Погасшая свечка
Эпилог - День Кошмаров
Оболочка начала трещать. В какой именно момент это произошло — я и понятия не имела, потому что счёт времени потеряла уже давно. Это что, конец? Статую разрушило от времени, или от меня решили избавиться раз и навсегда? Пожалуй, теперь это не важно. А, собственно, что меня ждёт теперь? Другой мир? М-да. По головке за всё то, что я натворила, меня точно не погладят. И вообще, рановато ещё туда, мне всего-то двенадцать лет. Надо бороться до конца.
Но едва я попыталась сделать хоть что-то, как меня изо всех сил ударило под дых.
Не была бы в камне — уверена, очнулась бы уже с парой сломанных ребёр (если бы не задохнулась от боли на месте). В груди горело огнём так, что не разберёшь, что уцелело, а что нет. Мало того, так на месте удара у меня ещё образовалась пустота. Кхм, сложно объяснить. Дырки, думаю, не появилось, но будто бы стало чего-то не хватать. Между сердцем и желудком.
Но отойти от боли мне не дали; тотчас же принялись за мою шкурку. По крайней мере, из неё отбивную они решили не делать. Но возможность варки супа не отрицаю. Кожа закипела, изменялась, затвердевала (куда ещё сильнее? Я же в камне сижу!). Меня стянуло... во всех направлениях сразу, будто бы я надела плотный лётный костюм. Нет, сама не надевала, но читала в книжке. Ай! Ай-ай-ай!
Жар добрался и до внутренностей. В глазах поплыли круги, и я отключилась.
Голодно.
Не знаю, пытались ли меня освободить, расшатали ли магическую клетку, раскололи ли статую — но, нутром чую, выбралась я из своего заточения только потому, что чувство голода стало просто невыносимым.
— Школа Дружбы?... Забавно... Тваечка...
Я бросила лишь один усталый взгляд на окружающие меня стены. Не обратила внимания и на дрожащий свет лампы, лившийся из коридора. Мои мысли были заняты лишь едой.
Как на меня такая голодуха нашла? Заклинание каменного плена все живые процессы останавливает. Но жрать хочется, словно бы я в жизни ничегошеньки ни ела. В животе пусто. Вообще ничего нет, ни единой крошки.
По коридору я то шла, то тащилась, опираясь на стену (было дурно). Туго сообразила, что настенные лампы не горят, и слабенькое освещение даёт лишь луна. Так, значит, в столовую можно не соваться... Но я знаю и иные места, где можно раздобыть пищу. Причём куда вкуснее, чем сытный, но пустой школьный свекольник!
Передо мной показалась дверь учительской. Совершенно не раздумывая и не обращая внимания на осторожные шорохи сзади вваливаюсь внутрь и направляюсь к холодильнику.
Что? Воровать плохо? Даже не начинайте. Эти пони посадили меня в каменный плен. Да они на коленях должны передо мной... Ай!
Надо срочно поесть.
Открыла дверцу. Свет залил мою исхудавшую фигурку. Странно, но обилие тарелок с приготовленными завтраками меня не слишком привлекает. Вот это да! Похоже, за время отсидки ещё и привередой успела стать. Я должна поесть! Должна, даже если это будет каша с комочками!
А, собственно, чего отходить от кассы? Без всяких церемоний принялась поглощать тарелку за тарелкой. Прямо так, из холодильника.
Лёгкий салат из свёклы и сельдерея? Не возражаю.
Сено обыкновенное? Отличная закуска.
Гора сладостей? Умяла всё, без остатка.
Яблочное пюре? На что только семья Эпплов горазда, а? Съедаю за один присест.
Морковь с мёдом и лесными ягодами? Отправляется в мою ненасытную топку.
Макароны с хлебом, сладкой картошкой и тыквой? Э-э-э-э... Знаете, я столько углеводов не сожгу. Пожалуй, оставлю.
Холодильник оказался опустошён наполовину, а вот результатами я всё ещё не довольна.
Вместилось-то в меня еды много. Даже, слишком много. Голод, конечно, зверский, но мой желудок до заточения столько явно не вмещал.
Но, что самое странное — голод никуда не пропал.
