, из него вылезает сиреневая рогатая голова и прикасается носом к моей груди.

— Длинный был день! — тихо бормочет единорожка, приподнимая голову повыше — так чтобы я мог подсунуть под неё подушку. Она не просит этого вслух, просто я уже знаю, что ей нужно.

Счастливый вздох, когда она опускает щёку на подушку, подтверждает: да, я хороший кольтфренд, умею угадывать желания своей кобылы.

Иногда.

Ну, по крайней мере, сегодня вечером.

Имею право гордиться.

Не спрашивая дальнейших пожеланий, крепко прижимаю её к себе — сам факт того, что она легла ко мне спиной, а не нос к носу, означает, что сегодня ей нужны именно объятия.

В обычные дни она ведёт себя в постели более активно, но сегодня всё приходится делать мне. Обнимать её за грудь, прижимать попку к моим чреслам, греть ножки моими бёдрами… Каждый имеет право на комфорт и ласку, сегодня её очередь.

— Погасишь свет? — бормочет она.

— Не могу, мне придётся выпустить тебя из рук…

Она хихикает, её рог окутывается магическим сиянием, и в следующую секунду в комнате остаётся лишь лунный свет из окна. Луна, к слову, уже опускается, нам осталось всего несколько часов до восхода солнца.

Аликорна слегка шевелится, когда я свободной рукой глажу её гриву, пропуская пряди между пальцами, ласкаю затылок.

…и тихонько мурчит.

— Спокойной ночи, моя принцесса.

— Спокойной ночи, Анон, — шепчет она в ответ, — люблю тебя…

— И я тебя люблю…

Очень хочется остаться в сознании, не потерять ни секунды этих великолепных объятий в бессмысленном сне, но у меня не получается.

Хотя я стараюсь.

— Я тебя люблю… — повторяю я, когда сон всё-таки вынуждает мои глаза закрыться. Моя принцесса давно уже спит и не слышит меня, но это не важно. — …всегда и навсегда.

И я отправляюсь в мир сновидений.

---

Это неприятный мир.

Не та туманная пустота, в которой я побывал недавно, а что-то заметно более плохое.

Вокруг расплывчатые, но обретающие резкость под пристальным взглядом развалины домов.

Я вздыхаю, мечтая о способности проснуться по желанию.

Опять.

Мне нечасто снятся сны, но когда снятся — они, в основном, неприятные. Как правило, всё происходит по одному из повторяющихся сценариев.

Этот вот — из самых противных.

Многим снятся кошмары с постыдными или болезненными ситуациями — оказаться голым в публичном месте, потерять кого-то из близких, всё такое. Мои кошмары мучают меня одиночеством.

Не потерей близких — это уже произошло в «предыстории» кошмара, а полным, абсолютным одиночеством.

Как, почему — ситуация меняется от кошмара к кошмару, но, как правило, я «знаю», что произошедшее — моя вина. Иногда я жертва, иногда сам всё испортил.

Мимо меня проходят прозрачные силуэты, бледные тени людей и пони. К ним можно прикоснуться, но зачем?

Они не реальны. Даже менее реальны, чем руины, между которыми они бессмысленно бродят.

Я один здесь.

— Почему тебе снится такое?

Даже мучимый паникой и потрясением, я узнаю голос Луны. Разумеется, узнаю — это же мой сон.

— Мы никогда такого не видели, даже когда были Найтмэр Мун!

— Тебя здесь нет.

Тускло-синяя кобыла пытается подойти ко мне, но я поворачиваюсь к ней спиной. Лучше быть одному, чем в обществе насмешливого призрака.

Унизительно.

Впрочем, это неважно.

Она не реальна.

Здесь всё не реально.

Я сам едва реален.

— Мы уверены, что пребываем здесь, — неприветливо отвечает аликорна, — и находим этот сон отвратительным.

— Тебя здесь нет. Я говорил с тобой, настоящей, во дворце, и ты сказала, что не посещала мои сны с тех пор, как меня выпустили из камеры. Так что если ты вдруг не изменила своих привычек…

Я не завершаю фразу.

