Лишняя

50. Точка напряжения

Решение принято.

Холодная вода хлынула на голову, заставляя ёжиться и дыбить шерсть на холке.

— Чтоб ты сдох, принц!..

Я сделал шаг вперёд, подставляя под струи и спину — и теперь отчаянно пытаясь сжаться в точку под практически ледяной водой, рушившейся на меня с потолка, где висела огромная душевая лейка-«солнце», диаметром как бы не с метр.

Ох, сук!.. Но надо в себя прийти…

Сердце всё ещё загнанно колотилось в груди, отдавая в ушах, сладко тянуло топорщащиеся крылья, отказывающиеся плотно прилегать к телу, а внизу живота разливались жар и тягостная истома, которые я сейчас пытался тушить водой.

Вздрогнул, чуть рефлекторно не поджав задние ноги, когда шагнул дальше под душ, и поток воды обрушился уже на круп, скользя ледяными струйками по бёдрам и животу. Снова выругался, чувствуя, как особенно на фоне холодной шёрстки выделяются пылающие щёки.

Бляха… Давно мне порнуха не снилась, а в этой жизни, кажется, вообще ещё ни разу. Детали испарились из разума, стоило мне открыть глаза, но вот то, что ночь я, фигурально, проводил именно с Блюбладом — запомнилось хорошо. Проклятый конь!.. Вчера вечером, будь у этого тела жеребцовый агрегат — он бы от стояка в пол упирался, зараза! Меня и так в последние пару дней как-то очень подозрительно тянуло порассматривать жеребцов и попросыпаться от невнятных, но явно возбуждающих снов… «Эти дни» что ли подвалили, как обещала одна «хорошо разбирающаяся в кобылах» докторша?..

Скрипнул зубами и раздражённо тряхнул башкой, хлестнув себя по морде мокрой гривой, подловив свои мысли на том, что от докторши они споро переползли на Мака и далее — на пристрастное сравнение его с Блюбладом.

Кажется, вот чего Рар однажды так из разговора выпадала, явно о чём-то не о том раздумывая с мечтательным выражением на лице…

Вырубив душ, я на чуть подрагивающих ногах подошёл к чаше небольшого бассейна и, выдохнув, ухнул в него, уйдя под воду по шею. Холодная вода уже не ошпарила более-менее подготовленное тело, но всё равно шибанула по самым разгорячённым местам, заставляя судорожно сжаться на мгновение. Й-йах-х!.. Без «покрова», который отчасти снижал чувствительность органов к внешним воздействиям, вообще был бы экстрим… Пообвыкся немного, подошёл к бортику, преодолевая сопротивление воды, и пристроил голову на край, стиснув зубы и пережидая прокатившуюся по телу дрожь.

— Даже не знаю, что хуже, блин: истекать кровью и звереть несколько дней в месяц или смотреть порнуху в каждом сне и облизываться на каждого встречного жеребца… — тоскливо пробормотал я сквозь зубы, мрачно рассматривая темноту за мутным матовым «непроглядным» окном. Опять ни свет, ни заря подскочил…

Справедливости ради, конечно, мне сложно сравнивать. Мужское тело однозначно было в этом плане попрактичнее… Хотя… Пряжкой ремня получить случайно, просто надевая джинсы — это тоже те ещё ощущения…

Отлепив подбородок от пола, я вдохнул и, оттолкнувшись от края, упал в бассейн, позволяя телу погрузиться под воду. Раскрыл крылья, выдохнул, выпуская поток пузырей в парящую вокруг ореолом гриву и наслаждаясь обволакивающей раскрытые порхалки и голову плотной тяжёлой прохладой. Вынырнул, оперся передними ногами на край.

Ну и что, каждый месяц теперь такая фигня будет?..

Откинул мокрую гриву с лица, с тоскливой задумчивостью взглянул в воду, сквозь которую проступали идущие рябью контуры собственного брюха и задних ног, окружённых ореолом из волос хвоста. Решение, пусть и временное, на самом деле — вот оно, копыто протяни, что называется. Буквально…

Правая передняя нога погрузилась под воду… замерла на середине движения. Я, помедлив, с некоторым усилием вернул её обратно на бортик.

Нет уж, нафиг. Я пока ещё не настолько… готов вдаваться в… исследование своего нового тела, пусть даже после всех прожитых в нём дней новым его уже как-то и не назовёшь даже. Когда-нибудь, конечно, привыкну к мысли, что в новой жизни по новым правилам в новом мире я — кобыла, освоюсь постепенно… Глядишь — понравится ещё. М-да уж… Когда-нибудь. Не сейчас. Сейчас пойду-ка лучше работой какой-нибудь займусь — глядишь, станет не до мыслей. Зараза…

…

— …хорошо. Спасибо за понимание, Инквелл.

— Не стоит, ваша светлость, я понимаю, что у пони вашего положения порой бывает плотный график. Если выдастся немного времени — можете ознакомиться пока со следующей темой, чтобы нам не начинать её с нуля.

— Как получится.

— До свидания, ваша светлость.

Распрощавшись с преподом, я поспешно закрыл дверь, чтобы не поймать себя уже который раз за день на том, что снова пялюсь на очередного жеребца. Пришлось вообще, сославшись на жуткую занятость, спровадить его нафиг, потому что я даже загадывать боюсь, во что бы для меня в нынешнем не совсем адекватном состоянии вылились час-полтора занятий в его присутствии…

Я раздосадованно стегнул себя хвостом по боку.

