Ксенофилия: Блеклое Поветрие + Исход Поветрия
Глава 3
На следующий день Леро снова отправился к принцессам, а Лира решила вернуться к загону, проведать своих кобылок. Рэйнбоу Дэш стояла посреди загона. Она совсем не говорила и почти не двигалась; так, топталась изредка на месте. Но теперь она хотя бы не стояла, уткнувшись мордочкой в лужайку. Чего нельзя было сказать о Твайлайт. Нет, та не щипала травку; похоже, ей просто было тяжело поднять голову. На стражнице, что дежурила сегодня у загона, не было защитной робы. Надо полагать, она уже переболела и, как многие на то надеялись, приобрела иммунитет.
Стражница салютовала ей. Лира подняла копыто в ответном жесте. Да, она всего лишь резервист, да, она всё ещё на больничном, и конечно же, чувствует она себя ужасно, но всё-таки она кобылка вице-правителя Эквестрии. Хотя самому Леро, наверное, об этом и задумываться было некогда. И в этом была часть его очарования. В его руках вся власть, и коль на то пошло, судьба всего Кантерлота, а он даже прислугу в номер вызывать стесняется.
Пусть Рэйнбоу Дэш сейчас и была такой же серой, что и все пони вокруг неё, не узнать её в толпе было невозможно. Она болела уже не первую неделю, ела совсем мало — ровно столько, чтобы не помереть с голоду — но и теперь её телосложению всё равно позавидовал бы любой пегас античности. Быть может, ныне такие формы были не в моде, но и стражник-новобранец, и всякий, кто искушён в боевых искусствах, точно знали, сколько усилий нужно приложить, чтобы заиметь такую подтянутую попку.
К слову, стражница, что дежурила сегодня, похоже, как раз и была новобранцем. А может и не новобранцем, но опыта ей явно не доставало. Она кивнула в сторону серой пегасочки.
— Мы приглядываем за Рэйнбоу Дэш, мэм, и за Твайлайт Спаркл тоже. Они едят, пьют, по ночам не мёрзнут. Кажется, им хуже, чем всем, кого я видала, но они выдержат. Вот увидите, скоро и они пойдут на поправку.
Лира кивнула. От этого у неё вдруг закружилась голова. Покой. Ей просто необходим покой.
— Благодарю, солдат, — ответила она.
Закованная в броню пегаска откашлялась.
— Эм… Мэм? Простите за любопытство, но я не совсем понимаю. Ваш, кхм, жеребец.
— Не из Эквестрии, — ответила Лира, она ожидала подобных расспросов. — В нём нет магии, поэтому он не восприимчив к болезни. И нет, он не мог принести её с собой.
Стражница мотнула головой.
— Нет, мэм. То есть… не совсем, мэм. Я хотела… — она вздохнула. — Мэм, разрешите обратиться напрямую.
Лира кивнула. На этот раз осторожнее.
— Разрешаю.
Пегасочка взволновано хлопнула крыльями.
— Мэм, я сама из Клаудсдэйла, и в нашей семье привыкли чтить традиции. Вы уж простите меня, но... как вас угораздило связаться с таким вот «жеребцом»? Я знаю, он с копыт сбивается, хоть у него и нет копыт, чтобы помочь принцессам, и они всё время твердят, что он хороший и всё такое. Я уверена, что из него вышел бы отличный друг, но как можно было полюбить нечто подобное?
Лира не вломила ей с ноги. Она грандмастер, не деревенщина какая-нибудь. Она не стала прибегать к помощи магии. Пони в здравом уме вообще не станет нападать на стражника в самом центре Кантерлота. Пусть она и сама стражница. Пусть она и кобылка вице-правителя. Нет, она просто указала копытом на стадо серых пони.
— Вот пони, — сказал она. — Не думают, не говорят, не заводят друзей, не делают вообще ничего, лишь удовлетворяют естественные потребности. Забери у нас магию, и из чудесных разумных существ мы превратимся… вот в это.
— Что-то я не понимаю, к чему вы клоните? — спросила стражница, пытаясь унять внезапную дрожь в теле. Пусть в голосе её собеседницы и не было угрозы, ей всё равно вдруг стало как-то не по себе. — Ну да, в каждом пони есть магия, и все мы можем говорить.
— Кроме них, — тут же парировала Лира. — Без магии мы просто… животные. Такие же, как в мире Леро. Его мир лишён магии. Нет магии и в нём самом. Но всё равно он мыслит. Он говорит. Он любит. Да, они не слышат Музыки Гармонии. В их мире нет принцесс, что охраняют их сны. И стоять ему приходится всего на двух ногах.
— Так вы с ним из жалости, что ли? — спросила стражница. — Нет, это конечно очень мило, но табун вообще-то не для этого предназначен.
Лира её и слушать дальше не стала. Её воспоминания о днях, проведённых во власти болезни, были очень смутными. Сначала ей было плохо, потом всё поволокло туманом, затем стало проясняться, но слабость пока ещё не прошла. Если подумать, не так уж всё было и плохо.
Она окинула взглядом загон.
— Что, прости? Нет, нет. Я восхищаюсь его племенем. Они поднялись на две ноги и так овладели падением, что угнаться за ними смогут лишь сильнейшие из земных пони. Им достался мир, в котором не было любви, но они придумали её сами. Они охотники и мясоеды, но и у них есть те, кто присматривает за жеребятами и учит их любви и дружбе. — Она повернулась к стражнице. Странно, она так и не спросила как её зовут, а впрочем, это и не важно. — Что же касается его, то это больше, чем просто восхищение. Я люблю самого доброго, самого нежного, самого понимающего и самого необычного жеребца во всей Эквестрии. И плевать мне, на скольких ногах он ходит.
Стражница резко отстранилась, крылья её нервно подрагивали, интуиция подсказывала ей, что нужно срочно взлетать, нужно срочно валить отсюда. Но она сдержалась. Ну хоть чему-то её научили. Лира взглянула ей в глаза, во взгляде её был покой, и может, даже доброта, но сердце стражницы уже рвалось из груди.
— Пойду-ка я взгляну, что там творится, — сказала она и поспешила к другой стороне загона.
Селестии, похоже, становилось лучше, и это не могло не радовать. Теперь вода успевала коснуться её тела, прежде чем зашипеть и испариться. Однако подойти к ней, чтобы ввести зонд для кормления, всё ещё не представлялось возможным. Да в этом, вроде бы, и не было нужды. Губы её не иссохли и не растрескались, сама она не исхудала, а значит, жар не питался энергией её тела. Леро изо всех сил старался не думать о том, что всего в нескольких шагах от него из тела бессознательной пони льётся энергия светила.
Стараться-то он старался, но выходило не очень.
— Мда, передо мною ходячая водородная бомба, а я, дурачок, радуюсь, что у неё хотя бы грива не развевается, — пробормотал он. — Ну и на том спасибо.
Ёмкость почти уже опустела. Он понятия не имел, помогает ли вода вообще; оставалось надеяться, что, как она тогда и сказала, от компрессов ей становится лучше. Других зацепок у него не было.
Конечно, она была опасна. Да и эта её развевающаяся грива, в принципе, могла вернуться в любой момент. Но пока ещё ничего страшного не случилось. Пока она была всего лишь пони. Пони, которая отчаянно нуждалась в его помощи. Ему вспомнилась Флаттершай, когда-то и он был ужасным чудовищем, которому была нужна помощь.
Теперь он знал её куда лучше, чем тогда. Не сказать, чтоб у них было много общего, не считая Твайлайт Спаркл и Рэйнбоу Дэш. Но и этой небольшой связи вполне хватало, чтобы пересекаться от случая к случаю. Она не испугалась, когда нашла его на окраине Вечнодикого. Он очнулся израненный и уставший, не в силах и пальцем пошевелить, и первое, что он увидел — её жёлтую мордашку. Она смотрела на него, и во взгляде её не было ни капли страха, только искренняя доброта и желание помочь. Она перевязала его, а затем улетела за помощью так быстро, как прежде не летала никогда, да и после того случая Леро ни разу не видел, чтоб она так быстро летала.
Наверное, в тот самый день он и стал её «другом-зверюшкой». Она не стеснялась его, по крайней мере не так, как других пони. А ведь и в компании своих друзей, хранителей Элементов Гармонии, она порой была такой застенчивой. А ещё она очень любила с ним болтать. Блин, если Рэйнбоу Дэш обо всём этом прознает — до конца дней его дразнить будет.
Так вот. Она нашла его, одинокого и израненного, и не побоялась помочь. Теперь настал его черёд оказать помощь.
