Кобыла, что когда-то жила на луне

Глава 10: Защитница, которая любит

Твайлайт без сна смотрела в потолок своей спальни или, по крайней мере, в его направлении. Было так темно, что она не могла разглядеть даже собственное копыто перед мордочкой.

“Сегодня редкая ночь”, – подумала она.

Луна была полной и слишком яркой, чтобы послать сообщение. Без медленного перекидывания с Луной словами туда-сюда Твайлайт наполнили ее обычные тревоги. Вот только теперь у нее было гораздо больше причин для тревог.

Вдобавок к предыдущему: нет ничего более неловкого, чем наблюдать за тем, как предполагаемый адресат получает ваши стихи слово за словом, буква за буквой. Такие сугубо личные слова и чувства. Знать, что ты можешь остановиться в любой момент... если, конечно, сможешь потом жить, совершив такую трусость.

Ох, это было просто мучительно.

И все же, что есть поэзия, если не самый эффективный способ сжать как можно больше мыслей и чувств в как можно меньшее количество слов?

Факт: она решила, что это ее судьба – спасти с луны кобылу, в которую она безумно влюбилась, хотя до сего года никто даже не мог толком разглядеть эту долбаную луну, не говоря уже о том, чтобы слетать туда в гости и забрать сувенир размером с принцессу.

Факт: никто не придумал, как слетать на луну и забрать оттуда сувенир размером с принцессу.

Факт: я нахожусь под домашним арестом, и мое точно оговоренное жалованье крайне ограничено. У меня мало ресурсов и еще меньше средств, чтобы приобрести больше.

Факт: какой-то пегас – сержант Сентри – очевидно, влетел в створ ЛУЧ-а в начале недели, когда Твайлайт передавала свои стихи – разумеется, сильно отредактированные Рэрити – и оставшиеся в живых стражи-пегасы из того патруля все еще были крайне недовольны.

Факт: решение Шайнинг Армора пойти в библиотеку, взять книгу под названием "Естественный отбор" и читать ее вслух личному составу было не очень хорошим.

Факт: я все еще не могу заснуть, поэтому составление списков – это все, что я действительно могу сделать, если только я не зажгу свет и не попытаюсь немного почитать, но это не поможет, хотя все эти мысли только заставляют меня больше переживать...

Факт: воздушные шары не работают в эфире, потому что там нет атмосферы. Однако как только вы выйдете за пределы определенного радиуса, гравитации тоже не будет. Это сразу же сделает все намного проще и намного сложнее.

Факт: все еще очень темно, и я не могу найти спички, и я могла бы использовать свой рог, но он у меня прямо над глазами, так что, похоже, ни чтения, ни сна в любом случае.

Факт: был достигнут значительный прогресс в разработке пилотируемых самолетов, хотя до успешного полета еще осталось по меньшей мере десятилетие. Принципы их создания вполне разумны, но совершенно неэффективны в эфире по той же причине, что и воздушные шары.

Факт: если меня увидят выходящей на улицу, кто-нибудь меня застрелит.

Факт: винтовка движет твердую массу с помощью сил, не зависящих от аэродинамики, относительной плотности среды или силы тяжести.

Факт: пушки – это большие винтовки, которые стреляют гораздо большими массами...

Факт: очень большая пушка может, следовательно, запустить значительно большую массу...

Твайлайт резко выпрямилась, сбрасывая с себя одеяло.

Факт: фейерверк. Фейерверки также использовали порох, чтобы двигаться по небу.

Твайлайт уже была за пределами своей спальни. Ей не нужно было видеть лестницу, чтобы понять, где она находится, привычки было более чем достаточно, чтобы найти путь вниз.

Факт: теоретически тот же принцип может быть реализован с помощью более управляемого двигателя на жидком топливе.

Твайлайт остановилась на лестнице как раз в тот момент, когда ее копыто почти коснулось пола библиотеки. Она открыла глаза, не осознавая, что они были закрыты, и обнаружила, что библиотека купается в лунном свете. Знак? Она надеялась, что нет: пол оказался значительно ближе, чем она ожидала. Она не привыкла спускаться совсем уж вслепую.

Факт: для горения упомянутого топлива требовался кислород, которого не было в эфире. Без него топливо было бы просто мертвым грузом.

Твайлайт почти заставила себя начать подниматься обратно по лестнице. Она начала делать глубокие вдохи и выдохи, готовясь разогнуть ноги, чтобы поднять мертвый груз своего туловища. Ее легкие раздувались словно...

Легкие раздувались...

Вопрос: почему бы не взять с собой и кислород?

Она спрыгнула вниз по лестнице.

Гипотеза: корабль, запущенный из достаточно большой пушки, будет иметь необходимую скорость, чтобы преодолеть могучие узы гравитации [1], в таком случае указанный корабль мог бы быть снабжен достаточным количеством топлива, чтобы долететь до луны, и двигателем, предназначенным для окисления и выпуска вышеупомянутого топлива в эфир без катастрофических инцидентов. Затем корабль мог бы приземлиться на луне, забрать груз и вернуться на Эквус.

[1] модифицированная батисфера, если быть точной. Рассчитанная всего на одну атмосферу, что намного проще, чем их морские аналоги. Эфирная капсула. Сноски! Ей нужно больше вложенных сносок в ее собственных мыслях.

Метод: Во-первых, спросить Пинки Пай. Во-вторых, сделать как скажет Пинки.

Твайлайт направилась к подвалу, где должны были спать Пинки и Спайк. Мысль о том, что это может подождать до утра, просто не приходила ей в голову.

Однако единорожка остановилась, услышав шорох в кладовке. Тут же Твайлайт сделала поворот и вместо этого направилась к кухне.

Ночной перекус естественно это Пинки решила устроить ночной перекус гениально стакан молока может даже помочь мне заснуть да надо избегать сахара сахар со сном точно не поможет идеи! слишком много идей бурлит сейчас у нее в голове и что здесь делает Эппл Блум?

Именно в этот момент Твайлайт рассеянно проковыляла через кухню – где готовил в основном Спайк и не часто пускал сюда единорожку, чтобы она снова не попыталась экспериментировать с рецептами – в кладовую. Туда проникало очень мало света с кухни, отражаясь от белого кафеля, и Твайлайт ориентировалась в основном по запаху. Консервы стояли ближе всего ко входу, так что ничто ее нос не забивало, десертные специи, такие как корица и мускатный орех, в самом конце кладовки в торце, хлеб и мука примерно в метре справа, запах замороженной ржавчины слева, там где находился ледник...

Маленькая Эппл Блум прямо перед ней рядом с центральной полкой, где хранились овощи.

– Эппл Блум? Что ты делаешь? Я думала, ты уехала домой с сестрой.

– А-а-а?

– Что случилось с твоим голосом?

– А?

– ...ты ведь не Эппл Блум, правда?

– А-а-а-а?

Мысли Твайлайт наконец сосредоточились, навалившаяся на нее сонливость была унесена как паутина, попавшая в ураган. Она засветила рог, слегка поморщившись.

Оранжевый – не желтый! – жеребенок перед ней смущенно ухмылялся из-за мешка с мукой. Мешка с мукой Твайлайт.

– Ты же не поверишь, что я здесь лишь затем, чтобы одолжить стакан муки для торта?

– Нет, – невозмутимо ответила единорожка.

– Ох, – пробормотал жеребенок. Это вообще кобылка или жеребчик? Трудно сказать. Грубый скрипучий голос указывал на жеребчика, достигшего половой зрелости, но стройная фигура, казалось, указывала на кобылку. – Э-э, так, если я положу это, можно мне будет идти?

– Я даже не знаю, как ты сюда попал. Разве стражи тебя не заметили?

Даже в тусклом свете от рога Твайлайт было заметно, что жеребенок сильно побледнел.

– С-стражи? Лемон Дропс сказала, что ты живешь одна! – жеребенок зажал копытами рот. – Не было никаких имен! И ты не сможешь сказать, что было. Ты ничё не докажешь!

Кобылка-пацанка или женственный жеребчик? Твайлайт все еще не могла определится.

– Ты ведь знаешь, кто я? – единорожка насмешливо наклонила голову, наблюдая за реакцией жеребенка. – Твайлайт Спаркл, королевский советник самой Принцессы? Теперь, когда я представилась, думаю, что было бы вежливо, представиться и тебе.

О, а вот это его зацепило. Жеребенок побелел как простыня, и в свете заклинания Твайлайт его мордочка стала похожа на луну далеко наверху.

– А-а-а... Эм-м-м... – запинаясь, пробормотал жеребенок. – Скуталу, мэм.

Он даже почтительно поклонился.

Твайлайт направила больше энергии в заклинание света. Теперь она видела, во что он одет: потрепанная темная кожаная куртка цвета и, по-видимому, даже фактуры соуса, который забыли на ночь на плите, и тяжелые парусиновые штаны, которые, вероятно, давным-давно были оливкового оттенка. Ни в коем случае не удобная одежда, но практичная, хоть и потрепанная.

Интересно. Уличных оборванцев часто использовали в качестве "форточников" чтобы пробираться в дома. Жеребенка можно было затолкать в высокое окно или в крошечный лаз или водосточную трубу, через которые взрослый никогда не пролез бы, чтобы жеребенок потом отпер дом изнутри и позволил соответствующим образом экипированным взрослым упереть все, что не прибито гвоздями. Если только кто-нибудь из взрослых не захватит с собой гвоздодер, в таком случае они не только упрут и все прибитое, но и сами гвозди тоже. Они как-никак тоже хороших денег стоят, даже в виде металлолома.

Скуталу явно не был одним из таких жеребят. Во-первых, ни одна банда не станет нападать на дом, окруженный стражей.

Во-вторых, он направился прямиком в кладовую. За едой. Большинство книг можно было бы продать за приличную сумму, а у входной двери лежала целая куча битов, к которым, вероятно, никто не прикасался. Прибыль стояла на втором месте после выживания.

Все это молнией пронеслось в голове Твайлайт, побуждая ее сделать то, чего Скуталу никак не ожидал. Для начала она повернулась к жеребенку спиной – то, что большинство воров считает невозможным, если уж они попались.

– Если ты собираешься печь торт, тебе понадобятся и яйца. Не думаю, что ты сможешь отложить их сам... если только ты не цыпленок?

Это остановило Скуталу, который пытался пробраться ко входу в кладовую. Твайлайт не нужно было оборачиваться, чтобы видеть это, она знала, что он будет делать.

– Я не цыпленок, мэм! У меня храбрости как и у любого из жеребчиков, не сомневайтесь!

“Жеребчиков”, а не "других жеребчиков”. О, слава звездам, а то эта гендерная неопределенность начала уже утомлять. Скуталу, значит “она”. Кобылка с очень мужским, скрипучим голосом.

Твайлайт открыла ледник, заглянула внутрь и выудила коробку яиц, бросив сверху бутыль молока, потому как, почему бы и нет? Нельзя испечь торт без хорошего булька молока.

“Бульк”. Крайне научная мера измерения.

– Audentes Fortuna Adiuvat, – продекламировала Твайлайт, показывая любопытной кобылке свою добычу.

Скуталу внимательно смотрела на нее, как мышь, которая точно знает, что сыр – это, очевидно, приманка, единственный вопрос теперь – с какой стороны захлопнется ловушка.

