Fallout Equestria: Influx
Глава 8: На зебре мочало — начинай сначала
Вихрь вопросов закружился в моей голове при виде этого пустынного рейнджера, встретившего нас у выхода из Cтойла 16. Вскоре двум важнейшим таки удалось пробиться через остальные.
«Как он нашёл нас? Как он узнал, кто я?»
Рейнджер походил на увиденных ранее, однако плащ его износился сильнее, а броня щеголяла боевыми отметинами. Спросите моего мнения — этот был выше рангом и повидал гораздо больше, чем те, кого мы встречали. Ещё и бронебойное ружьё пятидесятого калибра красовалось на армейском боевом седле. Если он хотел скрыть свою истинную силу, ему не помешало бы сменить имидж.
— А ты кто такой, красноглазик? — спросил Фрутти, поглядев на багровые огоньки в глубине шлема.
— Меня зовут… — незнакомец вдруг замолк и задумчиво наклонил голову. — …Нексус.
Фрутти заговорщически склонился ко мне и прикрыл рот крылом.
— Пиздит как дышит, точно тебе говорю.
— Ага. Что он, имени своего не помнит?
— Во-во!
Мы закончили перешёптываться и повернулись обратно к рейнджеру. Тот смотрел исключительно на меня.
Буду откровенна. Мне не нравилась эта ситуация. Мне не нравился этот рейнджер. Мне вообще ничего не нравилось, вот!
— Что тебе от меня нужно? — набралась я смелости спросить.
— Ты вернёшься со мной в промышленный комплекс Мэрхаве; приказано доставить тебя в целости.
Вообще, это мог быть шанс узнать больше о моём прошлом.
— Зачем я там нужна?
— Демонтаж с целью последующего анализа, — невозмутимо ответил рейнджер, будто и не сказал буквально: «Я отведу тебя туда, где ты умрёшь».
— Собираешься её прикончить? — злобно закричал Фрутти, крыльями перехватывая квант-модулятор.
— Без этого конструкция второй модели будет неполноценной.
— Ты ведь понимаешь, что вероятность моего согласия отправиться на убой крайне мала?! — зарычала я, выхватывая Счастливчика.
Нексус просто зашагал вперёд, даже не обратив внимания на обнажённое оружие. Как будто ему было вообще по барабану.
— Фтой где фтоишь, — приказала я, пусть и неразборчиво из-за рукояти во рту.
Рейнджер не послушал. Я дёрнула скобу, и пуля .357 с громким звоном отскочила от лобовой части шлема. Я опустошила остальной барабан, но пули лишь царапали прочную сталь. Самое большее, чего я добилась, — расколола вражине линзу.
— Погляди-ка сюда, жополиз, — издевательски крикнул Фрутти. Нексус поднял глаза и увидел, как фиолетовый жеребец целится в него.
— Не вмешивайся, пегас, — сказал Нексус и повернулся обратно ко мне.
— Хрен тебе, ты на мою подругу бочку катишь!
Улучив момент, я крутанулась на передних ногах и впечатала задние прямо в бронированную башку. Громко зазвенело, а я вскрикнула от боли и удивления. Да он как стальная стена! Я услышала глухой тяжёлый стук и потом металлическое клацанье — похоже, с упавшей туши слетел шлем.
— Ха, неплохо ты его, — рассмеялся Фрутти, приземлившись рядом.
— У него в броне пара тонн стали, не меньше. Ох, мои копыта… — простонала я, с трудом поднявшись и обернувшись.
Тем временем рейнджер быстро перекатился на живот, подогнул под себя ноги, распрямил их и встал как ни в чём не бывало. Мы застыли, ужаснувшись при взгляде на то, что раньше скрывал шлем.
— О-он как т-ты, — оторопело пробормотал Фрутти, шагнув назад от взгляда механических глаз.
Красные огоньки вновь сошлись на мне. Над левой бровью красовалась надпись, прямо как у меня. «И-02 ИС».
— Некорректно. Я модель два, а не один.
— Да хоть двадцать два, ты меня всё равно не получишь, — прошипела я. — Как ты вообще нас нашёл?
— По следу энергетической сигнатуры, — просто ответил рейнджер.
— Энергетической сигнатуры? — склонила я голову.
— Да, это уникальное излучение твоих батарей, которое можно отследить. Так я вас и нашёл.
Неужели меня так легко было обнаружить? Просто настроив приёмники на какую-то «мою» частоту? Это сулило большие проблемы.
— Кристалл, микро-мана-батарея начинает прожигать дыру в моём кармане, — прошептал Фрутти под топот двинувшегося на нас робота.
— Гр-р, и как нам запечатывать чёртово стойло, когда эта консервная банка мешается под копытами? — тихо процедила я.
Мы с И-02 двинулись по кругу, не спуская друг с друга глаз. Через полоборота он оказался перед дверью, и мне в голову пришла идея.
— Фрутти, нам надо заманить его внутрь и закрыть дверь. Тогда запечатаем и его, и стойло!
— План отличный, — кивнул Фрутти и взмыл вверх, целясь из винтовки.
— Эй ты, тостер-компостер, нападай, — глумливо выкрикнула я.
Тот не мешкая ринулся вперёд, отчего мне пришлось даже отпрыгнуть вбок. Буравя взглядом красных зрачков, он обрушил на меня шквал ударов копытами. Мне осталось лишь извиваться в танце уклонения, благо маркер угрозы вспыхивал исправно и позволял вовремя реагировать. Блокировать смысла наверняка не было — копыта Нексуса тоже были стальными. Ещё это означало, что Фрутти ни в коем случае нельзя подставляться под удар, иначе он умрёт.
— Пригнись! — крикнул пегас.
Я тут же отпрыгнула и припала к земле. В рейнджера полетело два зелёных сгустка, но тот упрямо продолжал смотреть на меня. Вдруг в последний момент он легонько отклонился — первый снаряд пролетел мимо, — а потом текучим движением выпрямился вновь, избежав и второго. Он как чувствовал их. Прямо как мой маркер угрозы.
— Жопа… — выругался Фрутти.
Он подлетел поближе, чтоб уж наверняка, но в воздух взметнулся чёрный хвост машины. Мой визор заключил его в прямоугольник и идентифицировал как «нановолокна». Нановолоконный хвост, прям как у меня! Подождите-ка…
— Фрутти, берегись! — слишком поздно спохватилась я.
Конец чёрного хвоста коснулся его ноги, и этого оказалось достаточно. Рейнджер с силой потянул пегаса вниз, жёстко спустив на землю, после чего поднял и вновь впечатал в камни. Фрутти закричал. Нексус же впервые оставил меня без внимания и посмотрел на поверженного врага. Снова поднял, снова опустил — в этот раз с хрустом и ещё более болезненным вскриком.
— Отпусти его!
Я с криком побежала вперёд и второй раз пнула рейнджера в лицо. Теперь, когда я знала, чего ожидать, удар прошёл менее болезненно для меня самой.
— Спасибо, — выдохнул пегас и сразу ринулся к внешней панели управления дверью.
Я тем временем повернулась обратно к Нексусу и тут же поняла, что отворачиваться совсем не стоило. Мне в лицо прилетел первоклассный хук. Челюсть слетела с креплений на секунду, но ремонтная магия вправила её обратно.
Было больно. Чертовски. Несмотря на всю ненависть к моему стальному телу, сейчас я была благодарна его прочности. Обычную челюсть такой удар бы стёр в порошок. Мигнул восклицательный знак, и я отпрыгнула вбок от нового хука. Увы, но рейнджер уже разъярился, так что мне вновь пришлось сосредоточиться на уклонении от его стальных копыт. Маркер угрозы спасал, однако Нексус неумолимо напирал вперёд.
Я оглянулась посмотреть, не подошла ли уже к двери стойла, пока суть да дело. Оказалось — подошла. Я внутренне вздохнула с облегчением. Прямо позади зиял открытый проход в бункер. К несчастью, повернувшись обратно, я тут же словила удар в висок. За ударом последовали сотрясение мозга (по крайней мере, мне так показалось), звон в ушах — даром что их заменили рецепторы — и помутнение в глазах. А ещё я упала.
— Почему, И-01, почему? Во имя чего? Зачем ты продолжаешь отрицать своё предназначение? — спросил Нексус.
Его поломанная челюсть карикатурно дёргалась вверх-вниз, но из горла с жуткой ясностью раздавался голос здорового живого пони.
— Да что такое это твоё предназначение? — рявкнул Фрутти.
— Судьба всей устаревшей техники — переработка и освобождение дороги новым, усовершенствованным моделям.
— Я не какая-то там техника! — проворчала я, еле-еле приходя в себя и поднимаясь на ноги.
— Зачем себя обманывать? — спросил рейнджер, опустив дула винтовок, чтобы смотрели мне в ноги. — Ты считаешь себя живой из-за неисправности?
— Она и есть живая, идиот! — воскликнул Фрутти. Я вздрогнула от счастья.
— На убой я отправлюсь только в виде трупа, — отрезала я.
