Fallout: Equestria - Роквилль

Глава 9: Дом, милый дом.

После достижения Стойла 87 мы были бы на седьмом небе от счастья…если бы у нас остались эмоции радоваться. Тот злополучный тоннель, хоть и был лучшим способом вернуться, как мне кажется, вытянул из нас все соки. А сейчас мы еще вернулись в самый мрачный город на Эквусе.

Приветствую Вас, уважаемые слушатели и слушательницы! Да кого я обманываю, вообще все, кто оказался перед радио в столь дивный час. С вами сегодня Ваш покорный слуга, Диджей Пон-3 – вестник правды на Пустоши! Ко мне поступили сведения и том, что 56 Стойло, недавно пребывавшее в неведении вновь открыто. Сейчас там обустроились некоторые из сбежавших рабов, а также простые путники. Так что знайте: Если окажетесь в тяжелом положении, проходя по Южному тракту, вы знаете, куда направляться. Также пришли вести с Северо-Востока. Санкт-Петерсхуф вошел в состав НКР, однако в городе разгорелось сопротивление, подогреваемое прошлой независимостью этого региона от Эквестрии прошлого. Остается гадать, чем всё это обернётся. А сейчас вашему вниманию предстанет невообразимая и бесподобная Вельвет Ремеди…

Дискорд забери, ну как у него это выходит?! Казалось бы, простое объявление утренних новостей, но какой энергией нас зарядило, это надо видеть. Нам как будто разом заменили батарейки в мозгах. Знаете, я раньше угорал над Луном и тем, что тот, у кого есть связи едва ли не везде слушает с упоеньем Диджея. Но сейчас я готов был, вопреки своей идейности, взять эти слова обратно и запихнуть их максимально глубоко в память. Этот эфир вывел нас из выгорания, но не физического, а морального. Видать, какой-то умник и в купе с этим, весьма смелый пони, решил пробраться на радиовышку Роквилля и нахимичить с сигналами. Если он еще жив, я готов лично его поблагодарить. Он спас нас от самих себя.

— Решено, как буду дома, сделаю себе наушник к Баку. – сказал я сам себе.

— Ну что ж, а теперь, когда риск помереть от нелюбви к жизни минимален, давайте подумаем, что нам делать. – Лун перешагнул через видавший виды скелет.

— Сначала надо пробраться в Атриум, а оттуда – в кабинет Смотрительницы. – добавила Сиа.

— Раз уж таков план, сначала надо подняться. – я взлетел и, включив фонарик на Пип-Баке, осмотрел комнату. Невольно возникла мысль, что мы замурованы, ведь я не находил никакого средства подъёма. Но удача оказалась на моей стороне, едва я заметил пусть и обесточенную, но всё же лифтовую шахту с рухнувшим вниз лифтом. Увидев в бывшей кабине лифта среди остатков потолка двое скелетов я поёжился – смерть от падения была для меня не то, чтобы страшной, но непонятной, как для пегаса.

Вернувшись обратно, я указал Луну в сторону шахты и понёс Сию следом.

Подниматься строго вверх в узком пространстве было жутко неудобно и навевало панику на меня. Лун же, если и испытывал какой-то дискомфорт, то не подавал виду.

Мы пролетели долгих три этажа, прежде чем упереться в потолок и спустились чуть ниже, оказавшись в вестибюле – что-то из разряда мини Атриума в поздних Стойлах.

Пройдя чуть дальше, мы заглянули в кабинку охраны. Она оказалась на удивление, почти не тронутой, только сильно побитой. На полу лежали скелеты пони а подсобное помещение оказалось забаррикадировано и заперто за металлической дверью. Я готов был поставить сотку крышек, что там кто-то отсиживался. Не понятно, правда, что здесь произошло. Может терминал даст ответ.

Я вернулся к столу, на котором всё еще стоял работающий терминал. Ну, во взломе терминалов со мной не мог поспорить даже Лун, чей терминал, собственно я и взломал однажды. Покопавшись с минуты три и пару раз едва не заблочив его, я всё же угадал пароль. Серьёзно, какой поехавший поставил пароль Счастье в Стойле, да еще и расположенном близ города, где счастьем и не пахнет? Либо это был очень тонкий юморист, и тогда уже я – банально глупый пони, не осознающий всю комичность сего пароля.

А, впрочем, какая разница? В терминале я нашел пару отчётов о пропаже оружия, а последний текстовый лист повествовал о возможном заговоре на фоне ухудшения положения ряда пони. И почему я ни разу не удивлён?

Почти все попытки Стойл-Тек уберечь расу пони от гибели провалились по одному и тому же сценарию – пони банально перестали верить в идеалы дружбы и кооперации, что и привело их к уничтожению. Об этом даже древние мифы слагали, что, мол, были некие духи ветра, что нагнетали зиму и мороз на расу пони, и те, скооперировавшись, победили их. Вроде что-то похожее было и тут. Все элементарно предали эти идеалы, и поплатились за это своей и чужой жизнью.

