Так держать, Менуэт. Часть 2: Щупальца, мумии и прочее дерьмо

Глава 13

Двигатели ровно гудят. Удобно сижу на своем месте, управляя самолетом. Инки сидит рядом со мной, а Хекси позади нас, делая что-то перед большой панелью, полной красочных кнопок. Под нами только вода.

Ну, я долго смотреть на нее не могу. Иначе начинает тошнить.

Прошел всего день с тех пор, как мы покинули контрабандистов у берегов Зебрики, но мы уже успели улететь довольно далеко на юг. Хекси продолжает стонать, что мы слишком сильно нагружаем двигатели, но Дэринг Ду говорит, что мы будем беспокоиться об этом позже.

Ну, вообще-то, я надеюсь, что у пегаски есть какой-то план, или же двигатели действительно окажутся так хороши, как она надеется. Не хотелось бы застрять аккурат на Южном Полюсе. В Зебрике, по крайней мере, было тепло. Иногда даже слишком тепло.

— Отопление, едрическая кочерга, — бормочет Хекси, выворачивая регулятор указанного отопления на максимум. — Становится все холоднее. И почему так темно?

— Ось нашей планеты сместилась после того, как в нее ударил огромный камень из космоса, — отвечает Инки. — Даже когда Селестия перемещает солнце в это полушарие, самый низ планеты остается в темноте. Но зимой все происходит наоборот.

— А-а-а, это типа того почему у морских пони, оленей и этих старых пердунов из Санкт-Понибурга летом есть белые ночи? Но разве кто-нибудь не может поставить планету ровно? Это должно быть проще, чем двигать солнце, разве не так?

— Думаю, что проблем от этого будет куда больше, чем от нынешнего положения вещей, — отвечаю я. — Мы все привыкли к тому, что планета движется именно так, как она движется, и, если вдруг она остановится, то все немного сдвинется влево.

— Насколько “немного”? — уточняет Хекси.

— Примерно на два оборота планеты, — пожимаю плечами. — По крайней мере все, что не насмерть приделано к поверхности. И мне бы хотелось напомнить тебе, что мы все как раз к ней не приделаны.

Кто-то толкает дверь, и она открывается. Я уже говорила всем, что они должны стучать в дверь кабины, но, естественно, "дисциплина" совсем не то слово, о котором имеют представление мои друзья. Оборачиваюсь и вижу большую кучу свитеров, курток и одеял, наваленных друг на друга. Она пару секунд тыкается вокруг, прежде чем заговорить голосом Руби.

— Я хотела бы заметить, что если сзади станет еще холоднее, то я отморожу себе пизду напрочь.

— Может, тогда ты перестанешь ей думать, — ворчу я. — Неужели так холодно?

Говоря это, чувствую порыв ледяного воздуха, долетевший из задней части самолета. По-видимому, отопление в салоне работает куда хуже, чем мне казалось.

— Винил прямо сейчас проверяет, у чьих соплей наиболее забавный цвет, — отвечает кобылка. — И ссать кубиками льда уже неплохо получается.

— Кажется, мы близко, — говорит Инки.

— Близко к разведению костра, — Руби пожимает плечами. — Ты говорила, что курение в самолете запрещено?

— Напомни там всем, что у нас с собой полно топлива, — говорю я. — Если они разведут костер, то тепло им будет до самого конца жизни. Который, кстати, себя ждать не заставит.

— Ладно, — кобылка вздыхает и возвращается к остальным нашим друзьям, сбрасывая по пути кое-какую одежду. — Не понимаю, в чем проблема. Вроде, не так и холодно.

---

Ладно, теперь просто пиздец, как холодно.

Нет, серьезно. Когда я ложилась спать, было довольно прохладно, хотя мне и пришлось залезть под несколько одеял сразу. В грузовом отсеке и правда было куда холоднее, чем в кабине. Но, по сравнению с текущим состоянием, можно считать, что это были тропики. Не говоря уже о том, что скоро тут начнет вонять из-за промерзшего туалета, а у меня как раз приступ утренней тошноты. Просто великолепно.

По пути в кабину натыкаюсь на Дэринг Ду. Прямо сейчас пегаска жестоко избивает свой матрас по непонятной мне причине.

— Чего делаешь? — спрашиваю я.

— Мне нечем заняться, а в таких случаях я склонна к приступам агрессии, — отвечает Дэринг. — Это профилактика.

— Нормальные пони в таких случаях обходятся мастурбацией, — бурчу я. — Не то чтобы здесь было для этого полно места...

— И не говори. Хотя Винил и твоей дочери это не сильно мешает, — пегаска вздыхает и понижает голос до шепота. — Мне тоже, но в борьбе с агрессией не сильно помогло.

Когда наконец этот полет закончится? Думаю, что самым первым делом после нашего приземления будет чистка всего самолета. Чтобы дополнительно продемонстрировать, насколько сильно это влияет на меня, очередной приступ утренней тошноты скручивает внутренности. Прямо на копыта Дэринг Ду. Йей. День стал намного лучше.

— Ты испытываешь мое терпение, — бормочет пегаска сквозь стиснутые зубы.

— Я беременна, не забывай. Может, тебе стоит попробовать, ну даже не знаю... Спарринг с Хекси?

— Да, так будет лучше, — Дэринг Ду быстро отходит в сторону. Иногда мне кажется, что у нее клаустрофобия. Хотя скоро она у всех нас будет. Думаю, пройдет совсем немного времени, прежде чем мы начнем кидаться друг на друга.

Собираюсь взять тряпку и вытереть пол, когда из кабины входит Хекси.

— Привет, — говорит она. — Инки просила меня сказать тебе, что впереди показалась какая-то земля. Она спрашивает, где нам приземляться.

