Другая сторона
Эпилог
Район «Пирамиды».
Квартира-студия, которая некогда и была просторной, но сейчас большую часть площади занимают трехметровые картонные коробки, о содержимом которых лучше не задумываться, если дорога жизнь.
Помимо них, в комнате находится стол, за которым до недавнего времени велась ожесточенная игра в карты. О чем свидетельствовали шестизарядный кольт, лежащий рядом с самой большой стопкой кредитов, а также несколько капель чего-то красного, что вполне могло быть и дорогим вином, но скорее всего, то была кровь.
Хозяева же этой квартиры сейчас обступили гостью – молоденькую девушку с ярко-алыми волосами и в одежде кислотных тонов. Та протянула пакет, наполненный розовыми кристалликами, и человек, стоящий в центре, взял его, при этом не прекращая недоверчиво смотреть на курьера. В целом он, как и трое других подельников, выглядел ничем не примечательно — никаких шрамов, татуировок или иных опознавательных знаков на мужчинах не было. Даже одежда выглядела простой – джинсы и пиджаки, которые в этом районе Серого города считались чем-то вроде местного дресс-кода. Но вот глаза… Так мог бы смотреть хищник на беспомощную жертву.
Мужчина достал из пакета один из кристалликов и попробовал его, после чего поморщился:
— Как странно… — произнес он звонким голосом, который больше бы подошел юной школьнице, нежели взрослому мужику.
В любой другой ситуации девушку бы это даже позабавило, но сейчас ей было не до улыбок. Если присутствующим хоть что-то не понравится, то она не только не получит чаевых, но будет чудо, если сможет уйти на своих двоих.
Выдержав продолжительную паузу, мужчина закончил:
— …чистый товар и без примесей.
Девушка подавила облегченный вздох. Она помнила наставление шефа о том, что ни в коем случае нельзя демонстрировать слабость, даже оказавшись в выигрышной ситуации. Потому что это впоследствии могут припомнить. И курьер старательно пыталась выдавать себя за профессионала. Как считала сама девушка – ей это неплохо удается. А что до мнения заказчиков… то пусть оставят его при себе.
Мужчина улыбнулся, достал из кармана внушительную пачку кредитов и отдал девушке, что неторопливо стала их пересчитывать. Тех оказалось больше обозначенной суммы на тысячу.
— Здесь куда больше положенного, — девушка протянула лишние кредиты клиенту, хотя ей очень хотелось сделать прямо противоположное и спрятать излишки в карман джинсов. Но если главарь со своими подельниками вдруг не досчитается денег и подумает, что их обокрали, то это выйдет ей боком.
— Оставь себе, — отмахнулся мужчина, после чего бросил пакет на игральный стол. – Считай, комиссионные.
— Спасибо, — спрятав деньги, курьер попрощалась дежурной фразой, и, не теряя достоинства, вышла вон.
Лишь оказавшись на улице, девушка дала волю чувствам и запрыгала от восторга. Тысяча кредитов была ее месячным окладом в «Землях Нод». И пусть приходилось подвергать свою жизнь риску, разнося клиентам Хестуса драгоценные наркотики, но результат того стоил.
Раздавшийся телефонный звонок вернул девушку в реальный мир, и она, перехватив любопытствующие взгляды прохожих, быстро засеменила вдоль улицы.
Звонящей оказалась Флаттершай Хоуп, которая интересовалась, как дела и не слишком ли выматывающей оказалась новая должность. Получив уверения, что все в порядке, желтая пегаска повесила трубку, а её собеседница, некогда известная как Агнес Фолкнер, тяжело вздохнула.
Ее названная мама знала, что девушка вот уже два месяца работает курьером на крупную компанию, но не знала, на какую. И Агнес намеревалась и дальше держать подробности своей работы в тайне. Умом она понимала, что рано или поздно Флаттершай обо всем узнает и это обернется проблемами пока не известного толка, но подобное может произойти как через неделю, так и через пару лет, а жить как-то надо. И пусть Агнес была не в восторге от своей работы, но она убедила себя, что в общем-то ничего плохого не делает и если бы люди не хотели, то они и не принимали наркотики. А ей же надо позаботиться о своей семье, и все остальное не имело значения…
Ник Фолкнер, ныне Тристан, спасибо сестре и стремному лису за это, со злости пнул стену рядом с кабинетом математики.
После того, как они поселились у Флаттершай, прошло три месяца, за которые мальчику удалось получше узнать этот Гигаполис и вдоволь побездельничать. Но вчера подобному времяпрепровождению был положен конец с появлением запыхавшейся Агнес, сообщившей, что отныне Ник Тристан – ученик районной школы с простым и легко запоминающимся номером «Девятнадцать».
Это было встречено недовольным стоном мальчика и ехидными комментариями со стороны Лаймстоун, которая все больше времени проводила на работе у Флаттершай. Утешало лишь то, что серая пони отпускала едкие замечания недолго: она тоже была зачислена, но уже в другую школу.
На вопрос, почему так вышло, Агнес ответила, что мест попросту не было и ей с трудом удалось добиться хотя бы такого результата. Результата, который Ник всецело не одобрял, так как ему предстояло учиться с детьми, что на год младше него! Это выглядело нелепо. Неудивительно, что он опоздал в свой первый учебный день и теперь, стоя у двери, не мог решиться и постучать.
«Может и вовсе уйти?» — пришла соблазнительная мысль. Ведь если он не появится в первый учебный день, то в глазах одноклассников будет выглядеть как нарушитель устоев и клевым парнем.
«Или трусом», — ехидно отозвался в голове голос Лайрис.
Сжав зубы, Ник все же постучал в дверь, и голос учителя мгновенно стих. Послышались шаги, которые заставили мальчика еще сильнее нервничать. Когда же дверь открылась, то перед Ником возникла женщина в короткой блузе, серой юбке и, конечно же, в очках. Все так, как и представлял себе мальчик. Вот только слова, вырвавшиеся изо рта женщины, были явно не тем, что он ожидал услышать.
- А вот и Его Величество пожаловали. Надеюсь, вы выспались, сир?
— Я не проспал, — тут же возразил юноша, не желая признавать очевидное. – Монорельс опоздал…
Учительница присвистнула:
— Врешь в первый же день? Далеко пойдешь, — она наградила мальчишку укоризненным взглядом, но тот не отвел взор. Женщина недовольно фыркнула. – Ладно. Входи уже, пока ты куда-нибудь не убежал.
