Октавия любит потяжелее / Octavia loves heavier

Закрыв футляр от виолончели, Октавия облегченно вздохнула. Не то, чтобы этот концерт был слишком уж тяжелым. Совсем наоборот. Однако, два с половиной часа игры тяжело скажутся не только на темногривой пони-виолончелистке, но и на самом инструменте. Если уже не сказалось. Кажется, на последних минутах одна из струн начала играть на какую-то долю тона ниже, чем надо. Для непрофессионального уха это не так сильно заметно, но для профессионального… Да и волос на смычке, по-видимому, придется заказывать новый. Этот после стольких выступлений изрядно поизносился. Играть с ним еще можно, но выйти на публику…

Октавия легла на небольшой диван, что был в её “гримёрке”. Сейчас она хотела только одного – тишины и покоя. Немного отдохнуть, снять с себя напряжение сотен глаз и ушей, что пришли слушать её игру, и любоваться самой играющей. Этому всегда, по крайней мере для нее, хорошо способствовала недолгая пятнадцатиминутная дрёма. А потом придется снова выйти на публику, принять поздравления, цветы, поговорить с журналистами и поклонниками, обсудить ближайшие выступления…

Как же порой это её бесит.

Первое время, когда она только начала свою карьеру виолончелистки, это все даже нравилось ей. Все хотели завести дружбу с новой звездой камерной музыки. Ей льстили похвальбы от поклонников, не прекращающийся вал предложений, постоянное внимание других пони. Однако, с годами эта радость потускнела. То, что ей нравилось теперь – это музыка, льющаяся из её, уже ставшего самым близким другом, инструмента. Она играла от сердца, от души, словно сливаясь с мирозданием, и какую бы мелодию она не играла, ей казалось, что она играет в гармонии со вселенной.

Но стоило ей остановиться, как начиналась расплата за те мгновения счастья. Снова поклонники, снова журналисты, снова предложения и контракты. От последних ни в коем случае нельзя было отказываться. Но для этого надо было пройти первые два пункта. И к началу деловых разговоров от измученной темно-серой земнопони разве что дым не валил.

И если бы это было последнее страшное, что ожидало её впереди.

А впереди было возвращение домой.

Где…

Её…

Ждала…

ВИНИЛ!

Дело не в самой Винил Скрэтч. Это добрая и отзывчивая пони, готовая помочь в самую трудную минуту. Она хорошая подруга, каких не найти во всей Эквестрии и за сто лет. Однако, у нее есть два недостатка, которые и заставляли голову Октавии каждый раз болеть.

Первый недостаток – это её творчество. Точнее не так. Её творчество было хорошим, к нему нареканий не было. Порой Октавия сама была не против совместной репетиции, всегда заканчивающейся чем-то безбашенным, отрывным, как любит говорить молодежь и Пинки Пай, и доставляющим немало удовольствия. Однако, подобное было скорее редкостью, чем обыденностью. А обыденность её творчества – это громкий звук, от которого соседи уже закупились шум поглощающими панелями на стенах, обучились магии тишины или выстроили на этих репетициях свой дневной распорядок.

Октавия не решалась установить шумоподавление только из уважения к подруге. Однако ставить каждый раз прыгающую от вибраций кровать на место было тем еще удовольствием.

Вторым недостатком была… Как бы это мягко выразится… недостаточная чистоплотность. И опять же, всё, что касалось самой Винил, тут никаких нареканий не было. Она регулярно мылась, умывалась каждое утро, постоянно чистила зубы, следила за прической. Другими словами, поддерживала имидж. Но если бы кто-нибудь, кроме Октавии, знал, что твориться в её части дома. Дело в том, что как личность творческая, Винил часто забывала убрать за собой. Из-за этого постоянно можно было найти какие-нибудь бумажки, яблочные огрызки, недопитые бутылки… и разный другой мусор. С напоминания Октавии, она периодически проводит уборку, но уже спустя пару дней всё возвращается на круги своя. Однажды, темногривая земнопони специально не стала напоминать о уборке, о чем в скором времени, пожалела.

Споткнувшись обо что-то.

Больно споткнувшись.

И потребовалось много лосьона и духов.

Сейчас, после концерта, Октавия старалась не думать, куда ей предстоит вернуться. Она не была дома несколько дней. И сильно удивится, если не увидит кружащих над их домом чаек и ворон.

За этими невеселыми мыслями, её глаза закрылись… и тут же открылись. Нет, не потому, что что-то её побеспокоило. Просто она не заметила, как проскочили отведенные на дрёму пятнадцать минут. Казалось, она просто моргнула, а минутная стрелка на часах уже переместилась на три цифры вперед. Ну вот, теперь начиналась самая ненавидимая часть её работы.

Нацепив на мордочку улыбку поспокойнее и понейтральнее, Октавия вышла из своей гримёрки.

Как же она сейчас хотела поскорее оказаться в обществе своих подруг. С ними она всегда могла отдохнуть от души и душой отдохнуть.

---

Глянув на календарь, где уже сегодняшнее число было обведено в кружок, да еще и с дорисованной хмурой рожицей Окти, Винил Скрэтч мгновенно слетела с дивана, в панике осматривая дом.

— Катастрофа,- обреченно пробормотала она.

Если бы Катастрофа могла улыбаться, то это была бы самая ехидная улыбка на свете.

Если описать всё в двух словах, то выйдет классическое “Вечеринка удалась”. Ей не вычистить это даже если она потратит всю ночь. Возникшая вчера спонтанная вечеринка в честь… А в чью честь? Неважно! Главное, что дом, даже половина её подруги, захламлена так, словно тут прошелся мусорный торнадо, не меньше. Всюду валялись пакеты из-под закусок, пустые и не очень стаканчики, коробки из-под пиццы, кексов и, Селестия знает, чего еще… А вот об этом она думать не хотела, почему на люстре висят чьи-то… подковы. Стены заляпаны так, что можно звать художника. И если его не хватит удар, то он точно скажет, что это нечто гениальное.

