Другая Найтмер

Пролог

Мир неожиданно появился, а с ним пришла боль. Разрывающая меня буквально на части.

— О моя голова!

Хотелось просто сдохнуть, только бы не ощущать эту муку, перековерканного разума, в котором зияли сплошные дыры и чужеродные куски памяти. Которые, кажется, ко мне никак не относились. Ведь я человек, а в этих жутких воспоминаниях, я… Пони? И творю такие вещи, что становится тошно от одной мысли, что это могло быть реальностью. Уж слишком всё ярко и подробно для фантазий. Да ещё удавка светлой магии душит тело и сковывает мою магию…

Стоп, какую ещё магию? Какая ещё магия света! Что за бред мне в голову лезет… Ведь, магии не бывает… Но я знаю, что магия есть… Я знаю, что магии нет… Нет, есть… Нет, её нет… Есть… Нет… Есть…

— Аааааа… — хватаюсь за голову и открываю глаза, ощущая, что скоро сойду с ума от этого противоречия.

По голове словно мешком с песком врезали, или ментальным заклятьем. Открывая взгляду белый мрамор, по которому струились золотые письмена. Причем, я видел всё настолько четко, что мог разглядеть тончайшие розоватые прожилки в белом камне. Которые струились завораживающими линиями, сплетаясь самым причудливым образом, создавая фантастический узор и снова расплетаясь. Складываясь в сложный узор, отдаленно напоминающий заклятье щита, с опорой на элемент…

— Да что же это! — мотнув головой, пытаюсь отогнать чуждые воспоминания.

Смотря прямо на структуру заклятья светового щита, а точнее его внешний сигнальный контур. Который явно подключён к мощному источнику магии света, и если его хоть пальцем тронуть, может так приложить что даже аликорну мало не покажется…

— Кому?

Да и вообще, ощущал я себя странно. Лежа на животе и вывернув голову вверх под совершенно невозможным для человека углом. При этом, не ощущал дискомфорта от такой странной позы, если не учитывать общего кошмарного состояния. Постепенно всё лучше ощущая свое тело от зудящего носа до кончика хвоста…

Хвоста? Откуда у меня хвост! Да и что это за мерная штука прямо перед глазами на месте носа? Ведь не может быть, что именно она так жутко чешется, аж в глазах слезы наворачиваются.

— Апчхиии!

Да быть не может! Это действительно мой нос! Здоровый, вытянутый и покрытый черной шерстью, под которой виднеется черная кожа. Нет, не так, ЧЕРНАЯ шерсть и ЧЕРНАЯ кожа, выглядящая настоящим провалом во тьму, и только легкий отблеск света от шерсти позволял видеть ее структуру. А то шерстинки вообще были не видны на фоне кожи. Я, конечно, видел черных людей, но чтобы у кого-то могла быть настолько черная кожа, даже не подозревал. Словно провал во мрак, а не кусок плоти. Тем более, кусок моей плоти, который подвластен моим мыслям, и снова начинает дико чесаться!

— Аааа… Пчхи…

Поднося к носу руку, я ощутил, что мир ещё раз покачнулся, и чуть не помахал ручкой пере глубоким обмороком. Но кое-как вышло удержать себя в руках, точнее в копытах…

Зажмурившись, я снова открыл глаза. Но жуткое видение культяпки вместо руки не пропало. Выглядело это так, словно мне оттяпали кисть и покрыли обрубок такой же шерстью и кожей, что и нос. Вот только культяпка, которую почему-то хотелось называть копытом, легко двигалась и сумела почесать влажный нос, даря мне хоть мимолетное облегчение. Зуд в носе, котором буквально сверлил мозг, только усиливал мигрень.

А вместе с этим пришло какое-то отстраненное безразличие и ощущение нереальности всего этого. Словно я очутился во сне, где возможен любой бред. Но какая разница? Ведь это только сон, и ничего более. Так что можно просто созерцать происходящее, пока не проснусь и снова не стану человеком. Да и вообще, у меня ещё ни разу не выходило осознать себя во сне. Тем более, таком странном и пугающе реалистичном. Ещё бы боль убрать, и было совсем хорошо.

— Вроде, есть техника контроля боли…

Крутя так и эдак чуждую память, я ухватился за этот бред, в надежде избавиться от этих мерзких ощущений. Копаясь в чужих кусках памяти, видя и переживая странную жизнь в одиночестве и безумии. Пока не нашел кусок, где странное существо брало под контроль боль, после того, как попыталось головой разбить скалу. В приступе безумной ярости на некую Сел… Не важно. Главное то, что боль можно как бы отодвинуть в сторону и не мучиться. Уведя её от ядра разума на периферию сознания. И сделать это можно простым волевым усилием, просто правильно пожелав, чтобы так было.

Как ни странно, у меня вышло и боль не исчезла, а стала как будто не совсем моя. Я ощущал и знал, что мне больно. Но в то же время боль не долбила в мозг кувалдой, а как бы оповещала мне о проблемах. Став такой же нереалистичной, как и весь окружающий меня мир. Но хоть боль ушла — и то хорошо.

Расслабленно выдохнув, уже более уверенно поднес к глазам культяпку, и покрутил ею, словно ладонью. Во всяком случае, кончик культяпки оказался с подвижным суставом. Который поворачивал конец этой конечности не менее свободно, чем могло двигаться запястье. Но, увы, пальцев на этой штуке не было в помине, только внизу не было шерсти, да и кожа была более жесткая, напоминая подушечки на лапах животных или пятку с толстой кожей, но без мозоли. В общем — странная штука, которую называть копытом можно было с огромной натяжкой.

Стоп! А на каком языке я думаю? Ведь не на русском! Точно не он, ведь копыто по-русски будет звучать по-другому. Вот только, я не совсем уверен, как… Это что выходит? Я родной язык ещё забыл! Это как же я жить буду, когда проснусь-то!

Пытаясь подавить нахлынувшую с новой силой панику, слышу, как почти беззвучно открываются двери где-то сбоку. Ощущая, как подвижные ушки насторожились и повернулись к новому источнику звука. К которому рефлекторно повернулась голова. Позволяя мне увидеть, как кусок мраморной стены отходит в сторону. Оказываясь толстой каменной дверью, сдвигающейся влево, охваченной золотистым сиянием магии. А в проеме показался…

Точнее, показалась белый аликорн с золотистым нагрудником и диадемой. Сливающимися с белой шерстью и разноцветной гривой, неестественно колышейся в потоках магии, по воле хозяйки. Я знал, как заставить свою гриву так струиться, но от одной мысли о таком заклятье, мысли повело, и я чуть не потерял сознание. Ощущая, что голова готова просто лопнуть от этой магии.

Борясь с новой слабостью, я даже не заметил, как смутно знакомая по воспоминаниям кобылка подошла ко мне. Внимательно смотря сверху вниз, нависая настоящей горой плоти и, что хуже всего, магии. От вида заключенной в ней силы света глаза буквально слепли, словно от взгляда на солнце. А по щекам текли слезы не то от света, не то от боли, не то от стыда. Не то от чего-то ещё, вызывающего комок в горле и желание обнять ее и никогда не отпускать. Но в то же время, другая часть меня видела в ней только смертельного врага. Жестокого, коварного и беспощадного, который даже родную сестру не пощадит ради своих целей.

Мозги буквально разрывали противоречивые мысли, хотелось только засунуть голову под крыло, чтобы не видеть ее и отстраниться от этих безумных мыслей. Которые противоречили друг другу, словно принадлежали совершенно разным существам. Хоть я вообще ее впервые видел…

Хотя, стоп! Новое воспоминание прострелило разум подобно молнии. Это ведь было совсем недавно! Развалины какого-то замка… Шесть обычных… особых… Пони с элементами гармонии на шеях. Удар их магии, буквально разрывающий меня на части, попытки встать на копыта. Когда мир кувыркался и грозил распасться на части. Помню только эту аликорна, которая неожиданно появилась в сиянии света. Заслонив меня крылом от магии шести пони, которые уже были готовы добить меня своей силой. А потом была вспышка света, и сознание помахало копытом, уходя погулять.

— Селестия? — имя сорвалось с губ само собой, словно я всегда знал ее и любил-ненавидел больше всего на свете, и в то же время был равнодушен, словно никогда ее не знал.

— Найтмер, — мягкий и обволакивающий заботой голос вызывал новый приступ боли.

Поднимая пласт чужих воспоминаний, которых я не хотел касаться. И они полноводной рекой ворвались в меня, захлестывая меня, чужой памятью, в которой черная аликорна творила отвратительные вещи. И главное, заставляла страдать Луну долгую тысячу лет на луне. Я не хотел этого всего, но это было и это уже не изменить. Грудь резануло болью, и желание спрятаться от всего мира пересилило всё.

Поворачиваясь на бок, сворачиваюсь клубком, обнимая себя крыльями и пряча голову под крыло от стыда за содеянное. Желая только одного: что бы этот кошмар по скорее завершился и я, наконец, вырвался из этого ужасного сна. Видя, как перед глазами маячило небольшое вымечко, почти скрытое шерстью. Давая глубинное осознание, что Найтмер вообще-то кобылка! У которой между задних ног вымя, а не мужское достоинство! То-есть, я ещё и баба для полного счастья!

— Нет, по мне точно дурдом плачет, с такими снами.

Мир снова накренился и завертелся, а я даже не пытался остановить его безумный хоровод. Желая только одного. Побыстрее покончить с этим кошмаром, отпуская мир и погрузиться в ничто. Ощущая, как мир исчезает вместе со всем этим безумием.

Глава 1 Туман прошлого

Очередное пробуждение в череде не то сна, не то яви, было относительно терпимым. Голова уже не так болела, да и удавки света уже вросли в плоть и не так истязали мое иссушенное светом тело. А главное, в голове настал относительный порядок, позволяющий мне, хоть через пень колоду понимать, что есть мое Я, а что чужое, но намертво вросшее в меня. Главное, я был человеком, и только память о человеческой жизни моя подлинная, остальное все принадлежит в основном Найтмер, и немного Луне.

Но, к сожалению, этот кошмар и не думает завершаться, а лежать уже нет никаких сил. И так все крылья с боками я себе отлежал. Да и жажда с голодом дают о себя знать. Так что нужно что-то делать, если я не собираюсь умереть здесь от истощения.

С трудом доставая голову из-под крыла, я открыл глаза, которые сразу резанула магия света. С опозданием гася магическое восприятие мира, закрываю магическое веко, чтобы не ослепнуть. Всё-таки, я сильно ослаб за это время. А свет для моего текущего тела — это враг номер один, и видеть его магически больно, особенно при таком истощении.

Мир снова повело, но на этот раз не от боли, а от магического истощения. Всё-таки, если верить запихнутым мне в голову воспоминаниям, я могу вообще на одной магии жить. Как Найтмер с Луной жили на луне тысячу лет. Но вот беда, оковы света в моем теле почти полностью блокируют мою магию. Не позволяя поддерживать жизнь за счет чистой энергии мира. Да и эта клетка из света, не пропускает даже капли мрака в мое узилище не давая мне ни тени шанса применить магию тьмы, даже для своего выживания. Что закономерно, учитывая, что натворила Найтмер. Странно, что мне голову не усекли за ее художества. Или просто голодом заморить хотят из гуманности? Чтобы грех на душу не брать? Мол, сам умер, и дела с концами.

— Не дождетесь, русские не сдаются!

Ободрив себя, пытаюсь встать на ноги. Которые дрожат от истощения и все-таки поднимают мое тело вверх, с жесткой каменной плиты-кровати. Сделанной из всё того же бело-розового мрамора.

— Уууу! — хрипя, я готов был придушить кое-кого за такую подставу, ощущая, как тьма жжет разум. — А я то ещё думал, чего спать то так жестко!

Мой голос отдался в стенах эхом, заставил меня сморщиться, как от зубной боли. Ну и мерзость! Словно скрипели не смазанные двери, пополам с хрипом покойника, до всего прочего, кто-то ещё мерзко царапал стекло. Слышать это было физически больно. А в самом горле словно кошки нагадили. Причем давным-давно. С возвращением большей чувствительности тела жутко захотелось пить. И глаза сами собой прилипли к соседней мраморной тумбе-столу, в котором было вырезано углубление с журчащим фонтанчиком. Да лежало десяток разных фруктов на голом камне. Ни тебе посуды, ни вилки с ложками, ни самой простой подстилки под зад. Только голый монолит камня, покрытый магией света. Словно собаке корму дали!

Поведя взглядом по камере, я чуть не взвыл! Тут не то, что повеситься не на чем. Тут вообще ничего нет, кроме двух низких мраморных тумб, являющихся частью стен, и отполированный до зеркального блеска стен. Даже двери не видно без магического зрения! Вот это я понимаю, замуровали демоны! Хоть, с другой стороны, правильней будет сказать. Замуровали демона!

— Ха-ха-ха-ха… — давясь кашлем, я не мог сдержать смех. — Архххааа…

Мучительно содрогаюсь в конвульсиях от неудержимого смеха. Который рвал горло и резал уши, словно битое стекло. Вызывая желание навсегда заткнуть  то чудовище, что издавало этот противоестественный звук. Вот только, это был я, и я ничего не смог с этим поделать. В отчаянье сую копыто в рот, ощущая, как клыки входят в плоть ледяными иглами, и одновременно с этим теряя равновесие заваливаясь на бок. Отчаянно маша крыльями, с мерзким хрустом ударяюсь головой об мрамор. Голова гудит, словно колокол, нога ноет, пока я пытаюсь не дать себе перекусить свою же ногу. На которой неумолимым капканом сжимаются челюсти. Ощущая металлический вкус на языке, глотаю нектар жизни, не в силах противиться голоду.

Через не могу расслабляю челюсти, буквально выдирая раненое копыто из своего же рта. Мечтая вцепиться в копыто снова, хоть на мгновение ощутить этот пьянящий вкус на языке. Ещё хоть разок хлебнуть свежей кровушки…

— Ууееррххх, — меня буквально на изнанку выворачивает от осознания происходящего. — Кахххаа…

Желудок бунтует, и из горла выплескивается почти черная красно-желтая жижа моей крови пополам с желчью. Меня рвет даже тогда, когда рвать, кажется, нечем. А в голове набатом воет осознание простого факта. Это были инстинкты Найтмер, которые вселились в меня и на какие-то секунды овладели мною, превратив в чудовище. Объясняя мне на пальцах, насколько дело дрянь и как близко я нахожусь к коллапсу сознания.

Всё-таки, личности Найтмер больше тысячи лет, а мне всего несколько десятков. Мы просто в разных весовых категориях, и только удар магии гармонии дал мне шанс побороться за свою душу. Ведь я помню-знаю свою роль в ее зловещем плане, который ещё не окончательно провалился.

— Ну уж нет, — хрипя словно пробитые меха, ползу к плите с водой. — Ни живым, ни мёртвым я тебе не дамся. Нам бы только день простоять, да ночь продержаться. А там видно будет.

С наслаждением ныряю ртом в небольшое углубление, полное воды, и жадно пью обжигающе светлую воду. Которая огненной жидкостью пылает во мне, обжигает рот, горит в пищеводе и буквально взрывается в животе. Но слаще её я ничего никогда не пил. Ведь это горю не я, а то что осталось от Найтмер, и то, что пытается поработить мой разум и душу. Дабы продолжить сеять зло и порабощать разумных существ.

О! Теперь я понимаю, теперь я все понимаю. Эта комната, магия света, отсутствие гостей. Всё складывается в одну простую логику. Ослабить остатки Найтмер до предела и дать мне возможность побороть её внутри себя. Ведь если ей дать силы и свободу, то она сломает меня походя, как сухую ветку . А так, свет сжигает ее силы, не позволяя Найтмер навязать мне свою губительную волю. И странно представить, как все было плохо в другом месте, где она могла взять хоть каплю не светлой магии!

Нет уж, Селестия точно знает, что нужно делать, дабы дать мне хоть шанс выстоять в этом бою самому. Потому что помочь в этом мне никто не в силах, как никто не мог по-настоящему помочь Луне, против этой силы. Жаль, что тогда не было этой клетки, и Луну не смогли тут вылечить от этой напасти.

С трудом выныривая из фонтанчика, ощущаю как тело буквально горит в свете, а тьма отступает, проясняя мой разум и заставляя скрутиться от жуткой боли. От которой не спасают никакие техники работы с разумом Найтмер. Вызывая непередаваемое ощущение горения на костре, вот только пламя не снаружи, а изнутри. Более того, огонь постепенно проникает в кровь и разносится по всему телу. От чего всё становится только хуже-лучше.

Ещё туже скручиваюсь клубком на обжигающе светлом полу, пытаясь подавить дурное тело, бьющееся в агонии. Вызванной этим океаном света. Ощущая, как темная сущность медленно сгорает, и в месте с этим ощущаю что-то ещё, под этим наслоением боли, отчаянья и одиночества. Нечто, что было давно и надежно погребено под темным морем зла.

Одновременно, словно наяву, переживаю разговоры Найтмер и Луны в далеком прошлом, ещё до изгнания. То, что никто из посторонних не знает и знать не должен. Пропускаю через себя всю ту боль Луны и Найтмер, которых никто не хотел понимать или хоть заметить. Вспоминая, как глупо всё начиналось, и к чему привела слепота старшей сестры. Вкупе со слепотой «величайшего» из волшебников всех времен и народов, Старсвирла Бородатого. Который в первую очередь, должен был понять, что с ученицей творится беда, но, увы, не сумел разглядеть признаки грядущей катастрофы. Которые привели к изгнанию Найтмер-Луны на луну. И долгое тысячелетие разрушали Найтмер.

— Проклятье! — хочется их покусать за их тупость. — Как же они ошибаются…

Ведь Найтмер любила Луну больше жизни. Вот только, Найтмер понимала, что для Луны хорошо, а что плохо, по своему. Желая заявить о себе максимально громко, по молодости и недальновидности, Найтмер совершила роковую ошибку, поплатилась за нее всем, что у нее было. Включая разум, который почти полностью разрушило это тысячелетие на луне. В то время, как Найтмер сходила с ума одна, Луна спала внутри, вроде как чудовища. Которое постепенно менялось, но не давало Луне ощутить всю тяжесть давящей на разум вечности.

Она ведь хотела и спасла Луну от своей ошибки. Заплатив за это почти всем, что у неё было. Подставившись под удар элементов гармонии, из последних сил сдерживая свою разрушительную силу и давая шанс героиням победить «чудовище». Используя мою личность и, главное, душу как опору от бесконечного безумия. Вырвав свою собственную победу, но такой ценой, что для нее это стало почти концом. Вот только, почти конец, это ещё не конец, и я имею шанс спасти всё то лучшее, что было в Найтмер. Приняв это в себя и став её не телом, но духом.

— Ааааа… Зараза, — шипя, я чуть снова себя не укусил, понимая всю подлость ситуации.

Ведь нет никакой гарантии, что эта память не фальшивка, нет возможности наверняка проверить, что это не обман. Возможно, именно это и есть главный обман Найтмер! Заставить поверить всех, что она хорошая, а потом нанести удар когда никто не будет его ждать. Который она нанесла тысячу лет назад. И пусть оба варианта равнозначно вероятны, я просто не могу, не имею права судить, не зная доподлинно, что произошло в прошлом. Не поняв, кто был злом, кто добром, а кого просто перемололи жернова истории, нацепив на лица разные маски. Ведь, возможно, все было вообще по другому, и я не имею ни малейшего представления об истинной подоплеке тех событий. Которые обязательно нужно узнать.

Но это будет потом, потому что сейчас мне будет больно. Очень, очень, очень больно. Как только ментальная защита падет, и я ощущу на себе всю ту боль, что испытывает тело, горя в очистительном свете. Главное запомнить, запомнить и не забыть главную мысль. И тогда, возможно, я смогу принять верное решение.

— Ааааааааа… — плотина воли дала течь, и меня словно окатило пламенем.

Я только успел содрогнуться в ужасе, когда океан боли накрыл меня целиком. Отправляя мой разум во тьму небытия.

Глава 2 Новое тело

Новое пробуждение было на удивление нормальным, если вообще слово нормально применимо к моему положению. Тем не менее, хоть общая слабость никуда не ушла, но тело адаптировалось к этому чистилищу и уже не так сильно болело, как раньше. По одной тривиальной причине. Тут был только свет, а тело Найтмер состояло из тьмы, которую сжигал свет. То есть, для выживания моему телу требовалось замещать разрушаемые элементы из тьмы другой магией, а так, как тут кроме света ничего не было, то закономерно, что на место разрушаемой тьме приходил свет. По сути, эта камера принудительно превращала меня в светлое существо, ставя перед телом дилемму: либо смерть, либо осветление. Вот только, я не верю, что хоть один темный выберет смерть. Тем более, процесс, в принципе, обратим, если получить доступ к темной магии. Другое дело, что, став светлым, темный, не факт что, захочет обратно трансформироваться. Хоть рецидив наиболее вероятен.

Моё же приличное самочувствие объясняется тем, что я уже магически не темный, а серый, с легким уклоном в свет. От чего свет не проявляет агрессии к моему телу, в котором уже нет тьмы. Более того, с головой стало куда легче, и осколки памяти Найтмер и Луны уже не казались чуждыми посторонними, став словно частью меня. Пусть слегка чуждой, но частью, да и я сам ощущал себя не человеком, а аликорном. Во всяком случае, уже не хотелось паниковать от копыт и отсутствия кистей. Да и крылья с хвостом ощущались, как полноценная часть меня, а не как нечто чужеродное и постороннее. Только рог я совсем не ощущал.

Да и обоняние вернулось. Во всяком случае, запах немытого тела я ощущал отчетливо, а вот запаха крови не было. Принюхавшись, не открывая глаза, я начал различать более тонкие оттенки запахов еды, воды, мрамора и себя самого. Или, правильнее говорить, себя саму? Тем более, нос безошибочно определял мою половую принадлежность. Вот только, я ещё с ума не сошел, чтобы дать такую слабину в столь неопределенной обстановке. Дабы идентифицировать себя, как аликорна и, тем более как кобылку Найтмер. Нет, я человек мужского пола, и точка! А то чувствую, что если дам слабину в этом вопросе, скоро Найтмер мозги мне вывернет наизнанку и скажет: что так и было. Так что мой пол и вид именно тот ментальный якорь, который даст мне стабильность психики, несмотря на все происходящее безумие. И его нужно беречь, как зеницу ока, если я хочу быть самим собой, а не кем-то другим.

Открывая глаза, я, уже будучи ученым, открыл только физические глаза, чтобы видеть только обычный свет, без магии. Блокируя также магический звук, погружая комнату почти в полную тишину и убирая магический гул заклятий. Оставляя только журчание фонтанчика воды, который действовал расслабляюще и успокаивал расшатанные последними событиями нервы.

Поднимаясь на все четыре ноги, я ощущал себя слабым и беспомощным, но хоть живым и без особых болей в голове и теле. Да и само тело слушалось куда как лучше, и не требовалось прикладывать таких усилий для любого движения. Так что всё было даже очень неплохо. Особенно, в свете прошедшей боли. Только голова слегка кружилась при резких движениях, да ноги подрагивали от нагрузки, грозя подломиться в любой момент.

— И правой передней, — аккуратно поднимая нужную ногу, делаю первый шаг вперед, стараясь не навернуться, вслушиваясь в работу мышц. — И левой задней. И раз, и два, и три, и четыре. И раз…

С трудом переставляя не слишком послушные, словно отлежанные, ноги, кое-как проковылял пяток метров до зеркальной стены, в которой можно было рассмотреть своё отражение. Слабое и мутноватое, но достаточное четко, что бы посмотреть на себя со стороны.

Выглядел я странно. С одной стороны, абсолютно черная шерсть с белоснежными клыками и аквамариновыми глазами с узкими вертикальными зрачками выглядели жутковато. С другой, общие пропорции и мягкие линии женского тела просто не складывались с змеиными глазами и черной шерстью. И сами по себе выглядели гармонично и в чем-то даже мило, если бы расцветка не подкачала. Хоть голубая грива с легким стальным отливом довольно сильно выделялась из общей расцветки, делая мой облик ещё более контрастным. С любопытством расправив правое крыло, я выгнул голову назад смог рассмотреть его и без зеркала, вплоть до последней бороздки. Заодно посмотрев на плавный изгиб спины с выступающими от голода позвонками, переходящий в такой же, как и грива, голубой хвост.

Крыло выглядело хоть и довольно большим, но совершенно никаким для полета столь массивного тела. Так что без магии взлететь на этих крыльях было в принципе невозможно. Скорее всего, даже планировать не выйдет. Максимум чуть смягчить падение, да превратить отвесное падение в горизонтальное скольжение. На большее мои черные крылья, были в принципе не способны. Да ещё нужно будет перья в порядок привести, а то выглядели они просто кошмарно и совершенно не ухожено.

При этом, основание крыльев было окольцовано широким серебристыми кольцами. Да и вообще, по всему тело были развешаны подобные артефакты-ограничители. Два было на крыльях, одно на основании рога, четыре немногим выше подвижного сустава копыт, и последнее охватывало основание хвоста. И это не считая широкого ошейника из истинного серебра. Все вместе они блокировали основные энергетические токи тела, не позволяя мне творить никакую магию. Да, заодно, очищали мое тело от тьмы, в магических каналах тела.

Прикрыв глаза и сосредоточившись на магии тела, я довольно быстро ощутил, как от физической основы в тело входят контрольные петли, охватывая главные энергетические каналы удавками светлой магии, которые работали по принципу самозатягивания, и чем больше магии я пущу в канал, тем сильнее они сожмутся. Почти моментально перекрыв ток моей магии, если попробуй я сотворить что-то магическое.

Так что пока эти штуки на мне, меня и жеребенок в магии переплюнет, а о полетах не стоит даже мечтать, не говоря о настоящей магии. Да даже копытокинез мне недоступен, с такими ограничителями, только голая физическая сила без магического усиления. Одна надежда на то, что на серую и светлую магию они могут реагировать по-другому. Или хоть их можно перенастроить на послабление режима работы.

— Неприятно, конечно, но лучше так, чем как было, — морщась, открываю глаза и смотрю на свое отражение, поворачиваясь боком, пересчитывая выпирающие от истощения ребра, — но тьму они блокируют намертво. Оставляя только нейтральную магию да светлую, и то, крохи, чтобы не помер случайно. С другой стороны, я жив…

Смотря на себя с боку и пересчитывая в очередной раз ребра, я никак не решался посмотреть на себя сзади. Все-таки, это было дико страшно, увидеть женские половые органы на своем теле. И хоть я знал, что они там есть, но знать одно, а увидеть совсем другое. Пусть даже женское тело — это наименьшая из моих проблем на фоне всего остального. Но все-таки, я бы предпочел быть жеребцом, а не кобылкой, раз вляпался в тело аликорна. Увы, это были только несбыточные мечты.

— А, была не была, — делаю пару шагов и вывернув голов, на сто восемьдесят градусов, смотрю на отражение своего крупа, середину которого целомудренно прикрыл хвост. — Ну и тощие же у меня тылы.

Если с боку и спереди худоба не так бросалась в глаза на фоне черной шерсти, то сзади, были отчетливо видны выпирающие из-под шкуры кости, обтянутые шкурой и шерстью. Которые слегка маскировали истощение, но только слегка, показывая, как же сильно я истощен всем происходящим. Да даже худющие ноги так не выдавали мою худобу, как торчащие из тела тазовые кости.

Собравшись с духом и зажмурившись, отвожу хвост в сторону и на глубоком вдохе приоткрываю один глаз, ощущая себя идиотом, но не в силах ничего с собой поделать. Не каждый день убеждаешься в таком феноменальном факте, что ты теперь принадлежишь к женского полу.

— Могло быть и хуже, — открывая оба глаза облегченно выдыхая. — Хоть шерсть закрывает нужное наглухо.

В общем, выглядит все это дело, как меховой купальник, который, вроде, и закрывает абсолютно все детали, но рельеф тела слегка виден. Но, в то же время, закрывает куда больше, чем любые женские купальники, закрывая кожу слоем меха, в котором ещё попробуй разглядеть не ровности. Так что, можно хоть не так волноваться относительно стриптиза. На пляже люди куда больше оголяются и ничего, никто от этого не умер. Не говоря о нудистах.

— Брррр… — какая гадость в голову только не лезет. — Ладно, всё равно деваться некуда. Если только штаны или юбку не надевать. Хоть, вроде, тысячу лет назад это было не принято. Надеюсь, мода сменилась и мне не придется ходить голышом. А то ещё продует сквозняком чего не надо, или об пол отморожу.

О боже! О какой ерунде я думаю! Я не пойми в каком мире! У меня в голове черт знает, что творится! Я в теле аликорна! И после всего этого меня ещё моя половая принадлежность волнует? На фоне всего остального это такая мелочь, о которой даже думать нет смысла. Мне как-то выжить нужно для начала, а потом о таких мелочах думать. Тем более, аликорны живут долго, и это плюс, бьющий многие другие минусы с запасом. Думаю, на земле нашлось бы немало людей, готовых сменить тело и пол ради почти бессмертной жизни. Слабое, конечно, утешение, но лучше так, чем никак.

Повернувшись к зеркалу передом и прогнав всякие мысли о молочных железах между задних ног, я продолжил разглядывать свое лицо, которое также несло все признаки истощения, но шерсть довольно неплохо их скрывала. Только растрепанная грива выглядела просто кошмарно и вызывала сильное желание привести волосы в порядок. А то стыдно будет, когда Селестия придет, а я словно с сеновала упал, да ещё раз пять минимум. Всё равно больше делать нечего, а так хоть с пользой время проведу да, подумаю о вечном. Главное вспомнить, как расчесываться без гребешка, и вообще без всяких подручных средств.

— Как там кошки это делают? — прикидывая алгоритм действия, я в пол глаза смотрел на светлую воду. — Нет уж, лучше языком марафет наводить, чем этим мыться. Это же натуральный мазохизм! Нет! Попробую для начала языком.

Вывернув крыло и изогнув шею, я принялся аккуратно поправлять перья губами, ощущая мало приятный вкус, в то же время чувствуя довольно приятные ощущения от самого крыла. Которое постепенно начало приходить в презентабельный вид, по мере того, как я поправлял перышки, безжалостно вырывая поврежденные перья. Теряя ощущение времени и просто действуя на инстинктах, придавая крылу правильную форму, ощущая как легкое раздражение уходит из этой конечности, переставая давить на мой разум чувством дискомфорта.

Окрыленный опытным открытием, я принялся с удвоенной силой приводить себя в порядок. Сначала поправил второе крыло, перейдя на шерсть, с удовольствием вылизал себя почти целиком. И это было крайне приятно, хоть и странно. При этом, я не ощущал никакого дискомфорта или отвращения. Словно для меня это было нормально, хоть это было совсем не нормально! Что пугало и заставляло задуматься о глубинных изменениях личности, о которых я даже не подозревал.

Вот только, я не смог отказать себе в удовольствии стать чистым и опрятным. Хоть для того, чтобы ощутить себя разумным существом, а не опустившимся доходягой, который даже помыться не в состоянии. Только выправить гриву было настоящей морокой, в отличие от хвоста. Заодно узнал, что тело Найтмер очень гибкое, и если нужно, могу дотянуться языком до куда угодно, кроме головы и пары мест, лизать которые я не соглашусь даже под страхом смерти. Лучше уж в роднике с кислотой присесть, чем языком там чистоту наводить!

Закончив мучить прическу и получив вполне вменяемую гриву компактно свисающую с головы, я ещё для уверенности посмотрел на себя со всех сторон, снова ощущая себя чистым человеком, а не дикарем-доходягой. Вот только, я не совсем был уверен, что любовь к чистоте у меня от меня, а не от Луны. Но точно не от Найтмер, та вообще таким не заморачивалась.

Все-таки, чистота и опрятность — великая сила. Да и тело зудеть перестало так сильно. Жаль под кольца и ошейник не добраться, а там зудит особо сильно. Увы, тут ничего не поделать, приходится обходиться тем, что есть. Ещё бы заморить червячка, да успокоить желудок, который не дает мне покой последние минуты. Или часы? Вот же клетка! Тут даже непонятно, сколько прошло времени, не говоря о том, какое сейчас время суток.

— Есть охота.

Крутя головой, я искал что-то съедобное, кроме разложенной на столе отравы, которую можно есть только в самом крайнем случае, предварительно приготовившись к многочасовому истязанию тела. Ладно, может, теперь все будет не так плохо, но рисковать я не хочу, лучше дальше голодать, чем так мучится. С меня светлой водички хватило. И кто знает, что там внутри у этих фруктов?

— Может, чего пожевать принесешь?

Обращаясь к стенке, я понимал, что это довольно тупо, но даже на мгновение не сомневался, что меня услышат, и слышат постоянно. Скорее даже в реальном времени наблюдают мое состояние как физическое, так и магическое. Во всяком случае, я такую магию добавил в столь мощный щит точно. А то ведь могу загнуться тут от света, и что они тогда будут делать? Нет, просто не верится, что за мной не наблюдают. Ну не дубы же Селестии служат! Должны понимать, что кризис миновал, и могут хоть нейтральной еды мне принести, пока я вообще в скелет не превратился. Хоть, может, и не превращусь вообще, питаясь одной магией?

С усилием, забравшись на лежанку и усевшись на теплый, но слегка припекающий мрамор, я принялся гипнотизировать двери, ожидая когда же за мной придут. Ощущая странную умиротворенность от простого созерцания стенки, будучи уверенным, что могу комфортно сидеть так сутками. Уж за тысячелетия Найтмер до совершенства отточила навык ожидания, который явно основательно врос в меня. Позволяя думать о вечном и неспешно перебирать воспоминания в своей голове, пытаясь понять: что я вообще такое?

Глава 3 Первый гость

Время буквально летело, пока я перебирал свои драгоценные воспоминания о жизни человеком. Вспоминая свое детство, юность, школу и студенческую жизнь. Видя множество пугающих прорех в своей памяти. И как я не старался, никак не мог вспомнить имя своего брата, как и его лицо, но почему-то помнил его девушку. Вспоминал глупые шутки, но не мог вспомнить ни одного имени своих учителей, как и их самих, только смутные образы маячили на краю сознания. Помнил празднование дня рождения в кругу семьи, но не могу вспомнить лица некоторых родных. С каждой минутой все сильнее, ощущая как шерсть встает дыбом, от осознания насколько мало я помню разных важных деталей. Хоть, в общем, о мире, технологии и истории помнил предостаточно. Словно у меня намеренно стерли память о самом важном, что было в моей жизни, оставив всякий малополезный хлам, который не даст мне быть самим собой. Лишая меня человечности, а на место моих самых сокровенных воспоминаний вставив чужую память.

По началу это было странно, но чем дальше, тем больше это пугало. Особенно когда вместо родных и близких я вспоминал каких-то пони живших тысячу лет назад, рядом с Луной, отчего в некоторых воспоминаниях о человеческой жизни, были врезаны разные пони, которые по моим воспоминаниям жили на земле и были моими знакомыми чего просто не могло быть в принципе! Но коварная память смешивала всё в кучу: Землю, людей, пони и Эквестрию.

Превращая мои воспоминания в какую-то кашу. И я точно не могу сказать, видела ли Луна тропический архипелаг или я там был человеком. А может, это было видение из сна другого пони, не говоря о простом просмотре телепрограммы. Вот такие фрагменты вообще ставили в тупик, невозможно определить, что это за информация, когда и где она получена.

Одно радовало: чем больше я вспоминал и чем больше восстанавливал старые связи, тем больше удавалось вспомнить важных деталей, которые были просто утеряны, а не уничтожены. Протягивая новые цепочки связей на каждую восстановленную деталь. Будь то событие, имя или лицо человека, которое удалось выковырять из моей продырявленной памяти. Мир моей прошлой жизни больше обретал целостность вместе с стабилизацией моего собственного Я. Мучительно медленно вспоминая потерянные детали, я восстанавливал детальную картину моей жизни.

При этом было стойкое ощущение, что сплавление памяти в одно целое ещё продолжается, и скоро я могу вообще потеряться в этих лабиринтах воспоминаний, если не буду следить за порядком в своей голове. Запутавшись окончательно между разными реальностями, мирами и событиями. Если не буду перепроверять себя, позволять чужой памяти заместить мою. Поэтому нужно как можно четче вспоминать самое важное и перезаполнить всё, что только возможно. Нужно стараться запомнить драгоценные фрагменты прошлой жизни и не позволить им раствориться в водовороте нового знания и новой памяти.

Не пытаясь закрепить чужую память, на которую тривиально нет ни сил, ни времени. Вот только, этого и не требовалось, сами воспоминания Найтмер и Луны лезли под руки, будучи более яркими и выразительными образами, буквально вплавляясь в память моментально, в отличие от хрупких людских воспоминаний. Которые так и норовили рассыпаться битыми осколками от одного неверного движения. Заставляя бороться за свою личность, с потенциально более мощными, но пассивными воспоминаниями. Которые, тем не менее, были крайне приставучими. Одни только песни Луны под луной, чего стоят! Их просто хочется вспоминать бесконечно, наслаждаясь волшебством её голоса и глубиной чувств. Но нельзя! Нужно думать о другом.

Но как бы я не увлекся разбиранием бардака у себя в голове, пропустить появление Селестии было физически невозможно. Как невозможно пропустить восход солнца, так и её появление я ощутил всей своей сущностью. С опаской открывая глаза и видя белую кобылицу, входящую в мои казематы, я внутренне напрягся. Тем более, она несла в своем телекинетическом поле корзинку с фруктами, которые на вид ничем не отличались от тех, что лежали на столе. Но я ощущал, что они не наполнены такими объемами магии света, делающие их почти несъедобными для меня. Тем более, кризис, вроде, миновал, и можно было немного отпустить хватку оков магии.

Щурясь, наблюдаю, как Селестия садится напротив, прямо на пол, и все равно на две головы возвышается надо мной. Я хотел просто исчезнуть, чтобы меня не прибили походя. Проклиная свою магическую чувствительность, позволяющую мне видеть этот кошмар.

Я вообще не представляю, как можно обладать такой мощью, на фоне которой сила Старсвирла и других смертных магов могла потеряться. Да и Найтмер с Луной на пике силы была в разы слабее. Хорошо хоть, её сила была не запредельна, а просто огромна, что не удивительно для мага такого возраста.

При этом, Селестия очень качественно сдерживала свою силу, делая её почти неощутимой. Не удивлюсь, если только искусные маги могут ощутить отголоски этой мощи. Вот только, против меня эта защита не работала, так как Найтмер собаку съела на разных сенсорных техниках работы с магией, отчего я просто всем телом ощущал эту мощь, упакованную в настоящую капусту из защитных барьеров, не дающих ни грамму силы выйти во вне.

— Здравствуй, Найтмер, — корзинка с фруктами опустилась рядом со мной, пока мои уши трепетали от красоты ее голоса, который хотелось слушать бесконечно.

— Здравствуй, Селестия, — моргнув, я прикрыл слезящиеся глаза, ощущая боль даже от мимолетного взгляда мимо этого солнышка, слыша, как мой голос контрастирует с её, — только я не Найтмер. Во всяком случае, я думаю, что не Найтмер.

— А кто же? — обволакивающий голос Селестии убаюкивал и побуждал раскрыть всю правду, а мягкая материнская улыбка обещала прощение всех грехов, только стоит рассказать о них.

Но меня не обманывало ее тело, когда я ощущал всей своей сущностью всю эту мощь света, которая не давила, а просто была рядом и уже одним своим фактом наличия умножила на ноль все мои планы по любому силовому противостоянию. Ведь я даже не Найтмер и мне даже без колец не будет доступна и десятая доля силы Найтмер. Так как именно Луна была основой могуществом Найтмер, и без Луны о подлинной силе даже мечтать нет смысла.

Так что глупо было играть с такой пони в игры силы.

Да и её голос с мимикой, отточенной тысячелетиями на троне, явно намекали о неравенстве в играх разума. Тем более, я не имею ни малейшего представления о том, кем стала сестра Луны за это тысячелетие. Ведь даже в прошлом Селестия блистала на троне так ярко, что мимовольно затмевала Луну. Не из злого умысла, а просто потому, что была хороша в своем деле. что и бесило Луну больше всего, так как старшая сестра затмевала ее реальными талантами, которыми Луна не обладала, обладая совершенно иными склонностями и талантами. Поэтому я заранее решил говорить правду. Уж мне то теперь терять действительно нечего. А она, как ни как, спасла меня от полного развоплощения, от второго удара элементов гармонии.

Тем более, смотря в это лицо, мне почти физически больно от одной мысли о лжи Селестии. Не говоря о том, что солгать правдоподобно сейчас я просто физически не смог. Тем более ей. Поэтому, как ни крути, придется говорить правду. Но о кое-чем можно умолчать, хоть на время, так-как сомневаюсь что выйдет молчать долго, если она пожелает вытянуть из меня правду.

Наконец, собравшись с духом, я прервал затянувшееся молчание:

— Человек, мужчина, — говорю? и не вижу даже тени удивления на ее идеальном лице, не говоря об отвращении к моему мерзкому голосу, когда я прикладываю титанические усилия только не прижать уши к голове, — я вообще не из этого мира. Насколько я понимаю, Найтмер собиралась использовать мою душу, как дополнительный якорь и новое вместилище для себя в случае поражения. Хоть, вообще, — запнувшись на секунду, я поймал ее внимательный кивок и махнул рукой на тайны, просто ощущая огромное омерзение к лжи. Тем более той, кого так любила Луна, — я не уверен, что я не ширма для Найтмер. В теории я допускаю возможность, что она использует меня для вашего обмана и попробует ударить тогда, когда вы посчитаете меня не опасным.

— Как интересно, — по телу прокатилась дрожь, а мои уши выдали меня с головой, встав торчком, слыша тембр ее голоса, который хотелось слушать бесконечно. При этом мне было ещё более стыдно за звуки из своего горла, которые насиловали мои уши и звучали особенно отвратительно на фоне этого ангельского голоска. — Значит, ты утверждаешь, что ты не Найтмер, но за тобой может стоять Найтмер, — я кивнул, подтверждая ее слова.

При этом, у Селестии, что называется, глаза загорелись, а у меня по спине прошелся целый легион мурашек, от осознания того, что я заинтересовал это древнее существо, и став ей любопытен. Ведь в воспоминаниях Луны была пара таких моментов, связанных с довольно специфическими событиями. Осознавая это, я не знал, горевать мне или радоваться, но играть против неё мне категорические не хотелось. И если бы не давящая мощь и чуждость ее света моей силе, я, наверно, уже присягнул ей на верность. Но, увы, она была слишком чужда мне, словно мечта или недостижимый идеал, которого я просто не достоин.

Я же, стараясь не показывать свой голод, пытался не коситься на принесенные фрукты, соблюдая хоть видимость независимости, понимая, что пока это всего лишь фикция, и я в полной ее власти. Даже не уверен, что кроме самой Селестии кто-то знает об этом месте и обо мне, а если знают, то самые верные, преданные принцессе Селестии до костей, которые не должны предать никогда.

— Хорошо. — снова зажурчала гипнотическая речь, — Отдыхай, человек и набирайся силы. Завтра они тебе понадобятся.

Подарив напоследок ещё одну свою обворожительную улыбку, правительница Эквестрии грациозно удалилась, покачивая бедрами, заставляя меня сглотнуть слюну от такого зрелища, ощущая как не только шерсть, но и грива становится дыбом. От понимания, что, кажется, мои мозги капитально поимели если не на магическом уровне, то на физическом уж точно. Ведь если подумать, как она говорила, то это же кошмар какой-то! Да она одной своей мягкой улыбкой любящей матери мне мозги вскружила похлеще того, что Найтмер проделывала с Луной в прошлом.

Или того, как мозголомы той эпохи мягко направляли разум пони в нужное русло. Одного хоть Сомбру вспомнить, который буквально зомбировал пони Кристальной Империи своими кристаллами. Превращая обычных пони в живое оружие, не знающее ничего, кроме исполнения приказа своего Императора. Превращаясь из разумных существ в покорных големов, которые с глупой улыбкой на лице могли как строить дома во имя Императора, так и жеребят убивать с его именем на устах. А ведь прошла тысяча лет и страшно подумать, каких высот могло достигнуть это искусство за это время.

Но если ментальную атаку я худо-бедно сумею хоть заметить, то эта добрейшая улыбка просто обезоруживает меня и разит наповал. В голове просто не укладывалось, на что я готов, чтобы хоть ещё один раз увидеть эту улыбку. И это подводит меня к простейшим мыслям: Сколько прошло времени, и как хорошо по моим мозгам уже поездила Селестия, пока я был в беспамятстве? Ведь это очевидно, что она могла легко это проделать. Вот только, делала она это или нет? А если делала, то с какой целью? Ведь нельзя исключать, что я ментальный конструкт, созданный ее волей!

Глава 4 Первый завтрак

С трудом подавив поднимающуюся панику от этих тривиальных, но до ужаса жутких мыслей, я сглотнул голодную слюну, осознав, что все это время пялюсь, на корзинку с фруктами, в то время как желудок буквально полоскает мне мозги желанием кушать. Моргнув, я с трудом оторвался от гипнотических явств, ощущая, как стремительно тают мои волевые силы, а желание кушать, становится просто невыносимым, отдаляя на задний план разные посторонние мысли, мешающие набить живот вкусняшками, которые, так одуряюще пахнули, истязая мое обоняние.

Поднимаясь на негнущихся копытах, я сделал пару шагов вперед и снова уселся уже совсем рядом с корзинкой. Ощущая себя дураком, думающим, как достать персик из корзинки. Руки то нет, да и магии нет, и копытокинеза нет. Взять фрукт своими копытами будет не просто, так как персик прикрыли яблоко с грушей, когда как с боку лежала гроздь винограда.

Которая тоже соблазняла меня своими сочными ягодами. И хоть зубки у меня были совсем не травоядные, но, как и все аликорны, я был всеядным. Во всяком случае, пока была магия, желудок аликорна может даже камни переваривать, что Найтмер не раз доказывала на луне. Хоть вкус у них был...

— Фу, гадость, — прямо как наяву, ощутил эту пыль и дерущую горло сухость лунных камней. — Как она их ела? Они же почти не съедобны! Да даже с льдом лучше они не были! Скорее, даже хуже! Зачем я это вспомнил!

Хватаю двумя ногами подвернувшийся под копыта грана, и уже собираюсь грызнуть его, когда одно копыто неожиданно дрогнуло и спелый плод, почувствовав свободу, устремился к земле.

— Нет, — ловя копытом плод, я промахнулся, забыв, что кисти нет, отчего плод отлетел к дальней стене комнаты. — Зараза. Ладно, попробуем ещё раз.

Сосредоточившись и призвав всю свою силу воли, аккуратно обхватываю небольшое киви двумя копытами и сжимаю его. Ощущая как ноги потряхивает от такой тонкой работы, поднимая их вверх к лицу.

— Ой, — киви попадает в нос, и от неожиданности я упускаю ещё один плод. — Да вы издеваетесь!

Вдох, выдох. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Успокоится! Я не опущусь до поедания фруктов ртом с пола. Не дождетесь! Человек звучит гордо! А аликорн ещё гордее! Поэтому взять себя в руки и гордо нести свою человечность-аликорновость!

— Яблочко, иди ко мне, — облизываясь, дрожащими коптами подцепляю плод. — Сейчас я тебя…

С щелчком зубы клацают друг о друга, скользнув по гладкой шкурке плода, отбрасывая яблоко в сторону, оставляя меня с прикушенным языком и ощущением полного провала. Это просто не может быть, потому что не может быть. Ну не могу же я проиграть каким-то фруктам!

— Не дождетесь! — с размахом опускаю копыта на банан, который вылетает из кожуры, оставляя меня с носом. — Фрукты надо мной издеваются! Это значит война!

Глаза заволакивает багровая дымка ярости. Наплевав на все, просто хватаю зубами апельсин, охватывая разом кусок плода, ощущая, как сладкий сок брыжет в рот, а корочка снимается зубами. Вгрызаясь в плод, я был просто на седьмом небе от счастья, глотая целые куски плодов, ощущая как мир закрывает багровая пелена и теряя связь с реальностью.

Прихожу в себя, стоя над лужей сока и вылизывая ее языком, ощущая, как виляю бедрами от удовольствия и слегка пританцовываю задними ногами. Пока язык скользит по гладкой поверхности, слизывая остатки того, что совсем недавно было малиной, а сейчас стало сладкой кашицей.

Моргнув, поднимаю взгляд на стены, ощущая, как лицо заливает краска, от шеи до кончиков ушей, молясь всем богам, только бы за мной не наблюдали, потому что вид камеры явно указывает на то, что тут сходил с ума дикий зверь. И я даже представить боюсь, как пятна сока оказались на потолке, не говоря об измазанных стенах, а пол, вообще вызывал оторопь и желание провалиться на месте от стыда. Ведь кроме меня некому было устраивать такой феерический свинарник.

— Если Селестия это увидит, мне влетит, сильно влетит, — подсказывал опыт Луны, с которым было трудно спорить, — одно радует: с Луной мы точно найдем общий язык, с такими то замашками.

Присев на чистый участок пола и обхватив голову копытами, я начал вспоминать, как совсем недавно куролесил. Ощущая, что у меня горит уже не одна голова, а все тело до самого кончика хвоста пылает от стыда, ведь когда я решил сделать ещё пару кусь, корзинка опрокинулась и фрукты покатились по полу, кто куда. Ну, и я рванул за ними на одних рефлексах, выбирая произвольно цели, пинком отправляя тару в полет с остатками еды и топча все, что под копыта попадалось. Порой спотыкаясь и падая на пищу, больше давя и пиная еду, чем действительно кушая. А после того, как целых плодов не осталось, вылизывая пол и стены языком до того момента когда мозги не прочистились.

Опустив взгляд с них на грудь и живот, я с новой силой захотел провалиться под землю, ведь шерсть которую я так долго приводил в порядок, была вся вымазана соком и остатками фруктов да ягод, словно я в них валялся. Про вид передних копыт даже думать не хотелось. Просто в голове не укладывалось, как вообще можно ТАК измазаться при еде!

— И как мне это убирать? — смотря на этот разгром, я ощущал, что просто себя не прощу, если кто-то увидит ЭТО. — Тут либо языком вылизывать, либо использовать шерсть, как половую тряпку. М-да, дилемма…

Подойдя к фонтанчику, опускаю копыто в воду, ощущая, как кожу жжет магия света. Болезненно, но терпимо, а грязная вода уходит в основание фонтана, скрываясь в недрах каменного монолита. Уже уверенней вторым копытом мою первое, отгоняя боль в сторону, видя, как фонтан самоочищается, а мокрая шерсть свисает вниз влажными патлами. Не тряпки, конечно, но сойдет, потому что отмывать это все языком я не готов.

Вытащив чистые и мокрые передние ноги из фонтана, я кое-как выжал шерсть, что бы хоть не капало, и пошлепал к ближайшему остатку трапезы, оставляя влажные следы, ощущая себя крайне тупо, но одна мысль, что кто-то увидит этот погром, придавала мне сил, заставляя становиться на передние колена и вытирать грязь своей шерстью, пока пятно не исчезло, оставив после себя немного воды, когда как грязь перекочивала на мою шерсть, которую пришлось снова мыть.

Одно за другим, я сводил пятна, про себя ругаясь и молясь, чтобы меня никто не видел за этим процессом. Сначала с пола, потом перешел на стены, и только когда остались только те, до которых я просто физически не мог дотянуться даже в прыжке. До меня дошла одна странная вещь.

— Разве пятна не должны быть больше? — смотря на потолок, я не понимал, почему подсохшее пятно уменьшилось, а там, где были небольшие брызги, сияла чистота. — Да быть этого не может!

Ошалев, я не устоял и сел на пол, гипнотизируя пятнышко грязи на потолке, метя хвостом влажный пол, наблюдая, как пятнышко по-немногу уменьшалось. Истончалось прямо на моих глазах. Пока одно пятно не распалось на несколько меньших и те не исчезли, оставив потолок сиять белизной, словно его только что почистили и вытерли насухо. Глаза видели, а разум просто отказывался осознавать сей факт до тех пор, пока магия не завершила свою работу, и окинув взглядом камеру, я не нашел ни одного грязного пятна, что на стенах, что на потолке, с размаху опуская голову на тумбу, чтобы до звездочек в глазах и вкуса крови на языке, но голову только мягко оттолкнуло назад.

— Нужно было догадаться! Тут есть очищающие заклятья! — тело буквально трусило от взрывных эмоций. — А я, как дурак, вымывал все своей шерстью! Моя копыта в святой воде! Слава светилам, хоть не вылизывал! Кто же знал то!?

Ложась на пол и накрывая голову для верности ещё гривой, я хотел взывыть от всего происходящее и одновременно открутить голову любому, кто это даже в теории мог видеть. Подумать только, ужасная Найтмер, словно животное, ела с пола, а потом своей шерстью полировала полы, в которых такая продвинутая чистящая магия. О том, кого и при каких обстоятельствах в прошлом силой заставляя мыть своей шерстью полы, лучше даже не вспоминать.

— Это фиаско. Это полное фиаско, — шепча себе под нос, я не хотел понимать, почему у меня шерсть стала влажной возле глаз, ощущая себя как никогда паршиво и потерянно. — Я точно никакая не Найтмер. Кто угодно, но не она.

От этого понимания становилось только хуже, а в голове мельтешили неприятные мысли о будущем. В которых я всё также буду обитать в этой клетке, раз не могу контролировать свои эмоции и от каких-то фруктов чуть с ума не схожу. Косплея берсерка и творя разные безумные вещи, после чего по своей тупости не замечаю очистительной магии в помещении. Хотя можно было догадаться раньше, когда то, чем меня рвало, исчезло. Я то грешил на уборщиков, но, оказывается, тут все продуманно. Более того, безопасно, потому нет никакой зоны утилизации, вроде отхожего места, где можно начудить с дуру. Да тут можно в любом углу гадить, и все само собой уберется! Причем медленно и безопасно, так что даже специально нельзя себе навредить.

— А ведь верно, — вспоминая удар об стены, я ещё удивлялся, чего это мрамор такой мягкий. — Амортизирующая магия!

Не глядя, поднимаю и опускаю на пол переднюю ногу, которую словно мячик отталкивает от мрамора магия. Причем, так сильно, что я вообще не коснулся камня. Видимо, сила противодействия, зависит от силы удара. При среднем толчке почти не ощутил, а сильный приводит к мягкому отводу удара. Да и раньше, когда я упал, думал череп трещал, а ведь тогда у меня трещали позвонки после того как, голову мотнуло, но из-за боли я просто не обратил на это внимание.

— Вот же западня! — не знаю, мне восхищаться или проклинать создателей этого чуда для буйных темных. — Безопасно, чисто, тепло, ещё фонтанчик успокаивает нервы и только свет для очищения. Даже самоубиться об стенку не выйдет. Ха-ха! Зачем смирительная рубашка, если стены такие мягкие!?

Ни моральных, ни физических сил просто не было, да и полный желудок отдавался приятной истомой. Хоть по-хорошему нужно было ещё привести себя в порядок, но сил даже встать просто не было, а объятья небытия растворяли мысли подобно дурману, лишая меня возможности противиться приходу сна, в котором я уловил отголосок силы Луны, прежде чем мир окончательно померк.

Глава 5 Будешь кобылкой

Вот уже который час, нарезая круги вдоль стенок, я ожидал, когда же наступит это завтра, давно проснувшись и успев привести себя в порядок, казалось, вечность назад, или пятьсот семь кругов вдоль стенок. За которые я вспомнил, как худо бедно ходить на четырех ногах. И хоть о беге или быстром шаге лучше пока не думать, идти я уже мог, пусть это и требовало от меня постоянного внимания за каждой ногой. Которые имели привычку спутываться и ударяться друг о друга, если дать слабину и забыть о них. Заодно привыкая к крыльям и хвосту, которыми худо бедно выходило управлять. Особенно, когда я не думал о них, но стоило попытаться осознанно взять их под контроль, как начинались проблемы.

Вот же проблема! Оказыватся, мои мозги мешают телу нормально двигаться! При том, что я только учусь ходить, само тело или остатки памяти Найтмер умеют это делать, но не я! Так, чую, что мне придется ещё не мало помучиться, чтобы привыкнуть быть аликорном. Если, конечно, не смогу снова стать человеком. А ещё лучше, вернуться домой живым, в нормальном теле.

Неожиданно дверь дрогнула и начала открываться, заставив меня замереть из-за неожиданно поднявшейся паники. Ведь там, за дверями огромный мир населенный самыми разными существами, которые вряд ли будут рады, если Найтмер вернётся со своей вечной ночью. Уж такое событие они должны неплохо помнить, несмотря на тысячу лет с момента поражения. Та же Твайлайт ведь помнила, кто такая Найтмер, а значит это знание не утеряно современными пони. И как они отреагируют на меня, когда столкнутся нос к носу с кошмаром из прошлого?

— Ты боишься меня, человек? — вопрос удивленной Селестии вывел меня из ступора.

За одно я осознал, что действительно сжался, от нахлынувшего страха неизвестности и чувствуя, как хвост прижимается к телу, обвивая заднюю ногу, а крылья вжимаются в бока, пока голова клонится вниз. Совершенно понячья реакция, которая непонятно откуда взялась.

— Нет, — мотнув головой, расслабляюсь, ощущая странную безмятежность, — просто подумал о том, как пони отреагируют на меня.

— Об этом я хотела с тобой поговорить, — огромное крыло, чуть раскрывшись, указало на двери. — Идем, обсудим все по пути во дворец.

— Во дворец, — сбрасывая наваждение ее голоса, я не верил своим ушам, — но разве мы не пойдем в какое-то тайное место?

— Зачем? — простой вопрос поставил меня в тупик.

— Ну, я думал, что моя жизнь это тайна… — ощущая себя донельзя глупо, я последовал за Селестией, только сейчас замечая, что ее голос уже не так очаровывал разум, да и сам голос, вроде немного другой.

— Ты прав, — грациозно кивнула Селестия, — это была тайна, до сегодняшнего дня.

Точно голос изменила! Мало заметно, но какой разительный контраст! Словно идеальный инструмент слегка разбалансировали и он до сих пор хорош, но не идеален. Да и походка с жестами утратила тот гипнотический эффект, став просто грациозной! То ли она тогда мне мозги полоскала, то ли теперь специально не давит.

— Почему вы так решили? — проходя по длинному коридору, я был вынужден выворачивать голову в верх, что бы нормально видеть лицо Селестии, вторым глазом смотря на идеально гладкий пол коридора.

— Потому что ты стала взрослой, — я чуть не споткнулся от такой новости. — Да, не удивляйся. Всё-таки, телесно ты молодая кобылка, кем бы ты себя не считал. Более того, формирование твоего тела вчера завершилось и твой биологический возраст достиг восемнадцати лет, что просто поразительно, учитывая, что ты родился сорок два дня назад.

— В смысле, родился? — ощущая, как пол уходит из-под копыт, опираюсь на стену в поисках опоры. — Я же давно уже взрослый.

— Ментально возможно, — пожала крыльями Селестия, также остановившись и развернувшись ко мне, — физически твой возраст, на момент рождения, равнялся десяти годам.

— То-есть, я был ребенком? — в голове просто не укладывалось.

Калейдоскоп воспоминаний пронесся перед глазами, подтверждая слова Селестии. Я то думал, что просто угол обзора был другим, да комната уменьшилась с момента первого пробуждения, списывая все на неадекватность своей головы. А ведь если предположить, что это я просто становился больше, то все сразу становится на места. Тем более, разница в размерах между десятью и восемнадцатью годами не так велика.

— Физически да, — ободряюще кивнула Селестия. — Поэтому ты выглядишь так истощенно. Мясо просто не успело нарасти на выросшие кости, как и твоя магия не поспевает за физическим развитием. Тем не менее, взрывообразный рост тела позавчера прекратился, и твой физический возраст перестал так стремительно расти.

— Понял, — отлипая от стены, я уже ничему не удивлялся. Кажется лимит удивления был исчерпан. — А эти штуки зачем? — намекающе звеню двумя браслетами на копытах.

— Кольца сдерживали шторма магии в твоем теле, не позволяя дикой силе разорвать твоё физическое тело, — наверно, у меня на лице крупными буквами было написано: не верю. — Это их основная задача. Также они сдерживали темную магию, не давая ей пустить корни в твоем теле. Или ты хочешь окунуться в темную магию?

— Нет, но ведь можно было раньше сказать!

— Я сейчас говорю, — как ни в чем не бывало продолжила правительница Эквестрии, подталкивая меня вперед крылом, — или ты был готов воспринять это пару суток назад?

Аргумент был убойным. Тем не менее, я все ощущал недосказанность. Кольца ведь не только на это влияли, а она об этих нюансах умолчала! С другой стороны, это ведь шанс.

— Так значит, их можно снять! — от радости я чуть не взлетел, маша крыльями от переполнявших меня эмоций.

— В ближайшее время только ослабить, — качнула головой Селестия, спуская меня с небес на землю. — Твоя магическая система ещё слишком хрупка, а потенциал силы велик даже по меркам взрослых магов. Одна ошибка с твоей стороны может сделать тебя инвалидом на очень долго. Ты ведь не хочешь, чтобы твой рог взорвался от избытка магии или крылья сломались?

— Нет! — меня словно в прорубь сунули от одной мысли о таком кошмаре. Это же как руку потерять!

— Поэтому пока придется поносить эти украшения. Тем более, они тебе идут.

Странно, но последние слова кольнули что-то глубоко внутри, давая осознание простого факта. Мне не безразлично, как я выгляжу, и я хочу если не быть красивым, то быть уродливым уж точно не желаю. И тот факт что Селестия сделала своего рода комплимент моей внешности, было приятно. Что только подтверждало продолжающиеся изменения моей психики.

— Не думая о грустном, лучше наслаждайся настоящим, — улыбнулась Селестия указывая крылом в бок.

Повернув голову я едва сдержал восхищенный вопль восторга и было от чего. Мы стояли на ажурном мостике в огромной пещере, все стены, потолок и пол которой покрывали огромные кристаллы в десятки метров длинной. Росшие тут куда гуще, чем сталагмиты или сталактиты в обычных пещерах. Но если обычно кристаллы были тусклые до полировки, то тут росли кристаллы кварца, которые мало того что были прозрачны, так еще светились ярким светом заливая все вокруг сиянием дня. Просто в голове не укладывалось что под землей вообще может быть такое чудо! Приоткрыв магические глаза я чуть не ослеп от сияния магии света в этой пещере. С трудом осознавая насколько велика мощь аккумулированной тут магии. Осознавая к чему была подключена защита изолятора, заодно понимая насколько тщетны были любые попытки сломать его изнутри. Если он соединен с этим сокровищем! Даже Селестия себе рог обломит, не имея и тени шанса пересилить это своей силой.

— Невероятно! — в голове просто не укладывалось что так вообще бывает. — Откуда под дворцом столько кварца!

— Это я распорядилась построить дворец над этой пещерой, когда выбирала место для новой столицы, после известных тебе событии. И это не обычный кварц, это кварциний.

— Королевский кварц? — я своим ушам не поверил, просто отказываясь осознавать ценность этого места. — Да он же дороже золота! Это же, это…

Просто слов не было чтобы описать все это сокровище. Словно я оказался в пещере дракона и увидел груду накопленного ящером золота. Но, даже в самых крупных логовах золота и близко не было столько, сколько тут кристаллов кварциния. Да у всех драконов золота не хватит купить эту пещеру! Она же стоит больше чем целые страны!

Ведь Кварциний идеальный материал для светлых артефактов. Уступающий не многим другим минералам вроде алмазов. Но где взять десятиметровый алмаз для мощного артефакта? А тут просто можно взять двадцатиметровый кристалл и ваять из него что угодно! Наплевав на то, что алмаз в десять раз более емкий, ведь кварциния будет в тысячу раз больше, чем алмазов.

Белое крыло опустилось перед глазами, возвращая меня к реальности после гипнотического зрелища — великого сокровища. Которое завораживало своим видом, но ещё больше поражало своей сутью. Заодно показывая мне доверие со стороны Селестии, ведь наверняка это тайна, которую она хранит очень бережно. Либо она так сильна, что в мире нет силы способной бросить ей вызов. Потому что даже за малую часть подобного сокровища, в прошлом гремели кровавые войны, развязанные королями и могущественными магами. Желающих прибрать такие сокровища под свой контроль.

— У нас мало времени, смотреть же на мою плантацию кварциния, можно очень долго.

— П-п-пл-латацию? — я чуть язык не прикусил заикаясь.

Селестия молча зажгла рог и начала творить заклятие. Под ногами сформировалось прозрачне заклятье в виде диска, поднимающее нас и несущее над мостиком. Со скоростью летящего пегаса, от чего ветер трепал гриву и хвост развевая их словно флаги.

— Тут изначально были почти идеальные условия для их роста, — пояснила Селестия когда мы влетели в туннель, — так что мне потребовалось, только слегка улучшить то, что создала природа. Добавив света, воды и магию. Подтолкнув их естественный рост на порядок. Ты же видел итог, моего тысячелетнего труда.

— Потрясающе! — это было чистой правдой, и я даже представить не мог, сколько в ту пещеру было вложено труда за тысячу лет.

— Знаю, но приготовься, скоро мы будем на месте, — спустила меня с небес на землю Селестия, направляя полет заклятия прямо вверх, по колодцу, словно мы на лифте катаемся, при этом нас накрыло ещё одно защитное заклятье и внешний мир померк. — Тебе не стоит знать путь к моей пещере. Лучше приготовься выйти в свет и подумай как ты будешь себя вести.

— В смысле? — я не сразу понял о чём вообще говорит Селестия.

— Будешь ли ты заявлять всем что ты неведомый никому человек, да ещё жеребец, со всеми вытекающими. Либо ты, хоть на публику, будешь вести себя, как кобылка-Найтмер. Не создавая лишние вопросы, множа свои странности и создавая сам себе проблемы, — глаза Селестии на мгновение блеснули желтым заревом пожаров. — Поверь, я не смогу защитить тебя от своих добрейший врачей. Которые обязательно постараются вернуть душевное здоровье больной девушки. Они просто не поймут, почему я не даю им излечить девушку, от таких безумных мыслей — что она жеребец. Когда невооруженным глазом видно, кто ты есть телесно.

— А как лечить будут, — сзади все сжалось и почему-то остро захотелось отправиться назад в тихую и уютную камеру, подальше от добрых врачей.