– Что это значит?

– Это староэквестрийский. Судьба помогает смелым. Так говорит мой брат. Он капитан гвардии Ее Величества, чтоб ты знала, и прямо сейчас дежурит на улице с большой винтовкой. Прям огроменной. Даже мне голову начисто снесет, точно тебе говорю, – пауза для драматического эффекта, два, три. – Ты уверена, что все еще достаточно смелая?

Скуталу яростно закивала.

– Ладно. С этим не поспоришь, – согласилась Твайлайт, в голове у нее уже сформировался план. – Тогда тебе, возможно, захочется пройти испытание... нет, скорее вызов.

Что-то в этой кобылке напомнило ей Рэйнбоу Дэш. К счастью, за последние несколько недель она достаточно разобралась как работают мозги этой пегаски. По крайней мере достаточно, чтобы овладеть формой Дэшлексии, если угодно.

Похоже, она была права насчет денег. Кобылка либо перестала искать причины для беспокойства, либо, что гораздо более вероятно, просто перестала переживать. Теперь она просто выглядела решительной.

– Вы странная особа, мисс, но вы поймали меня и не пытались спрятать или бросить волкам, – согласилась кобылка, – так что, думаю, я готова рискнуть. Каковы ставки?

– Шоколад. Целая плитка этой штуки.

Ага. Похоже, еще одно точное попадание. Скуталу чуть ли не дрожала от нетерпения. С другой стороны, какой жеребенок[2] не любит шоколад?

[2] и Пинки Пай в любом возрасте, конечно.

– Хорошо... ладно, чего мне делать?

– То, что ты должна будешь сделать, – поправила ее Твайлайт, прежде чем поправить свою поправку, – если ты конечно не передумаешь, я имею в виду. Нужно будет просто прокрасться сюда снова завтра. В то же самое время, в то же самое место. И если ты сможешь сделать это так, чтобы тебя не поймали, шоколад будет твой.

Кобылка выглядела удивленной.

– Что, и это все?

– Да.

– В чем подвох?

– Никакого подвоха. Я просто хочу посмотреть, сможешь ли ты.

Эта фраза, казалось, насторожила кобылку, и она бессознательно сделала пару шагов назад к выходу из кладовки, что было бы незаметно, если бы от этого из под заплатки на штанах не вылетела крупная моль.

– Ты же не собираешься просто вызвать стражу, да?

Твайлайт улыбнулась и даже рассмеялась.

– Тебе не стоит беспокоиться об этом, – Скуталу это не убедило, и единорожка устало вздохнула. – Если я все равно собиралась натравить на тебя стражей, зачем мне было устраивать такие сложности, а не позвать их прямо сейчас?

– Я не знаю! Взрослые такие странные!

Туше.

Но у Твайлайт, конечно, был еще один туз в рукаве...

– Хорошо. Поднимем ставку. Если только ты не цыпленок?

– Да хватит уже! – задохнулась Скуталу, – но ты ждешь прямо тут, без обмана, хорошо? Тебе лучше поверить, что я вернусь завтра.

Она повернулась, готовая бежать...

– Подожди! – Твайлайт переложила яйца и молоко в коричневый мешок, перекинула его через плечо кобылки и кивнула. – Теперь беги.

Кобылка уставилась на сумку, подавив смех пони, который только что услышал пятый "щелчок" револьвера в игре в русскую рулетку и передал его обратно своему противнику, а затем покинула дом, одни звезды знают как.

Но завтра Твайлайт узнает.

Она, конечно, могла бы просто спросить кобылку прямо и не ждать или тратить драгоценный шоколад, но таким образом она могла получить две вещи:

1) Доказательство того, что это было не просто случайностью, шансом, который Твайлайт не могла себе позволить и

2) Доверие. Что-то, что стоит значительно больше, чем просто блок порошка из какао-бобов.

Результаты этого маленького “вызова” были бы действительно очень интересны...

Твайлайт вернулась в постель, рассеянно отыскав нужные повороты и лестницы. Она никак не могла вспомнить, зачем вообще отправилась вниз...

---

В ту ночь Твайлайт приснился бронзовый тоннель. Там было темно, освещение почти отсутствовало, но, тем не менее, характерный промышленный блеск металла был заметен, словно внутри тромбона в оркестровой яме.

Он шел вертикально вверх.

Но, в отличие от музыкального инструмента, сверху он сужался, а не расширялся. А еще было слишком жарко, сыро и влажно. Не как в пещере, нет, скорее, как во рту. Или кишечнике. В пищеварительном тракте какого-то огромного механического монстра.

Это не кошмар.

Это не кошмар.

Твайлайт чувствовала, как всепоглощающее чувство цели поднимается из ее собственного сердца. Во сне она слегка повернула голову – она находилась у основания какого-то огромного двигателя, внутри грудной клетки этого бронзового зверя. Рядом находилось окно из толстого герметичного стекла. Вокруг было полно ручек, рычагов и переключателей настолько сложного вида, что ее телескоп точно бы заработал себе комплекс неполноценности, провода и всякие схемы, в которых единорожка ничего не могла понять, кроме их приблизительного назначения. Они отправят ее наверх.

– Готова заполучить себе крылья? – крикнула ей в ухо Рэйнбоу Дэш.

Кто-то вел обратный отсчет. Эпплджек? Тон не допускал другого толкования.

“10”

“9”

На Рэйнбоу был костюм из фольги с аквариумом вместо шлема. Зачем?

Теперь был голос Пинки с удивительным придыханием, так похожим на недоверие, но в то же время настолько далеким от него, насколько это вообще возможно.

"8"

"7"

Потому что в эфире был вакуум, и именно туда они направлялись. Она знала это.

Голос Рэйнбоу Дэш, но не той, что рядом с ней. Эта последует за тобой прямо в ад без всяких вопросов.

"6"

"5"

– Ты же знаешь, что если напутала в математике, то они будут нас со стен соскребать? – пегаска рассмеялась.

Голос Рэрити, но эфирно спокойный и умиротворяющий.

"4"

"3"

Дэш перестала смеяться.

– Ты же не напутала в математике, да?

Новый голос, который она не узнала. Он звучал печально, но по-доброму.

"2"

"1"

– Твайлайт?

Далеко впереди, наверху, она чувствовала тяжесть взгляда полуночных глаз, смотревших на нее с невероятной высоты. Нет... просто с невероятного расстояния. Она могла чувствовать их, она могла чувствовать печаль и одиночество, тоску и грусть, и могла чувствовать, как они взирают на нее. И единорожка с абсолютной ясностью поняла, что это не просто плод ее воображения – она тоже была здесь. Это случалось очень редко, но иногда они могли быть вместе во сне.

Твайлайт была рада, что увидела именно этот сон.

Сама Твайлайт закончила обратный отсчет словом, которое пришло к ней с неопровержимой конкретностью логики сна:

– Зажигание.

Все вокруг нее взорвалось, и это было великолепно.

---

Твайлайт резко выпрямилась в постели, спрыгнула с нее, полная энергии. До этого она шла к лестнице в каком-то оцепенении, блуждая в потемках. Теперь она неслась туда, словно опаздывая.

– Я вспомнила! – воскликнула единорожка, хватаясь за края лестницы и даже не попытавшись коснуться перекладин, не смея препятствовать гравитации, которая ускоряла ее в движении вниз.

Твайлайт почувствовала удар об пол и, не обращая внимания, самортизировала его коленями, бросившись в сторону подвала Пинки.

– Я вспомнила, я вспомнила, я вспомнила...

В подвале было пустовато, и все что можно было сдвинуто в сторону. В центре стоял верстак, заваленный скомканными чертежами. С торца к нему притулился кульман, из-за которого выглядывала ярко розовая грива, лихорадочно дергающаяся туда-сюда, когда в кучу неоконченных чертежей добавлялся еще один. Гибкая трубка тянулась от паропровода на потолке к чему-то, скрытому под чертежами, и дергалась почти так же зловеще, как и сама Пинки Пай.

При последнем "я" земнопони вскинула голову, ее глаза были широко распахнуты, а зрачки занимали почти всю радужку. Маниакальная стадия!

Вообще-то единорожке это понравилось. По крайней мере, сейчас они обе на одной волне.

– Твайлайт! Твайлайт! Твайлайт! – воскликнула Пинки. – Ты вернулась! Отличная идея!

Волна то, может, и одна, но амплитуды, похоже, разные.

– Какая идея, Пинки?

– Та, которая про ракетный корабль! Как ты могла забыть? Ты же мне только что об этом сказала... э-э-э... некоторое время назад? – земнопони взглянула себе на запястье и кивнула. – Да, именно так: некоторое время и тридцать три секунды назад.

– Я уже говорила об этом?

– Да, ты была очень взволнована! Сначала ты говорила о пушке, чтобы закинуть его в эфир, а потом мы говорили о том, как защитить корабль от эфира, а дальше мы говорили о том, как привести его в движение, когда он будет там, и как вернуть его домой! Но именно тогда ты начала говорить о шоколадных кобылко-жеребчиках, и Спайк настоял на том, чтобы отвести тебя в постель.

Пинки указала на дремлющего и похрапывающего дракончика рядом с топкой, и обе кобылы слегка улыбнулись.

– Я ничего такого не помню. Особенно о шоколадных кобылко-жеребчиках. Это... определенно звучит как что-то, чего бы я не забыла.

– Не знаю! Ты была просто не в себе от всего этого! В общем я подумала: "Ух ты, это гораздо лучше, чем воздушный шар", и, кажется, у меня уже есть прототип пушки.

Пинки Пай соскочила назад с маленькой деревянной скамейки перед кульманом, стараясь при этом выгнуть и потянуть все суставы, какие только могла. Твайлайт невольно поморщилась. Как долго она так просидела?

Вероятно, не меньше, чем некоторое время и тридцать три секунды.

Не желая сдерживаться и, скорее всего, не понимая значения этого слова, Пинки смела с верстака чертежи, скомканные бумаги и прочий мусор, продемонстрировав радостно урчащий почти расплавленный металлический вулкан, что питался от зловеще подергивающейся паровой трубки.

– Думаю, что это давление уже достаточное, – объявила земнопони, вытаскивая то, что определенно было мушкетным шомполом.

– Ты взяла это у одного из солдат, да?

– Удивительно, что пони готовы сделать для тебя, если попросить их очень вежливо! – кивнула Пинки. – Я ему пообещала, что, если ему вдруг понадобится застрелить кого-нибудь, то я эту штуку верну.

– Конечно. Это честно.

В копытах земнопони появилось что-то похожее на большую винтовочную пулю. Твайлайт на мгновение задумалась, зачем в мушкет заряжать винтовочную пулю, но тут же вспомнила, что это не мушкет и не винтовка.

Быстро закончив зарядку несколькими ударами шомпола, Пинки повернулась к большой красной кнопке рядом с вулканной пушкой. И конечно же, она незамедлительно вдарила по ней копытом.

БАБАХ!!!

Комната превратилась в сауну. Щепки и штукатурка посыпалась дождем на головы двух кобыл, задравших головы вверх настолько, насколько позволяли их позвоночники, пытаясь проморгаться от мусора. Тонкий луч утреннего солнечного света просачивался сквозь пар над головой.

