Поколение Хе. Про Зебрику. Часть вторая.
Глава 3. Биология
Взгляните на мои деяния.
Когда она вошла в их общий «домашний» кабинет, муж сидел у стола, перебирая какие-то серебряные таблички.
В углу за загородкой стояло керамическое ведро с кислотой, где отмокала пресловутая перчатка, чтоб выглядеть старинной. Потом останется только отмыть её как следует, отнести в страну грифонов и спрятать, но не слишком старательно.
— Что читаешь? — спросила кобылка.
— Да просматриваю заклинания, которыми «давил» всякие эпидемии в последние лет двести. Я их записываю.
Алое хмыкнула.
— Думаешь по заклинанию восстановить возбудителя? Прости, о великий, но даже тебе это не по силам.
— Точнее, не по разуму, — кивнул Фессон, — сил тут много не надо. Но я и не рассчитывал. Знал бы — сохранял образцы бактерий, но кто ж мог подумать, что эдакая гадость пригодится… А по табличкам я пытаюсь установить какие-то закономерности прихода эпидемий. Это делаю сам, тут помощников привлекать нельзя. А вот по другим областям… Говорил сегодня с министром финансов, и со своим первосвященником — у меня, ты знаешь, в этом вопросе диктат. Он жаловался на упадок веры. Они всегда на это жалуются, вместо того, чтоб работать… Но вот объективная статистика: за два века мы, в среднем, снизили налоги на треть. Раньше, это всегда приводило к росту храмовых доходов, и за сто пятьдесят лет они выросли на одиннадцать процентов. А за последние полвека — даже напротив — сократились на процент с четвертью… Обленились мы с тобой. Слишком увлеклись почёсыванием себе и друг другу разных мест… Первосвященник практически открытым текстом сказал мне, что надо явить знамение народу. Когда я спросил, какое знамение удивит подданных, затруднился ответить. Всё они уже видели.
— Кажется, я тут на днях явила знамение, — буркнула Алое, — что не надо меня нервировать.
— Да, — кивнул Фессон, — тёмное чудо, это тоже чудо. Но всё же прямое репрессивное давление как-то не вяжется у меня с понятием «благополучное государство». Другое дело — милостивые зеброкорны, излечивающие подданных от неведомой болезни…
— А помнишь, — сказала Алое, — мы когда-то говорили, что Моарей, возможно, биологическое оружие разрабатывает? В частности, вносит изменения в саранчу. Если он продвинулся так далеко, то может, он и с болезнями работал?..
— Может, — задумчиво кивнул Фессон, — но я полагаю, не насморк он там разрабатывал, и даже не малярию. Вряд-ли нам его заделы пригодятся. Да и поди попробуй их найти, особенно, если он кому-то перепоручил… Раньше считалось, что только зеброкорны могут создавать живое, у нас достаточная «ёмкость» мозгов. Но с развитием некромантии стало ясно, что любое заклинание можно кусками записывать на кристалл, или там в книжечку, и всё получится… Кстати, мне говорили, что ты выгнала из страны изобретателя этого направления.
— Ну, — ответила Алое, — должно же во мне быть что-то хорошее… Некромантия, строго говоря, нихрена не создаёт. Но я тебя поняла… Впрочем, мы так и не собрались как следует помародёрствовать во дворце у Моарея.
Это было правдой. На следующий день после драки, отпраздновав победу и отдав самые срочные распоряжения, они вернулись на третий континент, быстро пробежались по тому пути, по которому «катился» бой от входа к порталу, собрали и похоронили мёртвых «коллег», а трупы простых зебр сжигали прямо на месте или вплавливали в стены, чтобы не возиться долго. По сторонам особо не смотрели, в боковые коридоры не заходили.
Потом тема сбора трофеев всплывала не раз, но постоянно откладывалась. В первую очередь оттого, что там не могли работать обычные зебры, даже продвинутые маги — из-за жуткого давления на психику сходили с ума; а копаться вдвоём было бы очень долго. Кроме того, в других дворцах покойных аликорнов всякого интересного можно было найти не меньше, а помощники для разбора там присутствовали в лице обслуживающего персонала. Порталом же они пользовались тем, что был у Лемара, сумев вдвоём его вскрыть. Вот и выходило, что шляться через пролив им вроде бы и незачем.
— Ну, не думаю, что он держал банку с чумой под кроватью, а кувшин с сапом — на каминной полке, рядом с черепами убиенных врагов. — Сказал Фессон. — Такие вещи прячут где-нибудь в джунглях. Так что нечего нам там делать. Гораздо быстрее будет самому разработать. А вот испытывать, да, лучше за морем.
Но Алое, конечно, не могла не поступить по-своему. Через пару дней, в обеденное время (по местному — рано утром) она пришла на третий континент, остановившись у импровизированного кладбища с шестью могилами. Тогда они с Фессоном, опасаясь вандализма, придали почве первозданный вид, но Алое хорошо помнила, где: десять сажен от входа во дворец, и две сажени налево от «царской дороги» они зарыли Моарея, а дальше, с промежутком в три сажени — всех остальных. Впрочем, никто так и не посмел потревожить место упокоения владык Зебрики.