Голосовых сообщений в терминале не было, а если и были, их удалили новые хозяева кабинки. Окончив с терминалом я перешел к двери. Что ж, не густо. Замок оказался изрядно поломан, но с помощью еще сестринской заколки я сумел его открыть – поражаюсь своим не самым честным способностям. То одно взломан без спросу, то другое. Эх, Базз, не вяжешься ты со своим аристократическим происхождением.

Открыв дверь я ожидаемо нашел скелет, на котором красовался Пип-Бак, а также арматуру и парочку Стелс-Баков. Уж ума не приложу, на кой хрен они были нужны конкретно ему, но я рад – меньше будем светить мордами в ненужный час.

Осмотрев кабинку охраны (Лун нашел еще патронов для карабина Сии, а я ещё один Пип-Бак, который, на удивление, выжил, только разрядился) мы прошли дальше по коридорам, ведомые огоньком Сии и нашими фонариками на Пип-Баках. На наших Л.У.М.ах вспыхнула одна красная точка. И сразу же я услышал какой-то шорох справа.

— Ццц… — протянул я и заглянул за поворот. В следующую секунду ужас сковал моё горло и мышцы. За поворотом обгладывала чей-то скелет адская гончая собственной персоной. Она меня не видела, ибо стояла ко мне спиной, но и прибить её одним залпом я не мог. Подавив нахлынувшую на меня панику, я повернулся к Сие и показал взглядом за поворот. Она попыталась пройти как можно тише по покрытому пылью полу и нацелила рог на гончую. Та, увидев свечение сзади моментально развернулась и метнулась к единорожке, занося удар в попытке сорвать её голову, но получила сперва спаренный выстрел, а затем упала на пол, скованная анестезирующим заклинанием. Очередь из BARов в голову довершила её незавидную судьбу.

— Что гончая делает в Роквилле? – спросила Сиа, надевая респиратор – в Стойло уже успел проникнуть грязный городской воздух. Мы последовали её примеру.

— Они же бывшие алмазные псы. Охотятся, а вернее, охотились за драгоценностями всю свою историю, а после воздействия на них Порчи, превратились в этот ужас. – объяснил я. Вообще, у меня довольно внушительный объём энциклопедических знаний в разных областях. Другое дело, что все эти знания не пригождаются мне в жизни, но место в голове занимают. Знакомо, не так ли?

Спустившись вниз мы наконец-то вошли в Атриум. Нда…Атриум это мягко сказано. От него осталась пара колонн и несколько шпангоутов, рухнувших с потолка, обнажив голую породу. Кажись, играться с шахтёрским тротилом любили не только рейдеры. От атриума в сторону вели защищенные кодом ворота. Закрыты. Дело дрянь – придётся всё-таки лезть в кабинет Смотрительницы и налаживать подачу питания. Остаётся надеяться, что терминал не будет сломан, иначе мы конкретно влипнем.

Пробираясь через полуразрушенный атриум я невольно поглядывал на Л.У.М. Меня сложно назвать трусом, но после встречи с адской гончей во мне проснулся параноик. Причем, в своей острой форме. Я уже не один раз пока шел и летел по Атриуму успокаивал свои ноги, которые то дрожали, то дергались на лету. Было неприятно. Взлетев на второй этаж и отстрелив парочку радтараканов (мелочь а неприятно) я оказался перед завалом, да не абы каким а в полтора моих роста, что выглядело весьма внушительно, ибо маломерком я не был. Пожав плечами, я принялся за расчистку и так бы и проторчал тут с добрый час, но вдруг один из валунов окутало синее сияние и он упал вниз – в полуразрушенный временем Атриум.

— Я думаю, подсобить тебе не помешает. – с улыбкой произнесла Сиа и отправила еще один массивный булыжник вниз.

— Что бы мы без тебя делали, не устану повторять. – я всё чаще ловил себя на мысли, что искренне кого-то хвалить не так плохо. Напротив, вон как Сиа улыбается похвале. Может, провернуть похожее и с Луном?

Расчистив проход мы отворили дверь, которая, издав предсмертный скрип, упала от нас в кабинет. Пройдя внутрь нас настигло самое большое разочарование за эту неделю – терминал, а точнее его отсутствие в рабочем состоянии. Без кода открытия двери, мы не смогли бы выйти из Стойла, так что мой страх оказался правдивым – мы били, считайте, что замурованными в Стойле, почти без еды и в окружении Дискордовой горы неизвестных опасностей, что нам любезно уготовили с того света корпоранты Стойл-Тек. Не одного Луна порой у меня чешутся копыта пристрелить. Директора этой шайтан-компании стояли в расстрельном списке на первых местах, даже опережая моего друга.

Вернувшись в Атриум и дождавшись Луна, мы известили его о проблеме.

— Ну, что поделаешь, придётся сварганить обходной план. – да, Лун сказал самую банальную вещь на свете, но в ней было куда больше здравого смысла, чем тошнотворности, поэтому я, а вернее, моя голова (не хочу отождествлять себя с этой полоумной частью моего тела) принялась думать над нашим спасением. Вроде как, негласным лидером в сей троице стал я, а значит и мне всё это расхлёбывать. По крайней мере это было честно – я ведь сам завёл нас в это болото, значит буду добр из него же и вывести.

