Mente Materia

28 Dulce et Decorum est

Мои сограждане американцы… нет, сейчас это уже будет неправильно. Перед всеми свободными народами Земли и за ее пределами я стою как провинившийся человек. На протяжении всего расследования я искал на каждом шагу наихудшие из возможных объяснений происходящего, поскольку, к сожалению, именно так обстоят дела в наши дни. Я нашел связи с нечеловеческим и пришел к выводам о зловещих намерениях. Я нашел свидетельства операций за пределами суверенных границ и посчитал их проявлением гнусности. Я начал поиски зла и думал, что нашел его.

Но сейчас я стою перед всеми вами, чтобы произнести слова, которые, к сожалению, очень редко можно услышать от тех, кто был избран на подобный пост: я был неправ.

Я разговаривал с выжившими в Новой Зеландии: полицейскими, офисными работниками, домохозяйками и детьми. Все они пережили настоящую трагедию из-за нападения инопланетных захватчиков, и это нельзя ни забыть, ни отринуть как нечто несущественное. И все они также поведали истории о героизме и самопожертвовании, подобных которым еще не происходило в истории нашей планеты. Мы впервые подверглись нападению сил, возникших вне этого мира.

И в то же время мы встретили народ, который похож на нас и по нраву, и по верности делу, и по неприятию действий захватчиков. И вместе с каждой историей от выживших об ужасах произошедшего я также услышал о примерах мужества и самопожертвования наших неожиданных союзников. Они пришли на помощь всем нам не из-за обещаний обмена или награды. Эти многоуважаемые добровольцы пришли к нам по собственной воле, потому что не могли смотреть на то, как страдают потенциальные друзья.

Именно в этом причина того, что я стою перед вами, провинившийся человек, пристыженный за свои поступки. Эквестрийцы пришли в этот мир, чтобы защитить своих друзей, и я сделал все возможное, чтобы они пожалели о своей самоотверженности. Но теперь я намерен исправить свои ошибки. Я проголосую за выдвинутый законопроект, после чего уйду в отставку. Я оказал плохую услугу своим сотрудникам, своей стране и человечеству, и я надеюсь, что вы все поможете мне исправить это.

— Сенатор Патрик Гольман, на выступлении во время чрезвычайной сессии Палаты представителей и Сената Соединенных Штатов по теме развертывания войск и поддержке организации “XCOM”.

––––––

18:45, 10.12.2015, МИЧИГАН, ДЕТРОЙТ

Уильям Дженкинс, или Уилл для друзей, снял ботинки и, шаркая, направился на кухню в доме своей семьи. Ему едва хватало сил, чтобы открыть холодильник и достать недоеденный бутерброд с ветчиной, после чего устало сесть на один из стульев возле кухонного стола. Он откусил половину от остатков бутерброда и замер, заметив следы грязи и копоти, оставшиеся на хлебе от пальцев. Он несколько секунд сидел в раздумьях, но голод в конце концов победил над здравым смыслом — парень отправил остатки в рот, после чего отправился к раковине мыть руки.

Включившись, телевизор тихо загудел, и Уилл, вырубив звук, вернулся на стул — на экране показывали какого-то политика, что выступал с пламенной речью. Слегка накренившись вбок, парень достал из заднего кармана штанов мятую платежную квитанцию, потом посмотрел в сторону ботинок со стертыми подошвами, которые скинул у двери. На самом деле, на улице в такой обуви опасно работать. Думаю, счет, который для нас открыла Лана, не сильно пострадает, если я немого потрачусь, подумал он и закусил губу, посмотрев на квитанцию. Мама права, во всем. Эти деньги только для экстренных случаев, и это не один из них. Пожалуй, я смогу что-нибудь придумать, чтобы ботинки послужили еще немного.

Мимолетный взгляд в окно вызвал у Уилла стон сожаления. Мне стоило догадаться, промелькнула у него мысль при виде первых крупных снежинок в этом году, что падали с вечернего неба. Свет от фар проезжавшей мимо машины, осветивший мрачный район, прервал его негодование. Наверно, это дети ищут место, где можно сделать какую-нибудь пакость и не попасться при этом под руку. Видит бог, в нашем районе полно пустующих домов, и им вполне может сойти с рук все что угодно, кроме пожара.

Парень только расслабился, попутно обдумывая преимущества экономии над ненужными тратами, как послышался стук в дверь.

— Нам ничего не нужно! — крикнул он и забурчал, когда стук повторился. Это вполне могут быть копы, раз так упорствуют, подумал он, идя к двери. Его взгляд упал на потертую бейсбольную биту, которая торчала из подставки для зонтиков, потом он потянулся к дверной ручке. Если они хотят неприятностей, то лучше разобраться с этим сразу же.

— Я же сказал, нам… — слова застряли у него в горле, когда он открыл дверь.

