Пони, который всегда говорит правду

Пролог

Новый день в Мэйнхетовском редакционном отделе начинался, как всегда: горячий кофе, молодые клерки, гонимые старшими коллегами за бодрящим напитком и общая шумиха, предвещавшая плотный рабочий день.

— Мисс Гранд! – главный редактор газеты Мэйнхеттен-таймс с диким воплем выбежал из своего офиса и рывком подошел к своей секретарше, находившийся в явном замешательстве.

— Да, сэр? – единорожка положила парящий карандаш на стол.

— Где Скрибблер, черт его дери? – лицо жеребца было искажено гневом, что случалось крайне редко.

— Эм, Спайдер, то есть мистер Скрибблер еще не пришел, сэр, — молодая кобылка взволнованно оглядела офисное помещение, выискивая взглядом опоздавшего жеребца.

— Когда этот ублюдок явиться сюда, то пусть зайдет ко мне. Нам нужно очень серьезно поговорить! – пара капель слюны босса залетели в чашку кобылы, отчего та невольно поежилась.

Мисс Гранд хотела было спросить, что сделал Скрибблер, но редактор резко развернулся и зашел в кабинет, демонстративно хлопнув дверью.

— Вот ведь засранец! Бетти, ты в порядке? – послышался голос из толпы белых воротничков.

— Ох, да, я в порядке, — пони откинулась в кресле, пытаясь отдышаться от столь неожиданной нападки босса – Он был очень зол. Интересно, что Спайдер натворил на этот раз?

— Кто-то упомянул мое имя! – в офисы вошел бледный единорог с черной неаккуратной гривой и хвостом. На жеребце была небольшая сумка для бумаг и очки, скрывающие врожденный дефект глаз.

— Ну, наконец-то, Спайдер! Босс желает тебя видеть. Он здорово разозлился, — кобылка вновь подняла телекинезом карандаш и продолжила бумажную работу.

Единорог оперся передними копытами об стол и посмотрел на пони.

— Не уж то ему не понравилась моя вчерашняя статья? – в зубах Спайдер сжимал полуистлевшую сигарету.

— Не знаю. Скорее всего. Ты ведь не можешь писать менее… — единорожка задумалась, приставив копыто ко рту.

— Честные? Ты хотела сказать честные статьи, верно? – и без того широкая улыбка жеребца расползлась еще шире.

— Ах, вот, как ты это называешь? – мисс Гранд ухмыльнулась.

— Возможно. Я пишу так, как считаю нужным, детка, — из кабинета редактора послышался очередной поток ругани – Ладно, пойду к мистеру «шило в заднице», пока он не прожег дыру в полу своей желчью, — Спайдер развернулся и пошел к двери главного редактора, поймав пошловатый взгляд единорожки.
— Что это за херня! – разъяренный редактор кинул газету перед сидящим с другой стороны стола жеребцом.

Спайдер лениво взглянул на заголовок на первой странице, хотя прекрасно знал, что там написано.

— Это моя статья, — единорог издевательски улыбнулся, вызывая очередной приступ ненависти со стороны начальства.

— Я, блядь, вижу, что это твоя статья! Что за херь ты там написал! – казалось, эти крики были слышны даже на луне.

— Неделю назад вы мне позвонили и сказали, что я должен написать статью о встрече принцессы Селестии с послом зебр в замке Кантерлот. Я потратил свое драгоценное время, чтобы прийти туда и попросить интервью у самых значимых пони. После этого я отправил напечатанный материал по почте лично вам в копыта. Так какие проблемы? И да, я так и не получил обещанный чек на две тысячи битсов! – Спайдер закурил новую сигарету, глядя на недоумевающее лицо своего босса.

— Да ты совсем ахуел! Читай, что ты написал! – жеребец ударил копытом по свежей статье, посередине которой красовалась фотография прекрасной принцессы и зебры. Единорог прочистил горло и окутал газету левитационным облаком салатового цвета.

— Сегодня Эквестрия отмечает очень важный день – уже более ста лет пони и зебры живут в симбиозе…

— Читай, где подчеркнуто! – редактор безуспешно пытался успокоиться.

— …конечно, все мы привыкли называть это сотрудничеством, однако пони должны не только брать, но и отдавать! Другими словами, под взаимовыгодным сотрудничеством понимается обыкновенное вылизывание королевской пизды зебринской властью. Является ли это нормальным? Конечно же, да, ведь пони (и не только пони) давно привыкли быть пиздолизами, дабы не навлечь на себя королевский гнев. И каждый ваш битс, попадающий в казну является смачным лизком соленой...

— Довольно! – жеребец потер виски копытами.

— И? – Спайдер бросил газету на стол и уставился на босса, подняв бровь.

— И? И! Какого хера, Скрибблер! Какого хера ты написал такое про нашу любимую принцессу! – пони вновь охватила волна злости.

— Оу, оу, оу, начальник, я и слова не написал о том, что наша принцесса плохая. Я написал, что чтобы хорошо жить в Эквестрии, нужно лизать пизду! И чем глубже просовываешь язык, тем лучше живешь! – Спайдер выпустил струйку дыма – И судя по твоему дому, ты плохо стараешься!

