Там, где зла нет (Версия "Клуба Чтения")

Не знаю, что лучше — зло ли, приносящее пользу, или добро, приносящее вред. 

Микеланджело Буонарроти.

Пони тем утром пролетела по небу не крылатая, а самая обыкновенная, верхом на посохе.

Знамение было дурным, что казалось само по себе странным: в Эквестрии уже давно ничего плохого не происходило. Если приходилось случиться стихийному бедствию или иному неподвластному пегасам природному капризу, пони легко с ним справлялись, а любой ущерб сводился к нескольким ссадинам и парочке обвалившихся строений, которые быстро чинили умелые мастеровые. Раз в год, однако, со стороны южного океана приплывали крысиные пираты, вооруженные до кончиков хвостов, но совершенно не умеющие сражаться. Их встречали уже по заготовленному плану, громили всухую и массово разоружили. Потом все же по доброте душевной, снаряжали им новые корабли, взамен потопленных старых, нагружали трюмы провиантом и отправляли восвояси. Крысы бесились, обещали вернуться и жестоко отомстить, после чего и правда, спустя ровно год, возвращались. В последний раз они настолько обнаглели, что сложили оружие, едва только ступив на берег и предъявили многочисленные пустые мешки, чему неконфликтные пони были скорее рады, чем поражены. Все чаще начал покидать свой насиженный пост у Тартаровых врат трехголовый цербер, но вместо разрушения всего на своем пути, грохался на спину перед первым встречным, требуя почесать брюхо. Разве что ближе к осени, повадился на окраине Вечнодикого Леса шастать непонятный весь из себя тип. Его изловили, привели в ближайшую деревушку, накормили, напоили, а он вместо благодарности затеял ругаться, толковать про какой-то “творческий креационизм”, про то, что реальность на самом деле нереальна и все на свете кем-то выдумано для развлечения неких богоподобных созидателей. Провинциальные пони ничего не поняли и позвали разбираться Принцесс, те прибыли и пообещали баламуту бесплатный билет домой. Тот до самого конца плакал, кричал и упирался, видать конкретно в его выдуманной реальности приверженцев “творческого креационизма” не больно жаловали.

Время от времени немногочисленным оставшимся злодеям являлся в кошмарах сам Дух Хаоса, и нашептывал: “вот не хотели со мной объединяться, теперь не жалуйтесь”. Никто толком и не жаловался, сами виноваты, что не смогли объединиться против Порядка. Один из таких как раз просыпался на вершине своей башни.

Растрезвонившийся будильник разлетелся от удара сжатой в кулак латной перчатки. Это был третий за неделю, но в кладовой лежало еще четыре коробки с запасными. В молодые годы злодею не требовалось спать, но времена настали другие, и теперь смертные привычки все чаще входили в изменившийся образ жизни. С ними приходилось мириться без собственных слуг, рабов или стажеров, закрепленных Злодейской Академией. Проигравшим свиты не полагалось. Иногда он скучал даже по ним, особенно по тем моментам, когда очередной проваливший задание идиот, с воплем отправлялся в свой последний полет с высочайшего крепостного зубца Клыка Скорби – монументальной башни Повелителя. Сейчас уже не поубиваешь направо и налево, не сожжешь парочку деревень от скуки, не призовешь на недругов холеру или ливень из жирных лягушек. Эпоха Тирании и Насилия безвозвратно канула в прошлое, оставив о себе лишь несколько сотен страниц темной истории, да редкие напоминания, вроде необитаемых руин замка Вракулы, или скелета самого глупого и злого дракона на свете: дракона Мирожора, который назло всем хотел пожрать целый материк. Но он не рассчитал свои силы, поэтому только прогрыз один каньон, в котором благополучно и издох. Так там его и оставили, слишком уж дракон к тому моменту поправился.

Повелитель сел у изножья своего грубого ложа и издал нечто похожее на зевок, хотя звучало так, будто он хочет заорать во все горло и одновременно с эти набрать в легкие как можно больше воздуха. Кто бы мог подумать, что возможно спать в полной латной броне, особенно если часть её украшена зловещими, но бесполезными шипами. Они не только рвали постельное белье, но еще постоянно цеплялись за все подряд при ходьбе, Повелитель даже пробовал срезать их болгаркой, а потом и вострым резаком, но каждый раз убеждался, что доспех был выкован на славу.

В тот злополучный момент, когда Свет победил Тьму, Повелитель потерял почти все: богатство, власть, авторитет и VIP место на стоянке. Все что у него имелось это его старая и совершенно опустевшая башня, в которой кроме него остались жить две летучие мыши и один древний, как он сам, филин. Не испытывающий ранее одиночества, Повелитель пристрастился к алкоголю, пьянел он медленно и неохотно, поэтому приходилось то вставать на руки, то смешивать несмешиваемое.

Повелитель встал. Все еще не проснувшись до конца, он взял с табурета пульт и, направив его в сторону телевизора, щелкнул по кнопке. Большая часть каналов не работала в целях экономии средств, на трех оставшихся не было ничего интересного.

Региональные новости, еще личный канал Принцессы Селестии, где ей круглые сутки пели дифирамбы старые знакомые, до этого точно так же восхвалявшие Абсолютное Зло и канал с непристойным содержанием, единственный платный, на который было не жалко тратить остатки припрятанных от приставов сокровищ. Повелитель остановился на последнем, прибавил звук, чтобы стоны с той стороны экрана помогли проснуться, и поплелся в ванную. Он замер перед висевшим над потрескавшейся раковиной зеркалом, оттуда на него с осуждением смотрели два огромных красных буркала.

— На что уставился, урод? — Спросил Повелитель свое отражение.

Никто не ответил, но злодей на это и не надеялся, таким нехитрым образом он убеждался, что все еще существует и его нездоровый дух не покинул нездоровое тело. Когда средство для полоскания рта через подставленную воронку лилось в черную бездонную пустоту под шлемом, Повелитель уже окончательно взбодрился. И вспомнил, какой сегодня день. Суббота.

Опустевшая бутылочка упала в раковину, и осталась забытой. Робкие зачатки хорошего настроения бесследно растворились. Вместо того чтобы быть наедине с собой, как во все остальные дни, Повелитель должен был идти на “РКдБЗ” — Реабилитационные Курсы для Бывших Злодеев. Больше всего ему не нравилось, когда его называли “бывшим злодеем”, правда еще больше ему не нравилась перспектива провести остаток вечности в виде мраморной статуи, чем постоянно другие лиходеи друг друга пугали. Он старательно внушал самому себе, что посидеть раз в неделю в кругу новых знакомых лучше, чем обратиться в очередную галочку из списков Кантерлотских гидов. Повелитель всячески отгонял от себя мысли о том, что ему снова придется видеть вокруг себя счастливых и ничем не озабоченных живых существ, о том, как достойные подонки и мерзавцы, медленно, но верно становятся частью этого блаженного, жизнерадостного общества.

Площадка телепорта была готова и гудела от переполняющей её магии, это единственный артефакт, который остался у Повелителя с былых времен, но даже его мощь была теперь искусственно ограничена. Как только он встал в центр круга, расписанные по его окружности руны загорелись белым огнем, затем из них выросли ярко мерцающие столбы света. Они начали раскручиваться, одновременно с этим сближаясь к середине, и когда поток магии слился в единую колонну, покои озарила яркая вспышка, после которой злодей исчез, будто его никогда и не было.

Телепорт выбросил его прямо перед калиткой реабилитационной клиники, чем Повелитель был невольно удовлетворен. Прогулки по местному городу навевали тоску: чистые и ухоженные улочки, ровные домики в пастельных тонах, тихий и размеренный ритм пешеходного и кареточного движения. Никаких устрашающих статуй тирана на каждом шагу, никаких грязных и запуганных жителей, спешащих быстрее укрыться в своих жалких лачугах до наступления темноты, никто даже не болтался на Дереве Висельников. Бывшая городская достопримечательность словно пропиталась добротой и жизнелюбием, расцвела и вместо почерневших и обглоданных останков на ней покачивались аппетитные наливные яблоки.

Пока Повелитель шел к входу, проходящие мимо пони, вместо того чтобы в ужасе шарахаться, просто его обходили, некоторые еще и здоровались. В вестибюле почти никого не оказалось: Повелитель опять опоздал, павший будильник не справился с возложенной на него задачей. Хотя боятся было нечего, злодей знал, что это приведет не только к дурацким расспросам, а еще, возможно, будет затронута его зависимость от алкоголя. Снова начнется лекция о влияние этанола на мозг и печень, а Повелитель будет покорно сидеть, молчать и ненавидеть. Оставалось лишь надеется, что сегодняшний сеанс не вел доктор Лайтбим, его он терпеть не мог больше остальных. Этот пони выводил злодея одним фактом того, что имел наглость делать ему замечания. Поднявшись на второй этаж и дойдя до знакомой застекленной двери, Повелитель скрестил на руках и ногах пальцы, свистнул через левое плечо, после чего потянул на себя ручку.

— Опаздываем. — Спокойно произнес Лайтбим, не отрываясь от блокнота.

