Если друг оказался вдруг...

«Надежных друзей проверяет война:
Друг рядом, и сеча тебе не страшна.
Да славится дружба! Но сердцу милей
Тот друг, с кем пирушка пойдет веселей».

Группа «Meldis»

Что может быть чудеснее, чем тихий и спокойный летний день на окраине Понивилля?

Многие, конечно, дадут свой ответ на этот вопрос: Твайлайт без колебаний скажет что-нибудь о книгах, скрывающих сотни секретов о магии; Рэйнбоу выпалит фразу о стремительных полётах в вышине среди облаков. Пинки упомянет кексики, Рэрити — платья, а Эпплджек, разумеется, пустится в воодушевлённые рассуждения о своей семье и яблочной ферме, принадлежащей им. Но для Флаттершай все эти столь любимые её друзьями развлечения не стоили и минуты того покоя, что давал такой день. Она прекрасно понимала, что дорого сердцу каждой из её подруг, но точно так же знала, что подруги ценят её — и уважают её тягу к спокойствию.

Тем более, что сейчас это спокойствие было, пожалуй, тем, чего желала Флаттершай больше всего на свете.

— А-ах, — зевнула она, смущённо прикрыв рот копытом, и, случайно задев при этом подушку ногой, испуганно прижала ушки. — Ой, прости, я помешала?..

— Ох, нет, — в серебристой вспышке подушка исчезла, обернувшись длинным змеевидным телом, уютно устроившимся на диванчике рядом с Флаттершай. — Всего-то решила, поди, как следует применить на мне всю свою силу убеждения, хе-хе. Не мудрено, что твои питомцы тебя слушаются…

Флаттершай улыбнулась — и в этой улыбке уже не было того смущения, что она чувствовала мгновение назад: этот её собеседник умел превратить неловкий момент в нечто совершенно иное — и как всегда, непредсказуемое.

— Дискорд, мои питомцы меня слушаются, потому что знают, что для них так будет лучше. Я не применяю силу, ты знаешь это как никто дру…

— О да, Флаттершай, силу ты не применяешь, но что про твой, м-м-м… «взгляд», а? — два жёлтых глаза подплыли к пегаске, посмотрев на ту с вызовом — отчего она непроизвольно дёрнулась. — Кто знает, каковы твои истинные силы, хе-хе.

— Дискорд, ты же понимаешь, что я не буду никого заставлять делать что-то против воли, и если…

— Если, например, вспомнить одного странного злодея, который вдруг решил сменить свой род деятельности… — Дискорд со вспышкой исчез, а на столике у дивана появился небольшой телевизор сродни тем, что были у некоторых пони в Мэйнхэттене. По его экрану плыли строки какого-то текста: «Курс эквестрийских битсов к сиквестрийским жемчужинам укрепился»; «За минувшее воскресенье в замок Кантерлота было доставлено двенадцать тортов для принцессы»; «Внезапные новости: повелитель Хаоса решил сменить сторону, эксперты в панике». Позади был виден понивилльский пейзаж, на фоне которого один Дискорд спрашивал у другого, держа перед носом у того микрофон:

— Расскажите нам, как с вами произошло такое неожиданное событие?

— О, ну вы знаете… Стою я в Кантерлотском саду, никому не мешаю, статуя и статуя, тут такая Кей-Кей берёт меня, отвозит в Понивилль, а потом я ничего не помню, ну, вернее помню только то, как отчего-то поверил в то, что дружба — это магия, и что мои новые друзья мне теперь важнее всех, ну, как минимум, одна из них, только…

Флаттершай тихонько хихикнула, наблюдая разыгрываемый на экране спектакль, и Дискорд тут же превратился обратно в себя, нависшего над Флаттершай и укоризненно смотрящего на неё. Ту это нисколько не смутило.

— Эм-м, Дискорд, ты будто хочешь сказать, что жалеешь о том, что…

— Ой, да ну тебя, Флаттершай! — он махнул лапой и демонстративно отвернулся. — Жалею я или нет, но ты должна признать, что подействовала на меня…

— Дискорд, ты сам прекрасно знаешь, что это было не так, — она бросила ему в спину уверенный взгляд, впрочем, мгновение спустя спохватилась и стыдливо отвела глаза. — Ой, прости, что перебила тебя…

Дискорд ещё недолго пытался делать обиженный вид, впрочем, хватило его ненадолго — и он сам, и Флаттершай знали, что это всего лишь его манера шуток.

— Ну и ладно, — Дискорд вновь исчез во вспышке и очутился рядом с Флаттершай, будто бы невзначай обвившись в пол-оборота вокруг неё.

— Я просто… Извини, если ты принял это на свой счёт, но я не собиралась тебя в чём-то убеждать. Я просто случайно задела тебя, и если бы…

— Если бы я не делал всё для того, чтобы дать тебе отдохнуть после вчерашней ночи, а ты так неблагодарно меня… Эх, ладно, — Дискорд замолчал и ещё раз посмотрел на Флаттершай.

— Это… Тебе так нравится наблюдать, как я оправдываюсь? — подловила его подруга.

— П-ф-ф! — Дискорд помотал головой, но увидел, что Флаттершай так и продолжала ждать от него ответа. — Ну если даже и так, то что?

— Эмм… Ничего? — неуверенно поинтересовалась Флаттершай, зевнув ещё. На этот раз, прикрывая копытом рот, она постаралась не задеть Дискорда — и тот, похоже, оценил её старания.

