Марсиане

Сол 103

"Гермес". "Арес III" 230 день миссии

Как бы они ни хотели, вся команда "Гермеса" не могла присутствовать на мостике во время тестирования радио. Обязанности и эксперименты не могли ждать бесконечно – у Фогеля были его кристаллы, у Бека, кроме растений Уотни, были ещё и системы жизнеобеспечения "Гермеса", которые требовали осмотра и ухода, а Льюис получила для работы три килограмма образцов с поверхности Марса, выделенных ей из контейнера, собранного и помещённого в МВМ до отмены миссии.

Таким образом, только Мартинес и Йоханнсен не спали в это время и находились на мостике во время "собачьей вахты" – времени, назначенного для первой проверки связи с помощью инопланетного радио. Йоханнсен установила программное обеспечение, которое давало возможность системам связи "Гермеса" распознавать аналоговую голосовую радиопередачу и преобразовывать её в форму, которую уже могли обрабатывать компьютеры. Теперь она сидела за своей рабочей станцией, переключив антенну высокого усиления с цифрового на аналоговый режим и ожидая начала передачи.

При нормальных обстоятельствах подобное решение было бы прямым нарушением полётных протоколов – "Гермес" был обязан при любых обстоятельствах держать антенну с высоким усилением направленной на Землю, чтобы принимать сигналы и передавать телеметрию в наиболее чётком виде. Но всё изменилось, когда в НАСА поняли, что даже антенна "Гермеса" с низким усилением выдаёт куда более мощный сигнал, чем та древняя и слабая антенна высокого усиления, установленная на "Патфайндере". Это привело к неизбежному решению использовать "Гермес" в качестве связного ретранслятора, принимающего сигнал "Патфайндера" с высоким коэффициентом усиления и передающего его на Землю в слегка почищенном виде и не таким узким пучком. С тех пор антенны с высоким и низким усилением указывали в направлениях, фактически противоположных тем, которые предписывались им в правилах миссии.

– Антенна высокого усиления настроена на 86,8 мегагерц, – сообщила Йоханнсен. – Ожидаю сигнала.

Сигналу должно было потребоваться шесть минут, чтобы добраться с Марса, при условии, что он был отправлен вовремя.

– Ну что, – спросил Мартинес, – Кто из них твой любимчик?

– Прошу прощения, не поняла? – переспросила Йоханнсен.

– Кто твой любимый инопланетянин? – повторил вопрос Мартинес. – Ты же читала отчёт про них.

– Я не знаю, – ответила Йоханнсен. – Всё, что у нас есть, это фотографии, роли в миссии, история их полётов, журналы Марка и всё, что говорит Драгонфлай в чате "Патфайндера". Разве мы знаем хоть кого-то из них по-настоящему?

– Мне больше всего нравится Спитфайр, – сказал Мартинес, ничуть не смутившись.

– Правда? А не Черри Берри? – спросила Йоханнсен. – Я думала, ты выберешь ветерана, а не новичка.

– Спитфайр не новичок. Она была командиром этой эскадрильи "Удивительных Молний" в их мире. Это как комбинация наших "Тандербёрдс" и "Голубых Ангелов", если я правильно понял. Ближе к "Голубым Ангелам", так как это они были теми парнями, что перешли в команду поиска и спасения астронавтов. Это делает её лучшей из лучших в полётах там, откуда она родом – и ведь она это делает с этими двумя крошечными крылышками! – Мартинес закатил глаза и пробормотал: – Ох, хотел бы я иметь такие крылья.

– Понятно, – сказала Йоханнсен.

– Конечно, – продолжал Мартинес, на его лице медленно расплывалась улыбка, – Если бы у меня были крылья, моей жене тоже понадобились бы крылья. И чем бы мы занялись на облаке! Интересно, оно как надувной матрас или как водяная кровать?

– Не желаю это слышать, Рик, – предупредила Йоханнсен.

