Аликорноволомка

Глава 14

Луна осторожно спустилась в гостиную, окутанную в полумрак, и села на диван рядом с Никс. Одна из Квартета прибыла со вторым подносом, на этот раз с любимой едой Луны, которая слугам была известна непонятно откуда, и снова ушла. Таковы были загадочные обычаи персонала Кантерлотского дворца.

Никс уже закуталась в огромное одеяло и тихонько жевала бутерброд с нарциссами.

Луна накинула пуховое одеяло себе на плечи, взяла пирожное со своего подноса (ага, лунный пирог^[1]. Слуги со своими шутками...) и молча откусила, наблюдая за пламенем в камине рядом со своей странной миниатюрной близняшкой. После недолгой паузы Никс заговорила.

— Спасибо, что заступились за меня.

Луна посмотрела на нее.

— Когда Вы наорали на царя Тритона за то, что он так меня напугал.

— А, — только и сказала Луна.

— Зачем Вы это сделали? Вы так рассердились.

Луна подумала об этом, жуя зефирную сладость.

— Потому что... думаю, потому что я тоже спужалась.

— О чем Вы? — спросила Никс, откусывая еще кусок бутерброда.

Луна облизнула губы.

— С тех пор, как ты... уродилась, из-за отсутствия лучшего слова, — осторожно сказала она, — я всегда ощущала, что мы связаны. Что твои маленькие победы и проблемы в каком-то смысле были моими. Мы даже совершали одни и те же ошибки. В конце концов, сие не удивительно: мы были единой личностью не так давно. Мы, можно сказать, сестры.

Никс кивнула. Луна продолжила.

— Когда король Тритон начал описывать все разрушения, вызванные твоей короткой вечной ночью… — она замолчала, когда Никс съежилась, и продолжила. — ... На короткий ужасный момент я... Я подумала, что он глаголит о моем ужасном времени навязывания ночи миру. Ужас, ужас того, что я могла сотворить с миром, пронзил мое сердце. А потом ты закричала... и я вспомнила, что он гласил о твоем времени на темном троне, а не о моем. — Она взяла кружку какао и сделала глоток. — В тот краткий миг твоя боль стала моей... Я увидела мир твоими глазами. Я не могла позволить ему так бесцеремонно причинить тебе боль, не отругав.

— Спасибо, — просто сказала Никс.

Луна закатила глаза.

— А Тритон так и не изменился. Несмотря на всю свою грацию, обаяние и красоту, время от времени он говорит кобыле не то, что следует.

Никс фыркнула и нахмурилась в суп.

— Мужчины, — сказала она язвительно.

Луна фыркнула со смеху, посылая какао в нос.

— Проблемы с жеребчиками? — весело спросила она, вытирая мокрую морду.

Никс покачала головой.

— Не у меня. Но на прошлой неделе Траффл открыл свой поганый рот и знаете, что сказал? "Да ладно тебе, Свити Белль, ты не НАСТОЛЬКО толстая..." — передразнила она. — Мы три дня убеждали Свити, что она не большая жирная свинья, и по-прежнему может есть мороженое.

Луна фыркнула.

— А, ясно, — она покачала головой. — От века к веку сие остается неизменным: жеребцы невежественны. — Она тихонько хмыкнула. — Даже царь Тритон. Как жеребец только может не обратить внимание на того, кто явно строит ему глазки после двух тысячелетий…

Никс подняла глаза.

— Он Вам нравится?

Луна выглядела пораженной.

— Мне? Нет. Хоть он весьма симпатичен… — она вздохнула. — Но нет, он не для меня.

— Знаааачит, он нравится Селестии? — усмехнулась Никс.

Луна закатила глаза.

— Если б только сей океанский болван увидел то, что обычная кобылка сумела увидеть, — сказала она. — Моя сестра всё перепробовала, только не нарисовала "Будешь ли ты моим?" на боку неоново-зеленой краской. — За эту шутку она была вознаграждена радостным хихиканьем. — Если бы я только знала, почему сия камбала отказывается глотать наживку.

Хихиканье усилилось, но через мгновение стихло, и Никс задумалась.

— Может, он просто боится, — Луна удивленно посмотрела на нее. Никс продолжила. — У взрослых ведь на всё правила. Даже правила насчет обеда. — Кобылка с сожалением вспомнила уроки поведения за столом, которые она получала от квартета за последние несколько дней. Рэрити этой четверке и в подметки не годилась. — Я имею ввиду, все эти вилки, ложки, маленькие тарелки...

Принцесса луны, которая родилась в гораздо более простые времена, когда самым сложным выбором было "есть копытами или нет", а самым сложным правилом поведения за столом было "не плеваться через стол", могла лишь кивнуть в знак согласия.