На пороге стояли двое, мужчина и женщина. Они оба были облачены в серо-золотую униформу, но не это заставило его впасть в ступор. Причиной не было и то, что за их спинами, перед домом, был припаркован блестящий черный внедорожник, или что рядом с ним стояли на страже двое солдат в тяжелых бронежилетах и при оружии. Также причиной не было то, что в мужчине на пороге он узнал старшего офицера своей сестры, или что, как оказалось, у него на поясе висел меч. Пустой рукав парадной формы, подвернутый выше середины локтя, был той деталью, от которой он никак не мог отвести взгляд.

— Уильям Дженкинс — ровным голосом произнес Мэтт Харрис, с некоторым усилием протянув руку после того, как засунул фуражку под то, что осталось от его левой руки. — Твоя мать дома?

— Ты не чувствуешь сквозняк, Уильям? — крикнула его мать со второго этажа. Миниатюрная женщина, закутанная в зимнее пальто, с перекинутой через плечо сумочкой, начала спускаться по лестнице, когда заметила причину холода. — Почему ты держишь дверь открытой?! Мы платим не за то, чтобы греть сосе…

Она перестала отчитывать сына столь же быстро, как начала, и прикрыла рот дрожащей рукой.

— Лори Дженкинс, мы можем зайти в дом? — спросил Мэтт. Тон его голоса наполнил душу Уильяма липким страхом, который он не испытывал уже много лет. — Это касается вашей дочери, Элейн.

Мама прерывисто вздохнула, спускаясь по лестнице. Она порылась в сумочке и достала кучу смятых купюр вместе с ключами от фургона.

— Уильям, я хочу, чтобы ты собрал своих братьев и отвез их посмотреть кино, хорошо? Сделай для меня это, пожалуйста?

— Мам, что происходит? — спросил Уилл сдавленным голосом, уставившись на протянутые деньги. — Мы не можем себе этого позволить! Разве мы не должны…

— ПРОСТО ИДИ!

Внезапный крик заставил его отшатнуться, и он не стал сопротивляться, когда деньги и ключи от машины были сунуты ему в руки. Идя по коридору, он отчетливо слышал рыдания матери. Стоило ему завернуть за угол, как Роберт высунул голову из-за двери собственной комнаты.

— Что происходит? Почему мама кричала? — спросил он, и Уилл повернулся к своему младшему брату.

— Робби, ты ведь недавно получил водительские права, да? — спросил его Уилл и, получив в ответ утвердительный кивок, передал ему деньги и ключи. — Ты вместе с младшими поедешь в кинозал. Ты будешь ехать на десять километров в час медленнее разрешенной скорости и убедишься, что все получат попкорн и напитки, хорошо? Сделаешь это для меня — познакомлю с одной из милых коллег с работы на рождественских каникулах. Договорились?

— Что происходит, Уилли? — снова спросил Роберт и вздрогнул, когда Уилл обернулся в его сторону. — Ладно, я сделаю это. С тобой будет все впорядке?

— Не беспокойся об этом. Просто выведи младших прогуляться и повеселись сам, — приказал старший брат, и, благодаря опыту, они действовали быстро и эффективно, собирая и одевая младших перед тем, как отправиться в гараж. Как только фургон выехал с подъездной дорожки и скрылся из виду, Уилл прокрался обратно в дом настолько тихо, насколько мог.

По коридорам разносились мамины рыдания, и на короткое мгновение Уиллу показалось, что ему снова десять лет. Тогда она тоже плакала, и все мы страдали из-за моей болтливости. Лана… она...

Звуки шагов по коридору привлекли его внимание — это появилась женщина, прибывшая вместе с Мэттом. Ее рыжие волосы были стянуты сзади в тугой узел, а сочетание бледной кожи и поразительно зеленых глаз делали ее вполне привлекательной, но все портило затравленное выражение на лице. Она завернула за угол и всем весом прислонилась спиной к стене, обхватив себя руками за плечи.

— Я убеждала себя, что смогу сделать это, — сказала она с дрожью в голосе, бросив на Уилла полный боли взгляд. — Я убеждала себя, что обязана прийти сюда и сообщить известия, но… это для меня слишком.

— Она мертва, да? — произнеся это, Уилл словно вогнал шип себе в сердце, и это ощущение только усилилось, когда женщина кивнула. Он повторил ее позу, прислонившись к стене, потом сполз на пол. — Как это произошло?

Мышцы челюсти женщины напряглись, и ее взгляд замер на стене напротив.

— Она вызвалась добровольцем для первой атаки на позиции, удерживаемые врагом. Благодаря ее действиям десятки тысяч невинных были спасены от участи, что ждала их в плену у инопланетян.