– Потолок – это метафора пространства! – радостно объявила Пинки.

– Я бы хотела, чтобы их было побольше, – с горечью пробормотала Твайлайт.

– Потолка или пространства?

– Да, именно.

Пинки хихикнула. Единорожка тоже слегка улыбнулась. Ее сердце бешено колотилось.

– Но разве оно безопасно?

– Что? Нет, конечно нет! – земнопони фыркнула. – Прототипы и не должны быть безопасными. Если твой прототип безопасен, это только из-за того, что он не работает.

– Ох.

– Но, честно говоря, я понятия не имею! Я не очень хорошо разбираюсь в биологии, – призналась Пинки. – Если бы мы сделали эту штуку достаточно большой, чтобы вместить пони, то, скорее всего, нам бы пришлось соскребать джем с переборок.

– Великолепно.

– Не совсем так. Джем – это метафора останков пони.

В висках Твайлайт вдруг застучало.

– Я... да. Я в курсе, Пинки. Это был сарказм. Как ты думаешь, есть ли способ уменьшить начальное ускорение, чтобы обеспечить выживаемость?

– Конечно! Именно над этим я сейчас и работаю! Только один вопрос.

– М-м-м?

– Определи, что такое “выживаемость”?

Твайлайт открыла рот, собираясь отругать земнопони или сделать еще одно саркастическое замечание. Однако ей пришлось закрыла его, когда она поняла, что на самом деле и сама не знает.

– Это... вообще-то это очень хороший вопрос, Пинки, – возможно, это был просто луч утреннего солнца, просочившийся сквозь пар и попавший в глаз Твайлайт, но именно в этот момент они ярко заблестели. – На который у меня сейчас нет ответа. Ты ведь понимаешь, что это значит?

– Наука?

– Да, Пинки. Нам нужно заняться наукой.

Но это будет позже.

Сегодня вечером у Твайлайт уже было назначено свидание с молодым андрогинным жеребенком.

Что... прозвучало гораздо жутче, чем она предполагала.

---

– Я не понимаю, – пробормотала Рэйнбоу, когда они сидели в кладовке с керосиновой лампой. И играли в “рыбу”.

Да, они обе понимали, что это детская игра, но были и... смягчающие обстоятельства.

Твайлайт пыталась научить Рэйнбоу Дэш “Омаха холдему”, но это был неудачный эксперимент. Или слишком успешный. В то время как единорожка могла рассчитывать шансы, как никто другой, она не могла справиться с покерфэйсом пегаски. Та, лишь минимально понимая правила, одинаково сильно возбуждалась как от флеша со стритом, так и от пары двоек. И сдержать свое волнение у нее тоже не получалось.

Переломным моментом стал тот, когда пегаска наконец-то помрачнела. Твайлайт продолжала повышать ставки, Рэйнбоу продолжала подстраиваться под это, настаивая, что "пасовать – это для трусов". И все же она выглядела очень несчастной из-за своих карт. Наконец-то Твайлайт вышла на финишную прямую. Она уже собиралась забрать все фишки, когда пегаска с несчастным видом бросила свои карты вниз.

– ...Рэйнбоу.

– Да, я знаю, ты победила, верно?

– Рэйнбоу. Это флеш.

– Да-да, эти карты только в туалет и можно смыть. Ты права.

– Это значит, что ты победила, Рэйнбоу. Твое копыто лучше моего.

– Что, правда? Но я тут даже никаких красивых узоров не составила. Они же все одного цвета! Что вообще с этим можно сделать?

– Выиграть. Ты победила. Вот что получается, когда у тебя флеш. И он именно так и называется.

– Что? Правда?

– Правда.

– Ого.

– ...

И вот теперь они играли в “рыбу”, или же Твайлайт превратила бы Рэйнбоу Дэш в джем, и будет ли это метафорой, Пинки Пай решит позже.

Конечно, единорожка все еще проигрывала. У Дэш была память как у слона (хей-хо!), а Твайлайт приходилось все записывать не просто так, но это было нормально. Она не возражала против проигрышей. Ей просто хотелось проигрывать по достойным причинам.

Полагаю, это многое говорит о том, что я делаю для Луны, не так ли?

Твайлайт прогнала эту странную мысль прочь. Она не собиралась проигрывать. Все, что ей нужно было сделать, это тайно привлечь команду мастеров...

На какие деньги?

Хорошо. Строительные материалы для...

На какие деньги?

Хорошо. Она могла бы выйти и...

Заставив Шайнинга делать ужасный выбор.

А теперь надо сосредоточиться на вопросе Дэш.

– Чего ты не понимаешь?

– Я имею в виду, – ответила пегаска, – что ты... погодь, у тебя есть двойки?

Твайлайт молча передала карту, к немалому удовольствию Рэйнбоу.

– Ты взяла меня, чтобы я разбиралась с жеребёнкой.

– По правде говоря я подозреваю, что ты с ней прекрасно поладишь.

При этих словах Дэш практически начала светиться от радости.

– Я же просто крутецкий образец для подражания, да?

– ...ага. Так что тут у нас... У тебя есть восьмерки?

До сих пор ей везло с восьмерками, так что почему бы не попробовать еще раз?

– Нет. Ты же сама их все уже вывела из игры.

Ладно, это была веская причина не пробовать, но тем не менее! Твайлайт вытащила еще одну карту. Шестерка.

– Не, я в том смысле, что у тебя же есть Эпплджек и мисс Жеманные Штанишки...

– Рэрити?

– Так я и сказала, мисс Жеманные Штанишки. Она. У них обеих есть младшие сестры. Значит, у них побольше опыта, чем у меня, согласна? Кстати, шестерки у тебя есть?

Твайлайт неохотно отдала карту.

– Рэйнбоу, я подозреваю, что ты хорошо ладишь с жеребятами, а я точно знаю, что они сделали с моей библиотекой. Давай... давай просто оставим это на минуту.

– Так плохо, да?

– Они собирались повредить моим книгам. Моим прелестным книгам!

– Ух. Ладно.

– Ты можешь в это поверить?

– Ну, я вроде как уже сказала “ух”, но, конечно, я с тобой согласна.

– А если серьезно, то это меня уже достало. Как ты узнала, что я взяла шестерку?

– В колоде и у тебя осталось всего двенадцать карт: два короля, дама, три шестерки, семерка, восьмерка, две девятки и туз. Я знаю, что есть у меня, и почти уверена, что ты вытянула короля и девятку из-за твоих вопросов. Я в том смысле, что это всего лишь простейший подсчет, верно?

Твайлайт, не мигая, уставилась на пегаску. Та лишь пристально смотрела в свои карты, задумчиво высунув язык.

Единорожка проверила колоду.

– Эй, это жульничество! – запротестовала Рэйнбоу.

Она была права. По обоим пунктам.

– Ладно, – выдохнула Твайлайт, опуская колоду, – значит, ты можешь все это делать, но не можешь понять, что флеш лучше стрита?

– Погоди, – пробормотала Рэйнбоу, прянув ушами. – Я что-то слышу.

– Что? Ты уверена?

– Да, – пегаска откинулась на спинку стула, ухмыльнулась и скрестила копыта на груди. – Я слышу голос обиженной неудачницы.

Твайлайт уже собиралась магией спихнуть с высокой полки что-нибудь тяжелое на голову Рэйнбоу, когда ухмылка исчезла, и пегаска лишь покачала головой.

– Нет, если серьезно, то кто-то пытается к нам подкрасться.

И действительно, дверь кладовки чуть приоткрылась, за ней показался дрожащий глаз.

– Только мы, дитя, – объявила Дэш. – Честная сделка есть честная сделка.

Дверь открылась шире, Скуталу возмущенно надула губы.

– Сделка была в том, чтобы ты была тут одна. Ничего насчет привести с собой друзей не было, – кобылка тоже посмотрела в карты, а потом медленно подняла голову от них и встретила усталый взгляд Твайлайт. – Ну в общем... ты тут. Вы ведь тут на самом деле играли в “рыбку”, да?

– Поправка, – фыркнула Рэйнбоу, собирая колоду и начиная ее тасовать, – я ее просто раскатала.

Твайлайт с трудом подавила желание ударить себя копытом в лоб.

– Ох. Ну, тогда все в порядке.

– Мне вроде как обещали шоколад, так?

Твайлайт достала обещанную плитку с полки, держа ее вне досягаемости кобылки.

Скуталу один раз подпрыгнула, упала, фыркнула и свирепо уставилась на единорожку.

К несчастью, Рэйнбоу тут же присоединилась к кобылке со своим суровым взглядом.

– Вообще не круто, – сказали они в унисон.

О, звезды, теперь их стало две.

Твайлайт закатила глаза.

– Я все равно отдам тебе шоколад. Я же обещала. Просто хотела спросить, как ты сюда попала? Как проникла?

Дэш на мгновение прищурилась, а потом взлетела в воздух и вырвала шоколадку из магической хватки Твайлайт. С совершенно излишним действием, которое, безусловно, было только для показухи, прижимая шоколад к груди, как будто она защищала жеребенка, пегаска остановилась рядом со Скуталу и протянула ей плитку, все еще глядя на Твайлайт.

– Рэйнбоу!

– Ваще не круто, Твайлайт. Ты не можешь просто нарушить сделку и сказать: "О, и еще кое-что”, – именно в этот момент Скуталу с благоговением взяла шоколадку из хватки пегаски, как будто она стала чем-то большим, более важным за время, проведенное в голубых копытах. Дэш по-прежнему не обращала на это внимания. – И ты еще надеялась, что она тебе будет доверять?

– Ну-у-у. Да. У меня же был шоколад, вот, прямо тут.

– Ага! И ты не собиралась отдавать его ей...

– Конечно собиралась!

– ...как обещала. Ты должна доверять, чтобы получить доверие, понимаешь?

– Ага, – согласилась Скуталу, широко раскрыв глаза и совсем не смущаясь.

Пегаска ничего не замечала.

– Так что ты должна сказать Скуталу?

– Что правда? Мы действительно делаем это?

– Скажи!

Твайлайт вздохнула и медленно провела копытом по мордочке.

– Хорошо. Ладно, Скуталу, прости, что предала твое доверие. Я просто очень хочу узнать, как ты сюда попала, и я хотела тебя достойно вознаградить, если ты меня научишь.

– Ну-у-у... Хорошо, наверное? Я думаю, что смогу это сделать. В том смысле, если мисс Рэйнбоу не возражает...

Пегаска фыркнула.

– "Мисс" – это перебор. Просто Дэш, мелкая.

– Дэш, – прошептала Скуталу с благоговейным трепетом, которого пегаска не замечала, хотя он был также очевиден, как наличие носа на ее собственной мордочке.

Хотя, по общему признанию, нам гораздо легче сосредоточиться на носах, которые находятся на мордочках других пони. Довольно трудно увидеть свой собственный. Возможно, аналогия была даже более подходящей, чем предполагалось.

– И да, я не возражаю.

– Я имею в виду, что ты мне шоколад отдала. Типа того, – неохотно признала Скуталу. – И в прошлый раз была очень мила со мной. И ты не сдала меня стражам или еще что-то в этом роде...

Кобылка закусила губу в явной нерешительности.

