Архетипист
Кода: много лун спустя
«Архетипист» заканчивается не так. История кончилась в предыдущей главе. Если вы остались довольны концовкой, читать дальше вовсе не обязательно.
Но если вы хотите узнать больше — вот кое-что, что могло бы случиться. Один из возможных вариантов развития событий.
Я сидела на балконе замка и нежилась в лучах утреннего солнца, широко раскрыв влажные после душа крылья. Как раз к этому времени прибыл мой второй завтрак.
Справедливости ради, я не из тех пони, что обычно завтракают дважды. Иногда я вообще забываю про завтрак, или просто покупаю маффин-другой в «Сахарном уголке», пока занимаюсь своими делами. Порой случается, что я задерживаюсь в замке дольше обычного и тогда, проголодавшись, как правило, готовлю себе миску овсянки, ещё добавляя немного коричневого сахара или порезанного банана. Простенькие блюда — такие, которые без угрозы пожара может приготовить кобыла, совершенно не разбирающаяся в кулинарии.
Один подобный завтрак я уже съела — миску кукурузных хлопьев с молоком; теперь же, видимо, меня ждал другой, бывший, если судить по запаху, намного лучше предыдущего.
Почуяв тёплый, пряный аромат карамели, масла и взбитых сливок, я повернула голову, стараясь держать под солнцем ещё не высохшие крылья. Позади меня лёгким ветерком на балкон явилась Трикси, которая несла тарелку, где высилась горка блинчиков с кремом, кленовым сиропом и черникой. Она метнулась вперёд, коснувшись моего левого крыла, затем повернулась у меня за спиной к моему правому боку и поставила тарелку на кристальные перила. Блинчики зашатались, балансируя над гудящим городом далеко внизу, и лишь в самый последний момент я сумела схватить тарелку магией. Одна черничка не удержалась, укатилась прочь от своих сестёр, проскользила через крем и вывалилась за край тарелки, отправившись в долгое падение.
Тут из-под балкона выпорхнул крохотный ярко-синий крылан, который поймал ягоду, кувыркнулся в воздухе и вернулся с добычей обратно в свой укромный уголок. Сквозь кристальный пол послышалось радостное чириканье его и его подруги.
— Это мне? — спросила я. Глупый вопрос: кроме меня на балконе никого не было. Но будет очень неловко, если я начну есть, и окажется, что блинчики предназначались кому-то другому.
Трикси не ответила. Избавившись от веса тарелки, она танцевала, как флаг на ветру, поглощая солнечные лучи своими прелестными трепещущими складками — всё равно что окно в ночь. Она погладила краешком с бахромой мою грудь, легонько пощекотала подбородок и улетела внутрь. Через пару мгновений за плащом последовала шляпа, переваливаясь в воздухе, как утёнок, бегущий за матерью.
Гм. Я посмотрела ей вслед, затем повернулась к блинчикам. Пахли они просто восхитительно.
Незачем добру пропадать, даже если кушать мне не особо хотелось. Я откусила кусочек, потом другой — и вскоре все воспоминания о несчастных кукурузных хлопьях испарились. С таким великолепием им никогда не сравниться.
Лишь позже, когда мои крылья высохли, а блинчики приятно улеглись в животе, я задумалась о причине такого подарка. За все годы, что Трикси жила в замке, я ни разу не замечала, чтобы она приносила завтрак вообще кому бы то ни было, а уж тем более мне. С момента, как она отняла у меня Старлайт, мы с ней едва ли сблизились; вдобавок она была из тех, кто скорее сворует чей-то завтрак, чем сделает его для кого-то.
На тарелке ещё оставались ягоды черники. Я бросила их за перила кружащим в воздухе крыланам, понаблюдала, как играют их тени, и вернулась в замок.
Спустившись по лестнице, я обнаружила в прихожей библиотеки Старлайт, которая, завидев меня, улыбнулась. Она была в своём прежнем обличье, но без метки.
Я потёрлась о её щёку своей в вежливом жесте приветствия:
— Привет. Странная вещь только что случилась.
Она зашагала рядом со мной вглубь библиотеки.
— Ты, случаем, не про большую горку блинчиков, что принесла тебе Трикси? Я видела, как она возилась с ними на кухне.