Проследовав в класс, Ник обвел взглядом тех, с кем ему предстояло учиться еще пару лет, и как назло, мальчиков было всего трое, а остальные – сплошные девчонки. Да ему этого добра и дома хватало!
Учительница за спиной хлопнула в ладоши, чем заставила юношу вздрогнуть:
— Итак, класс, у нас тут новенький. Но так как он проспал, а еще не хотел этого признавать, то представлять я вам его не буду. Сами с ним познакомитесь, — некоторые дети после этого зашептались, но женщина повысила голос, — на перемене! И может быть, он даже скажет вам свое настоящее имя. А пока займи свободное место и перестань мне мешать вести урок.
— А я и не мешал. Это вы тут болтаете о всякой ерунде, — мальчик беззаботно пожал плечами.
Кое-кто из девочек захихикал, а учительница пригрозила походом к директору, если ей и дальше будут срывать урок.
Посчитав, что на первое время впечатлений достаточно как ему, так и окружающим, Ник занял предпоследнюю парту, за которой, к его счастью, никто не сидел.
«А еще говорила, что мест не было. Вот же свободное».
Стоило юноше разложить школьные принадлежности и начать слушать то, что, по мнению мальчика, он и так знает, как за спиной раздались голоса:
— Ну и чего? Не укусит же он тебя…
— Я потом. Как-нибудь. После школы или…. потом.
— Ер-р-р-рунда. Делай то что хотела сейчас.
— Но я…
— Ар-р-р-р, ладно. Я сама. Но ты моя должница, усекла?
Ник насторожился. Возможно, девчонки принесли на урок какого-нибудь мелкого синтета или змею? Или паука? Конечно, они выглядели неприятно и мальчик их немного опасался, но раз боялся он, то и учительница должна их страшиться, и было бы круто бросить ей на стул змею. Пусть повизжит. Ей полезно.
Мальчик рискнул обернуться и тут же получил в лоб липким комком бумаги, которым выстрелила из ручки девочка, сидевшая прямо позади него и по виду напоминавшая какую-то разбойницу – кофта в красно-черную полоску, без рукавов, на голове синяя бандана, а на груди значок с изображением черепа и двух костей. При этом бандитка явно не испытывала угрызений совести за свой поступок, и поняв, что сделала, она зажала себе рот, чтобы не рассмеяться в голос.
Ее соседка, девочка со светлыми волосами, заплетенными в две косички, и одетая в стандартную школьную форму, не поддержала подругу, а стала тихо шептать извинения.
Ник, для которого подобные выходки не были чем-то новым, лишь хмыкнул и поинтересовался, о каком звере говорили одноклассницы.
Те удивленно переглянулись, а потом уже обе начали хихикать.
Это начинало раздражать. Почему девчонки, вне зависимости от возраста, всегда так реагируют? Те же Агнес и Флаттершай. Стоит ему сказать что-нибудь, как казалось, умное, и те либо улыбаются, либо качают головой. Все-таки странный он, этот женский пол.
Отсмеявшись, светловолосая девочка произнесла:
— Нет, никаких зверей у нас нет. Я просто… просто хотела познакомиться. Я Одри. Одри Бекер. А это – Магда Пинкертон. И мне понравилось, как ты себя вел с мисс Хоккинс. Почти также круто, как К… моя подруга. Другая, — девочка отчего-то покраснела.
Мальчик довольно улыбнулся:
— Я еще и не такое могу!
Промелькнула мысль, что, может быть, новая школа — не такая уж и плохая идея, но подала голос учительница, которая пообещала, что болтунов она оставит после уроков. Мальчик хмыкнул. Все как в приюте, только лучше. Потому что сейчас он был не один. У него была семья и, возможно, новые друзья…
Серая кобылка устало облокотилась на стену портового склада, дабы перевести дух. Что ни говори, а топать пешком от новой школы до места работы Флаттершай было той еще прогулкой. Конечно, она могла оплатить проезд, но предпочитала экономить полученные от Агнес, на карманные расходы, деньги. Кто знает, когда они могут понадобиться. Да и не было у серой пони страсти покупать все и вся. Подобным был скорей славен Ник.
Лаймстоун вздохнула. Этот Ник всегда был сущей головной болью, а сейчас так и подавно. Ведь всякий раз, когда жеребенок пыталась придумать какую-нибудь классную историю, коими она славилась еще в приюте, то появлялся Фолкнер, и все мысли тут же путались. Невыносимый мальчишка!
Именно поэтому она и взяла за правило приходить на работу к Флаттершай, когда возникало желание творить. В Храме Памятных Скрижалей всегда было тихо, и даже если посетители что-то говорили, то делали это шепотом, словно боясь побеспокоить покой мертвых. Будто бы те услышат и придут с претензиями. Лаймстоун представила себе картину, как очередь из призраков стоит вокруг стен церквушки и недовольно ворчит. Дескать, их друзья и близкие выражают недостаточно почтения старым каменным табличкам. Пони хихикнула.
Впрочем, порыв холодного ветра вернул Лаймстоун прежнее расположение духа и заставил поторопиться.
Главная дверь в Храм Памятных Скрижалей была внушительной, и под её сводами мог бы пройти Ральф, а то и синтет побольше. Возможно даже дракон… правда карликовый. Но дабы самым маленьким синтетам не приходилось отворять её, был сделан проход для существ чуть ниже среднестатистического человека. Туда Лаймстоун и направилась. Распахнув же дверь, она едва ли не нос к носу столкнулась с ярко-алой пегаской, одетой в синий спортивный костюм. Мордочка разноцветной лошадки была покрыта застарелыми шрамами, и Лаймстоун готова была поставить пачку кредитов против банановой кожуры, что и на теле летающей пони их было не меньше. Пегаска, в глазах которой застыла грусть, посторонилась, уступая кобылке дорогу. Впрочем, последняя не спешила идти дальше. Ее так и подмывало спросить, откуда у этой пегаски такие шрамы. Небось, за каждым из них была целая история. Но стоило жеребенку открыть рот, как заговорила взрослая пони:
— Спросишь про шрамы – врежу.
Лаймстоун осеклась. В голосе пегаски не слышалось угрозы, но та и не улыбалась, а значит, могла и воплотить свои слова в жизнь. Так что предстояло импровизировать:
— Я хотела сказать, что сегодня отличная погодка.