«Эх, нескоро мне дадут примерить ожерелье с бабочкой», подумал он. Как бы там ни было, после того как он воочию узрел ту силу, которой обладала принцесса, и как пугливы были её придворные, Леро проникся к ней глубоким уважением. Однако уважать ещё не значит любить. Но он старался, честно, старался. Кем бы она ни была: принцессой ли, богиней солнца ли, удивительной ли пони, что статью больше походила на лошадь, главное — она была очень дорога сердцу Твайлайт. И ему совсем не хотелось, чтобы его страхи поставили Твайлайт перед выбором между ним и принцессой.
С принцессой Каденс всё было куда как проще, во всех отношениях. Он без опаски мог подойти к ней, дотронуться до неё, а внезапные вспышки любви к его кобылкам так и вовсе были скорее наградой, чем обузой. Но только к ним. Её магия затрагивала лишь ту любовь, что уже была в нём, не побуждая к мыслям о ком-то ещё. Да и к холодному душу он уже привык. И, знаете, было что-то умиротворяющее в чистке её пёрышек. Они были длиннее и больше, чем маховые перья Дэш, а когда он закончил, на её мордочке, кажется, промелькнула лёгкая улыбка.
Леро собирался уже перевернуть Каденс на другой бок, чтоб у неё не появились пролежни, как вдруг двери распахнулась. Он, кстати, так и не выяснил, могут ли у аликорнов появиться пролежни, но рисковать ему не хотелось.
Леро обернулся. Прильнув плечом к дверному проёму, на пороге стоял жеребец. Леро не мог разглядеть его метки, но синяя в светлую полоску грива была ему более чем знакома.
— Шайнинг Армор? — окликнул он жеребца. — Ты же знаешь, что тебе сюда нельзя. Они всё ещё...
Шайнинг не дал ему договорить:
— Я должен увидеться со своей женой, — прохрипел он. — Я оправился от болезни, она мне больше не грозит. Кади!
Он оторвался от двери и повалился вперёд. Шёрстка его, да и грива тоже, по большей части были ещё блеклыми. Побелели лишь лицо и грудь, собственно, то, что Леро и увидел, когда тот вошёл.
— Я здесь, Кади, — простонал жеребец. Ноги его запутались, копыта заскользили по полу. Леро помог ему подняться.
— Осторожней, Шайнинг. — Леро опустился на колено и обнял жеребца за шею, в ненавязчивой попытке задержать его. — Вокруг аликорнов чума гораздо сильнее. Ты можешь снова заразиться, могут возникнуть осложнения. Поверь, им уже гораздо лучше.
Тяжело дыша, Шайнинг Армор прильнул к Леро. По телу его шла мелкая дрожь, руками Леро ощущал жар, но, похоже, объятья сделали своё дело, и жеребец начал потихоньку успокаиваться.
— Я чувствую её, — сказал вдруг он, и в голосе его прозвучала такая надежда и такая радость, словно он три дня брёл по пустыне и вдруг набрёл на оазис. — Я чувствую её!
Рог его сверкнул. Всего лишь на мгновенье, защитное поле, что он создал, было куда слабее, чем у рекрутов на вступительных экзаменах в бригаду «Щит», однако и этого хватило, чтобы отбросить Леро в сторону. Пока Леро поднимался, Шайнинг Армор рванул вперёд во весь опор своих ватных ног.
— Кади, — простонал жеребец и наклонился, чтобы поцеловать её.
Поблек он, так и не успев коснуться её губ. Она так и не открыла глаз. Леро тяжело вздохнул и проводил чумного капитана стражи до двери.
Доктора заверили Леро, что это не единственный случай рецидива болезни, зарегистрированный в Кантерлоте. Такое уже случалось с теми пони, что ещё не успели до конца пройти «серую фазу». Однако Шайнинг стал первым, в ком после рецидива болезнь вспыхнула с новой силой. Леро по-прежнему был единственным, кто мог приблизиться к принцессам.
Той ночью ему приснился сон.
Небо было голубым, а трава зелёной. И цвета эти были даже ярче, чем в Понивиле. Леро сидел на травянистом склоне холма рядом с принцессой Луной. Принцесса была совсем маленькой, меньше взрослой пони, корона на ней старалась соответствовать новым габаритам хозяйки. У подножья холма резвилась дюжина жеребят. Они радостно скакали, перекидывали друг другу мячик, словно играли в игру, правила которой были ведомы лишь им. Луна сидела прижавшись к нему, слёзы катились по её щекам.
Леро опустил руку ей на загривок и нежно погладил.
Она вздрогнула.
— Это их последний сон, — голос её был тихим и спокойным.
Леро не стал её перебивать.
— Эти жеребчики, эти прекрасные маленькие кобылки… уже не проснутся. Я не могу им помочь. Всё, что я могу — подарить им последний радостный солнечный день. День, который они проведут в забавах, день, когда они повстречают новых друзей. Последние часы своей жизни они проведут вместе, но так никогда об этом и не узнают.
Она грустно всхлипнула. Леро снова погладил её гриву и убрал руку. Она всё так же смотрела на резвящихся перед ними жеребят.
— Раз уж я не могу им помочь, проведу их последнюю ночь с ними. Буду рядом до самой последней секунды, сама прослежу, чтобы конец их настал в блаженном неведении. Это тяжко, Леро. Но ради них я должна быть сильной. Никто не должен во мне усомниться. Я должна быть сильной.
Он попытался стереть слёзы с её щёк, но пальцы его тут же покрылись новой влагой.
— Ты заботишься о моей сестре в её бессилии, Леро. Придёт время, ты позаботишься и обо мне, нет ничего страшного в том, что ты увидишь мою слабость сейчас. Молю, Леро, молю, останься со мною до рассвета. Моя сестра и моя милая Каденс оправятся от болезни. Тогда придёт мой черёд впасть в забвение; быть может, мне будет сниться юность и свобода. Быть может. Но я проснусь и снова приступлю к своим обязанностям. Моей сестре не придётся по мне горевать. Но многим...
Он услышал музыку. Музыка была прекрасна. Ему очень хотелось надеяться, что она столь же прекрасна, как и та, что слышат порой его кобылки. Он знал, что в этой песне ему отведена роль слушателя. Он слушал.
Луна поднялась и утёрла слёзы кончиком крыла. Затем она расправила крылья и зашагала к подножью холма, туда, где резвились жеребята.
— Милые дети идите за мной, в очарования земли[1], — пропела она. Жеребята обернулись, они словно только теперь её заметили. Вскоре их удивление сменилось радостным смехом, и они дружной гурьбой засеменили ей навстречу. Он видел, как дрогнули её крылья, но голос её не дрогнул, он был по-прежнему чист и спокоен. — Милые дети, время игры, игры в моём саду тени...
Небо осталось таким же лазурным, вот только золотистый диск солнца поблек и превратился в серебристый диск луны. По земле протянулись тени, они окутали Леро уютной прохладой. Луна тем временем стала больше, почти такого же роста, что и обычно. Маленькие ножки несли жеребят навстречу к ней, а она всё пела:
Милые дети, идите за мной,
Забудьте о боли и горе...
Бедные дети, так быть и должно —
— жизнь красоты не выносит.
Тише же, дети, так быть и должно,
коль утомлены вы обманом
Дети, не бойтесь, мы скоро придём
туда, где найдёт дом усталый...
Жеребята спешили к ней со смехом и радостными визгами, ведь рядом с ними были их лучшие друзья. И если в её словах и проскользнула тень горечи, их юные умы не заметили её. Один за другим они с улыбками на лицах приближались к ней, и она улыбалась каждому в ответ, и для каждого у неё нашлось по слезинке. Один за другим они закрывали глаза и укладывались на травку подле неё, на такую мягкую травку, какая бывает лишь во сне.
На лугу уже никто не резвился, остаток песни она пропела их неподвижным тельцам.
— Милые дети, ступайте за мной в очарования земли, — позвала она их напоследок, возвышаясь над лугом с широко расправленными крыльями, словно пыталась оградить их от незримой угрозы. — Милые дети, время игры, игры в моём саду тени...
Они исчезли. Леро и Луна остались совсем одни.
Луна разрыдалась и без сил повалилась на бок. Леро подбежал к ней. Покуда она оплакивала ушедших, он не отходил от неё.
Вскоре лужайку снова озарило солнце, и на ней снова появились жеребята. Луна всё ещё вздрагивала в его объятьях, когда он попытался поднять её на ноги и обратить её взор к юной кобылке, что теперь играла с мячиком.
— Слишком старые, слишком юные и слишком слабые, Леро, — сказала она. — Их я не могу спасти. Не может их спасти и медицина. Я даже оплакивать их не успеваю. Всё, что я могу — подарить им последний сон. А затем придут другие.
Она не отвернулась, всё также смотрела за последним сном её маленькой пони. Леро обнял её, а она снова уменьшилась в размерах, обретя свой жеребячий облик.
На этот раз музыки не последовало. Но он спал и видел сон, и он знал, что спит и видит сон, поэтому он сам призвал музыку:
Вот и день прошёл, да и ночь...
