Возрождение

Новы виток

11.11.20... от Воцарения Сестёр
Эквестрия Освобождённая, северо-восточное побережье.
Время 15:43
"Снегирь" шёл вдоль побережья, снимая карту местности сам и с помощью выпущенных дронов, что следовали за ним как гуси за вожаком.
Одной из целей полёта разведывательного катера был городок, в котором орбитальная группа засекла странные свечения и психофон. С одной стороны, там точно были карибу, но с другой, ярко пылала надежда и радость экв. Сочетание, трудно представимое в действительности и возможность задеть гражданских сдерживали орбитальную артиллерию и возможность авианалёта.

Разведдроны, отставшие от своего ведущего, опустились в городок, который назывался Линдисбарн.
Пилот разведкатера, облетая деревню широким, в двадцать километров, виражом, порой подключался к камерам дронов, сновавших сейчас внизу на улицах. Оптика "Снегиря" давала великолепную картинку, но маленькие глазки "Клопов" дополняли её деталями. Гоша Мамкин в жизни повидал всякого, но сейчас был заинтригован. Отправив в центр сообщение, что посылать ударные катера или пехоту не нужно, он вернулся к контролю обстановки в воздухе.
Штурман же погрузился в анализ входящей информации. И то, что сейчас слали разведдроны, облетавшие улочки города, могло бы иного и ввести в ступор своим диссонансом. Но Эндрю Келлер повидал за свою жизнь много, имел сильный и хорошо защищённый разум, вдобавок стабилизированный и укреплённый матрицей, и виды разворачивающегося внизу действия вызывали разве что интерес.

12.11.20... от Воцарения Сестёр
Эквестрия Освобождённая, Ванхуфер.
Время 15:52
Доносящиеся из-за двери дробные очереди хлопков и удары заставляли муть полусна-полузабытья-полуяви Бриллианс колыхаться волнами в такт. И в этом тёмном зыбком мареве плыли видения настоящего и прошлого, порой причудливо сплетавшиеся в нечто фантасмагоричечкое.

От одного кольнуло и защемило сердце, когда перед ней снова проплыл и угас образ дочери.
Просыпаться от голоса соседки по камере было почти больно, столь желало истощённое тело отдыха. Но прикованная в паре метров пегаска была настойчива.
— Бриллианс! Бриллианс, проснись! Ты слышишь это?
Эква нехотя выплыла из своего липкого полусна, окончательно попрощавшись с видением дочери, прижимающейся к плечу кого-то в странном комбинезоне. Розовые локоны поверх тёмной оливы окончательно растворились в сумраке подвала.
— Ммхрм? Что такое, Дэйдрим?
Словно отвечая ей, за дверью раздавались тяжёлые шаги, совершенно непривычного, перекатывающегося звучания.
— Бриллианс, ты у нас самая чуткая! Ты можешь расслышать, что там проис...
На стенах уже плясали странные отсветы от того, что происходило снаружи. И, не дав договорить Дэйдрим, затрещала и захрустела дверь, выдираемая из косяка с мясом. Причём тащили наружу, словно опасаясь, что удар внутрь может повредить кому-то.
Бриллианс сглотнула и усмехнулась.

— Держитесь, сёстры. Похоже, сегодня наши муки закончатся,
Когда дверь вырвали, эквам показалось, что камеру зашёл то ли рыцарь в полном доспехе, то ли голем. За его спиной коридор заливал тот колючий белый свет, который до того виднелся в зарешёченном окошке.
А потом над плечом вошедшего солдата зажёгся шеврон с красным крестом. И "гость" мягким, чуть механическим голосом сообщил.
— Филледи, не беспокойтесь. Всё хорошо, мы медики. Сейчас окажем первую помощь и вытащим отсюда,
Вслед за ним вошла эква в бронекомбезе, над плечом которой тускло светился такой же шеврон медика.

Не говоря больше ни слова, единорожка и человек опустились перед прикованными эквами, освобождая их. Эква-медик отстёгивала от разгрузки и раздавала фляги с тоником и внимательно следила за действиями человека, работавшего медсканером над голубой земноэквой.
Зелёная пегаска с персиковой гривой, едва освободившись от оков, с жадностью присосалась к фляге, едва не подавившись. Не вставая, откинулась на стену и допила остатки уже более спокойно. На предложение помочь подняться только чуть застенчиво улыбнулась.
— Извините, три дня без воды. И пожалуйста, помогите Вайс Соуф!

— Её буквально вчера к нам кинули, жёстко испоротую, она так и не пришла в себя,
Эква-медик протянула пегаске батончик сухпая, а солдат разрезал оковы Вайс. Удерживая её телекинезом, вытащил из подпространственного кармана скафандра скрученные носилки из "умной ткани". Обработав обильные рассечения земноэквы аэробинтом, опустил её на развернувшееся и затвердевшее полотно.
— Ты сможешь сейчас идти? Не бойся, Коллинз позаботится о твоей подруге. Он отличный хирург,

— А Коллинз?