— Да будет так, — с некоторым разочарованием протянул робот.
Его боевое седло нацелилось на моё правое колено, и… ничего. Нексус просто стоял и двигал челюстью. как будто хотел укусить, но через некоторое время замер и задумался, уставившись пустым взглядом, видимо, в космические просторы вселенной. Потом обернулся и поглядел на отлетевший в начале боя шлем.
— Ха, он не могёт стрелять, потому что механизм-то был в шлеме, — загоготал Фрутти, но тут же схватился за ребро и застонал.
Я усмехнулась.
— Ну что, похищать-то будешь меня?
Робот раздражённо зарычал и рванул вперёд. Точно в последний момент я подпрыгнула, внутренне молясь, чтобы всё получилось с первой попытки. В прыжке я передними копытами толкнулась от стальной черепушки, перепрыгнула, коснулась земли и ещё поднятыми задними упёрлась рейнджеру в круп, надавив со всей силы. Вкупе с инерцией толчок заставил Нексуса пролететь вперёд, к проёму входа.
— Фрутти, жми, ёкарный бабай!
Пегас кивнул и дёрнул рычаг, активировав дверной механизм. Я надеялась, что Нексус споткнётся о порог и перевалится внутрь, после чего проход закроется. С затаённым дыханием мы наблюдали за ковыляющим рейнджером, пока вокруг набирал силу вой сирен
— О нет, — выдохнула я, когда робот свалился прямо у порога, боком упав на стальной край.
Во рту разлилась горечь поражения. У нас осталось слишком мало времени до взрыва, а второго шанса всё сделать красиво Нексус бы нам не дал.
Шестерня уже подкатилась к проходу, и стальная рука начала выталкивать её вперёд, во внешние пазы. Я вдруг заметила, что одно из дул боевого седла попало под зубец. С возродившимся огоньком надежды я взмолилась богиням о чуде. Разрывая перепонки скрежетом, огромная дверь пошла вперёд, и, к нашей безграничной радости, десятки тонн стали похоронили под собой кусок боевого седла Нексуса, зажав трепыхающегося робота между дверью и полом.
— Ха, пусть и не как задумано, но за жопу мы тебя схватили, — победно произнёс Фрутти, вернувшись ко мне.
— Да! — согласилась я.
Вдруг раздался приглушённый хлопок откуда-то из-за двери. Должно быть, рванула первая батарея, а если так — времени у нас оставалась мало.
— Эх, сейчас бы побежать отсюда, — намекнула я пегасу.
— Агась.
Нексус тем временем забился сильнее, изо всех сил пытаясь вытащить себя и натягивая стальные заклёпки седла до скрипа. Армейская сталь, впрочем, держалась. Он мог скорее разорвать остальную броню целиком, чем это крепление.
Фрутти крылом залез в карман пыльника и вытащил уже светящуюся мана-батарею.
— Ай-яй-яй-яй, горячо-о-о! — заорал пегас, подкидывая её между крыльями, как горячую картошку.
В итоге он перехватил будущую бомбу копытом и подошёл к роботу. Невзирая на боль, Фрутти принял суровый вид и торжественно произнёс: «Жги, братишка», — после чего просто отпустил батарею.
Он повернул голову, кивнул, и мы дали дёру от трепыхающегося робота. Зуб даю, на пути сюда пещера была короче! Стоило нам добежать до кучки светящейся пыли, когда-то бывшей гекконом, стены сотряс оглушительный взрыв. Ударной волной Фрутти чуть не сшибло с ног, а я облегчённо вздохнула — теперь Стойло 16 было надёжно запечатано, ещё и робот наверняка сдох в процессе. Впрочем, долго радоваться нам не пришлось, потому как с потолка градом посыпались сталактиты. Возле самого выхода какой-то гадкий камень всё же упал мне на спину. Я закричала от боли, вывалилась на холодный ночной воздух и скатилась вниз по склону, где осталась лежать, тяжело дыша.
— Мы… уф… сделали это! — хватая ртом воздух, пропыхтел Фрутти.
— Да, ага, — выдохнула я с земли.
Ко времени, когда мы добрались до моего старого дома в Чеддертоне на окраинах Сенсайда, в небе уже ярко сияла луна, окаймляя серебром заброшенный жилой район. По пути мои перегруженные глаз и ухо восстановились, вернув зрение и слух к ста процентам, а Фрутти я дала лечебное зелье, чтобы помочь справиться с ранениями от захвата нановолоконным хвостом.
— Эх, налакаться бы в стельку, — вздохнул Фрутти, входя в прихожую.
— Обычно я не пью, чтобы «налакаться», но после сегодня я тебя, пожалуй, поддержу.
Я заперла дверь и, аккуратно обступив дыру в полу, пошла на кухню к своему другу.
Фрутти стоял с головой в холодильнике.
— И где? Я же точно их видел вчера, — бормотал он. — Ага, нашёл!
Пегас высунулся обратно и вытащил в зубах палетку с шестью банками лагера. Он сунул её мне в копыта.
— Отнеси в гостиную; тут, оказывается, ещё две есть, я захвачу.
— Ладно, — кивнула я, подхватила хвостом упаковку тёплого пива и поплелась назад.
Банки легли на кофейный столик, а я — на один из поломанных диванов. Тот протяжно скрипнул, но выдержал. Вскоре в дверном проёме показался Фрутти: зажав одну пачку в зубах, а вторую балансируя на крыле и кривясь от боли, он прошёл ко мне и скинул свою ношу.
— Ай-яй-яй, больно крылу, — пожаловался он.
— Тебе нужно лучше заботиться о своих крыльях, Фрутти, — пожурила его я. — Они через многое прошли.
— В курсе, — пегас раздражённо плюхнулся на другой диван.
— Ну и денёк, — я со вздохом вытащила первую банку из упаковки.
Фрутти последовал моему примеру, после чего отработанным движением крыла откупорил свои пол-литра. Это пиво пролежало в тепле два века, потому что холодильник нифига не работал, а расфасовали его на заводе ещё за Селестия знает сколько лет до конца войны, но всё же открылась банка с шипением. Как ни удивительно — пиво не выдохлось. Я предположила, что герметично запечатанный напиток не портился, а жестяные стенки продержались достаточно, чтобы ржавчина не проела дыры.
— Ништяк, — Фрутти поднёс банку ко рту и щедро отхлебнул. — М-м, «Коньсберг», лучший пивас на свете.
Если честно, пить я не любила только по одной причине. Мне не нравился лагер. Он был горьким и оставлял неприятное послевкусие. Тем не менее, учитывая ужасы шестнадцатого стойла, напиться вдрызг мне хотелось настолько, что я готова была смириться даже с этим отвратным, вяжущим вкусом.
— Итак. — Фрутти как пылесос всосал первую банку и потянулся за второй. — Что за хрень пришла к нам в конце?
— Без понятия, — я отхлебнула глоток и поморщилась от разлившейся по языку горечи.
— Он сказал, что был второй моделью, но… — пегас глотнул пивас, — второй моделью чего?
— Хороший вопрос, как раз пытаюсь найти на него ответ. Моделью того же, чем являюсь и я, что бы это ни было.
— Погоди секунду, — Фрутти снова глотнул пива. — Он же за тобой пришёл, так?
Я кивнула. Нексус звал меня исключительно по серийному номеру.
— Так, может, он искал тебя с того самого дня, как упали бомбы?
Какой точный и неприятный вопрос. Могло ли это быть правдой? Не знаю. Если так подумать, за два века можно переворошить множество мест, а мою капсулу в Мейнхэттане не то чтобы прятали. Скорее даже выставили напоказ — она лежала в обычной палате, все дела. И-02 ИС заявлял, что шёл по следу энергетической сигнатуры, значит, и в больнице мог меня без труда найти. Нет, он увязался за нами недавно…
Я выпучила глаза, вспомнив наш побег из штаб-квартиры МАСА. Вспомнила, как почувствовала за собой слежку близ руин Лас-Пегаса — из этой самой штаб-квартиры.
— Он был там… — выдохнула я.
— А, чё? — Фрутти оперативно открывал третью банку.
— Тот робот, он преследовал нас с прибытия в Мэрхаве.
— С чего ты взяла?
— Взломанные входные двери и экраны безопасности в МАСА, — ещё не придя в себя, проговорила я.
Фрутти раскрыл было рот, но задумался, а потом вытаращился на меня.
— Пресвятая Фауст, а ты, по ходу, права! Поехавший робот-страж не мог так покоцать толстенный экран, а входные двери были выломаны внутрь, не наружу.
Я кивнула.
— А помнишь, как мне показалось, будто за нами наблюдают? И наблюдают из той штаб-квартиры.
— Это ты к чему?
— Кто-то охотится за мной. Такой вывод можно сделать из встречи с И-02 ИС, ведь он собирался меня куда-то «вернуть». Так ему приказали, но кто и зачем? Что могу я — модель один, по его же словам, — дать модели два?
— А мне-то почём знать?
