Жеребята отбирают дом у человека

Сегодня утром человек бодренькой походкой направлялся домой с понивильского базара. В руке он держал корзинку с овощами и фруктами, которыми успешно затарился на несколько дней вперёд. Погода стояла хорошая, солнечная, и настроение у пришельца из другого мира было соответствующее.

«И всё‑таки здорово, что я оказался в Эквестрии! — размышлял он, насвистывая себе под нос какую‑то человеческую песенку. — Да, поначалу были некоторые сложности с адаптацией, но теперь‑то я полноправный гражданин страны поняшек и могу беззаботно жить в этом чудесном городке, радуясь каждому дню…»

Человек ещё не знал, что совсем скоро его мирная жизнь в Понивиле пойдёт под откос. Продолжая свистеть и размахивать корзинкой аки счастливая девочка, он свернул к своему новому дому, в который заселился всего неделю назад, и потянул свободной рукой за дверную ручку. Дверь не открылась.

— Странно, — вслух пробормотал человек. — Должно быть, она открывается вовнутрь, а я просто забыл об этом. Видать, ещё не до конца освоился…

Он решительно толкнул дверь, но та по‑прежнему не думала открываться. Хотя как она вообще могла о чём‑то думать — это же просто кусок дерева!

— Что за шутки? Ничего не понимаю!

Поставив корзинку у порога, человек принялся так и эдак дёргать дверь, налегая на неё под разными углами, пытался даже приподнять, предположив, что её просто заклинило. Но ничего не помогало, а значит, вывод напрашивался только один: за те полчаса, что человек шатался по базару, кто‑то запер его дом. Но вот кто и зачем — оставалось полнейшей загадкой.

— Просто чудеса какие‑то! — оглянувшись на пустынные улочки ещё не до конца проснувшегося городка, словно ища у них поддержки, пришелец вновь задумчивым взором уставился на своё жилище. — Так, спокойно. Этому наверняка должно быть логическое объяснение. Никаких замков на двери вроде не было, только щеколда, которая закрывается изнутри. Тогда выходит… выходит, что сейчас тот, кто запер дом, до сих пор здесь!

Человек на пару секунд замер, поражённый этой догадкой, а затем приложил ухо к двери и прислушался. Но изнутри не доносилось ни единого звука — если там кто и был, он вёл себя очень тихо.

— Да что это я, в самом деле? Это же мой дом, мне его выделили как гостю из иного мира и почётному гражданину Эквестрии! Да кто вообще посмел его запереть!

Преисполнившись уверенности, человек решительно постучал кулаком в дверь.

— Да‑да? — внезапно пропищал с той стороны детский голосок.

От неожиданности человек на миг потерял дар речи — он и представить не мог, что ему вот так сразу ответят.

— Эм… Ну… Кто там?

— Какой странный вопрос! — заявил тоже детский голосок, но уже другой, менее писклявый. — Я про то, что это ведь мы должны говорить «кто там» в ответ на ваш стук, правильно?

— Я его так и спросила! — заявил первый голос.

— Нет, Свити Бель, ты просто сказала «да‑да». Это не одно и то же, поэтому все из‑за тебя запутались!

— То есть это я виновата в том, что он настолько глупенький, чтобы сначала стучаться, а потом спрашивать «кто там»?

— Нет, но согласись, что если бы ты с самого начала спросила «кто там», этого недоразумения вообще бы не возникло…

Голоса принялись оживлённо спорить, явно позабыв о присутствии визитёра, и тому пришлось ещё раз постучать, чтобы о себе напомнить.

— Кто там? — на этот раз хором ответили оба голоса.

— В смысле, кто там? Я человек.

— Челове‑е‑ек? — недоверчиво протянул тот голосок, что потоньше. — А разве они существуют?

— Наверное, существуют, раз один из них к нам пожаловал, — равнодушно хмыкнул другой. — Как бы он тогда стучался, если бы его не существовало?

— А мне кажется, что человеков всё же не бывает, — не унимался первый голос. — Скутс! Эй, Скутс!

— Чего тут у вас? — присоединился третий голос, погрубее остальных.

— Там кто‑то в дверь стучит! — объяснил первый голос.

— И человеком себя называет! — добавил второй.

— Сейчас разберёмся, — небрежно и «по‑взрослому» бросил третий собеседник. — Эй, ты ещё там?

— Это вы мне? — на всякий случай уточнил человек. — Да, я всё ещё здесь. Позвольте узнать, что вы делаете в моём до…

— Не, это не человек! — тут же прервали его из дома. — Человеки так не разговаривают, зуб даю!

— А откуда ты знаешь, как разговаривают человеки, Скуталу?

— От Лиры слыхала. Человеки злые, страшные и очень хитрые! А это так, лопух какой‑то жалкий.

— А может, это Пипсквик? — предположил второй голосок. — Эй, Пипсквик, это ты? Кончай прикидываться, мы тебя раскусили!

Человек почувствовал, как его лицо наливается краской от злости.

— Никакой я вам не Пипсквик и не лопух! — заорал он и саданул что есть силы кулаком по двери. — Я человек, ясно вам? А ну, живо открыли, пока я всем троим леща не дал!

На целую минуту в доме воцарилась тишина.

— А может, это и правда человек? — прошептал тоненький голосок. — Стра‑а‑ашно!

— Да не, это вряд ли, — усмехнулся грубоватый голос. — Наверное, сегодня просто Ночь кошмаров, а это пони в костюме человека колядовать пришёл. Слушай, конфет у нас всё равно нет, так что ступай себе дальше подобру‑поздорову!

— Это вы меня послушайте! — сердито топнул ногой человек. — Во‑первых, мне не нужны никакие конфеты! Во‑вторых, сейчас не Ночь кошмаров, а утро… которое, впрочем, тоже начинается весьма кошмарно. А в‑третьих, я не пони в костюме человека, а человек в костюме пони… в смысле, человек в костюме человека… то есть просто человек без костюма. Совсем вы меня запутали! Короче, я человек, а это мой дом, так что сию же секунду выметайтесь отсюда, пока я вас троих не отодрал как следует!

— Отодрал? — задумчиво повторил голосок средней тональности. — Что‑то мне это не нравится… Возможно, это и впрямь какой‑нибудь страшный человек, так что нам, наверное, всё же лучше остаться здесь и никуда не выходить!

— Погодите! — поспешно решил тот сменить тактику. — Я ж пошутил просто! Шутка, ха‑ха! Вы только дверь откройте, и всё! Я вас не обижу, честно!

— Ну не знаю… — замялся голосок.

— Говорите, конфет у вас нет? — продолжал соблазнять человек. — Так я вам дам! У меня дома мно‑о‑ого конфет! И печенек, и пряников, и вообще всего!

— Тогда мы открываем! — тут же решила маленькая собеседница.

— Ты чего, Эпплблум? — всполошились остальные. — Забыла, как он только что нам угрожал?

— Ничего страшного, девчонки, — успокоила их та. — Я уверена, что этот человек нам ничегошеньки не сделает. Но раз уж вам так страшно… Эм, мистер человек?

— Чего ещё? — самодовольно спросил тот, наслаждаясь тем, что одержал верх над этими несмышлёнышами.

— Не могли бы вы отойти шагов на десять от двери? Видите ли, моим трусливым подругам очень страшно выходить, пока вы рядом… Ай, Скуталу, не пинайся, больно же!

— Ладно уж, так и быть, — громко считая, человек отмаршировал от дома на указанное расстояние. — Готово! Теперь открывайте!

Раздался металлический лязг щеколды, и дверь слегка приоткрылась. Из щели высунулось жёлтое копыто, которое тут же заграбастало забытую человеком корзинку и утащило её внутрь.

— Отдай! Отдай, кому говорю! — человек запоздало кинулся за корзинкой, но дверь уже захлопнулась. — Ах вы, паразиты мелкие! Ну доберусь я до вас, ох доберусь!

— Как же, как же, доберёшься! — захихикали внутри. — Эй, девчат, давайте как репетировали! Три, четыре!

И стройный хор из трёх девичьих голосов запел самую настоящую частушку:

Человек, человек!
Вот и кончился твой век!
Убирайся, с чем пришёл,
Глупый страшный балабол!
У‑у‑у‑ух!

— А конфеты и пряники твои мы уже нашли и слопали, — вдобавок проинформировал средний голосок, — поэтому и сказали, что у нас их нет. Но ты, конечно, можешь любезно купить нам ещё. Оставишь возле двери, как обычно.

— Только высуньтесь ещё, только высуньтесь! — бушевал человек, пиная дверь. — Так вас отшлёпаю, будете гореть как светофор с тремя красными сигналами!

— Скучный он, — зевнул грубый голосок. — Ну‑с, продукты у нас теперь есть, так что можно приступать к готовке. Сегодня кьютимарки поваров будут наши!

— Йей! — воскликнула хором вся троица.

— Не смейте мои покупки трогать! — человек ещё разок пнул дверь для профилактики. — Что, думаете, вы самые безнаказанные? Думаете, я не знаю, кто вы такие, и управы на вас не найду? А вот и ошибаетесь! Сейчас я вам тут устрою! Ух, я вам устрою!