Я смотрела на всё это кулинарное разнообразие и мучительно пыталась понять, что со мной происходит. Подумала бы, что еда не успела утрястись и начать перевариваться — вот организм и думает, что я ещё не сыта. Только в том-то и дело, что я ощущаю себя наполненной! Я... наелась! Но сверху желудка не прекращает зудеть... Ну назовём его второй желудок, что ли. Я даже попыталась через силу впихнуть в себя завтрак Старлайт. Я объелась, но совершенно не утолила голод.
— Коузи Глоу? Что ты творишь?!
Ой, помяни беду...
Поднялась на ноги и развернулась. В дверях учительской стояла Старлайт Глиммер. Она левитировала фонарь рядом с собой, недоумевающе смотря на меня.
Я должна была бы расстроиться (Нашли, поймали! И не успела из школы выбраться), но голод затмевал всё. Усилием воли заставила себя вернуться в реальность и захлопнуть истекающий слюнями рот.
Давай, Коузи. О еде подумаешь позже. И не из таких передряг выкарабкивались.
Я глубоко вздохнула и включила талант.
…
Мой талант изменился???!!!
Вглядываюсь — нет, это не совсем так. Я всё ещё могу определить эмоции Старлайт. По её сморщенному лбу, зажатой стойке, перекинутой за ногу передней ноге (и множеству других деталей). Но мне и не нужно было вглядываться в язык тела! Эмоции витали вокруг Старлайт, я видела это облако из сожаления, недопонимания, растерянности. Я почти могла почувствовать его во рту. И это лишь первый слой! Если то, что витало снаружи согласовывалось с результатом моего таланта с точностью часов, то внутри, поглубже, клубилось что-то поинтереснее. Вновь неуверенность, но и счастье, радость, напряжение, и нечто самое сладкое, самое приятное, от чего аж язык сводит...
Любовь?
— Коузи, ответь мне пожалуйста! — взмолилась Старлайт. — Ты меня пугаешь!
Но я, зачарованная этим клубком чувств, молча подошла к ней и привстала на задние копыта, поднимая голову на один уровень с Глиммер.
Никогда бы не подумала, что эмоции могут выглядеть так вкусно.
Я не осознавала, что делаю, действовала на инстинктах. Раскрыла рот и начала откусывать этот дымящийся клубок кусок за куском, чувствуя, как свербящая пустота внутри наконец-то начала пополняться. Старлайт осела на пол и не сопротивлялась. Не хотела? Не могла? Мне было без разницы. Чем больше я брала, тем больше хотелось взять. Я хотела высосать все чувства досуха.
Вдруг Старлайт слышимо простонала. И сквозь дурманящую дымку вкуснейших восторгов, умиротворения и любви я своим обычным талантом разглядела реальную, настоящую боль.
Наваждение как копытом сняло. Я с трудом оторвалась, захлопывая разинутый рот. Старлайт распласталась, обессиленная и недвижимая.
Эйфория спадала с каждой секундой. Стук сердца стремительно учащался, пока я в ужасе хваталась за голову, пытаясь понять, что только что произошло.
Я с голодухи набросилась на живую пони, словно дикий зверь?! Начала жрать эмоции? Только Кризалис так делала. Но я-то не она! Я ведь...
Сердце ухнуло в бездну.
Нет, нет... этого не может быть... я не могу быть этим чудовищем...
Отступилась от Старлайт, не переставая ощупывать себя. Вот только сквозь мягкую шерсть повсюду начинало проступать нечто жёсткое. Или мне так кажется?
Натолкнулась крупом на что-то холодное и развернулась, не в силах выдавить из себя и крика.
Посреди плывущих в тумане стен школы стояло зеркало. Моё отражение в нём стремительно таяло; сквозь розовую шерсть проступал чёрный панцирь. Подняла взгляд, ища глаза. Но в них не осталось ни зрачков, ни белков; только сплошной, сетчатый розовый смотрел на меня в ответ.
Внутри меня потемнело. Ещё чуть-чуть и я полностью ударюсь в панику. Невольно вспомнился перевозной кинотеатр, где показывали фильм ужасов. И, ровно как и там, повсюду сквозь мою любимую розовую шёрстку (нет! Я не могу её потерять!) выступали чудовищные черты. Жучьи крылья… клыки… дыры в теле…
Нет! НЕТ!