Да и ночь совсем пуста.
Ты решил, что хватит ждать
Благодать — не спеши.
Не нужно спускать
Всё на самотёк,
Коль жизни был тяжёл урок...
Она осталась, когда ему пришлось уйти. А когда он проснулся, он помнил имя каждого пони, которого видел во сне.
Два дня спустя, когда он обедал вместе с Лирой, та принесла ему радостную весть: сегодня Рэйнбоу Дэш подошла к стражнице и потребовала её выпустить. Ей, наверное, казалось, что она в вытрезвителе, потому что она клятвенно заверяла, что не так уж и много сидра она выпила. Однако этого её заявления было вполне достаточно, чтобы отправить её на долечивание домой.
Забрать её они пришли вместе. Едва он её завидел, меланхолия, что поселилась в его сердце после того самого сна, тут же отступила. Рэйнбоу Дэш подняла голову. Посмотрела прямо на него, по её мордашке скользнула тень недоумения, а затем она словно вспыхнула.
— Леро! — воскликнула она и взмыла в воздух.
Ну, точнее, попыталась взмыть. Следить за её перьями в загоне было некому, да и крылья всё ещё ныли после болезни. Ей едва удалось оторвать копыта от земли, за этим, вполне естественно, последовал стон отчаяния и разочарования. Она опустилась на землю и кинулась к нему галопом, но опять же, не столько кинулась, сколько попыталась, ноги у неё всё ещё были ватными. Леро встретил её на полпути, хотя даже больше чем на полпути.
Он обхватил руками её шею, и это прикосновение тут же наполнило её гриву красками, разбежавшимися по телу яркой волной, после которой от серости не осталось и следа. Она обняла его так крепко, как только могло позволить её ослабшее тело. Стоит признать, он обнимал её гораздо крепче. Вскоре к ним присоединилась и Лира, обняв обоих своих возлюбленных сразу.
Для Рэйнбоу Дэш её объятья оказались… несколько неожиданными. Нет, ей, конечно, нравилась Лира, но прежде их связывал только Леро. И вообще, она и припомнить не могла, когда бы это они с Лирой обнимались. Да, доводилось им вместе обнимать своего жеребца, но так чтоб друг друга... И всё же, это было приятно. Дэш решила, что стоит обязательно это обдумать, вот только не сейчас. Сейчас она хотела всю себя отдать моменту воссоединения со своим жеребцом.
Леро поцеловал её. Рэйнбоу Дэш закрыла глаза. «Неужели он всегда был таким сильным? Или…» неужели она всегда была такой слабой? Ей и самой было стыдно признать, но прямо сейчас её и Флаттершай уложила бы одной левой. Отстой полнейший. Чего, впрочем, не скажешь о поцелуе.
— Ну как ты, Рэйнбоу? — спросил Леро, когда их губы наконец разомкнулись. Они были вместе всего несколько секунд, но его сердце уже рвалось из груди от радости.
— Ну… Это, конечно, совсем на меня не похоже, но чувствую я себя совсем отстойно, — призналась она. — Ты же сам только что обогнал меня. Значит, дело дрянь.
Он рассмеялся. А Рэйнбоу Дэш удивлённо пискнула, когда он вдруг подхватил её и усадил к себе на закорки. Он только завёл руки за спину, чтобы подхватить её под круп, а она уже и распласталась на его спине.
— Ты бы лучше… — лазурная пегасочка вдруг закашлялась. Несколько мучительных секунд спустя она продолжила: — Мне бы сейчас вздремнуть разок-другой-пять-десять-цать.
— Не бойся, отдохнёшь сколько нужно, — пообещал ей Леро. Он отпустил одну руку, но лишь затем, чтобы помахать Твайлайт. — Мы скоро и за тобой придём, Твайлайт! — окликнул он её, а затем развернулся и поспешил «домой».
Пока они шли, Рэйнбоу всё пыталась размять крылья. Он, может быть, и быстрее неё, но это только пока она не приведёт крылья в порядок. Вот тогда уже она будет нарезать круги вокруг него, и пусть только попробует за ней угнаться. Одна беда: будет это, похоже, не скоро. Ей, только чтоб удержаться на спине, пришлось сосредоточиться сильнее, чем обычно, а крылья ломило просто ужас как. Потихоньку, шаг за шагом, она пыталась достучаться до дремлющих мышц. К тому времени как они пришли домой, она уже вся вспотела и была не в силах оторвать голову от его плеча. Никогда прежде она не чувствовала себя такой...
...слабой.
Леро уложил её на кровать. Животиком вниз, чтобы она могла свободно расправить крылья, а не подминать их под себя. Лежать пластом, внезапно, оказалось так приятно. Он ласково провёл ладонью по её щеке. Она попыталась было что-то сказать, но язык её решительно отказывался ворочаться. Веки вдруг стали такими тяжёлыми и как-то сами собой закрылись.
Когда она проснулась, чувствовала она себя как минимум на двадцать процентов лучше. Да, слабость и тяжесть в теле никуда не делись, но теперь её хотя бы не рубило на ходу. И крыльям стало как-то легче. Ещё не раскрыв глаз, она почувствовала, как кто-то приводит её пёрышки в порядок.
— М-м-м, Леро, ты бы знал, как это приятно, — протянула она.
— А ничего, что это я? — отозвался голос, который она совершенно не ожидала услышать. Голос Лиры.
Дэш хотела подскочить на месте, но где уж там, недавняя болезнь всё ещё давала о себе знать.
— Лира? — удивлённо спросила она.
Ощущение прикосновения к её перьям исчезло, его сменило прикосновение копыта к её бочку.
— Если ты не хочешь, чтоб я это делала, я не буду, — донёсся голос её кобылки. — Просто перья у тебя были в таком кошмарном состоянии. Хуже, чем у Скуталу.
Дэш так и лежала пластом. Она вдруг почувствовала себя так глупо. Не так глупо, как от болезни. Нет, она поняла, как глупо вела себя всё это время. Стрёмно. Но ведь никогда не поздно всё исправить.
— Лира, мои перья всегда в твоём полном распоряжении, — ответила она. — Мы же с тобой в одном табуне. Чего бы мне их от тебя прятать?
Лира, к слову, не пользовалась магией. Рэйнбоу Дэш знала, как тонка магия Лиры. Нет, она делала это так, как это заведено у пегасов — поправляла каждое пёрышко губами и язычком.
— Просто не хочу, чтобы ты чувствовала себя неловко, — сказала Лира. — Ты же знаешь, я научилась ждать.
— Я тоже кой-чему научилась, — ответила Дэш. — Например… — она вздохнула. — Например, когда ты обняла меня. Вот только тогда я и поняла, что в наших с тобой отношениях я была не совсем права. С Твай было проще, мы с ней через многое вместе прошли. Наверное, мне просто стоит уделять тебе больше внимания.
— Вот как?
— Ага. В смысле… о, вот это выдерни, оно надломлено. Ага, вот, во-от так… так-то лучше. Спасибо. — Она сделала глубокий вдох, тяжело выдохнула. Дурацкая болезнь. Неужели она теперь и от разговоров устаёт? — Так вот… Я считаю, что если что-то делаешь, нужно делать это потрясно, но про тебя я почему-то совсем забыла. Так что нет, я не то чтобы готова запрыгнуть с тобой в койку, хотя я и с Твай-то была не готова.
— А ничего, что мы с тобой уже в одной постели? — ласково спросила Лира, явно намереваясь подразнить свою подругу. Надломленное перо она положила на прикроватную тумбочку.
— Ну ты нашла время для приколов, — простонала пегасочка. — Слушай, я свыклась с присутствием Твайлайт в постели только после того, как Леро пригласил её в наши игры, но я и теперь чувствую себя с ней неловко, если Леро нет рядом. Ну, чисто физически.
— Да, я заметила, — отметила Лира, как бы между прочим.
— Нет, ну я же пытаюсь о серьёзных вещах говорить, — проворчала Дэш. — Я стараюсь, а у тебя всё шуточки. Это не честно. Так вот. Ага. Физически. — Она снова глубоко вдохнула и тут же раскашлялась. Переведя дыхание, она продолжила: — Это… спорить не буду, это будет нелегко, но может быть, когда я поправлюсь, мы… — она снова глубоко вдохнула, — сходим на свидание? А потом можно попробовать сообразить на троих с Леро. Мы ведь самый улётный табун в Эквестрии. Я не хочу, чтобы что-то у нас пошло наперекосяк. Тем более из-за меня. Так что, если мне придётся измениться, то ради тебя я на это готова.
Лира прижалась губами к её щеке.
— Такая преданная, такая храбрая и такая милая, ну как тебе откажешь?
Лазурные щёчки тут же залились румянцем.
— Преданная, храбрая и клёвая — да, но уж никак не милая.
Лира потёрлась о зардевшуюся щёчку носиком.