Продолжая бурчать угрозы в адрес жеребят, пришелец сердито потопал прочь.

— О чём это он? — насторожился тоненький голосок.

— Да не обращай внимания! — легкомысленно посоветовали остальные. — Свалил, и ладно! Давайте лучше овощи нарежем! Где‑то тут у него были ножи…

Но расслабились они рано. Минут через двадцать человек вернулся, да не один, а в сопровождении двух взрослых кобылок. Одна с ослепительно белой шёрсткой и сапфировой гривой вся лучилась шармом и грациозностью, а вторая, напротив, носила съехавшую набок потёртую шляпу и помахивала своим русым хвостом туда‑сюда, отгоняя мух. Впрочем, их объединяло то, что обе были явно не рады компании неизвестного науке существа, по всей видимости, оторвавшего их от каких‑то важных дел.

— Слушай, сахарок, — неуверенно начала Эпплджек, топая за человеком. — Ты уж без обид, но я чего‑то ума не приложу, на кой мы те сдались. Мож мы лучше того, пойдём, а ты там уж сам как‑нить дальше, а?

Рарити, напротив, хранила гордое молчание — вести беседу с грязным инопланетянином она, похоже, считала ниже своего достоинства.

— Нет‑нет, мы, собственно, уже пришли! — человек остановился возле своего дома и указал на него пальцем. — Вот, полюбуйтесь!

Пони пустым взором уставились на представшее перед ними строение.

— И чего тут не так? — наконец спросила Эпплджек. — Дом как дом, ничего особенного.

— Ну, начнём с того, что этот дом принадлежит мне, — человек ткнул себя в грудь большим пальцем.

— А… Ну тогда… Вау, супер… — с трудом выдавила ЭйДжей. — Домище просто отпад… вроде… Рарити, не стой столбом, скажи хоть чего‑нибудь! Он же от нас не отвяжется!

— Агрх, да вы не поняли! — всплеснул руками человек, отчего подруги синхронно попятились. — Я не собираюсь хвалиться домом! Дело в том, что там внутри ваши сёстры: Эпплблум, Свити Бель… ну и эта третья, которая Скуталу, просто я понятия не имею, где её родня.

— Чего? — ошалело уставилась на него фермерша. — Какого сена нашим сёстрам делать у тебя дома?

— Ты меня спрашиваешь? Я как бы тоже слегка в шоке от происходящего.

Рарити неуверенно приблизилась к двери.

— Если это всего лишь чья‑то нелепая шутка… — пробормотала она, но в дверь всё же постучала.

— Да‑да? — ответили из дома. — То есть… кто там?

— Свити Бель?! — изумлённо воскликнула единорожка. — Что ты там делаешь?!

— Мы тут с подружками играем… — виновато промямлили из‑за двери.

— Ага, мы сегодня хотим получить кьютимарки поваров! — подключилась Эпплблум.

— Блуми, так вот ты где прячешься, егоза! — рассмеялась Эпплджек, тоже подойдя к двери. — А я‑то думала, куда ты опять подевалась!

— Сис, и ты здесь? — удивилась та. — Можно мы тут поиграем немножко, ты ведь не против?

— Ну конечно же не против! Играйте в своё удовольствие.

— А можно на весь день тут остаться? Мы ведь всё равно будем готовить, так что на обед нам не надо.

Взрослые переглянулись.

— Ну хорошо, так и быть, — помедлив немного, со вздохом согласилась Рарити. — Только не испачкайся. И к плите ни ногой!

— Но сестрёнка! — заканючила Свити. — Как же нам готовить без плиты?

— Точно! — вторила Эпплблум. — Что мы за повара, если нам даже испечь ничего нельзя?

— Дык вы фантазию проявите и смекалку, — весело предложила ЭйДжей и уже куда более строгим голосом добавила: — А о плите и думать забудьте.

— Ну вот! — горестно вздохнули малышки.

— Не волнуйтесь, дамочки, я присмотрю за этой малышнёй! — напомнила о себе Скуталу, снова включив «взрослый режим». — Они у меня по струнке ходить будут!

— Это кто ещё за кем присмотрит?! Да мы тебя сейчас!

В доме определённо началась драка. Зазвенели, падая, какие‑то столовые приборы, возможно, ножи.

— Ах, детство золотое! — вздохнула Эпплджек, с умилением глядя на дверь. — И мы когда‑то были такими…

— Я такой не была, — вздёрнула нос Рарити. — Что ж, мне пора возвращаться к работе — к завтрашнему дню необходимо выполнить крупный заказ. У тебя полагаю, тоже есть дела, Эпплджек? Ведь продажа яблок на базаре, как и проектирование нарядов для самых известных пони Эквестрии, требует полной физической и умственной самоотдачи, верно?

— Верно, верно, яблоки сами себя не продадут, — засуетилась фермерша, не уловив иронии в свой адрес.

И подруги заспешили прочь.

— Кхе‑кхем, — многозначительно покашлял им вдогонку человек.

— Чего такое, сахарок, — поинтересовалась ЭйДжей, обернувшись. — Заболел, что ль?

— Я, конечно, извиняюсь, — человек пытался говорить вежливо, хотя ему уже с трудом удавалось скрывать раздражение, — просто вынужден напомнить вам, что этот дом принадлежит мне, и никакого разрешения на проведение здесь игр или других мероприятий я не давал. Так что извольте забрать своих… гхм… жеребят, пока они окончательно не разнесли мои апартаменты, а после хорошенько объяснить им, что нельзя вот так врываться в чужие дома.

Фермерша вздохнула и подошла к нему.

— Слушай, сахарок, — вполголоса начала она. — Пойми, пострелятам просто играть негде. Ну залезли они к тебе в дом, и что с того? Порезвятся малость и уйдут. А ты пока сходи займись чем‑нибудь — не вечно же тебе свою халупу сторожить!

У человека аж дыхание перехватило от такой наглости.

— То есть меня, почётного гостя Эквестрии, выгнали из собственного дома, потому что жеребятам, видите ли, играть негде? И что, собственно, стало с их домиком на дереве, в котором они до этого благополучно играли?

— Уж не знаю, откуда ты о домике прознал, — нахмурилась ЭйДжей, — да только я там ремонт небольшой затеяла. Полы, понимаешь, подгнили, рамы перекосились… А теперь звиняй, но мне пора обратно на базар — там уже очередь за яблоками, небось, до самого Кантерлоту растянулась.

— О нет, ни на какой базар ты сейчас не пойдёшь, — злобно отчеканил человек, тыча пальцем ей чуть ли не в нос. — Ты сейчас пойдёшь заканчивать свой треклятый ремонт, а после вернёшься сюда с огромным мешком, засунешь в него этих малолетних уголовников, оттащишь в домик и запрёшь там хорошенько, чтобы я духу их здесь больше не видел… не нюхал… короче, чтобы их здесь вообще не было! Вот так!

Тяжело дыша после этой гневной тирады, человек сложил на груди руки и сердито уставился на фермершу. Та, и бровью не поведя, уставилась на него в ответ.

— Знаешь что, сахарок, — нейтральным голосом произнесла она, — я, канеш, не Рарити и не думала, что однажды так сделаю, но… Ха!

Презрительно фыркнув и вздёрнув нос, в точности как её утончённая подруга, фермерша гордо направилась прочь.

— Э… — человек поднял вверх указательный палец, собираясь её окликнуть, но тот как‑то сам собой завял. — Ну и вали отсюда, тоже мне! Без вас разберусь!

Тем временем поблизости уже начали собираться зеваки, привлечённые видом злобного существа, орущего на всю улицу. Некоторые обратились за разъяснениями к прошествовавшей мимо ЭйДжей, после чего со смехом принялись пересказывать услышанное остальным.

— Хватит ржать, когда у человека горе! — попытался усовестить их тот. — Лучше помогите высадить дверь или хотя бы полицию вызовите!

Зеваки слегка притихли, когда монстр к ним обратился, но затем снова начали хихикать.

— Ай, да ну вас! — человек подошёл к двери и устало прислонился к ней спиной.

— Ну что, съел, человечишко? — ехидно спросила Скуталу. — Что теперь будешь делать? О, девчат, у меня, кажется, новая частушка родилась! Вот, слушайте…

В доме зашушукались, наскоро разучивая слова, а затем трио певцов весело затянуло:

Человек, человек!
Съел протухший чебурек!
Побежал он в туалет
И сидел там двести лет!
У‑у‑у‑у‑х!

Зеваки так и покатились со смеху.

— Ах вы… Ах вы… — напустился человек на дверь. — Ну я вас! Только попадитесь, мерзавки!

— Кажется, ему понравилось! — захихикала Эпплблум.

— Жаль только, что никто не видел, как мы при этом отплясывали, — сокрушённо заметила Свити Бель. — Я такой суперский пируэт сделала, что у меня почти кьютимарка танцовщицы появилась!

— Да, жалко… — согласились остальные.

Внезапно человека осенило, после чего он по‑злодейски ухмыльнулся и потёр руки.

