Твай и Диана: Осенние дни
Глава VI: Побочный эффект
Кажется, эквестрийское стандартное тут уже ничего не оправдает?.. То самое чувство, когда написал главу, сел вычитывать... а потом взял и удалил к ушам понячьим больше половины. Потому что совершил одну важную сюжетную ошибку, которая повлекла за собой многое.
Словом, главу пришлось переписывать. Так что и опоздал. Постараюсь больше так не делать.
Решил повидоизменять свой стиль, так что глава может показаться несколько необычной. Все в порядке. Это так надо. Настроение тоже будет меняться. Надеюсь, понравится!
В эпиграфе стоит кусочек моего перевод песенки с японского через испанский и через круп на русский.
Кстати, вот эта песенка, песенка этой главы: https://youtu.be/QnlLcWodcLE
Лишь заплачут цикады — помни,
Иного нет пути:
Удержи, не пускай, затеряться не дай и потухнуть
Моей улыбке в черной тени
Осложнений…
Над Понивилем нависло небо цвета портала, настроенного на несуществующий мир. Больная луна поглотила горизонт, заструилась кислотным светом. Созвездия оступились в танце и осыпались на сжавшийся в мгновение мир жгучими гранями обнаженных звезд.
Твайлайт была — и не была. Смотрела — и не видела. Ощущала? Может быть.
Твайлайт…
Твайлайт? Кто это такая? Здесь нет никакой Твайлайт и никогда никого не было.
Здесь лишь пустота.
Границы пустоты отпечатались на тонком полотне реальности. Они складывались в силуэт, сквозь который проступала сияющая изнанка — безграничная и неудержимая. Готовая в любой момент устремиться наружу. Но… что-то все же не давало ей этого сделать.
Может быть, это был силуэт? Чей силуэт? Он был безумно похож на пони, и эта пони была очень-очень знакома. Насколько, что знакомее и быть не может.
Знакома… Кому?
Мне?
Кто — я? Зияющая дыра на тонком полотне, или…
Или…
…единорожка шумно схватила холодный воздух, пытаясь удержать в груди ошалевшее сердце. Это был ее обгоревший балкон, ее телескоп оплавившейся меди. Ее горький ветер, смешавший гарь пополам с дождевой влагой.
Это была ее осень, наступившая мгновение назад, и…
Это была она. Твайлайт Спаркл. Лавандовая единорожка, верная ученица принцессы Селестии. Хранительница библиотеки Золотого Дуба… и еще чего-то, чего ей никак не удавалось понять.
Но что Твайлайт знала точно — это случилось с ней не впервые. Сквозь ночную морось проступили контуры старых воспоминаний.
…высокие окна, тревожная бирюза стен. Синяя плитка пола, от которой единорожка была не так далека, как нынче. Ряды кресел, уходящие куда-то под недостижимый потолок, а с них — взгляды. Взгляды, в которых тонули последние остатки уверенности.
Как ни старалась, Твайлайт не могла выдавить из себя ни искры. И отчетливо слышимые зевки с рядов нисколько ей не помогали.
Яйцо никак не хотело трескаться. Даже слегка.
Похоже, все-таки, магия — это совершенно не ее дело. Похоже, придется заняться чем-то еще. Пробормотать слова извинения, тихонько слиться с полом и дрожать, пока перья скрипят крестами на ее жизни, а родители не решаются обнять и поверить…
Или прийти в себя от нежного прикосновения Принцессы, вернувшего мир обратно на свое место, а Твайлайт — на ее место в нем.
О том, что происходило до этого касания, единорожке рассказали уже позже. В красках. Она не помнила абсолютно ничего и даже про радугу узнала от своей венценосной спасительницы. Она… была слишком занята собственным несуществованием.
Ровно как и в этот раз. Только теперь Твайлайт удалось выбраться оттуда самой — чем бы ни было это состояние. Или место? Но вот причины, по которым она туда сорвалась, не помнила точно так же…
Ветер бросил в лицо ворох капель, и единорожка поморщилась, стирая их копытом. Пора назад. В дверь. В дом. В уют. Умом она понимала, что спонтанный выброс сырой магии не мог не повредить ее родное дерево, взгляд мельком улавливал что-то вроде обугленных перил — но сейчас ей было не до того. Сейчас нужно было встать, пройти, упасть. Желательно, на что-то мягкое. И еще, желательно, уснуть.