Нет, прям совсем с концами башню не срывало, конечно, но внимание и мысли очень уж легко и охотно акцентировались на… не на том! Бездна! Может сказывалось отсутствие привычки, может — очень длительное отсутствие у моего немножечко кобыльего тела представителей противоположного пола в радиусе досягаемости — фиг знает, но гормоны внутри буквально кипели, и возбуждение набрасывалось как ненормальное, едва находило мало-мальский повод.

— Ы-ы-а-а-а!.. Как они с этим живут?.. — тоскливо проныл я себе под нос.

«Неплохо живут, с удово-ольствием»…

Бляха.

Я с тяжким вздохом потёр переносицу. Сам, на самом деле, виноват, что уделяю этому столько внимания… Вот оно и лезет охотно туда, куда концентрирую! Вчера, вон, хватило же меня как-то на разговор с синей и, главное, заглянувшим к ней на огонёк Блюбладом? Ну да, вёл себя как дурак, отвечал местами невпопад, ловил себя периодически на мыслях о том, какая у принца плотная аура, какой он сильный маг и какой у него изящный длинный рог, как под шкурой с лоснящейся алебастровой шёрсткой перекатываются плотные жгуты сильных мышц, какая великолепная у него длинная золотистая грива, а его глаза!..

Зарычав, я привстал на дыбы и обрушился копытами на каменный пол, намеренно не смягчая приземление. Внизу живота снова было как-то подозрительно тепло и тяжело. Проклятье! Да раздери бездна этого принца! И сам тоже, блин, дурак! Вспоминать этого долбаного секс-символа в моём текущем состоянии!..

Текущем состоянии… Текущем состоянии…

Я, хрюкнув, заржал, рефлекторно пытаясь сложиться пополам.

А-а-а, бляха-а!.. Надо же было так великолепно сформулировать!.. И ведь поспорь попробуй — состояние вполне себе текущее… Бли-и-ин!..

Кое-как проржавшись, мотнул головой, давя в себе вновь подкатывающие смешинки. Зараза, а… Не, на самом деле моё текущее — да хватит ржать! — состояние не совсем прям текущее, что радует. Мокрых пятен, вроде, не оставляю, «покров» самопроизвольно не вырубается, так что… Переживём. Главное — взгляд на жеребцах сильно не задерживать. И на всяких продолговатых предметах — тоже, от греха…

Тихо ругнулся, почувствовав, как щёки густо заливает краска. Всё, нафиг! Пойду-ка, вон, лучше чаю выпью, что ли, порадуюсь в очередной раз, что я умный, предусмотрительный и дальновидно приказал мне в гостиной всё для приготовления оного обеспечить. И, надеюсь, с навязчивыми мыслями всё на сегодня.

А про красавца Блюблада пусть, вон, Рарити думает…

Конкурентка такая…

Бляха.

…

ТР-Р-РЕС-СЬ!

— Падай, ты убит! — на мгновение поморщив нос от гари и стойкого запаха озона, усмехнулся я тлеющему тренировочному поникену с чёрной проплешиной на боковой стороне шеи.

Вот интересно: у меня ток получается переменный или постоянный?..

Снова усмехнувшись бредовой мысли и устало мотнув головой, подошёл к своей мишени и залил тление водой из ведра. Поморщился и спешно отступил на шаг, когда расплывшаяся по полу небольшая лужа коснулась копыт.

Ладно, закругляться пора на сегодня. А то рог понемногу сигнализирует, что ему хватит уже колдунства…

— Приберёшь? — я с сомнением окинул учинённый бардак. Помимо подгоревшего, ещё парочка поникенов вообще обратилась в труху и теперь возлежала кучками на полу, украсившемся также лужами и подпалинами.

— Конечно, о Великая! Рада служить! — с энтузиазмом поклонилась мышекрылая стражница неожиданного ярко-малинового цвета, что сегодня отвечала за тренировочный зал. Всё моё экспериментирование тут восхищённого взгляда с меня не сводила, зараза, мне как-то даже неловко было поначалу… Ну да, на удивление, среди луниных дуболомов у меня находились почитатели. Немного, но сколько-то было. Интересно, что Луна с ними делать собирается? Они же, случись что, скорее меня поддержат, чем её… Ну и пофиг, пожалуй. Луна их приютила — вот пусть у неё голова и болит.

Коротко попрощавшись с поправляющей поникен стражницей-фанаткой, я покинул тренировочный зал. Пойду, пожалуй, еды себе организую…

Я, собственно, чего сегодня здесь вдруг? Насмотрелся намедни ведь памяти — и что-то интересно стало попробовать что-нибудь оттуда. Под это дело залез сегодня снова, заодно утопив в неизменно найденном там поганом настроении дурацкое возбуждение… Ну да я же для пользы дела — а польза в виде нескольких интересных заклинаний нашлась и была проверена в тире, так что и настроение я себе как-нибудь вернул.

Хотя… Да уж… Так себе вернул, на самом деле…

Знаю, вот, теперь, к примеру, заклинание полубоевого-полупыточного назначения, вызывающее перегрузку нервных каналов и сильную боль, вплоть до судорог, по всему телу в самых случайных и непредвиденных местах. Найтмер его изначально создавала как противовоздушное, чтобы убегающую на крыльях Тию с гарантией сбить если что, но штуковина, похожая на постепенно расширяющуюся в полёте паутину, оказалась слишком медленной, чтобы догнать летящую пони. Как Найтмер силу воздействия для него подбирала? Экспериментально, понятно. На единственной живой цели на луне. На себе.