— Клянусь хвостом. Мне иногда кажется, что уж лучше сидеть и голодать, чем рискнуть рассердить стюард-официанта, выбрав не ту вилку, — саркастически сказала она.

— А я о чем. У взрослых есть все эти правила. Особенно у королевских взрослых. О том, как дружить и не дружить, и как просить кого-то стать твоим особенным пони, и когда можно и нельзя и... А может, он просто боится нарушить правило и все испортить, и поэтому он думает, что лучше придерживаться вежливости и оставаться друзьями.

Луна откусила еще кусок лунного пирога и поразмышляла.

— С каких это пор маленькие кобылки проявляют столь великую мудрость? — пробормотала она себе под нос.

Никс услышала ее и вздрогнула.

— Я не мудрая, — сказала она голосом, напоминающим колокольчик, полным самоиронии. — Я просто задаю вопросы. — Она поплотнее закуталась в свое пушистое одеяло.

Луна посмотрела на нее с напуганной улыбкой. Ей хотелось указать на то, что с "задавания вопросов" и начинали все мудрецы, но воздержалась.

— Хм. Тогда дозволь мне тоже "задать вопрос", — сказала Луна. — Как ты думаешь, что должна сделать моя сестра, дабы привлечь внимание этого красивого тупицы?

— Она просто должна его поцеловать, — прямо ответила Никс. Брови Луны взлетели. Никс пожала плечами: — С Рамблом это сработало. — добавила она... слегка покраснев.

— Рамбл? — весело промурлыкала Луна. — Давай поподробнее.

— Это просто пегасик из моего класса, — ответила Никс. Слабый румянец становился сильнее. — Он был очень расстроен и решил, что я не хочу танцевать с ним, поэтому я поцеловала его в щеку… — Она улыбнулась про себя. От этого воспоминания её живот до сих пор делал кульбиты.

Луна ухмыльнулась и акнула.

— И он танцевал с тобой? — Никс просто свернулась клубочком, краснея. Луна усмехнулась. — И ты воистину думаешь, что сие сработает с Селестией? Что она просто подойдет к Тритону, скажет: "О, доброе утро, Ваше Величество", и... — Она притворилась, что бросает копыта вокруг невидимого пони, и издала влажные звуки поцелуев.

Никс подавила хихиканье копытом.

— Это бы привлекло мое внимание, — сказала она. — Как бы все пони таращились, если бы она сделала так завтра.

Луна засмеялась.

— О, прекрасный Тритон, я вся Ваша! — она сделала вид, что теряет сознание и хлопнула ресницами. И издала такой звук, как будто помощник сантехника прочищает канализацию.

Никс покатилась со смеху. Развеселившись, она схватила с дивана подушку. Она подняла её и встряхнула, имитируя голос морского короля глубоким комичным басом.

— О, божечки, принцесса Селестия, это так внезапно! — она отложила подушку в сторону и приложила копыто ко лбу, переключаясь на фальцет, имитируя принцессу солнца. — Да, это правда! Я больше не могу скрывать мою страсть к тебе! Забери меня отсюда! Мы будем жить вместе под водой и наделаем много маленьких гуппи-корнов! — Она в страстном объятии схватила подушку. — Мвах, мвах, мвах, мвах...

На диван упала тень её матери. Никс замерла. Она подняла глаза и увидела, что Твайлайт стоит и смотрит на нее Взглядом.

— Ой, какашка.

Луна чуть не задохнулась от смеха. Она помахала Твайлайт.

— Сие всего лишь шутка, Твайлайт, — сказала она. — Ничего худого... хи-хи-хи-хи!

Твайлайт фыркнула и закатила глаза.

— Теперь понятно, от кого ей это досталось, — пошутила она, садясь на диван. — Пожалуйста, скажите мне, что на этих подносах есть что-нибудь декадентское… ооо, да. — Она заметила клубнику, пропитанную тройным слоем шоколада, и поднесла к себе миску. — Мне это так нужно...

Никс протрезвела.

— Будет плохо, да? — спросила она.

Твайлайт посмотрела на нее.

— Не буду лгать, милая, — сказала она. — Дорожка будет тернистая. Но со временем все закончится. — Она улыбнулась. — Нам просто нужно верить. Создатель милостив, мы сможем решить эту проблему и через всё пройти. — Она откусила от клубники и закатила глаза от блаженства. — МММ. А пока давайте просто забудем на время о наших проблемах. Нет смысла беспокоиться заранее, верно?

Луна посмотрела на нее с ошеломленным удивлением. И это была та самая кобыла, которая юродствовала из-за поздно высланного домашнего задания?

— Ты определенно изменилась с тех пор, как мы впервые встретились, Твайлайт Спаркл, — сказала она.