— Сначала попробуем сломать ворота. Если они такого же качества, что и дверь в кабинете, то у нас все совсем не плохо. – и с этими словами мы принялись своими тремя физическими и одной магической силой выбить стальные двери в Атриум.

Спустя добрых двадцать минут, наш прогресс был чуть больше, чем ничего – двери не сдвинулись ни на сантиметр. Тогда я попытался взломать их с помощью заколок и отвёртки, в очередной раз мысленно передав привет сестре. Но дело и так не выгорело. Попытались свернуть дверь ломом – бесполезно, арматура скорее гнулась сама, чем могла сорвать эти ворота. Вот уж действительно, когда Стойл-Тек что-то строили, они строили это на века. Но была другая беда – своей идейностью они серьёзно оторвались от Луна в моём расстрельном списке. Чем больше я пытался вынести или открыть эти злополучные двери, тех больше я начинал ненавидеть их создателей и глав компании.

Наконец после третьей попытки снести дверь, я сел и попытался отдышаться. Рядом, Лун и Сиа пытались найти еще что-нибудь чем можно было попытаться открыть двери. Честно признаюсь я и сам уже слабо верил в успех этой авантюры. Моя голова уже приготовилась разразится самобичевальными мыслями и укорами, но я отогнал их – не хватало еще нюни распустить в такой-то момент.

И тут мне на ум пришла фраза Эмили, которую она говорила, когда у неё не получалось какое-то заклинание. “Если не можешь что-то решить в лоб, шли к Дискорду все устои и пытайся действовать в обход. Умный в гору не пойдёт, умный гору подорвёт.” Ну конечно! Подрывать мы, естественно ничего и никого не станем, но вот попытаться смонтировать путь в обход возможно. Для начала я проверил потолок. Не шатается, удары без эха – копать наверх бесполезно. Может есть какие-то выпирающие элементы? Я принялся обстукивать все углы и стены, какие еще были в живых в Атриуме и смежных с ним комнатах. Может, за 200 лет что-нибудь да оголилось…

Увы, нет. Всё глухо. Что же ещё можно придумать? Давай, Базз, думай, думай…О, Эврика, или как там говорилось в книжке по материальной физике?

 Я вернулся к Сие и спросил у неё водный талисман, предварительно рассказав про свой план. Она сперва не поверила, но вслушавшись, согласилась. Лун же просто кивнул и с искренне похвалил меня. Преисполненный мыслями об этом плане и поддержкой друзей и вернулся в их сопровождении в кабинет Смотрительницы и приступил к своему любимому делу – работой с терминалом.

А план был таков. Как вы знаете наверняка, терминалы можно строить из облаков и пользоваться ими могут лишь пегасы и бэтпони. Мы берём водный талисман, испаряем при помощи магии из него воду, формируя облако и делаем из него терминал. Провода, благо, не сгорели полностью, так что мы банально стыкуем их к терминалу и открываем двери. Профит! А уж сборка терминала для меня – плевое дело. Ну-с, приступим.

С огнём в глазах я начал лепить из облака заветную машину, пока Лун собирал из остатков провода. Дело это пусть и нехитрое, но кропотливое, с нас, не побоюсь сказать, семеро потов сошло, пока мы пытались прикрутить провода из металла и облачным аналогам, но всё же они нам поддались. С маниакальным желанием и должной педантичностью подойдя к сборке нашему вниманию предстал почти идеально ровный терминал. Не Анклавовский уровень, но сойдет. Мы вытерли пот с мордочек и я взялся за взлом. Коды активации дверей были утеряны безвозвратно, но если подобрать…хотя бы попытаться.

— Так, код открытия дверей обычно семизначный. 6 букв и 1 цифра в любой из колонок. Перебирать все варианты бессмысленно – терминал хоть и был нашим творением, всё равно блочился после четырех провальных попыток. А у нас был разброс около миллиона вариантов.

— Лун, у тебя загружены коды активации Стойл по секторам в Пип-Бак?

— Обижаешь. – ответил бэтпони и начал пролистывать в своём устройстве список загруженных текстовиков.

— Вот, разброс по Секторам прилагается.

— Ага, спасибо. – я включил уже свой Бак и проверил наличие текстовика. Держите меня семеро, сколько кодов. Глаза разбегаются.

— Можешь не пылать энтузиазмом. – с усмешкой заверил меня ночной пони. – Все коды получены экспериментально и все Стойла с ними давно обшарены минимум на два раза, так что подбери перья.

Это погасило улыбку на моей физиономии, пусть и не полностью. Главное – у нас есть код для открытия дверей Стойла. Наконец-то!

А может и нет…

Я прошерстил весь список на два раза глазами, и не нашел ни единого упоминания про Стойло 87. Вообще ни-че-го! У меня внутри как будто что-то ухнуло.

— Что не так? – Сиа все это время смотрела, как я лихорадочно перематываю список в попытке найти нужный номер.

— Всё не так. – сказал я голосом, которым можно кого-то прибить от тяжести. – Стойла 87 нет в списке, и кода активации к нему – соответственно, тоже.

Повисла тишина, после чего я немного встрепенулся и уже куда более бодрым, но смиренным голосом ответил. – Значит будем пробовать все варианты. Авось сработает…

Мы проверили около тридцати вариантов пароля но, всё было без толку.