— Ладно, — он покачал головой. — И если ты вдруг хочешь, не знаю, спасти там Эквестрию, или ещё чего… — Дискорд сделал паузу, ожидая ответной фразы от Флаттершай. Та, как всегда без слов поняв это, устало прикрыла глаза и ответила:

— То что я сейчас хочу — это ещё немного отдохнуть. Я, как ты знаешь, не спала всю ночь, помогая тем бельчатам переселиться в мой приют, ну ты помнишь… Если ты не против, я бы не отказалась ещё часок отдохнуть до вечера. Ничего страшного, если я…

— Ох, ничего, конечно, — улыбнулся Дискорд и вновь щелчком пальцев сотворил у головы Флаттершай подушку, на которую та положила голову и, облегчённо улыбнувшись, закрыла глаза.

Дискорд поймал себя на мысли, что ему нравится вот так находиться рядом с Флаттершай и наблюдать за тем, как она отдыхает. Ему, бывшему истинным воплощением хаоса и неопределённости, был теперь почему-то приятен этот тихий уют, который он ещё пару лет назад посчитал бы безумно скучным и неинтересным. Собственно, наверное, поэтому почти всё свободное время в последние годы он проводил здесь, дома у своей подруги. Возможно, Флаттершай действительно на него сильно влияла — от кого ещё он, любитель непредсказуемости, мог научиться ценить покой? Она была столь непохожа на него — и потому столь притягательна. Но не сказать, что и она не брала с него пример. Флаттершай уже давно не была той зацикленной на животных домоседкой, больше всего желающей, чтобы её никто не трогал. Она порой позволяла себе совершенно сумасшедшие поступки — как тот, когда она задумала явиться к Дискорду домой, — и было бы глупо отрицать то, что это был поступок в духе самого Дискорда.

И — стоило признать — Флаттершай действительно никогда напрямую не заставляла его делать что-либо. Его самомнению хотелось сделать вид, что это всё злые козни этой расчётливой пегаски, но положа лапу на сердце, он всё же не мог не признать, что почти всё, что он делал с момента знакомства с Флаттершай — было именно то, чего ему хотелось.

И потому он постарался не тревожить больше её сон — ей нужно было отдохнуть, а Дискорду… Дискорду нужно было просто быть рядом.

Умиротворённое чириканье птичек за окном, журчание ручья неподалёку, тихий шелест листьев и размеренное дыхание Флаттершай были почти единственными звуками, что можно было слышать здесь. Даже обычный шум Понивилля — здесь, в домике, стоящем на самой окраине городка, на границе Вечнодикого леса, от которого, впрочем, был отгорожен значительный кусок и объявлен приютом для животных «Мягкое пёрышко», — он был почти незаметен. Или…

— А? — Флаттершай встрепенулась и резко открыла глаза, чуть не подпрыгнув. Взволнованно оглядевшись, она пошевелила ушами и уверенно произнесла: — Кому-то нужна помощь!

Ну вот, похоже, тишине и покою пришёл конец.

Объяснять не было времени. Пегаска попросила Дискорда как можно скорее телепортировать их куда-то на опушку Вечнодикого леса, примерно указав направление: лететь или бежать туда было бы слишком долго. Дискорд, абсолютно не понимая, что происходит, подчинился — нынешняя Флаттершай была весьма настойчива, когда дело касалось её призвания, — и мгновением спустя они оказались в указанном месте. Флаттершай прислушалась — и тут же бесстрашно бросилась галопом вглубь леса, едва не оставив Дискорда одного.

— Ч-что случилось, Флатти? К-куда мы так спешим? — Дискорд, летя следом за своей спутницей, едва успевал уворачиваться от веток, появляющихся на его пути.

— Ты не слышишь? — она спрашивала его так, будто для неё было абсолютно очевидно, что Дискорд должен что-то такое слышать, и более того — понимать и знать, что делать. Он же лишь непонимающе развёл лапами, посмотрев вслед Флаттершай в полном недоумении, что едва не стоило ему впечатывания на полной скорости в некстати подвернувшееся дерево; к счастью, он вовремя успел его заметить и одним щелчком пальцев превратить в более не опасный мелкий кустик.

— Если бы я слышал, я бы…

— Сюда! — беззастенчиво прервала его Флаттершай и свернула с тропинки куда-то в чащу. Дискорд едва успел за ней, и, после недолгого просачивания сквозь густую растительность, он увидел свою подругу, что, взволнованно прижав уши, стояла у какой-то россыпи камней, очевидно, отвалившейся от рядом находящегося скального выступа. Чуть дальше начиналась большая каменная гряда, на которой в давние времена был выстроен замок Сестёр, и сейчас из-за нестабильности рельефа здесь часто происходили подобные обвалы. Но отчего Флаттершай привлёк именно этот?

— Дискорд, скорее, помоги! — воскликнула она, увидев, что драконэквус уже подоспел на место.

— Что? — он развёл лапами.

— Разбери эти камни, пожалуйста, быстрее!

Дискорд хмыкнул и принялся превращать камни в воздушные шарики, которые тут же устремлялись вверх. Флаттершай вряд ли стоило надеяться, что её спутник решит разобрать завал обычным способом: это всё же был Дискорд. И лишь только нужная часть камней была убрана, Флаттершай метнулась туда — и взяла в копыта маленький серый комок, оказавшийся молодым волчонком, совсем щенком.