— Сначала проведут беседу, попытаются наглядно доказать ошибочность такого суждения, дав тебе прочувствовать все снаружи и изнутри, — мне уже от первого пункта стало плохо. — Если не помогут простые методы убеждения, используют таблетки и магию поправив гормональный баланс и сделав тебя более женственной. Но если и это не поможет, в бой пойдут более тяжелые аргументы. Неоспоримо доказывающие реальное положение вещей, сошедшему с ума разуму.

— Какие? — я буквально одним местом чуял, на что она намекает.

— Если захочешь, сам узнаешь, — в улыбке Селестии мне почудился оскал хищника загнавшего свою жертву, — всего-то, говори о себе как о жеребце. Тогда ты сам всё узнаешь на личном опыте. Прочувствовав все свое телесное естество от и до.

— Понял, — от одних только мыслей о такой перспективе, я мог перекусить два лома разом, — посторонним ни слова!

— Я не сомневалась в твоей разумности и способности принимать правильные решения, — готов был поклясться что она облизнулась, но так быстро, что казалось, словно мне просто мерещится, — поэтому будь хорошей кобылкой и не шокируй моих маленьких пони такими вещами.

— Ладно, я согласен на кобылку, но почему имя такое? Какая из меня Найтмер? У меня же, магии как у жеребенка!

— Потому что, все пони увидят вас с Луной вместе и по отдельности, — улыбка Селестии просто лучилась самодовольством и радостью, — понимаешь, что это значит?

Молча кивая, я наконец осознал все коварство древней правительницы. О да, я прекрасно понимал, что это значит, и зачем это нужно Селестии. Ведь если Найтмер и Луна это разные пони, то это значит…

Глава 6 Привет Фэнси

Защитное поле мигнуло и распалось, открывая вид на великолепный коридор, с высокими потолками и бело-золотыми стенами. Украшенными большими гобеленами, разных пони и других разумных. Которые были обрамлены шторами на манер окон и прочие штучки дворцового декора. Надо признать, всё выглядело гармонично и соразмерно, напоминая красивый музей прошлых эпох, в котором было интересно просто прогуляться и посмотреть по сторонам.

Единственным голубым пятном была грива белого жеребца с голубыми усиками, одетого в серый смокинг, стоящего в паре метров от нас. Который, вежливо поклонился Селестии, при нашем появлении.

— Благодарю Фэнсипэнтс, ты как всегда идеально пунктуален.

— Как я могу подвести мою принцессу, — поднимаясь с одного колена, жеребец буквально горел гордостью, от этой похвалы.

— Ты никогда не подводил меня, — работая своим очаровательным голосом, Селестия взяла немного иной тембр с легчайшими просящими нотками, — и поэтому, у меня есть совершенно особое задание для тебя, с которым сможешь справиться только ты.

— Я готов ко всему! — просиял жеребчик, а я попытался попятиться от этого фанатика, но уперся крупом, в мягкие перья.

— Знакомься, Найтмер, — толчок сзади вытолкнул меня, из-за Селестии вперед на жеребца, который только сейчас заметил меня, от чего зрачки в его глазах стремительно расширялись, а челюсть отвисала, — это Фэнсипэнтс, один из моих самых доверенных помощников. Фэнси, это Найтмер, да та самая Найтмер из легенд. После встречи с моей ученицей, она раскаялась в содеянном, решив полностью отринуть тьму, начав жизнь с чистого листа. К сожалению, тьмы было очень много, поэтому с тьмой ушло почти всё остальное, — не моргнув глазом, вещала Селестия почти чистую правду, но под другим углом. — С момента сражения, она полностью отринула тьму и вернулась к свету. Но, как видишь, это героическое деяние далось Найтмер крайне тяжело, не только ее духу, но и телу. Посему прошу, помоги ей привести себя в порядок и проследи, чтобы она прошла все процедуры положенные принцессе перед выходом в свет.

— Все? — тон жеребца не предвещал ничего хорошего, а у меня нос зачесался от его одеколона, как же он разит этим странным травяным запахом, которым тараканов травить!

— Да, Найтмер нужно привести в подобающий вид, ведь сегодня, после обеда, я представлю её народу Эквестрии. Поэтому Найтмер должна выглядеть максимально подобающе, в этот момент.

— Но до обеда всего полтора часа, — шерсть единорога взбилась, а глаза забегали ища ближайшую дверь, — невозможно успеть за столь короткое время, привести в порядок это чуче…

Я чуть в глаз ему не дал за такую оценку моей внешности, но рядом была Селестия, поэтому сдержался. Да и этот единорог, был далеко не последним магом, так что у меня не было шансов набить ему его наглую холеную морду, если он умеет сопротивляться. Но ничего, на моей улице будет праздник, только дайте время!

— Поэтому, я и прошу тебя о помощи, — Селестия буквально очаровывала жеребца своей мимикой и голосом, не давая даже тени шанса сказать нет, даже если бы, она была просто пони, а не принцессой, — только ты сможешь спасти королевский дом, от такого позора. Ты ведь сделаешь это для меня, мой рыцарь?

— Да, моя принцесса, — сглотнув жеребец, затравленно посмотрел на Селестию потом на меня, потом снова на Селестию, — ради вас я готов на всё!

— Вот и замечательно, — Селестия улыбнулась так особо тепло, что я сам ощутил, что таю и готов на любую экзекуцию ради ещё одной такой улыбки, о бедном Фенси страшно было подумать, — поспешите, мои дорогие, не стоит терять время попусту.

Ещё один мягкий, но неудержимый толчок крылом, чуть не бросил меня на Фэнси, заставив почти коснуться носом его щеки. Так что я едва сумел остановиться, почти коснувшись его шерсти, облегченно вдыхая и выдыхая воздух. Видя, как холенного жеребчика буквально перекосило в отвращении. А нос зачесался с особой силой, из-за нового терпкого запаха, заставившего сердце пропустить удар, а потом застучать с удвоенной силой. Я отшатнулся от него, он от меня, но было уже поздно.

Не сговариваясь мы посмотрели в зад уходящей Селестии, которая бодро шагала дальше по коридору и была самим идеалом безмятежности и покоя. Которая, только что сбросила свою работу на помощника и могла с чистой совестью отдыхать, ожидая результат. Я тоже так хочу! Хотя стоп! Он же пялился на круп Селестии! Моя мстя будет страшна!

— Ты пялился на круп Селестии! — от моего голоса этого холеного хлыща перекосило, аж монокль из глаза выпал и видя ужас на лице жеребца, я добил его. — С вожделением!

— Какое вожделение! — затравленно озираясь, жеребчик крутил головой по сторонам. — Не было никакого вожделения!

— Ага! — с победным криком, я приметил две головки горничных выглянувших из-за дальнего коридора. — Значит, ты не отрицаешь, что пялился на круп Селестии.

— Что вы себе позволяете, юная леди! — совладав с лицом, этот умник решил полностью проигнорировать мою шутки. — Принцесса попросила меня привести вас в полный порядок и я сделаю это, чего бы мне это не стоило! Идемте, вас ожидают незабываемые часы в ванной комнате!

— И не подумаю, — гордо выпятив грудь и вытянув шею, я оказался выше этого заносчивого пони, — и вы не сдви…

Магия окутала рог жеребца, а в следующий момент и меня, поднимая над полом и таща за Фэнсипэнтсом, который чуть ли не бежал по коридору. Но свято блюдя правило: что начальство не бегает, а только солидно передвигается, порой быстро.

Сердце пропустило удар, а тело наполнилось странной эйфорией, крылья сами собой расправились и стали махать гоняя воздух. А мне казалось, что я по-настоящему лечу! От чего разум наполнялся ещё большей эйфорей, пополам с желанием взмыть ещё выше, в небеса и обрести свободу от этого дурдома!

— Ай! — крыло ударилось об одну из декоративных колонн, на которой стояла ваза, колонна пошатнулась, ваза закачалась, и в следующею секунду упала. — Ой…

Ваза вместо того чтобы разбиться в дребезги, зависла в сантиметре от пола и медленно заняла своё место в облаке магии, такого же цвета какой окутывал меня.

— Фух, — выдохнул Фэнси, вытирая со лба пот, копытом, — бесценная ваза династии Цу подаренная самим императором принцессе Селестии, в сорок девятом году после изгнания. Чуть не погибла из-за твоих крыльев! Ты хоть представляешь, какая это была бы катастрофа?!

— Мазня какая-то, — смотря на глиняное убожество я просто не понимал зачем это нужно во дворце, вот в музеий древности, — скальную живопись дикарей напоминает. Я наверно тоже смогу так помазать глину копытом.

Опора по до мной исчезла и я шлепнулся на пол, растянувшись на толстенном ковре, почти не ушибившись и не пострадав, слыша как бьется глина, и подняв взгляд увидел только черепки возле постамента. Да ошарашенного Фэнси, горестно смотрящего на дело копыт своих. Пока я поднимался на ноги, желая почесать грудь копытом.

— Ну вот, место для чего красивого освободили, — улыбаясь, я поймал полный негодования взгляд жеребца, который не сулил ничего хорошего.

— Десять тысяч битс реставратору, — прошипел Фэнси словно кошка, — из-за тебя, у уважаемого мастера будет сложная работа.

— Ну так хорошо, — пожимая плечами, я ощущал странное, но непреодолимое желание дразнить этого жеребца, — мастер денег заработает! Мы увеличили валовый внутренний продукт на десять тысяч битс! Это же здорово! Когда нас наградят!

— Умышленная порча казенного имущества, — словно прокурор проговорил Фэнсипэнтс, смотря сквозь меня, — штраф в размере от двух, до ста минимальных зарплат. Учитывая художественную и историческую ценность вазы, штраф скорее всего составит семьдесят минимальных окладов. Вперед, заявляй об умышленно разбитой вазе. Увеличишь неналоговые сборы королевства.

На меня словно ушат холодной воды вылило, а мозги прояснились от странного дурмана и томления в груди. А я осознал, что тупо заигрывал с этим жеребцом, запах которого вскружил мне мозги. И эта тупая шутка про Селестию, была скорее ревностью, так как меня возмутило, что он пялится на ее круп, а не на мой. После чего, я и размахивал крыльями для привлечения его внимания, а потом специально толкнул вазу, что бы наверняка. Даже не отдавая себе отчет, что и почему я это делаю. Даже хвост задрал вверх! А не прижимал к телу как обычно.

Мать моя женщина! Это тело ещё и свои кобыльи инстинкты имеет! Которые, так коварно в голову ударили со всего маху. Что же дальше будет! Ведь по словам Селестии у меня тело подростка, которое только завершило формироваться! Гормоны же шалить будут, как не знаю что! Может, назад в уютные апартаменты вернуться подальше от проблем? Меня уже пугает этот мир.

— Извини, — ощущая себя последним дураком, я решил не доводить до греха, — магия очищения мне в голову ударила сильно. Так что я могу чудить и делать разные странные вещи. Это должно пройти со временем.

— Ладно, — накрывая обломки куполом магии, Фенси машет копытом, увлекая мнея за собой и я сам иду за ним, — это задание просто не могло быть легким. Я знал, на что шел… — после чего пробормотал себе под нос, так что я едва расслышал. — Сначала Кейденс, потом Луна, теперь Найтмер. Раз случайность, два совпадение, три закономерность. Неужели сама Селестия была такой же? Да нет бред, быть такого не может.

— Кто такая Кейденс и что Луна устроила? — нагнав жеребца, я даже не думал скрывать свой слух, желая узнать подробности.

— Ми Аморе Каденция, молодой аликорн двадцати шести лет, живущий во дворце более десяти лет, — меланхолично проговорил жеребец, словно смиряясь с неизбежным. — Раньше была стихийным бедствием, но в последнее время остепенилась. Мы уж думали всё закончилось, но тут вернулась Луна. Весь дворец до сих пор судачит, как Луна умудрилась разрушить свою спальную до основания, измазав кусками праздничного торта потолок, — у меня уши загорелись от такой новости и как наяву, в памяти, встал разргом в моем убежище. — Луна не пускала к себе никого неделю, и только когда Луну вытащили из её апартаментов, стал ясен масштаб катастрофы.

— Это разве не тайна? — оглядываюсь по коридору и вижу десяток любопытных пар глаз смотрящих на нас.

— Нет, об этой «тайне» весь дворец сплетничает, вот уже которую неделю, — флегматичного говорящий жеребец, подошел к одной из дверей и магией открыл её, кивком приглашая меня войти.

За дверью была небольшая комнатка, с разными банными принадлежностями, включая целые батареи флаконов с разными шампунями, кремами, ароматизаторами и прочими радостями женского сердца. На боках которых, были приклеены бумажки с названиями и инструкциями по использованию. А за небольшим столиком, в углу, сидели две кобылки и два жеребца, играя в какую-то карточную игру. Которые быстро бросили это дело, как только мы зашли в эту каморку.

— Это Найтмер, — начал Фэнси пояснять ситуацию, вроде как спокойно, но я видел, как была напряжена его шея, а уж как на меня пялилась эта четверка, словно призрака увидели, — принцесса Селестия просила её быстро привести в порядок. Отмыть, расчесать, придушить и сделать прическу подобающую аликорну. Нужно успеть до обеда.

— Раньше привести было нельзя! — прыгнула вперед одна из кобылок голубой масти, с аккуратным красными волосами, зализанными назад. — Времени почти нет! Фэнсипэнтс вы хоть понимаете насколько это сложно!

— Полностью, поэтому прошу, начните с ее рта. Вымойте его мылом раза три минимум!

От такого поворота я опешил, с оторопью смотря, как небольшая кобылка подходит ко мне и с профессиональным любопытством смотрит на клыки. Словно стоматолог, примеривающийся где бы ещё одну дырочку просверлить.

— Воняет, — последовало скупое уточнение, — жутко.

— Ничего не воняет! — не выдержав такой наглой лжи, я ответил.

От чего, четверо не готовых к такой пытке пони, сморщились и попытались закрыть копытами уши. А у подошедшей ко мне кобылки расширились ноздри, заслезились глаза, уши прижались к голове, и через две секунды она просто сомлела, чуть не упав на коврик. Если бы Фэнси и его телекинез, поймавший экспонат, ваза разбилась.

— Вот об этом я и говорю, изо рта воняет как из выгребной ямы, ещё голосок такой, что уши вянут, и характер, дай Селестия терпения. Поэтому берите это чудо под ноги и работайте в двенадцать копыт. Чтобы везде была чистота и порядок!

Стоп двенадцать копыт? Это чего меня будут жеребцы мыть и в разных местах трогать! Живым не дамся, а если припрет, покусаю! Так, нужно срочно вмешиваться, пока поздно не стало. А то дюжие жеребцы уже разминали копыта и нехорошо поглядывали на меня, словно два костолома, маскирующихся под масажистов, особенно после того как их подруга сомлела.

— Никаких жеребцов, — ударной волной голоса, останавливаю будущую расправу, — только кобылки, иначе я буду кричать. Громко!

От моего крика все аж присели, даже упавшая в обморок кобылка пришла в себя, и очумело смотрела на меня снизу вверх. В тишине наставшей после моего крика, я уже думал принимать неравный бой, когда Фэнси проговорил.

— Подменитесь и позовите подмогу, чувствую, намучаемся мы с ней, ещё больше чем с Луной.

— Невозможно, — ахнула вторая кобылка, словно к бомбе подходя ко мне — куда же больше!

— Боюсь, мы скоро это выясним.

Глава 7 Чистим трубочиста

Заходя в ванную комнату, я понял насколько недооценивал понятие купальни. Здоровая комната с широкими витражами имела пару сот квадратных метров. Больше всего напоминая античные термы, но очень сильно улучшенные и напичканные разными штучками. От тривиальных душей с кранами, до странных ванн с горбом по середине. К одной из которых меня и вела банщица.

— Ложись, — копыто безапелляционно показало на странную ванну в форме вытянутой подковы, середина которой была мелкой.

— Куда? — пытаясь побороть страх обжигающей воды, трогаю теплую жидкость копытом, вроде не обжигает. — Я там не помещусь.

— Ох, Селестия, — страдальчески закатывая глаза кобылка сморщилась от моего голоса, — в центре ложись. Головой к основанию, хвостом на перед подковы.

— А! — наконец до меня доходит. — Хитро!

С трудом перелажу через довольно высокий бортик ощущая как шерсть на ногах намокает, даря довольно странные ощущения, без боли, к которой тело подсознательно готовилось. Вот же! Оказывается, у меня фобия воды вылезла до кучи!

— Ложись, — новое увещевание пришло от потерявшей сознание кобылки в копытах которой была душевая лейка, — ты же здоровенная, как мы спину мыть тебе будем пока ты стоишь?

Кивнув, медленно опускаюсь вниз сгибая ноги, ощущая как вода касается сначала груди поднимаясь к животу вверх, смачивая хвост. Когда грудь касается опоры принимающей мой вес на себя, так что нижняя треть туловища с ногами в воде, а голова над водой. Ощущения как вода смачивает шерсть снизу и смачивает задней части тела заставляют напрячься. От чего хвост припадает к телу всё плотнее, пока я намокаю. А что, даже в чем-то приятно, хоть сыро, но тепло. Вот только расслабиться не выходит и постоянно кажется, что вода начнет сжигать меня. Глупость конечно, но ничего не выходит поделать.

Неожиданно в спину бьют тугие потоки и я только успеваю увидеть вторую кобылку с душем, поливающую меня водой когда брызги попадают в глаза и приходится отвернуться. Ощущая как тугие струи проходится по телу проходя сквозь шерсть на всю глубину и заставляя напрячься, ожидая что вода начнет жечь. От чего кажется, что она действительно слегка жжет тело.

— Прополоскай рот, — третья кобылка бесцеремонно сунула мне под нос какую-то чашку с травяным ароматом, — как прополощешь, выплюни сюда.

Копыто указало на углубление чуть сзади головы. Которое было удобно, будь я поменьше, а так самую малость мелковато. Но точно рассчитанное на кого-то моих габаритов, а не на обычных пони.

Молча киваю, отпиваю часть настоя и полощу им рот. Ощущая обволакивающий эффект, вместе с приятным онемением и лесной свежестью ощутимой даже сейчас. Действительно, так куда лучше, видимо я уже принюхался к своим запахам, вот и не ощущаю их.

Наблюдая за банщицами которые пришли и вспоминая горничных, я понимаю, что неверно оценил свои размер, ориентируясь на Селестию, ФенсиПенса да стражников подпирающих двери. Принцесса была просто огромна, да и жеребцы были гиганты среди пони. А вот обычные пони были ниже меня, минимум на голову, при том что объемы были как бы не больше моих. Наглядно показывая насколько у меня худое тело.

— Уууу… — неожиданно потоки ударили прямо в хвост буквально сковав тело, — вы что творите!

— Сказано выдраить везде, — отозвался более глубокий и громкий голос, а повернув голову я увидел здоровенную кобылку земнопони с красной шерстью и крупными щетками в копытах, — если будет принцессу строить, звать ФенсиПенса. Он разберется.

При этом она красноречиво кивнула на двери.

— Так она же принцесса, может это перевертыш? — поддакнула шоколадная единорожка, держа в телекинезе здоровые штуки, напоминающие напильники.

— Я вообще-то живая, — стараясь говорить как можно мягче и не шипеть, смотрю на красную, которая пятится, — так что давайте как с обычными клиентками.

— Ну, наверно, — ответила совсем тихим голосом пегаска, держащая полотенца, — можно аккуратней.

— Так я развеж против, — пошла на попятную красная, — сказано сделать быстро и качественно. А как мыть то под хвостом, если хвост мешает? Там же, мыть особо тщательно нужно, а ты же не даёшься.

От последней фразы мне стало стыдно, а уши запылали. Как-то не привык я, чтобы меня мыли там. Лучше уж сам помоюсь…

— Я сама, — говоря я понимал какую дурость сморозил.

Ну как я буду мыться с моими ногами и без магии! Найтмер для этого магию использовала, да и Луна тоже не любила мыться копытами, разве что отмокать в ванне. Но не щеткой себя чистить!

— Вперед, — махнула головой красная снимая с копыт щетки, — а мы посмотрим как ты сама справишься.

Остальные пони тоже замерли смотря на меня со всех сторон. Нет наверно я смогу почистить себя не будь временного цейтнота. А все Селестия виновата! Ведь могла раньше придти, или назначить мой выход в пони на позже. Стоп, так она это же специально подстроила! Теперь же у меня выбор небольшой, либо провалить первое задание и изобразить из себя ту ещё капризулю, над которой весь дворец смеяться будет. Либо быть мужиком и вытерпеть это издевательство. В конце концов меня же не резать будут, а просто мыть. Так что будем считать что я на приеме у врача, и не дергаться. НО! Первое что я выучу обретя магию так это очистительные чары для тела! Чтобы такого больше никогда не повторилось!

— Ладно, я согласна, но только попробуйте позволить себе что-то лишнее, — стараясь не шипеть, отвожу хвост в стороны огромным волевым усилием.

— Вот так бы и сразу, — улыбнулась красная, да и другие повеселели вернувшись к работе, — не боись ты, мы кого тут только не обслуживаем из дворца. Знаем что можно, а чего нельзя.

— Надеюсь, — шум от струй душа ударивших сзади заглушил мой голос.

Вообще это было даже в чем-то приятно, если абстрагироваться от понятия стыда и смущения. С другой стороны мне нужно просто принять местные нормы морали которые явно сильно отличаются от людских. Раз тут принято ходить голыми, то буду считать, что мне просто моют спину. Ведь нет ничего зазорного в помощи мытья спины? Всё просто и правильно. Мне просто спину моют, длинную спину!

Да и спину мне тоже моют щетками, поливая спину не то жидким мылом не то чем ещё схожим. Ещё бы жирка нагулять, а то когда щетки, по выпирающим костям проходят, ощущения не из приятных. Но, по сравнению с теми кошмарами что были раньше, это такие мелочи, что вообще можно не замечать.

— Ложись на спину, — скомандовала красная, — со спиной все готово.

Взяв волю в руки я подчинился, с усилием переворачиваясь на спину, чуть не наворачиваюсь из-за деревянных копыт. Наблюдая настоящий шок, у кобылок, которые пялились на низ моего живота с отвисшими челюстями. Словно там мужское достоинство увидели, в место пустоты.

— Что не так то? — ощущая что срываюсь, и сейчас потеряю над собой контроль, смотрю на красную как самую храбрую.

— Вымя крохотное, — мямлит она, а остальные кивают.

— И? — спокойствие, только спокойствие, не член же маленький! — Ну!

— Уммм… — мнётся красная, — тебе же тысяча лет?! Ты не можешь быть…

— Не могу быть кем?

— Девочкой… — наконец выдохнула красная словно громом пораженная.

— Какой ещё девочкой! Селестия сказала что моему телу восемнадцать лет! — в голове просто не укладывалось.

— Кейденс стала взрослой кобылой в двадцать, — пискнула мелкая пегаска, и сразу закрыла себе рот крылом шокировано смотря на меня.

— Да и метки нет, — закончила красная, — все сходится. Не знаю что там за магия-шмагия это была! По развитию вторичных половых признаков ты подросток, в процессе полового созревания. Точнее, только врачи скажут, после исследования.

К такому меня жизнь не готовила! Это же вообще кошмар что получается, мало того, что я баба! Так я ещё девчонка ко всему прочему! Почему изменения до конца не дошли! Ну сложно было мне ещё два годика накинуть что ли! А то и пять! Аликорны вроде живут долго!

— Ещё костлявая такая, — заметила коричневая пони, которыую я не видел положив голову на подушку и тупо пялясь в потолок, — словно смерть на выгуле.

— Так, — рявкнула красная, — что стоим рты разинув, у нас есть работа, а подросток Найтмер или нет не нашего ума дело. Так что щетки в копыта и вперед времени уже нет!

Очнувшиеся пони похватали мои ноги с хвостом, и растянули в стороны, заставив ощутить себя на пыточной дыбе. Более того, сходство усиливалось инструментами которые сдирали с копыт отмершую кожу. А после приступив к чистке шерсти, я только слышал как они вполголоса ругаются на мою нечесаную шерсть периодически останавливаясь для чистки забившихся щеток.

— Да как же хвост можно было так спутать, — чуть не взвыла мелкая пегаска в очередной раз дёрнув меня за эту метелку, — лучше уж репей выдирать, чем это распутывать!

— Тебе ещё гриву расчесывать, — хихикнула пони справа, — вот где настоящий кошмар!

— А копыта как запустила, — поддакнула пони слева, — ты что копытокинез, не используешь?

— Я вообще магию не использую, — меланхолично думая о вечном, сплевываю новую порцию жидкости для полоскания. — Отказалась от темной магии, как доказательство своего раскаяния, а другую не могу пока.

— Уууу… — дружно выдали пони с явно сочувственным оттенком.

Всё-таки, они были детьми своего времени, и вряд-ли вообще держали зло на Найтмер, по-настоящему. Максимум для них я страшная легенда, байка или ещё что такое. То есть, ни они сами, ни их родственники, ни их роды не пострадали лично от Найтмер. А если и пострадали, то это давно забылось, разве что единицы из аристократов помнят и знают обиды принесенные Найтмер их роду. Простые же пони не должны иметь конкретных претензий к Найтмер, и если я поведу себя правильно, то смогу отбелить себя. Пусть это и потребует десятилетий или даже столетий, мне теперь спешить некуда.

— Ааааа… — в шоке подскакиваю из ванны, и сразу падаю назад… — Буль…

Ныряю в узкую щель для копыт с головой. Ощущая как меня хватают за хвост и выдергивают из этой западни. Словно пробку из бутылки. Колени и локти садит боль, челюсть ноет, а рог чуть ли не разрывает болью до слез. Но хуже всего горит пламенем живот словно облитый водой света. На выдохе закрываюсь от боли, ощущая как боль отделятся от сознания стеной самоконтроля

— Ой, я не хотела, — гаденько улыбается самая неприметная пони шоколадного цвета, пока все в ужасе смотрят на меня, — кран просто перепутала. Извините меня.

— Да ты же её ошпарила кипятком! — взрыватся гневом красная, налетая на коричневую единорожку. — Да за такое пинком из дворца вылетишь мигом!

Ощущая, как живот и внутренняя часть бедер горит огнем, вызывая боль от каждого движения задними ногами. А желание разорвать эту мелкую погань буквально парализует разум, заставляя приложить все усилия только бы не вцепиться клыками в шею этой мелкой засранки. Которая «перепутала» температуру воды! После чего ещё так гаденько улыбалась, пока другие не видели! Ага, так и поверю, что можно кипяток в душе сделать случайно!

— Дай гляну, — белая единорожка, с меткой в виде красного крестика подсаживается рядом, — чем раньше применю магию тем быстрее все заживет. Обещаю, я помогу, только позволь мне использовать общее исцеление.

Чего мне стоило не цапнуть её, во время этой речи, лучше никому не знать. Пусть разумом я понимал что она вроде хочет добра, но подавить инстинкты и раздвинуть задние ноги было трудно. Постоянно чудилось что она собирается туда ещё раз ударить. Особенно когда голова белой пони опустилась в низ, а рог чуть не коснулся живота. Но это все стало не важно, когда по ожогу заструилась магия обезболивая и даря надежду на благополучный исход. Пока красная выпроваживала, плачущую навзрыд, коричневую, за двери.

Спустя буквально минуту белая закончила и довольно посмотрела на меня:

— Всё лучше, чем кажется, влажная шерсть остановила большую часть кипятка, ожог совсем легкий, только кожа слегка покраснела. Это просто болевой шок, от неожиданности. До вечера заживет полностью, если ещё дважды использовать исцеляющую магию. Или завтра к утру само собой пройдет.

— Спасибо, — расцепляя чуть ли не намертво сжатые зубы, благодарю пони, — действительно помогло. Ещё бы рог так не болел.

— Ты ударилась рогом! — чуть не подскочила пони, а на её лице появился непередаваемый ужас. — Покажи быстрее, это может быть опасно! Ещё колдовать не сможешь!

Холодеет от осознания этих слов, опускаю голову, ощущая как на смену ярости приходит ужас от такой перспективы.

Глава 8 Волшебство дружбы

— Да не может там быть ничего страшного, — спокойно заметила красная, подавляя панику, — если рог хоть треснул, ору было бы на пол дворца. Раз терпеть можно, значит только легкий ушиб.

— Много ты понимаешь, — насупилась белая единорожка, — может, там каналы повреждены!

— Так я же разве против? — пожала плечами красная, кивком указывая на огромный душ два на два метра. — Может не будем терять время и пока ты будешь всё проверять, мы отмоем Найтмер от кремов.

— Да вы… — начала белая.

Но я решил не ждать конца их спора. Молча став под огромный душ, оставив голову вне лейки на четыре квадратных метра. С которой полился настоящий водопад, накрывая меня целиком. Начиная смывать всё то, чем меня до этого измазали.

— Наклонись, — волнующаяся белая единорожка уже приготовила заклятье и почему-то покраснела, — могут быть немного странные ощущения, так нужно.

Закрывая глаза и опустив голову, я только заметил, как кончики наших рогов почти коснулись, а потом магия пони ударила по голове волной удовольствия. Которую сразу же пришлось отгораживать, как и боль, чтобы позорно не застонать от этих удивительных ощущений. Совсем из головы вылетело, насколько рог чувствителен к воздействию. Не спроста моего рога никто из банщиц даже не коснулся.

Отстраняясь от мира и приятных ощущений, я открыл магические глаза, с любопытством рассматривая мир через призму магии. Видя лечащую меня кобылку, как магическую систему похожую на кровеносную, в которой текла магия, похожая на крупинки света. В единорожке магия была красивого белого цвета с золотистым отливом, истекающая из рога хитрым заклятием и окутывая мой рог.

Не знаю, что это была за магия, но явно не целительская. Судя по виду, она просто стимулировала нервные окончания рога, вызывая бурю положительных ощущений. Но не исцеляла сам рог, который был только слегка поврежден, да и то, только внешняя хрящевая ткань слегка пострадала. Кажется это тривиальный ушиб. Такое само заживет и быстро, просто болезненно, из-за обилия нервных окончаний.

Если я ничего не путаю, то заклятье единорожки призвано найти проблему, и если была скрытая травма, то мне было бы больно, что сразу указало бы на проблему. А раз боли нет, то пусть себе. Приятно всё же, а у меня так мало приятного в жизни. Более того, мне так сильно приятно из-за мизерного количества магии в моем роге, которая не оказывает сопротивления воздействию. Рог той же Селестии даже не заметил бы таких слабых воздействий. У меня же ощущения в несколько раз, если не на порядок сильнее, чем у обычного единорога, из-за недостатка магии. В целом, кобылка просто ошиблась с дозировкой силы. Или не ошиблась? Мне только об этой ерунде думать не хватало, со всеми моими проблемами.

Переведя взгляд на других пони, я видел очень схожие магические системы, которые всё же имели отличия, не считая видовых. Главной из которых был цвет магии, по которому пони можно было отличить так же легко, как и по отпечаткам пальцев людей. Во всяком случае, я мог.

У одной из земнопони магия была цвета молодой травы и отдавала ароматом луга, вызывая приятные ассоциации с заливными лугами и лесами. У маленькой пегаски сила была голубоватой с серебристым отливом. А вот у самой крупной красной пони внутри словно пылало рыжее пламя костра. Да и сама система была самой мощной из всех. Насыщенной магией и…

А вот это уже интересней, за животом красной находился сгусток магии которого не было у других кобылок. Причем, размеры аномалии были внушительны и распирали кобылку изнутри аномальными структурами магии. Хотя, это я туплю от всего происходящего, никакой это не сгусток аномальной магии. Это же не рожденный ребенок! Как только до меня сразу не дошло! Ведь видно же, что это жеребчик-земнопони, во всяком случае, ни рога, ни крыльев не видать. Не знаю на какой стадии у жеребят появляются эти конечности, но сердце уже сформировалось, как и половая система. Да и размеры внушительные, так что минимум пол срока уже прошло, а то и побольше. Тут я полный профан.

Да уж, любопытная возможность. Переводя взгляд на вход, я видел Фэнсипэнса, разговаривающего с какой-то странной единорожкой, которая, подрагивая и заламывая копыта ему что-то говорила. Во всяком случае движения губ я видел, но вот читать по губам не умел. Поэтому осталось только догадываться о чем они говорят. Но вот что странно, магическая система этой кобылки, была не такой, неправильно… упрощенной что ли. Пусть основные и второстепенные каналы были на месте, но сеть микроканалов была в несколько раз меньше, чем у других пони. И на расстояние это списать было нельзя. У стоящего рядом Фэнси, я их видел, пусть и размыто, но достаточно четко, чтобы верить своим глазам.

Не понятно, что это значит. Да и память в этом плане была пуста. Так что стоит отложить этот вопрос на будущее. Только запомнить этот ядовито-зелёный цвет энергетики странной пони. Ведь её цвет мало с чем можно спутать, слишком он агрессивный и неприятный. Хоть вроде и похож на зелень одной из банщиц, но концептуально другой. Вот только в чем? Непонятно.

Отрывая от этой парочки и переводя взгляд за другую стену, я смог сфокусироваться на двух размытых силуэтах пони, чья магия плыла особенно ярко даже сквозь две стены. Кем была кобылка, вот так, с ходу не мог сказать, а вот жеребца было легко распознать по лежащим рядом зачарованным доспехам да шлему на голове. Пару мгновений пытался понять, почему их тела находятся в такой странной позе. Резко смещаю взгляд в сторону, ощущая, что краснею. Да уж, бурная тут жизнь оказываеться, которую можно увидеть с моими возможностями. Но лучше я на зачарованные краны буду смотреть, чем подглядывать за уединенной парочкой в такой момент! Я же не извращенец, чтобы за таким подглядывать!

Вообще, магия явно развивалась эту тысячу лет, потому что магическая начинка душа была просто потрясающая, превосходя всё, что было доступно Луне и Найтмер тысячу лет назад. Всего два заклятья в ручке, но каких! Один насос с регулируемой мощностью, а второе заклятье нагрева, которым меня и ошпарили. Собственно, дальше можно не рассказывать о силе этого бытового артефакта. Вот так взять и создать поток кипятка, это просто великолепно. Совокупно этот артефакт позволяет пихнуть конец шланга в любую емкость с водой и наслаждаться душем всегда и везде. Просто мечта какая-то! Карманный душ в любом месте и любое время. Или стать оружием массового поражения, если температуру и напор выкрутить на максимум, сломав ограничители. Думаю, мало кто будет в восторге от кипятка в лицо, под давлением.

И таких артефактов тут было пару десятков, причем разных. Изучать которые можно было долго и вдумчиво, особенно с моей способностью видеть магию. Но душ надо мной выключили, да и «лечение» рога завершилось.

— Всё готово, остался только последний штрих, — копыто красной указало на будуар с зеркалом, — сейчас пострижем и поправим гриву с хвостом, и усе будет, как надо.

Специально промолчав и только кивнул, я перешел на новое место экзекуции. Старясь не подавать виду как это раздражает, когда меня щупают, но я держу себя в руках. Ожидая когда эта пытка завершится. В пол уха слушая их треп, который был довольно любопытен и познавателен в плане местных реалий.

— Отлично, и начали, — скомандовала красная, принимаясь за правое крыло.

Когда вторая земнопони взялась за левое. Магией и копытами выправляя перья, складывая их в идеальную композицию. Две пегаски взялись за гриву и хвост, поднимая волосы копытами, они орудовали крыльями словно ножницами, стремительно срезая лишнее, формируя прическу. Когда как единорожка, создала заклятье с гибкой режущей кромкой на подобии машинки для стрижки, сгоняя с меня лишнюю шерсть целыми полосами.

Я даже испугаться не успел, как их работа была закончена, а на меня из зеркала смотрела словно другая пони. Контраст был просто разительным, из замухрышки и полу скелета, стать этим? Не веря своим глазам, я крутанулся, разглядывая себя со всех стороны, ощущая себя великолепно. Не Селестия, конечно, но хоть теперь стыдно за свой ужасный вид не будет. Даже ощущение унижения меркло перед этим результатом. Перышко к перышку, шерстинка к шерстинке, грива удобно и красиво лежала на шее, не мешая обзору, да хвост был хвостом, а не старой метелкой с выбитыми прутьями. Да и пах я приятно, а не как раньше.

— Макияж делать? — пегаска вопросительно глянула на меня, уже примериваясь к чему-то на столике. Когда на вдохе мне в рот, прыснули духами, от которых невыносимо зачесался нос.

—А-а-апчхи! — горло словно ножами резанули, послышался звук бьющегося стекла, а мое горло стянула магическая удавка.

Видя, как магия ошейника затягивает свои петли на каналах магии, после сотворения заклятья. Я ощутил как разум начинает плыть словно от недостатка воздуха, потеряв большую часть магии возле головы, не в силах ничего с этим поделать. Мир начал меркнуть и крениться. Когда я ощутил, как меня поддерживают чужие копыта, не давая упасть. Мучительно долгие секунды я задыхался, пока хватка магии ослабла и ток силы возобновился, возвращая меня к жизни, даря возможность видеть и слышать мир. Но намек был более чем понятный и красноречивый.

— Вот это погром, — видя пред собой разбитое вдребезги зеркало и верхнюю часть будуара, я не мог понять, как я его так раскурочил, просто чихнув, ощущая, что что-то не правильно, — я в порядке.

— Твой голос! — ахнула единорожка.

— Голос? — говоря я сам ощутил, что из моего голоса пропал этот мерзкий стеклянный скрежет, который больше всего раздражал. — Действительно, голос поменялся!

— Наверно, из-за этого, — между перьев пегаски был зажат крошечный темный кристалл, которого не существовало в магии, а на его месте зияла пугающая пустота, вытесняющая даже магический фон воздуха, — это из тебя вылетело с кашлем.

От понимания того, что могло быть, угоди эта гадость в этих пони, мне стало дурно. Ведь эта дрянь могла прошить кожу или в глаз попасть. Да и вообще, судя по тому как взлохматило дерево. Тело на вылет не пробьет, но внутренние органы запросто могло повредить, окажись кто на линии моего чиха. Я ещё раньше удивлялся этим странным пустотам магии в моем теле, облепившим голосовые связки, но просто думал, что это нормально. Выходит, вот из-за чего у меня был настолько отвратительный голос. Вот только не понятно, что их сорвало. Ну не кашель же. Или всё же кашель?

— А что это за духи такие были? — вспоминая последний момент, я явственно потянул за хвост ответ.

— Какие духи, — не поняла красная, поднимая с пола флакон с пшикалкой, — это просто освежающий состав для очистки дыхательных путей. О! Я поняла!

— Точно, только я не слышала что может быть такой эффект.

— Спасибо вам, — наклоняю голову в самой искренней благодарности, — вы меня буквально преобразили.

— Да что уж там, — смущаясь и отнекиваниясь, ответила красная, за всех, пока остальные радостно улыбались, — это наша работа. Приходи, если что, мы всегда готовы помочь.

— Приду, — говоря, я не сомневаюсь, что приду и даже не обязательно за услугами, а просто так, в гости поболтать, — как время будет. А пока, можно одну маленькую просьбу?

— Конечно, — кивает красная, а я делаю пару шагов вперед, опускаю голову и прикладываю ухо к боку ошеломленной пони.

Слыша сначала удары большого сердца, а потом стук маленького сердечка. Понимая, что не ошибся, и у нее действительно скоро будет ребенок. Но это не мое дело. По-этому отрываюсь от бока красной, ловя ошеломленные взгляды кобылок, ещё раз счастливо улыбаясь, ухожу в закат, беря пример с Селестии.

Магическим глазом видя, как с другой стороны к боку красной припала мелкая пегаска, тоже прислушивающаяся к двойному сердцебиению, а ее губы растягиваются в огромной улыбке. Когда я толкая копытом двери, выхожу в предбанник. Видя Фэнсипэнса в такой ярости, что едва хвост успеваю убрать, когда двери с оглушительным хлопком захлопнулись.

— Да что ты себе позволяешь, — взревел жеребец, да так, что гасящие звуки заклятья дрогнули, — думаешь, раз сама Селестия попросила о тебе позаботиться, то все можно!

— В чем… — магия жеребца окутала рот намордником, не позволяя говорить.

— Молчать! Да как у тебя только твой поганый язык поворачивается хоть заикнуться о чем-то, после того, что ты натворила! Марш к Селестии! Только дай мне повод применить силу и ты об этом пожалеешь! Ну, пошла!

Магия холеного жеребца чуть двери в коридор не вырвала, пока я только и мог, что хлопать глазами, пытаясь понять, какая муха его покусала. Когда пинок под живот кинул меня в дверь, и из глаз посыпались искры боли. Пока пол стремительно летел на меня, врезав под дых со всего размах,у и чуть не по-выбив всё зубы.

За что?

Глава 9 Встреча аликорнов

Летя в жестком захвате магии Фэнсипэнтса, на меня снизошло просветление и какое-то философское состояние. Ну и что, что из семи встреченных мною пони, двое больны на голову и ненавидят меня просто так? Зато пятеро довольно милых кобылок за этот час чуть не стали мне подругами, а я даже их имен не узнал, так что, найти нормальных пони, с которыми можно комфортно жить, явно не проблема. А что до психованных пони, то лучше просто держать от них дистанцию.

Как там мудрые говорят? Можно просто сидеть у реки и ждать, пока она унесет труп твоего врага. Учитывая, что аликорны живут долго, мои враги просто умрут от старости, когда моя жизнь только начнется. Хоть отомстить за текущее унижение я просто обязан, но месть мести рознь. Так что я придумаю, как отплатить Фэнси за этот удар и этот болезненный полет в тисках его магии с намордником. Так что пусть радуется, пока может. Месть — это блюдо, которое подают холодным. Я ещё спляшу на твоей могиле, смертный дурачек.

Стоп… А чего это я думаю так, словно долго живущий аликорн, а не человек? Откуда вообще появились такие логические конструкции? Ведь это в принципе не может быть характерным образом мышления для меня-человека! Ну не думают люди так, ибо смертны, как и всё. Но я думал, как очень долгоживущий аликорн, а не человек! Это что же получается? Мою личность покорежило куда сильнее, чем я подозревал? Ну как иначе, я могу так думать!

Зараза! Вот же вляпался. Мне нужно думать, как этот день пережить, а не о том, что я буду плясать на могиле жеребца, которому до старости ещё десятилетия. Может, даже полстолетия ещё проживет, когда как я могу за недельку копыта склеить или стать кем-то другим, но не собой. Глупости все эти мечты о потенциально долгой жизни, когда нет уверенности даже в завтрашнем дне, не говоря хоть о неделе.

— Фэнсипэнтс, что стряслось для столь экстравагантного прибытия? — обволакивающий голос Селестии нельзя было спутать ни с чем.

Очнувшийся от своих внутренних мыслей, я не понял, как оказался в уютной столовой, переходящей в балкон, посередине которой стоял великолепный резной стол из белого мраморного монолита, сервированный на четыре персоны, рямоугольная плита была уставлена разными яствами в маленьких тарелочках, а за самим столом восседала сама Селестия, напротив которой сидела Луна, а между ними расположился ещё один розовый аликорн. Все трое смотрели на нас. Селестия с едва заметным, по вскинутой брови, удивлением, Луна явно была в ярости, а вот на лице розовой, была такая гама чувств, от ужаса до восторга, что я не рискнул даже предположить её эмоции.

— Для безопасности окружающих пони пришлось изолировать это чудовище, — выпятивший грудь, отрапортовал жеребец. — Ваше задание выполнено. Найтмер приведена в порядок и может быть представлена пони. Хоть я…

Начал Фэнси, но под многообещающим взглядом Луны поперхнулся воздухом и замолк, слегка присев на задние копыта.

— МЫ ТРЕБУЕМ ПОДОБАЮЩЕГО ОТНОШЕНИЯ К ПРИНЦЕССЕ ЭКВЕСТРИИ! — вопль Луны отозвался звоном в ушах и желанием исчезнуть в сей же миг.

Ударной волной магии меня отбросило назад, разрывая оковы Фэнси, как гнилое тряпье. Рев Луны выбил два витража и заставил упасть на пол двух стражей, охранявших двери. Только защитное поле магии спасло стол от полной деструкции ажурных тарелок с их содержимым. О том, что было с графинами и фужерами, лучше было даже не думать. Это же не голос, а просто оружие массового поражения! Особенно в закрытом помещении.

— Спокойней, сестра, — мягкий голос Селестии разительно контрастировал с криком принцессы ночи, пока розовая вылазила из-под стола. — Думаю, мой дорогой Фэнси может всё объяснить.

— Так точно, — очумело мотнул головой жеребец, поднимаясь с ковра, — Найтмер чудовище, которое нужно запереть в клетке и не выпускать никогда.

— Что же заставило тебя так думать? — в бархатном голосе Селестии слышался гул плазмы.

— С самого начала она оскорбила мои возвышенные чувства к вам, сказав… — на этом мест Фенси запнулся, открывая и закрывая рот, но молча.

— Да на ваш круп пялился с вожделением, — помог я бедолаге по доброте душевной.

Фэнси застыл, у розовой отвисла челюсть, Луна звонко рассмеялась, да и Селестия только улыбнулась совершенно беззаботно и по доброму.

— Для меня это давно не тайна, мой дорогой Фэнси, а приятный комплимент, ведь, несмотря на тысячелетия, моим телом продолжают искренне восхищаться, а значит, я не зря за собой постоянно слежу, служа примером новым поколениям пони.

— Кх-кха-кхх, — я аж подавился воздухом от этой речи, ощущая как мозги плавятся и мир, кажется, становится нереальным.

— Что же ещё такого совершила Найтмер, дабы ты применил крайние меры? — продолжил журчать голос Селестии, пока Фенси сделал шаг назад.

— Она специально разбила вазу династии Цу, желая дать мастеру дополнительную работу, — проблеял Фенси, вставляя в глаз оправу от разбитого монокля и пытаясь сделать что-то с растрепанной гривой.

— Действительно, страшное преступление, — покивала Селестия, а розовая хихикнула, уже откровенно веселясь. — Нужно будет обязательно сказать Найтмер, чтобы она больше так не поступала. Для мастера найдется более важная работа, чем склеивание старых черепков этой мазни.

— Мазни?! — сказать, что Фэнси был ошеломлен, не сказать ничего. — Но художественная ценность!

— Историческая ценность, — поправила его Селестия. — Думаю, после реставрации мы отправим сей артефакт в музей, где ему самое место, забыв о нем, как о страшном сне и жутчайшей безвкусице. Найтмер абсолютно права, этому не место во дворце.

— Правильно, сестра! — немного тише, но все же громко закричала Луна. — Мы тебе столько раз говорили, что этому хламу место в музее или на складе, но никак не в коридорах нашего дворца! Так что не беспокойся, сестра! Мы быстро наведем здесь порядок, выкинув весь лишний хлам в подобающее ему место!

— Мы обсудим это позже, сестра моя, — миролюбиво закрыла тему Селестия, мягко, но не приклеено улыбаясь Фэнси, который от всего происходящего присел на пятую точку, — но всё же, это совершенно недостаточно для такого отношения к слегка шалящей девочке. Что ещё такого произошло, для всего это безобразия?

Отползая в уголок, я очень завидовал двум стражникам, которые сумели выползти в коридор и, судя по магии, спешно устроили ретираду. Своими мягкими местами чуя грандиозный скандал. Да и кого охранять? Селестию? Луну, которая только в два раза слабее? Розовую, в которой силы больше, чем в любом маге? У меня просто ни одной мысли нет. Зачем стража вообще нужна?! Ну, не декорации же они?

— Найтмер потребовала от несчастной кобылки удовлетворить свой рог девичьей честью, — по военному четко, с дрожащим от ярости голосом, выдал Фенси, смотря в никуда, а я не мог понять, о чем вообще речь. — Она хотела изнасиловать бедную девушку, да ещё на глазах других!

Разом в помещении наступила гробовая тишина и все взгляды скрестились на мне. В глазах Селестии плескалось нечто непередаваемое, в глазах Луны я видел свои поломанные кости, даже розовая смотрела с таким не поддельным отвращением, что становилось дурно.

— Эээээ… — мысли путаются, пока я пытаюсь осознать ход его мысли, о чем он вообще говорит, удовлетворять рог… — Такое вообще возможно?

— Найтмер, дорогая, — промурлыкала Селестия, — значит, ты отрицаешь, что требовала удовлетворить свой рог с помощью девичьего естества несчастной?

— ЧТО!!? — лучше бы я это не понял.

От одной мысли, что мой рог может оказаться в таком месте, меня буквально наизнанку вывернуло, несмотря на все попытки удержать внутри себя хоть что-то. Меня рвало так, что казалось на изнанку выворачивает, пока в голове пылало видение чей-то задницы у меня на лице. И одна мысль об этом была просто невыносимо отвратительна.

— Успокойся, — тяжелое копыто легло на затылок и видение исчезло, словно корова языком слизала, а желудок перестал бунтовать. — Мы верим тебе, наше отродье. Мы зрим твои помыслы и видим что они не запятнаны подобными деяниями.

Поднимая глаза от грязного пола я встретился взглядом с Луной. В глазах которой промелькнуло что-то странное и непередаваемо доброе. Пока разум расставался, с жуткими сценами, порожденными этим психом.

— Чоколат Пай прибыла по вашему распоряжению, — знакомая мне пони стояла в выбитых дверях, ни жива, ни мертва, и явно хотела исчезнуть.

— Замечательно, — потянула Селестия, — расскажи-ка нам, Чоклет, что от тебя требовала Найтмер.

— Кто? — глаза пони округлились в таком удивлении, что я невольно глянул на ее магию несмотря на близость принцессы. Глаза слегка резануло болью, но главное я увидел.

Зеленая, яркая, сочная и нормальная. Не знаю, кто она такая и почему похожа на ту психопатку, но это совершенно другая пони, которую я видела где-то… А точно! Это же она со стражником отрывалась через пару комнат. Только тогда она была яркая, а сейчас словно потускнела.

— Это другая пони, — сплевывая на пол остатки рвоты, я кое-как вернул себе горизонтальное положение. — У неё нормальная энергетика, да и спектр магии немного другой. Более того, я видел, как она с стражником развлекалась, когда всё происходило.

Старшие принцессы тревожно переглянулись, словно всё сразу поняв, только розовая переводила взгляд с кобылки на Фэнси, словно силясь понять, что вообще творится.

— Свободна, — повелительно махнула крылом Селестия, поворачиваясь к Фэнси. — Итак, мой дорогой. Какие у тебя есть доказательства твоих слов, кроме слов не понятно какой пони?

— Но, но, но как же… — мямлил совершенно потерянный Фэнси, покачиваясь и смотря в никуда, пока его тело буквально трясло, словно в припадке. — Она ведь плакала, она ведь говорила, она ведь… Простите.

Неожиданно этот холеный жеребец бухнулся на колени и упер рог в пол. Застыл статуей, словно даже не дыша. А мне стало по-человечески жаль этого жеребца, который повелся на старую, как мир, уловку — дама в беде. Понимая, что он ещё большая жертва этого чудовищного обмана, ведь мне помяло только тело, а его ударило в самую душу, да со всего маху, раз он так на меня рассвирепел за одну возможность обесчестить даму. Нет уж, я ни за какие коврижки не соглашусь поменяться с ним местами.

Старшие аликорны переглянулись и молча подошли к бедолаге, склоняя головы и творя магию. До жути хотелось посмотреть, что они там делают, но мне мои магические глаза дороги, да и за сиянием их силы всё равно ничего не будет видно. Но будь я проклят, если это не разновидность ментальной магии. Да и шепот Селестии явно был совершенно особым гипнозом, утешающим бедолагу, отчего Фэнси переставал дрожать, словно осиновый лист на ветру.

— Это правда? — от шепота над ухом я чуть не поседел. — Ты же ничего такого не делала?

— Ни за что, — отвечаю так же шепотом розовой, ощущая ком в горле от одной мысли о подобном. — Эта больная самозванка мне сначала живот ошпарила и от боли я чуть себе рог не сломала в падении.

— Не может быть, — розовое копытце припало ко рту.

А мимика была настолько выразительна, что я едва не улыбнулся этой милоте своими клыками, подавляя желание обнять её. как огромную плюшевую игрушку. Это было настолько невыносимо, что удержать вышло только копыто, когда крылья распахнулись на всю ширину.

— Может, — борясь с этим приступом умиления, пытаюсь сложить свои распахнувшиеся крылья, но тщетно, — там было ещё пять пони, которые могут подтвердить мои слова, а вместо Чоклет Пай была другая…

— Простите меня, принцессы, — наконец ожил Фэнси, разгибая спину, — я очень, очень сожалею о случившемся и готов принять любое наказание за свой проступок.

— Тебе не у нас нужно просить прощения, — белое крыло указало на меня, — а у Найтмер.

Смотря в эти измученные внутренней болью глаза, я просто не мог злиться на этого дурака, которого непонятно кто разыграл в темную. И это внутри дворца, где всё на виду! В голове просто не укладывается, что в вотчине такого мага могут шнырять посторонние… Или не посторонние? Да нет, бред. Не может же Селестия быть настолько жестока ко всем!

— Прости, — наконец, выдал Фэнсипэнтс, но сколько же боли было в одном единственном слове.

— Да я и не сердилась, — махнув копытом, пытаюсь не думать о розовой. — Сразу поняла, что это какое-то недоразумение. Так что прощаю за эту ошибку. Давай просто забудем об этом и не будем вспоминать.

— Как пожелаете, принцесса, — с Фэнси словно гора упала, а плечи поднялись и раздвинулись. — Я могу вам ещё чем-то помочь?

Хотелось послать его далеко и надолго, но это было глупо.

— Возможно, потом, — по настоящему искренне улыбаюсь, понимая, что проблема исчерпана, — но сейчас я очень хочу кушать.

— Как пожелаете, принцесса, — поймав повелительный кивок Селестии, Фэнси ещё раз поклонился всём нам и, пятясь задом, покинул столовую.

— Ну и история, — нервно хихикнула розовая, щекоча моё одеревеневшее крыло своими перьями. — Не так я представляла явление ужасной Найтмер!

Глава 10 Род

Я знаю что Кэйденс не дочь Селестии, но у меня Селестия удочерила Кэйденс. Так что формально, они мать и дочь:)

— Ииииии, наконец! — такая счастливая улыбка расплывается на лице розовой, как только магия старших аликорнов привела помещение в порядок, заставив меня попятиться в ужасе. — Младшая сестренка!

В ступоре смотрю на сияющую от радости розовую, которая неожиданно ухватила меня за шею, прижимая к себе. И, несмотря, на безобидный вид, силы в ней было немерено. А мои попытки она проигнорировала, коснувшись носом моей шеи и зарывшись в мою гриву. При этом, у неё была такая счастливая мордашка, что рука не поднималась дать ей в глаз за такое.

У меня же было стойкое ощущение, что меня приняли за игрушку, с которой эта розовая решила поиграть. Но самое ужасное было то, что мне это нравилось, точнее тело получало огромное удовольствие от этих объятий. Ведь розовая была не только пушистая, но и мягкая, пусть даже под этой мягкостью и скрывались стальные мышцы. Да, магия, которую розовая излучала, была потрясающе приятна, вызывая желание любить весь мир и отвечать взаимностью на чувства других. Подкашивая любое желание противиться напору розовой.

— Спасите! — из последних сил пытаясь вырваться из обнимашек розовой, я с мольбой смотрел на старших аликорнов, которые с такими довольными улыбками смотрели на нас, что надежда умерла, не успев родиться.

— Нет, моя, — прошептала в ухо розовая таким безапелляционно чувствительным голосом, что все внутри опускается, — моя маленькая младшая сестра!

— Мама, — ощущая как под напором розовой, я начал терять равновесие и падая, упёрся спиной в угол, был буквально прижат к стенке розовой, мягкой и пушистой кобылкой, не дающей и тени шанса вырваться.

— Вижу, вы отлично поладили, — довольная, словно кошка, дорвавшаяся до сметаны, улыбается Селестия, а Луна наблюдает за нами, жуя попкорн.

Да! Луна ела попкорн! Настоящую кукурузу, доставая ее из ведёрка, спрятанного под столом. Да она что, издевается, меня же сейчас задушат!

— Наконец, у меня есть сестренка! — чувствительный голосок розовой меня уже не иллюзорно пугал. — Мама, можно я стану её няней!

— Я взрослый! — из последних сил пытаюсь вырваться, уже забивая на маскировку, только бы он меня не совратила с пути истинного! — Отпусти, а то покусаю!

— Не покусаешь, — безапелляционно заявляет розовая, трясь своим носом об мой, буквально парализуя волю, — ты добрая, я чувствую.

Хочу ответить резко, но понимаю, что она права. Да не покусаю и не побью. Просто рука не поднимется на нее. Пусть с тем, что я добрый, можно спорить долго. Но то, что эта розовая меня полностью обезоруживает своей милотой и непосредственностью, факт! Хочу в тюрьму!

— Потом пообнимаетесь, — Селестия явно рада, — скоро Найтмер выходить в свет, так что дай ей хоть немного поесть и послушать наставления перед этим знаменательным событием.

— Ну, мама, можно я…

— Не можно, — пользуясь секундным ослаблением хватки, вырываюсь из захвата и отскакиваю в сторону на одних рефлексах, да так ловко, что чуть в ногах не запутался, — я жить хочу!

А внутри такое пакостное ощущение, словно из идеально теплой кровати вытащили на мороз. Вроде и неплохо, но, как же приятно было нежиться в её магии и ощущать тепло её тела. Просто кайф какой-то был! А теперь всё, добро пожаловать снова в суровый мир.

— Вернись, — крик розовой придает мне сил спрятаться за единственным доступным препятствием, за сестрами, — тебе же плохо!

— Будет только хуже, — едва ускользаю от её копыт, останавливаясь по другому сторону от старших аликорнов, — и вообще, я страшная и ужасная Найтмер.

— Ты хорошая, Найти, — розовая, дергая на право, я налево, она налево, я направо, кружа вокруг старших, которые безмолвно наблюдают за нами, — ты просто обязана познать чудо любви!

— Только не так! — смотрю в эти огромные глаза из-за спин Селестии и Луны, ощущая, как тону в них. — Мне лечиться нужно! А не…

— Потом поиграете, девочки, — наконец, миролюбиво взмахивает крыльями Селестия, словно стеной отделяя меня от розовой, — хоть я очень рада, что вы так быстро нашли общий язык.

— Может не надо? — поглядывая на восстановленные двери, я только обреченно вздыхаю понимая, что бежать некуда, а летать я не умею.

— Надо. Найти, — тяжело вздыхает Луна, и после короткой пазу припечатывает, — надо!

— Мама… — машинально продолжаю фразу буквально чувствуя как хворостина ударяет по крупу, да так реалистично что аж больно.

При этом интонации и тембр голоса Луны были точь-в-точь как у Шурика. То есть она об этом знает! Да и вообще, я ведь периодически ощущал её силу на грани восприятия проваливаясь в забытье… Или сны? То есть, пока я был недееспособный, Луна у меня в голове была! Ощущая, как пол уходит из-под ног, ловлю легкий кивок Луны, которая теперь выглядела довольной.

— Не будем терять времени, до выхода осталось меньше часа, а обсудить нам нужно ещё немало вопросов.

С облегчением выдыхая я отползаю к столу, желая оказаться от этой розовой как можно дальше, буквально физически чувствуя, как тело пытается вырваться из оков воли и обнять это розовое чудо, поглубже зарывшись носом в густую шерсть, вдыхая ее аромат. Но нельзя поддаваться соблазнам! Иначе я за считанные дни с ума сойду в этом дурдоме.

— А можно я рядом с Найти сяду, — от голоска розовой у меня все внутри опускается, пятой точкой чуя опасность.

— Конечно дорогая, — в мягком голосе Селестии слышен приговор трибунала, — Заодно поможешь Найтмер освоиться со столовыми приборами и расскажешь о правилах этикета.

— Какого ещё этикета, — внутри всё сжалось от ощущения грядущей катастрофы в сиянии глаз розовой, в которых словно две звезды пылала от радости.

— Столового! — вспорхнув в воздух, розовая резко оказалась рядом. — Сначала правильно сядь!

Пожимая плечами, сажусь за стол, под улыбками аликорнов, чуя, что снова накосячил. Причем, по-крупному. Но я понятия не имею как можно по-другому садиться за стол! Видя, как Селестия и Луна грациозно занимают свои места, хитро переставляя копыта и держа крылья полураскрытыми, да и ноги держа по-другому. Так что пах не виден, я же сел как привык, расставив ноги пошире, забыв, что теперь мне не нужно беспокоиться о том, чтобы не придавить себе чего нужного. Наоборот, нужно думать, как не показывать, что не нужно без штанов.

— Нет, всё неправильно, — замахала копытом розовая, перенося свой стул с другой стороны стола, вместе со столовыми приборами, — садиться нужно изящно и плавно. Переставляя копыта величественно и грациозно. Держа спину ровно и не кривясь, а главное крылья должны плыть в воздухе, словно два невесомых облака! Вот так.

Переходя от теории к практике, розовая медленно села, показывая каждое движения пока у меня грива вставала дыбом. Это же какой-то балет на восемь конечностей и ещё лицо нужно контролировать, удерживая безмятежность, а не тужась словно на стометровке. Страшно даже представить, столько дней кропотливого труда нужно дабы отточить эти придворные Па до совершенства. Хорошо Селестии и этой розовой, они постоянно в них практикуются, а я даже ноги пока толком контролировать не могу. Куда мне до таких вершин контроля своего тела!

Кладу голову на стол от полной безнадеги. Я просто с ума сойду с этим миром.

— Не клади голову на стол, — возмутилась розовая, строя строгое лицо, а мне хотелось лечь на пол и умереть от одной мысли что меня ведь заставят весь этот этикет выучить от корки до корки, — так поступают, только совершенно невоспитанные пони.

— Или вусмерть упившиеся, — улыбнулась Селестия, — когда стол — это любимая кровать.

— А ближайший салат подушка, — хохотнула Луна, левитируя к себе листья салата, — помню, как-то мы принимали большую делегацию грифонов. Так они так ужрались казенной выпивкой, что позасыпали вповалку по всему залу. Предварительно успев загадить и разнести его в клочья.

Шокированная мордашка розовой была так мила, что мне потребовалось все свое самообладание, чтобы не поддаться ее очарованию. Наблюдая как она с мольбой смотрит на Селестию.

— Это было давно, нравы и нормы морали были другими, а об нормальном этикете мало кто слышал, — пожимая крыльями, Селестия магией резала фрукты на кусочки и складывала из них замысловатую фигурку грифона, соединяя мякоть разный плодов, одно целое, — что уже говорить о приличии. Когда доблестные послы справляли малую нужду прямо под себя и мало кто находил в себе силы отойти к стеночке дабы не так воняло. Заливая невыносимое амбре своих немытых тел, ведрами благовоний, которые делали ситуацию только хуже.

Розовая уж позеленела от такой новости, мило закрывая копытом рот. Пока Луна откровенно веселилась, метая ножи в статуэтку грифона, состоящую из кусков фруктов. При том, что сама статуэтка, было диво как хорошо проработана, вплоть до перышка. Она поражала не столько своим совершенством, сколько той простотой, с какой была создана волшебницей, между прочим и без особой цели.

— Должны мы признать, что нравы и обычаи сильно смягчились за это время, — пророкотала Луна, метким броском ножа отрезая голову грифону, — и наши подданные смеют касаться магией наших рогов, без надлежащего повода. Раньше за такое лишали не только рога, но и жизни любого святотатца, посмевшего покуситься на наше достоинство. Возможно, нам стоило примерно наказать преступницу, посмевшую покуситься на рог Найтмер, своей грязной магией на виду смертных!

Стоп, это она о той белой пони, которая мне помогала! Она что, с ума сошла! Девушка ведь ни в чем таком не виновата, а её на плаху и за что! Лучше бы она Фэнси казнила за попирание моего достоинства чем ту милую кобылку, которая так хотела помочь мне.

— Не надо! — крик прорвался из горла раньше мысли. — Она не виновата!

— Сие не есть важно! — только отмахнулась от моих слов Луна. — Она попрала честь и достоинство нашей семьи и должна быть за это казнена! Публично!

Смотря на безмятежные глаза Луны, я понимал, что это никакие не шутки. В её понимании, это приговор, отменить который может только Селестия. Отчего сердце заледенело в ожидании приговора. Хоть умом я понимал, что Селестия куда мягче, как и современные нравы и она не позволит такому случиться. Но эмоции думали совершенно по-другому и не собирались отступать.

— Думаю, это слишком сурово для такого незначительного события, — наконец проговорила Селестия, величественно доедая отрезанную фруктовую ножку и смотря на обезглавленного грифона, — она безусловно понесет суровое наказание. Но казнить за это, перебор.

— Да что в этом такого! — не сдерживаясь кричу понимая, что из-за меня девушка пострадает ни за что. — Ну подумаешь лечила мне рог после травмы! За что наказывать то!

— Видишь ли Найтмер, — как ни в чем не бывало продолжила Селестия, — рог — это наше самое большое достоинство. И не нужно строить возмущённые глазки. Так принято в обществе и неспроста. В роге сосредоточено больше всего нервных окончаний и ласкание рога приравнивается к ласканию половых органов.

Мне словно скалкой по затылку врезали. Сумасшедший мир!

— Смягчающим фактором является тот факт, что тебе оказывали медицинскую помощь. Но права так поступать у обычной пони нет. До наших рогов допускаются только королевские маги, да и то самые доверенные. Либо во время консилиума, в самых экстренных случаях.

— Но, почему?! — в голове просто не укладывалось.

— Рог, есть наше самое уязвимое место, — громогласно продолжила Луна, — история хранит тысячу случаев, когда великих магов единорогов повергали коварным касанием к рогу. Как сейчас помню бедолагу Шормхамера, любившего, чтобы кобылки губами играли с его рогом, — затуманившиеся глаза Луны были странно белого цвета.

— Да, бедняга плохо кончил, когда третья жена, взятая в походе, решила отомстить ему за свой род и просто откусила рог под самое основание. Магический всплеск от разрыва каналов породил взрыв, который убил обоих, но за свой род она отомстила сполна.

— Жаль, такого жеребца потеряли, — мечтательно протянула Луна, и даже думать не хочу, что там у них было.