— Ты понимаешь это слово по-своему, я — по-своему. Леро согласен со мной. Ты можешь не соглашаться, если хочешь. Я подожду.
— Рэйнбоу Дэш себя ждать не заставляет.
— А меня и заставлять не надо.
Леро вернулся лишь после заката. Надвигающаяся ночь обещала быть звёздной. Рэйнбоу Дэш проспала с обеда и до вечера. Он прилёг на край кровати и крепко её обнял. Странно, но вернуться домой и застать её всё такой же ослабшей оказалось куда больнее, чем встретить её у загона этим днём. Она положила голову ему на плечо.
— Не привыкай, крепыш, — промурлыкала Дэш, — вот увидишь, скоро я снова поднимусь в воздух. Вот тогда-то я и обниму тебя как следует.
Он усмехнулся и погладил её щёчку.
— Ловлю на слове. А пока мы можем одолжить скутер у одной твоей поклонницы. Может быть, она заодно научит тебя паре трюков?
Лира тихонько улыбнулась.
— Тебя за одну мысль об этом стоило бы наказать, — простонала Дэш ему на ухо.
— Ты только не переусердствуй с наказанием, — ответил Леро, — а то принцесса Селестия расстроится. Она, кстати, открыла глаза на закате.
— Она очнулась? — поинтересовалась Лира.
— Не совсем чтобы, — ответил Леро. Он протянул руку и обнял Лиру, другая рука так и покоилась на боку Дэш. — Открыла глаза, огляделась, и, кажется, у неё спал жар. Попробую напоить её на рассвете.
— Ты уходишь на рассвете? — удивилась Рэйнбоу. — Ну ладно ещё принцесса, на то она и принцесса. — Она потёрлась щёчкой о Леро. — А я уж думала проснуться под боком у своего жеребца.
Леро улыбнулся и наклонился поцеловать её.
— Это временная работа. И потом, ты же знаешь, что весь приработок идёт со сверхурочных.
Лира прижалась к Дэш сзади. Та с удивлением для себя обнаружила, что это очень даже приятно.
— Как думаешь, Каденс разрешит навещать её, когда всё кончится? — спросила Лира.
— А? Ты к чему это? — удивилась пегасочка. — Зачем ему навещать Каденс?
— Она тоже здесь, — объяснил Леро. — Ты уже ушла в себя, когда она приехала.
Рэйнбоу Дэш хотела кивнуть, но голова была слишком тяжёлой, поэтому она решила обойтись словами:
— Ну да, стоило догадаться. А зачем её навещать?
Лира прижалась мордочкой к груди своей кобылки.
— Правда уютно? Леро дни напролёт проводит в одной комнате с самым сильным источником магии любви во всей Эквестрии. Её след на нём прямо кожей чувствуешь.
Лазурная пегасочка упёрлась непослушными копытами в грудь Леро.
— Стоп-стоп-стоп… — Она опять закашлялась. Дышать было больно, но она всё же выдавила: — Мы все тут пропитаны магией любви?
— Вообще-то, мы любили друг друга и до того, как сели на тот поезд, — напомнил ей Леро. — Так что она только усиливает ощущения.
— Знаешь… — пробубнила Рэйнбоу, ноги её слишком уж устали, поэтому она поджала их и снова прильнула к его груди. — Мне всё равно не нравится, что какая-то там магия морочит мне голову.
Она почувствовала, как Лира вдруг замерла. Эх, сейчас приложить бы себя копытом по макушке как следует, да ноги едва шевелятся.
— Лира, я не в этом смысле. Всё, что я сегодня сказала, остаётся в силе. Я такой романтичной буду, что Рэрити обзавидуется просто. Просто мне вообще не нравится, когда мне морочат голову.
— Тогда я подожду, пока твой разум не прояснится, — тихонько ответила Лира.
Леро взглянул на одну кобылку, на другую, а затем спросил:
— Я что-то пропустил, да?
Дэш вздохнула.
— Понимаешь, я сегодня проснулась, а Лира мне как раз пёрышки чистила. И я вдруг поняла, как мало уделяла ей внимания. Вот я и сказала, что надо будет это исправить. И я всё исправлю.
— Но меня ведь тогда рядом не было, — заметил Леро.
Лира, кажется, успокоилась. Дэш снова вздохнула, на этот раз это был вздох облегчения.
— Видишь, значит это всё было не из-за какой-то там магической дребедени. Я просто слишком устала, поэтому вся улётность, что я вкладываю в полёты и тренировки, ушла в голову.
Лира хихикнула и снова потёрлась мордочкой о грудь Дэш.
— Может, тогда попробуешь помедитировать со мной? Если научишься направлять свою улётность в голову, глядишь и Твайлайт однажды переплюнешь.
Рэйнбоу зевнула, веки снова наливались тяжестью.
— Не-а. А ну как голова лопнет от переизбытка супер-мега-улётности.
Уснула она с блаженной улыбкой на мордашке.
Следующим утром жар Селестии спал настолько, что Леро смог даже подойти к ней без кузнечного передника. Вода по-прежнему с шипением испарялась с её тела, но теперь это было, скорее, как если бы её лили на разогретую сковороду, а не прямо в жерло вулкана. Ввести ей зонд для кормления он не решился, слишком уж она была горячей, но в сравнении с тем, что с ней творилось в последние недели две, это можно было назвать прогрессом.
Перед самым восходом солнца она открыла глаза. Леро уже держал наготове кувшин воды с соломинкой.
— Принцесса Селестия, — тихонько окликнул он её, опускаясь на колено. — Вы меня слышите?
Она не ответила. Она смотрела в окно, туда, где над горизонтом начинал брезжить рассвет. Леро осторожно коснулся её шеи, сперва пальцем, затем ладонью. Всё ещё горячая, но теперь уже вполне терпимо. Он поднёс соломинку к её губам, но она не раскрыла рта.
Когда из-за горизонта показался краешек солнца, она снова закрыла глаза. Леро едва успел отдёрнуть руку, чтобы не обжечься.
Когда он вернулся, Рэйнбоу всё ещё лежала в постели. Лира сидела рядом с ней и читала в слух что-то из толстенного свитка:
— Дэрин уставилась на розовую единорожку. «А ну, повтори?», воскликнула она. «Селестия», с улыбкой ответила та, «я в солнечной бригаде. А что, что-то не так?»
— Да ла-адно, — простонала Рэйнбоу Дэш. — Дэрин попадает в прошлое и тут же натыкается на принцессу Селестию, которую ещё не обратили в аликорна? Что за бред.
— Привет, девчата! — окликнул их Леро, а затем наклонился, чтобы поцеловать сначала одну, а потом другую. — Чего это вы тут читаете?
Рэйнбоу Дэш закашлялась. Не таким удушливым кашлем, как вчера, а таким, чтобы намекнуть, что ничего она ему не скажет.
— Самую главную тайну Кантерлота, — хохотнула Лира и помахала свитком. — Согласно дворцовой легенде, существует фан-фик про Дэрин Ду, написанный самой принцессой Селестией. Я только сегодня об этом узнала и уже успела раздобыть экземплярчик. «Дэрин Ду и Лабиринты Времени».
Теперь и Леро закашлялся. Он попытался представить принцессу пишущей фан-фик. Вышло не очень. Он прекрасно знал, что пишет Селестия, удерживая перо магией. Но теперь она почему-то представлялась ему одетой в самодельный костюм Дэрин Ду, окунающая рог в чернильницу и пишущая им на приколотом к стене свитке. Интересно, Луна животик надорвёт от смеха, когда узнает об этом, или всё же станет защищать сестру? На всякий случай, перед сном лучше бы об этом не думать.
— Нет, не могла она такого написать, — отрезала Дэш. — Это ж принцесса, как-никак.
— Думаешь, принцесса не смогла бы так написать? — спросила Лира, удивлённо вскинув бровь.
— Да она бы во сто крат лучше написала бы, — возразила Дэш. — Куда лучше, чем вот это вот. И потом, если бы она вдруг захотела, чтобы никто никогда его не прочёл, она бы заныкала его так, что никто никогда его и не нашёл бы.
— Похоже, наша Рэйнбоу засиделась, — сказал Леро Лире театральным шёпотом. — У неё, кажется, голова начинает потрескивать от избытка супер-мега-улётности.
Лира прыснула от смеха. Рэйнбоу кое-как подняла голову и показала Леро язык.
— Смотри у меня, как только мне полегчает, я тебя так отсупер-мега-улёчу, как тебя ещё никогда не супер-мега-улётили.
— А можно я тоже посмотрю? — спросила Лира.
Рэйнбоу Дэш начала было краснеть, но тут же подавила приступ стеснительности и кивнула.
— Конечно. Если сможешь за нами угнаться. Когда мы возьмём разгон, тебе придётся переключиться с Пути Покоя на Путь Галопа, только чтобы… чтобы… да нихрена это не помогает.