– А что мне будет, если я тебе покажу? Не думаю, что другие сиро... жеребята, другие жеребята обрадуются этому.

– Я... это хороший вопрос. Дэш? Какие идеи?

– Ну, у меня есть реально очень большой нож, – кивнула пегаска. – Хочешь поиграть с ним? Хотя мне кажется, он больше похож на изогнутый меч.

– Рэйнбоу!

– Чего? Он определенно больше похож на изогнутый меч, чем на нож! – запротестовала Рэйнбоу, не отводя взгляда от кобылки, уставившейся на ее копыта.

Широко раскрытые глаза Скуталу блестели в тусклом свете. Затем послышался тихий голос, наполненным благоговейным трепетом:

– Ты такая классная.

Рэйнбоу посмотрела на Твайлайт, слегка шевельнув бровями.

– Ты была абсолютно права, я и правда лучше всех лажу с жеребятами.

Что она наделала?

Что за монстра она сотворила?

---

– Канализация.

– Да.

– Это канализация.

– И большая.

– Это и есть твой секретный тоннель?

– Я никогда не говорила, что он "секретный"! – заметила Скуталу, идя впереди. У нее на голове была шахтерская каска, слишком большая для нее и туго притянутая ремешком. Очевидно, она оставила ее тут, иначе она бы ей мешалась в доме. – Весь фокус в том, чтобы знать, как войти и выйти. А мы как раз знаем. Да и вообще лазание по канализации – это как раз для жеребят.

То, что беспризорники шарятся по канализации, было похоже на сифилис; все о нем знали, но обсуждать в приличной компании это было не принято. Канализационная охота – искусство поиска в канализационных трубах блестящей добычи – было достаточно прибыльным занятием для тех, кто был склонен к подобному, но достаточно опасным в непогоду. Наводнения смыли многих, кто искал пропитание за счет монет, часов и колец, что в какой-то момент покинули своих владельцев и отправились в небольшое путешествие.

Попасть в ее дом отсюда? Кобылка была права, с горечью призналась себе Твайлайт. В ее ванной было нечто вроде люка для техобслуживания, который должен был быть заперт, когда им не пользуются.

Замок, правда, был не сильно хороший.

Во многих домах не было хороших замков в ванной, сообщила Твайлайт Скуталу. Уж она-то знает, уверила она единорожку. У нее даже есть список, где какой, продолжила делиться информацией кобылка.

Это была информация, которую, однажды услышав, забыть невозможно.

Если бы это была пранцузская канализация, то ей можно было бы посвятить четырнадцать страниц любовной прозы. Однако они были в кантерлотской канализации, так что можно было ограничится двумя словами.

Тут воняло.

Если бы требовалось более развернутое описание, то Твайлайт могла бы уточнить:

Тут ужасно воняло.

Рэйнбоу Дэш парила рядом с ними.

Скуталу посмотрела на нее.

– Должно быть, хорошо, что тебе не надо пробираться с нами через всю эту грязь. Хотела бы я уметь летать...

Пегаска недоуменно уставилась на кобылку. Крылья замерли, и Дэш медленно спланировала, погрузившись в воду по щиколотку – к счастью, более чистую, чем ожидала от канализации Твайлайт – и пошла рядом со Скуталу. Она на мгновение поморщилась, мокрые ноги вряд ли были желанными хоть для кого-нибудь, но так же быстро пожала плечами.

– Прости, малышка, это было невежливо с моей стороны. Не надо было это так выпячивать.

Скуталу решительно покачала головой.

– Ты не должна делать это, если не хочешь! Я не возражаю.

“Должна!” – пронеслось в голове Твайлайт.

– Не волнуйся об этом. В любом случае, болота в Зебрике будут куда хуже, чем это. Так что это просто хорошая тренировка, – беззаботно солгала Рэйнбоу.

– Ты хочешь отправиться в Зебрику? Зачем?

– Я собираюсь стать исследователем! Приключенцем! Штурмовать дикие заросли и все такое! – воскликнула пегаска, четко выговаривая каждый восклицательный знак. – Твайлайт собирается финансировать для меня большую экспедицию, потому что она у нас большая шишка, да и вообще пони что надо!

Твайлайт почувствовала, как обе пары глаз уставились на нее. Очевидно, похвала от Рэйнбоу значила гораздо больше, чем даже шоколад. Фигурально выражаясь.

– Сколько еще осталось?

Пегаска задумчиво кивнула.

– Отличный вопрос. И вообще, куда мы идем? Я готова к приключениям, но думаю, что надо определиться с целью.

– Это... ну-у-у... в одно место. Прямо вперед. Примерно пятьсот шагов прямо, потом двести налево, – оглянувшись на Твайлайт, Скуталу слегка пожала плечами. – Для вас поменьше, потому что у вас ноги больше.

Значит, недалеко.

И все же это было не так и тяжело. На самом деле Твайлайт была не так уж и не в форме, особенно после тренировки, которую ей недавно устроила Рэрити.

Здесь, в темноте, в ужасной и вонючей канализации, она никогда не видела Дэш такой расслабленной. И единорожка подозревала, что Скуталу тоже давно столько не улыбалась.

У нее не хватало духу желать, чтобы этот путь был покороче, ради любой из них, независимо от того, сколько всякой гадости ей придется обойти.

---

Они выбрались на довольно невзрачную улицу. Тяжелая крышка канализации сдвинулась в сторону, когда три мокрых пони выбрались из зловонного подземелья.

– Ну, вот мы и пришли. Думаю, теперь вы можете идти.

– Чего? Да ни за что, – запротестовала Рэйнбоу. – Я хочу увидеть твоих родных. И сказать им, какая у них потрясающая маленькая кобылка выросла.

Твайлайт открыла рот, чтобы возразить, но тут же захлопнула. Они уже получили от Скуталу все, что им было нужно, но, похоже, Дэш хотелось большего.

И какого сена, разве это может повредить?

За несколько секунд на лице Скуталу промелькнуло множество эмоций. Гордость, стыд, смущение, гнев и боль, прежде чем остановится на угрюмом поражении.

– У меня вообще-то нет никаких родных, ясно?

Дэш выглядела смущенной такими словами. Хотя Твайлайт уже успела сложить все кусочки головоломки, пегаска же была... слово “хранительной”, может, и не совсем подходящее, но тем не менее оно было удачным.

– Как это у тебя нет никаких родных, мелкая? Я в том смысле, что куда ты идешь на ночь? Где ты спишь? Кто о тебе заботится?

А может быть, “хранительная” – самое подходящее слово.

Скуталу могла бы сделать многое. Убежать, разозлиться, обматерить их, пнуть Рэйнбоу Дэш в голень, расплакаться. Из всего этого, пожалуй, наименее вероятным был бы честный ответ.

Но именно это кобылка и выбрала.

– Я вроде как сирота, понимаешь? Ну, в том смысле, что мои родители все еще живы где-то, но прямо сейчас я просто... – она указала копытом на один из приземистых кирпичных домов, выстроившихся вдоль улицы. – Я вроде как тут тусуюсь.

– Ого, – пробормотала Рэйнбоу. – Сурово.

– Угу.

Дэш инстинктивно потянулась к пробковому шлему, которого на ней не было, чтобы опустить на глаза короткие поля, которых тоже не было. Вместо этого пегаска просто почесала копытом в затылке.

– Ну, тогда я же все еще могу встретиться с твоими родными?

– Я же только что сказала тебе, – пробурчала Скуталу, мельком взглянув на Твайлайт, – я не знаю, где они.

– Нет, я не про них, – Рэйнбоу махнула головой, указывая на тот же самый дом, на который указывала и сама кобылка, – я имею в виду твою настоящую семью. Ты же говорила о других, верно? И тебя волнует, что они подумают? Значит, они вроде и есть твоя настоящая семья, правильно?

Твайлайт со Скуталу пристально уставились на пегаску, к ее большому неудовольствию.

– Чего?

При этих словах кобылка крепко обхватила ногу Дэш и, судя по всему, что бы ни происходило в мире, отцепляться она не собиралась. Твайлайт продолжала смотреть на Рэйнбоу, даже когда пегаска уставилась на нее в явном замешательстве.

– Чего? – беспомощно повторила она. – Что я такого сказала?

Единорожка даже не знала, что на это ответить.

“Ты или самая гениальная идиотка, которую я когда-либо встречала, или самый тупой гений”, – пронеслось в голове Твайлайт, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы не произнести этого вслух.

Дверь "сиротского приюта" распахнулась, и в проеме арки, появился очень сердитый маленький жеребчик с шерсткой медного цвета. Кепка газетчика была низко надвинута на глаза, так что дым от его – ну, он же был слишком юн, чтобы курить, не так ли? – сигареты угрожающе растекался вокруг лба. Изодранная жилетка только сильнее подчеркивала образ “беспризорника”.

Который совсем не соответствовал мелодичной, грустной и задумчивой скрипичной музыке, лившейся из-за его спины.

– Че за пургу вы тут несете? Скуталу, оборванка ты рыжая, а ну отвалила от этой хреновой кобылы или...

– Заткнись, Брасс. Она классная.

– Что? Правда?

Жеребчик, теперь известный как Брасс, прищурившись, выглянул из дверного проема.

– Она такая же манерная, как сутенер, если б я когда-нибудь их видал, – кивок в сторону Твайлайт. – А эта выглядит как вылитый крахмальный воротничок.

Была ли колониальная форма манерной? По-видимому, да. И что плохого в накрахмаленных воротничках? Придает им хрусткость. Хруст — это хорошо!

Скуталу наконец оторвалась от ноги Дэш, и Твайлайт была уверена, что треск ей просто померещился.

– Да? Ну, это она принесла нам еду прошлой ночью, и...

Все, что Скуталу собиралась сказать, было прервано, когда Дэш зубами вытащила кукри из ножен на поясе. Полированный металл угрожающе поблескивал на свету. Все замолчали. Пегаска молча передала нож, больше похожий на изогнутый меч, Скуталу, которая приняла его с благоговением религиозного артефакта. Однако под его тяжестью голова кобылки опустилась совсем низко.

– У меня есть меч, – объявила Рэйнбоу. – А у тебя есть меч? Потому что у меня он есть.

Брасс помолчал и вздохнул.

– Ладно, принято. Она классная, – жеребчик вышел из двери, пару раз кивнул головой. – Ну ладно, тогда пошли, Медоуграс испекла торт, и Виола беспокоилась о тебе.

Нежная музыка скрипки задрожала в предвкушении.

Рэйнбоу Дэш забрала обратно "меч" у Скуталу, которая подпрыгнула, как пробка, когда вес исчез, и с шелестом вернула его в ножны. Они потрусили к двери, с очень смущенной Твайлайт позади.

– А ну-ка погодь. Это все конечно круто для этой вояки, – Брасс махнул головой в сторону пегаски, когда она проходила мимо него в вестибюль, – но как насчет богатейки?

– Она дала нам еду.

– Которую ты бы и так сперла. Короче, так себе заслуга. Я ей не доверяю.

Скуталу на мгновение задумалась. Задумчивый взгляд пропал, когда кобылка прошла мимо жеребчика, а тот не сводил глаз с рога Твайлайт.

– Ладно, помнишь, как недавно над библиотекой запекли цыпленка-гриль, прям в доспехах?