— Вот и я хз, — застонала я и сделала большущий глоток лагера наперекор отвратному вкусу. — Думается мне, всё это связано с моим превращением в робота, и если так, то всё становится слишком сложным. Непонятным.
— ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ПУСТОШЬ! — Фрутти упавшим голосом крикнул тост и опрокинул в себя остаток банки.
И правда, добро пожаловать на пустошь.
Хр-р-р. Хр-р-р.
Я потрясла головой и окинула взглядом гору банок у дивана, на котором отрубился Фрутти. Он успел прикончить пятнадцать с половиной. Похоже, денёк выдался более изматывающим, чем мне казалось, и алкоголь выпил из него последние силы. Эх, жаль, что со мной так не вышло. Я осилила шесть банок, а учитывая, что к алкоголю я непривычна, от трёх литров пива должна была хочь чуточку опьянеть. Но нет, мой разум оставался чист как стёклышко весь вечер.
Вздохнув, я поглядела на «Коньсберг» в своём копыте. Почему же я до сих пор трезвая, в то время как Фрутти натурально на бровях ходил перед отрубом? Наверное, мне повезло, что пегаса сморило раньше, чем пробудился его печально известный внутренний секс-монстр. Так почему я трезвая? После шести банок я должна была хоть что-то почувствовать. Ну, заряд батарей подскочил на два процента, но это другое.
— Неужели виновата изменённая физиология, все эти импланты…
Я запнулась на середине мысли. Поглядела вниз, на живот, который уже не скрывали повешенные на спинку дивана пыльник и майка. Нежно провела по нему копытом.
— Желудок у меня не органический, как сердце и лёгкие. Он искусственный, и весь алкоголь переработала магия. Наверняка его создатель так задумал, чтобы любые токсичные жидкости и еда безопасно отфильтровавались, — рассудила я.
Если так, то почему действовал галюциноген в стойле? Судя по всему, ответ крылся в биологии — лёгким и сердцу нечего было противопоставить вредному воздействию. Всё это пополнило и так нехилый список загадок моего механического тела. На что оно вообще было способно?
Я мягко скатилась с дивана на копыта и как можно тише вышла в коридор, а потом к ступеням. Поднималась осторожно, стараясь не скрипеть досками и не разбудить спящего пегаса. Сверху меня встретила дыра в полу, и я неосознанно потянулась к левому глазу, с болезненной яркостью вспомнив, как половину лица сорвало падением. Решительно встряхнув головой, я обошла провал и проникла в свою спальню — к стойл-тековскому компьютеру.
— Почему бы и не успокоить душу, — вздохнула я, не зная, получится ли. — Всё равно ведь не усну.
Всему виной была мысль, что я могла продать кому-то место в этом чёртовом стойле. С самого ухода из пещеры она не покидала меня, но сейчас вгрызлась совсем уж невыносимо. О Селестия, хоть бы всё обошлось, и я никого не обрекла на ужасную смерть в том безумии.
Я не убийца.
Вопреки всему, терминал ещё питала сеть. Сглотнув, я опустила копыто на кнопку включения. Мелькнула надежда, что экран останётся чёрным, но компьютер приветственно пискнул и вспыхнул рабочий стол. Я уставилась на давно забытые, оставленные файлы. «“Стойл-Тек” — наши продукты проживут века».
Я быстренько ткнула пару горячих клавиш, сразу открывавших нужные рабочие папки. Мне постоянно звонили из офисов и просили данные о покупателях, договорах и прочей ерунде, отчего постоянно приходилось поднимать старые записи. В частности, директория с историей продаж открывалась нажатием Ctrl-S.
На экран высыпался ворох всевозможных таблиц и офисных документов. Я открыла файл с продажами, выбрала лист о местах в стойлах и вытаращилась на его две с лишним тысячи строк. Ночка обещала стать долгой.
Я со стоном отлипла от монитора несколько часов спустя и потёрла уставшие глаза. Ни единого места не продано в шестнадцатое стойло. О нём вообще не было упоминаний. Я видела записи с 19-м, 21-м, 26-м, 29-м и 34-м, но не с шестнадцатым. Оно явно работало в день падения бомб, так почему же?..
— А чё делаешь? — раздалось вдруг сзади, и я едва не подпрыгнула от страха. Вот ведь бесшумный!
— Фрутти, засранец, не пугай так! — Я с криком шарахнулась в другой конец комнаты, перепуганная до чёртиков.
— Я тебе от двери кричал раза два, — застонал он, потирая висок. — А ты зависла в своём манямирке и пялилась в экран.
Я глубоко вдохнула, приходя в себя, и вернулась за компьютер.
— Извини… просто проверяла, что никому не продала места в той жопе, которую мы запечатали.
— И как? — Он плюхнулся на круп, всё ещё держась за голову.
— К счастью, нет.
Ткнув «бэкспейс», я вышла из графика продаж обратно на рабочий стол. Стрелочками быстро сдвинула селектор на ярлык сетевой папки «Стойл-Тек». Понятно, что едва ли я установлю связь с серверами, но это и не было нужно. Я хотела проверить другое — не пришло ли мне писем и уведомлений после госпитализации моего органического тела.
Как только я кликнула по ярлыку, тут же выскочило предупреждение: «Соединение с сетью “Стойл-Тек” не установлено». Не удивившись, я жмакнула на крестик и всё равно добралась до сетевой папки, просто в офлайн-режиме. К счастью, письма никуда не девались, если тебе кто-то писал, и их можно было посмотреть — разве что ответить не выйдет.
Я открыла папку входящих писем и обнаружила четыре непрочитанных. Первое было уведомление о том, что мой договор со «Стойл-Тек» разрывается из-за болезни; второе — пожелание выздоровления от Эплблум, одной из трёх основательниц компании; третье, датированное неделей после госпитализации, — что-то с заголовком «Список новых стойл и продукции»; а четвёртое — просто сообщение о месячном пособии. Список новых стойл и продукции? Там должно быть про новые бункеры! Я открыла письмо и, пробежав введение, добралась до сути: в течение нескольких лет (ну тогдашних) фирма планировала возвести ещё два. Так и так, под Лас-Пегасом будет построено Супер-Стойло 24 (ага, «дупер», блин), а проект Стойла 16 переместят из Эпплвуда в холмы предместий.
Я выдохнула с облегчением и села. Стойла 16 не существовало, когда я была жива, так что, слава Селестии, никто не получил от меня билета в эту проклятую дыру. Жаль того добряка, под чью ответственность оно попало.
— «Стойл-Тек» ещё не построили его, когда я продавала места, — сообщила я Фрутти, отвернувшись от компьютера, и встревоженно нахмурилась: пегас сжимал голову как в тисках. — Что с тобой?
— Голова трещит с похмелья, ерунда, — простонал он.
— Моя мама страдала от сильных мигреней. Может, таблетки, которые ей прописали, помогут? Хотя не знаю, не просочились ли они.
— Что угодно, Селестия помилуй, ненавижу мигрени, — он снова застонал. — Где они?
— Мама их держала у себя в тумбочке. — Я отключила терминал.
— Э-э, а мне туда можно?
— Ну, мамино тело вряд ли там. Когда я проходила мимо двери, гнилью оттуда не пахло.
— Ла-адно… — Фиолетовый пегас развернулся и, выйдя из моей комнаты, отправился на поиски старых маминых таблеток.
Я встала из-за стола и выглянула в окно: солнце в небе поднялось уже высоко. Должно быть, сейчас около десяти или одиннадцати утра. Я не устраивала ночных тусовок с самого пубертата. Воспоминания, хе-хе… Отвернувшись от окна, я почувствовала неприятное стеснение в правой задней ноге. Я застонала и осторожно потёрла ногу, на которой оказалась гладкая кожа, а не бугры и рубцы, как раньше. Я быстро просунула кончик хвоста под ткань и оттянула её, чтобы рассмотреть плоть. К моему облегчению, нога полностью зажила. Ну, за исключением шерсти. О Фауст на мопеде, зуд отрастающих волосков сведёт меня с ума.
— КРИСТАЛЛ, ПОДОЙДИ-КА ГЛЯНЬ! — заорал Фрутти из коридора.
Испугавшись, что я ошиблась и мой друг таки наткнулся на тело мамы, я галопом выскочила из комнаты, перемахнула через треснувшую ступеньку на лестнице и влетела в дверь, кое-как затормозив. Я судорожно огляделась в поисках останков, но мамина спальня выглядела как… ну, обычная двухсотлетняя спальня, за которой не ухаживали два века. Фрутти сидел на заправленной кровати и, вытряхнув верхний ящик тумбочки, держал между коленей аптечечку, а в копытах — ламинированную карту.
— Чего? Что там? — просипела я, чуть не словившая инфаркт от его вопля.
Он продемонстрировал мне обратную сторону карточки.
Ламинированный пропуск щеголял логотипом Министерства Крутости и маминым именем, причём с уровнем административного допуска, да не простым, а высочайшего уровня. Ерунда какая-то!
— Ты не говорила, что твоя мама работала на Министерство Крутости, — произнёс Фрутти чуть ли не с обидой в голосе.
