Давняя прелюдия к самому лучшему вечеру
Бал у Селестии
Дисклаймер: Для вашего покорного слуги Селестия всегда была, есть и будет живой богиней — прекрасной, мудрой, бессмертной и могущественной. И способной правительницей. И опытным манипулятором.
Посреди течения Реки Времени, подобно могучей скале, возвышалась Селестия, а время лишь обтекало Ее, не в силах даже шевельнуть.
Принцесса молча вглядывалась вдаль, стараясь разглядеть в подвижном кривом зеркале неверный, дрожащий образ грядущего. Одновременно и чистый, как стекло, и мутный, как болото, поток нес миллионы образов, целый водоворот цветов. Миллионы событий которым суждено свершиться, ибо даже бессмертные богини не властны над судьбой. Она лишь могла попытаться разглядеть, какой из тысячи возможных исходов был бы благоприятен для Ее целей и что необходимо сделать, чтобы стало так. И то, что Она сейчас разглядела, то, что необходимо было для наилучшего результата, наполнило Ее чувством, близким к смятению.
Селестия сосредоточилась, возвращаясь в физический мир. Ее тело, стоящее на открытой галерее главного шпиля Кантерлотского замка, вытянуло шею, с наслаждением подставляя лицо мощному ветру. Она позволила порывам подхватить свою разноцветную гриву и жестоко трепать, пока Она опять не почувствовала себя единым целым, возвращаясь в реальность, выбранную Ею базовой. Теперь, когда она снова была здесь, была белой аликорницей, ее рог ярко засветился, как раскаленный добела металлический прут и солнце закатилось за горизонт так же легко и естественно, как сама она ложилась или вставала на ноги. Солнце, как-никак, было ее частью. Или же, скорее, она была солнцем.
После всего времени, проведенного фрагментом своей сущности в рамках физического мира, после всего что она пережила, испытала и узнала с этой уникальной точки зрения — точки зрения живого существа, она иногда начинала задумываться, что же в большей степени теперь являлось Селестией. То, в небе, огромное и могучее сущее, что находилось во многих измерениях сразу или этот элегантный крылатый силуэт здесь, в башне, на фоне красного вечернего горизонта?
Следом на потемневший небосклон, на котором проступила яркая россыпь звезд, выкатилась луна, украшенная темным узором, похожим на голову аликорна.
Восход луны пробуждал совсем другие ощущения и эмоции. Примерно как тащить на себе бесчувственное тело своей близкой и любимой — обмякшее, безвольное и ставшее вдруг непривычно тяжелым. И оглядываться поминутно на спину, ловя ее слабое дыхание, зная что она жива... но не здесь, не с тобой.
Но и это чувство тоже было одним из тех, которые остались бы непознаны, не сойди Она с небес.
Селестия нахмурилась и мотнула головой: «Если это позволит мне вернуть Сестру, то похоже выбора нет, как снова прибегнуть к этому способу...»
Рог ее снова было засветился, но Принцесса передумала и вместо того чтобы во мгновение ока оказаться там где ей требовалось, открыла телекинезом тяжелую бронзовую крышку люка, который вел с галереи вниз.
На обширной площади перед Кантерлотским дворцом происходило большое оживление. К главному входу постоянно прибывали роскошные наземные и аэро-кареты. Тягловые команды распрягались с помощью дворцовых слуг и будучи препровождены в комплекс служебных помещений, вольны были отдыхать, есть и пить сколько их душе угодно все время празднеств. Их пассажиры же тем временем степенно сходили на украшенную самоцветами широкую мощеную дорогу идущую к главным воротам, показывали свои приглашения молчаливым и суровым королевским гвардейцам которые пропускали их дальше, к царящей над площадью и городом громаде дворца.
Окрестности были наполнены музыкой, льющейся отовсюду: Кантерлотский симфонический оркестр играл в самом дворце, в бальной зале площадью с небольшой поселок, а в парке расположились коллективы по-меньше.