— Ага, это самое. — Мы остановились возле стола библиотекаря, я вытащила коробку с возвращёнными книгами. Ни одна из них не была просрочена, так что я перенесла их на тележку, чтобы попозже расставить по полкам. — Это ты её надоумила? Кстати, они были очень вкусными.
— Может быть. — Старлайт окутало зелёное пламя, и на её месте возникла прежняя Трикси ещё с рогом. — А может, она просто захотела сделать тебе что-нибудь приятное. Ей это не возбраняется.
— Трикси делает мне приятное, только когда ей что-то нужно. — Тут я остановилась и вздохнула, вдруг поняв, в чём было дело. — Ну и чего же ей нужно?
Старлайт фыркнула. Волна зелёного пламени — и она приняла облик чейнджлинга, который обычно носила. Её крылья щёлкнули.
— Понятия не имею. Мне она не говорит.
— Так даже. — Я огляделась в поисках волшебницы. Её самой в комнате не было, но её тень от меня никогда не скроется. Трикси находилась несколькими этажами выше, в личных покоях, что делила со Старлайт, и лежала на письменном столе. Блики солнца на серебряных нитях плаща я видела даже сквозь несколько метров кристалла.
Что же ты задумала, Трикси? Я понаблюдала за ней ещё немного, ожидая, не выдаст ли она своих намерений, но вскоре переключилась обратно на Старлайт и библиотеку.
Ведь если смотреть на потолок слишком долго, кто-нибудь обязательно начнёт задаваться вопросом, всё ли у меня в порядке с головой.
— По-моему, Трикси пытается начать всё с чистого листа, — сказала Рарити.
Мы сидели на веранде нового «Старбакса», беседуя за горячими напитками. Рарити предпочитала находиться в полумраке и поэтому никогда с ним не расставалась. Сейчас защитой от солнца ей служил небольшой зонтик из теней, пойманных в паутину и связанных вместе подобно шариками на ниточках. Она подула на своё макиато, остужая его.
Я сидела к её полумраку настолько близко, насколько могла. Полуденное солнце нещадно пекло мою спину. Я чувствовала этот жар у себя в костях. Восхитительное ощущение.
— На это у неё в распоряжении были годы, — ответила я и отпила своего чая-латте, не обращая внимания на обжигающую температуру напитка. Одно из преимуществ физиологии аликорна — можно пить любую раскалённую жидкость, не дожидаясь, пока она остынет. — Зачем начинать сейчас?
— А кто говорит, что она начала только сейчас? — возразила Рарити. — Ты же помнишь, когда она впервые явилась в Понивилль? Тогда она едва ли была той кобылой, в которую влюбилась Старлайт. Возможно, ей просто требуется время, чтобы сблизиться с другими пони.
— Рарити права, — проговорила Флаттершай, которая нежилась на солнышке возле меня и не спеша вылизывалась. Я чувствовала тепло её тела, соперничающее с солнечным. — Может, она просто хочет таким образом поблагодарить тебя за всё, что ты ей сделала. Было очень мило с твоей стороны позволить ей жить в замке.
— Вот именно, — улыбнулась Рарити. — Очень сомневаюсь, что Старлайт влюбилась бы в Трикси, будь та плохой кобылой. Если уж не доверяешь нашему суждению — доверься её.
— Конечно же я доверяю вашему суждению, — отозвалась я. — И доверяю суждению Старлайт. Хотя у неё оно может быть несколько...
Хищно ухмыльнувшись, Флаттершай села и прислонилась ко мне. Под её кожей перекатывались тугие мышцы, словно её шкура была лишь плащом, накинутым на тело. Она некрепко обвила меня ногами и положила подбородок мне на плечо. Жгучий жар её живота сильно отличался от стерильного тепла солнца.
Честно признаться, дыхание у меня участилось.
— Не хочешь ли ты сказать, — нарочито громко, чтобы и Рарити тоже услышала, прошептала мне на ухо Флаттершай, — что её суждение затуманено? Что, быть может, она ослеплена любовью?
Окружившее Флаттершай синее свечение отдёрнуло её от меня. Она обиженно надула губы и снова устроилась на животе — лужица ленивой грации, что приковала внимание всех жеребцов (и нескольких кобыл), сидевших на веранде помимо нас. Рядом с ней я ощущала себя сливового цвета вороной.