— Потому что она пекла хлеб! — огрызнулась я.
— Прям сто процентов?
— Да, она работала в пекарне, — продолжала я, защищая маму, единственную, кого любила больше своей жизни.
— А это тогда что?
— Не знаю! Я понимаю не больше твоего.
— А что если работа в пекарне была просто прикрытием? Ну, в МинКруте занимались слежкой и шпионажем, — предположил мой друг.
Я уже открыла рот, чтобы возразить, но поняла, что в словах Фрутти был резон. Я работала на дому и не выходила на улицу, и, чтобы содержать нас обеих, мама пропадала на долгих сменах. Прежде у меня не возникало сомнений, но… вдруг он прав и мама — агент Министерства Крутости, ну, не шпионка, но какая-то сотрудница? Наверное, подсознательно я боялась узнать правду о своём происхождении, да только вот что я выясню о своей семье, чего ещё не знала?
— Как самочувствие? — спросила я у Фрутти, пока мы шли по Бродвок-авеню в Сенсайде.
Дом и утренний сюрприз остались в часе ходьбы позади. Я решила приберечь мамин министерский пропуск — ещё может пригодиться, раз мой эндоскелет и всё прочее были собраны в МинКруте.
— Гораздо лучше, спасибо, твои таблетки просто чудо, — довольно выдохнул Фрутти.
— Здорово, а… ты не запомнил, где Мотор Раннер сказал его искать? — Я покосилась по сторонам на заколоченные окна заброшек, выстроившихся вдоль проспекта к воротам Стрипа.
— Он говорил что-то про гостиницу «Золотой дуб», — сказал Фрутти и показал влево. — Вон, там!
Я улыбнулась — ну, хотя бы не надо плутать часами незнамо где в поисках незнамо чего. Обычный трёхэтажный отель, окна фасада где треснули, где выбиты, над парадным входом прикручены старые неоновые буквы названия, под ними — импровизированная вывеска с выведенным краской «Бар и казино внутри». Получив кивок от Фрутти, я толкнула дверь.
Обстановка «Золотого дуба» походила на провинциальный брейтанский паб, местами переиначенный под иные нужды. Слева была установлена сцена для музыки и выступлений, справа — барная стойка из тёмного дерева с рядами стульев, а дверь во внутренней стене вела куда-то вглубь здания — похоже, в казино, судя по видневшемуся столу для блэкджека. Пони сидели в креслах и на барных стульях, болтали и пили, не поведя и ухом, когда мы вошли. Я как будто вернулась в прошлое, в довоенный паб, где атмосферу не пронизывали депрессивность и одиночество, как снаружи.
— Эу, кто пустил полосатую?! — сипло гаркнул кто-то рядом.
Я вздохнула и обернулась, чтобы осадить незадачливого расиста, но оцепенела, увидев, кто подал голос. Пресловутый пони был одет в чёрную кожанку и стоял со скучающим видом, прислонившись к стене, но бросалось в глаза и холодило кровь другое — его тело в местах, не скрытых одеждой, было гнилое и сморщенное, как у гуля.
— Г-гуль! — вскрикнула я и отскочила, врезавшись в стену рядом с баром.
— Чё, наших не видала? — сердито прохрипел зомби — или, скорее, прохрипела, судя по высоте голоса.
— Прости, моя подруга не с пустоши, ещё не встречалась с разумным гулем. Мы, как познакомились, налетали только на диких, — вступился Фрутти, виновато склонив голову.
— Ясно, — вздохнула кобыла и снова прислонилась к стене. — Смотри, чтобы твоя полосатая не бузила, крылатик.
— Не шугайся, Кристалл. Она нормальная, такая же как ты и я. Некоторые гули — обычные пони, хоть и на вид как ходячие трупы, — объяснил Фрутти.
— Я всё слышу! — сердито прикрикнула гульша.
— Прости, хе-хе.
Я кивнула в знак понимания; мы рысью приблизились к стойке и залезли на барные стулья, причём мой громко, раскатисто скрипнул.
— Доброго вечера, что будете? — спросила пухлая кобыла в засаленном (видно, давно не стиранном) фартуке.
— Будешь пиво? — спросила я у Фрутти.
— О богини, нет, башка не выдержит, — простонал Фрутти.
— Тогда, э-э, две «Спаркл-Колы», пожалуйста… ну, если есть.
— Сейчас будет, — кивнула пухлая кобыла.
Она на секунду скрылась за стойкой, но быстро вернулась с бутылкой оранжевой жидкости в зубах. Поставив бутылочку передо мной, она проделала это ещё раз, но уже для Фрутти.
— С вас пятьдесят крышечек, — произнесла кобыла, протянув копыто. Я кивнула и заплатила. — Не припоминаю ваших лиц. Вы не местные? — спросила она, присаживаясь.
— Ага, дня два назад прибыли. — Фрутти откупорил колу и быстро утолкал свежую крышечку в карман.
— Всегда приятно видеть новые лица, — улыбнулась кобыла. — Нечасто в Сенсайде встретишь зебру, да к тому же не чокнутую из Дивной Луны.
Я коротко кивнула.
— А вы, случаем, не знаете, где можно найти пони по имени Мотор Раннер? — спросила я у барпоньши.
— Здоровяк в номере наверху, но скоро должен спуститься. А что, вы к нему по делу?
— По делу, — кивнул Фрутти. — Мы за наградой.
— Вы охотники за головами? — полюбопытствовала она.
— Не, какое там… Просто нужны были крышки.
— Понятно, и как успехи?
— Отстой. Гоняли мудака по всей долине и стойлу в холмах, — простонал Фрутти.
Весь зал вдруг разом погрузился в мертвецкую тишину.
— Стойлу… Стойлу 16? — испуганно спросила кобыла.
— Ну… да, — осторожно ответила я.
— Как вы оттуда выбрались? — удивилась она, как будто просто выйти уже было достижением.
— Разобрались с задачей да ушли, а что? — Фрутти нахмурился.
— За годы в этом стойле побывало не перечесть сколько старателей, и почти никто не возвращался, а те, кто сумел, ну... — Она замолчала и указала на столик в углу.
Мы проводили взглядами её копыто и заметили молодую кобылу лет двадцати вместе со зрелым жеребцом. Она держала его за копыто и кое-как успокаивала, чтобы тот не ёрзал и что-то пил. Трясущийся жеребец время от времени странно булькал и клокотал горлом, а когда он делал это особенно громко, кобылка извинялась.
— Что это с ним? — спросила я, не удержавшись.
— Он — отец этой кобылы и, в общем, пошёл грабить Стойло 16, как и все остальные, кто, слыша о нетронутом бункере, надеется обчистить его и хорошо навариться. Пошёл один, но через полдня вернулся. Рассказывал, там полно всяких ужасов, что пони внутри — сумасшедшие, но... — Она снова запнулась. — С тех пор он страдает от кошмаров. Дочь говорит, таких страшных, что он не давал себе засыпать, а иногда вёл себя странно, кричал и орал в пустоту, как словно на галлюцинации. К несчастью, бедняга не выдержал и сломался, и в сухом остатке — вот эта дрожащая развалина, — печально закончила она. — Как вы двое выбрались оттуда?
— Наверное, мы проторчали там не так долго, — предположила я.
С тех пор, как мы покинули стойло, я не видела ни одной галлюцинации. Несмотря на то что мы провели там полдня, под воздействием наркотика мы находились всего пару часов, поскольку большую часть времени я по случайности не спускалась ниже опасной зоны.
— Ты как спал? — спросила я, повернувшись к Фрутти.
— Как жеребёнок в облаке, — отозвался Фрутти и смачно приложился к коле.
— Вам повезло. Дай Селестия удачи следующему, кто не побоится туда сунуться, — вздохнула барпоньша.
— Не будет никого следующего, — произнёс Фрутти, привлекая внимание кобылы.
— Да. Мы сделали так, чтобы туда никто больше не попал.
— Угу, запечатали дверь и сломали контрольные панели с обеих сторон, так что никто не угодит в эту западню.
— Серьёзно?
— После того, на что мы насмотрелись, совесть не дала бы оставить всё как было. А уж тот жеребец, что с его семьёй стало… Я считаю, мы поступили правильно, — сказала я.
— Вы не поверите, какое добро сотворили для нас… нет, для всей Мэрхаве, — облегчённо выдохнула кобыла.
— Всей Мэрхаве, да ну? — удивился Фрутти.
— Ага, стойла — самый лакомый кусочек для добытчиков и старателей. Страшно подумать, сколько пони там сгинуло за годы. Вы спасли много будущих жизней.
Я улыбнулась, чувствуя, как внутри теплеет от похвалы — я ведь и правда помогла уберечь жителей этого городка, а может, и всей Мэрхаве. Так неожиданно и приятно!
— М-м, да, воистину подвиг, — раздался вдруг из-за спины голос Мотора Раннера.
— А-а! Можно не подкрадываться, пожалуйста?! — взвизгнула я, подскочив от внезапности, и чуть не опрокинула бутылочку колы.
