Сказка об Иване-гусляре и волшебной стране

Давным-давно...

За тридевять земель, в тридесятом государстве, в маленькой деревушке жил-был Иван-гусляр. Жил себе поживал, на гуслях играл, людей веселил да песни с частушками пел. И жил бы себе дальше спокойно, покуда не пришла беда в то государство – лютый и страшный змей-не змей, дракон-не дракон, а чудище невиданное, из ниоткуда явился, всё войско бравое государя положил, а самого его в темницы далёкие запер, да сам на трон уселся.

Тяжко пришлось люду честному – житья не давал поганый змей. Всё пакости творил – то летом снег пойдёт, то зимой цветы зацветут, то скотина аки безумная в поля плясать уйдёт, то избы крышами в землю уткнутся. Так и случилось с домишком Ивана. А домик его был старый и шаткий, весь на части и развалился. Ничего не осталось больше у Ивана – гусли и те раздавило. Закручинился молодец, да делать нечего. Повесил голову и пошёл куда глаза глядят. По дороге, чтобы хоть мысли отвести, собирал в подол рубахи ягоды спелые – хоть какая пища.

Шёл, шёл и вдруг пришёл к старому, покосившемуся домику на краю деревеньки. Домишко не простой был – жила в нём, по слухам, старуха-вещунья, и жила уже сотню лет. Могла за дело доброе и монету звонкую любую хворь вылечить и беду отмести. А вот за косой взгляд и в могилу свести. Боялись её люди и сторонились все. Нечего больше Ивану делать было, и робко он постучался в гнилую дверь.

Заскрипела избушка, и вышла Ивану навстречу старушка. Сама к земле пригибается, глаза щурит, и зло смотрит на молодца:

— Чего тебе надобно, добрый молодец? – Скрипучим, жутким голосом.

— Вот, бабушка, принёс я вам ягоды спелые! Самые лучшие что ни есть! – Нашел что сказать. — Но и совета у вас спросить – поломал змей мой дом, раздавил мои звонкие гусли, и больше нет у меня ничегошеньки. Помоги, бабуся, советом: что мне дальше делать, как дальше быть?

Подобрел взгляд старухи. На лице улыбка показалась. Пригласила к себе молодца, за стол дубовый усадила, накормила-напоила, да и говорит:

— Уважил старушку, уж сколько лет никто гостинцы мне не носил. Не кручинься, помогу беде твоей, только слушай внимательно! Продавай шапку свою, покупай верёвку прочную, клади на плечо своё и иди прямиком в лес дремучий. Иди прямо, до скрюченной сосны, а затем иди направо, до такой же, а затем налево, до такой же. Стань под ней и жди. Там уж что будет, то будет, само всё случится.

— Как же так, что же там будет? Не пропаду я в лесу? – Испугался Иван.

— Не бойся, ступай себе! Будешь смел – и счастье себе найдёшь. Но вот наставление тебе: живёт далеко-далеко вещунья, подруга моя, давно мы не видались с ней. И уж вряд ли свидимся, стара я стала, не дойду сама. Передай ей от меня поклон, да не дивись сильно. Сам поймёшь, когда встретишься.

— Хорошо, бабушка, спасибо вам! – Поклонился низко ей Иван и вышел вон. Пошёл тотчас на рынок, продал шапку свою, купил верёвку крепкую, повесил на плечо своё и пошёл прямиком в лес дремучий.

Долго шёл, а всё не сворачивал, прямо шёл. Но вот, что за диво: сосна скрюченная, к земле клонится, иголки свои роняет. Подивился Иван, да не сказал ничего, направо пошёл. Шёл себе шёл, устал уже, как будто из земли появилась сосна скрюченная, да такая же, как первая – не отличить! Пуще прежнего подивился Иван, да молча налево повернул и пошёл дальше. Идёт себе идёт, уж из сил выбивается, да вдруг прямо перед ним сосна скрюченная появилась – точно как две других. Совсем изумился Иван, да так устал, что уселся себе под сосну и задремал.

Спал он недолго: сквозь сон послышались ему крики. Проснулся, оглянулся, прислушался: и впрямь, кричит кто-то. Да так жалобно, надрывно, на помощь зовёт. Вскочил Иван на ноги и на звук пошёл.