— Угу, замечательная. А теперь – иди.
Лаймстоун вздохнула, но ничего не оставалось, как послушаться. Зайдя внутрь и пройдя пару метров, жеребенок рискнула обернуться, но странной пони уже и след простыл. Было немного обидно упускать возможность послушать еще одну интересную историю, но может быть, алая пегаска сюда еще зайдет?
— Лаймстоун? – раздался знакомый голос. – А почему ты не в школе?
Конечно же, это была Флаттершай Хоуп в своем неизменном сером плаще с капюшоном.
— Уроки уже закончились, — отмахнулась кобылка и зацокала было к своему любимому месту, но скромную пегаску это, похоже, не убедило.
— Ладно. Давай опустим то, что у вас уроки будут идти еще полчаса, — после этих слов уши жеребенка прижались к голове, а хвост испуганно поджался. Пусть взрослая пони никогда не кричала и не повышала голос, но ведь никогда не поздно начать, верно? Флаттершай обогнула Лаймстоун и пристально заглянула ей в глаза. Даже капюшон откинула, что бывало крайне редко. – Случилось что-то плохое?
— Что? Плохое? Да нет. Первый день же, — жеребенок рассмеялась. – Одноклассники пока обо мне ничего не знают, а как узнают то…
— Надеюсь, они узнают это не путем драк? – прежде чем серая земнопони успела ответить, Флаттершай ей подмигнула, давая понять, что это шутка.
— Я подумаю.
— Уверена, что выводы, к которым ты придешь, не заставят нас обоих краснеть, — пегаска улыбнулась. – Ну ладно. Располагайся, и если я тебе понадоблюсь, то буду где-нибудь тут, — она обвела копытом помещение, но заметив, как маленькая пони отвела взор и переминается с ноги на ногу, спросила. – И все же тебя что-то беспокоит. Расскажешь?
— Да… то есть нет. Это совсем не проблема, просто…
— Смелей, — подбодрила Флаттершай.
— Мы правильно поступили, что покинули «Этлингере»?
Флаттершай всякого ожидала, начиная от вопроса про мальчиков и заканчивая причитаниями в отношении новой прим-фамилии Фассенарис, но слова про приют прозвучали подобно грому, средь ясного неба.
— Почему ты спрашиваешь только сейчас? Ведь прошло столько времени с той поры.
— Я первое время об этом думала, но казалось, что только я. Ник переживал из-за Брейберна, и я не стала его спрашивать еще и о побеге из приюта. А Агнес… она то в хорошем настроении, а то в плохом. Сильно плохом. И я не хотела, чтобы она расстраивалась еще сильнее. Ну, а потом как-то забылось. А сейчас…. – Лаймстоун тяжело вздохнула.
— В школе напомнили?
Земнопони поморщилась:
— Ага. Светловолосый учитель рассказывал о своем величайшем достижении в жизни и попросил, чтобы на следующем уроке все рассказали о своих. Что-то типа домашнего задания. А у меня… величайшее достижение – сбежала из приюта, поставила на уши кучу взрослых, чуть не сломала поезд, чуть не попалась бандитам и из-за нас умер Брейберн. Это очень плохое достижение…
Флаттершай подавила порыв заключить жеребенка в объятия. Во-первых, та не особо жаловала все эти понячьи нежности, а во-вторых, подобное бы выглядело как попытка уклониться от ответа, а это было подло.
— Лаймстоун, ты не хочешь присесть, — пегаска кивнула в сторону исповедальни, отчего земнопони поморщилась. – Ну нет, так нет. Послушай, я не скажу, что все сделанное вами было правильным. Вы очень сильно рисковали и несколько раз могли свернуть себе шеи.
— Угу…
— Но вы стремились к чему-то прекрасному, — уши жеребенка встали торчком, и она наградила взрослую пони недоверчивым взглядом, а та меж тем продолжила. – Вы стремились найти ту, кого сможете назвать мамой, и место, которое можно назвать домом, и ваша уверенность в правильном пути подтолкнула окружающих вам помогать. Скажу больше. Ваше появление в этом Гигаполисе стало светом в окошке для одной пегаски.
— Для Раст? – Лаймстоун широко улыбнулась.
— И для нее тоже, — хихикнула Флаттершай.
— Спасибо. Я это… пойду, — не дожидаясь ответа, Лаймстоун развернулась и побежала к своему излюбленному месту – памятной табличке с именем Брейберн Бженчишчикевич, и стала делиться подробностями сегодняшнего дня. Флаттершай улыбнулась и одними губами прошептала: «Три лучика света…»
Ральф в очередной раз глянул в окно, будто бы надеясь, что черный фургон и сидящие в нем люди исчезнут. Но нет, тот оставался на месте.
Прошло почти три месяца с того момента, как минотавр помог осуществить Агнес ее безумную авантюру с похищением брата и последующим побегом. Первое время Ральф ожидал, что раздастся стук в дверь и на пороге его квартиры появятся люди в полицейской форме. Но неделя сменялась неделей, а стука так и не прозвучало. Казалось бы, о нем все забыли, но пару дней назад его перехватили двое полицейских, которые вручили судебное предписание и настоятельно советовали не делать глупостей. И дабы оградить минотавра от всяческих соблазнов, в дворике рядом с домом был припаркован черный автомобиль с тонированными стеклами. Конечно, это могло быть и простым совпадением, но уж больно все сходилось один к одному.
На следующий же день Ральфу пришло электронное письмо с адреса, который он не знал, и начиналось оно со слов: «Привет, пап». Вот только детей у минотавра не было, во всяком случае тех, о которых он знал, а даже если и были, то вряд ли умели писать и читать. Потому оставался лишь один вариант – Агнес. Имен девушка в письме не использовала, даже выдуманных, как и не говорила, где сейчас находится, но утверждала, что у нее все хорошо и они нашли маму, правда другую. Как было написано – «она бы тебе понравилась». Так же Агнес сообщила, что нашла работу, лучше прежней, и у них теперь все хорошо. Это, пусть и короткое, письмо грело сердце минотавра, который в своей жизни видел слишком много трагедий. Новость же о том, что так бывает не всегда, позволяла верить, что этот мир не безнадежен.
