Некромантия для Жеребят
Никогда Не Доверяй Незнакомцам
Нависающие сверху деревья, хлещущие ветви, хруст листвы и шелест кустов. Уханье сов донеслось откуда-то издалека, перманентное чувство преследования не отпускало ни на секунду.
— Ненавижу леса, — заскулил Боун Мэрроу, голова которого была достаточно близко опущена к земле, чтобы какая-нибудь веточка или что-то ещё не сбило его с ног и, не спрыгнув с крон деревьев, не впилось в него своими противными когтями. — Почему, ещё раз, я посчитал это хорошей идеей?
Боуну Мэрроу удалось успешно бежать из лагеря Яркой Луны. Направившись от бэтпони так далеко, насколько позволяла его усталость, жеребёнок теперь обнаружил себя совершенно одиноким в лесу, который находился где-то у чёрта на куличках. Симпатичные растения светились и покачивались по его прохождению, как будто умоляя потрогать или понюхать себя. Деревья же двигались хаотично; дёргающиеся и пошатывающиеся словно монстры, ждущие идеального момента утащить незваного горлодёра подальше в глубинку, в которой его никто и никогда не найдёт.
Юный некромант не смог совладать с дрожью при мысли пробудиться с такой судьбой, которая очень вероятно будет тревожить его снова и снова, пока он будет идти сквозь это ужасное место, наполненное страхом и кустарниками. Вновь оставшись в одиночестве, он почувствовал себя очень маленьким и слабым. Его недавний опыт в шахтах Скории дал о себе знать, напоминая, как долго ему пришлось быть потерянным.
— Не надо было убегать... — шептал про себя Боун. — Особенно в этот глупый лес...
Очередной хруст кустов позади жеребёнка заставил того резко развернуться, чтобы встретиться лицом к лицу со скрытым врагом. Листья колыхались от порыва ветра. Он уже практически привык к этому, хотя пугающее чувство, что кто-то преследует его надолго не отпускало Боуна Мэрроу.
— Ненавижу леса, ненавижу леса, ненавижу леса! — бормотал про себя жеребёнок, вновь развернувшись к тропинке.
Плотно окутав свою голову капюшоном, Боун Мэрроу решил, что если он не увидит, кто пришел по его душу, тогда, возможно, будет не так страшно и больно. Кроме того, если он умрет, он просто снова воскреснет, так ведь? Он уже делал это раньше практически не делая ничего со своей стороны. Это просто случилось. С горькой улыбкой он понял — если кто его и съест в этом лесу, смеяться последним всё равно будет он. Он воскреснет, тварь, съевшая его, обратиться в пепел, а он сможет проделывать это сколько угодно раз вплоть до следующего съедения.
Он также понял, что зубы достаточно остры и что смотреть на них, когда что-то поедает мясо, не очень-то приятное зрелище. Представляя какого это — быть медленно съеденным по кусочкам — к жеребёнку вернулось прежнее чувство страха. Он скинул с себя капюшон, чтобы лучше слышать пугающее звуки вокруг, его светящиеся глаза рыскали в поисках любого намёка на движение, дабы он мог рвануть в противоположном направлении.
— Я не вкусный, я маленький и костлявый, — громко крикнул Боун пустоте, окружающей его. — На мне кожа да кости, так что есть меня себе дороже, понятно? Вы слышите меня там, лесные монстры?
Приключение трусливого жеребёнка через, казалось, бесконечный лес продолжилось в поисках любых следов цивилизации. Даже если единственная дорога, которую найдёт Боун, приведёт его обратно к лагерю Энвила, он будет безмерно рад пойти по ней. Только бы полностью удостовериться, что ничего на тебя не выскочит, с рёвом не свалиться тебе на голову или угрожающе не зарычит издалека. Ни медведей, ни крокодилов, ни лесных волков, вообще ничего.
Он вспомнил истории о героях, которые он читал когда-то, какие они были храбрые, без страха и упрёка. Глядя на своё текущее положение, Боун вскоре пришёл к скорому осознанию того, что ранее слышанные им истории были, скорее всего, высосаны из копыта. С другой стороны, если бы он рассказывал историю о том, как спас Эквестрию, ему бы не захотелось, чтобы другие думали о том, что он испугался остаться один в лесу. Боун также решил быть необычайно сильным и храбрым и думать, что ничего не сможет его одолеть.
Однако, у кустов позади Боуна Мэрроу были другие мысли на этот счёт. Жеребёнок повернулся прямо в тот момент, когда вместе с шелестом листвы, в непосредственной близи с его шеей просвистел стальной болт, воткнувшийся в ближайший ствол дерева.