И это только в доме.

Выйдя на улицу, удар едва не хватил саму Винил. Она решила ни под каким предлогом больше домашние вечеринки не устраивать. Никогда больше.

Эх, врать себе нехорошо…

Схватив пакеты, щетки, средства для мытья, Винил взялась за то, что обычно она делала только под суровым взглядом Октавии – начала самостоятельно убирать дом. Единорожка не была сильным магом, но даже её способностей вполне хватало, чтобы делать несколько дел одновременно. Однако этого было недостаточно. Хотя нет. Не так. Этого было более чем достаточно, но объем работы был непропорционально больше её возможностей.

Суровый взгляд Октавии, который её ожидает по прибытии оной, служил прекрасной мотивацией, чтобы не закинуть жилище и не купить новое.

Всю ночь Винил вычищала дом. В первую очередь, половину Окти. И когда её часть начала блестеть, как… драгоценный камень, белая единорожка взялась за свою половину. Удивительно, но её половина дома пострадала меньше всего. Или может потому, что пятна на стенах сливались с обоями, и трудно было различить, где соус, а где краска? В любом случае, гора мешков с мусором, которые она прятала от глаз подальше за домом, неуклонно росла. Скрэтч даже боялась, что если так пойдет и дальше, то эта гора станет выше дома… А то и вовсе достигнет высоты Кантерлотского пика. Почему она так думала? А потому, что она вычистила пока еще только внутри дома, а пакетов оказалось столько, сколько бывает после городского праздника распива сидра.

А! Так вот, что они праздновали… А почему у них дома?

Октавия…

Одна мысль о том, что будет с темногривой земнопони, заставляла Винил работать еще усерднее.

Наконец, с первыми лучами солнца, дом засиял первозданной чистотой. Внутри его не было ни пылинки, двор был чист полностью, а мешки с мусором были осторожно спрятаны. До приезда Октавии было еще несколько часов, и Винил решила, что успела.

Как ни парадоксально, но от усердной работы по расчистке завалов, сон отступил абсолютно. Вздохнув, она поглядела по сторонам. Понивиль просыпался. А значит, можно и порепетировать немного.

Совсем немного…

Но чтобы проснулись те, кто еще не успел.

На мордочке Винил проступила хитрая улыбка.

---

Ночной переезд из Кантерлота дался Октавии довольно легко. В поезде ехало мало пони, а в её вагоне и вовсе никого, не считая какого-то старика, с интересом читающего книгу, потому виолончелистка позволила себе вздремнуть. За этот вечер она выслушала столько одинаковых по своему содержанию поздравлений, подписала столько фотографий с ней, приняла столько цветов, что внутри себя клокотала от гнева. Единственным, что её радовало, это поступившее предложение от одного кантерлотского аристократа, который устраивает на следующей неделе званый вечер у себя в поместье, потому пригласил весь камерный оркестр к себе.

Обещал не маленький гонорар.

Однако этого не хватило для того, чтобы Октавия успокоилась. Сейчас нужна была разрядка иного рода.

Сегодня же она встретиться с подругами.

Поезд дернулся, выбивая спящую земнопони в реальность. Приехали? Так скоро? Впрочем, судя по зарождающемуся рассвету – да, приехали. Сейчас была середина осени, и рассвет означал, что половина Понивиля уже на ногах, а вторая половина к этому готовится. Возвращаться ночным рейсом была спонтанная идея. В другой день она бы осталась в гостинице, выспалась бы, а только утром села в поезд и приехала. Но едва она представила, как будет ехать среди других, а среди этих других найдутся поклонники, которые будут тарахтеть всю дорогу… Схватив свой инструмент и попрощавшись с коллегами по оркестру, она мигом примчалась на вокзал, схватила билет на самый ранний поезд… И теперь, уставшая и не выспавшаяся, она стояла на перроне, вдыхая прохладный воздух своего любимого города.

Их с Винил дом находился на окраине города. Во-первых, потому что это было сравнительно новое, по сравнению с другими, строение. А во-вторых, это позволяло не терроризировать шумом соседей. Большинство.

Один старик в Кантерлоте купил себе маленькую пушку. И делает из нее залп каждое утро, в одно и то же время. Соседи привыкли, и даже выстроили свои дневные графики под эту пушку.

В Понивиле этой “пушкой” была Винил. Каждый день, в восемь утра, сразу после чашки кофе и сэндвича, она занимала место за своим пультом… и после этого никто из соседей уже не спал.

Сейчас не было еще и семи. Октавия понадеялась, что у нее будет еще час полной тишины.

Надеялась.

Подходя к дому, она сразу обратила внимание, что ожидаемых чаек над их крышей не было. Дом и лужайка перед ним просто блестели чистотой и порядком, словно тут прошелся отряд уборщиков. В другой бы день, Октавия заподозрила что-нибудь не ладное. Но сегодня она была такая уставшая, что этот факт просто прошел мимо нее. А зря.

Потому как едва она коснулась дверной ручки…

Дверь мгновенно распахнулась, и мощный поток воздуха, перемешанный с вибрациями и ритмами клубной музыки собственного сочинения Винил, оставил от надежд о тихом часе одни руины. Октавия в этот момент почувствовала, как натянулась кожа на её теле, грозясь оторваться, словно какая-нибудь тряпка, как волосы в её гриве и хвосте натянулись, оттягиваемые потоком воздуха, а в футляре с виолончелью забренчали струны.

И еще ваза на втором этаже разбилась. Опять.

Еще только семь часов утра…

— А, Октавия,- услышала она сквозь звон в ушах голос Винил. – Ты уже вернулась? Что-то ты рано.

Темногривая пони не то, что ответить, просто пошевелиться не могла. Её мышцы отказывались повиноваться хозяйке. Она так и замерла перед дверьми, с поднятой передней ногой. Её глаза были широко раскрыты, но она почти ничего не видела. Губы были оттянуты так, что были видны все её зубы. Что сейчас творилось с её когда-то ухоженной гривой, она даже думать не хотела.