Помимо интеллигентного вида серого единорога в просторной бывшей комнате для совещаний находилось с десяток существ разных форм и размеров. Некоторые едва умещались на стульях, другие сидели или лежали на полу, а из широкого панорамного окна торчала почти идеально треугольная чешуйчатая морда. Повелитель, не здороваясь, взял первый попавшийся стул и сел поближе к выходу.

— Третий раз за месяц, — единорог, наконец, соизволил посмотреть на новоприбывшего поверх очков — Снова неотложные дела?

Так называемых неотложных дел у бывшего Властелина Тьмы осталось всего два: уничтожение всего спиртосодержащего в поле видимости и досягаемости и разгон нескончаемых групп приключенцев от своей башни. Хотя мир жил по законам победившего Добра, гильдии так называемых героев росли как грибы после дождя. Правда, основной их функцией являлось сравнительно законное изъятие денежных средств у доверчивой молодежи путем различных тренингов и семинаров, а так же обещаний прославится на весь белый свет, однако иногда выпускники приносили реальную пользу обществу, обычно сводившуюся к зачистке подвалов от крыс у местных. Но на каждую сотню юных крысобоев приходилось несколько настоящих приключенцев. Настоящими они называли себя сами, ходили строго по четыре головы и лезли в самые жуткие и темные места, силясь раскопать не оставшееся на их долю зло. Как раньше бить на смерть не разрешалось, поэтому если подобная группа забредала в высокую темную башню, то, как правило, очень скоро в полном составе на поджопниковом ускорении летела к исходной. И когда стихали вдалеке последние взвизги, на широкий пустырь вновь опускалась мертвенная тишина, пока через пять-шесть месяцев на горизонте опять не возникали четыре едва различимых силуэта.

За последний сезон Повелитель не припоминал ничего такого, а перечислять марки выпитой продукции не считал нужным, поэтому он просто сплел из гибких пальцев некий жест. Жест был мудреный и многим незнаком, но учитывая характер его предоставителя, определенно ничего хорошего не обозначал.

Лайтбим лишь вздохнул и покачал своей большой головой, которой он уже полгода бился о непробиваемую стену злобы, зависти и глупости, воздвигнутую вокруг себя старым злодеем. Его товарищи (если можно было их так назвать) уже давно встали на путь исправления, кто из-за увещеваний, а кто от безысходности. Вепрь Мордогрыз сменил разбойничий уклад и вострый топор на честный труд и пекарский противень; змея Нагайка, жравшая долгое время всех и вся, поползла в трубочисты, а некогда злой Алексус, зверь неопределенной наружности, подался в ремесло бумаги и пера: писал он много и нескладно, но, по крайней мере, вреда от него больше не было.

Под нестройный гомон, шипение и рыки в зал через вентиляционную шахту пробрался еще один опоздавший. Долговязый чейнджлинг с длинными тонкими ногами медленно, но верно кралась в тени, стараясь не быть на виду. Она походила на жуткого черного паука, подступающего к добыче, что выдавало в ней представительницу порченного Улья. У неё почти получилось слиться с ближайшими телами, однако Повелитель, не по расчетливому злому умыслу, а скорее на вредительских рефлексах, “случайно” придавил мысом тяжелого сапога полураскрытое стрекозиное крыло. Последующую реакцию жукоконя надо было видеть, а точнее слышать: многие присутствующие до этого даже не подозревали, что у простых ругательств столько красочных склонений и синонимов. Особо пострадал впечатлительный Лайтбим: выражение его слегка надменной морды менялось на зависть любому лицедею, настолько плавный переход от деланного спокойствия к животному ужасу должен был войти в учебники по актерскому мастерству. Впрочем, весьма скоро он с такой же размеренностью вернул себе самообладание и поправил сползшие очки.

— Неплохо, Стернита, весьма неплохо. Можешь присоединиться в любое время.

Чейнджлинг мстительно покосилась на виновника своего провала, после чего подсела к одноглазой парящей голове с огромной пастью и глубоко посаженным зеленым глазом.

Сперва все продолжалось как раньше: пришедшие злодеи рассказывали о своих планах на будущее, благодарили Принцесс за второй шанс и клятвенно обещали больше не бедокурить. Но впервые на памяти Повелителя каждый, кто заканчивал свою речь, подходил (подлетал, подползал) и ставил подпись на листе желтоватого пергамента, лежащего на краю маленького чайного столика. “Неужто отмучился” — обрадовался он, и когда до него дошла эта мысль, помещение уже почти опустело. Чинно пододвинув в сторону все того же чейнджлинга, он навис над столом, однако никакого пергамента на нем не было.

— А мне?.. — Справедливо по собственному мнению возмутился Повелитель.

— Сырой попоной по спине. — Ответил Лайтбим, а потом с несвойственной своему виду суровостью добавил — Садитесь. Оба.

Повелитель демонстративно остался на своих двоих, вдобавок вызывающе сложил на груди руки. Чейнджлинг просто плюхнулась на круп, на всякий случай, втягивая пострадавшее крыло под надкрылье.

— В общем, так, друзья мои, вы последние в моей группе числитесь морально недобросовестными живыми существами.

“Не очень-то я и живой” – пробурчал Повелитель, за что получил по декоративным рогам, сложенным в рулон журналом посещений.

Единорог подождал, и убедившись, что больше его перебивать не будут, продолжил:

— Поэтому у вас два варианта: или вы берете низкий старт и катитесь к гиппогрифьей матери на белом катере, либо встаете на путь исправления. Есть еще и третий, но вы о нем уже и так наслышаны.

— Башню я не покину, — Твердо заявил злодей. — Какой Повелитель да без башни?

— Я связь с Ульем не разорву даже при всем желании, так что тоже остаюсь. — Вяло подала голос чейнджлинг.

— Вот и отлично, вот и договорились, — подозрительно елейно ответил Лайтбим.

Тут же из неоткуда появилась пара браслетов, больше похожих на кандалы без цепей, и застыли в воздухе. Висели они не долго, очевидно целясь перед броском, а затем жадно вцепились злодеям куда попало. Чейнджлингу досталось по шее, Повелитель недоуменно разглядывал запястье правой руки:

— Это еще что за браслетики дружбы? — взвыл он, безуспешно пытаясь избавиться от нового элемента доспеха.

— А это, ребята, ваш личный таймер, — ехидно ухмыльнулся единорог. — У меня через день впервые за три года намечается отпуск, но выйти мне на него разрешат только после выпуска вашей группы. Так что теперь у вас, упырей, два пути: или сделать хотя бы одно доброе дело, или стать частью Сада Статуй. И совет в дорогу, — Пони расслабленно откинулся на спинку стула. — Если не успеете до завтрашнего полудня, то напоследок примите позы посмешнее, наша Старшая Принцесса любит такое, быть может, красивые места выделит.

Прежде чем злодеи успели, что-либо ответить, единорог взмахнул рогом и их не стало. Потом, правда, спохватился, но было уже слишком поздно.

— Интересно, куда их забросило?..

---

Солнце застыло в центре небосвода подобно занесенному над землей кулаку. По проселочной дороге бок о бок брели две контрастирующие на фоне друг друга фигуры – понурый чейнджлинг и громадина в черных доспехах. Разговор не ладился, поэтому Повелитель, в отличие от попутчицы, шел с высоко поднятой головой и орал разносящуюся по полям и лугам древнюю походную песню давно уже расформированных Легионов Тьмы:

“Старый, дряхлый лич Им’морт,

Вечность золото копил.

Ничего себе и слугам,

Не давал и не дарил.

Тут собралась его свита,

Вес богатства обсудить.

Слово за слово, решились:

“Порешить и поделить”.

Но предатели не знали,

Лич, ведь он на то и лич.

Нипочем ему из стали,

Меч, кинжал или кирпич!

Стрелы в торсе застревали,

Яд чрез ребра протекал.

А под пламенем дракона,

Душ наглядно принимал.

И решили тогда слуги:

“Раз тебя, гад, не убить”.

Разобрать лича на части,

Да по свету растащить.

Череп вон его на юге,

А на западе рука.

На востоке, где верблюды,

Из песка торчит стопа.

В этой песне нет морали,

В ней предписанный конец.

Будь ты хоть Владыкой Мертвых:

И тебе придет…”

— Заткнись! — Взвыл молчавший все это время жукоконь. — Хватит горланить и так тошно!

— Уходить так с музыкой. — Пожал плечами Повелитель. Он чувствовал себя на удивление бодро, даром, что жить в привычном понимании этого слова оставалось около одного дня.

Стернита же не была подвержена эйфории, она таращила глаза и скалила ряды острых зубов.

— Тебе совсем, что ли, все равно? Не сделаем, что сказал Лайтбим и нам конец!

Повелитель лишь отмахнулся.

— Да может и врет он все.

— А ну и ладно! Сама справлюсь!

Сказав это, Стернита гордо погарцевала вперед, но почти сразу врезалась в невидимую преграду. Недоуменно поморгав и потерев ушибленный нос, чейнджлинг повторила попытку, на этот раз, оставив в воздухе едва различимый отпечаток. Тыкаясь и попеременно ругаясь, Стернита так и очертила квадратную площадь вокруг Повелителя, то тут, то там оставляя сопливые разводы.