— И не говорите! Вы, наверное, так долго репетировали, старались, а ваши таланты пропадают в этих четырёх стенах!

— Всё верно… — настороженно подтвердили из дома.

— А ведь здесь собралось столько пони, которые хотят увидеть ваше выступление, — человек заговорщически подмигнул зевакам, отчего те беспокойно переглянулись, не совсем понимая, что от них понадобилось этому пришельцу.

— Девочки, — серьёзным голосом заявила Эпплблум, — монстр абсолютно прав. Мы уже столько выступлений перепробовали, но до частушек так и не додумались. А вдруг это и есть наше призвание? Нужно прямо сейчас выступить перед публикой, и тогда кьютимарки у нас точно в кармане! Ну что, вы готовы?

— Готова… — робко пропищала Свити.

— Готова! — решительно ответила Скутс.

— Готов! — злобно прошептал человек, затаившись возле двери и вытянув вперёд руки, собираясь схватить в каждую по жеребёнку.

— Тогда вперёд!

Снова лязгнула задвижка, и дверь начала открываться. Человек подался вперёд…

— Псюк! — какая‑то жидкость брызнула ему прямо в глаз.

С громким воплем пришелец грохнулся на землю и принялся кататься по траве, хватаясь за пострадавший орган. А тем временем совсем рядом более не приглушённый дверью хор голосов, сопровождаемый громкими притоптываниями, затянул очередную частушку:

Как‑то раз у человека
Чудо‑сок попал под веко!
Завывает громко он —
Это выжатый лимон!
У‑у‑у‑у‑х!

— А‑а‑а‑а‑а! — орал человек. — Убью нафиг!

Вскочив на ноги, он бросился в сторону голосов, но дверь в последнюю секунду успела закрыться, и человек лишь поцеловал крепко сбитые доски.

Зеваки буквально рыдали от смеха. Они и представить не могли, что увидят сегодня столь уморительное да к тому же совершенно бесплатное представление. Человек повернулся в их сторону и так гневно зыркнул, что толпа мигом умолкла, правда, один зевака так громко ржал, что теперь у него началась икота. Заметив, что внимание инопланетного монстра переключилось на него одного, непутёвый зритель тут же прикрыл копытами рот, но при этом продолжал сидеть и подпрыгивать на одном месте с равными интервалами, хоть часы сверяй!

— Дурдом просто… — пробормотал человек, устало пряча лицо в ладонях. — Да что же это, в самом деле! Я представитель высокоразвитой цивилизации, почётный гость этого мира, знаком лично с принцессой Селестией, а меня тут совершенно ни во что не ставят! Жеребята издеваются, их сёстры в упор замечать не хотят, а остальные лишь потешаются! Не так я себе представлял райскую жизнь в Эквестрии, совсем не так…

— БУБУХ! — внезапно раздалось из дома, отчего ушедший в свои мысли человек едва из штанов не выпрыгнул.

— Вы что там творите?! — крикнул он, но дом ответил ему многозначительным молчанием. — Я потом все сломанные вещи посчитаю, и придётся вашей родне мне всё до последней монеты возместить, вот так вот!

Вскоре зловещая тишина, царящая в доме, начала нервировать человека, и он даже предположил, что жеребята там втроём убились насмерть, но тут зеваки внезапно оживились, удивлённо перешёптываясь и показывая копытами куда‑то вверх, на крышу дома. Причину их интереса удалось установить довольно быстро — из трубы вовсю валили клубы белого дыма.

— Они там Папу, что ль, выбирают? — озадаченно пробормотал человек.

Он подошёл к двери и требовательно постучал.

— Кто там? — невинно спросили из дома голосом Свити Бель.

— Я это, кто же ещё! Это вы мне лучше ответьте, почему из трубы дым валит! Вам же запретили огонь включать!

— Это не дым! — оправдывающимся тоном сказала Свити.

— И какая тебе вообще разница, что у нас там валит? — подключилась к разговору Скуталу. — Лучше сам вали отсюда, остолоп вонючий!

Человек заскрежетал зубами, но от двери всё же отошёл — провоцироваться на постоянные оскорбления в свой адрес ему уже порядком надоело. Тут он заметил, что по дороге в их сторону деловито шагает странного вида пони. Странность заключалась в том, что большинство местных не носило никакой одежды, а на этом же, напротив, был синий китель с погонами и фуражка с блестящей кокардой в форме подковы. Зеваки всё ещё обсуждали заволакивающий небо над домом странный смог, что позволило незнакомцу незаметно подойти к ним практически вплотную.

— Это ещё что за столпотворение посреди проезжей части? — строго поинтересовался он, отчего зеваки тут же в страхе попятились, хотя улицу не особо перегораживали, да и не ездил по ней никто ещё с самого утра.

А незваный гость тем временем заметил выходящий из печной трубы белый туман и ещё больше нахмурился.

— Так, а это что за фокусы? Незаконное изменение погоды? Производство облаков без лицензии? А ну, подать мне того, кто это устроил — я его мигом в тюрьму посажу!

— Слава богу! — воскликнул человек, подбегая к нему. — Вы ведь из полиции, верно?

— Из пониции, вообще‑то, — сухо поправил тот, отодвинувшись, на всякий случай, подальше от неизвестно откуда выскочившего инопланетного существа. — Товарищ копытан, начальник местного отделения. А вы, собственно, что за зверь такой будете?

— Я… ну… — немного растерялся «зверь» от такого обилия глупых понификаций. — Я человек, но это сейчас совершенно не важно! Дело в том, что со мной сегодня приключилось вопиющее безобразие — троица маленьких сорванцов отобрала у меня дом! Средь бела дня, понимаете? Я их по‑хорошему прошу: покиньте, мол, помещение, это частая собственность, а они знай свои трали‑вали распевают! Пожалуйста, разберитесь с ними как‑нибудь, накажите по всей строгости!

Поницейский внимательно выслушал его, изредка кивая для приличия.

— Хм, маленькие сорванцы, говорите? — задумчиво произнёс он. — Отобрали дом у человека? Что ж, это, конечно, весьма любопытный случай, но, к сожалению, мы такими делами не занимаемся, уж извините. Сказочный мир вне нашей юрисдикции, так что разбирайтесь со своими гномиками как‑нибудь сами.

— С какими ещё гномиками? — обалдело захлопал глазами человек. — Какой ещё сказочный мир? О чём вы вообще?

Товарищ копытан закатил глаза.

— Чего же тут непонятного? Ладно, давайте ещё раз. Вы человек, так?

— Так, — согласно кивнул тот.

— А человеки — это сказочные существа, так?

— Так… То есть нет, конечно! За исключением внешности, я совершенно обычный житель Понивиля… по крайней мере, был таковым до сегодняшнего утра.

— Житель Понивиля? — удивился такому повороту поницейский. — Ну так это совершенно меняет дело! Понивилем мы как раз и занимаемся. Давайте, показывайте ваш дом.

— Чего его показывать? — человек ткнул пальцем в сторону дома, расположившегося от них метрах в трёх и продолжавшего исправно продуцировать белые выхлопы. — Вот он стоит.

Удивлению стража порядка не было предела.

— Ах, так значит, это вы причастны к вот этим вот, — он показал на клубящиеся над домом облака, — погодным аномалиям?

— Да нет же, ни к чему я не причастен! Я и сам без понятия, что там внутри происходит.

— Ну а что вам мешало зайти и посмотреть, что в вашем же доме творится?

— Запертая изнутри дверь, что же ещё! Я вам уже объяснял, что у меня отобрали дом…

— И это, насколько я понял, были гномики, — закончил за него поницейский.

— Ничего вы не поняли. Это местные жеребята, обычные малолетнее хулиганьё, не получившее должного воспитания! Знаю, это звучит странно и нелепо, при иных обстоятельствах меня и самого, признаюсь, повеселила бы подобная история, но поверьте, на самом деле всё очень серьёзно!

Человек боялся, что товарищ копытан лишь посмеётся над идиотской ситуацией, в которую он влип, но у того на лице читалась максимальная сосредоточенность.

— Да я и не сомневаюсь, — пробормотал он. — Похоже, всё действительно очень серьёзно. Но давайте‑ка для начала кое‑что ещё раз уточним. Ваш дом заперт, так?

— Так, — человека уже начало порядком бесить, что страж городского порядка никак не поймёт очевидных вещей.

— И внутри находятся жеребята, так?

— Так, так! Господи, я с самого начала об этом твержу!

— То есть вы сейчас полностью сознаётесь в том, что в вашем доме заперты жеребята? — ещё больше нахмурился поницейский и сурово зыркнул на человека, отчего тот слегка попятился. — Вы хоть понимаете, какой статьёй всё это попахивает?

— Что?! Я… Да нет же! Я не какой‑то там… Я этих жеребят и пальцем не тронул! Это они пробрались в мой дом, пока меня не было, и заперлись там!

— Ну конечно! — в очередной раз закатил глаза поницейский. — Жеребята сами пробрались и сами заперлись! Все так говорят. Впрочем, мы в любом случае распутаем это дело, а пока пройдёмте, гражданин, в отделение.

