Твай и Диана: Осенние дни
Глава VIII: Перья и потолки
Да уж. Под конец лета все тайминги пошли кобыле в трещину. Значит, действительно стоит отдохнуть от Твианы ненадолго, тем более, что конкурсов впереди нарисовалось аж два, а не один. Так что до середины сентября я скорее всего ничего нового не залью.
Хотя... посмотрим :) Так или иначе, ждите. Я вернусь и принесу что-нибудь крутое.
Песню этой главы было выбрать особенно сложно. Но все же вот она: https://www.youtube.com/watch?v=g61L7Y8bkwo
— Сударыня? С вами все в порядке? Может быть, стакан воды?
Звуки голоса едва доносились до разума Пинки, недвижимой и почти что неживой. Официант «Цветов и закусок» искренне пытался привести кобылку в себя — но ей сейчас было несколько не до того. Совсем не до того, если честно.
Пинки всем сердцем чувствовала, как безоблачный небосвод, едва распахнувшийся над ее жизнью, снова пошел широкими трещинами. Дождевая вода рвалась на нее сквозь раны небес, шипя кислотой на поблекшей шерстке. Сжигая те немногие цвета, что еще остались.
Поблекла грива. Поблек опустошенный взгляд. И только стихия за дверью, похоже, искренне радовалась ее беде, распаляясь все сильнее.
Твайлайт… оттолкнула ее. И не только буквально. Но… почему?
Официанту все же удалось уговорить тело Пинки переместиться за столик, и теперь она лежала на скамейке, невидяще глядя в потолок. Самый ненавистный среди всех потолков в мире. Впрочем, сейчас розовая пони возненавидела бы совершенно любой.
Было в этом что-то знакомое. И нет, не в потолке…
Утром (которое, кажется, было не совсем утром) сердечко Пинки плавилось от счастья, словно шоколад для глазури. Теперь он застыл неаппетитной коркой на ее душе. Утром она точно так же смотрела на потолок, погруженная в себя… и точно так же что-то упускала. Что-то очень важное.
Пинки никогда не было сложно утонуть в эмоциях и забыть про все. Забыть настолько, что даже подругам с трудом удавалось вернуть ее в реальность. Нет, розовая пони никогда не сторонилась окружающего мира. Скорее, наоборот — принимала его слишком всерьез, пусть и нелегко было, наверное, подумать такое про вечную веселушку.
А когда ты принимаешь что-то слишком всерьез, несложно упустить детали, даже самые важные.
Самые важные… Подругам… Или же… подруге?
Потолок не стал лучше ни на досочку, буря продолжала бушевать. Но Пинки вдруг показалось, будто ее взгляд зацепился за правильный рецепт в этой сумасшедшей поваренной книге, бешено перелистывающейся под напором ветра.
Подруге. Подруге ли? Или…
Пинки барахталась в своей памяти, словно в застывающем желе. Он пыталась разорвать вязкую жижу, дотянуться до чего-то, что очень не хотело попадать в копыта. Как будто у этого чего-то был выбор?
…или просто Твайлайт.
Растрепанная пони моргнула, наливаясь ощущениями. И первым из них был стыд, алеющий румянцем на щеках. Что не так с ее жеваной памятью? Почему она не подумала об этом еще тогда, утром? Как она могла пропустить?
Из глубин воспоминаний, из вчерашнего вечера на нее, дрожащую и сжавшуюся, смотрели глаза, полные силы. Невообразимой и невозможной. Той, о которой Пинки не хотела бы думать ни мгновением больше нужного. Но страшно было не это.
Страшно было то, что глаза эти принадлежали Твайлайт. Которая явно не помнила, что же с ней тогда произошло.
Наверное, стоило разозлиться на нее за это, но запасы злости давно уже были исчерпаны… да и сама Пинки была не лучше. Думая только о Твайлайт, каким-то образом она умудрилась не думать о ней совсем. Даже не понять, что с подругой могло произойти что-то страшное.
Из всех Пинки-штук эта точно была самая идиотская.
Но теперь, когда все детальки сумашедшей ярмарочной машины в голове резво занимали свои места среди хаоса, Пинки хотя бы знала, что ей стоит делать. Твайлайт оттолкнула дважды. И оба раза во время… крайне похожих обстоятельств, от которых можно было бы и покраснеть, если бы было, куда. Эти две мысли стоило связать покрепче. И розовая пони знала, кто может ей помочь.
— Вам уже лучше, сударыня? — произнес официант с искренней улыбкой, разбавленной каплей нетерпения. — Очень рад, и очень не хотел бы тревожить вас, но… мы должны были закрыться уже час назад. Не могли бы вы…
— Конечно! — произнесла Пинки, становясь на все четыре копыта одним прыжком. — Большое-пребольшое тебе за заботу!