Я нервно передёрнулся, вспомнив зацепленные краем сознания ощущения. Нет, вот уж что я точно только против совсем в край долбанувшихся отморозков применю — так это «Шоковую сеть»…

Помимо этого потренировал уже знакомое и более-менее освоенное: обычный магический луч, импульс, молнию — люблю этот треск, блин… Попытался щиты поконфигурировать — получалось пока так, на хилую троечку. Если щит Шайнинга тогда, помнится, на ощупь напоминал толстую резину, подпёртую массой воды, то мой, светившийся характерной родной бирюзой, в лучшем случае напоминал надутый полиэтиленовый пакет, совершенно не производя ощущения надёжности. Да и с формой пока тоже не очень получалось… Но, тем не менее, в магии я за этот месяц подрос будь здоров как. Регулярные уроки, ответы на любые вопросы и любые возможные книги на эту тему в шаговой доступности весьма позитивно сказались на результатах. Да и организм помаленьку приходил в себя, позволяя сейчас то, с чего ранее я бы мог отправиться в больницу.

А ещё это ощущение струящейся внутри энергии, когда колдуешь… Я блаженно зажмурился. Эх, блин, за рог и крылья я этому телу даже половую принадлежность простить готов!.. Ну, вот прямо сейчас если — то готов! А когда с ней опять вылезут очередные проблемы и неудобства — так как обычно сразу же стану не готов, ага… Я коротко хохотнул.

— Здравствуй, Найтмер! Рада видеть тебя в бодром расположении духа! — поздоровались со мной, стоило мне повернуть за угол коридора.

— Каденс? Привет. Какими судьбами тут? — отсалютовав приветливой розовой аликорночке крылом, направился я навстречу.

— Тётушка дала пару выходных — вот и зашла к Луне. Столько её не видела… Бедняжка… — на мгновение увяла та. — Потом думала к тебе заглянуть, но стража сказала, что тебя нет.

— Вернулась, как видишь, — повёл крылом я. — Зайдёшь?

— Конечно, Найтмер, — улыбнулась принцесса.

— Ну пошли, — кивнул я в сторону, откуда она и пришла, на мгновение задержав на кобылке взгляд. Как Каденс ни хорохорилась, но загнанность у неё прям даже не на лице, а на всём теле была написана. Кажись, кто-то знатно задолбался Тию на троне подменять…

— Прости, что не навестила раньше, Найтмер, — повесив ушки, горько покаялась собеседница, когда мы уже подходили к моим покоям.

— Каденс, ты в зеркало себя видела? — замедлив шаг, скосил я на неё взгляд. Ненормальная… — Когда в последний раз дольше четырёх часов в сутки спала, а? Голодная?

— Немного, — неуверенно отозвалась та. — Мы с Луной хорошо перекусили, но это давно уже было… И нормально я выспалась!

— Верю, ага, — многозначительно покивал я. — Четыре часа плюс литр кофе — это всё ещё не тянет на «выспалась», Каденс.

На «высыпалась» это тянет, как по мне…

— Найдите служанку, пусть организует в мои покои обед на двоих. И чай с чем-нибудь вкусненьким, — обратился я уже к паре истуканов, дежуривших у дверей временно моих апартаментов, и, зафиксировав начало исполнения моей высочайшей воли, отворил дверь: — Проходи.

— Я не настолько не высыпаюсь, — буркнула аликорночка, переступая порог. — И не настолько плохо выгляжу!

— Ага-м. А кто мне ещё тогда, в письмах, жаловался, что ей спать некогда? Падай давай, вон пуфики валяются — загреби себе пару штук. И подушку с кресла дёрни. Как у тебя дела вообще?

— Ну, ладно, то, что я несколько утомилась — ты и так заметила. И преувеличила, — с укоризной взглянули на меня фиолетовые глаза принцессы, всё же внявшей совету и развалившейся на пуфиках, подушке и пушистом ковре гостиной. — С Шайни виделась дважды за это время, — вздохнула она. Вот, кстати, о жеребцах… — Сэр Клир опять увивается вокруг со своим законопроектом, уже вторую неделю предлагая одно и то же разными формулировками и заставляя опять и опять его рассматривать и отвергать! Потому что не будет ему сокращений, не-бу-дет! Ох… И Хайли Лайкли эта ещё! Пресс-секретарь тётушки, знаешь? Честно — хочется её…

Убить нафиг?

— …уволить и больше не подпускать ко дворцу!

Пони…

— Ой, извини, Найтмер… Тебя, наверное, утомляют все эти рабочие моменты и их подробности? И Луне уже жаловалась, и вот, тебе теперь — и всё перестать не могу, — мило смутилась аликорна.

— Ну, я же сама спросила, как ты, — хмыкнул я, также устроившись лёжа на ковре на боку и исхитрившись подпереть голову копытом. Так себе поза вышла, не верх удобства…

— Примерно так, как я в письмах тебе и писала — тоска сплошная, на самом деле, — удручённо отмахнулась Каденс. — Всё важное, всё необходимое — и всё надо решать, и чтобы все ещё довольны были… Как тётушка правила Эквестрией целыми столетиями? Мне так жаль её…

— Пообвыкнешься — сможешь не хуже. А то ещё и нравиться начнёт, — усмехнулся я. — Выйдешь замуж за своего Шайнинга, отвоюете у какого-нибудь тирана себе королевство и будешь там править на правах аликорна…

— Скажешь тоже, — смущённо хихикнула моя гостья. — Да и замуж за Шайнинга… Я пока не совсем уверена… — спрятала от меня мордочку она. — Ох, и что же всё обо мне да обо мне? Как у тебя дела, Найтмер? — поспешила изящно и ненавязчиво сменить тему принцесса. — Луна рассказывала — учишься?