Дэйдрим махнула рукой в сторону человека, сейчас работавшего автомедом и псионикой над особо сильными рассечениями Вайс.
— Верно, это и есть Стив Коллинз. А я Блиссфул Релиф,
Упомянутый Стив вынул из того же подпространственного кармана тонкую металлическую штангу и мешок капельницы. Зафиксировал у изголовья носилок, поставил пребывающей в забытье земноэкве систему и переключился на третью освобождённую.
Кисточковая единорожка, светло-бежевая с волосами воронова крыла благодарно приняла флягу и пила неспеша, насколько это вообще было возможно в её состоянии.
— Ох, какое блаженство… Спасибо вам, что пришли на помощь. Как я понимаю, прежние хозяева этого места уже никому не скажут слова против?
Морпех удивился такой спокойной и сдержанной речи. Пожал плечами, легко отрываясь от пола вместе с носилками, которые он держал за изголовье.
— Нет, не выскажут. Мёртвые карибу вообще ребята молчаливые,
— Прекрасно. Бриллианс Кантата. И спасибо вам,
— Стивен Коллинз. Филледи, следуйте за Блиссфул, она отведёт вас в госпиталь, где вам вернут рог. Правда, очередь там...
— Ну, думаю я смогу потерпеть ради такого,
Кисточковая единорожка оперлась на руку морпеха и поднялась, чуть покачиваясь, но всё же уверенно. Вместе с Блиссфул помогла встать Дэйдрим, которую эква-медик взвалила на себя невзирая на протесты.
Бриллианс улыбалась. И весь разум её сейчас занимали мысли, что нужно будет из копыт выпрыгнуть, но найти дочь. Ведь прошло больше шести лет, как она последний раз видела Вельвет. Бриллианс почему-то была уверена, что встретит её в скором времени, и уверенность эта согревала душу.

11.11.20... от Воцарения Сестёр
Эквестрия Освобождённая, Кристальная Империя
Время 17:21
Великолепный дворец, возносился к небесам. Стоило присмотреться и сверкающие элементы превращались в чистые идеи и концепции, обретшие своё воплощение.

Сомбра просканировал картину последний раз и вывалился из контакта разумов.
Алебастровая единорожка с шоколадной гривой, державшая его на руках, удивлённо моргнула. Аура её стремительно наливалась жизнью и силой, взгляд прояснился, пропала скованность движений, распрямились плечи и спина.

— Ох... Что это было? Малыш, ты ничего не почувствовал?
"Смоуки" сделал самую честную мордашку, на какую был способен.
— Нет. А что такое?
Пёрфект Акьюраси тряхнула головой и как-то странно взглянула на Сомбру, который сидел у неё на руках в облике жеребёнка. Тень подозрения зародилась в глазах эквы-архитектора, но маг аккуратно коснулся её разума, рассеивая тревогу.

А потом Глимин Айс, кристальная пегаска нежно-сиреневого цвета с белой гривой, потянулась потрепать его за ушки. Второй раз за эту минуту. Разум её Сомбра уже восстановил и более лёгкая по характеру эква-курьер просто наслаждалась обретённым спокойствием, не особо задумываясь о его истинных причинах.
Воспользовавшись тем, что обе эквы отвлеклись, Сомбра аккуратно навёл сонные чары, незаметные, но действенные. Не рубившие на месте, но очень настойчиво подталкивавшие найти удобную лежанку и упасть.
Пегаска протяжно зевнула, прикрывая мордочку крылом. И без особого сопротивления со стороны Пёрфект, отобрала "Смоуки"
— Что-то спать захотелось. Я пойду придавлю подушку, Акьюраси,
— А жеребёнок тебе зачем для этого, Глим? Неужели в качестве плюшевой игрушки?
Сомбре стоило огромных усилий сохранить ровное выражение морды. С одной стороны, объятия и ласки, которым эквы обычно подвергали попавшего в руки "жеребёнка", были приятны. Но с другой была его гордость.
— Эй! А меня ты спросить не забыла?

"Смоуки" возмущённо надулся, распушив щёки и грудку, усиленно имитируя праведное возмущение. Даже Акьюраси пробрало и она чуть улыбнулась.
— Прости, Смоуки. Я тебя отведу к докторам, а Глимин пока поспит,
Но никто никого никуда не увёл. Едва Акьюраси потянулась забрать Сомбру с рук Глимин, маг усилил чары, заставив обеих экв повалиться на одну кушетку и сладко засопеть.
Чуть понежившись в тёплых объятиях маг расплылся облаком дыма и внёс финальные правки в память и разум Акьюраси и Айс, заставив считать всё произошедшее сном.
Выскользнув в коридор, Сомбра вновь материализовался в своём обычном облике и просканировал окружение.
Госпиталь для ментально пострадавших был идиллически спокоен. Впервые за последние дни наметился небольшой перерыв, когда все самые тяжело травмированные эквы прошли через восстановление.

