Почтальон
12. Жребий брошен
Празднующие немедленно засуетились. Вместо всеобщей паники все находились лишь в лёгком испуге, стало быть, план действий на такой случай всё же был. Пара чейнджлингов сорвала плакат и унесла его в неизвестном направлении, а двое других взяли свёрток, до сих пор валявшийся в углу, и стали его разворачивать.
— Якилофон мне в рот! — выругался вмешавшийся Цехолион. — Сегодня же не должны были прийти…
— Я знал, я знал, что они придут…
— Улетаем отсюда!
— Молчать! — наместник перекрикнул толпу. Все испуганно замерли в самых нелепых позах. — Уходите окружными переходами в жилые комнаты, НЕ БЕЖАТЬ. На вопросы отвечайте, как мы договаривались. Тефхит, прячь Рони, но даже не думайте далеко уходить: вас, как пить дать, уже ищут.
Я хотел посмотреть на эвакуацию, но Тефхит бесцеремонно схватил мой рукав и утащил меня в тёмные коридоры улья. Только я хотел спросить, куда же мы направляется, как он силой дёрнул меня вправо, и мы очутились в средней по размерам кладовой, доверху забитой ящиками.
— Какого сена…
— Щщщ! — перевёртыш подцепил меня за шкирку и, на мгновение подняв в воздух, забросил в ящик. Ну и как после такого можно разговаривать, спросите меня?
— Тефхит, что ты творишь?! — возмущаясь, уже тишайшим шёпотом спросил я приземлившегося рядом оборотня.
— Кто-то летел впереди по коридору, нам было не разминуться, а теперь раз в жизни можешь помолчать?
Я кивнул, и мы стали вслушиваться в происходящее, благо уйти от праздничного зала хоть сколько-нибудь далеко не успели.
И правда, чуткие уши Тефхита уловили то лёгкое жужжание, которое я услышал лишь только сейчас. Некий чейнджлинг миновал отверстие к кладовой и устремился к залу, но почти сразу же остановился и сказал:
— Ба, да это же наместник Цехолион!
Голос его был преисполнен сарказма.
— Торварт. Какая важная персона к нам пожаловала, — наместник был сдержаннее, но всё равно не смог своей неприязни. — И какое же дело тебя привело в наш маленький улей на отшибе?
— О, этот вопрос я должен задать тебе. Два часа назад мне доложили, что видели пони, направляющегося к Астлину. Его переносили чейнджлинги, личность которых установить не удалось.
— Мне о подобном не докладывали. Если бы хоть один из стражей или разведчиков увидел пони, я бы знал об этом в ближайший час.
— А может, ты просто не хочешь их выдавать? Я тебя, Цехолион, насквозь вижу.
— Хочешь сказать, что я поддерживаю братание с этими пушистыми негодяями? — голос наместника был холоднее льда.
— И знаешь, и поддерживаешь, — сыщик точно плюнул кислотой. — Поверь мне, когда я найду этих пони, особенно того жёлтого подонка — почтальона, я примусь за тотальное расследование. И снова полетят чьи-то головы.
Мне показалось, что Торварт хищно облизнулся.
— А знаешь, чья полетит в первую очередь? Напомни-ка мне, кого же это у нас после ноябрьского инцидента поставили ответственным за сыск на территориях Астлина и четырёх других ульев? Уж не его ли стоит винить в первую очередь?
— В Ридхине живёт в десять раз больше, чем в вашем захолустье, и еретиков там больше! Я не могу разорваться между всеми ульями, и хоть бы помог мне, зараза ты этакая! — гостю, похоже, надавили на больное место. — Говорят, пишут, дескать, «дружба — это чудо», тьфу, это же надо было додуматься до такого! Пони этой своей дружбой подмяли под себя все соседние народы, а теперь эта же зараза пришла и к нам! Вся наша страна просто падёт к ним в копыта без всякого боя! Если такое случится, мне и впрямь снесут голову.
И после небольшой паузы, гораздо тише и без насмешливого тона он добавил:
— Да я бы и сам не пережил такого.
После десятка двух удаляющихся шагов, Торварт вскрикнул:
— А это что такое у вас творится?!
Я похолодел: сыщик, похоже, зашёл в наш праздничный зал.