Раздавшийся свист закипающего чайника вырвал Ральфа из воспоминаний, и он пошел заваривать чай, а затем, с подносом в руках, вышел на улицу и постучал в тонированное окно фургона. Какое-то время ничего не происходило, и минотавр подумал было, что агенты, или кто они там, не станут реагировать, но нет. Спустя минуту стекло опустилось, и человек в деловом костюме наградил Ральфа уничтожительным взглядом:
— Мы вообще-то за вами тут следим. Тайно.
Судя по виду и манере держаться, это было одно из первых заданий новоявленного агента, а может и вовсе первое, так что минотавр решил подыграть:
— Ну так я никому и не скажу. Чаю?
— Было бы неп… — второй агент ткнул локтем своего напарника и отрицательно покачал головой. – Точнее, нет! Мы на задании, а вы подозреваемый и… в общем – нет.
Ральф отпил из чашки, приготовленной для себя, и довольно причмокнул губами:
— Законопослушный синтет, который ждет суда и не делает никаких глупостей. Вы точно не хотите? А то сидеть в машине… кстати, сколько вы сидите?
— Девятнадцать час… — напарник вновь ткнул локтем излишне разговорчивого агента. – Вернее, вас это не касается.
Ральф понимающе кивнул.
— Разумеется. Но вот когда лично я сижу несколько часов, то у меня затекают даже самые интересные части тела, а уж жажда мучает и вовсе ужасно, — минотавр сделал еще один глоток.
Агент сглотнул:
— Подождите пару минут, нам нужно обсудить с напарником вопросы… безопасности.
Дверное окно поднялось, и слов Ральф не слышал, но был уверен, что сейчас там идет усиленный спор. Конечно, нельзя было исключать, что у ребят был термос с кофе, а то и еще с чем покрепче. Но свежезаваренный чай — это сильный соблазн, и не каждый от него откажется. Вот и агенты, похоже, не смогли удержаться. Стекло вновь опустилось и человек взял с подноса обе чашки:
— Но если там яд, то я тебе не завидую!
Минотавр пожал могучими плечами:
— Это просто крепкий чай. Ничего более.
Человек вдохнул аромат из чашки, и лицо его просветлело:
— Действительно, похоже, что так. Но если вдруг…
— Я, по-вашему, совсем дурной?
Человек сделал небольшой глоток:
— Не знаю, не знаю, но чай и впрямь неплохой.
Ральф широко улыбнулся:
— Я рад. Чашки тогда заберу попозже и не буду вам мешать.
Агент только отмахнулся, делая очередной глоток.
Вернувшись домой, минотавр подхватил сумку, которая была бы слишком тяжелой для человека хотя бы по той простой причине, что в нее мог поместиться среднестатистический человек, и, окинув взглядом квартиру, вздохнул. Даже по меркам обитателей Серого Города Австралийской Аркологии она была более чем скромной. Но он привык к ней, а самое главное – это была его квартира. Для синтета, который всю жизнь был не то что вещью, а единичкой в игровой статистике людей, мнивших себя великими полководцами, подобное много значило. Но, похоже, пришла пора перевернуть эту страницу.
Спустившись вниз, Ральф прошел мимо фургона, но оттуда никто не вышел, да и не мог бы. Минотавр не врал, когда говорил, что это чай. Просто не стал добавлять, что чай особый, способный свалить с ног даже такого богатыря, как он сам.
Конечно, через пару часов, а может и раньше, его хватятся, но Ральф надеялся, что будет уже далеко. А учитывая, сколь долго на него выходили после инцидента с приютом, была надежда, что и сейчас служители закона проявят свое легкомыслие. Ну а даже если нет, то он ни о чем не жалел и помощь трем отчаявшимся детям того стоила…
Данетт Барнз устало откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.
После того как учредители попросили ее «по собственному желанию» покинуть занимаемый пост, минуло несколько месяцев, а поиски новой работы не давали результатов. Места, которые совсем недавно были свободны, неожиданно оказывались заняты, и люди, с которыми доводилось общаться, лишь разводили руками, да, грустно улыбаясь, предлагали поискать счастья через год. Вот только год она если и протянет, то никто не даст гарантий, что все изменится. Скорей наоборот, станет только хуже.
— Так бы и врезала, — произнесла Данетт, сама до конца не зная, к кому обращается. К Совету директоров, которые, вне всяких сомнений, и подложили ей свинью, связанную с невозможностью найти работу по специальности. К заискивающим менеджерам, в глазах которых стоял жадный блеск, говорящий: «Заплати мне кругленькую сумму, и мы найдем тебе тепленькое местечко». Или к самой себе, которая так привыкла учить детей, что не видела себя на должности повара в какой-нибудь забегаловке, благо готовить умела, ну или хотя бы уборщицы. Хотя скорей всего – ко всем разом.
И если бы сейчас ей предложили вернуться назад, то она бы не поручилась, что поступила бы точно так же. С одной стороны, по словам Флаттершай, дети нашли маму и у них теперь все в порядке. С другой, они могли подождать годик, пока их выпустят из приюта, и отправиться на поиски. Право слово, от этого все только выиграли бы, и никто не лишился работы.
Впрочем, сделанного не воротишь, а решать что-то нужно было здесь и сейчас: сбережения подходили к концу. Конечно же, у нее всегда оставался вариант присоединиться к так называемой «Паучьей Сети», пропагандирующей свободу для всех и иные блага жизни, которые пока оставались лишь словами. Поговаривали, что они хорошо платят своим последователям и вербуют даже малолетних синтетов, а там, где есть дети, нужен и учитель. Останавливало бывшую директрису приюта лишь то, что участники подобных культов сидят на каком-нибудь сильном наркотике и мало чем отличаются от пресловутых зомби.
Данетт Барнз хмыкнула. Она размышляла так, будто у нее был выбор и пред ней открывались все дороги и пути. Да вот только выбора не было, и все попытки убедить себя в обратном являлись самообманом и трусостью.
Сделав над собой усилие, она открыла сайт «В тисках», который стал негласным местом обитания членов «Паучьей Сети», и стала писать резюме. В том, что ей ответят, сомневаться не приходилось. Оставалось лишь надеяться, что она не продает душу дьяволу…
— П-п-пожалуйста, мистер Лис, мне п-п-правда нужна помощь, — для пущей убедительности своих слов, синтет, что сошел бы за человека, если бы не заостренные черты лица вкупе с ушами, опустился на колени и сложил ладони на груди.
Впрочем, на сидящего за столом лиса в маске подобное не произвело впечатления и уж точно не растрогало. Во всяком случае, внешне это никак не проявилось.