— Тихо-тихо, милашка, всё хорошо. Теперь всё позади. Как ты сюда попал? Ой, что у тебя с лапкой? Ты, наверное, не можешь идти? Бедняжка… Ничего, я помогу тебе…

Дискорд лениво летел следом за Флаттершай, пока она со своим новым питомцем направлялась к выходу из леса. Стоило отдать ей должное: услышать его скуление чуть ли не за милю, да ещё сидя в своём домике, да ещё когда вокруг столько других звуков, да ещё и во сне… Пожалуй, даже Дискорду такое было не по силам. Он привык считать себя чуть ли не всемогущим: ведь вряд ли было что-то, что, по его мнению, могла бы сделать какая-нибудь пони, но что было бы неподвластно ему, владыке хаоса. Но чем ближе он узнавал Флаттершай, тем больше он понимал, что у пони бывают такие таланты, коим ему вовек не научиться.

Тем временем они втроем подошли к домику Флаттершай; та занялась уходом за волчонком — перебинтовала ему ногу, почистила шёрстку от каменной пыли, додумалась даже до того, чтобы послать Дискорда — несмотря на все его отговорки — к Эпплджек за кормом для Вайноны. Когда драконэквус спустя несколько минут вернулся, возникнув перед ней в знакомой вспышке света, состроил свою обычную недовольную физиономию и протянул ей мешочек, добытый у семьи Эпплов, она лишь одарила его благодарной улыбкой, забрала у него корм и насыпала его в мисочку, поставленную перед новым питомцем. Дискорду только оставалось наблюдать за Флаттершай: та смотрела, как мало-помалу волчонок приходил в себя — а вместе с ним и его новая хозяйка успокаивалась, вновь превращаясь в обычную себя.

— Ой! — вдруг встрепенулась Флаттершай. — Я же забыла дать тебе имя! Тебя ведь никак не зовут, да? Бедный… — она ласково погладила своего питомца по голове, виновато прижала ушки и посмотрела на Дискорда. Тот откуда-то достал книгу, на обложке которой значилось «Руководство по называнию волков в пятнадцати томах, том десятый», раскрыл её на середине и принялся читать:

— Паро, Кирис, Юе, Инти, Шариемин, Хираку, Моми…

— О! Моми! Дорогой, как тебе имя Моми?

Дискорд захлопнул книгу и непонимающе уставился на подругу — но та уже с довольной улыбкой вовсю нянчилась с успокоившимся волчонком.

Что ж, выспаться сегодня у Флаттершай не получилось — но зато она приобрела нового друга.

Новый питомец Флаттершай со временем прижился в её приюте-заповеднике: уже через месяц его лапа зажила, и он вполне выздоровел. Как пегаска поняла из разговоров с ним, на его семью напала одна из мантикор, водившихся в Вечнодиком лесу, вынудив их покинуть родное логово и спасаться бегством; вероятно, они взяли курс на более спокойный Белохвостый лес. Когда самого Моми засыпало случайным обвалом, его мать и братья не смогли ничего сделать — остаться на месте было бы равнозначно гибели, — потому они продолжили свой путь, оставив несчастного волчонка на произвол судьбы. И только благодаря тому, что Флаттершай услышала его отчаянный зов, он сумел выжить, за что был очень благодарен своей спасительнице. Идти ему теперь было некуда — вряд ли кто из сородичей принял бы его в лесу, — поэтому он остался в приюте Флаттершай. И не сказать, что сама хозяйка приюта не была этому рада: ей доставляло удовольствие общаться с любым животным, от маленькой певчей птички до гигантского медведя; волчонок вполне вписывался в общество её маленьких друзей.

За жарким летом пришла осень, ознаменованная традиционным забегом пони по лесным опушкам Понивилля и окрестностей с целью стрясти уже ненужную листву. Природа готовилась уснуть, сменив красно-оранжевую одёжку деревьев на пушистое снежное покрывало — и вот, вскоре пегасы натащили в небо облаков со снегом, и в Понивилль нагрянула зима. Пони надели шапки и шарфы, а добрая половина жителей приюта Флаттершай, забившись в норки и берлоги, благополучно уснула до весны. Те же, что остались, перебрались к ней в дом, поближе к теплу. Моми тоже иногда бывал дома у Флаттершай, но Эйнджел сразу невзлюбил своего естественного врага — а зная нрав этого непоседливого кролика, от него можно было ожидать разных пакостей, которые он с большим воодушевлением и делал, не забывая перед Флаттершай выставлять Моми виноватым. Конечно, пегаска хорошо знала своего кролика, и потому просто пыталась примирить этих двоих, не вдаваясь лишний раз в подробности конфликта, но получалось с трудом. Последние недели зимы Моми почти всегда проводил на улице — ему просто не хотелось ссориться с любимцами своей спасительницы, да и он успел подрасти и нагулять себе тёплую шёрстку, так что здешние мягкие морозы были ему нипочём. Он нередко видел Флаттершай, когда та ходила к друзьям в Понивилль, и она всегда здоровалась с ним, не забывая отпускать ласковые слова в его адрес, иногда по-дружески потрепав его по голове. Но всё же ему было уютнее здесь, чем в её доме, переполненном зверями, которые не всегда были рады его видеть. Конечно, он мог бы поставить зазнавшегося кролика на место, да вот только как потом смотреть в глаза своей хозяйке?