Прежде чем я успеваю ответить, из тени появляется Дэринг Ду и толкает земнопони. Или, скорее, пытается, так как Хекси по меньшей мере на полсотни килограмм тяжелее и это даже без учета всех инструментов, которые она обычно таскает с собой. Дэринг Ду просто отскакивает, расправляет крылья, чтобы затормозить, и пытается нанести удар еще раз, на этот раз целясь в голову. Против нашего механика подобное бесполезно. Хекси пригибается, позволяя пегаске пролететь над ней, а затем делает три простые вещи.

Для начала она бьет гаечным ключом по колену Дэринг Ду, заставляя ее упасть на круп. Затем хватает ее за левое крыло и бьет по затылку копытом. Что-то вроде позиции тюремного надзирателя с пинком осла для ровного счета.

Звук, который издает сустав крыла пегаски, когда она летит вперед, вновь вызывает у меня приступ тошноты. По крайней мере, Хекси отпускает ее, прежде чем крыло оторвалось, но это не сильно помогает, так как Дэринг влетает мордой в какой-то ящик.

— Что это было? — бормочет пегаска, открывая глаза. Из носа у нее капает кровь, а левое крыло скручено под каким-то очень странным углом.

— Это ты начала, — отвечает Хекси. — Так что ты мне и скажи.

Дэринг Ду тыкает копытом в мою сторону.

— У меня был временный приступ безумия, а она сказала мне поспаринговать с тобой.

— Тогда хорошо, что я не била со всей силы.

Наша нанимательница стонет и встает на ноги. Потом она хромает к стене и начинает бить по нему крылом, пока оно с хрустом не встает на место. Нет, серьезно, меня точно сейчас стошнит.

— Это была не полная сила? — спрашивает Дэринг неестественно высоким голосом. — А на полной чего? Оторвала бы мне крыло напрочь?

— Нет, — отвечает Хекси. — Раздробила бы череп так, что мозги из носа потекли. Крыло обычно остается на месте. Потом куда проще все чистить.

— Ну, круто, — ворчит пегаска с невозмутимой мордой. — Еще три дня не смогу летать.

— Две недели, — поправляет ее Хекси. — Никто из тех, кто со мной дрался, не выздоровел меньше, чем за две недели.

— Ты явно редко встречалась с пегасами. Наша регенерация довольно быс.. — ее прерывает внезапная тряска, как будто самолет ударился обо что-то твердое. Мы все летим вперед, валясь на пол. Похоже, Инки, наконец, решила приземлиться самостоятельно и, поскольку снег похож на воду, не выпуская шасси.

Ну, думаю, наш комфорт — это последнее, о чем она волновалась.

Хекси встает первой.

— Kurwa twoja mać… — бормочет она себе под нос, бросаясь в кабину. Вскоре мы слышим, как она кричит: — Я чистила этот долбаный самолет не для того, чтобы ты роняла его в снег!

— Ты бы предпочла сломанное шасси? — спрашивает Инки. — По-моему, здесь довольно глубокий снег.

Ну, по крайней мере, они не начали драться. Учитывая их силу, они бы полностью разнесли пилотскую кабину.

— И как ты теперь собираешься взлетать? — вздыхает Хекси. — Придется много копать, не говоря уж о том, что минимум половину вещей придется оставить...

— Мы побеспокоимся об этом позже, — говорит Дэринг Ду. — Давай посмотрим, куда мы сели.

Смотрю в иллюминатор и вижу... Ну, вижу я ровным счетом нихрена. В основном потому, что снег, который мы подняли при посадке, еще не осел. Или, может быть, сейчас снегопад. Возможно и то и другое разом.

— Ви-и-и-и-и! — кричит Руби. — Зима!

Она распахивает дверь и прыгает в снег. И мгновенно проваливается в него с головой. Через несколько секунд кобылка откапывается и начинает собирать снег магией, формируя большой снежный ком.

— Думаю, нам понадобятся снегоступы, — ворчит Хекси. — Сначала для нас с Трикси. Мы самые тяжелые.

— Может быть, ты и самая тяжелая, — отвечает фокусница, выходя из задней части самолета. — А Трикси просто... Ах!

Снежок Руби попадает ей прямо в мордочку.

— Снежный бой! — Винил сбивает голубую единорожку с ног, выпрыгивая из самолета. Диджейша бросает снежок в Руби, но несомненно моя дочь куда быстрее — кобылка разражается целым шквалом комков снега. Винил приходится спрятаться в траншее, которую она пробила, приземлившись в сугроб.

— Сейчас я тебе покажу... — белая единорожка хватает что-то копытом. Она уже собиралась бросить это, когда опускает на находку взгляд и начинает кричать.

— Что это такое? — Дэринг Ду пытается вылететь из самолета, но крыло подламывается, и пегаска падает на землю. По крайней мере, из-за своего малого веса она может стоять на снегу, не проваливаясь. Или, может быть, дело в способности ходить по облакам?

— Похоже на замерзшее копыто, — отвечает Винил, отбрасывая его и заглядывая в яму. — Вот гадство, весь остальной чувак тоже тут...

Внезапно диджейша падает в обморок.

Дэринг Ду, теперь уже вооружившись солнцезащитными очками и теплой курткой, подходит к яме, чтобы взглянуть лично. Присоединяюсь к ней, слегка скользя в своих снегоступах. Тело рядом с Винил синее и полностью промороженное. Кажется, оно тут уже достаточно давно. Кстати говоря, это жеребец без каких-либо признаков одежды и с очень умиротворенным выражением на морде.

Ну, я слышала, что смерть от холода достаточно приятна, но он похоже принял эту идею слишком близко к сердцу. И даже не беспокоясь о каких-то идиотах, которые однажды найдут его тело, не имея ни малейшего представления, как его похоронить. Земля промерзла как камень, так что единственное, что мы можем сделать, это закопать жеребца обратно в снег или что-то типа того.