— Ты уволен! – редактор раскинулся в кресле с холодным выражением лица.

— Ну и хуй с тобой, пиздолиз недоделанный! – единорог рассмеялся и направился к выходу, остановившись у двери кабинета – Когда будешь возвращаться в свою задрипанную квартирку, задумайся – какого размера язык у Луны, раз Селестия решила принять ее обратно после заточения на луне.
— Ну и как про… — слова секретарши прервал чувственный поцелуй Спайдера.

— Я переезжаю, — сказал жеребец, наконец, оторвавшись от губ старой знакомой.

— Что? Куда? – спросила мисс Гранд, держа единорога в объятиях.

— В Понивиль! У меня там есть приятель, который найдет более заинтересованных во мне редакторов, — Спайдер разжал крепкую хватку кобылки и устремился к выходу.

— Удачи, Спайдер! – закричала единорожка вслед жеребцу, тихо смеясь – Мне будет не хватать этого сукина сына.
— Итак, ваше полное имя? – на выходе из города был очень жесткий контроль.

— Гримм “Спайдер” Скрибблер, — Спайдер достал пачку сигарет.

— Куда направляетесь и с какой целью? – жеребец за окошком внимательно изучал документы единорога.

— Я еду в Понивиль, хочу устроиться там гонзо-журналистом.

— Угу… — казалось, пони совсем забыл о том, что он ведет разговор – В ваших документах ни слова не сказано о вашей жизни. Можете мне рассказать об этом, дабы я внес данные в личное дело?

— Конечно, нет проблем! – единорог немного подумал – Начать с самого рождения?

— Если можно, — жеребец отложил бумаги и взглянул на Спайдера.

— Ну, мою жизнь вряд ли можно назвать историей, которую хочется услышать по радио или вычитать в книжке. Единственное слово, которое может описать мою жизнь – это пиздец. С самого рождения отец возненавидел меня. Постоянно утверждал, что я не его, хотя внешнее сходство было на лицо. Когда же я уже держался на копытах и мог носиться  туда-сюда днями напролет, то папа не оставлял мою жопу без ремня больше, чем на пару часов. Говорил, что таким способом выращивает из меня мужчину. Ага, как же. Учитывая то, как он жил, он бы и фикус не смог вырастить. Но я тоже был отнюдь не ангелом. Как бы вы охарактеризовали жеребенка, первым словом которого было «блядь»? Причем это определение было направлено к моей же матери. Естественно, папочка очень гуманно направил сына на путь истинный – дал мне копытом по роже, отчего все молочные зубы выпали намного раньше, чем у других детей. Но меня было уже не остановить. Я бегал по детскому саду и орал – «Моя мама – блядь!», «Моя мама – блядь!». Хе-хе, разуметься, это не осталось без внимания. В тот день я получил свое первое сломанное копыто.

Эта вакханалия длилась недолго – старый хрен допился до белой горячки и откинул копыта, когда я пошел в школу. Не скажу, что я по нему горевал. Более того – той же ночью я пришел на кладбище и нассал на его могилу. Моя мать тоже свою щель пустой надолго не оставляла и уже через пару дней я засыпал под ее стоны в спальне. С некоторыми любовниками она пыталась меня знакомить, но больше, чем посыл нахрен они не получали.

Но роковым моментом моей бренной жизни стал какой-то детский праздник, представлявший собой унылое говно даже для юного меня. Никто бы на него и не явился, если бы не принцесса Селестия, которой «захотелось поглядеть на маленьких жеребяток». Естественно, всем захотелось показать свое сопливое чадо нашей принцессочке, моя мать была не исключением. И вот она приехала, стала внимательно разглядывать детишек, наряженных в какие-то петушиные тряпки, а когда очередь дошла до меня, то принцесса и вовсе провалилась в какой-то педофильский экстаз. Но особо мне запомнилась ее последняя фраза – «Ты хочешь поехать со мной в замок, малыш?», на что я ей ответил – «Оставь свои предложения себе, престарелая шлюха!». Дома мама меня так отпиздила, что я с пару месяцев дышать не мог без трубки в горле, что уж там говорить о ходьбе. А когда я поправился, то сбежал из дома в поисках своей дальнейшей судьбы.

После этого были грабежи, разбой, рэкет, наркотики. Даже чуть очко не стал подставлять, но меня спас один жеребец, который впоследствии стал мне лучшим другом. Его звали Рэй Рэйсон – сын богатеньких родителей, которые померли в то время, когда Рэй под себя в манеже отливал. Вместо того, чтобы стать гребаным мажором, Рей пошел учиться на адвоката и спас мою задницу от тюрьмы, в прямом и переносном смысле. Именно этот парень дал мне второй шанс и именно из-за него я пошел работать журналистом, дабы рассказать пони обо всем том дерьме, что происходит на улицах нашего «милого» мирка. Вот, в общем то, и вся моя история, — Спайдер наконец зажег конец сигареты, затянувшись никотиновым дымом.

— Ух, это, надо сказать, довольно мрачная история. Тяжело вам пришлось, мистер Скрибблер, — жеребец вытер пот со лба.

