Другая Найтмер
Глава 2 Новое тело
Новое пробуждение было на удивление нормальным, если вообще слово нормально применимо к моему положению. Тем не менее, хоть общая слабость никуда не ушла, но тело адаптировалось к этому чистилищу и уже не так сильно болело, как раньше. По одной тривиальной причине. Тут был только свет, а тело Найтмер состояло из тьмы, которую сжигал свет. То есть, для выживания моему телу требовалось замещать разрушаемые элементы из тьмы другой магией, а так, как тут кроме света ничего не было, то закономерно, что на место разрушаемой тьме приходил свет. По сути, эта камера принудительно превращала меня в светлое существо, ставя перед телом дилемму: либо смерть, либо осветление. Вот только, я не верю, что хоть один темный выберет смерть. Тем более, процесс, в принципе, обратим, если получить доступ к темной магии. Другое дело, что, став светлым, темный, не факт что, захочет обратно трансформироваться. Хоть рецидив наиболее вероятен.
Моё же приличное самочувствие объясняется тем, что я уже магически не темный, а серый, с легким уклоном в свет. От чего свет не проявляет агрессии к моему телу, в котором уже нет тьмы. Более того, с головой стало куда легче, и осколки памяти Найтмер и Луны уже не казались чуждыми посторонними, став словно частью меня. Пусть слегка чуждой, но частью, да и я сам ощущал себя не человеком, а аликорном. Во всяком случае, уже не хотелось паниковать от копыт и отсутствия кистей. Да и крылья с хвостом ощущались, как полноценная часть меня, а не как нечто чужеродное и постороннее. Только рог я совсем не ощущал.
Да и обоняние вернулось. Во всяком случае, запах немытого тела я ощущал отчетливо, а вот запаха крови не было. Принюхавшись, не открывая глаза, я начал различать более тонкие оттенки запахов еды, воды, мрамора и себя самого. Или, правильнее говорить, себя саму? Тем более, нос безошибочно определял мою половую принадлежность. Вот только, я ещё с ума не сошел, чтобы дать такую слабину в столь неопределенной обстановке. Дабы идентифицировать себя, как аликорна и, тем более как кобылку Найтмер. Нет, я человек мужского пола, и точка! А то чувствую, что если дам слабину в этом вопросе, скоро Найтмер мозги мне вывернет наизнанку и скажет: что так и было. Так что мой пол и вид именно тот ментальный якорь, который даст мне стабильность психики, несмотря на все происходящее безумие. И его нужно беречь, как зеницу ока, если я хочу быть самим собой, а не кем-то другим.
Открывая глаза, я, уже будучи ученым, открыл только физические глаза, чтобы видеть только обычный свет, без магии. Блокируя также магический звук, погружая комнату почти в полную тишину и убирая магический гул заклятий. Оставляя только журчание фонтанчика воды, который действовал расслабляюще и успокаивал расшатанные последними событиями нервы.
Поднимаясь на все четыре ноги, я ощущал себя слабым и беспомощным, но хоть живым и без особых болей в голове и теле. Да и само тело слушалось куда как лучше, и не требовалось прикладывать таких усилий для любого движения. Так что всё было даже очень неплохо. Особенно, в свете прошедшей боли. Только голова слегка кружилась при резких движениях, да ноги подрагивали от нагрузки, грозя подломиться в любой момент.
— И правой передней, — аккуратно поднимая нужную ногу, делаю первый шаг вперед, стараясь не навернуться, вслушиваясь в работу мышц. — И левой задней. И раз, и два, и три, и четыре. И раз…
С трудом переставляя не слишком послушные, словно отлежанные, ноги, кое-как проковылял пяток метров до зеркальной стены, в которой можно было рассмотреть своё отражение. Слабое и мутноватое, но достаточное четко, что бы посмотреть на себя со стороны.
Выглядел я странно. С одной стороны, абсолютно черная шерсть с белоснежными клыками и аквамариновыми глазами с узкими вертикальными зрачками выглядели жутковато. С другой, общие пропорции и мягкие линии женского тела просто не складывались с змеиными глазами и черной шерстью. И сами по себе выглядели гармонично и в чем-то даже мило, если бы расцветка не подкачала. Хоть голубая грива с легким стальным отливом довольно сильно выделялась из общей расцветки, делая мой облик ещё более контрастным. С любопытством расправив правое крыло, я выгнул голову назад смог рассмотреть его и без зеркала, вплоть до последней бороздки. Заодно посмотрев на плавный изгиб спины с выступающими от голода позвонками, переходящий в такой же, как и грива, голубой хвост.