Радостная веселушка снова вернулась в строй. Пинки устремилась было к выходу, но была остановлена вежливым покашливанием.
— Какая же я забывчивая сегодня!
Вновь кудрявая, грива взметнулась, и град золотых монеток окатил официанта. Наверное, Пинки оставила здесь куда больше, чем была должна, но не об этом стоило думать.
Прогарцевав к двери, кобылка смело прыгнула в ночную тьму. Спокойную, лишенную и намека на дождь или ветерок.
Разыскать летучее убежище радужной пегаски временами было непросто, но Пинки-чувства, как всегда, сработали безотказно. Розовая пони даже не успела забыть этот уже-не-такой-ненавистный потолок, а облачный дом уже сменил его над головой. Вечная радуга, бьющая сияющей струей из вершины трехэтажной башни, ушла на ночной покой — очевидно, вместе с хозяйкой дома.
Что же, придется будить.
Честно говоря, Пинки всегда восхищала пегасья архитектура. Коржи-облака, радужный крем, витиеватые конструкции из небесной глазури… Интересно, что будет, если и вправду испечь подобный торт? Смогут ли полакомиться им пегасы?..
Кобылка тряхнула головой, отгоняя шальные мысли. Дурашливое состояние временами очень помогало держаться, но сейчас стоило думать более собранно. Она протянула копыто в сторону, выхватив связку воздушных шаров, обвязала их вокруг пояса…
И полетела.
Пегасы способны ходить по облакам, как по твердой земле — и без заклинаний похвастаться тем же могут разве что грифоны. Пинки явно грифоном не была, но, к счастью, Дэши была хорошей подругой. Вскоре после судьбоносной встречи на празднике Летнего Солнцестояния она озаботилась тем, чтобы застелить родные облака чем-то более привычным для бескрылых.
И сейчас Пинки была безмерно ей благодарна. В падении с большой высоты она не находила ни капли забавного.
Распахнув двери, розовая пони в два прыжка очутилась в центре просторного бирюзового зала и лишь тогда чуть-чуть выдохнула. Отвязанные шарики взлетели под потолок, и их было уже не достать. Все же, небеса позволяли не экономить пространство — и пегасы пользовались этим на всю катушку. «Среди облаков места хватит на всех».
Пинки задержалась на пару мгновений здесь, чтобы отыскать и погладить вялого по осени Танка. Преодолела лестницу. Потом еще одну. Храп Рейнбоу Дэш послышался еще на середине первой, указывая путь к нужной двери.
Толкнув ее обоими копытами, розовая пони увидела свою сегодняшнюю цель. Цель дрыхла без задних ног под полусползшим одеялом, пустив ниточку слюны в мягкую подушку. Пинки даже стало жалко умаявшуюся Дэши, но что же тут поделать? Прокашлявшись, она взяла самую высокую и тонкую ноту, какую могла:
— Дэши-и-и-и! Вставай!
Засоня в ответ лишь дернула ухом, даже не расщедрившись на то, чтобы сменить положение. Честно говоря, это было даже немного обидно.
Пинки повторила. Повторила еще раз и еще раз. На четвертый пегаска отвернулась от нее и закрыла уши подушкой. Это уже было что-то, но что-то совершенно недостаточное. Пришло время перейти к решительным мерам.
Подойдя к спящей подруге по заваленному тут и там отжившими свое перьями полу, Пинки без лишних нежностей потрясла ее. И лишь тогда из-под подушки послышался сонный-сонный голос:
— Клаудчейзер? Или ты, Флиттер? Впрочем, какая разница…
С этими словами Дэш внезапно повернулась и ухватила Пинки за копыта, завлекая к себе на кровать. Обняла всеми четырьмя ногами… и так и не соизволила проснуться.
Мордочка пегаски уткнулась Пинки в шею и засопела. Шерстка ее была влажной от ночного пота. Как и одеяло. Как и простыня. Розовая пони знала, конечно, что пегасы сильно потеют из-за каких-то своих аэродинамических полетных штук — но не представляла, что настолько! Что уж говорить о запахе, который не был, в общем-то, неприятным, но Пинки уж точно не хотела его так близко и прямо под чувствительный кондитерский нос.
Что тут оставалось, кроме как ожесточенно пинаться?
— Что, неужели ты, Спитфайр? — полуразборчиво пробурчала Дэши, не разжимая объятий. Принюхалась.
— Ванильные духи? Это что-то но…
— Дэши-и-и-и! Это я!!! — отчаянно завизжала Пинки прямо в ухо подруге. И это, наконец, помогло.