— Мистер Трэвиан, вы еще ничего толком не сказали, а уже бухнулись на колени и стали умолять. Как думаете, какое вы производите впечатление?
Эльф, а возможно и полуэльф, кто их там разберет, поспешно вскочил на ноги, но причитать не перестал:
— Мистер Лис, я знаю, вы — щедрый, добрый и благородный синтет и не откажете в помощи своему соплеменнику.
Собеседник хмыкнул:
— Мистер Трэвиан, а вы уверены, что сейчас говорите обо мне? Я, знаете ли, лис, а наш вид не славится перечисленными вами добродетелями.
Эльф закивал головой:
— Конечно уверен. К тому же, у каждого вида имеются исключения, и мне думается, вы – одно из них. Своего рода белая ворона.
— Хм. Стало быть, — Слэгар стал загибать пальцы на лапе, – добрый, щедрый, благородный ворон, да еще и белый. Отличное выходит резюме.
Эльф, кажется, только сейчас понял, что он сказал, и у него на лбу выступила испарина:
— Я это, не то хотел сказать. Вы просто…
Но лис перебил:
— Говорите, чего вы хотели, мистер Трэвиан, только без лишних подробностей.
— Да, конечно. У меня тут небольшое дело… мне бы это, перепрошить чип по-быстрому.
— Чип? – в голосе Слэгара слышалось удивление. – Вы ведь знаете, что это незаконно, да?
— Да-да, я знаю. Но мне это очень нужно и…
Слэгар почесал подбородок:
— Да и стоит поди огромных денег, — заметив радостный блеск в глазах собеседника, он продолжил. – Я говорю чисто гипотетически. Ведь если человек или синтет хочет начать свою жизнь с чистого листа, то у него для этого должен быть какой-то капитал, верно?
— Амм, да. Наверное, да. Вот только – у меня нет денег, но я отработаю. Я верну долг. Мне только нужен еще один шанс. Пожалуйста.
— Чисто гипотетически, я бы с радостью помог такому славному синтету, как вы, мистер Трэвиан, но… — лис прицокнул языком. – У меня нет того, что вам нужно.
Глаза эльфа удивленно расширились, а спустя пару секунд он нахмурился, сжал зубы и, казалось, готов был броситься в драку. Вот только лис в маске даже ухом не повел.
— Но я знаю, как решить вашу проблему. Уезжайте в другой Гигаполис, ну или попытайте свое счастье в Мультопии. Слышал, для строительства города требуются различные мастера и рядовые работники. Да и вряд ли проблемы, какими бы они ни были, отправятся за вами в другую часть света.
Эльф поджал губы и наградил собеседника презрительным взглядом:
— Мне говорили, что вы славный малый.
— Они заблуждались.
— Да. Я вижу. Прощайте, мистер Лис. Извините, что отнял ваше драгоценное время, — эльф резко развернулся и выбежал в проход, ведущий на лестницу. Лифтом он пользоваться отчего-то не стал.
За спиной Слэгара раздался голос:
— Думаешь, последует твоему совету?
— Конечно нет. В лучшем случае его найдут в какой-нибудь канаве с пробитой головой, а в худшем – вообще никогда не найдут, — немного помолчав, Слэгар добавил. — Как бы синтеты не хорохорились, но от людей они ничем не отличаются. Такие же идиоты.
— Это точно, — собеседник хохотнул. – И все же я не понимаю, почему ты отказал?
Общаться спиной к собеседнику было не то что неприлично, а скорей даже опасно. Так и нож не ровен час получить. Потому ничего не оставалось, как повернуться вполоборота к Дерку Хоббсу, который стоял у окна в своем неизменном замызганном халате. Уж сколько Слэгар не давал тому денег на одежду, сколько не заказывал сам, а все халаты человека приобретали подобный оттенок спустя пару дней использования. Как он умудрялся это проворачивать, оставалось лишь гадать.
— У него тряслись руки.
— И? – будучи социально неадаптированным, но при этом гениальным изобретателем, подобные замечания ставили Дерка в тупик, и пусть Слэгар это знал, но временами, вот как сейчас, подобное раздражало.
— Это значит, что он злоупотребляет алкоголем или наркотиками, а таким синтетам верить нельзя.
-Некоторые синтеты меняются. Ты сам говорил. Может и он бы изменился?
Слэгар вздохнул. Нет, определенно было хорошо, что он вытащил Дерка из той шарашкиной конторы, где доктор работал за сущие гроши, но уж за пару лет знакомства тот мог бы и перенять привычки, а вместе с ними и взгляды на мир лиса, ан нет. Все такой же лопух.
— Ну да. Изменится. Поймают его за мелкое воровство. Просканируют, а он тут же начнет причитать, что некий лис ему чип перепрошил, да еще и бесплатно. И тогда останется лишь молить, что за нами придут ребята из ГСБ, а не полиция или «Синтезис». Последние нас и вовсе живыми брать не будут.
— А я говорил, что это опасно. Еще после визита той, горелой…
Лис перебил:
— Мы ведь все обсудили еще тогда и договорились больше не поднимать тему?
— …от одного вида которой дрожь пробивает. Бррр, — Дерк удивленно посмотрел на собеседника, будто бы смысл слов Слэгара дошел до него только сейчас. – А. Ну да. Точно. Не хочу больше поднимать эту тему.
— Вот и ровненько, — лис уже собрался вернуться к своим делам, но не тут-то было.
— А почему не отказал той желтой пони? Она тебе уже неоднократно должна, да еще и работает в этой, как ее там, церкви скрижалей и общается со всякими. Может и проболтаться.
Слэгар, прежде чем ответить, откинулся на спинку кресла и, заложив руки за голову, взглянул на потолок:
— Скажи мне, Дерк, в чем отличие двух одинаковых вещей?
Человек наградил лиса недоуменным взглядом, после чего и сам поглядел на потолок, дабы понять, что там такого интересного, но не увидел не то что ответов, но даже пятен, из которых можно было бы сложить какой-нибудь интересный образ:
— О чем ты?
— Ну вот представь себе две одинаковые вещи. Или нет, даже не представляй. Взгляни на эти две чайные чашки. В чем разница?
Дерк взглянул на чашки, но не заметил каких-то существенных отличий. Да и откуда им быть, если они идентичны?
— Твоя полупустая, а другая полная.