— Проверь код Дарительницы. – Лун открыл одну из страниц книги Литлпип, которую сумел загрузить во время пребывания в НКР.

— CMC3BFF. – отрапортовал он, после чего я ввёл его в терминал.

— Пароль принят. – отразилось на экране.

— Лун, где ты раньше был?! – я был доволен и поражен, что не додумался до этого раньше.

— Вынашивал идею, как бы поуместнее тебе предложить. – ответил бэтпони сквозь маску.

— Что ж, рада что всё хорошо закончилось. – Сиа разделяла наш восторг, несмотря на мой испепеляющий Луна взгляд.

— Да хорош, что, уже и поиздеваться нельзя? – сквозь смех проговорил Лун.

— Можно, но не после недельного испытания по тоннелю и риском твоей гибели. – у меня как будто выветрилась мысль о расправе. А, впрочем, и хорошо, что выветрилась, одной дурной мыслью меньше.

Выбравшись из кабинета Смотрительницы, мы направились к уже открытым дверям. Пройдя их нас встретила отворённая главная дверь Стойла 87 с соответствующим числом в центре. Правда, восьмёрка почти стёрлась, так что понять номер мы смогли лишь интуитивно, но это не отменяло того факта, что, Дискорд побери, дома.

“Помнишь список дел?” – мой внутренний голос постучал по стенке, словно она была батареей.

— Так, кто куда сейчас пойдёт? – поинтересовался я у друзей. – Мне сейчас надо зайти в восемьдесят пятое, спросить про семью. Лун? – я уставился на бэтпони пока тот что-то обдумывал.

— Я в Кордон, к себе домой. Нужно собрать и запрятать все мои инструменты и данные, пока их не вскрыли, а после буду ждать вас в бункере. Ильм уже достал нам документы НКР, будет со дня на день.

— А я тогда пойду с Луном. – ответила Сиа. – заодно помогу ему с “зачисткой”.

— Хорошо, тогда до встречи в бункере?

— Ага. – ответил Лун и мы разошлись. Я направился чуть на Север – в Стойло, а Сиа и Лун в противоположную сторону на Юг – к Южному Кордону, где жил бэтпони.

Шагая по довольно широкой тропе я и не знал, что думать. Во мне боролись два чувства. Чувство эйфории, от того, что я увижу свою семью, и чувство стыда, за то, что я на более чем год без видной причины оборвал с ними связь. На душе начали скрести кошки. Стыд постепенно нарастал, начиная душить эйфорию. Я попытался выкинуть из головы эти мысли, но у меня не получилось. Я лишь сильнее загнулся с проблеме.

“Вспомни, Базз, ты ведь даже не удосужился поздравить родную и любимую сестру с Днём рождения! А мама? Сколько раз ты её навещал за год? Ах да, извини, забыл – НИ ОДНОГО!” – кричал мне мой внутренний голос.

— Заткнись, чтоб тебя, уймись, Дискорда на тебя нет! – не отступал я.

“Как же, а что ты им скажешь? А если они уже давно покинули Стойло, что ты сделаешь. Точно, локти кусать будешь!”

Я остановился, схватившись за голову копытами. Слёзы предательски начали орошать мою мордочку. Чего я сопротивляюсь, он был прав. Вернее, я был прав. Мой внутренний голос…что это? Я сам? Но нет, сам бы я ни за что не заставил бы самого себя рыдать.

И тут меня осенило. Прямо сквозь слёзы. Мой внутренний голос…это…моя...совесть?..

Ну конечно! Она меня постоянно порицала, она же меня спасла, тогда, в Стойле 56, она же призвала меня поступить правильно, пусть и нелегко с моей позиции в Эпплузе. Она же скандировала мне правду, какую я даже в мыслях не принимал и вот сейчас опять взялась за старое.

Эх, совесть. Спроси меня пару месяцев назад – я сразу отвечу, что у меня её и в помине нет. Или есть, но она задавлена всем, чем угодно во имя холодного расчёта. Сейчас же, я всерьёз ломался между отторжением совести и принятием её.

— Отторгнув, я, конечно, получу меньше головной боли – размышлял я вслух, всё ещё сидя на тропе, ведущей к Стойлу. – Но ведь благодаря совести и её советам я жив, у меня появились друзья, что прошли со мной этот путь. Я даже сумел признаться во всём Сии именно благодаря совести и тому, что она со мой вытворяла в прошлом. Может, пора перестать рыть самому себе могилу, во всяком случае в своей голове?

Вытерев слёзы и обдумав решение я возобновил свой путь к Стойлу. Решено. Совесть останется со мной, пусть это и будет стоить мне лишних крышек.

Подойдя ближе к Стойлу я заметил, как оно разрослось. Стойло было построено в скале. Сейчас же около бывшего утёса возвышался целый наскальный город со своими домами, улицами и даже верандами. Признаюсь, я был поражен. Ничего подобного мои глаза ещё не видели. Внезапно я поймал себя на мысли, что стою с отвисшей челюстью. Спешно взяв себя в копыта я направился к двери, обычно всегда открытой. Около неё меня снова встретили двое охранников.

