Короче говоря, все пошло не очень
Глава 2: Мы остановились вспомнить, почему мы ненавидим друг друга
— Подруги, вам это не кажется странным? Винил уже целую вечность не говорит ни единого слова.
Голос Октавии звучал в коммуникаторе ясно и отчетливо. Бон-Бон должна была признать это: Тернер со своими маленькими машинами был умен. Бон-Бон понятия не имела, как они работают, но это было неважно... по крайней мере, так она думала до сего времени. Если жеребец все время наблюдал за ними, возможно, он был слишком хорош с маленькими машинами.
— Да, она наконец-то заткнулась. Какая жалость, — сказала земнопони. — Мне ведь так нравится, когда у меня кровоточат уши от того, что она никогда не знает, когда надо заткнуться нафиг. А как мне нравится ее голос, такой музыкальный, приятный, и уж точно не чересчур громкий.
Особняк Блюблада был окружен садом, таким большим, что он вполне мог сойти за лес — Бон-Бон чувствовала грязь на своих копытах, когда она с Лирой шли к особняку, но не потрудилась посмотреть вниз, чтобы убедиться. Она была слишком занята нытьем.
— Но не волнуйся, через пару минут она вернется. Как обычно. Наверное, она бы не заткнулась, даже если бы мы были под водой.
— Тернер оскорбил ее, — сказала Лира. — Значит, она попытается забить унитаз, смывая туда всякое, или что-то в этом роде. Я бы начала с одежды, а потом, возможно, перешла к занавескам и всяким кухонным полотенцам.
— Просто прелестно, — проворчал Тернер.
Мятная единорожка усмехнулась.
— Эй, это невежливо — оскорблять своих друзей.
— Ну кому, как не тебе, говорить об этикете? — спросила Бон-Бон, свирепо глядя на Лиру. — Ты ведь так много о нем знаешь. Готова поспорить, родилась ты в королевской семье, потому что ты — самая образованная кобыла, которую я только знаю, не считая, конечно, всех остальных пони в Эквестрии и за ее пределами.
— Лицемерие тебе совсем не идет, — Лира махнула хвостом перед носом Бон-Бон, отчего земная пони чихнула. — Тебе лучше заткнуться, Бон. Когда ты молчишь, тебя почти можно терпеть.
— Во имя Луны, не делай так, — ответила Бон-Бон. У нее зачесался нос. — Одна Селестия ведает, куда ты совала свой хвост. Я не хочу, чтобы у меня на морде вылезла какая-нибудь инфекция.
Лира нахмурилась.
— Ты намекаешь, что у меня грязный хвост, Бонни? — единорожка подошла на пару шагов. — Ты на неприятности напрашиваешься, или чего?
— Да. Именно их мне и захотелось. Честно, я просто поражаюсь твоим дедуктивным способностям. И почему ты тратишь такой великий дар на пустые разговоры? Используй его, чтобы бороться с преступностью и сделать мир лучше! — Бон-Бон посмотрела на небо. — Я недостойна даже разговаривать с такой умной кобылой!
— Знаешь, обычно мне наплевать на твои разглагольствования, но продолжай в том же духе — и я лягну тебя так, что твоя башка с плеч улетит, — единорожка ухмыльнулась. — Уяснила?
Бон-Бон вздернула бровь.
— Знаешь, мне так нравится, когда пони отвечают на сарказм физическим насилием; это очень много говорит об их умственных способностях. Мне уже интересно посмотреть, как ты будешь решать головоломку. Могу поспорить, ты бы принялась избивать её до тех пор, пока она бы не собралась сама. Иногда мне кажется, что на самом деле ты не единорог, а твой рог — всего лишь осколок стекла, в глубоком детстве застрявший у тебя во лбу. Кстати, это многое объясняет.
— Ты продолжаешь болтать, — Лира сделала еще один шаг вперед. Ее морда была всего в нескольких сантиметрах от Бон-Бон, и в глазах у неё было то самое выражение. — Почему ты все еще продолжаешь болтать?
— Ну, во-первых, потому, что у меня есть рот. А во-вторых, мне нравится звук собственного голоса, а твои комментарии настолько остроумны, что я просто не могу не попытаться ответить на них наиболее умным способом, который требует как можно большего количества слов, — земнопони облизнула губы. — Конечно, я могла бы и просто стукнуться головой об камень, а затем рассказать, как правильно бить вещи собственным лбом. Что-то мне подсказывает, что это ты бы поняла лучше. Как говорится, если хочешь произвести впечатление на обезьяну, действуй как обезьяна. К сожалению, мне слишком сильно нравится мой голос, чтобы еще думать, как бы тебя посильнее впечатлить. А теперь отлезь. Ты слишком близко.
— И все же ты продолжаешь трындеть, даже когда абсолютно все уже давно прекратили бы, — произнесла Лира, как будто не обращая на нее внимания. Она все еще ухмылялась. — Какая же ты глупая кобыла, Бон-Бон.
— Ого, ты дважды использовала один и тот же аргумент. Это требует мужества. Позволь мне...
— По какой-то причине, — перебила ее Дерпи через коммуникатор, — мне кажется, что сейчас не самое лучшее время спорить об этом.
Ее голос был не громче шепота.
— Друзья, я совсем близко к дому. Спряталась на дереве и осмотрела окна второго этажа. Одно из них распахнуто настежь, но в комнате полно пони. Остальные закрыты.