Маг работал как машина, не останавливаясь ни на минуту, собирая разум за разумом по осколкам и обрывкам, нещадно корчевал страх и безысходность, залечивал раны душ.
И даже сейчас, когда Сомбра стоял в коридоре госпитального комплекса, ловя первые секунды покоя, эти сознания одно за одним проносились перед его внутренним взором, сверкая как невозможной сложности и красоты калейдоскоп.
Среди пациенток первой очереди подавляющее большинство были эквами умственного труда, с яркими, сильными сознаниями, которых ломали намеренно и целенаправленно. Чародейки, архитекторы, математики, музыканты, химики, социологи, психологи, физики, писательницы, управленцы.
Каждый исцелённый разум были уникальны, не повторяясь ни в чём, ни в малейшей детали. Лишь иногда приобретая дразнящую похожесть, которая оборачивалась ещё большими различиями.
Перебирая их образы, как фантастические самоцветы, Сомбра испытывал странную смесь чувств. Воедино сплелись восхищение красотой и гармонией этих сознаний и тёплая радость от того, что эти они с его помощью вновь обретали целостность и изначальную яркость.
Маг довольно вздохнул и порысил в сторону своего кабинета, бросив Шаттред короткий телепатический образ. Будучи полуматериальным существом, он не нуждался во сне так, как живые. Сон ему заменяла глубокая медитация, когда Сомбра стягивал из изнанки мира новую силу взамен потраченной.
В кабинете всё уже было готово, стараниями Турмалин. Мага ждала застеленная кушетка, курящаяся палочка благовоний и сама Турмалин, встретившая единорога глубоким поклоном.
— С возвращением, мэтр. Всё как вы и велели,
— Хорошо. Поступали вести, пока я работал?
— Да, мэтр. И... Вам лучше взглянуть самому,
Кристальная эква чуть прижала уши, явно чувствуя себя виноватой в том, что подала Сомбре дурные известия. Маг, бегло просмотрев несколько бумажных записок и сообщений на планшете секретарши рассмеялся. Хоть увиденное и обещало гору работы выше Кантерхорна, Сомбра даже в бытность тираном Кристальной Империи не казнил гонцов за дурные вести. Такое случается, а быстрокрылых пегасов ещё поди найди.
— Не ты причина этого вороха задач. Ты хорошо выполняешь свою работу, милая моя,
Единорог коротким заклинанием очистил копыта и влез на кушетку. Зубастая ухмылка его при этом растянулась ещё сильнее, когда единорог почувствовал сладостно-тягучую вспышку эмоций от секретарши.
— И мне нравится это рвение. Так что расслабься, Турмалин,
Тёмный чародей поудобнее устроился на кушетке и мгновенно провалился в глубокую медитацию. Став тенью, Сомбра погрузился в пучины изнанки мира. Шёпот и шелест призрачных силуэтов и потоков силы окружил его, подхватил и закачал на своих волнах.
Раньше, до сделки с Каденс и получения матрицы, маг считал, что на изнанке мира можно найти только что-то тёмное, как поведал ему древний гримуар. Но тогда Сомбра счёл это достойной ценой за бессмертие.
Как он тогда был наивен.
Сейчас, погружённый в море теней, маг понимал, что в них есть решительно всё. То, что раньше скрывалось за пеленой тьмы, теперь воспринималось легко.
Мир теней был по-своему прекрасен, полон величественного покоя и тишины, которых порой так не хватало в мире живом. Пребывая здесь даже в виде проекции, Сомбра отдыхал душой, то скользя по призрачным волнам то сам становясь ими.

Заодно маг проводил полную и доскональную инспекцию собственного сознания, одновременно с созерцанием мира теней вокруг созерцая себя как ещё одну тень.
В очередной раз единорог убедился, что матрица встала крепко и вырвать её, не повредив собственное сознание, невозможно. Структура буквально растворилась в разуме Сомбры, став полноценной его частью, даруя новые силы и возможности, накладывая новые ограничения и отсекая и изменяя всё, на взгляд создателей, ненужное.
Маг некоторое время изучал логику работы матрицы, рассматривал её так же, как до того рассматривал разумы сломленных экв. Картина в целом, ему нравилась. Пусть матрица и меняла некоторые стороны личности, но она же надёжно страховала от безумия и одержимости, которые могли настигнуть при малейшей ошибке в работе с тенями.
На этой ноте Сомбра вынырнул из мира теней, вновь ощутив физическое тело. Не открывая глаз, чародей улыбнулся, чувствуя, как его гриву бережно расчёсывают.
Сомбра открыл глаза, встретившись с полными благоговения взглядом Турмалин. Маг не стал её прерывать, позволив и дальше ухаживать за собой. Воспринимая ласку эквы с лёгкой улыбкой, Сомбра буквально физически чувствовал, как крепнет её привязанность и желание служить, постепенно превращаясь в жажду принадлежать.
Маг осознавал, что мог заставить Турмалин делать что угодно, лишь поддерживая в ней убеждение, что она желанна и нужна. Немного внимания, немного властности даже в рабочей обстановке и Шаттред его целиком и полностью.
Раньше такая власть даже над одной кобылкой напрочь бы снесла Сомбре башню, но сейчас маг контролировал себя куда лучше.
Всласть понежиться под ласками секретарши не дал звонок комма
— Майор Харпер. Мэтр, вы не заняты сейчас?
— Нет, товарищ майор, раз уж я принял вызов. Чем обязан?
— Нужно ваше присутствие на допросе. Казематы Шпиля, минус пятый уровень. Думаю, вы понимаете, о ком я,
— Конечно, понимаю. Ждите, товарищ Харпер, скоро буду,
Сомбра отбил вызов, довольно скалясь. Наконец-то у особистов дошли руки тряхнуть местную Кристальную Чету. Если правильно задавать правильные вопросы, то даже из Каденс-эквы можно будет выжать много полезного, не говоря уже о Шайнинге. А в том, что человеческие спецы умеют это делать, Сомбра не сомневался.
— Шаттред, я отлучусь, не знаю, на сколько... Но к моему приходу будь готова,
Под взглядом мага Шаттред вздрогнула, широко распахнув глаза. Кровь бросилась ей в лицо и Сомбра добил вспыхнувшую экву.
— Я дам тебе повод, которого ты так жаждешь,
Единорожка не смогла сдержать улыбки и прикусила губу, представляя себе, что будет по возвращению мага.
Сомбра усмехнулся и вышел из кабинета, радуясь исполнительности и рвению своей "секретарши". Турмалин оказалась самым настоящим бриллиантом.