— Ничего, суть я, кажется, ухватила, — сказала Лира и прижалась мордочкой к щеке подруги.
К исходу недели температура тела Селестии уже не поднималась выше лихорадочной; Леро наконец-то мог снова кормить и поить её. Повара и прочий кухонный персонал вернулись к работе практически в полном составе, а с ними вернулось и разнообразие блюд в меню, чему Леро был несказанно рад, ведь заливать в зонд супчик было куда как проще, чем проталкивать овсянку. На закате она открыла глаза, но когда Леро позвал её — не ответила. Он перевернул её на другой бок, но так, чтоб она всё равно могла видеть рассвет за окном. Почистил ей пёрышки, он довольно долго прожил под одной крышей с Дэш, чтобы понять, насколько это важная процедура. Каденс ещё не приходила в себя, но аура Магии Любви вокруг неё уже не ощущалась. Не сказать, чтобы Леро сильно скучал по предложениям разной степени неприличности в дворцовых коридорах, а вот к обнимашкам он уже привык. Благо их число не сильно и убавилось. Да, магия развеялась, но дружба-то осталась.
На третий день после возвращения домой Рэйнбоу Дэш уже стояла на ногах. Она даже попробовала пройтись по комнате, но хватило её только на то, чтоб дойти до кресла, в которое она и повалилась без сил. Но уже два дня спустя окрепла достаточно, чтобы свободно передвигаться. И все эти пять дней, спасая пегасочку от уныния, Лира читала ей «Дэрин Ду и Лабиринты Времени». И они почти дочитали её. Рэйнбоу Дэш прервала её на кульминационной сцене, в которой Дэрин Ду пришлось сойтись с Дискордом, чтобы вернуть последний осколок времени и восстановить судьбу Селестии.
— Когда магия Дискорда коснулась её, Дэрин вскрикнула от боли. Словно ледяной клинок поразил самую её суть, рассёк её сердце, лишил её… её дерзости. Злодей расхохотался, глядя на поблекшую кобылку. «Ну что, расхотелось геройствовать?», с издёвкой спросил он. Дэрин Ду посмотрела на него снизу вверх. Она чувствовала страх, обуявший её, чувствовала, как он пытается подчинить её своей воле, и всё же нашла в себе силы бросить в ответ, «На тебя сил ещё хватит».
— Всё. Хватит, — Дэш поёжилась. — Это… Прости, Лира. Но вот этого принцесса никак не могла написать. Потому что… потому что не так всё это.
— Это же всего лишь рассказ, — попыталась успокоить её Лира.
— Нет, это уже личное, — ответила Дэш и уселась на краю кровати. — Тот Всплеск Гармонии вернул всё на свои места, очистил мир и очистил нас от его магии, но я ведь всё помню. Магия Дискорда так не действует. Ты не чувствуешь её. Ты не сопротивляешься. Ты даже не понимаешь, что нужно сопротивляться. Ты просто меняешься, сама того не замечая. У нас ничего бы не вышло, если бы Твайлайт не прибегла к магии и не напомнила бы нам про нашу дружбу. Одна пони, даже такая потрясная пони, как Дэрин Ду, просто… просто не справилась бы. В одиночку.
Лира кивнула и свернула свиток.
Когда Леро вернулся в покои Твайлайт, его уже дожидалось письмо.
Дорогие Беллерофонт, Твайлайт, Рэйнбоу Дэш и Лира,
Я искренне надеюсь, что все вы уже выздоровели. Похоже, что худшие времена Понивиля благополучно миновали. Слава Селестии, наш городок населяют в большинстве своём земные пони. Никто из наших бравых пейзан, не считая Эпплджек и Макинтоша, не проболел дольше двух недель. Кстати, Эпплджек и Макинтош уже пошли на поправку. Вы им только не говорите, но они так умилительны, когда пытаются околачивать яблони заплетающимися, точно у новорожденного жеребёнка, ножками. Мне даже пришлось предложить Эпплджек состязание, только чтобы убедить её вернуться в постель! До состязания, правда, дело так и не дошло, к величайшему моему разочарованию. Когда ещё мне представится возможность не только бросить вызов Эпплджек, но и победить. Ну да ладно, главное, что она позволила уложить себя в постель и честно-честно пообещала, что не станет работать по ферме, пока совсем не поправится.
Я тоже уже чувствую себя гораздо лучше, хотя не отказалась бы и отдохнуть ещё денёк-другой. Дорога до фермы Эпплов показалась мне тогда очень тяжёлой, но не могла же я бросить их без присмотра.
С прискорбием сообщаю, что болезнь наконец добралась и до Флаттершай, а равно и до её зверюшек. Этот её пройдоха-кролик обрадовался было, но ровно до тех пор, пока сам не слёг. За ней сейчас присматривает Зекора, она даже переехала на время в город, чтобы быть поближе. Она сказала, позвольте я процитирую: «Одному в Вечнодиком опасно ходить, но гораздо опасней себя позабыть. Мне здоровья осталось едва ль на два дня, а потом кто-то должен спасти и меня.»
Наш дорогой Спайки-Вайки… О, он благороднейший из драконов. Бедняжка едва держался на ногах, но всё же смог стать достойной заменой Твайлайт на посту городского организатора. Вы бы знали, как ему было плохо, но он всё равно дни напролёт проводил зарывшись в расписания и списки. Мадам Мэр не отходила от него весь день, а когда он возвращался вечером в бутик, всё рвался «поработать ещё немного». Я прежде не видала такой целеустремлённости. Твайлайт, ты вовсе не прогадала, когда назначила его «новой Рэйнбоу Дэш». Однажды ночью я услышала, как он бормочет во сне, и едва не растаяла. С кем бы вы думали, он говорил? С самой чумой. Он сказал тогда, «Делай со мной что хочешь, но моих пони я тебе в обиду всё равно не дам». Похоже, он нашёл вполне безопасное и, вместе с тем, просто очаровательное применение своей драконьей тяге к собиранию сокровищ. Теперь мы — его сокровища. Я очень надеюсь, что он вскоре поправится. Он ведь не пони. Я целый день провела в библиотеке, пыталась отыскать хоть что-нибудь о драконьей медицине, но ничего большего чем «драконы не болеют» так и не нашла. Он не терял памяти, не терял сознания, но он практически не ест. Прошлым вечером я принесла ему сапфир, а он к нему так и не притронулся.
Пинки Пай тоже выздоравливает, правда очень медленно. Селестия мне свидетель, и, да, если она поблизости — передайте ей, что я именно это и имела в виду, никогда впредь я не стану жаловаться на её нескончаемое легкомыслие. Без Пинки, без вечных её вечеринок и звонкого смеха, Понивиль уже не тот весёлый и жизнерадостный городок, каким мы его знали. Это, конечно, против всех моих принципов, но я поступлюсь и ими, и чувством вкуса, и лично устрою для неё «Поправляйся Скорее»-вечеринку, в лучших её традициях. С конфетти, и мишурой, и хлопушками, и самым большим тортом, который только пролезет в дверь Кейков. Я ради этого дела решила даже позаимствовать её Праздничную Пушку, но уже после прочтения первой страницы руководства выяснила, что у меня нет ни одной из семи лицензий, необходимых для пользования ею. Подумать только, как повезло Понивилю, что Пинки — лицензированный пиротехник.
Напоследок я хочу поведать ещё одну историю, насколько мне известно, ничего подобного прежде не случалось в Эквестрии. Как это и должно было произойти рано или поздно с каждой пони, болезнь поразила Дёрпи Хувс. Она до последней минуты работала не покладая крыльев, но болезнь взяла своё, и вскоре она уже бездумно бродила по городу. Её шёрстка едва ли изменилась в окрасе, но цвет гривы и выражение на мордочке говорили сами за себя. Вдруг к ней навстречу с криками «Мама! Мама!» выскочила Динки и вцепилась в неё всеми своими четырьмя маленькими ножками. Душераздирающее зрелище, хоть за последние две недели такое уже случалось и не раз. Но только Дёрпи обняла дочурку в ответ, и цвет к ней вернулся в ту же секунду. Никогда прежде я не слышала, чтобы слово «маффин» произносили с такой решительностью, настойчивостью и целеустремлённостью. Не думаю, что тогда нашёлся хоть кто-нибудь, кого не растрогала эта сцена. Если однажды обнаружится, что существует Элемент Материнства, вне всяких сомнений его хранителем тут же станет Дёрпи Хувс.
Ваш друг,
Рэрити.
Леро снова переложил Селестию и принялся чистить её перья, как вдруг услышал сдавленный стон. Его источником, собственно, и была сама принцесса.
— Принцесса? — осторожно спросил он. Мало ли, вдруг она снова увидит в нём врага, тогда ему надо бы на всякий случай отойти подальше.
— Леро? — отозвалась она.