Зеброкорна давно интересовал один вопрос: разлагаются ли такие, как она, после смерти, или всё-таки нет? Алое включила «геологическое» зрение. Оказалось, разлагаются, но медленно, поэтому вид был отвратительный даже на её, ко всему привычный, взгляд.
Ломать ворота королева не стала, войдя через один из проломов в стене, и двинулась по пройденному два века назад пути.
Другой вопрос, который занимал Алое: как вышло, что уцелели именно они вдвоём? Вероятно оттого, что несколько раз тренировались вместе, и, будучи любовниками, по мере сил прикрывали друг-друга, в то время как остальные дрались кто во что горазд, заботясь в основном даже не о победе «своей команды», а о личной выгоде либо мести. Никакого плана сражения у них тогда, понятное дело, не было, ибо это означало подчинение одного другому, что недопустимо.
За размышлениями, зеброкорн толком не заметила, как дошла до тронного зала, и остановилась, тупо глядя на пролом в стене. Подосадовала на девичью память: это ж надо было забыть, что всё жилое крыло дворца уничтожено! Ведь если Моарей в самом деле держал где-то во дворце боевые вирусы, то либо в подвале, либо поблизости от себя, под личным присмотром. В подвале она никогда не была, но подозревала, что рыться там можно до остекленения, периодически перекладывая с места на место скелеты узников, умерших от голода или страха после того как стража разбежалась. Однако ничего не поделаешь, придётся искать.
Она повернулась и вздрогнула: в нескольких саженях позади стояла Тарна. Алое поклонилась:
— Рада приветствовать тебя.
Тарна традиционно не ответила. Видимо, чувство субординации ей тоже не завезли, как тем глупым и мёртвым студентам.
Маленькая зебра сделала жест, приглашая идти за собой. За кем другим, особенно находясь в опасном месте, Алое точно бы не пошла, но… Среди зеброкорнов укоренилось мнение, что Тарна, если захочет, может убить их всех в любой момент, поэтому ей нет нужды выдумывать коварные планы. И стало быть, если она о чём-то просит, то не надо искать в просьбе второе и сто двадцать второе дно, а надо просто сделать то, о чём она просит.
Поэтому Алое молча двинулась за хрупкой, но страшной фигуркой впереди. Вскоре нашелся спуск в подвал. Зеброкорн зажгла над головой мощного «светлячка», чтоб не переломать ноги в потьмах. Тарне же было всё равно. Алое не знала, как она видит, но подозревала, что их верховное божество видит всё и всегда.
Идти вниз было удобно, поскольку лестница была сделана под её (точней, Моарея) рост, а Тарна впереди имитировала скачки со ступеньки на ступеньку, хотя была нематериальна, и могла «переть» прямо насквозь.
Тут, чуть не впервые, Алое задумалась: а как бегает по ступенькам обслуживающий персонал в её собственном доме? То-то они постоянно что-нибудь роняют и бьют, а она ворчит на своих управляющих: «почему вы одних дураков на работу набираете? Вы что, отбор специальный ведёте?» Впрочем, за разбитые вещи, даже дорогие, она особо не спрашивала, если только вещь в самом деле разбита по неуклюжести, а не украдена…
Вспомнив о воровстве, Алое вновь задумалась о бывшем хозяине этого дворца.
Первый камень архитектурного монстра, Моарей заложил лично, в день своего шестисотлетия, сделав себе такой своеобразный подарок. Одну лишь «коробку» — то есть все эти залы, переходы, анфилады комнат — строили сорок лет, и только от несчастных случаев погибло около трёх тысяч зебр. Сколько умерло от болезней и истощения, не знала, наверно, даже Тарна.
Оформление же дворца длилось до самого последнего дня. Редкий зал стоил меньше десяти талантов золота, притом иногда в буквальном смысле: мозаику на стенах местами выкладывали золотыми «чешуйками». В стране был введён новый налог на строительство этого чудовища.
Между собой другие зеброкорны поговаривали, что у Моарея не всё в порядке с головой. И Алое (хотя была заинтересована в экономическом фиаско неприятеля) как-то сказала ему в лицо, что ты совершенно бесцельно убиваешь своих подданных…
Но всё-таки, нельзя было не признать, что такой резиденции, и даже в десять раз меньшей, нет ни у кого. А во-вторых, невероятный уровень контроля: за без малого век, из дворца не пропало ни одной унции золота, чем Моарей не без оснований гордился перед коллегами.
Его мечта сбылась: даже после смерти хозяина дворец внушает такой ужас, что никто не смеет подойти хотя бы на пару лиг.
— Да, — хмыкнула Алое вслух, — адепты «неотвратимости наказания», пожалуй, не захотели бы жить в стране, где их концепция полностью воплощена.