— Документы. – довольно высоким голосом сказала земная пони в кожаной броне.

— Пожалуйста. – я предъявил им всю необходимую макулатуру.

— Куда идёте?

— Эх…К семье, повидаться. – тяжело ответил я.

— Фамилия? – она заглянула в свой Пип-Бак.

— Мелоди. – с той же тяжестью ответил я.

— Эмилена сейчас в Стойле, можете проходить. – ответила надсмотрщица, пропустив меня вперед.

— Спасибо. – поблагодарил её я и направился в Атриум, сейчас превратившийся во что-то вроде городской площади.

Атриум выглядел…необычно. Из того, что осталось неизменным я заметил лишь оборонные турели, сейчас пребывавшие в режиме ожидания и кабинет Смотрительницы, оставшийся неизменным. Всё остальное пространство было отведено под торговые лавки, а некогда бывший бар превратился в настоящую камерную комнату со сценой к креслами. В целом я был доволен перестановкой. Спросив у местных дорогу до комнаты Мелоди я направился прямиком туда. Уже успел забыть даже, где живу, надо же!

Идя по коридорам я заметил, что они все отремонтированы и покрашены. Нет больше этого полубарачного вида, когда ты, прогуливаясь, думал, что живешь не в Стойле, а в концентрационном лагере. Сейчас же трубы, где возможно были закрыты, а стены отшпаклёваны и покрашены в достаточно яркие узорчатые цвета. Видимо, жизнь в Стойле кипит, раз есть и время и ресурсы и силы заниматься разрисовкой. Обычно всем выделяется более прикладная и полезная роль. Видимо, здесь начался процесс творческого восстановления, чему я был очень рад. Было даже любопытно рассматривать узоры и образы, что появлялись благодаря этим узорам и моему воображению. Я даже поймал себя на мысли, что засматриваюсь и увлекаюсь всё больше и больше, как вдруг…

— Базз?! – я повернулся на голос и обомлел. В шагах пяти от меня, около двери стояла единорожка. Тёмно-серая шёрстка, белокурая грива с контрастной черной полоской, свисающая до плеч. Длинные ресницы и такие же как у меня изумрудно-зелёные глаза.

— Эмили?! – спросил я.

И в следующую секунду растянулся на полу, сбитый с ног сестринским приёмом. Раньше я ей поддавался, давая себя уронить, но сейчас она меня подловила.

— Ты живой! – восклицала она, бросаясь мне на шею.

— Живой как видишь, пусть и бывший в полуживом состоянии. – ответил я, улыбаясь. Оно и понятно – встретился с сестрой, которую больше года не видел. Не мудрено.

— Ты какими судьбами? – спросила она, разорвав объятия.

— Страшно соскучился по вам с мамой. Буквально неделю назад вспоминал вас. – и тут я заметил, что на мордочке Эмили проступила тень. Она немного помолчала, а затем всхлипнула.

— Не уж то… — я не договорил и, рассудив в кои-то веки всё быстро, обнял сестру еще раз. Да что со мной не так! Сперва Сиа рыдает мне в плечо, теперь Эмили. Прав был Лун – пора кончать с такими приколами, хоть и сейчас приколы стояли на последнем месте в списке.

Из меня редко когда получалось выбить сострадание, но сейчас был другой случай. Сейчас речь шла о моей семье. Я не заплакал вместе с сестрой только потому, что уже израсходовал весь свой запас слёз по дороге к Стойлу, от чего становилось еще более дурно.

— Когда это случилось? – нотки стали послышались в моей речи. Я даже испугался, что у меня идёт кровь, ибо даже смог почувствовать стойкий железный привкус на языке.

— Позавчера. В 15 часов 35 минут, так сказал мне врач. – всхлипывая произнесла Эмили. – Только не кори себя!

Но было поздно. Моя разыгравшаяся совесть прямо сейчас поливала меня со всех направлений снарядами, бомбами, травила и калечила как только могла. И скрыться от неё было невозможно. Она проникала во все потайные уголки моего сознания, разнося вести и перемывая мне каждую косточку. Я даже закрыл глаза в напряжении, чтобы ненароком не разорваться изнутри от распирающей ярости на себя. Моя совесть нещадно колотила тело, разрывала его, насылала все виданые и невиданные проклятия и злорадствовала надо мной и моей ошибкой. Но я стойко продолжал терпеть. Я не пытался заглушить её, как делал это всегда, совершая что-то негуманное. Я смирился и принял всё то, что мне адресовывала совесть. Да, я ужасный пони, настолько беспринципный и эгоистичный, что не пришел увидеться с собственной мамой, а она поддерживала и помогала мне всю мою сознательную и бессознательную жизнь, а я так ей отплатил за заботу и любовь. Да, я ужасен и противен и…

— Базз! – крик Эмили вывел меня из цепочки самобичевания и смирения. – Базз!

— Да… — спросил я хриплым голосом, будто успел простыть за пару секунд.

— Не смей себя травить! – она нахмурилась. Капли слёз ещё блестели на её длинных ресницах. – Ты не виноват, что не успел. И я очень сомневаюсь, что мама одобрила бы твои загоны на самого себя.

