Вещи, что Тави говорит
Вчерашние вещи (Yesterday's Things)
– Циан? Циан Синг?
Я завинтила крышку на бутылке с водой, вытерла морду и посмотрела назад.
– Да? – спросила я с сияющей улыбкой.
– Пять минут до выхода! – воскликнула менеджер. Она держала перед собой планшет и ловко пробиралась между жеребцами, несущими всякие декорации туда-сюда. Яркие золотые лампочки косметического столика сверкнули на зубах единорожки, когда она поморщилась. – Ух! – она пролистала листы своей программы. – Эта магичка Луламун снова опаздывает! Клянусь! Почему все пони из Уиннипега думают, что мы будем подстраивать под них своё расписание?!
– Это значит, что тебе не хватает одного выступления, или...? – я спросила.
– Мне не хватает трёх! Первый акт застрял в пробке на Мэйнхэттене, и этим певцам из Филлидельфии, Флиму и Флэму, пришлось растянуть своё выступления в два раза! Чёрт побери! – кобыла увернулась от группы ярко одетых танцоров и зарычала в дальний конец закулисья. – И ничего бы из этого не случилось бы, если бы меня назначили режиссёром год назад! Слышишь, Фил? я с тобой разговариваю!
Я моргнула. Краем уха я услышала волну аплодисментов и оваций. Последний акт заканчивается.
– Похоже, мне пора.
– Циан, я... я так сожалею, что всё так хаотично! – кобыла смотрит на меня блестящими глазами. – Этого больше не повторится! Клянусь!
– Хе-хе... дай угадаю... – я улыбаюсь. – Мне нужно потянуть время, чтобы ты смогла найти другой номер, чтобы закончить шоу.
– Э-э-э... – кобыла заёрзала на месте с бегающим по сторонам взглядом. – Я... э-э-эм... Думаю... думаю, я смогу уговорит Буффало-братьев, чтобы они повторили свое выступление с жонглированием, – она с трудом сглотнула. – Толпе оно, кажется, понравилось.
– Или... – я поправляю своё блестящее голубое платье. – Я могла бы... ну, знаешь... спеть ещё парочку песен, чтобы зрители были довольны. Это с лёгкостью закроет сегодняшнее представление.
– Но, Циан! Мисс! – она задрожала, крепко прижимая к себе планшет. – Мы говорим о целых двадцати минутах подряд! Мы... мы вам и за десять не заплатили! Я не думаю, что... Я... я имею в виду, что не могу связаться с финансистом прямо сейчас! Я…
– Хи-хи... – я подмигнула ей. – Не волнуйся. Я не дам своему агенту выставить вам увеличенный счёт.
– Вы... вы уверены в этом? – она задрожала. – Мисс Синг, если бы не вы, сегодняшнее шоу не распродало бы и половины тиража билетов! Я... боюсь, наше заведение просто не привыкло к…
– Не думай об этом. Кроме того, – я подбежала к зеркалу и осмотрела свою длинную, завитую гриву, – я люблю шоу, подобные этому. Не слишком маленькие и не слишком переполненные.
– Мы... мы можем поговорить о бонусе позже!
– Пусть будет так, – сказала я с весёлой улыбкой. Я взбила свою электрическую синюю челку, чтобы она засияла на свету. – У меня скоро выйдет новый альбом, и это отличный шанс опробовать некоторые баллады на мэйнхэттенцах среднего класса, – я посмотрела на неё. – Это беспроигрышный вариант, понимаешь? – мелодичный смешок. – Так что, пожалуйста. Расслабься! У меня всё схвачено!
– О, Циан... – кобыла выдохнула, румяно улыбаясь. – Вы слишком... слишком добры. Мне бы очень хотелось, чтобы в мире было больше таких исполнителей, как вы.
– Пффф. Мне бы не хотелось! – я с ухмылкой отхожу от зеркала. – Девушке нужно чем-то выделяться, понимаешь?
– Хе-хе-хе... конечно!
Ещё один менеджер подбежал, размахивая копытом.
– Три минуты до следующего представления!
– Это ты, Циан.
– Верно. – Я глубоко вздохнула, глядя на ярко освещенную сцену за свисающими занавесками. – Обычно я бы их выжила досуха, но я хочу, чтобы эти пони ушли отсюда живыми, чтобы они могли купить мой альбом.
В непосредственной близости вокруг меня раздались смешки.
А потом, откуда-то сверху, я услышала пугающе громкий хлопок! Вспыхнула яркая искра холодного синего света. Как только он рассеялся, все наши уши пронзил звук вопящего работника сцены, падающего с большой высоты.
Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как его тело пролетает вниз. Он срикошетил от края платформы, опрокинулся и грубо приземлился на бок. Болезненная дрожь прокатилась по его избитому телу, но в остальном оно осталось неподвижным.