Здешние зимы не длятся долго; и вот, вскоре весна вступила в свои права. Пегасы разогнали облака, и тепло солнца, наконец, залило уже очищенные от снега поля и лужайки, где тут же бросились резвиться мыши, бурундуки и хомячки. Лёд на водоёмах был разрезан и растоплен, и водоплавающие птицы вернулись на их волнистую гладь. Приют «Мягкое пёрышко» вновь наполнился жизнью: сотни птичьих голосов, плеск воды в пруду, беспокойный шелест листьев на деревьях — всё было так же, как и раньше…

Но всё же что-то в этом было необычно.

…Флаттершай проводила свой типичный утренний осмотр своего приюта. Птички весёлой гурьбой слетелись к ней и сели на ветку прямо перед пегаской — та достала специальную щеточку и принялась чистить им перья. Как с этим было закончено, к Флаттершай, размахивая лапами и о чём-то вдохновенно попискивая, подскочила троица белок — и та понимающе кивнула, отправилась в свой домик и вскоре вынесла им горстку гусиного пуха, видимо, для ремонта их жилища. Те радостно заголосили и, ухватив по клочку, побежали куда-то. Флаттершай подошла к кормушке, установленной в центре лужайки и насыпала в неё зерно; тут же со всех сторон туда сбежались разнообразные мелкие обитатели приюта с явным намерением позавтракать. Флаттершай вернула на место камень, отвалившийся от лестницы, по которой гуси и утки поднимались из пруда на берег; перевязала гамак для обитающего здесь медведя Гарри; насыпала орехов и желудей в ещё одну кормушку, для местных белок. Моми, как обычно, лёжа в тени кустов, лениво наблюдал за этим — и всё же его не покидало ощущение какой-то странности происходящего. Он давно привык к жизни здесь, и всё же что-то было не так…

— О, Моми! Ути, какой ты пушистый. Смотри, сейчас весна началась, дай-ка я тебя немножко приведу в порядок, — начала ворковать Флаттершай, когда молодой волк вышел к ней, приветственно ткнувшись носом в копыто. Она достала из седельной сумки небольшую расчёску и стала вычёсывать его зимний мех, теперь уже не нужный. — Какой ты лохматый! — улыбнулась она. — Вот так, хорошо. Тебе это уже не нужно, а вот птичкам пригодится, у них в гнёздышках прошлогодняя подкладка износилась… — закончив расчёсывать Моми, она сунула вычёсанный мех в мешочек и вместе с расчёской вернула его в свою сумку, откуда чуть погодя достала коробку с кормом и миску. — Давай теперь позавтракаем, хорошо? — Флаттершай насыпала корм в миску и поставила её перед волком. — Кушай, это вкусно и полезно!

Он сунул нос в миску — но остановившись, вновь поднял взгляд на пегаску.

— Что такое? Ты не проголодался? Я очень извиняюсь, — голос Флаттершай стал твёрже, чем обычно, — но все хорошие волчата с утра должны хорошо кушать, это нужно для твоего организма после зимы, и вообще…

Моми безнадёжно опустил глаза и приступил к завтраку.

— Вот, хороший волк. Кушай-кушай, приятного тебе аппетита, — Флаттершай погладила его по голове и отправилась дальше.

Но ему уже стало понятно, что здесь не так.

Если все эти животные не могли и шагу ступить без их хозяйки — то как же жил Моми до того, как Флаттершай его выкопала из каменного завала?

Моми заметно подрос по сравнению с прошлым годом. Из щенка он превратился в молодого волка, который не прочь был и поозорничать: погоняться за гусями и утками, выбравшимися из пруда на берег, играючи подраться с местным козликом, мастерски уворачиваясь от его копыт, подобраться к норе барсука и испугать его, внезапно выскочив из зарослей. Но звери нередко сообщали Флаттершай о выходках Моми, и та его потом сурово отчитывала, не терпя никаких возражений. Моми приходилось выслушивать её, сжавшись в комочек и виновато прижав уши — вид расстроенной и недовольной его поведением Флаттершай действовал безотказно, — но всё же не мог совладать со своей натурой…

— …Привет, Дискорд, — Флаттершай, только что вернувшаяся с ярмарки в Понивилле, поставила седельные сумки в углу домика, приветственно помахав уже давно поселившемуся в её домике другу, который сейчас сидел в кресле около невесть откуда взявшегося торшера под невесть откуда взявшимся пледом и читал невесть откуда взявшуюся книгу «Как приручить вашу пегаску». С появлением Флаттершай он тут же заставил всё своё хозяйство исчезнуть, появился рядом с ней и подхватил её, прижав к себе.

— Ой, Дискорд, опусти меня, пожалуйста, обратно…

— Что такое? А я, между прочим, волновался! Тебя не было целых сорок минут, а вдруг бы тебя похитили агенты короля Сомбры? Или Кризалис сотворила бы с тобой непроизносимые вещи? Или ты бы просто увидела ссору двух ёжиков и надолго вошла бы в экзистенциальный кризис, пытаясь помочь каждому из них, как в тот раз?..

— Э… Дискорд, всё не так плохо, я вполне самостоятельна… Ну, по крайней мере теперь, когда у меня целый приют любящих меня животных…

— Кхем, — Дискорд опустил пегаску на пол и отряхнул лапы от уличной пыли, скопившейся на шёрстке Флаттершай. — Самостоятельна… Почему тебе для этого нужны животные?