Боун Мэрроу с широко раскрытыми от шока и удивления глазами прикоснулся своим измазанным в грязи копытом к ране. Всё это время за ним следовал этот силуэт; то чувство, будто за тобой следят, было от этого пони! Арбалет лежал в копытах незнакомца, уже зарядившего новый болт и прицелившегося прямо в грудь Боуна.
— Следующий уйдёт в твоё сердце, — ровно изложил грубый голос, орудующего арбалетом пони.
Мысли Боуна Мэрроу метались в панике. Что ему делать? Бежать?
— На землю, пацан.
Боун Мэрроу сделал как ему велели, пригнувшись и шлёпнувшись боком о землю. Возможно, если он сделает всё, что потребует пони, он не пострадает?
Пони в броне подходил всё ближе, держа на уровне своей груди арбалет в поле магии. “Это единорог,” — догадался Боун. Тёмное одеяние, несколько подсумков с ещё большим количеством болтов внутри, капюшон, скрывающий лицо... Это ничем хорошим не кончится. Этот единорог выглядит в точности как те бандиты, завоёвывающие Скорию. Может, он пережил ту битву?
— Идиот, — проворчал единорог, тряся головой. — Я ведь сказал тебе, что следующая уйдёт тебе в сердце.
Когда бандит подошёл достаточно близко, Боун Мэрроу разглядел маленький рычаг под креплением арбалета, уходящий в ствол. Болт уже был заряжен; он просто не сумеет уйти вовремя. У него не было ни единого шанса увернуться от болта. Он и так уже слишком близко, чтобы всё задуманное осуществилось; Боун поморщился, когда холодное, стальное остриё, ломая рёбра, устремилось в его грудь, врезавшись в его сердце. Остатки воздуха вышли через лёгкие, и рана на шее его более не волновала, когда его отбросило на другой бок силой удара. Боун Мэрроу пытался крикнуть о помощи, заорать бандиту, чтобы он прекратил это, но было уже слишком поздно. Его сердце было поражено, он мог чувствовать кровь, разливающуюся внутри него, и все его попытки схватить немного воздуха окончились фонтаном крови, брызнувшем из рта.
Бандит навис над юным некромантом с лицом, выражением которого точно был не восторг.
— Даже лопатника нет?
Боун попытался уползти прочь, пока его зрение начинало размываться. Он знал, что вот-вот опять умрёт. В чём же заключались его ошибка на сей раз? То, что он пошёл через лес? Поверил, что пони не причинят ему зла? Он не мог понять, в чём заключалась его первая ошибка, но вот вторая, он точно знал, это то, что он доверился случайному пони, которого он даже не знал. К сожалению предупреждение его матери отозвалось в нём слишком поздно — не доверять незнакомцам и не ходить в лес по ночам.
Пока его тело наполнялось кровью, где её точно не должно было быть, он призадумался, сколько ещё раз ему предстояло умереть в попытке стать героем. Он медленно моргнул, понимая, что он был убит, бродя по лесу, не делая ничего такого. Последний раз, когда его убили, был из-за его глаз, теперь же, потому что он оказался не в том месте, не в то время. Неужели его так волнует его смерть? Он некромант в конце концов. Смерть — это его талант!
С его сознанием, уходящим в никуда, и с бандитом, прошмонавшим каждую частичку Боуна в поисках спрятанных сокровищ, он решил, что если он собирается продолжать возвращаться к жизни после каждой такой смерти, так недалеко и крышей поехать. Было уже меньше страха и больше болезненного дискомфорта, но это даже подняло ему немного настроения насчёт всех этих мёртвых штук. Вероятно он будет умирать ещё и ещё. Много.
И вот он взаправду умер. Его тело обмякло, его глаза непристойно засветились ярко-голубым, и крик Бандита захлебнулся во всплеске энергии, превратившей окрестности леса в пепельную пустыню.
Он, должно быть, провалялся мёртвым в этот раз намного дольше, чем в предыдущий, так как солнце уже ярко светило в зените. Измождённые и усталые глаза Боуна открылись, увидев пронизывающие насквозь лучи солнца, а его первый вздох отозвался сильнейшей болью в груди.
“О нет,” — подумал Боун Мэрроу, — “Болт всё ещё внутри. Он не вынул его.”