Смысл препираться самому с собой?

— Ты не реальна.

Я сосредотачиваюсь на осыпающейся бетонной стене у края дороги, но заставить поддельную принцессу исчезнуть почему-то не получается.

— Следует ли нам доказать тебе своё существование? — вопрошает не-Луна, стоящая где-то с краю моего поля зрения.

— Как? Всё, что реальная ты могла бы сделать в моём сне, я могу увидеть и в исполнении воображаемой тебя. И кроме того…

Я поворачиваюсь лицом к ней.

Она выглядит… напуганной. Но решительной.

— …после того, что ты мне говорила, я не уверен, что хотел бы общаться и с реальной тобой.

Ахнув, принцесса делает шаг вперёд и прикасается копытом к моей груди.

— Неужели тебе нравится здесь, в этом сером одиночестве?

— Это просто сон, Луна. Я проснусь, и всё будет в порядке.

— Нет, не будет, — настаивает она, умоляюще глядя на меня, — ты всё равно будешь в одиночестве.

— Я не одинок. У меня есть ОНА.

Ой…

— Мы не думали…

Луна замолкает, глядя на что-то позади меня.

Внезапно её взгляд становится жёстким. Жёстче, чем серебряный накопытник на её передней ноге, внезапно втыкающийся в мой живот.

— Ты обещал Твайлайт Спаркл кое-что важное. Помни об этом.

Она снова пинает меня в живот, повторно вызывая резкий импульс боли.

— Как я могу об этом забыть?

---

Я просыпаюсь, и вокруг темнота.

Луна уже зашла, Солнце ещё не появилось из-за горизонта, в комнате темнее, чем в любой другой час.

Осознание этого почему-то поражает меня, вытесняя на секунду из моего внимания боль.

Но она быстро возвращается.

Похоже, в этот раз Луна была-таки настоящей. Ощущения уж точно реальные.

Откидываю одеяло, чтобы оценить тяжесть своих ран, и облегчённо вздыхаю — это всего лишь Твайлайт. Она во сне свернулась калачиком, поджав ноги, перевернулась в мою сторону, и теперь её рог упирается в мой живот чуть пониже пупка^[71].

Внезапно оказавшись без тёплого одеяла в предутреннем холодке, она стонет, начинает дёргать ножками, и её рог снова въезжает мне в живот.

Ой.

— Эй, Твай!

Я осторожно трясу её за плечо, нежно отстраняя её голову, чтобы она не выпотрошила меня случайным движением.

— Твай, проснись пожалуйста!

— Что, уже пора отправляться к родителям? — не открывая глаз, бормочет она.

Глупая сонная поня — мы всего две недели как встречаемся.

— Нет пока.

Но я уже знаю, что мне придётся. Она меня предупреждала.

— Хорошо…

Она выпрямляет одну ногу и вяло тычется в меня копытцем.

— …холодно…

Это означает «обними меня».

Обнимаю.

Я хороший кольтфренд.

До того момента, когда придётся вставать, ещё как минимум полтора-два часа.

Очень надеюсь, что на этот раз мир снов покажет мне что-нибудь более приятное. Хотя бы настолько же приятное, как бодрствование — ну, в порядке компенсации за то, что я отдаю ему себя каждую ночь.

---

Если мне что-то и снилось, я этого не запомнил. И вообще, кто бы смог запомнить, если сигналом к пробуждению послужили пьяные вопли из-за двери?

Чёрт, похоже, мои копытные друзья веселились всю ночь.

Я попытался игнорировать их, снова уснуть, но не вышло.

С одной стороны — пьяные вопли, с другой — моя любимая принцесса, которая, потягиваясь под боком у меня, тычет в этот бок твёрдыми копытцами — не вышло бы ни у кого.

— Пора встава-ать, — зевает Твайлайт, — сегодня мы должны выглядеть наилучшим образом!

То ли Твайлайт ещё не проснулась, то ли я — но смысл её невнятных слов до меня не доходит.

— Для завтрака?

— Для завтрака с семьёй.

Ага.

Ой, бля.