— Что же это, — бормотала она тыкаясь в невидимое стекло, словно обычная муха. — Замуровали, херувимы!

Повелитель, терпеливо наблюдавший все это время, тоже решил принять участие в эксперименте. Нагнулся, подобрал два камешка, прикинул пару раз и швырнул перед собой. Камешек со звоном отлетел обратно там же. Сделав три шага вперед, Повелитель бросил следующий, как и ожидалось, граница сдвинулась вместе с ним.

— Понятно, сковали нас друг с другом не простыми цепями так магией, — пришел он к выводу.

Стернита оторопела.

— И что теперь делать?

Повелитель стал думать, неприятно шкрябая острыми пальцами по тыльной стороне шлема.

— Ну, помню, было на моей памяти дело, сбежали двое каторжников из колдовской тюрьмы и с похожими браслетами. Долго прятались и чем только разломать свои оковы не пытались, но вот однажды вышли они к железной дороге…

— И? — С надеждой спросила чейнджлинг.

— Что “И”? Волшебные путы зачарованы были на совесть, им то что, а поезд товарняком оказался, поэтому так эти двое пузом по щебню и ехали до конечной. Зато, говорят, то, что доехало от греха подальше сразу амнистировали.

Стернита ничего не сказала и только села посреди дороги, понуро уставившись в ближайшую лужу подсохшей грязи.

— Не хочешь в статую? — Насмешливо поинтересовался из-за спины Повелитель.

— Ты как будто хочешь! — Огрызнулась чейнджлинг. — Остаток вечности стоять в одиночестве без движения и смотреть в одну точку, это ж уму непостижимо.

Без особой охоты Повелитель отметил, что последние годы его существования не сильно отличались от грядущей кары, с другой стороны, пить статуям не полагалось, на то они и статуи, что не могло не вгонять в тоску. Поэтому он решился вспомнить молодость, взяв инициативу на себя.

— Ладно, ради спасения себя любимых можно раз в жизни и что-то хорошее сделать.

Стернита с надеждой подняла глаза. Было понятно, что она очень нехотя, но полагается на опыт своего нежеланного спутника.

— Так с чего начнем? — Спросила она.

— А мне почем знать, я, по-твоему, на добряка похож? — Раздраженно проворчал Повелитель и, немного помолчав, добавил: — Но с неба нам решение точно не свалится

С неба, конечно же, решение не свалилось. Оно принеслось самолично, со встречной стороны дороги, оставив за собой оседающие облака пыли. Остановившись напротив попутчиков, “решение” вывалило язык и стало тяжело хрипеть, переводя измученный взгляд то на одного, то на другого. Этим решением оказалась самая обыкновенная земнопони.

— Помогите!.. — Едва отдышавшись, пробормотала она. — Моего младшего брата, фуф, Ведьма из Леса схватила!

Злодеям бы следовало поблагодарить судьбу и схватиться за предоставленную возможность покрепче, но они, к сожалению, попались слишком правильные, матерые. Еще не до конца понимая суть складывающейся перспективы, они переглянулись и тут же расхохотались в один голос.

— Ага, нашла дураков, к Ведьме из Леса лезть! — Басистый смех Повелителя походил на пароходный гудок.

— Вот-вот, ведьме с обедом подсобила, а теперь еще и за добавкой бегает! — Ухахатывалась Стернита лежа на спине и держась за хитиновый живот.

Земнопони с открытым ртом глядела вслед удаляющимся и хохочущим злодеям, это был её первый опыт общения с оными, и она уже мечтала, чтобы он больше не повторялся.

Пройдя несколько сотен метров, они остановились, чтобы досмеяться до конца. Повелитель, смеявшийся до этого всего два раза и оба на экзамене по злодейскому смеху, кашлял от непривычки. Стернита была к этому делу попривычнее, хотя тоже вытирала беспрестанно льющиеся слезы. Кое-как успокоившись, товарищи поневоле стали решать, что же им все-таки делать.

— А может все же стоило помочь той кобыле, — Предложила чейнджлинг и тут же прикрыла рот, сдерживая рискующий возобновиться гомерический хохот.

Повелитель, на этот раз со всей серьезностью, ответил:

— Во-первых, — он отогнул палец. — Связываться с Лесной Ведьмой себе дороже, да и не особо это доброе дело – у бабушки прямо изо рта еду тащить. Во-вторых: — Повелитель отогнул второй палец и показал Стерните, дабы та не сбилась со счету. — Её избу днем с огнем не найдешь, но если и повезет, то дверь без специального ритуала не откроется, а я его совсем позабыл. Там что-то вроде: “три раза кругом, пять назад кувырком, против ветра пернуть и за хвост дернуть”… Нет, не помню.

Чейнджлинг не сдавалась.

— Тогда найдем тех, чьи проблемы можно решить. А если таковых нет, то устроить и решить!

— Вот это дело. — Одобрил злодей.

Как оказалось, помощи у них пони искала не от маленького ума, а от большого расстояния до ближайшего населенного пункта. Они так и шли по пустой тропе, змеящейся через бескрайние цветущие просторы, только Стернита иногда взлетала на своих стрекозиных крыльях, чтобы вглядеться вперед. Но взлетала невысоко, при первой же попытке взять повыше она врезалась в очередную невидимую стену, на этот раз горизонтальную и теперь держалась ближе к земле. Связывающее заклинание, как и полагалось, оказалось гадким и предусмотрительным, наверняка и при подкопе морду бы разбило.

Когда солнце медленно покидало зенит, попутчики дошли до указателя. К грубо обтесанному деревянному столбу одним здоровым гвоздем кое-как была прибита выполненная в виде стрелки табличка.

— СэдлГринн, — Прочитал Повелитель подтекшее от жары название, после чего обошел столб вокруг, вернулся на свое место, и с подозрением в голосе добавив: — Странно.

— Что странно, название что ли? — Стернита тоже стала вглядываться в надпись, пытаясь найти мнимые несостыковки.

— Да нет же, разве не знаешь старую понячью мудрость? “Кто идет туда, сам не зная куда, попадает в Понивилль”. А мы не то, что не знаем куда идем, не знаем и откуда.

Чейнджлинг хотела было возразить против такого глупого суеверия, но некстати вспомнила, что значительная доля правды в этом высказывании все же была. Заплутавшие путешественники, заблудшие души и даже лесные пришельцы с плоскими невыразительными лицами и лысыми как у слепышей телами, все они частенько попадали именно в Понивилль, словно других мест в Эквестрии и не существовало. Эта странность дожила и до настоящих времен, поэтому в маленьком городке с аномально магнетическими свойствами постоянно творилась всякая дискордовщина. Злодеям было бы неплохо попасть в это безумное место именно сейчас, проблем и возможностей для доброхотов, пусть и подневольных, там хватало всегда.

— Ладно, СэдлГринн так СэдлГринн, — Решился, наконец, Повелитель и зашагал по направлению к огороженному невысокими стенами поселку. — Выбирать не приходиться.

Стернита потрусила рядом.

— А если нас не впустят? — Озадачилась она уже на подходе к воротам, у которых крутилось несколько стражников.

— Пусть попробуют. — Заявил Повелитель и погрозил в их сторону своим здоровым кулачищем.

Стражники, не смотря на грозный вид подошедших, начали требовать с них подорожный сбор, объясняя это тем, что путники не пони. Стернита тут же пожалела, что не додумалась перевоплотиться в какую-нибудь пегаску еще на подходе, а Повелитель сгоряча пообещал служивым, что сейчас сыграет в наперстки их касками. Вместе с содержимым. Пускай от былых злодеев и остались в основе своей только громкие имена, мздоимцы спорить не решились, все-таки окраина, пока до столицы вести долетят…

За воротами оказался не поселок, а целый городок. Местные жители, почти поголовно состоявшие из земных пони, хоть и косились на пришельцев с опаской, но особого внимания не обращали.

— Совсем рассосались, — недовольно проворчал Повелитель, а недоуменный взгляд чейнджлинга проигнорировал.

Хотя городок и выглядел застывшим во времени идеальным местом, искомое потенциальное задание нашлось довольно быстро. Выйдя к небольшому бульвару, путники увидели стоящее вдалеке огромное дерево, под которым толпились с десяток местных. Подойдя ближе, они оценили размер апельсинового исполина: на длинных раскидистых ветвях покачивались сочные плоды размером с шар для мини-боулинга, рядом с которыми яблоки Дерева Висельников казались жалкими лесными орехами. На краю одной из ближайших к земле веток сидел и жалобно мяукал кот. Стоящие внизу пони упрашивали и манили его всякими вкусностями, чтобы тот спустился, но древолаз хоть и громко жаловался на свое незавидное положение, прельщаться на уговоры и подачки не спешил. Среди пони был один пегас, который сидел чуть поодаль и зализывал раны на передних ногах чуть ниже колен.“Ага, кусается” — обрадовался Повелитель. — “Хорошо, не надо будет конкурентов устранять”.

Стернита готовилась уже было пойти на взлет, но Повелитель её остановил.

— Дай-ка я сначала попробую.

Та лишь ухмыльнулась.