Осмотрев полянку, Боун Мэрроу заметил, что не только бандит низвёлся до пепла, но и также каждая травинка и деревце на поляне иссохло до чёрной жижы. Его тело снова было всё в крови, и единственные вещи, которые пережили тотальную чистку, были украденный им плащ у Энвила и болт, гордо застрявший у него в груди. Оттолкнувшись от земли и выпрямляясь вопреки нарастающей боли, Боун Мэрроу начал перебирать в уме вещи, которые убили его раньше, только чтобы отвлечься от реальности
— Что ж- — попытался сказать Боун Мэрроу самому себя, прежде чем его не пронзила острая вспышка боли, вызванная болтом арбалета, покоящегося в его груди, разрывая всё в ней на части. Согнув грудь в попытке заглушить боль, Боун Мэрроу решил упрямо закончить своё предложение. — Теперь-то я могу сказать, что меня кололи... — прохрипел он, неуклюже вцепившись в болт своим ртом, — Выпотрошили... — добавил он с приглушённым вскриком боли, когда рванул зубами за деревянное основание болта,— Четвертовали, и застрелили прямо в сердце арбалетным болтом!
Последняя натуга позволила вытолкнуть болт из груди жеребёнка немного дальше, кровавый фонтан колыхнул из свежей раны, проделанной в теле недавно возрождённого Боуна Мэрроу.
— Аргх, почему это должно быть так больно!? — выкрикнул Боун ослабив хватку болта, свисавшем с его груди. — Я имею в виду, я знаю, что меня застрелили из арбалета, и это само по себе болезненно, — добавил жеребёнок. — Так почему же я не могу сотворить никакой смягчающей боль штуки!?
Он вновь схватился за арбалетный болт, двигая своим ртом как можно ближе к телу, стараясь при этом не измазать свою мордочку ещё большим количеством крови. — Я жив всего пару минут, и теперь я опять одним копытом в могиле из-за того, что просто достаю этот болт!
Шуршание листьев привлекло внимание Боуна Мэрроу, который, оставив в покое кровавое месиво, служившее ему остатками груди, посмотрел через плечо на причину, вызвавшую этот звук. К его удивлению на безжизненной поляне стояла пони, у которой от всего сейчас происходящего глаза полезли на лоб. Боун заметил, что пони была одета в симпатичное солнечное платье, и если ему не изменяют его уставшие глаза, она была пегаской. Боль слегка притупляла возможность глаз к фокусировке, и он начал волноваться, что может умереть немного раньше срока.
— Что, во имя Принцесс, здесь произошло!? — громко ахнула пони — кобыла, судя по голосу. — Ты весь в крови! Это... Это стрела у тебя в груди!?
К горлу Боуна подступил толстый сгусток крови, вызванный его попытками вытащить стрелу, и вместо того, чтобы ответить бедной кобыле, он предпринял лучшее, что он мог сделать в данный момент — до конца достать болт из груди. Он очень надеялся, что кобыла убежит прочь. Он не хотел, чтобы и она превратилась в чёрное нечто, как бандит до неё.
Схватившись за болт своими зубами, Боун Мэрроу в последней и отчаянной попытке потянул за предмет, застрявший у него в груди. Послышался ужасающий хруст, дополненный разрывом кожи и мускул. Кровь свободно хлынула ручьём из раны, и Боун Мэрроу готов был поклясться, что слышал быстрый, удаляющийся галоп.
Что-то невнятно пробормотав, он потерял сознание, вызванное стеной крови во рту юного единорога, прыснувшей вместе с кашлем на обугленную землю леса; Боун Мэрроу умер второй раз за день.
Боун Мэрроу едва ли сейчас мог раскрыть глаза. По ощущениям разрываясь на пополам, как разъезжаются в стороны большие гранитные двери, Боун Мэрроу обнаружил, что лежит на спине, с ног до головы обмотанный бинтами. Попытка спросить, что же всё-таки произошло, была приостановлена фактом того, что и его рот был крепко забинтован, и его голос звучал не более чем скрежет.
— Он очнулся! — объявил пронзительный голос, вскоре за которым последовал галоп копыт и скрипучий звук скольжения по плитке. — Ма-ам, кровавый жеребёнок проснулся!
Юный некромант попробовал протестировать свои лёгкие, и был весьма обрадован фактом, что глубокий вдох не был прерван острой болью от разрывающей плоть стали.
“Новое правило,” — подумал Боун Мэрроу, — “никогда-никогдашеньки не доверять незнакомцам. Они плохие.”
Чересчур взволнованная и почтенно выглядящая Пегаска высунула свою голову из-за угла, дабы взглянуть на Боуна Мэрроу. Её голова исчезла, и через секунда она вновь появилось, но на этот раз с тарелкой самой разнообразной еды, которую она поставила на тумбу рядом с кроватью. Боун сделал глубокий вдох, учуяв печенье.