Голос её был ужасно охрипшим, то ли от зонда, то ли от того, что она не пила уже несколько недель. Он поспешил за кувшином. Она отпила немного, но связкам это, похоже, не помогло.
— Спасибо. Так плохо мне не было уже… да вообще никогда.
Похоже, даже этот небольшой диалог вымотал её до предела. Она опустила голову обратно на кирпичи. Чувство вины кольнуло Леро, и он тут же сделал себе мысленную пометочку как можно скорее переложить принцессу обратно на диван.
— Всё будет хорошо, принцесса, вот увидите, — сказал он, искренне надеясь, что именно так всё и будет. В конце концов, она ведь узнала его, и говорила она не на старо-эквестрийском, стало быть, жар не повредил ей рассудок.
— И со мною тоже? — раздался голос позади него. Леро обернулся и встретился взглядом с Каденс. Она слабо улыбнулась и закашлялась. Откашлявшись, она поморщилась. — У меня в горле так не першило с тех пор... с тех пор как… — Она снова закашлялась и простонала: — Надо же, ни одной пошлой шутки на ум не идёт. Неужели это из-за болезни?
Леро удивлённо моргнул. До него не сразу дошло.
— А Твайлайт не говорила...
Каденс и Селестия разом усмехнулись.
— Да Твайлайт со стыда сгорела бы, если б вдруг услышала, — прохрипела Каденс. — Ох, невинный жеребёнок. Секс — часть любви, и шуточки про него тоже часть любви.
И её этот недолгий, казалось бы, разговор тоже вымотал, розовая аликорница сомкнула глаза, вскоре её примеру последовала и Селестия.
Леро мельком глянул на самую нижнюю полку тележки, мысленно пообещав себе больше не приносить зонд для кормления. Потом он потянулся к средней полке за гребешком. Он уже чистил им пёрышки и расчёсывал шёрстку после омовений, а вот до грив и хвостов у него пока руки не доходили. Теперь, когда им полегчало, можно заняться и их волосами. Что интересно, хоть и нечёсаные уже не одну неделю, волосы их были всё же в прекрасном состоянии.
Он начал с Каденс. Проходя гребнем сквозь жёлтые, и розовые, и пурпурные пряди её гривы, он не мог отделаться от чувства, будто расчёсывает Твайлайт и Флаттершай одновременно, разве что волосы были мягче и шелковистее.
«Практически божественная сила, огромный дворец, да ещё и такие роскошные волосы. Это ж как ей повезло заполучить столько всего и сразу», подумал Леро. Мысль эта помогла немного отвлечься. Стилистом он, конечно, не был, но всё же сумел придать её причёске примерно тот же самый вид, что и в день прибытия принцессы в замок. Что там сложного? Зачёсываем волосы на одну сторону, а потом перекидываем пару локонов с шеи на другую.
Гриву Селестии он так и не одолел. Нет, она не спуталась, и не была жёстче, чем у Каденс. Просто, что-то в глубине его души настойчиво запрещало ему даже прикасаться к ней. Он кое-как заставил себя провести по ней гребнем один-единственный раз. Руки его тут же задрожали, да так сильно, что он едва не выронил гребень. Леро отшагнул от принцессы, отвернулся и глубоко вдохнул.
Когда он повернулся обратно, Селестия приоткрыла глаза и прошептала:
— Прости. — И снова закрыла глаза.
Никогда прежде Леро не чувствовал себя так паршиво.
В покои Твайлайт Леро вернулся с хорошими вестями — обе принцессы наконец пошли на поправку. Каденс больше не просыпалась, а Селестия, как всегда, пришла в себя на закате, и даже выпила немного бульончика. Рэйнбоу Дэш на радостях попыталась вспорхнуть и обнять его. Она даже сумела оторвать копыта от пола, но Лира подошла к ней и силой вернула на твёрдую землю.
— Я знаю, что тебе не терпится, — с железными нотками в голосе сказала она своей старшей кобылке, — и я не стану больше тратить время, объясняя тебе философию Пути Покоя. Но если ты ещё раз попробуешь взлететь, так и не оправившись после болезни — я тебя свяжу, и поверь, это будут не игры в Дэрин Ду.
Рэйнбоу Дэш тяжело вздохнула, сложила крылья и подошла к Леро, чтобы обнять его.
— Ла-а-адно. Встречайте — земная пони Рэйнбоу Дэш. Эх. Леро, кроме шуток, отличные новости. Раз принцессы пошли на поправку, значит и мы скоро вернёмся в Понивиль, и я наконец смогу привести их погоду в порядок. Небо там, поди, совсем запустили.
Тут же к ним присоединилась и Лира.
— У меня тоже хорошие новости — Твайлайт сегодня подошла к столу и скушала сэндвич с ромашками. Думаю, вскоре она тоже к нам вернётся.
Леро потрепал Лиру за ушком.
— Ну наконец-то!
Рэйнбоу Дэш тюкнула Леро в бок копытцем.
— Чума питается магией. А Твайлайт — самый сильный маг в Эквестрии, и это при том, что она только учится, а ещё она и Хранитель Элемента Магии. Ясно дело, она будет болеть чуть ли не вечно.
Леро чмокнул её в лобик.
— Рэйнбоу, уж кому, как не тебе, винить других в медлительности.
— Ты ж знаешь, что я за Твайлайт горой, — хмыкнула Дэш. — Хотя ты, пожалуй, прав.
Леро улыбнулся и снова поцеловал её.
— А как же принцесса Луна?
— А? — Дэш удивлённо моргнула. — Луна? А она-то тут причём?
Лира загадочно улыбнулась. Леро провёл рукой по шее Дэш, остановившись чуть не дойдя до верхних плеч.
— Ты же собираешься в Понивиль, а мне придётся задержаться. Когда принцесса Селестия поправится, мне придётся выхаживать принцессу Луну. Не думаю, что она переболеет быстрее, чем Селестия или Каденс.
Дэш застонала и прильнула ближе к Леро.
— Да ёпт… Ещё два месяца? Да через два месяца в Понивиле вообще неба не останется, будет куча облаков от земли и до самого Клаудсдейла. А нельзя, чтоб Луна в Понивиле переболела?
Леро снова погладил её гриву.
— Шайнинг Армор дважды заразился от Каденс, так что аликорны заразны даже для тех, кто уже переболел. И мне совсем не хочется объяснять Рэрити или Эпплджек, отчего вдруг их сёстры снова поблекли.
Рэйнбоу снова застонала.
— Ну конечно же — Метконосцы-нарушители-карантина. И как только эта троица до сих пор не заполучила по портрету Дискорда на круп?
В это же самое время, далеко в Понивиле, радостным хором вскрикнули три непоседливые кобылки — настало время величайшего розыгрыша всех времён. Когда всё закончилось, горожане единогласно решили, что это и правда было просто уморительно, как раз то, чего не хватало городу, лишившемуся, пусть и на время, Пинки Пай. Но это уже совсем другая история.
— Боже упаси, — ответил Леро.
— Я не хочу ехать без тебя, но и Понивиль и погодную бригаду я подводить не хочу, — пробубнила Дэш. — Отстой.
И Леро снова поцеловал её.
— Это всего на пару месяцев, и потом, ты к тому времени уже совсем поправишься. Приедешь ко мне поездом или даже сама прилетишь.
Рэйнбоу Дэш распростёрла крылья и потянула вялые мышцы, но, оглянувшись на Лиру, тут же сложила их обратно.
— Наверное. Полезно будет размяться, да и вообще для выносливости. Хотя знаешь, перелёты на большие расстояния — это так скучно. Другое дело спринты.
— Можешь погоняться за Твайлайт, — предложила Лира. — До Забега Листьев ещё далеко, но будем считать, что это твоя фора.
Дэш театрально закатила глаза.
— Вы нам с ЭйДжей этого никогда не забудете, да?
Жизнь в Кантерлоте постепенно налаживалась. Чума угасала, ведь не осталось практически никого, кто ею бы ещё не переболел. Каденс и Селестия всё чаще приходили в себя и теперь уже сами могли ворочаться с боку на бок. Леро старался кормить и поить их как можно чаще. Вскоре к принцессам вернулся и голос. Уайлд Вандер, кстати, как бы невзначай намекнул Леро, что самолично запнёт того на луну, если принцессы вдруг узнают, где он достал зонды для кормления.
А ещё Леро стал носить принцессе Каденс письма от Шайнинг Армора, стражи того теперь и близко к тронной зале не подпускали. Во-первых, приказывать им он уже не мог, а во-вторых, и так уже дважды заразился. Так что теперь он писал письма. А бывало что и по несколько на дню.
С ответными письмами было труднее. Каденс было ещё тяжело удерживать перо магией достаточно долго и достаточно точно, чтобы написать ответ. А писать ртом было слишком рискованно — инфекция могла передаться через бумагу. Диктовать любовные письма к своему мужу она отказалась, так что Леро просто передавал её ответы на словах.