– Ладно-ладно. В любом случае, это не просто запись в личном деле Спитфайр. Посмотри на её лицо. Эта инопланетянка просто источает уверенность. Я уверен, что Черри Берри – их лучший жокей, оседлавший ракету, лучший из всех, что есть у пришельцев, но она выглядит… – Мартинес вскинул руки, бесполезно пытаясь избежать своего окончательного вердикта, – …как-то глуповато.

– М-м.

– А вот Беку, – продолжил Мартинес, – Беку больше нравится Старлайт Глиммер. Но это потому, что он считает, что летуны, как я, все поголовно сумасшедшие, знаешь ли. Ему нравятся ученые.

– Ты что, всех спросил об этом? – спросила Йоханнсен.

– Ага. Хочешь верь, а хочешь нет, Фогель – фанат Драгонфлай. Он говорит, что она заставляет его смеяться.

– Серьёзно? – Йоханнсен фактически повернулась на своем месте лицом к Мартинесу. – Фогель так это и сказал?

– Стоит любить этих непостижимых немцев, – усмехнулся Мартинес. – Хочешь угадать, кто нравится Льюис?

– Черри Берри, это же очевидно.

– Нет. Попробуй ещё раз.

– Хм… Спитфайр?

– Неа! На самом деле ей нравится Файрбол.

Лицо Йоханнсен исказилось в замешательстве.

– Файрбол? – спросила она. – Почему? И Драгонфлай, и Старлайт используют одно слово для этой личности: сварливый.

– Она говорит, что собирается заняться живописью, когда вернется на Землю, – сказал Мартинес. – Так что она сможет нарисовать его на боку фургона.

Йоханнсен посмотрела на Мартинеса.

– Ты меня разыгрываешь, – сказала она.

– Ну да, а как же иначе, – признал Мартинес, посмеиваясь.

Покачав головой, Йоханнсен снова повернулась к консоли.

– Сигнал должен быть примерно через двадцать секунд, – сообщила она.

– Круто. Скрести пальцы, – сказал Мартинес и его улыбка исчезла, а он немного наклонился вперёд в своем кресле.

Назначенное время пришло и ушло. Примерно минуту Мартинес и Йоханнсен ждали, слушая шипение из системы громкой связи мостика.

Затем раздался едва слышный дребезжащий голос:

– …"Гермес", это "Дружба". "Гермес", это "Дружба". Передаю на 86,8 мегагерц. Пожалуйста, ответьте для проверки связи. "Гермес", говорит "Дружба" на 86,8 мегагерц. Пожалуйста, ответьте для проверки связи.

– Марк, – выдохнул Мартинес.

А затем в передачу добавился второй голос, ещё сильнее заглушённый статикой, чем первый:

– "Хермезз", это "Дружжжба". "Хермезз", это "Дружжжба". Я передаю на воззмидеззяти шшеззти и воззми мегагерцах. Пожжжалуйста, ответьте для проверки коммуниказззии, говорит Драгонфлай.

И, наконец, третий голос, более чёткий, чем два предыдущих, но все равно скрипучий и довольно слабый:

– "Хайрмес", это "Дружба", лично. Мы передаём на восемьдесят шесть целых восемь десятых. Пожалуйста, ответьте. Отвечайте. Ответьте для проверки связи. Повторяю. Это "Дружба", лично. "Хайрмесс", это "Дружба", лично, проверка связи. Приём.

После паузы голос Марка вернулся.

– Хм, да, ребята, это я научил её, что значит «лично»¹. Они просто хотели принять в этом участие. Мы попытаемся снова в 10:30 по нашему времени, если не получим сигнала. После этого мы перейдем на 92,2 МГц для повторной передачи. Ну, конец связи.

Мартинес рассмеялся не его обычным быстрым, а медленным, почти всхлипывающим смехом.

– Чёрт, Марк, – сказал он, – ты нисколько не изменился.