11.11.20... от Воцарения Сестёр.
Эквестрия Освобождённая, Балтимейр
Время 21:23
В городе разворачивались спонтанные гулянья. Вместе с сумерками на улицы выходило всё больше и больше экв, кто искренне радовался полученной свободе. Немногие в этот вечер решили остаться дома. Немногие предпочли общество своих жеребцов стихийному празднику. Да и сами эквины не торопились присоединяться к гуляющим. Многие понимали, что это не их праздник, не их радость. Многие помнили о том, как недавно обращались с эквами. Многие понимали, что этот праздник принадлежит кобылкам. Потом, конечно, будет примирение и воссоединение, но это потом.
Небольшой гарнизон, понимая, что останавливать порывы освобождённых плохая идея, решил действовать по принципу "не можешь бороться- возглавь". Не считая дежурной смены, патрулировавшей город, и ополченцы и мобильная пехота присоединились к организации. Попутно повстанцы и солдаты послеживали, чтобы никто не покалечился и не наломал дров. Ведь наспех сформированные из бывших "чёрных" "народные дружины" сами бы точно не справились, и глупо было бы упрекать их за то.
Буквально через несколько минут после начала морпех снял с фонтана на центральной площади первую экву. Чёрная с белой гривой, "носочками" и "перчатками" желтоглазая саблерожка взобралась на скульптурную группу и оттуда горланила, размахивая флагом Эквестрии.
— Ййююхууу! Свобоооодааа! Эквя-я-яши, свобооодаааа!
Слезать сразу эква не захотела, душа её требовала выхода в радостном кличе. Аргументы о том, что в подпитии лазить по верхотуре не следует, были проигнорированны. Морпех, с самого начала знавший, к чему это приведёт, подхватил саблерожку телекинезом, когда она таки сверзилась с памятника строителям ГЭС.
Желтоглазка, мягко опустившись на землю, икнула и одарила человека широкой улыбкой. Обняла и чмокнула прямо в забрало шлема.
— И снова ты выручаешь экву в беде, солдат. Мне это нравится,
Отлипнув от морпеха, саблерожка быстро влилась в одну из гуляющих по улицам компаний и убрела куда-то под совместную песню, выводимую удивительно стройно и плавно. Эквы были музыкальными созданиями.
Тут и там виднелись оленьи важенки, пребывавшие в полной счастливой прострации и шоке от внезапно свалившейся на голову свободы. Эквы затаскивали оленяш в свои компании, на ходу рассказывая и объясняя все прелести вольной жизни.

Один раз гуляющие эквы умудрились спровоцировать противоракетную автоматику идущего на посадку "Снегиря". Фейерверк, неизвестно где найденный, оказался с приветом и пошёл сторону катера. И за километр от него оказался сожжён оборонительным разером. Пилот, который вёз пассажирок на восстановительные процедуры, высказал пару ласковых на общей частоте, вынудив ближайший патруль ополчения увести запускавшую фейерверки компанию подальше от посадочной глиссады. Празднующие, узнав, что их фейерверков шарахаются катера с будущими пациентками восстановительного госпиталя, не стали спорить и быстро отошли подальше, в этот раз учитывая дальность срабатывания тревожных систем.