– Ну дык.

– Она.

– Че, без дураков? – глаза Брасса загорелись вновь обретенным уважением. – Так чего она тут делает?

– Красномундирники извинились перед ней за это. Хотя сейчас она должна находиться под домашним арестом, вроде как.

Глаза Твайлайт в шоке распахнулись.

– Я тебе этого не говорила! – крикнула она мимо жеребчика в коридор.

– Ты что, думала, что я полезу очертя голову, не проведя предварительно разведку? Тупые кобылки здесь долго не живут.

Туше.

Брасс медленно кивнул.

– Хорошо, тоже сойдет. Лучи смерти – это круто. Заходи. Пойду найду Матрону и скажу ей, что у нас гости.

Обаятельная струнная музыка теперь уже почти достигла “аллегро” от возбуждения. Твайлайт переступила порог, и Брасс снял кепку перед проходившей мимо дамой.

Дверь захлопнулась за ней, и задвижки, защелки и засовы скользнули на свои привычные места. Дом, милый дом.

Это жилище и правда было... милым.

Действительно милым.

Деревянные панели на стенах были старыми, а лак весь облупился. Зеленые обои местами были покрыты плесенью. Воздух был душным и недвижимо висел по углам. Мебель, очевидно, была подержанной уже при трех предыдущих владельцах.

Но, тем не менее, это все было мило. Возраст не уродовал, а... Тут было такое же чувство, как от посещения чьего-то эксцентричного пра-прадедушки. Время не было к нему благосклонно, но оно оставило его личность в полном порядке.

И Твайлайт точно знала, что беспризорники в Столице могли жить – и очень часто жили – намного хуже.

Слева от нее лестница из орехового дерева исчезала на верхних этажах. Справа были распахнуты двойные двери в гостиную, где виднелся горящий камин, книжные полки, на которых всяких диковинок и безделушек было куда больше, чем книг, и светло-голубая кобылка, примерно того же возраста, что и Скуталу, стоявшая в углу и игравшая на великолепной отполированной скрипке.

Вокруг маленького кофейного столика из красного дерева не было недостатка в мягких местах, чтобы присесть – включая даже старое кресло-качалку – но кобылка, казалось, вполне довольствовалась тем, что стояла.

Скуталу уже подбежала к ней, оставив Дэш любоваться блестящими сокровищами, заполняющими комнату.

Твайлайт проследовала туда же, оставив пегаску там, где она была.

Скуталу сидела рядом с кобылкой, которая, как догадалась единорожка, была Виолой – хотя играла она определенно на скрипке, – и шуршала, копаясь в карманах своей куртки.

– Привет, Виола, – догадка Твайлайт была верной, – я принесла тебе шоколад, так что...

– Нет! – взвизгнула другая кобылка, даже моложе Скуталу. – Нет, нет и нет! Ты обещала!

Голос принадлежал очень разозленной маленькой желто-зеленой кобылке, шерстка которой напоминала луг после сильной засухи. Кобылка неслась по комнате так быстро, как только позволяли ее короткие ножки. Белую выцветшую ночную рубашку на ней спереди прикрывал на редкость драный и потертый фартук, испачканным тысячами соусов от, судя по всему, тысячи разных блюд.

– Ой, Медоуграс, позволь мне...

– Нет! Там и так мало, да и торт почти готов, – продолжала настаивать кобылка. Она выхватила плитку шоколада у Скуталу. – Ох! Ты его даже согрела для меня! Так будет гораздо быстрее, спасибо.

Маленькая кобылка даже подпрыгивала от возбуждения.

Твайлайт решила, что ей следует вмешаться.

– Ну вообще-то, я отдала шоколад Скуталу, так что...

Медоуграс ахнула от волнения. Она, должно быть, была пегасом, потому что ее ночная рубашка трепыхнулась у нее по бокам.

– Ах, это вы! – воскликнула кобылка, прижавшись к ноге смутившейся Твайлайт и внезапно закашлявшись в попытке перевести дыхание. – Спасибо, спасибо, спасибо...

– За...

– Ох! Если вы уже тут... Ох! – Медоуграс повернулась и убежала, прихватив с собой шоколад.

Твайлайт в замешательстве посмотрела на Скуталу, надеясь услышать объяснение и узнать, действительно ли она так обеспокоена потерей своего выигрыша, как следовало бы. Вместо этого оранжевая кобылка, явно встревоженная, достала из другого грязного кармана носовой платок и без единого слова вытерла им то место на ноге единорожки, куда кашлянула Медоуграс.

– Не беспокойся обо мне. А как насчет шоколада? Я в том смысле, что могу просто пойти и взять еще...

– Все нормально, – Скуталу поморщилась, пряча платок обратно в карман. – Это не то, о чем я беспокоюсь.

Твайлайт взглянула на свою ногу. Там все еще осталось несколько красных пятнышек.

...ох.

Виола захихикала, скрипичная мелодия не умолкала и даже не замедлилась ни на секунду.

– Медоуграс такая глупышка, правда?

Выражение мордочки Скуталу не изменилось, но ее голос был полон тепла и доброты:

– Да, так и есть.

Твайлайт решила сменить тему.

– Ты очень хорошо играешь, Виола. Кто тебя научил?

– Ох, э-э-э, никто, – пробормотала кобылка, и на бледно-голубых щеках появился румянец, – я вроде как сама научилась.

– Значит, ты просто читаешь ноты и разбираешься в них или...

Ой! Скуталу сильно лягнула Твайлайт прямо по голени и бросила на нее на редкость суровый взгляд.

Виола просто открыла глаза и печально посмотрела сквозь единорожку. Та вздрогнула от вида этих глаз. Они были... ладно. Было бы проще сказать, что их не было.

Радужка и зрачки были почти такими же белыми, как и белки, и покрыты тонким молочным глянцем, голубоватым как лед зимой. Они едва отражали рассеянный свет комнаты. Судорожный вздох застрял в горле Твайлайт и умер там своей собственной жалкой смертью.

– Все в порядке, Скуталу, – пробормотала кобылка. – Она не знала.

Оранжевая кобылка решительно топнула копытом.

– И все-таки спрашивать о таком не следовало...

– Но почему? – Виола прервала ее слабой улыбкой, прижав уши, чтобы не встречаться с ней взглядом. – Она не думала, что я слепая. По-моему, это очень мило.

– Ого! – воскликнула Рэйнбоу Дэш, проносясь через комнату от снежного шара, который она трясла, и рухнув на колени прямо перед Виолой. – У тебя такие крутые глаза. Как ты этого добилась?

Кобылка слегка сглотнула, музыка наконец замерла, когда скрипка опустилась.

– Р-разлив химикатов. На фабрике, где я работала. Мне было очень больно, и теперь я ничего не вижу.

– Мда. Вообще отстойно, – пробормотала пегаска, приближаясь очень близко к кобылке, к ужасу Твайлайт и Скуталу. Это было все равно что смотреть, как грузовой локомотив приближается к остановившемуся на путях пассажирскому вагону. Оранжевая кобылка особенно сильно испугалась и начала тыкать Дэш в бок. Та, казалось, ничего не замечала. – Значит, ты не видишь, как потрясающе выглядят твои глаза?

– Н-нет. Большинство пони просто думают, что я, ну, странная. Или говорят мне, что они жуткие.

– Пф-ф-ф. Только потому, что ты не видишь? Я в том смысле, что не умею играть на скрипке, а ты умеешь, и думаешь, что я странная из-за этого?

– Н-нет?

– Ну, вот и все, – просто закончила Рэйнбоу. – Все очень просто. И я отмудохаю любого пони, кто скажет обратное.

Виола искренне хихикнула, услышав это.

– Брасс вообще-то уже так и делает.

Рэйнбоу кивнула, потом заколебалась:

– Ну, я сейчас просто кивнула. И звучит так, что Брасс хороший пони.

Виола снова хихикнула.

– Ну, да. Он может быть таким. Но я предпочитаю следить за своими карманами, когда он рядом.

Предупреждение было произнесено настолько серьезно, насколько такая маленькая кобылка могла, но Твайлайт подумала, что сохранить серьезной выражение мордочки кобылке было трудно.

Ох, а теперь это привлекло внимание Дэш.

– Ого, он умеет лазать по карманам? Ух ты, я всегда хотела научиться... Ладно, ждите здесь, я должна по-быстрому спросить его кое о чем!

И с этими словами пегаска вылетела из комнаты быстрее пули. Даже Скуталу выглядела такой же растерянной, как и Твайлайт.

– Что только что произошло?

Виола снова захихикала, ее голос был похож на колокольчики.

– Странная она, правда? – вслух размышляла слепая скрипачка. Иронию Твайлайт не могла не заметить. – Но мне кажется, думает она в правильную сторону.

– Мне тоже так кажется, – согласилась единорожка.

Медоуграс влетела в комнату так быстро, как только могли нести ее маленькие ножки. Она попыталась остановиться примерно на полпути через не такую уж и маленькую, но и не сильно большую комнату и заскользила по деревянному полу навстречу проблемам, крутясь вокруг собственной оси, пока наконец не уперлась крупом прямо в Скуталу, Виолу и копыта Твайлайт.

Кобылка уставилась на единорожку большими выпученными глазами, но потом прошептала что-то на ухо Скуталу. Нахальная маленькая кобылка тяжело вздохнула.

– Правда? Все?

Медоуграсс быстро закивала, вверх-вниз-вверх-вниз-вверх-вниз...

– Но там же не хватит! – пожаловалась Скуталу высоким, гнусавым голосом. Это напомнило Твайлайт, чуть ли не в первый раз, насколько юными могут быть эти жеребята. Тяжелая жизнь, возможно, заставила их быстро повзрослеть, но они все еще были жеребятами, ведь так?

– Все там хватит, – прошептала Мэдоуграс, прежде чем снова выскочить из комнаты. Скуталу с несчастным видом смотрела ей вслед.

– Ладно. Я все сделаю... Подожди тут, Яйцеголовая, – Твайлайт бросила на нее строгий, недовольный взгляд. – Э-э, извините, мисс Яйцеголовая.

– Твайлайт Спаркл.

– Ой. Да, извини, я забыла. Рэйнбоу Дэш просто постоянно продолжает называть тебя так. Я забыла, что это не твое имя.

Стиснуть зубы. Не огрызайся. Не ругаться. В этом никто не виноват... Ну, вообще-то Дэш виновата, но если я начну винить ее за это, то ведь есть вещи и похуже, которые я пропускала мимо ушей.

– Просто “Твайлайт” будет нормально, Скуталу.

– Прости, – снова серьезно произнесла кобылка.

Знак уважения? Не может быть. Так или иначе, Скуталу тоже вышла через боковую дверь, расположенную напротив двойных дверей, через которые они сюда вошли.

Твайлайт даже не заметила дверь с той стороны. В самом начале она скрывалась за книжной полкой, а потом... странно, как самые очевидные вещи могут прятаться, просто находясь в местах, где вам и в голову не придет искать.

Виола казалась очень смущенной.

– Ты знаешь, о чем они сейчас говорили?

– Нет.

– Ох, – долгое молчание. – Э-э, Твайлайт, да? Ты ведь та кобыла, которая владеет библиотекой, верно?