Чёрт, не уж то меня так просто читать по эмоциям? Перспектива вообще не радужная, скажу я вам, если тебя может прочесть и предугадать любой.

— Эх…я знаю, а что могу с собой поделать? – я поднял взгляд на сестру.

— Как минимум, для начала успокойся. – ответила она помогая мне подняться. – Самокритичность всегда была твоим коньком, но не до такой же степени!

— Последствия вновь проявившейся совести. Всё пытаюсь привыкнуть.

— Если уж решил привыкать, то давай сперва сходим ко мне, а то не гоже гостей в проходе встречать.

— Да какой я гость. – рассеяно бросил мой мозг.

— Такой, которого целый год не появлялось, проходи. – печаль уже окончательно спала с мордочки Эмили и она ускакала на кухню.

Признаюсь честно, я ожидал совсем не такой реакции. Мне виделось, что меня примут холодно и вопросительно, как это было принято у Мелоди. Ибо, того, кто оборвал все связи с семьёй на целый год никогда в почёт не ставят, тем более члены его же семьи. Но тут была иная ситуация. Скорбь и радость в одном, и непонятно, чего больше. Радость от того, что я встретился с сестрой, по факту – единственным и самым близким родственником сейчас. И скорбь. Скорбь от смерти самой родной для меня пони – моей мамы. Той, что никогда от меня не отворачивалась и всегда поддерживала. Да, можете называть меня маменькиным сынком, но этот сынок всё равно не стал пай-жеребёнком, боящимся сделать лишний шаг. То же самое можно было сказать и про Эмили. Сколь её знаю, она никогда не боялась последствий своего решения, и также была идейной личностью. Но с тем, чего у меня никогда не было — огнём в глазах. Зеленым пламенем, которое сделает всё, что прикажет ему хозяйка, но вместе с тем, если его спустить с привязи – оно поглотит не только её саму, но и её окружение. Н-да, такой себе из меня толкователь зебринских предсказаний…

С кухни вернулась Эмили, держа телекинезом чашки и блюдца. Сколь её помню, она всегда хвалилась своим умением колдовать, порой дразня меня этим. Вот только и я был не промах, лихо покрывая отсутствие магии полётом.

— Ну-с, рассказывай братец, где бывал и что копал? – сестра села напротив меня и устремила изумрудный взор прямо мне в очи, попивая чай.

— Что ж, начать хочу с того, что после того, как я перестал держать связь, я побывал на нескольких каменных фермах, успешно пропил сколоченное состояние и уже думал уходить из города куда глаза глядят. – Я сделал глоток горячего чая.

— И судя по твоей улыбке, произошел форс-мажор, и ты не уезжаешь. – ехидно продолжила демонстрировать проницательность Эмили. Порою мне кажется, что она телепат, прям как аликорны на Пустоши.

— Ты почти угадала. Форс-мажор действительно произошел. Более того он стоил мне двух недель жизни, поломанных рёбер и едва не закончился потерей друга. – очередной глоток приятного чая.

— О как, и что за форс-мажор? – Эмили смотрела на меня источая любопытство.

— Нашел во время вылазки на ферме живую единорожку, списанную местными рейдерами на биотопливо. Принёс к работодателю, думал, что продаст, но решил – чем Дискорд не шутит, и уговорил оставить. И, ни разу не прогадал.

— Нашёл себе подружку? – поиграла бровями сестра.

— Всё-то ты знаешь. – ответил, закатив глаза я.

— Да, я такая. Как говорил папа про меня: “Она, чудачка, коварная!” – мы вместе рассмеялись.

— Так вот. Из-за того, что находку я оставил, пришлось идти в Старую Эпплузу и обменивать лекарства, щедро мною стащенные с комбината. – Эмили пожурила меня взглядом. В купе с её ресницами выглядело очень необычно. – А после выяснилось, что рейдеры прочуяли, кто стащил их собственность и решили устроить засаду на Южном тракте.

— Продолжай. – Эмили даже поставила чашку на стол, увлечённая моим повествованием.

— Засаду-то они воткнули, да только не учли, что я хитрее их. – настала моя очередь играть бровями. – они по умственной неполноценности вздумали погнаться за нами, а мы заманили их в ловушку в Стойле 56. Там пришлось распрощаться с девственностью моих ребер, ибо мне их сломали и они неудачно проткнули легкое. Но, благо моя прагматичность в лице Сии не подкачала.

— Это её так зовут? – Эмилена похоже интересовалась больше моей личной жизнью, нежели приключениями.

— Да, я вас познакомлю перед нашим уходом.

— Кстати об этом, куда ты уходишь? – Она немого помрачнела.

— Во восток, в НКР. – просто ответил я.

— Когда? – спросила она.

— Через пару дней. Документы включая гражданство уже с у нас. Осталось запрятать все заначки и можно отправляться, а потом уже перевезти оставшееся оборудование.

— Значит, вот как. – её мордочка стала совсем хмурой. – Опять разбежимся кто-куда.

— Нет, на этот раз я не забуду тебя.

— Возьми меня с собой. Всем буду помогать, только не оставляй меня здесь одну! – она почти сорвалась на крик.