— А что насчет первого этажа? — спросила Октавия.
— Чисто. Но это уже ваша область, — ответила пегаска. — Кроме того, отсюда мне виден весь дом; это дерево — прекрасная наблюдательная вышка.
— Нам не нужна наблюдательная вышка, — пробурчал Тернер. — Мы легко найдем Кэррот. Винил? Ты включила радар?
Нет ответа.
— Я же говорила тебе, что она молчит, — нахмурилась Октавия. — По-моему, ее там нет.
— Ну, замечательно. Нам придется обходиться без радара, пока эта идиотка не выйдет из туалета, или что там еще она может делать. Лира, Бон-Бон, — произнес Тернер, — как только вы войдете, постарайтесь устроить самую большую заваруху, какую только сможете. Таким образом, Дерпи сможет проникнуть через открытое окно.
— В прошлый раз, когда я проверяла, ты нашим боссом не был, — ответила Лира. — Зачем нам это делать?
— Потому что лучше иметь пони на каждом этаже, чем двух пони на первом и ни одной на втором, — объяснил жеребец. — А потом мы сможем использовать это отвлечение, чтобы сбежать с Кэррот. Ты же знаешь, что нам понадобится помощь. А теперь заткнись. Мы приближаемся к двери.
— Ну, я буду делать все, что захочу, ты же не моя... — единорожка прервалась, увидев, как Бон-Бон закатила глаза. — Чего?
— Зачем ты вообще с ним споришь? — земнопони фыркнула. — Ты всегда в конечном итоге делаешь то, что он говорит. Перестань пытаться выглядеть крутой.
— Я и не пытаюсь.
— Ну, конечно. Ты ведешь себя как совершенно разумная кобыла, — Бон-Бон указала на дом. — Послушай, мы идем туда, ты устраиваешь бучу, как собственно всегда и делаешь, и мы возвращаемся домой как можно скорее, пока Дерпи спасает Кэррот. Тебе нет нужды заставлять нас обращать внимание на свою тупую манерность.
Лира посмотрела на нее одним из тех взглядов, которые заставили бы любого пони застыть на месте и начать думать о том, каково это — быть мертвым. Лира могла быть опасной, но она никогда не смогла бы причинить вред Бон-Бон, и та это знала. Конечно, две кобылы ненавидели друг друга, но опять же, они ненавидели всех пони. Просто их ненависть была особого рода. Та, которая заставляет тебя нассать на пони, когда ты видишь, что он горит — ты ведешь себя как можно более гадко, но все равно пытаешься бороться с огнем.
Может быть, именно поэтому они всегда оказывались вместе, когда им приходилось разделяться на две команды, подумала Бон. Что ж, эти отношения были еще ужаснее, чем она думала.
Земнопони открыла рот, чтобы что-то сказать, но у нее не хватило времени. Главным образом потому, что все ее мысли о моче и огне были, очевидно, неверными. Лира подошла еще ближе, развернулась и лягнула ее задними ногами в голову.
Бумс!
Сильно лягнула.
И Бон-Бон покатилась вниз по лесистому склону, потому что, естественно, они должны были стоять на самой вершине холма, и конечно же, особняк был внизу. Она абсолютно не контролировала свою траекторию. Это было немного больно.
Наконец кобыла остановилась, со звучным “шмяк” ударившись о стену особняка, и на несколько секунд у нее закружилась голова. Голос Лиры донесся через коммуникатор, и там можно было разобрать что-то типа "это ее научит".
Застонав, Бон-Бон попыталась встать, но безуспешно. Как по ней, земля встретила ее слишком уж восторженно. Она снова попыталась встать, на этот раз успешно, потерла глаза и...
Моргнула пару раз. Она просто не могла поверить своим глазам.
— Ебаный джек-пот, — прошептала земнопони.
— Лира, — раздался голос Тернера, — ты только что пнула Бон-Бон?
— Не твое дело.
— Это в некотором роде мое дело, учитывая тот факт, что мы сейчас одна команда и...
— Ты тоже хочешь, чтобы тебя лягнули в голову?
— Ладно, не мое дело, — жеребец повернулся к особняку. — Бон, ты что, умерла?
— Да, я совершенно точно мертва. Рада, что вы спросили, потому что обычно мертвые пони не могут ответить на такие идиотские вопросы, но эта моя смерть была особенной! Как великолепно, а? Кроме того, рада видеть, что вы были невероятно обеспокоены моей безопасностью. Не спрашивать обо мне и не проявлять никаких чувств по отношению к моей возможной смерти было одним из самых красивых жестов.
— Ладно, да, ты жива, — пробурчала Лира. — Нам уже все равно. Заткнись.
— Нет, но у меня действительно сильно болит голова.
— Я же сказала, что нам плевать.
Не обращая внимания на разговор, Октавия остановилась прямо перед лестницей, которая вела вниз к главной двери особняка Блюблада. Тернер, стоявший прямо за ней, взглянул на то, что ждало их внизу, и увидел двух охранников размером с колесницу. Их шеи по толщине были с его туловище, и жеребец мог видеть на их ногах мускулы размером с арбуз.
Затем он повернулся к Октавии и сглотнул.
— Ну, — сказал он, — похоже, у нас тут компания.