11.11.20… от Воцарения Сестёр
Эквестрия Освобождённая, Балтимейр
Время 21:38
Файр Волл сидел один в пустом доме и слушал звуки праздника, доносившиеся с улицы. Земноэквин не зажигал света, пребывая в раздумьях о будущем, и крутил в руках стакан с виски. Половина литровой бутылки уже ушла, но опьянение всё не приходило.
Раз за разом строитель спрашивал себя может ли он и дальше находиться рядом с эквами, с которыми провёл последние десять лет? Может ли он попытаться снова стать для них кем-то не чужим? Может ли он попытаться восстановить то доверие, что было до оккупации? Когда он подстроился под новый порядок, посчитав, что война проиграна и лучшее, что можно сделать это попытаться сберечь то немногое, что возможно?
Только вот это «немногое» оказалось слишком уж немногим на самом деле. Волл не смог уберечь Дрими Лейс, единорожку из своего табунка, от вивисекции. Не смог отстоять крылья Шиммерин Трек, своей пегасочки. Только Эндлесс Тред и Мосси Пайн, земноэквы, не пострадали физически. Но раны моральные были и у них, несмотря на то, что Файр никогда не вносил домой «положенное» обращение с кобылками. Ведь наверняка им не делалось легче от того, что дома их жеребец вёл себя как и раньше.
На что он вообще годился, как глава табуна, как опора? Может, ему стоит уехать куда-нибудь, оставив всё кобылкам? В обновлённой стране найдётся много мест, где потребуются сильные руки строителя, благо у Волла с этим проблем не было.
Допив стакан, земноэквин стал вспоминать, куда последний раз сунул документы на дом и банковский счёт и пустые бланки доверенностей. От поисков его отвлёк шум из прихожей и звонкие голоса кобылок, вернувшихся с празднества.
— Волл! Волл, ты дома? Тут Дрими и Трек из госпиталя вернулись, выходи новые рог и крылья обмывать!
— Кобылки, что там такое шебуршится? Думаете, Кирпичик наш опять надрался?
— Файр? Ты чего в темноте обретаешься, как фестрал зубастый?
В гостиной зажглись осветительные кристаллы, повинуясь магическому импульсу Дрими, и вошли кобылки. Единорожка, снова звеневшая магией, при этом выглядела довольной сверх всякой меры.
— Пиу! Да будет свет!
Файр, шаривший в шкафу, где хранил бумаги, обернулся и застыл. Он не увидел на лицах экв ни тени укора, ни следа отвращения, которые, как он думал, они должны к нему испытывать. Глаза кобылок светились радостью, особенно пегаски и единорожки. Эквин на секунду забыл как дышать, пытаясь отстраниться от вспыхнувшей безумной надежды, которой он не заслуживал по своему убеждению.
Повесив голову и не поднимая взгляда на кобылок, строитель тихо вздохнул.
— Эквяши, я… Простите. Если сможете, простите, что не уберёг,
Файр кивнул на зажатые в руке документы.
— Я оставлю вам дом и всё, что есть. Сам куда-нибудь денусь, чтобы глаза не мозолить,
Дрими подошла к своему жеребцу и молча обняла его.
— Было больно, Файр. Но ты дал нам надёжное прибежище,
Следом Шиммерин ласково дохнула ему на ухо и укутала крылом, сверкающим новыми серебряными перьями.
— Ты давал нам место, где можно укрыться от безумия вокруг. У большинства экв не было и этого, Волл,
Эндлесс и Мосси подошли следом, так же присоединяясь к объятиям.
— Ты делал наш дом домом, а не просто крышей над головой,
— Мы прощаем тебя, Файр,
Если что и могло вышибить слезу из потрёпанного жизнью эквина-строителя, так это объятия и слова, которые эквы дарили ему сейчас. Файр прижал к себе Дрими, Мосси, Трек и Эндлесс, сам не свой от накатившего счастья и облегчения. Строитель чувствовал их тепло и сам себе не верил, что это сейчас взаправду.

Мосси потёрлась носом под ухом эквина и усмехнулась.
— Мы тебе глинтвейна принесли. Но на вискарь-то ты не будешь?
— Как раз буду, Мосси. Дай мне немного поизгаляться над собой, чтобы чувство вины загладить,
— Ну уж нет! Файр, куда грабли тянешь?! Поставь термос, несчастный! Дрими! Укуси его, чтоб одумался!
Единорожка с рычанием угрызла ухо земноэквина и стала шутливо мотать его, под довольный смех табунных сестёр и самого строителя.
Ведь Файр за второй шанс не раздумывая отдал бы и правую руку.

11.11.20... от Воцарения Сестёр
Эквестрия Освобождённая, на подлёте к Лас-Пегасу
Время 22:15
Луна, откинувшись в кресле, задумчиво смотрела в потолок катера. Мысли принцессы сейчас были далеко от скорой высадки в туристическом городе и его предстоящей зачистки.
Звездногривая раз за разом прогоняла в памяти то, что узнала ранее о кораблях-невидимках, сопоставляла с ощущением той огромной тени на Селене.
Это точно был не человеческий корабль. "Уходят в тень" лишь относительно небольшие суда, до фрегатов включительно, иначе маскировочные системы начинают жрать столько энергии, что перестаёт хватать щитам и двигателям. Спрятать подобным "покровом" даже лёгкий крейсер уже черевато совершенно неразумными затратами.
Большие суда маскируются создавая себе стабильный "карман" на границе реального мира и гиперпространства. Это тоже требует больших затрат энергии, но намного эффективнее для таких гигантов, как крейсера, линкоры и дредноуты. Луна помнила, как ощущался страхующий крейсер в промежуточной точке маршрута и это тоже не имело ничего общего с той тенью, скорее, едва заметная "рябь" на ткани мира.
По подсчётам Луны-эквы выходило, что на Селене пряталось нечто, размером с Кантерлот или даже больше. Луна-пони, с которой эква поделилась, моментально ответила, что таких размеров может быть только орбитальная крепость.
Осинин, когда узнал о таких догадках Звездногривых, даже не поморщился. Сказал, что перекинул информацию флоту и предложил вызвать в систему пару тяжёлых кораблей, хотя бы крейсеров для подстраховки.
Луна пока медлила с решением насчёт допуска крупных судов, а генерал не настаивал.
Но что-то ещё зудело, что-то, что раньше скрывала тень на Селене теперь ощущалось всё сильнее, как будто новое перо, растущее под старым.
Ведь катера-невидимки не были первыми гостями Эквуса за последние шесть лет.