— Кстати говоря, мы можем разбить лагерь прямо тут, — говорит Дэринг Ду. — Снег, за исключением самого верхнего слоя, достаточно прочный. Нам нужно только какую-нибудь крышу соорудить.

— А что насчет тела? — спрашиваю я, аккуратно тыкая копытом Винил.

— Оно мертво, — пегаска скребет заснеженную стену. — Ничем нам навредить не сможет. Сделаем для него маленький склеп.

Инки тоже спрыгивает в яму.

— Я бы хотела отметить, что по пути сюда на нас напали мумии. Они тоже казались мне довольно мертвыми.

Хекси направляется к нам с палаткой на спине и небольшим количеством дров.

— О, не беспокойся об этом. Я знаю ритуал, чтобы отгонять призраков.

Мы тупо смотрим на нее.

— Он включает в себя еду и водку, — земнопони прочищает горло. — Zamknijcie drzwi do kaplicy i stańcie dokoła truny¹!

Земнопони застенчиво улыбается:

— Нет?

— Нет, это не сработает, — Дэринг Ду закатывает глаза.

Нам потребовалось несколько часов, чтобы развернуть лагерь. Сначала мы выкопали склеп в снежной стене и спрятали там тело. Даже если оно и захочет ожить, для начала ему предстоит каким-то образом оттаять. Затем мы ставим наши палатки и прочие вещи на утоптанную площадку рядом с самолетом. Чуть-чуть покопав, нам удалось втиснуть весь лагерь в эту большую яму. Думаю, если нам придется задержаться тут подольше, мы построим большое иглу или что-то в этом роде. Оно куда практичнее, чем палатки.

— Ладно, — говорит Дэринг Ду, когда мы все садимся у костра, и поворачивается ко мне. — Где этот древний город?

— Почему ты смотришь на меня? — спрашиваю я. — У меня вовсе нет в голове точной карты всего континента.

— Бастет не сказала тебе, где он точно находится? — пегаска вздыхает.

— Ну, вообще-то, у нас есть карта, — Винил достает большой кусок бумаги. — Но она совсем поганая. Куча белых пятен.

— Может, нам стоит туда слетать? — шепчет Инки.

— Хороший план, — пегаска кивает. — Завтра мы откапываем самолет и проверяем все места, которых нет на карте. Я полечу проверять другие места, так что мы охватим за раз большую площадь.

— Подожди, твое крыло уже зажило? — спрашивает Трикси.

— Чудеса пегасьих генов, — Дэринг Ду скрипит зубами. — И большая доза обезболивающих.

— Так мы потратим много топлива, — ворчит Хекси. — Если только мы как-нибудь не свяжемся с Лирой и не попросим ее приплыть сюда на корабле или еще на чем. Но это займет недели.

— Мы и это сделаем, — говорит пегаска. — Нам действительно нужна поддержка.

Дэринг смотрит в огонь.

— Хотя сейчас я думаю, как нам разбираться с Арианной и компанией, когда они нас найдут.

— Откуда ты знаешь, что они нас найдут? — спрашиваю я.

— Если вообще смогут, — самодовольно замечает фокусница. — В последний раз, когда мы с ними встречались, Трикси устроила им шикарное огненное шоу.

— Кто-нибудь точно вспомнит кучу идиотов, пытающихся купить зимнюю одежду в Южной Зебрике, — отвечает Дэринг Ду. — Кабаллерон умен. Если он узнает, что мы покупали, то будет точно знать, что мы могли отправиться лишь в три места: Северный Полюс, Южный Полюс и Як-якистан.

Трикси кивает.

— И раз уж мы все время летели на юг...

— Точно, — Руби пожимает плечами. — Нам повезло, что Дэринг Ду нас не преследует.

— Дерьмо, — говорит Винил. — Ты должна была сказать мне об этом раньше. Я бы купила миллион пар солнцезащитных очков, платформу на колесах для фестивалей и диджериду, просто чтобы наебать его.

Диджейша подбрасывает дров в огонь.

Пегаска удивленно поднимает бровь. А затем она берет свой блокнот и что-то в нем записывает.

— Ладно, — говорю я. — Прежде чем мы предоставим Дэринг свежие идеи для новых книг, думаю, что лучше пойти спать. В конце концов, завтра нам отправляться на поиски.

---

— Это что, уже, типа, завтра? — спрашивает Руби, глядя на снег под нами. — Все еще темно.

— Полярная ночь. Темно будет до самой зимы. А сейчас июль, — оборачиваюсь к своей дочери. — Южное полушарие. Помни, что планета у нас наклонена.

— Эй, а что насчет этого ледяного столба? — спрашивает Винил, рисуя что-то на карте. — Возможно, это древний фаллический символ.

— Нет, это просто колонна, как мне кажется, — пожимаю плечами и немного опускаю самолет. — Если только весь город не скрыт под снегом. В таком случае нам пиздец.

— Пхе, — диджейша что-то пишет на карте. — Сим я нарекаю его "Верблюжий член".

Поворачиваюсь к ней.

— Почему верблюжий? Здесь они не живут.

— Тогда белого медведя.

— Они тоже здесь не живут, — отвечает Руби. — Они на севере, мисс Чирайли говорила нам об этом. Все что тут есть — это пингвины.

— И все? — стонет Винил — Я надеялась на что-то более захватывающее. Как насчет гигантских, плотоядных пингвинов?

— Заткнись, пожалуйста, — говорю я. — То, что ты говоришь, имеет нехорошую тенденцию сбываться, а гигантские плотоядные пингвины — это последнее, что мне необходимо в моей жизни.