Те гости, что прибыли пораньше, уже прогуливались среди удивительных зеленых и обычных мраморных скульптур в парке, пытались найти выход из лабиринта кустов и деревьев или же предпочитали собираться в зале, угощаясь разнообразными блюдами, разложенными на огромных столах.
Новоприбывшие же пока поднимались по мраморной лестнице чтобы по обычаю поприветствовать хозяйку вечера — саму Солнечную Принцессу.
В Эквестрийском календаре было лишь два настолько важных события, которые возглавляла она сама: День Летнего Солнца и Гранд Галопин Гала.
Если День Солнца был праздником всенародным, чистосердечным даром Принцессы всем своим подданным, а также союзникам и друзьям эквестрийского народа, то Гала было мероприятием совсем другого рода. Это был бал для избранных. На него получали приглашения наиболее выдающиеся и знатные пони и не-пони. Известные деятели искусства, спортспони, дипломаты, военные, иностранные представители, видные фигуры различных отраслей народного хозяйства, землевладельцы, предприниматели, члены все еще относительно влиятельной родовой аристократии, ученые и врачи.
Принцесса ожидала гостей наверху лестницы, так что путь и в зал и боковой проход в парк были у нее за спиной. Прекрасная и грациозная как и тысячелетия назад, в своих неизменных золотых регалиях, она тепло, по-матерински улыбалась, находя несколько слов для каждого. Пони, даже самых знатных и опытных царедворцев, невольно охватывало чувство благоговения под взглядом ее внимательных глаз.
Никто из них не знал, что эти глаза в прямом смысле смотрят в душу.
Кто-то говорил что Гала необходимо чтобы потешить самолюбие знати. Кто-то утверждал что это все для того чтобы вознаградить по-настоящему достойных. Ближе всего к истине были те, кто считал что Гала это отличная площадка для общения, деловых знакомств и возможность обсудить текущие проблемы среди тех, кто не иллюзорно влиял на развитие Эквестрии.
Но правда заключалась в том, что все это происходило строго с ведома Селестии. Деловые знакомства и связи чаще всего возникали с ее подачи, а текущие проблемы, по странному стечению обстоятельств, неизменно обсуждали способные их решить. Те же, кто способен был проблемы создать, вдруг, к своему удивлению, убеждались что находятся в меньшинстве и что неплохо-бы поменять позицию, чтобы не вызвать сопротивления других влиятельных персон или (Селестия сохрани!) неудовольствия Короны. Учитывая табунную психологию, этот фактор работал куда эффективнее, чем можно себе представить
Мировосприятие аликорна невообразимо для смертного. Для Селестии, когда она хотела, конечно же существовала и вполне обычная картина мира (если не считать того, что во всех подробностях рассмотреть окрестности с вершины Кантерлотской горы ей мешала только кривизна планетарной поверхности). Но сейчас мир для нее представлял сиреневую дымку, сквозь которую проглядывали серые контуры материальных предметов и яркие разноцветные пятна — ауры живых существ. В этих аурах, как в калейдоскопе, переливались цвета, каждый из которых означал мысли, чувства, намерения, эмоции. По цветовой палитре Солнечная Богиня безошибочно судила о каждом из тех, кто стоял перед ней и своей деятельностью мог оставить ощутимый след в жизни страны.
Она всегда понимала, кого с кем познакомить, кого развести по углам, кому дать совет, а кого стимулировать молчанием. Но для этого ей приходилось изучать тысячи досье, педантично составленных Королевской Службой Безопасности и решать головоломку с сотнями колыхающихся калейдоскопов.