— З‑зачем? — испуганно вжал голову человек.

— Как это зачем? Для дачи показаний, разумеется. В котором часу ушли, в котором пришли, потом пробьём по базе, что за жеребята такие криминальные у нас в городе завелись, установим личности, ну а после уж будем прорабатывать задержание…

— Да чего тут устанавливать‑то, — хмыкнул человек, обрадовавшись, что его сажать в тюрьму пока вроде не собираются. — Это Эпплблум, Свити Бель и Скуталу, также известные как меткоискатели. Эпплблум живёт на яблочной ферме, носит нелепый красный бант, любит помогать сестре, но не любит, когда та её чересчур опекает. За Свити Бель временно присматривает её сестра Рарити, которой она восхищается и также пытается угодить, но из‑за неуклюжести её помощь всегда оборачивается катастрофой и заслуженным нагоняем. Скуталу… Ну, я не в курсе, где она живёт, зато знаю, что она не умеет летать, даром что пегас, катается на скутере, пугая горожан, а ещё пытается казаться крутой и храброй, чтобы подражать своему кумиру Рэйнбоу Дэш, но на самом деле много чего боится, а самый главный её страх — это признаться всем, что она невероятно труслива.

В доме что‑то с грохотом упало — видимо, кто‑то из жеребят был весьма шокирован подобными знаниями о своей личности из уст пришельца.

— Вот как‑то так, — небрежно закончил человек. — Я могу вам ещё много чего про них рассказать, но, думаю, и этой информации достаточно.

— Вы абсолютно правы, — кивнул поницейский. — Этой информации вполне достаточно, чтобы упечь вас в тюрьму лет этак на пятнадцать, товарищ любитель подглядывать за жеребятами.

Человек мигом посерел.

— Впрочем, презумпцию невиновности ещё никто не отменял, — рассуждал товарищ копытан. — Или отменили уже? Не помню точно. Эх, законы так быстро меняются, только зарплата вечно где‑то возле нуля… Но что‑то мы отвлеклись. Ладно, давайте‑ка для начала побеседуем с вашими жеребятами.

Поницейский подошёл к двери и трижды побарабанил в неё копытом.

— Граждане жеребята, это пониция! Попрошу выйти наружу для дачи показаний!

Ответа не последовало, но за дверью о чём‑то зашушукались.

— Жеребята? — поторопил их товарищ копытан. — Вы долго там?

— Простите, дяденька поницейский, — пропищал голосок Свити Бель, — но мы не можем выйти, потому что очень боимся! Этот злобный человек нас преследует!

— Так‑так, вот это новости! — страж порядка смерил человека суровым взглядом.

— Да я не… — начал было тот снова оправдываться.

— А ещё мы никакие не жеребята! — перебил его голос Эпплблум.

— Как это не жеребята? — озадачился товарищ копытан. — А кто же вы тогда такие? Неужто гномики?

— Неа, не гномики, — заявил голос Скуталу. — Мы поросята!

— Поросята? — недоверчиво переспросил поницейский.

— Какие ещё, к чертям, поросята?! — человек также был застигнут врасплох этим заявлением. — Вы там белены втроём объелись?!

— Обычные поросята, — не обращая на него ни малейшего внимания, пояснил голосок Свити Бель. — Розовенькие такие, с хвостиками. Вы что, сказку не читали?

— Что‑то припоминаю, — сказка о трёх поросятах была одной из немногих книг, которые поницейский смог осилить. — Там вроде как человек хотел вас слопать, верно?

— Ага! — подтвердила Свити. — Он сначала у Эп… то есть у Ниф‑Нифа домик из соломы сдул, потом у Нуф‑Нуфа домик из веток сдул, а как до моего домика добрался, так и не смог его сдуть, потому что я по уму его построил. Теперь вон ходит вокруг, скалится!

— Эй, а с чего это ты у нас Наф‑Нафом заделалась? — обиженно воскликнул Ниф‑Ниф. — И почему это у меня самый хлипкий домик был?

— Потому что по сюжету Наф‑Наф самый умный и сообразительный, прямо как я!

— Ещё чего! Да я знаешь сколько сестре на ферме помогаю! Мы с ней даже амбар вместе ставили, пока ты со своей крестиком вышивала да платьица примеряла! Так что я в строительстве побольше некоторых понимаю.

— Точно‑точно! — поддакнул Нуф‑Нуф. — А кто больше всех воображает, тому и быть Ниф‑Нифом. Верно, Нуф‑Нуф?

— Ах, так значит, это ты у нас теперь Наф‑Наф! — голос Ниф‑Ниф‑Нуф‑Нуфа был полон негодования. — Вечно вы вдвоём одеяло на себя перетягиваете, хотя я для клуба сделала больше вас двоих вместе взятых! Кто попросил сестру домик на дереве починить? Я! Кто придумал у человека дом отобрать? Я! Кто сказку о поросятах вспомнил? Я! Да без меня у вас двоих в жизни ничего бы не вышло!

— Натуральный Ниф‑Ниф! — хором засмеялись остальные.

— Поросята? — осторожно позвал поницейский. — У вас там всё в порядке?

— Да‑да, дяденька, у нас всё хорошо! — тут же ответили из‑за двери. — Мы просто очень напуганы, аж заговариваться начали! Скажите, этот страшный человек всё ещё там?

— Да, — подтвердил поницейский, бросив беглый взгляд на человека, словно тот мог куда‑то испариться за эти пару минут, — он определённо всё ещё здесь. Но, думаю, это ненадолго.

Товарищ копытан принялся задумчиво прохаживаться туда‑сюда между домом и замершим в ступоре его бывшим хозяином.

— Ну что ж, гражданин, давайте подведём итоги вашей противоправной деятельности. Незаконный снос двух жилых строений посредством сдувания — раз. Преследование трёх несовершеннолетних представителей многоуважаемого свиного народа с целью обеда оными — два. Попытка проникновения в чужие владения — три. Предоставление заведомо ложной информации представителю органов правопорядка с целью запутать следствие — четыре. Итого, голубчик, выходит, что попали вы по полной программе, и светит вам ничто иное как самая настоящая тюрьма!

— Это мой дом… — чуть не плача, прошептал человек. — Мой, понимаете…

— С другой стороны, — как ни в чём не бывало, продолжал поницейский, — это действительно может быть ваш дом, а эти трое действительно могли его у вас отобрать…

— Да! — шмыгнул носом человек. — И не может быть, а так и есть!

— Как же разобраться в сложившейся ситуации, спросите вы? — тем временем рассуждал товарищ копытан. — Очень интересный вопрос, скажу я вам. Вот вы как думаете?

Последнее было сказано толпящимся в сторонке зевакам, но те лишь неуверенно чесались — они ведь просто пришли спокойно поглазеть на разворачивающееся посреди улицы представление, и подобная интерактивность была им явно не по душе.

— Очень плохо, что вы ничего не знаете, — с укором покачал головой поницейский. — А ведь это должен знать каждый. Если возник какой‑то юридический спор, помочь могут только документы. Ну и ещё кое‑что потяжелее и позвончее, но я вам этого не говорил, если что!

— Документы? — просиял человек. — Так есть они! Есть у меня документы! Я как в Эквестрии очутился, так сразу все их собрал!

— Что, все‑превсе? — поницейский, похоже, был порядком удивлён, что сказочное чудовище внезапно обзавелось нужными бумажками.

— А то! И на дом, и на землю — оформлено в лучшем виде!

— Ну так чего же вы ждёте? Давайте их скорее сюда, будем разбираться.

Счастливая улыбка мигом слетела с лица человека.

— Так они это… там все лежат, — он робко потыкал пальцем на дом.

— Ну здрасьте‑приехали! — снисходительно вздохнул товарищ копытан. — Если документы у вас дома лежат, а его, как вы говорите, отобрали, стало быть, и документы у вас тоже отобрали. Вместе с домом, так сказать. И что же вы, гражданин, мне предъявлять в таком случае собрались?

— Да это же бред полный! Взломайте дверь уже, в конце концов, и я вам эти документы сразу вынесу!

— Ишь, какой хитрый! — погрозил копытом поницейский. — Может, у вас там и впрямь документы лежат, но что если нет? Выламываю я, значит, дверь, а там внутри три несчастных поросёнка сидят. Вы их ам‑ням‑ням за обе щеки и наутёк. А виноватым кто окажется? Правильно, товарищ поницейский, кто же ещё! А всё потому, что не проявил должную бдительность в ответственный момент! Товарищ подковник за такое по головке не погладит, уж помяните моё слово! Премия — тю‑тю, отпускные — тю‑тю, зарплату урежут, хотя она у меня и так ниже некуда. Зато вы поросятиной натрескаетесь от пуза, и никаких проблем! Где же тут справедливость, спрошу я вас?

— Да нету там никаких поросят! — буркнул человек. — И сказка у вас неправильная какая‑то. Там вообще‑то волк поросятами питался, а про человека ни слова не было!