— Ну вроде того, — устроившись поудобнее на животе и примостив голову на скрещенные передние ноги, повёл крылом я. — Чему-то учусь, что-то получается даже… Не знаю, что тут можно рассказать.

— Я не могу не спросить… извини, пожалуйста, если это неприятно для тебя… — замялась собеседница. — Как вы ладите с Луной?

— А то ты у неё не спрашивала.

— Спрашивала, но… хотела бы…

— Докопаться на ровном месте до меня, — вздохнул я. — Как-то ладим. Обе ещё живы, как видишь. Что ещё надо-то?

— И ты к ней совсем-совсем ничего не чувствуешь? Даже сейчас, когда вы живёте рядом, она учит тебя и…

Привязалась, а! Каденс, чтоб тебя во время секса понос продрал!..

— Я понятия не имею, как к ней отношусь, ясно? — оборвал я эту болтушку на полуслове, старательно придавив взглядом. — А всё из-за тебя!

Обвиняюще ткнув копытом в сторону испуганно притихшей аликорны, я резко встал и быстрым шагом направился к спальне, проигнорировав растерянный оклик. Вошёл, отыскав взглядом, сгрёб в охапку письма синей, и направился обратно. В гостиной меня встретила стоявшая в напряжённой позе растерянная и расстроенная Каденс с выражением «Что я наделала!» на лице.

— Вот! Узнаёшь? — помахал я перед её носом листами бумаги.

— Ну да… — растерянно подхватив письма и бегло просмотрев верхнее, неуверенно пробормотала аликорна. — А что т…

— Это ведь ты их писала, да? — плюхнулся я обратно на ковёр, чувствуя, как вспышка чувств сходит на нет, оставляя после себя какую-то усталую апатию. — Луна со своим феноменальным умением ладить с другими такого бы в жизни не придумала.

— Вовсе нет, Найтмер, — вздохнув, потопталась нерешительно принцесса и улеглась поодаль, наградив меня печальным взглядом. — Я лишь подсказала, о чём можно попробовать написать, чтобы тебя это не вывело из себя.

— Можно подумать, ты хорошо знаешь, что меня из себя выводит, а что нет, — буркнул я себе под нос, но собеседница всё же расслышала:

— Не то чтобы… Просто… почувствовала, что так будет… правильно? И после просто была рядом с Луной, чтобы поддержать её.

— Зачем тебе это вообще понадобилось? — приподнялся было я, но, мысленно махнув рукой, опустился обратно. Какая разница, на самом деле? Да и что я вообще от неё хочу услышать?..

— Вы обе — мои друзья, Найтмер! Я лишь хочу, чтобы вы не ссорились!

— Ссорили-ись?! — голос едва не сорвался на шипение. — Да ты вообще знаешь, что там было, чтобы называть это ссорой?!

— Знаю, Найтмер, — прямо взглянув мне в глаза, всё же не выдержала поединка взглядов Каденс, но голос её продолжил звучать твёрдо, даже когда она принялась пристально всматриваться в пол: — Луна рассказала мне всё — и во многом именно поэтому я пообещала ей, что сделаю всё возможное, чтобы вас примирить! А уж теперь, когда знаю, что вы… родственники — я не отступлюсь и подавно!

— Она даже это тебе выболтала? — удивлённо приподнял брови я. Блин, как-то не ожидал я от синей такого — ни вчера, ни сейчас… — Впрочем, какая разница, если я не собираюсь её прощать?

— Но ведь и былой ненависти уже не чувствуешь? — с жалостью и надеждой взглянула Каденс.

— А хотела бы!..

— Почему? Для чего?

Тупая лошадь! С-сука, вот принесло опять на мою голову!..

— Да потому, что… — споткнулся я, лихорадочно пытаясь сформулировать причину. Не «Из-за чего?» — «Для чего?»… Проклятье, Каденс!..

— Ты жива, ты здорова, у тебя есть друзья. Перед тобой вся твоя жизнь в её многообразии, твоё будущее! И у Луны — тоже! Разве это не хороший конец для всех? Не повод простить ошибки прошлого?

— Не лезь! — скрипнув зубами, холодно прошипел я.

Каденс, ты нарываешься на рассказ, после которого я вынужден буду тебя убить, чтобы он не ушёл в массы. Просто на всякий случай!

Скотина розовая, чтоб тебя разорвало и наперекосяк склеило! Бездна тебя раздери с такими разговорами! «Хороший конец» она нашла, бляха… Для Луны — может быть, а для меня…

А для меня… Бывшего меня-человека — неплохой, наверное, а меня-пони…

М-да, можно подумать, что я — не пони…

Для Найтмер…

Я считал, что от неё мало что осталось, но так ли был прав? Мне уже даже мысленно трудно делить себя на некие составные части: я — вот, какой есть. Тащусь от полётов, от звенящей в роге магии и её возможностей, от внимания к себе. Пялюсь, вон, на жеребцов — пусть даже в силу физиологии… Хочется верить, что физиологии, н-да… А ещё непроизвольно ёжусь от ощущения взгляда в спину под ночным звёздным небом и отчаянно боюсь, что все бросят меня в одиночестве и, бывает, накручиваю себя на эту тему — чтобы потом от облегчения от встречи рыдать на плече подруги…

Найтмер — это я. Тоже я. Изменившаяся под тяжестью потерь и ударов судьбы и под влиянием человека и Элементов Гармонии. Но мы же не говорим, что кто-то умер, когда он меняется со временем? Говорят иногда «После этого он для меня умер», если какое-то изменение не могут принять, но ключевое здесь всё-таки именно «для меня», так?..