По крайней мере, отскочившая на другой конец кровати Дэш приоткрыла глаза, и взгляд ее приобрел некоторую долю осмысленности.
— Ну ты, мать твоя кобыла, и даешь орать, Пинки! — просипела пегаска. — До сих пор в ушах звенит… Нет чтобы заварить своей подруге немного чаю!
…к тому моменту, как поднос с двумя кружками и печеньем опустился на наспех заправленную кровать, Рейнбоу Дэш проснулась уже окончательно. Подождала, пока Пинки устроится напротив, взяла свою любимую кружку с эмблемой Чудо-Молний и уселась, вдыхая запах чая.
Не то что бы у подруги дома были какие-то другие кружки, да. Только такие и были. Не то что бы Пинки не отвлекалась мыслями на всякую ерунду, оттягивая начало разговора по какому-то непонятному мандражу…
— Вещай уже, что за тревога среди ночи? — помогла ей пегаска.
Теперь уже и не потянешь. Пришлось вещать.
— Я… даже не знаю, с чего начать! Столько всего! И столько всего странного… То есть, вчера ночью…
— Дай догадаюсь. Твайлайт?
Пинки отвела взгляд.
— Я все вижу! — усмехнулась пегаска, мгновенно считав смущение подруги. — И я не удивлена. Ты что, не помнишь?
— Ну… не очень хорошо. Почему-то. Но вспоминаю понемногу.
— Не запомнить такой вираж! Как тебе это удается?! Хотя… было тебе, что еще позапоминать, это точно. Ну так что Твайлайт?
Пинки решила пойти в лоб. Решила очень уверенно… но вот слова в ее голове складывались не очень. Говорить об их общей волшебной подруге стало сложнее, и она, конечно, понимала причину, но…
— Пинки! Я уже прекрасно знаю, что могут делать две кобылки наедине. Можешь не бояться.
За последние дни розовая пони становилась красной слишком часто. Слишком.
— Я же не про то! Ты… ты ведь сама видела! Я не помню, чтобы Твайлайт была когда-нибудь такая страшная! И главное, всего лишь…
— А обещала не про то! — Дэши, похоже, очень старалась, не залиться смехом, и лишь обеспокоенность подруги удерживала ее. — Ты прости, и правда потешно! В общем, да, видела я это. Тут ты права. Но я сейчас говорю не о том балконе.
Что имела в виду пегаска? Не о том. А тогда… Что?!
— Вы… встречались с Твайлайт?!
— Знаешь, Пинки, я бы не удивилась, если бы сама Твайлайт этого не заметила. Но то, что это не заметила ты — страннее некуда.
Пинки была ошарашена настолько, что и попытайся скрыть — не смогла бы. Но на этот раз Рейнбоу Дэш и не пыталась стебаться. Наоборот, говорила она совершенно серьезно, пусть и с какой-то легкостью, про которую не скажешь, искренняя она или нарочитая.
— Тебе ведь не нужны подробности? Ну и славно. Да, некоторое время назад мы пытались с Твайлайт что-то замутить. И хочу тебя поздравить: ты уже зашла сильно дальше.
— То есть…
— Да. Я знаю, что происходит с нашей единорожкой, — подтвердила Дэши, отвернув голову и всматриваясь в ночное небо. — Ну как, знаю… я не понимаю ни хрена, что это за виндигов пляс и почему он случается. Но знаю, когда.
Пегаска вздохнула — то ли грустно, то ли нет. Вместе с ней вздохнул за стенами ветер, бросая новорожденный дождь.
— Потому ничего и не сложилось. Мы пытались, но… Знаешь, у меня в жизни всякие кобылки были. Форму копыт некоторых из них моя челюсть помнит до сих пор. Но так, как наша Твайлайт на подкаты реагировать — такого я не видела ни разу. И больше не хочу.
Дэши вновь посмотрела Пинки в глаза.
— Как ты это вообще забыть-то умудрилась? Я даже не знаю… это будто нет никакой Твайлайт. Я сейчас как хренов ботан прозвучу, но словно из ее глаз на тебя вечность смотрит.
— Как принцесса Селестия? — подала голос Пинки, пытаясь воскресить в голове те ощущения. Правда пытаясь. Но у нее не получалось.
— Точняк! Только у нашей Лучезарной взгляд добрый, а тут… никакой. Лучше слова не найду.
Чуть помолчав, пегаска допила чай одним глотком и сползла с кровати.
— Эх, разбудила — не засну ж теперь, — пожаловалась она, разминая крылья широкими взмахами. Сброшенные перья поднялись с пола, кружа по комнате. Пинки смотрела на эти танцы в воздухе, смотрела… и вдруг почуяла что-то неладное. Что-то, о чем стоило вспомнить раньше — как и о многом другом.