— Не так уж сильно я и изменилась, — шутливо сказала Твайлайт. — Но терапевт мне очень помог.

— А когда ты мать, то учишься сдерживать панические атаки, когда это абсолютно необходимо, — подумала она, приглаживая гриву Никс. — Ничто не заставляет тебя преодолеть свои слабости, как необходимость быть сильным ради кого-то другого.

— Конечно, у меня наверняка потом будет вагон психов. Но не сейчас.

Они болтали у камина, ели угощения и сладости. Твайлайт читала Никс из своего любимого сборника рассказов до тех пор, пока кобылка не задремала и, забившись в кокон из одеяла, не погрузилась в сон.

Луна хлебнула какао и посмотрела на Твайлайт.

— Благодарю тебя за то, что позволила мне... насладиться комфортом вашего семейного присутствия, — сказала она.

— Да не за что, Луна, — ответила Твайлайт. — Мы и так одна семья.

Она задумалась.

— Я так полагаю, вас что-то беспокоит, — сказала она. Это было утверждение, а не вопрос.

Луна слабо улыбнулась.

— Малютка Никс — не единственная, кого нужно вызвать на ковер из-за того, что приключилось, — сказала она. — Увы, мы все здесь, можно сказать, "в одной лодке". — Она осторожно уткнулась носом в гриву маленькой кобылки. — Сие так странно. Вот, значит, каково это — быть старшей сестрой?

— Я не знаю, — призналась Твайлайт. — Но можно и так сказать.

---

На следующее утро начали прибывать делегаты. Никс встала рано, чтобы понаблюдать за их прибытием из самого верхнего окна обсерватории. Спайк и Пиви были с ней, Брайт Айз тоже. Им сверху был хорошо виден весь дворец и весь Кантерлот.

Собрание фактически состояло из двух частей: эмиссаров от каждого из островных государств Западного моря, подающих прошения о компенсациях от королевства Эквестрия, и членов самого Совета. Оказалось, что были десятки меньших наций, но именно члены Совета всех затмили. Некоторые прибыли в одиночку. Некоторые были правителями собственных народов. Но все они произвели впечатление.

Первымы прибыли после восхода солнца кирины. Их лидер был чем-то похож на единорога, но более стройного, как олень. У него была длинная пушистая шерсть, которая на плечах превращалась в почти что в гриву, а по бокам и на крупе блестела чешуя. Вместо единорожьего рога из его головы торчал один-единственный блестящий рог оленя. Он прибыл в прекрасной летучей пагоде, выделанной в королевских красных и золотых цветах, а висела в воздухе она, кажется, на пяти огромных бумажных фонарях — по одному в каждом углу и один большой на верхушке крыши. Изящное, напоминающее оленя существо высадилось на крошечном облаке, сложив под собой золотые копыта, и поплыло в замок, а за ним последовали его несколько меньших версий. Те ходили по земле, как обычные пони, только у них не было золотых копыт их предводителя. Любопытно.

Вторыми прибыли грифоны. Они прилетели на самом обыкновенном дирижабле, но при высадке наверстали упущенное. Не дожидаясь приземления, они спрыгнули и косяком полетели к воротам. Охранники приземлились с флангов, и делегат и, кажется, его семья, приземлились на красной ковровой дорожке между ними. Никс удивленно ахнула: делегата и его семью можно было узнать по их золотым шерсткам, белым головам, ушным пучкам... и извивающимся змеям, которые у них были вместо хвостов. Они вошли внутрь настолько надменно, насколько возможно.

Третьим прибыл морской змей, сверкающе белый, как снег, и невероятно длинный. Этот прибыл не по воздуху, а по воде. Он подплыл к водопаду и скользнул внутрь дворца, оставляя за собой в воздухе иней.

Затем, около полудня, прибыла Жар-птица. Сначала Никс решила, что это какое-то странное белое облако с горящим сердцем. Затем облако приблизилось, и она увидела косяк тропических птиц, гнездящихся на вершине облаков. В центре была птица размером с грифона со светящимися перьями.

— Ого, это что, феникс? — подал голос Брайт Айз. — Но он такой большой...

Облако приблизилось и поплыло вниз, во двор... сюрприз-сюрприз, верхушка облака оказалась дендрарием^[2], кишащим растениями, фонтанами и бабочками. И большая птица в центре оказалась не фениксом. Это была великолепная хохлатая птица с гладкой фигурой хищной птицы и оперением павлина, которое светилось всеми цветами радуги. Оперение птицы на клюве от ярко-желтого тускнело до золотого, затем дальше до оранжевого заката, затем до темно-красного цвета, охлаждалось до сумеречно-пурпурного, а затем до сияющего синего, как океан, затем до изумрудного, а затем переходило в хвост павлина, где оно снова расцветало ослепительным калейдоскопом. А саму птицу окружали птицы всех мастей.