Большинство писем, что Леро приносил ей от Шайнинга, Каденс озвучивала блаженными «ахами» да вздохами, а то и просто улыбкой. А одно так и вовсе заставило её покраснеть.
— Каденс, может быть, вам помочь прочесть? — не удержался Леро, стараясь при этом сохранять совершенно невинный и непринуждённый тон.
В ответ она хмыкнула так утончённо, как не удалось бы и Блюбладу. Она закрыла глаза, стиснула зубы, её рог и письмо окутались лёгким сиянием. Письмо свернулось обратно в свиток, с подозрительно-широкой улыбкой она поднесла его к Леро.
— Пожалуйста, читай, Леро, — промурлыкала она. — Тебя же не смущает заклинание «Хочу-Беру», которое я к нему прикрепила? Оно само привяжется ко всякому, кто прочитает письмо. Не беспокойся, ты быстро привыкнешь к тому, что куда бы ты ни пошёл — всюду вокруг тебя будут роиться пони, исполненные самых похотливых желаний.
С этими словами она весьма величественно лишилась сознания, слишком уж много сил отняло у неё заклинание.
— Леро! — раздался вопль, едва он переступил порог.
В ту же секунду ему вдруг вспомнился плюшевый тигра, скачущий на своём хвосте. Что, к слову, было не так уж и далеко от истины. Рэйнбоу Дэш подбежала к нему, поднялась на задние ноги и обвила его талию передними. Вот только подбежала она к нему, как в замедленной киносъёмке, что в очередной раз напомнило Леро о том, как далека ещё его кобылка от полного выздоровления.
— Развяжи меня! — потребовала она. Леро удивлённо моргнул и посмотрел на пегасочку. Ну конечно, крылья той были примотаны к бокам верёвкой.
Лира, что сидела в кресле подле кровати, помахала ему копытцем.
— Я её предупреждала, — как бы между прочим сказала она.
Леро перевёл взгляд на расстроенную до невозможности лазурную поняшу.
— Она тебя предупреждала, — сказал он.
Рэйнбоу рассерженно взревела, в отчаянии вскинула копыта и, развернувшись, со всей силы впечатала их в пол.
Лира удивлённо склонила голову на бок.
— Неплохо получилось, — отметила она.
Рэйнбоу тут же обернулась к ней.
— Что неплохо получилось?
Лира указала копытом на пол.
— Расколотый Камень. Думаю, потянет на коричневый пояс. Неплохо, учитывая, что этот стиль ты не изучала.
Рэйнбоу посмотрела на пол под своими копытами. Ни трещинки. Она подняла взгляд на Лиру и фыркнула:
— Очень смешно.
— Я серьёзно, — улыбнулась в ответ Лира. — Мне сил не хватило на Дрожь Земли, а уж тем более — на Расколотый Камень, а вот у тебя сейчас удар Крушащее Копыто вышел прямо как по учебнику.
Рэйнбоу Дэш пристально на неё посмотрела, а потом с глухим шлепком закрыла лицо копытом.
— Ну уж нет. Мало того, что со связанным крыльями я и так, как земнопони, ты решила ещё и это приплести. Всё. Завязывай.
Лира покачала головой:
— Кроме шуток. Я знаю, что такое Расколотый Камень и как это выглядит, пусть и не могу сама работать в этом стиле. Ты всё сделала правильно. И если бы силы уже вернулись к тебе, пол пошёл бы трещинами.
Рэйнбоу Дэш сердито зыркнула на единорожку. Та лишь снова улыбнулась.
— Ладно, скажу так, знаю я одного грандмастера Расколотого Камня, который живёт здесь в Кантерлоте; думаю, он очень удивится, когда услышит, что пегасу удалось выполнить удар Крушащее Копыто.
Рэйнбоу Дэш всё так же пристально смотрела на неё.
— Что-то я не пойму, к чему это ты клонишь?
Лира просияла радостной улыбкой:
— Да так, пытаюсь тебя отвлечь.
Копыто Рэйнбоу Дэш снова повстречалось с её же мордочкой, после чего она повалилась на кровать.
— И с каких это пор Путь Покоя учит болтовне?
— С третьего дана чёрного пояса, — ответила Лира.
Рэйнбоу Дэш всерьёз задумалась, а не стоит ли ещё раз приложить копытом по голове, да так, чтобы наверняка вырубиться? Можно было бы назвать это стилем Прощай Моя Самооценка.
На следующей неделе стража закрыла загон. Не считая Твайлайт Спаркл, там осталось едва ли с полдюжины пони, о которых и без стражи было кому позаботиться. Твай всё ещё была серее мыши, но уже отвечала на вопросы. Леро взял её на руки и отнёс домой. Он был готов поклясться, что видел, как шёрстка её подёрнулась пурпурным цветом.
Селестия и Каденс были точно жеребята, но всё же впервые за несколько недель стояли на ногах. Не долго, конечно, но уже достаточно для того, чтобы избавить Леро от обязанности, о которой все трое поклялись никогда не упоминать. Прибегать к помощи магии обеим аликорницам было всё ещё тяжело. Каденс научила Селестию есть без помощи магии; в конце концов, Каденс до обращения была пегасом, а вот Селестия родилась с рогом и жизни себе без него не представляла.
— Может, тоже попробуешь, Леро? — спросила Каденс, дожёвывая яблоко. — Мало ли, вдруг пригодится.
— Я даже не знаю, что такое должно случиться, чтобы мне это пригодилось, — возразил Леро. — И если честно, даже думать об этом не хочу.
Селестия тихонько усмехнулась:
— Ага, я тоже так думала, до недавних пор.
Каденс кивнула.
— Как знать, Леро, вдруг тебе придётся есть со связанными за спиной руками? — задумчиво произнесла она. И тут же улыбнулась. Леро открыл было рот... — Я Принцесса Любви, — Леро послушно закрыл рот.
Селестия зарылась мордочкой в салат, пытаясь скрыть улыбку.
— Вы простите, конечно, — Леро откашлялся, — но у нас так не принято. Лицо наше к этому не приспособлено. Нос мешает, да и подбородок тоже.
Каденс взмахнула копытом.
— А ты попробуй. И потом, ты же единственный человек в Эквестрии, тебе и решать, что принято, а что нет.
— Представь, что это конкурс такой, — предложила Селестия.
— Вы ведь от меня не отстанете, пока я не попробую? — горестно вздохнул Леро.
— Нет, не отстанем, — согласилась Селестия.
Леро поставил перед собой мисочку салата, что прихватил в столовой специально для себя. Поскольку в Эквестрии понятие «зелень» включало в себя порой совершенно несъедобные для человека растения, Леро остановил свой выбор на салате «Чейзер». На анчоусы повара не поскупились, а кроме них там был только салат-латук, так что есть можно было без опаски. Леро осторожно наклонился и подцепил листик зубами, а затем с помощью одних лишь губ и языка целиком погрузил его в рот.
Каденс радостно цокнула передними копытцами.
— Видишь, тётя, получилось с первого раза! Не так уж это и трудно.
— А он у нас вообще очень приспособленный, — хохотнула Селестия, — и не только в еде. Надо будет как-нибудь отправить Твайлайт задание по изучению Магии Дружбы, и обязательно чтобы с его участием. Но это потом, а пока, Леро, мне бы салфеточку.
— А можно я руками? — спросил Леро. — И, чтоб вы помнили, у меня ещё, на всякий случай, есть разрешение от принцессы Луны на эвакуацию Кантерлота.
Каденс на секундочку призадумалась, а затем рассмеялась.
— Ладно, уговорил. Можно руками. Пожалуй, будет слишком умилительно, если ты станешь утирать Селестии мордочку, держа салфетку во рту.
Селестия глянула на Каденс с неподдельным изумлением.
— Кажется, кто-то чересчур упивается властью. Я, кстати, сберегла альбом с твоими фотографиями из детского сада для волшебников. Сама я, может быть, до него и не доберусь, но, поверь на слово, я найду того, кто мне поможет.
— Всё! Мир! Мир! — захихикала Каденс.
Селестия приподняла подбородок, чтобы Леро было удобнее вытирать ей мордочку.
— Да будет так, во имя блага всея Эквестрии и Кристальной Империи.
В яркой вспышке зелёного света прямо над головой Селестии материализовался свиток. Леро отбросил салфетку и подхватил его, прежде, чем тот успел упасть в королевский салат. Окинув свиток взглядом, Леро со словами «Это вам» протянул его Селестии.
Та подняла взгляд и сказала:
— Пожалуйста, Леро, прочти. Не думаю, что справлюсь с ним сама.
Леро кивнул и развернул свиток.