— Слушай. А может тогда пойдем и поищем Твай?
— Да в библиотеке она, где ж еще? Чего искать-то? Наш книжный червь жить не может без своей уютной червоточины. И не смотри так на меня, я Твайлайт цитирую!
— Дэши, — пришло время Пинки быть серьезной. — Что-то не так. Пусть это и не Пинки-чувство, мне неспокойно. Так что я пойду одна, если ты не хочешь.
Розовая пони сделала решительный шаг в сторону двери. Одно из перьев хрустнуло под ее копытом.
— Валяй, — лениво протянула Дэш. — Только с меня две правки.
Пинки вопросительно склонила голову — и в ту же секунду оказалась в цепких объятьях пегаски. Еще более цепких, чем в постели.
— Во-первых, не одна, — Дэши приняла стартовую стойку. — Во-вторых — не пойдешь. Полетишь!
И в тот же миг радужная стрела ушла в небо сквозь бойницу небесной башни.
После эффектного старта Дэши быстро перешла на бреющий. Две пони, крылатая и висящая у нее в захвате, скользили среди моросящего дождя и ветра. Улочки Понивиля были этой глубокой ночью темны и пустынны — даже в окнах уже почти не горело огней.
Тем удивительней было заметить где-то внизу яркий росчерк, несущийся по улице, поднимая веер за веером воду из луж.
Рэйнбоу Дэш присмотрелась — и удивленно охнула:
— Да это же наша безумная Лира! Пожара по курсу не вижу. Как думаешь, куда она так рвется?
— А у нее и спросим! — ответила Пинки, пронзая ветер тонкими нотками.
Дэши не нужно было просить дважды. Заложив петлю, пегаска пошла на снижение, и где-то около городского парка они со штурманшей увидели безумную Лиру во всей красе.
Мятная единорожка явно настроилась перестать быть мятной как можно скорее. По колено забрызганная грязью, местами — облепленная листьями, она не сбавляла своего галопа. Золотой огонек на кончике рога освещал ей путь, а на шее у нее прыгал из стороны в сторону фотоаппарат со вспышкой.
Выглядело это дико странно. Дэш просто не могла не спросить с ноткой ехидства:
— Эй, Лира! Ты что, фотосессию в Диколесье проспала?
Единорожка бросала ответ, даже не поворачивая головы. Будто не рассчитывала быть услышанной. Так же отстраненно, как и всегда — а может и чуточку отстраненной, разбивая слова шумными вдохами:
— Мой детектор… Он опять… увидел эту волну… И ты… не ошиблась.
Последний отрывок Лира произнесла, уже остановившись среди пожухшего камыша на границе парка. Огляделась. По левое копыто маленький мост уходил к озеру Меригольд, ведя на тракт в сторону часовой башни. Прямо перед ней, за камышом, был один хороший прыжок через реку и первые перелески.
Единорожка не соврала. Оба пути вели в Диколесье, и бегунья явно выбрала более короткий. Она начала было отходить, чтобы взять разбег для прыжка — но Дэш и Пинки приземлились перед ней, закрывая путь.
— Лира! Объяснись! — выкрикнула Пинки, шагая к единорожке. — Мы же твои друзья! Мы поможем тебе!
Ответный голос единорожки резанул, как безразличный и острый скальпель:
— Поможете мне спасти вашу подругу? Не вашим ли делом занята?
Пинки застыла на месте, как была, с поднятым копытом. Дэши вспорхнула над землей, набирая злость с каждым взмахом крыла:
— Это ты носителю Верности…
— Охолони, — отрезала Лира тем же скальпелем. — Нет времени. Я очень зря забила на детектор до самого сна. Иначе б увидела раньше… Это ее волна. Твайлайт. И она потухла где-то в стороне Диколесья где-то два часа назад.
Единорожка левитировала фотоаппарат перед собой.
— Не знаю, как вы, а я спешу. Разойдитесь.
Дэши сейчас откровенно кипятилась с тона Лиры. Он казался ей издевательским, и Пинки это понимала. Она была виной пегасьей взвинченности. Но еще больше она понимала, что кобыльи разборки — последнее, что сейчас было бы ко времени и к месту.
— Я с тобой, — произнесла Пинки, но сразу же недвусмысленно поправилась. — Мы с тобой.
Лира кивнула. Дэши ничего не оставалось, кроме как отложить в сторону свою жеребячью злобу и кивнуть в ответ.
Перемахнув через речку, три кобылки в золотом сиянии вошли под своды Диколесья.