— Хитро у вас, человеков, придумали, — хмыкнул товарищ копытан, — всю вину на волка свалить. Нет, я бы, конечно, вам с радостью поверил, да вот только без единого документика вы, гражданин, ничего из себя не представляете и никакого доверия не внушаете. Впрочем, если у вас есть веские доказательства, имеющие форму не бумаги, а, скажем, золота… ну это я к примеру…

— Вспомнил! — внезапно хлопнул себя по лбу человек и полез за пазуху. — У меня же есть… Сейчас, сейчас… Где‑то тут было… Вот! — он выудил сложенную вдвое бумажку, развернул её и протянул слегка разочарованному поницейскому, ожидавшему увидеть монеты. — Грамота, вручённая почётному гражданину Эквестрии и заверяющая дружеские отношения между нашими мирами! Знаете, сколько я ради того, чтобы её получить, в очереди отстоял?

— Понятия не имею, — равнодушно ответил страж порядка и смачно зевнул. — И какой, позвольте поинтересоваться, орган вам её выдал?

— Тьфу, орган! Берите выше! Лично принцессой Селестией подписано! — с нескрываемой гордостью заявил человек. — Ну так что, пригодится она в моей ситуации?

— Думаю, что очень даже пригодится, — задумчиво сказал страж порядка. — Правда, к ней впридачу вам понадобятся сухие веточки и пара камушков.

— Это ещё зачем? — с таким странным проявлением бюрократии человек ещё не сталкивался.

— Как это зачем? Подкладываете под веточки вашу бумагу, чиркаете камушками друг о друга, и костерок готов. Вы ведь на улице, как‑никак, оказались, а ночи сейчас холодные, брр! Кстати, а человеки огнём дышать случаем не умеют? Если так, то спешу обрадовать — камушки вам не понадобятся! Только костры разводить в любом случае незаконно, если что — я вас за это в тюрьму посажу.

— А разве ещё для чего‑нибудь подписанная Селестией бумага пригодиться не может? — сухо поинтересовался человек.

— Ну почему же! Ещё кой для каких потребностей сгодится, природного, так сказать, характера. Или человеки по большому не ходят?

Человек ничего не ответил — он усердно пытался придумать, как вернуть документы и доказать свои права на дом. Но по‑всякому выходило, что для этого ему нужно вначале в этот дом попасть, что по‑прежнему оставалось невозможно.

— Не просить же мне этих поганцев, чтобы сами документы вынесли! — саркастически хмыкнул он. — Хотя постойте…

Озарённый внезапной идеей, человек подскочил к двери и легонько постучал.

— Кто там? — раздался голос маленькой единорожки.

— Свити, дорогая, — медовым голосом начал человек, — а где твои подруги?

— Они немного заняты, — тихонько сказала та. — Мне их позвать?

— О, нет! В этом совершенно нет необходимости! — человек уже смекнул, что единорожка пытается хамить и язвить только в компании подружек, а в одиночестве мигом скромнеет. — Послушай, ты не могла бы оказать мне малюсенькую услугу?

— Дверь не открою, — категорично пропищала Свити.

— И не надо! Я лишь прошу тебя найти в доме пару бумажек и просунуть их под дверь.

— Бумажек? — неуверенно протянула малышка. — А ты нам за это что?

— А я… А я тогда оставлю вас в покое. И по мороженке куплю!

— Только чур мне клубничное.

— Да‑да, — раздражённо бросил человек. — Тебе клубничное.

— Тогда ладно. А где эти бумажки лежат?

— Так… — человек припомнил планировку дома. — Короче, смотри. В дальнем углу слева стоит письменный стол. Видишь?

— Вижу, — подтвердила малышка.

— Выдвини самый нижний ящик. Там будет лежать металлическая коробка с кодовым замком. Нашла?

— Сейчас‑сейчас… — донеслось из глубины дома. — Ага, нашла!

— Теперь набери комбинацию: пять‑один‑три‑два.

— Как‑как, ещё раз? Пять‑два… Что там дальше?

— Уф… пять‑один‑три‑два! — медленно и членораздельно повторил человек. — Набрала?

— Нет. А как набирать‑то нужно? Тут какие‑то колёсики с циферками, на них нажимать надо?

— Агрх! — человек мысленно сосчитал до пяти, чтобы успокоиться. — Просто крути их вверх‑вниз. Получается?

— Ух ты, и правда вертятся! А какие цифры должны выскочить?

Подавив так и рвущиеся наружу ругательства, человек повторил код ещё раз.

— Ого! Открылось! — донёсся восхищённый голосок Свити Бель.

— Отлично! — человек радостно потёр руки. — Там внутри должны быть документы — неси их скорее сюда!

— Эпплблум! Скуталу! — крикнули в доме. — Смотрите, сколько бумаги я нашла! Давайте порисуем!

— Ура! — обрадовались те. — Хорошо, что мы фломастеры захватили!

— Я буду яблочную ферму рисовать! — заявила Эпплблум.

— А я кошечку! — решила Свити.

— Нет! Не смейте! — взвизгнул человек. — Вы хоть представляете, сколько я корячился, чтобы получить эти документы?!

— А я человека нарисую! — оповестила всех Скуталу. — Злобного, страшного и тупого, прям как наш!

Тот факт, что его увековечат в жеребячьих рисунках, человека совершенно не утешил.

— Нет, ну вы видели… то есть слышали? — возмущённо бросил он через плечо поницейскому. — Документы мне испортили! И как вы после такого продолжаете мне не верить?

Ответом ему была тишина — обернувшись, человек обнаружил, что товарища копытана и след простыл.

— Эй, а куда этот ряженый фрукт подевался? — недоумённо спросил он у зевак.

— Ушёл, — ответили те. — Минут пять назад. Там, говорят, какая‑то ненормальная на санях по городу катается, вот он и побежал её штрафовать.

— Понятно, — вздохнул человек. — В смысле, ничего мне не понятно, но другого я и не ждал… Так, погодите, а это что?

Только сейчас он заметил, что пейзаж вокруг несколько изменился. Из зависших в небе облаков падали белые хлопья, которые уже успели тонким слоем покрыть землю. Зеваки были очень рады подобному явлению — они, видимо, решили, что началась зима.

— Эй, бесенята, — вяло постучал человек в дверь, — это из‑за ваших фокусов снег пошёл?

— Нет, — тут же ответила Эпплблум, — это потому что День согревающего очага наступил.

— Сегодня, — продолжила Свити Бель, — пони должны забыть все разногласия и вместе праздновать у тёплого камина, наслаждаясь горячим чаем и дружеским общением.

— А ещё в этот день, — заявила Скуталу, — всех человеков по традиции полагается выгонять на мороз, распевая вдогонку весёлые песенки, чтобы в новом году эти злобные твари снова не повылазили!

И уже привычный хор жеребят затянул очередной стишок, но теперь уже на манер торжественного праздничного гимна:

Как‑то глупый человек
Ел на завтрак грязный снег.
К сожаленью, он не знал,
Что барбос там пробегал…

— Вообще пофиг, — равнодушно бросил человек. — Что‑то вы совсем выдохлись со своим народным творчеством.

Устало присев на корточки, он взял подвернувшуюся под руку палку и принялся чертить на «снегу» план по возвращению дома. Но ничего особо путного у него не выходило — рисовать человек не умел, да и никаких идей в голову не лезло. Внезапно от этого занятия его отвлёк донёсшийся издали смутно знакомый девичий голос. Подняв голову, человек увидел, что по дороге идёт Твайлайт Спаркл, а перед её мордашкой в магическом поле висят блокнот и карандаш.

— Приближаюсь к аномалии, — громко бормотала она, попутно строча в блокноте, — расстояние примерно пятнадцать… четырнадцать… тринадцать… — тут она чуть было не споткнулась о зевак, которые сидели кружком и, по всей видимости, пытались что‑то вылепить из выпавшего белого порошка. — Хм, вижу источник аномалии. С виду это обычный, ничем не примечательный дом посреди города…

— Твайлайт, помоги! — взмолился человек, подбегая к ней. — Ты же самая умная пони в этом городе!

— Э… — «самая умная пони» выпучилась на него, выронив блокнот и слегка приоткрыв ротик.

— Короче, — не обращая внимания на её замешательство, продолжил человек, — объясняю ситуацию. Ты ведь знаешь трёх местных кобылок‑меткоискателей? Да‑да, тех самых, которые Эпплблум, Свити Бель и Скуталу. Так вот, сегодня эта святая троица самым наглым образом залезла ко мне в дом, заперлась там и не пускает внутрь! Я их уж и так, и эдак: сначала по‑хорошему просил выйти, потом сестёр привёл, а те вообще ноль реакции, будто так и надо, представляешь! А этот ваш поли… пони… Он вообще псих какой‑то, я ему объясняю, так, мол, и так, дом отобрали, а он меня самого чуть за решётку не отправил! Я уж не знал, куда ещё бежать и кому жаловаться, а тут ты прям очень кстати появилась! В общем, на тебя последняя надежда, а то от моего жилья скоро одни руины останутся! Вон уже из трубы то ли дым, то ли снег валит — а что внутри творится, я даже представить боюсь!