— А что, если они научатся летать? — продолжает диджейша. — Или, может быть, они зомби-пингвины, контролируемые какой-то сущностью из далекого космоса…

— Заткнись, нахуй, — бормочу я, резко наклоняя самолет, чтобы Винил врезалась в стену. — Мне не нужны пингвины-зомби, акулы-вуду или гребаные змеи на этом самолете, и уверена, что ты тоже не хочешь этого, учитывая, что твоя обычная реакция на опасность — обделаться и сбежать.

— Не помню, чтобы я обделывалась, — усмехается диджейша. — А вот ты...

Мне приходится слегка напрячь память, чтобы вспомнить этот эпизод.

— Формально я умерла в тот день и вернулась к жизни только потому, что увидела, как ты собираешься сделать мне искусственное дыхание.

— Короче, я спасла тебе жизнь, — заявляет Винил. — И потом, когда я нашла горилл, не говоря уже о паре других случаев.

Закатываю глаза. Нет, серьезно, к чему она ведет?

— Ну, ты спасаешь меня от неприятностей, которых у меня не было бы, если бы я тебя не знала!

— Эй, что это? — кричит Руби, указывая на что-то в снегу.

— Где? — спрашиваю я.

— Здоровенная пизда из дерьма, — отвечает кобылка. — Да нет там ничего на самом деле. Я просто хотела, чтобы вы позатыкались нахрен, пока я наслаждаюсь этим пустым пейзажем, где на ближайшую тыщу километров нет никаких хреновых тупых ублюдков.

Винил смотрит на меня:

— Я почти уверена, что твоей дочери необходимо бы поработать над своим словарным запасом.

— Да, она повторяется, — ворчу я. — Но в целом она права, если ты продолжишь трындеть о сраных зомби-пингвинах, мы можем пропустить что-то важное.

— Ну, а еще она права насчет того, что здесь нет ничего, кроме снега, — Винил поднимает очки и смотрит на карту. — И несколько топонимов, которые я нарисовала и назвала: “Долина, полная дерьма”, “Сраная скала хуесосов”, “Хорошее место, чтобы напиться” , “Еще одно хорошее место, чтобы напиться”, “Место, где пингвины трахаются”, “Сральник гигантов”, “Член белого медведя” и “гора Селестии”.

— Будущие поколения будут благодарны тебе за этот вклад в географию континента, — говорю я. — Ладно, давайте узнаем, чего там у Дэринг.

Нажимаю несколько кнопок на радио. 

— Привет, Дэринг Ду! Птички поют, солнце сияет, нашла чего?

— Круп отмороженный! — голос пегаски раздается из динамиков. — Здесь нет ничего, кроме снега и говна!

— Ну, это уже достижение, — отвечает Винил. — У нас тут только снег.

— Я возвращаюсь на базу, — голос писательницы звучит так, будто у нее болит горло. — Продолжайте поиски так долго, как сможете.

— “Так долго, как сможете”, едрить меня налево... — бурчит Винил, когда голос пегаски растворяется в помехах. — Я жрать хочу, и тут тоже не особо тепло. Может, изобразим какую-нибудь мелкую техническую неисправность и тоже вернемся на базу?

— Легко, — отвечаю я. — По-моему, одной обмороженной жопы в день вполне достаточно.

Кстати говоря, нам надо быть аккуратнее. В конце концов, я беременна, и в ближайшие восемнадцать лет мне, мягко говоря, лучше не станет. Не говоря уже о том, что в нашей группе есть пони крайне разносторонних талантов, включая странствующую магичку и диджея, но мы как-то забыли найти нормального врача. Самое близкое к медицине, что у нас есть, это Инки, которая поможет вас выходить, но сама залатать не сможет, и Хекси, чье универсальное лекарство от всего — водка и доброе слово. А мне пить водку нельзя.

Примерно через полчаса мы возвращаемся к нашей яме. Теперь, когда мы разровняли снег, посадка стала намного мягче. Если бы мы остались здесь еще на несколько лет, то, вероятно, организовали бы настоящий город с собственным железнодорожным вокзалом, хуффбольной командой, магазином “Барнярд Баргенс” и проселочной дорогой к побережью.

— Интересно, чем они там занимаются, — ворчит Винил, надевая самую толстую куртку, которая у нас есть. — Надеюсь, сегодня была очередь Трикси готовить ужин. Не люблю, когда моя еда пахнет камнями или машинным маслом.

Когда мы приближаемся к лагерю, то слышим какой-то шум. На них что, кто-то напал? Не вижу поблизости никаких дирижаблей, но все равно падаю на снег и подползаю ближе. Винил и Руби повторяют за мной.

— Трикси! Не делай этого! — крик Хекси заглушает звук магического выстрела.

— Трикси в него попала?

— В ногу ты мне попала, kurwa, — орет в ответ земнопони. — Pierdolony chory kurwiszon²…

— Я поймала! — кричит Инки. Затем мы слышим звук чего-то тяжелого, падающего на землю. — Нет, не поймала...

Подползаю ближе, слушая длинную тираду Хекси, в которой она объясняет Инки и Трикси, что лучше бы они обе отправились сосать многочисленные члены, пока она сама со всем разберется. Правда прямо сейчас она это сделать не может, потому что Трикси повредила ей ногу, а Инки каким-то образом умудрилась лягнуть ее по ребрам.

Заглядываю в яму. Что-то синее прыгает вокруг, ловко избегая магии Трикси и ударов Инки. У обоих земнопони на одежде есть дыры — верный признак того, что Трикси не очень тщательно целится.

— Что здесь происходит? — Руби спрыгивает в яму, доставая свою пневматическую винтовку. Просто великолепно. Нам еще только пулевых ранений и не хвататет.

Голубая штука высоко подпрыгивает, когда кобылка целится в нее. Пуля отшвыривает непонятную хрень в снег, но похоже никакого вреда она не нанесла. Вместо этого синяя штука отскакивает и бьет Руби прямо в мордочку.