Зашёл в самый бурелом, а крики всё громче – видать, услышал бедняга, как ломится кто-то. Вдруг из-под ног Ивана земля исчезла, едва-едва успел ухватиться за дерево рукой – впереди крутой овраг. Со всех сторон деревьями да кустами окружён, а в самом овраге не растёт ничего, только земля да грязь. Упадёшь – не вылезешь.

И вот там, на самом дне, и оказался несчастный. Вот только Иван для верности глаза протёр – не чудится ли ему? В овраге сидит лошадка, небольшая, видать жеребёнок. Да вот шерсть её будто аквамарин-камень, грива голубая, с белым, на боках намалёвано чего-то, изо лба рог витой торчит, а глаза большие, золотые и грустные. Смотрит на Ивана, даже шевельнуться боится. А кто ж кричал тогда? Ну, раз перестал, то животинку доставать придётся – не зря старуху послушал, верёвку взял.

Как вдруг окликнула его лошадка человечьим, девичьим голосом. От испуга Иван чуть верёвку не выронил. Неужто дело лап чудища?

— Помоги мне, кем бы ты ни был! Я отблагодарю тебя!

— Вот так диво! А ты, часом, не змея проказа? А то видывал я таких! – Поостерегся Иван, уже думая дать стрекача.

— Нет! Я и не слышала о таком! Помоги мне, я застряла здесь, выбраться не могу! – Жалобно просит кобылица, как рассудил Иван, слушая её голос.

Ну, делать нечего, привязал накрепко верёвку к дереву Иван, да скинул конец в овраг. Ну, лошадка оказалась смышлёная, обвязалась верёвкой и конец в зубы взяла. Тянет-потянет Иван, и вытащил кобылицу из оврага. Та рада, улыбается, гарцует, а Иван знай, верёвку отвязывает, да вокруг того оврага меж деревьев наматывает – как бы ещё кто не свалился.

— Спасибо тебе за помощь, сама бы там только смерть нашла. Кто ты, откуда, куда путь держишь? – Обратилась к нему лошадка.

— Иван-гусляр я, из тридесятого государства. Всё нажитое, весь дом мой поломал лютый змей, много он зла народу нашему сделал. Пошёл я к старухе вещунье, она мне указала на место это. И вот я здесь. А теперь твой черёд, лошадка.

— Моё имя Лира. – Представилась лошадка. – И я вовсе не лошадь, у нас их отродясь не водилось. Я пони. Я из далёкой страны, что за этим лесом скрыта. К нам намедни беда пришла – злой Провидец принцесс наших обхитрил, водой мёртвой окропил – уснули они вечным сном. Ученица старшей принцессы дала указ – найти воды живой, победить Провидца и оживить принцесс. Я и пошла. Да не заметила ямы на пути.

— Дела. Видимо, не поможешь ты моей беде. – Огорчился Иван. – Ну что ж, раз такое дело, может, я помогу твоей. А там уж поглядим, что чего. Всё равно мне больше идти некуда.

На том и порешили. Пошли они дальше вместе. Шли долго ли, коротко ли, уже темнеть начало. Видно, притомилась спутница, всё спотыкается и еле-еле плетётся. Оно и ясно – целый день без пищи в овраге сидеть. Не хотелось Ивану останавливаться в тёмном лесу, да и выспался уже, взвалил он её на свои плечи, что твоего ягнёнка – благо дело, почти одного весу они. А лес тёмный, уже ни зги не видать. Тут уж Лира помогла – зажгла свой рог, аки лучину, но во много ярче, путь осветила. А Иван уже и не удивлялся. Куда уж дальше, тут из лесу бы выйти.

Долго ли, коротко ли, а к рассвету деревья расступаться стали, редеть с каждым шагом, и вышел Иван с кобылицей на опушку перед деревушкой. Деревушка – ну точно та, откуда Иван родом, разве что избы пониже. Подходит молодец ближе, глядит – и впрямь, страна чужая. Везде только пони одни, куда не гляди. Да все такие чудные – кто с рогом, как Лира, кто с крыльями, как птица, кто сам по себе. И все разных окрасок, да у каждого на боку намалёвана своя картинка, аж в глазах рябит.