— Что, полезешь?

— Не.

Чейнджлинг и начинающие отвлекаться от кота пони наблюдали, как бугай в черной броне размеренно пятится назад. Когда он остановился на максимально возможном расстоянии от ствола, а затем резко бросился вперед, все только и успели что ахнуть. Нога в латном сапоге по щиколотку вошла в комель, а сверху, словно дерево попыталось дать сдачи, началась бомбардировка апельсинами. Сочные переспелые плоды падали и разбивались, забрызгивая соком разбегающихся в панике горожан. Стернита тоже попробовала временно отступить, но магия оков решительно остановила эту попытку к дезертирству, и будто этого было мало, самый большой и больнючий цитрус приложился аккурат по незащищенному тылу.

Сам же Повелитель, застрявший вне зоны обстрела, рьяно старался освободиться. Попытки прыгать на одной ноге в противоположную от ствола сторону ни к чему не приводили, сапог засел надежно. Его бы хорошо было снять и вытащить уже руками, да вот только не снимался он ни разу, как у живых существ не снимается их собственная шкура. Совершив очередной прыжок, Повелитель резко подставил вторую ногу к стволу и, что есть силы, оттолкнулся, будто пытаясь прыгнуть стоя на вертикальной поверхности. Дерево с жалобным треском выплюнуло конечность, заставив обидчика с грохотом свалиться на спину. Оставшаяся после удара дыра стала похожа на раскрытый от возмущения рот, из которого того и гляди должны были донестись давно забытые, но легко читаемые в контексте слова. К счастью, деревья уже как пять веков не заводили бесед, да и после такого пинка помалкивать дальше было хорошей идеей…

— В следующий раз башкой попробуй, все равно она у тебя без дела, — усмехнулась Стернита, при этом морщась и ощупывая пострадавшее от меткого попадания место.

— Я в нее пью. — Не растерялся Повелитель.

Он встал и начал выдирать застрявшие между доспешных пластин щепки и кусочки коры. Сидящий все на той же ветке кот уже не жалобно мяукал, а орал благим кошачьим матом, даже своим маленьким умишком понимая, что от таких спасателей ничего хорошего не ожидается.

— Ладно, теперь моя очередь, — Стернита разложила свои полупрозрачные крылья, готовясь к взлету, но напарник вновь не дал ей взлететь. — Ну что еще?

Повелитель смотрел на неё сверху вниз, всем видом показывая, насколько он крупнее.

— Когда поймаешь кота, — Его щиплющее ноздри дыхание обдало Стерниту, когда он почти что с деликатностью наклонился к ней. — Бросишь мне его, я поймаю, и тогда нам обоим засчитают.

Чейнджлинг неуверенно сглотнула подступивший к горлу ком. Коллективный разум Улья отучил её бояться превосходящих по размеру созданий, но без тысяч особей воинов за спиной это учение резко теряло свою эффективность. И все же она не испугалась.

— Ага, с чего бы? Ты свою попытку потратил, теперь моя очередь.

Едва различимые за чернотой прорези глаза по-недоброму сузились, но их обладатель не сдвинулся с места.

— Потому что я сейчас лягу на травку, и буду смотреть, как ты в одном футе от кошака бьешься физиономией об магическую преграду. Можем попробовать, я расстояние прикинул.

Пробовать не хотелось.  Да и распыляться на разборки, когда каждая минута считалась на вес золота, было не разумно.

— Ладно, ты только поймай, — Неохотно согласилась на компромисс Стернита.

Повелитель сразу повеселел.

— Обижаешь! Я вот этими вот руками столько всего наловил в былые деньки, — В подтверждение своих слов он продемонстрировал свои боевые перчатки с заостренными пальцами.

Чейнджлинг поежилась, подумав, что котика лучше опустить как можно ниже. Она никогда не имела у себя домашних животных, хотя в Улье они запрещены не были, но голодный выводок молодняка, еще не научившийся питаться любовью, мигом подъедал все, что плохо лежало и вкусно пахло. Частной собственности у жукоконей отродясь не было, поэтому самой распространенной присказкой была вдалбливаемая с самого кокона фраза: “не сперли, а проморгал”. Поэтому в кошачьих породах она не разбиралась, но вслух окрестила шипящее на нее чудо “плоскорылый пучеглаз”. Пучеглаз был не рад как новому имени нарицательному, так и зависшей в воздухе жутко выглядящей гостье. Он грозно шипел и жался к спасительной ветке.

— Кис-кис-кис, иди ко мне, — попыталась ласково пропеть Стернита, протягивая к коту передние ноги, но из-за не самого мелодичного голоса и растягивания “с” получалось страшное шипение.

Все произошло слишком быстро: Кот, вытаращив и без того огромные глаза, выгнул дугой спину и после непродолжительного боевого клича перешел в атаку прямо на приблизившуюся слишком близко чейнджлинга. Один поистине кинематографичный прыжок и Стернита уже выла от десятка погрузившихся в незащищенную морду когтей. Пытаясь отодрать от себя окончательно взбесившегося от страха кота и одновременно удержаться на лету, она сыпала такими ядреными словосочетаниями, что у услышавших это пони уши не в трубочку сворачивались, а втягивались внутрь самих себя.

— Давай, кидай, я ловлю, — Повелитель метался под разразившимся воздушным боем, не забывая запоминать особо затейливые фразы, чтобы потом использовать их в будущих спорах самому.

Между тем кот сообразил, что рот можно использовать не только для устрашающения и вдохновленный идеей немедленно укусил противника за нос. Стернита взвыла пуще прежнего и так мотнула гривой, что шерстяной вредитель не удержавшись, пошел на сближение с землей. Кошки, как известно, всегда приземляются на все четыре лапы, поэтому для Пучеглаза падение могло закончиться хорошо, но между ним и мягким зеленым ковром образовался Повелитель. Он воздел руки, будто увидев в орущем комке меха снизошедшее древнее божество, но расчеты немного подвели, и кот приземлился на самое неудачное для этого дела место. Повелитель сначала ничего не понял и задрал в непонимании голову. Стернита медленно шла на снижение, выражение ее лица было неописуемым, но явно не из-за многочисленных царапин, покрывавших морду, передние ноги и даже грудь. Как только она приземлилась, первое же вырвавшееся от нее слово заканчивало недопетую недавно песню. Повелитель, все еще ничего не понимая, посмотрел налево, потом, с уже большей осторожностью, на право. Кота он поймал, но не так как рассчитывал.

“Иногда то, что создает имидж, создает и проблемы” — именно такое определение должно стоять в справочнике по доспехам напротив картинки с шипастыми наплечниками.

Первый блин часто выходит комом, а все неудачи принято оставлять позади. Правда, злодеи решили не рисковать и свою первую неудачу выбросили в ближайший мусорный бак. Не прошли они и одного квартала, а раны на чейнджлинге уже не сочились чуть светящейся зеленой то ли кровью, то ли ихором и на их месте подсыхали многочисленные рубцы, из-за чего неопытный наблюдатель мог заключить, что Стернита не умеет бриться. Повелитель тоже пострадал – обливая из отобранной у случайного прохожего фляжки с водой плечо, он то и дело сетовал на глупость и малую живучесть низших созданий.

Следующую цель не пришлось искать слишком долго. У припаркованной в неположенном месте необычного вида кареты без упряжи крутился взволнованный жеребенок, то и дело, заглядывая под днище. За этим делом его и застали злодеи.

— Эй, мелюзга, трудности есть? А если найду? — Повелитель, как обычно, начинал в лоб.

Жеребенок подпрыгнул от неожиданности и развернулся. По его отчаявшемуся виду было ясно, что дать стрекача ему не дает только его проблема.

— Спокойно, малой, мы тебя не тронем. — Стернита натянула на себя такую улыбку, от вида которой и взрослый жеребец без стыда мог упустить под себя.

Но жеребенок оказался не из пугливых и сразу перешел к делу.

— Мячик! — Заявил он, указывая копытом под карету.

Повелитель на это лишь разочарованно вздохнул:

— Мы и в самом деле будем этим заниматься?

— А что такого? — Стернита была не настолько избирательной в добрых делах. —  Будто у нас тут богатый выбор.

— Не засчитают… — Неуверенно проворчал в ответ Повелитель, но больше для приличия.

Самоходные кареты, которые постепенно вытесняли упряжные, имели низкую посадку, поэтому зафутболенный мячик застрял под подвеской.

“Скоро так обленятся, летать на каретах будут”, — про себя дал определение техническому прогрессу Повелитель.

Рассмотрев чудо инженерной мысли со всех сторон, глянув на себя в дверное зеркальце, злодей отступил назад. Стернита увидев это даже на мгновение испугалась, что у попутчика только один способ решения проблем, но обошлось. Повелитель присел на корточки и поддев под раму руки, попытался встать. Очевидно, самоходная карета оказалась тяжелее своих уходящих из моды коллег, колеса только немного оторвались от тротуара.

— Ага, я и один справлюсь, — срывающимся от натуги голосом выдохнул Повелитель.

