По ту сторону блицкрига
Abwehr für den Sonne
И опять я заснул, даже не заметив этого. Солнце светило мне по грудь, но блик от чего-то металлического с радостью прервал мой сон. Селестия куда-то ушла, а на тумбочке… записка?
Каллиграфический подчерк слишком хорошо указывал на то, кто это написал даже без подписи. Не знаю, как она это делает, но факт остаётся фактом.
«Эрих, ты уснул, даже не заметив этого. Благодарю тебя за еду, оказалось очень вкусно. Вас с Майком будет ждать пара сопровождающих стражников, которые отведут вас в нужную башню замка, где вы и допросите офицера, а потом приведите его в тронный зал, где будет происходить трибунал. Сопровождающие подойдут ко входу в замок в два часа, желаю удачи.
Селестия.»
Смотрю на часы. Половина второго, отлично. Можно будет забрать «штурмгевер» из своей башни. Почему я так долго провалялся? Видимо, мой организм содержит не только обычный запас энергии, но и аварийный, на всякий случай. Но он, видимо, очень долго восстанавливается.
Вставать с кровати совершенно не хотелось. Даже если я просто сошёл с ума, то можно сходить и в кровати, в которой тепло и приятно.
Нет, отставить. Раз уж меня записали в гвардейцы, значит, я уже принял их присягу, а там наверняка есть строчка о том, что приказы надо выполнять не задавая вопросов.
Я встал, но тело решило так просто не сдаваться. Еле-еле устояв на ногах, я потёр глаза, в которых запрыгали звёздочки. Подойдя к двери, я легко открыл её наружу. Не заперто. Конечно же, она бы меня не заперла здесь, идиот!
Я прикусил язык от собственного идиотизма и пошёл вперёд, в главный коридор. Пойдя на выход, я решил заглянуть на кухню. Понимаю, что пони не едят мясо, но вдруг у них тут завалялся сочный, мясистый… кекс? Не выживу я тут без мяса. Я закинул один в рот, держа другой в руке.
– Привет. – как-то мрачно сказала Луна, заходя понурив голову. На её глазах были синяки, будто она не спала пару дней.
– Доброго. Ночка выдалась из не лёгких? – она подошла ко мне и просто вырвала из моей руки кекс, засовывая себе в рот. И пять таких же беря с собой, направляясь к выходу.
– Мне-то что-нибудь оставила? – я попытался смотреть в шкаф, но он казался просто бесконечно пустым. Ни крошки.
– В другом шкафу поищи. – сказала она, выходя из кухни.
Вот же гадина. Я это ей припомню.
Обыскивая шкафы, я нашел только продукты, для которых нужно время. Не сваренные макароны, лапша, что-то ещё. Даже фруктов нет.
Кто-то явно не беспокоится о вопросах логистики. Таких бы в Северную Африку, так их бы там и вертели на шампуре.
Глубоко выдохнув, я поплёлся на выход из замка. Солнце шпарило по самые кости, но снимать форму я не собираюсь. Я и не такое терпел. Да и сама форма мне нравится.
Направившись к своей башне, заметил какое-то мельтешение на мосту. Видимо, Луна с кем-то разговаривала.
Поднявшись наверх, я услышал какой-то кусок разговора Луны и Майка.
– Не видать ему своей головы на плечах. – сказала Луна, явно находясь в настроении «кто подойдёт – казню».
– Луна, я тебя полностью поддерживаю… — я не услышал, что было дальше, так как я просто захлопнул дверь и повесил на плечо винтовку. «Бык» пустой, да и пулемёт в замкнутых пространствах – дело неудобное и громкое.
Выйдя обратно на улицу, я увидел, как Майк идёт прямо ко мне навстречу. Луны не было.
– Ну что, готов стать агентом Абвера[1]? – спросил Майк.
– Ещё скажи, что из гестапо. – ответил я, а Майк лишь повёл плечами. Естественно Майк не понял, а он и не должен был.
– Ты оружие-то взял? – спросил я его, когда мы спускались вниз.
– Зачем? Мне и револьвера хватит. – ответил он.
– Он может и знать, что его схватили за хвост, так что мог кого-нибудь и подговорить для его охраны.