Крыло выглядело хоть и довольно большим, но совершенно никаким для полета столь массивного тела. Так что без магии взлететь на этих крыльях было в принципе невозможно. Скорее всего, даже планировать не выйдет. Максимум чуть смягчить падение, да превратить отвесное падение в горизонтальное скольжение. На большее мои черные крылья, были в принципе не способны. Да ещё нужно будет перья в порядок привести, а то выглядели они просто кошмарно и совершенно не ухожено.
При этом, основание крыльев было окольцовано широким серебристыми кольцами. Да и вообще, по всему тело были развешаны подобные артефакты-ограничители. Два было на крыльях, одно на основании рога, четыре немногим выше подвижного сустава копыт, и последнее охватывало основание хвоста. И это не считая широкого ошейника из истинного серебра. Все вместе они блокировали основные энергетические токи тела, не позволяя мне творить никакую магию. Да, заодно, очищали мое тело от тьмы, в магических каналах тела.
Прикрыв глаза и сосредоточившись на магии тела, я довольно быстро ощутил, как от физической основы в тело входят контрольные петли, охватывая главные энергетические каналы удавками светлой магии, которые работали по принципу самозатягивания, и чем больше магии я пущу в канал, тем сильнее они сожмутся. Почти моментально перекрыв ток моей магии, если попробуй я сотворить что-то магическое.
Так что пока эти штуки на мне, меня и жеребенок в магии переплюнет, а о полетах не стоит даже мечтать, не говоря о настоящей магии. Да даже копытокинез мне недоступен, с такими ограничителями, только голая физическая сила без магического усиления. Одна надежда на то, что на серую и светлую магию они могут реагировать по-другому. Или хоть их можно перенастроить на послабление режима работы.
— Неприятно, конечно, но лучше так, чем как было, — морщась, открываю глаза и смотрю на свое отражение, поворачиваясь боком, пересчитывая выпирающие от истощения ребра, — но тьму они блокируют намертво. Оставляя только нейтральную магию да светлую, и то, крохи, чтобы не помер случайно. С другой стороны, я жив…
Смотря на себя с боку и пересчитывая в очередной раз ребра, я никак не решался посмотреть на себя сзади. Все-таки, это было дико страшно, увидеть женские половые органы на своем теле. И хоть я знал, что они там есть, но знать одно, а увидеть совсем другое. Пусть даже женское тело — это наименьшая из моих проблем на фоне всего остального. Но все-таки, я бы предпочел быть жеребцом, а не кобылкой, раз вляпался в тело аликорна. Увы, это были только несбыточные мечты.
— А, была не была, — делаю пару шагов и вывернув голов, на сто восемьдесят градусов, смотрю на отражение своего крупа, середину которого целомудренно прикрыл хвост. — Ну и тощие же у меня тылы.
Если с боку и спереди худоба не так бросалась в глаза на фоне черной шерсти, то сзади, были отчетливо видны выпирающие из-под шкуры кости, обтянутые шкурой и шерстью. Которые слегка маскировали истощение, но только слегка, показывая, как же сильно я истощен всем происходящим. Да даже худющие ноги так не выдавали мою худобу, как торчащие из тела тазовые кости.
Собравшись с духом и зажмурившись, отвожу хвост в сторону и на глубоком вдохе приоткрываю один глаз, ощущая себя идиотом, но не в силах ничего с собой поделать. Не каждый день убеждаешься в таком феноменальном факте, что ты теперь принадлежишь к женского полу.
— Могло быть и хуже, — открывая оба глаза облегченно выдыхая. — Хоть шерсть закрывает нужное наглухо.
В общем, выглядит все это дело, как меховой купальник, который, вроде, и закрывает абсолютно все детали, но рельеф тела слегка виден. Но, в то же время, закрывает куда больше, чем любые женские купальники, закрывая кожу слоем меха, в котором ещё попробуй разглядеть не ровности. Так что, можно хоть не так волноваться относительно стриптиза. На пляже люди куда больше оголяются и ничего, никто от этого не умер. Не говоря о нудистах.
— Брррр… — какая гадость в голову только не лезет. — Ладно, всё равно деваться некуда. Если только штаны или юбку не надевать. Хоть, вроде, тысячу лет назад это было не принято. Надеюсь, мода сменилась и мне не придется ходить голышом. А то ещё продует сквозняком чего не надо, или об пол отморожу.
О боже! О какой ерунде я думаю! Я не пойми в каком мире! У меня в голове черт знает, что творится! Я в теле аликорна! И после всего этого меня ещё моя половая принадлежность волнует? На фоне всего остального это такая мелочь, о которой даже думать нет смысла. Мне как-то выжить нужно для начала, а потом о таких мелочах думать. Тем более, аликорны живут долго, и это плюс, бьющий многие другие минусы с запасом. Думаю, на земле нашлось бы немало людей, готовых сменить тело и пол ради почти бессмертной жизни. Слабое, конечно, утешение, но лучше так, чем никак.