— Да, я знаю, — серая кобыла улыбнулась, и в выражении ее морды было что-то такое, что Тернеру совсем не понравилось. — На самом деле я их уже знаю. Они единственные охранники во всем доме, и я однажды имела с ними дело. И могу справиться с ними снова.
— А? — Тернер поднял бровь. — И каким же образом?
— Я же говорила тебе, что бывала здесь раньше, верно?
— Погоди... — донесся из коммуникатора голос Лиры. — Так ты хочешь сказать, что в прошлый раз, когда ты пришла сюда, ты избила этих жеребцов до полусмерти или что-то типа того? Потому что, если это так, то думаю, ты не такая уж и жалкая, Тави.
Несколько мгновений Октавия молчала, и Тернеру ничего не оставалось, как нахмуриться. У виолончелистки было довольно странное выражение на морде — то самое, когда она думала...
— Тернер, ты самый большой засранец, которого я когда-либо встречала, ты это знаешь?
Жеребец удивленно моргнул.
— Винил? — спросил он. — Это ты?
— Что? — Октавия нахмурилась и дотронулась до коммуникатора. — Это же была Лира, верно?
— Да, это была я, — ответила Лира. — И никаких чудил не было.
— Нет, она назвала меня засранцем, — Тернер нахмурился и сел на землю. — Винил. Ответить мне.
— Да, да, я здесь. Я просто сейчас с тобой разговариваю, — ответила диджейша. — Ну, знаешь, решила попробовать эту милую штуку, которая у тебя есть в этом стремном компьютере. Я же могу говорить только с одним пони?
— Эм, конечно, можешь, — Тернер закатил глаза. — А что бы это были за коммуникаторы в противном случае?
Он взглянул на Октавию, которая смотрела на него, подняв бровь.
— Винил говорит сейчас только со мной, — пояснил он. — В основном потому, что она идиотка.
— Я не идиотка!
— А! — Октавия улыбнулась. — На этот раз я тоже ее услышала!
— И я тоже! — прошептала Дерпи. — Винил, где ты была?
— О, мне не понравилась маленькая шутка Тернера о моей глупости, поэтому я спустила пару вещей в его туалет, чтобы забить его. Начала с его одежды и занавесок, а потом закончила всякой кухонной утварью.
— Я же говорила, — произнесла Лира.
— Винил! — прошептала Дерпи. — Это было невероятно подло с твоей стороны! Не могу поверить, что ты была такой плохой! Почему ты такая хулиганка?
— Он назвал меня глупой!
— Ладно, потом ты мне за это заплатишь, — сказал Тернер. — А теперь, Октавия, пожалуйста, скажи мне, что у нас есть хитрый план, как избавиться от этих двух охранников, чтобы мы могли отвлечь нашу умную, как золотая рыбка, подругу по ту сторону коммуникатора. Я не хочу, чтобы она заскучала и попыталась сжечь весь мой хренов дом.
— Это не было бы моим следующим шагом, — заявила Лира. — Я бы бросила всю его еду в двери соседей, чтобы ему потом пришлось извиняться. И только после этого я бы что-нибудь сожгла.
— Лира, этим ты совсем не помогаешь.
— С чего бы мне хотеть помочь тебе?
Тернер закатил глаза. Он почувствовал ухмылку в голосе Лиры.
— Хорошо... — Октавия тоже ухмыльнулась.
"Селестия Пресвятая, — подумал Тернер, — и эта тоже ухмыляется?”
Он ненавидел ухмылки. Ничем хорошим они не заканчиваются.
— У меня, конечно, есть хитрый план, но думаю, что им он понравится больше, чем тебе.
Тишина. Тернер нахмурился.
— Это будет больно, правда?
— Продолжай, подруга, — голос Винил звучал нетерпеливо. — Я знаю этот голос. Ты думаешь о чем-то секси, не так ли?
— Ну, вот видишь... — Октавия хихикнула и подняла бровь, глядя на Тернера. — Вечеринка у Блюблада была скучной, ясно? Когда я приехала сюда, то старалась развлечь себя хоть как-то... В какой-то момент у меня был перерыв, и...
Тишина.
— Скажем так, — продолжила кобыла, облизнув губы, — я точно знаю, что одному из охранников нравятся кобылы, а у другого дверь сарая открывается в другую сторону.
Тернер почувствовал озноб.
— О, нет. О, нет-нет-нет-нет-НЕТ-НЕТ-НЕТ...
— Да ладно тебе, — Октавия погладила жеребца по голове. — Послушай, это просто: мы оба пойдем туда. Я использую это тело, которое Вселенная дала мне, чтобы отвлечь одного из них. Ты пойдешь к другому, немного похлопаешь глазами и скажешь пару комплиментов о его мышцах, и вуаля! Все получилось!
— НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ!
— О, ДА! — заорала Винил. — ОКТАВИЯ, Я ЗНАЛА, ЧТО СМОГУ ГОРДИТЬСЯ ТОБОЙ!
— У-ух, — Дерпи сглотнула. — Док с другим жеребцом? Хах...
— Секси, — прокомментировала Лира.
— Заткнитесь все, — рявкнул Тернер. — Послушай, Октавия, я рад, что ты считаешь меня милым, но я не собираюсь, повторяю, я не собираюсь соблазнять этого монстра!
Жеребец указал копытом на лестницу.
— Ты хоть видела его размеры?! Он может убить меня одним ударом ноги!
— Ну, если ты хорошо сделаешь свою работу, ногу он использовать не будет, — пробормотала Лира.