— Посему, она будет сурово наказана, как подобает в подобных случаях. В назидание остальным и, в первую очередь, тебе, дабы думала перед тем, как делаешь! Если уж так хочешь погубить себя в удовольствии, то хоть соблюдай правила приличия, предаваясь утехам в уединении или в кругу семьи. Но так как всё было публично, я просто обязана наказать её, во имя верховенства закона и стабильности общества.

— Но сурово так зачем?! — бессилие перед законом просто вымораживало, и я сильно жалел, что такую глупость сделал, подведи невинную под эшафот. — Накажи только меня, я на всё готова!

— Значит, говоришь, на всё готова? — промурлыкала довольная Луна, облизывая губы длинным языком. — Это очень, очень хорошо. Ты ведь знаешь, что должна сделать кобылка, обесчестившая кобылку?

— Жениться… — в голове была полная пустота…

Глава 11 За маму

— Что? — розовая прыснула со смеха, хватаясь за живот. — Ой, не могу. Жениться! Ой, ха-ха-ха…

— На безродной! — Луна не веряще смотрела на меня, выронив три ножа и четыре вилки.

— Видимо, это займет больше времени, чем я думала. — флегматично заметила Селестия, доедая фруктового грифона. — Тем не менее, всё не так страшно. Есть три варианта её дальнейшей судьбы, не считая смерти. Мы выкидываем её из дворца, как поправшую честь нашей семьи негодяйку. Мы отсылаем её далеко и навсегда, подобрав хорошую партию и обеспечив солидное приданое. Либо ты лично берешь её в свои фрейлины, начав формировать свою личную свиту.

— Фух. — услышав второй и третий вариант. — Зачем вы так?

— В прошлом за это бы голову оторвали, и дело с концом, — флегматично заметила Луна, возвращаясь к трапезе.

— Касательно твоего вопроса. — заметила Селестия, промакивая губы салфеткой. — Нет ничего лучше стресс-теста для выявление истинной природы личности. Мало ли. Может, ты захотела её казнить в ярости. Ты же, всё-таки, Найтмер.

— Кстати, — розовое крыло незаметно обняло меня, прижав к молодой принцессе, — почему наказание столь сурово? Ведь с одного разика ничего плохого не будет.

— Уууу, дочка. — лицо Селестии стало добро-доброе, аж розовая вздрогнула. — Видать, наука не пошла тебе в прок, раз ты этого не знаешь. Хотя должна.

— Да объясните детям всё на копытах, — усмехнулась Луна, подтягивая к себе десерт, — без всей этой мути, которую обычным пони вдалбливают. А то знаю я этих придворных учителей, которые годами могу цветы на уши вешать, избегая щекотливой темы, вместо того, чтобы просто сказать, откуда пони берутся.

— Это защита от дураков. — неожиданно расслабленно произнесла Селестия, перестав ласкать нас своим добрым взглядом. — Игры с рогом крайне приятны, и, что важно, внешне относительно безопасны. Залететь с внеплановой беременностью кобылка не может, как прослыть мужеложством жеребец, да и пол не важен, поэтому издревле это стало табу для предотвращения разврата среди молодежи и не позволения деградировать умственным и магическим силам. Мало того, что стимуляция рога разрушает разум и толкает на путь разврата, так ещё искажает развитие магических структур и рабочих с магией узоров, влияет на специальные чувствительные элементы. Проще говоря, — сурово резюмировала Селестия, отчего явно испуганная розовая ещё сильнее прижалась к моему боку и обняла крылом ещё крепче. Да и меня самого это пугало, — если будете трогать рог, нормальными магами никогда не станете. Чтобы это было в первый и последний раз. А то я не посмотрю на то, что нравы изменились, и действительно казнью того, кто посмеет таким образом искалечить члена нашей семьи. В назидание вам.

— Все настолько серьёзно? — в голове просто не укладывалось.

— Восемнадцать лет назад в мою школу для одаренных единорогов поступил Санберст, — скучающе продолжила Селестия, словно читая лекцию, — с таким потенциалом, что мог запросто стать лучшим в своем году, а то и в своем поколении. Но, увы, слава слишком ударила ему в голову, а воздыхательницы не давали пройти, вот он и решил потешить свой рог в тайне от всех. И ведь, сорванец действительно был гением! Сумев спрятать свой порок от всех в моей школе! Создав целый табунчик кобылок, готовых ради него на всё. Думая, что самый умный, и обычаи ему не указ. Я как раз была занята Твайлайт, и недоглядела. Никто из учителей даже не заметил, как его рог из тончайшего инструмента стал почти одной сплошной чувствительной костью. Всё вскрылось на экзамене, когда он не сумел толком использовать довольно простую магию, которую раньше творил, не думая, после чего был выгнан с позором. Хотя, по просьбе его рода, дело замяли, сославшись на неуспеваемость и ошибку при поступлении, что не меняет сути. Возможная звезда магии погубила свой рог и лишилась всего.

— В прошлом был забавный обычай, — продолжила Луна, нагоняя страху своим жутковатым голосом с завываниями, — когда молодой кобылке или жеребцу после неравной свадьбы сильно ласкали рог, подсаживая его или её на удовольствие и не позволяя быть магом. Но репродуктивные функции сохранялись полностью, и даже усиливались. Дети от таких пони считались более сильными и здоровыми.

— Если хотите, можете взять книгу по этой теме в закрытой библиотеке дворца, где всё подробно описано на основе статистики. Вообще, мракобесие и полная чушь, если не сказать больше. С другой стороны, это был шаг вперед, ведь до этого рог могли просто ломать.

Ощущение, что попал куда угодно, но только не в сказку, било по мозгу кувалдой, отчего обнимающая меня розовая уже не казалась такой пугающей. Лучше уж с этой милой одногодкой, чем с этими пугающими реликтами прошлых эпох, которые так, между прочим, рассуждали о таких жутких вещах. Даже страшно подумать, на что они готовы пойти, в случае реальной необходимости достижения своих целей.

Да уж, маги. С ними мозги только так набекрень могут уйти. Особенно с одной розовой кобылкой, которую так и хотелось самому обнять крылом. Благо, это не было невозможно: крылья заклинили расправленными намертво, даже не думая повиноваться моей воле. Может, это и к лучшему? Только почему розовая так перепугана, словно сама этим грешит? А может, и грешила. Уж у неё от поклонников точно отбоя нет.

Да и вообще, старшие явно преувеличивают угрозу в воспитательных целях, что, с точки зрения педагога, объяснимо, но это довольно жестко, а значит, тянуть с этим они просто не могут. В то, что это случайно и не срепетировано, я просто не верю. Готов спорить на свой хвост, что большая часть происходящего запланирована, и расписана по шагам. Пусть и с возможными отклонениями, но только до тех пор, пока отклонения не выходят за пределы общей канвы. Уж слишком опытным политиком Селестия была даже тысячу лет назад, и если не впала в маразм, то стала только лучше. А судя по поведению, она не впала, иначе трона лишилась бы на раз два.

— Кстати, Найтмер, — прервала тишину за столом Селестия, — почему ты не кушаешь? Ведь до самого вечера тебе придется знакомиться с нашими подданными, не разгибаясь. Так что кушай, пока можешь. Потом с этим будут проблемы.

Ощущая, что уши начинают красней от стыда, я ткнул копытом вилку, пытаясь её взять. Естественно, взять копытом вилку без магии было невозможно. Тяжело вздохнув, я начал наклонять голову, готовясь использовать зубы, потому что есть хотелось, и хотелось сильно. Но я хвостом чую, какая буря поднимется за такое попрание этикета. Ведь даже не копытами буду брать еду, а зубами.

Под гробовое молчание, хватаю зубами кусок торта и не жуя проглатываю, наблюдая за огромными глазами и отвисшими челюстями остальных аликорнов. Ощущая, как вкуснейший и нежнейший кусок торта становится колом во рту под этими шокированными взглядами.

— Есть зубами за моим столом? Это просто неслыханная наглость!

— Да ладно, сестра. — неожиданно за меня заступается Луна. — Как ей ещё есть без магии? Рогом — не может. Копытокинез — не работает. Ловкость — как у паралитика. Про мозги я вообще молчу. По крайней мере, остальные блюда целы и не измазалась едой, уже неплохо.

Ощущая, как уши буквально пылают, глотаю лакомство.

— Чтобы я больше такого не видела, — в глазах Селестии зажигается пламя.

Одновременно с этим, некоторые столовые приборы накаляются добела и плавятся прямо здесь и сейчас, пред моим взором, собираясь в белый от жара ком магии и летя прямо на меня. Пытаюсь увернуться, но словно оказываюсь в тисках, а моё копыто поднимается навстречу расплавленному металлу, который начинает обволакивать мое копыто, словно перчатка кожу. Поразительно, но мне не горячо. Сам металл начинает застывать в новой форме накопытника с выплавленной на нём ажурной вилкой, и за пару секунд приняв вид столового прибора, отдаленно напоминающего протез инвалидов. Тем не менее, копыто отпустило, и я мог двигаться. В том числе, копытом с таким странным накопытником, который словно был частью столового набора, из которого его сделали, повторяя их форму и узоры.

— Сказала бы сразу, — разочарованно проворчала Селестия, — и не сидела столько времени за столом голодной.

— А можно я покажу, как правильно кушать, и правильно покормлю Найти? — неожиданно ожила розовая с горящими от восторга глазами, поднимая в воздух целую батарею столовых приборов. — Ведь это же очень неудобно, орудовать таким столовым прибором.

— Конечно, Кейденс. — улыбнулась Селестия, доставая из ниоткуда свиток, и погружаясь в чтение. — Заодно, у Найтмер будет отличный стимул самой научиться правильному застольному этикету. Так что она в полном твоем распоряжении, пока не сможет сама о себе позаботиться, как подобает настоящей принцессе Эквестрии.

Это катастрофа! Наблюдаю, как столовые приборы деликатно и даже нежно набирают еду в мою тарелку. С мольбой смотрю в глаза Луны, как единственной пони, которая может меня спасти от этого кошмара. Ощущая, как мягкое крыло настоящим прессом прижимает меня к розовой.

Хотя у неё же, оказывается, имя есть, Кейденс. Нужно запомнить и не забывать. Стоп! А не может же это быть та самая Кейденс, которая в двадцать лет стала кобылой? Ведь если так, то она действительно меня старше.

— Значит так. — стараясь быть серьезной, Кейденс указала на заполненную едой тарелку, в которой лежала настоящая икебана из еды, радующая взгляд и заявляющая урчать желудок. Чего тут только не было, и всё так одуряюще пахло. — Пища должна быть полезна и сбалансирована, дающая всё, что нужно для жизни, и ничего лишнего. Особенно это касается калорий. Если ты будешь налегать на сладкое, станешь толстой и противной.

— Мне это не грозит. — отмахиваясь худым копытом, пытаюсь наколоть особо аппетитный блинчик в малиновом варенье. — И так одна кожа да кости. Даже мяса нет.

— Не беспокойся, это мы исправим утренней зарядкой. — и глазом не моргнув, выдала Кейденс, загоняя новый гвоздь в крышку моего гроба. — А теперь открывай ротик и кушай.

В воздух взмыла тонко порезанная спаржа в соусе из грибов. Меня аж передернуло от мысли, что меня будут кормить с ложечки. Одно спасало — моё чувство достоинства. Я пока инвалид без магии, так что, можно списывать этот цирк на мою недееспособность. Но очередной пункт из списка того, чему нужно научиться, кровь из носу, научиться, только что пополнился.

— Не упрямься.— не унималась моя мучительница. — Давай, открывай ротик. За маму!

— Что?! — у меня аж челюсть отвисла от такой наглости. — Кха…

Договорить не вышло, так как рот наполнился едой.

— Вот и умница. А теперь жуй медленно, размеренно и до полного измельчения пищи, чтобы еда стала водой. Ты ведь не хочешь, чтобы у тебя животик заболел?

— Да я! — глотая всё скопом, собираюсь сказать ей всё. — Кха…

— За тетю. — продолжал этот розовый демон. — Умница, Найти. А теперь ложечку за любимую сестру…

— Да я те… — рот снова заткнуло целое яблоко, которое не вышло вот так с ходу проглотить. — Поку… — новый пучок салата влетел в рот. — …Са… — зараза. — …Юю…

— Вот, умница. Только жуй больше, и не глотай так сразу всё. Принцесса всегда должна быть сосредоточением грации и изящества.

— С мо… — зараза!

— Девочки, время. — буквально спасает меня Селестия из копыт этого монстра. — Встаем и идем, приём начнётся через три минуты.

— Но я не готов! — пользуясь секундой передышки, пытаюсь донести до Селестии суть. — Я вообще в туалет хоч…

Магия теплым облаком окутывает нас с Кейденс, поднимая в воздух, вызывая довольно приятные ощущение по всему телу, и почти сразу ставя возле двери. Я только вижу, как потрепанная шерсть становится идеально гладкой, а грива снова становится цельной, как после ухода. Понимая, что только что Селестия привела мое тело в порядок за считанные секунды, а значит, она и раньше так могла, заставив меня пройти через ту экзекуцию умышленно. Да ещё тело подало куда более сильный позыв, требуя срочно бежать в дамскую комнату от всех этих полетов. Хотя до этого только слегка давало о себе знать.

— Поздно. — только отмахнулась старшая из принцесс, ведя нас к распахивающимся дверям. — Терпи, раз раньше не подумала сходить. Ближе к вечеру будет окно, тогда и сходишь.

— До вечера! — мне стало дурно. — Я же лопну!

— Только попробуй так опозорить меня, отродье! — леденящим душу голосом прошептала Луна, а по спине целые орды мурашек прошли. Она точно это так не оставит.

Ловя сочувственный кивок Кейденс, я, с трудом переставляя ноги и молясь, чтобы не обделаться на ходу, проклинал свою тупость. Мог ведь сходить раньше! Тем более, мне об этом прямым текстом говорили сестры, рассказывая о грифонах, а я, дурак, их не понял. Ведь если не выдержу, то это будет катастрофа!

Глава 12 Смотрины

Шагая за Селестией, было трудно думать о чем-либо другом, кроме мочевого пузыря, который при каждом шаге орал благим матом о переполнении, заставляя меня прикладывать титанические усилия, дабы не дать слабины. Загоняя это ощущение туда же, где была боль. Только выходило паршиво, до тех пор, пока я не вернул себе боль, что отчасти помогло сдерживать давление на разум, и кое-как терпеть. Но всё равно, каждый шаг был настоящей пыткой и экзаменом на самообладание. Да и боль во всем теле не добавляла радости.

Я даже толком не заметил, как мы дошли до конца коридора и, поплутав по небольшим комнатам, вышли из-за гобеленов в огромный зал, ослепленный сиянием света. Не сразу увидел огромное помещение, из-за ударившего в глаза света. Словно я попал под прожектор. Хотя, почему словно? Действительно, магические светильники освещали нас лучами света, дополняя полуденный свет солнца, исходящий из огромных витражей.

Я с Селестией оказались на сильно освещенной площадке, выше огромного дворцового зала, к которому вела укрытая ковром широкая лестница, а внизу шумело настоящие море из тысяч, а то и десятков тысяч разумных. Почти все они были пони. Хотя и другие расы встречались. Возвышаясь над всеми, стену подпирала группа минотавров. Какие-то вилкообразные существа оккупировали целый стол ближе к стенке. Толпа грифонов занимала целый сектор зала, превосходя по количеству зебр. И это только на беглый взгляд, когда как многие странные существа были в единичном числе.

Но самое жуткое было то, что они все, как по команде, поднимали взгляд на меня, постепенно замолкая и безмолвно пялясь на меня, как на какую-то экзотическую зверушку. Ощущая себя звездой на сцене, я уже хотел дать деру, но крылья Селестии распахнулись, отрезая отходы, а она сама заговорила.

— Мои маленькие пони и гости Эквестрии! Сегодня я, Селестия Эквестрийская, с огромной радостью представлю вам Найтмер, о которой вы наверняка уже слышали. Ту самую Найтмер из легенд, которая, увидев, чего мы достигли за эту тысячу лет сообща, отринула тьму и зло, повернувшись к свету и начав долгое восхождение к дружбе и любви. Поэтому мы с Луной решили принять её в наш род на правах удочеренной части, которая может быть отторгнута в случае, если Найтмер откажется от своих клятв свету, добру, дружбе и любви. Так что, с этого момента она принцесса Эквестрии, как и молодая Кейденс…

По залу словно пробегали волны при каждом новом предложении, а до ушей доносился приглушенный гул тысяч голосов, пока я рассматривал лица тысяч пони, приоткрывая магические глаза и видя буйство силы магии. Ведь сотни из этих пони были по-настоящему могущественными магами. Не чета, конечно, Луне или Селестии, но с десяток вполне могли поспорить с Кейденс в силе, не говоря о мастерстве. Да и вообще, совокупная мощь всех магов пони только в этом зале превосходила мощью Селестию несколько раз, и это только пришедшие. А сколько есть ещё других? В общем, совершенно ясно, что ни Селестия, ни Луна не имеют подавляющей силы и могут быть легко сметены совокупной мощью пони.

Ощущение, что скоро просто лопну под всеми этими взглядами, вгоняет в ужас, пока время мучительно растягивается и кажется, что речь Селестии просто бесконечна. Но всё, что имеет начало, имеет и конец.

— …Прошу, подходите и знакомьтесь с новой принцессой Эквестрии.

Ощущая, как пол уходит из-под ног, я видел, как пони и другие разумные формируют небольшую очередь перед лестницей, собираясь небольшими группами до десяти разумных, первые из которых начинают восхождение по этой самой лестнице, а в хвост последним подходят новые группы. Ведь я даже не спросил у Селестии, что нужно делать! Ощущая себя лошадью на рынке, к которой подходит первый покупатель, желающий по ближе рассмотреть товар, пощупав за разные места. Пусть не физически, но ментально уж точно.

— Запоминай их имена, титулы, род и магию. — донесся шёпот от Селестии. — Завтра проверю.

— Лорд Несси с семьей, — доносится с боку, но я не смотрю туда, не желая поворачивать голову в такой момент.

— Для нас большая честь первыми приветствовать вас, принцесса Найтмер.

Пожилой единорог слегка опускает голову, обозначая поклон мне, а в его голосе, в котором нет ни капли тепла, только лед протокольных слов. За ним кланяется довольно милая кобылка-единорог вместе с тремя детьми, двумя мощными жеребцами и миловидной кобылкой, но я вижу их неприязнь и холод, сквозящий в каждом жесте.

— Очень рада, — выдавая это фразу, поднимаю копыто, к которому этот единорог прикладывается губами, но не касается шерсти.

Ощущаю, словно меня обдало ледяным дыханием молний. Жить можно, но приятного мало.

— Мы тоже. — отрываясь от копыта, единорог смотрит мне в глаза, и я вижу в них власть, пополам с желанием повелевать. — Будем рады вашему визиту в любое удобное для вас время.

При этом, ощущаю разительный контраст, между тем, как они относятся ко мне и Селестии. Если меня они терпят, как неизбежное зло, то на Селестию смотрят с восторгов и чуть-ли не с экстазом. Особенно, это у одного молодого жеребца заметно, который не может отвести влюбленного взгляда от Селестии.

— Позвольте представить мою семью. — киваю в такт с Селестией, ощущая, как мне становится дурно. — Моя жена…

Слушая в пол уха протокольные слова, киваю в нужные момент и делаю разные жесты в ответ на их действия, пропуская мимо ушей, как отец хвалит своих сыновей и дочку, из которой вышла бы отличная компаньонка для меня. Да и в словах проскакивали намеки, что такие породистые жеребцы станут отличными мужьями-консортами для такой сияющей леди. У меня от этого чуть уши не увяли, но пришлось кивать и улыбаться, улыбаться и кивать, видя, как довольная Селестия умело направляет разговор, ведя его, словно поводырь слепого.

Меня же подташнивало от одной мысли о муже-пони, отгоняя на задний план все остальные проблемы. Это же караул просто, что будет! Нет уж, только через мой труп!

Пока я могу видеть их магические структуры в упор, лучше заняться ими, чем предаваться этим жутким мыслям. Ведь нужно признать, их магия впечатляет. Глава вообще по силе, как Кейденс. Хотя, даже сильнее. Да и рог развит куда лучше, что как бы намекает на его мастерство. Жена только в полтора раза уступает мужу, да магия у неё более добрая и покладистая, в отличии от магии жеребца, похожей на сгусток молний. Дети тоже под стать родителям, довольно сильны и гармонично сложены, как телесно, так и магически. Да и девушка хороша собой, владея довольно неплохой магией.

Если по отдельности они сильны, то не трудно представить их совокупную боевую мощь, из чего становится понятным, почему Селестия считается с ними и мягко направляет, вместо того, чтобы диктовать свою власть силой. Просто силы не хватит быть диктатором над такой магической мощью без хитрости. Сломают и скажут, что так было, а там могут разное на придумывать. Уж у магов фантазия богатая.

— Это честь для нас, принцессы, — снова кланяется глава семейства, за главой кланяется его семья, которые за весь разговор проронили буквально пару фраз.

— Для нас тоже, канцлер, — обворожительно улыбаясь, Селестия указывает глазами в бок.

После чего семейство уходит в сторону, и спускается по боковой лестнице, а я с ужасом понимаю, что это только разминка. Ведь на эту семью было потрачено не менее трех минут светского разговора. Да и то, по самому минимуму поговорили. По сути, были только официально представлены друг другу. В то время, как очередь и не думала укорачиваться. Скорее, даже росла, а вместо первой семьи подошла вторая, мало отличающаяся от первой концептуально. Только другие родители, другие дети, другой цвет, другая магия, но суть также самая. Сильные маги и приятные манеры, а в глазах холод арктических вьюг и полное отторжение.

Семья за семьей мелькали перед глазами, пока я пытался запомнить всех их в водовороте схожих образов. По-настоящему выделялись единицы, вроде Шайнинг Армора, обладающего даже в молодом возрасте поразительным запасом магической силы, сопоставимым с более старшими поколением. Сколько же мощи в нем будет, когда он вырастет?

Время словно перестало существовать, погружая меня в своеобразный транс между сном и явью, находясь одновременно не здесь, и в тоже время очень четко запоминая происходящее. Ощущая себя не живым существом, а каким-то механизмом, который функционирует по заданным алгоритмам, не зная усталости, желаний или боли. Всё как-то ушло даже не на второй, а, скорее, на третий или четвертый план, оставив в голове звенящую пустоту функции.

Отстранённо размышляя, я вспомнил про этот трюк Луны — сон наяву. Когда тело двигается, выполняя простые дела, а разум спит и словно видит сон о происходящем. Так поступала Луна, когда терпеть бессонницу не было никаких сил, и она засыпала на ходу. Спит, и в тоже время выполняет всё, что от неё требовалось, как от принцессы Эквестрии. Что же полезный навык, который, кстати, у Луны открылся схожим методом, когда сил не спать просто не осталось. Но Луна долго отучивала это пограничное состояние разума, а у меня вышло словно само собой, под давящим прессом нагрузки.

Неужели, Селестия и Луна умышленно пытались довести меня до этого, заставляя шаг за шагом отдалять границу воли, чтобы достигнуть вот этого? Вполне возможно. С них станется такое провернуть. Особенно с Селестии. Да и мой разум они вполне могут стимулировать совершенно незаметно для меня. Но это не важно. Главное запомнить это пограничное состояние, и научиться им владеть. Иначе, я тут просто чокнусь от рутинных обязанностей любой принцессы, которых составы и маленькие тележки.

После сотен жеребцов и кобылок-пони, зебры были, как глоток свежего воздуха, забавно разговаривая не то стихами, не то говоря нараспев. Да и магия у них была любопытна, схожая с земнопони, но иная. Я бы сказал, более темного оттенка. Причем, один из зебр маскировался под серого мага, хотя внутри была мелкая темная взвесь, едва уловимая для моего взгляда. Но всё же это пугало, когда забавно изъясняющиеся полосатые пони таили внутри себя такое. Это без учета разных духов, живущих внутри их украшений, и явно способных постоять за своих хозяев. Вообще-то, точно шаманы. Но мне даже думать не хотелось, кого может призывать пожилой жеребец с этой мерзкой серой магией, словно пропитанной тленом и смертью.

Идущие за ними грифоны были высокомерны и нахальны. Во всяком случае, на фоне остальных. Хохлясь и всячески показывая, что они делают мне одолжение своим присутствием. Но мне было просто плевать на них, отчего я уже просто улыбался, кивал и говорил протокольную пустоту, полностью игнорируя их попытки вывести меня из равновесия разными намеками на абсолютную бездарность в магии, пока я рассматриваю их магию, схожую с магией пегасов, но отдающей запахом крови и пожранных животных. Хищники, что тут ещё сказать. Особо не приятно было видеть содержание их желудков, в которых медленно растворялась магия их пищи, которая растекалась по их телу, и растворялась в магии самих птичек.

Другие виды дарили иные интересные впечатления, которые уже начинали смазываться, не смотря на транс. Когда очередная группа отошла в сторону, а за ней была пустота. Я даже своим глазам не поверил, думая, что у меня галлюцинации от усталости, но нет, это была правда, отчего я просто застыл, засыпая с открытыми глазами. Ощущая, что мир подергивается дымкой и растворяется в безмятежном сне, даря мне забвение.

— Молодец. — потоки магии донесли до меня шепот Селестии. — Ты справился, так что по делам и награда.

Пытаясь сообразить, о чем она говорит, я ощутил, как по телу словно поток свежего воздуха прошелся, а усталость отошла в сторону, уступая место новой силе. Не верящее смотря на ограничительные кольца, которые едва заметно разошлись, пропуская всё ещё крохи магии. Но это было в два раза больше крох магии, чем раньше, которые стремительно заполняли меня, даря новые силы.

— Иди отдыхай. Завтра будет тяжелый день, — ловя по-настоящему добрую улыбку, я только успел заметить, как с рога Селестии срывается зубодробительное заклятье.

Вспышка света, и я очумело пялюсь на странное углубление в полу, пока до разума с запозданием доходит, что это туалет для пони. Похожий на мусульманский…

— Спасен! — делаю шаг вперед, ощущая, как задеревеневшие мышцы почти не слушаются, и буквально падая на спасителя. Ощущаю, что можно наконец расслабиться. — Есть же в жизни счастье!

Закрывая глаза, ощущая непередаваемое удовольствие от этой награды за хорошо выполненную работу.

Глава 13 Одеяло и подушки

— Найти. — чей-то голос донесся, словно издалека. — Найти, ты спишь?

Открывая глаза, пытаюсь понять, что вообще происходит и где, собственно, я. Вокруг розовые стены, розовые предметы, розовые шторы и розовый аликорн. Только мой черная шерсть и голубая прядь гривы выбивается из этого приторно сладкого розового царства всех мыслимых оттенков, на фоне которого почти размывается Кейденс, тормоша мое плечо своим копытом.

— Где я? — в памяти всплывает безумный день и неподдельное счастье, от наконец наступившего облегчения. — Что происходит?

— Бал в твою честь завершился, и я пришла в свои апартаменты. — смущенно отвела взгляд розовая кобылка. — Ты сидишь на моем туалете, и сидя спишь. Может, лучше в кровать ляжешь?

— Стоп. Я где сижу?— вертя головой, понимаю, что вырубился действительно на белом... Хм... Нет, розовом друге, — ох ты же! Как я вообще сюда попал… а?

— Когда официальная часть завершилась, Селестия телепортировала тебя с начинающегося бала. Что было дальше, я не знаю.

— Да уж. — поднимаясь на затекшие ноги, ощущаю себя не так плохо, хоть голова и гудит. — Заснуть прямо на унитазе, это нужно суметь!

Розовая только глаза потупила, и магией дернула за веревочку, отчего подо мной зажурчал поток, а я ощутил, что от стыда краснею. Это же нужно было до такого дойти! Да… Дела…

— Извини. Совсем меня загоняли. — смотрю на здоровенную ванну-бассейн, тихо обалдевая от масштаба одной ванной комнаты, которой квартиры завидуют. — Пойду я посплю где-то…

— Подожди. — розовая преграждает мне путь. — Что значит, где-то?! У тебя что, своих покоев нет?!

— Есть. — со сдвоенными ощущения, вспоминаю свою тюрьму. — Только я не знаю, как туда дойти. Да и не думаю, что кто-то, кроме Селестии, знает.

Поправляя гриву, лезущую в глаза, наблюдаю за душевными терзаниями Кейденс, которой явно и хочется, и колется. Только вот, что?

— А давай ты у меня поспишь?! — наконец, красная, как помидор, выдает Кейденс, отводя взгляд. — Как двоюродная сестра.

— Да мне без разницы. — мысленно примеряюсь к шикарному коврику, который куда мягче каменных плит. — Щас на этом коврике прилягу и посплю, если ты не против.

От одной мысли о сне, зеваю во всю ширь своей кусачки, ощущая, как рот раскрывается неестественно широко, словно у хищника, а то и у змеи. Видя, как округляются глаза у розовой, резко захлопываю свой рот. Не хватало ещё, чтобы в обморок упала.

— На… На-а… На… На коврике! — запинаясь, выдает розовая, с таким ужасом смотря на меня, словно впервые видя. — К-к-как на коврике?!

— Конечно. — пожимая плечами, пытаюсь обойти розовое препятствие. — Он же мягкий и пушистый.

— Ни за что. — розовые крылья, распахнувшиеся во всю ширь, не дают мне пройти. — Ни за что ты не будешь спать на коврике! Идем в кровать.

— Да мне без разницы. — даже не хочу спорить. — Только недалеко, а то я засну на ходу.

— Тут близко. — хватая меня за копыто, розовая тащит меня за собой из ванной комнаты, в спальную. Розовую-розовую спальную, с просто чудовищной по размерам розовой кроватью. — Вот, ложись!

— Это же твоя кровать. — пытаясь осознать, кому может понадобиться кровать четыре на восемь метров. — Я лучше тут, на коврике.

— Нет. — Кейденс упрямо тащит меня в свою кровать, откидывая одеяло, открывая вид на идеально чистую постель. — Ложись и спи.

Ни сил, ни желания спорить не было, поэтому, просто плюнув на всё, я залез в кровать, закрывая глаза и ощущая, как меня накрывает нежнейшее одеяло, словно облаком окутывая тело, пока я тону в этой мягкой перине, принимающей форму моего тела.

— Спокойной ночи, Кейденс, — не отрывая глаза, зарываясь головой в подушку, расслабляя крылья.

— Спокойной ночи, Найти, — шепчет Кейденс, стоя на месте.

Ощущаю её тихое дыхание рядом. Никак не могу заснуть на этой перине, пока она не уходит в ванную комнату, оставляя меня одного, думать над всем этим безумием, в попытке наконец нормально заснуть. Парадокс, но сон не идет, и я просто лежу, полностью расслабившись, и перебираю события этого дня одно за другим, пока на другом конце этого титанического сексодрома не начинается возня, медленно, но верно смещающаяся ко мне, пока принцесса Кейденс не замирает в полуметре от меня, смотря на мою голову, и думая о чем-то своем.

— Найти, ты спишь? — шепот Кейденс просто феерично гениальный.

— Сплю, — ощущая себя донельзя тупо, отвечаю, зная, что она знает, что я не сплю.

— Нет, не спишь.

— Не сплю. — открывая один глаз, вижу любопытствующую мордашку совсем близко от себя. — Так что тебе нужно?

— Поговорить, — даже слепой мог заметить какую-то по-настоящему детскую радость на мордашке розового аликорна, которая ещё чуть подалась вперед.

— О чем?

— О всём. — шепчут её губы с такой радостью, что просто невозможно отказать. — Посплетничаем, как сестры!

— Ладно. — ощущая, что она не отцепится, наблюдаю, как она натягивает одеяло нам на головы, пряча от мира, и легким посылом магии создавая из одеяло мини шатер с подсветкой. — Тогда объясни, почему у тебя такая странная реакция на меня? Я же ужасная Найтмер! Кошмар, и вообще плохая пони.

— Пусть я не Селестия, но тоже кое-что могу. — фыркнув, Кейденс закатила глаза, — Моя специализация — это любовь. И поверь мне, я чувствую, как ты ко мне на самом деле относишься, а не то, кем пытаешься казаться. Тем более, я так давно просила Селестию подарить мне сестренку, с которой можно будет поговорить о всём на свете, не опасаясь сболтнуть лишнего не тому пони, или слишком привязаться к смертным, которые умрут раньше, чем я начну по-настоящему жить вне стен этой золотой клетки.

— Здесь хоть относительно безопасно, — машинально говоря, я могу только посочувствовать ей.

— Знаю. — в голосе слышатся болезненные нотки. — Пару десятков раз я выбиралась из замка тайком, на крыльях, отправляясь в путешествие инкогнито.

— И как?

— Да не очень. — замялась Кейденс. — Находила себе столько приключений на круп, что уже и не хочется повторять. Как-то даже крыло в вечнодиком лесу сломала, и потом трое суток выбиралась из леса, отбиваясь от разных чудовищ, которые пытались мной закусить. Бррр… Нет уж, с меня хватило приключений.

— И тебя никто не вытащил?! — я своим ушам не поверил.

— Ну, не уверена. — снова замялась Кейденс. — Пару раз мне показалось, что меня всё же прикрывали маги из тайной стражи. В этом плане Селестия может быть очень… — ещё одна заминка. — Жесткой, позволяя мне набивать свои шишки, вмешиваясь, когда уже стоит вопрос жизни и смерти, до последнего не мешая самой решить проблему.

— Я заметила. — просто в голове не укладывалось, что это розовое недоразумение три дня из леса с монстрами выходило. Как её только не съели? — Даже не удивляюсь, если именно она тебе крыло сломала, для этого приключения.

— Возможно. — не стала отпираться сестра по несчастью. — Она любит подстраивать ситуации таким образом, чтобы подопечные сами искали и находили правильный для неё выбор. При этом, она готова оказать помощь в тех объёмах, которые сочтет нужными. Нужно только не быть гордым, и попросить у неё помощи.

— Буду знать. — а ведь, проблемы мои были из-за моей гордыни. Думал, что самый умный! — Тем более, я уже заметила, как эффективно она доводит свой урок до мозгов. Чтобы я ещё хоть раз забыла в туалет сходить перед важным мероприятием?! Да ни в жизнь! Я думала, там лопну, на глазах у всех, раз десять!

— Нет. — хихикнула Кейденс. — Зная Селестию, думаю, никто ничего не заметил. Уж она то сумела скрыть такой конфуз от посторонних глаз точно. Но тогда, пару лет поминала бы тебе эту осечку каждый удобный раз. Поверь, лучше приложить все силы, и сделать всё правильно, чем просить о помощи, когда ты в силах сама решить проблему.

— Да уж. Попала, так попала, — если сначала меня больше пугала неадекватность Луны, то теперь лучше уж Луна с её закидонами, чем такой коварный политик под боком, как Селестия. — Как ты вообще её терпишь постоянно?

— Она хорошая, просто специфическая. Да и времени у неё постоянно ни на что не хватает, так что обычно мы раз в день видимся, на обеде. И то, она не всегда обедает в столовой, если вообще ест. Не бойся, Найти, она особо не лезет в мои дела. Просто маячит где-то в отдалении. Добрая, как мать, но суровая, как отец. Ты привыкнешь, это не сложно.

— Хотелось бы верить, — вот же, повезло найти такой источник информации, — только не выходит.

— Сама всё увидишь со временем. — шепнула Кейденс, подползая ближе. — Да и тебе нужно решать, что с той единорожкой делать. Она хорошая кобылка, и будет тебе хорошей помощницей.

— Откуда ты знаешь? — вот же, уже сватают мне фрейлину.

— Ещё на обеде заметила. — хихикнула кобылка, — Селестии пришло невидимое письмо. Да и во время того, как ты изображала из себя статую, поспрашивала у знающих пони.

— Невидимое письмо?

— Да, маленькая тайна Селестии. Только тсс! Я тебе не говорила.

— Конечно. Она не догадается.

— Не важно. Невидимые письма постоянно к ней приходят. Их пишут на особой прозрачной ткани-стекле. — у меня глаза на лоб полезли от такой новости. — Не спрашивай, что это. Лучше в университете узнай, если неделю захочешь выкинуть из жизни. Суть в том, что на этой ткани можно писать магией, которая видна для магического восприятия. При этом, держа такой свитком перед носом, Селестия делает его абсолютно невидимым из-за света своей магии. Глазами не увидеть, магией не видно, да ещё читать его нужно магическим взглядом, так что заметить, что она получает, читает, пишет или отправляет телепортом таким свитки, почти невозможно, даже сидя в паре метров.

— Вот это да! — в голове просто не укладывалось. — Это она кому угодно и когда угодно может тайное письмо написать, и мгновенно отправить?!

— Ну, в общем, да. — смутилась Кейденс, отводя взгляд, а у меня закрались подозрения о их переписке. — Можно только телепорты отслеживать, но они малые, и это трудно даже в теории.

— То есть, в теории, за нами могут наблюдать и докладывать о любом чихе в реальном времени? — по спине прошелся озноб, а магический взгляд зашарил по помещению, ища шпиона.

Замечая сгусток магии, движущейся к нам. Хотя, какой это сгусток магии! Это же Луна приближается.

— Я об этом как-то не думала…

— Прячься! Сейчас…

Мгновение, и Луна прошла сквозь двери, как через воду, а через мгновение, влетев в спальню на дикой скорости, срывая с нас одеяло.

— Почему не спите?! — от рева Луны чуть окна не вылетели, а уши заболели. — Я вас уже пол часа в мире снов жду!

— Мы… — пытается ответить Кейденс.

— Спать! — глаза Луны белеют, а с рога срывается заклятье.

Только успеваю заметить волну силы, как разум валится в сон, словно камень в бездну.

Глава 14 Длинный сон

Какое странное место. Бесконечное звездное небо вокруг, в котором плавают звёздочки, словно стайки рыб, когда я стою на очень маленькой планете, которую можно обойти за считанные секунды, единственной достопримечательностью которой является шикарная роза под стеклянным колпаком.

— Какая прелесть. — из-за горизонта выходит Кейденс, вертя головой и пытаясь поймать летящую рядом звезду. — Никогда не думала, что мир снов такой замечательный!

— Да уж. — смотря на проносящуюся рядом хвостатую комету, ощущаю приближение катастрофы. — Скоро Луна придет, и будет не до вида.

— Верно, дети. — сгустившейся из ничего, словно тень проявилась, став Луной, — Вы в мире снов, так что приступим без отлагательств к вашему образованию.

Земля под копытами вздыбилась и охватила задние ноги капканом, превращаясь в парты, на которые из ничего плюхнулось две стопки книг такой внушительной толщины, что мне стало дурно.

— Здесь продвинутая техника скорочтения для тебя, Каденс, — копыто указало на соседнюю пару, а у меня засосало под ложечкой, — а здесь основы телекинеза. Итак, задача: освоить материал за эту ночь. Ближе к утру приду и проверю, как вы справились. Будете много разговаривать, сон разделится на два.

Секунда, и Луна исчезла также внезапно, как и появилась, словно её и не было, оставив после себя только парты, да учебники с пустотой в мыслях.

— Что это было?— ощущая нереальность происходящего, смотрю на Кейденс, пытающуюся встать с стула.

— Ой, — поднимаясь верх, её круп словно потащил за собой стул, который порос частоколом колючек, заставив товарища по несчастью остановится.

— Кажется, мы вляпались. — для пробы пытаюсь встать, ощущая, как иголки впиваются в зад тем сильнее, чем я больше поднимаюсь. — Садись, они уменьшаться.

— Ииххх… — зажмурившись, Кейденс села на иголки, вся сжавшись. — Ну и шуточки у Луны.

— Не говори. — для пробы подтаскиваю к себе учебник, и пытаюсь открыть его копытом. Как ни странно, это выходит легко. — Кажется, это будет первая длинная ночка в череде кошмаров.

— Ты вообще понимаешь, что происходит?

— Мы в мире снов, вотчине Луны, где находятся разумы спящих разумных. Насколько я знаю, Луна мастер проделывать тут разные трюки, меняя реальность сна по своему желанию, так что тут всё не то, что кажется.

Машинально листаю листу книги копытом, вспоминая, как это делается. И вот, уже листы переворачиваются по моему мысленному желанию, но в тоже время я ощущаю остаточную волю Луны, которая закрепила этот сон своей магией такой силы, что мне не стоит даже пытаться её поменять. Так что остаётся воздействовать на сон в рамках её воли, вроде листания страниц мысленно.

— Ты владеешь такой магией! — Кейденс тоже заметила этот трюк.

— Это сон, тут реальность подчинена твоим мыслям. Просто пожелай чего-нибудь, и это произойдет. — взглянув на парту, Кейденс попыталась встать с известным результатом. — Не пройдет. Луна зафиксировала часть этой реальности, так что поменять её не выйдет. И терзают меня смутные сомнения, что если будем халтурить, у нас будут огромные проблемы.

— Это не… — в одно мгновение мир расколола едва заметная красная дымка, и я перестал слышать Кейденс, оставаясь наедине с книгами, звездами и цветком.

— Да уж, радикально.

Наблюдая, как Кейденс пытается до меня докричаться, я ощущал, как сон раскалывается на две части всё быстрее. Прикладывая к губам копыто в жесте тишины, прося её молчать, пока мы мы ещё друг друга видим. Ведь красная дымка сгущалась, становясь куда менее прозрачной с каждым её словом.

Наконец, Кейденс поняла и замолчала, а я, только тяжело вздохнув, подтянул к себе первый учебник по основам магии, бегло просматривая оглавление. Да уж, базовое пособие по теории магии и взаимодействию с магией тела.

Погружаясь в чтение, я ощущал себя крайне странно, понимая, какая засада у меня с памятью и магией вообще. Некоторые тезисы из книги я знал и понимал лучше, чем было описано в книге, но такого было очень мало. Кое-что я смутно помнил, с трудом вспоминая информацию, но большая часть книги была для меня настоящим открытием. Хотя Луна, как и настоящая Найтмер, должны были знать всё это от корки до корки. То есть, как маг, я пока пустое место, просто потому, что не помню, как использовать магию, и этому придется учиться почти с нуля. Возможно, будет намного легче, чем обычным детям, но всё же это займет годы и десятилетия.

— Забавно. — следуя инструкции из книги, заставляя выплеснуться крохи магии из рога фонтанчиком искр, ощущая, насколько это явственно и легко. — Хотя, детям нужны годы на освоение этого этапа.

С другой стороны, они осваивают его в совсем сопливые годы, вместе с речью и хождением, так что тут нечему гордиться.

Неожиданно один лепесток розы упал, а звезды мигнули, став на мгновение ярче. Более того, барьер, разделяющий нас с Кейденс, поблек, и стал почти невидим.

— Что это было?

— Кажется, часы. — пытаюсь услышать мир, но тщетно. — Говори только по делу. А лучше молчи. Понятия не имею, сколько нужно слов, чтобы сон снова начал делиться.

В ответ Кейденс кивнула, и молча продолжила читать. Да и я отложил книги по основам, перейдя к другим учебникам, ощущая, как время тянется, словно резиновое, растягиваясь и не желая идти. Застывшее, словно муха в янтаре. Понимая, что после такого сна голова у нас будет болеть. Возможно, даже сильно. Но тут ничего не поделать, ведь вместо отдыха у нас это.

В тишине продолжая познавать теорию телекинеза, я постепенно входил в транс, как и на балу, засыпая разумом во сне, теряя восприятие всего, кроме стола, и полностью погружаясь в книги. Открывая довольно любопытный эффект улучшенной памяти, позволяющей куда легче запоминать ключевые тезисы, выстраивая общую картину работы телекинетических чар, разновидностей которых была просто тьма. Но меня интересовала только самая простая часть — левитирование малых предметов. Чисто бытовой раздел этих чар, который даст мне хоть немного свободы.

Я только отмечал, как падают отдельные лепестки розы, медленно, но верно обнажая сердцевину цветка, пока в голове формировалась целостная картина понимания процесса левитации с довольно глубокими подробностями, ведь у меня пока не было сил на аляповатую магию, а только крохи, которые нужно ещё правильно применить, дабы поднять хоть вилку с едой, не говоря о чем-то более тяжёлом. Даже в идеале я максимум килограмм поднять смогу, если очень сильно извернусь, и сделаю всё идеально. А так, грамм триста мой потолок, пока ток магии не усилится. Да и то, это будет ой, как не просто.

— Когда этот сон закончится. — неожиданно простонала Кейденс, с тоской смотря в никуда стекленеющими глазами. — Я больше не выдержу. Это же хуже наказаний Селестии. Тут даже поговорить нельзя!

— Ляг и спи. — пожимая плечами, отвлекаюсь от книги. — В чем проблема?

— Мы же спим? — Кейденс посмотрела на меня, словно впервые видя. — Как можно спать во сне?

— Спроси, что полегче. — сам не знаю почему, но я уверен, что спать тут можно. — Просто попробуй заснуть.

— Тут даже постели нет.

— Используй книгу. — не понимая проблемы, переворачиваю страницу. — Она мягче дерева.

— Но так нельзя. — с сомнением, Кейденс смотрит на парту и книги. — По этикету не положено спать за столом, да ещё на книгах. Знаешь, как меня будили, когда я в детстве так засыпала посреди уроков?

При этом, она состроила такую забавно-перепуганную мордашку, что я невольно улыбнулся, представляя малютку Кейденс, заснувшую за книгами. Да уж, воля у её учителей была поистине железная. Будить такую маленькую милашку у меня рука просто не поднялась бы.

— Тогда терпи, — не понимаю проблемы, — или в транс войди. Да мало ли, о чем можно просто подумать в тишине.

— Вот именно, в тишине, а я хо… — снова сон начал раскалывать, как и десять раз до этого, намекая, что нужно учиться, а не трепаться.

И снова время двинулось, словно резиновое. Только изредка падали лепестки розы, а мне даже через транс хотелось постучаться головой об парту, или, как Кейденс, просто заснуть сидя. Но одна мысль о том, как меня снова буду кормить с ложечки, придавала мне бездну сил, и я раз за разом повторял упражнения, тренировался в подачи магии к рогу, создавал элементы узора, плавно подбираясь к самому заклятью. Благо, у меня было чудовищное преимущество перед обычными магами. Я видел всё, что делаю, во всех подробностях, сразу подмечая любую ошибку и исправляя её на ходу. Но это не отменяет того факта, что субъективно прошли далеко не одни сутки, а сон так и не думал прекращаться. Только с полсотни лепестков лежали на земле, а ещё пять пока не падали, заставляя меня сцепить зубы, и упорно грызть гранит науки до победного конца.

Это было сродни изощрённой пытки тишиной и вечностью. Словно меня в тюрьму посадили и сказали учиться. Даже не знаю, что хуже. То ли Селестия с её бешенным темпом, от которого голова кружится и ноги подкашиваются, то ли это безмолвие, в которое нас запихнула Луна. Вроде, и хорошо, тихо, спокойно, красиво, и мухи не отвлекают, но как это долго, скучно и однообразно! Это же просто какая-то изощренная пытка! Да без осколков опыта Найтмер пребывания на луне я бы уже чокнулся просто бесконечно сидеть за партой и учиться!

Когда упал предпоследний лепесток розы, я ощущал, что просто здесь и сейчас сойду с ума, левитируя сразу два шарика из бумаги, который вечность назад были листами книг, варварски использованными мною в качестве тренажёра. Когда тени снова сгустились, и появилась Луна, с любопытством окидывающая наш сон своим внимательным взглядом.

— Убей меня. — едва открываю рот, ощущая, что дошел до края. — Я больше не выдержу этой пытки!

— Знаю. — копыто указывает на розу. — Это индикатор твоего состояния.

— Состояния... — мир дрогнул и накренился, а в голове вспыхнуло понимание. — То есть, я отсюда только вперед ногами выйду?

— Думаю, мы не будем доводить ситуацию до предела. — криво усмехнулась Луна. — По крайней мере, ты освоила теорию левитации. Цени мою заботу о тебе, отродье.

— Спасибо, мама. — Луна дернулась и странно посмотрела на меня. — Я только одного не пойму. Почему вы меня по тихому не придушили?

Лицо Луны закаменело, и я даже подумал на секунду, что она меня в порошок сотрет прямо здесь и сейчас, когда она ответила так тихо, что я едва расслышал:

— Селестия слишком добра даже с теми, кто не заслуживает её доброты. — и уже громче закончила. — Просыпайся, отродье, и знай, кому ты обязан жизнью.

Неожиданно мир погас, а я ощутил, что лежу в кровати в обнимку с чем-то мягким и теплым, ощущая, как голова просто раскалывается от этого безумного сна, а в окнах разгорается зарево грядущего дня.

Глава 15 Розовая подушка

Лежа в кровати, и видя перед носом розовую гриву Кейденс, использующую меня, как подушку, я пытался привести мысли в порядок. Ощущая себя, словно пыльным мешком огретый. Помня все те бесконечные часы учёбы в сне, словно это было наяву. Но, в тоже время, до жути боясь проверить на практике то, что выучил во сне. Ведь это всё может быть только иллюзией, или учебники были фальшивыми, и эти знания в реальном мире просто не применимы.

— Ой. — дёрнулась Кейденс, поднимая голову. — Как это вышло?

— Луна. — наблюдая, как подруга отползает назад, я с трудом заставил себя не вцепиться пушистую и мягкую плюшевую игрушку. — Не помнишь?

— Смутно. — садясь на кровать, розовый аликорн чешет затылок, превращая свою разноцветную гриву в не пойми что. — Мне такой странный сон снился. Про маленькую планету, на которой цвела одна прекрасная роза, а звезды были так близко, что можно было дотянуться копытом.

— А ещё там была парта, которая тебе чуть круп не проткнула шипами, и гора учебников, которые ты читала, изредка перебрасываясь со мной словами. — от моих слов глаза Кейденс округлялись, а челюсть отвисала. — Заснув прямо на книгах, и там мило посапывая в две дырочки, что я решила тебя не будить.

— Откуда ты знаешь!

— Это был наш общий сон. — переворачиваюсь с бока на живот, поднимаясь на копыта. — Но ещё Луна специально в обнимку положила, для плотного контакта магии. Так проще создавать общие сны, да и стабильней они тогда. Хотя это и не важно. Просто проверь знания, полученные во время сна, и тогда сама поймёшь, что это был не просто сон.

К мерзкому послевкусию сна добавился разрыв контакта с магией Кейденс, которая компенсировала негатив. Так что стало совсем дурно, и хотелось лечь и умереть. Вот же дурак! Думал, что роза отмеряет время, и упорно ждал до конца, через не могу растягивая свою агонию по глупости, прорастив ночь в какую-то бесконечную тягониму обучения, которая длилась минимум пару суток субъективного времени. Знал бы, точно спать лёг, плюнув на всё.

— С тобой всё нормально? — мягкое копыто не дает мне завалиться на бок. — Ты не очень хорошо выглядишь после сна.

Ох ты же! Сколько у неё в глазах заботы и желания помочь. Только я не желаю получать помощи, когда сам мог справиться с своими проблемами. Тем более такими, которые, откровенно говоря, ерунда после того кошмара, через который пришлось пройти в подземном узилище. Ну, мозг перегружен знаниями и немного побаливает, и что? На фоне остального, можно отнести это к мелочам, не заслуживающим внимания.

— Не молчи. — Кейденс тормошила меня, заставляя выйти из вялых мыслей. — Если тебе нужна помощь, только скажи. Я позову придворных магов, если сама не смогу помочь.

— Не нужно. — немного ускоряя ток магии в теле, гоня энергию в мозг, что немного облегчает самочувствие и ускорит восстановление. — Что у нас по плану?

— Ну... — Кейденс задумчиво обвела взглядом комнату. — Я начинаю свой день с разминки и купания, потом выхожу на дневной график: до обеда занятия, потом обед с Селестией, после разные королевские дела, и к вечеру у меня есть три часа для моих дел. Дальше сон, и новый день. Так как я твоя няня... — мне уже стало плохо. — Не морщись, от этого лицо становится некрасивым и морщины появляются. Я не могу менять распорядок, так что мы будем жить в одном графике.

— То есть, сначала зарядка? — от мысли о подобном, лечь и умереть хотелось ещё больше.

— Если ты не против. — стрельнула глазами на кровать Кейденс. — Иногда я просто нежусь в кровати эти полчасика. Только тсс, никому не говори.

— Нет уж, — ощущаю, что просто сам себя уважать не буду, если дам слабину, и буду выглядеть слабее девушки, — идём заниматься. Мне нужно нормальную форму возвращать.

— Отлично. Разомнёмся с утреца! — с неподдельной радостью, Кейденс направилась к одной из дверей своей спальни. — Аппетит нагуляем к обеду!

— Наверное. — шагая за кобылкой, я не ощущал особого желания есть. Там заморить червячка, разве что, можно. — А сколько раз в день едят аликорны?

— Мало. — ничуть не удивила меня Кейденс. — Раз в день максимум. Можно голодать неделями, если магия есть. Наши тела питаются в основном магией, поэтому берегись лишнего веса. Согнать даже один килограмм просто каторга, а растолстеть можно мгновенно, если не следить за собой и есть тортики.

— Буду помнить, — машинально кивая, я пытался удержалась свою челюсть от падения, смотря на мини спортзал Кейденс.

Ладно там, десяток тренажёров, но ряды гантель вводили меня в ступор. Рядом с более-менее адекватными гантелями лежали кубики металла совершенно не адекватного размера. Чего столько стоит целый куб! Куб металла, мирно стоящий на кубике по меньше. У него же плотность десятку на сантиметр кубический! Это что, десять тонн минимум, в качестве гантели?!

— Кейденс? — стараясь не показывать своего шока, указываю на кубики металла. — Зачем тебе эти штуки?

— Тренажёры для рога. — пожимая плечами, Кейденс поднимает верхний кубик, который, заметно подрагивая, слегка взлетел и сразу опустился. — Селестия подарила на совершеннолетие двадцать тон мифрила. Сказала, это моё приданное на будущее, а пока просто тренажёр для рога. Правда, пока он слегка тяжеловат для меня.

— Твою же мать! — непроизвольно вырвалось ругательство, когда я глянул на этот кубик через магию. Сгусток ослепительно чистого света, и ничего более. — Это же…

— Ты на каком языке говоришь? — вопрос Кейденс сбил с мысли. — Я все языки на слух различаю, а такого ни разу не слышала.

— Не важно. — краснея, радуюсь, что перешёл на великий и могучий, возвращая себе самообладание. — У вас что, нашли огромную жилу мифрила, раз из неё тренажёрные грузы делают?

— Нет. — мотнув головой, Кейденс открывала здоровенный шкаф-сейф. — Он действительно очень дорог, просто Селестия так захотела. Смотри, что у меня ещё есть!

Из сейфа вылетели детали розового доспеха, и стали опускаться на Кейденс, соединяясь друг с другом хитрыми соединительными болтами и гайками, которые закручивались с помощью телекинеза, утапливались в броню. Буквально за минуту заковав Кейденс в сплошной розовый экзоскелет, который второй кожей облегал тело кобылки, и почти не стеснял движение. Но при этом, толщина бронепластин откровенно пугала. При том, что, с первого взгляда на магию доспеха, я опознал адамант, только для виду покрытый розовым мифрилом. Зачарованный так, что глазам было просто больно смотреть на эту силу. Более того, магия доспеха срасталась с магией Кейденс, становясь частью её тела, запитывая магию брони прямо из резервов Кейденс! Что было чудом. Даже без разных артефактов непонятной природы, встроенных в броню десятками. Это же как далеко шагнули магические технологии за тысячу лет, что тут такие шедевры делают!?

— Это моя: Розовая Подушка! Или сокращённо, РП. — шлем сложился капюшоном на шее, окончательно добив меня, а из отверстия на шее и хвосте доспеха вышли волосы, формируя нормальную гриву и хвост поверх адаманта. — Мой тренажёр для сжигания лишних калорий! Всего день в нем, и лишнего килограмма как не бывало!

— Кейденс, — ощущая, как побаливает зад от удара о камень, пытаюсь донести до девушки правду, — это доспех, он для защиты тела.

— Знаю. — легкомысленно отмахнулась кобылка, взмахивая закованным в адамант крыльями. — Только в замке опасностей нет, а лишние килограммы нужно сжигать. Поэтому я ни разу не одевала РП, как доспехи, используя её для сжигания лишнего веса на тренировках. РП довольно удобна. Только жаркая из-за герметичности, словно сауна, если отключить климат контроль для сжигания лишних килограмм. Особенно, если дополнительные утяжелители добавить!

Из шкафа вылетели настоящие бронеплиты сантиметровой толщины, и мне было страшно подумать, сколько сотен килограмм может весить этот доспех.

— Или гравитационные заклятья поставить на реверс, не понижая вес тела, а увеличивая его. — при этом, лицо Кейденс было довольное предовольное, когда я ощутил, как от шока у меня передние ноги скоро сложатся. — Только тогда суставы начинают ныть, да мышцы болеть. Я всё же хрупкая кобылка, а не жеребец, чтобы тяжести таскать!

— Кха, — я аж подавился.

Кокетливо стрельнув глазками, Кейденс поразила меня в самое сердце. Я, не я буду, если не смогу также! Плевать на всё! Я не прощу себе, если буду слабее телом и магией этой гламурной девушки! Это же просто позор для моего мужского достоинства! Каждый день буду тренироваться, пока её не превзойду!

— Ну как? — вертясь на месте, Кейденс позволяла мне рассмотреть великолепную броню со всех сторон, от складного шлема и бронированных боков до подвижных суставов ног и массивных накопытников, сделанных с невероятным искусством. — Мне идёт моя Розовая Подушка?

— Очень. — сглатывая слюну, я понял, что тоже хочу себе такой доспех. Только черный, а то розовое оружие вызывает когнитивный диссонанс. — Отлично подходит к цвету твоей гривы и глаз.

— Точно! Я специально настояла на такой отделке! — одновременно из шкафа вылетел огромный молот, с наведением в форме голубого сердца, размером с огромную наковальню и ажурной ручкой. — А это мой жезл любви. С его помощью я должна нести любовь и добро!

— Понимаю.— мне стало дурно от одной мысли, что будет, если этой трёхметровой дурой кого огреть. Не знаю, как любовь, но добро точно победит. Им же лобовую броню танка можно вскрывать! — Красивый жезл. Только, кажется, немного великоват.

— Знаю. Его сделали мне на вырост. Пока я им только алмазные орехи колю, да разок притащила на переговоры с очередным лордом грифонов. Да поставив у стенки, когда разбирала очередное недоразумение с нашим караваном. — гламурный молот скрылся в шкафу. — Но я его всё равно не люблю. Он тяжёлый и сложный в использовании.

— Никогда не подумала бы, что у тебя есть такие игрушки. — беря себя в руки, встаю на ноги. — Я потрясена. Как ты только догадалась, что мне будут интересны такие аксессуары?

— Это Селестия посоветовала показать. — смущаясь, отвела взгляд Кейденс. — Сказала, ты будешь в восторге.

— Я более, чем в восторге, — медленно потирая копыта, я уже представлял себя в подобной броне. — Такие аксессуары все принцессы получают?

— Наверное. — пожимая плечами, Кейденс почти не была стеснена в движении доспехом. — Я слышала, сейчас делают комплект для Луны. И тебе сделают на совершеннолетие, наверное, когда расти перестанешь. Только, когда оно ещё будет?

Уже мысленно примеривая на себя доспехи черного властелина… Кх. Пардон. Властелины, я не сразу осознал оброненную Кейденс фразу.

— В смысле, когда оно ещё будет? — это же прямо удар между ног моим радужным мечтам о тёмном доспехе!

— Ты только не волнуйся, Найти. Рано или поздно ты станешь взрослой кобылой. — замялась Кейденс, отводя взгляд. — Только это произойдёт не в этом году точно. И, скорее всего, не в следующем, а, может, года через три-четыре. Через пять точно!

— Это... — у меня буквально слов не было. — Это катастрофа! Как же я без доспеха жить буду?!

— Не беспокойся. — бронированное крыло обняло меня. — Вырастишь ещё. Да и взрослой быть не так здорово, как кажется. Только свободы меньше, да ответственности больше. В остальном тоже самое. Только с жеребчиками поиграть можно.

— Меня жеребцы не интересуют. — от одной мысли об потенциальном копытном ухажёре меня подташнивало. — Пусть другие кобылки к ним лезут.

— Тем более! Зачем тебе спешить становиться взрослой, если жеребцы тебе не интересуют? А в остальном всё только хуже. Знала бы ты, что я только не готова отдать, чтобы снова помолодеть и стать ребёнком, как ты.

— Правда? — в голове просто не укладывалось.

— Правда, — клянусь светом.