— Дай мне ещё десять минут.

Поплакать в подушку.

— Нет времени, — настаивает моя любимая, легонько пихая копытом в бок, — это утро должно быть идеальным!

— Кто будет присутствовать?

— Шайни. Кейденс. Мои родители.

Бля, я не готов!

Я надеялся, что у меня будет гораздо больше времени, будет возможность выманить у Шайнинга информацию…

Может быть, они замечательные — Кейденс они приняли с лёгкостью.

Но, с другой стороны, когда сын женится на принцессе — это одно, а когда дочь выходит замуж за монстра — совсем другое.

— А можно я надену силовую броню?

Принцесса высвободилась из моих объятий — неохотно, я заметил, но тем не менее.

— Тебе надо одеться подобающе! — заявила она, ускользая в сторону ванной.

— Это традиционная человеческая одежда!

— Это доспех самого кровожадного тирана из всех, о которых я слышала, — отозвалась она из-за закрытой двери.

— Я это и имел в виду!

Дверь приоткрылась, выпуская облако пара и голову сиреневой принцессы, высовывающуюся в щель — однако, кажется во дворце у Селестии куда более совершенная сантехника, я совершено не слышал гула труб!

Вот ведь сука…

— Если ты начнёшь устраивать проблемы, — сузив глаза, угрожающе заявила аликорна, — я найду способ их нейтрализовать. Уяснил?

Вольный перевод с Твайлатианского: «Я тебя угроблю, потом подниму в виде зомби и вышибу дерьмо уже из твоего вонючего трупа. Я офигенномогучая принцесса грёбаной магии, и некромантия для меня просто детское развлечение!»

Мне удалось сдержаться и не ответить каким-нибудь воинским приветствием — в основном потому что мне очень нравится иметь все части тела на предназначенных для этого природой местах.

Но она продолжала сверлить меня взглядом.

Кажется, ей всё же требуется внятный ответ.

— Ла-адно…

Она захлопнула дверь, сотряся… всю комнату, наверное. Нет, куда больше — кажется, всё гостевое крыло вдруг затихло. Со стороны комнат моих друзей не доносится ни звука, а я сильно сомневаюсь, что они все разом утомились и заснули.

Потом раздаётся тихий, неуверенный стук в дверь. Неохотный, но настойчивый — словно стучащий пони очень хочет узнать, что происходит, но заранее понимает, что пожалеет об этом.

— Твайлайт? — тихо зовёт из-за двери Рэйнбоу Дэш. — А-Анон?

— Чего?

— Вы ведь живы там? Да?

— Ну, пока я не облажаюсь, да.

— Облажаешься… с чем?

— С визитом к родителям Твайлайт.

— Ох… — стонет она, — ладно, было приятно провести с тобой всё это время…

…какого хрена?

— Ну, поскольку… — продолжает сквозь дверь Рэйнбоу, — ты же понимаешь…

— Это твой особый талант! — радостно вопит Пинки. — Ты способен облажаться в чём угодно!

— С чем, — тихо поправляет её Флаттершай, — облажаться с чем, а не в чём. А теперь, пожалуйста, заглохни, Пинки, а то у меня так болит голова…

— Спасибо, дорогие мои, за вашу веру в меня! Хорошо, что я захватил с собой костюм — надеюсь, от меня останется достаточно кусков, чтобы можно было нормально похоронить.

— Ай, да всё будет нормалёк, не обращай внимания на этих засранок, сахарок!

— Да, разумеется, всё обязательно пройдёт великолепно, дорогуша. Ты же захватил с собой один из тех выходных костюмов, которые я для тебя сшила?

— Разумеется, Рэрити.

Она звучит удивительно трезво по сравнению со всеми прочими девчонками.

Впрочем, если честно, я просто не слыхал ни разу, как звучит пьяная Рэрити. Почему-то у меня вдруг возникает извращённое желание узнать это.

— Разумеется, у него всё замечательно получится! — снова Пинки. Они что, сгрудились впятером возле моей двери? Как им только места хватило? — Это же Анон! Он способен абсолютно на всё на свете!