— ЗАТКНИСЬ!
— Послушай, — спокойно сказала Октавия, — я знала, что ты так отреагируешь, поэтому...
— НИ ХРЕНА СЕБЕ, ТЫ ЗНАЛА? И ЧТО ЖЕ НАВЕЛО ТЕБЯ НА ТАКОЕ ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ? ТОТ ФАКТ, ЧТО Я НЕ ГЕЙ, ИЛИ ТОТ ФАКТ, ЧТО ЖЕРЕБЕЦ ВНИЗУ МОЖЕТ ЗАБИТЬ МЕНЯ ДО СМЕРТИ БЕЗО ВСЯКИХ УСИЛИЙ?!
— О, да, это еще более сексуально, — раздался голос Винил.
— Итак, — продолжила Октавия, — я готова дать тебе кое-что взамен.
Услышав эти слова, Винил перестала смеяться, хотя ухмылка с ее морды не исчезла. Диджейша расслышала зной в голосе Тави. Эта кобыла задумала что-то хорошее.
Тернер, похоже, тоже это заметил, потому что сразу перестал орать.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он.
— А как ты думаешь, что я имею в виду?
— Поскольку это говоришь ты, то я не знаю, — ответил жеребец. Винил облизнула губы. Она была почти так же растеряна, как и он, но молчала, как и остальные три кобылы, участвовавшие в разговоре. — Что-нибудь такое, что оскорбило бы мою старую добрую матушку.
— Разве это проблема?
— Совсем наоборот, — Тернер вздохнул. — Но знаешь, даже если бы ты предложила станцевать для меня на шесте — что, согласись, было бы потрясающе, — я бы все равно сказал "нет". Я просто не буду соблазнять эту гейскую гору мускулов, спасибо тебе большое. Я люблю свою задницу и не хочу видеть, как она превращается в бесформенный кусок кровавого мяса.
— Тайм Тернер, — пробормотала Винил. — Романтичен как всегда. Тави, о чем ты говоришь? Ты же не собираешься спать с этим засранцем, верно?
— Бога ради, Винил, это было бы не в моем стиле, — ответила ее подруга. — Нет, я говорю о чем-то гораздо лучшем.
— Ого, — произнесла Лира. — Значит, ставки растут.
— Все или ничего, да? Послушай, Тернер, я предлагаю тебе следующее, — голос Октавии звучал спокойно. — Я и Дерпи. Полный сеанс поцелуев. Десять, может быть, пятнадцать минут.
— Что?!
— Ого.
Дерпи и Лира казались удивленными. Голос Тернера, с другой стороны, внезапно зазвучал совершенно нормально, без малейших признаков истерики.
— С языком?
— С языком и соприкасаясь крупами, — ответила Октавия. — Мы втроем в одной комнате, никаких камер или твоих странных технологий. Будут тебе языки. Немного стонов, может быть, но не слишком много.
— Октавия! — голос Дерпи был ближе всего к яростному крику с учетом того, что она продолжала шептать. — Что-то подсказывает мне, что я должна сказать свое слово!
— Дерпи, пожалуйста. Я пытаюсь заключить сделку.
— Я не собираюсь целоваться с тобой только для того, чтобы возбудить Тернера!
— Дорогая, — произнесла серая земнопони, — он всегда такой. Его имя...
— Я не в настроении для каламбуров! — завопила Дерпи. — Слушай меня!
— Ого, — Винил покачала головой. Она ни за что не пропустит такое зрелище только потому, что у Дерпи был тяжелый приступ ханжества. К счастью, Винил знала много способов излечения от подобного. Быстро, как орел, охотящийся на кролика, она нажала пару кнопок и включила приватный разговор с пегаской.
— Подруга, что ты творишь? — спросила она. — Тернер собирается целоваться с жеребцом! Мы не можем позволить себе пропустить это!
— Винил, я не собираюсь целоваться с Октавией!
Ее голос звучал одновременно возмущенно и оскорбленно... но где-то глубоко внутри таилось сомнение. Винил знала Дерпи, той хотелось увидеть гейское порно.
— Слушай, — Винил глубоко вздохнула. — Это приватный разговор, они тебя не слышат.
Тишина.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
— Значит, Док нас не слышит? — голос Дерпи утратил свою обычную умильность.
Винил улыбнулась.
— Нет. Ты можешь не сдерживаться.
— Ну, тогда ладно, — пегаска вздохнула. — Да, я точно буду целоваться с Октавией, чтобы увидеть это. Селестия свята, гей-Док? Это как сон, ставший явью. Я бы убила своего гипотетического первенца за это дерьмо.
Дерпи усмехнулась.
— Подруга, вот что я тебе скажу: надеюсь, что ты запишешь все на пленку, потому что я буду слушать ее каждый вечер.
— Конечно, я это запишу, — Винил с свою очередь ухмыльнулась. — Представь себе, что я смогу с ним сделать! Я смогу мгновенно выиграть любой спор с этим засранцем! Я смогу шантажировать его каждый раз, когда захочу! Он хочет, чтобы я заплатила за его туалет? Ой, извини, не слышу тебя из-за звука этой твоей гейской записи! Хочешь, чтобы я извинилась перед твоей матерью за то, что назвала ее толстой? Гей-запись! Мне нужны деньги, чтобы заплатить за квартиру, а он не хочет мне их одолжить? Гей-запись!
