Вещи, что Тави говорит
Риторические вещи (Rhetorical Things)
Единственная вещь, более тревожная, чем струны Октавии цвета индиго, это её глаза. Она с тоской смотрит в окно… Благо, её виолончель расположена таким образом, чтобы иметь хороший вид на лужайку перед домом. Я знаю, что дело не только в этом. Каждый пони в городе может подтвердить, что из нашего дома открывается почти что непрерывный вид на высокие шпили замка-дерева Твайлайт на севере.
– Как думаешь, там не становится одиноко? – размышляет Тави. Она не играет музыку на самом деле. Она просто балуется со своими струнами, вызывая меланхоличные звуки из эфира. – Я знаю, что это звучит довольно глупо, учитывая, что наша премного уважаемая Твайлайт – Принцесса Дружбы и всё такое. Но это ужасно большой замок. По крайней мере, он ощущается таким изнутри... пусть я и была в нём всего один раз. Ну... два раза, если считать случай непосредственно после поражения этого ужаснейшего Тирека.
Зевая, я шаркаю по кухне. Чёрно-белая кошка трётся о мои ноги, наполняя воздух оранжевым мурлыканьем. Используя осторожный телекинез, я наполняю её миску кормом, и воздух становится ещё более оранжевым.
Индиго-мелодия Октавии прорезает его.
– Интересно, не поэтому ли она нанимает так много пони? Чтобы наполнить его, – бормочет она. – Потому что ей одиноко. Я имею в виду, что когда дружба становится твоей работой, тогда, должно быть, ужасно трудно отделить то, что естественно, от того, что привычно. Если в этом есть хоть какой-то смысл, – она рвёт свои струны, потом продолжает: – Возьмём, к примеру, наши таланты. С самого раннего возраста меня учили практиковать музыкальное искусство... и никогда не говорили следовать за самой музой. Мой дар был направлен по пути необходимости. То, что я делала, определяло меня… Вместо того, чтобы я сама определяла искусство. Это очень тонкое равновесие, конечно, но несложно понять, как оно накладывает довольно плотную завесу на пламя вдохновения.
Я поднимаю глаза от миски кошачьего корма, выгнув бровь. Иногда, клянусь, Октавия звучит почти так же многословно, как звучала бы я, если бы могла говорить. Забавно, но я не смею улыбнуться. Не сейчас. Не тогда, когда Октавия… философствует.
– Я имею в виду, когда ты в последний раз исполняла свою музыку просто ради развлечения, Вайн?
Я встаю. Под её взглядом я прохожу через кухню и шлепаю копытом по календарю. Прямо, по вчерашней дате.
Она закатывает свои фиолетовые глаза, слегка улыбаясь.
– Ну да, конечно. Ты всегда была жизнерадостным дарованием.
Я сильно прикусываю губу.
– Мне нравится думать, что я мастер своего дела. Но само по себе это мало что значит. Посмотри на Твайлайт. За свои скромные подвиги принцесса была награждена замком, тиарой и королевским титулом! По сути, она достигла всего, на что только могла надеяться, и что же? Она просто устроилась поудобней и назвала это жизнью? Нет! Я бы сказала, что теперь она стремиться сделать ещё больше, чем когда-либо прежде! И поэтому, она пример для нас всех. Я имею в виду... если бы мы смогли быть такими же внимательными и рассудительными, когда достигнем вершины... хотя бы в такой мере, которая могла бы соперничать с её достижениями…
Я наливаю Скриблер миску воды и ставлю её рядом с кормом, который она уже жует. Присев на колени, я протягиваю копыто и поглаживаю пушистую кошачью шею.
– Винил, любимая?..
Я поворачиваюсь и смотрю на неё.
Октавия снова смотрит в окно на шпили замка. Её уши поникли. Её грива и хвост – шёлковые грозовые тучи. Как всегда, моя соседка похожа на живую серую подушку, просто умоляющую, чтобы её обняли. Хоть она этого и не знает.
– Как ты думаешь... – она сглатывает, практически обнимая свою виолончель, – я не слишком одержима успехом?
Я моргаю, поправляя очки. Она не смотрит в мою сторону, и я этого не жду. Я уже давно привыкла быть второй парой ушей для риторических вопросов Тави. Я не уверена, замечает ли она сама, что произносит их вслух.
– Предположим, я... мы доберёмся до вершины, как Твайлайт, найдем ли мы там счастье? Или только одиночество?
Я прикусываю губу, переминаясь с ноги на ногу.
Она поворачивается в мою сторону. Через мгновение её голос из индиго становится пурпурным, почти достигая фиолетового пика. – А... кого я обманываю?.. – её улыбка ленива, и эта улыбка расслабляет комнату вздохами виолончели, когда она возобновляет свою игру. – Трудно представить, что ты или я когда-нибудь будем одиноки.
Права она или нет, я не даю ей повода сомневаться. Я только улыбаюсь ей.
– Хотя я была бы не прочь однажды выступить перед принцессой Селестией, – задумчиво произносит Октавия. – Это определённо было бы значимым достижением…