— Не дразни её так, дорогая, — пожурила Рарити и после небольшой паузы добавила: — По крайней мере, не на глазах у всех. Наедине можешь дразнить сколько угодно.
— Спасибо, Рарити. — Я попыталась пригладить топорщившиеся перья, но они отказывались слушаться. — Что же мне всё-таки делать?
— Что же тебе всё-таки делать насчёт чего? — спросила Флаттершай.
— Насчёт Трикси!
— Ну, если ты не возражаешь против проявлений дружбы и щедрости от кобылы, что живёт в твоём замке, рекомендую наслаждаться блинчиками и дальше.
Блинчики мне действительно понравились, так что возражать против этого я точно не буду. Но тем не менее крохотный камешек сомнения никак не хотел уходить из моего сердца.
— Но почему? Почему именно сейчас?
— Ты лучшая подруга её возлюбленной, — сказала Флаттершай. — Разве этого недостаточно?
Должно быть достаточно. Уж кому-кому, а мне лучше всех должно быть известно, что принимать предложение дружбы следует всегда, какая бы ни стояла за этим причина. Что дружба — самое ценное сокровище, которое может быть у пони, дороже даже золота, власти и знаний. В конце концов я ощутила, как упрямый крохотный камешек в моём сердце распадается, смываемый бесконечным током крови. Но даже когда он исчез полностью и я поняла, что любая хорошая кобыла на моём месте примет предложение Трикси, тень от него никуда не делась. Мерзкая, низменная мысль будто загораживала солнце, как густой маслянистый дым.
Трикси всё ещё оставалась той кобылой, что отняла у меня Старлайт. И эта рана до сих пор не затянулась.
Старлайт застала меня за чтением. Запрыгнув на диван рядом со мной, она открыла свою книгу. Мы обменялись улыбками и углубились в чтение.
За последние несколько лет в эквестрийской литературе случился этакий ренессанс. Писателей сильно поубавилось, но те немногие, что остались, насыщали свои истории настолько бурными и яркими эмоциями, что казалось, будто они нашли способ вложить в свою работу частичку собственного естества. Быть может, они узнали, как грезить о писательстве.
Книга, что я читала, была как раз из таких, написанная прошлым летом кантерлотским единорогом, который был либо кобылой, либо жеребцом в зависимости от дня недели. «Потерянные ночи» была наполовину дневником, наполовину сказкой и затягивала так, как очень немногие романы, которые мне доводилось читать. Сердцем я всё же предпочитала исторические тексты и биографии, но эти новые творения заставили меня пересмотреть мои взгляды. Возможно, когда-нибудь я уступлю уговорам Старлайт и позволю выставить в прихожей библиотеки стенд с бестселлерами месяца.
Не знаю, сколько времени мы провели за чтением. Довольно долго, судя по всему, потому что солнце скрылось за горизонтом. Старлайт отправилась зажигать лампы, в свете которых я давно не нуждалась. Когда она вернулась, с ней была Трикси.
Великолепные шляпа и плащ повисли в воздухе перед нами, словно устроившись на невидимой кобыле. Ткань повторяла очертания плеч, спины и крупа пони. Неосязаемая кобыла поклонилась нам, поднялась на дыбы и принялась танцевать.
Даже просто лежащий на столе, плащ, сделанный Рарити для Трикси, потрясал своей красотой. Я пыталась описать его тем, кто не встречался с ней, но у меня никогда не получалось. Он походил на кусочек ночного неба, вырезанный с небосвода портняжными ножницами и расшитый серебряными звёздами. В его глубинах обитали тени бериллов, опалов, сапфиров и прочих ночных самоцветов. Он завораживал даже меня — ту, кто больше не мог видеть ночное небо.
Неподвижно лежащая, Трикси была потрясающе красивой; когда же она, струящаяся и живая, танцевала — её красоту вообще невозможно было выразить словами. Она кружила по комнате в лёгких пируэтах, будто застёгнутая на невидимой шее. Бесплотные копыта хватали шляпу и вертели в такт с бедрами. Подпрыгнув над мебелью и нашими головами, она воспарила к высокому потолку. Спустя несколько минут, волнуясь складками, будто вода на камнях, она опустилась на спину Старлайт и закрепилась на её шее. Ткань несильно дрожала, словно переводя дыхание.