Винил встает и смотрит вниз:

— Это же...

— Это же что? — спрашиваю я.

— Копыто того мертвого придурка, которого мы похоронили, — отвечает диджейша. — Возможно, я случайно бросила его в огонь.

— Значит оно может пережить смерть, глубокую заморозку, сожжение, пулю и попытку растоптать в исполнении Инки, — бормочу я, наблюдая, как земнопони катается по снегу. — И что нам с ним делать?

— Снова заморозить? — Винил пожимает плечами. — В первый раз вроде сработало.

— Ага. Посмотрим, смогу ли я...

— Великую и Могучую Трикси не может обдурить какой-то тупой кусок ноги! — кричит фокусница. Смотрю на нее и вижу, что она удерживает магией котелок и бросается к слишком самостоятельному копыту. Оно в данный момент прыгает между Хекси и Инки, вероятно пытаясь заставить их столкнуться друг с другом. Без шансов — они держатся на расстоянии, так как Руби постоянно стреляет из своей винтовки.

Трикси издает могучий крик и роняет котел на копыто. Оно начинает стучать о металл, но фокусница быстро сдвигает котелок на металлическое блюдо и крепко прижимает их своей магией.

— Неплохо, — бормочет Хекси. — Может, мне принести сварочный аппарат?

Спускаюсь в лагерь.

— Привет, — говорю я, улыбаясь. — Как прошел ваш день?

Хекси бросает на меня тяжелый взгляд.

— Босс, при всем к тебе уважении, но засунь свои шуточки себе в задницу, — земнопони вздыхает. — Мы сражались с этой штукой последние несколько часов.

Она тыкает в сторону котелка. Копыто продолжает стучать изнутри.

Инки пожимает плечами.

— Мне кажется, оно хочет добраться до оставшегося тела. Может, нам стоит его откопать?

— Если это было только копыто, то представьте себе, каким оно будет целиком, — стонет Руби. — Оно может растворить нас всех или еще чего.

— Мы никогда не узнаем, если не попробуем, — ухмыляется Винил. — Может, целиком оно будет умнее? Там есть голова. И еще кое-чего...

Трикси смотрит на диджейшу и только качает головой. Хекси решает не держать свое мнение при себе.

— Может, мне поискать другую работу, подальше от этого места и от нее? — спрашивает она. — Я профессионал, знаю три ясыка...

— Языка, — бурчу я.

Хекси вздыхает:

— Два языка и какую-то хрень, где слова произносятся не так, как надо.

— Хрень? — Дэринг Ду приземляется рядом с Хекси и начинает растирать свои бока крыльями. — Что случилось?

— Мы поймали копыто из дальнего космоса, — Винил указывает на котелок в копытах Трикси.

Пегаска закатывает глаза и подходит к фокуснице.

— Хорошо, я буду использовать понятные вам слова: Вы, чуваки, пытаетесь меня наебать, в натуре?

Котелок трясется. Трикси прижимает крышку сильнее и говорит:

— Зачем нам это?

— Я слишком хорошо вас знаю, — отвечает Дэринг. — Показывай, что внутри.

Фокусница вздыхает.

— Ладно, но снова ловить его будешь сама.

Единорожка приподнимает крышку. Через мгновение синее копыто лупит пегаску по морде и упрыгивает в сторону снежной стены.

— Что за... — Дэринг пытается схватить копыто, но оно слишком быстрое. Голубая фиговина сильно бьется в стену, да так, что от нее откалываются куски, демонстрируя замороженное тело. Еще один удар, и оно падает на землю. Копыто поворачивается к нам, как будто проверяя, что мы делаем, а затем занимает свое место на передней ноге пони.

Со звуком, напоминающим треск ломающегося льда, тело оживает, превращаясь в голубого студенистого пони, который стоит на своих шатающихся ногах и смотрит на нас. Все его органы, включая глаза, гриву и хвост, сделаны из того же полупрозрачного вещества.

Постояв там некоторое время и двигая мордой, как будто принюхиваясь, он идет к нам. Ну, “идет” не очень подходящее слово. Так же, как и Бастет, эта штука двигается достаточно странно, как будто она больше привыкла ползать, как амеба, чем ходить на четырех ногах.

— Не волнуйтесь, я уже видела подобное раньше, — говорит Дэринг Ду. — Хотя оно, вероятно, ближе к желатиновым кубам, чем к склизким преследователям...

— Это не похоже на куб, — бормочет Инки. — А разве они не ели пони?

— Не-е-е, этот, похоже, разумный, — отвечает пегаска. — Вероятно, какой-нибудь одомашненный подвид Gelatinum shoggothi. Он уже видел пони раньше, судя по форме, которую использует.

Синяя штука формирует дыру в том месте, где должен быть рот.

— Гах! — произносит оно.

— Гах-гах, ублюдок, — отвечает Руби.

— Трррг? — вопросительно произносит кусок слизи. — Текели-ли?

Оно пытается нахмурить брови, но не может из-за их отсутствия.

— Кхукл кртннхзпввдс? — какая-то часть желе внутри него движется вверх.

— Он пробует все языки, которые знает, и перестраивает свои голосовые связки, чтобы попробовать другой, — говорит Дэринг Ду. — У монахов из Грота Меринов есть нечто подобное. Ему тысячи лет, но все, что оно говорит — старые шутки.

— Неудивительно, — Винил кивает. — Оно, вероятно, старше Селестии.

— Нвртн стрше слсти, — произносит штука.

— Гласные, — бормочу я. — Ты можешь их использовать.

Желе издает звук, как будто кто-то пукнул под водой.