— Ну, может быть, — Дерпи рассмеялась. — Но я буду использовать ее для всего, кроме этого. Ух, гейский Док. Похоже на то, что моя вторая лучшая мечта сбылась.
— Вторая?
— Первая — это он и охранник в моей спальне.
Винил вздохнула.
— Понятно. Я все еще не понимаю, что, во имя Луны, ты в нем нашла.
— Он абсолютно ебабелен. Самая красивая задница в Эквестрии, — ответила Дерпи.
— Позволю себе не согласиться. Но почему ты отказалась от предложения Тави, если так хочешь поцеловаться с ней?
— Винил, я бы поцеловалась со своим восьмидесятилетним дядей за кассету с гейской порнухой Дока, — ответила пегаска. — Но я не могу вести себя перед ним, как похотливая кобыла.
— А, ну да, — диджейша кивнула. — Это было бы слишком похоже на тебя. Дерпи, которую я знала, была самой горячей кобылицей из мною виденных, сразу после Тави. Что случилось с ней?
— Тернеру нравятся наивные и скромные.
— Да, но ... — Винил пожала плечами. — Я даже не знаю. Ты сама не своя. Если тебе даже удастся соблазнить его таким образом, то он не будет в тебя влюблен, ведь верно?
— Послушай, — ответила Дерпи, — давай я сначала раздену его у себя дома, а уж после того, как выжму его досуха, буду разбираться с проблемами типа “ты мне врала”.
— Разве он не все время голый ходит?
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Наверное. Я все еще думаю, что это нездорово, но, эй, — Винил махнула копытом. — Это твоя сексуальная жизнь, а не моя. Так ты с самого начала собиралась сказать "да"? Даже если для начала тебе придется поцеловаться с подругой?
— Я ждала, что кто-нибудь сначала меня "убедит", — Дерпи рассмеялась. — И рада, что ты так быстро с этим справилась.
— Да, ты же меня знаешь. Если тебе нужна моя помощь или просто нужно позлить Тернера, я именно та кобыла.
— Это точно, — голос Дерпи звучал так же радостно, как у жеребенка, греющегося у очага. — А насчет поцелуев с подругой? Ну, это же Октавия. Ну кто еще не целовался взахлеб с Тави?
Тишина.
— Не будешь ли ты так любезна повторить это еще раз? — медленно спросила Винил. — Я, э-э... думаю, что неправильно поняла.
— Ой, да ладно, Винил, — Дерпи ответила ей странным тоном. Диджейша не могла заставить себя не думать об этом. Это было сказано серьезно? Невозмутимо? Может, она хихикает? — Это было всего лишь небольшое развлечение между кобылками, ничего больше. Только не говори мне, что ты никогда не экспериментировала с друзьями.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь.
— Возможно, ты никогда этого не узнаешь.
— С Тави?!
— Эй, как ты думаешь, Док попытается присоединиться к вечеринке, когда мы с Тави приступим к делу?
— Дерпи, блядский пиздец, ты меня сейчас прямо пугаешь.
— Да, я бы хотела быть с другим жеребцом вместо другой кобылы, если мы таки соберемся устроить тройничок, — добавила Дерпи. — Но сейчас я готова на все, лишь бы этот идиот пялился на мой круп, так что мне все равно. Кроме того, с Тави всегда весело.
— Ладно, прямо сейчас ты явно пытаешься заморочить мне голову, — Винил кашлянула. — Давай начнем эту историю с самого начала.
— Подробности позже. А теперь не могла бы ты вернуть нас к остальным, чтобы я снова могла вести себя как скромница? Спасибо.
Диджейша открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но не смогла произнести ни слова. Вместо этого она нажала еще несколько кнопок, радуясь режиму идиотизма. Может быть, это и обидно, но уж точно полезно. Внезапно она снова услышала голоса всех.
— ...так что я немного почищу ее перья языком, а она сможет лизать мою метку, — говорила Октавия. — Договорились?
— Договорились, — ответил Тайм Тернер. — Всегда рад иметь с вами дело, мисс Филармоника.
— Что я смогу лизать? — прошипела Дерпи. — Док, вы оба действительно напрашиваетесь на неприятности, не так ли?
— Дай мне немного расслабиться, я собираюсь соблазнить монстра только для того, чтобы увидеть твои крылья во рту Тави, — голос жеребца звучал одновременно радостно и отчаянно. Винил находила это очень забавным. — Надеюсь, ты польщена.
— Как романтично.
И снова молчание.
— Тернер, — вмешалась Лира, — просто помни: закрой глаза и думай о Мэйнхэттене.
— Иди нахуй.
— Неа, это не я собираюсь туда пойти.
— Ого, — вмешалась Винил, — он что там, охуевает?
— Помни, Тернер, — проворчала Бон-Бон, — под лежачий камень вода не течет, а полежать тебе придется.
— Девочки, вы все жопошницы.
— Перестань беспокоиться о наших жопах и подумай лучше о своей, придурок.
— Или о члене того, кто ею займется.
— Сколько шуток про члены вы знаете?
— Явно недостаточно.