Глава 16 Снова школа

Идя за Кейденс по коридорам просыпающегося дворца, я ощущал себя довольно сносно. Голова уже почти не болела, даже отправлять неприятные ощущения на задворки сознания не требовалось, а я не переставал поражаться выносливости и живучести этого тела, которое, казалось, жило вопреки всему происходящему, открывая один резерв за другим, словно моя глупая голова просто не понимала, на что способны аликорны, а Селестия с Луной открывали мне глаза на мои возможности, о которых я даже не подозреваю. Вот расскажи они мне, что я такое смогу, просто посмеялся бы про себя, но теперь мне было совсем не до смеха. При том, что магии почти нет, да и управлять я ею почти не умею.
— Проходите, леди. — слегка хрипловатый голос пожилого пони отвлёк меня от самокопания. — Меня уже предупредили, что с этого дня у нас будут особые уроки.
Поднимая взгляд от пола, вижу пожилого единорога золотистой масти с абсолютно седыми волосами и козлиной бородкой, который с доброй улыбкой машет нам копытом, подзывая к себе. Только вся его комичность и безобидность исчезает, стоит только глянуть на его магию. Не архимаг, но не намного слабее. И магия струится не как попало, а настолько гармонично, что нет никаких сомнений в его виртуозном владении силой. Так что ещё большой вопрос, кто кого сделает.
— Леди Кейденс. — заводясь, смотрю, как этот старик обнимает мою няню. — Леди Найтмер. — с трудом сдерживаю желание оскалиться на попытку полапать моё тело этим жеребцом. — Какие вы скромные.
— Дядюшка Лайтбук, простите Найти за её поведение. — заступается за меня Кейденс, явно очень уважающая этого старика. — У неё был тяжелый день и не простая ночь.
— Понимаю. — кивает эта, вроде как, развалина, растягивая фальшивую улыбку на своём лице. — Молодость, горячая кровь, гормоны играют. Как тут уснуть после такого бала!
— Да причём тут бал? — ощущаю, что срываюсь. — Я вместо сна трое суток без разгиба телекинез изучала! Я просто хочу…
Запинаюсь, и тупо пялюсь на старика, который ласкает меня своей «доброй» улыбкой. Не понимая, чего сорвался, и главное, почему он буквально бесил меня самим фактом бытия. В то время, как Кейденс совершенно не вызывала этой абсурдной и беспочвенной агрессии в мыслях, как этот маг. Да и я вообще до сих пор не могу понять, чего хочу стратегически, а тактика без стратегии — это суета перед поражением.
— Это не могло быть просто. — вздыхая, старик садится за стол. — Давай для начала познакомимся.
Подталкиваемый крылом Кейденс, сажусь напротив старика на один из двух стульев, ощущая иррациональную неприязнь к этому жеребцу. Даже сам не могу понять, почему, но факты упрямая вещь, и только присутствие Кейденс позволяет мне держать себя в руках. Просто не хочу, чтобы она думала обо мне плохо. Не заслуживает она к себе такого отношения.
— Давай начнём с начала. — старик примирительно протягивает копыт, по доброму улыбаясь, но мне чудится фальшь в его словах и виде. — Меня зовут Лайтбук, хотя обычно ученики называют меня Бука или просто дядюшка. Обычно я веду занятия в школе для одарённых единорогов Селестии, по просьбе принцессы. Уже пару лет провожу расширенные занятия с Кейденс дважды в неделю, так что Селестия попросила меня помочь тебе, Найтмер, познать основы магии. И я очень рад, что ты так активно начала наверстывать упущенное.
От последней шпильки у меня глаз дёрнулся, и только крыло Кейденс на моем плече не дало мне ответить резко, усмиряя мой пыл, но я всё явственней ощущал, что мне нагло лгут в лицо. Да ещё эта насмешливая улыбочка просто вымораживала и вызывала желание сделать ему очень больно, либо хоть стереть с его лицо эту фальшь, дабы он был честен, но, увы, сделать я это просто не мог.
— Найти, успокойся. Дядюшка поможет тебе научиться использовать магию в кратчайшие сроки, просто доверься ему. — проглаживание крылом по спине возымело эффект, и меня отпустило. Но всё равно, я не доверял этому старику ни на грош. — Вот увидишь, всё будет хорошо.
— Если ты так говоришь, — беру себя в руки, загоняя свою неприязнь поглубже, — то я постараюсь доверять вам. Я Найтмер, и я утратила знания о магии во время очищения от тьмы. Да и сами магические каналы пока почти полностью перекрыты, так что я могу использовать только крохи магии, не зная, как правильно творить заклятья.
— Вижу. — по телу прошла дрожь от ощущения мягкой магии, прошедшей сквозь меня магическим сканером. — Уникальный, надо сказать, случай в моей практике. Дассс, уникальный. Но ничего страшно. Для базового манипулирования магией и обучения этих сил более, чем достаточно. Более того, такие малые силы позволят хорошенько отточить рог, ведь любая ошибка сразу вылезет на поверхность, а не будет компенсирована просто выливанием большего объёма силы.
При этом, он с немым укором посмотрел на Кейденс, которая смущённо отвела глазки и надула щёчки, словно пай-девочка, которая просто не могла так низко поступить и разочаровать учителя. Меня же это настолько позабавила столь милая мордашка, что негатив как рукой сняло, и я ощутил, что готов плюнуть на такое отношение старика. Учит, и пусть учит. Не любовником же он собирается стать. Так что деловым отношения это помешать не должно. Да и Селестия рядом, и по-настоящему плохое он не сделает. Максимум, может нагадить исподтишка. Так что ухо в остро и вперёд, грызть гранит науки.
— Как скажете, учитель. — снова вижу эту фальшивую улыбку. Бесит то как. — Мне хоть основами телекинеза овладеть для начала, а то ничего сделать не могу.
— Понятно. — золотистое копыто важно проходится по бородке. — Что же. Это здраво, начать с самого простого. Итак, показывай, что вообще можешь, и отчего будем отталкиваться. А ты, Кейденс, покажи, как выполнила домашнее задание. На этот раз покажи, наконец, плавность в работе с магией, а не твои обычные рывки.
— Конечно, учитель. — зажигая свой рог, Кейденс начинает создавать незнакомые мне заклятья довольно серьёзного уровня. — Вот.
— Хорошо, продолжай. — покивал учитель, наблюдая магию, и даже подсвечивая заклятья Кейденс свой силой, словно работал активный радар. — Вижу, у тебя наметился небольшой прогресс.
Закрывая для верности глаза, дабы не видеть его физическое лицо, сам начинаю готовиться к созданию магии. Неспешно гоню магию по телу, через шею в голову и рог, по капле накапливаю в нем магию, начинаю творить заклятье, только когда количество силы в роге становится хоть немного больше пары капель. Ощущая, как подрагивает удавка на роге, готовая затянуться от притока силы.
Наблюдая, как медленно, но верно, заклятье формируется из моей магии, захватывая магию воздуха, словно водопроводная труба воду, где моя сила только каркас и десять процентов магической силы, а разлитая вокруг магия наполняет моё заклятье, беря на себя девяносто процентов всей будущей нагрузки, заставляя меня буквально истекать потом от полной концентрации на заклятье, выверяя каждый его элемент до всех мелочей. Ощущая, как от напряжение ноет рог, пока я упрямо довожу описанную в книгах форму до завершения, постоянно пытаясь удержать расползающуюся магию, и не дать ей рассыпаться на осколки.
Наконец, завершив создание конструкта, медленно направляю его на стол, и обволакиваю своим заклятьем линейку, молясь всем богам, чтобы ничего не сломалось и не лопнуло. При этом, всей своей магией ощущая, насколько во сне всё было проще и легче. Пока заклятье поднималось вверх, таща за собой линейку, но буквально на глазах рушась под этой «огромной» нагрузкой, за две секунды рассыпаясь потоками воздушной магии и искорками моей силы, пока линейка возвещает о моем провале. Но хоть на пару секунд поднял её! Это уже кое-что.
— Дасс, какой интересный случай. — голос старикашки сбивает всю концентрацию. — Впервые вижу столь странной исполнение усиленного телекинеза. Ты просто мастер по поиску непростых путей, ученица. Это же надо было не только додуматься, но и суметь начать, с такой сложной магии уровня мастера. Дасс. — снова он погладил козлиную бородку копытом. Меня уже этот жест бесит. — Нужно ещё было суметь сделать всё настолько не так. Однозначно талант.
— Мастер? — пытаюсь понять, что это значит, но в памяти глухо. — Это как?
— Дасс, мастер. — горестно закатывая глаза, старик с неохотой говорит. — Есть маги, а есть мастера магии. Принципиальная разница в том, как они использую внешнюю магию. Обычные маги, не достигшие уровня мастера, просто вбирают в себя магию, прогоняя её через тело и творя из неё заклятье. То есть, магия мага сама преобразует энергию мира в нечто удобоваримое, из чего можно создать заклятье. Это понятно?
— Да, учитель. — киваю. — Ещё магия бывает полностью преобразована, и та, которая только начала перевариваться.
— Дасс, так и есть. — кивает старик. — Телу нужно время для преобразования сырой силы из мира в ману мага, что не мешает использовать полусырую силу. Но это просто сложнее, да и не важно в нашем случае. Важно другое: мастера не просто выпускают магию из рога и создают из неё заклятья, они ещё наполняют заклятья сырой магией прямо из мира, или прогоняя сырую манну по телу без преобразований, только что поглотив её на ходу.
— Так это плохо или хорошо? — не понимаю ничего.
— То, что у тебя вышло такое непростое заклятье хорошо. То, что ты начала с такой непосильной для тебя задачи, неприемлемо. Ты замахнулась на слишком сложную задачу, не понимая основ и не отработав их на практике. Посему, давай начнём с более простого, и постепенно перейдём к сложному, а не будем мучиться с не слишком сложной для тебя магией.
— Хорошо, учитель. Что мне делать?
Перед носом опустилась книга со структурой примитивного глифа — треугольника, от простоты которого мне уж скулы свело. Он бы ещё мне палочки предложил рисовать копытом, словно малышке. Но я же обещал учиться, да и Кейденс рядом, а значит, придётся терпеть.
— Вот «продвинутые» базовые элементы. — с издёвкой и насмешкой в глаза, выдал этот учитель. — Создавай их, а как отработаешь треугольник, перейдём к другим базовым глифам, набивая основы, и уже потом начиная восхождение к вершинам.
— А по-другому никак? — Кейденс, дай мне терпения!
— Нет. — снова эта фальшивая улыбка. — Без крепкого знания основ к вершинам не дойти. Так что, давай, Найтмер, практикуйся в глифах, и когда-то ты обязательно достигнешь вершин.
— Как скажете, учитель, — начинаю создавать эти треугольники. Благо, на них силы вообще не нужно.
Немного задрав голову и закрыв глаза, начинаю создавать первый треугольник, чертя его медленно, но верно, запоминая его форму и, как только он был готов, отпускаю магию, позволяя ей начать падать вниз и, как только моя магия оказывается перед ртом, выдыхаю воздух, хватая ртом глиф, дробя его зубами и заглатывая свою магию, после чего ловлю шокированный взгляд учителя и, скалясь, раз за разом повторяю всё от начала и до конца, постепенно ускоряя создание глифа и его поглощение, следя, чтобы сила равномерно струилась по телу в рог, и не было никаких перекосов. Спокойная, размеренная и довольно простая работа, в которой я быстро набивал руку, создавая один за другим всё новые глифы. Даже не столько творя глифы, сколько привыкая к самому творению магии.
В пол уха слушая, как старик наставляет Кейденс, объясняя всё куда более дружественно и мягко, поправляя её промахи, и по-настоящему работая с девушкой, а мне выучивает тупую тренировку основ, и только в пол глаза смотря, как я эти треугольники леплю, словно снежки. Вот же скучная учёба! Ведь дальше пойдут другие фигурки, вроде колечек, квадратиков и прочие штучки, за которыми ещё не скоро последуют трёхмерные фигуры, а уж когда с таким учителем я до магии доберусь, совершенно неясно.
Чувствую, великим магом быстро не стану. Если вообще стану, практикуясь в основах основ магии.

Глава 17 Коварство аликорнов

— Попробуй этот нежнейший бисквит. — на тарелку опустился очередной десерт, а я ощущал, что больше в меня не лезут даже сладости. — Он такой мягкий!

— Я сейчас лопну. — откладывая в стороны накопытник с вилкой, я был самым счастливым человеком в теле пони. — У меня же живот, как у беременной!

— Не преувеличивай. Ты худощава и короткошёрста, вот и выглядишь так контрастно. — продолжила этой демоница соблазнения, левитируя ко мне новую диверсию. — Лучше попробуй этот тортик, для него место точно найдется. Ах, какой аромат!

Ощущая запах тортика, я понимал, что она права, но желудок сказал: всё, больше не влезет, в то время как Кейденс уже полчаса пыталась меня закормить на убой, пользуясь тем, что Селестия застряла на очередных переговорах с делегацией Седельной Аравии, а Луна просто спала, и не думала приходить есть, заказав еду в свои апартаменты.

— Ну, открой ротик. Сделай мне приятно! — не унималась Кейденс. — Ты же хочешь побыстрее нагулять жирок?

— Я жить хочу, — отталкивая от себя тарелку, стараюсь не смотреть вниз, ощущая, как животище упирается в передние ноги и раздвигает задние, — а не умереть от заворота кишок.

— Я же как лучше хочу. — насупилась Кейденс, явно сама желая кушать. Да и вообще, было страшновато смотреть в её голодно-мечтательные глаза. — Это твоя мечта, много кушать, а не моя.

— Лови момент, пока можешь. — маленький кусок торта всё же победил в неравной борьбе с волей принцессы, и был безжалостно съеден. — Ты худенькая, Селестии нет, можешь наслаждаться моментом! Эх! Не понимаешь ты своего счастья!

— Зато я скоро буду наблюдать, как ты вес сбрасываешь. — с трудом слезая с стула и становясь на четыре ноги, ощущаю, как живот тянет к земле, словно гиря, выгибая спину дугой. — Я же как корова выгляжу!

Ещё раз смотря то на правый, то на левый бок, тяжело вздыхаю под добрый смех Кейденс, видя, как разнесло мои бока в стороны, сделав меня раза в два толще минимум. Это просто кошмар! Как я только так сумел? Ведь, вроде, не жрал в три горла. Или всё же именно так жрал? Даже ртом еду пару раз брал. Кейденс только хихикнула, и пообещала не рассказывать о моем грехопадении Селестии, умолчав, как я не устоял в борьбе с соблазном: съесть ещё немного сладенького.

— Эх, мои лишние килограммы, — страдальчески сморщившись, Кейденс отодвинула в стороны посуду с соблазнами. — Ладно, завтра продолжим набирать жирок. Лучше расскажи, как первая половина дня прошла? Может, что не так?

— Кажется, нормально. Только слегка скучно.

— Да ты экстремалка, я погляжу!

— Не то, чтобы очень. — тяжело переставляя ноги, сажусь на пол в раскорячку, не рискуя лечь. А то ещё из рта всё выйдет. — Просто всё было обыденно.

— Точно экстремалка! — хохотнула Кейденс, вылезая из-за стола, потягиваясь всем телом, словно кошка. — Давай в подробностях. Подумаем вместе, что не так.

— После того кошмара на беговой дорожке я поняла, что бег не моё. — потирая до сих пор саднящий подбородок, я хотел выкинуть тот позор из головы. — Потом я ощущала себя инвалидом, пытаясь тренироваться на твоих тренажёрах, забыв поменять груз. Как итог, я даже сдвинуть ничего не могла. Даже минимальные веса с трудом давались. Это было неприятно.

— Ничего. — утешала меня Кейденс, обнимая крылом и садясь рядом. — Ты быстро восстановишься и станешь, какой захочешь. Просто пока ты ещё маленькая девочка.

— Я не маленькая девочка! — у меня глаз дёрнулся.

— Хорошо. Ты не маленькая, ты большая девочка. — её нога обняла шею и мягко прижала к тёплому телу, подавляя силы противиться подруге. — Так что, давай, колись, как тебе Лайтбук?

— Старый зануда. — меня аж передёргивает от трёх часов его урока. — Зставил меня три часа глифы создавать на своём уроке. Ещё приказал: создать пять тысяч за два дня! По пятьсот каждого! Это вообще честно?

— Ну, это же основы! — всплеснула копытами Кейденс, смотря на меня, как на глупышку. — Они должны от мысли отскакивать бессознательно. Когда я училась основам магии, то десятки тысяч раз создавала глифы без конца пару лет, — мне поплохело, — пока не добилась полной бессознательности действий при их творении. Ууу, как я тебя понимаю, но это по-настоящему нужно сделать, если ты хочешь быть хорошим магом.

— Знаю. — машинально творя очередной квадрат, наблюдаю, как он падает на пол и медленно тает, создавая новый. — Просто это настолько скучно.

— Без труда ничего не бывает. — продолжила утешать меня Кейденс. — Ты не представляешь, как бы я хотела получить всё и сразу, но, увы, у меня ничего не вышло. Сколько желаний я не загадывала и сколько перьев под подушку не сложила, чуда не случилось, пока я не взялась за труд, и не начала по-настоящему работать над собой.

— Знаю. — опускаю голову вниз, наблюдая свой живот, который, кажется, сейчас лопнет. — Только чуда всё равно хочется.

— Не говори… — тяжело вздыхает Кейденс, и замолкает, смотря в никуда.

Я же вспоминаю, как после трёх беспрерывных часов занятий магией учитель распрощался с нами, и ушёл по своим делам, давая нам буквально пять минут отдохнуть от занятий, после чего зашла розовая кобылка-земнопони, и, положив на стол книгу по истории, начала урок, истязая мои мозги ещё три часа, рассказывая историю империи, её обычаи и культуру. В целом, ведя урок бодро, интересно и даже захватывающе, если бы только я не был сосредоточен на создании глифов, пропуская большую часть мимо ушей, когда как Кейденс внимательно слушала, порой входя с учительницей в дискурс, и выспрашивая интересные для неё детали. Тогда учительница блистала глубиной понимания проблемы, легко сыпя фактами и строя логические цепочки мыслей чуждого народа, вызывая у меня уважение теми деталями, которыми она и не думала от нас скрывать.

Посмеиваясь, рассказывая такие подробности дипломатии, что за них могут голову открутить, если бы прознали. Как тот факт, что династия Цу на самом деле прервалась сто тридцать лет назад, когда на престол взошли не сын императора, а ребёнок, рождённый от любовника императрицей. Горячая, говорит, кобылка была, любила пегасов, отчего в семье императора периодически рождаются пегасики, от которых избавляются, в тайне подкидывая негодных детей в приюты. Заяви об этом кто публично, то император удавит гада, только бы отбелить честь своего рода. Если, конечно, успеет. Ведь если династия фальшивая, то на трон есть и другие претенденты, которые могут попросить крылатого самозванца подвинуться.

Даже не сомневаюсь, что Селестия знает куда больше, если сама это не организовала, и держит императоров за крайне чувствительное место, делая их куда более покладистыми. Во всяком случае, Кейденс обмолвилась, что уже сто лет отношения между странами просто замечательны и Эквестрийцев рады видеть в империи, а не как раньше, когда даже въехать было проблемой.

По ходу дела сливая замечательный компромат на одну из крупнейших стран мира. Только, толку с него мне? Я в дипломатию играть не собираюсь, а знание таких тайн как бы не делает мою жизнь безопасней и лучше. Скорее, наоборот.

Нежданный стук в двери отвлёк от самокопания. Да и Кейденс встрепенулась, смотря на двери. Магия! Преставая тупить, смотрю на магию, и вижу пару стражей, между которыми стоит кобылка-пони. Смутно знакомая кобылка пони… Да это же белая волшебница! Как я только её сразу не узнал!

— Входи! — кричу, заставляя Кейденс поморщиться, но она всё же открывает двери.

— Можно? — белая единорожка с опаской заходит в зал, направляясь к нам, и неожиданно в шоке замирая, пялясь на мой живот. — О Селестия! Ты беременна!

Пару секунд пытаюсь переварить её слова, а когда до меня доходит.

— Так значит, я не похожа на беременную! — пытаюсь достать смеющуюся Кейденс, отпрыгнувшую от меня. — Значит, такой живот нормально выглядит!

— Прости, прости, Найти. — Кейденс чуть ли не хихикает. — Ты действительно похожа на беременную кобылку, и это так мило, что просто нет слов! Жаль, что я не могу походить с таким пузиком хоть денёк. Но ты! Ты просто обязана попробовать, каково это, ходить с животом!

— Я тебя покусаю. — пытаюсь прыгнуть вперёд, но задние ноги разбегаются, и я хлопаюсь на пол. — Ох ты же!

— Тебе помочь? — белая как-то слишком ловко появилась рядом. — Прости, я не должна была так говорить. Просто, это же пузико!

— Я уже поняла. — опираюсь на её копыто, снова садясь в раскорячку. — Да и вообще, это очень неудобно.

— Это ведь ненадолго, — белая садится рядом, и участливо смотрит на мой живот, тяжело вздыхая. — Ведь пройдёт?

— Пройдёт, конечно. — Кейденс опасливо подходит к нам, готовая в любой момент отпрыгнуть. — Если только кое-кто не будет есть в три горла, то завтра-послезавтра уже и следа не будет!

— Когда! — я ушам своим не поверил. — Завтра! То есть, я буду вот такой до вечера!

— А что? — у Кейденс даже тени разочарования нет. — Это ведь так мило, и к тебе будут лучше относиться другие пони. Вайтфлауэр подтвердит. К беременной просто нельзя плохо относиться.

— Конечно. — быстро кивнула белая. — Как можно по-другому?

— Угу. — с сомнением смотрю на обоих кобылок, понимая, что Кейденс действительно хочет, как лучше. Да и я не хочу скелетом быть. Ведь даже сидеть на костях не шибко удобно. — Сговорились.

— Нет, как можно! — маша копытами, Кейденс выглядела настолько хитро, что даже слепой понял, что она лжёт, да и Вайтфлауэр, смутившись, отвела взгляд. — Лучше думай, как дальше жить будем. Я вчера поговорила с Вайтфлауэр, и рассказала расклады.

Час от часу не легче. Смотря на эту кобылку, у меня что-то в груди сжималось от одной мысли, что я могу ей всю жизнь поломать одним решением, и дальше всё исправить уже не выйдет. Ну вот за что мне всё это? Ладно. Тянуть кота за хвост нет смысла, а потому, стоит начать.

— Ты ведь понимала, каким могут быть последствия твоих действий? — смотрю в глаза кобылки, и вижу медленный кивок. — То есть, ты изначально понимала, что и зачем делаешь?

— Я не могла не помочь. — в глазах кобылки появляются слезы. — Вы могли пострадать, а это неправильно. Я не могла не помогать. Даже если нельзя, помогать нужно, несмотря ни на что. Я знала, на что иду и сделаю это столько раз, сколько было нужно!

Выдав это, кобылка расплакалась, а Кейденс толкнула меня крылом вперёд, так что белая оперлась в мои копыта и повисла на мне, опустив голову и плача, отчего мне поплохело. Я и так женских слез никогда не переносил, а уж заставлять мучиться добрую девушку из-за её желания нести добро я просто не могу. Ну, вот физически язык не поворачивается отплатить злом на добро, так что выбора у меня просто нет.

— Тихо. Не плачь. — глажу её по голове, пытаясь вырваться из этого этического капкана. — Всё будет хорошо. Тебя никто не обидит. Просто скажи, что ты хочешь?

— Служить вам. — заплаканная мордашка поднимается вверх, и я ощущаю, как эти огромные розовые глаза из меня верёвки вьют. — Помочь вам стать хорошей, и показать всё добро мира.

— Это может быть опасно. — понимаю, что это капитуляция, ощущая холодное понимание, чьих копыт это дело. — Я могу быть опасной.

— Не важно. — в глаза блеснуло совершенно непробиваемое упрямство. — Я умру за вас, если это будет нужно.

— Ох, ты же. — я знаю, что она говорит правду, и это так странно, понимать, что у меня есть та, на кого я всегда смогу положиться, несмотря ни на что, вот только... — Я приму твою службу только после ответа на один вопрос.

— Конечно. Всё, что пожелаешь, Найтмер!

— Ты разговаривала с Селестией вчера? — задавая вопрос, я уже видел ответ в её глазах.

— Да. — как приговор звучит её голос. — Вчера вечером принцесса Селестия много говорила со мной, объясняя, как для вас важна помощь в тернистом пути к свету.

Вот же старая интриганка!

Глава 18 Первый раз

— А жизнь налаживается! Однозначно налаживается, — потягиваясь на диванчике, я размял ноги, вытягивая их перед собой, ощущая приятную негу в теле, над которым перестали издеваться.
— Не вздумай заснуть. — донёсся возмущенный голос Кейденс. — Ты учишься проводить рабочие встречи с подданными, а не валяешься на диване!
— Ага. — сдерживаю смех, создавая очередной глиф. — Я вся во внимании, наставница!
— Принцесса Кейденс, к вам… 
Ну вот. Очередной посетитель с очередной своей проблемой, которую Кейденс придеться решить, либо проверить результат работы подчинённых, либо ещё что. Ощущая себя ребёнком, пришедшим на работу к родителю, который может просто плевать в потолок, пока взрослые работают, я получал небывалое удовольствие, тихо занимаясь своими делами, пока Кейденс занималась своими, создавая сотни глифов со всё большей скоростью. Ощущая, как по телу растекается магия и питательные вещества из желудка, и борясь с желанием просто заснуть, отбросив копыта. Вот только, одна мысль о новом обучении во сне холодным душем удерживала меня в реальном мире, не позволяя заснуть.
— Принцесса Кейденс, в связи с предстоящим праздником… — ну вот, очередное бу-бу-бу.
Скучно то как, слушать эту канцелярщину. Причем, в этом мы были солидарны все вместе. Найтмер канцелярия просто с ума сводила, Луна её тихо ненавидела, я же просто не любил, как нудную работу, хоть у Кейденс работа точно не была нудной. Так что просто лежу на диванчике, развёрнутом на сто восемьдесят градусов, и не шокирую посетителей Кейденс своим видом. При этом, всё слышу и вижу через магию главное, тихонько занимаясь своими делами. Ну, чем не идиллия? Особенно, после безумного вчера.
Тем более, насчёт двух лет Кейденс явно перегнула. Всё же, основы магии она изучала в совсем сопливом возрасте, делая в этом искусстве первые шаги, так что не удивительно, что для неё основы заняли годы, как и не удивительно, что дети годами говорить учатся, а взрослые могут за неделю другой язык выучить при желании. Ведь, судя по скорости моего прогресса, этот этап обучения я пройду довольно быстро. Всё же, я не ребёнок, да и кое-что у меня в памяти осталось от Луны и Найтмер, а у детей такого нет.
Чем слушать очередной разговор, куда любопытней наблюдать за рогом и его магией, которая изменялась по мере творения заклятий. Пусть почти незаметно, даже для моего восприятия магии, но уже который час пялясь на область вокруг рога, где творились глифы, я начинал подмечать изменения. Средние каналы начинали слегка деформироваться, а из них прорастали новые тонкие каналы. Некоторые мелкие утолщаются и разветвляются, меняя ток магии в роге. Рог адаптировался к нагрузкам, как это делает любой орган живого тела, подстраивался под задачи и самостоятельно оптимизировался, делая процесс творения заклятий проще, удобней и быстрее.
По сути, я просто набивал руку на рисовании палочек и кружочков перед тем, как начать писать буквы и складывать из них слова. Вместо того, чтобы пытаться писать стихи, даже не держа в руках ручку. Понимая, что сделал глупость, решив сразу творить сложную магию, не отработав основы. Даже поразительно, что у меня кое-что вышло на одном тупом упорстве и желании достигнуть результата таким упоротым методом. Всё-таки, нужно было включать мозги и думать, а не врываться в магию, как носорог, прямо напролом там, где давно проложены удобные дороги.
Более того, я уже дважды выполнил задание учителя, и пошёл на третий круг, ощущая, как с каждой тысячей глифов растёт скорость и простота их создания. Выстраивая из них цепочки, играясь с размерами и деформируя их по своему желанию. Добиваясь, чтобы выходило именно то, что я желаю, а не то, что получится. Ведь это огромная проблема, создать идеально правильных глиф, а не то, что получится, пусть и очень похожее.
Вот же старик удивится, когда я покажу ему результат! Ведь он дал задания, исходя из способности работать над собой ребёнка, который с ужасом смотрит на пустой лист бумаги, не понимая, как его можно весь зарисовать сотнями кружков. Я же просто брал, и делал задание, секунда за секундой, минута за минутой, час за часом набивая себе рог практикой почти без остановок и перерывов. Ведь практика почти не требовала магии, позволяя мне не обращаться внимания на кольца, и просто шаг за шагом идти к своей цели.
— Это невозможно, принцесса! — отвлёк меня от нирваны голос жеребца, который стоял возле Кейденс. — Посольство требует поставок именно красных персиков с золотым виноградом, и ещё больше сахарных фиников. Иначе они грозят отказаться от достигнутых соглашений, мотивируя это неуважением к гостям!
— Ууу, как всегда. — простонала Кейденс. — Ладно, персики и финики мы найдём, но где брать золотой виноград?
— Может, попробуем обычной магией преобразовать? — робкий голос посетителя опустился буквально до шёпота.
— В прошлый раз вы уже допреобразовывались! — неожиданно вспылила Кейденс, с трудом сдерживая себя от копытоприкладства. — Вся делегация из своих номеров неделю выйти не могла, боясь обделаться на ходу! Даже помощь лучших магов-целителей не помогала! Месяц! Целый месяц они искали противодействие той гадости, что вы там наколдовали, когда создавали изумрудные сливы! Вам одного раза мало?! Вы что, снова хотите отравить послов?!
— Нет, но где взять золотой виноград? — не унимался жеребец. — Его только три года, как вывели в Седельной Аравии, и ещё просто не экспортируют!
— Так иди и согласовывай поставки в Эквестрию.
— Я побывал, они ни в какую. Говорят, что это их сокровище, которое они никому не отдадут.
— Ясно. — копыто Кейденс постучало по столу. — Цену просто друг другу набивают. Ладно, займись персиками и финиками.
— А золотой виноград?
— Сама займусь этим вопросом, — отмахнулась принцесса, отчего жеребец пулей выскочил из кабинета, явно не веря такому счастью.
Выглянув из-за дивана, я мог лицезреть усталую и слегка осунувшуюся кобылку, которая задумчиво барабанила по столу копытом, пожёвывая пёрышко крыла и смотря в никуда. Да уж, тяжела жизнь принцессы.
— В чем вообще дело?
— Игры посольств. — подхватив перо, Кейденс начала строчить письмо. — Пытаются навязать нам свой товар по максимальной цене, заодно выбивая политические уступки на основе неспособности достойно принять гостей. В общем текучка, от которой у меня постоянного голова болит. Хорошо хоть, переговорами занимается непосредственно Селестия, а я так, на подхвате по важным мелочам.
— И нет желания самой по управлять? — от моего вопроса Кейденс застыла, и подняла на меня взгляд, в котором читался настоящий ужас.
— Свет упаси меня от этого кошмара. — она аж сереть начала от одних этих мыслей. — Эти старые интриганы за пару дней мне все мозги выели своими словесными кружевами и завуалированными смыслами. Я неделю спать не могла, пытаясь понять, что они согласны принять, а на что не пойдут никогда и где нужно давить.
— Да уж. — мне самому поплохело от такой перспективы. — А чем дело кончилось?
— Я закончила важные переговоры, — отводя глаза, Кейденс посмотрела в окно, а её ушки покраснели, — и попросила Селестию не давать мне больше таких сложных заданий. Лучше я на грифонах потренируюсь, они по проще. Главное привыкнуть к рыбе и мясу в их меню. Но чтобы я ещё раз вела переговоры с восточными народами? Да ни за что!
— Понятно.
Уже подумывая, как достать из Кейденс ту историю, когда двери буквально с петель срывает, а в кабинет врывается крупный белый жеребец с волосами цвета соломы и голубыми глазами, одетый в небольшую жилетку, украшенную бабочкой. Я только успел спрятаться в своём укрытии, когда это прошествовало к Кейденс.
— Где она? — требовательно спросил жеребец, а у меня от одного его голоса появилось страстное желание дать кое-кому в глаз, а то и два.
— Принц Блюблад, что вы себе позволяете! — Кейденс буквально засияла от силы, готовая пустить мощь аликорна в дело.
— Где она? — словно не замечая топора, псих лез на плаху. — Ты обязана рассказать мне всё!
— Кто? — изобразив из себя ничего не понимающую пони, Кейденс демонстративно отрвалась от работы.
— Ты знаешь, Каденс! — жеребец шёл напролом, словно бульдозер. — Где моя принцесса! Я влюбился в неё с первого взгляда, и жить не могу без моей возлюбленной принцессы Найтмер! Только скажи, где она и я полечу к ней на крыльях любви!
— Любишь, значит? — скепсис Кейденс можно было буквально резать ножом.
— Конечно! Больше жизни! Как можно не любить принцессу! — у меня скулы свело от этого бреда, а желание дать просто в глаз трансформировалось в желание лягнуть задним копытом, да от всей души.
Этот день был слишком хорошим, чтобы не подложить мне очередную свинью.
— Блюди, ты с ума сошёл в очередной раз? Ты же её совсем не знаешь. Да и она пока девочка, которой рано жеребцами интересоваться.
— Не важно. — продолжил пафосно вещать жеребец. — Для любви время не помеха! Я готов ждать десятилетия, пока она повзрослеет, дабы взять её в свои законные жены и подарить много-много счастья. Ну же, Каденс. Только укажи мне путь к моей ненаглядной принцессе, и я полечу к ней, как стрела, выпущенная из лука, разящая в самое сердце принцессы!
— Ну, даже не знаю. — задумчиво смотря на меня, Кейденс наматывала гриву на копыто. — Это так неожиданно, Блюди. Ты же понимаешь, что у Найтмер сложный характер и тебе придется приложить много усилий ради завоевания её сéрдца?
— Я на всё готов ради любви! Только дай мне шанс доказать делом всю глубину моих чувств к принцессе! Я уверен! У неё нет ни тени шанса устоять перед моим обаянием и грацией!
Терпеть это было выше моих сил. Тем более, этот кретин рогатый даже магическое зрение не активировал, иначе меня сразу бы увидел. Да и одна мысль, что этот здоровый жеребец будет касаться меня вызывало жуткое раздражение, а уж мысль о чем-то больше вообще вызывала ужас. Одно дело, подруга, с которой приятно обниматься без любой задней мысли, и совсем другое дело ухаживание жеребца с известной целью. Нет, точно сейчас вдарю.
— А моё мнение хоть кому-то интересно? — поднимаясь с дивана, покидаю своё укрытие.
— О, моя любовь! — это нечто устремляется ко мне со скоростью атакующего носорога. — Я так люблю тебя! Давай же закрепим наши чувства поцелуем!
От выворачивающихся для поцелуя губ мне стало дурно, а уж если он посмеет обслюнявить меня своей тупой башкой, это будет просто катастрофа. Мелькнуло в голове, когда я начал действовать, в ужасе видя свой ночной кошмар.
Крутанувшись на одном переднем копыте, резко разворачиваюсь и выбрасываю задние, целясь в этот белый ужас с здоровенными губами. Ощущая, как удар достиг цели, а задние ноги прострелила боль и парализовало от затянувшихся петель магии. Как сквозь вату, слышу удар чего об пол и, оборачиваясь, вижу этого сумасшедшего, лежащего на полу.
— Как ты? — Кейденс выпрыгивает из-за стола, не давая мне упасть.
— Довольная, как слон. — губы сами собой растягиваются в улыбке, несмотря ни на что. — Уже два дня хочу кому-то в глаз дать. Вот какое счастье подвалило. Аж трижды перевыполнила свою мечту!
— Да, чистый нокаут. — щупая тело магией, Кейденс не выглядит огорчённой. — Как жаль, что именно ты исполнила мою старую мечту и треснула Ублюди, как следует.
— Кто это вообще такой? — ощущая, как задним ногам возвращается магия, рассматриваю прокажённое лицо жеребца.
— Принц Блюблад. Официально краса и гордость Эквестрии, но на самом деле тот ещё овощ, который умудрился достать почти всех во дворце и многих за его пределами.
— Так мне ничего не будет за то, что я аж целого принца ударила?
— Я бы так не сказала. — задумчиво смотря на тело, Кейденс приложила его под двери и прикрыла ковриком. — Если пойдёт хоть слух, что ты вмазала по лицу Блюди с задних копыт, нокаутировав нашего принца, то…
— То меня посчитают чудовищем? — кивая, я понимал, к чему клонит Кейденс.
— Нет. — Каденс радостно прижала меня к себе, и прошептала на ухо. — Ты станешь героиней для всех кобылок дворца, ведь ты осуществила мечту почти каждой из них!

Глава 19 Первое задание

Сидя на попе ровно и наблюдая, как Кейденс с Вайтфлауэр играют с моими волосами, я раз за разом прокручивал довольно нудную присягу на верность, которую принесла мне белая единорожка. Пытаясь осознать, что у меня появился вассал, за которого я несу личную ответственность и которому могу всецело доверять. Это было так странно, что до сих пор в голове не укладывалось.
— Мне кажется, тут чего-то не хватает. — задумчиво обходя вокруг меня, Кейденс смотрела на мою гриву. — Xего-то важного.
— Акцента? — белая единорожка тоже рассматривала мою голову с очередной причёской, которую эти две неугомонные пони соорудили на моей голове за последний час. — Даже не знаю. Может, чёлку чуть агрессивней сделать?
— А это идея. — моя грива пришла в движение, застыв в новой форме более агрессивной кучи перьев на голове. — Ну как? Тебе нравится, Найти?
— Вполне. — вполглаза наблюдая, я больше смотрел на структуру их магии, ещё не видев ни одной плохой причёски. — Носить можно, не стыдясь за своё лицо и ладно. Вообще не понимаю, зачем мне искать мой собственный стиль? Вот же, на лице глаза с клыками есть, чем не уникальнейший стиль?!
— Нет в тебе тяги к прекрасному. — улыбаясь, Кейденс принялась сооружать новую причёску. — Ведь жеребцам нравятся ухоженные и красивые кобылки.
— Один уже долюбовался. — задние ноги снова заныли. — До сих пор задние копыта ноют. Словно гранитную стенку лягнула, а не пустую черепушку.
— Кстати, Вайт, ты же успела услышать последние сплетни дворца? — стрельнув глазками, Кейденс легко смутила Вайт, которая отвернула голову и покраснела.
— Немного. — пробурчала себе под нос новоявленная помощница. — Об этом во всех углах говорят. «Бедный» принц неудачно споткнулся и ударился о пол так сильно, что произошло сотрясение мозга. Врачи говорят о неделе постельного режима, пока он снова встанет на копыта, но буквально час назад проскочила информация, что на его лице очень уж подозрительные синяки от стенки, слишком хорошо похожие на два копыта. По слухам, вы, принцесса Кейденс, не стерпели очередной его наскок, и врезали с задних ног.
— Я? — Кейденс замерла, неверяще смотря на Вайт. — Почему я?
— Потому что Блюблад споткнулся в вашем кабинете, когда вы там точно были. — как само собой разумеющееся, констатировала Вайт. — Да и потом, все видели, как он в очередной раз мчался на свидание именно в ваш кабинет. Никому просто в голову не пришло, что он желал сделать своей очередной возлюбленной принцессу Найтмер.
— Я сама до сих пор в шоке. — пытаюсь прогнать жутчайшее видение жеребца, желающего меня поцеловать. — Это было просто кошмарно. До сих пор не могу забыть его огромные слюнявые губы, тянущиеся к моему рту. Бббрррр. Кошмар просто.
— Не говори, Найтмер. Блюша это такая заноза в крупе, что словами просто не передать. — Кейденс сморщилась,словно лимон съела. — Сколько он мне крови попил, пока перестал приставать. Увы, намёков он не понимает.
— Такой должен понять. — опять это мерзкое виденье. Убить гада мало за мои расшатанные нервы. — Если что, повторю намёк.
— Боюсь, не поможет. У Блюши сплошная кость в голове, и он просто непробиваем. — зафиксировав новую причёску, Кейденс отрицательно качнула головой. Вайт кивнула, и она стали сооружать новую. — Думаю, этого будет мало.
— Можно я расскажу всем о вашем подвиге, принцесса? — выпалила Вайт, снова краснея, словно сказала, что-то не то.
— Зачем? — ощущая себя идиотом, смотрю на двух понимающе усмехнувшихся заговорщиц.
— Видишь ли, Найти, Вайт, как твоя ближайшая помощница, имеет обязанности, но имеет и привилегии. В частности, она отвечает за распространение слухов из твоих покоев, предавая дворцу то, что ты желаешь вывести на всеобщее обозрение. Если захочешь, сегодня вечером весь дворец будет знать о твоём поступке.
— Ага. — смотрю в горящие глаза Вайт, в которых огромными буквами написано: разреши. — И что будет потом?
— Селестия проведёт беседу, — мне сразу поплохело, — но она в любом случае с тобой поговорит. От неё это не скроешь. Да и слава с репутацией твоими будут. Это пока о тебе не знают, вот и грешат на меня. Но я так никогда делать не буду. — Кейденс на секунду запнулась. — Если совсем уже обнаглеет. От тебя же все ждут чего-то такого. Даже ставки делают, когда ты первого пони отправишь в больничку.
— Вот оно как. — ощущаю, что угодил в аквариум, и понимаю, что голый зад не такая и большая проблема. — Значит, ставки делают…
— Верно мыслишь. — кивнула Кейденс. — Можно немного монет взять, на булавки, если не наглеть.
— А если много поставить?
— Это будет обман! — резко взвилась Вайт. — Так нельзя делать! Это не правильно, принцесса!
— Если немного, то не обман? — логика пони от меня ускользала.
— Нет. — отрицательно мотнула головой Вайт. — Это ваша доля в ставках, как участника событий. Я могу от вашего имени поставить тысячу бит, а дальше, как повезёт. Если таких ставок нет, то весь банк ваш. Если были ставки, поделят.
— Не мечтай, Найти. — Кейденс спустила меня с небес на землю. — Там в обед было тысяч тридцать на сегодняшний день. Никто просто не верит, что ты продержишься хоть неделю без инцидента. Вопрос только, как скоро у целителей будет работа?
— Зачем это вообще нужно? — в голове не укладывалось, учитывая приблизительное состояние игроков. — Это же копейки.
— Конечно, это не ради выигрыша, — глаза Кейденс блеснули, — а ради игрового азарта. Важна победа, монеты только приятный бонус, не более. Хотя, тебе лишние монеты не повредят. Тебе же ещё зарплату Вайтфлауэр платить.
— В смысле? — я слегка окосел от такой перспективы. — Раньше сказать было нельзя? У меня же ни бита нет!
— Ничего. — мотнула головой Вайт. — Я за так поработаю ради вас! Если нужно, у меня есть небольшие сбережения. Я всё отдам, если нужно.
— Ну что, вскрываем правду? — чуть-ли не семафоря глазами, Кейденс буквально требовала согласия.
— Да. — тьма с ними, путь об этом у них голова болит. — Делай всё, что нужно. Только меня в это не впутывайте пока.
— ДА! — Вайт сиганула так, что я глазам своим не поверил. Метра три с места! — Я им расскажу!
— Сделай ставку от имени Найтмер, — улыбаясь, Кейденс указала на двери, — и сразу рассказывай нужным пони, как Блюша пытался охмурить саму Найтмер и получил от неё копытами в лицо.
— Я могу идти? — гарцуя на месте, Вайт непонятно как оставалась на месте.
— Конечно. Потом расскажешь, как всё прошло.
— Обязательно, принцесса! — поклонившись, кобылка рванула так, словно стометровку бежала, а из коридора донеслось оглушительное. — УРА!
Пялясь на стенку, и провожая магическим взглядом кобылу, я только что понял, что ничего не понял из всего происходящего. Особенно в той части, где мне нужно платить.
— Чего это она так обрадовалась?
— Горячую новость понесла. Некоторых тортиками не корми, дай взорвать такой пылающий шар на этот вечер. Вся слава её, да и новый статус на практике ощутить. Теперь она не обычная работница, а твоя единственная помощница, выше уже почти никак. Особенно для обычной кобылки.
— Она там не начудит от эйфории?
— Не должна. — с сомнением смотря в зеркало, Кейденс поправила свою гриву. — Селестия с ней говорила, и дала возможность стать твоей помощницей. Поверь, глупышке такое никогда не позволили бы. Да и вообще, в дворец работать не пустили бы без веской причины.
Молча встаю с стула, рассматривая новую причёску, которая, на мой вкус, слишком выразительна. На меня и так всё пялятся из-за живота и остального, ещё кричащей причёски не хватало для полного счастья.
— Так что там по оплате?
— Оплате? — моргнув, Кейденс вернулась в мир из своих грёз, перестав смотреть в зеркало на меня. — А, точно! Каждой принцессе Эквестрии полагается по сто тысяч бит в месяц, которыми ты можешь распоряжаться по своему усмотрению. Хочешь, копи. Хочешь, на платья изводи. Хочешь, слуг нанимай или в банк складывай. Но ни битом больше от казны не получишь, если работать не будешь.
— Понятно. Только это много или мало, сто тысяч?
— Прилично. Та же Вайт раньше десять-двенадцать тысяч в месяц зарабатывала. — задумавшись, Кейденс достала из шкафа старую тетрадь. — Вот моя бухгалтерия в восемнадцать лет, можешь глянуть, но в целом, это не так и много. Одной Вайт минимум десять тысяч нужно отдать, а лучше двадцать пять. Оплата апартаментов, опять же, не одну тысячу стоит. Мои вообще двадцать, питание, особые услуги и всякое разное.
По мере оглашения перечня, я смотрел в записи Кейденс и понимал, что сто тысяч, конечно, сумма немалая, но шиковать на неё не выйдет никак. Максимум, достойно жить, не отказывая себе в маленьких радостях, но вот купить что-то серьёзное без шансов. То есть, пятьдесят тысяч уйдёт просто на текущие расходы и то, если не шиковать и подзатянуть пояс.
— Могло быть и хуже, — прикидываю в уме, где можно срезать, а что мне нужно позарез.
— Как только начнёшь работать, будет легче. — подмигнула Кейденс. — Расходы сможешь смело удваивать, а то и утраивать, без риска банкротства.
— Так ты из-за денег работаешь?! — я своим ушам не поверил.
— Ну, не то, чтобы ради них. — смутилась Кейденс, отводя взгляд и не давая понять свои эмоции. — Они приятное дополнение к той пользе, которую я приношу Эквестрии. Ведь каждый должен получать за свой труд достойную награду.
— Наверное. — пытаюсь найти изъян логики. — Если ты приносишь пони пользу, то почему тебя не награждать за это?
— Точно! — Кейденс просияла от радости. — Ведь благодаря мне, Эквестрия заключает договоры, выгодные всей стране!
— Да ладно, верю. Хотя не понимаю, кого ты пытаешься убедить больше, меня или саму себя?
— Не важно. Главное в том, что ты можешь жить у меня бесплатно! Так что сразу тысяч двадцать сэкономишь. Ну, как тебе идея?! — Кейденс так сияла, что отрицательный ответ даже не предполагался.
Да и что себе лгать, мне было приятно быть рядом с ней, и совершенно не было желания разочаровать столь добрую девушку отказом. Просто рука не поднималась сделать ей неприятно. А то, что за это придётся платить вот такими мини экзекуциями и разными шутками, вполне терпимо. Особенно на фоне Селестии и Луны, Кейденс вообще невинный цветочек. Тем более, мне самому было любопытно, как будут выглядеть разные причёски на моей голове. При том, что в качестве альтернативы будет тихий склеп, без всего этого веселья и задора, в котором я буду смотреть в стенку, копаясь в прошлом, а не смотря в будущее.
— Не молчи? Ты согласна и дальше жить у меня? — огромные розовые глаза неожиданно оказались очень близко, и буквально загипнотизировали меня своим напором и желанием быть рядом.
— Как я могу отказаться от такого предложения?
— Отлично! До сна ещё часик есть, так что мы идем на башню, любоваться звёздами!
— Зачем? — ощущая, как мир снова кренится и трещит, я не понимал, почему сейчас ей приспичило на звезды глянуть?
— Во-первых, они красивые, — Кейденс спешно наводила порядок на столике перед зеркалом. — Во-вторых, оттуда открывается великолепный вид на ночной Кантерлот. В-третьих, мы там можем пошептаться. В-четвертых, посмотрим на закат. Ну и, самое главное! У Луны пунктик насчёт звёздного неба. Ко всем, кто разделяет её любовь к ночному небу и звёздам, она относится лучше. Посему вперёд, спасать наши сны! Пока спать не легли и не попали в её цепкие копыта.
Последний аргумент был убийственно неотразим. Уж как-то помириться с Луной нужно, а звёзды в этом точно помогут. Тем более, у меня самого в груди щемит, от одной мысли о звёздном небе и его бесконечной красоте. Ведь мне и так нравились звезды, как всем нормальным людям, которые видели эту красоту вне городов, а эмоции Луны только усилили то, что и без того было.
— Идём. Я только что поняла, что просто хочу увидеть звёздное небо лично, а не по смутным воспоминаниям, оставшимся здесь, — касаясь виска, я говорил чистую правду.
Главное, не думать о лестницах и моем животе, с которым даже по ровным коридорам ходить тяжеловато.

Глава 20 Выходной

Вот уже полчаса просто лежу, пялясь в потолок и ничего не делаю, отдыхая после полуторачасовой тренировки, в личном спортзале Кейденс. От которой всё тело до сих пор слегка ныло и подрагивало, после растяжек и нагрузок. Не знаю кто учил Кейденс спорту, но он явно знал своё дело, передав своё искусство ученице. Так что моя няня вполне профессионально загнала меня на тренажёры, пообещав сильное тело, взамен этого скелета. Если полчаса пробежки и разминки были ещё терпимы, то полчаса растяжки стали кошмаром, в котором Кейденс пыталась завязать моё тело узлом, ну, а трети полчаса с силовыми нагрузками просто добили мою тушку, убивая всякое желание шевелиться, чувствуя себя просто отбивной котлетой, которую нужно было ещё промять массажем, но тут я встал насмерть и не дал массажисту глумиться над собой. Одно радовало, живота как не бывало, всё выдавилось чуть-ли не с кишками!
Хуже того, к ноющему телу, я ощущал себя тем ещё дураком, который через одно место действовал, когда ел глифы. В место того, чтобы сразу трансформировать их в новые поделки. Меняя форму магии без конца и используя силу многократно. Пусть трансформация готовых заклятий была делом довольно непростым, и проходилась позже основ, но у меня была сила аликорна. Порезанная до предела, зажатая тисками магии и не развитая, но всё же она была и её более чем хватало на трансформацию готовой простой магии, в другую простую магию.
Пускай изменять заклятье можно с многими оговорками, но глифы не подпадают ни под одну из них, ведь они просто сырая магия, которой придали одну форму и нет никакой проблемы придать сырым глифам другую, так как это только форма магии, без функции. В общем, два дня и три ночи я учился магии через известное место, пока Луна не сжалилась и не объяснила этот нюанс. Да и Кейденс хороша, не поправила, думая, что я так хочу и не лезя ко мне, с таким очевидными советами, думая что я сознательно так извращаюсь! Позорище просто!
— Так, нужно просто признать эту ошибку и двигаться дальше, — выдыхая, прикрываю глаза, начиная создавать глиф и сминая его создаю другой. — Эксперимент подтвердил теорию, я дура.
Странные конечно ощущения, словно холодный пластилин мнёшь. Который сначала лучше нагреть и вернуть пластичность, а уж потом менять. Хотя… может просто не фиксировать форму в конце создания гифа?
Наблюдая как колечки становилось треугольникам, потом квадратами, палочками и хитрым загогулинами, было почти физически больно. Всё так, как и было написано в книгах, переданных Луной. Радовало одно, такая тренировка не идеальна и стоило мне отпустить магию без фиксации, как она просто расползалась кляксой энергии в воздухе, быстро выветриваясь и не оставляя после себя даже следа. Так что рефлекс на уплотнение и сжатие нужен, иначе вместо заклятий, у меня будет каша, которая мгновенно расползётся, стоит её отпустить. В общем нужно думать и тренироваться, не забывая подтягивать теорию, а то так могу так натренироваться, что сам рад не буду.
Неожиданно открылась дверь и в комнату начало влетать нечто розовое и большое. Моргнув, я понял что это огромный веник роз, за которым следовала рыжая единорожка. Пара секунд, и в спальню влетает второй веник, из чёрных роз, которые несла Вайт.
— Доброе утро, Найтмер, — Вайт буквально сияла уже вторые сутки, с тех самых пор, как принесла присягу. — Как спалось?
— Нормально, Луна особо не зверствовала, да и я не доводила себя до предела, — при этом рыжая пони забавно хлопала глазам, таращась на меня, словно на приведение.
— О, Фаерфлай, ты вернулась! — из ванной комнаты вышла мокрая Кейденс, обнимая рыженькую кобылку. — Как семья, как племянники?
— Нормально, — забавно кося один глаза на меня кобылка очень тепло обнялась с Кейденс, что-то шепнув на уход принцессе.
Кейденс тоже ответила что-то ей на ушко, когда пред мной опустилась корзина черных роз, в которые было вставлено белое письмо без адреса, со здоровенным и жутко знаковым отпечатком губ. От которого исходил ядреный запах духов, вызывающего зуд в носу. Да и вообще, от веников исходила почти незаметная дымка магии, заполняющая спальню и смешиваясь с магией воздуха. Что мне совсем не нравилось, ведь почти тоже самое делал и розовый веник.
— Кажется, нас хотят отравить, — отпрыгивая от облака исходящего из веника, я упираютсь в окно, надеясь что не выдавлю его крупом, со всеми вытекающими, — выкиньте эти веники, пока мы ещё не отравились!
— Какой ещё яд? — хлопает глазами рыжая, шокировано смотря на меня.
— Которой из них исходит, смородиной с мятой, ещё пахнет для маскировки. У гады убивают!
— Найти, это не яд! — рассмеялась Кейденс, вдыхая это облако миазмов. — Это просто духи! В которых вымачивали цветы. Опасности нет!
— Я бы так не сказала, — наблюдая, как облако накрывает меня лёгкой дымкой, слега вдыхаю его. — Кажется какой-то афродизиак или что-то такое, слегка туманящее мозги. Расслабляющее и…
— Ну конечно! Для того духи и нужны! Расслабься это не опасно, — письмо из веника взлетело в ореоле магии Кейденс и раскрылось без ножа. — Какая прелесть! Блюди заказал для меня стихи с извинениями. Кажется я узнаю этот плавный слог… Ух, Фаерфлай! Это же стихи самого Маэстро! Как Блюди только уломал его на такое письмо?
— Не знаю, — рыжая кобылка сделала ещё один шаг за Кейденс явно прячась от меня, и опасливо выглядывая из-за крыльев принцессы. — Я полчаса как сошла с поезда. Что он пишет?
— Как обычно, Маэстро не подражаем, Найти, глянь, — письмо из моего букета взлетала в воздух и раскрывшихся зависло перед лицом.
Бегло сколько по строчкам взглядом, ощущаю как краснею от смущения, бледнею от ярости и зеленею от отвращения. Объективно стихи были очень даже не плохи, если не сказать замечательные, если бы не одно маленькое "но". Адресованы они были от мужчины женщине, а вышло что от мужика мужику признание в любви пришло! Жаль я заклятье огня не владею, тогда точно сжёг эту мерзость, превентивно, до тех пока не прочитал рифмы этого стихоплёта.
— Сожги это, иначе клянусь, я запихну эти писанину ему в рот и заставлю сожрать!
— Как хочешь, — я только успел заметить, как деформировало заклятье став из телекинеза огненным, и от письма даже пепла не осталось, только порыв ветра выдул дым в окно. — Найтмер, советую перестать упираться крупом в окно, а то пара пегасов может навернуться, да и снизу могут заметить.
Оборачиваясь, вижу, трёх пегасов, зависших в воздухе и пялящихся на меня, точнее на…
— Зараза! — отскакиваю от стекла, ощущая как лицо буквально горит от стыда.
— Стекло размывает изображение для наблюдения извне, — с усилием сохраняя серьёзное выражение мордашки, Кейденс пыталась подавить улыбку, — но чем ближе к стеклу, тем лучшее видно. Если приложить круп к стеклу, то его будет отлично видно на фоне размытых силуэтов.
— Хорошо, что ни у кого фотоаппарата не было, — хихикнул рыжая.
— Даже думать об этом не желаю, счёт к Блюбладу только что сильно вырос.
— Кстати, насчёт фотографий, — довольная, как слон, Кейденс вскрыла ещё один конверт, до этого мирно лежавший на столике, — смотрите, что удалось сфотографировать!
— Огооо! — в два голоса воскликнули едиорожки, прикипев к фотографиям, вызвав у меня жгучее любопытство,
Заставив подойти, и заглянуть через крыло принцессы, ощущая как грива встаёт дыбом. Там было всё! Атакующий прыжок Блюблада, ужас на моем лице, двойной удар с обоих копыт, отлетающий назад Блюблад, и, как финиш, пара фотографий с жеребцом под ковриком, на спину которого Кейденс поставила одно копыто, словно охотник на добычу. Я помню, как она шутя встала в эту позу, вызывая врачей. Но где был фотоаппарат на которой велась съёмка? Не было же ничего подобного!
— Откуда?! — спрашиваю, старясь удержать челюсть закрытой.
— Как принцессе, мне порой нужно вести тайную съёмку разных событий, — радостная улыбка Кейденс, дошла до затылка, — поэтому у меня есть миниатюрный спец фотоаппарат, с маскировочными чарами и своя проявочная лаборатория для деликатных кадров. Глянь на магию.
Лёгкая вспышка перед лицом, вывела меня из ступора, и я, сумев совладать с мыслями, погружаюсь в мир магии. Видя прямо перед лицом маленький шпионский фотоапратик, зависшим в воздухе, к которому тянулись тонкие нити магии от рога Кейденс. Щёлкнул затвор и я рассмотрел, во всех подробностях, чудо враждебной магии. Ощущая себя в очередной раз не слишком умным пони. Пытаясь прикинуть, сколько раз Кейденс уже успела меня щёлкнуть для истории. И сколько пони, владеют подобной шпионской пакостью.
— Если эти фотографии попадут в мир, я очень обижусь, — ощущая как закипаю, смотрю в глаза Кейденс, улыбка которой застывает становясь словно восковой, — если хочешь, фотографируй, но чтобы посторонние не видели.
— Конечно, Найтмер, никто из посторонних ничего не увидят, если ты не захочешь, — ловя мой взгляд, на сжавшеюся рыжею кобылку, Кейденс тяжело вздыхает. — Это моя помощница, Фаерфлай, она так же предана мне, как Вайт тебе и ничего не расскажет без моего разрешения. Даю копыто, дальше неё не уйдёт ничего.
— Очень на это надеюсь, — опуская голову, смотрю в её испуганные глаза, — ты ведь не предашь доверие Кейденс?
— Неееттт, — заикаясь выдавала из себе Фаерфлай, которую обнимает крылом Кейденс, — я ни за что не предам свою принцессу!
Действительно не лжёт, и не юлит. Говоря правду, во всяком случае она точно в это верит.
— Не пугай Фаер, — перегораживая мне взгляд крылом, Кейденс закрыла небольшую пони своим телом, — она не заслужила такого к себе отношения.
— Теперь я знаю, что она говорит правду, или, по крайней мере верит в это, — ловя ошалелые взгляды кобылок, я понимаю, что язык мой враг мой.
— Ты можешь отличать правду от лжи?! — вопрос Кейденс, словно молотком судьи, отрезает пути отступления.
— Вроде того, — отвожу взгляд, не желая знать их эмоции, — хоть не понимаю, как это делаю. Просто вижу эмоции в глазах, это довольно странно.
— О, значит у тебя тоже есть чутье аликорна! — неожиданно обрадовалась Кейденс, заключая меня в свои объятья. — Здорово! Ведь ты можешь видеть мои чувства!
Ощущая себя дико странно, я пытался понять логику Кейденс, которая радовалась тому, что я могу видеть правду. Вывод напрашивался только один. Она хочет, чтобы я ощутил её подлинные эмоции и знал о них. В принципе, логично, до тех пор пока она так относиться ко мне, но стоит ей поменять своё мнение на мой счёт, это может стать огромной проблемой. Хотя, стоп, она говорит о чутье аликорна, а это значит…
— Так ты тоже можешь ощущать мои эмоции? — по крылья озноб прошёлся, от осознания того факта, что даже эта молодая девушка читает меня как открытую книгу.
— Не всё, лучше всего позитивные, да и любовь всегда ощущаю, — хихикнула Кейденс, словно заговорщица, — поэтому, я знаю, что Блюди действительно любит тебя, в некотором роде, а не пытается только вскочить на твой круп.
— Да пошёл он, — от одной мысли об этом, я очень пожалел, что не добил поганца, — если снова появиться, я его ещё раз угощу своими копытами.
— Значит, судьба у него такая, лежать в больнице пока мозги на место не встанут, — Кейденс даже не скрывала, своего одобрения по поводу этого насилия, — весь дворец вздохнёт с облегчением, если принц полежит в больничке лишний месяц, другой. Тем более, врачи будут очень основательно лечить больного.
Подмигнув, Кейденс уже собиралась вернуться к своим делам, когда в двери постучали. Вместе, с ударами часов, оповещавшими о восьми утра. Не знаю кто это, но он потрясающе пунктуален. И кажется, у нас проблемы, если судить по перепуганному лицу Кейденс, которая с ужасом смотрела на двери.
— Это катастрофа, — прошептала Кейденс, дёргаясь от дверей, словно черт от ладана, — девочки, спасайте!

Глава 21 Второй раз

Наблюдая за всполошившимися кобылками, я уже думал, что к нам Селестия заявилась или какое-то чудовище, когда я глянул через магию и ничего не понял. За дверями был почти обычный жеребец, если вынести за скобки его могущественную магию. Кажется, это Шайнинг Армор, и тоже с веником каких-то цветов. Только по скромнее размером, да по тускнее с магией.
— Кажется, это Шайнинг Армор пришёл с веником. Нечего волноваться, — попытался я успокоить кобылок, но куда там.
— Это катастрофа! — на лице Кейденс был такой ужас, что мне было совсем не смешно. — Он пришёл, а я ещё совсем не готова! Моя грива! Мой хвост! Найтмер, спасай!
— Как? — смотря на этот дурдом, я ощущал себя словно во сне, видя, как три кобылки буквально запрыгивают в ванную комнату.
— Задержи его как-то! — выдала Фаерфлай, закрывая за собой двери. — Дай нам десять минут!
— Подумаешь, девушка на свидание опоздала. — направляясь к двери, я не мог понять причины такой паники. — Кого это вообще может удивить? Вот если парень опоздал, это могло быть проблемой.
Переходя из комнаты в коридор, а затем и в прихожую, я неспешно шагал, видя, как жеребец ещё раз деликатно постучал копытом по косяку, перед тем, как я остановился перед дверью, решая сложный вопрос. Как её открыть без магии? Вроде, с ручкой проблем не было, но небольшая поворотная защёлка создавала проблемы. Всего-то, повернуть вороток вокруг себя! Только, как сделать это копытом, без магии?
Усевшись переде дверями, и мучительно думая над этой задачей, как никогда остро ощущая себя инвалидом, не способным на элементарные вещи, о которых обычно даже не задумывался, как не задумываются о них пони, просто делают и идут по своим делам. Я же застрял перед обычными дверями, с ходу не в силах понять, как их открыть. Для верности садясь на пол и чеша затылок в надежде на светлую идею. Вот только, кроме зубов особо ничего в голову не приходило. Так как открыть двери одним копытом не выйдет, а для второго места просто нет из-за ручки. Во всяком случае, моё туда не влазило самую малость. Затравленно смотря на вороток и пытаясь открыть его одним желанием, так как другие варианты просто не приходили в голову. Можно, конечно, магией… Хотя, стоп! А вороток вообще закрыт?
Одного взгляда на магию двери мне хватило, дабы ощутить, как я готов сквозь пол от стыда провалится.
— Да вы издеваетесь! — хотелось со всего маху врезаться лбом по двери, но рог заставил держать себя в руках. — Кто бы мог подумать! Она не закрыта! Двери в апартаменты принцессы просто незакрыты! Входи, кто хочет!
— Дорогая, ты скоро? — новый вопрос по сторону в двери заставил задуматься.
А у меня закрались смутные подозрения насчёт защитной магии, которая монолитом оплетала дверь, включаясь и отключаюсь от одной мелкой защёлки. Видимо, как и окно, она была односторонне проницаема для взгляда. Нужно будет глянуть.
Надавив копытом на ручку, лёгким толчком открываю двери, надеясь, что три минуты моего позора никто не заметил, потому что Найтмер, которая не может открыть двери, это уже слишком.
— Любимая! Позволь подарить тебе эти белые лилии, как знак… — тыча мне в нос очередной веник, белый жеребец, склонив голову с сине-голубой гривой, вещал признание в любви.
В то время, как пара стражников с противоположной стороны коридора ошалело смотрели то на меня, то на коленопреклонённого Шайнинга, который не собирался останавливаться, шпаря, как по писанному, вот уже целую минуту. Только хвост поддёргивался от волнения. пока я пытался отойти от шока и пытаясь не вмазать ему с обоих задних копыт, из последних сил сдерживая себя, дабы не нокаутировать любимого Кейденс. Но жеребец явно задался целью победить мою волю.
— Любовь моя, позволь мне доказать мои чувства своим нежными поцелуем, — вывернул жеребец, поднимая голову и, закрыв глаза, потянулся ко мне губами. Это было последней каплей. Это уже было чересчур!
— Подавишься! — снова крутанувшись на копытах, и в последний момент, ради Кейденс, чуть смягчаю удар, ощущая, как цель была безошибочно найдена. — Прости…
Разворачиваюсь, смотря на лежащую на полу тушку, рядом с которой сиротливо лежит букетик, перевязанный розовой ленточкой, да двое стражников, которые пялятся на меня совершенно дикими глазами с отвисшими челюстями и пара горничных, присевшие на пол, шокировано смотрят на меня, словно на… Лучше даже не думать об их эмоциях.
— И что мне делать? — вопросительно смотрю на стражников. — Может, поможете затащить на диван?
В ответ оба стража сделали по шагу назад, прикрываясь копьями.
— Эх. Придется самой. — хватаю зубами гриву жеребца, затягиваю безвольную тушку в покои Кейденс, закрывая за собой двери. — Стоп. Букетик!
Открываю двери, оглядывая коридор, и, не найдя опасности, хватаю зубами букет под взглядами совсем уже ошалевших зрителей, и снова скрываюсь за дверью, молясь, чтобы тревогу не подняли. Мне только усиленного отряда стражи для полного счастья не хватает.
— Может, тебя тоже под коврик положить, как Бюшу? — смотрю на здоровенное тело жеребца, который как бы не больше меня в холке, а кости с мясом явно весят раза в два больше, чем моё худющее тело. — Нет, Кейденс не поймёт. Придется тащить до диванчика. Хорошо хоть, гриву вымыл, и потом, не пахнешь только травой. Видать, прямо из ванной явился. Или, может, магия какая есть? Эх, тяжёлая у меня жизнь…
Цапнув гриву поосновательней зубами, и напрягшись, как следует, тащу это тело к ближайшему дивану, залазя на диван с копытами и каким-то чудом втаскивая тело наверх, словно мешок картошки, балансируя на спинке. Ощущая, как пот буквально градом стекает по телу, а от сверхусилий челюсти почти судороги сводит.
— Тьфу. — выплёвывая гриву, ощущаю, как для крупа пропал противовес, мир крутится, и я падаю со спинки дивана за мебель. — Ай. Да что же такое-то? На хвост прямо, уу, гад.
Слегка прихрамывая, выхожу из-за дивана и вижу лежащее поперёк дивана тело с выявленным из рта языком, выглядевшее совершенно не эстетично и даже пугающе, словно маньяк труп кинул. Нет, так не пойдёт, Кейденс же в обморок от такого упадёт. Нужно поправлять!
Усевшись пред диваном, кое-как копытами ложу тушку нормально, закидывая задние ноги на диван. Заодно не вижу почти ничего под животом, кроме всё того же меха и лёгких выпуклостей. Заставляя себя не думать об этом, укладываю голову на подушечку и складываю передние копыта на груди. В общем, вышел мирно спящий пони, только язык вывален. Но лучше так, а то ещё задохнётся болезненный. Пока хоть жив, о чём говорит магия, струящаяся по телу. Прикладывая уход к груди, удостоверяясь, что сердце стучит и смерть, вроде, не грозит этому психу.
— Чего-то не хватает. — наклоняя голову, смотрю на белого жеребца так и эдак, пока до меня не доходит. — Букетика нет!
Метнувшись к дверям, хватаю веник зубами и, возвращаясь назад, вкладываю цветы под передние копыта так, чтобы они немного прикрывали шею и закрывали грудь. Поправляя растрёпанную гриву, отхожу назад с чувством выполненного долга. Пусть полежит, а там Кейденс придёт, и порядок наведёт. Даже язык, висящий из приоткрытого рта, не так заметен за этими цветами. Особенно, если смотреть от двери. Можно сказать, просто спящий жеребец отдыхает в ожидании своей любви. А то, что два здоровенный фингала уже видны даже через шерсть, издержки обстоятельство неопределённой силы. Ну, не нужно было пытаться меня поцеловать! Не люблю я этого. Очень сильно не люблю!
— Шайнуля, а вот и я! — в распахнувшиеся двери величественно выплывает Кейденс, разодетая в пух и прах, да ещё начёсанная да наманикюренная по самый рог. Одними ресницами можно жеребцов штабелями укладывать. — Твоя любимая…
Монолог обрывается на полу слове, когда Кейденс видит эту икебану в виде мирно лежащего тела жеребца с букетиком и меня, сидящего рядом и ковыряющего ковёр копытом. Главное, чтобы пронесло.
— Найтмер! Почему у тебя во рту грива Шайнинга?! — хвостом чуя проблемы, пытаюсь дать задний ход, выплёвывая изо рта мусор, о котором забыл из-за стресса. — Ты что, хотела его загрызть?!
— Оооо… — за спиной Кейденс слышится выдох и удар упавшего тела. Кажется, кто-то сомлел.
— Ты всё не так поняла! — пятясь назад, ощущаю, что сейчас меня буду бить, и, возможно, даже ногами. — Всё было совсем не так! Я только…
— Только сидишь с гривой Шайнинга во рту?!
— Да. — ощущаю, что магия сгущается настоящим штормом. — То есть, нет. Ты не понимаешь!
— Ах, я не понимаю! — глаза Кейденс буквально молнии метали! — О, я всё понимаю…
— Он пытался поцеловать меня! — зажмурившись, выдаю правду, ощущая, что ещё немного, и будет больно, очень больно, до хруста костей.
— Он что?! — гроза словно на стенку налетела. — Мой Шайни пытался поцеловать тебя?
— Да! — молясь, чтобы пронесло, продолжаю. — А перед этим две минуты признавался мне в любви! Я честно пытался сдержаться, но он не оставил мне выбора! Стражники в коридоре подтвердят! Они всё видели! Это он во всем виноват!
— Так. — приоткрыв один глаз, вижу Кейденс, «нежно» обнимающую шею жеребца, чья голова покоится у неё на задних ногах, а с рога падают заклятья. — Рассказывай всё по порядку.
— Да что рассказывать. — немного расслабляюсь, ощущая, что шторм миновал. — Я открыла двери, а он возьми, да бухнись на колени, тыча мне в нос свой веник. Две минуты тебе в любви признавался без роздыха, не видя, кому говорит.
— Так долго? — в словах Кейденс прозвучала нежность, а копыто потрепало синюю гриву страдальца. — Значит, он не понял, кому говорил?
— Наверное. А потом решил тебя поцеловать, — расслабляясь, вижу, что гроза миновала. — Ну, я и не сдержалась. Ты же знаешь, как я к этому отношусь.
— Могла сказать ему. — уже игриво подмигнув мне, Кейденс гладила голову больного копытом, выглядя донельзя довольной. — Времени у тебя было с избытком.
— Да я от возмущения слова сказать не могла! — в пол глаза смотрю, как Вайтфлауэр помогает Фаерфлай прийти в себя. — Так что, пришлось тащить его зубами за гриву на диван. Вот тогда, наверное, эта пакость у меня во рту осталось. Ну, дальше положила я его, чтобы удобней лежалось, и букет вернула. Всё же, он его для тебя принёс.
— Какой же ты невезучий, Шайнуля, — с таким теплом в голосе проворковала Кейденс, что я чуть не заревновал, но вовремя одумался. — Ничего, мы тебя вылечим, обязательно вылечим.
— Точно, — хватаюсь за спасительную идею, — ты его выходишь, поставишь на копыта, и тогда…
— Принцесса! — в входные двери буквально вломились стражники во главе с Фэнсипэнсом, и так и застыли на пороге, видя эту картину маслом. — С Шайнингом всё в порядке?!
Я только копытом глаза закрыл, не желая видеть двух единорожек, пытающихся не упасть в обморок, Кейденс, держащую на коленях голову Шайнинга, самого жеребца, который лежит солдатиком, обнимая веник, себя, заползшего в уголочек, и, как апофеоза беспредела, толпу стражи, готовых разить и спасать. Вот только, определиться, кого разить, а кого спасать, у них с ходу не вышло.
— Где я? — слабый голос Шайнинга был словно выстрел из пистолета в натопившей тишине. — Что происходит…
— Тише, любимый, всё хорошо. Лежи, и ни о чём не думай, — наклонившись, Кейденс дарит бедолаге такой поцелуй!