Пока человек с пеной у рта рассказывал о своих злоключениях, растерянная единорожка переводила взгляд то на него, то на дом за его спиной, то на одинокого зеваку, счастливо ловящего ртом падающие хлопья, то на его приятелей, столпившихся в сторонке и дружно пытающихся слепить снеговика. Получалось у них, мягко говоря, не очень, ведь материала было определённо маловато, и снеговик представлял собой в основном обычную дорожную грязь, скатанную в бесформенные комки.

— Всё ясно! — облегчённо выдохнула она и тихо захихикала в копыто. — А я‑то уж было подумала…

— Чего тут смешного? — насупился человек. — Я уже полдня торчу здесь как дурак, не могу в собственный дом попасть, пока три спятивших жеребёнка громят его, портят вещи и уничтожают запасы еды! Слушай, ты ведь можешь туда телепортироваться, правда? Просто отопри дверь изнутри, а дальше уж я с этими молокососами сам разделаюсь! Ух, они у меня наплачутся!

Твайлайт перестала хихикать, но на её лице продолжала витать легкомысленная улыбка.

— Увы, но я ничем не могу тебе помочь, — виновато покачала она головой. — Как минимум, по двум причинам.

— Как же так? — ошарашено воскликнул человек. — Да я в жизни не поверю, что самая образованная пони не сможет трёх сорванцов на место поставить! Должны же быть какие‑то… ну я не знаю… особые методики воспитания для трудных детей, или вроде того.

— Да не в этом дело… — снисходительно вздохнула единорожка. — Видимо, придётся мне кое‑что объяснить. Видишь эту белую субстанцию, которая вылетает из трубы? Знаешь, что это такое?

— Без понятия, — пожал плечами человек. — Может, радиоактивный пепел?

Зевака, радостно ловивший языком «снежинки», настороженно замер и на всякий случай выплюнул содержимое рта. Остальные же, вовсю занятые лепкой, и бровью не повели, продолжая ваять из грязи своё произведение искусства. Впрочем, даже если бы они внимательно слушали каждое слово, смысл высказанного человеком предположения вряд ли бы дошёл до них в полной мере.

— Ох, нет конечно же! — усмехнулась Твай. — Но в нашей ситуации это вещество может быть не менее смертоносно. Ещё версии?

— Нет, говори уже как есть.

Единорожка поманила человека копытом, подозрительно огляделась вокруг и тревожным шёпотом произнесла:

— Мука.

— О боже! — ужаснулся тот заготовленной репликой, ожидая, что она назовёт сложное химическое название какого‑нибудь токсичного соединения. — Постой, какая ещё мука? В смысле, обычная мука, из которой пирожки лепят?

Единорожка серьёзно и многозначительно покивала.

— Ну, допустим, мука, и что теперь? — человек недоумённо почесал затылок. — Почему это обыкновенная мука не позволяет тебе телепортироваться?

— Разве ты не знаешь, — тревожным шёпотом продолжила Твай, — что произойдёт, если прибегнуть к магии в помещении, заполненном мучной взвесью?

— Понятия не имею, — пожал плечами человек. — Она в тесто, что ли, от этого превратится? Или, может, сразу в тортики?

Твайлайт вздохнула и приложила копыто к голове.

— Она взорвётся. Вот так — быдыщ! — волшебница изобразила копытами взрыв, видимо, сомневаясь, что человек будет способен воспринять столь сложную для него информацию без сопутствующих иллюстраций. — И дома твоего как не бывало.

— Ё‑моё, так что же ты сразу не сказала! — человек подбежал к двери и забарабанил по ней кулаками. — Эй, вы там! Ни в коем случае не зажигайте огонь, иначе дом взорвётся!

— Ого, что‑то новенькое! — хмыкнула Скуталу. — Интересно, что он на этот раз придумал?

— Я не шучу! — продолжал барабанить человек. — Если не верите, спросите Твайлайт — она подтвердит мои слова!

— Ну, если честно, твои слова не совсем верны, — мягко заметила та. — Дело в том, что говорить «не зажигайте огонь» неправильно. Зажечь можно свечу или спичку, а огонь разжигают или, что даже более корректно, разводят.

— Спасибо тебе, конечно, огромное за эту невероятно важную и своевременную информацию, но тебя разве совершенно не заботит, что эти трое могут подорвать себя и мой дом в придачу?

— Нет, ни капельки, — хитро улыбнулась единорожка. — Я ведь уже говорила, что причин, по которым я не могу тебе помочь, на самом деле две. Так вот, вторая причина куда более проста, очевидна и фундаментальна. Можно даже сказать, что она лишает первую всякого смысла, потому я за жеребят и не беспокоюсь.

— Ну здорово, наверное, что лишает, — осторожно заметил человек. — Хотя бы дом целым останется… на какое‑то время. Ну и что же это за причина такая? Можно ли с ней как‑то разобраться?

Твайлайт продолжала с хитрецой поглядывать на него.

— А разве ты сам ещё не понял?

— М‑м‑м, нет. Слушай, я понимаю, что тебе нравятся все эти квесты, тесты, шарады и прочая ерунда, но у меня сейчас нет ни малейшего настроения ломать над ними голову. Если что‑то знаешь, то просто скажи прямо.

— Ох, ну что мне с тобой делать… Ладно уж, слушай правильный ответ. Я ничем не могу тебе помочь, потому что тебя… — тут Твайлайт сделала паузу, ожидая, что человек в последний момент сам до всего додумается, но тот продолжал нетерпеливо таращиться на неё, — попросту не существует.

— Чего‑о‑о‑о‑о‑о?! — человек решил, что ослышался. — Как это меня не существует? Я же стою прямо перед тобой!

— Нет, не стоишь, — отрезала единорожка. — Ну посуди сам, насколько это всё нелепо! Человек, вымышленное существо из сказок, живёт в доме посреди Понивиля, и абсолютно никого это не смущает. Но мало того, так ещё и дом у него отбирают, и не кто‑нибудь, а три самых воспитанных и прилежных жеребёнка из всех, что я знаю.

— Слышали, да? — громко прошептала подружкам Скуталу. — Мы воспитанные и прилежные!

— А ну, цыц там! — погрозил кулаком дому человек. — Помолчите, когда взрослые разговаривают! Твайлайт, прости меня, но ты говоришь какую‑то ерунду. Как вообще возможно, что ты и все остальные меня видите, если я не существую?

— Ну, у меня были разные соображения на этот счёт, — задумчиво ответила та. — Вначале я решила, что этот белый порошок — на самом деле какое‑то психотропное вещество, и все, кто им надышался, начинают видеть галлюцинации. Но эту версию я почти сразу отмела: прочих последствий подобных веществ, о которых я читала, пока не наблюдается, да и не бывает так, что все видят одно и то же… В общем, сейчас я склоняюсь к другой, более правдоподобной версии, согласно которой всё это, — она обвела вокруг себя копытом, — является всего‑навсего обычным сновидением.

— Я тоже поначалу думал, что мне просто кошмар снится, — пробормотал человек. — Но что‑то он никак не заканчивается.

— А вот ты‑то как раз и не спишь. Точнее, ты чисто физически не можешь спать, потому что очевидно сам являешься частью этого сна.

— Ах, значит, это ты у нас спишь!

— Ой, ну почему же сразу я? — смущённо пробормотала волшебница и слегка покраснела, словно человек сделал ей комплимент. — Этот сон может принадлежать любому из присутствующих здесь пони или даже некому стороннему наблюдателю, о котором мы и не догадываемся. Впрочем, твоя версия определённо заслуживает внимания — если предположить, что максимальный уровень интеллекта персонажей сна не превышает уровень интеллекта спящего, то из этого следует очевидный факт, что этим спящим является пони с наивысшим уровнем интеллекта из доступной нам выборки…

Некоторые зеваки, более‑менее уловившие суть разговора, многозначительно заухмылялись — каждый из них был на сто процентов уверен, что если это и впрямь чей‑то сон, то уж точно его любимого. Остальные же непонимающе хлопали глазами и почёсывались от нетерпения, ожидая, когда же эти непонятные разговоры сменятся чем‑нибудь поинтереснее.

— Точно, это наверняка сон! — заявила из дома Эпплблум. — Разве могло у нас в реальной жизни произойти такое сказочное приключение? Ну‑ка, Скутс, кусни меня! Хотя нет, не кусай пока, я ещё хочу немного поспать и посмотреть, что дальше будет…

— Больно надо мне тебя кусать! — возмущённо хмыкнула та. — И вообще, с чего ты взяла, что это твой сон? Он с таким же успехом может быть и моим!

— Спорим, что не может!

— Ещё как может! Смотри, во сне можно летать, правильно? Значит, если я смогу взлететь, то и сон мой! Ну‑ка, ну‑ка, сейчас…

Но победоносного возгласа от оранжевой пегаски не последовало — видимо, её попытки подняться в воздух так и остались безуспешными.

— Прекрати сейчас же, Скуталу! — строго велела Свити Бель, подражая чопорным манерам своей старшей сестры. — Мука только‑только начала оседать, а ты её своими крыльями опять взбаламутила! А если начистоту, то этот сон может быть только моим. Разве у кого‑то из вас хватило бы ума, чтобы придумать такую удивительную ситуацию, в которой мы оказались, да ещё в таких подробностях!