– Схватили бы за хвост – убежал бы уже отсюда. – ответил он, когда мы подходили к воротам.
У ворот стояло два охранника с золотыми доспехами. Большие ребята видимо.
– Приветствую. – первым поприветствовал я стражников, чуть не выставляя ладонь вперёд для рукопожатия.
– Вы Эрих… Кразе и Майк Гут? – спросил нас жеребец, пытаясь вспомнить всё в подробностях.
– Эрих Краузе меня зовут, идиот. – ответил я. Стражник лишь фыркнул, а его компаньон издал смешок.
– Майк Гулд. – как-то с неохотой ответил лейтенант.
– Идёмте, мы вас проводим. – он махнул нам рукой и наш квартет двинулся внутрь замка по извилистым коридорам. Направо, вверх, направо, вперёд, влево и до упора вперёд. А назад мы сами будем возвращаться? Я тут с голода умру, так и не найдя выход.
– Вот кабинет полковника Стил Винг. – вот так имя.
Я достал винтовку и передёрнул затвор, подавая патрон в патронник, из-за чего я был награждён тремя вопросительными взглядами. Я высунул магазин и засунул в разгрузку, попутно ставя автомат на одиночный огонь.
– Ты что делать собираешься? – непонимающе взглянул Майк на меня.
– Световое шоу. – ответил я, после чего я открыл дверь внутрь.
Интерьер представлял из себя довольно богатую прихожую, с картинами в золотых рамках, столом, будто из бриллиантов, а также люстру с хрусталями. Он и вправду знает себе цену.
Впереди было множество проходов и дверей, но справа была лестница, а оттуда играла какая-то музыка.
– Пора задавить крысу. – я обошёл комнату и начал подниматься по лестнице, слушая, как музыка играет всё громче и громче.
Две комнаты, одна из которых вела прямо вперёд, а другая – налево. Музыка играла из передней.
Зайдя внутрь, я увидел сероватого пегаса с очками на глазах за столом, который заполнял какие-то документы. Слева от него была небольшая трофейная полка с золотыми монетами, тарелками и прочим ненужным барахлом. Сзади него было окно, которое, кажется, открывало вид на городскую площадь.
– Вы кто и как пробрались ко…
– Заткнись. – обрезал я его.
– Да как вы смеете…
– Заткнись, сука! – я ударил прикладом по столу, от чего его глаза сузились. – Мы знаем, что ты та самая крыса, которая открыла оружейную и выдала стволы тем грифонам. У меня лишь один вопрос – почему?
– Я не знаю, о чём вы. Спросите это принцессу Селестию. – он занервничал.
Справа был небольшой стол, где стоял позолоченный граммофон и играл какую-то спокойную мелодию.
Он слишком хорошо знает себе цену.
Я выстрелил в него из винтовки. Пуля прошла насквозь нижней деревянной коробки и остановилась в мраморной стене.
– Я считаю до трёх. Либо ты отвечаешь на вопросы, либо твоя голова будет иметь на три отверстия больше, чем надо. – я достал магазин из разгрузки.
Его глаза начали метаться, но выхода отсюда нет.
– Послушайте, мы можем договориться, у меня есть…
– Eins. – я вставил магазин в автомат.
– Я заплачу сколько вы хотите! У меня осталось от…
– Zwei. – я дослал патрон в патронник. Сзади раздался звук, будто кто-то взвёл курок. Видимо, у Майка тоже терпение на исходе.
Теперь же он просто стоял с гримасой ужаса и шока, не зная, что сказать.
– Drei. – я поставил винтовку на автоматический. – Ты не услышишь, как будет четыре. – я направил ствол прямо на него.
Я почувствовал холодную сталь у себя на затылке даже сквозь шлем.
– Селестия сказала только допросить его, не убивать. – сказал Майк.
– Он ничего не ответил, но лишь подтвердил, что он крыса. – сказал я, не сводя глаза с бывшего полковника.
– Опусти винтовку. Сейчас же. – я начал медленно опускать ствол винтовки.
Пегас резко вскочил и телом разбил окно.
Я резко присел и ударил Майка прикладом по животу, попутно ставя подножку. Выстрел револьвера прошёлся около моего уха, но пуля попала в потолок, отрикошетив прямо в стол.