— Я приношу извинения за небольшие неудобства, вызванные моими попытками понять вас, — говорит “пони” с акцентом, сильно напоминающим Октавию. — Я не сразу понял, что для того, чтобы изъясняться на вашем языке, одновременное наличие трех ротовых полостей и цепкого пениса слегка излишне.

— Ебаный пиздец, оно говорит, — хихикает Хекси. — Скажи: pierdol się, złamasie...

Существо издает звук, который может сойти за довольно хорошо скопированный вздох.

— Zdaje sobie pani sprawę, że próby sprawienia by cudzoziemiec wypowiedział słowo uznawane powszechnie za wulgarne zdecydowanie nie jest oznaką dobrych manier? To mówiąc, proponuję, aby chwilowo przymknęła pani jadaczkę³.

— Ого... — Дэринг Ду пристально смотрит на существо. — Ты знаешь еще какие-нибудь языки?

— Все до единого.

— У тебя есть имя? — спрашиваю я. Серьезно, мне уже надоело называть его "существом". Даже не уверена, кобыла это или жеребец — конечно, оно выглядит достаточно жеребцово, но кто знает, как эти аморфные капли желе размножаются.

Кстати говоря, я бы съела желе. Опять меня потянуло на странное.

— Мой предыдущий хозяин звал меня, используя последовательность Блккррнтм’фн.

— Блэккурант Маффин? — ухмыляется Руби. — Тебе лучше привыкнуть к этому имени, потому что мы никак не сможем произнести его верно.

— Исходя из контекста, я полагаю, что вы имеете в виду продукт питания. Именно так ваш вид предпочитает именовать себя? — спрашивает желейный пони.

— Не обязательно, — отвечает кобылка. — Меня назвали в честь драгоценного камня, Винил и Инки — в честь предметов домашнего обихода, Дэринг Ду — в честь ее характера, а Менуэт и Хекси — в честь какого-то случайного дерьма.

— Она не имела в виду буквально, — говорю я, видя, как у Блэккурант Маффина отвисла челюсть. — Кроме того, Руби, я хочу напомнить тебе раз и навсегда, что меня назвали в честь танца. Ясно?

— Ага, — Хекси вздыхает. — А меня зовут Хексагон Нат. Это и описание формы, и еда, и штука, которую делают из металла, для того, чтобы скреплять вещи. Чем я собственно и занимаюсь.

— Намеренное использование слов с несколькими значениями, чтобы запутать собеседника. Интересно, — бормочет Маффин.

— Ага, — прерывает его пегаска. — Мы поговорим о лингвистике позже. Я бы хотела узнать побольше о твоем хозяине. Он жил в городе?

— Использование мужского местоимения, вероятно, не вполне допустимо, учитывая, что в обществе, в котором я жил, было тридцать два пола, поэтому пары должны были идти на свидание, маршируя строем.

— Блядство... — шепчет Винил. — Неудивительно, что их больше нет. Представьте себе, что вы не можете найти последнего чувака...

— Трикси считает, что на это могло потребоваться много времени.

Диджейша смотрит на фокусницу и хихикает.

— Не упоминай, что они вымерли, — шепчет пегаска. — Мы не должны его так резко шокировать...

Блэккурант Маффин машет копытом.

— Ну, честно говоря, согласно моим подсчетам, такая социальная система могла просуществовать еще около пятисот лет. Учитывая, что несчастный случай оставил меня замороженным по крайней мере на пять миллионов лет, я не удивлен, что мой хозяин и его род больше не наличествуют среди живых, — он издает влажный вздох. — Кстати, почему вы решили, что я жеребец? Мы были созданы, чтобы делать все виды работ для наших хозяев. Технически, мы были разумной протоплазмой.

— Не принимай все это слишком близко к сердцу, — Винил хихикает.

Маффин тупо смотрит на нее.

— Я не понимаю и не ценю вашего чувства юмора.

— Ну, это то, что у тебя общего с половиной мира, — говорит Руби.

— Не обращайте на меня внимания. Я не был создан для этого.

— А ты был создан, чтобы показать нам дорогу в древний город, где ты жил? — спрашивает Дэринг Ду. — Мы будем тебе очень благодарны.

— Это будет долгий путь, — Блэккурант Маффин вылезает из ямы на удивление быстро для пониобразного комка желе. — Может, отправимся туда прямо сейчас?

— Мы не будем идти туда пешком, — говорю я, указывая на самолет. — В этом твоем городе достаточно места, чтобы огромная металлическая птица могла приземлиться?

— Вы имеете в виду самолет? — Маффин улыбается. — Городской аэропорт мог бы вместить и куда больший летательный аппарат. Хотя большинство из них были золотые кондоры с севера.

— Думаю, мы видели одного, — говорит пегаска. — Ладно, девочки, собирайтесь, мы едем в город!

---

— Итак, Маффин, тебе еще многое предстоит наверстать, — говорит Винил. В тепле кабины Блэккурант Маффин стал немного прозрачнее и, вероятно, мягче, но думаю, что в холодные дни его можно будет принять за кристального пони. А на жаре он, вероятно, испарится.

— Наверстать? — спрашивает он. — Я почти уверен, что ваша культура не может быть выше моей. По крайней мере, пока, учитывая, что создание организмов для служения — недостижимый для вас уровень.

— Нет, сначала мы придумали комитеты по этике, — отвечаю я. — Хотя, учитывая существование Арианны, по крайней мере кое-кто из нас решился на клонирование.

— Кроме того, меня устраивает то, что у нас есть, — говорит Хекси, нажимая несколько кнопок на стене кабины. — Мы изобрели колесо и с тех пор ходим кругами.

— Я думал, мы летим?

— Это каламбур, — ворчит диджейша. — Возвращаясь к нашему вопросу, ты должен знать, что мы изобрели телармониум и терменвокс. Мы развлекались с кассетами, а потом какой-то пранцуз придумал “конкретную музыку”. Ничего общего с конкретизацией, кстати. Потом кто-то изобрел синтезаторы, и все закрутилось. У нас был классный бас, и...