Селестия могла бы просто прочитать мысли, ведь аликорн это телепат, какому нет равных. Однако, здесь-то и скрывалась непреодолимое препятствие. Ментальное воздействие Солнечной Аликорницы было бы каким угодно, но только не деликатным и незаметным. Ей не хватало Луны еще и поэтому. По иронии судьбы, более жесткая и прямолинейная из двух Сестер обладала талантом к секретным и тайным мероприятиям. Луна могла бы за одну ночь рассмотреть в подробностях внутренний мир множества живых существ так, что ни один бы не заподозрил ее присутствия в себе. В случае же Селестии, чтение мыслей слишком много рассказало бы подданным об истинной силе их правительницы, о которой и так ходило множество легенд, преимущественно из древних времен. Легенд, большинство которых она старалась ненавязчиво положить под сукно…
Очередные две души приближались к ней сквозь сиреневый туман.
— Фреско! Импрессив Стайл! Приветствую! Я слышала, ваша совместная выставка стала большим культурным событием в Ванхувере.
— Слава Вашему величеству! — поклонился в ответ Фреско, единорог. Его душа была крупнее из двух, но как-бы более воздушная.— Этого всего никогда бы не было, если бы не тот танец с Импрессив Стайл на прошлогоднем Гала.
—Это так. — Согласилась его спутница, земнопони, контуры которой угадывались рядом. Душа Импрессив Стайл была более плотной, с яркими и сочными красками. Как у большинства земнопнони.— Я бы не получила столько вдохновения , если бы не познакомилась с моим милым Фреско. А ведь он жил в Мейнхеттене, на другом конце страны. Это благодаря Вам мы нашли друг друга.
— И если это возможно… Да проститься мне дерзость, но мы бы хотели пригласить Вас на нашу свадьбу… — робко произнес Фреско. Подруга вздрогнула и слегка толкнула его крупом, чтобы заставить опомниться.
—Даже если дела не оставят мне времени присутствовать лично, я обязательно передам свои поздравления и наилучшие пожелания с представителем Короны. — теплым, доброжелательным тоном ответила Селестия.
Оба пони удалились в самом лучшем настроении, и Принцесса мгновение буквально купалась в их эмоциях. Для сильнейшего в мире телепата они были реальны и осязаемы. Радость всегда наполняла ее чувством удовлетворения.
Следующая душа, тем временем, уже уже заняла их место перед величественной привратницей.
— Рада вас видеть, Башфул Роуз. Рада также, что Наши инвестиции в организацию розовой плантации помогли открыться новому прибыльному предприятию. — Принцесса улыбнулась чуть шире, глядя сквозь очередного гостя.
Стоящий перед ней калейдоскоп заиграл радостными цветами. Призрачный силуэт пони припал на передние ноги в поклоне.
— Ваше величество очень добры! Это Вас я должна благодарить за поручительство перед Госбанком.
Земнопони, провожаемая благосклонным кивком направилась в зал.
Теперь перед Селестией стояли трое новых послов из Седловой Арабии. Аура обрамляла их высокие поджарые фигуры и тянулась назад, как хвост кометы. Две высокопоставленные кобылы и жеребец. Наверняка их родственник и наверняка очень талантливый, раз его включили в посольство.
— Здравствуй, о величайшая! — произнесла старшая из дипломатов, — Великая честь, предстать пред тобой!
— Благодарю и в свою очередь приветствую в Кантерлоте, благородные госпожи. Вас и вашего спутника. — Принцесса посмотрела на жеребца. Аура выдавала его смятение. Селестию временами забавляла старомодная консервативность жителей востока, их табунные порядки.
Следующими на очереди был нынешний состав Вондерболтов, элитной пилотажной группы Королевских ВВС. Они браво поприветствовали Принцессу, выслушали ответное приветствие стоя по стойке смирно, а потом так же браво направились к столу. Но Селестии совсем не понравилась темная подпалина в душе одной из офицеров. Принцесса сделала мысленную заметку подтолкнуть ее к беседе с одним из своих доверенных лиц…
Все же, в конечном итоге, она испытывала удовольствие от этого микроконтроля, от чувства что она действительно управляет жизнью своей страны, которая распадалась на жизни сотен тысяч ее обитателей; жизни, которые она могла умело направить. С некоторых пор она мысленно признала правоту Луны в том древнем споре и научилась любить яркий и удивительно разнообразный внутренний свет, который излучали смертные. И очень ждала того момента, когда наконец сможет лично признаться Младшей Сестре в этом. Вот только виденное в Реке Времени несколько омрачало это ожидание.