— Да, Дискорд побери! Он однажды даже отказался меня трахнуть! Представляете себе, меня — отказался!

ДА! Всё-таки я знал, что не трахал Дэш!

— Это… дорогуша, не очень сложно…

— Что, серьёзно? — издевательски протянула Рэйнбоу. — Он и тебе отказал, да?

— Я несколько другое имела в виду…

Они орут даже громче, чем раньше.

Даже Флаттершай… хотя в её случае, это скорее писк закипающего чайника.

Я вскакиваю с постели и распахиваю дверь — да, они стоят перед дверью впятером, и нет, места им не хватило.

Пинки стоит на спине у Эпплджек.

Что же, хорошо знать, что она не одного меня так использует.

Пони замирают при виде моего внезапного появления, жалобно улыбаясь. Они стоят, потрясённые, выпучив глаза, словно олень, попавший в свет фар грузовика на ночной дороге… или жеребёнок, пойманный с ногой в корзинке печенья.

— Так всё же, — глаза Рэйнбоу ни на секунду не отрываются от меня, — что ты имела в виду, Рэрити?

— Ох, ничего, дорогуша. Совершенно ничего.

— Угу…

Ох, дорого я бы сейчас заплатил за метлу, чтобы прогнать их всех разом от двери…

— Не обращай на них внимания, Анон! — раздаётся из коридора мелодичный голос Санни Смайлс.

Блядь.

Блядская блядь.

Белая кобыла сидит, развалившись на диванчике в миниатюрном закутке возле середины коридора.

Пинки Пай оглядывается на голос, пару секунд невозмутимо смотрит на косплеершу, затем её голова внезапно дёргается, когда она замечает двух гвардейцев, стоящих на посту у начала коридора.

— Шухер! Разбегаемся!

Как они умудрились не заметить этот пост раньше?

И что интереснее, с чего вдруг остальные её послушались? Потому что через пару секунд торопливого грохота копыт в коридоре остаёмся лишь я, белая кобыла и два гвардейца где-то вдалеке.

— Впрочем, они ведь правы, всё будет в порядке, — отложив книгу, которую читала до того, успокаивающим тоном произносит пегаска, — Твайлайт Спаркл просто очень часто беспокоится из-за мелочей и пустяков.

Столько слов — и ни одного ругательства среди них. Наверняка её личный рекорд.

— Да, я знаю.

А она сама, интересно?

— Ты случайно Шайнинг Армора не видела?

Она качает головой.

— Думаю, они ещё не вставали.

Я уже удивлён до такой степени, что не могу удержаться от вопроса:

— Слу-у-ушай, а почему ты не ведёшь себя как абсолютная сука?

Она подмигивает и отводит взгляд — ей стыдно, что ли?

— Я в костюме?

— Нет.

— Тогда зачем мне вести себя, как моя героиня?

— Не знаю. Ты сейчас смотришься… почти как Селестия.

— Правда? — радостно удивляется Сани Смайлс, хотя я ни на секунду не верю, что она это восприняла как комплимент. Комплименты не принимают с такой ехидой ухмылкой.

— Хотя Селестия, несомненно, принимает ванны из крови невинных жертв, а ты — из спермы…

— Нет-нет, — смеётся она, — предпочитаю воду. И желательно с пеной!

Она сдвигается на край диванчика, освобождая мне место. Когда я остаюсь стоять в дверях, она приглашающе хлопает копытом по освободившемуся месту.

— В твоих словах может быть больше истины, чем ты сам подозреваешь. Давай посидим и поболтаем?

Шлёпаюсь на соседний диванчик, она обижено закатывает глаза.

— То есть ты сука, но при этом очень милая.

— Ну, можно сказать и так, — признаёт она, слегка наклонив голову, — но я имела в виду, что мы обе — актрисы. Когда мы на публике, мы не ведём себя, а играем заранее определённую роль.

А ведь сука права.

Тия всегда… добрая.

Когда может себе позволить.

— Но ты могла бы выбрать себе менее… раздражающую роль.

— Это кого? Нисокс^[72]?