11.1120… от Воцарения Сестёр
Эквестрия Освобождённая, Кантерлот
Время 22:31
В одном из скверов собралась компания единорожек и важенок. Эквы довольно громко и ярко отмечавших возвращение магии. В небо то и дело летели заклинания, рассыпавшиеся в вышине цветными искрами и полотнищами, яркие лучи, шлейфы и фонтаны сияния рисовали причудливые картины и образы.
Звонкие кличи плыли и рассыпались над улицами, вторя искрам магических фейерверков. Эквы были счастливы вновь обрести магию и силу, счастливы, что наконец-то сгинули в разерном огне мучители, что вернулась былая воля.
Важенки глядели на это бурное выражение эмоций широко раскрытыми глазищами и как могли впитывали. Может, буйное и яростное празднество и не было лучшим примером того, для чего нужна свобода, но оно точно помогало сдвигать старое восприятие мира зашуганным от рождения оленяшкам. И привыкшие жить под копытом карибу, важенки впитывали новое знание как губки
Компания не замечала белого эквина-единорога с сине-золотой гривой, пока он не подошёл почти вплотную и не кашлянул, привлекая внимание кобылок. Ближайшая развернулась к нему и улыбка её потускнела, когда она узнала своего бывшего. Тот же мягко улыбнулся.
— Привет, Старри. Я… Я хотел извиниться за всё, что было.
Окружаемая всё расширяющимся кольцом тишины, Старри Вейл зло цыкнула зубом и прижала уши. Ховерин Войс, её бывший, сейчас стоял перед ней и виновато улыбался. Как будто забыл, что было в последние шесть лет. Как будто забыл, что творил со своим табунком. Только вот Старри это очень хорошо помнила. Шрамы не дают забыть об этом.
— Войс? Чем обязана?
— Старри, я пришёл чтобы извиниться. За всё, что было меж…
Кобылка прервала его, резко вскинув руку. На них уже обернулась вся компания, до того праздновавшая. Эквы смотрели на единорога кто с нейтрально-раздражённым видом, кто с открытой неприязнью, кто оценивающе, словно прикидывая, каким заклятьем засадить. Важенки как-то сами собой спрятались за кобыл. Они слишком привыкли терпеть, так что их и без того обрушенная картина мира сейчас перемалывалась в мелкодисперсную пыль.
И робкие голоса оленяш не могли заглушить рычания взбешённой магички, у которой от слов Ховерина всплыло много нехороших воспоминаний.

— Войс, ты понимаешь, что мне даже видеть тебя противно?! Не то, что говорить и выслушивать, мул ты плешивый?!
— Но…
Старри зашипела да так, что сделала бы честь разъярённой гидре, всем четырём головам разом.
— Сгинь, ублюдок! Убирайся с глаз моих, лицемерное ничтожество!
По лицу единорога пробежала волна гнева, возмущения, злобы. Старые, въевшиеся и удобные привычки были слишком сильны, заставляя действовать на автомате. Эквин зашипел в ответ, не задумываясь о том, что два десятка разозлённых кобылиц-магичек могут одним только телекинезом его порвать на кванты.
— Забыла своё место?! Кобыла, ты...
Глаза Старри потемнели, а рог наоборот, ослепительно вспыхнул, посылая в лоб Ховерин Войсу разряд чистой магии, от которого у него не было и шанса уклониться. Единорог бы умер в ту же секунду с развороченным черепом, если бы между ним и разъярёнными эквами не вклинился подоспевший патрульный. Защитное поле скафандра поглотило и рассеяло магический удар Старри, превратив его в безобидные искры, спасая рогатика от перспективы взрывной трепанации. Не давая ситуации зависнуть и перерасти в нечто опасное, солдат сцапал шарахнувшегося единорога за плечо.
— Товарищ эквин, ты что о месте там свистел? Сочувствующий оккупационному порядку? Ну-ка, пройдём-ка,
Войс что-то мямлил. Глаза его бегали между человеком, утаскивающим его, и Старри, от гнева окутавшейся синей переливчатой аурой.
Более того, вся компания экв решила дружно предъявить претензии того же трепанационного толка.
И их жажду крови удерживал лишь второй морпех, примирительно поднявший руки и успокаивающий прекрасных фурий.
— Дамы! Дамы, пожалуйста, не надо, это чмо того не стоит! Нет, не надо отрывать ему "хотя бы" руки! Да как он протокол подписывать-то будет!? Нет, рог отрывать и в жопу пихать тоже не будем,

Ему отвечали возмущённые возгласы кобылок, явно раздосадованных напоминанием со стороны Ховерина о недавнем рабстве. Но всё же эквы довольно быстро отходили, теряя желание экстерминировать не следившего за языком единорога.