Но вот поток новых гостей начал иссякать и главный мажордом, своим телекинезом, отточенным годами практики, уже закрывал массивные дубовые двери.
И тут Селестия увидела очень знакомую душу. Одну из тех немногих, рост и развитие которой она наблюдала с младенчества. Душу того, кого она сегодня особенно ждала.
Принцесса моргнула. Сиреневый туман рассеялся, предметы вокруг обрели обычную форму и цвет, яркие пятна аур сменились обычными пони. Она снова смотрела в видимом спектре.
К ней приблизился статный единорог, темно-лазурной масти с темно-синей гривой и кьютимаркой в виде небольшого полумесяца на фоне частично скрытого тенью золотого диска. Одет он был в строгий идеально подогнанный смокинг. Жеребец пришел один, как она и ожидала, основываясь на своих данных.
— Здравствуй, Найт Лайт! Очень рада, что ты здесь. — улыбка Селестии стала еще более искренней. Потом она нахмурилась.— А где Твайлайт? Неужели маленький Шайнинг Армор приболел?
— Проницательность Вашего величества поистине не знает преград! — ответил единорог в типичной придворной манере и поклонился. — Твайлайт просила передать искренние извинения, что не смогла воспользоваться вашим приглашением…
— Не надо этого, Найт. Дипкорпус оставил на тебе слишком яркий отпечаток.— тихо произнесла аликорница, но Найт Лайт мгновенно замер на полуслове. — И зови меня, как всегда звал.
— Слу… э-э-э… Конечно, Принцесса Селестия. — Найт Лайт снова поклонился. — Шайнинг простудился. Они с друзьями играли в салки, сильно пропотели. Он прибежал домой и не обтерся как следует, напился холодной воды. Твайлайт сидит с ним…
Селестия пристально смотрела на него. Она была действительно рада видеть единорога, радовалась что он пришел на зов, хотя только недавно возвратился после долгой и сложной дипломатической миссии. Перед внутренним ее взором Найт Лайт предстал сначала нескладным и взъерошенным жеребенком, потом энергичным и непоседливым жеребчиком.
Где-то по-середине воспоминаний вдруг вклинился образ матери Найт Лайта, еще маленькой кобылки с разноцветными ленточками в гриве…
«Или это его бабушка? — задумчиво спросила сама себя Селестия,— Они похожей масти, без кьютимарки так сразу и не скажешь».
— Я попрошу одного из дворцовых врачей нанести вам визит завтра же.
— О, спасибо большое!— просиял единорог.
Селестия кивнула ему, а затем раскрыла крыло и слегка подтолкнула своего давнего ученика ко входу в зал. Найт Лайт сразу поспешил вперед, как делал и в детстве в подобных же обстоятельствах.
Главный мажордом залился краской перед таким вопиющим нарушением протокола.
Бал был в самом разгаре. Оркестр старался изо всех сил, звуча поистине божественно. В центре гигантской залы кружились в вальсе пары танцующих. Под громкий ритмичный стук копыт они совершали грациозные синхронные движения, сходясь, расходясь, резко разворачиваясь на месте и затем касаясь лбами. Уставшие от танцев собирались на периферии, у стен, где вдоль распахнутых окон были расставлены столы с едой и напитками.
Селестия шествовала сквозь зал, как величественный линейный корабль среди живых волн, успевая буквально везде. В ее честь провозглашались сотни замысловатых тостов и Принцесса благосклонно принимала их, каждый раз поднимая свой бокал. Количество алкоголя уже наверное исчислялось галлонами, но она всегда выглядела и говорила так, как будто не выпила ни капли.