Глава 22 Прогулка

— И чего они на меня так смотрели?
Задавая риторический вопрос, я старался не обращать внимание на стражников и других пони, провожающих нас взглядом, хотя жутко хотелось обернуться и посмотреть, куда они смотрят, когда я прохожу мимо них. Ощущая, что скоро соглашусь носить юбку, только бы не сверкать пятой точкой. Это же просто пытка какая-то! Ощущать, что народ пялиться на твои, прикрытые только шерстью, тылы и не позволять себе прикрываться хвостом. Ведь Кейденс просветила меня на этот счёт, так что лучше ходить, как все, во избежание проблем.
— Ну, возможно, потому, — смущаясь и запинаясь, начала Вайтфлауэр, — что Вы ударили Шайнинга, а потом затащили его в покои принцессы Кейденс зубами. Наверное, они подумали, что вы тащите к себе добычу, на съедение… — кобылка запнулась и, сглотнув слюну, замолчала.
— Да, не хорошо получилось. — прокручивая эпизод в голове, я ужаснулся от того, как это выглядело со стороны. — А ведь я ещё стражников попросила помочь. Наверное, они подумали, что я и их собираюсь попробовать на зуб.
— А… А вы не хотели? — голос Вайт дрожал и запинался, но я не мог её винить в этом.
— Нет, конечно. — меня аж мутиться начало от одной мысли, поесть понятинку. — Меня и так на убой кормят разными сладостями и вкусняшками, так что я сытая и довольная, поэтому не собираюсь есть никаких пони.
— Пока сытая и довольная?! — фраза прозвучала странно.
— Ага. Конфеты ещё очень вкусные. — облизываясь, вспоминаю эти милые языку вкусняшки, которые горкой лежали на столе и в покой Кейденс ввозились в немалых количествах. — Главное конфетологичкой не стать, на такой диете.
В наступившей тишине мы словно ледокол прошли через толпу пони, разодетых в пух и прах, которые оккупировали перекрёсток коридора, но отхлынули в разные стороны, стоило нам показаться на горизонте. А у меня чуть-ли уши не горели от ощущения десятков взглядов сзади. Полцарства за штаны!
— Так куда мы идём? — нарушила тягучую тишину Вайт, вопросительно поглядывая на меня.
— Куда-то подальше от покоев Кейденс. И мы будем гулять до вечера, или даже дольше, если им понадобится, — в ответ был понимающий и крайне искренний кивок, — остальное не так важно.
— Может, тогда прогуляемся по замку? — робкий голос кобылки настораживал, но она дело говорит.
— Можно и по замку. За тысячу лет всё так поменялось. — машинально отвечая, рассматриваю галерею картин на стенах, выпиленных с таким мастерством, что создавалось впечатления прогулки по Эрмитажу. —Я вообще ничего не знаю, кроме самих пони, которые так сильно изменились за эту тысячу лет, что кажусь себе пришельцем из другого мира.
— А что вы хотели увидеть?
Отрываю взгляд от портрета принцессы Селестии, которая обнимает крыльями двух пони. Один голубой жеребец с темной гривой, вторая сероватая пони с фиолетовыми полосами в волосах, а в их общей магии покоиться совсем крохотный фиолетовый жеребёнок, подозрительно знакомый, который кого-то мне напоминает. Только никак не могу вспомнить, где я видел фиолетового жеребёнка с таким необычными волосами. Да и вообще, тут было много интересных картин, которые по-хорошему нужно изучить от и до, ведь на них мелькают смутно знакомые лица, которые я видел на приёме. Только более молодые, что-ли? Но самое интересное в том, что через картину мелькает Селестия. Не всегда в главной роли, но где-то на периферии маячит почти везде.
— Ух ты. Новая картина, — Вайтфлауэр замирает перед картиной, на которой шесть пони зависли вокруг Луны, создавая кольцо магии, а внизу видна моя тушка, лежащая на каменном полу, в то время как остальные парят в воздухе. — Тут даже ты есть!
— Да уж. Счастье просто неописуемое. — как-то резко перехотелось рассматривать картины. — Идём отсюда, посмотрим что-нибудь интересное.
— Может, на тренировочный полигон сходим? Там всегда есть, на что посмотреть.
— Веди. — мне действительно было без разницы. — Потренируюсь заодно.
— Отлично. — оживилась Вайт. — Это недалеко, через пару минут будем на месте. Вы, кстати, слышали, что…
Вполуха слушая голос Вайтфлауэр, я кивал в нужные моменты и поддакивал, больше наслаждаясь самими словами, словно пением птицы. Ощущая, как кобылка расслабляется и говорит всё откровенней вместо опасливых реплик и тишины. Заодно, снабжая меня настоящей лавиной информации о жизни пони.
Не то, что мне было нужно тренироваться сейчас, но глянуть, как тренируются пони, однозначно полезно. Может, чего полезного для себя увижу. Особенно с моим зрением. Наверняка это будет крайне любопытное зрелище. Главное клювом не щелкать, а использовать время с пользой. Жаль только, на глазах пони магию тренировать не комфортно. Ещё увидят, как я жеребячьими глифами балуюсь, позору то будет!
Неожиданно, мир ударил по голове потоком силы, заставив податься назад и зажмуриться от яркой вспышки света. Моргнув, я осознал, что стою перед распахнутыми воротами, зябко ёжась от прямых лучей солнца, в которые случайно вошёл. Ощущая, словно мне в лицо дыхнуло обжигающее дыхание пустыни, вызывая инстинктивное желание вернуться в тихий уют дворца и не выходить под это голубое небо, полное солнечного света.
— Принцесса, с вами всё в порядке? — вопрос застывшей впереди Вайтфлауэр заставлял стыдиться своей слабости. — Может, не стоит?
— Ничего. — собираю волю в кулак, шагаю вперёд, ощущая, как тело поджаривается в свете солнца. — Просто глаза к такому яркому свету не привыкли.
— Понятно. — облегчённо выдыхает Вайт. — Я уже подумала, что вы дневного света испугались, словно в легендах о страшных темных магах, которые не выносили свет солнца!
— Да нет, я не такая. — ощущая, как даже утренний свет заставляет слезиться глаза и обжигает тело, я понимаю, что это не какие-то преувеличение, и разные тёмные не просто так бояться света солнца, а вполне могут просто умереть под его лучами, как сказочные вампиры. — Просто давно на улицу под светом солнца не выходила.
— Давно?
— Угу. Всего тысячу лет назад последний раз так гуляла. — щурясь, я с трудом заставлю себе не закрываться крыльями, шагая по цветным плиткам дорожки, почти ничего не видя вокруг. — Думаю, я скоро к этому привыкну.
— Замечательно. — белая пони была так рада, что пришлось вымученно улыбаться в ответ, молясь, чтобы этот кошмар по быстрее завершился. — Тогда идём скорее!
Словно слепой, шагающий за поводырём, шагаю за кобылкой, проклиная свою дурную идею выйти на улицу. Знал бы, как будет паршиво, ни за что не вышел бы. Вот ведь подлянка! Когда мы вышли на башню дворца, любоваться звёздами, мы как раз разминулись с прямыми солнечными лучами из-за моей кривобокости, так как просто долго поднимались по бесконечным ступенькам на вершину башни, раз пять останавливаясь и давая отдых моим измученным ногам. Кейденс даже предлагала меня отнести наверх, но тут уж я уперся рогом, и сам шёл на верх, на одном упрямстве и желании доказать сам себе, что я не инвалид, которого на руках нужно носить.
— Вот и пришли. — жарящий тело свет исчез так же резко, как и начался, позволяя приоткрыть глаза и оглядеться. — Это специальный тренировочный комплекс для стражи и гостей дворца, построенный в семисотом году от изгнания. Ой... Я хотела сказать…
— Не важно. Я знаю, как пони считаю годы. — оглядываясь вокруг, я был впечатлён. — И я горда, что именно мои деяния стали точкой отсчёта в летописи Эквестрии. Так что не бойся говорить мне, сколько лет назад меня изгнали на Луну.
— Ага. Значит, так. — обрадовалась кобылка, набирая воздуха для нового рассказа. — Сейчас мы находимся в холле тренировочного комплекса…
Слушая пояснения, я только головой качал, рассматривая светлый холл комплекса, который мало чем уступал стадионам-стотысячникам размерами и давал сто очков вперёд земным аренам красотой интерьера и богатством отделки. Словно в древнем Колизее очутился, в годы его расцвета, где всё отделано мрамором, украшено сотнями статуй, подчёркнуто огромными окнами и дополнено богатым тканями. В общем, выглядело всё это просто потрясающе и настолько богато, что навевало нехорошие мысли о излишней цене всего этого великолепия. Но мы не стояли на месте, и Вайт потащила меня в ближайший коридор, куда потоком вливались разные пони. В основном крупные жеребцы всех мастей и расцветок, но и кобылок с жеребятами хватало, пусть они и терялись на общем фоне.
— Здесь бассейн для всех желающих. — ухватив меня за копыто, Вайт затащила меня в одну из дверей, выводя в раздевалку для кобылок. — Жаль, у нас купальников нет, а то можно было освежиться.
Я и сам видел пару десятков кобылок, одевавших и снимавших купальники, похожие на высокие облегающие плавки с дыркой для хвоста, которые прикрывали от пояса до середины бёдер. Хотя у некоторых купальники были покороче и поуже, закрывая только вымечко и промежность. И я понял, почему, когда одна из кобылок сняла купальник, обнажив мокрое тело, которое не закрывала шерсть, и кое-что стало видно. Не то, чтобы много, но да, лучше купаться в купальнике, а то мокрая шерсть — плохая защита от любопытного взгляда.
А вот жеребята совершенно не обращали внимание на такие детали, крутясь в копытах матерей и порываясь побыстрее прорваться за раздевалку, в то время как мокрая детвора выглядела так, словно марафон пробежали, безвольными тушками лежали на скамейках, пока матери вытирали их полотенцами. Мне даже страшно представить, что должен делать ребёнок в восемь утра, чтобы так ухайдокаться. Да и их матерей пошатывало от усталости.
— Что с ними? — киваю на совсем вымотанную кобылку, которой сухие пони помогают вытереть малышей.
— На ночь ходили. — шепчет Вайт. — Особенный аттракцион, для желающих острых ощущений, ночной аквапарк. Они часов десять из воды не вылазили, наверное, раз только сейчас вышли.
— Ночной аквапарк? — я ушам своим не поверил. — А такое бывает?
— Конечно. — улыбнулась моя проводница, таща меня за копыто сквозь взволнованных кобылок. — После возвращения Луны он стал вообще улётным по ночам! Идём глянем!
— У нас же нет купальников. — пытаюсь притормозить Вайт, но куда там, проще трактор руками остановить.
— Так мы же не купаться! Только одним глазком глянем на аквапарк, и уйдём. Ты же хотела увидеть по больше жизни пони своими глазами? Так можно! Тем более, тебе!
Проходя мимо кобылок, я видел, как они пытаются убраться с моего пути и забрать детишек, чтобы малышня даже случайно под мои копыта не попала. Но вот сами дети ко мне тянулись. Особенно самые маленькие. Хотя те, что постарше, уже опасливо прятались за шкафчиками и с любопытством выглядывали из-за углов. Да и в глазах у них стояло такое любопытство, что даже смущало свей силой, перекрывая лёгкую опаску с огромным запасом.
— Вы правда Найтмер Мун? — из-за угла выскочила мелкая кобылка и с восторгом, пополам со страхом, требовательно смотрела в мои глаза. — Вы пришли за конфетами?
— Какими конфетами? — это милое создание просто обезоруживало своей наивностью и беззащитным видом. У меня просто в голове не укладывалось, как настоящая Найтмер могла заставлять таких детей страдать? — Меня во дворце хорошо кормят.
— Так вам не нужны конфеты! — просияла малышка. — Правда не нужны?!
— Твои так точно. — стараясь улыбаться одними губами, треплю непослушную гриву кобылки. — Кушай на здоровье.
— Ура! — подпрыгнув, мелкая повисла у меня на шее, парализуя всех зрителей этого представления. — На следующую Ночь Кошмаров все конфеты будут моими!
При этом, я ощущал такой дикий заряд положительной магии, направленный на себя, словно стрескал десяток конфет разом. Ощущая, как готов простить мелкой всё, только бы ощущать эту дикую радость подольше, которая была не менее приятна, чем магия Кейденс, но просто другой.
— Конечно, дорогая. Кто-то же у тебя конфеты может отобрать? — я вообще не понимал самой постановки вопроса.
Когда одна из кобылок, бочком подойдя ко мне, цапнула малышку и, обронив одно смущённое "извините", потащила девочку с собой, оставив меня тупо хлопать глазами в непонятной ситуации. То ли пойти дальше, то ли вернуть себе такую приятную поняшку. Но Вайтфлауэр решила всё за меня, направившись в дальние двери.
— О чем она вообще говорила? — наклоняя голову, шепчу белой кобылки на ухо свой дурацкий вопрос.
— Есть такой праздник, Ночь Кошмаров, на котором жеребята выпрашивают у взрослых конфет, чтобы откупиться ими от страшной Найтмер Мун. Весёлое время. Только, все не съеденные до полуночи конфеты нужно отдать тебе.
— Понятно. — кивая, прохожу мимо душевых, в которых, при моем появлении, замирают кобылки и жеребятами. — Значит, у меня будет очень много конфет.
— Не то слово! — хихикнула Вайт, когда мы вышли к аквапарку.
А ведь действительно. Аквапарк не большой, где-то сто на двести метров. Со стороны выход с низкой крышей, постепенно поднимающейся верх, с другой — закрытые полусферой стекла, дающие море света и открывающие вид на дворцовый комплекс. Да и внутри вольготно расположилось аж три бассейна. Один огромный для взрослых, один по меньше для жеребят, а один глубокий, с вышками для прыжков. При этом, в парке было с десяток горок. Только не пластиковых, а каменных, по которым носились пони со знакомыми криками восторга и визгами ужаса, слетая вниз по каменным желобам. Аж у самого копыта зачесались прокатиться, пока мы шли вдоль бассейна, наблюдая беззаботно плескающихся в воде пони, которые почти не замечали нас, полностью занятые своими делами.
Вот только, вода напрягала, поднимая со дна личности фобию на эту жгучую субстанцию, терпеть которую выходило, но расслабиться никак.
— Поберегись. — крик сзади заставил отскочить в сторону, когда чуть у меня под копытами не пробежал табунчик жеребят.
А два копыта поймали только пустоту вместо края бассейна. Ощущая, как тело стремительно заваливается в воду, я только успел поймать полный ужаса взгляд Вайтфлауэр перед тем, как плюхнуться в воду. Ощущая, как камнем иду ко дну, не смотря на попытки всплыть, захлебываясь ужасом и теряя контроль над собой....

Глава 23 Машем хвостом

Стоя под потоками тёплого воздуха, я предавался унынию под аккомпанемент вопросов Вайтфлауэр, которая, собственно, и колдовала с сушильным артефактом, в который меня загнала, хотя места в нем было впритык.
— Принцесса, зачем вы вообще прыгнули в воду?
— Так вышло, — ощущая себя сыро, было скверно.
— Пони не тонут! — новый упрёк.
— Только не с дополнительным грузом, — звеню украшениями, — У меня отрицательная плавучесть.
— Как вы не задохнулись на дне?!
— Мне воздух, кажется, не нужен для жизни, — чешу влажную гриву, — Хотя, может, просто задерживать дыхания хорошо умею?
— Зачем вы били отважных жеребцов, что пытались вас спасти?
— Я отбивалась от домогательств, — меня аж передёрнуло от воспоминаний, куда они свои копыта тянули. Особенно, когда разум разрывал ужас от фобии, — Ты же сама видела, что они щупать хотели!
— Потом вы полчаса сидели на дне бассейна! Они пытались вам жизнь спасти!
— Ну, это… Мне было стыдно всплывать… — ощущаю, как горят уши, но в воде я себя почти не контролировал, — Я же мокрой вся была!
— Так вот почему Вы сидели! Я-то думала! Вы могли просто сказать, что вам нужно полотенце, а не отбирать у бедного жеребца его плавки.
— Никто не идеален, — тяжело вздыхаю, ощущая, как этот бредовый день только начинается. — У меня был стресс. И вообще, я ещё от Шайнинга не отошла, а тут такое.
— Да, такое, — тяжёлый вздох Вайтфлауэр был очень похож на мой, — Хвост поднимите, а то там не просушиться.
— Ладно, — оборачиваюсь, удостоверившаяся, что в это стойло для сушки никто не заглядывает, — У меня только один вопрос.
— Конечно, принцесса. Я обязательно отвечу, если смогу!
— Почему кобылки ходят с задранным хвостом? — ощущая, что буквально багровею, но желаю знать, а то, может, Кейденс преувеличивает. — Это же не очень комфортно.
— Понимаете, принцесса, — поток воздуха с собой силой ударяет под этот самый хвост, — хвост сильно греет тело. Там всё потеет и становиться влажным. Без проветривания можно стать «мокрой»… — Вайт запинается, и по её голосу понятно, что она смущена. — Словно во время охоты… — новая запинка, — Ну, вы понимаете, какой…
— Смутно, — ощущаю, что багровею уже не только головой, но и шеей, — Я же как бы, это, девочка…
— О, точно. Я забыла. Так это… В общем, если хвост прижат к телу, это значит, что кобылка в охоте… — на десяток секунд наступила тишина, — И если она одна, то она в поиске своего особого пони, как бы говоря всем: я ищу жеребца… Для этого самого…
Точно то, что и говорила Кейденс. Хорошо, что мне это пока не грозит, но если припрёт, придётся натягивать платье и изображать из себя пай-девочку, надушенную разным травами, чтобы хоть не пахнуть. Интересно, как Селестия с этим справляется? Хоть рано или поздно я всё сам увижу, на примере Кейденс и Вайтфлауэр.
— А если просто прижимает к себе хвост?
— Значит, ищет себе мужа. Чем выше поднят хвост, тем больше кобылка свободолюбива и независима, — спокойный ответ заставил содрогнуться, — Поэтому, не делайте так, если не хотите привлекать излишнее внимание жеребцов. Да и хвост, прижатый к телу, выглядит очень… Возбуждающе… Ведь он скрывает то… Что не показывают всем… — на последних словах голос кобылки стал низко хриплым, и я не на шутку испугался за свои тылы. Мало ли, что ей в голову взбредёт.
— Буду иметь в виду, — ощущая себя донельзя тупо. Я сам не рад, что такое узнал, но и быть невеждой в таком вопросе— это нарываться на огромные проблемы. — Долго ещё?
— Почти всё готово, — пара щёток принялись причёсывать мою шерсть, а гребешок расчёсывать гриву, — Осталось пара штрихов, и вы снова будете выглядеть великолепно!
— Чтобы я без тебя делала? — риторический вопрос остаётся без ответа.
Пока я снова не ощущаю себя сухой, чистой и защищённой от разных взглядов везде. А то как подумаю, что шерсть может перестать защищать кожу от взглядов, так плохо становится. У. Почему я никак к этому привыкнуть не могу!
— Это мой долг, принцесса, — Вайт не унывает, не смотря на всё, — Я понимаю, что вам тяжело после тысячелетия одиночества, поэтому я готова сделать всё, чтобы вы по-быстрее влились в общество и стали часть Эквестрии, как другие принцессы!
— Куда я денусь, с такой преданной помощницей, — выходя из стойла для сушки, треплю непослушную гриву Вайт, ощущая, как паршивые мыли сходят на нет, — Итак. Куда дальше пойдём искать приключения на наши крупы?
— Зачем приключения? — струхнула единорожка. — Может, просто пройдёмся, как обычные кобылки!
— Боюсь, это невозможно, — тяжело вздыхая, иду к выходу, — Карма у меня, наверное, проклятая, так что шагу не могу ступить, дабы не вляпаться в новое приключение. Зато будет, что вспомнить к старости…
— Аликорны не стареют!
— Зато маленькие пони стареют, — прижимая к себе свою помощницу, ощущаю, как она вяло пытается вырваться, — Обещаю, мы будем вместе до конца, если ты того пожелаешь.
— Идёмте уже, а то до обеда ничего не успеем, — затихшая на пару секунд пони только кивнула и, выбравшись из моих объятий, потрусила в коридор, сверкая радостными глазами, — Тут ещё столько всего интересного!
— Даже не сомневаюсь. С чего продолжим?
— Чего хотите, тем и займёмся!
— Тогда идём смотреть на спортивные тренировки. Нужно же мне знать, как приводить себя в форму.
— Наверное, — Вайт как-то странно на меня глянула, стрельнув глазками, — это будет весело.
Я не стал спрашивать, ощущая, что если узнаю, то позорно сбегу от этой радости, поэтому просто последовал за Вайтфлауэр по коридору. Благо, идти было совсем не много, и войдя в очередные двери с синтезированной штангой, мы попали в настоящее царство грубой мощи и силы. В общем, Вайт притащила меня в качалку, забитую почти сплошняком жеребцами, а немногие кобылки не столько тягали железо, сколько позировали на тренажёрах под взглядами жеребцов. Да уж. Вот это я понимаю, вляпался! Хотя, с другой стороны? Где, как не тут, мне свою силу и самодисциплину качать? Ведь место просто идеальное! Только может слишком тяжело, для начала. Да и запашок тут стоял специфический, заставляя трепетать мои ноздри.
— Вам помочь? — здоровенный жеребец с такими мышцами, что хоть сейчас на помост выходи, поклонился и, кажется, ловил каждый мой жест.
— Спасибо, мы сами разберёмся, — огибая жеребца-земнопони по дуге, я только услышал лёгкий гул голосов, — Давай начнём с вон тех тренажёров.
Направлюсь к десятку велотренажёров или чему-то сильно на них прохожих, на которых трое кобылок усиленно крутят педали. Во всяком случае, с них открывается отличный обзор на весь спортзал и, главное, зад прикрыт стенкой, так что одна из главных проблем решается проходя.
— Принцесса, вы уверены? — шепчет Вайт, с опаской смотря на тренажёры.
— Конечно, — не понимаю её сомнений, — или есть что-то, что я должна знать?
— Нет ничего такого. Просто это тренажёры для слабых кобылок, которые хотят произвести впечатление на них, а вы принцесса.
— Ерунда, — отмахиваюсь от такой мелочи, — Мы же пришли заниматься спортом, вот и будем заниматься!
— Как скажете, принцесса.
Залазя на тренажёр, я ощущал себя довольно странно, как бы лежа на велосипеде на животе и ставя все четыре копыта на педали, но стоило начать крутить, как стало даже удобно, да и сиденья довольно приятно массировало живот при каждом круговом движении копыт. Сам тренажёр был забавный, а главное, лёгкий. Во всяком случае, пока я не поменял рычажок нагрузки на руле, наблюдая через магию, как вращение педалей приводит в действие магическую динамо-машину, вырабатывающею магическую энергию, которая поступала к встроенным в тренажёр кристаллы, заполняя их магией.
— Как они тебе? — чуть склоняю голову на бок, слыша, как Вайт шепчет мне на ухо.
— Любопытные, — смотрю на их магию больше, чем на тело, — Это место буквально создано для сплетен.
— Точно, — хихикает Вайт, педалируя тренажер и помахивая хвостом, — Ещё рано, и многие кобылки отдыхают, но к обеду все места будут заняты, да и жеребцы подтянуться по-внушительней.
— Представлю, что тут каждый день происходит.
— Ага, — хихикая, Вай состроила глазки при культуристах, — Я тут люблю зависать в свободное время, порой прося помощи с освоением тренажёров по-сложнее.
— Понимаю, — сам смотрю на пяток кобылок, которым жеребцы помогают заниматься, — Это довольно весело.
— В точку. Особенно молодые ведутся, но тссс… Мы просто спортом заняты, — при этом, мордашка у Вайт такая довольная, что аж светиться, а я и не против.
— Конечно, спорт превыше всего, — продолжаю педалировать машину, погружаясь в мир магии, рассматривая спорцпони через призму магической силы.
Ведь посмотреть есть на что! Магия в них напоминает полноводную реку, струящуюся по телу и заполняющую каждую мышцу, работая на каждое сокращение, давая мышцам пони чудовищную силу не за счёт химии, а за счёт магии тела. Особенно это у земнопони заметно, которых тут большинство и которые тягают совсем уж несусветные грузы. Сами же гантели выглядят достойно, даже на фоне арсенала Кейденс, который я считал просто не адекватно тяжёлым для не магов, но местные пони доказывают мне, что полтонны на бицепс это вполне возможно, пусть и на пределе.
Особо выделяются жеребцы в глухих доспехах, похожие на гвардейские. Только более полные, что-ли? Словно к обычным доспехи гвардии добавили недостающее детали, заковав жеребцов в сплошной метрический панцирь. Даже на вид куда более тяжёлый, чем тот, что у Кейденс. В таком доспехи по-настоящему не страшно выходить на поле боя. Выковыривать пони из такой консервной банки совсем не тривиальная задача, и это без учёта магии брони, которую так просто не сковырнуть, помимо внушительных бронепластин. Хоть сами жеребцы довольно худощавы, на фоне местных бодибилдеров, но филигранно качают магию при каждом сокращении мышц, добиваясь максимум от своего тела.
— Что это за доспехи? — указываю головой на двух пони, толкающих штангу в угле зала.
— Гвардейские, — Вайт тоже смотрит на них, но явно не на их внушительную магию, — Не удивляйся. Это полный боевой доспехи гвардейца, а не облегчённый для дежурства, но они слишком тяжелы для стояния на посту слишком долго, поэтому с разрешения Селестии, вот уже пятисот лет гвардии разрешено носить только часть доспеха при дежурстве, вместо этой наковальни. Хотя, один мой знакомый гвардеец рассказывал, что доспехи стали куда тяжелее с того времени, как их перестали носить постоянно на посту. Может, врал, но доспехи тяжеленные, как наковальня!
— Нужно будет узнать, — делаю себе зарубки на память и продолжаю смотреть на их магию, демонстративно закрыв глаза и полностью отдаваясь спорту.
Пока мозг запоминал магию, используемую здесь. Ведь тут не только мышцами тягали грузу, но и соревновались в подъёме тяжестей телекинезом, позволяя мне наблюдать, как единороги поднимают стальные чушки больше себя размером, левитируя их под потолок, и перебрасывают друг другу, творя довольно мощную магию, которую я запоминал до последнего глифа.
Во всяком случае, мир праху того дурака, который попробует остановить полтонны стали, которым единорог может огреть дурака в бою. И это совершенно мирный приём, не требующий военной подготовки. Знай себе, поднимай наковальню, да стукай ею супостата. В общем, страшно представить, какие тут сражения, если физические и магические кондиции пони позволяют проделывать такие трюки. А уж если их ведут искусные маги, то ясно, почему в Эквестрии мир и покой. Нужно быть камикадзе, чтобы воевать с такой мощью, ведомой самой Селестией, за которой стоит магическая аристократия.

Глава 24 Оле-оле-оле

Наблюдая за пони, я наконец подметил ту самую деталь, которую раньше не замечал, потому что не хотел смотреть на крупы пони. Всё кобылки, которые липли к жеребцам прижимали хвосты к своему телу, либо держали его поближе к себе. А те, кто задирал хвосты, были словно неприкасаемые, и к ним не приставал ни один жеребец. Даже несмотря на то, что одна такая кобылка тягала железо как не в себе. Но при этом жеребцы её просто игнорировали, словно её и не было в зале.
Хоть кобылка была выдающейся во всех смыслах. Размерами не уступающая мне или Кейденс, с мышцами выпирающим из тела несмотря на шерсть, с шрамами покрывающее всё тело, вместо мягкой гривы были ирокез и главное её рог было обломлен на копыто выше основания. Создавая довольно странное впечатление жеребца солдафона на стероидах, особенно если смотреть сзади, но в тоже время, в ней оставалась капля женственности, хоть в тех же мягких чертах лица, которые даже шрамы не портили.
Да и магия у неё была интересная, словно высоковольтная линия, наполненная электричеством по самые уши. Гудя и вибрируя, она почти вырывалась наружу, и только воля кобылки сдерживала поток разрушительной силы внутри своего тела. Которая, всё же, слегка вырывался искрами из рога, в моменты небольших напряжений.
При этом, периодически ловя её взгляды, я ощущал себя довольно странно, словно по мозгам проскакивал разряд молний, а тело обдавало жаром. Странное ощущение, хоть магию она точно не применяла, это я увидел наверняка. Тем не менее, пересекаться с ней взглядами мне не хотелось, так как её глаза будили в глубинах моей личности что-то не хорошее, тёмное, и что уж говорить жуткое. Словно она смотрела не на меня человека, а на меня Найтмер, и чему-то тёмному в глубине моей личности это нравилось.
— Кто та кобылка? — киваю на вишнёвую. — Та, с обломанным рогом?
— Не знаю, — бросив на кобылку один робкий взгляд, Вайт отвела глаза, — в первый раз её вижу. Наверно, проезжая пони с границы, там иногда случаются эксцессы, но точно не Кантерлотка, иначе, я о такой приметной пони давно услышала.
— Идём отсюда, что-то она мне совсем не нравится, — слезая с тренажёра, я заметил как вишнёвая, перестала сводить и разводить мощные ноги, качаая мышцы бёдер, с вызовом выставляя свой живот напоказ, — да и я уже увидела всё что хотела.
— Как пожелаете, принцесса, — Вайт, спрыгнув с тренажёра, последовала за мной, к выходу. — Куда дальше пойдём?
— Смотря, что тут ещё есть интересного, — слегка оборачиваюсь в дверях, и вижу, как вишнёвая тоже идёт к выходу, — чтобы безопасное и без усилий.
— Тогда только на стадион, — задумчиво чеша затылок, Вайт покрутила головой, и найдя нужный знак, уверенно потрусила вперёд, — сегодня идут воскресные соревнования, так что точно будет на что посмотреть.
Я только молчал направился за своей проводницей, заходя на ступеньки, бросая взгляд назад, замечая всю туже вишнёвую кобылку, выходящею из тренажёрного зала, и на мгновение встречаясь с ней взглядом. Снова ощущая дрожь в теле и инстинктивно прижимая хвост к телу. Уже уходя верх, сбрасываю это наваждение и стараясь не думать о том, как чудит моё тело, медленно иду в верх. Надеясь больше никогда не встречу эту странную пони, которая так воздействует на меня.
С трудом шагая по ненавистным ступенькам, пока не выскакиваю на небольшую площадку. Ощущая, как магия девятым валом накрывает разум.
— РА! — рёв трибун буквально оглушает, заставляя присесть, а глаза отказываться верить увиденному.
Огромная чаша стадиона, заполнена десятками тысяч пони и других разумных, с воплем приветствует пегаса, который победно летит, ближе к потолку арены. Пока другие пегасы, пролетают последние горящие разной магией кольца. Заставляя всю мою сущность содрогаться в экстазе, от бушующих тут эмоций. Ощущая себя в центре эмоционального урагана, готового смести меня, если только я дам слабину. Заворожённый этим ощущением, я теряю ощущение времени, пока копытце не трогает меня за плечо.
— Найтмер, с тобой всё хорошо?! — тихо, на фоне рёва трибун, голос Вайт возвращает меня к реальности. — Ты другим пройти мешаешь.
— Извините, — машинально делаю шаг в сторону, снова ловя взгляд вишнёвой, — где-то тут сесть можно?
— Идём, — Вайт тащит меня сквозь эту дикую магию эмоций, немного верх по трибунам, усаживая на свободное место, пока я пытаюсь отойти, от контузящих разум эмоциий зрителей, — отсюда всё видно.
— Ага, — машинально киваю, провожая взглядом указывающее вниз белые копыта, и видя основную арену, а не только воздушную трассу.
Если почти обычная беговая дорожка не взывала особых вопросов, то что было за ней заставляло задуматься о сумасшедших экстремалах. Так как, это напоминало совершенно дикую полосу препятствий, которую ни один человек, физически пройти не сможет. Чего только стоила отвесная стенка метров десять в высоту, по которой ползла пара пони, каким-то образом закрепляясь на стене без ничего. Или поле, с сотнями столбиков над водой, по которым нужно было прыгать, только расстояние между ними было от трёх до пяти метров, и они поднимались на пять уровней в верх. Чисто в теории я представлю человека, который мог подняться по ним, но на практике, скорее всего, где-то ошибётся и упадёт в воду. Про препятствия посложнее я вообще молчу, но вот как преодолеть мёртвую петлю, вообще не понимаю. Там же зацепиться вообще не за что!
Но и эта дорога была ещё не всем, в центре ещё располагались арены для других соревнований, где пони боролись с друг с другом на матах, соревновались в искусстве магии и делали вообще не понятно что. В общем, безумная легкоатлетическая арена как она есть, где каждый зритель надет себе зрелище по вкусу, если сможет уследить хоть за одной дисциплиной соревнований. Которые постоянно начинались и завершались, вызывая взрыв эмоций по всему стадиону, от которых кружилась голова, и хотелось орать со всеми вмести. Создавая буквально гипнотический эффект, подавляющий волю и сминающий мысли.
— Смотри! — крик в ухо от Вайт, был вполне ограничен, на фоне общего шума. — Они сейчас…
Что сейчас я не расслышал, наблюдая как двое пони набегают на финишную черту, а за ними мчится не то грифон, не то пони с клювом. Который явно решил вырывать победу, у двух не замечающих его пони, буквально пожирая разделяющее их расстояние живой кометой.
— Давай! — сам кричу, болея за неизвестное существо.
Которое героическим рывком настигает пони буквально на финишной линии и невероятным прыжком сравнивается с пони, обгоняя их на финишной черте. Трибуны орут от восторга, три бегуна приглядываются между собой, пока судьи не выносят своё решение. Но я видел, что неизвестное существо пришло первым, опередив пони, буквально на клюв, но всё-таки вырвав победы.
— Что это за существо? — пытаюсь прокричать стадион, ору в ухо Вайт.
— Гиппогриф! Потомки пони и грифонов! — слышу, но не понимаю ответ.
— Кто?
— Гиппогрифы! … — новый взрыв криков, от оглашения результатов, заглушает крик Вайт.
А я, просто машу на ответы копытом. Погружаясь в соревнование и эмоции пони, старясь отсекать излишний поток чувств и не подаваться на внешние воздействия, загоняя всё это за пределы разума, как боль. Совмещая полезное с приятным, пока спортсмены выясняют кто из них достоин награды, а кому ещё нужно потренироваться для победы.
Очередной полет пегасов, гиппогирифов и просто грифонов, выбился из общего числа. Одной знакомой голубой кобылкой, чью радужную гриву было нельзя спутать ни с чем. А рубиновые глаза, вызывали двойственные ощущения, то ли восторга, то ли опасности. Но никак не оставляли равнодушным. Особенно, когда она взяла быстрый старт и рискованно рванув через полыхающие магической силой кольца, которые могли обжечь, заморозить, или ударить током атлета, который не сумеет пройти дистанцию чисто. Хоть таких было мало, другое дело, что летуны притормаживали, дабы пройти кольца чисто, и только самые сорвиголовы рисковали получить магией по крыльями, при экстремальном проходе кольца, дарящие десятые доли секунды преимущества в полете. Радужногривая, была как раз их тех, кто рискует и борется за самый высокий результат не щадя себя, и не давая шанс остальным, пройти путь мягко без риска. Если конечно, они хотят потягаться за подиум, с этой сорвиголовой.
Время, кажется, перестало существовать, пока я пытался адаптировать к новой среде, наблюдая десятки соревнований и слушая оглушительный гул трибун, который с трудом прикрывал усиленный магией голос диктора. И у меня, постепенно начало получаться перегораживать поток эмоций извне, загоняя его вне разума. Не давая давить на разум и освобождая меня от этого давления. Пока я наконец не выстроил стену в сознании и не сумел, на интуиции и крохах знаний Найтмер и Луны, остановить это безумие вернув себя, вытолкнув чужие эмоции во вне. Ощущая, как могу открывать и закрывать дверцу для чужих эмоций по своему желанию, вот только эта стена пожирала почти всё мои силы и не позволяла думать ни о чем другом. Так что я даже не заметил, как мне припёрло по маленькой нужде так, что сидеть и терпеть уже было мукой.
— Где тут туалет?! — пытаясь перекричать стадион, спрашиваю Вайт
Но как об стенку, она только машет на выход со стадиона, полностью поглощённая событиями на арене, где два мага сошлись в волшебной схватке, от которой колеблется сама магия, а вокруг летят сотни искр и десятков вспышек света. Пока белая кобылка с азартом ярого фаната, советует подёнщиками как сподручней победить и что нужно делать для победы.
Выходя с арены в коридор комплекса, я только выдохнула с облегчением, ощущая, как мозги отпускает накал страстей стадиона. Туда я точно вернусь, но лучше подготовиться к такому безумию, чем быть захваченным с головой эмоциями зрителей, которые там чуть ли не на головах ходят, от своих страстей.
— Но всё равно, это было круто! — ощущая как тело толкает меня на поиски спасения, иду дальше по коридору, пока не вижу заветные дверцы. — Почти те же М/Ж, только таблички самую малость другие.
Для верности, немного жду, пока из один дверей не выходит кобылка и уже смело вхожу, ощущая, как моё личное терпение движется к пределу. Не обращая внимания на богатую отделу и огромное зеркало, спешу в кабинку. Замечая как головы двух кобылок приводящих себе в порядок, перед зеркалом, поворачиваться за мной, в немом восторге-ужасе. Словно не веря, что аликорну может тоже приспичить в самый неподходящий момент.
С наслаждением расслаблюсь на розовом друге, слыша, как хлопает дверь, и две пискнувшие в страхе кобылки, быстро прибирая копытами покидают комнату. После чего начинаются жутковатые хлопки дверей в кабинках, которые быстро и верно приближаются ко мне. Только успеваю осознать это и открыться для восприятия мир магии, как дверь моей кабинки дёргаться, но задвижка не даётся. Я только успеваю увидеть сгусток молний, когда двери буквально срывает с петель, а в кабинку вламывается вишнёвая пони, угрожающе искря рогом, и словно вестник смерти, двигающееся на меня. Парализуя волю, и вызывая странно томление где-то в глубинах разума.
— Попалась, Найтмер! — зарево силы на кончике её рога начинает разгораться, а лицо кобылки движет к моему, заставляя реальность сжаться до двух сияющих силой глаз. — Теперь ты моя!

Глава 25 Ловля на живца

Ощущая, как паника захлёстывает меня с головой, но не могу пошевелиться, буквально загипнотизированный этими огромными глазами, в которых видна жестокая расправа за любую попытку неповиновения. Ощущаю, как буквально проваливаюсь сквозь…
— Именем лунного трона, стоять! — крик от входной двери позволил сбросить это наваждение. — Иначе мы будем вынуждены…
Голова кобылки повернулась к выходу, а с её рога сорвался поток ослепительно ярких молний, прошибая стенки уборных, словно гнилую бумагу, разрывая древесину в щепку и увлекая в сторону выхода, вспышками света заливая помещение.
— Зараза. — донеслось от входа, когда звон в ушах хоть немного утих. — Вызывай подкрепление, у нас ситуация!
Я только моргнуть успел, когда вишнёвую кобылку отбросила в глубь помещения какая-то магия, врезавшаяся в щит из молний. Пока я прогибался к полу, ощущая себя в центре магического поединка, повлиять на который никак не могу при всем желании, а вот сгинуть запросто.
— Значит, так. — взревела кобылка, хлеща молниями комнату, разбивая зеркало, срывая с стенок плитку и просто испаряя деревянный перегородки. — Сейчас вы узнаете гнев Темпест Шедоу!
Я только успел заметить, как она достала что-то из своей седельной сумки, и ударом копыта отправила сферу безумной магии в стражей, используя погром в качестве дымовой завесы. Вспышка магии, и вход окутал зеленоватый туман безумной магии, втягиваясь в пони и заставляя их застыть статуями сами себе, которые стремительно покрывала странная магия, похожая на каменную корку.
— На помо… — жеребец не успел договорить, когда его голова закаменела.
— Так-то лучше. — из клубов дыма вышла потрёпанная, но не побеждённая кобылка. — А ты, быстро пошла за мной, если…
— Ни с места. — буквально просачиваясь между двумя застывшими фигурами, в дамскую комнату ворвался ещё один гвардеец. — Сопротивление бесполезно, сложите ору…
— Достал! — поток молний, вырвавшийся из рога, упёрся в невидимую преграду и стек с жеребца, словно вода с перьев. — Исчезни!
— Сопротивление при аресте… — новая плеть молний ударила в потолок, буквально вырывая кусок прорытия и кидая его на гвардейца, который с усилием поймал груз. — Вы не имеете…
Новый удар молнии отбросил его назад, пляша огнями святого Эльма на доспехах, а между нами и выходом упала каменная плита, перекрывая выход, замуровывая нас в четырёх стенах.
— Кретин. — новая плеть молний ударила в боковую стены, заставляя камень взорваться крошевом щебня, образовывая новых выход из западни. — За мной!
— Сейчас, только шнурки зашнурую. — выбираясь из-под щепок дерева, каменной крошки и кусков плитки, отползаю к дверям. — Ты вообще понимаешь, где находишься?
— Больше твоего. — шипит эта вишнёвая, доставая лассо. — Ты либо пойдёшь по-хорошему, либо мы сделаем это по-плохому!
— Тебя поймают. — не только слышу, но и вижу через магию, как к нам стекаются десятки могучих магов. — Ты что не видишь?! Ты уже окружена!
— За мной. — лассо взлетает атакующей змеёй в сполохах молний, а сама кобылка шагает почти в упор. — Ты ведь не хочешь, чтобы было по-плохому?
Языки молний срываются с обломка её рога и облизывают мою переднюю левую ногу, заставляя мир подёрнутся багровой пеленой боли. Но это только боль, которую я загоняю за пределы сознания, просто зная об ожоге, но не собираясь сдаваться.
— Хорошая попытка. — тяну время, видя, как силы пони стягиваются к нам всё быстрее. — Только боль для меня не аргумент, а тащить за шею ты просто не сможешь. Потеряешься там, и тебя быстро настигнут маги. Так что сдавайся, пока не поздно, или беги, поджав хвост и спасая свою шкуру.
Наблюдая за шальными глазами вишнёвой кобылки, я понял, что попал в цель. Возможно, она сможет уйти сама, что мало вероятно, но то, что тащить меня за собой она просто не может, факт. Для того же Фэнсипэнтса это была не проблема, но эта пони с обломанным рогом пока не показала никакого телекинеза. По сути, я видел только молнии в её исполнении. Так что, вполне возможно, что она просто не может использовать телекинез со своим обломком, из чего следует…
— Значит, будет по-плохому. — по телу прошёлся разряд молний, ставящий меня на колени, а из сумки вылетели два шара, искря магией этой жутковатой кобылы. — Говорят, экстренный портал это очень больно и опасно, но видимо у меня действительно нет выбора, и придется рискнуть твоей жизнью. Радуйся, дура. Возможно, это последние мгновения твоей жизни!
Вот же, из огня да в полымя!
Сплёвывая кровью, я ощутил, как телу постепенно возвращается подвижность, а последствия разряда молний постепенно сходят на нет. А это значит, что у меня есть один малюсенький шанс на спасение. Пусть эта пони не жеребец, который хочет меня поцеловать, но кроме удара с задних копыт я вообще ей вряд-ли что сделаю. Так что, нужно просто представить эту жидкую картину, как она пытается меня поцеловать…
— Поднимайся. — пинок в бок помогает разогнуть дрожащие ноги. — Сейчас мы узнаем, насколько везучая легендарная Найтмер Мун.
— Принцесса! — упавшее перекрытие дёрнулось, и начало смещать. — Мы уже идём!
— Дилетанты. — фыркнула Темпест, и зарядила своими молниями по камню, отчего за обломками послышались крики боли. — Ничего не умеют правильно делать…
Закрывая глаза, представляю на мести этой вишнёвой Блюблада, который темнеется ко мне своими толстенным губами, буквально чувствуя, как его слюна попадает на меня и…
— Ты чего застыл… — поворот, и удар. Только копыта обжигают молнии за мгновение до столкновения.
Только глухой треск, да боль, пронзающая всё тело, после чего слышится глухой удар об стену. Оборачиваясь, без удивления вижу вишнёвую, сползающуюся по стеночки мешком картошки, закатив глаза и не подавая признаков жизни.
В то время, как портал всё заметней плюётся молниями, сквозь которые прорывается потоки света, слепя своим сиянием, пока маги выдирают облапленную преграду, а я лежу на битом полу, ощущая, как заднюю часть тела буквально парализовали петли магии, которые сжались до предела и полностью остановили ток магии в моих конечностях, даже не думая ослаблять свою хватку, не смотря на прошедшие секунды.
Когда во вспышке неоспоримо слепящего света из портала выходит огромный силуэт, сеющий ослепительной силой многоуровневых щитов, на который даже косо смотреть почти невозможно.
— Какая невиданная наглость! — гремит смутно узнаваемый голос. — Создавать нелегальный портал в моем городе! Да как… — рёв резко стихает, как и сияние магии. — Найтмер, что, во имя Солнца, тут происходит?
Приоткрываю один глаз. Вижу Селестию, закованную в золотую броню по самый рог. Причём, не тоненькую парадную, как у Кейденс, а в адамантовый монолит жуткой толщины. Более того, Селестия держит наперерез алебарду такого размера, что иное бревно удавится от зависти. Только раскрытый шлем да позолота позволяли угадать в этой машине войны безобидную пони, которая сейчас до жути напоминала Императора из сорокатысячника. Аж головой пришлось мотнуть, дабы развеять это наваждение. Ощущая, что мир треснул и пошатнулся от Селестии в таком облачении. Зато теперь понятно, как она сумела греть свой круп на троне более тысячи лет. Воевать с этой Селестией — это не очень разумная идея.
— Принцесса, — донеслось из-за завала, но Селестия подняла мощнейший щит света, отсекая дамскую комнаты от остального мира, заглушая голоса пони.
— Итак, я жду, — хоть голос Селестии был мягок, но даже мысли не было саботировать эту просьбу.
— Она, — указываю на вишнёвую, — пыталась меня похитить. Когда появилась лунная стража, кинула в них какую-то зеленную сферу-кристалл, от которой они окаменели, потом чуть не обвалила на голову гвардейцу потолок, и пыталась заставить меня идти за собой. Когда я отказалась, она не применила телекинез. Да и вообще, ничего, кроме молний, не использовала. В общем, она использовала камни, говоря, что создаст экстренный портал, который может меня убить, если мне не повезёт. Вот я и саданул её копытами с разворота. — уже заканчивая, я не неожиданно для себя выдал. — Она хоть жива осталась?
— К счастью, жива. — с рога Селестии сорвалось заклятье, и комната начала стремительно восстанавливаться. — Она не говорила, как её зовут?
— Темпест, кажется. Точное Темпест Шедоу. Во всяком случае, она так себя назвала.
— Темпест, значит. — задумчиво глядя на кобылу, Селестия подняла её и достала из её седельных сумок другие артефакты. — Любопытные вещички. Значит, вот на кого ты сейчас работаешь, Вишенка.
При этом, Селестия смотрела на две голубые руны S, похожие на шевроны эсэсовцев. Только вторая была развёрнута на сто восемьдесят градусов, как будто отражалась от первой, что как бы намекало на символ некой организации, о чем нужно будет спросить Кейденс, когда будет время. Ну, а пока, мне бы отлежаться в уголке да зализать раны, которые после обработки молниями кожи довольно сильно болели.
— Тебе, кстати, не больно, Найтмер? — как бы между прочим, поинтересовалась Селестия, складывая вещи назад. — Выглядишь ты так себе.
— Я и так очень благодарен за помощь. Хотя терпеть такую боль и могу, но это не приносит мне никакого удовольствия. Да и кольца сильно жмут, — с намёком киваю на задние копыта, которые до сих пор скованы артефактами.
— Может, стоит оставить всё как есть? — задумчиво смотря на меня, Селестия явно думает о чем-то своём. — Тебе ведь хочется доказать самому себе, что можешь это вынести сам, без посторонней помощи.
Мысли болезненно царапнули прямое попадание, но всё же есть разумный предел желанию самому себе доказывать что-то. Особенно с моей пугающей склонностью влипать в ситуации. Так что, нужно засунуть гордость поглубже, и не строить из себя героя. И так чуть не закинуло Селестия знает куда, со всеми этими порталами.
— Пожалуй, это не слишком разумно. Поэтому, прошу, помогите мне с этими царапинами, принцесса Селестия, — опускаю голову, ощущая, как тело окутывает болезненная сила света, а кожа шипит и бурлит, восстанавливаясь словно по волшебству.
Но как же это больно!
— Терпи, экстренное восстановление малоприятная процедура. — в голосе Селестии, за броней равнодушия, послышались нотки заботы. — Зато быстро и эффективно ставит на копыта, даже почти или уже покойников.
— Действительно, — с трудом расцепляю сведённые судорогой боли зубы, вижу свою целую кожу, из которой растёт шерсть, — поразительная магия.
— Не то слово. — улыбка Селестии кажется натянутой, а мысли витают где-то далеко. — Жаль, не многие могут оценить её великолепие.
— Интересно, почему? — не могу держать сарказм. — Может, потому что это охренеть, как больно?! Палачи, кажется, работают мягче!
— Для пыток, она просто идеальна. — не моргнув, проговорила Селестия. — Если бы мне были нужны такие примитивные средства получения информации, но как ты сам понимаешь, мой арсенал куда шире, и я могу обходиться куда более щадящими методами. Всё-таки, ощущать боль других, как свою, это не то, что стоит желать. Даже если это боль твоего заклятого врага.
— Понять и простить?
— Понять и помочь ей самой осознать свои заблуждения. — уже куда более тепло и искренне улыбается Селестия. — Идём, у меня будет для тебя первое по-настоящему серьёзное задание. Посмотрим, каков ты в самой могущественной магии.
Тело Темпест взлетело и исчезло в портале, а бронированное крыло Селестии приглашающе указывает на проход, в то время, как уборная приходит в порядок окончательно, и даже двое окаменевших стража просто мирно спят, создавая впечатление, словно ничего и не было вообще.
— Что это вообще было? — задавая вопрос, я сам не хочу знать ответ.
— Ты же уже понял. — шагаю вперёд, ощущая, как тело подрагивает от пережитого стресса, который только начинает отпускать свои безжалостные тиски. — Я только что поймала первую хищную рыбку.

Глава 26 Прямой разговор

Выходя из портала, мы очутились в довольно странной зале-артефакте. Стены, потолок и пол которого были сделаны из кварциния. Да и кроме них целые колонны светящегося магией кристалла заполняли довольно большой зал, в центре которого находилось кольцо из адаманта, пропитанного магией так, что страшно было глянуть. Если это не портальная комната, то я вообще ничего не понимаю в этом мире.
— Идём. — снявшая с себя броню Селестия уже шествовала в стену, левитируя за собой вишнёвую пони. — Не стоит тут задерживаться.
С трудом отрывая взгляд от великолепия этого зала, иду за Селестий, перед которой стена расходится в стороны, открывая путь в самый обычный коридор замка. И как только мы выходим, так сразу дверь встаёт на место, сливаясь с стеной коридора. Так что я не могу понять, где, собственно скрыт вход. Словно его вообще нету, а вся зала с кристаллами мне почудилась.
— Окажите необходимую помощь и поместите в изолированную палату для особых пациентов. — пропела Селестия, передавая тело вишнёвой первому патрульному гвардейцу, стоящему на страже в более оживлённом коридоре, в который мы вышли из пустынного закутка. — Потенциальная опасность уровня А, специализация—молнии. Передайте целителям быть осторожными и не забывать о стандартных мерах безопасности.
— Так точно, принцесса Селестия! — гаркнула парочка гвардейцев и, подхватив тело, потрусили в противоположную строну.
— С ней всё будет хорошо? — не знаю, почему, но мне было жаль её, пусть даже она заслужила тот удар.
— Физически, да, — загадочно улыбнулась Селестия, — а вот за психическое здоровье я не уверена, ведь оно будет зависеть от тебя, Найтмер.
— В смысле? — ощущая холодок по ниже спины, оборачиваюсь, но, вроде, сквозняков нет.
— Поговорим за обедом, — слегка пригарцовывая, принцесса направилась уже в знакомый коридор.
И буквально за минуту мы оказались в знакомом зале. Вот только, на этот раз тут не было никого, кроме нас, а стол был сервирован как обычно, словно тут собирается четверо проглотов, а не две кобылки. Так что, наблюдая, как Селестия устраивается во главе стола, я сел на своё место, ощущая, как над головой висит дамоклов меч проблем, которые Селестия непременно вывалит на меня здесь и сейчас, буквально хвостом чуя огромную подлянку, заготовленную для меня её величеством, которая с крайней серьёзным видом, вкушала… Овсянку?
Мне же кусок в горло не идёт, да копыта всё сильнее дрожат от осознания прошедшей рядом смерти. Хотя, может, чего по хуже смерти. Ведь стоило вспомнить, как она на меня смотрела, и что я ощущал в эти моменты, то вообще дурно становится. Словно она будила во мне всё то плохое, что я похоронил в себе и не хочу вынимать из могилы свои старые пороки, таща в эту жизнь то, что всегда в себе не любил, но никак не мог избавиться, будучи человеком. И эта возможность снова окунуться в те забытые мысли и чувства пугала просто до одури, напоминая сладкий наркотик, от которого почти невозможно отказаться. Стоит хоть раз его попробовать, обратного пути уже может и не быть.
— Интересная штука — разум разумных существ. — заметила Селестия, задумчиво смотря на лист салата. — Хотя я и изучаю сей вопрос уже более тысячи лет, но постоянно натыкаюсь на несоответствие лучших теорий практике. Ты же вообще сплошная ходячая аномалия, которая имеет пугающую особенность встревать в неприятности. Словно там, наверху боги решили подшутить над тобой, устроив тебе весёлую жизнь по каким-то, ведомым только им, причинам.
— Что? — ощущение, что я даже не хочу это слышать, накатывает с непреодолимой силой, а мысли путаться. — Принцесса, вы что-то сказали?
 — Ничего, неважно. — как-то странно посмотрела сквозь меня Селестия, словно пытаясь видеть за мной что-то. — Тем не менее, события развиваются быстрее, чем я рассчитывала. Да и более экстремально. И хотя тебе стоило посетить сегодняшний бал, — от такой перспективы грива стала дыбом, — думаю, пока стоит отложить сие событие, во избежание разных казусов и нелепиц, который к тебе липнут с особой силой.
— А не вы ли стоите за моей весёлой жизнью? — спрашивая, я понял, что ляпнул лишнего, но просто не смог сдержать этот вопрос.
— Отчасти. — Селестия призналась в этом, даже не моргнув глазом. — Как ты знаешь, с Вайтфлауэр я поговорила и направила её к тебе. Да и с Блюбладом провела беседу, полную намёков, но я не скидывала тебя в бассейн и не подсылала Темпест, ведь у меня слишком много дел, дабы заниматься тобой настолько плотно. Тем более, на фоне международных проблем и внутриэквестрийских отношений ты пока просто не видна.
— Рад слышать. — пронесло, лучше бы вообще не замечали. — Мне как-то спокойней, когда вы далеко и заняты своими важными делами. Пусть даже это поедание очередного тортика под чаёк.
— Ха-ха-ха. — беззаботно рассмеялась Селестия, откладывая в сторону кусочек тортика. — Это так мило, слышать чистую правду в таком вопросе. Жаль, я слишком редко имею такое удовольствие, как чистая и честная правда из уст собеседника. Ты не представляешь, как это скучно, играть в игры: я знаю, что ты сказал на самом деле, но сделаю вид, что поверила официальной формулировке.
— Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь, но ничего не скажу. — мне самому стало забавно, насколько всё можно усложнять ради выгоды. — Кейденс рассказывала, как её тяжело согласовывать с послами ваши договорённости. Когда вы говорите, какой должен быть конечный результат, а они торгуются за каждую копейку, но в итоге, приходят к тому, что вы пожелали до переговоров.
— О, — хихикнула принцесса, выглядя, как нашкодившая девочка, — это просто ритуальные танцы с бубнами, но в новой обёртке. Настоящие решения принимаются не там и не так, но формальности должны быть соблюдены, поэтому Кейденс занимается ими, набивая копыто перед настоящей работой.
— Мои сочувствия. — даже как-то не удобно стало за свои маленькие проблемы на фоне груза, который постоянно несёт эта пони. — У нас, наверное, много таких пони.
— Полная школа, — полностью расслабленно кивнула Селестия, сооружая себе бутерброд с цветами, — не считая полного дворца разный великовозрастных детей, среди которых появилось такое уникальное пополнение. Ну вот, скажи мне, Найтмер? Ты же заметил за собой слежку явно неслабой пони, и что ты сделал?
— Ничего. — от перемены в выражении лица хотелось тихо исчезнуть. — В туалет ещё пошел.
— Так можешь сам скажешь, как ты должен поступать в такой ситуации?
— Сказать страже, и быть на виду, чтобы такое не могло случится. — ощущая себя тем ещё дураком, отвечаю, чувствуя, как горят уши от стыда. — И вообще, лучше из замка пока не выходить.
— По крайней мере, не всё потеряно. Порой ты действительно можешь думать головой, а не другими местами. Но вот скажи мне тогда. Почему вы пошли за пределы дворца?
— Это клетка. — даже не пытаюсь скрывать правду. — Золотая клетка, а я не птица, чтобы сидеть в клетке.
— Понимаю. — в тяжёлом вздохе Селестии мне послышалась печаль. — Но клетка не только не даёт птице свободы, но и защищает птицу от хищников мира. Сегодняшние события только подтверждают простой факт. Ты можешь выбрать клетку, в которой будешь жить, пока не обретёшь силу, достаточную для защиты себя и своих близких, но ты не в силах жить на свободе, среди разных хищников, для которых ты, в лучшем случае, ценный трофей, а в худшем — корм. Находясь в моей цитадели, ты, по крайней мере, защищен от наихудших исходов и можешь самосовершенствоваться, обретая силы, нужные тебе для независимости, в отличии от замков других сильных мира сего, где твоя личность может погибнуть, став совсем не тем, кто ты есть.
— Как будто я уже не был изменён вами. — едва сдерживаю рык, ощущаю, как горло перехватывает от гнева. — Ведь благодаря вам я стал таким! Ведь не будь этих колец, я был…
— Другим. — спокойно кивает Селестия. — По сути, твоя текущая личность обязана мне и Луне жизнью, и я нахожу довольно забавным тот факт, что ты злишься на нас за возможность жить своей жизнью, а не быть кем-то другим.
— Но я ведь… — меня словно по темечку огрело понимание этой жестокой логики.
— Да, такова реальная правда. Ты мог стать другим или другой, будь условия твоей жизни другими в первый месяц после разделения. Возможно, ты стал бы настоящей Найтмер. Возможно, кем ещё. Но наши с Луной действия привели к том, что ты стал тем, кем ты являешься сейчас. Ты есть ты, это текущая данность, и ты можешь развиваться сам, либо тебя сломают силы, о которых ты даже не подозреваешь, растоптав твое текущее Я, как табун топчет молодую поросль, даже не замечая, что творит. Ты ведь ощущал это в глазах Темпест?
Внутри всё похолодело от этих воспоминаний. Ведь то, что я по глупости принял, как форма любовного влечения, на самом деле было совсем другим. Это тьма, скованная заклятьями света, притягивала Темпест ко мне, и если бы ей удалось похитить меня, то она точно высвободила ту тьму, что таилась в этом теле. Тьму, которую я пока не смогу остановить, даже в теории. Тьму, чьи отголоски ломают мне разум темными эмоциями и желаниями. Тьму что я мечтаю похоронить навсегда. Всё это может быть высвобождено при желании других разумных, а это будет значит, что моё Я погибнет в этом водовороте силы. Хуже того, с моей гибелью то зло, что было в Найтмер, может высвободиться и причинить вред невинным. Да даже… Снова овладеть Луной! Ведь, не смотря на любовь Найтмер и Луны, Найтмер имела довольно пугающие преставление, что правильно, а что нет, и если дать ей волю, то из лучших побуждений, ради Луны, она может такого натворить, что пони кровавыми слезами умоются от поступи любящей Луну Найтмер, которая будет делать то, что считает правильным и нужным.
— Вижу, ты понимаешь. — вырываюсь из своих мыслей, ощущая, как же глупо и наивно я себя вёл. — При нужном знании и понимании можно превратить тебя в копытное чудовище огромной силы, которое по приказу хозяина порвёт его врага.
— Или самого хозяина, — смотрю в глаза Селестии, понимая всю недосказанность её слов.
— Верно. — мягкий кивок. — При неправильном отношении чудовище может порвать и хозяина. Ведь вопрос только в том, чего хочешь ты? Ласкового копыта и золотой клетки, либо шипастый ошейник и вольер для бойцовского зверя? Выбор за тобой. И если ты действительно хочешь попасть в лапы тому же королю Шторму, то вперёд, двери моего дворца открыты для твоего безумия. Если же нет, то просто смирись пока с текущим положением вещей, и будь хорошей девочкой, из которой может вырасти настоящая принцесса и украшение Эквестрии.
— Почему… — запнувшись, я всё же решился спросить. — Почему вы говорите всё так убийственно прямо?
Пару секунд Селестия молчала, и я уже думал, что не получу ответа, когда она заговорила:
— Всё дело в моей маленькой и слишком ранимой сестре. Луна любит тебя, Найти, хотя и не желает показывать это открыто, думая, что я не вижу, как она оберегает твой разум от безумия.
— Это не ответ.
— Суть в том, что Луна поставила в твоём разуме очень сложные и интересные блоки на внушение. Если отбросить магические выкладки, их суть очень проста: ты можешь видеть меня настоящую, как бы я не пыталась юлить или полоскать тебе мозги, и чем больше я буду морочить тебе голову, тем более явно всё будет для тебя. В общем, Луна сделала так, что я обязана говорить правду, дабы ты не видел фальши в моих словах и действиях. Побочным эффектом этого заклятья стала возможность читать подлинные эмоции и отличать правду от лжи по глазам разумных. И должна признать, сестра превзошла всё, что я только знаю по части ментальной магии, творя сей шедевр. Теперь ты доволен ответом?
— Да. — машинально тащу в рот лист салата, ощущая, как мир снова переворачивается с ног на голову. Выходит, Луна защитила меня от Селестии, да так метко. — Я даже не думал, что она может…
— Луна, как всегда, полна сюрпризов. — тяжёлый вздох Селестии был словно точка в разговоре. Или многоточие? — Теперь, когда мы прояснили картину, для тебя есть работа, которая покажет тебе, что значит быть принцессой.
— Работа?
— Да. Темпест положат в специальную палату для буйных магов, а не бросят в темницу за покушение на тебя. Формально, я замну дело и пока не буду её судить за покушение на одну из принцесс Эквестрии, что карается крайне строго. Я бы даже сказала, убийственно строго. — от принцессы дохнуло холодным огнём магии, и мне совсем не хотелось уточнять, что будет с Темпест, если дело заведут. — Поэтому я даю тебе шанс спасти её от суда, но с одним условием. Ты должен перевоспитать Темпест, развернув её к свету и объяснив ей, как она не права. Вырви её душу из лап мрака, и поверни её к свету, научив магии Дружбы и познав настоящую дружбу лично. Если у тебя выйдет, то ты обретёшь друга на всю жизнь. Нет… Что же, правосудие обязано быть бесстрастным и справедливым, иначе оно не имеет права судить.