Иван уже понял, что картинки эти от имён проходят – у Лиры есть лира, вот. Значит, вестимо, и другие так же малюют.

А пони все собрались вокруг них, глазами своими – луп-луп, ушами — мах-мах. Интересно же, таких иноземцев не встречали небось. Ну, Лира им растолковала, что к чему, а те и рады, что она вернулась целёхонькой, да опечалились, что воды не нашла живой. Ну, с дороги уставших путников хозяева к себе пригласили, лакомствами разными напоили-накормили, суму добрую дали, в путь-дорогу снарядили, и мирно спровадили.

Теперь пора была им отправляться к ученице принцессы ихней. Жила она в землянке под крепким дубом, уж весь старый, да крепкий он был – изнутри полый, и хоть бы хны! Вот и зажила она там. Ученица эта едва спаслась из столицы, да тут осела, стала летописи вести да бересты сохранять, дело учёное.

Вот приходят к ней наши путники, с порога кланяются и всё как есть рассказывают. Ученица же, цвета сама как фиалка полевая, да с полосами закатными в гриве и хвосте, с рогом витым во лбу, да звёздочками на боку, да именем дивным Твайлайт, крепко призадумалась. Кликнула – тут же предстал перед ней драконёнок-домовёнок, всё бересты подаёт, да украдкой на Ивана косится. Что за диво!

— Плохи дела наши. Ежели не найдём воды живой к третьему дню, всю столицу Провидец спалит, да за нас примется. Помоги нам, добрый молодец, отправься вместе с Лирою на поиски, а мы уж найдём, как отплатить тебе, златом-серебром одарим. – А сама всё что-то в берестах ищет.

— Ничего мне не надо, а только выгнать из царства моего чудище поганое. – Отвечает ей Иван.

— Всё сделаем, только бы найти воды. Знаю я одну гадалку-вещунью, что живёт в лесу, свободном от мира. Путь к ней приведёт волшебный клубочек – бросьте его под ноги, он сам покатится куда надобно. – Из неоткуда вылетел клубочек, рогом ученицы движимый, да прямиком в суму. — Вы же следом ступайте, да не смейте оступиться – тут же замертво упадёте! Гадалка может помочь, но не дивитесь, как дойдёте.

Поклонились ей Иван и Лира, за порог вышли – и тут же клубочек на землю кинули. Покатился клубок, а они знай себе следом бегут, еле поспевают.

А лес тёмный, страшный, не такой, из которого они недавно вышли. Этот и впрямь не от мира сего – живёт сам в себе, никого чужого не пустит. А перед клубочком вдруг расступились деревья, путники наши – за ним, а деревья тотчас закрылись. Тут даже свет рога Лиры едва помогал – темно, хоть глаз выколи. А это, видимо, и надо лесной живности – кругом шум, гам, листва шуршит, ветки трещат.

Путники дрожат, как осиновые листочки, да не смеют свернуть – помнят наказ. Тут уже клубочек совсем малый стал, а после и пропал – оказались путники подле большой хижины, да тоже в дереве. Кругом чучела жуткие, не смеет лес навредить дому. Ивану и самому страшно, да делать нечего – свернул клубочек, убрал в суму и в дверь стучится.

Отворилась дверь, и вышла навстречу им кобылица, да не такая, как прочие, или как Лира, а без рога, сама в полосы чёрные и белые, как берёзка, да вся в кольцах золотых. Смерила взглядом путников, пригвоздила к месту – те и дышать боятся.

— Знала я, что вы придёте, но какие вести с собой несёте? — Да так чудно говорит, стихами, заслушаешься.

— За помощью мы пришли, — говорит Иван. – Моё царство, тридесятое, чудище захватило, дом мой разрушило. А эти вот, — на Лиру указывает. – От Провидца невиданного страдают. Живая вода нужна, дабы принцесс спасти, а где найти её – не знаем. Сделай милость, помоги нам, не то худо нам всем будет!

Кивнула вещунья, пригласила в дом. Накормила-напоила путников, и говорит:

— Беде я вашей помогу, но и от вас ответа жду: нужно мне яблоко златое, была чтоб вечно молодою. Оно есть рядышком с водою, легко найдёте там его вы. Но так беду вы не решите – Провидца так не победите.