Казалось, все птицы Кантерлота были очарованы ею. Если уж на то пошло, все, у кого были крылья были ею очарованы: пегасы чуть ли не по порхали вслед за ней с отвисшей челюстью. Даже Никс в своей башне почувствовала странное очарование этого существа. Пиви же посмотрел на птицу и издал напоминающий бешеную фанатку писк, прежде чем упасть с плеча Спайка в обмороке.

— Ого, это, должно быть, Жар-птица, — сказал Спайк, поднимая птенца феникса с пола.

— Разве феникс не огненная птица? — спросила Никс.

— Не-не, это разные вещи, — принялся объяснять Спайк. — Жар-птица — это что-то вроде архетипической птицы. Ты ведь знаешь, что такое архетип? — Никс кивнула. Подарки на день рождения включали огромный словарь. Она все еще краснела, когда вспоминала, как она умудрилась перепутать "гипотезу", "гипотенузу" и "гиппопотама"... — Ну, вот что такое Жар-птица. Это, типа, птица всех птиц. Причем очень волшебная. С ней каким-то образом связано все, что имеет перья. — Он помолчал. — И утконосы тоже, что смешно, но факт.

— Поэтому все пегасы ведут себя странно вокруг неё? — спросил Брайт Айз, когда светящаяся птица влетела в замок.

— Да, в пегасах достаточно птичьего, чтобы они могли чувствовать её присутствие, — ответил Спайк. — Никс, наверное, тоже чувствует притяжение.

— Отчасти, — признала Никс. — Это вроде как... — Она постучала копытом по подбородку, придумывая сравнение. — Вроде как если бы принцесса Селестия и Сапфир Шорс вошли в комнату одновременно.

Следующей прибыла дракониха. Она вылетела из самой гущи грозы длинной извилистой полосой расплавленного красного и огненно-желтого цвета. У нее не было крыльев, но они ей и не были нужны: она плыла по небу, как морской змей по волнам.

— Это еще кто? — подумал вслух Спайк.

Дракониха приземлилась во дворе в вихре чешуи и пламени.

— Да начнется праздник! Пеле, повелительница землетрясений и вулканов, прибыла! — прогремела она голосом, от которого пони аж до самой башни Никс заткнули копытами и другими конечностями уши.

— Большое спасибо, что просветила, — пробормотал Спайк, ковыряясь когтем в ухе. — Блин.

С громким смешком дракониха вошла внутрь.

А делегаты и просители все прибывали и прибывали. Прибыли селки. Король Тритон был прав, они действительно были похожи на обезьян на суше, с ловкими лапками и маленькими круглыми животиками. Они были до жути милыми. Прибыла еще одна группа пони-островитян с плавниками вместо хвостов. Стая флаттерпони. Группа существ, которые выглядели так, будто они были вырезаны из камня: казалось, они состояли лишь из лиц и лбов, у них были приземистые тела, короткие руки и ноги...

Никс надоело наблюдать за прибывшими, так что она вернулась в обсерваторию. Сегодня это было не самое большое собрание: сегодня все только прибыли, так что Селестия, Луна и мама организовывали своего рода приветственный ужин, показывали всем свои комнаты, оказывали гостеприимство... пытаясь хорошенько умаслить всех до того, как начнутся настоящие переговоры. После панической атаки Никс они решили не пускать её в приветственный комитет, чтобы избежать каких-либо сцен. Мама сказала, что они не хотели показывать её, пока не прощупают почву, что бы это ни значило.

Конечно, это означало, что ей придется сидеть здесь, в обсерватории, со Спайком, Брайт Айз и Пиви, и ждать, пока взрослые не позовут их на свою моднявую "вечеринку", пока ее живот вытворял кульбиты. Причем не очень хорошие.

Так прошел остаток дня. Никс так нервничала, что не смогла съесть свой обед. Она просто покусывала бутерброды с огурцами. После полудня Квартет подготовил троих детей к официальной встрече. Они сидели, неподвижные, в своих неудобных официальных убранствах, как на иголках, и ждали.

Прошла целая вечность, но в дверь наконец постучали. Си Фоум пошла открывать: это были Сандайвер и Лайтнинг Блитц. Они формально поклонились.

— Принцессы требуют присутствия Кристального чемпиона Спайка, Кристального чемпиона Брайт Айз и принцессы Никс Спаркл, — объявил Лайтнинг Блитц.

Никс сглотнула и посмотрела на остальных.

— Что ж. Вот и всё, — сказала она. Они вышли в сопровождении двух стражников-пегасов и отправились на королевский ужин.