Кажется, ответ не удовлетворил Слэгара, и он наградил своего спутника пристальным взглядом:
— Это все?
Дерк лишь пожал плечами:
— Ну да, а что такого?
— И впрямь, что такого… — лис хмыкнул. – Ладно, давай попроще. Два синтета. Два Слэгара. Один из них я. А второй… ну просто другой лис в маске.
— Так ты не сделан на заказ? – притворно изумился Дерк. Впрочем, веселые нотки, проскользнувшие в голосе, выдали его с головой.
— Ты знаешь, что нет. Так в чем будет разница?
Дерк лишь пожал плечами:
— Ты сам сказал – он другой.
— И?
— Я его не знаю. И он может оказаться еще большим засранцем, чем ты. И все же я не понимаю, причем тут это и та желтая?
Слэгар встал из-за стола, и Дерк машинально попятился, но лис направился не к нему, а на выход:
— Как только закончишь придуриваться и подумаешь, то все поймешь, — зайдя в лифт, он бросил напоследок. — У тебя для этого есть вся ночь.
Когда твоим жильем является небольшое подвальное помещение едва ли больше двадцати шагов в диаметре, то впору кусать локти и жаловаться на жизнь. Ну во всяком случае, все те, кто видел «квартиру» Финника Гольдштейна, качали головой и предлагали переехать в какое-нибудь иное, куда более презентабельное место, на что хозяин лишь цинично хмыкал и старался перевести разговор на другую тему. Маленького лиса в гавайке и шортах, более чем устраивало его жилье. Во-первых, ему много места и не требовалось. Лишь бы дорога к черному ходу не была перекрыта, а то, что тут и там валяются грязные вещи и пустые коробки из-под пиццы, — это так, мелкое неудобство. Во-вторых, столь скромное жилье вводило в заблуждение, и окружающим тут же хотелось пожалеть мелкого пройдоху и предложить свои услуги, начиная от денежных и заканчивая интимными. Ну а в-третьих, тут не было окон, и никакие надоедливые синтеты с крыльями не могли начать барабанить в стекло посреди ночи, требуя, чтобы их впустили. Почти идеальное место для жилья… Почти.
В дверь раздался настойчивый стук, который с каждой минутой все нарастал, и даже надетые наушники, из которых лилась успокаивающая музыка, не смогли заглушить этот грохот. Финник, распахнув глаза, первым делом достал из-под подушки пистолет-разрядник. Не самое лучшее средство защиты, особенно если за дверью окажутся те, кто жаждет крови мелкого лиса, но огнестрел, тем более удобно ложащийся в маленькую лапу, был исключительно на заказ. Ну или оставалось довольствоваться дамским пистолетом, что вызывало в душе Финника чувство жгучего протеста.
Резко встав с кровати, лис тут же пожалел об этом. Голова закружилась, а желудок попытался покинуть горло и высказать мозгу все, что он о нем думает. Всему виной – разудалая вечеринка намедни, будь она неладна. Обычно Финник знал меру, но тут его вызвали на соревнование по выпивке, которое он, конечно же, выиграл, и алкоголь явно был разбавлен какой-то дрянью. Лис покачнулся, но все же устоял и неровной походкой направился к двери, дав себе обещание, что если неведомый визитер не угомонится сию же секунду, то получит в морду из разрядника, кто бы он ни был – Кризалис, Бейн или Мистер М собственной персоной. И будто бы прочтя его мысли, незваный гость перестал стучать. Впрочем, звон в ушах Финника не прекратился, а стало быть, можно и воплотить угрозу в жизнь.
Резко распахнув дверь, он направил разрядник прямо в проход и только секундой спустя понял, какую глупость совершил. Если бы это были головорезы, то им не составило бы труда встать сбоку от двери и, увидев оружие, выбить, а то и просто вырвать его из лап мелкого лиса, после чего пересчитать последнему все зубы. Но, к счастью, на пороге стояла серая фестралка с разноцветной гривой и светящимися в темноте глазами. В подвале, как обычно, какой-то доброхот либо выкрутил, либо разбил единственную лампочку.
— Здорово, ушастый, — звонким голосом произнесла Раст, отчего боль в голове Финника лишь усилилась.
— Ты знаешь, сколько времени? – недовольно пробурчал лис, убирая разрядник за пояс и отходя в сторону, а то с этой оторвы станется влететь в его комнатенку, полностью проигнорировав хозяина, стоящего на пути.
— Понятия не имею. Я – ночное существо. – фестралочка вошла внутрь, после чего задней ногой толкнула входную дверь.
— Ты – дурное существо, — не меня тона, поправил гостью лис. – Что тебе надо в такое время?
Прежде чем ответить, Раст запрыгнула на кровать Финника:
— То же, что и всегда.
— Неприятности ты и без меня найти сможешь на свой жалкий круп. Брысь с постели!
— Неа, — наглая кошка-пони еще и язык показала. – А неприятности мне не нужны. Скорей приятности. Ты нашел то, о чем я просила?
Финник непонимающе хлопал глазами. Его мысли и так скакали подобно мячику йо-йо, а тут еще какие-то просьбы в... лис бросил взгляд на настенные часы: четыре ночи.
— Ну так что? – не унималась фестралка.
Вместо ответа Финник подошел к холодильнику и, открыв дверцу, застонал. Пива, как назло, не было. Придется довольствоваться обезболивающими.
— Ты забыл?! – воскликнула Раст. – Как ты мог!
Крик фестралочки был подобен выстрелу из пушки, и лис в раздражении рявкнул:
— Ты можешь заткнуться, ну или хотя бы начать шептать?!
На мордочке ночной летуньи появилась хулиганская улыбка, но, к счастью, тембр голоса она все же понизила:
— Вечеринка? И меня не пригласил?
— Там собирались сливки общества.
Раст фыркнула:
— То-то ты весь фиолетовый, — не дожидаясь ответа, она продолжила. – Так что с Ником Фолкнером и Лаймстоун Пай? Ты их нашел?
Финник пару раз прошептал имена про себя, и только потом до него дошло, о чем же его спрашивают.
— Да. То есть нет. Сейчас, — лис заглянул в аптечку и принял пару таблеток, которые должны были унять как головную боль, так и желание опохмелиться. Конечно, потом наступит побочный эффект, но в противном случае его доконает другой «побочный эффект» с чешуйчатыми крыльями и вертикальными глазами. Включив комп, Финник открыл несколько статей, повествующих о жестокости по отношению к детям в возрасте 12-14 лет. Новостей касательно серых кобылок с кьютимаркой в виде лимона не было, как и о мальчишках по фамилии Фолкнер, но это еще ни о чем не говорило.