Спустя мгновение с потолка спустилась шляпа, без особых церемонии приземлившись мне на круп. Старлайт хихикнула.
Мне пришлось сглотнуть подступивший к горлу комок:
— Прекрасное выступление.
Плащ затрепетал. Один краешек поднялся с тела Старлайт, несильно щёлкнул, и в нём внезапно оказался листок бумаги. Я еле успела поймать его, прежде чем он упал на пол.
Я поднесла листок к глазам. Старлайт заглянула мне через плечо.
Это была рекламная листовка, приглашающая на «Третий ежегодный кантерлотский фестиваль художественной самодеятельности». Ниже названия находился список участников. Единственным знакомым мне было имя Трикси, шедшее третьим сверху. Начиналось мероприятие через три дня.
Я улыбнулась:
— Ты хочешь, чтобы я пришла, Трикси?
Ответить она, разумеется, не могла, однако по ней пробежала рябь, отчего Старлайт захихикала и проговорила:
— Мы обе будем рады, если ты придёшь.
Таить злобу было сродни расчёсыванию болячки: результатом и того и другого была лишь боль. Сердцем я знала это. Чувствуя, как это давит на меня, я смотрела на листовку.
И тем не менее... если любое из тамошних представлений будет хотя бы наполовину таким же замечательным, как у Трикси, сходить всё же стоит. Но самое главное, что моя лучшая подруга — или, быть может, подруги — хотела, чтобы я пошла. Этой причины мне было вполне достаточно.
— Ну, думаю, будет здорово снова наведаться в Кантерлот, — отозвалась я.
Столица немного успокоилась после «Озарения». Ночь здесь больше не стояла всё время, хотя единорогов (или бывших единорогов) вполне хватало, чтобы звёзды светили постоянно, независимо от времени суток. Луна и солнце держались на небе на почтительном расстоянии друг от друга. Я чуть нахмурилась при виде ночного светила: за последние четыре года случилось два естественных затмения, и лишь в это время я не могла видеть солнце. То выдались весьма холодные несколько минут, после которых меня трясло много часов.
Стайка жеребят заметила, как мы сходим с поезда, и подбежала к нам, принявшись сыпать вопросами. Да, я принцесса. Да, это настоящие крылья. Нет, я их не нагрезила. Да, Селестия действительно любит тортики настолько сильно. Только я собиралась пуститься в поучительную речь о важности библиотек, как подошли родители жеребят, извинились за доставленное беспокойство и увели их прочь.
Старлайт улыбнулась им вслед:
— Похоже, детишки по-прежнему хотят стать принцессами, когда вырастут.
— Ну, возможно, и станут. — Поднявшийся ветер взъерошил мне перья, на мгновение я пожалела, что не захватила с собой шарф. Гора заставала меня врасплох прохладным воздухом каждый раз, когда я приезжала в Кантерлот.
Заметив, видимо, что я дрожу, Трикси слетела с плеч Старлайт и улеглась на мои. Я вопросительно приподняла бровь (только затем я их и оставила) и глянула на Старлайт, но она лишь пожала плечами и улыбнулась.
Гм, наверное, холод ей был нипочём. Долгое проживание в тундре, где находился Наш Город, должно быть, закалило её к стуже в той же мере, как проживание в Понивилле закалило меня к случайным проявлением хаоса.
Уже не так сильно замерзая, я направилась вместе со Старлайт сквозь толпу пони и бывших пони к саду в самом сердце города.
Немалая публика собралась, чтобы посмотреть представления. Большая часть была пони, но тут и там виднелись грифоны, сфинксы и прочие странные создания. У края сада таилась тень, похожая на ламию. Несколько кобыл сердито зыркнули на неё и отогнали ближайших жеребцов к противоположной стороне двора, чтобы не дать ей соблазнить их.
Грёзы некоторых пони были опаснее, чем у других.
Явились мы слишком рано. Обычное сборище пони стало походить на фестиваль лишь спустя некоторое время, когда торговцы с рынков Кантерлота переместили к границам сада свои лотки. В воздухе повис целый букет разнообразных ароматов: пива, фруктовых соков, печёных овощей, сладостей и всевозможных жареных угощений. Небольшие группки школьников наполнили сад непрекращающимся гамом. В какой-то момент одна бойкая янтарная кобылка стянула шляпу Трикси и превратила её в объект для игры, что включала в себя догонялки, подножки и препирательства. Сердитые учителя тщетно пытались угомонить развернувшийся бардак. Я на мгновение задумалась, насколько близко к фоновому хаосу должна находиться статуя Дискорда, чтобы тот освободился. Затем задумалась, как Трикси терпит всё это.