Фрутти прыснул в копыто, но не удержался и взорвался хохотом.
— Второй… второй раз, а-а… А-ха-ха! За день! Ты всегда будешь подпрыгивать от того, что сзади кто-то подошёл? — выдавил он сквозь смех.
Зыркнув на ржущего друга, я щёлкнула хвостом и легонько двинула его в грудную клетку, заставив ойкнуть от неожиданности.
— Ладно-ладно, прости, — застонал он, потирая ноющие рёбра.
— Вы закончили? — тихо спросил Мотор Раннер.
— Кхм, да, простите, — я собралась и повернулась лицом к жеребцу ростом с принцессу Селестию. — Мы позаботились о вашей… э-э, недоработке.
Стоять в его тени было жутковато. Я хвостом выудила подвеску из кармана и протянула ему. Здоровяк склонился и добрую минуту её рассматривал, но затем выпрямился.
— Превосходно сработано, госпожа Эклер, господин Фрутти. Без этого пони жеребята смогут спать по ночам спокойно, — улыбнулся он. — И о проекте «К» он никому не разболтает…
Последнее он пробормотал вполголоса, но мои чувствительные звуковые рецепторы уловили слова. Я хотела было спросить про проект «К», но передумала — не моё дело, в конце-то концов. Здоровяк стянул со спины пару тяжёлых сумок и грохнул на стойку.
— Вот награда, как обещано. Подвеску считайте за премию, можете продать за пару крышек.
В дверях отеля показался молодой пегас, облачённый в разобранную силовую броню Анклава, и обвёл взглядом посетителей, пока не заметил здоровяка. Фрутти заметно напрягся.
— Мотор Раннер, сэр, я достал транспорт, как вы просили, — отчитался пегас, обращаясь к огромному жеребцу, как к начальнику.
— Вирблвинд, сколько тебе повторять: можешь не обращаться ко мне «сэр», — вздохнул тот.
— Сколько угодно, сэр.
Мотор Раннер испустил вздох.
— Когда-нибудь ты поймёшь разницу между товарищем и командиром, — вздохнул Мотор Раннер и обернулся к нам. — Спасибо, что помогли с дельцем, но меня ждут дома. Приятной дороги. — И он вместе с пегасом-попутчиком вышел из отеля.
— Приятной дороги? Издевается? — Фрутти невесело усмехнулся. — Да уж.
— На поезде мы ехали недурно, — пробормотала я рассеянно, пока вынимала мешочки из сумок Мотора Раннера.
В одной лежало два кулька по тысяче крышек, в другой три — итого впрямь пять тысяч, как было обещано. Я с улыбкой прикарманила три мешочка, а другие два сдвинула к Фрутти.
— Поезд взлетел на воздух… — напомнил мой друг.
— А. Ну… да.
Фрутти рассовал крышки по волшебным карманам своего плаща и приподнял перемётные сумки из чёрной материи.
— Гм-м, пригодится, — с этими словами он натянул их себе на спину за крылья.
Мы посидели у бара ещё пару минут, потягивая колу, и вышли наружу, на улицы Сенсайда. После прохлады отеля палящее мэрхавское солнце, висящее в зените, било по мозгам будто кувалда. Я-то была к жаре привычна — но, увы, не Фрутти.
— Полная жопа, я как цыплёнок в гриле, — заныл он, когда мы вышла на дорогу к воротам.
— Чуть-чуть солнца тебе не повредит, — улыбнулась я.
Фрутти расправил одно крыло и стал обмахиваться.
— Твоё «чуть-чуть» как в духовке!
Я тихо хихикнула: ему понадобится пара месяцев, чтобы привыкнуть к местному климату после промозглого восточного побережья.
Наконец, вдалеке показались ворота, но дорогу преграждала шайка жеребцов. С виду они были обычные сенсайдцы, но обнажённое оружие — целый арсенал ножей до бильярдных киев — не сулили ничего хорошего. Мне стало не по себе. Не к добру это, ой не к добру.
— Давай лучше свернём и обойдём, — предложила я.
Фрутти кивнул в знак согласия, и мы — со всей невозмутимостью, дабы не привлекать внимание, — свернули налево и зашагали по пустой дороге. К сожалению, путь, по которому мы пошли, только раззадоривал нервы, так как улица, по которой мы шли, выглядела запущенной и была по обе стороны завалена щебнем пуще, чем любая улица в Сенсайде. Казалось, по этой улице много лет не ходил вообще никто. Мы шли по этой дороге, пока она не начала выводить нас обратно к главной дороге, но остановились, как только повернули за угол, который вывел бы нас на дорогу, ведущую обратно к главной улице. Группа из пяти пони перегородила выход, как будто поджидая нас. Не дёргаясь, мы попятились и развернулись, но снова замерли: сзади к нам подкрались ещё трое, зажав бутербродиком в проулке. Блин, как же так получилось?
— Чёрт, — вздохнул Фрутти. — Видимо, будем пробиваться.
Так как оба конца улочки оказались перекрыты, я только кивнула с отрешённым видом.
— Эй, подружка-пирожушка, тобой выбрана неправильная улица, — осклабился один.
— Мой ноги, мы в дороге, — прибавил второй.
Фрутти ударил крыльями и взмыл в воздух, направив квант-модулятор на новоприбывшую троицу.
— Беру тыл! — Рёв плазмы заглушил его голос.
— Хуярь их! — заорал кто-то, и все восемь грабителей бросились в атаку с холодным оружием наперевес.
Не тормозить! Припав к земле, я выхватила свой чёрно-золочёный револьвер, прежде чем скользнуть в ЗПС. Время потекло медленно как патока, но пони двигались, не замирая насовсем. Так, аккуратно… Я пометила голову одному, другому, третьему, но на синхронизацию с четвёртым уже не хватало заряда. Подтвердив три выстрела, я вырубила замедление — время вернулось к нормальному темпу. Ведомая ЗПС, я завертелась — поправка, выстрел, поправка, выстрел, поправка, выстрел. Считанные секунды. Я даже чуть обомлела от того, как чудовищный .357-й калибр Счастливчика 13 уложил трёх бандитов буквально на месте.
— Блядь!
— Босс не говорил, что она стреляет как ёбнутая!
Я не ослышалась? Этих гадов послали по мою душу? Они как-то связаны с тем роботом?
— Она отвлеклась! Живей!
Чёрт!
Двое выживших не тормозили — один с ножом-бабочкой, второй с бильярдным кием. Мой детектор угроз заполыхал как ёлка в лампочках: оба атаковали одновременно. К счастью, я среагировала вовремя и попятилась, уходя от тычков и замахов.
— Веселишься? — крикнул Фрутти, паля из своей винтовки.
— Ага, веселюсь, блядь, весь день, Пинки Пай нахуй, — съязвила я, выбешенная грабителями.
Хохотнув без особой радости, Фрутти заложил вираж обратно к своей половине врагов. Я снова уклонилась от тычка «бабочкой», отскочила, давая себе пространство для передышки. Бандит с ножом, казалось, вот-вот лопнет от злости.
— Стой, ссука!.. — пропыхтел он с рукоятью в зубах и, яростно зарычав, поскакал в атаку.
Я только закатила глаза — его бросок был столь прост и жалок, что не хотелось даже уворачиваться. Когда он выбросил шею, я сдвинулась на шаг, и бандит, не найдя опоры в моём теле, полетел на асфальт. Хлопнувшись рёбрами, жеребец крякнул и разжал челюсти.
— Зачем вы вообще напали? — спросила я, смерив его суровым взглядом.
К несчастью, это был просчёт. Отвлёкшись, я не заметила второго бандита и не успела вовремя среагировать на предупреждение. Затылок взорвался острой болью, и треснуло что-то деревянное; я вскрикнула даже не от боли, а от удивления — шляпа слетела с макушки, а револьвер выпал изо рта. Шипя от боли, я злобно уставилась на жеребца, ошарашенно глядящего на расколотый кий.
— Больно, — прорычала я, потирая затылок.
— Ты чё за хуйня?! — заверещал пони с кием.
Отморозок на земле начал подбираться, но я живо придавила его копытом.
— А ну, лежать, — рыкнула я ему, а затем перевела взгляд на шокированного пони с обломком кия. — Эй, забери своего дружка!
Я схватила лежачего за воротник, протащила по асфальту и, напрягши сервоприводы, метнула в его напарника. Тот ойкнул, и оба, заорав, покатились кучей-малой.
— Что она за херня?.. — застонал бандос слева, ошеломлённый.
— Зебры же не такие сильные… — отозвался бандос уже слева, выпутываясь из своего товарища.
Пока один пытался высвободиться из второго, я подобрала оброненное — водрузила на законное место шляпу и убрала в кобуру револьвер. Мне нужны ответы, ну, сейчас и поглядим, как их выудить… Подхватив нож-бабочку хвостом, я нависла над незадачливой парочкой.
— Кто послал вас и того робота? — угрожающе спросила я.
— Пошла ты нахер, козлина!
— Какого в жопу робота?