Повернувшись к зеркалу передом и прогнав всякие мысли о молочных железах между задних ног, я продолжил разглядывать свое лицо, которое также несло все признаки истощения, но шерсть довольно неплохо их скрывала. Только растрепанная грива выглядела просто кошмарно и вызывала сильное желание привести волосы в порядок. А то стыдно будет, когда Селестия придет, а я словно с сеновала упал, да ещё раз пять минимум. Всё равно больше делать нечего, а так хоть с пользой время проведу да, подумаю о вечном. Главное вспомнить, как расчесываться без гребешка, и вообще без всяких подручных средств.
— Как там кошки это делают? — прикидывая алгоритм действия, я в пол глаза смотрел на светлую воду. — Нет уж, лучше языком марафет наводить, чем этим мыться. Это же натуральный мазохизм! Нет! Попробую для начала языком.
Вывернув крыло и изогнув шею, я принялся аккуратно поправлять перья губами, ощущая мало приятный вкус, в то же время чувствуя довольно приятные ощущения от самого крыла. Которое постепенно начало приходить в презентабельный вид, по мере того, как я поправлял перышки, безжалостно вырывая поврежденные перья. Теряя ощущение времени и просто действуя на инстинктах, придавая крылу правильную форму, ощущая как легкое раздражение уходит из этой конечности, переставая давить на мой разум чувством дискомфорта.
Окрыленный опытным открытием, я принялся с удвоенной силой приводить себя в порядок. Сначала поправил второе крыло, перейдя на шерсть, с удовольствием вылизал себя почти целиком. И это было крайне приятно, хоть и странно. При этом, я не ощущал никакого дискомфорта или отвращения. Словно для меня это было нормально, хоть это было совсем не нормально! Что пугало и заставляло задуматься о глубинных изменениях личности, о которых я даже не подозревал.
Вот только, я не смог отказать себе в удовольствии стать чистым и опрятным. Хоть для того, чтобы ощутить себя разумным существом, а не опустившимся доходягой, который даже помыться не в состоянии. Только выправить гриву было настоящей морокой, в отличие от хвоста. Заодно узнал, что тело Найтмер очень гибкое, и если нужно, могу дотянуться языком до куда угодно, кроме головы и пары мест, лизать которые я не соглашусь даже под страхом смерти. Лучше уж в роднике с кислотой присесть, чем языком там чистоту наводить!
Закончив мучить прическу и получив вполне вменяемую гриву компактно свисающую с головы, я ещё для уверенности посмотрел на себя со всех сторон, снова ощущая себя чистым человеком, а не дикарем-доходягой. Вот только, я не совсем был уверен, что любовь к чистоте у меня от меня, а не от Луны. Но точно не от Найтмер, та вообще таким не заморачивалась.
Все-таки, чистота и опрятность — великая сила. Да и тело зудеть перестало так сильно. Жаль под кольца и ошейник не добраться, а там зудит особо сильно. Увы, тут ничего не поделать, приходится обходиться тем, что есть. Ещё бы заморить червячка, да успокоить желудок, который не дает мне покой последние минуты. Или часы? Вот же клетка! Тут даже непонятно, сколько прошло времени, не говоря о том, какое сейчас время суток.
— Есть охота.
Крутя головой, я искал что-то съедобное, кроме разложенной на столе отравы, которую можно есть только в самом крайнем случае, предварительно приготовившись к многочасовому истязанию тела. Ладно, может, теперь все будет не так плохо, но рисковать я не хочу, лучше дальше голодать, чем так мучится. С меня светлой водички хватило. И кто знает, что там внутри у этих фруктов?
— Может, чего пожевать принесешь?
Обращаясь к стенке, я понимал, что это довольно тупо, но даже на мгновение не сомневался, что меня услышат, и слышат постоянно. Скорее даже в реальном времени наблюдают мое состояние как физическое, так и магическое. Во всяком случае, я такую магию добавил в столь мощный щит точно. А то ведь могу загнуться тут от света, и что они тогда будут делать? Нет, просто не верится, что за мной не наблюдают. Ну не дубы же Селестии служат! Должны понимать, что кризис миновал, и могут хоть нейтральной еды мне принести, пока я вообще в скелет не превратился. Хоть, может, и не превращусь вообще, питаясь одной магией?
С усилием, забравшись на лежанку и усевшись на теплый, но слегка припекающий мрамор, я принялся гипнотизировать двери, ожидая когда же за мной придут. Ощущая странную умиротворенность от простого созерцания стенки, будучи уверенным, что могу комфортно сидеть так сутками. Уж за тысячелетия Найтмер до совершенства отточила навык ожидания, который явно основательно врос в меня. Позволяя думать о вечном и неспешно перебирать воспоминания в своей голове, пытаясь понять: что я вообще такое?