Лира все это время продолжала ухмыляться. Пинать Бон-Бон оказалось на удивление приятно; ей следовало бы делать это почаще. И что еще лучше: земнопони на этот раз замолчала, и это было так странно, что единорожка дорожила каждой минутой тишины. Ей очень нравилось жить без болтовни Бон-Бон, которая трындела не переставая. Эта кобыла была такой тупой. Лира ее ненавидела. Она ненавидела ее до самой глубины души. Хотя, конечно, единорожка ненавидела всех пони, но Бон-Бон была особым случаем, потому что была настолько тупой, что никогда не затыкалась. Но сейчас она была абсолютно тихой. Лира пнула ее в голову, и теперь она молчала.
Конечно, с Бон-Бон все было в порядке. Она ведь уже сказала пару слов, верно? Так что, похоже, пинок не убил ее. Не свезло. Земнопони была в полном порядке. Ее просто не было рядом, и она не разговаривала. Мечта Лиры сбылась. Ну, она, конечно, и раньше бывала без Бон-Бон, когда та, например, уходила по своим делам. Но находиться в одном и том же месте и быть в состоянии говорить друг с другом — через коммуникатор, конечно — и все еще не разговаривать? Это было прекрасно. Бон-Бон наконец-то научилась держать язык за зубами. Лира не могла быть счастливее.
Агась. Это было прекрасно. Идеально.
Единорожка продолжала кружить вокруг дома, ища открытое окно, чтобы вломиться в этот дурацкий особняк и все разнести к хренам. И она определенно не думала о том, где, едрить ее кочергой, Бон-Бон, и почему она молчит. В конце концов, такой удар едва ли был ей в новинку, с ней и раньше случалось подобное. Это была, типа, фишка Бон-Бон. Кроме того, это был всего лишь пинок, верно? Ничего слишком серьезного. Бон-Бон была в полном порядке — она так и сказала.
Никаких открытых окон. Эта часть сада на самом деле была менее дикой, чем задняя сторона. Лира заметила какой-то огород с картофелем и помидорами. Там же лежало множество садовых инструментов: лопата, большой мешок, набитый чем-то коричневым, грабли...
Единорожка слышала, как рядом шумят аристократы. Она была уверена, что сможет увидеть их в особняке, если заглянет в окно, но не хотела, чтобы ее заметили. Значит, она могла слышать их, но не видеть. Кроме того, она не думала о том, почему Бон-Бон так затихла. Лира вообще об этом не думала. Прокляни ее Селестия, как же она ненавидела эту земнопони. Лира не могла быть счастливее. Никаких разговоров, хотя коммуникатор все еще был включен. Да. Настоящий рай. Ей нравилась эта ситуация.
Ее полностью удовлет... Ладно, хер с ним. Где, ебать ее в сраку, эта кобыла, и почему она молчит? Лира фыркнула и развернулась, направляясь к южной части особняка, где она пнула Бон-Бон. Единорожка похлопала по коммуникатору.
— Бон-Бон? — сказала она, нарушая молчание.
— Хм? — раздался голос земнопони, и Лира почувствовала, что немного успокаивается. Она также сразу же разозлилась, потому что ненавидела эту кобылу, и разговор с ней был настоящей занозой в заднице.
— Где ты, ебать тебя в сраку?
— Хм-м-мпф, — голос Бон-Бон звучал приглушенно, как будто у нее что-то было во рту. Потом Лира услышала, как она что-то выплюнула, и когда она заговорила, голос звучал так же нормально, как всегда.
— Ну, я не знаю, помнишь ли ты, но ты вроде как пнула меня ногой прямо в морду, и я скатилась с этого дурацкого холма. Хотя, может быть, для тебя это все уже слишком смутно; потому что мне кажется, что твоя долгосрочная память имеет в запасе всего лишь три, может быть, четыре секунды, и ты постоянно забываешь, что быть такой жопошницей — не самое лучшее твое решение. Но кто я такая, чтобы судить, а? Я имею в виду, что это же не твоя вина. Мир создал тебя такой. Это все вина общества. Они должны были разбить твою голову об угол, как только ты открыла глаза. У меня очень болит голова, ты в курсе?
— Едрить тебя налево, Лира, — раздался голос Винил. — Зачем ты это сделала? В кои-то веки она молчала! Я почти забыла, что она там! Я была счастлива!
— Да, я должна была держать рот на замке, — пробормотала единорожка. — Либо так, либо мне надо было пинать ее сильнее.
— Лира! — прошептала Дерпи. — Не говори так, а то я рассержусь!
— О, нет. Злая Дерпи, — единорожка закатила глаза. — Иди к гребаным холмам.
— Хм-м-мпф.
Лира нахмурилась. Голос Бон-Бон снова звучал приглушенно.
— Какого сена ты там творишь, идиотка? — спросила она. — И где ты находишься?
Земнопони снова сплюнула.
— Я нашла нам лучшее средство для отвлечения внимания. Кстати, не за что.
— Ты нашла способ отвлечь их? — на этот раз из коммуникатора донесся голос Дерпи. — Хороший?
— Нет, очень плохой. Вот почему я сказала, что это лучшее, что у нас есть. Задай глупый вопрос... — Бон-Бон слегка фыркнула, как будто ей было трудно двигаться. — А теперь, Дерпи, подожди, пока не увидишь, что сможешь войти в особняк без малейших проблем. Лира, где ты?
— С левой стороны дома.
— Оставайся там, я пойду в твою сторону. Тут я все равно уже закончила.
— Октавия? Док? — спросила Дерпи. — Как у вас дела? Вы слышали?