Сделав добивающий ударом прикладом по каске, я бросился к окну. Он пытается улететь, но сейчас мы его успокоим. Да поможет мне Генрих.
Вдохнуть. Совместить мушку и целик. Спустить курок.
Звук автоматной очереди проехался по моим ушам набатом, но цель была достигнута. Я попал в его крыло, из-за чего он упал прямо на ту самую площадь. Прохожие стали сбегаться к нему, чтобы помочь, не зная, кто он на самом деле. Я бы спрыгнул вниз и добил бы его, но какой тут этаж? Пятый?
– Эй, ты, серая! – окликнул я пегаску с серым цветом шерсти.
– Я? – она повернулась ко мне, и я увидел её лицо. У неё косоглазие. У лошадей бывает косоглазие? Надо будет спросить Генриха, если смогу. Он в четырнадцатом году был в кавалерии.
– Лови меня! – я выпрыгнул из окна и ухватился за её ноги своими руками. Она явно не ожидала такого веса и начала резко снижаться, теряя равновесие.
Я выпустил её из своих цепких рук и уже сам полетел вниз, но неудачно сгруппировавшись, похоже…
– Нога! – я прокричал это на всю улицу, заорав во весь голос, но зажав правую ногу, я всё равно ползком двигаясь к своей цели. Доползя, он попытался встать и убежать, но я успел резко встать и ударить его прикладом прямо по затылку, останавливая его мыслительные процессы.
– Не убежишь, крыса последняя. Я твоих дружков-грифонов перебил, я и тебя из-под земли достану. – я стонал от боли, но задание должно быть выполнено. Прохожие смотрели на меня явно с опаской, боясь повторить судьбу предателя.
– Спецоперация по захвату предателя. Ничего необычного. – я улыбнулся и тут же снова завопил от боли. Резко упав на землю, я увидел лишь какую-то семью с ребёнком, плачущего от происходящего на его глазах. Хех, мелкий ещё не видел Восточного фронта.
Я упал, ощутив холодный камень на моём лице.
Так, я проснулся? Или падаю в ад, ибо по темноте вокруг глаз можно судить лишь о втором варианте.
Я немного повертел головой и почувствовал носом какое-то перо и чихнул. Чернота перед лицом мгновенно испарилась. Глаза начали болеть от яркого и резкого света. Я оказался в какой-то медицинской палате, явно непохожей на ту, что я видел в Баухмольдере, где меня лечили от ран после попадания в наш окоп бомбы нашей же «Штуки». Вот так я и попал в 36-ую гренадерскую дивизию, ныне же – 36-ая фольксгренадерская. Как и все мои товарищи.
– Проснулся наконец-то. – Луна немного помахала крылом, чтобы очистить его от моих соплей.
– Да нет вроде, всё сижу, говорящих лошадей вижу. – ответил я, смотря в потолок.
– Не говори ерунды! – ответила она.
– Хочешь спрошу ещё большую ерунду? Ты что тут вообще забыла? – я бы не спросил этого, будь тут Генрих или Людвиг, или кто ещё из нашей шестёрки. Но вот её я совершенно не был готов представлять плачущей о моей смерти.
– Я уснула, пока присматривала за тобой. – Луна явно смущается, немного закрываясь крылом.
– А я-то уж думал, что вы уже о детях задумываетесь… — я мечтательно взглянул в потолок.
Удар крылом по лицу заставил оставить мечты о больших и красивых арийских детях этой парочки. Довольно жёсткий удар, должен это признать.
– Всё сказал, шутник? – она явно была зла, но убивать прямо на месте раненого не собирается. Женевские конвенции и прочий бред.
А нога? Почему я её… не чувствую? Я НОГУ НЕ ЧУВСТВУЮ.
Я резко встал с кровати и откинул простынь, которая прикрывала мои ноги. Две ноги. Пока что две.
– Уф, дерьмо-о… Вы так не шутите с ногами. – сказал я, словно повелевая своему сердцу остановиться так быстро биться.
– Ты о чём? – спросила Луна, которая подбежала ко мне. Такое резкое движение явно застало её врасплох.
– Я ногу не чувствовал, будто её ампутировали. Вы уж извините, но у нас пока что протезы не особо распространены. – да и не особо они возвращают к тебе твою бывшую подвижность.