Она, похоже, нисколько не возражала — точнее, та её часть, что была плащом. Он спокойно трепетал на моих плечах.
К началу представлений толпа была в прекрасном настроении. Пони по-прежнему радовались любому празднеству — хотя, вернее будет сказать, радовались те пони, что остались в городах. Любители одиночества отправились на поиски своих уединённых местечек.
Трикси отстегнулась с моих плеч и перелетела на Старлайт. Её шляпа вернулась обратно. Я вопросительно глянула на них.
— Мы пойдём готовиться. — Старлайт потянулась и потёрлась своей щекой о мою. — Наслаждайся представлениями.
— Обязательно. — Без них будет холоднее, но терпимо. Какими бы тусклыми и алыми от крутого угла падения ни были здесь солнечные лучи, мне их вполне хватало. Я поймала их магией и сплела в ожерелье. Несколько ближайших пони благодарно ахнули и придвинулись ближе, ловя их тепло.
Открыла фестиваль группа барабанщиков, исполнявших произведение, вдохновением которому послужила какая-то зебринская легенда. Лидером группы даже был настоящий зебра. Я задумалась, не знал ли он Зекору, но потом мысленно пожурила себя за подобное: не все зебры должны знать друг друга лично. Я позволила ритмичному стуку заглушить мои нелепые мысли и чуть погодя принялась вместе с толпой топать копытами в такт барабанам. Глухие звуки сотрясали пустоты в моей груди и вибрировали в перьях.
Неплохо для первого представления. Когда группа сходила со сцены, я поняла, что улыбалась так сильно, что заболели щёки. Весьма и весьма неплохо.
Далее шла художественная декламация сборника популярных поэм. Занимательно для тех, кто увлекался поэзией. Я не увлекалась, а потому хлопала просто из вежливости, дожидаясь выступления Трикси.
Наконец на сцену вышла Старлайт, как обычно, одетая в Трикси. Поклонившись толпе, она встала на задние ноги и сбросила с себя плащ и шляпу, которые, вместо того чтобы разлететься в стороны и упасть, застыли в воздухе в сантиметрах от её копыт. Старлайт опустилась обратно на четыре ноги и ушла за кулисы, а плащ и шляпа остались неподвижно висеть, будто инклюзы в янтаре.
Последовавшая тишина оглушала. Затаив дыхание, публика дружно подалась вперёд. Но шляпа и плащ так и висели, как нарисованные. Пони вокруг меня начали перешёптываться.
И когда напряжение достигло апогея, заиграла скрипка, и Трикси начала представление. Она танцевала под переливчатую мелодию, двигаясь по сцене подобно воде. Хоть я уже и видела этот танец раньше, у меня всё равно захватило дух. Когда она закончила, публика дружно зааплодировала. Плащ и шляпа припали к сцене в поклоне и улетели за кулисы.
Фестиваль продолжился. В какой-то момент ко мне снова присоединились Старлайт и Трикси. Плащ слегка дрожал от измождения, я заметила на краях несколько разрывов.
— Не волнуйся, — проговорила Старлайт, заметив моё беспокойство. — Маленькие прорехи затягиваются сами собой через несколько дней, а большие может починить Рарити.
Гм, удобно, наверное, иметь швею в качестве врача. Интересно, пыталась ли Рарити лечить пони своим новым шёлком.
Следующие несколько номеров тоже были по-своему интересными. Пиромантка буквально зажгла сцену своими танцами. Пара пегасов спустила вниз облако и прямо на наших глазах изваяла из него иву, которая получилась настолько реалистичной, что каждая веточка с листьями качалась на незаметном ветерке. Кобыла-единорог как-то сумела спеть обе партии дуэта; лишь к концу представления я заметила свечение её рога и поняла, что она пользовалась магией времени, чтобы сжигать свою жизнь вдвое быстрее.
Все эти номера были поразительными, хотя для меня лучшей всё равно оставалась Трикси. Я аплодировала вместе с толпой.