— Трое тормозов готовы, лежат зелёной кашей и отдыхают, — рядом приземлился Фрутти.
Я молча кивнула, не сводя глаз с двух выживших, и выщелкнула клинок из паза. Мой друг вскинул квант-модулятор, крыльями помогая себе держать равновесие. Оба бандита таращились на нож, видимо, ожидая, что я начну выпытывать ответы, но я сообразила кое-что другое. Я раскрыла рот пошире и — к удивлению всех присутствующих — погрузила клинок по самую рукоятку, сомкнув зубы. Чары во рту сработали оперативно, и с тихим щелчком лезвие отломилось, заставив бандитов ахнуть. Ощущая, как железо мякнет и тает, я пожевала мятную на вкус субстанцию и звучно проглотила комок.
— Ещё раз: кто вас отправил? — повторила я.
— Мы трупаки, если сболтнём, — заскулил тот, что был с кием.
— Вы трупаки уже за то, что на нас напали, черти.
— Нет, не будем их убивать. Это ничего не решит, — я вздохнула и вернула полусъеденный нож владельцу. — Возвращайтесь к своему нанимателю и скажите ему, что если он хочет прикончить меня, то лучше ему это сделать самостоятельно.
После этих слов два жеребца быстро развязались-распутались и со всех ног побежали прочь.
— Мне не так много платят, чтобы копаться в этой куче дерьма, — услышала я от одного из убегающих.
— Согласен, в объявлении ни слова не было о безбашенных неуязвимых зебрах, которые могут жрать металл, — ответил второй с тревогой в голосе.
— Разве в этом была необходимость? — спросил Фрутти, пока я облизывала губы.
— Они напуганы, так что… да?
Фрутти пожал плечами, убрал винтовку и встал на четыре копыта.
— Давай-ка поскорее к вратам, пока ещё какие-нибудь засранцы не решили поиметь нас.
— Ещё засранцы? Нет, спасибо. У меня и так лимит плохого настроения, — я согласилась, и мы продолжили идти ко входу в Нью-Пегас. — Если они не на стороне хозяина того робота, то почему они хотели убить нас? Как мы могли разозлить кого-то настолько, что теперь нам желают смерти?
— Это пустошь, Кристалл. Иногда одного взгляда хватает, чтобы схлопотать пулю в башку. — Он вздохнул. — Чёрт… я сбился со счёту, сколько раз на меня покушались. Знаешь самый тупой повод? Что я фиолетовый и что я пегас.
— Отстой.
— Знаю, но с ними так всегда, когда встречают кого-то, кто не похож на них. Так и живём.
Я со вздохом покачала головой. Мы продолжили идти в относительной тишине, оправляясь от битвы, — говорить было не о чем. Дорога заняла около пяти минут. Как и в первый раз, один из охранных дронов преградил нам путь.
— Стоять. Подтвердите платёжеспособность или предъявите свой паспорт, прежде чем подойти к воротам, — повторил он, как и раньше. — По нарушителям будет открыт огонь.
Я подошла к неповоротливому роботу.
— Я пройду проверку платёжеспособности, — произнесла я с нотами тревоги в голосе. Всё-таки было очень страшно стоять рядом с такой большой машиной.
Робот смотрел в мою сторону несколько секунд и издал писк.
— Спасибо, мадам. Вы можете проходить.
— Я вместе с ней, — сказал Фрутти, но машины никак не отреагировали на него. Ничего не произошло и тогда, когда он встал рядом со мной.
Мы осторожно подошли к воротам, и, к счастью, роботы-охранники продолжали игнорировать Фрутти, несмотря на отсутствие его проверки. Наверное… это связано с тем, что он мой компаньон, а ко мне никаких претензий?
Оказалось, что в огромных воротах была маленькая дверь — ну хоть тяжеленные ставни толкать не надо.
Я снова почувствовала, как возвращаюсь в прошлое. Всё было так непохоже на то, что я видела в Сенсайде. Практически не тронутый, чистый город.
— ОГО! — закричал Фрутти, очутившись внутри Нью-Пегаса.
— Даже за двести лет этот город нисколько не потерял в красоте… — Я улыбнулась, оглядывая целые здания.
Нью-Пегас был полной противоположностью разрушенному и практически мёртвому Мейнхэттану. Он сиял и жил, как до бомб!
Мы замерли у ворот. Бродвок-авеню, часть Стрипа, простиралась перед нами и исчезала где-то за поворотом вправо. Тут — на Стрипе — находились главные казино и отели города. Когда-то давно именно они привлекали в город деньги и туристов. Я порадовалась, увидев, что пара старых культовых зданий уцелела. Отсюда было видно гостиницу-казино «Планета Эпплвуд» и старую Эйфиллеву башню. На повороте виднелись прохудившиеся крыши миниатюрных небоскрёбов и копия Статуи Дружбы — отель «Привет из Мейнхэттана». Я узнавала и другие казино и гостиницы — меня переполняла радость от того, что они сохранились, хоть верхние этажи и изрядно потрепались, а в некоторых вообще зияли дыры. Но ближе к воротам построили что-то новенькое, чего не было до моей смерти. На левой стороне дороги, за мраморной оградой располагалась красивая копия Кантерлотского дворца — она выглядела новей, чем все остальные здания на Стрипе. Блуждая по завораживающим белым шпилям, мой взгляд обнаружил неоновую вывеску на арке. Отель-казино называлось «Гранд Кантерлот».
— О! — внезапно для самой себя произнесла я, когда мой мозг наконец-то понял, что к чему.
— Что? — произнёс Фрутти с удивлением. Мой короткий, но резкий комментарий напугал жеребца, отчего у того расправились крылья.
Я направила копыто в сторону отеля, похожего на замок.
— Я только что вспомнила, почему это здание выглядит новее других. Его начали строить только после того, как меня положили в больницу.
— Ну… э… круто.
— Ух, тут вообще гораздо больше пони, чем в Сенсайде, — сказала я. Пони толпами гуляли по Стрипу, мелькая в дверях казино.
— Угу. Никогда не видел наземного города с таким количеством обывателей. Если честно, то это даже пугает, — произнёс Фрутти, пока мы шли. — Так… и куда же?
— Ну… нам нужно будет свернуть вправо на первом повороте. Больница где-то там, — сказала я, указывая копытом в нужную сторону.
— Вау, аликорн, — внезапно произнёс Фрутти.
Он рассказывал мне об аликорнах ещё в поезде. Я знала, что аликорны были не какие-то новые богини, а просто неудачный, но смертельный эксперимент. Тем не менее… фиолетовый аликорн, которого мы увидели в дверях «Гранд Кантерлота», не производила впечатления опасного супермутанта — скорее какой-то дорогой эскортницы. Она была одета в белое торжественное платье с длинным подолом, который скрывал её бёдра и стройные задние ноги. А ещё она улыбалась. Фрутти говорил, что они так не делают — ну если только злобно скалятся, но… Она с теплом и добротой улыбалась единорожке кремового цвета с фиолетовой гривой, собранной в хвостик. На ней был поношенный лабораторный халат.
— Она кого-то мне напоминает, — прошептала я себе под нос.
Честно говоря… я не могла сказать, что узнала её, но что-то в этой кобыле заставляло меня чувствовать себя странно… словно я должна знать, кто это. Я потрясла головой, прогоняя мысли. Тут мы как раз подошли к перекрёстку, где когда-то стоял отель-казино «Лунный рай». Сейчас оно называлось приземлённее — «Грешная луна». Танцующие кобылы в откровенной одежде и слово «грешная» в названии непрозрачно так намекали о предназначении сего места. Я покраснела.
— Пошли, Фрутти, — со спешкой в голосе произнесла я, обвивая хвостом переднюю ногу жеребца. Пришлось тащить его за собой, как обычного ротозея с улицы, залипшего на стриптизёрш.
— О, как я рада видеть тебя в этот замечательный день, доктор Пэр, — огромный фиолетовый аликорн улыбнулась единорожке, стоя в дверях отеля.
— Взаимно, Герцогиня, я на ежемесячный осмотр, — произнесла доктор Пэр с дружелюбной улыбкой.
— Прошло около десяти лет с моего последнего отклонения, но я всегда рада тебя видеть, друг мой.
Доктор Пэр нежно хихикнула.
— Даже если и так, я всё равно хочу провести осмотр, чтобы быть уверенной. Я не хотела бы терять такую подругу как…
Кремовая единорожка замолчала. На её лице выступило озадаченное выражение, после чего она медленно огляделась.
«Этого не может быть», — в мыслях сказала она сама себе, бросая взгляд на серую зебру, одетую в плащ и чёрный стетсон, которая шла по дороге с фиолетовым пегасом. Странное чувство близости исходило от этой полосатой кобылы.
— Доктор Пэр, всё в порядке? — спросила Герцогиня с беспокойством.
Единорожка быстро выкинула непрошеные мысли из головы.
— Да, извини… на секунду показалось, что заметила кое-кого знакомого… кхем… приступим? — она улыбнулась.