– Ты потерял сознание от боли, а теперь ты её не чувствуешь? Кажется, мы переборщили с обезболивающим… — сказала Луна, смотря на мою ногу.
– Вы мне случаем не морфий вкололи? Уж слишком хорошо я себя чувствую и готов хоть сейчас переправляться через Днепр. – сказал я, немного вертя ногой и не чувствуя какой-либо боли.
– Тебя лечили целый час, ибо подробности твоей анатомии мы не знаем. Попробуй походить. – сказала задумчиво Луна.
Я осторожно присел на кровати. Встаю с кровати, опершись на обе ноги. Встав по стойке смирно, пока что боли не чувствую, но и ощущения от ноги не поступает, будто все нервы были попросту вырезаны. Походив походным маршем, чувствую себя полностью вылеченным. Магия, чтоб её. Но на ногу надо пока что посматривать, мало ли какой осколок прилетит в бедро, а я даже не замечу…
– Ладно, из вас хорошие санитары. – похвалил я магов, залечивавших меня.
– Солдат даже после смерти. – посмеялась Луна.
– Солдатами не рождаются. Солдатами становятся. – сказал я несменную истину. Но у Гитлера другие представления на этот счёт.
– А что с той крысой, которую я поймал? – спросил я, надеясь, что у него уже на плечах лишь обрубок.
Принцесса стукнула два раза в стенку комнаты, а оттуда раздалось какое-то то ли нервное, то ли раздраженное мычание.
– Разве это не ты хотела сбросить его голову с плеч? – спросил я, вспоминая разговор на мосту. И Майка.
– Да, хотела. Но не стоит забывать его бывшие заслуги. – вот это у них система. Почему мне кажется, что Петену[2] судьба не будет столь благосклонна?
– Ладно уж, делайте что хотите, но в рамках военного времени, не гражданского. Хоть расстрела ему уже не видать, но пожизненное заключение и общественное бесчестие уж точно. – сказал я, скрестив руки на груди.
Майк.
– А Майк где? – спросил я, уже готовясь к нападкам.
– Он в башне своей, опять пьёт. – сказала Луна и фыркнула как жена, которая снова встречает пьяного мужа как последнюю скотину.
– А он ничего не рассказал о том, как прошла операция?
– Сказал лишь, что с небольшими проблемами. И со сломанной ногой. Он ведь тебя и притащил обратно в замок. – вот как? Я его в живот, а он меня на своих двоих до медпалаты тянет.
– Понятно. – сказал я, пытаясь найти свою винтовку.
– Твои вещи в твоей башне. – сказала Луна, увидя моё беганье глазами по комнате.
Мне кажется, или солнце немного ушло на восток?
– Сколько я пролежал в отключке? – спросил я, смотря на Луну.
– День. – коротко и ясно.
Повисла неудобная тишина. Слишком неудобная.
– Спасибо вам за всё. – сказал я, глядя в окно. Какой-то сад.
Луна лишь хмыкнула и оставила меня одного, негромко хлопнув дверью. Куда теперь, brave Grenadier? Тебе ещё перед Селестией и Майком оправдываться. И если первую ещё можно понять, то перед вторым лишь из-за чувства, что я ему должен. Слишком он сильно делает всё по уставу, не смотря на сложившуюся ситуацию. Вроде бы и прошёл через самый страшный конфликт в истории человечества, а всё равно действует по уставу.
Как-то дерьмово на душе. Вроде бы и только что вылечили ногу взмахом палочки, а всё равно на душе кошки скребут. Надо будет найти где-нибудь бар и напиться. Может быть, это даже поможет мне вернуться домой.
Открыв дверь, я обнаружил себя посреди длинного коридора. Слева были какие-то двери, а справа – перекрёсток. Остановившись посередине, я решил пойти направо. Тут без карты и компаса ну никак! Разве что на танке каком-нибудь.
Побродив ещё минут тридцать среди бесконечных коридоров, я нашёл спуск вниз. Тот самый, по которому мы поднимались, когда брали ту скотину. Спустившись вниз, я прошёл по памяти до двора и пошёл дальше, за границу замка. Винтовку брать не стал – незачем.