— Эм-м… Извини, пожалуйста, но ты о чём? — она непонимающе подняла взгляд на Дискорда.

— Забудь, — вздохнул он.

— Ладно. Сейчас, я разберу сумки и надо будет проверить, как там мои питомцы… Боюсь, опять Моми напакостил где-нибудь. Странно, он же был таким ласковым первое время, что могло с ним произойти?..

— Хм. Думаю, ты просто не поймёшь, дорогая. Видишь ли, для тех, кто говорит о самостоятельности, но при этом не рискует признавать самостоятельность за остальными…

— Как же? Я её вполне признаю, — Флаттершай методично вытаскивала из седельных сумок свёртки, кульки и мешочки, добытые ей на ярмарке. — Я забочусь и переживаю за каждого из моих маленьких друзей, и…

— Угу. Даже мне стоит сделать что-либо не так, как тебе нравится, так ты начинаешь смотреть на меня так, что я просто не могу не повиноваться. Ух, расскажи кому — не поверят. Что же говорить про твоих питомцев…

— Дискорд, это… Это тебя обижает? Прости, пожалуйста, — она, разобравшись с содержимым сумок, виновато скосила глаза на драконэквуса.

— Вот и сейчас, — констатировал он.

— Эм… — пегаска покраснела и запнулась. — Всё равно извини меня, если я не права. Я стараюсь не настаивать лишний раз, ты понимаешь? Но что не так с моими маленькими друзьями?

— С ними всё так, они без тебя и шагу не ступят. Вот только твой Моми — из Вечнодикого леса, а там, как ты знаешь, звери привыкли жить сами по себе. Ему не нужна эта, как её… — со вспышкой у него в лапе появилась очередная книжка, — чай, чемоданы, чебуреки, Чебоксары… Не пойму, где чересчур сильная… А! Это же другая буква, — Дискорд перелистнул на другую страницу, — вот, гиперопека. Как ты думаешь, Флаттершай, что это могло бы значить?

— Что я… Слишком внимательна к нему?

— Чересчур, — Дискорд ткнул пальцем Флаттершай в нос, отчего та негромко чихнула, — чересчур внимательна к нему. Я его прекрасно понимаю, потому что пока не появилась ты, я тоже жил сам по себе. И я настоятельно тебе советую: не пытайся подружиться с ним против его воли. Дружба — это магия, как ты научила меня, а не упорство и настойчивость. Если бы ты пыталась тогда добиться моей дружбы, угрожая мне своим Элементом Гармонии, я бы в жизни не принял тебя такой.

— Эм-м… Наверное, ты прав, Дискорд. Я должна быть более… ой, менее внимательна к нему. Я постараюсь…

В самом деле, Флаттершай действительно начала закрывать глаза на кое-какие выходки Моми. Однако не сказать, что это сильно пошло приюту на пользу: его прежние жители всё так же жаловались хозяйке, и видя, что та теперь ничего не предпринимает — начали пытаться сами поставить зазнайку на место. Прежняя пасторальная атмосфера приюта стала разваливаться на глазах: конфликты начали вспыхивать даже между его давними жителями — и некоторые из них, решив, что их терпению пришёл конец, решили покинуть это место. Семья бобров молча собрала свои вещи и переселилась куда-то вверх по течению реки, что протекала через Понивилль; стая уток улетела осваивать озёра у Нэйагарских водопадов; вечно недовольные козлята перебрались на луга к западу от городка. Даже те животные, которым ещё нравилось жить в приюте, всё чаще покидали его, хотя бы на время: прежняя показная беспечность и доброта друг к другу сменились настороженностью и злобой. Тот же Моми порой неделями пропадал в родном Вечнодиком лесу — и даже без него в приюте не было спокойно. Счастливая картинка милого уголка, созданного Флаттершай для своих питомцев, стала исчезать под грузом вызовов судьбы — и хозяйка приюта не могла ничего с этим поделать. Или не знала как — ведь раньше её типичная манера мягкого убеждения никогда не давала сбоев…

Флаттершай начинала нервничать. Порой взаимоотношения в приюте доводили её до того, что она чуть ли не кричала на своих питомцев — хотя, конечно, криком её тихие фразы возмущения было назвать сложно, — пусть даже и всегда потом извинялась после этого. Но проблемы это не решило. Флаттершай было тяжело, и даже Дискорду не всегда удавалось успокоить несчастную пегаску. Её светлое начинание переживало серьёзный кризис, и вместе с ним кризис переживала и Флаттершай — что не лучшим образом сказывалось на её эмоциональной стороне.

— …Моми, хорошие волки так себя не ведут! — тихо, но не терпящим возражений тоном пегаска убеждала волка, вновь сбежавшего на несколько дней из приюта. — Если ты не перестанешь вести себя неподобающе, то я, я… — она набрала в грудь воздуха, — я топну копытом! Где ты спишь? Что, или, прости Селестия, кого ты ешь? Я не хочу об этом даже думать! Ты, ты… Ты совсем не понимаешь, что я чувствую, когда кто-то из вас вот так пропадает!..

Угрозы Флаттершай были, на первый взгляд, не то, чтобы пугающими — гораздо больше пугало то, насколько она внутренне разозлена. Да, она была очень недовольна — но совершенно не хотела понимать, что выросшему Моми нужно хоть ненадолго вырваться из-под столь тяжёлого крыла её опеки. Он отчаянно заскулил — и сам не заметил, как перешёл на грозное рычание. Но Флаттершай и не думала останавливаться.