Хотя, раз она думает, значит еще жива. Это… полезное знание.

— Эм… Окти, ты в порядке? — провела копытом перед её мордочкой Винил. – Выглядишь так, словно встретилась с куролиском.

— Ага,- ответила Октавия, более-менее приходя в себя. Зрение вернулось, в ушах перестало звенеть, мышцы расслабились. – Винил, можно попросить тебя о двух услугах?

— Каких?

— Первая – донеси меня, пожалуйста, до моей кровати. Кажется, я больше не в состоянии сейчас это сделать самостоятельно.

— Хорошо, не проблема,- ответила Скрэтч, окутывая подругу телекинетическим коконом. – А вторая какая?

— Не приближайся к своему акустическому монстру ближе, чем на десять метров, ближайшие двенадцать часов.

---

Все последующие двенадцать часов и тридцать минут, которые засекла Винил, белая единорожка старалась исполнять вторую просьбу своей подруги. Хотя один раз пришлось нарушить обещание, поскольку она взяла пластинку с какой-то не её музыкой, чтобы в наушниках послушать её на проигрывателе.

Ей было реально скучно.

Раньше, чтобы этого избежать, она начинала творить. И если от этого соседи спешно не собирались куда-нибудь на пикник или к родственникам в Ванхувер или Мейнхеттен, даже если этих родственников там отродясь не было… Значит, акт творения был удачным.

Если собирались – веселым.

Запрет Окти на попытки устроить небольшую репетицию дали соседям немного целых нервов.

Когда темногривая земнопони, наконец, показалась, Винил лежала на диване и смотрела в потолок, выискивая в хитросплетениях деревянных волокон… если бы она сама знала что. Музыка оказалась так себе, её хватило только на полчаса. И если бы не поход в магазин, то, наверное, она просто сошла бы с ума.

— Ты уже проснулась? — спросила Винил, едва заметив подругу. Хотя внешне она и не показывала этого, но внутри себя она возликовала.

Октавия что-то буркнула в ответ, и направилась на кухню. Некоторое время оттуда было слышно только какое-то копошение, пока на весь дом не раздался грохот упавшей сковороды. Винил тут же бросилась узнавать, в чем дело.

Мелоди стояла посреди кухни, а у её ног были разбросаны нарезанные овощи для рагу. Там же была и сковородка.

Винил решила не поджигать пока фитиль. Он слишком короткий, чтобы успеть убежать от взрыва.

Тяжело вздохнув, Октавия начала убирать свой несостоявшийся поздний завтрак, он же обед, он же ужин. И когда всё это оказалось в мусорном ведре, земнопони соорудила себе ромашковый сэндвич и принялась за еду.

Поняв, что зарождающаяся буря миновала, Винил позволила себе войти на кухню.

— Как...- слегка замялась единорожка, пытаясь начать разговор,- как прошел твой концерт?

— Как обычно,- без особых эмоций ответила Мелоди. – Отыграли партию, отдохнули, снова отыграли, снова отдохнули, доиграли, приняли поздравления, и я сразу рванула оттуда подальше. Ничего особенного.

Бровь Винил слегка дернулась. Обычно виолончелистка не использовала простонародные выражения в разговоре. Разве что редко. И обычно это означало, что буря просто притихла. Потому Скрэтч решила более осторожно задавать вопросы.

— Новые контракты?

— На следующей неделе. Хороший гонорар.

— Без эксцессов?

— Без эксцессов.

— Я там нужна?

— Не думаю.

Винил тут поняла, что совершенно не знает, о чем говорить, а потому, достав из холодильника яблочного сока, принялась молча его пить.

Закончив с едой, Октавия пошла в ванную, немного привести себя в порядок, что-то мурлыча себе под нос. Прислушавшись, Винил немного удивилась. Эту мелодию она ни разу не слышала. Может, Окти разучивает что-то новое? Ну, раз мурлычет мелодию, значит точно остыла. Можно не беспокоиться.

Выйдя из ванной, Октавия зашла в свою спальню. Снова послышалась возня, и через минуту серая земнопони вышла, неся на спине какой-то сверток.

— Я к подругам. Буду поздно,- кратко сказала она, направляясь к двери.

— Снова дружеские посиделки? Что-то вы зачастили с ними. И ты, и Файерфлай Клауд, и Грассфилд. Что вы там делаете на них?

— Отдыхаем,- бросила Окти, закрывая за собой дверь. Винил тут же метнулась к окну, глядя на удаляющуюся подругу.

Эти “дружеские посиделки”, про которые Октавия ни словом ничего не рассказывает, начались где-то год назад. Сперва они просто собирались в кафешке, где у Винил работала подруга, что-то обсуждая между собой, а потом, несмотря на всё, появляться там перестали. Видимо, перенесли собрания в какое-то другое место. Полгода назад, Октавия заказала что-то у Рарити, но этот заказ единорожка видела только в момент, когда он появился в их доме. И то он был завернут в такое количество бумаги, что клуб оригами мог неделю ей развлекаться. И наконец, Октавия начала возвращаться после заката.

Это… странно.

Весь этот год Винил желала выяснить, чем же занимается эта троица. Но все расспросы рубились на корню, слежка обрывалась у дома Грассфилд, а любопытство единорожки уже перехлёстывало через край волнами невообразимых размеров.

А потому, недолго думая, белая единорожка решила во что бы то ни стало выяснить именно сегодня, что же за тайный клуб у них там такой, и почему про него Октавия ничего не говорит?

Подскочив к своему диджейскому пульту, Винил включила первую попавшуюся мелодию из своей коллекции сочинений, а после кинулась к черному выходу. Музыка будет донимать соседей не меньше получаса, а потому никто не заметит, что что-то не так.

Оббежав дом, Винил тут же осторожно, словно герой шпионского романа, направилась вслед за подругой.