Я шёл по какой-то широкой улице и просто смотрел вниз. Даже из-под каски видно то, какие взгляды бросают на меня прохожие. Похоже, что я теперь местная знаменитость. Завернув налево, увидел подсвеченную вывеску с бутылкой то ли пива, то ли ещё чего. Если солдат не найдёт выпивку, то выпивка найдёт солдата.
Зайдя внутрь, я окинул помещение взглядом. Довольно просторное, прохладное, но прямо сильного потока клиентов не вижу. Но клиентов тут достаточно, чтобы вместо громкого гула и весёлого смеха появился негромкий шёпот в мою сторону. Может мне полностью войти в образ? Достать «Вальтер» и устроить тут вторую Кефалонийскую[3]?
Подойдя к барной стойке, я не удивился, увидя бармена с пустыми глазами.
– Чего покрепче. Желательно много. – и только сейчас ко мне пришло осознание того, что тут капитализм. Бесплатно тут только сыр в мышеловке. Нет, у меня было пару рейхсмарок в рюкзаке, но не думаю, что их тут принимают. Если в нашем мире валюта была привязана к золоту, и то золотой стандарт уже отменён, то тут валюта и есть золото. Им не тяжело носить металл?
А бармен, оказывается, даже не спрашивает. Просто дал бутылку виски да стакан под него.
– Danke Kamerad. – я быстро схватил бутылку со стаканом и присел в самый дальний уголок. Обычные стулья, деревянные. На столе виднеются следы чего-то явно несмываемого обычной водой. Будто я зашёл сюда чтобы видеть отражение в столе, м-да.
Налив в стакан тёмной жидкости одним махом выпил всё. Отборное дерьмо. Пить такое я бы себе не позволил, но сейчас альтернатив нет. Даже закусывать не стану, прямо сейчас я хочу изображать грустного и засевшего в своих мыслях прожаренного солдата. Да и почему изображать? Я прямо сейчас нахожусь в таком состоянии.
Вот сейчас я уже гарантированно получил бы подзатыльник от Генриха за то, что не делюсь с товарищами. Но чаще всего мне залетало за то, что я пью прямо на службе. А Рудольф бы всё равно подошел бы и с удовольствием присоединился. Как и вся наша компания. Они хорошие мужики, с ними жить в одном бараке – одно удовольствие. Генрих поможет советом, Рудольф хитрый как лиса и умеет поддержать разговор. Людвиг – его более худшая, но гораздо более боеспособная версия. Не зря он у нас на охоту с отцом в детстве ходил. Ханс – наш полевой аналитик, философ и просто очень душевный человек. А Вальтер? Вальтер просто хороший боец. Где надо – попросить совета, где надо – промолчит. Хоть Людвигу он и в наблюдатели не годиться, но вот помогать Генриху с его пулемётом он умеет гораздо лучше меня. Это уж точно.
А я сижу один. Совсем один. Будто они умерли, похоронены снарядами.
Но я-то знаю, что они не пропадут. Генрих возьмёт на себя командование и с лёгкостью убережет нас, молодых, от страшной погибели. Чего бы это не стоило и как бы сам молодняк к этому не относился.
Перешёптывания в мою сторону ещё более снизились.
– Привет, кровавый ангел. – сказал тот самый стражник, которого я прижал ботинком во дворе. Он чего тут забыл?
– Уйди отсюда. И так на душе три тонны стали. – сказал я, надеясь, что он уйдёт. Не действует.
Он сел слева от меня, осматривая зал.
– Ты как здесь вообще оказался? – спросил он, глядя на большинство посетителей как на подозреваемых в краже всего чего только душа пожелает.
– Не твоё дело. – я налил новый стакан и тут же выпил его.
Он сюда не пить пришёл, а со мной говорить, ибо даже себе ничего не заказал. Селестия что ли подослала?
– Что-то случилось? – спросил он, скрестив руки… ноги на груди.
Я ударил по столу стаканом, чуть не разбивая стакан.
– Не твоё дело, твою мать! – выпалил я. Шёпот притих.
– Тише-тише, я лишь помочь пытаюсь!
– Единственное, чем ты сейчас можешь помочь – уйти нахер отсюда. – я налил себе в стакан виски и выпил, немного морщась от вкуса. Чем больше я пью, тем более мне хочется достать пистолет.