Раст спрыгнула с постели и стала просматривать найденные статьи. Ей понадобилось на это около десяти минут, и за это время лекарство начало работать.
— Нет, — в голосе его давней знакомой послышалось облегчение. – Это не он… Это все, что ты нашел?
— Я проверил полицейские сводки и прошерстил записи «Паучьей Сети». Нигде нет упоминаний этого твоего Фолкнера. Или рыжего пацана и серой пони. Или просто серой пони. И знаешь, о чем это говорит? – Раст не стала прерывать. – Что их нет. Я тебе это твердил с того момента, когда ты решила меня попросить их разыскать. Двое бестолковых детей-беспризорников, что увязались за огромным облезлым волком – это приговор. Но нет! Разыщи их. У меня, внезапно, появился материнский инстинкт. Тьфу! Мне одной «мамочки» хватает, ты еще.
— Да нет никакого материнского инстинкта, — Раст взмахнула копытом и задела аптечку, что висела над головой Финника. По счастью, та решила не падать на голову хозяина дома. Лис и пони синхронно вздохнули с облегчением, и последняя продолжила. – Они достаточно крутые для «Паучьей Сети», и я подумала – почему бы нет?
— Они – дети, Раст. И в «Паучьей Сети» не место для детей.
— Ох, а теперь ты стал заботливым папочкой. Какая прелесть, — пони рассмеялась.
Вот только, по мнению Финника, звучал этот смех как-то неискренне, и, коря себя за слабовольность, он произнес:
— Я попробую проверить общий архив. Может быть, похожий мальчик и пони сейчас работают на «Синтезис» под другими именами.
Фестралочка обняла своего друга и поцеловала в щеку:
— Спасибо. Ты самый лучший лис.
Высвободившись из объятий, пусть и неохотно, Финник пробурчал:
— Много ты лисов встречала.
— Немного. Но ты – самый лучший.
— Ага-ага. А теперь, если ты сделала все, что хотела, можешь свалить в туман?
Фестралочка склонила голову на бок, а в ее бездонных глазах читался вопрос: «Чего?»
— Спать я собираюсь, — пробурчал Финник.
— А-а-а-а… — кажется, Раст и впрямь собралась уходить, но, подойдя к выходу, шутливо ударила себя копытом по голове и обернулась:
— А как с «Мультопией?»
Финник застонал.
— Ну серьезно, ты обещал, что переведешь деньги на их счет.
— Раст, прекрати. Я не миллионер, чтобы помогать всяким блаженным. Да и богатеи подобным тоже не занимаются, в противном случае они очень быстро перестают ими быть.
— Так речь не о твоих деньгах, — не унималась пони.
— Конечно не моих, у меня их и нет!
— Речь о деньгах Августа.
Финник, намеревавшийся повторить в более грубой форме, что мышепони пора на улицу, так и замер с открытым ртом. Совладал он с потрясением далеко не сразу, а когда пришел в себя, то с трудом мог выстроить слова в предложения:
— Откуда?.. Что?.. Ненормальная!.. Убьет…
— Расслабься, — пони отбросила со лба непослушную прядь гривы и подошла к другу. – Он все равно мудак.
Мелкий лис перестал перебирать слова и наградил фестралочку испепеляющим взглядом. Да, Августа мало кто любил и много кто ненавидел, но он занимал в «Паучьей Сети» несоизмеримо более высокое положение, нежели Финник, что не так давно занимался системами защиты в организации, или вербовщик Раст.
— А еще он может совершить один щелчок пальцами, и прощай, маленький лис. Мне, знаешь ли, еще дорога моя шкура, как память.
— Так он же дурак, — беззаботно пожала плечами Раст. – Ну откуда он сможет узнать? Ты сам говорил, что уже не занимаешься системами безопасности в «Сети», но при этом оставил для себя этот, как его, доорбаг или чой-то вроде того, так?
Финнику крайне не нравилось, куда клонила фестралочка. Рисковать своей шкурой ради города, который пока существует лишь на бумаге? Это глупейшая глупость! Но с другой стороны, это был риск. А последнее маленький лис любил.
— Так.
— Ну и все. Кто на тебя подумает? Сделай так, что следы приведут к кому-то еще. К «Синтезис», во!
Финник схватился за голову и наигранным тоном произнес:
— Еще и «Синтезис». Ты знаешь, что враги Мистера М исчезают без следа, да?
— Пффф, они просто переезжают в другой Гигаполис и живут припеваючи.
— Или их закатывают в бетон по самую макушку.
— Да ладно тебе! Это будет незабываемо. Так ты в деле?
Раст смотрела на Финника умоляющими глазами, и он все же не выдержал и отвел взор.
— Да, я в деле. Но никому ни слова, это понятно?
— Я что, совсем дурная?
— Да. Совсем…
Вместо ответа Раст в очередной раз показала язык и, посчитав, что ее работа здесь выполнена, ушла, не забыв при этом громко хлопнуть дверью. То ли от вибрации, то ли просто потому, что аптечке надоело висеть на стене, но она все же сорвалась с гвоздя и упала прямиком на голову Финника, вызвав поток крепких выражений, которые заставили бы покраснеть и грузчиков.
Немного придя в себя и помянув создателей Раст до седьмого колена, лис все же улегся в постель, но сон не шел. Вместо этого в мозгу билась одна лишь мысль: «Во что я только что ввязался?»…
Серый город мог похвастаться не только грязными и обшарпанными районами, где обитают подозрительной наружности люди и синтеты, но также достаточно престижными кварталами. Этаким перевалочным пунктом между Трущобами и Белым городом. Во всяком случае, так считали местные, но правда заключалась в том, что обиталище богачей как было, так и останется недостижимой мечтой для большинства жителей. Тем не менее подобные районы могли похвастаться одним неоспоримым преимуществом – тут не было бездомных. А если вдруг те забредали сюда по незнанию или в надежде на милостыню, то блюстители правопорядка мигом объясняли, что так делать нельзя. Как правило, при помощи дубинок, шокеров и сапогов. И тем страннее было видеть на улице молоденькую девушку лет шестнадцати в драной кофте и запачканной юбке, что не скрывала покрытые синяками и ссадинами колени. Лицо же она прятала за кепкой с широким козырьком, но внимательный прохожий непременно разглядел бы фингал под левым глазом, да разбитую губу. Девушка, что прижималась к стенам домов и шарахалась от каждой тени, была не одна. За ней следовали двое синтетов. Покемоны. Первый напоминал огромную крысу, что то ли извалялась в фиолетовой краске, то ли была жертвой генетического эксперимента. Второй же был похож на розовый шар с крохотными ручками и ножками, что, впрочем, не мешало ему поспевать за спутниками.