– Ну да, наверное. У меня есть библиотека, но она не публичная. Я не выдаю книги почитать.

Виола заметно побледнела.

– Ох божечки.

– Хм-м?

– Н-ничего, – кобылка немного встряхнулась, но не осознано... ну, она встряхнулась, как Пинки Пай. Виола снова закрыла глаза и крепко зажмурилась. – Значит, ты умеешь читать?

Твайлайт фыркнула.

– Да, можно сказать и так.

Улыбка кобылки вспыхнула, как восходящее солнце.

– О! О! Тогда не могла бы ты, пожалуйста, почитать мне? – Виола покраснела, и смычок снова задел струны. Кобылка, казалось, даже не осознавала, что делает, но яркий мажорный аккорд вырвался из инструмента, как воплощение самой радости. Несколько быстрых, возбужденных нот бурлили и пенились, образуя одну музыкальную фразу. – Я люблю книги, но...

Виола замолчала. Подразумеваемый смысл тяжко давил, несмотря на отсутствие слов.

– Брасс иногда читает мне, но у него это не очень хорошо получается. Он сильно расстраивается, и это совсем не весело. Слайд Рул может читать очень хорошо, но он не хочет этого делать.

– Не хочет читать? – растерянно повторила Твайлайт. Как такое... как такое вообще может быть возможным?

– Он думает, что когда читает, выглядит слишком манерным, – Виола печально кивнула, тон музыки сменился чем-то печальным и мрачным.

Хм. Гхм. Грхм. Стиснуть зубы.

– А что насчет Скуталу? Или кого-то еще?

Кобылка немного подумала, минорная нота заиграла еще энергичнее. Озвучивает свои мысли?

– Ну, вот Капитан, он очень хорошо читает и даже по ролям! Но... это причиняет ему боль, – одна длинная, пронзительная, жалкая нота. – Но он думает, что я этого не знаю, и он очень храбрый. Но он постоянно занят... А Скуталу...

Уши кобылки высоко поднялись и слегка повернулись. Эквивалент оглядывания вокруг для слепых?

– Она не умеет читать. Как и Медоуграс или Флаткап.

Хм. Гхм. Грхм.

Твайлайт обдумала услышанное очень, очень быстро. И пришла к стремительному, очевидному и неизбежному выводу.

– Конечно, я могу тебе почитать, – сказала единорожка, добавив в голос тепло и улыбку. – И даже по ролям, если захочешь.

– Я была бы благодарна, – Виола медленно кивнула, но тем не менее решительно. – Даже если это только до тех пор, пока не вернутся остальные.

Твайлайт тоже на мгновение задумалась.

– Ну, тогда надо брать чего-нибудь короткое и милое, не так ли?

– Вы сами выберете? Я думаю, у нас много книг.

Конечно, это было не так, но для таких бедных жеребят это была настоящая сокровищница. Книги стоили недешево, а зимой они горели жарко и быстро, если вам удавалось наложить на них копыта. Достаточно, чтобы разжечь огонь побольше. Ересь, конечно.

– Ну, а как насчет поэзии? Ты знаешь какие-нибудь стихи?

Виола покачала головой.

Твайлайт мягко улыбнулась.

– До недавнего времени мне поэзия давалась просто ужасно. Но вот этим я очень горжусь... Это стихотворение написала очень одинокая кобылка, которая влюбилась в луну.

– Это звучит совершенно абсурдно, – фыркнула Виола.

Твайлайт продолжала улыбаться:

– Ну, может быть, чуть-чуть.

Единорожка начала декламировать, и параллельно с этим музыка маленькой скрипки стала громче, подобрав нужные аккорды. Казалось, что мелодия извлекалась непосредственно из слов. Это ощущалось... ощущалось более полно, чем просто слова. Если бы только существовал способ посылать музыку через эфир, через эту бесконечную пустоту...

Возможно, на ракетном корабле нашлось бы местечко для маленького заводного проигрывателя...

Твайлайт закончила, и в этот же момент последняя нота Виолы задрожала и замерла в неподвижном воздухе – умирая медленно и драматично, словно в классической трагедии.

Маленькая светло-голубая кобылка выглядела задумчивой. Она уже открыла рот...

Слишком поздно. Двойные двери вновь распахнулись, и торжествующая Медоуграс решительно шагнула внутрь со свежеиспеченным тортом. Он был покрыт толстым слоем шоколадной глазури и был водружен на кофейный столик красного дерева. За кобылкой следовали Рэйнбоу Дэш, Скуталу, Брасс и еще трое жеребят с которыми Твайлайт еще не встречалась.

Один, маленький, коричневый, с шерсткой цвета мешковины в тех местах, где он не был покрыт сажей и маслом. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что он носил спецовку почти того же оттенка, что и шерстка, так что было трудно сказать, где кончается жеребенок и начинается комбинезон. Однако его кепка была безупречно чистой.

Другой был “скользким” совершенно в другом смысле. Более крупный, даже выше Брасса, но куда менее коренастый, он носил толстую безрукавку и двигался в ней так, словно гордился дешевой лоскутной кожей. Его грива была аккуратно зачесана и уложена в прическу, которую словно украли из десятилетия, что еще не наступило. Смышленые глаза, однако, поблескивали сталью.

Но больше всего единорожку поразил третий жеребенок. Она догадалась, что это тот самый Капитан, о котором Виола упоминала ранее, потому что кем еще он мог быть? Деревянная нога и повязка на глаз у такого молодого жеребчика... Но он двигался с большей уверенностью, чем Брасс, а ума во взгляде его глаза было больше, чем у “скользкого” пони в обоих разом – и кто знает, сколько еще скрывала повязка? – но, в конечном счете, его добрая и теплая улыбка говорила, что все будет хорошо.

Значит, опытный обманщик.

Все собрались на роскошный пир. Как только торт опустился на стол, жеребята начали кружить вокруг него, словно акулы. Ну-у-у, если бы акулы могли выглядеть такими голодными и злобными.

– Эй, погодите, – заговорила Рэйнбоу своим “серьезным голосом взрослой пони”, тем самым, которым она пыталась успокоить Пинки после того, как ту что-то расстроило. – Мы должны его вначале порезать, верно? Чтоб все было честно и справедливо.

– Мисс Твайлайт получает первый кусок! – решительно заявила Медоуграс. Брасс застонал, но Скуталу с Капитаном одновременно хлопнули его по плечам с обеих сторон. Медоуграс приблизилась к единорожке, глядя на нее с тем же благоговением, что и раньше. – Большое спасибо, мисс Твайлайт.

– За что?

– За ингредиенты! Я не думала, что нам удастся раздобыть хотя бы муку, но вы дали нам молоко, яйца и все остальное! Я уже целую вечность не могла испечь настоящий торт!

– Они все очень благодарны вам, – раздался очень мягкий голос. – Им бывает очень трудно доверять пони. Всегда приятно, когда это доверие окупается.

– О, я, кстати, нашел Матрону, – неуверенно пробормотал Брасс.

Матрона оказалась намного моложе, чем ожидала Твайлайт. Судя по всему, она была чуть старше самой единорожки, возможно, самое большее на год. Правда это впечатление продлилось лишь до того момента, как она заглянула в темно-зеленые глаза пегаски и увидела там существо, которое постарело намного раньше сосуда, в который было заключено.

Но сам сосуд был прекрасен. Грива ниспадала каскадом шелковых розовых прядей, обрамлявших нежную мордочку и бесконечно добрые глаза, а ресницы заставили бы Рэрити рыдать от зависти. Платье, казалось, состояло из кусочков и лоскутков ткани, у каждого из которых была своя собственная родословная и генеалогическое древо, но сшитых так, чтобы сформировать какое-то новое, единое целое.

Однако в голове у пегаски что-то щелкнуло, и Матрона на мгновение вздрогнула.

– Как невежливо с моей стороны. Простите, гости у нас бывают редко. Я должна представиться должным образом. Для жеребят я Матрона, но вы можете называть меня Флаттершай. Если вы конечно не возражаете, я имею в виду.

Медоуграс все еще улыбалась Твайлайт, протягивая кусочек торта – кажется, ванильного под шоколадной глазурью – который единорожка любезно взяла у нее. Кобылка чуть не взорвалась от восторга, когда Твайлайт исполнила самый настоящий реверанс.

– Благодарю вас за гостеприимство, леди Медоуграс, – произнесла Королевский Философ официальным придворным тоном, – и вас тоже, Матрона Флаттершай.

Пегаска покраснела, спрятавшись за гривой.

– С превеликим удовольствием, леди Твайлайт.

Скуталу изобразила рвотные позывы. Рэйнбоу фыркнула и пояснила:

– Нет ничего плохого в модных девчачьих штучках время от времени, мелкая. Самая жеманная и “ледистая” пони из тех, кого я когда-либо встречала, может отпинать мой круп в честном поединке.

В этом не было никакой ложной скромности. Рэйнбоу Дэш, возможно, и была мастером эквестрийского бокса, но Рэрити была более чем счастлива показать ей эффективность восточного бокса – боевого искусства, как настаивала белая единорожка – в обмен на... бросила ли Рэйнбоу ей вызов в порыве хвастовства, попросила ли Рэрити пегаску посидеть спокойно на примерке, или же она просто спровоцировала Дэш, чтобы заставить ее надеть платье?

Все варианты были удручающе вероятны.

Капитан, однако, внимательно наблюдал за Медоуграс. Он прошептал что-то на ухо Брассу Тэку, что заставило этого бандита внимательно выпрямиться. Жеребенок обошел стол, без слов прогарцевав мимо Твайлайт, на мгновение зацепив ее, когда направлялся к кобылке.

Вместо него заговорил Капитан:

– Эй, Медоуграс, почему бы тебе не позволить леди Твайлайт порезать и сервировать торт? В конце концов, ты так старалась, пока пекла его.

Кобылка, казалось, испугалась.

– Ох. Нет, я могу сама... я могу сама... – что-то застряло у нее в горле. Прежде чем она успела откашляться, копыто Брасса с носовым платком нежно, как бабочка, оказалось перед мордочкой кобылки. После платок оказался забрызган красным.

И кроме того, это определенно был носовой платок Твайлайт. Единорожка на мгновение встретилась взглядом с Флаттершай. Та побледнела, но ничего не сказала.

Она все видела, но ничего не сказала.

Твайлайт улыбнулась кобылке, мысленно стиснув зубы.

– Все в порядке, мисс Медоуграс. Вы очень любезная хозяйка. Позвольте мне быть почтительным гостем.

И с этими словами магия единорожки аккуратно разделила торт на равные части. По одному для Медоуграс, Матроны, Брасса – даже если он задолжал ей новый носовой платок – Капитана, жеребчика в кепке, “скользкого”, Виолы, Скуталу и Рэйнбоу Дэш. Всего десять кусочков, включая ее собственный.

Это был довольно большой торт, но не слишком большой для десяти голодных пони. Тем не менее, каждый из них взял свой кусок с благодарностью и любезностью, насколько это было возможно. Брасс и пони в кепке выглядели наиболее впечатленными демонстрацией магической силы. Хорошо, потому что Твайлайт подобное далось непросто.

Единорожка спокойно посмотрела на желтую пегаску.

– Могу ли я поговорить с вами наедине, Матрона Флаттершай? Пусть жеребята насладятся своим тортом.