Дражайшая Принцесса Селестия,
За последние два месяца мы многому научились. Мы поняли, что ни один пони не может выжить в одиночку. Поняли, что порой приходится делать куда больше, чем позволяют силы. Поняли, что вместе мы сильнее, чем по отдельности. Научились околачивать яблони и полоть морковь, тушить пожары и бороться с бюрократией. Поняли, что магия — не панацея, но и без неё порой не обойтись. Поняли, что мы — Понивильцы, и этот урок мы никогда не забудем.
Подписано,
Понивиль
P.S. А ещё мы поняли, что ни в коем случае нельзя доверять Метконосцам Праздничную Пушку, и пожалуйста, ради блага всей Эквестрии, закрепите это Королевским Указом, а то мне кажется, что местного постановления будет мало.
Подписано,
Рэрити
P.P.S Мы также поняли, что всякий пони, уличённый в хранении трёх тонн тапиоки, шести сосен и золотой рыбки, должен быть немедленно заключён под стражу и пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста не спрашивайте почему.
Подписано,
Мадам Мэр
Селестия удивлённо моргнула, на секундочку задумалась, и вдруг расхохоталась.
— Подумать только! А я ведь уже и забыла.
Леро и Каденс удивлённо переглянулись, но Селестия подняла копыто, так и не дав им озвучить вопрос.
— Вы же слышали, «не спрашивайте почему».
День ото дня самочувствие аликорниц становилось всё лучше. Уже на следующий день Селестия смогла воспользоваться магией, не в полную силу, но обедала она пользуясь столовыми приборами, да и гриву с хвостом смогла причесать самостоятельно. И обе они определённо твёрже стояли на ногах. Тем утром Леро встречал рассвет вместе с Селестией и Каденс. Когда пылающий шар показался из-за горизонта, Селестия блаженно вздохнула.
Леро отвернулся и тут же рухнул на колени. Разум его поволокло туманом.
Когда он пришёл в себя, ноги несли его по коридору прочь из тронной залы. Через распахнутые двери до него донёсся голос Госпожи… нет, Принцессы:
— Пожалуйста, прости, Леро! Я не хотела тебя напугать! Возьми на сегодня отгул...
Голова всё ещё шла кругом, он оступился, перевёл дыхание и медленно побрёл в душевую.
Когда он показался на пороге, его всё ещё трясло. Лира медитировала в кресле. Рэйнбоу Дэш растянулась на кровати с книгой, заголовок гласил «Удары: Ураганный и Радужный. Сравнительный Анализ». Твайлайт серым комочком свернулась у стены.
Она же и оказалась первой, кто обратил на него внимание. Взгляд её медленно сфокусировался, рот приоткрылся.
— Ле… ро? — Она проморгалась и прохрипела: — Леро? — По шёрстке её тотчас прокатилась волна пурпурного цвета, и она радостно воскликнула: — Леро! — Она поднялась и хотела было броситься к своему, теперь уже дважды ошарашенному жеребцу, но ноги её совсем не слушались. — Леро, — выдохнула она, повалившись на бок. Она зажмурилась, и одинокая искорка соскочила с кончика её рога. — Что?
Лира открыла глаза, Рэйнбоу Дэш оторвала взгляд от книги. В следующую секунду раздался громкий треск — это крылья Рэйнбоу разорвали верёвку, что стягивала их. Она взмыла в воздух, подлетела к нему и обвила шею передними ногами.
— Леро! Леро, что случилось? — испуганно спросила она.
Твайлайт всё ещё не могла взять в толк, отчего же её магия не работает. Лира спрыгнула с кресла и тихонько подошла к двери. Леро ещё не отошёл от потрясения, и потому не заметил, что единорожка не шагает как обычно, а едва отрывает копыта от пола. Если бы он знал, отчего всё это, он бы поспешил обнять её и сказать, что всё хорошо, что никто за ним не гонится, и убивать никого не нужно. Рэйнбоу могла бы догадаться, но взгляд её сейчас был прикован к Леро, да и не на всяком турнире увидишь Скользящую Змею.
Лира выглянула в коридор, там вроде бы было тихо. Леро тряхнул головой и плюхнулся прямо на порог, вздохнул, попытался заговорить, но кроме невнятного и сбивчивого бормотания у него ничего не вышло. Он наклонился, отдышался, подпёр голову рукой.
— Простите, девочки, простите… Просто… Небольшой инцидент с гривой на рассвете.
Повисшее было в воздухе напряжение тут же улетучилось. Лира, правда, так и не шелохнулась, но теперь она хотя бы не походила на мраморное изваяние. Рэйнбоу Дэш обняла Леро ещё крепче. Твайлайт застонала, вместе с сознанием к ней вернулись и чувства, только теперь она в полную силу ощутила всю тяжесть отступающей болезни.
Леро обнял свою кобылку, ощутил тепло её тела, почувствовал, как бешено колотится её сердце, зарылся лицом в её яркую гриву. Ему сразу стало легче, так они и просидели, пока он окончательно не пришёл в себя.
Три дня спустя Селестия сама подняла солнце. Твайлайт чувствовала себя так плохо, что Леро не смог её оставить. Теперь принц Блюблад подавал аликорницам еду и питьё вместо него. Стража, кстати, поговаривала, что во время эпидемии обычно надменный и эгоистичный принц вёл себя на удивление самоотверженно — самолично появлялся то тут, то там, чтобы успокоить пони и не допустить паники.
Леро держал Твайлайт на руках, Лира и Рэйнбоу сидели рядом с ними. Вместе они встречали рассвет. Из-за горизонта выглянуло солнце, но обычного золотистого сияния за этим не последовало. Оно медленно поднималось сквозь кромешную тьму, а звёзды вокруг него перемигивались, точно посмеиваясь. Казалось, что с его восходом стало даже чуточку темнее. Считанные мгновения солнце и звёзды сияли вместе над горизонтом, затем звёзды угасли и небо озарилось рассветным сиянием.
— Похоже, ей уже лучше, — сказала Лира.
— Везёт же, — простонала Твайлайт.
Принцесса Каденс и Шайнинг Армор отбыли полуденным поездом в Кристальную Империю. Перед отъездом они заглянули к Леро, чтобы поблагодарить его и попрощаться с Твайлайт. Единорожке цвета лаванды едва хватало сил, чтобы копыто от кровати оторвать, так что правителям Кристальной Империи пришлось самим обнять её. Каденс, по случаю, даже переделала их детский стишок: «Солнышко ясное, стрекозок пробуди! Поправляйся поскорее, приезжай и погости!»
Принцесса Луна прибыла вечером и первым делом тоже заглянула к табуну Беллерофонта. К великому удивлению Леро, вымотана она была не меньше его.
Она устало улыбнулась.
— Похоже, я не так сильна, как моя сестра. Всего лишь несколько недель мне пришлось править и днём и ночью, а мне уже хочется завалиться на диванчик и долго-долго с него не вставать.
— Так оно и будет, — простонала Твайлайт.
Луна усмехнулась и подошла к единорожке, чтобы погладить её.
— Да, наверное, это моё желание вскоре пройдёт. В конце концов, я правлю луной, а потому имею право быть изменчивой.
Твайлайт попыталась улыбнуться.
— Luna e mobile, qual piuma al vento…[2] — прохрипела она.
Луна похлопала её по копыту.
— Очень может быть. Но знаешь, Твайлайт Спаркл, кажется, стать оперной дивой тебе не светит.
— Наверное, — согласилась Твайлайт. — И потом, я всё равно из Риголетротта больше ничего не помню.
— А никто ничего объяснить не хочет? — спросила Рэйнбоу Дэш.
— Наверное, лучше ничего и не объяснять, — предложила Лира.
— Как скажешь, — проворчала Дэш.
Луна обернулась к Леро.
— Леро, ты ведь позаботишься обо мне, покуда я буду больна, как заботился и о моей сестре?
— Ну конечно, — улыбнулся Леро. — Ведь никто не должен быть одинок.
В следующую секунду Леро вдруг вспомнил, что аликорны — на одну треть земные пони. А ещё он понял, что принцесса Луна падка до обнимашек.
Рэйнбоу Дэш нахмурилась было, но Лира поспешила обнять её.
— Тебя тоже никто не бросит, Дэш. Я еду в Понивиль с тобой.
— Но Леро же останется здесь, — попыталась возразить радужногривая пегасочка.
— И Твайлайт останется. Она, кстати, хорошо знает и дворец, и всех, кто в нём обитает, — успокоила её Лира. — Они справятся. А я ни за что не брошу свою кобылку.
Рэйнбоу Дэш, кстати, тоже обнимашек не чуралась.
1 ↑ Несмотря на то, что в титрах к фильму «Hokus Pokus» указано, что стихи написал Эдгар Алан По, авторство всё же принадлежит Джону Дебни, композитору того самого фильма
2 ↑ (ит.) «Сердце Луны склонно к измене». Отсылка к опере «Риголетте» Джузеппе Верди