А если я, в значительной степени — выжившая на луне Найтмер, что, вернувшись, нашла здесь дружбу и понимание и получила возможность жить дальше, то… всё и правда закончилось не так уж и ужасно?..

А если это всё — только мысли для самоуспокоения, и я обманываю себя?..

— Каденс, я тебя… на дуэли урою в следующий раз, — вздохнув, поднял я уткнутую в передние ноги морду.

Даже на «Шоковую сеть» расстараюсь под это дело, блин! Чтобы ты почувствовала нечто похожее на то, что я сейчас! Скотина розовая…

— Прости меня, Найтмер. Прости, пожалуйста, — тоже вздохнула прижавшая ушки аликорна, виновато отведя взгляд. — Я как лучше хотела… Мне нельзя было так давить. Прости.

— Иди ты…

Звякнул колокольчик.

— Иди ты еду нашу встреть, если умная такая и всех понимаешь, — проворчал я, поднимаясь. — И подушки на полу как-нибудь покрасивше разложи. Пойду макулатуру эту, — я кивнул на злосчастные письма, — на место сложу.

…

— Вкусно! Кажется, никогда такого не пробовала, — сыто отвалилась на пуфики Каденс.

— Зря, — коротко усмехнувшись, повёл крылом я.

— Зря, — явно с усилием вздохнув, согласилась гостья. — Только… Это не слишком калорийно?

— Мне как-то пофиг, — белозубо улыбнулся я.

Если посмотреть, насколько моя новая тушка оказалась рахитичная, потолстеть — перспектива для меня теперь малореальная. Особенно с учётом того, что это тело и банально прокормить-то не так просто, на самом деле…

— Надо будет посчитать, — вновь вздохнула аликорночка, погладив себя по животу и с лёгкой завистью взглянув на мою ещё не опустевшую тарелку.

Жареная картошка с луком и грибами, сметана, огурец — жаль, правда, не солёный, а свежий — но всё равно. М-м!.. Не знаю, почему тут так не готовили? Вроде и грибы ели, и картошку умели жарить, и сметана была — а совместить не додумались, глупые лошади. Да здравствует прогрессорство и просвещение дикарей! Я усмехнулся и с удовольствием захрустел кружочком огурца.

— Я… Ух! Ох!.. — попыталась подняться Каденс и, кое-как выпрямившись, жалобно посмотрела на меня. — Я переела!

— Тебя до кровати докатить? — осведомился я и с трудом не заржал под жалобно-возмущённо-осуждающим взглядом в ответ.

— Найтмер!.. А-агх!.. — закатила глаза принцесса. — Злодейка! Если бы ела как всепони, а не лёжа!..

Ну да, я иногда был совсем не прочь посибаритствовать, заодно попирая все возможные нормы этикета: раздобыл низкий — буквально в дюжину-полторы сантиметров — столик, за которым под настроение и возлежал на пуфиках и подушках, пользуясь прекрасной возможностью с помощью рога есть не совершая лишних телодвижений. Каденс поначалу на моё предложение взялась читать мораль, де, так нельзя, но я всё-таки сумел её уломать и теперь наслаждался возмущениями.

Пока страдающая принцесса любви, жалобно вздыхая, прохаживалась и переминалась с ноги на ногу — споро добил свою порцию и, избавившись от лишней посуды, принялся разливать чай, попутно вызвав у гостьи душераздирающий стон выставленным на стол блюдом с пирожными.

Похоже, кое-кто боялся потерять в этой битве слишком многое. Форму, например… Я усмехнулся.

— Я к тебе больше не приду, — обречённо пробурчала Кадди, вновь устраиваясь на подушках вдоль столика.

— Вон те «корзиночки» жёлтенькие попробуй, с ломтиками ананаса. Они вкусные, — демонстративно порекомендовал я в ответ, чувствуя, как губы прямо-таки распирает немножко злорадная улыбка.

— Ты невыносима! — закатила глаза принцесса и с тяжким вздохом наклонилась поближе к блюду, пристально изучая ассортимент.

— Ты кушай-кушай. И скоро тоже станешь невыносима… и необходима, и неподъёмна… — я, не выдержав, всхлипнул и уткнулся в подушку.

— Найтмер!!! — в плечо ударилось что-то мягкое и тяжёлое.

— Прости-прости. Кх-х… Уф… — кое-как проржавшись под гневным взором собеседницы, всё ещё разбираемый хохотом приподнялся я, выставив передние ноги в примиряющем жесте и протягивая ей обратно подушку телекинезом.

— Я подумаю! — демонстративно надулась недовольно сопящая Каденс, подхватив возвращённое ей «оружие».

Титаническим усилием проглотив ещё одну подколку — разбирало желание посоветовать, что под пироженко думаться будет лучше — я для надёжности запил её тёплым чаем и зажевал эклером, закинутым в пасть целиком.