Осознание того, насколько огромен был вклад его сестры, оборвало хоровод болезненных мыслей о ее смерти, которые он раз за разом прокручивал. Между ними повисло молчание, так как никто из них не мог придумать, что еще можно сказать.

— Вы хорошо знали Лану? — наконец спросил он.

— Я знала ее намного лучше, чем остальные, думаю, но намного меньше, чем мне хотелось, — ответила она, и слабая улыбка появилась на ее лице. — Пожалуй, она была самым интересным человеком, которого я когда-либо встречала в своей жизни.

— Значит вы были близки, так?

Вопрос вызвал мягким смех у женщины.

— Не настолько близки, как мне хотелось. Ничто и никогда ее не пугало больше, чем мое приближение, и она так и не сказала, почему.

— Она всегда думала, что если вдруг станет счастливой, то обязательно произойдет нечто ужасное, — сказал Уилл, больше для себя, а не для собеседницы. — Ей всегда приходилось делать то, что считали правильным другие, и она никогда ни от кого не принимала помощь. Когда мы учились в старшей школе, я застал ее плачущей, и она отказалась говорить причину. Когда же я узнал, кто в этом виноват, то был готов сделать с ними самые ужасные вещи. Но Лана остановила меня, выдавила улыбку и сказала: я ужасно справляюсь с ролью старшей сестры, если мне нужна твоя помощь, верно? Словно это была ее вина, что я собирался забить кого-то до смерти. И я не думаю, что после этого она когда-либо еще искренне улыбалась.

— Она никогда не могла оставить все так, как есть, верно? Эта назойливая необходимость помочь другим все исправить, засевшая у нее на уме, — сказала женщина, закрывая глаза.

Уилл попытался засмеяться, но вместо этого его пробил сдавленный кашель.

— Знаю, сейчас это мало что значит, но если ты смогла достаточно сблизиться с ней, чтобы напугать, то, скорей всего, в глубине души она была счастлива, просто не понимала, как реагировать. И, пожалуй, мне стоит поблагодарить тебя за то, что ты терпела ее характер так долго, а ты явно терпела довольно долго.

— Не стоит спешить с благодарностями, поскольку по большей части наши взаимоотношения заключались в том, что я ее преследовала. Буквально, — сказала она, и когда Уилл засмеялся, она смогла искренне улыбнуться. Бросив на него оценивающий взгляд, она заметила: — Ваша семья выглядит довольно дружной.

— После смерти отца мы просто обязаны были держаться вместе, — ответил он, и нахмурился при воспоминаниях. — Разве ты не близка со своими родителями?

Если бы Уилл в этот момент моргнул, то пропустил бы мгновение, когда она сжала зубы и прищурила глаза.

— Мы с мамой не ладим, — сказала она с застенчивой улыбкой. — Она была ранена во время последнего нападения, но на самом деле, для семьи было бы лучше, если бы она умерла. Из-за нее чуть не убили всех, так что у меня нет особого желания о ней заботиться.

Было бы лучше, если бы она умерла? повторил Уилл в мыслях, и он не мог не вспомнить ту ночь, когда Лане пришлось защищаться.

— Прости, что лезу не в свое дело, но я думаю, что Лана хотела бы, чтобы ты попыталась помириться со своей семьей. Не знаю, что за ошибки совершила твоя мама, но она часть семьи. Близость смерти может… изменить людей, понимаешь? И если твоя семья потеряет ее, то ты можешь им понадобиться, чтобы объединить семью снова.

Женщина уставилась на Уилла пронзительным взглядом зеленых глаз, и он на мгновение даже подумал, что, возможно, ему стоит извиниться за свой совет.

— Я подумаю над этим, — ответила она, и между ними снова воцарилось молчание.

Паузу прервало тихое пиликанье, и это тут же вызвало неожиданный поток бранных слов со стороны женщины. Достав маленький телефон, она поднесла его к уху.

— Сейчас неподходящий момент, — сказала она, но раздражение быстро сменилось на что-то схожее с облегчением. — Пинки нашли? А ее состояние? Ох, тогда я думаю, что нам повезло. Я ценю хорошие новости, но должна быть и другая причина для звонка? — облегчение сменилось замешательством. — Жеребенок никак не мог… лейтенант Ромалов уже на месте? — она ущипнула себя за переносицу незанятой рукой. — Хорошо, я сообщу капитану Харрису.

— Что-то не так?

Телефон отправился обратно в карман, и она прошлась руками по всей длине униформы, разглаживая ее.

— Боюсь, долг зовет. И я знаю, что у меня еще не было возможности сказать это тебе… но я искренне сочувствую вашей потере.

Не проронив больше ни слова, она пошла по коридору, ведущему из кухни в гостинную, и Уилл шел за ней следом. На мгновение стали слышны душераздирающие рыдания мамы. Женщина подошла и заговорила с Мэттом, и мгновение спустя оба солдата в молчании вышли из гостиной, направляясь к входной двери. Как только они ушли, Уилл тихо вошел в гостинную и направился к дивану.