— Да, слышали. Отлично, Бон. Впервые в жизни ты не бесполезна, — произнесла Октавия. — Сначала туда пойду я, чтобы Тернер потом мог соблазнить этого охранника-гея без свидетелей. Винил, пожалуйста, выключи мой коммуникатор — я буду много говорить и могу тебя отвлечь.
— Как вам будет угодно, миледи.
— Бон-Бон, а что у тебя за отвлекающий маневр? — спросил Тернер. — Потому что если он достаточно хорош, может быть, мне не надо будет...
— Тернер, я сделаю это только потому, что ты отвлечешь охранника, — перебила его Бон-Бон. — Я не могу поступить иначе. Мы шумим, заходим туда, хватаем Кэррот Топ, выходим, и как только ты закончишь делать сну-сну, мы возвращаемся по домам — и все прекрасно и замечательно.
— Я тебя жуть как ненавижу.
— Как и все, — добавила Лира. — И ты все еще не сказала нам, что это за отвлекающий маневр, Бонни. Что ты задумала?
— Не называй меня так, ты мне не мать. И я не устаю благодарить Селестию за это, потому что уверена, что любой жеребенок, которому не повезло иметь тебя в качестве родителя, попытается задушить себя собственными подгузниками после трех дней общения с тобой. А что касается моего плана, то повернись и посмотри сама.
Лира так и сделала, и ее глаза широко распахнулись при виде открывшегося перед ней зрелища. Бон-Бон с дикой улыбкой на морде и странным блеском в глазах несла полный мешок...
— Бонни, это то, о чем я думаю?
— Что? — спросила Винил на редкость энергичным голосом. — Мне кажется, я что-то упускаю, а после Тернера-гея сегодня ничего просто не может пройти как обычно. Что там такое?
Бон-Бон усмехнулась.
— Это буквально самая большая мечта любого шутника, моя маленькая кошмарная музыкантша. Видишь ли, когда Лира пнула меня только потому, что она конченая идиотка, я нашла частный садик Блюблада. И под ‘частный", я имею в виду частный.
— О, нет. Ты же не имеешь в виду...
— Да, — Бон-Бон бросила мешок на землю и облизала губы. — Душица, травка, “Зеленая фантазия”, “Сено сновидений”, клевер и какие-то странные красные листья, которых я никогда не видела.
— Погоди, — когда Лира подошла к мешку и осмотрела его содержимое, Дерпи заговорила через коммуникатор. — Ты хочешь сказать, что у Блюблада тут целая плантация наркоты?
— Нет. Нет, конечно же, ничего такого тут нет, — Бон-Бон ткнула копытом в мешок. — На самом деле, что ты тут видишь? Да, я вытащила все из своей задницы. Эта штука была со мной все время. Я, типа, конченная наркоманка. О да, я...
— Да заткнись, — Лира внимательнее присмотрелась к траве. — Едрическая кочерга, если мы продадим все это, то получим по меньшей мере пятнадцать тысяч бит. И это не считая той красной штуки. Что это?
— Не знаю, — Бон-Бон пожала плечами.
— Красной? — на этот раз заговорил Тернер. — Извините, что не обращал внимание, но Октавия тут соблазняет охранника — это ужасно интересно. В любом случае, поправьте меня, если я ошибаюсь: вы говорите, что там есть красный наркотик?
— Нет. Нет, мы этого не говорим. На самом деле, я не упоминала об этом три тысячи раз, Тернер. Боже, ты невероятно умен, ты знал об этом?
— Иди выеби себя гвоздем, Бон, — ответил Тернер. — Лира, там есть что-нибудь красное? Это очень важно.
— Да. Красные листья, фиолетовые точки. Ты знаешь, что это такое?
— Ну-у-у...
— Знаю, — ответила Винил, — и самое лучшее, что ты можешь сделать, это выбросить их прямо сейчас. Это “Красная фантазия”, хотя некоторые пони называют ее ФПД.
— ФПД?
— “Феи, а потом дерьмо”. Оно заставляет тебя чувствовать себя волшебно, типа летаешь и все такое, но затем магия кончается, — Винил вздохнула. — А потом все кажется дерьмом. Всегда. Тебе нужно еще немного, чтобы почувствовать себя хорошо, и через некоторое время от тебя уже ничего не остается. Только феи и, глубоко внутри, бассейн, полный дерьма.
— Селестия свята, — пробормотала Дерпи. — И Блюблад выращивал эту штуку? Неудивительно, что он слабоумный.
— А что ты собираешься делать с этой фигней? — спросила Винил. — Вы ведь там не собираетесь ее использовать?
— Конечно, собираемся, — Бон-Бон закатила глаза. — Ты что, меня не слышала? Я люблю обдалбываться наркотой. Я собираюсь выкурить все это дерьмо, включая эту невероятно опасную красную штуку. О да, я едва могу терпеть, настолько мне хочется обдолбаться просто в говнище как можно скорее. Вот и вся причина, по которой я сказала тебе, что это отвлекающий маневр. Потому что я хотела накуриться. Это было бы так невероятно полезно для нашей миссии, что я не понимаю, почему я не таскаю с собой все время целый мешок наркоты — о, подожди-ка минутку, да вот же он! Что ж, это делает ситуацию еще лучше!