“Ну, в каждом правиле есть исключения,” — подумал Боун Мэрроу. — “Доверять только незнакомцам с печеньем. Так, погодите-ка, мама предупреждала меня и об этом тоже.” — На этот счёт он тяжело вздохнул вслух. — “Почему все пони такие недоверчивые? У неё печенье в конце концов!”
— Ты в порядке? — спросила пегаска, опустив копыто на забинтованную голову жеребёнка. — Я увидела тебя всего в крови с чем-то торчащим у тебя из груди в самой ужасной части леса, которую я когда-либо видела! Липкая грязь, пепел и вероятно смола были повсюду. Как ты вообще оказался в таком месте? Твои родители знают, где ты находишься?
Боун Мэрроу ответил бы, да вновь напомнил, что его рот был туго забинтован, подобно остальной части его тела, которая была практически мумифицирована огромным количеством марли, которую использовала пегаска.
— Ох, сейчас я помогу, — фыркнула пегаска, развязывая бинты, которые действовали на рот Боуна словно скотч.
Боун раскрыл рот, испытывая свои челюстные мышцы мощным зевком.
— Это отстойно, — прямо изложил он.
Материнские глаза пегаски слегка расширились.
— Ты не должен говорить такие неприличные вещи, юноша.
— Мне выстрелили в грудь арбалетным болтом, — решил кое-что уточнить Боун.
Пегаска застыла, как изваяние. Она снимала остальные бинты Боуна, пока её мозги обрабатывали сказанную жеребёнком информацию.
— Ты... ты ведь шутишь, да?
Боун Мэрроу задумался, насколько умна была эта дамочка, принимая во внимание, что его глаза практически невозможно было утаить, и факт того, что все пони, которых он повстречал после получения своей кьютимарки, знали всё о некромантах и даже то, как их вычислить. Может быть их специально этому обучили? Да не, пурга полная. Как ему сказали до этого, повсюду были развешаны его объявления с наградой.
— Осмелюсь предположить, что у тебя очень чёрное чувство юмора, — решила пегаска, отталкиваясь от отсутствия ответа Боуна. Она продолжила справляться со своей задачей распутывания юного единорога от бинтов, отшвыривая окровавленную марлю в общую кучу, лежащую на деревянном полу рядом с её копытом. — Мы тебя вымоем, накормим, и ты нам расскажешь всё, что произошло в том лесу, договорились?
Сейчас ему на ум пришло немного неловкое воспоминание. Боун Мэрроу нуждался в мясе, и до вчерашнего дня он был всеми копытами за то, что поедание мяса — ужаснейшая и неприятнейшая вещь на свете. Следовало ли ему сказать пегаске, что он предпочитает мясо, или что оно ему жизненно необходимо? А может спросить, есть ли у них... куриные яйца? Будет ли это служить суррогатом мяса, или оно специально должно быть красным и кровавым?
— А ты не из болтливых, да?
Маленькая кобылка-пегас высунула голову из-за угла, ведущем в комнату, которую оккупировал Боун Мэрроу. Яркого цвета грива, шкурка покрыта светло-голубым мехом, а её глаза были завораживающе пурпурного цвета. Она, казалось, была больше заинтересована, чем взволнована, огромной кучей пропитанных кровью бинтами.
— Ты что, дрался с медведем или как?
— Я думаю, если бы я схватился с медведем, то медведь бы выиграл, — проскрежетал в ответ Боун.
— Ну, раз ты всё ещё жив, я бы сказала, что победу одержал ты.
Вспомнив как было болезненно доставать арбалетный болт из груди, Боун Мэрроу попытался сравнить боль, полученную от съедения медведем и смерти от арбалета. Если бы у него был выбор, он, скорее всего, выбрал бы медведя.
— Ты можешь ходить? — спросила кобылка, с любопытством наклонив голову.
Боун выстонал в ответ звук приблизительно схожий с "Не-а".
Мать-пегаска ещё раз фыркнула, закончив с последним бинтов и полностью проверяя Боуна Мэрроу на наличие других ран.
— В таком случае, мне придётся тебя понести. Тем временем, может, яблочное пюре поможет тебе поскорей встать на копыта? — Продолжив осмотр, она обнаружила пару шрамов, идущих вдоль живота и лица Боуна. — Что с тобой стряслось, бедняжка?
— Медведь. — Боун выдавил из себя довольную улыбку.