Спохватившись, чейнджлинг засветила своим кривым облупленным рогом, и карета слегка накренилась вбок. Стернита, даже без должной практики, почти не напрягалась, в то время как напарник пыхтел и изо всех сил старался не упустить свой нечестивый дух. Осознавая свое магическое преимущество, она решила покрасоваться и поднять карету немного выше. Пусть знает, на кого сверху вниз смотреть не стоит. Дальнейшие события наглядно показали, что недооценивать себя не менее опасно, чем переоценивать.

Повелитель разогнулся резко, как пружина и подброшенная магией карета взмыла в воздух метров на пять, вращаясь и мигая сигнальными огнями. Как заведено природными законами, в воздухе она находилась недолго и, следуя им же, с грохотом приземлилась посреди шоссе, вклиниваясь в редкий транспортный поток. Ее сразу же протаранила другая, более крупная карета, которая, не сбавляя скорости, потащила пробитое насквозь купе дальше; другая карета, формой похожая на зрелую тыкву,  в попытках избежать столкновения снесла пустующий газетный киоск.

Лимит храбрости жеребенка иссяк еще до первого столкновения, и он удирал со всех ног, позабыв про игрушку. Вокруг подобно торнадо разрастался настоящий хаос.

— Ой, да не за что! — Крикнул ему вслед Повелитель, после чего неумело пнул мяч. В жеребенка он не попал, зато разбил широкую витрину птичьего магазина. Несколько клеток опрокинулись, раскрылись, и освобожденные пернатые брызнули в разные стороны.

Повелитель, как ни в чем не бывало, взглянул на браслет – тот оставался влитым намертво, вроде даже сильнее вгрызся.

— Не засчитали…

— Странно, мячик мы вроде как достали, — Стернита задумчиво потирала подбородок, провожая взглядом катящееся само по себе объятое пламенем колесо.

— Значит надо больше стараться, темнеть начинает!

Стернита кивнула, нужно было торопиться, а отсутствие опыта компенсировать упорством и количеством дел, авось что засчитают.

Безмятежный до того СэдлГринн накрыло давно позабытое отчаяние и ужас. От напрашивающихся в помощники злодеев не было спасения, то и дело тут и там раздавались оглушительные взрывы, задавались огоньки непреднамеренных пожаров. Местные стражники, увидев, с чем им предстоит иметь дело, вперед остальных спасались в поспешно заколачиваемых домах. Немногочисленные пегасы разлетелись по самым высоким облакам, а здешний алмазный пес преклонного возраста, до этого дня еле передвигавшийся на ходунках, вспомнил молодость и закопался на завидную для своих лет глубину.

Когда на угасающем небе стали проклевываться первые звезды, город уже словно вымер. Лишь постукивали под вечерним ветром хлипкие ставни, да иногда прокатывались непонятно откуда взявшиеся перекати-поля.

Злодеи шли по опустевшей улице и яростно спорили.

— А я говорю, сопутствующий ущерб не влияет на конечный результат, — Настаивал на своем Повелитель, жестикулируя так активно, что спутнице приходилось держаться чуть поодаль.

— Да как же не влияет, если оковы все еще на нас! — Стернита не отставала, она наколдовала магией аппликатуру и при помощи нее придавала вес своим словам.

— Потому что паладины ее Величества постоянно что-то крушат, ломают и ничего, все как один герои Эквестрии, что б им пусто было!

— На то они и герои, что добро творят!

— А мы что, по-твоему, делаем?

Робко возразив, конек одной из многочисленных крыш с треском отвалился и грохнулся на телефонный автомат, но знак свыше остался незамеченным. Злодеи так бы и продолжали свой бесконечный спор, если бы не вышли к одному из немногих уцелевших зданий. Оно стояло поодаль от плотно прилегающих друг к другу домов, было совсем маленьким, над козырьком мигала неоновая вывеска “Все для вас”.

— Зайдем? — Предложил Повелитель.

Стернита хотела было в очередной раз возразить, но решила, что хуже уже не будет, да и после хороших дел аппетит разыгрывался на редкость быстро. Оставалось только надеется, что у них продают консервированную любовь.

Зазвонил дверной колокольчик, пони-кассир,не поворачиваясь, бросил дежурную фразу и снова уткнулся в левитирующий над плоской подставкой инфокристалл. Так должно быть целый день в него и таращился, игнорирую все кроме редких покупателей.

— Пиво будешь? — Не теряя времени, Повелитель уже оглядывался в поисках спиртного отдела.

Стернита растерялась:

— П-пиво?

— Ну да, пиво, что ты так реагируешь?

— Никогда эту гадость не пробовала, а еще я слышала, алкоголь вреден для здоровья.

Шлем Повелителя полностью ограничивал мимику, но даже через него просвечивалось явственное несогласие.

— Табак и дурман-трава, вот что вредно для здоровья!

— А алкоголь?.. — Уточнила чейнджлинг.

— А алкоголь, это, это, это… — Повелитель, подбирая подходящее определение, устремил мечтательный взор на искомый им с самого начала стенд. — … Это целый мир!

Пока один придирчиво отбирал в корзину каждую бутылку, вторая рыскала среди полок с одинаковыми баночками под разными этикетками. Рыба, мясо, фрукты, силос, в наличии было все кроме чейнджлинской еды. Ситуация оказалась до прозаичности обидной – Стерните не удавалось найти любовь за деньги.

Колокольчик зазвонил вновь, злодеи его проигнорировали, но синхронно обернулись после щелчка от взводимого курка. Кассир уже стоял с поднятыми вверх передними ногами, поглядывая то на инфокристалл, то на направленный в его сторону пистолет. Среди пони хватало слабых духом и в сложившейся ситуации должны были появиться нечистые на копыто искатели наживы. Один из таких стоял в дверях и водил зажатым в зубах пистолетом, пытаясь что-то промычать. Хотя в великоватой на несколько размеров маске и была прорезь для рта, говорить прямо не представлялось возможным, но у грабителя на этот случай была целая заплечная сумка с заранее написанными на табличках фразами. Одну из таких он держал передними копытами, на ней был призыв поднять руки, лапы, щупальца, а так же прочие конечности и манипуляторы. Злодеи невольно подчинились, ибо богиня Лорен сотворила существ сильными и слабыми, но господин Кольт уровнял их шансы.

— Сходили, блин, за пивком… — Раздосадовался Повелитель.

— М-м-п-ф-ф! — Тут же осадил его грабитель.

Он был явно новичком в этом деле, данное заключение исходило из того, что пистолет он держал непосредственно во рту. Только стрелок с нулевым опытом мог решить, что оружие с отдачей нужно брать, как герои из нашумевшего сериала про постапокалипсис, с другой стороны для земных пони другой возможности и не было. Корни этой проблемы уходили в далекое прошлое, когда лишенные рога и крыльев копытные пытались конкурировать со своими сородичами наравне, что вытекало в изобретение самых безумных и аляповатых механизмов. Чего стоял один только искусственный рог, который был неспособен сотворить даже простейшее заклинание, зато так сильно вибрировал в процессе, что позже ему нашли другое, более подходящее назначение. Рукоять, переделанная под зубы, относилась к той же по полезности категории, но, как видно, немногочисленные образцы еще гуляли по стране.

Грабитель пнул к прилавку вторую пустую сумку, и пока кассир возился с выручкой, повернулся к Стерните и что-то коротко ей промычал. Очевидно, подходящей таблички с фразой не нашлось.

— Что? — Переспросила та.

Грабитель забегал глазами и замычал еще громче, одновременно пытаясь что-то изобразить передними ногами.

— Извини, но я тебя не понимаю.

К обычному мычанию прибавились протяжные гортанные звуки, как будто земнопони стали душить. Стернита выходила из себя, игнорируя направленный на неё ствол. Этому способствовал и прозрачный магический щит, предусмотрительно воздвигнутый между ними.

— Да я, одер неподкованный, не понимаю, что ты несешь!

— М-м-м-м-п-ф-ф-ф!

— Заткнись, яблоко ты лошадиное!

— М-М-М-М!!!

Повелитель подгадал момент и выкрикнул в образовавшуюся короткую паузу:

— Пальни для острастки, сразу все поймет!

Разозленный не меньше чейнджлинга грабитель совет принял, вскинул голову и сомкнул на продольном рычаге зубы.

Бабахнуло так, словно за окном на бренную землю упал пегасий парфенон. С потолка посыпались обломки реек и осколки продолговатых ламп, сам стрелок отлетел в одну сторону, пистолет в другую, а дентин и эмаль в третью. Повелитель первый пришел в себя, неспешно подошел к орудию преступления и с осторожностью его подобрал. Это был громадный револьвер с полой, вывернутой на девяносто градусов рукоятью и барабаном, рассчитанным на три патрона двенадцатого калибра.

— Ты бы еще гаубицу облобызал. — Усмехнулся Повелитель, отряхивая оружие.

Валявшийся поодаль грабитель на это ничего не ответил – с открытым под таким углом ртом и двумя оставшимися зубами о разговорах можно было забыть надолго. Кассир лежал в обмороке, только копыта из-за прилавка едва заметно подергивались, Стернита прочищала ватными палочками уши.