---

Двигаясь рысью по мостовой, Октавия наслаждалась прохладным вечером. Наконец-то она сможет расслабиться. Открыться. Сделать что-то приятное для себя впервые за неделю. И хотя она с подругами обычно встречалась ближе к концу недели, врятли кто-то будет против заняться любимым увлечением на денек пораньше. Тем более, она точно знала, что Файерфлай уже вернулась с работы, а Грассфилд всегда по вечерам свободна.

Отойдя на сотню метров, она вдруг почувствовала, как сотряслась земля, а в домах, мимо которых она проходила, слегка звякнули окна.

Винил за работой.

От осознания источника катастрофы, Октавия на секунду закатила глаза. Ладно, пускай развлекается. Соседи привыкли, одна старушка даже периодически просит повторить мелодию. А те, кому не нравится, обычно устраивают вечерние прогулки по городу… куда-нибудь подальше. Так что, все нормально.

Доскакав до дома Файерфлай, Октавия постучала в двери. Долго ждать ей не пришлось. Пурпурная пегаска с огненно-оранжевой гривой открыла дверь почти сразу.

— А, Окти, привет,- поприветствовала Клауд. – Ты уже приехала?

— Привет, Светлячок,- улыбнулась Окти. – Да, приехала. И честно говоря, перенапряжена чертовски. Не хочешь сегодня устроить вечерок?

— Сегодня? Ну… Я хотела сегодня…- слегка замялась пегаска, слегка опустив уши, но в следующий миг махнула копытцем, одновременно с этим фыркнув. — Ай, неважно. Идем. Костюм брать?

— А как же? Неужели ты не хочешь получить полного удовольствия сегодня? – с заговорщицким тоном спросила Октавия, одновременно с этим хитро улыбнувшись.

— Еще спрашиваешь? Дай минуту.

Пегаска тут же скрылась в доме.

---

Костюм? Удовольствие? Чего?

Вопросы вертелись в голове Винил, словно пегасий торнадо, а глаза не желали уменьшаться до любых размеров меньше тарелки. Сидя всего в трех метрах от Октавии в кустах, она прекрасно слышала весь разговор. Да чем они там, Селестия их дери, занимаются на своих посиделках? Театральный клуб устроили, чтоли?

Когда Файерфлай Клауд вышла из дома, они с Октавией поскакали дальше, а Винил, всё также собирая на своей шерстке репейник, последовала следом.

---

— Вот я и говорю ему – Сэр, вы очень любезны, но вы не в моем вкусе,- закончила рассказывать Октавия, и обе кобылки тут же рассмеялись. История, на самом деле, была не слишком смешной, однако она отлично вписывалась в тему беседы.

Грассфилд жила в другой части Понивиля, потому подругам пришлось заложить небольшой крюк, чтобы попасть к ней. И это было кстати, поскольку по пути был Сахарный уголок, где они закупились маффинами к чаю.

Как всегда.

— А Винил не против, что мы занимаемся этим? – вдруг спросила Файерфлай.

Октавия посмотрела на нее взглядом “Ну вот, опять”, и вздохнула:

— Ты это спрашиваешь уже раз в сотый. Нет, не против. Я ей не говорила. Иначе она точно захочет засунуть свой нос туда, куда ей не надо.

— А ты не думала, что ей бы понравилось? Такой кобылке, как она, такое точно должно нравится.

— Она конечно, та еще садистка, но не идиотка. И у нее иные предпочтения.

— Тогда почему ты этим занимаешься? – спросила пегаска, чем снова вызвала “Ну вот, опять”-взгляд.

— Разве,- ответила она,- я не имею права получить удовольствие от нашей встречи, получить наслаждение от процесса, отдохнуть от всяких идиотов и поклонников, а также от вибро-акустического монстра моей соседки?

— Конечно, можешь…

— Вот это я и делаю,- сказала Октавия. – Меня утомляют все эти вечера, которые делают после моих выступлений. Всё это лицемерие и наивно-лживая лесть, обожание фанатов и постоянные признания в любви от всяких денежных мешков, на мордах которых так и читается желание иметь в собственности столь знаменитую,- Октавия не удержалась от того, чтобы копытцем поставить кавычки на последнем слове,- пони, вешая ей статус жены. Нет уж, благодарю. У меня одна любовь.

— Правда? Какая?

— Это…

Но договорить она не успела, поскольку они аккурат вышли на ту улицу, где стоял дом Грассфилд. И, словно удача решила подмигнуть, неподалеку от них выскочила сама искомая пони. Салатового цвета земнопони с голубой гривой скакала со стороны площади, где неподалеку располагался магазин, где она работала. Она была явно в хорошем настроении, однако Октавия и Файерфлай точно знали, что это не совсем так.

Когда кобылка в хорошем настроении, она мурлыкает себе под нос песенку. Ну как мурлыкает… За полквартала слышно, что это песня Сонгбёрд Серенады. А сегодня она просто тихо скакала по улице.

— Грассфилд! — позвала её Файерфлай. Та услышала и обернулась.

— Девочки, приветик,- поприветствовала она, когда две кобылки приблизились к ней. – А я домой иду.

— Мы поняли. Снова шеф? — спросила Октавия.

— И как вы всё время узнаёте? – с притворным удивлением спросила она, после чего все трое усмехнулись.

— Магия интуиции. Слушай, мы решили сегодня собраться. Не хочешь?

— Сегодня? – в этот раз удивление было не притворным. – Но мы ведь собираемся обычно по другим дням.

— Да вот Окти все задолбали,- пояснила, хихикнув, Файерфлай,- вот она и решила поиграть с нами пораньше. Да и тебе бы самой не помешало бы спустить парок.

Грассфилд посмотрела на подруг, потом на вечернее небо, потом снова на подруг, снова на небо, снова на подруг, снова на небо… После чего радостно кивнула.

— Не имею ничегошеньки против. Сегодня как? По лёгенькому? Или как всегда?