Допивали чай молча.

— Слушай, Каденс… — припомнил я об одной своей проблеме. Задалбывала меня сегодня неудобными разговорами — вот теперь я тебя позадалбываю! Хотя, это, конечно, ещё очень большой вопрос, для кого эти разговоры будут более неудобными…

— М?

— Ты же принцесса любви? А, если не секрет, любви по какой части?.. — вопрос прозвучал как-то неуверенно, с ощущением, что не понравится мне любой ответ.

— В первую очередь — любви к сладкому.

Я смерил её мрачным взглядом. Издевается. Каденс с профессиональной рожей кирпичом глянула на меня и перевела взгляд на тарелку со сладостями, в которой ещё что-то оставалось.

— А если серьёзно? Ну извини, поподкалывала тебя немного, да… — я вздохнул.

— Понятия не имею, если серьёзно, — помедлив, тоже вздохнула аликорночка. — Я пока, признаться, не очень представляю пределы своего таланта. Если ты хочешь выяснить что-то из области… плотской любви, то… — мило зарделась она, — ну, я… Кое-что знаю, конечно, но… меня сложно назвать профессионалом в… этой области. Но я постараюсь помочь.

— Меня… — бляха, это сложнее, чем казалось… — Меня на… Очень на… жеребцов тянет. Не знаю, в общем, что это и что делать, — скомкано сформулировал я, тихо порадовавшись, что, наконец, всё сказал, и больше ничего говорить не надо.

— Ну, для кобылы нормально, что её тянет на жеребцов… — с сомнением взглянула на меня Каденс и замолкла в ожидании реакции.

Издевается.

Я задумчиво закусил губу. Блин, стоит ей говорить, нет, насчёт своего отношения к жеребцам? Да и к кобылам, да и к отношениям в целом пока… Полезет же выяснять, что да почему… А то и помогать! Не, попробуем малой кровью обойтись пока.

— Ну да, но в последние пару дней я от них взгляд с трудом отрываю!

Принцесса удивлённо приподняла бровь. Не дождавшись продолжения — приподняла вторую.

— Ты… В смысле, ты правда не понимаешь?..

— Догадки есть, — неопределённо повёл я крылом.

— Не поверю, что у тебя никогда не было горячих дней!

— Экванологу на первом приёме пришлось объяснять мне, что такое «покров».

Попробуй на это что-то возразить.

— А… Оу… — аликорна растерянно потёрла лоб. — Подожди, правда?

— Моей памяти здорово досталось, да.

— Но… Неужели ты… Ох… Извини. Это ужасно! — взгляд фиолетовых глаз был полон сочувствия.

— Ты не ужасайся, ты разобраться помоги лучше, — буркнул я, опустив глаза. Не люблю, когда на меня вот так смотрят…

— Конечно, помогу, — поспешила заверить меня Каденс. — Ну, с чего бы начать… Ты совсем не понимаешь, что происходит?

— Ну, примерно понимаю… Мне, главное — когда, надолго ли и как бороться, — отмахнулся я.

— Ну… Тут во многом индивидуально. У здоровой пони эструс происходит каждый месяц, в течение от двух до шести дней обычно. По силе тоже бывает по-разному: одна не замечает почти, а другая едва может держать себя в копытах, но как правило всё же тут что-то среднее. С весны, примерно с апреля, стадия эструса длится дольше и интенсивнее, с началом осени — становится слабее. Как бороться… А надо с этим бороться? Зачем? — достаточно сжато изложив спрошенное, вопросительно взглянула на меня Каденс на последнем пункте.

Что за вопросы дурацкие, блин? Раз спросил — значит, надо!

— Мешает.

— С помощью своего особенного пони или мужа, — мимолётно улыбнулась Каденс. — Ну или… М-м… Определённого рода игрушек — если ты понимаешь, о чём я. Другие способы бороться с возбуждением мне неизвестны. Ну или как вариант ещё просто потерпеть — это нестрашно и недолго. «Покров» ведь не исчезает? — чуть обеспокоенно взглянула она.

— Нет, вроде, — неуверенно повёл я крыльями, жалея, что вообще полез в эту тему. Кадди-то, судя по всему, быстро перестала краснеть, теперь рассуждая с беспристрастностью медика, а вот я… Зараза, а…

— Ну, значит, всё в порядке, — улыбнулась аликорна.

Это тебе в порядке!

— А может… Ну… Зелье там какое есть или, не знаю, заклинание?

— О, Селестия, зачем тебе эта гадость?! — вытаращилась на меня принцесса. — Извини, ты, наверное, просто не знакома с этими зельями… Зелья есть, да, но они — на крайний случай, когда из-за патологии кобыла в эти дни буквально теряет голову, превращаясь в сгусток инстинктов. Заболевание, к счастью, очень редкое, а сейчас даже уже наметились возможности его полностью исцелять. Думаю, лет через двадцать эта проблема уже будет побеждена.

— А зелья?

— Пока что приходится их использовать для купирования приступов, но, честно, как по мне — лучше просто связывать несчастную на неделю, чем поить этой токсичной гадостью! На здоровье они сказываются… плачевно. И, что самое ужасное, вызывают привыкание, — вздохнула аликорна.

Ну как обычно всё — кругом задница. Я даже почти не удивлён.