— Ты серьезно учишь его электронной музыке? — Инки закатывает глаза. — Хотя бы упомяни тяжелый рок.

— Ну, ты у нас как раз кобылка с каменной фермы, где его традиционно любят, так что, может, сама и расскажешь? — отвечает Винил.

Инки прочищает горло.

— Итак, сначала на землю упал камень, и так мы придумали барабаны. Затем мы двинулись дальше, обнаружив, что если уронить камень на кошку, она будет красиво кричать, а потом мы сможем собрать кишки и сделать из них струны. Мы изобрели гитару и бас-гитару, а потом кто-то решил, что их можно улучшить магией и что металлические струны намного лучше, да и кошки будут не так быстро кончаться. С большей прочностью струн мы смогли использовать более серьезные аккорды и...

Тяну штурвал на себя, чтобы избежать столкновения с вершиной горы.

— Не могла бы ты сосредоточиться на управлении? — спрашиваю я Инки. — Я знаю, что ты хотела бы рассказать ему больше, когда у тебя будет шанс, но если мы разобьемся, то ничего не выйдет.

— Но почему? — спрашивает Блэккуррант Маффин.

— Потому что в отличие от разумных сгустков желе мы можем перестать функционировать, если разобьемся, — говорит Трикси, поднимая магией колоду карт. — Хочешь увидеть волшебный фокус?

— Пятьдесят два фрагмента многослойного картона с четырьмя символами, цифрами и изображениями пони на них, — шоггот кивает. — Они имеют какое-то ритуальное значение?

— Нет, мы просто используем их для развлечения, — отвечает единорожка. — Трикси думает, что этого слова еще нет в твоем словаре.

— Ах, так это похоже на сражения ... — Маффин произносит какое-то слово, которое совершенно невозможно произнести, если у вас нет двух ртов и возможности пропердеть некоторые согласные.

— Типа того, — Хекси кивает. — Мы используем их для игры. Типа очка, мяу-мяу, четыре листа, дурака, козла, тыщи, рыбки или ската.

Винил моргает. 

— Ты можешь повторить последнее?

Хекси хлопает копытом себя по лбу.

— Скат. С буквой "к", дура⁴.

Шоггот трет виски.

— Слишком много слов с двойным значением. Я не понимаю.

— Добро пожаловать в клуб, — ворчит Дэринг Ду.

Ха! По-видимому, Блэккурант Маффин научился вздыхать с полным отчаянием всего через пару часов общения с нами.

— Вы имеете в виду место для общественных собраний, сообщество пони со схожими интересами или... 

— Второе, — пегаска качает головой. — Ты когда-нибудь слышал о контексте?

— Релевантные ограничения коммуникативной ситуации, влияющие на использование языка, языковую вариативность и дискурсивное резюме?

— Да, оно самое. Можешь его использовать?

— Я не уверен, — Маффин падает на пол, теряя форму пони. Другими словами, его ноги как бы тают.

— Просто великолепно, — Дэринг Ду поворачивается к Винил и Хекси. — Продукт древней цивилизации намного более развитой, чем наша, и мы сломали его почти сразу.

— Это как с динамиками, — замечает диджейша. — Старые могут работать веками, а эти новые, с большим количеством всякого электронного дерьма в них, ломаются, как только заканчивается гарантия.

Единорожка подходит к расплывшемуся шогготу и достает сигарету. 

— Эй, приятель, хочешь покурить?

— Я бы предпочел не вдыхать никаких ядовитых веществ, спасибо, — слабо отвечает Маффин.

— Или, может быть... — Винил наклоняется к нему и целует. Внезапно язык шоггота меняет форму, проникая в рот единорожки, пока студенистые ноги удерживают ее на месте. Винил бьется, бормоча что-то непонятное.

Хекси даже не успела пнуть шоггота, как он отстраняется. Грязно-белая капля желе появляется в его ротовой полости, прежде чем переместиться в то место, где должен быть желудок.

Винил сплевывает на пол.

— Что за херня это была?

— Я нашел ДНК в твоей слюне подходящим, — отвечает Блэккуррант Маффин. Думаю, если бы он мог покраснеть, он бы так и сделал.

— Подходящим для чего?

— Для рекомбинации, — отвечает шоггот, глядя на белый шар внутри себя. — Теперь он будет расти, а через две недели отпочкуется и начнет жить самостоятельно. Возможно, в нем будут некоторые из ваших черт.

— Поздравляю, папочка, — Трикси похлопывает Винил по спине.

— Если предположить, что ДНК во рту принадлежит ей... — бормочу я.

— Фу... — Дэринг Ду и Инки вздрагивают.

Использую момент тишины, чтобы взглянуть на землю под нами. Моргаю, пытаясь пронзить взглядом снежную бурю внизу. Жаль, что в лучшем случае удается различить только очертания какого-то дерьма. То ли это скалы, то ли лед, то ли что-то еще, отсюда точно не видно.

Блэккурант Маффин наконец собирается в кучу, выглядывает в иллюминатор и хмурит брови. Я почти уверена, что у него раньше их не было, но думаю, что он все лучше копирует нашу мимику. Первые попытки были довольно жуткими — как и Бастет, шоггот явно видел слишком мало пони.

— Вот город, — говорит он.

— Откуда ты знаешь? — спрашивает Дэринг Ду.

— Чувствую его электромагнитное излучение. Разве вы его не ощущаете?

— Нет, у нас нет электрорецепторов, — отвечаю я, крепче обхватывая штурвал, чтобы бороться с ветром, который свирепствует возле земли. — Где мы можем приземлиться?