— А если бы он в меня выстрелил!? — Чейнджлинг кричала, то ли со злости, то ли что бы слышать саму себя. — Защитная магия рассчитана, прежде всего, на другую магию, а не на здоровые пушки!

— Жукокони умеют регенерировать. — Контратаковал злодей.

— Не до такой же степени! — Парировала Стернита.

После этой новой информации Повелитель в ответ смог разве что удариться в философию.

— Дыркой больше, дыркой меньше…

Самая большая и дорого выглядящая бутылка захваченного отдельно коньяка, подхваченная зеленой дымкой, с дребезгом разбилась об один из нашлемных рогов. Злодей даже не пошатнулся, но с сочувствием покосился на растекающуюся под ним лужу.

— Не больно-то и хотелось. — Принимая потерю, заключил он.

Поскольку хорошие поступки должны вознаграждаться, а предотвращение ограбления определенно им числилось (пускай и не засчитывалось, сколько привередливые браслеты не терли), злодеи решили реквизировать часть товаров. Точнее, решил Повелитель, Стернита лишь не стала спорить. Перед этим они не забыли связать уже отключившегося грабителя, но в казармы стражи не понесли. Их они случайно сожгли самыми первыми.

Предполагаемый получасовой перерыв вышел из-под контроля, когда кончилась последняя бутылка. Повелитель рвал и метал, шатался по улицам от одной заколоченной двери к другой и протяжным голосом требовал впустить его для защиты от того, что в противном случае произойдет, если его не впустят. Стернита бегала следом, оттаскивала напарника, когда тот начинал особо сильно буянить, всей душой жалея, что дала слабину и согласилась вынести пол стенда.  Так продолжалось до полуночи, пока они не ворвались на какой-то заброшенный склад. В темноте перевернув несколько стеллажей, наступив на что-то мягкое и липкое и разбив коробку с аквариумом, злодеи дошли до старой комнаты отдыха. В маленькой коморке остался один лишь истрепанный диванчик, который тут же заняла уставшая Стернита. Повелитель, хотел было выказать свое недовольство по поводу присвоенного места отдыха, но тут зрение обернулось калейдоскопом, и он с грохотом упал лицом в пол.

И приснилось ему, что он в своей еще новенькой башне, восседает на базальтовом троне, а перед ним Принцесса Селестия в клетке. Вспоминая все старые обиды, Повелитель собирается припомнить их аликорну лично, но на его пути из пустоты вырастает Стернита.

“Не лезь, она тебя сожрет!”, — но злодей отодвигает её в сторону и подходит к прутьям, “тебе что, неясно сказано?”, — после этих слов Селестия раскрывает слишком большую для своей утонченной головы пасть и жадно вцепляется в запястье. Повелитель пытается освободиться, бьет кулаком по носу, как учили в познавательной телевизионной передаче про хищных рыб, пока чейнджлинг используя весь свой богатый словарный запас, расписывает ему его недальновидность. Вокруг разрастается какофония из звуков, цветов и образов, кто-то в приказном порядке требует притащить молот, ругань Стерниты расплывается вместе с окружением, чтобы мгновением позже собраться из разбитой мозаики сновидений в постепенно возвращающуюся реальность.

Повелитель поочередно моргнул своими заплывшими глазами, чейнджлинг увидев, что напарник проснулся, перестала долбить его по шлему найденной где-то табуретной ножкой.

— Пить… — Еще не очухавшись до конца, злодей с трудом проговорил одно единственное слово.

— Тебе уже хватит! — Жукоконь снова замахнулась ножкой. — Живо вставай, нам меньше часа осталось!

Поворчав для порядку, Повелитель приподнялся на локтях и ощутил, как тяжелая голова клонит его обратно. Стернита быстро сориентировалась и переместила готового рухнуть злодея в сидячее положение. Тот икнул и вопросил:

— А где мы?

— Там куда ты вчера нас завел, пьянь цельнометаллическая!

Повелитель хотел было справедливо оспорить сие суждение, но вместо возражений из-под шлема брызнула черная как гудрон жижа. Жукоконь с отвращением отпрыгнула в сторону, а под вставшим на четвереньки злодеем все растекалась и растекалась лужа вязкой консистенции. Когда перестало литься, а затем и капать, Повелитель, чуть покачиваясь, встал и, как смог, утерся.

— Это, кордицепс меня порази, что такое было? — Стернита с ногами забралась на диван, потому что границы лужи стремительно расширялись.

— Не пожадничай с водичкой, не пришлось бы спрашивать. — Справедливо избежал щепетильного ответа злодей. Слабость как ветром сдуло, но в висках еще пищало.

Снаружи что-то громыхнуло, и вибрация от удара дошла до комнатушки, посыпалась перемешанная со спрессованной пылью высохшая побелка. Повелитель, на всякий случай, вслух уточнил, что это не он, ибо опираясь на личный опыт, знал, что если происходит нечто плохое, то обычно по его вине. Громыхнуло второй раз, да так сильно, что из старого дивана выпрыгнуло несколько ржавый пружин, последняя из которых показалась в опасной близости к чейнджлинскому копыту.

Было решено узнать, что происходит, на добрые дела оставалось совсем немного времени, не хватало еще, чтобы поверх старых проблем навалились новые. Пока они спешили через заброшенные помещения, толчки, по мере приближения к выходу, перерастали в отчетливо слышимые хлопки, а редкие импульсы сливались в сплошную дрожь.

Солнце ударило по непривыкшим глазам, и злодеи закрылись от него, как застигнутые врасплох кровососы. К вчерашним разрушениям прибавились новые и более масштабные, часть побитых зданий окончательно обрушились. Вновь задавались пожары, но на сей раз куда более серьезные, плюс ко всему прочему улицы тонули в настоящей бомбардировке из огненных шаров.

Её источником оказался зависший в небе силуэт пони, который заливался маниакальным хохотом и щедро раскидывался боевыми заклинаниями. Однако пони была необычной: несмотря на свою способность к магии, рог у нее отсутствовал, а город она атаковала при помощи длинного посоха с набалдашником в виде бесцветного драгоценного камня.

— Грамотно лупит. — Повелитель одобрительно кивнул. — Темное дело пока живет.

Стернита стукнула его по ляжке, как обычно, безрезультатно.

— Ты чему радуешься, тут сейчас все сгорит, кому помогать будем?

— Верно. Я разве спорю? Надо её как-нибудь посадить… — Сказав это, Повелитель всем своим видом показал, что в этом деле он расчитывает на спутницу.

Та фыркнула в ответ:

— Сбить что ли? На голодный желудок не добью. Да и в ответ прилететь может.

— Мы ведь в магазине были.

— Там не было еды для чейнджлингов. Наверное, пони слишком буквально воспринимают фразу “продажная любовь”.

Сразу три взрыва подряд прошлись совсем рядом, и Стернита в последний момент успела спрятаться от осколков за доспехами. Повелитель принял на себя удар, после чего встряхнулся, выплюнул несколько мелких камешков, и как ни в чем небывало продолжил:

— Так вы на самом деле нормальную еду не жалуете? Я думал, что все эти фразы про питание любовью, это просто ваши грязные жучьи эвфемизмы.

В ответ на это Стернита лишь смерила злодея полным превосходства взглядом, именно так по ее мнению следовало смотреть на непробиваемых идиотов. Еще несколько взрывов произошли совсем рядом, на этот раз с разных сторон, чейнджлинг использовала свои оставшиеся силы на сотворение нового магического щита.

— Надо что-то делать! — Прокричала она, принимая на зеленоватую полупрозрачную сферу шрапнель из камней и мусора.

— Надо. — Согласился Повелитель и без лишних обсуждений зашагал к эпицентру распространяющегося разрушения.

Стерните не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним. На их пути то и дело появлялись всполохи от ударов очередного заклинания или пробегали перепуганные горожане, до сих пор не успевшие найти укрытие. Повелитель остановился на приемлемом для него самого расстоянии и сложил ладони рупоров.

— Э-э-э-э-й ты, а ну завязывай!

Бомбистка никак не реагировала, то ли не слышала из-за своего же смеха, то ли просто игнорировала. Повелитель расценил это как второй вариант. Пробурчав что-то про молодежь и их уважение к старости, он подобрал кусок брусчатки поувесистее, прикинул пару раз в руке, а затем, не целясь, метнул. Обломок пролетел в опасной близости от пони, и скрылся за языками пламени одной из крыш. Смех и обстрел прекратились. Летунья начала озираться в поисках наглеца, посмевшего бросить ей вызов, и быстро его нашла – Повелитель стоял во весь свой нескромный рост и подавал знаки на посадку. Подобная наглость была вознаграждена прицельным огненным шаром. Стернита отпрыгнула в сторону, на мгновение даже подумывая использовать магический щит и на попутчике, но потом передумала. Сил не оставалось, еще и разделять их на самоубийц, больно надо.

Когда клубы дыма рассеялись, Повелитель стоял на прежнем месте, слегка закопчённый, но невредимый.

— Это все? — Прокричал он, не меняя расслабленной позы.