— Моми! Ты, прости пожалуйста, ведёшь себя очень некрасиво! Ты… — она подняла ногу и потянулась к нему; запаниковав, Моми сделал то единственное, что подсказывали ему инстинкты…

…Вцепился зубами в ногу Флаттершай.

— Ай! — пегаска громко, по настоящему громко вскрикнула; Моми в страхе отпустил её ногу и, не в силах более здесь оставаться, кинулся прочь, не разбирая дороги. Кусты, трава, колючие заросли, ядовитые цветы — не важно, прочь в дебри спасительного леса, вперёд, вперёд — туда, где нет Флаттершай.

Несчастная пегаска, угрюмо повесив голову, сидела в кресле у себя в домике и слой за слоем оборачивала бинтом свою ногу. В глазах её стояли слёзы.

— И как я сразу не могла понять… — она всхлипнула.

— Вы, пони, много чего понимаете не сразу, — Дискорд, невозмутимо наблюдавший за Флаттершай с диванчика у стены, развёл лапами, пытаясь изобразить равнодушие.

— Наверное, я просто переоценила силу дружбы. Я так привыкла к тому, что все животные, которые окружают меня, общаются со мной, что пыталась склонить… Нет, заставить Моми делать то же самое. Я ведь не могла понять того, что он может просто не хотеть со мной дружить…

— Почему бы кто-то не хотел дружить с тобой, как ты думаешь? — поинтересовался Дискорд, сосредоточенно обрабатывая небольшой пилочкой свой рог, который только что открутил у себя с головы.

— Можно добиться дружбы, но невозможно заставить дружить против воли. Стыдно подумать — я подруга самой принцессы дружбы, а так долго не могла до этого дойти. Даже на своём первом Гала я учудила то же самое. И если тогда я была столь глупой… То похоже, такой же глупой и осталась, — она снова всхлипнула. — Мне надо было сразу оставить его в покое…

— Интересно, никто тебе этого не говорил раньше, а, Флаттершай?

— Прости, Дискорд. Мне сразу стоило тебя послушать…

— Хе-хе. Будем считать, что я тебя простил. Теперь… — он откуда-то достал счёты и пощёлкал костяшками на них. — Я тебя простил триста двенадцать раз, ты меня — двести девяносто. Пока что я веду со значительным отрывом! — усмехнулся он.

— Дискорд, ты никогда не меняешься, — то ли с недовольством, то ли с облегчением сообщила ему подруга.

Следующий день Флаттершай мало чем отличался от других — ведь помимо мятежного волка, у неё в приюте было ещё много питомцев. Их всех надо было накормить, привести в порядок, осмотреть их домики, решить все споры между ними, что теперь почти каждый день возникали в приюте. Пегаска то и дело бросала взгляд в сторону кустов, где обычно любил прятаться Моми — но тщетно; в этот день он так и не показался. Не видно было его и в следующий, и всю эту неделю, и месяц… Так или иначе, Флаттершай пришлось смириться: одному из её питомцев так и не получилось стать для неё другом, и он предпочёл покинуть приют, нежели принять дружбу на её условиях.

Поначалу пегаска очень переживала по этому поводу. Но вечное брюзжание Дискорда по поводу того, что Флаттершай слишком много грустит последнее время, и с ней стало не так интересно, как раньше, несколько разговоров по душам с Твайлайт и безумная вечеринка, устроенная Пинки для неё, где Рэйнбоу дала понять своей подруге, что есть куда больше причин перестать расстраиваться по этому поводу, вернули её в норму.

А Моми так больше и не появился в приюте.

Ни этим летом, ни зимой, ни на следующий год, ни через год…

И не сказать, что без него здесь жизнь пришла в норму. Однажды посеянные противоречия проросли здесь буйными всходами, и все плоды стараний Флаттершай и её подруг пошли прахом. Жизнь здесь стала мучением, и следующей осенью приют покинули последние его жители — стайка птиц, отправившись на юг, предупредили хозяйку «Мягкого пёрышка», что уже не намерены возвращаться сюда. Флаттершай осталось лишь горько вздохнуть и пожелать им доброго полёта. Днём позже она сняла с ворот изрядно покосившейся ограды табличку с названием приюта — и, вернувшись к себе домой, где ещё жили те редкие звери, что не решились покинуть Флаттершай насовсем, начиная с Эйнджела и заканчивая медведем Гарри, она поставила табличку в пыльный угол, забралась на диван и горько заплакала — и Дискорду стоило больших трудов её успокоить.

Но так или иначе, жизнь продолжалась, и Флаттершай ещё многое нужно было делать. Слишком долго предаваться грусти и самобичеванию она не могла. Животных Понивилля и окрестностей всё ещё нужно было уложить спать на зиму, кому-то по-прежнему надо было помочь, накормить, подыскать место — так что вскоре Флаттершай начала понимать, что и без приюта она может продолжать ухаживать за своими маленькими друзьями. Они более не полагались на неё во всём; но всё равно, когда им требовалась помощь, они обращались к ней — и добрая пегаска им помогала.

Наверное, ей с самого начала стоило на этом остановиться…

Зима скоро кончилась и была благополучно убрана, уступив дорогу весне, а за ним и тёплому лету.