Санни Смайлс замирает, в её глазах появляется отстранённо-грустное выражение, словно она только что осознала — в прошлом можно было бы поступить совсем по-другому, и тогда жизнь была бы куда лучше…

— В любом… в любом случае, — чуть запнувшись, возвращается в реальность она, — я думаю, что с сегодняшним костюмом ты был бы куда счастливее!

Сани Смайлс широко улыбается.

Гм… что, у пони есть клыки? С каких это пор?

— Знаешь, среди современных вампиров немало распутниц. Возможно, тебе стоило бы передумать.

— Не беспокойся, тебе уж точно ничего не угрожает, — взмахнула в мою сторону копытом Санни, — и в том смысле, что ты подумал, тем более. Хотя можно и надеть что-нибудь, обеспечивающее защиту.

Бля.

Точно сегодня надену силовую броню.

— Но это проблема на будущее, — вздохнула она задумчиво. — Ха, проблема. Будто это и правда может быть проблемой.

Она хихикнула.

— Я с таким нетерпением жду вечера! — она возбуждённо клопнула передними копытами.

Нет, точно броня! Иначе мне конец!

— Но, как я сказала, это проблема на будущее, — она придвинулась ближе ко мне на своём диванчике и опустила голову на подлокотник. — У тебя есть другие проблемы, чтобы о них беспокоиться.

Ага, например, быть заизнасилованным до смерти гигантской белой пегаской.

— Итак, о чём ты хотел поговорить с Шайнинг Армором?

В её глазах словно сверкают искорки, словно…

Нет, на самом деле не «словно», а буквально. В её глазах сверкают искорки.

— Я предполагаю, что-то на тему семьи Твайлайт Спаркл.

Нет смысла отрицать очевидное — разве что чисто из принципа — и я киваю.

— Просто будь собой.

— Но я мудак.

Она быстро качнула головой:

— Только когда хочешь им быть. Ты можешь быть вполне милым, когда хочешь…

Поднимаю бровь — а она-то откуда знает?

— Я видела, как ты вчера устраивал розыгрыш для своей кобылки с её старшим братом, — пояснила она, увидев у меня на лице невысказанный вопрос.

— Это выглядит всё страннее и страннее, так что я, пожалуй… — я делаю жест в сторону двери своей комнаты.

— Я друг семьи, — подначивает меня Санни.

— Если ты трахаешься с Шайнингом, это не означает, что ты друг семьи.

Санни хохочет.

— Ох, нет, точно нет! Идея, конечно, хорошая, но он для меня немножко молод!

В данном случае мне совершено нечего сказать — я различаю всего несколько вариантов возраста у пони: младенец, ребёнок, взрослый и дряхлая, безумная старуха. Так что и Шайнинг, и Санни для меня находятся в одной, очень широкой возрастной категории.

— Да, пожалуй, такому жеребцу, как Шайнинг Армор, нужна энергичная молодая кобыла.

— Именно! — к моему удивлению, соглашается Санни. — Молодая, неопытная, способная радоваться всем новым открытиям, а не вспоминать, сколько раз она это уже видела… И потом, серьёзно, вести себя так было бы крайне непорядочно, и ты это прекрасно знаешь.

Знаю, конечно — никакие отношения с этой кобылой нельзя было бы счесть порядочными.

— Итак, — подмигивает мне она, — нужна тебе помощь или нет?

Я оглядываюсь, надеясь заметить хоть какой-нибудь, хоть малейший признак того, что Шайнинг уже проснулся. Или Кейденс. Кейденс даже лучше, я с ней дольше знаком, и она способна описать, как выглядит семья Твайлайт с точки зрения постороннего.

Чёрт, в этих обстоятельствах я спросил бы совета даже у Спайка, вот только я не видел его с… долго, в общем.

Нет, больше никого нет.

Возможно, от её советов и правда будет какая-нибудь польза. Небольшая.

Бросаю взгляд на Санни Смайлс — она хлопает на меня ресницами и ухмыляется.

Нафиг.

Она прочитывает моё лицо за секунду, и ухмылка тут же сменяется глубоким огорчением.