Нервно оглядевшись, девушка шмыгнула в очередной переулок, понадеявшись, что ее никто не заметит, а если и заметит, то не придаст особого значения. Покемоны последовали за ней, не проронив ни слова. Технически они не могли говорить, а произносили лишь части своего имени, только меняя интонацию. Но девушка их знала достаточно давно и понимала, что те хотят сказать. Ну или думала, что понимала. Ее маленькие друзья явно нервничали, и было отчего. Пусть сейчас и наступила Великая Хартия, дающая синтетам права, но далеко не все с этим считались. И с той поры, как Кристина Трейси оказалась на улице, она насмотрелась, на что способны люди по отношению к братьям своим меньшим, да и друг к другу тоже.
Насмотрелась и начала понимать отца. Нет, она его не простила, даже несмотря на то, что тот погиб, как им позже сказали, спасая «героев Великой Хартии». Девушка в это не особо верила. Скорее всего, отец оказался не в то время не в том месте. Точно так же, как тогда, когда убил ее синтета, оправдав это тем, что у нее сбилась поведенческая программа и она стала опасна для окружающих. Угу, опасна. Пинки Пай – опасна для окружающих! Из глаз девушки выступили злые слезы, и она быстро утерлась рукавом. Нечего распускать нюни и демонстрировать свою слабость перед теми, кто ей доверился. Впрочем, этого и не требовалось. Ее спутник жалобным голосом произнес свое имя, а Кристина, не оборачиваясь, ответила:
— Я в порядке, Джиглипафф. В порядке. Мы почти на месте.
Розовый покемон еще несколько раз повторила свое имя, но девушка не придала этому значения, предпочтя сосредоточиться на дороге. И не зря. Минуя очередную развилку, девушка чуть не налетела на двух полицейских, что неторопливо шли по улице и о чем-то болтали. По счастью, они были к ней спиной, а иначе не миновать беды. Нырнув за угол, Кристина решила подождать минут десять, а если понадобится, то и час, лишь бы не попасться. Покемоны же прижались к девушке, и она стала их успокаивающе гладить. Этих существ вырастили для развлечения определенной породы детишек. Садистов, которые любили причинять боль живым существам. Изначально было шоу, где полуразумные зверьки дрались друг с другом до потери пульса, а потом, благодаря биотехнологиям, появились их живые версии.
Раттату и Джиглипафф девушка встретила спустя два дня после побега из дома. Побега спонтанного, глупого, но, как она себя не раз убеждала, необходимого. Катализатором к нему послужила новость о смерти отца. Человека, которого она всей душой ненавидела, но в тоже время и любила, потому что папа, в отличие от матери и дяди, любил ее. Пусть и демонстрировал свои чувства весьма странным способом. А теперь его нет. Никого нет, кроме этих двух дрожащих комочков, что за неполные два года стали для девушки самыми близкими существами. И вот теперь она возвращалась домой. Нервно сглотнув, Кристина рискнула заглянуть за угол. Полицейских нигде не было видно. Лишь пара прохожих мелькнули вдалеке.
«Остался последний рывок», — подумала девушка, а вслух произнесла:
— Ну что, друзья, готовы?
Покемоны кивнули, а в глазах обоих блестела решимость. Решимость, которую Кристина не чувствовала, и если бы не разговор со странным парнишкой в ночлежке для бездомных, то она бы продолжила бродяжничать. Но раз он пересек половину мира, чтобы разыскать маму, то, может, и ей стоило попытаться вернуться? Нет, не для того, чтобы жить долго и счастливо с семьей, она в эту чепуху не верила, а попросить у матери денег, дабы не умереть голодной смертью. И если та ее на самом деле любит, то даст пару сотен кредитов, и на этом их пути разойдутся. Навсегда.
Девушка прошла с пару десятков метров и оказалась у дома с широким крыльцом и стальной, решетчатой дверью, слева от которой была панель с номерами квартир и подписями, где и кто живет. Нервно сглотнув, она позвонила. Вот только это ничего не дало. Прождав пять минут, девушка позвонила снова, но в ответ была тишина.
«Это ж надо, пройти такой путь и все… зря?» — ругнувшись, Кристина пнула металлическую дверь мыском сапога.
Невольно вновь пришла мысль об отце, нашедшем свою смерть на старом заброшенном пустыре, в окружении пустующих складов и неработающих фонарей. Развернувшись, чтобы уйти, девушка услышала, как позади раздалась характерная мелодия, спутник всех дверей на электронных замках. Медленно, будто находясь в вязком желе, Кристина обернулась. На пороге стояла ее мама. Женщина в летах, которая сильно изменилась за то время, когда девочка-подросток ее видела в последний раз. Прибавилось седых волос и морщин на лице. Да и одета она была достаточно просто. Впрочем, последнее можно было списать на то, что мама не ждала гостей. Тем более блудную дочь. Увидев, кто перед ней, женщина обомлела. Ее нижняя губа затряслась, а из глаз покатились слезы.
— Привет, ма. Я хотела тебя попро… — договорить Кристина не успела.
Женщина заключила ее в объятия и, уже не сдерживая себя, разрыдалась. Кристина, всегда считающая себя сильной и независимой, не заметила, что из ее глаз тоже капают слезы. Но заключать маму в объятия она не стала. Из принципа. Когда женщина немного пришла в себя, она отстранилась и впервые взглянула на спутников Кристины. Раттата и Джиглипафф явно чувствовали себя неуверенно, переминаясь с ноги на ногу и пряча взгляд.
— С-с-спасибо за то, что позаботились о моей непутевой дочурке, — на лице пожилой женщины появилась слабая улыбка, точно такая же, как и на мордочках покемонов, а Кристина, не сдерживая себя, бросилась в объятия к маме и разрыдалась.
Она дома. Дома…