Рэйнбоу уставилась на Твайлайт с набитым ртом.

– Эй! – запротестовала она, рассыпая вокруг крошки.

Единорожка не стала поправляться.

Флаттершай сглотнула, глядя с ужасом на окружающий мир.

– Конечно, леди Твайлайт. Дети, пожалуйста, ведите себя хорошо, пока я разговариваю с нашей гостьей. И никаких подслушиваний. Капитан, я доверяю тебе присмотреть за Брассом и Слайдом, хорошо?

Брасс и “скользкий” пони – очевидно Слайд Рул – захихикали, даже когда пони-подросток отсалютовал с серьезным видом. Дэш внимательно оглядела его с ног до головы.

– Эй, так ты вроде как пират, да?

Твайлайт стиснула зубы, готовая вмешаться. Не стоит... не стоит акцентировать внимание на инвалидности жеребенка. Даже если ты об этом думаешь, но говорить об этом не стоит. Разве трудно это понять?

– В значительной степени, да, – невозмутимо согласился Капитан. Очень ровным тоном, он, казалось, решал, как себя вести, основываясь на том, что будет дальше.

Рэйнбоу кивнула.

– Это довольно круто. Повязка на глазу, деревянная нога. Но знаешь, чего тебе не хватает? – в этот момент пегаска обнажила свой кукри. – Настоящей абордажной сабли.

Глаза жеребенка расширились, но он принял меч, которым его одарила Дэш, так небрежно, как только мог. Тут Брасс и “скользкий” пони хихикать перестали.

Пони-пират с искренней улыбкой покрутил "меч". На мгновение спрятав его под здоровой передней ногой, он взглянул на Скуталу.

– А она довольно крутая, да?

Скуталу просияла лучезарной улыбкой жеребенка, получившего одобрение от своего "потрясающего" брата, когда Твайлайт увела Флаттершай в соседнюю комнату.

– Я думаю, твои... воспитанники подворовывают у меня, – просто сказала единорожка, как только за ними закрылась дверь.

– Ох, да. И уже довольно давно. Мы очень ценим вашу щедрость, – искренне произнесла Флаттершай.

Твайлайт удивленно моргнула.

– Я... Это не щедрость, если я об этом не знаю.

– Ладно. Тем не менее мы это ценим.

– Когда Брасс украл у меня носовой платок прямо у тебя под носом, ты ничего не сказала.

– Похоже, ему он был нужен куда больше, чем вам. Но я уверена, что он очень сожалеет о произошедшем.

Простой ответ, честный, как у Эпплджек.

Эта кобыла сбила Твайлайт с толку.

– Но зачем? Разве принцесса не выделяет вам средства? У тебя, конечно же, зарегистрированный сиротский приют?

Флаттершай кивнула.

– Конечно. Благодаря этому я могу позволить себе это здание. Еда, одежда и прочие мелочи... – пегаска слегка пожала плечами. – Пользуемся тем, что есть.

Твайлайт снова стиснула зубы. Мир был не так прост. Цель не оправдывает средства. Значит, это не сиротский приют, а настоящий воровской притон с милой невинной кобылой, которую просто водят за нос.

– Тогда почему они не займутся честным трудом? Для жеребят работы хоть отбавляй...

– Именно поэтому они здесь, леди Твайлайт, – мягко, но с ледяной ноткой в голосе произнесла Флаттершай. – Это приют для жеребят, пострадавших в результате несчастных случаев на производстве.

– Их родители?

– Они, вероятно, вполне себе живы и здоровы, насколько я знаю, – покачала головой Флаттершай. – Нет, сами жеребята и есть пострадавшие. И хотя в случае Капитана и Виолы все очевидно, каждый жеребенок здесь был тяжело травмирован, занимаясь "честным" трудом.

...

Что?

– Скуталу показалась мне достаточно здоровой кобылкой для земнопони...

– Возможно, вас это шокирует, но она на самом деле пегас, – с упреком сказала Флаттершай. – Когда она потеряла работу на текстильной фабрике, родители решили, что ее содержание им не по карману. Маленькие крылышки очень хороши, когда надо поправить застрявшие бобины, но только пока они достаточно быстры. Как думаете, по какой причине жеребенок может потерять такую работу?

...

Ох.

Флаттершай моргнула, холод в ее глазах и в ее позе мгновенно растаял. Она снова спряталась за своей гривой.

– Ох, мне ужасно жаль, что я на вас так набросилась, – вообще никакой паузы... – Это не ваша вина. Вы же не знали. Я уверена, что Скуталу очень расстроилась бы, узнай она, что я во всем обвинила вас. Это не мое дело, рассуждать о таком.

Так оно и есть...

– Мне... Мне очень жаль.

Флаттершай криво улыбнулась. В этой улыбке не было никакого счастья. Это была та самая гримаса, которая появляется, когда удивляешься тому, как мало причин улыбаться, но все равно надо держаться.

– Пожалуйста, прекратите. Вы были очень милосердны, когда представилась такая возможность. У Скуталу тут, возможно, и не самая лучшая жизнь, но она намного лучше, чем была бы, окажись она в тюрьме.

Щедрость, сказала она. Не совсем.

Пока что.

– Что, если жеребята будут работать на меня?

Флаттершай моргнула.

– Прошу прощения?

– Они не могут – не должны – возвращаться к тому, что привело их сюда. Но им также не следует шляться по улицам.

– Да, – согласилась Флаттершай. – Это не место для нас. Но мы делаем то, что должны.

Мы? Она тоже воровка? Разберемся с этим позже.

– Я собираюсь приступить к беспрецедентным научным исследованиям. И мне нужны умелые помощники. И мне необходимо вести все это в полной тайне, поэтому нужен кто-то незаметный. Кто-то, на кого никто не обратит внимания. И у меня такое чувство, что вы подходите по обоим критериям.

– И даже слишком хорошо, – согласилась Флаттершай. – Но я не позволю этим пони пострадать...

– Все они. Мне понадобятся все они. Что означает постоянный надзор с твоей стороны.

Пегаска поморщилась.

– Ясно. Я так понимаю, вы будете платить по стандартным расценкам? Это не так уж и много. Может быть, этого и хватит, но...

Твайлайт покачала головой.

– Нет. Боюсь, что мое собственное жалованье очень сильно урезали. Каждый бит, что у меня есть, пойдет на сам проект.

Гримаса на мордочке Флаттершай не изменилась, но теперь в ней чувствовалось любопытство.

– Я думаю, что вы не пытаетесь заставить меня согласиться на работу по доброте душевной, мисс Спаркл? Кое-какие пони пытались завербовать моих младших воспитанников, обещая, что они получат прощение через “хорошую тяжелую работу”, и что праздные копыта – верный путь в Тартар. Но вы кажетесь куда более практичной для подобного.

Если для Твайлайт что-то и было важным, так это практичность.

– У меня достаточно еды, если это так важно. И с одеждой тоже можно решить вопрос, так как у меня есть отличная швея, которая в настоящее время раздумывает, чем бы заняться.

– А это случайно не та, что...

– Да, это она подожгла дворец.

– Ох, – Флаттершай позволила себе слабо улыбнуться. – Хорошо. Мне бы очень хотелось с ней познакомиться.

– Да, я подозреваю, что вы с ней поладите.

– И?

– И?

– Это же еще не все, верно? – добавила Флаттершай. – Я не хочу показаться бесцеремонной, но у вас был такой тон, словно вы что-то еще задумали.

– Правильно. Да. Я бы также хотела заняться их образованием. Чтение, письмо и арифметика. Судя по всему, они уже довольно давно берут книги из моей библиотеки.

– Еще раз благодарю вас за вашу щедрость.

Искренне и честно. Странно.

– Задним числом, всегда пожалуйста. Но Виола рассказала мне, как обстоят дела в настоящий момент. Я бы хотела помочь. Ваши жеребята, очевидно, имеют большой опыт в различных занятиях – и я подозреваю, что они также многому научились на чужих ошибках, – так что я хотела бы убедиться, что у них есть и будущее, а не только прошлое.

Флаттершай как-то странно посмотрела на единорожку.

– Вы довольно наивны, не так ли, мисс Спаркл?

Что?

– Что?

– На словах все это звучит очень хорошо. Но им придется пойти на ужасный риск. А может быть, они не хотят получать образование?

Что? Как они могут... Невозможно! Образование это...

– Именно. Я вижу это в вашем взгляде. Вы мне не верите. Мне очень жаль, мисс Спаркл, но не всех привлекает, – тут пегаска усмехнулась, – неопровержимая красота истины. Я так понимаю, вы искренне верите, что ваши исследования помогут всем пони без исключения?

– Ну конечно! Знания...

– Не положишь на стол голодающим жеребятам. Один только ваш телескоп и прочие инструменты для него... Сколько битов вы потратили на этот проект?

Да, разрядов в означенной сумме было не три и даже не шесть. Но...

– Вот именно. Достаточно, чтобы прокормить этих жеребят с младенчества и до совершеннолетия, да еще и останется. Как им может помочь телескоп?

Но наука...

Флаттершай покачала головой.

– Я рассмотрю ваше предложение, мисс Спаркл, – больше никаких "леди", – но мне кажется, что и вам нужно очень много подумать. Правда в том, что именно вы нуждаетесь в нас гораздо больше, чем мы в вас, не так ли?

Ну-у-у...

– Но ваша подруга, кажется, очень милая. Она может приходить, когда захочет. Она просто душа компании, и жеребятам она очень понравилась. Было бы неплохо, чтобы они имели положительный пример перед глазами.

Очень едкие слова, вообще-то. Подтекст был кристально ясен: это было приглашение на одного.

В данный момент Твайлайт была в ярости. Что эта кобыла знает о наивности? Что она понимает, пребывая в своем замкнутом мирке? Она мыслит в слишком малом масштабе! Неужели она не видит? Как она может не замечать? То, что Твайлайт предлагала...

Внезапно очень холодная мысль вспыхнула у нее в голове.

Так вот о чем думал Брайт Спаркс, когда засунул Пинки в ее каморку за досками? Вот как он думал? Так вот почему он так думал?

Это было слишком сильно похоже на правду.

Внезапно Твайлайт стало очень плохо.

– Простите, – произнесла она слабым голосом.

Взгляд Матроны слегка дрогнул.

– Я понимаю. Тоже прошу прощения, – прошептала пегаска. – Но... Я подумаю над вашим предложением. Оно было сделано от чистого сердца и, по правде говоря, могло бы быть для них очень полезным. Для нас. Но...

Флаттершай сглотнула.

– Хорошо. Я подумаю об этом. Но прямо сейчас вам нужно пойти со мной. У Медоуграс только что подкосились ноги, и жеребенок, которого вы знаете как Капитана, собирается сказать нам, что они уложили ее в постель. Думаю, ей понадобится колыбельная, чтобы заснуть. Пойдемте со мной, мисс Спаркл, и подумайте о том, что вы предлагаете.

Что? Что?

Что?

Дверь открылась, и очень обеспокоенный "пират" заглянул внутрь, тяжело дыша.

– Матрона...

– Тише, я знаю. Давай, Мирт, отведи нас к ней.