К моменту, когда технический персонал принялся готовить сцену к последнему представлению, солнце скрылось за горизонтом. Я по-прежнему видела его свет через землю под основанием города. Для всех же остальных протянули провода с висящими на них фонарями. Ветер похолодал, и мне пришлось прижаться к Старлайт, чтобы согреться. Трикси растянулась, накрывая наши спины.
— Сейчас будет самое интересное, — сказала Старлайт. — Гвоздь программы.
Гм? Я вынула из сумки листовку. В финале значился, судя по названию, какой-то дуэт. «Любовники». Я окинула взглядом толпу, в которой оставалось немало жеребят.
— Там же не будет ничего... неприличного?
— Нет-нет, — покачала головой Старлайт. — Просто смотри. Сама всё увидишь.
На сцене тем временем приглушили освещение. Пятно света от единственного прожектора выхватило из темноты земного жеребца, который вышел из-за кулис, поклонился публике и, сев, начал петь.
Звучало... вроде неплохо. А капелла исполнение «Селестия, рождаются рассветы пред тобой», популярной романтической баллады, написанной чуть более века назад. Я как раз думала, кто будет исполнять женскую партию, когда его партнёрша приземлилась на сцену.
Она была огромной, как и все взрослые грифоницы. Деревянный настил сцены прогнулся, когда она встала на него. Перья на её груди были окрашены в фиолетовый — цвет изгнанников Грифонстоуна. Своим большим клювом она бы запросто смогла расколоть череп пони. Но ничего этого я не замечала, потому что, подобно многим другим в толпе, глазела на её крылья.
Они представляли собой голый скелет. Из плеч грифоницы двумя веерами торчали крупные белые с желтоватым оттенком кости, соединённые в суставах сухими связками. По всей длине костей виднелись маленькие отверстия, будто они принадлежали многовековому трупу, нежели живому существу. И настолько велико было моё изумление, что я не сразу заметила, как она начала петь.
Её голос походил на гуляющий в горах ветер: пробирающий до костей, отдающийся эхом и наполненный горечью утраты. Он преобразил жизнерадостную композицию в скорбный плач по упущенной возможности. Грифоница исполняла песню в совсем для неё не предназначенном минорном ключе. В её устах старая песня превратилась в новую.
Продолжая петь, грифоница встала на колени. Жеребец приблизился к ней сзади и, глубоко вдохнув, приложил губы к одному из отверстий на кости крыла возле плеча — и тогда их выступление началось по-настоящему.
Как известно, кости пегасов полые. То же верно и для костей грифонов. Мои кости также были полыми, ну, по крайней мере, некоторые из них. Стоило сразу вспомнить, что из костей крупных птиц когда-то делали флейты.
Забавно, как на подобные незначительные факты лишь тогда обращаешь внимание, когда они оказываются прямо перед носом.
Меж тем грифоница продолжала петь, а жеребец — играть. Его копыта танцевали по отверстиям её крыла, меняя течение воздуха. За гранью слышимости начал нарастать звук, зарождающийся подобно рассвету и наполняющийся красками жизни. Она пела, а он выводил звуки, что резонировали в тонких стенках её костей. Чудесная, заунывная мелодия, извлекаемая из живого инструмента.
Публика притихла. Когда любовники закончили, мы будто пробудились от глубокого сна. В толпе раздались жидкие аплодисменты, но в основном слышались только перешёптывания. Дуэт, видимо, ожидал подобное: жеребец и грифоница поклонились и покинули сцену, не дожидаясь, пока мы придём в себя.
— Неплохо, да? — спросила Старлайт. Свет зажёгся снова, толпа наконец начала аплодировать — всё громче и громче и не останавливалась несколько минут.
Вскоре я сумела ответить:
— Понятно теперь, почему их поставили последними. Прости, Трикси, но у тебя, кажется... — Я замолчала, заметив, что Трикси исчезла.
— Куда... — начала я.
— Она кое за чем ушла. — Старлайт обошла меня и направилась вдоль сада. Толпа превратилась в медленный поток начавших расходиться пони. — Идём.