Я выдохнул. Должен сказать, моя прагматичность меня подвела, а совесть вспыхнула с новой силой. Почему же я раньше об этом не позаботился? С другой стороны, Лун бы вряд ли потратит ещё времени на выбивание документов на ещё одного пони, которого даже не знает. Кумовством уже попахивать начало́. Но, в самом деле, не оставлять же её здесь, наедине с мёртвыми родителями, а самому, после всей той крепкой дружбы, улететь в закат как последний мудак? Нет, так дело не пойдет.

— Я постараюсь сделать, что смогу, но шансов будет немного. – попытался скрасить ситуацию я. – Но знай. Я никогда тебя не брошу. В этот раз уж точно.

— Обещаешь? – Эмили нахмурилась, буравя меня взглядом, в котором буквально чувствовался огонь.

— Обещаю. – твёрдо ответил я, прислоняя копыто к груди.

Мы посидели ещё немного, как в комнату вошел жеребец в медицинском халате.

— Мисс Мелоди. Мы закончили с осмотром. – объявил он.

— Спасибо. Мы скоро зайдём. – ответила единорожка и, встав, унесла чашки телекинезом на кухню.

— А вы кто? – спросил медпони меня.

— А я её братец. Базз Мелоди, переехал около пяти лет назад отсюда в Роквилль, вот, как видите, решил встретиться. – ответил я с улыбкой, пусть и весьма натянутой. Медпони это заметил.

— Вам уже сообщили, надо полагать?

— Да, сообщили. Бесконечно проклинаю себя за это. – признался я ему.

— Вашей вины здесь нет.

— Но я поступил безрассудно, оборвав связь.

Медпони лишь пожал плечами и ушел.

— Пошли? – Эмили уже вернулась с кухни.

— Пошли. – с тяжелым вздохом ответил я. Надо сказать, у меня впервые за долгие годы от переизбытка эмоций появился ком в горле. Поразительно хреновое ощущение, если честно. А ведь кто-то живёт так годами…

Пройдя второй ярус мы спустились на лифте в самый низ. Конструкция Стойла была идентична восемьдесят седьмому, но без разрушенного Атриума и общей заброшенности. На самом нижнем этаже был крематорий и что-то вроде кладбища, состоящего из огромных размеров полок, выдолбленных прямо в породе и сейчас заставленных урнами едва ли на половину. Но, примерно прикинув, я понял, что их тут около трёхсот.

— Этот отсек построили совсем недавно. Раньше пеплом удобряли почву на ферме, а сейчас, благодаря поставкам сельхозпродукции из Эпплузы и смежных с ней городов, у нас есть еда и те, кто не хочет удобрять прахом могут оставить его себе, на память. – объяснила мне сестра.

— И как мы поступим?

— Мама желала, чтобы прах развеяли или удобрили им почву. – Эмили помрачнела. – Но я не знаю, как это принять.

— Помнишь нашу семейную фотографию? – у меня на мгновение всплыл в памяти тот самый заветный образ.

— Помню…и от этого еще больнее. – призналась Эмили.

— В чём смысл фотографии, как ты думаешь? – я остановился и посмотрел на сестру.

— Наверно, в запечатлении какого-либо момента…в том, что глядя на фотографию, мы, невольно, возвращаемся как будто в прошлое, в те счастливые мгновения нашей жизни?

— Именно, но не только это. Эмили, фотография, можно сказать, отражение сущности в этом мире. Наша мама, наш папа, вообще все наши знакомые, что сейчас не с нами, но есть на фотографиях – это всё живая память. И не только о событиях и моментах из нашей жизни, но и о них самих. Когда я услышал про смерть папы, я безусловно расстроился, как и ты, как и мама. Но одновременно с этим обрадовался, что у нас есть его фотографии, что мы не забудем нашего папу. Не утратим воспоминаний, какой он, что он любил и чем занимался при жизни. Всё это есть в фотографии. Понимаешь? – для меня сейчас это было сродно отдушине, ибо при Луне такие тирады толкать я бы не решился – в это нужно вникать, а ситуация сейчас ни разу не весёлая.

— Понимаю. – Эмили вздохнула и продолжила путь к крематорию. Я последовал за ней.

— Вот и вы. Готовы? – медпони замер в ожидании.

— Да. – ответила Эмили.

Наша мама уже лежала в камере, бездыханно ожидая сего момента. Во мне проснулось волнение и совесть, пусть и не очень больно, но кольнула меня. Я попытался вновь вспомнить слова Эмили про самобичевание и это на удивление помогло – я-таки унялся.

Вспышка огненно-рыжего пламени заставила меня невольно прикрыть глаза, но сквозь сощуренные очи я видел, как от нашей мамы остался лишь пепел, сейчас оседающий в камере. Честно признаюсь, было больно. Очень больно. Я, кажется, говорил, что в вопросах боли и её ощущения я парадоксален. Я не страшусь боли. Если речь идёт про телесные повреждения. Мне, конечно, было больно когда я сломал рёбра в Стойле, но эта боль была несоизмерима с той, что я испытал сейчас, стоя и наблюдая, как самая близкая для меня пони превратилась в горстку пепла за какую-то пару секунд. Это было тяжело даже для меня, хотя я не раз наблюдал смерть, причем мучительную и долгую.