Это было бы совсем замечательно.
Остатков сил хватило лишь на набор стоп-кадров: лестница, безумно встревоженный Спайк, дуэт из спокойной улыбки и усыпляющего заклинания, какие-то мутные квадраты пола, рассыпавшаяся стопка книг… и вот, наконец, диван.
Твайлайт рухнула на манящую ткань уже беспробудно спящей.
Больница растворилась за спиной. Рэйнбоу Дэш мчалась, как могла, и потоки воздуха рвали радужный шлейф в разноцветные клочья. Весть, конечно же, была радостной, но сердечко пегаски чуяло, что доставить ее следует как можно скорее. Что-то беспокоило Дэши на том самом уровне, который никто и никогда не может объяснить.
И чутье не обмануло.
Уже на подлете она прекрасно разглядела лиловое зарево, разгорающееся по ту сторону библиотеки Золотого Дуба. Шерстка пегаски зашевелилась, вставая дыбом, и искры заплясали перед носом по фронту ударной волны. Дэши заложила крутой вираж, метя в астрономический балкон библиотеки.
Полеты на невероятных скоростях учат соображать быстрее, чем осознаешь, что же ты только что сообразил, поэтому для пегаски все произошло в обратном порядке. Она пронзила воздух над балконом, подхватывая что-то мягкое и кудрявое, и лишь потом увидела. Увидела сжавшуюся в испуге ошарашенную Пинки, фигурку Твайлайт, зависшую над полом в охватившем ее сгустке сырой магии. Увидела свет в пугающе бездонных глазах своей волшебной подруги…
И лишь когда от библиотеки ее отделяло уже с десяток ударов сердца, пегаска почувствовала спиною хлопок магического взрыва.
Обернувшись и зависнув в воздухе, Рейнбоу Дэш завороженно смотрела, как потухает лиловое пламя на перилах и невезучих ветках Золотого Дуба. Смотрела и Пинки, безвольно вися в объятиях подруги. Ни одна из них не хотела и думать о том, что бы случилось с розовой кобылкой, если бы Дэши опоздала.
Опасность бесконтрольной магии была очевидна и той, и другой.
Они молчали и молчали, не зная, что сказать воцарившейся тишине, но кто-то должен был положить ей конец. И первой на это решилась Дэши:
— Слушай… — прохрипела пегаска, не отводя глаз от давно потухшего балкона. — Возможно, ты сейчас захочешь туда вернуться и узнать, что это к алмазным псам такое было, но знай — мне эта идея не нравится от слова «совсем». По крайней мере, пока. Куда бы тебя… Эй, Пинки! Эй!
Дэши развернула подругу в копытах — так, чтобы видеть ее лицо. Пинки была занята ровно тем, что никогда не сделает в таких обстоятельствах никто другой, кроме нее.
Обмякнув в копытах подруги, Пинкамина Диана Пай спала.
Закатив глаза и прошептав одними губами несколько слов из особой коллекции для особенно поразительных случаев, пегаска перехватила земнопони поудобнее и взяла курс на Сахарный уголок.
— Твай! Твай! Ну же! Очнись, Твай!
Перепуганный дракончик тряс единорожку так, будто решил, что она была мертва. И, честно сказать, Твайлайт ощущала себя где-то к тому очень близко. Все тело отдавалось болью на попытки его расшевелить, и даже веки удалось приоткрыть не сразу.
Удалось. И то хорошо.
Заплаканное лицо Спайка возникло среди болезненных дневных лучей. Меньше всего на свете лавандовой пони хотелось сейчас просыпаться, но оставить своего помощника номер один в таком состоянии она не могла. Напрягая как можно меньше мышц, она распахнула глаза и составила улыбку:
— Видишь? Со мной все в порядке. Можешь перестать меня тря…
Дракончик не дал ей договорить. Испуганно вцепившись в Твайлайт, он выплеснул с рыданиями наружу все, что не мог удержать:
— Твайлайт… Вчера… Хлопок… Ты… Я проснулся и сразу понял, что что-то не так. Рванул на балкон, а там… А там сидишь ты, Твай… С пустыми глазами… А вокруг тебя полыхает! И я не знал, что делать, а потом, когда проснулся… И ты почти не дышишь… И… И…
Несмотря на боль, Твайлайт обняла Спайка и нежно погладила по голове. Дракончику нужно было отрыдаться, и единственное, чем она могла помочь — оставаться с ним здесь и сейчас.