Но прежде чем с моих губ сорвался вопль, на меня из ниоткуда набросилась невидимая тень, охватывая и одеялом прижимая меня к полу.
— Не бойся, Коузи. Теперь всё будет хорошо, — раздалось над моей макушкой. Я не могла вспомнить владелицу этого величественного, нежного голоса; но в миг почувствовала себя под защитой. Паника притупилась.
— Но ведь я... Я-я-я-я же теперь...
— В этом нет ничего страшного, Коузи. Вспомни чейнджлингов из школы Дружбы. Все они живут нормальной жизнью. Тебе не придётся скрываться ото всех и жить в одиночестве.
— Но-но...
— Хэйзы обязательно примут тебя! Они простили тебе похищение магии Эквестрии, а в этом превращении ты даже не виновата!
Ой! Как я могла забыть? У меня же есть семья! Хувз, Эмеральд, Даймонд, Руби... Они не бросят меня. Точно не бросят. Я это знаю.
Страх отступил на мгновение. И, словно бы дожидаясь этого момента, всё ещё плотно обнимающая меня тень легонько ткнула меня по лбу рогом:
— Спи.
Сфера наконец-то сменила картинку дрожащей от ужаса, свернувшейся в клубочек чейнджлинга на ровный серый. Это хорошо. Коузи ушла в сон без снов, где сможет хорошенько восстановиться, набраться сил перед следующей ночью и забыть про этот ужасный кошмар.
Луна поднялась, вытирая пот со лба. Сзади раздалось горестное кряхтение.
Посреди ничего, над и под мириадами звёзд, лежал завязанный бантиком Дискорд. Он давно бросил всякие попытки пошевелиться и теперь лишь иногда испускал горестные вздохи.
— Объяснись, — повернулась Луна. Её голос не дрогнул, но в глазах плескалась ярость ночного холода.
— Помнишь наш разговор в том милом прибрежном городке, когда вы пытались обвинить меня в освобождении Коузи? Мне тогда пришла в голову замечательная идея, обратить Коузи в чейнджлинга. Я ещё вслух её озвучил. И она никак не выходила из моей головы. Я обязан был узнать, что получится! Но, пытаться воплотить её в реальность мне не хотелось. Хватило и одного раза вызволить Коузи; знаем, чем это закончилось; повторять не буду, спасибо. И вчера меня осенило! Можно же провернуть схему во сне! Опускать Коузи при засыпании в аккуратно созданный для неё мир, а по пробуждению стирать воспоминания о пережитом!
Дискорд вздохнул. Он попытался вытянуться, но лишь сильнее скрутил себя в узел.
— Очевидно, соваться в домен повелительницы снов и кошмаров было чересчур опрометчиво. Ваша светлость жаждет назначить наказание? Я слушаю.
Луна хмуро оглядела Дискорда с головы до кончика хвоста, словно бы оценивая его.
— Ты дашь Пинки-клятву больше не мешать Коузи своими выходками.
— Без твоего явного на то разрешения, и выходки, в которых я задел Коузи нечаянно, не в счёт, — буркнул Дискорд, сжимаясь из узла в крендель. – Должен был уточнить детали. Пинки-клятва – это тебе не шутки. А так – невелика потеря. Эта барышня и без моей помощи сеет хаос во всём, к чему прикасается.
— Ещё в ближайшую неделю каждую ночь ты будешь помогать мне бороться с кошмарами.
— Это можно обустроить, — кивнул Дискорд, чеша бородку коготком. – Даже пообещаю не наводить свои порядки в мирных снах. Но за отсутствие превращений пони с бензопилами в пудинг не ручаюсь.
— И я расскажу обо всём Флаттершай.
— Месяц, — побледнел Дискорд. – Месяц работы вместо недели, но ты хранишь молчание. Договорились?
— Нет, — холодно отказала Луна. – Ты подверг испытанию неокрепшую психику жеребёнка в момент её наибольшей слабости – во сне. Я хочу, чтобы ты усвоил этот урок.
И, судя по невыносимо горестному выражению лица Дискорда, Луна не сомневалась – этот урок он запомнит надолго.