Прах достали из камеры и телекинезом аккуратно переместили в урну. Взяв её в свой телекинетический захват и поблагодарив медпони, Эмили повела меня наверх, к балконам, которые я наблюдал с внешней стороны Стойла.

Путь до них прошел в молчании. Во-первых, нам было неприятно разрывать тишину, тем более в такой-то момент, а во-вторых, у меня банально не было никакого плана в голове, никакой мысли на которую можно было хотя бы поверхностно отвлечься. Я впервые был наедине со своими, пусть и хаотичными, но все же мыслями. Ощущение было неприятное. Будто меня кинули в магически зачарованную тихую комнату, где буквально слышно работу твоего организма пока тишина нагнетает атмосферу, а ты не можешь ни на чём сосредоточиться. Примерно понимаете, о чём я?

Когда мы оказались на балконе, у меня немного закружилась голова. Ума не приложу, от чего, кстати. Как вообще у пегаса может кружиться голова от высоты. Это всё равно, что будучи пловцом бояться воды, не иначе. Но отдышавшись я вернул поток мыслей.

— Хочешь что-нибудь сказать? – спросила меня Эмили. Её некогда бархатистый голос сейчас звучал сипло и тихо. Надо полагать, такая же проблема настигла и меня.

— Давай ты первая. – я потупил взгляд в пол и отошел от края к порогу, чтобы не мешать сестре сосредоточится. В голове царило беспокойство. Я не знал, как провернуть дело с документами. Если удастся уговорить Луна выбить их и для Эмили, это будет самая большая моя дипломатическая победа, но если не получиться?..

 Нет! Оставлять и разлучаться ещё раз с ней я себе не позволю и не прощу. Никогда больше! Я и так пожинаю плоды того, что разделился с семьёй сейчас, второй раз такого не случиться, головой клянусь. Я слишком хорошо учусь на ошибках, чтобы допустить еще одну сейчас…

— Базз! – опять я зашел слишком глубоко в мысли.

— Да, я тут. – с небольшой запинкой ответил мой мозг.

— Ты хочешь что-нибудь сказать? – Эмили на меня не обиделась. Конечно, она едва не первая, кто узнал о моих философских мыслях а также пристрастию к ним.

— Конечно. – ответил я и, взяв урну в копыта, подошел к перилам. Помни, Базз, помни. Отключить голову, говорить лишь то, что думаешь и считаешь нужным…

— Мама, я хотел бы попросить у тебя прощения. Прощения за то, что отвернулся от тебя, когда моя помощь была так нужна. Прощения за то, что не исполнил свою мечту, и…вряд ли вообще исполню. Да, такой момент, а я опять тебя о чём-то прошу, что со мной не так?..

 Но всё же, я искренен сейчас перед тобой, как никогда. Я правда, наравне с прощением, хочу выразить тебе искреннюю и сердечную благодарность. Благодарность за то, что вырастила и воспитала нас таковыми. Благодарность, что верила в нас несмотря на неудачи и разочарования. За то, что привила нам стремление мечтать и показала, как это прекрасно – иметь мечту и добываться её, параллельно становясь лучше день ото дня. Всё это – твои заслуги и твои принципы, которые ты в нас заложила, и за это мы тебе бесконечно благодарны. У тебя, действительно, получилось воспитать хороших пони, трудно это отрицать…

“Хороших пони? Ты себя вообще видел?” – скандировала моя совесть.

“Видел. Я и есть этот хороший пони!” – меня откровенно достала вновь разыгравшаяся в такой-то момент совесть и я решил её нет-нет, да приструнить. Это возымело действие. Поток самобичевания и ненависти к себе отступил, пусть и недалеко.

— Да, порой я бываю не самым честным или не самым правильным, но ты что тогда, в моём детстве, что сейчас, заставляешь меня стать лучше. Это поразительно и приятно одновременно. Может, конечно, мне и не осуществить свою мечту, но твою – мечту становиться лучше каждый день я не забуду и исполню. Обещаю тебе и… прощай, мама. Мы помним…и…любим тебя. – последнюю фразу я сказал с мокрыми от слёз глазами. Я не стыдился слёз, во всяком случае, не перед сестрой. Тем более, что сейчас отнюдь не время для подтруниваний.

И с этими словами урна поднялась телекинезом и прах из неё высыпался на серый воздух пригорода. Его подхватил ветерок, шедший со стороны Западного побережья и понес на Восток, к горным грядам и пустыням, к лесам и джунглям Восточных поселений аж до самого Бэлтимэйра. А там, около самого Селестийского побережья он осядет в погрузится окончательно в свой последний сон. Зарывшись в песок побережья и навсегда остыв в нём, или упадет в морскую бездну, встретив последний дом там – в темной и переменчивой водной толще. А мы будем стоять и провожать его даже когда последние частички его окончательно покинут эти бренные и негостеприимные края, этот серый, наполненный смогом от фабрик и ощущением безнадежности мир, что выбрасывает с каждым ядовитым облаком в небо мечты его обитателей…