Это она и сделала — и теперь стоило помочь себе. Скажем, попытаться что-то понять. И за что бы единорожка не цеплялась, так или иначе все мысли сходились к Пинки.
И ее исчезновению ровно в тот же отрезок времени, когда Твайлайт не была собой.
А что, если она…
Единорожку прошиб было сосущий озноб, но тут же отступил. Нет, с Пинки просто не могло случиться ничего… такого, чего случиться с ней не могло никак. Может быть Твайлайт просто напереживалась с лихвой дни и дни до того, но сейчас она была отчего-то уверена — с подругой все в полном порядке. Ну, не считая…
Хотя, не сейчас. Сейчас куда интереснее другое — что именно произошло там, на балконе? Что именно лавандовая пони никак не может вспомнить?
Это ведь просто не может быть не связано с Пинки! Но, грогаровы козни, как?!
…может быть, Твайлайт подумала слишком громко, а может просто запасы горя подошли к концу, но Спайк поднял лицо от груди единорожки. Дракончику явно стало значительно легче, и даже слезы его почти высохли, впитавшись в шерстку опекунши. Твайлайт улыбнулась и хотела было сказать несколько теплых, слов, но…
Но ей явно не стоило видеть слезы сразу после мыслей о своей розовой подруге. Сладкий вкус вновь возник на языке, перемешивая мысли.
Аргх! Как невовремя!
Хотя… возник ли? Не то что бы у Твайлайт было много сил после пробуждения, чтобы обратить на это внимание. Может быть, это… не совсем игра воображения? Может быть…
Узнать о том, что произошло на балконе, стало еще интереснее.
У реальности, впрочем, явно были на будущее Твайлайт свои планы — и раздувшийся живот Спайка намекал на это достаточно отчетливо. Выгнувшись, дракончик выпустил в воздух язык зеленого пламени, и лавандовая пони едва успела прикрыться копытом от тяжелого свитка, упавшего ей прямо на лицо.
Свиток прокатился по животу, остановившись прямо перед носом Спайка.
— Прочитаешь? — указала Твайлайт взглядом в сторону послания.
Дракончик кивнул, сцапал свиток, прокашлялся и распахнул его, чтобы начать чтение. Точнее, попытался. Свиток открываться не желал.
Единорожка вопросительно подняла бровь.
— Твай, тут это… — голос Спайка был еще слегка сиплым. — В общем, смотри!
Дракончик развернул свиток печатью в сторону Твайлайт, и та с удивлением обнаружила свою метку, оттиснутую на сургуче. Это было что-то новое. Нет, Селестия, конечно, рассказывала, что есть такой способ — и сообщение сможет прочитать исключительно пони, носящая на боку указанный на печати символ. Но вроде бы он использовался только для особо важных посланий, и с чего бы Принцессе…
Дискордова статуя, а ведь повод-то действительно был! Нужно было действовать:
— Спайк, ты как? Пришел в себя? — спросила Твайлайт, и лишь дождавшись достаточно уверенного кивка продолжила. — Будь добр, сделай мне чаю с ромашкой. Лучше с двумя! Хорошо?
Дракончик, судя по всему, уловил, что просят от него на самом деле. И не мог совершенно по-детски не воспользоваться случаем:
— Ну-у-у… Ты знаешь, напереживался я сегодня. Не знаю, смогу ли… — протянул он тем невинным жеребячьим тоном, который едва скрывал за собой просьбу.
Единорожка не имела права отказать. Вздохнула.
— Конечно. Можешь выбрать любой самоцвет, какой понравится. Заслужил, признаю.
И лишь когда ободренный дракончик — много ли ему для счастья надо! — скрылся за дверью кухни, Твайлайт развернула свиток и начала жадно читать:
«Дорогая Твайлайт Спаркл, моя самая верная ученица!