— Это ты нас глупыми назвала?! Да мы тебя…

Из домика послышалась сердитая возня, свидетельствующая об очередной внутриусобной перепалке между захватчицами. Зазвенела какая‑то посуда, и человек горько застонал, примерно представляя, что сейчас происходит с остатками его имущества.

— Ну так что, мне телепортироваться туда? — напомнила Твайлайт. — Повторюсь, в реальности это привело бы к неминуемому взрыву, но раз это сон…

— Да не сон это никакой! — напустился на неё человек. — Всё по‑настоящему! И я тоже настоящий!

— А вот и нет! А вот и нет! — отпрыгнув сторону, принялась дразнить его Твайлайт. — Каждый школьник это знает: человеков не бывает! Если веришь в человека, то тебе пора в аптеку… Вообще‑то, на этом месте по смыслу имеется в виду психиатрическая лечебница, но она, к сожалению, не попадает в мой четырёхстопный хорей, да и не в рифму получается. Впрочем, чего я тебе объясняю? Ты же всего‑навсего бестолковая картинка в моей голове!

— Да как ты смеешь так со мной разговаривать! — человек бросился за ней, чтобы поймать и отлупить сегодня хотя бы одну обидчицу, но та с лёгкостью уворачивалась от него и заливалась смехом. — Я представитель высокоразвитой цивилизации, гость из другого мира, почётный житель Эквестрии! Да я, между прочим, лично знаком с принцессой Селестией! Вот расскажу ей, как ты себя ведёшь, ох она тебе задаст!

— Мне‑то? — расхохоталась совсем раззадорившаяся единорожка. — А может, это я ей задам? Это ведь сон, а значит, я могу делать всё что захочу, и мне ничегошеньки за это не будет! Активировать режим Пинки Пай!

С этими словами она лягнула почти поймавшего её человека прямо в лобешник и, оттолкнувшись, ловко запрыгнула на крышу его дома, после чего, громко распевая «Наполним улыбками опять мир вокруг!», упрыгала прочь. Зеваки, не желая пропускать такое небывалое зрелище, поспешили за ней по улице.

— Да я тебя… Да я тебя… — одной рукой человек потирал лоб, а другой, сжатой в кулак, потрясал вслед обидчице. — Я знаю, где ты живёшь! Ох, попадись мне только!

— Она что, к нам на крышу сейчас сиганула? — ошарашенно произнесла из дома Скуталу. — Вот она сегодня учудила, да?

— Я тут подумала, — озабоченным голосом сказала вдруг Эпплблум. — А что если это всё же реальность, а не сон? Если так, то Твайлайт, наверное, сильно расстроится, когда это поймёт.

— Расстроится? — саркастически хмыкнула пегаска. — Да она со стыда сгорит — столько времени пеклась о своей репутации серьёзной и уравновешенной волшебницы, а тут такое устроила на глазах у кучи народа. А уж если принцесса Селестия узнает… Боюсь, после этого она целую неделю из дома выйти не решится.

— Жалко её… — грустно вздохнула Свити.

— А меня вам не жалко? — спросил человек, всё ещё держась за своё ушибленное чело и угрюмо прищурив веки. — И когда вы, собственно, из моего дома выйдете?

Драматический настрой жеребят мигом испарился.

— Давай‑ка мы тебе ещё разок кое‑что проясним, человечишка, — насмешливо начала Скуталу. — Во‑первых, это не твой дом, а новый штаб меткоискателей, который они, то есть мы, честно и доблестно отвоевали у враждебной формы жизни, то есть у тебя.

— Во‑вторых, — продолжила Свити Бель, — мы отсюда никуда не уйдём, потому что… да потому что нам просто неохота никуда уходить, мы и тут уже неплохо устроились.

— И в‑третьих, — закончила Эпплблум, — нам пора всерьёз взяться за готовку. Столько времени уже прошло, а у нас ещё человек не валялся. Хотя нет, валялся один раз, но это не считается. Пойдёмте, девчонки, забабахаем такой кулинарный шедевр, чтобы у нас в момент кьютимарки повыскакивали…

Вечерело. На улице становилось всё меньше прохожих, а в домах начали зажигаться первые окна. Никто уже не обращал внимания на сердитого инопланетянина, бродящего рядом с собственным домом и время от времени колотящего в дверь, угрожая, упрашивая и умоляя вернуть ему жилище. Когда он от усталости привалился к стене, из сгустившейся темноты вышли две фигуры и направились прямиком к дому. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это Рарити и Эпплджек пришли за своими сёстрами.

— Эй, девчата! — постучала фермерша копытом в дверь. — Закругляйтесь там. Пора по домам.

— Ещё пять минуточек, сис! — умоляюще протянула Блум.

— Никаких пять минуточек! Уже почти ночь на дворе! Завтра доиграете.

— Ага! — злорадно пробормотал человек, отлипнув от стены и довольно потирая руки. — Теперь‑то уж вам не отвертеться! Выйдете как миленькие, и тогда я вас так взгрею!

Дверь начала медленно отворяться, и человек приготовился броситься вперёд, чтобы схватить хотя бы одного жеребёнка и отлупить так, чтобы в ушах затрещало, но вместо этого буквально примёрз к земле, потому что из проёма вместо кобылок медленно выплыли зловещие белые силуэты, хорошо различимые даже в сумерках.

— П‑привидения?! — испуганно завопил человек.

В ужасе отшатнувшись от невесть откуда взявшихся призраков, он споткнулся и плюхнулся прямиком на задницу. Призраки многозначительно переглянулись.

— Бу‑у‑у‑у‑у! — завыли они и, встав на задние копыта, начали размахивать передними и медленно надвигаться на человека, отчего тот взвизгнул и шустро отполз на пятой точке как можно дальше.

А вот Рарити с Эпплджек гостями с того света напуганы явно не были.

— Эк ты вся устряпалась, Блуми! — весело хмыкнула фермерша, разглядывая покрытую белой пудрой сестрёнку. — Чегой‑то вы там сегодня опять отчебучили?

— Мы в поваров играли… — виновато пробормотала Эпплблум, понурив голову. — И у нас мешок с мукой упал и порвался…

— Ах ты ж проказница! Ну ничего, вот придём домой и мигом тебя вымоем, да?

— Ага! — сразу повеселела кобылка.

Рарити же, в отличие от подруги, лучилась далеко не добродушием. Она проводила взглядом уходящих в сторону своей фермы Эпплов, а затем повернулась к сестре.

— Свити Бель, — ледяным голосом отчеканила модельерша, нависнув над малышкой. — Почему. Ты вся. ТАКАЯ ГРЯЗНАЯ?!

— Мы в поваров… — начала было та, потупив глазки, но с Рарити этот номер прокатить не мог.

— Я же велела тебе вести себя аккуратно! Или моё слово для тебя больше не авторитет? Если бы тебя такую увидели родители, они бы очень в тебе разочаровались! Полагаю, мне прямо сейчас следует написать им письмо и рассказать о твоём поведении.

— Нет, сестрёнка, не надо! — взмолилась Свити, бросившись к ней. — Пожалуйста, не надо письмо!

— Не приближайся ко мне, рассадница грязи! — возопила Рарити, отстранившись от неё. — Подумать только, моя сестра — ужасная замарашка! А ну, марш домой и сразу в душ мыться! И только попробуй мне запачкать хоть что‑нибудь по пути — всё перемыть заставлю! Ах да, и целую неделю ты будешь наказана! Никаких игр и никаких сладостей! Будешь сидеть дома, учиться вышивать крестиком и помогать мне с примеркой!

— Нет, только не это!

— Бегом домой, я сказала! — пылающая гневом единорожка увела хныкающую кобылку восвояси.

— Ну и славненько! — пробормотал человек, с кряхтением поднимаясь с земли. — Всё хорошо, что хорошо кончается.

Отряхнув для проформы зад, он бодрой походкой направился в дом… и уже в который раз за сегодня натолкнулся на запертую дверь.

— Хе‑хе‑хе, а про меня‑то ты забыл! — раздался изнутри противный смешок Скуталу. — Я тут с ночёвкой, буду сторожить наш штаб от всяких шнырей вроде тебя.

— Да чтоб вы все провалились! — завыл от бессилия человек. — Чтоб вам пусто было, черти проклятые!

Поняв, что ничего другого не остаётся, он развернулся и под ехидный смех пегаски медленно побрёл прочь.

«Подумать только! — горько размышлял он, плетясь по тёмным улочкам. — Мне, представителю высокоразвитой цивилизации, придётся ночевать на улице! Как же так? Чем я заслужил такое?»

Вскоре он увидел впереди стройку. Рабочие уже ушли по домам, так что человеку не составило труда войти на территорию. Он походил там и сям, ища место для ночлега, но притулиться было попросту негде — стены возвести ещё не успели, да и никакого стройматериала мягче кирпичей, на котором можно было бы лежать, не наблюдалось. Зато человека ждала другая интересная находка — обойдя одну из вбитых в землю свай, он заметил, что к ней прислонена забытая кем‑то монтировка.