Это считалось среди пони само собой разумеющимся. Ими правила живая богиня, как никак, конечно же она была выше банального опьянения! Что, однако, было лишь мизерной частью свойств ее бессмертного физического тела.
«Как хорошо, что прошло уже столько лет…», подумала Селестия, испытав невольное облегчение, что рядом не было и не могло уже быть никого из тех, кто воочию видел как у прекрасной белой аликорницы сами собой исчезали с шерсти кровавые пятна и за минуты, на глазах, отрастало обратно оторванное начисто крыло.
Принцесса подошла к столу со сладостями и столпившиеся пони почтительно расступились, давая дорогу своему сюзерену. Она подхватила телекинезом с блюда несколько веточек люцерны в медовой глазури, которые прожевала с громким хрустом, как того требовал этикет, воздавая должное искусству поваров, потом озорно улыбнулась и от огромного кремового торта, украшенного клубникой, отделился едва поместившийся на большую тарелку кусок. Жеманно ковыряя его столовой ложкой, Селестия удалилась от стола посмеиваясь про себя, оставив пони горячо обсуждать увиденное.
Солнечная Принцесса могла и совсем ничего не есть. Но, открыв однажды для себя мир вкуса пищи, она за тысячелетия довела до совершенства искусство наслаждения гастрономическими этюдами.
Найт Лайта Селестия нагнала возле стола со злаками. Она окинула быстрым оценивающим взглядом его посуду и на мгновение разочарованно опустила уши. В Высшей Дипломатической школе ему привили непобедимый аккуратизм и единорог ел исключительно с помощью телекинеза, потому не пользуясь столовыми приборами. На тарелке тоже не было ни капли слюны. Бокал вина она не удостоила взглядом.
«Спирты и кислоты слишком агрессивны. Надо ему предложить что нибудь безалкогольное и более нейтральное», — пронеслось у нее в голове.
— Я очень довольна работой которую ты проделал в Седловой Арабии, как военный атташе, Найт. — сказала она без предисловий.
— Ох, я ведь только позавчера представил отчет в Комитет! — стушевался Найт Лайт
— Я читала его. И в основном согласна с твоей оценкой военного потенциала Седловой Арабии в возможном конфликте с Джамалидским Султанатом.
— А отчет-то был на четырехстах девяноста пяти страницах… — прошептал дипломат себе под нос, — Моя Принцесса, я всегда восхищался вашей работоспособностью. — добавил он уже громче, — Вы были для меня примером, больше чем кто угодно другой! Когда я делаю что либо, я всегда стараюсь сделать это хотя бы на треть так же качественно, как это сделали бы вы.
Селестия посмотрела пристально на Найт Лайта, мысленно прокручивая в памяти его предков. Найт Лайт обладал бесценным сокровищем — генами Старсвирла, одного из самых сильных единорогов в истории. Селестия терпеливо провела его родословную сквозь века. И теперь ей очень нужна была эта потенциальная сила, дремлющая в его ДНК.
Она удовлетворенно улыбнулась и, вдруг слегка наклонившись, мимолетно коснулась верхней губой лба единорога. Найт Лайт зарделся от этой старой и привычной с детства похвалы. Он оглянулся по сторонам, но никто и ухом не повел. Вся страна знала, что Селестия испытывала к своим персональным ученикам почти материнские чувства.
Принцесса снова взялась за торт, слегка покачиваясь в такт музыке. Найт Лайт отправил в рот мягкое и воздушное овсяное печенье и вдруг слегка поморщился.
Селестия моргнула. Мир вокруг нее снова изменил цвет, и теперь окрасился в оттенки синего, зеленого, красного и желтого. На тепловой карте Найт Лайта челюсть с левой стороны в районе коренных зубов была гораздо краснее чем должна была быть.
— Почему ты морщишься? Печенье недосолено? — заботливо поинтересовалась аликорница, вернувшись в обычный режим.