Я не могу не радоваться твоим успехам в изучении дружбы. Гордость, которую я чувствую, вновь и вновь перечитывая отчеты, сравнима только с удовлетворением от того, как ты растешь.
Не буду скрывать — я знаю, что беспокоит тебя сейчас. И теперь полагаю, что пришла пора приступить к следующему этапу твоего обучения.
Ты уже познала силу дружбы, но этой силы не хватит, чтобы полностью раскрыть твой талант. Не снимая задач, которые стоят перед тобой теперь, я ставлю новую, более важную.
Я жду, что ты найдешь новый источник силы и опыта.
Я жду, что ты проведешь исследование.
К сожалению, я не могу точно сказать, что он из себя представляет. Но я уверена — ты сможешь понять, как найти его, и твои друзья помогут тебе на этом пути. Не медли, но и не торопись. Ты обязательно найдешь свой собственный ритм, если внимательней посмотришь вокруг.
Буду ждать первого отчета к концу следующей недели.
Гордая за свою ученицу, принцесса Селестия».
Твайлайт перечитала свиток несколько раз, прежде чем свернула его обратно и закинула телекинезом на предназначенную для подобных посланий полку. Не сказать, что ее голова работала сегодня особенно хорошо, но теперь единорожка пребывала в настоящем ступоре.
Пусть Принцесса, как всегда, и знала все, количество загадок не уменьшилось, а совсем даже наоборот.
Было совершенно очевидно, что Селестия не придала большого значения тому, что произошло ночью. Это было что-то, что должно было произойти. Что-то… второстепенное? Хоть единорожке и хотелось это изучить, но Принцесса явно показала своими тонкими формулировками, что внимание стоит уделить другому.
Но чему? Лавандовая пони была в растерянности. Может быть, ромашковый чай поможет разобраться?
Твайлайт сползла с дивана на дрожащие копыта. До кухни было что-то около двадцати шагов, что равнялось в ее состоянии примерно половине бесконечности. Впрочем, был ли выбор? Пора шагать.
Итак. Первый шаг. Второй. Второй, говорю! Во-от! Молодец, Твайлайт, так держать! Третий. Четвертый. Пятый.
Ше…
За время, требующееся для преодоления бесконечности, просто не могло ничего не произойти. Оно и произошло. Колокольчик, висящий за дверью библиотеки Золотого Дуба, зазвенел. Энергично, немного сумасбродно…
Вот тебе и шесть.
Твайлайт давно знала манеры звона постоянных посетителей библиотеки. В том числе и посетительниц. В том числе и особо постоянных. И здесь ничего не оставалось, кроме разве что вздохнуть.
Только Лиры Хартстрингс ей сейчас и не хватало!
Пинки Пай распахнула глаза. Над ней нависал ее самый любимый потолок. Ведь как можно не любить потолки своего неродного, но такого родного дома? Правильно, никак!
Но сегодня этот вид радовал розовую пони особенно сильно. Впрочем, она была почти уверена — этим утром (которое, кажется, было совсем не утром, но тем не менее!) ее бы порадовал совершенно любой вид, какой бы ни припасла для нее сладостно-карамельная судьба вечериночной пони.
Сегодняшний день был… особым. Или вчерашний? Очень интересный вопрос!
Пожалуй, ответ на него подождет. Как и многие другие ответы, к которым безумно хотелось задать вопросы. Всякие волшебные, взрывные, лавандовые ответы. Но как бы не хотелось, пока стоит повременить.
Пинки улыбнулась улыбкой, которую тщательно собирала долгие-долгие годы, но никак не находила случая применить. Не той, широкой, которой она обыкновенно встречала рассветные лучи, друзей, торты и прочие веселости, а спокойной. Почти незаметной, но самой-самой яркой.
Точнее, не то что бы не находила… Не то что бы это зависело только от нее. Но, как выяснилось, от нее тоже… Но…
Словом, этим утром Пинки была счастлива от копыт до самого кончика завитка на кудрявой гриве. И ей настолько не хотелось расплескать себя, настолько хотелось утонуть в этой радости, что она не сдвинулась с места. Пусть и ждали вопросы для ответов. Пусть и ждал ежедневный кондитерский труд.
Ведь некоторые моменты действительно стоят того, чтобы стать маленькими уютными вечностями.