— Ну а заклинания… Я слышала только об одном, но оно отключает все эмоции вообще, делая пони… словно и неживой даже, — Каденс поёжилась. — После инцидента с командой доктора Хартлесс, имя которой ты, возможно, знаешь по книгам по анатомии и, особенно — анатомии крыльев, это заклинание запрещено к изучению и применению без личного дозволения принцессы Селестии.

— А что там за инцидент?

Есть что-то подозрения нехорошие, учитывая связь в одном предложении заклинания безэмоциональности и написания подробных анатомических справочников…

— Я… не хочу углубляться в эту тему, — поёжившись, чуть резковато ответила принцесса. — Да и права не имею, по большому счёту. Скажу лишь, что никто не погиб, и всё чудом закончилось относительно хорошо.

— Ясно… Извини.

— Да ничего, Найтмер, — бледно улыбнулась Каденс.

— Значит, по моему вопросу — только терпеть?

— Ну… да? Тебе, возможно, с непривычки сейчас так сложно, но, думаю, со временем перестанешь столь остро на это реагировать. Не беспокойся, Найтмер, всё будет хорошо. И, если возникнут подобные вопросы — не стесняйся обратиться, подруге я всегда постараюсь помочь, — ободряюще кивнула мне аликорна и принялась неохотно выбираться из подушек в попытках встать. — Я, пожалуй, пойду уже. Мне определённо нужно подвигаться…

— Ну, давай. Рада была увидеться.

— И я тоже, — улыбнулась принцесса в ответ.

— Заходи, если вдруг проголодаешься, — подмигнул я, вызвав суровый взгляд.

— Не смешно!

— Да ладно. Тебя дразнить одно удовольствие.

— Найтмер!.. — закатила глаза аликорна.

…

— Простите, что прерываю, Великая…

Голос вошедшего фестрала на «Великой» достаточно типично прозвучал с явственным сомнением. С некоторым даже облегчением я расслабился и чуть поспешно повернул голову к вошедшему:

— В чём дело?

— Вас… желают видеть. Сейчас, — уклончиво пояснил подтянутый мускулистый гвардеец с притягательной аккуратной бородкой.

— Кого там?.. — пробормотал я под нос, чуть торопливо отводя взгляд и оборачиваясь к высокой утончённо сложенной кобылице-единорогу, в шоколадной гриве которой уже поблёскивали редкие пока седые волосы. Та поняла без слов:

— Полагаю, нам придётся отложить урок, ваша светлость? — чуть вопросительно взглянула она. Я кивнул. — В таком случае, предлагаю вернуться к высокому искусству танцев послезавтра.

— Хорошо. До встречи — и спасибо за науку, Хай.

— Я рада помочь, ваша светлость, — сдержанно улыбнулась единорожка. — До свидания.

Сопроводив прощание элегантным выверенным поклоном, мучительница-учительница по, бездна его побери, высокому искусству этикета покинула залу, сопровождаемая подозрительным взглядом неожиданного визитёра. Да-а, а ведь как она обтекаемо, чтобы меня ненароком в его глазах невоспитанным чучелом не выставить: «танцев», не осанку держать или ложки не путать… Ладно.

— Так… Ну и кому я так неотложно понадобилась? — перевёл я взгляд в сторону гвардейца.

— Королеве Селестии, — чему-то усмехнулся тот, впрочем, немедля вернув на морду выражение кирпича.

— А к чему такая секретность? — усилием оторвал я взгляд от визитёра. — Мог бы сразу так и сказать.

Тия, значит… Ожидаемо, впрочем. Даже позднее, чем я рассчитывал тогда, когда Луна сообщила, что сестра вернулась из поездок по стране.

— Она… очень просила не сообщать, кто зовёт, — с заметным удовольствием пояснил страж. — Но ваше желание узнать, Великая, разумеется, превыше этого.

— А сам бы, значит, не сказал, — хмыкнул я. — Ладно, где она ждёт? Побеседуем.

…

— Найтмер Мун.

Голос белоснежной кобылицы с лёгким эхом прокатился под высокими сводами дворцового коридора.

— Ну привет, принцесса.

Выглядела Тия как… как с войны — такая почему-то напрашивалась аналогия. Вроде бы всё то же самое и на первый взгляд ничего не изменилось, но словно веяло чем-то таким в глазах. С залёгшими под ними тенями, покрасневшие, наполненные усталостью и свинцовой тяжестью — разительный контраст с тем добрым и полным жизни взглядом, что запал мне в душу… Захотелось просто подойти и обнять её.

— Я хочу, чтобы ты покинула Кантерлот, — не стала выбирать мягких формулировок Селестия. Сурово…

— Всё настолько плохо? — неуверенно поинтересовался я. Её слова, конечно, тоже своего рода ответ — сны её явно здорово довели, но…

— Бывало и хуже, — ровно констатировала она. Замерла на мгновение, вздохнула, чуть понурившись. — Пожалуйста, Найтмер. Я… Мне… — замялась белоснежная кобылица.

— «Уезжай», говоришь… И бросить тебя вот так? — невесело усмехнулся я, расшифровав заминку как повторение просьбы. — Ты в зеркало себя видела?

— Ничего из ряда вон со мной не происходит, не нужно напрасных переживаний. Просто устаю немного больше обычного. Да и поездка выдалась не самой простой, — подняв взгляд, с нажимом повторила она и сделала попытку успокаивающе улыбнуться. Получилось… не очень.