— Вовсе нет, моя Принцесса. Зуб ноет что-то.
Селестия нахмурилась.
— Похоже тебе и самому не мешает показаться врачу. Сразу же в конце вечера ступай, пожалуйста, к Королевскому лекарю. Ты знаешь, где его лаборатория?
— Не стоит беспокоится, Ваше Ве… моя Принцесса! Я просто прополощу шалфеем. Ведь уже очень поздно, а случай не экстренный…
Принцесса улыбнулась и покачала головой.
— Королевский лекарь в основном скучает, занимаясь фундаментальными исследованиями. К тому же у него бессонница.
Найт Лайт посмотрел на нее с несчастным видом. Селестия слегка запрокинула голову и засмеялась своим добрым, чарующим смехом. Похоже, никто из живущих, независимо от возраста, не любил ходить к зубному.
— Ну же, Найт Лайт! Твоя Принцесса повелевает! — произнесла она шутливо, с легким нажимом.
— Так точно. — повиновался единорог, и поспешил запить печенье вином.
Селестия похлопала его крылом по спине и направилась в другую часть зала. Она знала, что он не посмеет ослушаться.
Королевский лекарь, пожилой единорог с необычайно жестким и проницательным взглядом, отложил перо, развернулся лицом к открывшейся двери в свой кабинет и низко поклонился вошедшей Принцессе. Не нарушая взаимного молчания, он поднял телекинезом с лабораторного стола одну из стеклянных пробирок, наполненную алой жидкостью.
— Вот, Ваше Величество. Все, как Вы просили.
— В чем там было дело? — спросила Селестия.
— Рудиментарный зуб. Пришлось удалить. Собрать образцы во время операции было довольно легко.
Сквозь узкое стрельчатое окно комнату заливало светом давно уже поднятое на небосклон утреннее солнце. Принцесса приняла пробирку в свою ауру и задумчиво просматривала ее на свет. Королевский лекарь вернулся к своей рукописи.
— Ты не спросишь, зачем мне нужна его кровь? — произнесла Селестия, не отрываясь от созерцания пробирки.
Лекарь бросил на нее быстрый взгляд.
— Неисповедимы пути Вашего Величества. — с чуть менее глубоким, на этот раз, поклоном ответил он. — И чем меньше смертный знает о них, тем слаще будет приятный сюрприз, когда ситуация разрешиться, по Вашей воле, ко всеобщему благу.
Селестия, прощаясь, сама отвесила полупоклон в знак уважения, которое она испытывала к старому ученому. А затем исчезла из кабинета во вспышке телепортации.
Оказавшись в своих покоях, Солнечная Принцесса прилегла на любимый ею антикварный ковер и открыла пробирку. Влекомая божественной волей, от столбика жидкости отделилась небольшая капля, выплыла из пробирки и неподвижно зависла в воздухе. Селестия молча смотрела на нее. Рог засветился так ярко, как будто она поднимала солнце…
Как писал сам Старсвирл в своем легендарном фолианте «De artis Magicae»: «Существует три предела могуществу чародея. Первый из них духовный — сколько энергии Творения из окружающего Мирового Эфира сможет он вместить в душу свою для необходимой цели. Второй — физический. Выдержит ли его тело манипуляцию с таким количеством энергии? Третий же, но лишь по счету, а не по важности — понимание. Понимает ли чародей, что делает? Понимает ли, как осуществляется им задуманное?».
Первые два предела Ее не касались. И Она знала и понимала, вплоть до мелочей, что делает.
С каплей происходило нечто. Обладай кто микроскопом, он мог бы наблюдать как ее поверхность забурлила, словно на миниатюрной планете разразилась глобальная буря. На микроуровне там творилось невообразимое — Селестия на лету перестраивала саму структуру объекта, как пером дописывая недостающие углеродные цепи, разрушая ненужные, изымая атомы из окружающего пространства и ставя их на необходимые места. В несколько минут капля перед ней стала мутного белого цвета, напоминая чем-то жемчужину или мраморную крошку.