Вместо ответа, обе её подруги слегка повернулись боками, показывая толи себя, толи костюмы в своих седельных сумках. Грассфилд сразу же всё поняла, только добавив:

— Игрушку с собой брать? Или найдется?

— Лучше бери,- ответила Октавия. – А то, помнится, прошлая сломалась от того, насколько ты ею увлеклась.

— Ага,- усмехнулась Файерфлай. — Так увлеклась, что другим не осталось. И еще, можно я сегодня буду главной?

Все трое засмеялись, направляясь к дому Грассфилд.

---

Белое ушко спряталось за угол дома, хотя это действие только добавило сумбура в голову и без того находящейся при смерти от снедаемого её любопытства Винил. Костюмы… Костюмы – это понятно. Или они действительно создали для себя театральный кружок, или они тайно готовятся ко всяким фестивалям, где обычно собираются пони не от мира сего. Нет, последнее врятли. Поскольку Винил сама часто посещала подобные фестивали, и на тех, где она была, она ни разу не видела Октавию, Файерфлай или… Насчет Грассфилд уверенности не было.

А еще все эти разговоры об удовольствии, наслаждении и совместном отдыхе… Может они нашли общее хобби, и не хотят втягивать кого-либо постороннего в этот узкий кружок? А где, обычно есть узкие кружки, которые так тщательно скрывают даже от лучших друзей?

И еще игрушки…

…

Оу…

Глаза Винил расширились до такой степени, что уже с трудом могли удерживать глазные яблоки на своих местах.

Она не может. Серьезно, Октавия будет заниматься таким? Вот эта красивая серая пони с прекрасной черной гривой, которую приглашают на концерты для самой высокой аристократии Эквестрии из-за её дара извлекать из виолончели просто космически невероятные мелодии…

Ей что? Пять лет?

Винил невольно представила Окти в платье принцессы, махающей пластмассовой волшебной палочкой, или водя по воздуху нацепленным на голову таким же рогом из набора “Моя маленькая Принцесса”…

ДА НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!

Винил с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. Во-первых, Октавия с подругами еще были на улице, и могли легко её услышать. Во-вторых, прохожие опасливо начали посматривать на куст, где она сидела.

Но образ Октавии никак не хотел выходить из её головы. И когда предательское воображение нарисовало еще один взмах пластиковым рогом…

---

— Ты что-нибудь слышала? — спросила Октавия, оборачиваясь назад.

— Нет, а что?- ответила Файерфлай, прислушиваясь.

— Ничего. Показалось, что кто-то хотел громко засмеяться. Послышалось, наверное.

---

Какая же она мерзкая. Теперь долго будет скрипеть и хрустеть на зубах.

Винил достала из своего рта копыто, которое она запихнула туда, чтобы сдержать рвущийся наружу хохот. А поскольку она только что держала его на голой земле, то и этот противный вкус будет у нее во рту еще надолго. Вместе с землёй.

Чуть не попалась.

Нет, серьезно. Октавия… и таким заниматься? Это даже в виде предположения казалось чем-то нереальным, невозможным, да и вообще не предусмотренным даже в проекте самим мирозданием.

И к тому же, это никак не вязалось с её разговорами о…

…

Оу…

Костюмы…

Игрушки…

Наслаждения…

Три кобылки…

Буду главной…

Винил, ты явно читаешь слишком много не тех журналов. Это было вообразить еще труднее. Причем настолько, что Винил намеренно отгоняла подобные мысли мысленной метлой. Однако, из того, что она слышала, всё говорило именно об этом.

Когда Октавия и её подруги, наконец, вошли в дом Грассфилд, Винил осторожно, чтобы не привлекать больше внимания, чем выдает её грязная, покрытая прилипшими веточками, листьями, иголками и репейником шерстка, подошла к дому. Внутри были слышны какие-то звуки, но разобрать разговоров она не могла. Толщина стен глушила всё на корню.

Солнце уже начало закатываться за горизонт, когда Винил вдруг услышала что-то странное. Хотя свет в окнах дома до сих пор горел, внутри всё стало слишком тихо.

Неужели они нач…

За домом что-то громыхнуло. Винил осторожно заглянула за стену и увидела, как Грассфилд что-то поднимает с земли, а Октавия и Файерфлай Клауд что-то ей шепчут.

Так вот в чем их тайна. Через черный ход выбираются из дома и идут… А куда они, собственно, идут?

Неужели есть кто-то четвертый?

Мысленный веник заработал как пропеллер.

Наконец, Грассфилд подняла то, что уронила. В наступивших сумерках трудно было разглядеть, что именно это такое, но по размеру оно было довольно большим. И едва она это сделала, как все трое побежали дальше по одним им знакомой тропинке.

Точнее, все четверо. Винил, несмотря на одолевающие её мысли, старалась не отставать.

Удивительно, что её вообще никто до сих пор не заметил. Разглядеть белое пятно сзади в сумерках намного проще, чем всю их троицу впереди. Однако, видимо они так уверились, что кроме них тут быть никого не может, что даже не предполагали варианта, что кто-то всё же может.

В любой момент, Винил Скрэтч, один из знаменитейших диджеев Понивиля, а также некоторых других городов Эквестрии, была готова спрятаться в ближайший куст, а если еще и повезет, то и листом лопуха прикрыться. Маловато удовольствия в этой игре в шпионов, но любопытство, а также беспокойство за подругу, гнали её вперед. Мысль о том, что нехорошо подсматривать за личной жизнью пони болталась где-то на кончике хвоста и нещадно ругалась из-за этого.

Вскоре показалась цель, куда троица пони направлялась. Это был относительно небольшой домик, который почему-то стоял в отдалении от остальных. Он мало чем отличался от остальных построек Понивиля, такой же деревянный, такой же двухэтажный, но был… как бы это описать… Немного меньше их. Компактнее. И, если говорить совсем по-честному, то выглядел немного заброшенным. Хотя, несмотря на свой вид, он явно был обитаем. В одном из окон, которые были видны Винил, был свет.