Тарна остановилась на очередной ступеньке, обернулась назад, но ничего не сказав, запрыгала дальше.
Впрочем, по итогу Моарей обманул себя сам. Королева вспомнила совершенно идиотское и непродуманное вторжение его войск через пролив. Это случилось через несколько лет после смерти Нея, и отражать агрессию ей пришлось в одиночку. Не мудрствуя лукаво, она лично уничтожила ядро неприятельской армии и примерно сотню кораблей, будучи совершенно в своём праве.
Тогда она поразилась: это что же, сосед за двадцать почти лет не узнал, что на землях через пролив от него к власти пришла новая зеброкорн?! По всему выходило, что нет. Разведка так тупить не могла, а значит, была запугана до икоты, и доносила правителю лишь то, что он хотел, и готов был услышать. Такая «степень контроля» была явно излишней…
Лестница, как и полагается, закончилась коридором, а в нём нашлась дверь, перед которой и остановилась проекция Дерева Гармонии.
— Ты хочешь, чтобы я вошла?
Кивок.
Алое пнула дверь щитовым заклинанием и, выждав несколько секунд, зашла внутрь.
За дверью оказался совершенно обычный учебный класс. Несколько лавок, доска на стене. Полка с парой свитков, и возле учительского стола — стойка с палками. Королева одобрительно кивнула: это правильно. Вдруг сломается палка, так что же, прерывать учебный процесс, и за новой посылать? Нерационально.
Она обернулась к Тарне.
— Здесь есть что-то важное? Эти свитки?
Алое сдёрнула их телекинезом, но, поскольку они были написаны на какой-то скверной глюкозной бумаге, то тут же рассыпались прахом. Облачко пыли расползлось по щиту перед лицом королевы.
— Ну вот, испортила…
Тарна энергично помотала головой, и сделала широкий жест, указывая как бы на всю классную комнату.
— Тайники? — Предположила Алое, — да нет тут ничего… Прости, я не понимаю твоей пантомимы, — наконец не выдержала зеброкорн, — ты словами скажи.
Но словами она, конечно, не скажет. Это Алое и так знала.
Сделав движение, будто вздохнув отсутствующими лёгкими, Тарна вышла в коридор. А когда королева последовала за ней, остановилась у соседнего помещения.
И вот тут уже было то, что нужно. Тяжелые шлюзовые двери. Артефакты для дезинфекции. Химическая посуда. Холодильники на испаряющих воду кувшинах (отец Алое когда-то тоже делал такие). Инкубаторы на дымоходах от печей, или на примитивных артефактах. Чашки с двести лет назад издохшими колониями. И венец всего — «походный кабинет» Моарея за стеклянной перегородкой, и сейф, заблокированный, к счастью, в расчёте не «на себя», а «на зама». Поэтому, Алое легко его вскрыла…
Класс же, надо полагать, предназначался для инструктажа одарённых зебр. Вроде: «не тянуть копыта в рот после работы с бактериальными культурами»…
— Ругаться будешь? — Спросила Алое. — Насвоевольничала я. Сходила всё-таки на третий континент, и успешно. Нашла его лабораторию.
— И как?
— Ну, вобщем, ты был прав. То что там есть, это для настоящей войны, не «потешной». И кое-что было даже ещё живо. Сожгла я там всё от греха. Однако его методические разработки, — Алое достала из пространственного кармана несколько табличек, — возможно тебе пригодятся… И да, фактически, он держал чуму, хоть не под кроватью, но в подвале.
— Знаешь, — сказал Фессон, — мне всё больше кажется, что злопыхатели, утверждавшие, что на старости лет у Моарея протекла черепица, были не так уж и неправы.
— Но это еще не всё, — продолжала Алое, — там я встретила Тарну…
Король удивлённо поднял брови.
… — она мне эту лабораторию и показала, так бы я за месяц её не нашла. — Алое вкратце описала события, — и я вот теперь думаю: может, в свитках что-то важное было? Не зря же она меня привела в то помещение.
— Нет, вряд-ли, — сказал Фессон, — Тарна не могла не знать, что свитки ветхие, и рассыпятся, едва ты их схватишь. Тут что-то другое.
— Я исследовала класс. Очень внимательно. Там нет ни тайников, ни каких-то артефактов. Только десяток парт, грифельная доска, книжная полка, палки для вбивания науки в соответствующее место и стойка для этих палок. Полезная, кстати, инновация. У нас тут кризис наметился в отрасли, значит, сечь надо больше и чаще. Расход палок повысится.
Последнюю реплику Фессон пропустил мимо ушей: то учителю определять, кого и как сечь. Монархам, да и вообще никому, в это вмешиваться не стоит. Однако, слова жены натолкнули его на другую идею:
— Может, она хотела сказать персонально нам: «учитесь»? Но мы, вроде же, учимся, с её помощью… Когда там, кстати, следующий визит к Дереву? Через четыре месяца? Вот и спросим, что она имела ввиду.
— Думаешь, она ответит? — Вздохнула Алое. — Это вряд ли.