— Тихо отмечали стопятидесятилетие битвы у Васильковых лугов.
— Да плакат-то я вижу («Так вот что разворачивали те двое!»). Просто… что за кавардак вы тут устроили?
— Под конец решили сделать постановочное сражение, ну и посносили тут всё. На славу повеселились.
«Да кто ж поверит в такую чушь?»
— Не стыдно детские игрушки потрошить? — ухмыльнулся сыщик.
Ответа не последовало.
— Хорошо. Сейчас мои ребята обследуют каждый закоулок Астлина. Ты тоже поможешь мне в поисках.
— Лучше я пойду и извещу стражу, подключу их к делу. К тому же мне нужно сделать выговор разведчикам, раз уж они упустили пони, всего вам доброго.
— Нет, ты останешься со мной. Я всё ещё тебе не доверяю, Цехолион.
— При всём моём к тебе уважении, — в голосе зазвенела сталь, — ты не вправе мне отдавать приказы. Что я хочу, то я и буду делать, а если тебе так надо таскаться по холодным коридорам…
— Это видишь?
Секундная тишина.
— Золотая звезда? Особые полномочия? Когда получил?
— Три дня назад, — злорадно ответил Торварт. — Ровно тогда, когда письмо пони нашли в Весалиополисе. Королева была вне себя от ярости, и меры последовали незамедлительно. Я давно просил себе больше воли, но послушали меня, когда запахло жареным. И на том спасибо.
— Хорошо. Куда теперь пойдём?
— Молчи и иди за мной.
Теперь два чейнджлинга развернулись и пошли в обратную сторону. Шаги неумолимо приближались, и вдруг, к моему ужасу, совсем близко послышался голос:
— А начнём мы с этой кладовой.
Чтоб его!
Тефхит лежал неподвижно, боясь даже моргнуть. Я же лихорадочно соображал. Пусть мы и сидели в ящике, верх его был открытый, и не заглянуть туда было невозможно. Торварт либо Цехолион в любом случае сделают это. Но ящик стоял-то с правой стороны, и голос сыщика тоже раздался справа! А между тем, наместник даже не знает, что мы прячемся в этой комнате!
Пришлось идти на риск.
Я бесшумно привстал на задние копыта. Тефхит бы хотел остановить меня, но ненароком издать звук он боялся больше и был лишь вынужден смотреть на происходящее выпученными глазами. Осторожно выглянув из-за краешка, я осмотрел кладовую.
Бинго!
Торварт, отвернувшись, осматривал соседний ящик, а вот Цехолион покончил с стоящим с противоположной стороны и, повернувшись, меня увидел. Я махнул копытом и тихонечко опустился обратно. Если всё пойдёт по плану, он подойдёт к нашей коробке, заглянет в неё, сделает вид, что в ней пусто, и они уберутся восвояси.
Прошло четыре мучительных секунды. Сердце билось так сильно, что, казалось, его стук разносился по всей комнате.
Наконец, сверху появился чейнджлинг. Его хвойно-зелёные глаза загорелись огоньком.
Это был не Цехолион.
— Ба, да это же… — начал Торварт, но не успел. На его голову опустился какой-то предмет, и оборотень, обмякнув, шлёпнулся к нам в коробку.
— Что ж, всегда хотелось сделать с ним что-то подобное, — стремительно бледнея и всё ещё удерживая утюг, показался Цехолион.
Самый жуткий кошмар будто воплотился в реальность. Меня обнаружили. Несмотря на уверения Тефхита, вопреки вероятности и моим стараниям это произошло. Как это можно исправить?
— Что нам теперь делать?
— Теперь твоё появление в улье ни для кого не секрет, — Цехолион, пусть и был испуган не меньше меня, удивительным образом сохранял самообладание, в то время как его брат лишь стонал и кусал самого себя от досады и страха. — Даже если Торварт… мм… пропадёт, это не может не вызвать вопросов, ведь произошло это внутри улья. А убедить его в том, что ему стало плохо и померещилось, не получится: он не отступится, а верят ему больше, чем мне. Итого, по любому наши действия расценят как измену.
— Что будет с остальными жителями Астлина?
Голос наместника задрожал.
— За Астлином уже есть ноябрьский огрех. Кризалис же рвёт и мечет. Нас попросту уничтожат, объявив мятежниками, не оставят ни от улья, ни от его жителей и мокрого места. Это будет отличным примером для остальных.