— Конечно, заходи, — аликорн с улыбкой пригласила кобылку внутрь.
— Спасибо. Я бы там на целый день застрял, — произнёс Фрутти с благодарностью после того, как я отпустила его переднее копыто.
Я захихикала.
— Жеребцы, — улыбнулась я, когда мы свернули на улицу, которая должна была привести нас к больнице.
Моя правая задняя нога начинала зудеть — мех отрастал всё активнее. Богини смилуйтесь, пусть оно зудит не как в тот раз со щекой.
Здания тускнели и скучнели по мере того, как мы отдалялись от Стрипа. Отели уступали место безвкусным дорогим ресторанам, а под конец — забегаловкам, которые без вывески не отличишь от обычного дома. А за отелями и ресторанами мы уткнулись в сетчатый забор с воротами, пересекающими дорогу. Вход караулил жеребец в довоенной полицейской форме, к которой комплектом шла шляпа и дубинка.
— Дальше пройти могут только коренные нью-пегасцы, — произнёс полицейский, когда мы подошли к воротам.
— Э… что? — Фрутти засопел.
— Прошу прощения. Слишком много жалоб на посетителей, задирающих местных жителей. По этой причине гостям Нью-Пегаса запрещается посещать жилой район.
Я сделала шаг вперёд.
— Пожалуйста, сэр. Я и мой друг не доставим никаких проблем. Мы здесь не ради казино и отелей — наш пункт назначения находится за этими воротами.
Полицейский наклонил голову и приподнял бровь.
— И что же, не просветите?
— Госпиталь им. Флаттершай, сэр, — я повернулась к Фрутти и тихо спросила: — Мне рассказать ему правду?
— Нет, не стоит. Скажи ему тоже самое, что и мне в первый раз, — ответил жеребец также тихо.
Я еле заметно кивнула.
— Я пытаюсь разыскать своих предков, и моя последняя зацепка — в госпитале имени Флаттершай, здесь, в Нью-Пегасе.
— Хм-м, — жеребец взглянул на полуденное солнце. — Мой рабочий день скоро закончится. Вот как поступим. Как прибудет следующая смена, сопровожу вас двоих к госпиталю, но с условием, что вы сдадите оружие… на время.
— Звучит разумно, — согласилась я.
— Безусловно.
— В таком случае, — сказал полицейский, — добро пожаловать в Нью-Пегас. Как вас зовут?
— Я — Кристалл Эклер. — Жеребец в полицейской форме приподнял бровь, когда услышал моё имя. — Да-да, знаю. Необычное имя для зебры. Мои родители были странными.
Жеребец слегка фыркнул.
— Слыхивал и похуже.
— Я Тутти Фрутти, — заявил мой напарник, снимая с плеча винтовку и кладя её на землю. — Только попробуй поцарапать её. Я заебусь её собирать ещё раз после вчерашнего.
— И с этим тоже аккуратней. Это мой подарок, — произнесла я, выложив Счастливчика 13 и толкнув копытом вперёд.
— Ого, хорошая вещь, — полицейский оценил мой револьвер, заткнув его за свой пояс. Квант-модулятор он повесил на шею. Нам пришлось ждать около пятнадцати минут до следующей смены. Полицейский открыл ворота и подозвал нас: мы должны были держаться близко к нему, чтобы нас не арестовали.
В целом район состоял из обжитых офисных зданий, отданных под бытовые удобства. На улицах ходило не так много пони, как на Стрипе, но это и не удивительно — вход сюда был только для коренных. Я слегка нервничала, следуя за полицейским. Прохожие пялились на меня. Полагаю, они просто не доверяют зебрам или просто не привыкли их видеть, но я всё равно переживала из-за такого количества взглядов.
— СТОЯТЬ И НЕ ДВИГАТЬСЯ, ПРЕСТУПНОЕ ОТРОДЬЕ! — мы услышали крик из переулка.
Вся наша компания повернулась к источнику шума и увидела единорожку, одетую в грязные лохмотья. В её рту был маленький мешок, который позвякивал на бегу. Она сразу же свернула, чтобы не попасться к нам. Её рог вспыхнул. Крышка уличного люка взлетела вверх, и кобыла скрылась в зияющей дыре. Люк с лязгом упал обратно.
— Что это ща было? — спросил удивлённый Фрутти.
Внезапно в переулке, из которого выбежала единорожка в лохмотьях, появилась задыхающаяся кобыла в полицейской форме.
— Уфх… здесь не пробегала уличная крыса? — Кобыла тяжело дышала, будто пробежала марафон.
— Вы упустили её, комиссар Ридинг, она скрылась в канализации, — отозвался наш провожатый.
— Снова. Как эта нечисть сюда проникает? Они хуже радтараканов, блядь, — она заворчала. — Я доложу сержанту Буллхорну, что надо залатать ещё одну нору.
Она развернулась и побрела прочь, ворча под нос об ускользнувшей пони.
— Что всё это значит? — спросила я, когда мы вновь продолжили свой путь к госпиталю.
— В последние годы в Нью-Пегасе завелись пришлые. Район для них не имеет значения, но они всегда попадают внутрь. Воруют еду и крышки у пони, грабят дома и магазины. И у нас не получается их поймать. Пару раз у нас практически получалось, но они успевали сбежать в канализацию.
— Почему бы просто не заделать все дыры? — спросил Фрутти.
— Канализационная система всё ещё функционирует, так что нам нужно иметь доступ к ней, чтобы поддерживать в рабочем состоянии. Но есть и те, в которых мы не нуждаемся. Если видим, что через них сбегают, — запечатываем. Как ту, которую обнаружила Ридинг.
— Занозы в жопе, не позавидуешь, — произнесла я.
— Ты даже не представляешь, — вздохнул полицейский.
Вскоре жилой сектор закончился, и мы прибыли к месту назначения. Наконец-то я всего в паре шагов от всех ответов! Моё сердце даже забилось чаще. Здание выглядело практически в точности, как я запомнила, — розово-жёлтое, над дверью огромный розовый крест с меткой Флаттершай.
— Я подожду вас снаружи. Прошу не задерживаться надолго.
Я кивнула. Мы с Фрутти зашли в старую больницу. Вестибюль достаточно чистый и ухоженный, грязноватые стены побелены и украшены блеклыми фотографиями министра — робкой Флаттершай. Где-то она помогала пони, где-то — животным. В конце вестибюля стоял огромный стол из красного дерева, где сидели несколько медработников.
— Ну, вот мы и добрались, — тихо произнесла я и подошла к столу.
Одна из медсестёр подняла на меня взгляд и застыла на миг.
— О… эм… добрый день… кхе… добро пожаловать в госпиталь имени Флаттершай, как я могу вам помочь? — спросила она, таращась во все глаза. Зебр не видела, что ли?
— Добрый день. Я изучаю историю своих предков и вот узнала, что до падения бомб они лечились здесь. Можно взглянуть на довоенные медицинские записи? — произнесла я и мягко улыбнулась, старательно игнорируя зуд в задней ноге.
— Кх… разве мы можем допускать посторонних к довоенным записям? — спросила администратор у своего коллеги.
— Да хрен знает. Это к доктору Фласку.
Вздохнув, администратор снова посмотрела на меня.
— Простите, мэм, не могли бы вы чуть-чуть подождать, пока я уточняю вопросики?
Я слегка кивнула.
— Спасибо, — произнесла она с улыбкой, поднимая копытом рацию. — Доктор Фласк?
— Да? — пробасили из динамика.
— Это Люси, из приёмной. У нас тут зебра, хочет взглянуть на довоенные медицинские записи. Мы можем предоставить ей доступ?
— Подождите, я прямо за углом. Сейчас подойду, — после чего рация смолкла.
Справа в дверях показался жеребец, одетый в лабораторный халат с символом Министерства Мира.
— Я шёл в кабинет… хм-м… это вы зебра, которая хочет посмотреть записи? — спросил он, глядя на меня.
— Нет, она только что ушла, — съехидничал Фрутти.
— Да-да, очень смешно, с какой целью вы хотите заглянуть в медицинские записи пациентов? — спросил он твёрдым голосом.
— Понимаете, сэр, я пытаюсь узнать что-нибудь о своих предках. В последний раз они проходили лечение здесь. Записи помогли бы узнать больше о моей семье, — я объясняла, стараясь звучать как можно искренне. — Это очень важно для меня.
— Понятно, очень хорошо. Проследуйте за мной в кабинет, пожалуйста, — произнёс он и пошёл в обратную сторону, и мы поспешили следом.
Минуя коридоры, мы наконец добрались до кабинета… с виду терапевтического? Доктор Фласк расположился за столом с терминалом.
— Прошу, садитесь. О ком вы хотите узнать? — спросил он.
— Кристалл Эклер, — ответила я. Было странно просить проверить своё собственное имя.
— Так, Кристалл-Кристалл-Кристалл, ага, вот оно. Кристалл Эклер… Родилась в Кристальной империи восьмого января в тысяча пятом году от восстания Найтмер Мун… Кристальная пони… В пять лет вместе с семьёй переехала в Лас-Пегас. К несчастью… скончалась в этом госпитале из-за хронических осложнений двадцать третьего октября десятого года от воцарения Луны.