— Уильям? Я же тебе сказала, чтобы ты отправился в кино вместе с братьями! — закричала мама, но в ее словах больше не было запала.

Уилл ничего не ответил, садясь рядом и притягивая маму в объятия. Без излишнего внимания со стороны посторонних или младших детей она наконец сбросила суровую маску и заплакала ему в плечо. Теперь я буду заботиться о семье, Лана. Где бы ты ни была, ты можешь быть спокойна, подумал Уилл, безуспешно пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

––––––

— Как ее звали?

Вопрос Томми заставил единорога-охранника резко остановиться и обернуться назад.

— О ком ты? — спросил он, поворачивая голову в сторону витража, перед которым остановился мальчик.

Витраж был похож на фреску, на которой оказался изображен городской бой между красным гигантом и группой существ такого же роста, а также между отрядами в бело-золотой броне с одной стороны и оранжево-черной с другой. Но взгляд мальчика был прикован к изображению в нижней части витражного окна. Женщина с черными волосами покоилась в постели, и кусочки ярко-фиолетового стекла изображали защищавшую ее силу аликорна, пока над ней нависали пара зловещих фигур.

Единорог перевел взгляд с витража на мальчика, затем обратно на витраж, закрыл глаза и сделал вздох.

— Надежда, — сказал охранник, и Томми наконец оторвался от изображения, обернувшись к своему гиду. — Надежда была всем, что она хотела дать окружающим, кого бы ни встретила. Я не знаю, как ее звали на самом деле, но, думаю, имя “Надежда” подходит ей лучше всего, — объяснил единорог, посмотрев в глаза ребенку.

Томми повернулся обратно к витражу, и женщина в постели снова притянула его взгляд.

— О, ладно, — пробормотал он, и ему стало казаться, что он должен знать изображенного человека. Возможно, он так бы и стоял, уставившись на это окно, но его внимание привлекло изображение на соседнем витраже. — Это что… Свити Белль?

— Ого? Скажи мне, насколько хорошо ты знаешь о Свити Белль? — спросил охранник, и Томми чуть не сделал шаг назад, когда единорог посмотрел на ребенка поверх стекол солнцезащитных очков.

— Ну-у, она училась по обмену в моей школе… и она была очень добра ко всем, — пробормотал Томми и, как ни старался, не мог отвести взгляд от единорога. — Еще она большая фанатка тех книг про Деринг Ду, которые сейчас все читают, и… мне очень нравится ее грива?

Охранник еще несколько секунд удерживал взгляд на Томми, потом копытом надвинул солнцезащитные очки на глаза. Жутковатые красные радужки глаз скрылись за темными стеклами, и он повернулся к витражу. На нем были изображены три сцены, и на первой из них Свити вместе с другим красногривым единорогом разговаривали с группой людей. На второй Свити и Твайлайт были в окружении кошмарных теней. А на последней, как бы странно это ни выглядело, Свити махала на прощание носителям Элементов Гармонии и Дискорду. Вокруг всех трех сцен извивалось змеевидное тело аватара хаоса с парящим над одной из лап осколком лавандового цвета.

— Отвечая на твой вопрос, я скажу, что ты совершенно прав! Это Свити Белль. Однако это не та Белль, которую ты знаешь, — вздохнул единорог и посмотрел вниз. — Нет, эта Свити проделала долгий путь, чтобы попасть сюда, и ей пришлось пройти через многое. К сожалению, у нас не так много времени для рассказа о том, что ей удалось свершить, но его вполне хватит, чтобы поговорить о том, чему она научила Твайлайт.

— Я не понимаю, — сказал Томми. — Свити всего лишь ребенок, как и я. Чему она могла научить принцессу Твайлайт?

Единорог-охранник долго смотрел на мальчика, потом отвел взгляд.

— Для тех, кто придерживается высоких моральных принципов, падение во грех может оказаться… катастрофическим. Вдвойне, если пони считает, что поступает правильно, и тем самым причиняет боль остальным, — охранник оглянулся на изображение Свити на последней сцене и тепло улыбнулся. — Иногда всем нам нужна помощь от кого-то, кто может взглянуть на ситуацию со стороны. Тебе когда-нибудь попадалась неразрешимая проблема, решение которой тебе подсказал кто-то другой, и спустя время ты понял, что его вариант был до глупого очевиден?

Когда Томми медленно кивнул, охранник слабо засмеялся.

— Я мог бы еще долго ходить вокруг да около с плохо подобранными примерами и историями. Почему бы мне просто не рассказать тебе об этой очень особенной Свити Белль и о том, как именно она помогла?