Глава 27 Забеги по дворцу

— Что, прямо сейчас?! — Селестия точно смерти моей хочет.
— Ну, зачем так спешить? — поднимаясь из-за стола, принцесса шествует к выходу. — Пару дней пусть отдохнёт и придёт в себя после сотрясения, а там уж ты со свежими силами и планом подоспеешь.
— Но я не умею! — в глубинах разум поднялась паника от такой перспективы.
— Сходи в библиотеку подучись, не маленькая. Если что, Кейденс посоветует. — легкомысленно махнула хвостом Селестия, открывая двери. — Советую подкрепиться, как следует. Слуги придут через пару минут.
— Сходить в библиотеку? — пялюсь на двери, ощущая себя не в своей тарелке, оставшись один в этом зале. — А что? Хорошая мысль. Что может пойти не так в библиотеке?
Уже хочу направится в библиотеку, когда до меня доходит одна вещь. Я за столом, полным еды, которую Селестия только слегка поклевала, где почти все порции не тронуты и можно не заморачиваться этикетом! Так, где моя большая ложка!
Цапнув зубами ближайшую тарелочку и быстро подтащив её к себе, я принялся кушать, как умел. Ощущая, как золотистая картошечка буквально тает на языке. Жаль, её было очень мало, и вылизав тарелку, я перешёл к новом блюду, ощущая себя самым счастливым пони в мире, сметая еду тарелка за тарелкой.
— Хорошо пошло! — облизываясь, я готовился поднести мармелад, когда с щелчком начала открываться дверь.
Я только успел отпрянуть от тарелки и облизнуть губы, когда в трапезную зашли четверо пони с летящими подносами, которые разлучали меня с моей прелестью. Но хоть оторвался, и десяток тарелочек зачистил.
— Принцесса, вы будете ещё что-то кушать? — чопорный единорог слегка поклонился, не подходя к столу.
— Пожалуй, уже нет. — с трудом вылазя из-за стола, я заметил свой животик, который стал слегка выпирать, но в пределах нормы. — Я только хочу узнать…
— Всё, что пожелаете, принцесса, — магия пони пришла в движение, пока лидер вопросительно смотрел на меня.
— Что будет с этой едой?
— Её выставляют в столовых дворца. — у меня брови взлетели от такого подхода. — Нет, нет, вы не так поняли! Пони отдадут только целые порции, никаких объедков!
— А, ну ладно. — шагая к выходу, я так и не понял паники жеребца. — Если только целые порции.
Выходя в коридор, я неожиданно вспомнил одну деталь. Принцессы всегда ели порции до конца. Если брали одну, то не оставляли даже крошек, съедая всё подчистую. Так что выходило, что объедков со стола принцесс просто не было. Были либо пустые тарелки, либо блюда, к которым никто не притронулся, которые просто час простояли на столе. А тут выходит, что остатки пиршества раздают слугами. Жуть какая! Это же надо было Селестии такие мелочи продумать, как утилизация излишков еды, да ещё так аккуратно и мягко. Даже не сомневаюсь, что эти порции разметают влёт. Уж слишком они вкусные. И в тоже время — это не объедки, а полноценный малые блюда. Интересно, как другие пони к этому относятся? Нужно будет не забыть спросить у Вайт.
Мысли кольнуло сожалением об моей помощнице, которая наверняка ищет меня. Хотя, чего я голову ломаю? Можно просто попросить передать ей послание! Той же парой стражей, ощущая себя дураком, но всё же говоря:
— Вы можете передать послание моей помощнице Вайтфлауэр?
— Так точно, принцесса! — гаркнула парочка, преданно пожирая меня глазами.
— Скажите ей, что я направляюсь в библиотеку и буду ждать её там.
— Есть, принцесса! — ты смотри, вышло!
— Отлично. — обвожу взглядом бесконечные коридоры. — Кстати, где библиотека?
— Там! — два копыта указали вперёд. — Перекрёсток вперёд, потом направо, пять этажей вниз, потом налево, два перекрёстка вперёд, направо и прямо до библиотеки.
— Ага. Перекрёсток вперёд, потом направо, пять этажей вниз, потом налево, два перекрёстка вперёд, направо и прямо до библиотеки. Вроде бы, просто. Если что, дальше спрошу.
Идя по коридорам, я довольно быстро нашёл лестницу и скрутился на шесть этажей вниз, как говорили стражники. Прошёл налево, два перекрёстка, и уже хотел повернуть направо, когда упёрся в тупик.
— Не поняла? А где поворот направо? — посмотрев по сторонам, я нашёл ещё пару стражей в стороне, и бодро направился к ним. — Так, где здесь библиотека?
— Там. — синхронно показали копытами вперёд. — Вперёд, налево, по лестнице десять этажей верх, потом направо и вперёд к библиотеке.
— Понятно. Вперёд, налево, по лестнице десять этажей верх, потом направо, и вперёд к библиотеке. Вроде, просто.
— Ага!
Направишь с опаской вперёд, я никак не мог понять, в чем подвох, но чуял, что меня накололи, когда, пройдя одиннадцать этажей вверх, снова не нашёл нужную мне библиотеку и, уже изрядно запыхавшись, снова спросил путь. На этот раз вниз нужно было идти на пятнадцать этажей! Но это преодолимо! Ведь я же не сдамся перед такой простой задачкой, как поиск библиотеки! Да и стражи говорили правду, уж в этом я был уверен на все сто.
— Зараза! Тут тоже нет. Эй, служивые, где библиотека!
— Там… — новые объяснения, и петляние по коридорам. На этот раз, без лестниц.
— Да вы издеваетесь! — рванув по новому маршруту, я снова не нашёл библиотеку.
Раз за разом я шёл к библиотеке, но каждый раз находил ничего. Ощущая, что скоро кого-то покусаю, я почти налетел на Фэнсипэнтса, который величественно шествовал по коридору под копыто со странной пони белой масти, которая с обожанием смотрела на этого кавалера и строила ему глазки. При том, что сама была единорогом огромного роста почти с меня или Кейденс. Да и розовая грива у неё была, что нужно. Прямо вылитая модель, а не пони. Только макияжа не хватает.
— О, Фэнси! — на радости я чуть не расцеловал жеребца. — Тьфу! О чем я думаю?!
— Принцесса, с вами всё в порядке? — обеспокоенный голос Фенси оторвал от самокопания. Да и кобылка выглядела перепуганной, выглядывая из-за жеребца.
— Да, — мотнув головой, вижу свою мокрую от забега тушку. — Хотя, нет. Мне нужна помощь! А ты обещал мне помочь! Так что помоги сейчас! Вопрос жизни и смерти!
— Э… — зависнул Фенси, переглядываясь со своей кобылкой. — Конечно, я помогу вам, принцесса. Только скажите, что вам нужно.
— Библиотека! — с трудом сдерживаю рык, ощущая, что скоро я кого-то покусаю, если не найду эту чертову библиотеку. — Мне нужно попасть в библиотеку!
— Какую именно? — вопрос поставил меня в тупик.
— В смысле, какую? — ощущая себя клиническим идиотом, смотрю в честные глаза жеребца. — Их что, несколько?
— Восемь, если быть точным. — чопорно отвечая, Фэнси прикрывал кобылку своим телом, пытаясь не смотреть в мои глаза. — Шесть публичных и две закрытых.
— Твою же! — хотелось кого-то послать далеко и надолго. — Так, я могу пойти в закрытые?
— Только по разрешению принцессы! — выпалил жеребец.
— Ага. То есть, я могу разрешить себе войти в закрытую библиотеку? — ступор Фэнси длился пару секунд.
— Зачем? — тупой вопрос заставил меня присесть для спокойствия. — Для аликорнов проход свободный.
— Раз, два, три, четыре, пять… — вдох, выдох. — Вышел зайчик погулять… — вдох, выдох. — Так, что в закрытых?
— Одна по магии и разным наукам, вторая историческая и культурная. Там собраны труды разных…
— Не важно, — отмахиваюсь от подробностей. — Где магическая?
— Там, — жест назад. — Три коридора…
— Нет! — реву, ощущая, что у меня скоро крыша поедет, хватая жеребца за костюм. — Ты отведёшь меня к библиотеке! Лично! Чтобы никаких не тех поворотов!
— Хорошо. — как-то очень покладисто кивнул Фэнси, махнув свой подруге копытом. — Подожди, дорогая, у меня есть небольшая работёнка. Я скоро вернусь. — и уже мне. — Принцесса, идёмте, тут недалеко. Всего пять этажей…
Проходя мимо стражников, я поймал взгляд, полный веселья пополам с паникой, ощущаю, что снова закипаю, так как понимаю, что надо мной издевались! Гады, они меня не туда направляли! Хотя, стоп! Я не видел лжи в их глазах, только искренность и веселье. Словно, словно… А, зараза!
Прокручивая в голове события и внимательно вспоминая происходящие, я с ужасом ощутил, как грива встаёт дыбом, когда начал осознавать, что промахивался этажами и коридорами, неправильно идя и в итоге сворачивая не туда. Слишком легкомысленно относясь к инструкциям, думая, что легко всё запомню, но в итоге ошибаясь раз за разом из-за своей невнимательности. Бегая из одного конца дворца в другой по несколько раз по одним и тем же местам просто потому, что невнимательно следовал инструкциями стражников! Это не просто позор! Это катастрофа!
— Мы пришли. — Фэнси оторвал меня от самоизнечтожения, а я узнал двери, мимо которых пару раз проходил. — Вот закрытая библиотека по магии. Я могу быть свободен?
— Конечно, идите. И простите за то, что отвлекла от дел, но эти коридоры… — выход выдох. — Они просто…
— Понимаю. — как-то искренне кивнул жеребец. — Я тоже год путался, пока не заучил весь план дворца до последнего закутка. И вам тоже советую изучить его, иначе будете постоянно путаться и подолгу искать нужные помещения.
— Ага, — чешу затылок, ощущая себя ещё менее умным, — спасибо за совет. А где карту взять можно?
— У любого стражника есть. — пожал плечами Фенси. — Они их носят на всякий случай, когда гости дворца теряются.
— Понятно. — на разум снисходит потрясающее спокойствие. — Теперь мне всё понятно! Идите, Фэнси, а вы… — смотрю на пару стражников. — Вы попали, парни. Вы все попали! Не будь я Найтмер! О, кстати! Фэнси! Какое наказание у стражников за провинности?
— Наказание? — обалдевший Фенси начал пятиться. — Обычно строевая подготовка и марш-броски.
— Отлично. — потирая копыта, вижу ужас в глазах стражей. — Какая длина максимального марш-броска по нормативам?
— Двести километров! — выдаёт стражник, бледнея.
— Отлично! Значит так. Всем умникам, которые стояли в смену, пока я бегала по этажам, после дежурства двухсоткилометровый марш-бросок! В доспехе… — стражник чуть не посерел. — Ладно, живите, в облегчённом. И только попробуйте забыть! Месяц бегать будете в полной броне!
Толкая двери и входя в библиотеку, я только слышу приглушенное шипение Фенси:
— Дошутились, умники. Чурбаны строевые. Вам жить надоело?
Проходя дальше, я пытался понять одну вещь. Имею ли я права такое приказывать или нет? Но теперь поздно думать. Пусть всё идёт, как идёт. Если что, Селестия или Луна объяснят. Так что будем считать, что моя месть свершилась. Как говорится: глаз за глаз, кровь за кровь, бег за бег. Заставили меня по дворцу бегать, теперь сами пусть бегают. Говорят, это полезно.

Глава 28 Наконец библиотека

Ничего так библиотека. Десятки длинных столов, идущие по центру помещения, заняты наполовину более сотней пони, которые погружены в работу с литературой. И кого среди них только нет: пожилые и старые, пони и другие виды, слабенькие маги и волшебники, а также те, чья мощь буквально пылает под оболочкой плоти. Все они заняты своими делами, и никто не обращает на меня внимания, пока я разглядываю стеллажи, расходящиеся в обе стороны от центрального прохода, тянущиеся на десяток метров вверх, к которым приставлены лестничные клетки на тележках, позволяющие любому забраться наверх к вожделенной книге. Даже от приблизительного подсчёта количества хранящихся тут книг кружится голова. Ведь на каждом стеллаже более тысячи книг, а самих стеллажей тут сотни. Может, и не миллион книжек, но сотни тысяч точно. И это одна из восьми дворцовых библиотек? Ну и размах! Я же тут на годы застрять могу просто читая книги!
— Я могу вам чем-то помочь, принцесса? — добрый старушечий голос раздаётся снизу.
Только опустив голову, встретился с бежевой старушкой, божим одуванчиком, которая безбоязненно смотрела на меня с мягкой улыбкой всё повидавшей и ничего не боящейся пони.
— Да. Мне нужны книги по магии, — пытаюсь придумать, как бы по мягче попросить учебники для жеребят.
— Конечно! Вы пришли по адресу, у нас половина книг по магии! — обрадовалась кобылка. — Какую именно тему вы хотите изучить, принцесса?
— Эм… Как бы… Глифы, базовые глифы и сложение из них заклятий. — стараясь не смотреть в глаза пони, шепчу, надеясь, что меня не слышат. — Мне бы что попроще.
— Боюсь, у нас нет таких книг. — не моргая глазами, всё также дружелюбно улыбается старушка. — Вам нужно в общеобразовательную библиотеку, там собраны подобные сведения.
— Идти в другую библиотеку! — от одной мысли о подобном мне поплохело. — Нет! Давайте глянем, что у вас есть.
— Боюсь, у нас нет ничего по глифам. — недовольно поджала нижнюю челюсть кобылка. — Кое-что разбросано по разным специализированным книгам, но это точно не простые глифы, а довольно узкоспециализированные конструкции.
— Ладно. — сажусь на пол, стараясь не смотреть на взволнованных моим криком посетителей. — Давайте тогда…
Веду копыто по полу, ощущая себя идиотом. В голове крутятся сотни вопросов, пока я не вспоминаю эпизод с фальшивой кобылкой и странную реакцию на это признание старших аликорнов. Хм… Может, тут есть эти данные?
— А скажите, бывает так, что у пони магическая система примитивна? — вижу недоумение в глазах пони. — Ну, тонких каналов мало и средних не хватает?
— Это может значить очень серьёзную болезнь каналов, отмирание магических органов, очень страшное заболевание магов. Где вы такое видели?
— Да так. У одной из пони, работающих в банях. — смотрю поверх головы кобылки, не желая вдаваться в подробности.
— Невозможно. — без альтернативно трясёт головой кобылка. — С такой болезнью пони лежат пластами. Ходить мало кто может, не то что работать. Это что-то другое.
— А может быть так, — подбирая слова, словно на минном поле, — что есть две совершенно одинаковые пони? Одна из которых нормальная, а вторая похожая, как сестра-близнец, вот такая больная?
— Близнецы? — старушка задумчиво потирает подбородок, думая о чем-то своём, а потом словно встрепенувшись и перепугано выдаёт. — А они знают друг о друге?
— Нет, вроде, — не понимая её испуга, приоткрываю тайну. — Одна из них вела себя странно, а когда другую спросили, знает ли она о проделках своей близняшки, та даже не поняла, о чем идёт речь.
— Ох, Селестия. — кобылка аж присела от страха. — Где вы это видели?
— В банях, а потом в столовой, когда Селестия и Луна допрашивали эту другую пони, — не понимая ужаса пони, выдаю правду. Всё-таки, дело не шуточное.
— Перевёртыш во дворце. — раз севшим голосом прошептала пони, смотря на меня с таким ужасом, что я понял, что ляпнул лишнего. — Какой кошмар! Куда смотрит стража! Какой кошмар!
— Так. Я понял, что дело плохо. — машу копытом перед лицом старушки, которая уходит в себя. — Где мне книги взять о этих ваших перевёртышах?
— Левая секция, тридцать седьмой ряд, десятый стеллаж, двадцать восьмая полка и выше.
— Понятно. — оставляю пони сидеть на месте, шептать что-то.
— Книги из библиотеки не выносить! — донеслось сзади.
Обернувшись, я только увидел, как у старушки копыта сверкали, пока она выскакивала в коридор, отправляясь по своим делам, оставив меня наедине с книгами и косящимися в мою сторону разумными, среди которых сильнее всего выделялся здоровый минотавр, обложившийся по макушку книгами о магическом земледелии. Во всяком случае, корешки пяти из полусотни книг говорили именно об этом. Также выделялась кобылка-единорог с мощнейшим даром, которая не только читала, но и создавала элементы заклятий у себя над рогом. В остальном же, было довольно тихо и чисто.
Ступая мимо столов и рядов полок, я дошёл почти до самого конца сорока рядов, свернув на тридцать седьмом, и углубляясь в стеллажи, добрался до предпоследнего стеллажа. Вижу, что искомые книги находятся почти на самом верху, и покрутив головой, подтащил здоровенную, но лёгкую лестницу на колёсиках, похожую на пожарную лестницу в некоторых домах из дерева, которая позволяла с комфортом подняться на самую верхотуру. Как по обычным лестничным пролётам, только узким. Даже откидные сиденья были на площадках, позволяющие посидеть прямо тут, на лестнице, и почитать нужную книжку не отходя от полки. Ну, или полистать предполагаемо нужный фолиант.
— Чейнджлинги и их магия, Трухард, писано от 569 года, — прочитал я на одном из корешков.
Пробегая глазами сотни полновесных томов, стоящих целыми рядами, создавая немаленькую такую стену, я наугад выдернул то, что по свежее и потолще, и чуть не уронил здоровенный кирпич вниз, едва удержав его обоими копытами, выронив только возле пола площадки лестницы. Ощущая, как же тяжело работать копытам с книгами, а от мысли читать при всех стало дурно.
Так что, прикинув диспозицию, я уже собирался залечь прямо тут, на площадке, благо, света для моих глаза хватало, когда мой взгляд упал на верхушку стеллажей, а в голове зародилась интересная идея. Цапнув книгу за переплёт зубами, я рванул верх, на самую верхотуру, и обалдел от открывшегося вида.
— Да! — верх стеллажей был ровный и чистый, да к тому же широченный!
Обведя взглядов вокруг, я без удивления увидел парочку пегасов, спящих в обнимку на одном из стеллажей поближе ко входу. Да и поближе ко мне лежала ещё одна маленькая розовая пегасенка, перед которой лежала раскрытая книга, служащая подушкой, которая подняла на меня взгляд сонных глаз, сладко зевнула и, положив голову на страницы, продолжила дрыхнуть, обнимая книжку.
Аккуратно ступив на стеллаж, я только шире улыбнулся, ощущая, что этот монолит даже ни скрипнул. Прошёл на стык двух стеллажей и комфортно улёгся по середине, положив книгу под свет, струящийся из огромных витражей-окон, освещающий всю библиотеку.
Окинув все магическим взглядов, я буквально увидел библиотеку насквозь, видя не только магию стен, стеллажей и пони, но и волшебство, таящееся в некоторых книгах, которые, вроде, не выглядели особо интересно, но магия некоторых просто потрясала воображение. И таких книг было несколько тысяч! Облизываясь, я глянул на парочку спящих пегасов, и чуть не подавился от открывшегося мне зрелища.
— Во наглецы! — я не знал, ругать их или похвалить за такую дерзость. — Это же нужно было тут таким заняться над головами у всех! Интересно, библиотекарша им сколько крыльев выдерет за такую беспрецедентную наглость? Хотя, это не моё дело, и уж точно закладывать я их не буду. Хотя, по-хорошему нужно, но пусть живут.
С трудом открывая фолиант и переворачивая первую страницу, я погрузился в чтение этой книги, узнавая много нового об удивительно и одновременно жуткой расе чейнджлингов или перевёртышей. Магических оборотней, способных менять свой вид и даже пол, превращаясь в других существ с помощью своей особой магии любви. Хотя, правильней было назвать её ворованной магией любви, которую они вытягивали из тел других существ, отчасти паразитируя или находясь в симбиозе с другими видами. И хоть магия любви им была не обязательна для жизни, но вот менять свои тело без неё они не могли, как и проделывать другие трюки такие как: очарование и гипноз целей, но главное: они без неё не могли превращаться и поддерживать фальшивую форму тела, а при исчерпании запасов снова становились жукообразными подобиями аликорнов, только размером с пони. И только их королевы улья вырастали ростом до габаритов Селестии.
— Ого! Вот это да!
С гравюры на меня смотрело странное существо, похожее на аликорна, только тело было покрыто хитином, копыта были в дырках, рог словно поломан, а вместо крыльев две полупрозрачные пластины. При этом, глаза и прикус рта с зубами были, как у меня, создавая впечатление, что я плод любви аликорна и перевёртыша. Особенно правдоподобно это выглядело в свете того факта, что королевы разных ульев могут менять пол и …
— Так, это мы пропустим. Но теперь хоть понятно становится, что это было. Ведь перевёртыша легче всего выявить по ущербной магии тела, которая всегда проще. Вот только, та особь, которую я видел… Это что, была королева?
Смотря на таблицы сравнения проработки магических тел, я только всё больше удостоверялся, что да, то была королева. Причём, не слабая, раз сумела так качественно подделать облик кобылки, отчего по спине холодок прошёлся, от понимания, что за монстр прошёлся рядом со мной. Особенно в свете боевого потенциала королев ульев, которые могли соперничать с сильнейшими магами пони, а то превосходить их. Особенно, при подпитке королевы её трутнями.
— Я тут посплю немного. — раздалось над ухом почти беззвучное бурчание, а на спину опустилось что-то лёгкое. — Разбудите меня, тётя, через пару часиков…
Буквально секунда, и за спиной раздалось сонное посапывайте. Пару секунд ступора, и я с трудом повернул голову назад, видя мелкую розовую кобылку-жеребенка, сладко спящую у меня на спине, зарывшуюся мордочкой в мою гриву и запустившую копыта под крылья. И обняв мой живот, она так удобно и уютно лежала у меня на спине, что создавалось впечатление кровати. Мне даже было удобно и приятно от её присутствия. Словно здоровенный котик устроился спать на животе, грея своим теплом моё тело и тихонько урча от удовольствия. А уж какая милая и невинная мордашка была у ребёнка, что у меня рука не поднялась разбудить эту кроху.
Да и вообще, ощущаю себя странно возбуждённо-агрессивной. Хочется защитить кроху от всего мира, так что я приподнимаю свои крылья и полностью скрываю малышку от потенциальных угроз. Только носик выглядывает спереди, да хвостик сзади свисает, когда как тело не видно под чёрными крыльям, а телу становится приятно и тепло.
Обводя взглядом помещение на предмет потенциальных угроз, возвращаюсь к чтению такой интересной литературы. Только машинально вожу ушами, словно локаторами ища потенциальную опасность для ребёнка. Но в библиотеке почти полная тишина и мне спокойно за её сладкий сон.

Глава 29 Поговорим, отродье

Неспешно читая фолиант с очень качественным обзором физиологии, культуры и особенностей перевёртышей, я машинально создавал глифы, но мои мысли крутились вокруг маленькой пегасёнки, спящей на моей спине. Это было так волнующе, невероятно прекрасно и до жути пугающе страшно. Меня словно раздирали пополам инстинкты пони-кобылки и разум человека, осознающего, какая дичь происходит. Тело было готово защищать ребёнка чуть-ли не до последней капли крови, тогда как разум говорил, что я собираюсь отдать свою жизнь за ксеноское существо, о котором не имею ни малейшего представления. Зная только, что это ребёнок-пони, но даже не подозревая о нем больше ничего. Это понимание вгоняло в дикий ступор и не давало нормально воспринимать мир.
— Ай… — рог резануло острой болью. Я только успел заметить, как распался гриф, коснувшийся острой гранью моего рога. — А это было больнее, чем в прошлый раз.
Ловя себя на пугающей мысли, что не кричу от довольно болезненного ощущения, а только шепчу, чтобы, не дай бог, не разбудить ребёнка, я ощущал, как паника захлёстывает разум. Осознавая, с какой дикой скоростью становлюсь из человека пони.
— Бытие определяет сознание, — вспомнилась древняя мудрость, которая пугала до жути, — но также сознание определяет бытие.
— Инь и янь, — донеслось из пустоты, — свет и тьма, день и ночь, — прямо перед мною начал сгущаться силуэт пони, — единство и борьба противоположностей.
Пара секунд, и перед мною уже стояла Лу́́на, словно вестник непреодолимого рока, сверкая силой магии ночи, словно настоящая луна́́. Но эта сила была странно спокойная и умиротворённая.
— И всё же, какое странное и противоречивое отродье я породила. — задумчиво смотря на меня, Лу́́на неожиданно улеглась напротив, став только немного выше меня. — Чудовище из легенд, которое позволило ребёнку оседлать себя. И более того, охраняющее сон ребёнка, словно заботливая мать. Это так мило и трогательно искренне.
— Так это ваших рук дело! — меня словно молнией пронзила догадка. — Она ведь даже не проснулась толком, когда прилетела ко мне!
— Да и мозги, какие не какие, есть, — самыми уголками рта улыбнулась Лу́́на, в глазах которой, словно в настоящей луне́́, я не видел ничего, кроме ровного сияния силы. — Знаешь, я была резко против этой авантюры Тии с тобой, но теперь вынуждена признать, что возможно, только возможно, кое-что сестра, может быть, угадала.
Пытаясь собрать мысли в кучу от этих слов, я, наконец, уловил их подлинный смысл, но запихнул это понимание поглубже, дабы не злить ту, что дала мне эту жизнь. Пусть особо сильно я ей не дорожил, но умирать так было крайне глупо.
— Ха-ха-ха… — весело, но тихо рассмеялась Луна. — Это так мило, что ты пытаешься скрыть от меня свои мысли, дабы не злить меня, опасаясь моего гнева. Но не беспокойся, отродье, я никогда жестоко не караю за суждения, иначе бы было слишком много трупов.
— Рад слышать. Это немного успокаивает, — стараясь не думать о принцессе, я сам вспомнил о словах Селестии, которая жаловалась на неискренность. Вот уж кому, как не ей, жаловаться…
— Не заблуждайся, Найти. — улыбка Лу́́ны стала капельку хищной. — Моя сестра постоянно следит за словами, раздумывая каждый звук перед тем, как его произнести. Ты думай лучше, как мысли и слова не соответствуют друг другу.
— Вы о чем, принцесса? — лучше уж о Селестии поговорить, чем о…
— Тебе. — закончила Луна. — И раз уж я тут и свободна, то просвещаю тебя в сим аспекте бытия. Уже давно Селестию все воспринимают двояко, по-особому взвешивая слова, которые говорят ей, и эти слова искажают правду. Не подменяют, но деформируют. Тот же милый Фэнси жаждет Селестию, как жеребец, но даже под страхом смерти не признается в этом и себе. Говоря, что не смотрит на круп сестры с вожделением, он нагло лжёт сам себе, и как следствие, всем остальным. Даже если сестра допустит его до своего тела, бедолага в ужасе сбежит, ощущая себя просто морально уничтоженным. Такова цена власти, когда подданные начинают лгать не осознано, но постоянно.
— Меня как бы не очень это задевает. — вспоминаю, как со мной обращались в бане даже без учёта воздействия перевёртыша. — Даже те же банщицы по началу были грубоваты.
— Издержки политики Селестии. — с лёгкой улыбкой махнула копытом Лу́́на. — Она решила позволять прислуге невероятные вольности, поощряя их самоуважение и не позволяя сильным мира сего ставить их на подобающее им место. Это даже чем-то мило, когда какая-то обычная кобылка может потребовать от тебя вытянуть ноги для работы или жеребец требует поднять хвост для массажа, в лоб сказав то, что думает, а не плетя лживые кружева лести.
— Да уж. — я, кажется, понимал основной посыл. — Не приятно, наверное, слышать слова лести, зная, что собеседник лжёт.
— Ой, да ладно скромничать. — на лице Лу́́ны расплылась такая довольная улыбка. — Для могущественного мага, а тем более менталиста, нет ничего более омерзительного, чем лживые речи, ведь мы ощущаем фальшь в словах так же легко, как зрячий читает выражение лица слепого. Знать, что этот статный жеребчик, говорящий тебе держаные комплименты, думает как хорошо он оторвался с другой кобылкой только вчера, и прикидывающий, дам я ему или не дам, примериваясь, как бы сподручней вскочить на мой круп, пока его помойный рот извергает поток словесных кружев и комплиментов, цена которых меньше той магии, что он затратил на сотрясание воздуха.
Меня аж передёрнуло от шеи до крупа от подобной кошмарной перспективы. Заодно, стал понятен источник крутого нрава Лу́́ны. Серьёзно! Если мне довелось в людской жизни обладать такой возможностью, и кто-то из знакомых посмел подумать так в отношении меня… Ну, подбитым глазом он точно не отделался бы. Я не настолько толерантен и терпим, дабы прощать подобное, даже будь я женщина. А от мысли встретить нетрадиционно ориентированного, который так бы думал обо мне, и я это знал, хотелось опорожнить желудок.
— Брррр… Это просто…
— Вижу, ты проникся. — хмыкнула довольная Лу́́на. — Благодаря моему дару ты вкусишь сей плод куда раньше, чем другие. Ощущая, когда кто-то жаждет тебя или твоего тела вместо чистой и искренней дружбы.
 — Темпест! — в мозгу проскочила молния-догадка, а хвост вжало в тело от одной мысли об этой пони. — Она что, серьёзно по девочкам?
— Да. Бедняжка, — хмыкнула Лу́́на, улыбаясь во всю ширь, — которая никак не может найти жеребца свой мечты, и с безнадёги уже на кобылок готова глаз положить, только бы не одной в постели спать и не выть ночами на луну́́ от одиночества.
— Но почему же она не выглядит…
— Она просто одинокая, — Лу́́на погрустнела лицом, — и слишком требовательная к потенциальному кавалеру. По существу, она ляжет только под того, кто для начала силой докажет своё превосходство, и уж после она может подумать, желает ли она связывать жизнь с таким жеребцом или он ей не люб. Но всех, кто слабее неё, она просто не воспринимает, как потенциальных мужей.
— Да уж. — я, кажется начал понимать её проблему. — Я так понимаю, таких жеребцов мало.
— Не то слово. По копытам можно посчитать. — обернувшись, Лу́́на глянула на парочку пегасов, завозившихся во сне, и с её рога сорвалась невесомая дымка магии, успокоившая этих экстремалов, погружая в глубокий сон. — Хуже того, все достаточно сильные жеребцы либо уже имеют жён и кучу взрослых детей, либо кобылки их в принципе особо не интересуют по разным причинам. Так что, она никогда не найдёт жеребца своей мечты, а на другое она просто не согласится.
— Это не объясняет, почему она так себя вела. — пытаюсь отгородиться от воспоминаний о её взглядах, но не выходит. — Она же была словно одержимая. Да и вообще, такую глупость сделать с нападением на меня посреди… — неожиданная догадка поразила меня в самой сердце. Ну, не могла же Лу́́на… — Вы же не…
— Только самую капельку. — Луна хищно облизнулась, показывая немного не понячие зубки, но даже не близко мой кошмар стоматолога. — Нужно было только слегка подтолкнуть её в нужную сторону, а дальше она сама потеряла голову от одной мысли поймать аликорна и получить над тобой полную власть. В том числе, для этих самых игр, в которых она бы доминировала над самой Найтмер Мун. И эта мысль стала для неё так сладка, что глупышка утратила последние остатки осторожности, решив предать своего нанимателя ради такого желанного приза, разом перечеркнув все свои планы и пустив под откос свою судьбу, отдав себя в твои копыта. О, какое жёсткое похмелье её завтра ждёт!
По спине легионы мурашек прошли от понимания, с какой лёгкостью Лу́́на жонглирует чужими судьбами и событиями.
— А мне что теперь делать с этой озабоченной кобылой, вы подумали?! — зажмурившись, даже не пытаюсь сдерживать свои мыли, ощущая, как тело сжимается, готовясь к удару, машинально закрывая ребёнка крыльями, как щитом от гнева Лу́́ны.
Но идут секунды, и ничего не происходит. То есть, вообще ничего! Аккуратно прикрываю один глаза, и вижу только серебряный накопытник Лу́́ны, которая стоит передо мной. Задирая вверх голову, смотрю на её расплывчатый силуэт, словно отлитый из темной синевы ночного неба, за которым колыхается звездная грива.
— И всё-таки, ещё такое дитя. — копыто поднимается и я готовлюсь к удару, ощущая, как холодный металл проходится по гриве, слегка трепля её. — Тебе ещё столько придется узнать и понять, так что живи, моё отродье, но помни: Селестия наблюдает за твоими поступками, я же наблюдаю за твоими помыслами.
Ощущая, как Лу́́на снова исчезает из мира, я осознаю, что лежу головой в книге, а мои ноги затекли от лежания в неудобной позе.
— Так это был только сон? — обводя взглядом библиотеку, вижу парочку пегасов, которые всё также спят одним клубком плоти, и открытую книгу, которую читала розовая пегаска. — Приснится же такое.
— Ум… — раздается сзади. — Ещё пять минуточек, мама…
Ощущая, как шерсть становиться дыбом, поворачиваю голову, и вижу всю ту же розовую пегасенку с голубоватой гривой и хвостиком, сладко посапывающую под моими крыльями, вцепившуюся в бока своими копытами и зарывшуюся головой в гриву, даже не собирающуюся просыпаться. Хочется ругаться, но я молчу, потому что детям такое слышать не стоит даже во сне.
И всё же? Лу́́на действительно приходила и говорила со мной, или же это просто плод моего больного воображения, порождённого сном? Но ведь, пегасенка настоящая. Да и парочка пегасов-экстремалов спят именно так, как заснули после магии Лу́́ны. В общем, ясно, что дело тёмное, и лучше думать, что это правда, чем потом обжечься из-за своей глупости.
— Значит, мысли, да? — говорю в никуда, уже не опасаясь, что Лу́́на или Селестия услышат. Если они могут так мысли читать, то вообще караул просто. — Ха! Во было бы весело, если на моем месте был настоящий попадун с замашками нагибатора всея вселенная! Ну, или просто эгоистическая личность, не знающая благодарности. Страшно представить, как Лу́́на бы ему вправила мозги… Твою…

Глава 30 Повелительница Коузи

— Об этом даже лучше не думать. — отгоняя жутковатые мысли, с трудом подавляю дрожь. — Однозначно выкинуть из головы и забыть.
Вот только забыть никак не выходило, ведь это логично предположить, что мой разум был откорректирован, а то и изменен во время того месяца, пока я находился в беспамятстве. Причём, это даже могло быть сделано во благо мне, ведь Селестия не отрицала вмешательство, говоря, что благодаря их действиям появился Я. Но если предположить, что они вмешивались не только самим фактом помещения в такое место, но и на прямую корректировали мой разум, изменяя его, то…
Да нет, чушь это. Уж свою марионетку они из меня точно не сделали, так как я могу вообще об этом задуматься. Вот если я в принципе не мог об этом думать, тогда другой разговор. Хотя…
А если они специально оставили мне такую лазейку, дабы я думал, что свободен, но в тоже время был рабом по убеждениям? То есть, я их раб просто потому, что не могу не быть рабом…
Зараза! Это же с ума можно сойти, от всех возможных вариаций их логики, которая сводится к одному простому факту. Это не имеет значения, как и сказала Селестия, потому что текущий Я объективно существую, пусть даже меня исказили или создали принцессы. И это даже без учёта того, что со мной сотворила настоящая Найтмер.
Так что я могу предполагать что угодно. По факту это не изменит объективную реальность, в которой Я это Я. То же, что привело к моему появлению на свет в текущем состоянии безусловно интересно, чисто с академической точки зрения, но не меняет самого важного факта. Даже если я узнаю, что мой характер в прошлом был другой, скажем, эгоистический, то Я не желаю меняться просто потому, что в прошлом был эгоистом. Ну не хочу и всё, поменяться снова вот таким противоестественным способом. Хотя отрицать явственное развитие-изменение бессмысленно. Вот только откат личности — это совершенно неприемлемое дело, ведь это уничтожит меня текущего, как личность.
Вот и выходит, что каким бы я ни был, в результате чего бы это не произошло, всё равно это не имеет значения. Я являюсь собой, текущим собой, и я не желаю меняться просто потому, что был изменён в прошлом. Вот такой парадокс, который, безусловно, понимала как Селестия, так и Лу́на. Ни одна адекватная личность не согласиться погибнуть, дабы её превратили во что-то другое просто так. Возможно, я соглашусь пожертвовать своим Я ради чего-то важного, но это будет именно жертвоприношение себя ради чего-то, а не просто желание стать собой прежним.
— Ха-ха-хаа… — смех вырвался из горла помимо моей воли, а мир словно расцвел новыми красками. — Я это Я, а остальное не важно.
— О чем ты, мама?… — сонный голосок малышки за спиной заставил вздрогнуть. — Мам… Ты не мама… Кто ты…
В ступоре ощущаю, как мелкая вылезает назад, выбираясь из-под крыльев и соскальзывая с крупа, неуклюже тыкая копытцами куда не стоит. Ох уж эти детишки. Хотя понять её не сложно. Главное не поворачиваться головой, а то мне только криков страха не хватало.
— Кто ты? — продолжающий голос сзади не даёт оборачиваться. — Почему я…
— Использовала мою спину, как кровать? — говорю тихо, стараясь не так сильно хрипеть. — Не знаю. Ты просто прилетела и легла досыпать.
— Неееттт… — вижу через магию, как пегасёнка пятиться от меня. — Вы не моя мама…
— Это очевидно. — пожимая плечами, держу голову так, чтобы не было видно рог. — Мне только восемнадцать лет. А сколько тебе лет, малышка?
— Я не малышка! — возмущённая малышка воинственно встопорщила крылышки, напоминая надувшегося воробушка. — Я взрослая!
— Лет тебе сколько, взрослая? — безуспешно сдерживаю улыбку, смотря на её возмущённую мордашку.
— Восемь!
— Аж восемь лет. — главное не смеяться, главное не смеяться. — И ты уже читаешь такие сложные книги?
Киваю на оставленную книжку, я даже не сомневаясь, что это не букварь. Уж слишком характерная обложка, да остаточная магия, судя по которым, это книга из этой библиотеки, которую крайне трудно вынести незамеченной.
— Да легко! — фыркнула мелкая, перестав топорщить крылья. — Всего лишь теория формирования магии крыльями!
— Ого! — вырвалось помимо воли. — Не знала, что такое вообще возможно.
— Как! У тебя же такие огромные крылья! — мелкая вспорхнула и, перелетев меня, плюхнулась передо мной. — Ты должна…
Розовое чудо с голубыми кудряшками так и застыла с открытым ртом, медленно приседая, смотря прямо в мои глаза, пока я наблюдал, как её зрачки расширяются до самого предела, почти поглощая радужку. Видя в глаза маленькой пони какой-то дикий восторг, словно она получила идеальный подарок, но в тоже время какой-то сладкий ужас, который заполнял её разум и выплёскивался водоворотом эмоций.
— Иииии… — облако радости бросилась мне на шею. — Найтмер Мун! Теперь мы точно завоюем весь мир! Начнём с Кантерлота, а потом…
Ощущая, что земля уходит из-под ног, я пытался переварить словесный поток этого миниатюрного Наполеона, который строил такие грандиозные планы по завоеванию мира. При этом, с детской непосредственностью считала, что я помогу ей завоевать всю планету, будучи полностью уверена, что я не только помогу, но и буду следовать её гениальному плану.
Который был расписан по пунктам, от свержения Селестии с помощью легендарной магии и меня, а после заявление своего права на верховную власть по праву своей гениальности, будучи полностью уверена, что другие пони склоняться перед ней, стоит только победить Селестию и уговорить Луну помочь в этом плане. Только с неприязнью упоминая Кейденс, собираясь посадить её в клетку, если будет противиться гению юной завоевательницы, не воспринимая Луну, как хоть какую-то помеху и считая принцессу ночи сумасшедшей.
В голове просто не укладывалось. Ей же восемь, она совсем кроха, а строит такие правдоподобные планы, которые не каждый взрослый может придумать. Даже не верилось, что ребёнок в столь юном возрасте может так складно мыслить. Да ещё на такую тему. Притом, что выглядит совершенно невинно, словно маленький розовый ангелок, внутри которого живёт демонёнок, пока демонёнок, который может вырасти настоящим демоном, если пустить ситуацию на самотёк.
— Ну как?! — огромные глазёнки смотрели на меня с таким восторгом, когда как в них горели костры пожаров будущих сражений. — Идём свергать Селестию!
— Звать то тебя как, завоевательница? — я не знал, плакать мне или смеяться с этого бреда.
— Коузи! — гордо выпятила грудь кобылка и, расправив крылышки, добавила. — Но ты можешь звать меня скромно. Повелительница Коузи.
— Значит, Коузи…
— Повелительница Коузи! — надулась мелка, забавно трепеща крылышками. — Почему ты такая глупая. Запомни уже, дылда!
— Угу. А зачем тебе завоёвывать мир? — мелкая словно на стенку налетела.
Растерявшись буквально на пару секунд, после чего выдала:
— Как зачем? — в укорительном взгляде малышки было столько непонимания. — Конечно, чтобы есть по пять… Нет, шесть… По семь конфет в день!
Сначала я своим ушам не поверил, ощущая, как мир трескается на части, прикрывая лицо рукой ощущая, что ещё немного, и у меня просто поедет крыша. Завоёвывать мир, свергать Селестию ради семи конфет в день. Этот мир ещё более сумасшедший, чем я только мог подозревать.
— Коузи, а зачем завоёвывать мир? Как это поможет получать АЖ семь конфет?
— Ну ты и глупая! — фыркнула мелкая. — Тогда я смогу приказать воспитательнице дать мне аж СЕМЬ конфет в день! Представляешь, не три, как всем! Не четыре, как отличниками. А больше, намного больше. Аж семь конфет!
— Ага, понимаю. Семь конфет? — в голове всё равно не укладывался этот бред.
— Аж семь конфет! Как ты такую простую вещь понять не можешь, дылда?!
— Может, есть другие способы получить хоть пять конфет в день для начала?
— Пробовала, — насупилась пегасенка, прикрывая свой круп крылышками, — но воспитательнице меня поймала и повесила за хвост отвисеться.
— Отвисеться? Это как? — что она вообще говорит?
— Просто! Берут за хвост и вешают на верёвку. — поджимая под себя хвостик, малышка опасливо обернулась. — Там скучно и улететь не выйдет, как крыльями не маши, так что я больше не буду пытаться брать конфеты без спроса, я завоюю мир и тогда прикажу няне выдать мне аж семь конфет! Представляешь, СЕМЬ КОНФЕТ в день!
— Невероятно. — киваю, ощущая, как встает дыбом грива. — А может, есть другие способы заработать конфеты?
— Нет. — маленькое копыто пыталось проковырять деревяшку. — Только одну за прилежную учёбу дают. Я пробовала, но больше одной не получала никогда, а я хочу семь конфет.
— Почему семь? — цифра вгоняла меня в ступор.
— Ну… — запнулась мелкая, усердней ковыряя дырку в стеллаже, и краснеет, отводя взгляд. — Я забыла, какая цифра будет после семи.
— Восемь, — машинально говоря, я хотел в свою камеру, подальше от этого дурдома.
— Точно, восемь! — малышка просияла, вспорхнув вверх и зависнув, как колибри. — Точно, восемь конфет! Я получу восемь конфет, как только завоюю мир! Нужно спешить, пока…
Рванув под потолок, розовая завоевательница смазанным силуэтом вылетела в один из приоткрытых витражей-окон, скрывшись из виду, оставив меня контуженым, с ощущением продолжающегося сна.
— Нет, ну серьёзно, не могло же это быть правдой? — смотря в след улетевшей пегасёнке, я пытался собрать мысли в кучу. — Завоёвывать мир ради конфет? Ради семи жалких конфет? Нет, бред какой-то. У Лу́ны явно очень странное чувство юмора. Нужно же было такой бредовый сон на меня наслать. Думала обмануть, но не выйдет. Ни в жизнь не поверю, что это было взаправду.
Смотря в никуда и шаря магическим взглядом по библиотеке, замечаю знакомую пони, которая бегает среди стеллажей, вяло вертя головой и явно кого-то ища.
— А кого может искать Вайтфлауэр, кроме меня? Особенно после моего эпического исчезновения со стадиона. Не хорошо с ней получилось, — закрывая книгу и хватая её ртом, иду на лестницу.
Наблюдая, как кобылка обходит библиотеку от начала до конца, медленно, но верно приближаясь ко мне. Пусть даже я могу спрятаться наверху, но только смысла нет. Может, даже что-то важное произошло, а я тут ерундой занимаюсь.
Спускаясь по лестнице и с трудом запихиваю книгу на место. Со всё большей тревогой наблюдал за тусклой Вайтфлауэр, которая медленно приближалась ко мне, с усилием переставляя ноги и даже не идя, а, скорее, бредя, опустив голову, находясь в очень истощённом состоянии. Словно… Даже не знаю, на что вообще это похоже, но то что ей плохо — это факт.

Глава 31 Мой цветочек

Специально подгадав так, чтобы выйти из-за стеллажа в упор к Вайт, я в первое мгновение не узнал единорожку. Белая шёрстка посерела и была мокрой, как после бани. Глаза была красными и выплаканными, а мордашка залита слезами. Голова опущена, а хвост обвисшей мочалкой тянулся по полу. Словно не живая пони, а призрак какой-то.
— Принцесса? — хриплый голос Вайт пугал не меньше её жутковатого облика. — Принцесса, с вами всё хорошо!
Я даже осознать не успел, как кобылка метнулась вперёд и повисла у меня на шее, зарываясь в гриву лицом и беззвучно плача смачивая мою шею, а я просто не знал, как поступить. Только задние ноги подкосились, а передние машинально обняли плачущую девушку, прижимая к себе, ощущая, как шерсть намокает от её пота и выдыхая запах её тела, но не понимая, как себя вести и что делать с бедняжкой, которую я довёл до такого состояния.
Ведь это я виноват, что просто не подождал её где-то в конкретном месте, отправляя послание, не указав, в какой я библиотеке. Страшно представить, сколько она избегалась, ища меня, дабы довести себя до такого состояния.
— Ну, ну. — гладя кобылку по голове, шепчу ей в уход успокаивающие слова, ощущая огромный стыд за своё легкомысленное поведение. — Всё хорошо, с тобой всё будет хорошо, только прошу, не плачь.
— Я так за вас испугалась, — не то хрипло, не то едва шепча, Вайт говорила словно в никуда, — когда поняла, что вас нет. А когда… — новая волна дрожи заставила меня прижать бедняжку к себе, по сильнее обнимая ещё и крыльями, дабы унять этот холодный и липкий ужас хоть как-то. — А когда пошла за вами в уборную…
— Тихо, тихо. — заполняя пустоту её ужаса, пытаюсь хоть как-то исправить содеянное. — Пришла Селестия, и всё было хорошо. Она отвела меня на обед и я не подумала, что это…
— Но там же было такое! — отрываясь от моей гривы, Вайт поднимает голову и смотрит в мои глаза своими мокрыми моргалками, буквально разрывая мне разум своей болью. — Сверкали молнии! Стражники, которые не могли до вас добраться! Трескающиеся стены и могущественная магия, слепящая взгляд! А, а, а, потом всё завершилось, и вас нигде не было! — новый поток слез из этих огромных глаз меня буквально убивал. — Я искала везде, а вас не было. Я думала… Думала… — новый поток слез и такой боли, что было страшно за её жизнь, крепко держа трясущуюся кобылку.
— Не бойся. — даже не колеблясь, открываю правду. — Это Лу́на устроила мне испытание, контролируя всё от самого начала до конца. Никакой опасности не могло быть. А если что-то пошло не так, то принцесса Лу́на всё исправила.
Ложь во спасение. Хотя, может, и правда, но неважно. Главное, из её глаз постепенно пропадает эти дикие, сводящие с ума, боль и стыд.
— У, я ей всё скажу… — маленькое копытце погрозило кому-то.
— Не надо. — прикрываю рот Вайт крылом. — А то ещё услышит и устроит нам ещё более весёлую жизнь. Принцессы в мудрости своей слишком далеко ушли от нас, поэтому, прошу, не обвиняй их, не понимая всей глубины их замыслов. Возможно, мы про своей неопытности принимаем великое добро за не очень хорошие поступки.
Какой бред я несу! Но мне только вражды Вайт к Лу́не или Селестии для счастья не хватало. А ведь Кейденс близко, и если она начнёт такое открыто говорить. Зараза! Ну и свинью они мне подбросили!
— Ну, наверное. — с сомнением, Вайт отводит взгляд. — Только в чем их мудрость?
Так, вари, котелок! Шапку подарю! Есть идея!
— О всём я, конечно, не знаю, — стараюсь копытом вытереть слезы Вайт, — но теперь я знаю точно, что могу тебе полностью доверять.
— Но… — бормочет Вайт, запинаясь в новом приступе ужаса. — Но вы же… Вы же допустили меня к своему рогу! Как вы можете… Как вы можете так говорить! Вы что… Не доверяли мне?!
— Доверял, просто не… — жуткая догадка вспышкой озарения буквально слепит разум. — Стоп. Причём тут мой рог?
— Но как же вы… Доверили мне свой рог?!
— А что такого? — вот хоть убей, не пойму заморочек этой ксено культуры. Вроде, похожи, а порой как ляпнут хоть стой, хоть падай, а догадка слишком пугающая, чтобы о ней думать. — Доверил и доверил. Хочешь, ещё доверю?
Как она на меня посмотрела! Я даже не могу разобрать всей той гаммы чувств, что плескались в её глазах. Стыд, страх, радость, восторг, надежда и море любви, которая плавала на поверхности, заставляя ощущать себя крайне неловко, ощущая, как я просто не могу предать такое доверие, а в голове звучала фраза:
«Мы в ответе за тех, кого приручили».
Раньше я как-то не понимал её, но смотря в эти восторженно радостные глаза, понял, что просто не смогу предать такое доверие и такую любовь. Вот не смогу, и всё. Потому что в мире есть вещи, который делать нельзя, и точка. Просто нечего обсуждать.
— Не надо. — наконец, на её измученном лице появилась робкая улыбка. — Я верю вам, принцесса.
— Тогда может объяснишь, почему для тебя это так важно? — стараясь сохранить маску спокойствия, я просто невыносимо хочу лизнуть этот мягкий носик, ощущая, как что-то внутри меня буквально ломает мой разум этим желанием сблизиться ещё ближе, чем сейчас. — А то я не совсем понимаю важности этого события.
— Но как же, принцесса?! — Вайтфлауэр так шокирована что, кажется, забывает обо всём остальном. — Это же все знают!
— А вот я не знаю. — так, только не поддаться соблазну, только не поддаться, ууу… Какая у неё забавно-удивлённая мордашка. — Расскажи, пожалуйста.
— Как пожелаете, принцесса, — серый носик чуть порозовел от прилива крови, а к шерсти словно возвращались краски жизни. — Касание копытами, либо магией к рогу считается очень интимным и деликатным процессом. Подобное разрешение — значит абсолютное доверие тому, кому позволено коснуться.
— То есть… — до меня начало доходить. — Тогда, в бане, я… Ох, ты же…
— Да. Мы сначала подумали, что вы сумасшедшая или полное чудовище, поэтому вели себе неподобающе, да ещё Чоколат подкидывала своих шпильки, выставляя вас в плохом свете, но когда вы легли на спину, до меня наконец дошло! — глаза кобылки засияли новым светом восторга. — Вы просто перепуганный жеребёнок, который не знает цивилизации и норм приличия и которому очень нужна помощь. А уж когда Чоколат облила вас кипятком и вы ударились рогом, я поняла, что просто не могу вам не помочь, моя принцесса.
— Понятно. — машинально киваю, осознавая, насколько всё глупо совпало. Или же всё прошло, согласно чьему-то плану. — Только кипятком меня обдала не Чоколат, это тайна.
— Не Чоколат? — глаза кобылки сузились от жёсткого внимания. — Но я ведь своими глазами видела, как она…
— Это был перевёртыш. — сам отгоняю из мыслей ту мерзкую сцену. — Я это поняла, когда прочитала о них книгу. Я видела магического тело той, кого ты приняла за Чоколат, и настоящую Чоклет. Поверь, это два разных существа. Вот только, тогда я просто не понимала, что значит упрощённое магическое тело.
— Перевёртыш? — Вайт зябко дёрнулась, ещё плотнее прижимаясь ко мне. — Но разве они не сказки для жеребят?
— Я, вроде, тоже сказка. Да и тут, — киваю верх, — стоят тысячи томов, посвящённые эти сказочным существам. Почитав один из которых, я не мало о них узнала и не сомневаюсь в их реальности. Тем более, у меня к этой гадине куда как более скрытые счёты, чем ожог.
— Что она ещё натворила?! — Вайт буквально рвалась в бой, готовая, кажется, на самые безумные деяния.
Молча прикидываю так и эдак, понимая, что, с одной стороны, правда может быть проблемой, с другой, кому как не Вайт доверять? Тем более, что она понимает культуру пони, в отличии от меня, и может рассказать мне о нюансах, которые я в жизни не пойму, пока полностью не опонячусь, так что нужно говорить и рисковать, а не пребывать, витая в неведении.
— В общем, поддельная Чоколат сказала, что я требовала удовлетворить свой рог её кобыльем естеством, или как-то так, — уже на половине объяснений Вайтфлауэр застыла соляным столбом, а под конец, кажется, даже дышать перестала.
Смотря на этот столбняк, я просто не знал, что делать, уже думая зваться на помощь, когда кобылка начала подавать признаки жизни, дёрнув ухом.
— Сууу… — шипение, словно от змеи, чуть не заставило отшатнуться, а в глаза появилась такая ярость, что убивать можно. — Я её хвост выдеру! А ей…
От рёва кобылки я не на шутку перепугался. Затыкаю рот копытом, ощущая, как она машинально чуть прикусила мою ногу, но сразу отпустила, силясь что-то сказать, но не в силах от чудовищного возмущения, которое было видно любому, а мне и подавно. Словно она продолжала кричать, понося перевёртыша, как только могла воспитанная кобылка.
— Думаю, Селестия и Луна уже заняты этим. — пытаюсь успокоить настоящую фурию, готовую рвать и метать, рождённую буквально одним фактом. — Тем более, кроме фальшивого тела, мы даже не знаем, кто это вообще был. А судя по нему, это была одна из королев ульев. Причём, не слабая, что значит, она по силам не уступает архимагам. Так что успокойся, это не наш бой. Тем более, ты вторая пони, кто это знает, после Фенсипэнтса. Поэтому, прошу, не делай глупостей. Эта ложь должна остаться тайной, поэтому глубоко вдохни и выдохни. Успокойся, и мы поговорим спокойно, без криков на всю библиотеку. Если поняла, кивни.
Пару секунду Флауэр сверлила меня возмущённым взглядом, но потом явно смирилась и кивнула, так что я достал копыто из её рта, наблюдая, как она медленно и глубоко дышит, успокаиваясь, пока хоть немного не пришла в себя и не заговорила.
— Это просто ужасно, принцесса. — Вайт была снова разбита и потеряна. — Я была так возмущена поступком Фэнсипэнтса, что просто слов не было, когда узнала, что он вас ударил и потащил, словно опасное животное, в телекинезе. Но теперь, поняв, что он думал, я, наверное, должна извиниться перед ним и поблагодарить его за невероятное самообладание, ведь за такое полагается, минимум, изгнание из Эквестрии, и это в лучшем случае. А уж по меркам аристократии это позор, который по-настоящему смывается кровью виновника. Изнасилованию просто нет оправданий никогда, ведь за такую чудовищную клевету полагается отрезание языка и изгнание, поэтому никому в здравом уме не придёт в голову солгать о такой чудовищной вещи.
Выговорившаяся Вайтфлауэр позволила посмотреть на произошедшее с другой стороны. Особенно раскаяние Фэнси и то колдовство, что творили сестры. Я не я буду, если они не работали с его разумом. Например, затирая часть памяти и эмоций. Уж слишком он был спокоен сегодня при встрече со мной, словно забыл обо всем этом.
— Тем более, не понимаю, как она смогла соврать Фэнсипэнтсу. Пусть он не сверхмогущественный маг, но волшебник он не из последних. Ему просто так невозможно солгать… — неожиданно Вайт замерла.
— Перевёртыш. — киваю на её вопрос. — Они отлично умеют лгать, так что Фенси поверил своей магии, не ощутив фальши. Как написано в той книге, за счёт фальшивого тела перевёртыши могу обманывать ощущения магов.
— Что же нам теперь делать? — из Вайт словно стержень выдернули, и кобылка чуть не упала, повиснув на мне, словно выжигая последние капли силы.
— Я могу отличить перевёртыша от пони, но более, чем сказать другим о перевёртыше, я не смогу ничего. Пока ничего.

Глава 32 Чудо дружбы

— Так что же нам тогда делать? — вопрос Вайт повис в воздухе.
— Пока, ничего, — складывая крылья, вижу как кобылка чуть ли не падает, потеряв опору, — идём к Кейденс, отдыхать.
— Я, наверно, не смогу, — попытка Вайт разогнуть задние ноги и просто встать проваливается, — простите меня, принцесса, но я не смогу…
— Глупость, — поворачиваясь спинок, подмигиваю Вайтфлауэр, — держись крепче.
— Что вы… — но договорить я её не дал.
Забравшись крупом под её живот и держа её копыта, резко встал, стараясь удержать немаленькое тело крыльями. Ощущая, как ноги начинают слегка подрагивать от дополнительного веса. Чувствуя, что взрослая пони это совсем не жеребёнок, потягивая вялотрепыхающееся тело, ближе к шее, дабы с крупа не сползла, ощущая как выгибается поясница.
— Принцесса, прекратите! — взволнованная кобылка заёрзалась, но я держал крепко, а она была слаба. — Это не прилично, и вообще, я сама могу дойти.
— Не можешь, — оборачиваясь, почты тыкаюсь в её нос своим, ощущая, что моя выдержка даёт трещину, от вида такой возмущённой мордашки. — Поэтому я тебя отнесу и это не обсуждается.
— Но, принцесса! Что о нас подумают?! — стремительно багровея, Вайт становилась из белой красной, как помидорка. — Нет, я, не…
— Тихо, — почти касаюсь её носика свои, ощущая её тёплое дыхание и запах, — притворись спящей, тогда всё будет хорошо.
— Но солнце ещё высоко, и я не так сильно устала, всего пару часов побегала по стадиону и два по дворцу! Прошу, отпустите меня, я сама пойду.
— Нет, — не в силах удержать улыбку, ощущаю, как сам собой выскочивший язык, проходиться по носику Вайт.
Ощущаю себя так, словно батарейку лизнул. Пополам со странным цветочно-конфетным вкусом на языке и желанием попробовать её носик на вкус ещё разок. Уж слишком он шершавый и забавно расширился после касания моего языка. Да и сама Вайт ведёт себя странно, сжалась вцепившись в меня словно клещ, а глаза буквально в точку сошлись и закатились. После чего кобылка обмякла, расслабившись, и кажется потеряв сознание.
— Ладно, буду считать, что я ничего такого не сделал и не делаю, главное не думать о мнении других. Подумаешь одним слухом больше, одним меньше. Но ощущать чужую задницу на своём крупе это… странно… Ещё хвост этот мокрый свисает. Ладно не важно, после заключения это такие мелочи, главное донести, чтобы не упала, с остальным потом решу.
Делая первый шаг, я машинально бросил взгляд на магию Вайт, и чуть не навернулся. Видя, как магия наших тел слегка срастается тончайшими поверхностными каналами и более того, моя магия начинает перетекать в тело Вайт малюсенькими капельками. Но даже эти капельки заметно восстанавливают баланс магии единорожки, заставляя задуматься о моём реальном потенциале магии. Ведь хоть я никакой маг, моя магия не так и слаба, на фоне обычных пони. Пусть магии у меня мизер, по меркам даже середнячков от магии, но в сравнении с Вайт я имею хорошую восстанавлимость, и могу за считанные минуты восстанавливать крохи магии, которые трачу на себя, либо отдаю кобылке. Отчего мне совсем не обременительны такие малые потери сил.
— Забавный эффект, как-то раньше внимания не обращала, — делая новые шаги, приноравливаясь к телу у себя на спине, придерживая крылом голову, чтобы не упала с спины, — кажется, с мелкой такого не было, а вот насчёт Кейденс я не уверен. Вроде что-то такое было, только я не отдавал, а получал магию, хотя немного иным образом.
Шагая вдоль стены, я держался подальше от основного прохода, ощущая как тепло и приятно греется спина, пропитываясь потом Вайт, которую и так можно было хоть выжимать, а я ещё заставил её волноваться из-за своих проблем. Хорошо хоть о чокнутой пегасёнке не упомянул, лучше этот бред останется со мной, да и о Лу́не упоминать не лучшая идея. Мало ли что она предпримет в таком случае.
— И всё же взрослая кобылка, не жеребёнок, — всё уверенней шагая, я не ощущал такого аномального желания защитить Вайт от всего, как это было с Коузи, просто хотела ей помочь по дружбе, прокручивая этот восхитительный момент. когда я лизнул её носик и ощутил такой странный и притягательный вкус, — да и Вайт это явно зацепило, уж это я точно видел в её глазах. Главное, чтобы не так как, показалось, а то же позор будет!
Выходя к дверям, я поймал шокированный взгляд пожилого библиотекаря, и выскользнув из зала более никем не замеченным. Ощущая себя слегка глуповато с помощницей на спине, которая тихонько посапывала, словно также нашла себе запасной аэродром, как и Коузи. Но нужно было решать, а спрашивать было откровенно страшновато, после моего демарша с стражниками. Ведь могут послать далеко и надолго, а потом пойди выход ищи.
— Значит, мне сюда, — кое-как сориентировавшись направлюсь вправо, — надеюсь.
Идя куда-то в нужную сторону, я радовался этому забегу, который дал мне общее преставление об этой махине, да и часть путей я запомнил. Так что держал направление на покои Кейденс, старясь думать только о дороге и не обращать внимания на всех тех пони и других разумных, который спешили со своим делами.
Пока, не вскарабкавшись на нужный этаж по лестнице, не выскочил прямо к нужному коридору, от которого было рукой подать к покоям Кейденс. Что я и сделал, в последний момент бросив взгляд на диковатые взгляды пары стражников, у знакомой двери, которые, вроде были тут с утра, когда я саданула бедного Шайнинга.
— Шайнинг ещё у принцессы? — бросая вопрос, думаю, как бы половчее войти, не встав к парочке жеребцов мокрым крупом.
— Никак, нет! — слитно гаркнули стражи. — После обеда его эвакуировали к целителям, когда он смог второй раз вырваться из покоев принцессы.
— Ага, — киваю и понимаю, что Шайнингу было тоже весело, — ну, не скучайте, и счастливой тренировки.
— Какой тренировки? — моргнул один из жеребцов.
— Длинной, — пряча улыбку, от мысли, как они обрадуются, когда смена завершиться, — это мой подарок вам всем, за всё хорошее.
— Благодарим, принцесса, — оба совершенно неидеально слегка поклонились, и я кивнул в ответ.
— Не за что!
Толкая крупом ручку, и ощущая как двери открываются под давлением моего зада. Радуясь, что могу пятиться вот так, не показывая свои тылы им. Пусть даже мы прошли мимо многих пони, но вот так демонстративно становиться крупом совсем не было желания. И я только облегчённо выдохнул, когда двери с щелчком закрылись перед моим носом.
— Фаерфлай, помоги мне влезть в это платье! — из соседней комнаты донеся напряжённый голой Кейденс.
— Выдохните, принцесса! — Фарфлай, кажется, мешки разгружала, настолько вымученный у неё был голос. — Иначе корсет не сойдётся, как вы того хотите!
— Проклятые торты, я растолстела! — в голосе Кейденс, послышались истерические нотки. — Стягивай сильнее, иначе я в свои любимые платья не влезу!
Заглянув в гардеробную, я увидел довольно забавное зрелище в виде Кейденс перед зеркалом, на которой стояла Фаерфлай и зубами затягивала шнуровку, помогая себе телекинезом и упираясь всеми четырьмя копытами в круп Кеденс, каким-то чудом балансируя сверху и таща голову вверх, из всех своих немалых сил.
Я застыл, наблюдая как довольно мягкий корсет неохотно утягивает животик Кейденс, чуть ли не треща от каждого рывка Фаерфлай, грозя просто лопнуть при следящем рывке.
— Ну ещё капельку! — выдохнула до предела Кейденс, упиралась в пол даже крыльями для равновесия. — Я точно в него влезу!
— Угу! — рывок шнуровки и то, что должно было случиться, произошло.
С душераздирающим стоном корсет не выдержал, разрываясь по шву прямо на животе. И двумя половинками взлетая вверх, подавшийся на рывок Фаерфлай, которая, не ожидая такой подлянки от тряпки, буквально катапультировалась вверх и назад, описав крутую петлю чуть ли не до потолка и шмякнулась прямо на матрас лежащий на полу. Словно кто-то предвидел такой конфуз и заранее подстелил, не соломку или мат, а целый толстенный матрас, покрытый горой одеял, который и смягчил падение единорожки. В то время как сама Кейденс, присела на пол от такого толчка, ошарашенно мотая головой, с горем смотря на порванную тряпочку.
— Уже третий, — горестно простонала Кейденс, чеша свой живот копытом, — видимо, это судьба. Не влезть мне больше, в любимое платье! Я толстая!
— Принцесса, вы просто мало выдохнули! — выбираясь из одеял, наваленных на матрас, Фаерфлай была полна энтузиазма. — Ещё немного и корсет бы сошёлся!
— Главное, чтобы содержание кишечника не выдавил, — едва сдерживая улыбку обозначаю себя, — лучше уж платье побольше, чем конфуз на балу. Может, ты просто выросла, а не потолстела? Ну там кость стала шире, да длиннее? Та же Лу́на намного тебя больше, не говоря о Селестии.
— Думаешь? — поведя головой Кейденс, подняла с вешалки розовое платье с цветочками, совершенно не удивлённая моим появлением, словно видела заранее. — Но это моё любимое платье, которое подарила Селестия на мою первую охоту.
— Кха, — я чуть воздухом не подавился, — на что?
— Как подрастёшь, расскажу, — Кейденс даже глазом не моргнула, — это часть жизни любой взрослой кобылки, от которой тебе не уйти. Так что не делай такие шокированные глазки, лучше расскажи, как день прошёл, а то такие забористые слухи ходят, что не понятно чему верить.
В тоже время, Фаерфлай доставала из шкафа ещё один корсет телекинезом, примериваясь как бы лучше ужать розовую принцессу.
— Это долгая истории, её за час не пересказать, а если начну, то вопросами замучаешь ещё на пару часов, — с удовольствием подхожу к диванчику примериваясь, как бы половчее на него лечь. — Но я официально заявляю. Во тьму такие прогулки! Лучше я за тобой хвостиком буду бегать, чем этот кошмар ещё раз переживу. Да и Вайтфлауэр не загоняю так своей глупостью, а то совсем умаялась бедная, так что пришлось тащить на себе.
— Прямо заинтриговала, — выдыхая, Кейденс снова готовиться к экзекуции, — но через час начнётся бал, а я ещё даже не определилась с платьем! Хорошо хоть с вами ничего особого почти нет, кроме сильного истощения и усталости, да такой любви!
Глаза принцессы буквально засияли, а я успел увидеть, как с её рога сорвалось розовое облачко, накрывая нас пыльцой магии, от которой снова засвербило в носу.
— Ааапчхи! — от чиха аж горло продрало, а удавка магии сжалась. — Да что у меня за аллергия на магию то!
— Просто гиперчувствительность, их-за дефицита магии. Ничего особенного, как станешь сильнее и обзаведёшься мощной аурой, пройдёт само собой, — отмахиваясь от корсета, Кейденс подошла к нам вглядываясь в нашу магию. — Лучше признавайся, зачем бедную Вайт до беспамятства довела своими ласками?
— В смысле? — ощущая, как краснею и машинально отворачиваюсь, я ощущал, что Кейденс из меня всю правду по этой теме вытащит, или такого надумает. — Я только её в носик лизнула, машинально, он был такой милый, оно само собой случилось, после обнимашек, — затихаю с каждым словом, видя, как звёздочки в глаза Кейденс растут с каждым мановением.
— О… — Фаерфлай выглядит не менее довольной, чем Кейденс.
— Как это мило, — глубокий голос Кейденс, вибрирует от радости, — я знала что у вас всё быстро получиться, и вы познает чудо настоящей дружбы! Ведь только между друзьями может быть такой чудесный магический обмен! Что машинально носик тянет лизнуть, ты, главное, не бойся. Это нормально для хороших подруг, если держать себя в копытах и не шалить.
— В смысле, шалить?
Вот почему я хочу исчезнуть? Верните меня в изолятор! Я жить хочу в своём уме!
— Ты ещё маленькая, чтобы знать, — хмыкнула Кейденс, принюхиваясь к чему-то, — поэтому, марш в ванную мыться, пока мозги от запахов не повело. И чтобы вымылась везде, а не только одно лицо.
— В смысле, — ощущаю, что уши буквально горят, от всего этого.
— Подрастёшь, расскажу, — дёрнула ушком Кейденс, отворачиваясь, — иначе мне мама хвост повыдерет за такие рассказы. Но ничего, через пару тройку лет кобылой станешь, тогда всё расскажу и даже покажу, если захочешь! У меня большой опыт в этих делах!
— В каких делах? — ощущая как челюстью отвисает, а мир крениться, но я только рукой на всё махнул.
Да ну их в баню, мне моя крыша дорога, как память о прошлом доме.