Я вздохнула и нахмурилась. Не очень-то приятно знать о том, что ты официально мертва, когда на самом деле… Я обернулась к Фрутти.
— Я всё расскажу. Мне нужна правда.
— Как хочешь, Кристалл.
— Правда? О чём это вы? — произнёс доктор, приподнимая бровь.
— Доктор, это меня зовут Кристалл Эклер. Я пробудилась от стазисного сна около недели назад в Мейнхэттане и пытаюсь понять, что со мной произошло. Последнее, что помню, — я в предсмертном состоянии лежу здесь, в этой больнице.
— В любом другом случае я бы назвал вас сумасшедшими и вышвырнул вон, но… то, что вы упомянули «Мейнхэттен» и «стазис» в одном предложении… даёт мне основание поверить вам, — удивлённо произнёс доктор Фласк.
— Ого, вы не шутите? — воскликнули мы с Фрутти хором. Удивительно. Я думала, придётся его уговаривать и умасливать.
— Здесь написано, что Кристалл подписала форму о передаче своего тела Министерству Крутости. Ещё через несколько часов она умерла. Тут в документе пункт о том, что её тело будет помещено в стазис. На следующее утро в госпиталь прибыло Министерство Крутости и приступило к транспортировке тела в Мейнхэттан.
— Я не подписывали никаких бумаг от Министерства Крутости, они никог… — Я смолкла на полуслове. Вспомнился странный учёный из МинМира. — А меня посещало Министерство Мира? Хоть когда-нибудь?
Доктор Фласк наклонился ближе к терминалу, чтобы внимательней изучить записи, после чего помотал головой.
— Боюсь, что нет. Единственные посетители, кроме Министерства Крутости, это члены вашей семьи.
— Тогда кто был последним посетителем? — мой голос сорвался на визг от гнева.
— Полковник Айронсайд из Министерства Крутости. Он же передал заполненную вами форму персоналу госпиталя.
Я не могла поверить в это. Меня обманывали. Обманом заставили передать своё тело Министерству Крутости — и ради чего? Чтобы сделать из меня биомеханическое чудовище? Я раздражённо заорала:
— Вот ублюдки! Забрали моё тело, чтобы сделать из него это. Чего ради?! — прорычала я.
— Прошу прощения, но о целях и нет информации.
— Конечно нет. Это же Министерство Крутости. Самые скрытные уёбки на всём белом свете, — вздохнул Фрутти.
— Куда меня направили потом? — сердито прорычала я.
— «Парад»… в Мейнхэттане, если быть точным, — ответил доктор Фласк.
— Это, должно быть, издевательство, — пропищал Фрутти.
— Что-то не так?
— Мы вернулись к началу. Мы приехали из Мейнхэттена только для того, чтобы теперь возвращаться, сука, обратно? — я закричала от досады.
— Мне жаль, — тихо произнёс доктор Фласк, доставая коробку с леденцами. — Хотите леденец?
Я почесала передним копытом саднящую ногу и раздраженно вздохнула, выхватывая леденец хвостом.
Предыдущим вечером снаружи Стойла 16
И-02 ИС оказался под холодной сталью холодной стальной двери. Он просрал свою цель и угодил в ловушку. Утешало лишь, что внутрь стойла он так и не свалился, как рассчитывали эти двое. Но свалился ружьём на паз двери, и теперь его зажевало.
Фиолетовый пегас подошёл к машине сзади, пока та пыталась из-за всех сил выбраться. Ремни военного качества на его боевом седле были слишком прочными, а рисковать броней, которая точно бы порвалась, он не хотел. Внезапно на его детекторе появилось предупреждение. Он повернул голову и увидел пегаса, который держал светящийся предмет. Оптическим сенсорам машины никак не мешало это сияние, и сквозь него она увидела повреждённую микро-мана-батарею. Из-за повреждений она стала нестабильной и была готова взорваться в любую минуту.
— Жги, братишка, — произнёс жеребец-пегас и бросил батарею на спину И-02 ИС, быстро убегая с его целью.
Количество энергии увеличилось, когда батарейка упала на пол. Машина удвоила усилия, чтобы выбраться из-под двери стойла, но раздавленный ствол крупнокалиберной винтовки не собирался отламываться. Ровно как и ремни не собирались рваться. Единственным вариантом было избавиться от его полицейской брони, но энергетический треск дал понять роботу, что времени у него уже не осталось. Взъярившийся инстинкт самосохранения толкнул его вперёд, но всё было тщетно. Прогремел разрывающий уши взрыв и контрольную панель оторвало прочь, навсегда запечатав стойло. Рейнджера вжало в дверь и обдало магическими волнами. Загорелись ремни, загорелся плащ, а энергия всё прокатывалась по его механическому телу и внутренним компонентам. Нейропроцессор тоже попал под раздачу и вскоре его перегрузило.
«ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! МАГИЧЕСКАЯ ПЕРЕГРУЗКА! АКТИВИРОВАНО АВАРИЙНОЕ ОТКЛЮЧЕНИЕ!»
Свет в его глазах потух. Магический взрыв рассеялся и машина упала на пол. И-02 ИС лежал в обугленной полицейской броне; плащ на его спине горел. Ремни, удерживающие крупнокалиберную винтовку на седле, лопнули, освобождая его, но машина просто продолжала лежать.
На следующее утро в производственном комплексе Мэрхаве
Компьютер раздражённо заворчал. Несмотря на то, что пещера нарушала его связь с И-02 ИС, он каким-то образом увидел гибель машины и знал, что она отключилась сама. Но это было много часов назад.
— Я знал, что посылать пустую единицу было плохой идеей, но с учётом обстоятельств другого выбора не было, — произнёс он, материализуясь красным лицом на главном экране.
Глаза посмотрели в правый верхний угол, где была трансляция с внутренней камеры безопасности. Камера показывала огромное, похожее на пещеру, хранилище моделей 2.
— Чёрт тебя дери, Пэр, предательница, — с безудержным гневом проклинал он пони, которая предала его более ста пятидесяти лет назад.
Би-и-ип.
— Соединение с единицей 1002 восстановлено, — прозвучало автоматическое сообщение.
— Самое, сука, время, — вздохнул компьютерный пони, соединяясь с предполагаемым сосудом.
— И-02 ИС, доклад, — нетерпеливо и требовательно произнёс он.
Он ждал несколько секунд. Ничего. Он повторил запрос ещё раз, но в ответ была только тишина.
— Единица 1002, доклад, чёрт возьми! — досадно прорычал он.
Глухо. «Кажется, недоступен», — подумал компьютер.
— 1002-ой активен, — вдруг прозвучал голос машины. Как-то неуверенно прозвучал.
Компьютерный жеребец моргнул, чувствуя неуверенность в голосе. Что-то было не так. Компьютер запустил удаленную диагностику, чтобы дистанционно просканировать робота и был озадачен из-за того, что проверка показала полный порядок. Но всё изменилось, когда пришли данные диагностики нейронного процессора. То, что было когда-то линейным образом мышления машин теперь напоминало что-то спутанное и беспорядочное, напоминающее органический мозг. Всплеск энергии, который вызвал перегрузку робота, дал неожиданный эффект. Эффект, который еще не оказал реального влияния на работу машины, но то, как теперь менялись мыслительные паттерны, указывало на то, что машина теперь может быть способна к свободному мышлению. Потребовалось дальнейшее наблюдение, чтобы определить, было ли это правдой или нет, но компьютер решил, что ему, возможно, потребуется разработать запасной план на случай, если изменения ему не понравятся.
— Единица 1002, статус памяти, — произнёс жеребец.
— Память стёрта вследствие перегрузки.
— Это объясняет игнорирование имени, от которого я требовал доклад, — он вздохнул. — Приготовься к передаче данных.
Компьютер скопировал память И-02 ИС на случай его уничтожения, чтобы передать её новому «Инфильтратору» — если доступ к хранилищу будет восстановлен. Ничего из ряда вон — просто загрузить в И-02 ИС бэкап. Несмотря на необычную нейронную активность в процессоре, версия робота восстановилась в момент до взрыва микро-мана-батареи.
— Мне нравится имя Нексус, — внезапно произнесла машина, из-за чего компьютер немного подзавис.
— Нравится? Тебе нравится? — неуверенно спросил он.
— С вашего позволения, сэр, могу я взять это имя? — спросил робот, выражая желание.
Компьютер на мгновение обдумал запрос машины, но решил оставить ему выбранное имя и приказал возобновить исполнение задачи. Понадобится время, чтобы обдумать перемены в нейронном процессоре Нексуса. А ещё что-то подсказывало — сейчас как никогда важно восстановить связь с хранилищем вторых моделей. Девятьсот девяносто девять стандартных единиц, целиком прошитых, только и ждут активации. Там даже его шедевр, но надо восстановить контроль. Изменения в И-02 ИС были знаком — либо сейчас, либо никогда.