— Хей, привет, сахарок. Куда направляешься? — Эпплджек, с самого раннего утра уже везущая на рыночную площадь Понивилля тележку, гружёную свежим урожаем яблок, помахала копытом Флаттершай. — Не ожидала я увидеть тебя здесь в такую рань.

— О, доброе утро, Эпплджек. Я, это… Надо к Зекоре сходить. Здесь неподалёку засорился пруд, и у неё должно быть средство…

— Не советую я тебе, знаешь, — Эпплджек поправила шляпу. — Эт самое, там, вродь как, неспокойно чё-т, Твайлайт говорит, это из-за очередных каких-то этих её, как их, катаклизмов в магическом фоне Эквестрии… Ты погоди пару недель, как всё уляжется, а там и сходишь.

— Ох, ты не понимаешь, Эпплджек! Бобры, живущие там, сказали, что это очень важно! Если я не сделаю ничего с прудом, там погибнут все рыбки, утята не смогут плавать, а прочие звери — пить… Я не могу ждать столько! Я должна идти сейчас…

— Лады, не мне тебе указывать, сахарок. Ты, эт самое, береги себя, если что.

— О, конечно, постараюсь, — кивнула ей Флаттершай.

Да, в былые времена она бы ни за что не сунулась бы в Вечнодикий лес. Но сейчас, когда на ней, несмотря на отсутствие приюта, всё ещё лежала ответственность за зверей Понивилля и всех его окрестностей — ей нередко приходилось посещать его, в том числе ради волшебных средств Зекоры, которые могли вылечить сломанную лапку мыши, избавить от простуды певчую птицу, а то и как сейчас — помочь очистить пруд. Как ни странно, в лесу она почему-то чувствовала себя в безопасности: то ли все эти годы, что она посвятила саморазвитию в плане избавления от разных страхов, наконец-то придали ей уверенности, то ли она научилась избегать опасностей почти интуитивно, но теперь она уже почти не боялась и смело направляла свои копыта к Зекоре, когда это было нужно.

Но в этот раз возможно, Эпплджек и была права: сегодня в лесу было как-то слишком темно, необычно сыро, да и вообще он нагнетал какое-то беспокойство. Сложно было поверить, что здесь могут жить какие-то существа, кроме жутких монстров… «Так, Флаттершай, успокойся», — одёрнула она себя. Ради своих многочисленных питомцев она должна была это сделать — как и не один раз до этого.

Путь до хижины Зекоры прошёл гладко. Зебра после недолгих расспросов вручила Флаттершай заветное средство — и, так же, как и Эпплджек, посоветовала быть осторожней на обратном пути. Хоть Флаттершай уже давно привыкла к манере Зекоры говорить стихами, но в такой форме предостережение звучало скорее забавно, нежели устрашающе, и потому пегаска лишь улыбнулась в ответ, кивнув, что мол, всё будет в порядке.

Но то, что на самом деле отнюдь не всё будет в порядке, Флаттершай поняла лишь немногим спустя, когда хижина Зекоры уже скрылась в тени деревьев позади, а заветная опушка леса была ещё очень далеко. Грозное, неживое рычание из-за спины, мертвецкий холод тёмной магии, струящийся по земле, и весьма характерный хруст дерева, который могли издавать лишь одни существа, водящиеся в этом лесу…

Флаттершай едва нашла силы повернуть голову — лишь чтобы увидеть светящиеся ядовито-зелёным светом глаза и пасть, что вот-вот готова была её проглотить. От древесного волка было бессмысленно бежать — и самообладания пегаски хватило лишь на то, чтобы в испуге начать пятиться. Когда монстр рванулся к ней, она, потеряв всякую надежду, прижалась к земле и крикнула первое, что пришло ей в голову:

— Дискорд!..

И лишь краем глаза перепуганная Флаттершай успела заметить, как прямо перед ней метнулась серая тень.

…Домик на окраине Понивилля был пуст, если не считать Дискорда, вальяжно развалившегося за чайным столиком и вливавшего в себя уже, пожалуй, двадцатый галлон чая, добытого откуда-то из неведомого подпространства, в ожидании, когда же вернётся его подруга, куда-то ушедшая по делам. Он навострил уши — будто бы услышав что-то; но мгновением спустя недовольно хмыкнул, мысленно прокомментировав это: «Если кому-то понадобился владыка хаоса, то пусть придёт и как следует попросит». Лениво взяв чашку, он в очередной раз наполнил её чаем, отметив на летающей рядом бумажке: тысяча сто тридцать восьмая…

…Флаттершай ожидала неминуемого конца — но вместо этого услышала какую-то возню, грохот, удары, вой и ещё кучу звуков непонятного происхождения. И, лишь только звуки затихли — она осторожно открыла глаза, одновременно желая увидеть то, что случилось, и боясь взглянуть на это…

От древесного волка остались в буквальном смысле только щепки. Да уж, если и правда Дискорд был тут, то куда он делся? И почему тогда он не превратил это чудище в какую-нибудь безобидную статуэтку или что-то вроде того, а разломал его в труху, причём, судя по всему, ещё и не сразу, а изрядно повозив его по полянке?

Флаттершай недоумевающе огляделась — и её взгляд наткнулся на кое-что ещё.

Горку серого меха, валяющуюся у подорожной травы поодаль.

…Это оказался молодой волк, вполне обычный, не древесный — и, судя по всему, именно он и был причиной тех разрушений, причинённых его деревянному собрату. Получается… Именно он и спас Флаттершай?..