Тефхит горестно завыл, качаясь подобно осине на ветру.
— Они не могут так поступить. Не со своими же собратьями, — для меня такая новость была потрясением до глубины души. Я мог понять походы чейнджлингов против пони, но такое мой разум просто отказывался принимать.
— Могут, Рони. Ещё как могут. Так было с Сильтиумом триста лет назад, так было с Декслином в прошлом веке. Так будет и с нами.
До меня полностью дошёл ужас моего поступка. Вся проделанная работа оказалась перечёркнута. Вместо того, чтобы подружиться со всеми чейнджлингами, я подвёл часть из них, доверившихся мне, под гибель. Что скажут мои друзья? Что скажет общественность? Что? Я думаю об результатах среди пони?! Рони, а судьба астлинцев тебя уже так и не волнует? Что там, подружимся с новыми, да?
Слёзы выступили на моих глазах.
Страшно представить, что скажет мне принцесса Селестия, когда узнает, что я натворил. Может, она тоже отправит меня на луну на тысячу лет. Да, я бы даже не расстроился. Я этого заслужил.
Впрочем, навряд ли мне удастся дожить до этого, потому что уничтожения Астлина моё сердце не выдержит.
Зеленоватый свет, скудно освещающий кладовую, померк. Мир пропал, оставив от себя колючие иглы тьмы, проникающие повсюду, в самые дальние закоулки моего разума. Не было ни одного лучика, ни единой искорки, лишь безысходная пустота.
Искорка?
Я вспомнил письмо Твайлайт, присланное ей после первого выступления в Ванхувере.
«У тебя, как там, так и здесь, есть замечательные друзья, готовые прийти на выручку в трудную минуту».
Я вспомнил Винди Конквера и Кристал Харт.
Вспомнил их добрые, улыбающиеся мордочки.
Вспомнил, сколько неисчислимых раз они меня поддерживали, утешали, помогали претворять в жизнь невозможное.
Я понял, что без друзей я бы никогда не достиг всего этого. Порой без поддержки товарищей у тебя не хватает сил пройти дальше.
Так чем же отличаются от меня эти попавшие в беду оборотни? Им, как и мне когда-то, остро нужна та помощь, которую я могу дать.
Хватит сидеть и страдать, думая, что меня будет ожидать в будущем.
Пора действовать.
Я встряхнулся, приходя в себя после минутного шока. Поднявшись, я осмотрел серого Цехолиона и лежащего Тефхита и произнёс:
— Значит, пути назад уже нет?
Наместник покачал головой.
— Тогда и выбора у нас тоже нет. Мы должны идти вперёд.
— Не хочу тебя разочаровывать, но немногие согласятся выступить против власти.
— Если чейнджлинги поймут, что эта власть пытается их уничтожить, то, пожалуй, сменят своё мнение. К тому же, нам вовсе не нужно сражаться против армии Кризалис. Всё, что нам необходимо — это время. Время, которое нужно, чтобы эвакуироваться в Эквестрию.
— Хочешь, чтобы жители Астлина ушли на юг? — Цехолион не верил моим словам. — А как же пони? Ты же писал, что отношение к проблеме оборотней в целом нейтрально. Такая толпа беженцев усугубит ситуацию. А что скажет ваша принцесса?
— Селестия? Думаю, она не откажется, и напротив, всячески нам посодействует. А теперь веди нас к жилым помещениям, будем разжигать восстание.
— У меня есть способ получше, — Цехолион поднялся, и побежал в коридор. Я метнулся за ним, сзади, трепыхаясь, летел Тефхит.
— А если Селестия откажется?
Да, я слукавил, когда говорил про неё. У меня не было уверенности, что она не даст от ворот поворот. Многие политики сначала улыбаются и поддерживают, а потом бросают на произвол судьбы. Да, это — Селестия. Поднимающая солнце. Хранительница Эквестрии… хотя сейчас мне было не до её титулов. Вместо них в голову мне пришла история про Найтмер Мун и её изгнание.
— Мне плевать, что она скажет, — ответил я и сам удивился, какую хулу я только что произнёс. Впрочем, куда важнее было вселить надежду в сердце Цехолиона. — Если понадобится, я лично проведу вас всех сквозь всю Эквестрию на дикий юг, где вы не погибнете от холода, голода и вражеской армии.