Октавия первой поднялась на крыльцо и постучала. Несколько секунд ничего не происходило, но вскоре дверь открылась со скрипом, от которого у Винил заболели несколько зубов. Впрочем, это не смутило никого из троицы, и те, что-то говоря хозяину дома, вошли внутрь.

Ну и домик. Может они тут чародейством занимаются?

Что за бред?

Винил подобралась совсем близко. Стены были хорошими, но в этот раз она отчетливо слышала голоса.

— Признаться, я удивился, когда увидел вас на пороге,- сказал незнакомый Винил голос жеребца. – Чаю?

— Думаю, потом,- ответила Октавия. – Мы ведь пришли не просто так.

— Вижу,- снова ответил жеребец. – И костюмы, и настрой. И Грасси даже взяла свою игрушку? Ох и повеселимся же мы сегодня.

— Ага, ага,- ответила Грассфилд.

— Ну и ладно. Давайте наверх, переодевайтесь. Я подойду через пять минут. Устрою вам сегодня вечер удовольствий.

Какой же ураган сейчас устраивала мысленная метла?

Винил заметила, как свет на нижнем этаже потух, но зато загорелся на верхнем.

Одна часть разума Винил говорила ей, что надо уходить отсюда, и, желательно, забыть обо всём. Вторая часть – что надо будет отступить, но потом выведать у Окти всё про это, несмотря на её реакцию. Это ведь совсем ненормально. И больно. И унизительно. И мерзко. И… И…

Но какие бы доводы не давали первые две части, на них, с характерным звуком “Чвак”, уселась третья, самая большая часть разума, потом отодрала получившийся блинчик, сделала из него самолетик и запустила куда подальше.

Не будь она Винил Скрэтч, если она не удовлетворит своё любопытство, и, хотя бы одним глазком, не убедится, что её подруга в полном порядке, и что ей ничто не угрожает.

Мысль о том, что нельзя подглядывать за личной жизнью других пони, решила, что она тут не нужна, взяла чемодан, махнула копытом, и ушла, не оставив адреса.

Но как же это сделать? Как же убедиться, что всё в порядке с Окти?

Минуту… Это виноград? Кажется, он. Листья еще не облетели, но гроздьев уже нет. И он аккурат рос к крыше. А оттуда можно было спуститься к окну и посмотреть на…

Кажется, мысленная метла сломалась от перенагрузки.

Нельзя…

Ну хоть глазком…

Винил сама не заметила, как взобралась на крышу. Как у нее получилось не поднять шума – одна Селестия знает.

И почему стало вдруг так тихо?

Неужели… Купол тишины? Ну, учитывая, чем они будут тут заниматься, это… Разумная мера предосторожности. Если кто услышит, от слухов не отвертишься.

Винил тут же дала себе клятву молчать, даже перед Октавией.

И всё же, это странно.

Осторожно спустившись к окну, Винил разочарованно цокнула языком. На окне были шторы. Плотные… А нет, не совсем. Есть дырочка. Вот через нее Винил и решила…

Ага вот они…

— РАЗ!!! ДВА!!! ТРИ!!! ЧЕТЫРЕ!!!!

Дом содрогнулся от внезапно громкого звука, сбросив с криком бедную единорожку обратно на землю.

---

— Винил?

Винил Скрэтч разлепила глаза. В ушах стоял звон похлеще того, что оставался от её творчества. Всё тело ныло — видать, хорошо она с крыши навернулась. А в глазах стояли какие-то непонятные образы. Толи перед ней стояла зебра, толи просто что-то черно-белое, толи она так хорошо навернулась с крыши, что в планетарий не ходи, все звезды видны.

Когда зрение перестало плавать, перед ней предстало…

Винил мгновенно вскочила с земли, пытаясь пинками копыт откинуть трех скелетов пони от себя. Те, видимо, поняли, что им предстоит и отпрыгнули в стороны, давая перепуганной единорожке встать. И хотя чувство самосохранения в крупе говорило бежать, чувство самосохранения в голове просило сперва рассмотреть тех, кто на нее напал, а только потом бежать.

Это были три демона. У всех были белые черепа вместо морд. У одного из них из головы росли два рога, заворачивающихся назад. Черная грива поднималась шипами вверх, словно гребень. Глаза были желтыми, с вертикальным зрачком. Одет он был в черный кожаный костюм, к которому были приклеены кости.

Двое других выглядели почти также. У одного на голове отсутствовали рога, однако вместо этого бушевал огонь. Костей на одежде не было, но зато были металлические пластины, похожие на кухонные ножи. Третий так и вовсе словно побывал в морозилке. На голове множественные, среди почему-то трех рогов, голубовато-белые сосульки, а на одежде изморозь. Заканчивали его образ два длинных клыка, направленных к земле.

Вид трех демонов был действительно кошмарен. Настолько, что Винил, несмотря на крики обоих чувств самосохранения, не могла сдвинуться с места.

— Винил,- повторил костистый демон.

— Не подходите! – закричала Винил. – Не подходите, демоны! Возвращайтесь в Тартар, откуда сюда пришли и оставьте моих подруг в покое! Если вам нужны их души, то возьмите лучше мою!

Скорее рефлекторно, чем осознанно, Винил скрестила передние копыта, образуя ими Грифонский крест. Увидев его, все три демона стояли ошарашенные несколько секунд, после чего костистый ударил себя копытом по морде, тот, что был с пожаром на голове, засмеялся, едва не упав на землю, а заледенелый спросил:

— Это она нас испугалась, что ли?

— Да. Она полная идиотка,- с очень знакомым вздохом, ответил костистый. Он тут же потянулся к основанию головы, что-то там сделал… и снял маску черепа с головы.

На Винил смотрела скорее взбешенная, чем ВЗБЕШЕННАЯ, Октавия.