Когда солдат увёл, а скорее очень резво утащил, брехливого единорога подальше от разозлённых кобылок, человек-"дипломат" вздохнул.
— При стольких свидетелях затевать смертоубийство… Филледи, ну стыдно таких элементарных вещей не знать,
Старри Вейл усмехнулась. В глазах её зажёгся нехороший огонёк, когда эква ухватила намёк морпеха.
— Мы, кобылки, создания чувственные и эмоциональные. Стыдно таких элементарных вещей не знать, товарищ солдат,
Поправив импровизированную тогу из тёмно-зелёного шёлка, эква обернулась к товаркам, делясь с ними своей нехорошей усмешкой. Одна из единорожек, светло-зелёная с золотисто-оранжевой вьющейся гривой, подхватила её и обратилась к человеку.
— Товарищ морпех? А что будет с Войсом?
— Да ничего серьёзного. Дотащим до опорного пункта, там его помаринуем часа три и отпустим. Ибо, по сути, предъявить-то и нечего, кроме самоубийственной глупости,
— Тут я с вами соглашусь. Хмм... Старри? Что сделает твой бывший после такого "унижения"?
— Пойдёт домой, сокрушаться, как его такого красивого и умного обидели. А ты, Спеллбоунд, к чему спрашиваешь?
— Да так... Ладно, девочки, давайте пока успокоим оленяш. Фрейя, не бойся, никто ни на кого не сердится. Иди лучше обниму...
На время спрятав плотоядные усмешки, эквы вернулись к прерванному празднеству и объяснению важенкам ситуации с точки зрения свободных кобылиц.
Патрульный морпех ушёл, прикидывая, гдетже именно найдут труп Войса. То, что единорожки наверняка укокошат журналиста, сомнений не было и человек не собирался вмешиваться.
Ховерин проходил в списках мелких коллаборационистов, и Эквестрия даже не заметит утрату его журналистских способностей. Не так-то он и нужен.

11.11.20... от Воцарения Сестёр
Эквестрия Освобождённая, ранчо Браун Маунтин
Время 22:47
— Вотан, сигналка ведь сработала, почему они не приземлились сразу?
Карибу в перевязи дрессировщика пожал плечами, меланхолично глядя на группу в два десятка экв. Они согнали кобылок на площадку, даже зажгли огни по периметру, но обычные гости не явились. И Вотан испытывал по этому поводу смешанные чувства. С одной стороны покусывало беспокойство, ведь получатели обычно никогда не проходили мимо, если сработала сигналка, значит скоро будут забирать партию. С другой облегчение, чем меньше было контактов с этими гостями, тем лучше Вотан себя чувствовал. От этих чудиков даже у карибу шли мурашки по хребту.
Эквы, сбившись в кучку в углу квадратного загона, по углам которого торчали мачты с красными маяками. Неизвестность, разверзшаяся перед ними, словно пасть Тартара, пугала. Даже учитывая то, что в Браун Маунтин ссылали самых упорных в своём сопротивлении, это место заставляло кровь стыть в жилах.
Окутанное пологом ужаса не отсюда, "тартарское ранчо" всегда лишь принимало "безнадёжных" экв, которых не смогли сломать даже в профзаведениях. Отсюда не возвращался никто. Здесь в небе видели странные огни и объекты, с тех самых пор, как карибу пришли к власти.
Каждый раз кобылки заезжали в пустое ранчо, где жили только надсмотрщики, издевавшиеся над ними всё время пребывания. А потом в доме раздавался писк сигнального артефакта, кобылок выводили в странный загон с каменно-твёрдой землёй и огнями на мачтах по углам. И больше экв не видел никто, а ранчо ждало следующих "гостей".
Всё это поведала полупарализованная страхом кухарка, которую в этот раз решили отдать вместе с остальными.
Деликейт Зест была когда-то шефом в столичном ресторане и лишь потому прожила на Браун Маунтин больше года. Но постоянный страх и редкие визиты "гостей" делали своё дело, забирая остатки трезвого ума и отнимая былые навыки.
И вот сегодня Деликейт была в общем загоне, ожидая своей участи наравне с другими пленницами. Бывшая шеф не пыталась сдерживать слёз и горя, отчаянно обнимая ближайших товарок.
Их накрыл яркий конус света, послышался мерный гул и глухой удар, когда катер приземлился вне загона.
Деликейт, плохо соображая, что вообще происходит, тупо приклеилась взглядом к голографической красной полосе вдоль борта и красному же кресту.