---

Твайлайт стояла рядом с кроватью Медоуграс. Кобылка бросила на нее то, что в данных обстоятельствах могло сойти за благодарный взгляд.

Еще один приступ кашля сотряс ее хрупкое тело, и дрожащие копытца больше не в силах были цепляться за край одеяла. Твайлайт стерла слюну с мордочки кобылки и быстро спрятала копыто, окрасившееся алым.

Флаттершай стояла рядом с единорожкой, мягко и ласково улыбаясь. Она наклонилась, чтобы потереться носом о щеку кобылки за несколько долгих секунд до начала приступа кашля, и отодвинулась на периферию. Это было точно рассчитанное движение, чтобы Медоуграс не заметила, как пегаска вздрогнула. Теперь Флаттершай была любящим защитником, бдительным стражем, что проведет кобылку в безопасность царства снов.

Невероятно нежный хрустальный голос звучал из самого сердца пегаски, одновременно напоминая хор Дня согревающего очага и почему-то похоронные песнопения.

– Тише, ночь пришла, пора тебе скорей в кровать, тише, ночь пришла, пора ложиться спать.

Медоуграс, всего за пару часов до этого взволнованно ухватившаяся за возможность угостить Твайлайт кусочком торта, начала медленно закрывать налитые кровью глаза. Она была уже слишком усталой, чтобы бояться.

– Засыпай, оставь этот день позади; засыпай, скажи свету – веди.

Это были не правильные слова. Это были совсем не правильные слова. Сердце Твайлайт дрогнуло и застучало, ей казалось, что она того гляди выпрыгнет из собственной шкурки, даже когда она чувствовала себя приросшей к месту. Холод закупорил поры, как будто даже сам холодный пот съежился от этой сцены.

Маленькая зеленая кобылка испустила последний вздох, ее легкие были слишком измучены, чтобы вновь наполниться воздухом. Глаза до конца не закрылись, но свет, что горел в них, погас вместе с ней. Твайлайт ошеломленно наблюдала за происходящим.

Флаттершай встала между кроватью и другими ее подопечными – они не видели, потому что не могли видеть.

– Пусть Медоуграс отдохнет, – произнесла Флаттершай, мягко кивая остальным жеребятам. – Скоро придет доктор.

Последовали мимолетные взгляды, слезы, дрожь среди толпящихся жеребчиков... но они последовали указаниям желтой кобылы с розовой гривой, потому что это было все, что им оставалось.

– Медоуграс... она не дышит, – прошептала Твайлайт, когда комната опустела.

– Да. Я знаю, – Флаттершай вздохнула, и этот простой вздох был настолько наполнен концентрированной грустью, что от него, казалось, потемнело в комнате.

Единорожка вздрогнула. Она это подозревала и даже знала, но услышать такой прямой ответ...

– Знаешь? Но ты сказала...

– Доктор? Гробовщик. Я знала о том что произойдет за несколько часов и договорилась с ним. Он уже все должен был подготовить.

– За несколько часов? Тогда почему ты не отвезла ее в больницу?

Флаттершай хихикнула, но это был глухой, невеселый смех, похожий на горький перезвон отвращения к себе и взаимных упреков тяжелого свинцового колокола.

– Вы знаете, сколько стоят услуги врача? Гораздо больше, чем мы можем себе позволить.

Твайлайт почувствовала отчаяние, словно животное, выпущенное из клетки, что набрасывается на единственную кобылу, которая позволила этому случиться, которая наблюдала за происходящим, которая стала причиной смерти Медоуграс. Флаттершай, которая не вмешивалась, которая убила кобылку, пренебрегая ею, ничего не делая, только напевая колыбельную, зная заранее, что она умрет, и все еще ничего не делая, никаких докторов, лечения или лекарств, просто убаюкивая ее в кровати перед ее друзьями, чтобы они видели, как она умирает, чтобы...

Флаттершай со спокойствием внимательно наблюдала за Твайлайт.

– Если бы это принесло Медоуграс хоть какую-то пользу, если бы был хоть какой-то шанс на выздоровление, я бы приложила все силы, чтобы ее вылечить. Я бы голодала месяц, чтобы обеспечить ей всю необходимую заботу. Никакой новой одежды, даже если мне придется ходить в обносках, если бы это помогло Медоуграс. Я бы работала ночи напролет, как бы мне ни было от этого плохо.

Глаза Флаттершай сверкнули сталью. Она покачала головой, но не с грустью, а с решимостью.

– У тебя вырабатывается чутье. Для каждого жеребенка – свои шансы, свои перспективы... и сколько времени им осталось. Ты не можешь долго заниматься содержанием приюта и не научится этому, если, конечно, ты не слепа. А слепая забота для этих жеребят так же бесполезна, как и ее отсутствие, – тон Флаттершай был тверд и решителен. Она не кричала, не повышала голос громче шепота, но ее позиция была ясна и непреклонна, несмотря на любые обстоятельства.

Твайлайт чувствовала... дурноту. Отвращение. Ужас. Она знала, это неправильно, но все эти чувства были направлены на эту кобылу, на призрака, на упырицу, пособницу Мрачного Жнеца, что будет смотреть, как умирают жеребята и ничего не делать!

– Как ты могла?! – закричала Твайлайт, теперь уже с отвращением услышав истерику в собственном голосе. – Как ты могла ничего не делать... ничего, лишь...

– Я поняла, что она мертва, как только Медоуграс вошла в мою дверь, и все, что я могла сделать – это чтобы ее последние дни прошли в уюте, счастье и в окружении тех, кто ее любил. И за это вам тоже спасибо.

Ничего, только смотреть. Ничего не мочь поделать, только смотреть. Просто смотреть, и ждать, и улыбаться, и петь, и улыбаться, и скрывать, и заботиться, и лгать, и любить, и улыбаться, и любить, и смотреть, и... и... и...

Флаттершай обняла единорожку, когда та издала долгий протяжный скулящий стон, больше подходящий какому-нибудь зверю, чем взрослой кобыле. Пегаска крепко прижала Твайлайт к себе, позволив слезам впитаться в великолепную розовую гриву, единственное, что оставалось чистым и сияющим у желтой кобылы. Даже глаза, эти прекрасные глаза, были теперь слишком изможденными и усталыми.

Твайлайт только что видела, как умирает жеребенок. Видела, как умирает жеребенок, которому она пару часов назад сделала реверанс.

Твайлайт только что видела, как умирает маленький невинный жеребенок. Она только что видела, как прямо на ее глазах умирает жеребенок, и была не в силах предотвратить это. Неужели Флаттершай все время так себя чувствует? Конечно же, было невозможно привыкнуть к этому, продолжать видеть это и просто... терпеть.

Пегаска не была кобылой из песчаника, как Пинки. Со временем песчаник крошился под воздействием капель обычной воды. Гигантские каньоны были проточены в камне медленным, спокойным и бесконечным потоком.

Пока та часть сознания Твайлайт, что отвечала за сопереживание и эмпатию, просто беспомощно плакала, из глаз струились слезы прямо на холку пегаски, а рыдания рвали грудь, спокойное желтое копыто просто похлопывало ее по спине в мягком и терпеливом ритме... как отражение той части разума единорожки, что оставалась таким же холодным, решительным и стерильным, как тигель алхимика.

Эта кобыла была сталагмитом, подумала эта расчетливая часть. Каждая капля, которая должна была подтачивать ее, просто добавлялась к основанию, наращивая его, позволяя расти все выше и выше.

Не случайно химический состав воды, из которой растут сталагмиты, был настолько близок по составу к слезам.

Эта ясная часть сознания играла роль бесстрастного наблюдателя, так что остальные части разума могли окунуться в пучину чувств. Эта ясная часть ощущалась такой же мертвой, как остывающее тело кобылки под одеялом рядом с ней.

– Младшие не знают, — тихо прошептала Флаттершай. – Так будет лучше. Те, кто постарше, как Брасс и Мирт, знают. Они думают, что я не знаю, что они знают, но я знаю.

Твайлайт скорее почувствовала это, чем увидела, как пегаска обаятельно, хоть и криво улыбнулась.

– Они просто стараются не говорить об этом младшим. Это их подарок малышам, точно так же, как тот кусочек мира и спокойствия, что я могу предложить – мой дар им. Если это единственное утешение, которое я могу им дать, то чего стоят еще несколько бессонных ночей?

Твайлайт жалобно всхлипывала на плече поддерживающей ее кобылы, из носа единорожки текло ручьем, но пегаска, казалось, не замечала этого и не возражала.

– Ночь так темна, морозный рассвет, – успокаивающе пропела Флаттершай в ухо Твайлайт. Меланхолия тяжело, буквально физически давила на единорожку, сдавливая сердце, внутренности, голову и грудь. – Я все еще здесь, но все пропа-а-ало-о-о.

Каждая следующая слеза падала медленнее, и каждый раз веки закрывались на секунду дольше.

Флаттершай вздохнула, прижавшись к единорожке.

– Теперь вы понимаете, почему я назвала вас наивной, когда вы предложили мне инвестиции в их будущее?

Твайлайт лишь жалобно шмыгнула носом.

– Но я подумаю о том, что вы говорили. Вам, наверное, пора домой, леди Спаркл.

Это было предложение, которому Твайлайт последовала без колебаний, бесшумно покинув комнату на дрожащих ногах.

Она направилась вниз, чтобы найти Дэш. И нашла пегаску, слушающую игру Виолы. Кобылка не сказала Рэйнбоу, что произошло. Твайлайт тоже ничего не говорила.

В отличии от пегаски.

– Ого. Ты в порядке, босс? Выглядишь так, что краше в гроб кладут.

Дэш подперла Твайлайт боком, когда та чуть не рухнула, всхлипывая.

– Эй! Я что-то не то сказала? Понячьи перья. Извини, Виола, думаю, что должна отвести нашу яйцеголовую обратно на базу. Мы продолжим работать над моей фирменной песней в другой раз, хорошо? Но тебе лучше поверить, что мы еще вернемся.

– Ох. Это было бы здорово. Спасибо, мисс Дэш.

– С превеликим удовольствием, мелкая. Ну же, давай, Твай, помоги мне, ты вроде как тяжелая. Мне ведь не придется тащить тебя на себе всю дорогу, верно?

---

Нести ее всю дорогу и не пришлось. Но за время долгого пути домой через канализацию было не так уж и много моментов, когда Твайлайт не опиралась на пегаску для поддержки.

Если у Рэйнбоу и были с этим проблемы, если даже она устала или обижалась на единорожку, она не сказала ни единого слова об этом за всю обратную дорогу.

Прогулка проходила в тишине, если не считать плеска воды под их копытами.

Наконец они добрались до библиотеки, хотя и приблизились к ней, так сказать, понизу. До храма знаний оставалось преодолеть короткую лесенку поверх каких-то труб. Дэш шла замыкающей, поддерживая и подталкивая единорожку все выше и выше к люку в мир книг.

Твайлайт преодолела его и оказалась прямо перед дулом заряженной винтовки, из которой ее брат целился ей прямо между глаз.

Шайнинг Армор выглядел так же ужасно, как единорожка себя чувствовала. Разница была в том, что только у одного из них была винтовка.

– Как ты могла, Твайлайт? – прошептал жеребец. – Почему ты заставляешь меня выбирать между тобой и моей семьей?