Глава 33 Посиделки кобылок

Просыпаюсь от странной приглушенной возни рядом. Ощущая, как нос слегка жжёт горячий и влажный воздух. Вдыхать который нужно не спеша, наслаждаясь ароматом древесины, камней и листьев. Которые бьют в нос кувалдой, будя смутные воспоминания из той, такой, далёкой жизни.
— Ах, ох, ух, и, да, ооо… ещё, сильнее… — доносится до меня, тихие стоны, смутно знакомого голоса.
Вместе с стонами, я слышу периодические удары, которые и сопровождают эти постанывания. Словно кто-то бьёт пони, а ей это нравиться!
Куда меня притащили!
— Тише, Вайтфлауэр, — ещё один знакомых голосок, — ещё принцессу разбудишь.
— Ох, — ещё один стон наслаждения, — ты просто мастерица, Фаерфлай.
— Это что, — тихий смех, кобылки вызывает дрожь в теле, — вот Кейденс любит чтобы я хлестала ещё по жёстче, вкладывая магию в каждый удар.
— Так она же аликорна, ооохх… горячо!
— Тогда прыгай в жидкий лёд, — хихикнула другая пони, — пока всё горит.
— Ага, — новая возня, — ааааоооууааассссххооллл…
— Ага! — крик шёпотом вызывал ужас. — Сейчас с головой!
— Буль… — слышу, как Вайт топят, и, не в силах больше притворяться, открываю глаза.
Видя, как Фаерфлай выливает целой ведро воды на Вайтфлауэр, которая сидит в небольшом бассейне, покрытом изморозью. Пытаюсь понять происходящее, пока разум хладнокровно отмечает мокрую Фаерфлай, стоящую ко мне задом, и относительно небольшую комнату, обитую древесиной, в которой, кроме бассейна, есть только пара вёдер воды, душ да полки-ступеньки огромного размера, на которых легко уместится пони.
— Это что, баня? — я своим глазам не верю, но факты упрямая вещь.
— Да, принцесса, — машинально отвечает Фаерфлай, притапливая пытающеюся выскочить из бассейна Вайт. — Вот, учу вашу помощницу, как правильно париться нужно. А не сидеть в жаркой комнате.
— Как вы, — выныривая из воды, Вайт получает на голову ещё ведро жидкости, и замолкает.
— Себя чувствуете? — заканчивает за Вайт, Фаерфлай, зачерпывая ещё одно из бассейна.
При этом, она забавно стала боком ко мне и к Вайт, то ли чтобы нас обоих видеть, то ли чтобы ни к кому не стоять задом. Сделав это машинально, вряд ли даже осознав случившееся. Когда я о подобном вечно забываю.
— Хорошо, — прислушиваюсь к себе и действительно ощущаю себя хорошо. — Даже отлично. Сколько я была тут?
— Пару часов, — Фаер наконец отпускает Вайт, которая, дрожа всем телом молнией вскакивает под потолок, выгибая спину словно кошка, — полчаса назад проснулась Вайтфлауэр, и мы в два рога и четыре копыта привели вас в порядок. Пока вы решили вздремнуть после обеда, дабы не терять время за зря.
— Это было её идея, — вжавшая спинок в потолок Вайт дрожала крупной дрожью, и при этом выглядела крайне довольной, — попариться и согнать дневную усталость.
— Всё равно делать было нечего, — пожимая плечами Фаерфлай поднимает веники готовясь к новой экзекуции, — до ночи ещё пару часов, а на воскресном балу мне нечего делать, да и дома согреть постель некому.
— А что так? — подходя к бассейну, вижу кристаллики льда, почти невидимыми пластинками плавающие на поверхности.
— Селестия приказала, дежурившим сегодня после обеда отряду гвардии совершить марш-бросок на двести километров, в тренировочных целях, — тяжело вздохнув, огненная пони выпустила магию в воздух, отчего температура сразу поднялась. — Вот и не с кем мне ночь провести, так что я решила остаться и помочь вам прийти в себя. А что может вернуть силы лучше, чем сауна с веничками?
— Наверно, — касаясь копытом воду ощущаю настоящий лёд, холодный как настоящий лёд, — я тоже не отказалась бы от хорошей парилки с вениками.
— Тогда прошу на полок, — улыбнулась Фаерфлай, — всё будет в лучшем виде, отхлещу вас до костей на всю глубину.
— А давай, — залезая на полку ниже Вайт, ложусь на горячие дерево, — только… ох, ты…
Хлопок веника аж дыхание спёр, обдавая плечи жаром, за первым хлопком последовали другие, сливаясь в череду обжигающих приятных ударов, заставляя меня понять, почему постанывала Вайт. Это было почти больно, но в тоже время очень приятно, ощущая, как в тело буквально вколачивается жар, прогревающей не только конечности до костей, но и уходящий в глубь тела, заставляя плоть буквально пылать от тепла.
— Быстрее в воду пока горячая, — я уже ощущал, как буквально горю, когда пришло спасение, и я соскочил с полки, мечтая о воде.
— Ааааххх, — тело обдало ледяным холодом, и я даже выдохнуть от шока не успел, когда магия надавила на голову поражая меня в ледяную бадью целиком.
Рог так обожгло морозом, что я чуть не выдохнул остатки воздуха, ощущая как всё тело находится в шоке, крича мне что его, будто режут. Едва сдерживаясь, дабы не закинуть этот шок за пределы разума, просто наслаждаюсь этим моментом, ощущая себя как никогда живым, словно заново родившимися.
Пока давление сверху не пропадает, и я неспешно поднимаюсь со дна бассейна. Растягивая удовольствие, ощущаю как медленно рог пробивает тоненькую корочку льда и поднимается из воды, а за ним уши обжигает горячий воздух парилки, пока голова полностью не выныривает из бассейна.
— Ах, — выдохнуть вышло легко, а вот вдохнуть никак.
— Вылезьте, принцесса, иначе переохладитесь.
С трудом выходя на непослушных ногах, с усилием залажу на верхнюю полку, прикладывая голову, шею, спину, поясницу и круп к потолку. Ощущая как замороженные ноги обдаёт жаром бани. В пол уха слушая как Вайт обрабатывает вениками Фаер, а огненная кобылка только жмуриться от удовольствия, пока не ныряет в бассейн, и мы снова не меняемся.
Мысли просто покидают голову, уступаю место созерцанию и удовольствию от жара бани и ледяного холода бассейна. Когда после пятого, или шестого цикла мы, едва держась на ногах вываливаемся в ванную комнату Кейденс.
Опускаясь в бассейн, по шеи погружаясь в воду, которая так приятно обволакивает тело, забирая на себя всю усталость этого дня. В пол уха слушая, как кобылки обсуждают свои впечатления от баньки. Просто наслаждаясь их голосами, ощущая как тело морит сон. Кемаря, кажется, часы, настораживаясь только когда слышу:
— Какой кошмар, никто ничего не говорит о этих молниях на стадионе. Всё словно в рот воды набрали и отмалчиваются.
— Это было жуткая и могущественная магия, я такое только пару раз видела, — поддакивает Вайт, — казалось старшие маги сошлись в бою прямо по среди уборной.
— Если жалеете, расскажу, — ловя два заинтересованных взгляда, кивая завершаю мысль, — если расскажите, что во дворце интересного было, и как Кейденс лечила бедного жеребца.
— Ничего сверхинтересного, кроме ваших похождений, — расслабленно пожала плечами Фаерфлай, — разве что ваш пример с копытным ударом был заразителен и один черный грифон, решившый подшутить над Кейденс, попросив показать, что стало с бедным Шайнингом в довольного грубой форме, за что тоже получил по клюву. Лишившись своего фотоаппарата, которым он почти успел щёлкнуть тылы принцессы. Но, увы, почти не считается. Так что Селестии пришлось улаживать это дипломатическое недоразумение, обещая оплатить лечение клюва помощнику посла.
— Кейденс ударила грифона задними ногами? — я своим ушам не поверил.
— Вы, её ещё мало знаете, принцесса, — хихикнула Вайт, подтаскивая вазу с яблоками, — у Кейденс был довольно сложный характер в вашем возрасте. Это сейчас она степенная кобыла, а тогда была куда менее степенной.
Дипломатично закончила Вайт, подмигнув Фаерфлай.
— Да, она тоже откалывали разные штучки по молодости, — отводя взгляд от моих глаз, Фаерфлай достала себе яблоко, — поэтому мы не сильно удивлены вашим характером. Видимо, это у вас семейное. Но должна сказать, что вы явно идёте на рекорд, переплюнув даже достижение принцессы Луны.
— Сомнительная слава, — старясь не показывать, как хочу яблоко, просто потягиваюсь, ощущая единство с миром и полную негу, — которая приходит сама собой. Мне даже прикладывать сил не нужно, словно кто-то испытывает меня на прочность.
Демонстративно возвожу глаза к небу, давая понять, что я ангелок, но плохие родственники жить спокойно не дают.
— Да, — медленно проговаривает Фаерфлай смотря в верх, — родители должны дать детям нужный опыт. Пусть даже этот опыт дается через не слишком приятные ощущения пониже спины. Тем более, вы будете жить долго, и по простой теории вероятности, рано или поздно влипнете.
— Да я особо и не против, — главное на яблоки не смотреть, — просто некоторые вещи чуть с ума не сводят.
— Привыкайте, принцесса, в Эквестрии постоянно всякое разное твориться, и принцессам зачастую приходится разбираться с самыми разными проблемами, некоторые из которых довольно опасны.
— Не говори, Фаер, — тяжело вздохнув Вайт отложила в сторону хвостик яблока, — постоянно живём как на вулкане, ожидая нового события, которое все до конца жизни запомнят.
— Вроде бегающего по замку аликорна, который спрашивает: как пройти в библиотеку, — хихикнула Фаер, — жаль, я этого не видела.
— Не напоминай, лучше про Шайнинга расскажи.
— Особо и нечего рассказывать, Шайнинг с Кейденс уже более десяти лет шуры-муры крутят с переменным успехом. С тех самых пор, как Кейденс сделали няней для Твайлайт Спаркл.
— А она тут причём? — данный поворот никак не укладывался в мой мир.
— Она младшая сестра Шайнинга, вот когда Кейденс присматривала за нашей звёздочкой, у них, видимо, всё и закрутилось. Да так закрутилось, что до сих пор не останавливается. То сходятся, то расходятся, то опять что-то не поделят и не договорятся. Особенно когда у принцессы необычные дни, и очередной посол довёл до предела нервы принцессы или очередное заклятье никак не хочет даваться.
— Ничего себе, — ощущаю себя при неприятно, видя, как кобылки стремительно точат яблоки, и не желая снова выпячиваться свою инвалидность, — выходит вот у них как.
— Ага! — Фаерфлай прямо просияла. — Кейденс очень добрая пони и никогда не оставит нуждающегося в беде. Поэтому, она просто не смогла не использовать такую возможность, дабы снова наладить отношения с своим Шайнулей, окружив его всей своей заботой и любовью. Кормя с ложечки, поднося утку, и привязывая бинты для скорейшего исцеления, заодно расспрашивая нашего героя о его нелёгкой службе, обещая провести новый спаринг-реванш, за прошлые восемь поражений, дав шанс жеребцу отыграть хоть пару очков.
— Понятно, — вздыхая, стараюсь оторвать взгляд от яблок, облизываясь, — я тоже, на месте Шайнинга, попробовала вырываться, — ловя два шокированных взгляда ощущаю, что ляпнул лишнего. — Ну, будь я жеребцом.
— Простите, принцесса, — смущаясь Вайт отводит глаза, — но вы порой ведёте себя как жеребец и так. Да ещё иногда говорите о себе в мужском роде. Может, вам к докторам сходить, подлечиться? Такое иногда бывает у пони после ударов магией по голове, поверьте, это отлично лечиться.
— Нет, — шепча отползаю от кобылок, ощущая как от расслабленности не осталось и следа, а внизу всё снова сжалось о такой перспективы, — не нужно докторов.
— Вы уверены, принце…
— Как пожалеете, — пребывая Вайт, Фаерфлай левитирует очередное яблоко. — Может, закусите перед сном яблочками? Плоды диво как хороши. Свежайшей урожай, этого года.
— Ну, я, как бы, — ощущая, что краснею, я был благодарен куда более прозорливой Фаерфлай, — не сильна в магии.
— Так берите копытом, — кобылка только с недоумением смотрит на меня, касаясь копытом плода, который мгновенно прилип к её копыту, — это же самое простое, что только может быть. Просто притяните к себе яблоко копытом и покушайте.
— У меня не выйдет, — ощущение инвалидности накатывает с новой силой, — я даже трёхмерные глифы не начала осваивать, куда мне заклятье копытом творить.
— Какой заклятье, — Вайт смотрит на меня словно впервые видит, — это же основы основ копытокинеза, им младенцы поголовно владеют. Это же так просто.
В подтверждение своих слов, Вайт тоже притягивает к копыту яблоко, а Файрфлай достаёт копыто из воды, с сферой воды, прилипшей к ноге. Поднося ко мне яблоко понукая попробовать. Эх была не была.
— Просто представьте, что яблоко прилипло к вашему копыту, — поясняла Фаерфлай играясь с формой воды на копыте, — это почти тоже самое, что заклятья творить, только намного проще. Всё пони пользуются копытокинезом, даже не думая об этом.
— Если так, — аккуратно касаюсь яблока представляя, как оно прилипает к копыту, но ничего не происходит, — вот видите…
Неожиданно ощущаю слабый ток магии в копыте, словно заклятье заполняется магией и неожиданно яблоко прыгает в моё копыто, словно примагниченное.
— Вышло!
— Получилось!
— Да быть не может, — словно великую ценность приподнимаю копыто, наблюдая как яблоко и не думает отлипать, и поднося ко рту, аккуратно откусываю спелый плод, медленно жуя сладкую мякоть, от удовольствия прикрыв глаза, наблюдая, как две пони заворожённо смотрят на меня, и медленно сглатываю куски яблока. Видя, как у них шеи слегка дёрнулись словно они тоже синхронно сглотнули. Но это не важно, главное у меня вышло поднять предмет.
— Ой, — начавшее падать яблоко зависло в оранжевой магии Фаерфлай. — Не вышло удержать, магия кончилась.
— Ничего страшного, просто попробуйте удержать яблоко и не переставайте контролировать процесс. Поначалу это может потребовать сознательных усилий, но потом это будет также просто, как и дышать.
— Надеюсь, — касаюсь яблока вызываю немного знакомое ощущение магии в роге, используя наработанный опыт создания глифов, наблюдая через магию как копыто наполняется силой, — потому что с заклинаниями ничего не выходит.

Глава 34 Возвращение принцессы

Сидя в обнимку с двумя кобылками и пытаясь подпевать им, я ощущал себя слегка пьяным безо всякой выпивки. Ощущая, как саднит горло от разговоров ни о чем и обо всем, которые длились, кажется без конца. Ощущая, как мне просто нравиться здесь быть, узнавать мир, изучать магию, слушать забавные истории и самому рассказывать о своих похождениях, ловя бури эмоций в глазах двух кобылок, которые хоть и были опытней меня, но в тоже время наивно доверчивы как дети, и как дети, остро переживавшие мои рассказы. Отчего даже я ощутил себя кое-каким рассказчиком, подвешивая немного украшений на ушки кобылок и замалчивая позорные моменты. Как тот удачный унитаз, на котором я сидел, когда на огонёк заглянула Темпест, ведь то мог быть конфуз, а просто умолчал о своей резкой диарее.
При этом я замечал, как мне прощают ошибки и непонимание моральных норм, относясь к промахам снисходительно, словно я ребёнок. С одной стороны, это было не слишком приятно, ощущать себя великовозрастным балбесом. С другой, объективно я был дуб дубом в культуре пони и не понимал большую часть происходящего открыто, а уж о тонких намёках вообще хотел на стенку лезть.
Один перечень позиций ушей и значение этих двух семафоров вызывал жуткую панику, ведь это было целое искусство! Более того, у пони был специальный язык ушей, для глухих или немых, которым неудобнее пользоваться, чем копытами или руками. С архаичной формой слов-кодов и новой формой, в которой каждая позиция значит звук-букву. Так что знающие пони могу даже поболтать в полной тишине. Чем, как оказалось, особо славяться стражники, которых специально этому учат, для беззвучного общения в бою, а потом они ушами сплетничают, стоя беззвучно на посту. Даже в тайне могут сигналами обмениваться, против перевёртышей, но видимо, не всегда помогает.
— … а когда он стал офицером, я просто не смогла устоять перед его напором и очарованием, — рассказывая о своём муже, Фаерфлай аж лучилась счастьем, — и мы сыграли свадьбу. Как же давно это было!
— Как сейчас помню, — раздался из-за спины усталый голос Кейденс, — ты вся в красном, он в синем, и я соединяю ваши любящие сердца своими копытами.
— Принцесса, вы вернулись, — Фаерфлай, подскочив поспешила к Кейденс, — сейчас помогу!
Оборачиваясь, я видел, как с Кейденс слетает платье, под которым расходяться лёгкий корсет и другие дамские тряпочки. Только этот корсет только слегка подчёркивает животик, но не особо стесняет тело. Но при всём этом шерсть под одеждой была свалена и потрёпана, а во многих местах вообще была мокрой. Словно Кейденс из парилки вышла, а не на балу была.
— Как всё прошло? — меня снедало любопытство, ведь меня могли запихнуть на это мероприятие. — Ты не выглядишь счастливой.
— С чего мне быть счастливой? — мотая головой, принцесса стянула с себя чулки и прочие дамские аксессуары, с сомнением смотря на свою шерсть. — Семь часов в этой телогрейке, семь часов на копытах, семь часов бесконечных разговоров, где нужно следить за словами, ища хоть второе, а лучше четвёртое дно любой фразы, на всякий случай. Семь часов официоза вымотавшие больше, чем занятия Луны. Семь часов настоящей дипломатической работы. Но теперь я свободна! И могу расслабиться, не думая ни о чем!
Скинув последнюю деталь гардероба, Кейденс почти продефилировала в ванную комнату, а за ней поспешила Фаерфлай. Пока мы с Вайт смотрели в разные стороны, только бы не смотреть на потрёпанную одеждой принцессу любви, которая выглядела ненамного лучше, чем я перед мойкой. Разве что пахло хорошо, да открытые участки тела выглядели великолепно. Но всё остальное оставляло желать лучшего.
— Пойду я наверно, — с трудом выбираясь из мой крыла, Вайт бросила грустный взгляд на ванную комнату, — уже поздно, а завтра опять трудный день.
— Подожди, у меня ещё один глупый вопрос, — дождавшись смачного зевка, я сам едва удержал челюсть на месте, настолько это было заразительно, — почему Кейденс мокрая?
— Из-за шерсти, — пожимая плечами Вайт, уже не удивлялась моей необразованности. — Шерсть подстраиваться под среднею температуру делая жизнь постоянно комфортной, если же надеть одежду, то будет жарко. По этой причине мало кто носит одежду постоянно, во всяком случае, плохо проветриваемую. Это может привести к преждевременной линьке и серьезным проблемам со здоровьем.
Пытаясь осознать всё сказанное, я, вроде понимал почти всё, кроме одной вещи:
— А зачем тогда вообще одежда нужна?
— Для красоты, — последовал совершенно неожиданный ответ, — иногда, когда резко холодает может пригодиться, или зимой носить, чтобы не слишком зарасти и летом не линять. Но для зимы носков с шарфом хватает с запасом, остальное это уже больше для красоты.
— Ага, понятно, — сумасшедший мир, одевать одежду для красоты.
— Я могу идти, принцесса? — слегка пошатываясь Вайт смотрела на меня, словно стойкий оловянный солдатик, собирающейся упасть, но не падая.
— Да, конечно. Спокойной ночи, Вайт, — обнимаю кобылку копытом прижимая к себе, — сладких тебе снов.
— И вам сладких снов, Найти, — шепчут губы почти в уход, — до завтра.
— До завтра.
Смотря в след уходящей пони, я ощущал себя странно. Вроде просто странная пони ушла, а в груди что-то щемило и болело. Хоть умом я понимал, что это временно и завтра мы снова встретимся, но сердцу не прикажешь, мне просто не хотелось снова терять ту, кто давал смысл моему существованию и для кого я был по-настоящему нужен.
— Как странно, — смотря на двери, ощутил движение с боку и был поражён видом ухоженной Кейденс. — Как! Минута всего прошла!
— Аж минута! — улыбаясь во всю ширь рта, Кейденс даже не скрывала своё веселье. — Специальная подготовка к боевым заданиям для принцесс! Разработанный принцессой Селестией комплекс действий и чар, позволяющие привести себя в порядок за считанные минуты и всегда быть готовой к дипломатическому сражению!
— В смысле боевых заданий? — мозги буквально клинило, и я не мог понять, она шутит или серьёзно говорит
— А как иначе? — подталкивая меня вперёд крылом, Кейденс словно сбросила всю усталость разом. — Это мой бой и мой фронт, за который я отвечаю, как принцесса Эквестрии. Или ты думала, что быть принцессой просто?
— Да нет, — борясь с лёгким головокружением и сонливостью, я держусь только за счёт страха перед Луной, — просто не настолько же всё сурово!
— Ты даже не представляешь насколько! — веселясь, Кейденс растянулась на кровати. — Как вспомню те побудки посреди ночи, которые мне устраивала Селестия в течении целого года, так из кровати вылазить неохота. Особенно, если я могу спать в обнимку со своей маленькой сестрёнкой!
— Какие ещё побудки? — у меня кажется хвост дыбом стал, от такой перспективы.
— Как в казарме, а ты же не знаешь! Есть у военных такое развлечение, как ночная тревога, когда командир части заходит в казарму посреди ночи и как заорёт: подъем! Все вскакивают и на время надевают броню и заправляют кровати. После чего строятся на плацу в полном боевом снаряжении. Если отряд не вложился в нормативы, все снова ложатся спать, а командир снова орёт: подъем! И всё повторяться снова и снова, до самого утра, или пока норматив не выполнят все.
— Причём тут вообще казармы и ты? — я не решался лечь рядом, зная, что если лягу, то могу сразу отрубиться.
— Вот как посреди ночи мамочка заорёт Кантерлотским гласом, тогда и поймёшь, — зевая, Кейденс натянула на себя одеяло, — из шерсти главные не выпрыгнуть, да дела не наделать в кровать спросонья. А там уже экстренно приводишь себя в полную боевую готовность с боевой раскраской и полным снаряжением, будучи готовой хоть посреди ночи выходить в пони и вести переговоры, с очередной психованной делегацией не пойми кого, которым в три часа ночи приспичило создать проблемы.
— До утра что-ли подождать не могут? — в голове просто не укладывалось.
Ложась в кровать, я просто в голове не мог уложить этот экстрим. Понимая, что бдение Луны по ночам может быть не совсем бесполезным. Если тут посреди ночи может потребоваться подниматься.
— Некоторые действительно не могут, — розовые копыта обняли шею, а тихое дыхание Кейденс раздалось над ухом, — те же бэтпони и много кто ещё просто не признают дневной визит, а уж если как аристократы чего ночью не поделили, вообще караул просто порой бывает.
— Им то что ночью делить? — в голове была новая каша и сон не шёл.
— Детей, например, — хихикнула Кейденс устраиваюсь на моей шеи, как на подушке, — у них планы понимаешь ли на браки по расчётам, а тут бах, залёт от другого жеребца и истерика. Только за него выйду хоть режьте! Моя любовь навеки и вообще вы не имеете права вмешиваться в наши личные жизни! Полыхание под хвостами и у старшего поколений, угрозы и кары непутёвым чадам. Которые зачастую с родителей пример и берут. Ну и весь этот вертеп идёт к Селестии за мудрым и взвешенным решением, а я, с недавних пор, поменяла Селестию в этом деле. Хорошо что Луна вернулась, и теперь дежурит ночью. Беря на себя самую муторную часть работы, давая возможность нам Селестией спокойно спа…
Мир поплыл, буквально на секунду размазываясь, а я ощутил себя стоящим посредине огромного поля золотой пшеницы до горизонта. Светило тёплое солнце, по голубому небу плыли пушистые облака, а в воздухе витал аромат лета. Отчего буквально дух захватывало и хотелось взлететь в этим бесконечные голубые небеса и потрогать облака копытом.
— Можете отдыхать, — прошелестело поле голосом Лу́ны, — Селестия решила, что сегодня у вас был слишком тяжёлый день для дополнительных занятий. Посему, делайте, что пожелаете.
Я своим ушам не поверил, смотря в ошарашенные глаза Кейденс, сидящей напротив, которая тоже пыталась осознать смысл слов ночной принцессы.
— Однако, я советую вам ознакомиться с этой книгой, — между нами шлёпнулся довольно увесистый том в вишнёвом переплёте, — завтра эта информация тебе очень пригодиться, отродье.
Сказав последнее слово, Лу́на исчезла, а вместе с ней исчезло давление её магии, отчего мир стал ещё более ярким и насыщенным. Но главное! Это солнце не обжигало и не слепило глаза, даже если смотреть на него! Отчего меня переполняло странное ощущение благодарности и лю…
— Биография Физелпопс Беритвист. Писано Луной из мыслей Темпест Шедоу. Это что такое? — с любопытством поднимая книгу Кейденс отрыла первую страницу. — Физелпопс Беритвист родилась в провинции… Не поняла, зачем Лу́́на подбросила нам художественную литературу?
Под недоуменным взглядом Кейденс я ощутил, что у меня шерсть шевелится от понимания происходящего. Пытаясь решить дилемму, лезть ли в душу той кобылки так, или оставить эту информацию лежать просто так. Не лазя в то, что накопала Лу́на в голове у бедняги, попавшая как кура на ощип.
— Знаешь, — прижимаю книгу копытом к земле и закрывая страницы, — давай просто отдохнём, а чтение разных книжек отложим на неопределённый срок.
— Но Лу́́на же сказала прочитать?
— Не важно, — отваливаю книгу подальше, и она просто растворяется в мире бризами молний, — я не хочу это знать. Давай просто насладимся этим сном.

Глава 35 Горькая правда

Сидя в обеденном зале и наблюдая, как уносят еду, я пытался выйти из прострации нового мира, который по мановению волшебной палочки, снова перевернулся в моем восприятии. Вроде ничто не предвещало беды и ничего плохого не происходило, но мне становилось всё хуже и тревожней с каждым часом безо всякой видимой причины.
После замечательного вечера с единорожками, ночь была ещё волшебней. Ведь в ней можно было не только бесконечно говорить, но и проецировать свою память в сон. Показывая свои воспоминания, с полным эффектом погружения, или создавая только картинку как в кино. Так что мы вдумчиво и не спеша разобрали весь мой безумный день, чуть-ли не по минутам. Отчего я краснел, бледнел и пару раз провалился под землю. Осознавая, сколько глупостей наделал, просто не успевая остановиться и подумать в этом эмоциональном шторме, который, с большой долей вероятности, был срежиссирован, если не Селестией, то Луной так точно, которая заставляла меня бежать словно хомяка в колесе, всё быстрее и быстрее, дабы колесо просто не выбросило зверушку в воздух.
Это не стало открытием в целом, но детали говорили о качестве этого контроля, когда я вспоминал о своих промахах и критической слепоте в важные моменты. Да, можно было списать почти всё на случайное стечение обстоятельств, но не бывает столько совпадений за раз просто! Ну не мог я столько раз забывать маршрут к библиотеке в принципе! Попав в итоге в ту, где были книги по перевёртышам, единственную из всех. Да ещё после переменки библиотекарей, когда появилась нужная смотрительница, а Коузи спала беспробудным сном.
В некоторой абстрактной теории, это могло быть совпадение, но когда рядом находиться маг такой силы и опыта, с такими знаниями, как у Лу́ны, да ещё кровно заинтересованный тобой, то извини, Лу́на, я не настолько туп дабы это не осознать.
После чего мы ещё поболтали о бале, который Кейденс сумела показать, вот только у меня голова и так пухла, чтобы вникать в нюансы политики. Так что мы просто пробежались по верхам и быстро легли спать. К моему удивлению, мы отлично выспались, проснувшись бодрыми и свежими. Словно сон длился не жалкие четыре часа, а минимум десять, а то и двенадцать.
Утренняя разминка с Кейденс, Фаерфлай и Вайтфлауэр прошла на отлично. Весело и задорно, почти играя, пролетели полтора часа, а мне не хотелось, чтобы эта тренировка завершалась, хоть с тела семь потов сошло минимум, а то и десять. Ведь, как и боль, усталость тоже можно было выгонять из разума, продолжая заниматься даже когда, казалось, что уже нельзя.
Даже стыдно вспоминать, как Кейденс взяла меня за шкирку и вытащила из убежища, когда я наотрез отказался выходить из её покоев, паникуя от одной мысли о новых приключениях, наподобие тех, что были вчера. Понимая, что страх иррационален, но у меня не было желания побороть его, вот и упирался всеми ногами и крыльями в двери, только бы не покинуть безопасную территорию. Хвостом чуя что-то плохое впереди.
Вот только, к моему огромному удивлению, всё прошло спокойно. Попав на урок к знакомому учителю магии, я даже удостоился похвалы за хорошую работу, с разрешением перейти на трёхмерные глифы. В которых и тренировался более трёх часов подряд. Видя только море проблем, и лёгкий лучик света в конце туннеля.
Так как трёхмерные глифы были куда более магоёмкими, мне просто не хватало пропускной способности магии, для нормальной работы с ними. Так что пришлось миниатюризировать их, создавая их меньшие копии что было в разы сложнее и муторней. Заодно я понял пользу таких тренировок на практике, довольно легко творя то, что раньше требовало огромных усилий и концентрации. Так что опускать руки не было причин, ещё неделя, две и простой телекинез станет не просто мечтой, а настоящей реальностью. Нужно только побольше работать над собой и тогда всё получиться.
Да даже следующий урок математики был по-своему интересен своим практическим применением в области создании заклятий и расчётов магических формул, которые в некоторых аспектах, напоминали зубодробительную геометрию в трёхмерном пространстве, позволяющую рассчитывать формы глифов при конструировании заклятий, как и считать саму геометрию магии.
Отчего, по-настоящему интересные уроки пролетели настолько быстро, что осознание их окончания пришло только за столом, где собрались всё аликорны и к моему ужасу-восторгу, они занимались своими делами, не обращая на меня никакого внимания. Только Кейденс помогала мне освоиться со столовыми приборами, а вот старшие изредка прикидывались малопонятными фразами и, кажется, были полностью погружены в свои мысли, после чего просто взяли и ушли по своим делам, обменявшись со мной только дежурными фразам, тем самым вогнав меня в ступор.
Только подумать! Восемь часов прошло с момента пробуждения, а если считать от возвращения к Кейденс, всё двадцать и ничего такого не произошло! Наоборот, всё было только позитивно, если не считать мою чуйку, которая с каждым часом вопила о надвигающейся пакости просто эпичнейшего масштаба. Вот только пока всё было солнечно и радужно, до такой степени, что вызывало откровенный ужас идеальным ходом событий. Ну не может всё быть так хорошо! Должно же что-то пойти не так!
— Принцесса, с вами всё в порядке? — голос Вайт оторвал меня от самосозерцания и поднимавшейся паники.
— Найти, ты сегодня сама не своя, — розовое крыло обняло шею, — идём ко мне в кабинет «учиться» быть принцессой. Твой любимый диванчик ждёт тебя, и на этот раз никаких Блюбладов, только мы и учёба.
— Нет, — ощущая, как паника нарастает, понимаю, что просто не выдержу этого давящего ощущение грядущих проблем, которые, словно сжимающаяся пружина, всё увеличивают давление, — мне нужно навестить Темпест сегодня, сейчас. Я не могу откладывать это на завтра.
— Но она ещё не отошла от удара, — Кейденс посмотрела мне в глаза, и её беззаботная улыбка увяла, в одно мгновение, — Найти, что с тобой?
— Не знаю, — ощущаю как тело начинает бить лёгкая дрожь, — прошу, мне нужно её увидеть сейчас, иначе может случиться что-то нехорошее.
— Идём, — в глазах Кейденс словно металл плавился, и сила любви трансформировались из любви к подруге, в любовь матери готовой защищать своего ребёнка, — если это так важно для тебя.
— Не нужно, я сама всё сделаю, тем более…
— Мы идём вместе, это не обсуждается, — как отрезала Кейденс, кивнув обоим нашим помощницам, — вы свободны до завтра, сходите в город развейтесь.
— Но, принцесса! — возмутилась Вайт, делая шаг к нам, и упираясь в взгляд Кейденс.
— Это приказ, и он не обсуждается, — боднув кобылку взглядом, Кейденс посадила Вайт на пол и, увлекая меня за собой, направилась в коридор. — Развейтесь и отдохните после вчерашнего, вам это нужно.
Я только проводил взглядом опешивших кобылок, выходя из столовой. Ощущая, как в мягкой и доброй Кейденс словно проступает стальной стержень, из облаков любви. Ощущая, как походка из вальяжно расслабленной, стала резкой и ломаной, а магия, доселе тихая и обволакивающая, стала походить на шипастый кристалл, прикрывающая броней силы «невинную» кобылку, от внешнего мира.
— Да что происходит? — такая трансформация откровенно пугала, словно Кейденс подменили.
— Проблемы, то, что давно должно было случиться, начинается. А ведь я надеялась, что Селестия и Лу́на ошиблись и переоценили опасность, — отрывистый ответ, только пугал, но не открывал причину.
— Да в чем дело то?! — смотря на мелькающие коридоры, я не хотел знать правду, но должен был. — Ты словно нападения ждёшь отовсюду.
— Слушай, — магический купол накрыл нас, размывая мир и кажется пряча нас от наблюдения, — сила настоящей Найтмер была запечатана в тебе с помощью великой магии аликорнов.
— Что? — я чуть не подавился этой новостью.
— Не перебивай, — в глазах Кейденс мелькнула нешуточная тревога, переходящая в страх. — Мы втроём запечатали тьму внутри тебя, дав тебе возможность быть собой и освободиться от темной воли сущности Найтмер. Ты этого не помнишь, но каждые два дня мы проводили сложный ритуал, выжигая скопившуюся в тебе тьму, и восстанавливая рушащиеся печати.
Холодок страха уже явственно сочился из сердца, словно превращая полость в кусочки льда, особенно сильно леденея на месте укравшей, которые стали прохладными, хотя до этого постоянно было тёплыми и только сегодня утром, кажется, капельку похолодели, с утра я списал это на самочувствие, но теперь, было глупо отрицать, что они морозили мне тело.
— И что теперь? — это уже становилось совсем не весело.
— Позитивные чувства и сильные переживания укрепляют твою личность, помогая бороться с тьмой внутри тебя. Мы думали, что это случиться вчера, на балу, поэтому ты и не пошла к пони. Слишком большой был риск всплеска темной магии. Вот только у тебя вышло неосознанно противиться темной силе, не пуская её в свой разум и вытесняя тьму своим светом, — быстро, но потрясающе внятно, тараторила Кейденс, стремительно шагая к одной известной ей цели.
— Раньше сказать было нельзя? — меня озноб прошиб, от этого откровения. — Я же имею право знать такое!
— Мы хотели дать тебе хотя бы пару дней беззаботной жизни, пока не случиться первый приступ.
Меня словно пыльным мешком по голове огрели, а ноги отказались идти дальше, от осознания всей этой фальши. В то время, как в груди словно айсберг появился, а глаза наполнились ледяными слезами боли к этим манипуляторшам. Я ведь верил ей, а она, она предала меня, как и всё они! Ненавижу!
— Вы лгали мне! — у меня буквально сердце разрывалось от боли. — Ты лгала мне! Я тебе доверяла! А ты! Ты… ты… ты просто… обманула меня!

Глава 36 Три страдальца

— Ты в это веришь? — лицо Кейденс неожиданно оказалось в упор к моему, а глаза, кажется, заняли весь мир, и в них была только одна любовь и забота. — Ты веришь, что я тебя не люблю, сестра? Ты действительно так думаешь?
Я не знал, что ответить, ощущая как сердце буквально рвёт на части горячая кровь, пополам с осколками льда. Бросая один взгляд на магию и ощущая как грива просто ирокезом встаёт от вида браслетов, в которых появились прожилки тьмы. Словно разрывая магию света, похожая на нефть магия, заполняли мои кандалы и постепенно прибывала. Грозя разорвать могущественную магию света. Пылинками просачиваясь в моё магическое тело и сгорая во мне, отравляя мою магию, которая боролась с этой заразой. Но, увы, проигрывала темной силе.
— Нет, не верю, — ощущая как от этих слов холодная хватка тьмы слегка отступает, даю волю своим чувствам, обнимая Кейденс, — и никогда не поверю. Как бы эта сила, не туманила мне разум.
Неожиданно, Кейденс как-то особенно светло улыбнулась, мягко поцеловала меня в губы, выдыхая в меня невероятно сладкий воздух, наполненный магией любви, который горячим потоком вошёл в тело растапливая лёд мрака. Наполняя меня чувством бесконечной любви ко всему сущему, включая саму Кейденс.
— Значит, вот как ты ощущаешь мир, сестрёнка, — приходя в себя чувствую, как тёмные мысли и эмоции тают без следа, — так вот почему ты была всегда рядом.
— Какие глупости, — принцесса буквально пылала своей магией любви, — я просто люблю тебя, сестрёнка, как и всех других пони и разумных мира. Но тебя особенно сильно, ведь ты моя мечта, с самого момента обретения рога и понимания, что отныне я бессмертна.
— Как-то не думала об бессмертии, — чуть-ли не тону в этих огромных глазах, ощущая как тело наполняет сила, а оковы заметно слабеют, — мне бы день устоять, да ночь продержаться. О месяцах я как-то не думала.
— Успеешь ещё, — отстраняясь, Кейденс явно брала себя в руки, — идём куда хотела. У нас есть пару часов до нового приступа, который я смогу отсрочить ещё на час другой. Но потом тебе всё же придется немного побыть в известном тебе месте, пока проблема не выгорит. Заодно заскочим в одно место, поговорим с жеребчиками!
— Куда это? Сейчас не слишком подходящее время для похода по жеребцам.
Шагая за Кейденс, я видел, как в моём теле магия любви противостоит тьме, но это действительно была лишь отсрочка, ведь любовь постепенно выгорит, а вот тьмы в артефактах становилось всё больше. Так что сами браслеты когда-то просто не выдержат такого напора, но пока вроде держатся.
— Это сюрприз, — хмыкнула Кейденс, — обещаю, тебе понравиться.
— Как скажешь, — идя по коридорам, я всё гадал, что это может значить, шаря по миру магическим взглядом.
Пока мы не начали встречать медработников, в белых халатах, и больных пони, ходящих по коридору, а у меня в голове закрались нехорошие подозрения.
— Это больница? — главное, чтобы это было, не то что я думаю.
— Конечно. Где ещё должна находиться больная, которой ты сотрясение мозга устроила?! Зачем вообще было настолько сильно бить по Темпест? Могла шею сломать запросто.
— Не до того было, — снова перед глазами эта сцена, с самодовольной кобылкой и моим полным бессилием, — я вообще удивлён, что смог не только попасть, но и нанести сам удар.
— Мы уже об этом говорили, тем более мы почти на месте, — Кейденс прямо из крыла, достала свой невидимый фотоаппарат, — поползаем?
— Нам что, делать нечего? — я своим ушам не поверил, тут такое, а ей фотки нужны. — Мы же к Темпест идём, а тут никого похожего нет, кроме…
Ощущая как задние копыта зачесались, вижу сладкую парочку лежащую в постелях, залитые в некое подобие гипса. Только с магическими узорами и источниками магии. Но это не важно, Блюблада и Шайнинга я ни с кем не спутаю. Вот только какой-то смутно знакомый грифон выбивался из картины. Хотя его, вроде видел несколько раз, мельком, через магию, когда он рядом ошивался. Но вот как он выглядит телесно совсем не помню.
— Ну что? Готова к фотосессии с больными жеребчиками? — Кейденс так заразительно улыбнулась, что я не смог не улыбнуться в ответ. — Отлично, как я просила, все жертвы наших копыт лежат вместе.
— Подожди, — меня наконец осенило, — так это тот самый наглый грифон?
— Ага, мелкий вуайерист слишком долго крутился возле нас, со своим фотоаппаратом, вот я и преподала ему небольшой урок вежливости. А то взял моду, честных кобылок не с тех ракурсов фотографировать. Да ещё инкогнито! Представляешь! Он тебя тоже фотографировал, в самые пикантные моменты!
— Он что? — кажется пол собирался выскользнуть из-под копыт.
— Фотографировал, — кивая Кейденс, доставая из крыльев пару фотографий, и невинно хлопая ресницами, передала их мне, — вот глянь, что изъял один мой поклонник, по моей просьбе.
Если бы мой взгляд могу убивать по фотографиям, птичка уже горела в аду ярким пламенем. Так как от вида запечатлённых моментов, хотелось лично этому наглецу шею свернуть и сказать, что так и было.
— Спокойно вдохни и выдохни, — Кейденс откровенно веселилась, — эта глупая птичка ещё не поняла, что коготок увяз, и скоро маленький наглец окажется в моих копытах. Глупый грифончик решил поиграть и влезь во взрослые игры. Думая, что он самый хитрохвостый, не понимая, что уже мой. Витая в облаках неведения, даже не догадываясь, что скоро станет моими глазами и ушами в посольстве грифонов. После чего его карьера резко пойдёт в гору и лет через двадцать, у меня будет ручной посол этих заносчивых птичек. Который будет с моих копыт кормиться, а всего-то нужно было, слегка попозировать этому юноше, со страстью к фотографиям. Ну правда же он милашка! — щелчок фотоаппарата был как выстрел. — Попалась! Ещё одна бесценная фотография в мою коллекцию.
Ладно, каждый сходит с ума по-своему. И мне ли судить Кейденс за её мелкие интрижки. Может просто не признается, что любит позировать разным там грифонам? После чего мило и невинно, вербуя личную агентуру, рассчитывая свои планы на десятилетия вперёд. Страшно подумать, что в этой невинной головке ещё зреет, с такой наставницей и такими методами обучения. Но почему-то я не сомневаюсь, она достойная преемница Селестии, только ещё молодая и неопытная. Но лет так через сто, вполне сможет подменить свою мать на троне Эквестрии.
Вот только, сейчас не то время.
— Нашла время для развлечений, — наблюдая как два жеребца общаются, рисуя текст магией, я был уже рад тому, что челюсти у них зафиксированы надёжно, — у меня проблемы, а тебе только бы развлекаться.
— Да расслабься, — только махнула крылом Кейденс, — Селестия и Лу́на, наверно, уже готовят ритуал, я не дам тьме овладеть тобой ещё три часа минимум. Так что часик-другой, можно потратить на наши дела. Тем более тебе, после ритуала, точно будет не до развлечений пару суток. Сама знать должна.
— Угу, — от тех воспоминаний подташнивало, хоть я и не помнила ритуалов, но своё самочувствие после них, мне никогда не забыть, — спасибо, я точно жалела, не застань я их в таких позах.
— Вот и ладушки, — толкая двери телекинезом, Кейденс продефилировала, в апартаменты страдальцев. — Привет мальчики, а вот и мы с сестрёнкой!
Заходя за Кейденс, я лицезрел просторную плату на четыре койки, вдоль окон. Которая была отделана не менее роскошно, чем сам замок. Только три страдальца полулежали в гипсе, с зафиксированными головами и плечами, примотанными к кроватям гибкими лентами-канатами, отчего не могли встать или подвинуть голову, с плечевым поясом.
Особо выделялся гордый черный птиц, чей раскрытый клюв был зафиксирован магией, сквозь которую было видно две сращённые трещины, от которых меня слегка замутило, всё-таки это, наверно, больнее, чем разбитый ноготь. Но птичка была бодрячком, пряча под матрас фотографии. Которые были отлично видны сквозь ткань.
— Как вы тут? — подойдя в Шайнингу, Кейденс чмокнула его в щёчку. — Не скучаете? В карты играете, — больные напряглись, — наши крупы обсуждаете, способы подкатить придумываете?
От слов молодой принцессы жеребцы попробовали сползти с коек, но распорки не дали и шанса на спасение. Грифон же принялся усердно, и, вроде как незаметно, запихивать фотографии поглубже.
— Шайни, дорогой, — мурлыкали Кейденс, проводя копытом по груди жеребца, вниз, — как ты только мог так со мной поступить? Ты что, меня разлюбил?
— Ууннннееее, — попытки Шайнинга потрясти головой провалились, гипс держал крепко.
— Тогда зачем ты признавался в любви Найти? Ты что нас обеих восхотел, разом? Табунчик из принцесс охота собрать?
От такого подхода жеребец не на шутку перепугался, пытаясь отползти от принцессы. Выглядя довольно забавно, а фотоаппарат ловил момент, пока копыто Кейденс, не оторвалось ближе от низа живота страдальца.
— Как вам только не стыдно, обсуждать прелести бедной девочки!
— Кх… — подавился воздухом Блюблад, к которому направила свои копыта Кейденс.
— А ты, мой дорогой Блюди, — розовое копыто прошлось по голове принца, — как себя чувствуешь? Раскаяние не мучает? Ты ведь девочку до ужаса напугал своим наскоком, со всего маху. Прошу, скажи мне, кто тебя учил, так к девочкам подходить?
— Умууу… — простонал жеребец, когда копыто коснулось уха и потрепало чувствительную плоть.
— Аяяй, как тебе только не стыдно! — при этом Кейденс позировала и щелкала себя не переставая, на фоне опешивших жеребцов. — К девочке нужно подходить медленно и деликатно, а не прыгать не бедняжку, словно изнасиловать на месте собрался! У бедной Найти чуть сердце не остановилось, когда ты на бедняжку прыгнул! Ты представляешь, какой она пережила стресс из-за тебя, грубиян?!
— Это было просто ужасно, — поддакивая, наблюдаю, как лицо Блюблада становится грустно-испуганным. — Мне кошмары снятся.
— Вот видишь что ты наделал! Бедная девочка спать спокойно не может из-за тебя. Тебе не стыдно за свои действия? — лаская взглядом жеребца Кейденс, откровенно пугала даже меня, вглядывалась в глаза бедолаги, словно хищник, смотрящий на обед. — Больше так не делай, иначе я обижусь, сильно.
— Ддддууууу… — Блюблад с кровати спрыгнул, если бы мог шевелиться, но увы, гипс держал тело намертво.
— Вот и договорились, — перестав ласкать принца взглядов, Кейденс продефилировала к черному грифону.
Который всё это время прикидывался ветошью, втихаря делая фотографии из-под крыла, а теперь пытался незаметно спрятать устройство шпионажа под собой.
— Ну а ты, мой милый любитель фотографий? Тебе не стыдно за это? — магия Кейденс играясь выдернула диверсионное устройство из-под птички. — Ты в курсе, что фотографировать даму без её на то разрешения неприлично? — пачка фотографий вылетела из-под кровати зависая между Кейденс и грифоном. — Или ты просил разрешения на всё эти пикантные фотографии? А знаешь, что полагается по закону Эквестрии за подобное? Особенно если благородные рода узнают о подобных фотографиях своих детей? Как они будут тебя нежно любить, ломая косточки и выдёргивая пёрышки. Закрыв предварительно клювик, что бы шуму меньше было. Ты вообще понимаешь, что такое отец архимаг в гневе, за поруганную честь дочери?
От слов и особенно тембра голоса Кейденс, мне стало зябко, а грифон вообще приуныл, явно размышляя, как побыстрее сделать ноги из цепких копыт принцессы. Но, увы, тело было слишком хорошо зафиксировано, потому птичка панически моргала, издавая тихие хрипы пока Кейденс наклонилась к самому уху грифона и что-то шептала ему, так тихо, что я не слышал. После чего отстранилась и довольно заявила:
— Отдыхайте, мальчики, завтра я приду снова, и мы поговорим более обстоятельно, — довольная улыбка кошки играющей с мышками, озарила лицо принцессы, вызывая настоящий ужас у двух жеребцов и одного грифона, — а пока будьте паиньками и лежите смирно, иначе я попрошу добрых докторов зафиксировать вам всё тело. Мало ли, может у вас выявят сдвиг позвонков от удара, и потребуется более основательное и долгое лечение травм. Ну а пока готовьтесь, скоро вас ждут новые профилактические клизмы.
С этими словами Кейденс развернулась, и в одно движение магии вытащив плёнку из фотоаппарата, и пританцовывая, направилась на выход, вынуждая меня идти за ней хвостиком с одним вопросом:
— Что это было? — стоило только двери закрыться, как я не выдержал и задал его.
— Плохо дело, — снова купол искажающей магии накрыл нас, — я не особо много умею в ментальной магии, но даже я могу сказать, им немного капнули на мозги.
— Ну да, Лу́на постаралась, — не понимаю, зачем тут что-то узнавать, — она сама говорила.
— В том то и дело что нет, — скривившись, словно лимон разом раскусила, Кейденс заходила по кругу, от волнения, — Лу́на давала мне пару десятков уроков ментальной магии. Просто поверь, будь это Лу́на, я бы не заметила следы, как не старалась. Да и тот, кто это сделал использовал какую-то странную магию любви с гнилостным душком, и я понятия не имею, кто так работает. Это не похоже ни на кого, о ком я знаю.
— То есть, — до меня начало доходить, — в этой игре есть и другие силы? Твою…

Глава 37 Допрос спящей

— Найти, давай без неприличных слов, — грозно глянула Кейденс, — а то не посмотрю на то, что ты моя сестра, и рот вымою мылом. Принцессы так не выражаются. Мы говорим изящно и изысканно даже тогда, когда ругаемся, используя особые слова с глубокими и сложными смыслами, которые мало кто знает, отчего необразованные разумные, не понимая, как их опускают всего лишь правильно построенной фразой или красивым словом, проглатывают оскорбления, даже не в силах осознать смысл сказанных слов.
— Но у меня всё кипит внутри от этих гадов даже без всякой тьмы! — стараясь думать и следить за свои языком, я ощущаю, что близок к срыву. — Как ты можешь быть так спокойна после таких фотографий!
— Месть — это блюдо, которое подают холодным, — хищно улыбнулась Кейденс, — как меня учила Селестия. Если очень хочется отомстить, мсти позже, на холодную голову, иначе можешь наломать дров. Так что не беспокойся, сестрёнка, за пару лет я приручу эту птичку, и если ты всё ещё будешь желать сатисфакции, она окажется полностью в твоих копытах, познав заслуженное наказание за свои подлые деяния.
— Ладно. — вдох, выдох. — Наверное, Селестия права, но знала бы ты, как у меня внутри горит от этого.
— Идём. — грустно вздохнув, Кейденс направилась дальше по коридору, вынуждая догонять. — Привыкай. На некоторых переговорах или балах бывает так обольют помоями, что эти фото покажутся невинными цветочки на фоне тяжёлых яблок дипломатии, которые оппоненты не редко метают прямо в лицо, по-настоящему раня маму, и, что там говорить, заставляя меня буквально гореть возмущением.
— Серьёзно? — в голове не укладывалось. — Я думала, её ничто не может прошибить.
— Возможно маску и не прошибёшь, — пробормотала Кейденс, — но лучше избегай любых, даже косвенных намёков на бесплодие. Внешне может ты и не заметишь, но это её по-настоящему ранит.
— Подожди. — у меня в голове не складывалось. — Ты же дочь Селестии!
— Приёмная. — ещё один тяжёлый вздох. — Это долгая история. Но если вкратце: когда я стала аликорном, прибыла Селестия и ночь проговорила с моими приёмными родителями, которые удочерили меня ещё в младенчестве. Настоящую мать я никогда не видала. Как итог, у меня появилась новая официальная мама и новая жизнь во дворце.
— То есть, Селестия отобрала у тебя родителей? — разговор откровений просто какой-то!
— Что ты, нет конечно! — принцесса чуть не споткнулась от моих слов, продолжая разъяснять мне, словно жеребёнку, прописные истины. — Когда я стала аликорном, моя судьба сделала крутой поворот, хотела я того или нет. Просто представь огромный бриллиант, лежащий ничейным на дороге, который может подобрать кто угодно. Тогда я была маленькой и глупой кобылкой, не понимающей, почему должна покинуть дом, но теперь я понимаю, что за меня началась бы такая свара, что кровь могла пролиться реками, ведь я была пусть маленьким, но аликорном, которая через двадцать лет станет той кобылой, которую ты знаешь. Как думаешь, многие хотели заполучить меня в свои копыта? Даже если без насилия, а, скажем, браком, или просто вынудить мою семью подписать вассальский договор с могущественным родом? Я уж не говорю о тривиальном похищении и прочих темных мерзостях, которые могли случиться. Сама должна понимать, какая весёлая могла быть у меня жизнь без защиты этой золотой клетки. — от взгляда Кейденс повеяло застарелой болью и бессонными ночами, полными слез.
— Понимаю. — кивая, обнимаю сестру крылом, как никто другой понимая её боль жизни в этой обители Селестии. — У меня схожие проблемы, если не ещё большие.
— Знаю, сестра, но мир — это не настолько безопасное место, дабы мы с тобой могли просто беззаботно жить в глуши. Пусть эти силы мало кто видит, но они есть и они крайне коварны, так что с тех пор я живу в Кантерлоте, под защитой магии Селестии и редко вижу своих первых приёмных родителей со своими приёмными братьями и сёстрами.
— Но почему? Это же здорово, наверное, иметь других братьев и сестёр! — в голове просто не укладывается.
— И видеть, как время берет своё? — обронила, словно глыбу, Кейденс. — Я не девочка. Моим приёмным родителями уже за пятьдесят и они стареют буквально у меня на глазах. Братья и сестры уже по вылетали из родительского гнезда и у них свои семьи и свои дети, которых я не хочу знать, ведь когда-то они тоже постареют и умрут, как скоро умрут папа с мамой, а я всё также буду вечно молодой приходить к ним в гости, на кладбище. Нет, Найти, я не хочу такого будущего для себя. Тем более, когда у меня появилась бессмертная сестра, с которой я смогу разделить вечность. Ты просто не представляешь, как мне было больно, когда дедушка умер. А ведь скоро уйдут и обе бабушки с дедушкой. Им не так много осталось, максимум, лет десять-пятнадцать, и я ничего не могу с эти поделать.
Под конец голос почти стал шёпотом, но я понял, насколько же одиноко было сестре в этой золотой клетке и почему она могла беситься в прошлом, откалывая разные безумные вещи. Так что даже не будь мы названными двоюродными сёстрами, то мы могли просто смешать свою кровь в будущем и назвать себя сёстрами по жизни, как братья по оружию.
— Принцессы? — оторвал меня от размышлений голос пони, а искажающий полог пал, открывая взгляду пару жеребцов стражей, стоящих перед массивной дверью. — Доступ к специальной палате ограничен.
— Но не для нас. — копыто Кейденс опускается на хрустальный шар перед стражем, который загорается нежным розовым свечением. — Прошу, откройте двери. Нам очень нужно поговорить с больной.
— Но она ещё не пришла в себя. — стражник сделал последнюю попытку, но под взглядом Кейденс сдался. — Проходите, но будьте аккуратны. Она может проявить немотивированную агрессию.
— Мы будем аккуратны, и если что, позовём вас, доблестные стражи.
От этой патетичной речи я чуть не рассмеялся, но стоило глянуть на магию этой пары земнопони, как смех застрял в горле. Может, они и не Темпест, но точно не слабаки и я категорически не хочу получить от них копытом, потому что такой удар может просто головы лишить в одно мгновение.
Пока я размышлял, пропитанные магией стальные двери открылись, уйдя в стены, как переборки, где не совсем замерли, а за ними оказалась крайне аскетичная комната, сделанная из стали и магии, только слегка прикрытая декоративными пластинами дерева. Но я видел, что это была сильно упрощённая версия моей камеры под землёй, сломать которую нетривиальная задача даже для свободного мага, что уж говорить о пони с сломанным рогом, которую, к тому же, окольцевали, как меня. Проще уж об стенку убиться, чем пытаться магией пробить такое.
В остальном тут не было ничего, кроме кровати, маленькой тумбочки и кресла. Причём, всё было пропитано магией по самое не могу, и если магия тумбочки и кровати в общем была понятна, то зачем зачаровывать большое мягкое кресло, я просто ума приложить не мог. Ну ведь глупость же полная! Хотя, может и есть смысл, только для этого в кресло нужно сесть?
— Просто наблюдай. Не вмешивайся, пока ухом не махну вот так, — дёрнув левым ухом, Кейденс шагнула к больной, и с её рога сорвались заклятья, накрывающие Темпест голову, вызывая активизацию магического тела. — То, что я делаю, не совсем законно и может иметь последствия, но сейчас не та ситуация, чтобы уповать на её честность.
Буквально минута мягкого воздействия от Кейденс, и Темпест открыла глаза, явно просыпаясь, только, кажется, не до конца. Во всяком случае, выглядела она так, словно была не совсем тут, смотря в потолок немигающим взглядом мертвеца. Да и зрачки никак не реагировали на свет, неподвижно застыв, смотря в равномерно светлый потолок без источников света.
— Темпест, ты меня слышишь? — странный вопрос от Кейденс остался без ответа пару секунд, когда губы Темпест зашевелилась.
— Слышу, — безжизненно равнодушный голос пугал, а я, кажется, понял, что происходит.
— Ты готова отвечать на мои вопросы?
— Да.
— Кто ты? — голос Кейденс тоже стал приглушённо безэмоционален.
— Физелпопс Беритвист, наёмница диких земель.
— Зачем ты прибыла в Кантерлот?
— По заданию короля Шторма. Я должна выяснить боевой потенциал Эквестрии и придумать способ завоевать пони.
В наступившей тишине я очень пожалел, что не почитал книгу, подброшенную Луной. Насколько всё было бы проще.
Да и Кейденс это выбило из равновесия, так что в палате наступила тишина, которую едва разгоняло наше тихое дыхание, да биение моего сердца.
— Зачем ты пыталась похитить Найтмер?
— Я не пыталась похищать Найтмер, — столь же безжизненно скупой ответ заставил Кейденс снова замолчать и думать.
Явно понимая, что допрос будет долгий, Кейденс подтащила к себе кресло и уселась в него, почти утонув в его глубинах, отчего меня кольнуло неприятное предчувствие.
— Зачем ты вышла на контакт с Найтмер и устроила драку?
— Чтобы попасть в госпиталь при дворце, — я своим ушам не поверил, осознавая себя дураком.
— Значит, ты умышленно проиграла?
— Да, — последовал буквально убийственный ответ.
А я смотрел на её всё так же спокойную магию и размеренное сердцебиение, не понимая, что меня снова тревожит, когда Кейденс задала следующий вопрос.
— Ты умышленно подставилась под удар копыт Найтмер?
— Да, — в голосе Темпест мне послышался смешок.
Неожиданно Кейденс замерла, словно парализованная, а магия кресла ожила и пришла в движение, сама же мебель словно живая пошла буграми, вздувшись отвратительно зелёными пузырями, которые в одно мгновение лопнули, обдав Кейденс зелёной слизью с головы по копыта и забрызгав всё вокруг этой гадостью, которая обожгла парализующим холодом шею и грудь.
А само кресло вспыхнуло зелёным пламенем и через секунду на месте Каденс и кресла уже была королева перевёртышей, вцепившаяся сестре в горло своими огромными клыками, с которых стекала зелёная слизь. Выкручивая парализованной Кейденс копыта, пока с залитого зелёной слизью рога сыпались искры и шёл розовый дым.
Ужас буквально парализовал разум и я могу только наблюдать, как это чудовище, словно легендарный вампир убивает принцессу. Осознание этого позволило мне сделать первый шаг вперёд, ощущая, как тело словно замерзает и с трудом шевелиться.
— Не так быстро, моя сладкая. — перед копытами хлестнула молния, заставляя притормозить. — Я ведь говорила, ты будешь моей?
Переводя взгляд на кровать, я только открывал и закрывал рот, ощущая себя так, словно оказался в кошмарном сне наяву, который с каждой секундой становится только страшнее и страшнее.
Ведь Кейденс усыхала буквально на глазах, словно из неё выпивали плоть, а шерсть серела, в то время как королева перевёртышей текла, словно воск, а из её хитиновой плоти пробивалась розовая шерсть. Крылья из стрекозиных становились как у аликорна, а рог выпрямлялся, становясь почти точной копией Кейденс.
— Я не позволяю! — неуклюжий прыжок вперёд был жестом отчаянья.
— Разве то был удар? Вот это удар! — над ухом раздался пугающий голос Темпест, после чего мир кувыркнулся и погас.