Охотно верю, Тия. Охотно верю…

— Слушай… — я, выдохнув, решительно шагнул к Селестии, решив положиться на самое надёжное для пони средство поддержки. — Всё будет хорошо. Луна меня сейчас подучит, разберёмся с твоими кошмарами, а потом…

— Не нужно, пожалуйста, — в мою грудь упёрся позолоченный накопытник принцессы. — Я в порядке, правда. Вы обе ошибаетесь, если полагаете, что всю предыдущую тысячу лет у меня не было кошмаров. Я справлялась с ними многие дюжины лет. Справлюсь и теперь, и, поверь моему опыту, уже весьма скоро, — убедившись, что я не пытаюсь больше приблизиться, убрала ногу Тия и одарила меня ещё одной улыбкой.

Хм… Нет, если так подумать…

— Тем более, что кошмары — сейчас и вовсе не главная моя проблема, — вздохнув, увяла ушками принцесса. — Куда сильнее меня задевает… отстранённость Луны.

Только не говори, что вы с ней опять посрались, а…

— Поругались?

— Нет, что ты! — опять улыбнулась Селестия. — Просто… Она так увлеклась всей этой учёбой, что… — сотворила неопределённый жест аликорна. — Прости мою резкость поначалу, Найтмер. Мы с ней стали так мало видеться…

— Так заходила бы к ней чаще, — пожал крыльями я. — А то ни разу не припомню с моего приезда. Даже сейчас почему-то в коридоре разговариваем, вместо того, чтобы зайти…

— Увы, но… в последнее время у меня ужасно не хватает времени, — вздохнула принцесса, вильнув взглядом.

— А если я уеду, то его, конечно, сразу начнёт хватать… — пробормотал я под нос. — Я… понимаю, что ты переживаешь за сестру после всего этого, — неопределённо повёл я крылом. Проклятье, до сих пор скотиной себя чувствую… — Но я пообещала тебе и не собираюсь изменять своему слову: её жизни с моей стороны ничего не грозит.

— Значит, ты отказываешься? Ну да, мы же с тобой не друзья, чтобы друг другу помогать!.. — с какой-то злой горечью обронила Тия.

Я даже немного опешил. Никакого категоричного отказа не прозвучало, но и сказанного ей вдруг хватило, чтобы одномоментно начать походить на тигра в клетке: грива и хвост вместо привычного плавного волнения заплясали как языки пламени, а недобро прищуренный взгляд словно принялся выискивать на мне удачные места для ударов. Вдобавок, и тот мой отказ вспомнила, который, похоже, задел её, несмотря на уверения в обратном. Если бы я… Бездна… А что я мог сделать?..

— Принцесса, я…

Селестия прикрыла глаза, сделала несколько быстрых вздохов. Вздрогнула, идеальное лицо на мгновение исказилось.

— Мне не следовало срываться, — тусклым взглядом посмотрела она, наконец подняв веки. — Найтмер, оставь мою несчастную сестру и покинь Кантерлот. Прошу тебя.

Я катнул желваки, уставившись в пол. Вот и что делать? Тия и правда сильна и опытна, она вполне может представлять, с чем имеет дело — в отличие от Луны, склонной излишне драматизировать угрозу. Проверить возможности тоже нет, потому что я пока ещё никаких практических результатов не добился — ощущение, что «вот-вот» погоды не делает. По сути — это слово лживой истерички Луны против слова уравновешенной и мудрой Селестии, которую, к тому же, я не хочу подводить опять. Уехать? А если я ошибусь — что тогда будет? Проклятье…

Нельзя уезжать.

Прокатившееся внутри… ощущение было каким-то нереально чётким и конкретным: угроза реальна. А значит, если я сейчас уйду — наверняка быть беде.

Я тихо выдохнул сквозь зубы. Как принято у лётчиков — решение нужно принимать быстро и окончательно, долго думать в воздушном бою — верный путь в могилу. Сомневался? Вот подсказка.

Остаюсь.

Что там дальше — будем решать по ходу дела.

— Боюсь, вынуждена отказать, принцесса, — поднял голову я, тут же заслужив колючий жёсткий взгляд. — Меня пригласила сюда её Высочество, — выделил я титул, равный Тиеному, — принцесса Луна, и уехать я могу лишь тогда, когда она позволит. И я… Бездна… Пожалуйста, позволь закончить обучение, убедиться, что всё и правда в порядке — и я съеду к себе в Понивилль обниматься с Рарити и писать картины. — Аликорна едва заметно вздрогнула. — С Луной, как сама видишь, мы как-нибудь уживаемся и…

— Быть посему, — неожиданно перебила меня Тия. — Я дозволю тебе остаться, но не заблуждайся: доверие я оказываю не тебе, а моей недальновидной сестрёнке, которая постоянно утверждает то же самое, и с которой я не желаю поссориться снова. Но если с Луной что-то случится, Найтмер, — приблизила лицо почти в упор Тия, — я буду крайне тобой разочарована.

— Всё будет нормально… — пробормотал я, чувствуя, как от какого-то подспудно пугающего взгляда впритык льнут к голове уши. От тёплых розовых глаз, лучащихся материнской заботой, в бездонных пурпурных колодцах, на дне которых словно плясали огоньки, не осталось и следа.

— Рассчитываю на это, — отстранившись, отрубила Селестия и, сделав шаг назад, исчезла во вспышке телепортации, оставляя меня подслеповато промаргиваться в одиночестве посреди коридора.

— Пока, принцесса. Пусть у тебя всё хорошо будет… — вздохнув, проронил я в пространство.

Поговорили…

Будет, над чем подумать. Бездна, а…