— Хм, это может пригодиться!

Подобрав монтировку, человек отправился с нею обратно к своему дому. Из закрытого наглухо окна не пробивалось ни единого лучика света — то ли маленькая пегаска уже спала, то ли просто сидела в темноте и караулила. Зато к двери был прикноплен обратной стороной один из документов человека, размалёванный какими‑то комиксами.

Досадливо сорвав и смяв листок, человек тихонько подкрался к окну, взял монтировку покрепче и принялся выламывать. Но окно выламываться никак не хотело, ведь рама была довольно крепкой, а человек в своём высокоразвитом цивилизованном мире за всю жизнь и одного гвоздя не вбил.

— Да что ж такое‑то! — бормотал он, так и эдак крутя фомкой. — Эти пони даже инструментов нормальных сделать не могут!

Внезапно тьму прорезал яркий луч света и ударил прямиком в человека. Тот попытался заслониться и, забывшись, приложил себя монтировкой по лбу.

— Ай, зараза!

— Что‑что, прошу прощения? Это так вы к сотруднику пониции обращаетесь?

Всё верно, ночной гость был никто иной как товарищ поницейский. Ослепивший человека свет исходил из прикреплённого к его фуражке фонаря.

— И чем же вы тут, интересно, заняты в такое позднее время? — как бы невзначай поинтересовался страж городского порядка у потирающего лоб человека.

— Вот, пытаюсь окно высадить, — равнодушно ответил тот.

— И как, получается?

— Да не особо, если честно.

— Так‑так, понятненько, — глубокомысленно покивал поницейский. — Проникновение со взломом, значит. Или даже взлом с проникновением. А инструмент где взяли, позвольте узнать?

— Да там, на стройке свистнул, — человек неопределённо махнул монтировкой в ту сторону.

— Всё с вами ясно, значит, — снова кивнул товарищ копытан. — Спалились вы, гражданин, по полной программе. Попались, так сказать, с поличным… поничным, то есть. Я прям как чувствовал, что нужно ещё разок сюда заглянуть. Полагаю, стоит вас немедленно задержать и посадить в тюрьму, но вы, конечно же, опять заведёте старую шарманку о том, что всё это недоразумение, и вы тут не причём…

— А знаете что? — внезапно сказал человек. — Задерживайте! Надоело уже тут торчать. Пойдёмте в вашу тюрьму, там хоть какая‑то крыша над головой.

Поницейский так и просиял.

— Свершилось! — принялся он радостно отплясывать. — Наконец‑то я посажу кого‑то в тюрьму! Просто чудо какое‑то! А ещё говорят, что я никого поймать не могу! Да преступники уже сами ко мне просятся!

— Потише там, пожалуйста! — донёсся из дома сонный голос Скуталу. — Все нормальные пони уже спят…

— А, так ты у нас всё‑таки пони! — хитро прищурился поницейский. — Ну да ладно, я с вашей семейкой лжепоросят завтра разберусь. Ну что ж, гражданин, пройдёмте.

Так человек из бездомного превратился в преступника, хотя ему уже было как‑то всё равно. Товарищ копытан гордо вышагивал по улице, объясняя каждому припозднившемуся прохожему, что ведёт в тюрьму особо опасного преступника, а сам арестант понуро тащился сзади, волоча по земле монтировку. Вскоре они добрались до поницейского участка, в подвале которого и располагалась тюрьма. Представляла она из себя узкий коридор, с обеих сторон которого тянулись ряды отгороженных решётками камер. Старая, несмазанная и уже, наверное, лет сто не открывавшаяся дверь протяжно заскрипела, когда товарищ копытан её потянул. Человек зашёл внутрь, прислонил к стене монтировку и устало опустился на деревянные нары, а поницейский тем временем принялся запирать камеру на ключ.

— Чего это вы развалились, как у себя дома? — недовольно буркнул он, заметив, как человек пытается поудобнее устроиться на голых досках.

— А что мне здесь ещё делать?

— Как это что? Шуметь, биться об решётку, голосить, что вы невиновны.

— Да я и в самом деле ни в чём не виновен, — пожал плечами человек. — И вы это прекрасно знаете.

— Ну, хотя бы по решётке постучите!

— Неохота. Я так себе все лапы отобью.

— А вы инструментиком воспользуйтесь, — поницейский указал на монтировку. — Оно всяко сподручней будет.

— Ну хорошо, хорошо, — понимая, что просто так от него не отвяжутся, человек встал, взял монтировку и, подойдя к решётке, начал вяло постукивать по прутьям.

— Поактивней, поактивней. И кричите, что вас подставили.

— Вот пристал‑то, — закатил глаза человек, но всё же начал бить немного сильнее. — Выпустите меня. Я не причём. Меня подставили. Бла‑бла‑бла.

Поницейский был доволен, но кое‑что его всё же немного смущало. Звук ударов металла о металл получался какой‑то странный — не «бамс‑бамс» и даже не «звяк‑звяк», а глухой «тук‑тук‑тук».

— Что‑то тут не так… — пробормотал товарищ копытан.

И внезапно всё исчезло. Исчезла тюрьма, исчезла решётка, исчез человек, и даже монтировка в его руке куда‑то испарилась. Поницейский распахнул глаза, сел в кровати и удивлённо огляделся. Его взору предстала привычная спальня: стены увешены ориентировками и плакатами про уголовную ответственность граждан, висящие напротив кровати часы со стилизованным под тюремное окошко циферблатом показывают около часа ночи, а сам товарищ копытан одет в свою любимую полосатую пижамку.

— Тук‑тук‑тук… — раздавалось снаружи.

Выглянув в окно, поницейский увидел, что на другой стороне улицы на столбе сидит Дёрпи и, словно дятел, стучит по нему носом. Страж порядка хорошенько протёр глаза и снова посмотрел в ту сторону. Дёрпи никуда не пропала, но теперь стало ясно, что она не прицепилась к столбу копытами, а просто зависла рядом в воздухе. В зубах у неё был молоток, которым пегаска старательно приколачивала какое‑то объявление. Конечно, тот факт, что она прибивала бумажный листок, а не приклеивала его, всё ещё оставался немного странным… но это ведь Дёрпи.

— Ничего не понимаю! — пробормотал поницейский. — Мне что, это приснилось?

Всё ещё надеясь, что сон хоть немного окажется явью, товарищ копытан чуть ли не галопом понёсся в тюрьму, но и там его ждало полнейшее разочарование — ни человеков, ни каких‑либо других заключённых за решёткой не наблюдалось.

Сказать, что поницейский расстроился — ничего не сказать. Он так давно мечтал посадить кого‑нибудь в тюрьму, но по причине нехватки в городе хоть каких‑нибудь маломальских преступников его заветная мечта всё никак не могла сбыться. И вот теперь, когда, казалось бы, злодей был успешно пойман и посажен, его так некстати угораздило проснуться на самом интересном месте!

— Лучше бы этот сон сразу с тюрьмы начался! — ворчал товарищ копытан, с неохотой покидая казематы. — Так нет же, пришлось вместо этого смотреть какую‑то бессмысленную чушь про человеков и жеребят! Человеки то, человеки сё — они мне снятся уже!

Вспомнив о причине своего незапланированного пробуждения, он поспешил на улицу. Дёрпи всё ещё была там, усердно забивая в несчастный листок уже, должно быть, десятый гвоздь.

— Я тебе покажу, как сотрудников пониции при исполнении будить! — сердито пробурчал страж порядка.

Он тихонько подкрался к ничего не подозревающей пегаске, а затем громко и сердито гаркнул:

— Это ещё что такое?! Незаконная расклейка… то есть разбивка объявлений?! И кого это мы сейчас в тюрьму отправим?

Дёрпи в ужасе выронила молоток, который чуть не прибил вовремя успевшего отпрыгнуть товарища поницейского, и штопором умчалась в ночное небо.

— Стой! Стрелять буду! — на всякий случай покричал ей вслед представитель правопорядка. — И вот так всегда! Ладно, посмотрим хотя бы, что тут такое…

С этими словами он сорвал с дерева листок и прочёл написанное.

«Внимание! — говорилось в объявлении. — Через два дня, ровно в полночь, в Понивиле состоятся очередные ночные гонки! Принять участие могут все желающие, но для этого вам понадобится собственное транспортное средство. Также напоминаем участникам, что использовать в качестве движущей силы свои копыта или копыта других пони запрещается. Приходите, делайте ставки, померяйтесь силами с нашим фаворитом и познайте дух настоящих гонок!»

— Очень любопытно! — пробормотал поницейский. — Оказывается, в Понивиле проводятся нелегальные ночные гонки! Надо будет обязательно туда наведаться и всех арестовать! Вот тюрьма‑то наполнится!

Рассудив так, товарищ копытан довольно ухмыльнулся и хотел было убрать бумажку в карман, но внезапно обнаружил, что стоит посреди улицы в своей полосатой пижамке. Чертыхнувшись и уповая на то, что его никто не видел, поницейский поскорее скрылся в участке.