Глава 38 Игры масок

— Давай, приходи в себя, принцесска, — резкая вонь заставила заслезиться глаза, а желание чихнуть было просто неимоверное.
Но чихнуть не выходило, мышцы были настолько вялые, что едва удалось медленно выдохнуть воздух. Да и веки удалось поднять с огромным трудом, ощущая как медленно бьётся сердце. Тук-тук и тишина, ещё тук-тук и снова тишина. Только мысли, обгоняющее тело были нормальные. А глаза слепила странная сварка за спиной.
— Смотри! — непреодолимая сила вывернула мне голову, в сторону Кейденс, лежащей в зеленом коконе из слизи и выглядящая так, что краше в гроб кладут, но магия в ней ещё теплилась, а значит она была жива. — Дёрнешься не в ту сторону, с тобой будет намного хуже. Поняла?
Новый рывок голову и прямо перед носом оказывается лицо ещё одной Кейденс, скалящееся аккуратными зубками, словно хищник готовящейся впиться клыками в твоё горло. В следующее мгновение я вспоминаю, как королева пила магию Кейденс.
Хочется сказать что-то резкое, ударить или хоть в глаз плюнуть, от бессилия. Но я не могу ничего сделать, со странным ощущением сковывающее тело. Только ощущая, как холодит кожу, мерзкая слизь проникающая во все складки моего тела, и не дающий мне бороться за Кейденс. Ощущая как паника, буквально, захлёстывает разум от этого бессилия.
— Ну же, — магия буквально выворачивает челюсть, открывая рот, — открывай ротик и скажи: да. Иначе будет по-плохому.
Ощущаю как непреодолимая магия скручивает суставы ног под неестественным углом, а сзади растёт давление слизи, грозящие…
— Да, — медленно говоря, вижу сбоку, как Темпест перестаёт сваривать стальные двери в один монолит. — Прекрати.
Секунда и магия исчезает, оставляя только мерзкий привкус полного бессилия пополам с унижением. Да и мечты проснуться из этого кошмара, как можно быстрее.
— Молодец, — раздвоенный язык проходит по подбородку, рту, носу и вверх по рогу, вызывая дрожь во всём теле, и ощущение сумасшедшего удовольствия, которое хочется испытывать ещё и ещё, — будешь хорошо себя вести, моя сладенькая, получишь больше, намного больше. А пока потерпи, моя маленькая игрушка, мамочке нужно ещё сделать кое-какие дела, а потом, мы поиграем во взрослые игры.
От такой перспективы задние ноги чуть судорогой не свело, несмотря на паралич. Ведь перевертыши те ещё затейники, в части плотских утех, которые, эти чудовища используют для получения магии любви, доводят свою жертву почти до безумия с помощью удовольствий плоти. И одна мысль о возможности королев трансформировать своё тело во что угодно, вызывало парализующий волю ужас перед грядущим.
— Готово, — голос Темпест, выдернул меня из оцепенения, отдался болью в голове и ощущением двух огромных синяков на лице, — можем выдвигаться.
— Замечательно, — скаля королева подняла тело Кейденс в коконе зеленой слизи и бросила мне под копыта, пока Темпест становилась по другую сторону от меня, как бы беря нас с Кейденс в коробочку, — начинаю.
— Уж постарайся, сделай наконец полезное дело, — фыркнула вишнёвая кобылка, — иначе, куковать нам в этом гробу до прихода стражи, во главе с её солнцекрупством.
С рога королевы сорвался настоящий поток глифов, которые на лету складывались в совершенно мозгдробительную конструкцию. Медленно и сложно собираясь в нечто совершенно непредставимое, словно сверхсложное устройство. Которое, королева создавала прямо на моих глазах, расширяя горизонты того, что я только предполагал о возможностях могущественных магов и пугая ещё больше, зримым воплощением магического мастерства. До которого мне было, как до луны́ пешком.
Хоть визуально это и выглядело как языки зелёного пламени, вспыхивающие вокруг нас один за другим. Вот только от сложности магии меня чуть ли не подташнивало. Заставляя осознать всю ничтожность мастерства Кейденс, не говоря о моем нулевом уровне искусства.
— Занимательно, да? — в голосе Темпест слышалось какое-то натужное веселье. — Высшая магия перевёртышей в действии. Кокон пространственного смещения.
— Кокон, чего? — голова закружилась от догадки.
— Пространственного смещения, позволяет смещаться вне трёхмерной реальности, — хмыкнула Темпест, наблюдая как кольцо огоньков замыкается. — Сейчас мы просто перестанем существовать для мира и перенесёмся в другое место, никем незамеченными.
С вспышкой света, заклятье было завершено и наполнившись магией, заставило исказиться само пространство. Словно мы на доли микрона, сместились по пятому измерению, оставшись там же, с точки зрения трёх измерений, но оказавшись в другом месте, а в следящую секунду копыта начали тонуть в полу, проваливаясь всё глубже и глубже, в никуда.
— Какие же вы аликорны слабые, — новый смешок да ухом, и боль-удовольствие от прикушенной губами плоти, — даже головой думать не можете. Попасться в такую простенькую ловушку.
— Что… — не успеваю договорить, как горло и рот уходят в пол и наступает полная тьма, — … за, я…
— Расслабься и дыши медленней, не жги лишний кислород, — из ниоткуда звучит насмешливый голос королевы. — В полу нет света, а скоро мы сместимся ещё сильнее и потеряем визуальный контакт с миром, но и нас тоже никто не сможет увидеть.
Паника поднялась с новой силой, от одной только мысли оказаться наедине с ними в абсолютной тёмном месте. Только восприятие магии спасало, а то я с ума наверно сошёл от всего происходящего. Особенно от Темпест домогающееся до моего уха, и касающаяся своим боком моего. Вот только, кроме просто фееричной наглости, я ощущал редкую дрожь, прокатывающуюся по её телу. Природа которой, была совершенно непонятна.
— Отпусти, — попытки убрать ухо провалились, в место губ, плоть попала в тиски зубов, — мне неприятно.
— Ха-ха, — снова этот пугающий смех над ухом, — вы слышали, ваше величество? Ей неприятно!
— Чего ты хотела от куклы, с лоботомией мозга, — губы королева исказились в новом оскале, а зубы щёлкнули возле второго уха заставив отшатнуться, — эта пародия на аликорна, как и её сумасшедшая мамаша, пустые места без своей силы. Не заметить у себя под носом такую интригу, не только попавшие в расставленные сети, но и заведя в них такую замечательную розовую рыбку. Ты просто чудо как глупа, Найти, — в голосе королевы бала такая насмешка, что я очень хотел ответить резко, но просто не находил аргументов.
Ощущая как тело неотвратимо холодеет от тьмы, которая стремительно находит дорожку к моей магии, а я не могу и не жалею противиться ей. Ведь без неё, я не могу даже пошевелиться толком, а потому будь что будет. Но я не дам погибнуть Кейденс, даже если это будет стоить мне жизни.
— Даже не поняла, что я никуда не сбегала, после того как подрумянила твой нежный животик кипяточком. Видела бы ты свою мордашку в тот момент, — холод с новой силой сковал разум, а желание вырваться из этого жуткого кошмара, было просто нестерпимым, — но ничего мы ещё поиграем в эти игры позже и тогда ты всё сама увидишь в зеркале.
— Зря только рассказываешь, — зубы дёрнули голову за ухо, в другую сторону, — моя добыча даже не поняла, кто был под личиной той шоколадки.
— Жаль было мало времени, — продолжила насмехаться королева, — и пришлось устроить одной дурочке и дурачку временное помрачнение рассудка. За одно внушив этому дурачку Фэнси, нужные образы и слова. О! Какое было лицо у этого рыцаря, когда он услышал о твоём требовании! Жаль только Селестия спасла дурачка, не позволив его разуму распасться на куски от пережитого позора. А ведь ещё немного и один из её слуг навсегда остался бы в доме с мягкими стенами после моей, невинной шуточки. Ах бедный Фэнси, он так предан своей принцессе, какая это была бы утрата для всей Эквестрии!
— Зааачем, — ощущаю как разум буквально парализует ужас, от ощущения чудовища стоящего с боку. — Это не пра… — по боку словно ножом резануло. — Ааааа…
— Не смей говорить мне такие слова маленькая дрянь! — шею вывернуло дугой, заставив уткнуться в что-то горячее и липкое. — Ты не знаешь, как голодают мои дети! Ты не знаешь, как они страдают без любви! Ты ничего не знаешь о нас! Но ничего, скоро ты всё поймёшь и прочувствуешь на своём крупе сполна.
— Полегче, королева, — голос Темпест был холоден как сталь, — нам нужен живой аликорн, а не сошедшее с ума тело. Твоя добыча розовая, а моя черная. Не забывай о нашем договоре.
— Не беспокойся, Темпест, — голос королевы вибрировал вызывая буквально физическую боль, — я умею говорить с жеребцами и уговорю этого самца, отдать мне это черную игрушечку, для первичной обкатки. Ведь эта кобылка твоя, только пока ты не доставила приз своему хозяину.
— Скачала король восстановит мой рог за неё, потом договаривайтесь, а потом, как договоритесь, порть шкуру моей добычи, — огрызнулась Темпест, — не то король вышвырнет твоих детишек, из своих земель голодать на пустоши.
Наступившая тишина была особо пугающая. Ведь я видел, как две кобылы готовились к возможному бою у меня над головой накапливая магию для удара. Время словно перестало существовать, когда магия не перестала ломать мне шею, а я смогу отстраниться от своего бока. Ощущая солоновато-стальной вкус крови во рту, и почти полностью замерший от холода языком. Когда как темной сущности поднимавшей голову внутри меня, нравился этот вкус и хотелось вкусить ещё больше крови и плоти, рвя врагов на части своими клыками и выдирая их…
— Мир? — вопрос королевы, чуть не начавшей бой. — Ты погорячилась, я погорячилась. Забудем всё до конца миссии, а то ещё я заклятье не удержу и наши атомы соединяться в экстазе вечной любви с камнем. Ты даже понять не успеешь, как станешь частью подземелий, игрушка Шторма.
— Не провоцируй меня, старая карга, — молнии слегка подпалили кожу с другого бока, — это я разработала весь план. Это я игралась с этой девчонкой, управляя ею как своей марионеткой. Это я разыграла как по нотам бой с гвардией и появление Селестии. Это я подставилась под копыта этой девчонки и стала приманкой для аликорнов. Это я нашла Коузи, и использовала девчонку для моего плана. Когда ты только и могла что создавать отвлекающие факторы, вроде этого тупого любовника Кейденс, который получил по морде, как и тестовый чурбан. Да и то, с помощью моих идей, ведь это я придумала, как разделить Кейденс и Найтмер, — ощущая как тьма острыми коготками откатывает разум проникая всё глубже, я не противился ей, тем более теперь, когда знал кто виноват во всем этом. — Ты только дымовые завесы создавать можешь. Путая этих четырёх дур, не видящих дальше своих рогов ничего!
Ощущая как мир меркнет, я как-то отстраненно отмечаю, идущую в разнос Темпест, которая кажется теряет адекватное восприятие мира. И магию перевертыша, окутывающею голову безрогой, легчайшей дымкой.
— Разве не Лу́на за всём эти стоит, — делаю последнюю попытку удержаться, стоя на краю бездны, ощущая как растущие клыки царапают десны.
— Ха-ха-ха, — рассмеялась королева, пугающим смехом триумфа.
— Ха-ха-ха-ха, эта твоя мамаша, породила ещё более тупое потомство, чем она сама. Как только такая глупость могла придти тебе в голову?! Она же ничто! — вторила ей вишнёвая, пока у меня что-то сломалось внутри, а мир тонул во тьме, которая пришла из глубин моего естества. — Она просто пустое место…
Удар копытом вышел что надо, отбрасывая безрогую в магию королевы. Которая не выдержала удара, окутанного магией молний тела и лопнула и выбрасывая нас в материальный мир, посреди какого-то пещеры. Пока я ощущал осыпающиеся пеплом оковы, чувствуя себя полноводной рекой, в которую наконец вернулась вода из водохранилища. Уже буквально чувствуя, как ломаются её кости, а лживый рот, смеющей оскорблять Лу́ну, захлёбываться кровью.

Глава 39 Жертвенный баран

Выцветший мир выглядит невероятно чётким и контрастным, расцветая безумным количеством деталей, которые я ощущал всём телом и одновременно выцветая в магическом восприятии, от полыхания моей собственной силы, которая слепила глаза и заставляла прикрывать собственное восприятие магии.
Пока время замедляет свой бег, делаясь тягучим и неспешным, словно кто-то, замедлив скорость, позволяет мне видеть, как Темпест группируется в полете и, кувыркнувшись через голову, врезается в стену всеми четырьмя копытами, гася скорость и оставляя отпечатки своих копыт на камне, легко спрыгивая на пол.
Не в силах стоять на месте от вида ухмыляющейся кобылы, прыгаю вперёд, ускоряя взмах крыльев, ощущаю, как тьма бурлит и клокочет во мне, требуя выхода, вырываясь через рог потоком всё разрушительной силы, которая, опережая меня врезается в стену, туда, где мгновение назад стояла Темпест, расплёскиваясь водоворотом силы и потоком каменных осколков.
— Дура. — удар молнии в бок бросает меня в сторону, пляша по телу, закованному во тьму, искрами магии, тонущими во мраке. — Жеребёнок и то лучше своей магией распоряжается.
Ощущаю, как с мерзким хрустом, сломанные ребра выпрямляются, а плоть срастается, закрывая рану, на пару секунд парализуя разум пеленой боли, которая только разжигает моё желание заставить её страдать в агонии смерти.
— Ну давай, покажи, на что способна легендарная Найтмер Мун! — хохот Темпест сливается со вспышками шаровых молний, которые, срываясь с её рога бешеными зигзагами, несутся ко мне маленькими ракетами, мерзко треща разрядами электричества. Прыжок вперед, и круп обдаёт взрывом магии и шрапнелью щебня. Рывок в сторону, и взрыв сбоку вызывает спазм ног, не дающий уйти от оставшихся молний, которые уже готовы ударить в меня.
— НЕТ! — ярость вырывается изо рта потоком силы, заставляя мир ходить ходуном, проходя разрывая магию молний и ударяя по Темпест. — ТЫ УМРЕШЬ!
Заливающая боль тьма восстанавливает поврежденные мыши, возвращая телу подвижность, пока Темпест трясёт головой, разбрасывая вуаль молний во все стороны, формируя новый щит из своей магии, стекающий по её бокам.
Взмах крыльев бросает тело в новую атаку на ненавистную кобылку, которая должна пасть от моих копыт и познать смерть за свою наглость, ведь никто не смеет…
Удар в живот подбрасывает вверх, впечатывая тело в сталактит, даря непередаваемое ощущение ломающегося позвоночника и паралича задней части тела, которое я просто перестаю ощущать, теряя связь с миром и ломая переднюю ногу от удара о камень, ощущая как ещё пара рёбер сломалось и повредила легкие. Но ничего, скоро я восстановлюсь и тогда она пожалеет о своих деяниях, моля у меня жить перед неминуемой смертью!
— Как же ты жалка! — удар в зубы опрокидывает на спину, ломая челюсть. — Только и можешь атаковать в лоб, — новый удар ломает крыло, — да разбрасываться сырой силой. Как же ты ничтожна!
Тяжёлое копыто давит на грудь, заставляя трещать ребра, грозя просто сплющить грудную клетку раньше, чем мрак восстановит мою плоть и даст возможность продолжить бой.
— НЕТ! — хриплю поломанной челюстью. — ТЫ БУ…
Боль в горле заставляет застрять крик в смятой гортани, окончательно сводя с ума в безумной водовороте эмоций и мрака, который обжигающей силой растекается по телу, заставляя мир окончательно померкнуть в безумной жажде крови и смерти.
Ощущая, что ранее вырвавшийся из меня мрак ничто перед силой окончательно овладевающей моей сущностью, которая проходя, сминает остатки моего разума, овладевая мною целиком и полностью.
В памяти отпечатываться только вспышки образов драки, в которой я даже не сторонний наблюдатель, а просто всадник, пытающийся удержаться на спине обезумевшего от ярости дракона, из последних сил сдерживая поток тьмы, не позволяя тьме окончательно растворить моё я, ощущая, как эта безумная трясина засасывает меня всё глубже с каждым мгновением.
Видя, как Темпест перестаёт улыбаться после очередного удара. Замечая, как поток тьмы просто слизывает её молнии. Ощущая, как разряды электричества пляшут по бокам, не в силах прорываться за щиты. Замечая ужас в её глазах. Пресекая попытку побега. Просачиваясь за обвал. Прижимая обессиленную пони к стенке, ощущая её ужас перед неминуемым поражением. Придавливая её плоть к камням и опуская зубы на трепещущую шею, готовясь вкусить её плоть и кровь.
«Остановись, — шелест лунной ночи проносится в голове, сбрасывая дурман мрака, — иначе ты погубишь себя, Найти».
В одно мгновение сила лунного света сбрасывает с разума оковы мрака, возвращая мне контроль над ситуаций, а вместе с тем и сознание происходящему, которой вызывает ужас и отвращение, ведь я уже впился клыками в горло Темпест, слегка погрузивший зубы в плоть, самую малость, не разорвав ей горло, ощущая, как по губам сочится солёная кровь и совсем рядом бьются в агонии жилки артерий, перед неминуемой смертью.
«Ты действительно хочешь её убить? Убить жертвенного барана и потерять себя, по воле старой карги?» — вопросы в голове, словно холодный душ, заставляют отшатнуться назад и осознать всю чудовищность плана королевы, пока, шокированный этим новым знанием, мрак замирает и не спешит снова штурмовать бастионы разума, защищённые светом луны́, давая мне секунды передышки для окончательного понимания ситуации, в которой Темпест только фигура, которой играет королева. Даже если сама Темпест думала, что она управляет королевой, в реальности роль Темпест — стать жертвой для моего мрака. Который, пожрав несчастную дуру, просто окончательно сломает мой разум этим деянием, разрушив мою личность и полностью овладев этим телом в качестве полубезумного чудовища. Которое королева легко посадит на поводок своей магии, раз даже Темпест могла какое-то время избивать меня, не говоря уже о той боли, что испытает Кейденс, увидев этот кошмар своими глазами, ведь у меня нет сомнений, что королева показывает всё это сестре, дабы она ужаснулась и отвернулась от меня. Одна только мысль, что Кейденс может стать свидетелем моего падения, придаёт мне новые силы для борьбы с мраком, кладя ещё одну соломинку на мою чашу весов.
— Ну же, чего ты ждёшь, монстр! — хрипит истощённая Темпест, выбрасывая только искры из обломка рога вместо разрушительной магии. — Давай же, кончай! Дай мне свободу от этой поганой жизни презренной калеки! Ну же, освободи меня от этого кошмара!
Смотрю в эти глаза, полные боли и отчаянья, в которых должны быть слезы, но увы, все слезы она давним-давно выплакала ещё в детстве. Видя куда больше, чем даже мог помыслить, словно скользя взглядом по обнажённой душе, которая сама выбрала свой путь, считая, что поломанный рог — это крест на нормальной жизни единорога, которому пророчили великую судьбу.
Смотря в эти глаза, я словно сам погружаюсь в её агонизирующей разум, видя её детство, видя маленькую беззаботную кобылку, играющую с другими детьми и ни чем не отличающуюся от миллионов других жеребят-пони.
До тех пор, пока, в один ужасный день, мячик не залетает в тёмную пещеру, и самая отважная из троицы жеребят, отправляется доставать игрушку в одиночку, подставляясь под удар звёздного медведя, который небрежным движением огромной лапы, ломает её рог почти под основание, вызывая безумную вспышку боли и отправляя ребёнка в небытие.
К моему удивлению, медведь не убивает ребёнка, а наоборот, выносит его из свой пещеры к ближайшему селению, где малышке ставят ужасный диагноз на всю жизнь, а вместе с ним, укладывают в постель на долгие месяцы, полные боли и отчаянья, когда от фантомных болей в поломанном роге раскалывается голова и хочется на стенку лезть от непереносимых страданий, пока кобылка, раз за разом, отчаянно пытается вернуть себе магию, вызывая только новые приступы боли и истощая душу бессилием.
Вижу, как родители с врачами уговаривают малышку полностью удалить рог и избавиться от мук, предлагая стать земнопони и вырваться, наконец из этого кошмара. Вижу, как малышка в ужасе бежит из страны, в страхе перед окончательным лишением даже того обломка, что у неё остался, попадая с голоду и холоду в плохую копанию разумных, промышляющих всяким разным.
Вижу, как Темпест, через боль и отчаянье, цепляется за жизнь из последних сил, идя сквозь бураны в поисках тепла и еды, изнывая от летнего зноя в пустыни, ища знания в руинах прошлых цивилизаций. Выполняет безумно опасный контракты ради призрачных обещаний. Если не исцеления, то хоть крохи знаний, позволяющей ей взять под контроль свою силу.
Вижу безумный смех Темпест, танцующей на скале в ураган, окутанной сеткой хаотичных молний, который полностью перековывают её магию, превращая пони с поломанным рогом во что-то другое, и одновременно оставляя жутки отметины шрамов, которые уже не может скрыть шерсть.
Смотрю, как Темпест заказывает себе доспехи, дабы хоть немного скрыть искалеченное сражениями и стихией плоть, пока стечение обстоятельств не приводит её на службу к могущественному королю Шторму. Осознавая, как отчаянно она верила его лжи, понимая, что король, скорее всего лжёт, и не может восстановить её рог, но упрямо на что-то надеясь, ведь нужно же верить хоть во что-то хорошее, дабы не погрузиться в пучины отчаянья и боли одиночества.
Выныриваю из водоворота её памяти, ощущая тихий перезвон серебристой магии луны́ в своей голове, ощущая, как разум познает умиротворение внутри шторма эмоций. Да, мне было плохо и тяжело, но это ничто перед страданиями этой кобылки, чей опыт, я в некоторой мере, перенял, почти прожив её жизнь за этим мгновения, став кем-то большим, чем всего насколько минут назад. Кем-то, кто хочет быть другом этой отважной, но запутавшейся в своей боли пони.
— Понять и простить, — слова сами срываются с губ, а дёрнувшийся мрак сжимает оковы воли. — Прости меня, но я не могу тебя убить.
— Почему? — хрипит Темпест, пока её магия прижигает раны на шеи, а в глаза бушует океан удивления. — Почему ты пощадила меня? Ведь я собиралась сделать из тебя…
— Игрушку короля Шторма, — киваю её мыслям, ощущая, как тьма затягивает мои раны, восстанавливая тело, — знаю. Так же знаю, почему ты это делала и как отчаянно жаждешь снова обрести свой рог, сломанный звёздным медведем, но увы, я не могу сделать этого. Всё, что я могу это предложить тебе, так это свою дружбу и помощь безо всяких гарантий и обещаний.
— Ты безумная! — поднимаясь на копыта, Темпест не спешит атаковать, только накапливая магию в теле. — Ты… Ты… Ты дура! Я же чуть не убила тебя, а ты… Ты…
— Предлагаю тебе свою дружбу, — делаю шаг вперёд и почти касаюсь её носа своим. — Просто я знаю, как ты страдала все эти годы и чем жила, а потому хочу помочь и искупить вину тех пони, которые не смогли помочь тебе тогда, по глупости вынудив тебе пройти через всё эти страдания. Ведь Селестия всем даёт шанс на исправление и я думаю, что ты тоже имеешь на него право.
Смотрю прямо в глаза Темпест, игнорируя искрящееся рог. Зная, что она бесится, но глубоко внутри себя давно желает дружбы, уже смирившись со своим сломанным рогом, но до сих пор просто боящаяся себе признаться, что идёт по неверному пути в никуда, вместо того, что бы начать нормальную жизнь, которую она давно заслужила своими страданиями.
— Я… — эмоционально выжатая Темпест нерешительно поднимает копыто ко мне. — Я согла… — удар магии буквально сминает Темпест, впечатывая её тело в скалу и ломая кости, словно сухие ветки, вызывая ступор и ощущении нереальности происходящего.
— Как же меня бесит эта ваша дружбомагия! — шипит фальшивая Кейденс, шагая вперёд с дымящимся зелёной магией рогом. — Ну что же ты не пожрала эту дуру? Неужели, было так сложно перекусить её шейку, моя маленькая игрушка?
Новый удар магии приходится в бок, протаскивая моё тело по каменному полу, оставляя за копытами четыре борозды, но в тоже время, давая понимание своей силы и мастерства, которыми теперь я владею, обуздав мрак и приняв в себе всё то, что подарила мне Темпест, желая найти друга, излив мне свою душу до конца в порыве самой могущественной из всех магий, и теперь я просто не могу проиграть этой старой карге.

Глава 40-42 +Эпилог

========== Глава 40 Игра королевы ==========

— Какие мы грозные, — фальшивая Кейденс с усмешкой шагнула вперёд, — смотри, не лопни от своей магии, а то бо-бо будет с тобой, девочка. Ведь ты даже не представляешь, с какими силами играешь и какова их подлинная цена, глупенькая. Разве тебе мама не говорила? Магия детям не игрушка.
При этом вокруг самой королевы клубилась такая сложная и могущественная магия, что руки буквально опускались. Как Темпест не была сильна, королева находилась в совершенно другой лиге, и я даже не представлял, что тут вообще можно сделать.
Наблюдаю, как искрит вспышками магия из сломанного рога, пока Темпест пытается подняться на ноги, которые её не держат. В тоже время вижу, как слегка двигаются глаза парализованной Кейденс, смотрящие на меня с такой мольбой и надеждой, что вариант капитуляции вообще не рассматривается. Вот только, что же делать?
Лёгкая вспышка зеленоватой магии разрядом молнии проскочила ко мне так быстро, что как только я начал движение, так ощутил, что заклятье королевы стальной рубашкой окутало меня и уже сдавливает со всех сторон. Ощущаю, как кислота растворяет мрак и с каждым ударом сердца сжимает тиски на моём теле, не позволяя не то что атаковать, а даже двигаться. Но хуже того, заклятье окутывает мой рог какими-то жутковатым конструкциями, похожими на бомбы, которые только и ждут, когда я выпущу магию, дабы сдетонировать.
— Бабочка на иголочке, — ещё более мерзко ухмыляясь, королева направлялась ко мне, — решила играть во взрослые игры, даже не подумав, что взрослые тёти могут обидеться? Аяяй, как не хорошо хамить старшим, — новое заклятье, словно новая неподъёмная гора, сдавливает всё тело с новой силой. — Думала, что раз сломала один вариант плана, то избежишь других? Наивное дитя. Сейчас мы немножко поработаем с твоей головкой и ты как миленькая скушаешь жертвенного барашка ради будущего роя.
В голове просто не укладывалось, как вообще такое может быть. Как это существо может вот так легко и непринуждённо ломать чужие судьбы и выворачивать чужой разум на изнанку по своей поганой прихоти. Что должно двигать ею, дабы она могла опуститься до такой подлости? Ведь должна же быть причина, ну, не может не быть!
— Зачем, — с трудом расцепляю сжатые магией зубы, — зачем всё это?
— Зачем? — ещё одна вспышка изумрудного сияния, и рот словно в тиски попадает. — Конечно, ради блага роя, глупенькая, — улыбаясь, королева подходит в упор, пока с неё сползает маска Кейденс, вместе с исчерпанием краденной у принцессы любви магии. — Ты даже представить себе не можешь, на что мне приходится идти каждый день ради моих деток, которые должны хорошо питаться и быть всегда здоровыми. Хотя, куда тебе понять. Ты ведь никогда не была матерью и не видела, как твои дети умирают с голода на твоих копытах!
Удар в лицо бросил голову на бок, но был не так сокрушителен, как казалось внешне. Тьма всё так же закрывала меня от силы королевы перевёртышей. Даря последние минуты свободы, стремительно истощаясь под ударами магии королевы, которая, казалось, была специально создана, дабы противостоять моей силе максимально эффективно.
— Зачем рожать, — превозмогая заклятье королевы, только и могу, что вновь открыть рот, — если детей нечем кормить? Или вы не властны над своими инстинктами, словно ненасытная саранча, которой всегда всего мало?
— Ничего, — потерявшую даже отголоски облика Кейденс, хитиновую морду королевы исказило гротескное подобие улыбки, — скоро ты всё познаешь на личном опыте. А после, когда я с тобой натешусь, станешь личной игрушкой для моей дочери Кризалис. В её копытах ты будешь валяться, умоляя о милости и снисхождении, пока она будет оттачивать на тебе великое искусство ментальной магии нашего народа. Но не бойся, моя маленькая игрушка, потом я тоже буду приходить к тебе под настроение, показывая мастер-класс своей любимой дочке.
— Я лучше умру, чем позволю тебе… — новый удар был куда более болезненным.
— Вперёд, — хохотнула повелительница роя, сотрясаясь всем телом, и отчего маленькая корона чуть не падала с её головы, — убивайся об стенку, если хочешь. Я великодушно дозволяю тебе идти этим путём в бездну, чудовище. Ведь тебе не привыкать там быть.
Не понимаю. Не понимаю, почему она просто не убьёт нас. Ладно, Кейденс ей нужна из-за любви, которой питаются перевёртыши, но почему она оставляет живым меня? Почему натравливает на Темпест? Почему стравливает нас в бою, где единорожка имела шанс на победу, но пощадила меня? Почему они ведут себя так странно? Почему не убивают?
— Почему тебе просто не убить меня? — готовясь к новому удару, задаю не дающий мне покоя вопрос. — Это же так просто для тебя. Убить Темпест и не устраивать этот фарс с дележом добычи. Убить меня и не играть с тьмой, которая может выйти из-под контроля. Но почему ты не идёшь самым простым путём, королева? — с удивлением вижу страх, переходящий на этой хитиновой морде в панику, которую она даже не пытается скрыть. — Что ты скрываешь, королева? Ведь ты лжёшь, как дышишь. До сих пор не сказала никакой правды, и все эти слова так же пусты, как твоё чрево!
Королева словно закаменела и только обжигала меня своим взглядом, в котором я видел свою смерть. Но почему-то я был невероятно спокоен и умиротворён, ощущая, как мой разум омывает лунный свет, даря покой и ощущение правильности своих слов. Хоть я даже не понял, почему упомянул её пустое чрево, словно слова сами собой с языка соскользнули, помимо моей воли.
— Ах ты, маленькая дрянь, — наконец, очнулась от столбняка королева, и на кончике её рога стала разгораться новая структура зубодробительного заклятья, — сейчас ты пожалеешь о своих словах…
Вспышки молний неожиданно озарили пещеру, скользя по камням яркими разрядами, и словно обжигая невесомую плёнку магии, покрывающую камень. Оставляли после себя только пепел от тончайшей системы чар, окутывающих это место — созданное неизвестно кем и неизвестно зачем. Но теперь вся эта безобидная магия, которой я не придавал значения, осыпалась магическим пеплом после удара Темпест.
— Ха-ха-ха, — хрипло-булькающей смех единорожки, казалось, был убийственным, — ты что, даже не знаешь о великом договоре Высших магов? Ну и дура же ты, Найтмер!
Ощущаю, как магия королевы даёт слабину, а сама повелительница перевёртышей начинает лихорадочно плести какую-то новую сложнейшею магию, поворачивая голову к Темпест. Вижу, как её окровавленные губы искажает хищный оскал, а с рога срывается поток молний, окутывающий меня и рвущий недоделанное заклятье королевы, словно гнилое тряпье. Ведь её магия была филигранна настроена для подавления меня и, кажется, не имела защиты от ударов извне.
— Великий договор? — разрывая остатки парализующей волшбы королевы, делаю первый шаг, чувствуя, как сила тьмы стремительно возвращается ко мне.
— Да! — с рога Темпест срывается целая дуга молний, бьющая в королеву, от чего та прерывает творение своей магии и резко выставляет силовой щит. — Давним-давно величайшие маги мира собрались на тайный совет, на котором каждый подписал великий договор, который регулирует отношения Высших магов и других Сильных мира сего, — новый поток молний ударяет в шипящую королеву. — О полном тексте известно только самим Великим магам, но общеизвестно, что договор запрещает убийство подопечных и учеников Великих волшебников напрямую. Как и попытки прямого убийства друг друга, за что полагается смертная казнь отступника всеми остальными.
Сбрасывая последний ошмётки оков, я тоже бью по королеве сгустком тьмы, ощущая, как разум заполняет пьянящий азарт свободы. Теперь я понимаю, что вся эта муть, которой кружила мне голову королева, имела под собой одну причину. Она не была властна над моей жизнью никогда, как и не могла убить Кейденс при всём желании. Ведь если Темпест права, то она не может нарушить великий договор.
— Ты ведь не рискнёшь лично нарушить нерушимые клятвы Высших? — хохоча, Темпест осыпала королеву всё новыми разрядами молний, — Ведь кара Высших по истине ужасна и неотвратима. Убей ты Найтмер лично или, упаси Высшие, Кейденс, от твоего улья даже памяти бы не осталось, не говоря о могилах твоих детей. Ведь если всё это для твоего роя, — новый хохот и новые молнии, — то ты никогда не подставишь своих детей под приговор Высших. А значит, ты просто хотела, чтобы мы поубивали друг друга, оставив тебя невинной овечкой, которая ни в чём не виновата перед Высшими. Только ты просчиталась, старая карга. Слышишь, Селестия уже идёт по твою душу!
Смещаясь в сторону Кейденс, я ощущал, как подрагивает гора и совсем рядом зарождается портал. Пока ещё только точка в пространстве, но если дать ему время, то он станет окном в иное место. Место, где находится маг совершенно неадекватной силы и мастерства. На фоне которой — королева просто теряется. Да даже против Темпест она не имеет особого превосходства в прямом бою, больше специализируясь в ударах в спину или тонкой магии, настроенной против конкретной жертвы. Не в силах закончить свою сложную магию и, одновременно, отражая удары молний Темпест, королева сражалась на два фронта, и явно проигрывала оба сражения.
Вот ещё один сгусток её магии метнулся к безрогой кобыле и на полпути встретился с новым разрядом молний, вспыхивая потоками взрывных энергий. Разорвался словно фейерверк, и просто в никуда выплёснул свою силу, дробя камни.
— Старая карга! — выпуская новый поток дуговых разрядов, Темпест разрывает кокон защитной магии королевы, поджаривая её хитиновый панцирь, — Только в спину бить и умеешь, да исподтишка мозги дуришь другим пони! Ну же, покажи мне, на что способны настоящие королевы чейнджлингов! Или же Найтмер права и твоё чрево опустело? И ты пришла…
— Заткнись! — сбрасывая недоделанное плетение новых чар, королева явно собиралась драться всерьёз, — ты погубишь нас обоих своим безумием! Селестия идёт, и она не пощадит тебя, ведь ты просто наёмница, жизнь которой не стоит ничего! Ты ведь уже предала короля, и теперь Селестия имеет право сделать с тобой всё, что угодно!
— Селестия милостива, — пространство между двумя кобылами аж гудит от магического напряжения, — думаю, мне зачтётся сломанная маскировка, да и подруга заступится за мою судьбу. А вот ты, поплатишься за все свои дела, старуха. Ведь ты же этого сама хочешь!
— Молчи, соплячка! — новый поток заклятий буквально высасывает из королевы силы, превращая из могучего монстра в дряхлеющую развалину, чей хитиновый панцирь начинает аж просвечиваться. — Ты ничего не знаешь о долге КОРОЛЕВЫ!
Склоняясь над Кейденс, я осторожно окутываю сестрёнку своей тьмой. Слизывая парализующей тело кокон и выставляя свою силу грубым щитом, я молюсь всем богам, чтобы меня не заметили в этой драке. Пусть хоть друг друга поубивают, но мне бы только немного продержаться, пока из-за холмов не прискачет кавалерия и не решит всё проблемы.
— Скоро узнаю, — отскакивает в сторону Темпест, уходя из-под очередного удара королевы и оставляя на полу кровавые отметины, — чувствуешь?
Мир словно на секунду замирает, а портал, который ещё мгновение назад казался безобидной декораций, неожиданно распахнулся во всю ширь. А в следующее мгновение из него показалась нога, закованная в золотую броню. Пылающий плазмой солнца, за ней показался такой же слепяще белый нос и кончик рога. Ещё секунда и портал схлопнулся, оставляя в пещере белоснежного аликорна, закованного по шею в золотую броню, с пылающей живым пламенем гривой и хвостом, под которой плавился камень пещеры, а на мощь магии было просто невозможно смотреть даже обычными глазами.
— Пи… — хрипло выдохнула шокированная Темпест, чей голос заглушило ревущее пламя.

Смотря на прибывшую Селестию, я был полностью солидарен с Темпест. По-другому просто и не скажешь. Это полный ПИ…

========== Глава 41 Уход королевы ==========

В наступившей тишине было отчётливо слышно, как трещит камень под накопытниками принцессы Селестии, а в лицо бил жар, словно в адской топке, обжигая мою тьму похлеще кислоты магии королевы и молний Темпест. Создавалось впечатление, что меня засунули в топку с головой, вынуждая гореть в пламени, даже находясь далеко от принцессы. В то время, как температура в пещере стремительно ползла вверх, а воздух уже напоминал банный, только куда более сухой и колючий.
— Я так понимаю, — даже голос Селестии утратил былое очарование, обжигая слух пламенем раскалённых солнечных протуберанцев, — это попытка похищения?
Наклоняя голову на бок, Селестия наблюдала, как Темпест бочком сдвигается к нам с Кейденс. Пока сама принцесса любви пряталась за мной от полыхающей Силой матушки, полностью игнорируя мою горящую в свете тьму и без колебаний используя её, как щит.
— Итак, я жду ответа. — вопрос Селестии заставил королеву дёрнуться назад. Она бросила в сияющую фигуру какое то заклятье, но волна жара ударила в перевёртыша, и просто слизнула магию, развеяв её плетение чар облачком неструктурированное тонкой энергии. После чего мини протуберанец обдал жаром королеву так, что у неё треснул хитиновый панцирь, а остатки магических сил просто испарялись в потоке огня и света. Пусть королева и была вымотана до предела, но чтобы вот так, походя, добить... Нет уж, я точно не хочу связываться с магом такой силы и знания. Даже моя тьма была полностью солидарна со мной в этом вопросе. Найтмер тоже хотела жить.
— Это она всё затеяла. — выглянув из-за меня, прошептала Кейденс. — Она хотела, чтобы Найти убила Темпест на моих глазах, а потом собиралась использовать нас, как источник силы для улья. Она с самого начала полностью контролировала единорожку, используя запутавшуюся пони, как свой инструмент! Если бы не помощь Темпест, у неё всё могло получиться.
Пока Селестия отвлеклась на слова Кейденс, королева решила сделать ноги, резко рванув в одному из зевов пещеры. Но небрежное движение головы, и с рога Селестии сорвалась капля пламени, которая пронеслась мимо повелительницы роя, взорвавшись стеной ревущего пламени прямо в тоннеле, и заставив ту резко затормозить перед этой огненной геенной. Обжигающей камень так, что тот начал плавиться и стекать вниз, замуровывая этот выход, а мне стало дурно от одной мысли, что со мной будет, рискни я даже в саване из тьмы шагнуть в эту адскую топку.
— Довольно опрометчиво, бежать от меня в таком состоянии. — голос Селестии напоминал гул пламени, пока она лёгким движением крыльев нагнала королеву. — Тем более, после покушения на мою дочь и племянницу. Или старые договоры для тебя уже ничто, старая подруга-враг?
— Они обратились в пепел, — прошипела королева, пятясь от пылающей нестерпимым светом и жаром фигуры, — когда я не смогла зачать новое потомство.
— Значит, — магия Селестии ужалась, перестав полыхать столь испепеляющим факелом силы, — твоё чрево пусто и ты решила сделать последний подарок своему рою? Понимаю. — кивнув, солнечная принцесса тяжело вздохнула и полностью спрятала свою магию. — Хочешь либо сорвать большой куш, либо спасти свою дочь от сего скорбного ритуала.
Королева только кивнула, едва стоя на ногах и выглядя настолько паршиво, что даже не верилось, что десяток минут назад она приняла такой бой и чуть не победила в этом сражении всех нас.
— О чём они вообще? — шёпот Кейденс над ухом был словно выстрел.
— Королева, не способная дать потомство, — прошептала, с другой стороны, Темпест, — должна уйти, уступив место молодой королеве.
— Куда уйти? — не унималась розовая аликорн, выходя из-за моего крыла.
— Спроси что-то попроще. Что слышала, то и говорю. — буркнула единорожка, явно не собираясь показываться на глаза Селестии. — Найтмер, засади мне ещё раз в челюсть, я лучше полежу денёк в беспамятстве.
Я промолчал, а Кейденс только фыркнула на такую просьбу грозной воительницы. Хотя, будь я на её месте, объясняться с Селестией точно бы не хотел. Да и вообще, терзают меня смутные сомнения, относительно моего первого успеха. Ведь попасть в палату можно было и после боя с Селестией, но она выбрала пасть от моих копыт вместо встречи с таким магом. Видно, знала, что делала.
Следуя за Кейденс, я направился к солнечной правительнице, в полглаза видя, как Темпест, помявшись на месте, последовала за нами. Ощущаю себя просто убитым калекой после ухода тьмы, которая самовольно устроила ретираду от света и огня старшей принцессы. Так что привычно загоняю боль за пределы сознания и отстраняюсь от мук тела, понимая, что мой персональный кошмар закончился с приходом Селестии, как заканчивается страшная ночь с рассветом.
— И всё же, — белоснежная аликорн нарушила долгую тишину, смотря прямо в глаза постаревшей королеве, — почему ты выбрала именно меня?
— Твоя приёмная дочь могла обеспечить улей пищей с запасом, дав Кризалис хороший старт, — хрипя, та сдавала прямо на глазах, — ведь в ней столько великолепной любви. Да и отродье твоей сестры было отличным стартом для хорошего торга. Заодно, я выдрессировала бы эту чокнутую девчонку как нужно, после чего она рванула бы под твои крылья с радостью и была шёлковой, да послушной.
Я чуть не задохнулся от такой наглой лжи, которую без труда видел в колебаниях её усохшей и выцветшей ауры. Ведь она лгала, как дышала, снова и снова, до конца скрывая истинный смысл своих деяний.

Но чуть раскрывшееся крыло Селестии заставило меня промолчать. Уж если я это вижу, то для неё это вообще открытая книга.
— Что же. — медленно начала говорить принцесса солнца, бросив взгляд в один из тёмных углов пещеры. — Не мне судить тебя. Ты всегда желала добра своим детям, я желала добра своим пони, отчего наши интересы много раз сталкивались. Мне будет не хватать такого достойного врага, как ты. Могу только сказать: с тобой было куда интересней враждовать, чем с твоей матерью и бабушкой. А вот твоя прабабка — задавала немного больше жару, чем вышло у тебя. Хотя, последняя песня чуть не стала твоим триумфом и могла затмить даже её деяния.
— Рада слышать. — в хриплом голосе королевы слышался не то сарказм, не то благодарность. — Надо же, меня сравнивают с моей легендарной прабабкой, мир её праху. Что же, значит, я прожила жизнь не зря, раз сама принцесса Селестия так высоко оценила мои достижения.
— Я буду скучать по нашим партиям, мой враг. — по-доброму улыбнулась солнечная аликорн, лаская взглядом это чудовище. — Как жаль, что всё всегда вот так заканчивается.
— Увы, мы смертны, в отличии от Высших. — в вымученной улыбке королевы было облегчение и радость, а главное, в них была надежда. — Потому я подготовила свою дочь Кризалис для продолжения нашей игры, как моя мать подготовила меня в прошлом. Думаю, моя маленькая Кризи не разочарует вас, принцесса.
— Очень на это надеюсь. — вымученный вздох Селестия поразил меня, вгоняя в тихий ужас. — Ведь с каждым столетием, всё труднее найти достойного врага, с которым интересно враждовать, играя в наши игры, получая удовольствие от нетривиальных и даже интересных ходов оппонента.
— Это была по-настоящему захватывающая игра, пусть она и была последней. — с лица королевы отслоилась маленькая чешуйка и упала на пол. — Так что, вот вам мой подарок.
В глазах королевы стояло странное облегчение и абсолютное спокойствие. Настолько сильное, что было просто страшно видеть их. Поэтому я отвёл взгляд, смотря туда, куда глянула Селестия, и ничего не видя, кроме камня.
— Темпест. — начала королева. — Прости, но ты просто дура, которую водят за нос даже жеребята. Если не начнёшь думать головой, то до конца своих дней будешь только инструментом сильных мира сего, на большее ты просто не тянешь.
Воительница только скрипнула зубами, но промолчала, однако я успел заметить вспышки молний в её глазах, в которых ярость была смешана со стыдом. Вот только, я не понял, причём тут жеребёнок? Ну, не о Коузи же они говорят?
— Кейденс. — тем временем, продолжила старая карга. — Выходи замуж за Шайнинг Армора не глядя. Поверь старой и многоопытной кобыле, он будет идеальным мужем для тебя во всём, а главное, его семя даст тебе чудо новой жизни, о котором ты мечтаешь. Поверь старухе, знающей толк в жеребцах-производителях для хорошего потомства. Лучше семени, чем у Шайнинга, тебе не найти.
Красная, как рак, Кейденс только открывала и закрывала рот от такого откровения старухи. С другой стороны, глупо было спорить с этими фактом. Королевы перевёртышей действительно разбираются в вопросе выведения потомства и семени жеребцов. Как бы, это их основная задача, дать здоровое потомство рою. Да и, вроде, она не лгала в этот раз, хотя, Селестия знает, что в голове у этой старой карги.
— Ну, и последней подарок тебе, Найтмер. — скалясь, королева смеялась одними глазами. — За всё, что ты сделала, знай. У Селестии есть особое зеркало, которое ведёт к людям. Если она позволит, ты мгновенно получишь то, что так жаждешь!
Меня словно под дых ударило ощущение нереальности происходящего. Этого не могло быть! Но это было! И Селестия даже не пыталась отрицать этот факт! То есть, я смогу не только оказаться среди людей, но и сам стать человеком?! Да быть такого просто не может! Это же... Это же... Это же…
— Хорошие подарки, — почти пропела правительница Эквестрии, — но времени у нас почти не осталось, поэтому загадывай последнее желание, как и положено, и я выполню свой долг, освободив от него твою дочь, Кризалис. Как когда-то в прошлом освободила от него тебя саму, убив твою мать.
— Мама, ты что?! — Кейденс отшатнулась от нас, а меня буквально парализовало это понимание, как вообще можно так спокойно говорить о своей смерти!
— Не волнуйся, Кейденс. — беззаботно улыбнулась королева. — Я прожила хорошую жизнь и не о чём не жалею, но всему своё время, и мне пора уступить своё место новой Кризалис. Она способная девочка и не подведёт рой. Только прошу, Селестия, поклянись за себя и свою сестру не трогать мою дочь десять лет. Пусть она встанет на ноги, а там уж будь, что будет.
— Хорошо. — медленно проговорила Селестия, выпуская магию из рога. — Покойся с миром, мой старый друг.
Мгновение, и магия солнечной принцессы прошла сквозь умирающую королеву. На материальном уровне реальности казалось, что ничего не произошло, только тело старухи начало падать, словно марионетка, которой обрезали верёвочки. Но на уровне тонкого мира я видел, как всю магию королевы просто вышибло из тела, разделив живую старуху на хладный труп и проекцию её Сущности в нашем слое Мироздания, которая улыбнулась нам всем и, махнув на прощание, устремилась в Небеса, почти моментально скрывшись из виду.
— Идём-те. — Селестия начала создавать портал. — Нам нечего тут больше делать.
— Как ты могла убить её! — взорвалась Кейденс, наблюдая, как её наставница и мать укладывает тело на каменное ложе, вырастающее из пола. — Ты... Ты... Ты убила её!
— Оказав последнюю милость своей старой знакомой и освободив от этого бремени Кризалис. Видишь ли, дочь моя, королевы перевёртышей смертны, а рой не примет новую королеву, пока жива старая, даже если чрево старой королевы пусто и она не может дать жизнь новым поколениям. Такова суровая правда их вида. Только убив опустевшую королеву, её дочь станет новой королевой и поведёт рой за собой в будущее. И лучшее, что может сделать опустевшая королева — это не противиться неизбежному, с максимальной пользой для роя отдав свою жизнь ради будущего своих детей.
— То есть, — до меня начало кое-что доходить, — она что, была смертником, когда всё это затеяла?
— В некотором роде. — грустно смотря в пустой угол, Селестия завершила формирование портала. — Достигни она успеха и не перегрузи себя сражением, то прожила бы лишние месяцы, возможно, год в идеальных условиях. Питаясь твоей магией, Кейденс, и если бы не ударилась в новые авантюры, раз за разом, до самого конца. Она знала, что её жизнь утратила главный смысл, а потому, пошла на максимальные риски ради максимального куша, решив сыграть свою лучшую игру напоследок. Не волнуясь за своё будущее, которого у неё уже не было в нашем слое Вселенной. Так что не волнуйтесь за неё, она ушла в Высь и прибывает в мире.
Обнимая крылом Кейденс, Селестия вытирала слёзы, текущие по розовым щекам, которые сестра даже не пыталась сдерживать. Да и мне было грустно и больно понимать, что всё завершится вот так. Да, эта уродина сделала страшные вещи, но убивать её было неправильно. Просто неправильно, и всё. Ведь она могла ещё пожить, а теперь, только её хладный труп останется лежать в этом склепе, как напоминание о произошедшем.
— Не плачь, дочка, с ней всё будет хорошо, как и с ульем. Ведь так, Кризалис? — с последним словом, тёмный угол осветился магией Селестии, и на секунду я увидел силуэт аликорна, закованного в хитин, и который исчез так же неожиданно, как и появился. — Какая же она стеснительная, юная королева Кризалис. Надеюсь, ты поймёшь и простишь меня, девочка, за то, что я сделала с твоей матерью.
— Никогда! — крик из другого угла был полон боли и слёз. — Я никогда тебе не прощу, принцесса, и я отомщу тебе!
Перед глазами мелькнула размытая тень, и тело мёртвой королевы исчезло, словно его никогда и не было. Я только увидел, как будущая королева исчезает за выступом пещеры.
— Она ведь будет мстить. — холодно заметила Темпест, смотря в след Кризалис. — Это не разумно, оставлять её на свободе.
— Знаю. — кивнула Селестия, обнимая ревущую Кейденс. — Но если не она, то на трон взойдёт другая Кризалис. Кризалис умерла, да здравствует новая Кризалис. В этом плане, рой неумолим и безжалостен. Да и не понятно ещё, какой Кризалис она станет, получив память прошлых королев и обретя полноту власти. Всё слишком неопределённо для качественных прогнозов.
С этими словами Селестия шагнула в портал, увлекая за собой Кейденс и вынуждая меня тоже покинуть этот пугающий склеп. Из которого ушёл свет и огонь Селестии. Одновременно я ощутил, как Темпест шагает за мной, чуть касаясь моего хвоста своей грудью, и явно не желая оставаться один на один с этим монстром и телом её бывшей госпожи.
Ну, что же, по крайней мере мы живы и относительно здоровы, а остальное приложится. Но мир людей, кто бы мог подумать, что у Селестии есть выход в мир людей!

========== Глава 42 Мир людей ==========

Утреннее солнце безжалостно било в глаз, вызывая желание натянуть одеяло на голову, но мне было так тепло и хорошо, что не хотелось даже копытом двигать. Ощущаю тёплые бока, прижимающиеся к моему телу и создающие ощущение невероятного уюта и спокойствия, пока уши ловили тихое дыхание тех кобылок, что лежали рядом в повалку и использовали друг друга в качестве подушек и одеял. Да и я сам лежал головой на розовой груди Кейденс, слушая, как медленно стучит её сердце. И находил эти размеренный звуки восхитительными, не желая нарушать идиллию ни одним лишним движением, вспоминая вчерашний день, словно оживший кошмар.
Всю эту боль и ужас в подземельях, после которых за нас взялись врачи, исцеляющие наши тела до самого вечера и проводящие одну процедуру за другой. В которых ведёрные клизмы были довольно безобидным элементом, а под конец, пришедшие старшие аликорны снова поставили на меня кольца-ограничители, позволив вздохнуть с облегчением, и перестать сражаться с постоянно пытающейся выйти из-под контроля тьмой. Которая замучила меня похлеще всех лекарей мира, и только упрямая мордашка Кейденс, страдающей рядом, не давали мне дать слабину. Уж если эта девчонка может терпеть всё это, то я и подавно выдержу!
Хорошо, что ближе к ночи нас отпустили в заботливые копыта помощниц, которые, с ахами и охами, слушали о наших приключениях. Пока мы все вместе наворачивали целую гору еды, не отказывая себе ни в чём и заедая горами сладостей стресс. Благо, Кейденс сильно похудела из-за магии королевы и теперь могла есть столько, сколько хотела. Пока снова не наберёт, а я как был худючий, так и остался им, потеряв даже то, что набрал за эти дни, став походить на скелет ещё больше.
Жаль только, что Темпест врачи не отпустили, сказав, что будут заняты ею целые сутки. Но я был столь уставший и вымотанный, что даже не помню, когда посиделки в обнимку с Вайтфлауэр и Фаерфлай незаметно переместились в кровать с двумя дополнительными кобылками под боком. Но сил противиться воле помощниц не было никаких, и я махнул на всё, ощущая только непреодолимое желания, наконец, заснуть без сновидений и отдохнуть от этого кошмарного дня. Вырубился даже раньше, чем голова легла на подушку, и проснулся только от наглых лучей солнца, которое успело подняться уже высоко.
Ощущаю, как затёкшее тело требует движения, но не решаюсь двинуть и копытом. Ибо тогда я стану настоящим монстром, который собирается сломать столь чудесную идиллию. И потому я терпел позывы тела в ожидании, пока они тоже проснутся. Ведь будить так сладко спящих девушек — это настоящее преступление против мира, на которое я не могу, да и не хочу идти.
— Они не проснутся, — бархатный голос Селестии был музыкой в тишине сонного царства, — Лу́на позаботится, чтобы их сон был крепок и безпробуден.
Поднимая голову, вижу принцессу Селестию, с любопытством рассматривающую меня. Вот только, она зачем-то надела джинсовые брюки и свободную блузку, выглядевшие на ней, как на корове седло, и делающие принцессу донельзя забавной.
— Вставай, нам нужно кое-куда сходить, — улыбаясь, Селестия показала на энергетическую линзу портала, висящую у стенки, а у меня засосало под ложечкой от нежелания выбираться из кровати и куда-то идти. Хотелось вечно ощущать этот покой и домашний уют, — давай, вставай, лентяйка, ведь мы идём к людям.
— К людям! — подскакивая с кровати, я своим ушам не поверил. — Вот так просто?
— Если хочешь, можно сложно, — пожала плечами принцесса дня, окутывая трёх кобылок магией телекинеза, укладывая их поплотнее и закрывая дыру, вызванную моим уходом, — но не вижу смысла оттягивать неизбежное. Ты ведь мне все мозги выешь своим желанием отправиться к людям любой ценой, вот и сходим пораньше.
Останавливаясь перед порталом, ощущаю, как крылья подрагивают от волнения, а взгляд так и норовит вернуться к подругам, пока в голове крутится мысль о Темпест, которой я нужен. Отчего заветная мечта... как-то блекнет и разрушается буквально на глазах.
— Не бойся, — крыло Селестии подталкивает меня вперёд, — мы только глянем на мир людей и вернёмся. Ведь портал никуда не денется, и узнав, что за ним, ты сможешь спокойно и взвешенно сделать свой выбор: остаться с нами, либо уйти к людям.
— Так значит, сейчас ничего не решается? — не могу сдержать облегчённого выдоха и делаю шаг в портал, оказываясь в небольшом помещении с дверью и огромным напольным зеркалом, от которого буквально разит мозголомной магией запредельной сложности, — так вот какой он, портал в другой мир.
— Да, — кивнув, Селестия поднимает синюю блузку и такую же свободную юбку, — надень, а то там не принято ходить голышом. И нам не стоит привлекать лишние внимание своими обнажёнными телами. Хоть переход и поменяет тело, одежду он не подарит, а только изменит и подгонит под новую форму плоти.
— То есть, — поднимая копыта, позволяю натянуть на себя эту гадость, — мы станем людьми, а не будем пони?
— Почти, — одевая накопытники на задние ноги, Селестия критически смотрит на меня, — проще раз увидеть, чем сто раз услышать.
Толчок в круп, и я лечу в портал, словно снаряд, выпущенный из пушки. Даже не успев испугаться и подумать о сложном моральном выборе, вижу, как реальность закручивается в радужную спираль и снова расплетается, спустя то ли мгновение, то ли вечность. И вот, ощущаю себя сидящим на холодном асфальте и держащимся руками за колени.
— Руками? — чувствуя, как мир покачивается, смотрю на чёрные руки с коготками вместо ногтей, и ощущая, как мечта даёт трещину. — Какого мрака?!
С голосом тоже не очень, всё тот же хрипящий ужас, который, кажется, стал только хуже. Да и язык ощущает во рту целый арсенал клыков, которого у человека быть не должно. И почему-то нет сомнений, что глаза у меня всё такие же, с узким вертикальным зрачком. Ведь синие пряди волос не дают усомниться, что мой облик не сильно изменился, пусть я и стал человеком. С замиранием сердца, сую руку под юбку, ощущая там только пустоту и голую кожу девочки.
— Его нет! — надежда разлетается вдребезги блестящими осколками мечты. — Я всё ещё девочка!
— Конечно, девочка, — силуэт Селестии закрывает тёмное небо, при том что выглядит она, словно своя гуманоидная копия, с такой же расцветкой частей тела, как и у Селестии-аликорна, — магия адаптации к иным реальностям не меняет пол или возраст, она только меняет вид, адаптируя тело к реальности этого мира. В том числе, давая знания местного языка.
Хватаясь за протянутую руку Селестии, встаю на ноги, ощущая, как меня штормит и покачивает от этой новости. Это ведь нужно было получить исполнение мечты в таком кривом виде!
— Неужели, нельзя было сделать меня нормальным человеком, а не этой образиной? — щупая подозрительно длинным языком клыки, торчащие изо рта, я понимаю, что это фиаско. — Меня же на опыты поймают, как чудовище!
— Скорее всего, — кивает Селестия, провожая взглядом идущего по пустынной улице человека, чей силуэт хорошо виден в свете фонарей этой безлунной ночи. И меня поражает неестественно зелёным цветом его кожи, — это не тот мир, из которого ты родом. Хоть он очень похож, но есть и отличия, которые нельзя не заметить. Пигментация кожи у местные людей не менее разнообразна, чем у пони. В остальном, тут даже есть схожие страны и народы. Так что, при желании, ты могла бы найти своё место в этом мире, как маленькая девочка. Если сможешь избавиться от своих клыков, коготков и глаз, которые выдают в тебе не человека — со всеми вытекающими. Что, в принципе, возможно даже в этом мире без магии, после соответствующих операций и постоянным ношением линз.
Молча созерцаю мир, наблюдая какое-то муниципальное сооружение, похожее на школу или университет, на лужайке которого мы находимся. Но боже, как тускло и плоско я всё вижу, мучаясь от невозможности повернуть ухо на звук, с трудом различая запахи мира, который просто воняет химией, а главное, не видя никакой магии. Да и вообще, я потерял возможность смотреть через призму тонких энергий. Словно магии тут вообще нет, а вместо неё сплошное марево жиденьких низкоэнергетических вибраций. Ощущаю, как шок от восприятия нового мира медленно переходит в ужас и желание снова обрести полноту ощущений дома.
Машинально проводя ладонями по груди и находя там два микрохолмика, которые только на ощупь найти и можно, я хочу кого-то покусать. Ведь за мальчишку я вполне могу сойти, даже без утягивающего корсета. Не то что Селестия, с её то выменем пятого размера. Вот только, под юбкой тоже ничего нет, так что это только самообман, который абсолютно бесполезен. Даже если я смогу выдавать себя за мужчину, у меня вряд ли выйдет выдать себя за человека. Во всяком случае, надолго. А если я буду на людях находиться, то быстро расколюсь и меня заметят те, кому не хочется открываться.
Да и неплохо я понимаю логику людей своего мира, и если их логика аналогична логике этого мира, то меня ждёт жизнь изгоя, даже в идеальной ситуации. Но, скорее всего, всё будет куда хуже, и меня тихонько пустят на опыты заинтересованные организации. Предварительно допросив с пристрастием, и не гнушаясь мало гуманных методов допроса, которые мне уже не нравятся, да и мало ли, в какие проблемы тут можно влипнуть, с моей физиономией.
С другой стороны, в Эквестрии я хоть имею некую свободу и, главное, подруг, с которыми просто не хочу расставаться — несмотря на то, что они не люди. Просто не хочу терять Кейденс и её обворожительную мордашку, смотреть на которую одно удовольствие. Не говоря о её магии любви, на которую я конкретно подсел. Не хочу терять Вайт и делать ей больно своим уходом, ведь она так преданна мне и будет очень мучиться, если я её брошу. Не желаю терять Темпест, которая доверилась мне и вылезла из своей скорлупы в надежде на лучшее будущее. Да я даже Селестию и Лу́ну не хочу потерять, несмотря на их закидоны и зная, что они помогут, если совсем плохо будет. Сделав то, что нужно, а не то, что хочется. Создавая эмоциональные путы, которые я не могу и не хочу рвать даже ради возвращения в чужой мир людей.
Ощущаю, как неумолимые доводы чувств и логики буквально орут одно и тоже: мне здесь не место. По крайней мере, до тех пор, пока не стану нормальным человеком, а лучше, мужчиной. Что сделать в мире магии и чудес куда проще, чем в мире технологий, а уж потом, придти к людям и жить обычной жизнью человека.
Хотя, кого я обманываю? Даже если сейчас не могу порвать связи с Эквестрией, то в будущем и подавно не сумею это сделать — без очень веской причины. Просто не захочу терять ту жизнь и тот мир, но безусловно приду сюда ещё не один раз, в поисках дороги домой. Ведь если можно пройти в этот мир, то, возможно, выйдет найти путь и домой. Вот тогда и буду по-настоящему решать, где жить. А это не мой дом и он им никогда не станет.
— Ах-ха-ха, — приваливаюсь к постаменту, содрогаясь от горького смеха, — я же опонячусь раньше, чем смогу достигнуть своих целей!
— У тебя впереди вечность, — обнимая меня рукой, Селестия по-доброму улыбается, смотря в мои глаза сверху вниз, а я замечаю, что ушки у неё не совсем круглые, — даже если ты останешься тут, то от старости ты не умрёшь в ближайшее тысячелетие. Можешь не беспокоиться, у тебя хватит времени на всё, на что только пожелаешь, включая поиски своего родного мира.
— Вот только, я не знаю, плюс это или минус, — перед глазами так и стоит умиротворённая королева, с радостью принявшая смерть, как избавление от жизни в дряхлости, — ведь там, после смерти, что-то есть?
— Безусловно. — тёплая ладонь приглаживает непослушные волосы. — Новые воплощения, в более энергетически насыщенных или бедных слоях мироздания. С разным количеством доступных измерений, в зависимости от силы сущности и совершённых ею при жизни деяний. Ну, а пока, идём домой, Найти.
На мгновение замирая, я желаю сказать, что Эквестрия не мой дом и я не Найти, а… Но к своему ужасу понимаю, что Селестия снова права. Я уже думаю о замке, как о доме. Я считаю себя, если не Найти, то уж точно ассоциирую себя с ней. Да я даже Кейденс сестрой называю машинально! После всего этого остаётся только махнуть на всю эту мозголомную фигню копытом, да наслаждаться жизнью. А мир людей? Мир людей от меня теперь никуда не денется. Раз сюда так просто попасть, то я обязательно вернусь. Вот только, подготовлюсь получше.
— Идём-те, — с облегчением шагаю в портал, ощущая, как гора падает с плеч.
Ещё одно перемещение, и я снова оказываюсь в Эквестрии, балансируя на задних ногах, пока не опускаемся на всё четыре. Потягиваюсь всем телом, как кошка, и тяну крыльями, ощущая кайф от возвращения в эту форму тела и привычных органов чувств. Которые не лишены своих недостатков, но в некоторых аспектах просто замечательны. Особенно в плане мироощущения и комфорта, когда постоянно не жарко и не холодно, и нигде не жмёт одежда. Да и без хвоста как-то не комфортно уже. Вроде, и не нужен, но без него ещё хуже. Не говоря о крыльях, которые когда-то поднимут меня в эти голубые небеса, подарив свободу настоящего полёта.
— А можно мне назад в постель? — киваю на всё ещё висящую рядом линзу портала местного перемещения. — Спать охота просто жуть как.
— Конечно, — Селестия с улыбкой указывает крылом на проход, — Кейденс уже лишние четыре часа спит, пока ты по разным мирам ходишь.
— Что? — буквально прыгаю в портал и вижу, что солнце успело здорово подняться вверх, приближаясь к полудню. — Вот же засада! Они спят, а я шляюсь фиг знает где!
— Тихо, не шуми, — бурчит сонная Кейденс, пока я пристраиваюсь сбоку, обнимая тёплую сестрёнку, устраивая по удобней голову на грудь и снова слушая, как бьётся её сердце, — где ты только была?
— Ты всё равно не поверишь, — зарываясь носом в гриву, ощущаю, как разум ныряет в сонное царство, — но я вернулась и останусь здесь надолго.
— Хорошо, — мощное крыло прижимает моё тело к спине Кейденс, пока мир плывёт и растворяется в сладком сне, — Лу́на обещала приятный сон за свои проделки, так что спи давай, пока она не передумала.

========== Эпилог ==========

Вечернее солнце клонилось к закату, освещая дворец двух сестёр багровым светом, и придавая его белым стенам красноватые оттенки вечера. И пока два аликорна и две единорожки нарезали круги под вспышки молний и командный крик вишнёвой пони, на вершине самой высокой башни вели неспешную беседу Селестия и Лу́на, с улыбками посматривая вниз, и то и дело прерывая разговор поеданием тортика, и запиванием его горячим шоколадом.
— Всё же, зря ты убила старую каргу, — отрываясь от наблюдения за атлетами, Лу́на отпила ещё немного сладкого напитка. — Ты слишком добра к ней после того, что она сделала с моей Найти.
— Помилуй меня, сестра! — возмущённый взмах белых крыльев затмил солнце. — Несчастная королева умирала, а ты предлагаешь мне вдохнуть в неё свет жизни только для того, чтобы отправить на судилище Высших магов? Вместо тихого и почётного ухода в бою, посадить её за решетку и дать дознавателям возможность потрошить ей мозги, вытягивая всё грязное белье на глаза совета? Притом, что её магией заставили бы жить до оглашения приговора, которым гарантированно была бы смерть, — морщась, как от зубной боли, Лу́на всё же упрямо смотрела в глаза Селестии, не желая сдаваться, а та продолжала. — Даже если вынести за скобки её страдания и страдания её детей, в следствии кары совета, за её преступления. И ты что, хочешь показать совету наш двор и свою дочку во всех подробностях? Ты этого серьёзно желаешь?
Под внимательным взглядом Селестии, Лу́на снова отвела взгляд, не желая вступать в очередной безнадёжный спор со своей сестрой, и только тяжело вздохнула, снова переводя взгляд вниз, на двух молодых аликорнов.
— Всё же, мерзко вышло, — ещё один тяжёлый вздох Лу́ны заставил Селестию вздрогнуть, — она думала, что играет нас всех, пока мы играли с ней. Слегка подёргала за ниточки, разыгрывая Темпест и сводя её с моей Найти, как две старые сводницы. Да ещё эта Коузи... которой мы подкинули пару идей, да свели со старухой и Темпест. Ты её мысли видела?
— И не говори, — лицо Селестии озаряет улыбка. — По-хорошему, придушить её нужно по-тихому, пока проблемы никому не создала, но это слишком просто и скучно, а я не люблю слишком простые и скучные решения. От них у меня хандра развивается и жизнь теряет краски мира. А когда мне скучно, меня тянет на авантюры. Так что пусть живёт, и, возможно, когда-то сможет пощекотать мне нервы своими деяниями.
— Возможно, — у Лу́ны дёрнулось ухо от вида упавшей на землю чёрной кобылки, запутавшейся в своих собственных ногах, — но всё же, похищение было уже перебором. Я с трудом сдержала Найтмер, не дав ей разорвать текущую личность. Подвергла своего ребёнка неоправданно высокому риску из-за твоих планов.
— Зато, как всё хорошо вышло! Меньше недели прошло, а девочки, пройдя сквозь такие приключения, сдружились и прикипели друг к другу. Найти просто забыла о своём комплексе человека, даже не заметив, как приняла новую жизнь. Пусть даже считает себя жеребцом, отчего гормональный баланс косит и развитие тела тормозит.
— Да уж, послала тьма дочурку... — ещё один тяжёлый вздох Луны отметил попытку чёрной кобылки распутать ноги и крылья, — вот, почему с детьми всегда так тяжело?
— Лучше радуйся, Лулу, — белоснежное крыло обняло тёмно-синюю пони, — у тебя тоже есть бессмертный ребёнок. Пусть пока страшненький и дикий…
— В глаз дам! — замахнулась в характерном жесте Лу́на.
— Давай, мне не жалко, — от открытости Селестии, запал ночной принцессы мгновенно исчез, — но не беспокойся, пройдёт пару лет, и она обтешется и обживётся. Ведь мы свели её с нужными пони, которые послужат ей примером и помогут адаптироваться к нашему миру. Главное, адекватная и с головой дружит, а то, что жеребцом себя считает, ерунда. На публику ведёт себя как кобылка, и ладно. Да и по жеребцам, скорее поздно, чем рано, пойдёт, — ухмыльнулась Селестия, дразня Лу́ну, которая аж с лица спала от таких мыслей, — если вообще пойдёт. Возможно, тебе даже не придётся переживать за маленьких смертных внучат. Утешая дочку, когда крохотные жеребята подрастут, повзрослеют, постареют и умрут. Не придётся делать каменное лицо и показывать пример сходящему с ума ребёнку, пока душу разрывает боль утраты.
— Не дай им ночь, такое пережить, — по синей щеке скатилась одинокая слезинка, — как только у тебя выходит переживать их смерть?
— У меня была цель, — внешне равнодушно пожимая плечами, Селестия смотрела в никуда, — и я её достигла. Осталось только помочь детям набить свои шишки и не дать совершить фатальные ошибки, подарив незабываемую жизнь.

Чтобы было что вспомнить, даже через тысячу лет!