Еще несколько огненных шаров один за другим врезались в черного истукана – тот же результат. Стернита даже подумала, что летающая пони знает всего одно боевое заклинание, что характеризовало её как молодую, неопытную, а скорее всего, еще и самонадеянную волшебницу. Повелитель же, подбоченившись, уже стал нетерпеливо притоптывать. Заклинательница, видя, что все без толку, пошла на постепенное снижение. Делала она это тоже необычно, словно сбегала по незримой винтовой лестнице. Остановившись в нескольких метрах над землей, она недовольно посмотрела на злодеев. Пони была ярко пурпурного окраса, спину покрывал широкий плащ с высоким даже по злодейским стандартам  воротом, застежка была выполнена в виде кроваво-красного рубина.

— Чем я могу быть вам полезна? — Неожиданно мягким, почти бархатным голосом поинтересовалась пони.

— Ага, спасибо что спрашиваешь. — Тут же влезла Стернита. — Особенно после того,  как раскидалась своими фаерболами.

Заклинательница внимательно посмотрела на чейнджлинга.

— Так я и не в вас целилась.

Повелитель сделал шаг впереди и стукнул себя кулаком в грудь, показывая, что собирается говорить.

— Верно, целью был я. Кстати, хороший выстрел, не будь я самим собой, то мы бы с тобой не разговаривал

— Вы швырнули в меня камнем, чтобы испытать мои магические способности? — Пони приподняла одну бровь, хотя не выглядела удивленной. — Впрочем, благодарю за комплимент. А теперь, если позволите…

— Не позволим! — Гаркнула Стернита.

— Не позволим. — Более сдержанно повторил Повелитель. — Не позволим разрушить этот город.

На этот раз заклинательница не смогла скрыть изумления.

— Что значит, не позволите? Да вы же сами его вчера с копыт на холку перевернули!

— Это не считается. — Возразил Повелитель. — Мы делали это во имя добра.

После этого он осекся и замолк. Обронить такую фразу для настоящего злодея было непростительно. Лишь бы не услышали здешние горожане, разговоров будет…

В ответ на это пони захихикала.

— А вы что, значит, герои, да?

— Ты это кого сейчас героями обозначила? — Стернита выскочила вперед и обнажила тонкие острые клыки, а затем с характерным шипением добавила. — С-с-сучка!

Пони вспыхнула от хвоста до кончиков ушей, долго жевала онемевший язык, после чего не нашла ничего умнее как истерично взвизгнуть:

— Сама ты сучка!

— А ты…

— А ну брейк! — Повелитель скользнул, не отрывая ступней, и остановился между двумя сверлящими друг друга горящими глазами кобылами. — Слушай, мисс или миссис, я не знаю и мне не интересно. Мы тут с чейнджлингом по делу и очень важному. Короче, не вдаваясь в подробности, мы сейчас какую-нибудь бабку через переход пару раз перетащим и уйдем, а ты пока отдохни, кофейку попей. Вон и кафешка еще не успела загореться.

Лицо пони приобрело обычное надменно-спокойное выражение. Она медленно подняла посох и развернула его набалдашником  от себя. Здоровый огненный шар пробил витрину указанного кафе и через мгновение разорвался внутри, пламя вырвалось изо всех щелей и здание выгорело за считанные секунды.

— Я полагаю, — заклинательница быстро восстановила самообладание, ее голос вернул былое чувство такта и размеренности. — Вы новые комнатные собачки Принцессы Селестии? — Заметив, что ее слова укололи куда нужно, она победоносно улыбнулась. — Неужели она позаимствовала идею из той киношки, как же она называется, хм, “Все виды синиц”? Нет, “Кружок злобных тупиц”? “Битва за Аустерлиц”?

Первым, внезапно даже для самого себя, не выдержал Повелитель.

— Ну, все, видят выдуманные и настоящие Боги, я был вежлив, как мог! — Прорычав это, злодей полез за пазуху и к всеобщему удивлению, словно из пустоты достал некогда принадлежавший незадачливому грабителю пистолет. — Давай, спускайся, сейчас по-другому говорить будем.

Вся магическая сила заклинательницы была заключена в ее посохе, догадаться было нетрудно, поскольку как только она его выпустила от неожиданности, в тот же миг полетела вниз следом. Распластавшись на изломанной брусчатке, она с трудом вытащила из расщелины нос и подняла голову, только чтобы встретиться с направленным в её сторону стволом. Ее зрачки расширились, радужки сошлись на мушке.

— Э… это земнопоньский самопал, он скорее сам взорвется, чем выстрелит. — Неуверенно проблеяла пони.

“Ха, и где твой гонор теперь”, — мстительно оскалилась Стернита.

Повелитель взвел курок:

— Проверим?

— Н-не надо! — Испуганно вскрикнула пони. — Я… я уйду, точнее, улечу, клянусь! Делайте с этой забытой всеми дырой что хотите, она того не стоит!

Стернита не знала, что на это сказать и посмотрела на напарника. Тот не двигался и явно над чем-то крепко думал, пистолет из-за своей дурацкой конструкции был будто развернут боком. С ним Повелитель выглядел как полосатый гангстер их криминальных хроник прошлого века.

— Ну что, пойдем? Пусть себе летит. — Стернита даже не задумалась, что проявляет чуждое для самой себя сострадание.

Повелитель молчал, пистолет в его руке начал едва заметно подрагивать. Секунды размышлений казались вечностью, поблизости сгорело очередное здание и с треском сложилось внутрь самого себя. На улицах стали появляться первые пони. Чумазые, перепачканные грязью и копотью они робко выглядывали на улицу, не веря, что все закончилось.

Повелитель заговорил, голос поражал несвойственной его обладателю взволнованностью:

— Я тут подумал, — Каждое слово мучительно покидало прорезь. — Если мы её сейчас закончим, нам засчитают это как спасение города?

Пони с ужасом смотрела на направленное в ее сторону оружие, по щекам покатились слезы. Она бы с радостью разрыдалась, но была слишком напугана. Стернита оказалась поражена не меньше.

— Ты с ума сошел? За такое нас не в статуи, а прямиком в Тартар упекут.

— На кону целый город. — Сухо отозвался Повелитель. — Даже если еще никто не успел погибнуть это лишь счастливое совпадение, а доверять постоянству удачи дело последнее. Кроме того, герои часто так поступают, просто никто подобное не афиширует — Он немного помолчал и, посмотрев на чейнджлинга, добавил. — Тут два патрона, если что. Нам хватит.

Стернита почувствовала, что её тошнит. Она искренне считала себя злодеем, но то, что ей предлагали, было за гранью. А может, у них всего лишь были разные категории? Чейнджлинг попробовала вглядеться в черноту за прорезью, но не увидела ничего, кроме непроглядного мрака.

— Должен же быть другой способ…

— Какой? — Рявкнул Повелитель и начавшие постепенно выбираться на разрушенную улицу горожане юркнули обратно в свои временные убежища. — Доставать жеребят из колодцев и кидать попрошайкам милостыню? Это не работает, мы уже убедились в этом множество раз. Им. — Злодей поднял руку с браслетом. — Им нужен настоящий поступок, реальное доброе дело, а не ерунда, которой мы тут занимались. Им нужна жертва.

— Да. Ты прав.

Повелитель на миг опустил пистолет, когда Стернита заслонила собой пони. Но лишь на миг.

— Ты думаешь, я не выстрелю?

— Нет, как раз наоборот. — Ответила чейнджлинг, чувствуя, как сердце вот-вот вырвется из груди и убьет ее раньше раскаленной дроби. — Ты настоящий злодей.

Повелитель едва уловимо вздрогнул, и эта дрожь перешла в пистолет, который затрясся слегка заметнее.

— Ты же сама ныла, как не хочешь быть статуей.

— Да, ныла, но, это перебор. Даже у зла должны быть стандарты. — Попыталась спорить чейнджлинг.

Аргумент не прошел, Повелитель только закрепил хватку второй рукой.

— У тебя щит на ладан дышит, его из птичьей клоаки пробить можно.

Стернита криво ухмыльнулась:

— Знаю. Давай, спасай город, у тебя два выстрела. Главное не промахнись.

Она опустила веки и попыталась вспомнить своих немногочисленных собратьев, с которыми у неё складывались близкие отношения. Таких не оказалось. У неё не было собственного дома, имущества, даже мать была со всеми общая. Внезапно она осознала, что ничего приятного на ум не идет, но так, вероятно, и должно быть у злодеев. Приготовившись к объятиям вечности, чейнджлинг была застигнута врасплох взрывом прерывистого хохота. Она удивленно открыла сначала один глаз, потом второй. Источником неумелого смеха был Повелитель. Он смеялся и бесстыдно тыкал в неё пальцем.

— А-ха-ха-ха, ну ты даешь, “я такая цаца, стреляй в меня, чудовище”. А-ха-ха!

— Чего ты ржешь, придурок? — Все еще не отходя от шока, выкрикнула Стернита.

— Шею пощупай, жучара!

Чейнджлинг с дрожью прикоснулась к указанной части тела, где был один из кандалов. Он пропал, а она и не почувствовала.

— Сработало? — Не веря в свое счастье, Стернита ощупывала не только свою шею, но и другие предположительные места, куда вредные кандалы могли сползти. — Сработало!