— Мы можем использовать это дерьмо, чтобы обдолбать всю компанию, — сказала Лира. — Ну, в кои-то веки этому куску дерьма, известному нам как Бон-Бон, пришла в голову хорошая идея. Я поджигаю эту красоту, и мы разделяемся. Бон-Бон бросает самую большую кучу в сад, Дерпи немного на второй этаж, а я делаю то же самое на первом.
— Эй-эй, друзья, — в голосе Дерпи звучало сомнение, — я действительно хочу спасти Кэррот Топ, но не слишком ли это экстремально? Я в том смысле, что не хочу, чтобы пони на вечеринке видели только фей в течение многих лет. Это настоящее зло.
— Эх, — Бон-Бон нахмурилась. — Эм-м-м. Ну, наверное, да?
— Вы всегда можете зажечь все, кроме ФПД, — заметила Винил. — План-то действительно хорош.
— Здесь много красных листьев. Убрать их займет целую вечность...
— Может, тебе и не нужно этого делать, — сказал Тернер. — “Красная фантазия” похожа на “Зеленую фантазию”, но принимать ее надо совсем по-другому. Ее не курят, а нюхают. Необходимо срезать листья, размолоть их, а потом добавить в смесь какую-нибудь слабую кислоту...
— Кислоту? — почти прошептала Дерпи. — Пони нюхают что-то, содержащее кислоту?
— Все или ничего, — ответила Лира.
— Используя прекрасную метафору Винил, кислота помогает феям легче выходить, — Тернер сделал паузу. — И только потом, если я не ошибаюсь, это и вызывает девяносто процентов дерьма. Во всяком случае, растение не вредно само по себе; то, как его принимают, делает его вредным.
— Значит, ничего страшного, если мы сожжем эту штуку? — спросила Дерпи. — Мы в безопасности?
— Во всяком случае, должны быть, — ответил жеребец. — Я не уверен на все сто процентов, но... Винил, ты когда-нибудь видела, чтобы пони курили эту штуку?
— Нет, — голос Винил внезапно погрустнел. — И я видела, как пони нюхали ее только однажды, на вечеринке. Я вернулась домой и сразу перестала контачить с этими пони. Это дерьмо — полный пиздец, подруги.
— Быть не может. Наркотики — это плохо? — Бон-Бон закатила глаза. — Ты буквально сводишь меня с ума, Винил. А дальше что? Лекция о безопасном сексе? Речь о том, как плохо бить жеребят? А может...
— Так, ее курят? — прервал земнопони Тернер. — Винил?
— Не-а, — ответила диджейша. — Я имею в виду, что ты прав. Эту хрень нюхают.
— Так я и думал, — заявил жеребец, хлопнув копытами. — Если ты сожжешь эту штуку, она сгорит, но без всяких фей.
— Тогда давай сожжем все, — пробормотала Лира. —Я имею в виду, ну что такого плохого может случится?
— Мы можем разрушить жизни многих пони, которых даже не знаем.
— Разве я похожа на ту, кому не плевать?
— Нет.
— Тогда давай сделаем это.
— Погодите, — Дерпи вмешалась в разговор. — Я думаю, мы тут кое-что забываем. Док соблазняет этого огромного пони, и эта шутка с наркотой — хорошая идея, но...
— Ты забываешь о поцелуях с Октавией, — пробормотал Тернер. — Просто напоминаю.
— Да, да, конечно. Итак, если отставить гомосексуализм и наркотики в сторону, разве мы не должны спасать Кэррот Топ?
Тишина.
— Эй ты, диджейша, — Лира постучала по коммуникатору. — Скажи нам, где, едрить ее налево, наша тупая подруга.
— Третий этаж.
— Ну что ж, тогда поехали, как планировали, — Бон-Бон опустошила мешок с наркотиками и разделила содержимое на три кучки, после чего положила самую большую обратно в мешок. — Мы зажжем эту штуку, как только Тернер отвлечет охранника. Я беру мешок и бегу ко входу. Дерпи, тебе лучше сейчас прилететь сюда, потому что Лира должна будет поджечь эту штуку, прежде чем ты бросишь ее на второй этаж, а мы не хотим, чтобы и у тебя крышу снесло.
Земнопони сделала паузу.
— Хех. В любом случае, как только они поймут, что происходит, и начнут орать, мы схватим Кэррот Топ и свалим как можно скорее.
— Знаешь, — сказал Тернер, — план сработает только потому, что дым от этих штук белый. Как только они заметят, что происходит, охранники перестанут нас беспокоить. И ты уже будешь внутри, так почему мне надо разбираться с этим монстром?
— В основном потому, что это весело, — ответила Винил. — А еще не забывай про Дерпи и Октавию.
— А, ну да. Так что мы просто ведем себя как идиоты ради этого.
— Да.
— Угу.
— Я и сама не смогла бы сказать лучше.
— Ну тогда, — Тернер вздохнул. — Октавия смеется, и они с гетеро-охранником, кажется, хорошо проводят время. Думаю, они скоро уйдут в лес, и гей останется один.
Лира заметила, что голос жеребца слегка дрожал.
— Пора вести себя как идиоты.
Примечания:
Похоже, людям нравится эта история. Странно.
Я люблю эту главу, потому что на миг Лира показывает, что у нее есть эмоции. Но не волнуйтесь, это всего на три секунды.
Кроме того, Бон-Бон специально сделана такой, чтобы быть как можно более раздражающей как для читателей, так и для персонажей. Я обожаю ее.