— Тебе же не спустят такое…
— Я должен спасти вас. Пусть меня за это выгонят из страны, закроют моё дело — тогда я буду жить с вами. Главное, чтобы вы спаслись. Наместник воспрял духом и ускорился. Я едва за ним поспевал. Повернув за очередной угол, мы ворвались в комнату с кучей лояльных нам чейнджлингов и парой сыщиков.
— Наших бьют! Спасай Рони! — крикнул Цехолион, набросившись на стража. Перевёртыши не стали задаваться вопросами: слово наместника в улье — закон, да ещё и друзья в опасности! Сопротивляющихся чейнджлингов скрутили и связали, после чего Цехолион рассказал о произошедшем и возможных последствиях.
Всё-таки оборотни — народ побойчее пони. Восстание распространялось со скоростью лесного пожара. Мы выбежали в главный зал улья с центральным выходом, туда же приносили связанных или вырубленных сыщиков. Оборотни, не знающие о произошедшем, во множестве высыпали в зал, сонно потирая глаза и спрашивая, что случилось. Им отвечали другие, каждую минуту рождались новые версии произошедшего: я, например, услышал историю о том, как «на наместника набросились шесть предателей, а Рони побил их всех и теперь будет война». Почему же война будет, никто не знал. Творился полнейший хаос.
— Семь, восемь, девять плюс Торварт в кладовой — десять, — перечитывал Тефхит. — А сколько их всего было?
— Двенадцать, кажется, — ответил тот самый перевёртыш, что ворвался на праздник.
— И где же ещё двое?
Ответ тут же явился сам собой в виде двух показавшихся откуда-то из-под потолка сыщиков, изо всех сил летящих в сторону выхода.
— Это шпионы, не дайте им уйти!
Куда там! Пока первые сообразили, что нужно делать, оборотни уже скрылись в ночной мгле. Цехолион и ещё пара чейнджлингов подлетели к выходу и посмотрели вслед.
— Будешь организовывать погоню? — спросил я, приближаясь к отверстию.
— Какой! Мы их уже потеряли, а ещё посмотри на небо!
Я поднял взгляд вверх. Тучи, на моём пути сюда находившиеся далеко на западе, теперь заполонили всё небо. Бушевал сильнейший ветер, и в любой момент могла разразиться страшная буря.
— Ты думаешь, они успеют до ненастья?
— Определённо нет, — ответил наместник. — Но с такой скоростью и попутным ветром они могут добраться до реки Дешели, и, укрываясь крутыми берегами, даже в такую вьюгу дойдут до Ридхина часа за три. А там против нас уже соберут карательный отряд. Едва закончится пурга, хотя бы небольшие силы отправятся на нас. Придётся эвакуироваться с боем и надеяться, что они не успеют собрать хоть сколько-нибудь сильную армию.
В голову ко мне незамедлительно пришло последнее спасение.
— Я должен отправиться в Норд-Ривер и просить помощи у Селестии.
— Прямо сейчас? Рони, это же самоубийство! Вам не пройти сквозь такую бурю!
На западе, над не видимым отсюда морем, уже встала белая стена от неба до земли.
— Если меня понесут четыре самых быстрых чейнджлинга, я успею?
Наместник задумался.
— Цехолион, на раздумья нет времени!
Перевёртыш взглянул на меня своими фиолетовыми однотонными глазами.
— Хорошо, я наберу тебе четырёх добровольцев из наших, и сразу же после этого сделаю общее сообщение. Прощаться не будем, улетай немедленно. Удачи тебе.
Он убежал в кучу, выискивая наших. Пару раз ко мне приходили знакомые по переписке или встретившие меня на празднике оборотни и спрашивали, что происходит. Я ничего не отвечал и лишь смотрел на приближающуюся вьюгу. Каждая минута длилась, как вечность.
Очнулся я от прикосновения к плечу. Я обернулся и увидел четырёх готовых к полёту чейнджлингов.
— Я Троффи, мы тебя перенесём до станции… ну, да ты и так понял, садись на носилки.
Не в силах ничего ответить, я кивнул и устроился. Мы резко взмыли ввысь и отправились навстречу буре.