Винил несколько очень долгих секунд смотрела на свою подругу, а затем как перед ней снимают свои маски огненный и замороженный, оказавшимися Файерфлай Клауд и Грассфилд соответственно. И лишь когда новая информация достигла мозга Винил, она наконец произнесла:

— Чё?

Мысль о том, что нельзя подглядывать за личной жизнью других пони, стояла, опершись на ногу Винил, скрестив передние копыта на груди, и улыбаясь с таким мерзким ехидством…

---

— Так…- медленно говорила Винил, когда её провели в дом и отпоили чаем. — Вы тут… Решили организовать Хэви Метал группу?

— Типа того,- ответила ей Октавия, ставя перед единорожкой очередную чашку с чаем. Две другие участницы группы ушли наверх. — Мы начали собираться год назад. Решили, что это неплохой способ снять стресс, который каждая из нас получает на работе. И не только.

— Хорошо, намек понят, буду творить свою музыку в наушниках,- ответила Скрэтч, делая глоток. — Но могла бы сказать. Я бы поняла, и не мучилась бы от любопытства.

Октавия вздохнула.

— Винил, давай представим, чтобы было, если бы я рассказала, чем занимаюсь в свободное время, тебе. Ты бы начала постоянно приставать, ходить на наши репетиции, делать клубные каверы… В общем всячески нам мешать. К тому же, ты не всегда умеешь держать язык за зубами.

— Эй, я вообще-то…

— Вечеринка у нас дома прошлой ночью…

— Стоп, откуда ты…

— Грассфилд рассказала. А также рассказала, как ты каталась на нашей люстре, изображая из себя аликорна, прицепив к себе две коробки из-под пиццы вместо крыльев.

Так вот, чьи это были подковы… То-то знакомыми показались.

— Не было такого! — возмутилась Винил.

— Свидетель.

— Ну… Может и было. Не помню. Но не об этом.

— Как раз об этом,- вздохнула Октавия. – Ты бы нам очень сильно мешала, потому я и решила не говорить тебе ни о чем.

— Но я бы могла присоединиться. Я тоже люблю слушать Металл.

— А разве ты умеешь на чем-то играть, кроме своего аккустического монстра?

— На гитаре умею,- тут же ответила Винил.

— Уже занято место. Грассфилд играет на своей “Игрушке”. Бас-гитара такой модели, от которой у тебя челюсть к Гиппогрифам убежит.

— И какой же?

Октавия сказала. Челюсть Винил не убежала к гиппогрифам, но очень туда рвалась.

— Ничего се… А клавишные? Я умею на синтезаторе.

— Это Файерфлай. До того, как прийти к нам, она играла в каком-то клубе в Мейнхеттене. Сказала, что ей хочется чего-нибудь другого.

— А Ударник? Это ты. Чтоли?

— Нет. Я Вокалистка и вторая бас-гитара. Обычно.

Чтобы продемонстрировать, как она поет, Октавия исполнила пару строчек из одной песни. Видя такой свою подругу, Винил решила, что она всё же слишком сильно ударилась головой при падении. Если бы она не видела перед собой обычно мягко, напевно говорящую кобылку, то решила бы, что перед ней сам король драконов. Ну, может не король, но дракон – это точно.

— Охр… Окти, ты полна на сюрпризы.

— Спасибо,- улыбнувшись, честно ответила темногривая земнопони.

— А тогда, кто ударник?

— Я,- раздался на кухне еще один голос. Скрэтч тут же узнала тот жеребцовый голос, который слышала под стенами дома. Посмотрев в сторону жеребца, Винил удивилась. Это был, конечно, не пожилой, но уже видно, что не молодой коричневый жеребец-единорог с серебристой, с прожилками черного, гривой. Он сидел в странном кресле, накрытый пледом, а за ним стояла Файерфлай Клауд. Впрочем, стояла она не долго. Положив копыто на кресло, она внезапно толкнула его, и кресло подкатилось ближе. Было видно, что кресло инвалидное.

— Здрасте,- сказала пораженная Винил.

— Добрый вечер, юная леди,- поприветствовал в ответ жеребец. – Моё имя Драм Стикс. Это я являюсь ударником, а также организатором этой группы.

— Вы?

Жеребец улыбнулся и кивнул.

— Винил Скрэтч,- представилась единорожка, пытаясь перевести взгляд с пледа на лицо Драма.

— Не обращайте внимания,- проследив взгляд собеседницы, сказал жеребец. – Попал в аварию.

— Он парализован ниже пояса,- закончила за него Файерфлай, за что получила недовольный взгляд от Октавии и смешок от самого Стикса. Увидев это, ушки пегаски опустились. – Простите.

— Всё в порядке, Светлячок. Наслышан о вас, Винил. Не знаю, насколько всё это правда или нет, но наслышан.

После последних слов, жеребец бросил взгляд на Октавию, заставив её закатить глаза.

— К большому сожалению, не могу сказать того же,- призналась Винил.

— Ничего страшного. Наша группа не была столь известна. Может быть вы слышали о “TartarusKiss”?

— Эм…- Винил призадумалась, вспоминая всё, сто она слышала о Хэви Металлистах последних лет двадцати. И когда вспомнила…

— Вы из “TartarusKiss”?! — ошарашенно воскликнула она, стараясь не проглотить собственные копыта, которые тут же взметнулись ко рту, закрывая его.- Лягни меня Селестия! Я балдела от ваших песен, когда была еще жеребенком! Вы были реально круты!

— Благодарю. Жаль только, что недолго. Я был барабанщиком в группе. Пришел на смену Тандердраму. Но постоянные распри между членами группы, пару неудачных концертов, а также… кхм… моя травма, заставили группу развалиться бесповоротно. После этого я переехал в Додж Сити, но там… немного законфликтовал с соседями, и пришлось переехать сюда.

— Надеюсь, не из-за…

— Нет,- спокойно ответил Стикс. – Приехав сюда, однажды я встретил в кафе вот этих трех милых кобылок. Мы как-то быстро сдружились, и они рассказали о своих проблемах. Я предложил собраться у меня и попробовать… для меня это было скорее напоминанием прошлого, а для них – неплохой стрессовой разрядкой. Честно, даже не надеялся тогда, что что-то выйдет. Однако…

— Однако, у вас всё получилось,- закончила за него Винил.