— Поздравляю. — Повелитель саркастично похлопал в ладоши, пистолет уже куда-то делся.

— Подожди, но твой браслет еще на тебе! — Осеклась чейнджлинг.

— Ага, я, конечно, не эксперт в добрых поступках, но очевидно моя угроза вынести ваши мозги к ним не относится.

Стернита не понимала, почему так происходит:

— Но ты ведь город хотел спасти!

Повелитель снова засмеялся, у него получалось все лучше и лучше:

— Ничего я не хотел, кроме как избавиться от этой проклятой штуковины. Она, видать, к эмоциям особо чувствительна. — Он похлопал гладкую поверхность артефакта. — А вот ты, кажется, и правда показала себя, не гневайтесь выдуманные и настоящие Боги, с хорошей стороны.

— Но ты бы не выстрелил! — Неуверенно возразила Стернита.

— Не зарекайся.

Стернита кое-что вспомнила и повернулась к пони и грубо подняла её своей магией.

— Ты! Проваливай из города и помни, кто тебя с небес на землю спустил!

Та поспешно закивала, боясь пикнуть. Чейнджлинг подобрала торчащий и рытвины посох и отдала его Повелителю, тот понял все без слов и разломал магическое орудие на несколько частей, а камень, при помощи нехитрого фокуса, куда-то запрятал.

— Тебе он больше не понадобиться. — Сухо добавила Стернита.

Пони закивала и испуганно попятилась, потом развернулась и сбивчиво затрусила, изредка оглядываясь. Чейнджлинг отряхнула передние копыта, приставила края к приоткрытому рту и как засвистела. Бывшая заклинательница сразу перешла на галоп и решительно скрылась из виду.

— Помогло? — Стернита с сожалением посмотрела на напарника. Проклятый браслет был на месте.

— Не засчитали, — Усмехнулся Повелитель, и устало сел на землю.

— Ты чего расселся? — Чейнджлинг  попыталась толкнуть могучее плечо, но толку не было. — Пойдем, время еще есть! Может, развалы там разберем или еще чего! — Уверенность покидала ее с каждым словом, бессилие выводило из себя.

Повелитель отмахнулся и, облокотившись на отведенные за спину руки, взглянул на затянутое дымной пеленой голубое небо.

— Надоело бегать, да и не умею я по-хорошему, от чистого сердца. — Он отковырял кусок брусчатки и запустил в одно из немногочисленных уцелевших после огненного шторма стекол. — Чего встала, иди.

И правда, магические оковы пропали, и чейнджлинг была свободна. Можно было вернуться и получить долгожданный аттестат, оставив неприятного попутчика посреди разбитой дороги. Настоящие злодеи так и поступают. Именно поэтому она молча села рядом.

— Если ожидаешь от меня полную искренности и благоговения речь, то не дождешься. — Не поворачиваясь, бросил Повелитель. Если он и боялся, то мастерски это скрывал.

— Завались. Остаток вечности ты проведешь в качестве объекта для жеребячьих экскурсий, так что мог бы и поблагодарить за последнюю компанию.

Солнце медленно двигалось к своему зениту. Стернита поинтересовалась, есть ли у злодея последнее желание; конечные минуты, как ни крути. Повелитель потянулся и, немного подумав, произнес:

— Пивка бы.

Чейнджлинг только вздохнула. Этот болван неисправим.

— Серьезно?

— Ты можешь предложить что-то еще?

Стернита промолчала, осознавая неуместность своего вопроса. Желаемое нашлось в том же магазине, благо лететь было недалеко. Кассира не было на месте, связанный грабитель спал с жутко открытым ртом, вокруг которого уже успела набежать лужица красных засохших слюней, напоминая жертву маньяка из проходного ужастика. Повелитель подарок принял, но в свойственной ему манере.

— А открывалка?

— Я больше никуда не полечу. — Твердо заявила Стернита, лимит хороших поступков с её стороны и так был превышен на годы вперед.

— Да и не надо. — Сказав это, злодей резким выпадом поддел горлышко в одну из дырок на роге чейнджлинга.

Стернита от неожиданности ойкнула и схватилась за застрявшую в отверстии пробку.

— Ну и скот же ты!

— Я себе верен до конца. — Не без толики гордости ответил Повелитель, и залпом залил содержимое бутылки в пустоту за шлемом.

— И как эта дрянь на вкус?

— Гадость, как и все в этой проклятой стране.

Чейнджлинг фыркнула, на языке вертелся последний вопрос.

— Тебе не страшно?

Повелитель развернулся к ней в пол оборота. Жаль, у него не было лица, чтобы полностью выразить эмоции.

— Я видел такое, во что живущие ныне смертные не поверят. Жадные мелкие боги, разрывающие целые миры на части, пытаясь урвать себе толику власти. Сонмы звезд, осыпающиеся с небес по одному только желанию неосязаемых демиургов. Все это сгинуло в прошлом, пора и мне исчезнуть вслед за ними.

Стернита иронично приподняла левую бровь.

— Это из какого-то фильма?

Злодей разочарованно всплеснул руками.

— Да, Дискорд тебя подери, спасибо, что испортила красивый момент!

Браслет на его запястье краснел, будто нагревался изнутри. Стернита, осознавая свою беспомощность, рассеянно похлопала передней ногой по рогатому шлему. Повелитель встряхнулся, словно отгонял слепней, и она отпрянула назад.

— Тоже мне, понячьи нежности — Раздраженно пробурчал злодей и через секунду исчез, будто его и не было.

---

— А ну, древоволки позорные, подходите по одному! Сейчас последний Повелитель Клыка Скорби вам таких звездюлей пропишет, что ваши потомки до седьмого колена переломы донашивать будут!

Как и ожидалось, заклинание телепортации сработало ровно во столько же, во сколько было наложено вчера, отмерив ровно один день. Пока зрение возвращало былую четкость, Повелитель боксировал с воздухом, вслепую желая сломать напоследок предполагаемым нападающим что-то жизненно важное или хотя бы сложно срастающееся. Постепенно на расфокусированном бельме просочились контуры, заплясали цвета, а немного позже и вовсе приняли вид комнаты совещаний, из которой и начался его путь. Точнее их – Стернита почему-то тоже была здесь, яростно растирала глаза и поминала светлую магию крепкими словами.

Лайтбим сидел на своем месте, лицо его было озарено справедливым удовлетворением.

— Поздравляю, вы справились! — Единорог приветственно развел передние ноги. — Не совсем как ожидалось, но лучше так, чем никак.

— Чего? — Повелитель хотел было нащупать браслет, но тот пропал так же незаметно, как и его брат-близнец. — Что вообще происходит?

— Ну как же, — Лайтбим взглянул на Стерниту, которая только сейчас поняла, где находится. — Вот ты чейнджлинг, но смогла найти в своем сердце немного желанной тобой любви, пускай и иной, в привычном понимании этого слова.

 — Я ведь не превращусь в разноцветную тлю? — Испуганно вскрикнула она и с облегчением вздохнула, получив отрицательный ответ.

Единорог между тем продолжил, обращаясь уже к Повелителю:

— А ты, хоть и образец бессердечного злодея, но смог заставить себя не отбирать шанс на спасение у товарища. А до этого даже не отказывался делиться. Это, конечно, не хороший поступок, но, по крайней мере, и не плохой! Для подобного тебе, это настоящий гуманистический прорыв.

Переваривая полученную информацию, злодеи переглянулись.

— То есть никаких превращений в статуи не бывает? — Осторожно уточнила Стернита.

— Уже многие столетия без этого обходимся. — Успокоил Лайтбим, он сказал это немного пристыженно. — Вам ничего не угрожало и не угрожает. Но расскажи я это сразу, вы бы пошли на такое? Вот-вот. Однако, я предлагаю каждому из вас написать письмо самой Принцессе Селестии и рассказать о выученном сегодня уроке. — Он левитировал пару листочков и два гусиных пера в общей чернильнице. — Раньше водилась такая практика. Если не знаете с чего начать, напишите про командную работу.

— Мы тебе лучше наглядно продемонстрируем. — Зловеще пообещал Повелитель. — Понимаешь, через колено тут сами себя ломали!..

Когда злодеи разорвали листки на мелкие кусочки, а самого единорога обступили с обеих сторон и вылили ему на голову чернила, чернильницу при этом, накрутив на кончик рога, он запоздало понял, что сейчас его, скорее всего, будут бить. Возможно даже ногами.

Этот солнечный день ничем не отличался от многих других: трудолюбивые пони работали не покладая сил, на улице резвились увлеченные своими играми жеребята, сновали туда-сюда меж улочек груженые товарами самоходные кареты. И только стремительно летящий по небу пони нарушал эту идиллию. Он громко кричал, что было не мудрено – летун не обладал крыльями и, судя по траектории полета, был запущен из огромной рогатки. Только откуда она могла взяться? Без темного колдовства точно не обошлось. Очевидцы поднимали головы, прикрывая копытами от солнечных лучей свои большие глаза, провожая летящего единорога до видимой взгляду лесной оконечности, а самые суеверные перешептывались между собой о случившейся беде.

Так знамение о бескрылом пони-летуне и сбылось. Буквально.