— Да, но это уже в прошлом. Так ты пропустишь меня, или как? – Спайдер начинал терять терпение.

— Да, да, еще пару вопросов. Есть ли у вас врожденные заболевания? – пони взял какой-то бланк и приготовился его заполнить.

— Ну, если повышенная дерзость и сквернословие не считаются за болезни, то только это, — единорог снял очки, показав свои глаза, один из которых был зеленым, а другой желтым.

— Полная гетерохромия, — пробубнил жеребец и быстро сделал записи в бланке – А психические заболевания?

— Ох, блядь, прекращай уже! Я недостаточно подробно рассказал о своем детстве?

— Хорошо, — прошептал пони и сделал еще пару пометок.

Спайдер лениво зевнул.

— И последний вопрос. Что означает ваша кьютимарка?

Единорог поглядел на свой круп и ухмыльнулся.

— Ну, как видите, это записная книжка с записями, сделанными кровью. Это, типа, значит, что я пишу только правду или как-то так, — Спайдер явно не был заинтересован в возникновении своей уникальной метки.

— Отлично! Поздравляю вас с переездом, мистер Скрибблер и желаю всего самого наилучшего! – жеребец протянул через отверстие в окошке копыто, которое журналист одарил неодобрительным взглядом, после чего направился к дверям.

— Спасибо за теплые воспоминания детства, приятель! – кинул единорог и вышел из здания.
Понивиль. Этот тихий уютный городок, не знающий суеты городской жизни. Пони в Понивиле были намного более расслабленными, открытыми, они никуда не спешили и не опаздывали. Для вечно напряженного городского журналиста это было в новинку.

Спайдер медленно прошел ко входу в городок, заплатив кучеру. Огромные небоскребы из бетона и стекла сменили аккуратные деревянные домики, всем своим видом напуская такую теплую дружескую атмосферу. Единорогу было трудно поверить в то, что знаменитая шестерка обладательниц элементов гармонии жила в столь тихом месте.

— Ну, с чего начать? – Спайдер огляделся на просторной улице и остановил свой взгляд на таксофоне. Но стоило жеребцу сделать пару шагов к аппарату, как вдруг в лицо полетели конфетти, благо темные очки защитили глаза.

— Добро пожаловать в Понивиль, дорогой друг! Конечно, мы еще не знаем друг друга, но я уверена на миллиард процентов, что мы сможем стать лучшими прилучшими друзьями, как и все пони в нашем маленьком, чудесном городке, тем более у тебя такие крутые прямоугольные очки! У меня тоже были такие очки, но я их отдала одной подружке! А, кого я обманываю, у меня никогда не было таких крутых красивых и удобных очков, как я тебе завидую! Ах, да, я даже не представилась! Меня зовут Пинки Пай, а тебя? – розовая кобыла произнесла столь объемный монолог за пару секунд, после чего с огромной улыбкой уставилась на журналиста, приставив свое лицо почти вплотную к лицу единорога. Поначалу Спайдер опешил от такого приема, но вмиг опомнился и невозмутимо выкурил оставшуюся сигарету, выпустив струю дыма в милую мордашку розовой пони, которая неподвижно стояла на месте, ожидая ответа на свой вопрос.

— Отвали, — спокойно произнес журналист, потушив окурок о нос Пинки Пай, который почти соприкасался с носом жеребца.

После этого единорог обошел кобылу стороной и направился к телефону, а Пинки Пай лишь потерла обугленное место и бросила на Спайдера полный непонимания взгляд.
— Эй, Рэй, сколько лет, сколько зим! – радостно вскрикнул журналист, услышав в трубке знакомый голос.

— Пресвятая Селестия, Спайдер, это ты? — Голос Рэя был крайне удивленным. 

— А кто же еще, приятель! Слушай, Рэй, мне нужна твоя помощь! – единорог принюхался, в кабинке пахло свежей выпечкой.

— Ох, почему-то я не удивлен. Тебе нужна работа и жилье? – Рэй говорил медленно и устало.

— Да. А откуда ты знаешь? – теперь удивленно говорил журналист.

— Ну, ко мне в копыта попала не изданная газета про встречу принцессы с зебринским послом. Вот это ты круто загнул! – в трубке послышался шелест бумаги.

— Я написал все, как есть. Так ты поможешь мне? – Спайдер выдвинул шкафчик для телефонного справочника и увидел там несколько маффинов с прикрепленной запиской – «Моему новому другу-злючке. Подпись: П.П.» Ниже подписи была нарисована улыбающаяся рожица.

— А куда я денусь. Ты ведь помнишь мой адрес?

— Естественно! Буду у тебя через пару часов! – жеребец бросил поднос с угощением в мусорное ведро и вышел из кабинки, глотнув понивильский воздух полной грудью.

— Готовьтесь, дорогие пони! Гримм Скрибблер изменит ваш городишко раз и навсегда, обещаю вам! – прокричал жеребец во все горло, обратив на себя внимание всех находящихся рядом прохожих, и, заливаясь смехом, направился к своему приятелю.