На мгновение Принцесса остановилась передохнуть, а потом — телепортировала белую каплю внутрь себя. Внутренним взором она видела, как только что собранные ею чужие клетки застыли в ее матке, ожидая решения своей судьбы. Ведь солнце — это не только баюкающее тепло весеннего дня, это еще и жуткий зной пустыни, безжалостно выжигающий все живое. Ни одна чужеродная клетка, будучи незваной, не могла пережить встречи с организмом аликорна.
Селестия кивнула и клетки ожили, задергали своими длинными извивающимися «хвостиками», продвигаясь вперед. Она с удовлетворением следила, как созревшая и готовая яйцеклетка покатилась по внутренней поверхности Фаллопиевой трубы к ее концу, выкатившись оттуда как шар для боулинга, подминая и интегрируя в себя одну из чужих клеток.
Принцесса расслабилась, растянувшись на ковре и погладила живот крылом.
Все, дело сделано.
В дверь раздался настойчивый стук.
— Дорогой, открой пожалуйста! — Крикнула из детской Твайлайт Вельвет.
Найт Лайт отложил кухонные принадлежности и пошел в прихожую. Он уверенно распахнул дверь, ведь дипломатический квартал дворцового района был самым безопасным местом, которое только можно себе вообразить.
На пороге стояла единорожка в форме наземного почтальона. Но Найт Лайт сразу понял, что что-то не так, когда натолкнулся на ее стальной взгляд, совершенно не свойственный этой довольно мирной, в современных реалиях, профессии. Он отшатнулся внутрь квартиры, захлопывая дверь. Единорожка поймала ее своей аурой. Их телекинезы боролись за вход. Вдруг единорожка зубами вытянула из-за пазухи позолоченный жетон с кьютимаркой Селестии.
Королевская Служба Безопасности!
— Именем Короны. — тихо проговорила незваная гостья.
Найт Лайт, все еще не веря своим глазам, пропустил ее в прихожую. Единорожка, не говоря больше не слова, вдруг снова активировала свою магию. Шерсть на ее лице и шее мгновенно потемнела от пота, выдавая, что она готовит сложное и энергоемкое заклинание.
С обычным в таких случаях хлопком в комнате возникла большая плетенная корзина с белым свертком в ней и парящий в воздухе свиток. Найт Лайт схватил свиток и не без мандража сломал королевскую печать.
Но вместо «Селестия, милостью Своей Принцесса Эквестрии… и прочая и прочая… настоящим повелевает…» там было обычное письмо:
«Мой верный ученик! Я передаю в ваши с Твайлайт Вельвет копыта эту маленькую пони. Она родилась при необычных обстоятельствах, ей уготована великая судьба, и я уверена, что только вы сможете воспитать ее должным образом.
Заклинаю вас, растите и любите ее, как свою собственную дочь. А в свое время приведите ко мне.
Никто, и она сама в первую очередь, не должен знать о том, что написано в этом письме и об обстоятельствах, при которых она попала на ваше попечение.
С надеждой и искренней признательностью, твоя наставница — Селестия.»
Как только он пробежал взглядом последние строки, письмо рассыпалось в пыль. Единорожка молча смотрела на него.
— Воля Принцессы для меня закон. — охрипшим голосом проговорил Найт Лайт. Агент КСБ кивнула и не прощаясь вышла прочь, захлопнув за собой дверь.
— Кто там, Найт? — снова подала голос его жена.
— Ты не поверишь… — пробормотал в ответ дипломат и отвернул пеленку. На него смотрела маленькая, почти новорожденная единорожка с шерстью лавандового цвета и лилово-сиреневой гривой. Он бросил взгляд на календарь на стене, ведь надо же знать, когда теперь праздновать день «рождения». Посмотрев на дату, Найт Лайт мимоходом отметил про себя, что до следующего Гала остался как раз месяц.