— Да. Честно, никогда бы не подумал, что у камерной музыкантши, исполняющей классическую музыку, официантки в кафе и продавщицы в цветочном магазине, окажутся не только нужные музыкальные способности, но и та самая искра, которая и приводит пони в этот нехарактерный нашему обществу жанр.

Винил посмотрела на Октавию. У тихой, любящую классическую музыку, редко повышающей голос и обладающей аристократическими манерами Окти… есть Металлическая искра в душе?

Как же плохо она знает свою лучшую подругу.

— А костюмы,- вспомнила Винил.

— Это Грасси,- сказала Мелоди. – У нее несколько талантов. В том числе и в шитье. А также много воображения, и большое желание показаться в нем перед своим боссом.

— Ага-ага,- тут же вскочила в комнату Грассфилд. – Как только он увидит этот красивенький нарядик, то непременненько его оценит. И так обрадуется этому…

Винил постаралась не представлять, какого именно цвета будет эта радость.

— Тогда мне стоит извиниться,- понурила голову Винил. – Когда я узнала сегодня, что у девочек очередная встреча, то непременно захотела узнать, что они тут такое делают. Много подслушала, напридумывала тоже не мало…

— Чего это ты еще понапридумывала? – тут же среагировала Октавия. Винил едва сдержалась, чтобы не рассказать при всех. Но она тут же почувствовала себя такой маленькой под взглядом Мелоди…

— Давай, я дома тебе расскажу,- словно прося милости, попросила Скрэтч, опасливо глядя на подругу. – И желательно… из-за закрытой двери…

По дому раздался громкий смех Грассфилд, Файерфлай Клауд и Драм Стикса.

---

— Ладно-ладно,- сказала наконец Октавия.- Ты можешь иногда приходить на наши репетиции.

Винил победно вскинула передние ноги, громко воскликнув на всё кафе. Грассфилд хихикнула себе под нос. А подошедшая с четырьмя стаканчиками мороженного Файерфлай Клауд удивленно спросила, что происходит.

Как и боялась Октавия, Винил не отлипала от нее с тех самых пор, как всё узнала, становясь настоящим наказанием. И хотя темногривая кобылка абсолютно не хотела присутствия белой единорожки, долго удерживать осаду она не смогла. Уже спустя неделю, буквально сразу, как Октавия приехала с того званого вечера, вся группа собралась в кафе у Файерфлай, Винил буквально упросила её присоединиться. Вела она себя на удивление спокойно, потому Октавия сразу заподозрила, что её ждет. И не дожидаясь вопроса, ответила. Грассфилд и Файерфлай, кажется, тоже не были против зрителя, но вот самой Окти иметь аудиторию… в таком амплуа, было непривычно… и даже боязно. Когда она играла на своей виолончели, она чувствовала инструмент, каждую струну, а также чувствовала, как взгляды десятков, сотен, а порой и тысяч зрителей растворяются в творимой музыке. Но это потому, что классическая музыка была её талантом, карьерой и делом жизни.

А вот с её тайным увлечением, которое могло, при попадании не к тому пони, легко разрушить её образ и карьеру, она была осторожна. Потому просто опасалась показывать окружающим, что она может не только играть на виолончели, но и заставить дракона почувствовать себя цыпленком. Вообще, как призналась, она сперва не хотела заниматься подобным. Считала это музыкой ненормальных, помещенных на всём Тартарическом. Однако, попробовав… Как она выразилась:” Никогда не чувствовала себя лучше”. Вместе с новыми подругами и Драм Стиксом, она каждую пятницу давала жизни на репетициях. А учитывая, сколько стрессов на нее сваливалось… Вдохновение лилось рекой. Конечно, первое время жутко болело горло, и приходилось говорить всем, что просто простудилась, но это не мешало.

Она нашла своё призвание. Второе призвание.

Тайное призвание.

И это было замечательно.

— Да ты не бойся, Окти,- словно чувствуя сомнения подруги, сказала Винил. Октавия поблагодарила небеса, что она сделала это шепотом. – Это останется только между нами. Строго. Между. Нами.

Октавия вздохнула, и улыбнулась.

— Спасибо, Винил,- ответила она.

— Эй, девочки,- к ним подошла Файерфлай Клаудс, снимая с головы шапочку от костюма официантки,- я закончила. Можем выдвигаться.

Все трое посмотрели на нее.

— Ну,- поправилась она, улыбнувшись,- как только доедите.

---

— Ну что? Готовы, демоницы вы мои? — спросил Драм Стикс, занося палочки над ударной установкой.

— А ты поставил Купол тишины? — в ответ спросила Октавия.

— А то,- усмехнулся Стикс, глазами показывая на светящийся рог.

— Хорошо. Тогда… Винил, отойди от окна. Не хватало, чтобы ты вылетела из него.

Винил виновато улыбнулась и отошла к стене, прижавшись к ней. Так, на всякий случай. Октавия довольно кивнула, поправила маску и вдохнула воздух:

— Ну? Поехали! РАЗ!!! РАЗ!!! РАЗ!!! ДВА!!! ТРИ!!! ЧЕТЫРЕ!!!

Винил прижало к стене так сильно, что она могла легко по ней пройтись. И она была балдела от этого. Она была счастлива за подругу.  Грассфилд, которая в этот момент едва ли не рвала свою бас-гитару, была счастлива. Файерфлай Клауд, которая в этой группе впервые с Мейнхеттена прикоснулась к синтезатору, была счастлива. Драм Стикс, который однажды потерял, а теперь нашел вновь, был счастлив.

И Октавия, что открыла свою душу, рыча громче разъяренного минотавра, была спокойна и счастлива. Никто ведь, даже она сама, не знали, что Октавия любит потяжелее.