Он успокоился и сел ровно, будто боясь двинуться. Пусть хотя бы не доставляет проблем.
Желудок уже отказывается принимать настолько плохо сделанный виски, но мне всё равно. Мозг преобладает. А мозг требует новой порции. И ещё одной.
Налив последний стакан, я отпил его и с силой опустил на стол, разбивая его. Куски стекла врезаются мне в ладонь, но я быстро высовываю их и раскидываю во все стороны. Сами уберутся.
Я встал и пошёл на выход мимо барной стойки. Бармен смотрел на меня и боялся задать вопрос об оплате и возмещении ущерба. Я похлопал по кобуре, отчего он ещё сильнее забился к стене позади него и чуть не разбил сам несколько бутылок с горячительным.
– Я заплачу за него. – сказал голос сзади. Я лишь повернулся и вопросительно поднял бровь.
– Это меньшее, что я могу тебе сделать за спасение моей жизни. – сказал он, поднимаясь со стула.
Я лишь хмыкнул и кивнул, уходя из бара. А ведь ночь на дворе. Полнолуние.
Я вытер ладонь о рукав куртки. Красное пятно размылось по новой серой форме.
Идя медленно, покачиваясь, стараясь максимально опереться на больную ногу, я иду по ночным улочкам. Редкие прохожие проходят даже быстрее, чем днём. Ещё бы. Существо, жадное до крови, ночью, с красными пятнами на ладони и рукаве, так ещё и пьяное. Такой комбинации даже самый смелый и сильный жеребец будет опасаться. Если конечно он не побоится вообще взглянуть на меня.
Это ты, солдат.
Не споткнуться, только бы не…
– Твою же мать! – прокричал я, ударяясь о косяк стены входа в замок. Ещё и головой, с каской. Ну нахер эту каску! Зачем она мне здесь вообще нужна?
Я кинул её посередине двора, пытаясь найти лестницу на свою башню. Она, вроде, справа от входа во двор, не так ли? Или нет?
Я махнул рукой и уже ступил на первую ступеньку, как меня задел плечом человек в британской форме, спускаясь с лестницы, и идя дальше.
– Слышь, чаехлёб, ты что делаешь? – спросил я и уже повернулся для взмаха кулаком, но он перехватил мою руку и ударил прямо в солнечное сплетение.
Упав на колени, он пнул меня ботинком с усиленным носком туда же, а я распластался на земле, выдирая траву из земли обеими ладонями и открывая вновь раны на правой. Картинка начало резко терять чёткость, содержимое желудка слишком сильно просилось наружу, но я не двигался и стал даже дышать максимально тихо и медленно. И вот, спустя минуты три, желудок успокоился, и я смог встать на ноги. С попытки… пятой?
Я уже не стал даже пытаться подняться наверх – точно вывернет наизнанку, да и в таком состоянии даже упасть не проблема. Я пошёл внутрь замка и завернул налево, выбивая деревянную дверь и наспех ложась на кровать, забывая обо всём. Почему-то мне показалось, что что-то белое заняло около половины кровати, если не больше. Может это одеяло? Лишь я прилёг на кровать, я попытался перетянуть одеяло на себя, но оно то ли оказалось зажатым между кроватью и стеной, то ли ещё что-то. Но лишь прикоснувшись к нему, я почувствовал тепло и мягкость, которую доселе я не знал. Я лишь прижался и обнял этот белый кусочек умиротворения и заснул.
Я чувствую чьё-то дыхание на руке.
[1] Абвер (нем. Abwehr – оборона, отражение) – орган военной разведки и контрразведки Германской империи, Веймарской республики и Третьего рейха.
[2] Филипп Петен – французский военный и государственный деятель. Во время Первой мировой прославился как защитник Франции во время битвы при Вердене. Во Второй мировой был заклеймён как предатель из-за сотрудничества с нацистами. Был приговорён к смертной казни, но помилован де Голлем.
[3] Бойня дивизии Акви (она же – Кефалонийская резня) – массовый расстрел немцами военнопленных итальянской 33-й пехотной дивизии «Акви». Было убито около 5000 итальянских солдат. Это был один из крупнейших массовых расстрелов военнопленных войны и одно из самых масштабных военных преступлений Вермахта.