– Благословенная Селестия!
– Вы видели?!
– Берегись! Сверху! – крикнул с высоты другой жеребец.
Я взвизгнула, отпрыгивая назад, когда чёрный кабель соскользнул вниз, собираясь в полукольцо вокруг жеребца. Магические искры сыпались с отрубленных концов, и нам всем приходилось щуриться, чтобы видеть сквозь них.
– Он ранен! Мы должны помочь... – один из актёров бросился вперед.
– Нет! – жеребец сверху закричал. – Нельзя! – он спустился на несколько платформ вниз, и именно тогда я заметила большой чёрный прожектор, свободно болтающийся над ним, также обрамленный сверкающими кабелями. – Кабель порвался, и из него бьёт свободный манапоток! Его мощности достаточно, чтобы запитать свет во всём театре, и он поджарит взрослого пони до хрустящей корочки!
– Ну, мы не можем просто стоять здесь! Мы должны помочь ему!
– Что нам нужно сделать, так это эвакуировать помещение! – Жеребец, тяжело дыша, спустился вниз. – Это всего лишь вопрос времени, прежде чем…
– О богиня! – взвизгнула кобыла рядом со мной.
Я вздрогнула от ощущения жаркого пламени слева от меня. Бросив взгляд в сторону, я ахнула, увидев, что искры от оборвавшегося провода подожгли декорации позади упавшего жеребца. Пламя поднималось вверх по занавесу, отделявшему кулисы, со скоростью один дюйм в секунду. Дым быстро распространялся, и зрители снаружи уже начали задыхаться и кричать от страха.
– Нужно уходить! – позади меня закричал жеребец. – Все, выходи́те! Двигайтесь медленно и спокойно! На выход!
– Но... что насчет...
– Нужно вывести толпу! Пошли, пошли!
Я ахнула, чувствуя, как меня толкают вперёд. Моя грива развевалась, и моё тело встряхивалось от столкновений с одной парой плеч за другой. Когда нас заставили направиться к выходу, я обернулась и огляделась по сторонам.
Обмякший жеребец всё ещё лежал за грудой сверкающих кабелей. Трое других работников столпились вокруг него, пытаясь найти безопасный способ добраться до раненого пони. Была одна вещь, которую я заметила в них, и в каждом пони вокруг меня.
Они все не были единорогами.
– Эй...! – крикнула я, протягивая копыто. – Подождите! Просто дайте мне... Аргх! – Я поморщилась, толпа толкала меня всё сильнее и сильнее. Затем, сердито зарычав, я выстрелила из своего рога зарядом телекинеза. Две танцовщицы взвизгнули, когда их толкнуло в бока. – Извините! Пожалуйста... пропустите меня! – Я оттолкнулась и перепрыгнула через них. Оказавшись на свободе, я галопом помчалась к месту происшествия.
КРАХ! Рядом со мной упал горящий брусок дерева. Только вернувшись на место происшествия, я поняла, как сильно пламя вышло из-под контроля. Тем не менее, я полезла вперёд, кашляя сквозь густой дым. На короткое мгновение дымка рассеялась, и я ясно увидела жеребца. Без колебаний я сконцентрировала волну магии.
Тросы рядом с ним отодвинулись в сторону. Остальные работники сцены ахнули. Они мельком взглянули в мою сторону, и мгновенно их глаза засияли.
– Вытаскивайте... его...! – прохрипела я, обливаясь потом, борясь со своей деликатной задачей. Трос в моей магической хватке дрожал и извивался, словно змея. Искры магии летели в мою сторону, и я почувствовала ржавчину крови, скопившуюся в глубине моего рта. – Быстрее! Не смогу... удержать долго!
Они не теряли времени даром. Бросившись вперед, жеребцы осторожно подняли раненого и понесли его стонущую фигуру к выходу.
Мои глаза следили за ними, когда они проносились мимо меня. Затем, из ниоткуда, я почувствовала, как фонтан синего света врывается в поле моего зрения.
– Ааа! – Я отшатнулась назад, припекаемая пламенем. Сверху раздался громкий скрип, а затем порыв воздуха. – А? – я посмотрела наверх.
Прожектор рухнул прямо вниз. Как только он ударился о пол закулисья, он взорвался. Его манабатарея полностью разрушилась, и освобождённая зачарованная энергия потекла прямо по кабелям и дальше по лейлиниям, которые левитировали их на месте...
...что привело электрические соки прямо в мой рог.
Поначалу я ничего не увидела... но я услышала. Будто громогласный залп каждого барабана, каждой трубы и каждой скрипки, когда-либо созданных, раскалывает мой череп пополам и взрывает мои глаза.
И всё, что я видела, это малиновый... цвет моих криков.