— Просто лети прямо, — отвечает Маффин. — Взлетно-посадочная полоса была достаточно большой для виманы Агни во время битвы в Таракамайе, а позже на нее приземлялись аппараты, которые вы можете знать как космические корабли Иезекииля.

— Извини, мы не знаем ни Агни, ни Иезекииля, — отвечает пегаска. — Они вообще были пони?

Прежде чем шоггот успевает ответить, весь самолет содрогается. Слышу, как позади кричит Руби; что-то о том, что мы с Инки — дебилы с рождения, которые даже не могут справиться с самолетом, не убив всех или что-то в этом роде. Интересно, это делает ее умственно отсталой во втором поколении или нет?

Мощный порыв ветра чуть не заставляет нас врезаться в какую-то колонну. Кто, едрить его налево, ставит колонны возле аэропорта? И не говорите мне, что у их древних летающих штуковин не было крыльев, которые могли бы что-нибудь зацепить. У того золотого кондора ведь были крылья, верно?

Инки кричит, дергая штурвал на себя. “Озорную Коко” трясет, но опять же, снег немного смягчает удар. Хотя он все равно заставляет Маффина пролететь через всю кабину и расплескаться по панели управления. Буквально. Вся кабина и все приборы покрыты желе. Один из иллюминаторов трескается, когда мы останавливаемся, вращаясь после удара о что-то, скрытое в снегу.

Один из двигателей издает странный звук. Хекси немедленно их вырубает, и мы наконец полностью останавливаемся.

— Все в порядке? — голос Инки звучит странно. На мгновение мне кажется, что у меня со слухом проблемы, но потом я понимаю, что на ней лежит Трикси.

— Это последний раз, когда я приземляюсь с вами, — бурчит Дэринг Ду. — В следующий раз я выйду до посадки и посмотрю, как вы разобьетесь.

— Мой круп... — стонет Винил. И я все еще слышу, как Руби называет нас кучкой хуесосок и все такое, так что думаю, с ней тоже все в порядке.

— Агась, и я просто обожаю менять иллюминаторы, — Хекси указывает на треснувшее стекло. — Кроме того, мне кажется, что один из пропеллеров погнут. Я могу его починить, но что с крылом в целом, я не в курсе.

Едва дослушав, бросаюсь к двери. Распахиваю ее, выскакиваю наружу и блюю. Когда меня перестает рвать, оборачиваюсь и вижу, что все смотрят на меня.

— Укачало? — спрашивает Трикси. Дэринг Ду взлетает, чтобы разогнать облака над городом. Великолепная идея. Мне определенно не нравится снегопад.

— Беременность? — Инки пожимает плечами.

— И то и другое, — отвечаю я, сплевывая на землю. Оглядываюсь вокруг, и мне приходит в голову, что, вероятно, надо смотреть куда плюю.

Мы находимся в конце длинной плоской взлетно-посадочной полосы, прямо рядом с чем-то, что выглядит как дворец из кристаллов и золота, если конечно предположить, что такие дворцы могут летать. Большая часть его раздавлена, как будто на него сел какой-то гигант. Осматриваюсь в поисках этого великана, но в пределах видимости его не заметно. Вместо этого я вижу целые шеренги зданий. Пустые и выжженные, но все еще можно представить, как они выглядели раньше. Вокруг много обломков, так что, скорее всего, раньше они были выше. Вдали виднеются несколько шпилей, светящихся в слабом свете, который, кажется, исходит от них самих.

Там есть кто-то живой? Или, может быть, часть машин все еще работает после всех этих лет? Вздрагиваю, вспоминая чудовищное хомячье колесо в храме, где мы нашли золотого кондора.

— Эй, ты только глянь! — Винил на что-то указывает. — Это еще один золотой гондон!

Как раз вовремя. Там действительно находится золотой кондор, наполовину погребенный в снегу. Похоже, кто-то пробил дыру в его обшивке, выставив напоказ какие-то механизмы, которых я никогда раньше не видела. Что, Дискорд их всех заешь, здесь произошло?

— Это охрененно древняя свалка, — Руби выпрыгивает из самолета и подбирает какой-то случайный осколок. — А где Блэккурант Маффин? Может быть, он знает что это.

— Он повсюду в кабине, — отвечает Хекси. — И часть его побывала у меня во рту, как мне кажется.

Слышу какой-то чавкающий звук, а потом вижу, как к нам скользит желейный пони. Ну, в целом на пони он уже похож, хотя ноги еще собрались не до конца.

— Ах, — Трикси ухмыляется. — Ты взял себя в копыта.

— Жаль, что я не могу оценить эту шутку так, как вы того ожидаете, — шоггот смотрит на остатки хрустального дворца. — Я вижу, что Чклт’пднг в конечном итоге разбил свою виману.

— Боюсь, Чоколат Пудинг может быть мертв уже целую вечность, — замечаю я.

— Я физически не могу грустить из-за этой потери, — Блэккурант Маффин вздыхает.

— Правда? — спрашиваю я.

— Да. Он был плохим хозяином. Стрбррсндз дал мне способность чувствовать, но остальные хозяева думали, что это было чересчур эксцентрично по отношению к своим рабам.

Дэринг Ду приземляется рядом с нами.

— Боюсь, у нас могут быть проблемы посерьезнее, чем эксцентричность Строберри Сандэйз.

Хекси кивает.

— Угу, копать весь этот снег...

— Нахер снег, — пегаска достает из кармана куртки бинокль и протягивает мне. — Глянь вон на тот перевал.

Смотрю. И правда пиндык. На вершине перевала я вижу четыре силуэта пони на лыжах и в кожаных комбинезонах. Звезды отражаются в черных линзах их очков, и пони указывают на город в долине.

Даже с такого расстояния я легко узнаю Арианну, Кайри, Клоппенфюрера и доктора Кабаллерона.