11.11.20… от Воцарения Сестёр
Эквестрия Освобождённая, Понивилль
Время 22:56
Спайк брёл по окраинной улице, засунув руки в карманы и думая невесёлую думу. Годы, проведённые под оккупацией, когда он творил много чего нехорошего находясь под действием оскверняющих чар, как-то не задержались в памяти. Остались лишь обрывки, которые один за одним некстати выпрыгивали из темноты и разворачивались во сей «красе».
Как быть дальше, дракончик не знал, в голове царила гудящая пустота и отрешённость. Спайк мельком подумал, что если сейчас в него из переулка ударит бесшумный тёмный луч оружия пришлых, это будет даже каким-то облегчением. Хотя бы для Твайлайт. Вряд ли лавандовая аликорна захочет видеть своего бывшего «помошника №1» после всего, что он с ней делал в последние шесть лет. Да и не только с ней одной.
Взглянув на звёзды, дракон вздохнул. Может, ему стоит податься в Вечнодикий и жить там как отшельнику? Идея на первый взгляд была неплохая, туда не совался никто. Там дракон точно не навредит никому, кроме лесных зверюг.
За этими мыслями его догнал шорох крыльев, упавший с неба за его спиной. Спайк сглотнул и обернулся, уже зная, кого увидит.
Твайлайт стояла в паре метров от дракона, подвесив над собой заклинание светлячка.
— Наконец-то я тебя нашла, Спайк. Спайк?
Дракончик сделал шаг назад от эквы, что когда-то была его старшей сестрой и

наставницей. Горло схватил липкий страх, но не за себя. Спайк не хотел снова проваливаться в липкую пучину безумия, не хотел причинять боль и вред Твайлайт.
— Твайлайт… Лучше уходи. Вдруг я снова стану… Стану тем чудовищем,
Аликорна, слыша севший голос дракончика, шагнула к нему, протягивая руку. Она понимала, чего боялся её ассистент. Она понимала, какие сейчас в нём бушуют эмоции. Сама Твайлайт буквально разрывалась от воспоминаний о причинённой ей Спайком боли и нынешним видом боли дракончика.

Сделав ещё один маленький шаг к своему ассистенту, Спаркл еле слышно выдохнула.
— Не станешь, Спайк. Не бойся. Я больше не допущу, чтобы моего лучшего помошника заколдовали,
Дракончик не двигался, просто смотрел на Твайлайт, чуть подрагивая. Мысли стянулись в раскалённую от давления горошину, не оставляя возможности говорить или хотя бы развернуться и убежать.
— Ты помнишь, как в двенадцать лет мучился аллергией на тополиный пух? Помнишь, как ты сжёг тогда мои учебники и справочник юного заклинателя? Разве я тогда хоть миг сердилась на тебя, Спайк? Разве хоть на секунду обвинила своего младшего брата в чём-то? Разве я ругала тебя тогда?
Твайлайт подошла вплотную к Спайку и осторожно положила руку ему на плечо. Этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы дракончика прорвало. Он резко отстранился, словно обожжённый ладонью эквы, чуть не упав при этом. Мордочку его исказила смесь страха, боли, отвращения к самому себе.
— Твайлайт, не надо! Я опасен для тебя! Для всех вокруг! Просто дай мне уйти!
Но аликорна не сдавалась, твёрдо намеренная вернуть своего младшего брата.
— Опасен не Спайк. Опасно созданное оленьей магией. Но сейчас она ушла и я обещаю, что не дам подобному произойти вновь. Ты мне веришь, Спайк? Скажи, ты веришь, что теперь я сделаю всё, чтобы никто не смог тебя так жестоко обмануть?
Дракончик скрежетнул зубами и всхлипнул. Практически ровесник Твайлайт, он всегда старался вести себя как взрослый и самостоятельный дракон, даже когда получалось откровенно хреново. И сейчас Спайк отчаянно пытался удержать горячий горький ком сожаления, раскаяния, боли и горя от прорыва горячими слезами.
Судорожно ответив на объятия Твайлайт, дракончик зарылся носом ей в гриву, сдавленно шепча.
— Верю, Твайлайт. Верю!
Когда Твайлайт укутала Спайка крыльями, он перестал сдерживаться. И, чувствуя обжигающие драконьи слёзы, аликорна не смогла сдержать свои.

— Идём домой, Спайк,
Сверкнула фиолетовая вспышка телепортации и улица опустела. Одна из теней в боковом переулке заколебалась и исчезла, когда спецназовец, страховавший Твайлайт и Спайка, покинул позицию.

11.11.20... от Воцарения Сестёр
Эквестрия Освобождённая, Холлоу Шейдс
Время 22:46
Сидя у рунного круга шаман вдыхал дым из курильниц. Галлюциногенные грибы служили тем мостиком, тем паролем, что позволял выйти за пределы обычного восприятия и реальности.
И то, что сейчас представало перед карибу ему очень не нравилось. Дух, у которого он запросил информацию о происходящем в стране раздрае, натурально послал Ингвара, сказав, что не желает связываться с теми, на чьей стороне Владычица Грёз. Титул, которым когда-то эквины величали одну из своих ложных принцесс вывел из себя шамана и он приказал духу убираться. Ведь даже ежу известно, что бывшая "принцесса" Луна сейчас сидит на поводке у Даинна!
Не добившись успеха в призыве нескольких похожих сущностей, шаман решился потянуться подальше за грань. Может, обитающие там создания не только дадут ответы, но ещё и поделятся силой в это, без сомнения, тёмное время?
Чего шаман не заметил, так это как грань меж мирами пересекло нечто. Но она хорошо умела хорониться от чужих взоров и мыслей, ничем себя не выдавая до поры. Так, что однажды даже Владычица Грёз пала её жертвой. И она искала.