— Ох! — она сразу кинулась к нему. Подсунула под него копыта, попыталась осмотреть его раны — и тут же поняла, что всё плохо: было ясно, что жить ему оставалось считанные минуты.

— Что же ты дружок, зачем… — Флаттершай наклонилась к нему, пытаясь хоть как-то его успокоить.

Волк тихо заскулил и посмотрел на пегаску — и лишь только она увидела эти глаза, её осенила неожиданная догадка.

— Моми!..

Её спаситель радостно лизнул её копыто, и пока позволяли силы, уткнулся мордочкой ей в живот; Флаттершай не оставалось ничего другого, как погладить его по голове в ответ.

— Как же… Почему же… Я ведь и подумать не могла… Почему ты оказался здесь? Почему ты спас меня? Неужели…

Флаттершай вспомнила те едва слышные шорохи из кустов, что сопровождали её при походах в лес; тот испуг Эйнджела, с которым он смотрел на эти кусты, когда Флаттершай брала его с собой; следы, которые она неоднократно видела на земле, возвращаясь по узеньким лесным тропинкам, по которым только что проходила… Всё было очевидно.

— Ты… Ты сопровождал меня каждый раз, когда я ходила в лес? Ты охранял меня и оберегал от опасностей? Ты не хотел моей заботы, но сам заботился обо мне — и это после всего того, как я так обошлась с тобой… — Флаттершай перестала сдерживаться, и слёзы потекли из её глаз. — Ты… ты… ты всё это время был, — она едва переводила дыхание, — моим настоящим другом!..

Моми вновь заскулил и попытался прижаться к Флаттершай — но сил у него уже не хватило; он слегка задрожал и шевельнул лапой, скосив на неё взгляд. Она попыталась ободряюще улыбнуться ему, лишь несколькими мгновениями спустя почувствовав, что он уже не дышит.

Флаттершай с грустью смотрела на свежий земляной холмик у корней одного из деревьев на опушке Вечнодикого леса. Дискорд с недовольной физиономией стоял рядом в траурном фраке и, кажется, был чем-то недоволен.

— Если бы ты был рядом, то ничего бы не произошло, — прервала угрюмое молчание Флаттершай.

— Чтобы я был рядом, тебе нужно было меня хотя бы попросить. И вообще, не произошло бы сейчас — произошло бы в другой момент.

— Дискорд!

— Что? Что как сразу, так Дискорд? Что Эквестрия в руинах, что одно несчастное животное — всегда Дискорд виноват!

— Я не виню тебя. Просто… Так тяжело терять друзей.

— Вряд ли бы ты прогнала своего друга просто так.

— Но даже после этого он всё-таки оставался моим другом, — недовольно бросила в ответ Флаттершай. — А я об этом даже не знала. И как жаль, что для того, чтобы это понять, мне пришлось потерять его…

— Теперь знаешь, — Дискорд обнял лапой Флаттершай, уткнувшуюся ему в живот.

И та не нашла, что ответить.

«…Дорогая принцесса Селестия! Прошло много лет, и я уже почти забыла о том, как в молодости писала вам письма об усвоенных уроках дружбы — как нас всех научила Твайлайт. Но кажется, с теми временами эти самые уроки дружбы не закончились. Ведь только сейчас я поняла то, что друг — это не обязательно тот, кто всегда проводит с тобой время, не тот, с кем ты веселишься вместе, не тот, кто всегда развлечёт тебя разговором, — но и тот, кто, будучи даже не в очень хороших отношениях с тобой, обязательно придёт тебе на помощь, несмотря ни на что. Даже если ты об этом не знаешь, и даже если в порыве отчаяния просто прогнала его вон…»

Она свернула бумажку пополам, потом ещё раз — и отдала её устроившемуся рядом драконэквусу.

— Дискорд, наверное, это выглядит слишком… несвоевременно? Но всё равно, те мог бы ты отправить это, ну, ты знаешь, как в давние времена…

— Эх, — он недовольно щёлкнул пальцами, и письмо, исчезнув во вспышке, полетело в Кантерлот. — Вот так вот, про него ты пишешь письма Кей-Кей, а насчёт меня — ни единого. Нет бы похвалить меня за что-нибудь, нет. А тут этот «тяв-тяв» помер — и ты сразу же… Но Флаттершай, я же лучше собаки!

— Он не собака, Дискорд, он волк. И вообще, тебе ли жаловаться? Как будто я к тебе не отношусь хорошо, — она строго посмотрела на драконэквуса.

— Какая разница. Я к тебе со всей душой, а ты… Вот сейчас пойду и выйду в окно, что ты сделаешь? Не будешь жалеть о старине Дискорде?

— Там падать всего несколько футов, а ещё там колючие кусты, ты поранишься, — с нотками заботы в голосе проговорила Флаттершай. — И это не лучший способ разжалобить меня.

— А, надоело, — он отвернулся и сложил лапы на груди.

Флаттершай тяжело вздохнула.

— Знаешь, — начала она некоторое время спустя, — Моми я это не успела сказать. Но тебе скажу…

Дискорд не пошевелился — а Флаттершай тихо подошла и обняла его.

— Спасибо, что заботишься обо мне, — она сделала паузу, — мой друг.

…Дискорд ещё несколько мгновений попытался сохранить невозмутимость, но долго противиться желанию довольно улыбнуться Флаттершай в ответ он не смог.