Я, конечно же, по-прежнему видела тень Трикси. Она была на другой стороне сада, видимо купаясь в лучах славы от благодарных зрителей. На мгновение мои мысли омрачила старая неприязнь, которую я испытывала к ней из-за её хвастовства и гордыни. Но только лишь на мгновение, после чего она стихла до лёгкого недовольства, а потом и вовсе переросла в приятное осознание, что Трикси заслуживала это внимание. Что мне тоже следует восхищаться ею.
И вот поэтому я с улыбкой шла к ней через толпу вместе со Старлайт. Моя радость за неё росла с каждым шагом, я наконец была готова отбросить прежние обиды и враждебность, которые держала в сердце все эти годы. Я наконец была готова стать ей другом.
Мы прошли сквозь последнюю группу пони, и я увидела Трикси, надетую на плечи оранжевой пегаски. Плащ повернулся, потянув кобылу за собой — и тут я впервые за несколько лет увидела лицо Эпплджек.
Я застыла. Эпплджек моргнула, словно не узнав меня. Её взгляд прошёлся по моим зашитым веками к рогу и к крыльям, после чего она кивнула:
— Ну, привет, принцесса. Не думала тебя здесь встретить. — Движением плеч она сбросила с себя плащ.
Я повернулась к Старлайт. Её натянутая улыбка выражала пополам надежду и беспокойство. Я ощущала запах пота, выступившего на её шерсти.
Трикси подлетела и улеглась мне на плечи. Уперевшись в мои щёки краешками ткани, она мягко развернула мою голову к Эпплджек, которая с любопытством наблюдала за нами.
— Кажись, у вас троих всё нормально, — сказала она. — Как в Понивилле дела?
Хорошо — хотелось ответить мне. Даже отлично. Но я никак не могла заставить свои челюсти разомкнуться, а губы — произнести слова. У меня в мыслях стояла та ночь в Понивилле, когда всё было далеко не хорошо. Одна из худших ночей в моей жизни. Та ночь, когда Эпплджек разорвала все узы и улетела.
— С твоей семьёй всё нормально, — проговорила я. Затем, искренне желая, чтобы слова могли ранить, добавила: — Если тебе до этого есть хоть какое-то дело.
— Такое же дело, как и до других пони, — пожала плечами Эпплджек. — Навредить я им не пыталась.
— Ты сожгла их дом. Свой дом! — чуть повысила голос я. Пони вокруг нас начали переговариваться. — И ты думала, это им не навредит?
— Навредило, знаю. — Эпплджек огляделась, едва ли обращая внимания на взгляды пони, как будто не мы были в центре последнего представления фестиваля. — Но я должна была это сделать. С такой обузой летать невозможно.
Я сглотнула.
— Знаешь, они тебя простили.
— Не удивлена, — кивнула Эпплджек. — Они хорошие пони.
— Тебя это вообще заботит?
Эпплджек уставилась на меня. Её взгляд был прикован к моему лицу, где раньше находились глаза; тут я поняла, что она впервые видит меня такой. Мне стало интересно, как она это воспринимает.
Наконец она произнесла:
— А ты простишь меня?
Трикси крепче сжала мои плечи. Я услыхала, как Старлайт задержала дыхание, и представила, что случится, ответь я утвердительно.
— Пони меняются, — сказала я. — Возможно, когда-нибудь я стану той, кто сможет простить тебя. А ты станешь той, которая желает прощения. Однако... ни той, ни другой сейчас не существует.
Эпплджек неопределённо буркнула. На секунду показалось, будто она скажет что-то ещё, но она лишь пожала плечами. Хлопнув крыльями, она взлетела намного грациознее, чем я помнила, и растворилась в ночи. Через несколько секунд её запах исчез, и я наконец смогла вздохнуть свободно.
Старлайт поникла. Трикси перелетела к ней и обернулась вокруг плеч. Я ждала их упрёков.
Но их не последовало. Старлайт была слишком замечательной подругой. Я такой не заслуживала. Она лишь подняла взгляд к небу вслед нашей улетевшей подруге. Бывшей подруге. Неважно.
— Прости, — пробормотала я. — Я не смогла.
— Да ну, — она промокнула глаза тыльной стороной копыта, — пустяки.
Никакие не пустяки. Однако это было наше решение. Даже в этом новом мире видений, грёз и невероятных вещей нас по-прежнему определяли наши решения.
Я размышляла об этом всю дорогу домой.