Йоханнсен сделала пару вдохов, включила микрофон и произнесла:

– "Дружба", это "Гермес". Принимаем вас на два из пяти, ясно, но слабо. Можете ли вы повысить мощность? Мы также получили сообщение Драгонфлай и "Дружбы лично". Приятно слышать ваши голоса. Приём.

После того, как это было сделано, оба члена экипажа мостика сидели в тишине, сожалея, что двенадцать минут, требовавшихся сигналу на его бег туда и обратно, не могут пролететь достаточно быстро.

---

"Амицитас". Полёт третий. День миссии 102

"Арес III" Сол 103

[15:25] JPL: Привет, Драгонфлай. Это Ирэн Шилдс. Я доктор, который изучает мысли. Наше слово для этого – психолог. Марк сказал, почему я хотела поговорить с вами?

[15:39] УОТНИ: Это Драгонфлай. Да, он это сделал. Он также сказал, что выключит все компьютеры в Доме, пока мы тут будем говорить. Я сейчас в ровере 2. Я не знала этого слова раньше, но у нас дома тоже есть психологи. У них есть (посмотрела слово) скамейки.

[15:53] JPL: Хорошо. Наше слово для человека, который может чувствовать эмоции других, это эмпат. Помимо непроверенных историй, вы, вероятно, первый настоящий эмпат, которого мы встретили. Вы также можете читать мысли? (Чтение мыслей – это телепатия.)

[16:11] УОТНИ: Я иногда догадываюсь, что думают другие, но точно не знаю. Я чувствую только эмоции, но не мысли, не факты в голове.

[16:25] JPL: Хорошо. Я верю, что вы говорите правду. Доверие очень важно при работе с психологами – его трудно заработать и очень легко потерять. Если вы чувствуете, что не можете сказать мне правду о чем-то, то не надо мне врать. Просто скажите, что вы не можете сказать мне это сейчас. Вы можете сделать это для меня?

[16:40] УОТНИ: Да, могу. Я понимаю о доверии. Раньше моей работой было прятаться среди пони и получать любовь, чтобы накормить нас. Доверие было очень важно тогда. Ещё важнее оно в космосе.

[16:54] JPL: Да, это так. То, что доктор Капур сделал раньше, могло подорвать доверие в вашей команде. Важно, доверять друг другу. Ваша команда знает о вашей способности чувствовать эмоции?

[17:18] УОТНИ: Все знают, что я могу это делать. Все жукопони могут это делать. Это беспокоит их, но это не может быть…

[17:20] УОТНИ: …изменено.

[17:35] JPL: Что-то не так, Драгонфлай? Пожалуйста, расскажите об этом вашей команде. Мы не можем послать Марку и вашим психолога. Я не могу быть постоянно в чате, потому что есть более важные задачи. Но я пришлю вам свой адрес электронной почты. НАСА сейчас настраивает адреса электронной почты для всех вас. Марк научит, как ими пользоваться. Если есть что-то, что вам нужно держать в секрете, но требуется сказать об этом хоть кому-нибудь, вы можете писать мне – никто не сможет прочитать это, кроме меня. Обещаю. Расскажите об этом всем остальным, включая Марка.

[17:48] УОТНИ: Все в порядке. Я скажу им.

[18:01] JPL: Кроме того, я была бы признательна, если бы вы все прислали мне по электронному письму с описанием ваших чувств. Вам не нужно говорить мне то, что вы не хотите. Просто скажи мне то, чем вы можете поделиться, не испытывая дискомфорта.

[18:05] УОТНИ: Я скажу им. У тебя есть ещё вопросы ко мне?

[18:18] JPL: Может быть, но лучше по электронной почте, где это точно будет конфиденциально. А пока, спасибо и спокойной ночи, Драгонфлай.

[18:24] УОТНИ: Спокойной ночи, Ирэн. Драгонфлай, конец связи.

Примечания:

Её имя в книге действительно Ирэн.