Закручинились Иван и Лира, но вещунья их успокоила – дескать, найдёте в драконьей стране златые инструменты – гусли и лиру, все со струнами серебряными. Они помогут одолеть Провидца. Только дело это опасное – не любят чужаков драконы. Да и вряд ли что за просто так отдадут.

Делать нечего – рассказала вещунья как дойти им до сада чудесного с живой водой и яблоками. Поклонились ей путники наши и отправились в путь. Кинул опять клубочек об землю Иван, да и за ним, пока лес расступился.

Долго ли, коротко ли, дошли они до сада цветущего. Везде благоуханье дивное, птицы заливаются песней, ручьи живые журчат, деревья склоняют ветви от тяжести плодов, а под небом огненные птицы пляшут, сад стерегут. Не найти места во всём свете краше!

Но только подумали так путники, как веки их закрываться начали, а самих в сон клонить. Споткнулся Иван о камешек – глядь, а не камень это, а кость выбеленная! Место гиблое оказалось, заманивает к себе путников и убивает их, а птицам пища. Уж птицы с небес спускаться начали, кричат громко – совсем усыплять начали! Заткнули путники уши, закрыли глаза и отбежали подальше от сада, благо, далеко зайти не успели. Что дальше делать, как воду да яблоки добыть?

Сели под деревом отдохнуть. Тут Лира заметила на ветвях гнёздышко птичье, а в нём – птенчики. Да не простые – на хохолках огоньки пляшут. Взяла Лира гнездо да под корнями спрятала, птенчикам клювики перевязала, чтоб не пищали. Иван смотрит, а не понимает – зачем это? Вдруг, откуда не возьмись, прилетела птица большая, огнём метает, сама горит и не сгорает. Жар-птица. Видит – нет гнезда! Мечется, кричит, а птенчики не отзываются. Тут кобылица и говорит ей:

— Эй, Жар-птица! Коли хочешь деток своих увидеть, принеси нам яблок златых, да кувшинчик воды живой! А не то всех с собой унесём!

Опечалилась Жар-птица, да что поделаешь! Слетала в сад, птицы другие пропустили её. Взяла она и яблок, и воды живой и Лире отдала. А Лира вернула ей её деточек. Тут птица взвилась, плюнула огнём – едва путники ноги унесли. Живые зато, и с водой и с яблоками.

— Ловко ты это придумала, да хоть бы предупредила заранее! – Говорит Лире Иван.

— В следующий раз точно скажу! – Отвечает Лира. А сама смеётся – довольна собой.

Дошли они до дома вещуньи, отдали яблоки. Обрадовалась вещунья, взяла яблоки, уже рассказала о пути в край драконов и попрощалась с путниками, как вспомнил Иван о наказе старухи-вещуньи, что рассказала ему о том, что вначале делать было надо. Видимо, это и есть та самая вещунья. Поклонился низко полосатой вещунье Иван, передал что сказала старуха. Пуще прежнего рада вещунья, дала в подарок по маленькому кусочку яблок златых да одно целое, для старой подруги. А путники хоть и не станут вечно молодыми, зато ни одна болезнь вовек не возьмёт. Тепло распрощались они с вещуньей и в путь-дорогу отправились.

А в то время Провидец в столице страны волшебной узнал, что по инструменты золотые идут путники. Выглядит он страшно – сам маленький, но юркий и неуловимый, тело козла, голова собаки, ноги медведя, и огромные, как он сам, уши кошачьи. Все мысли чужие, всё будущее слышать могут. Только не всегда – часто уставал он, всё меньше узнавать стал, много ошибаться, а потому, дабы врагов не оставлять, все города их сжигал. Но вот он узнал всё что надо, и послал своих слуг, дабы те князя драконов усыпили мёртвой водой, а сами заместо него править стали, путников изловили и на веки в темницы бросили. Так и сделали его слуги, тайно подкрались, окропили могучего дракона, мёртвого его в покоях заперли, подчинили народ драконий и стали ждать.

А путники наши и сделать ничего не смогли – как добрались они, их тут же изловили, скрутили, да в темницы бросили. Как дальше быть – неужто не выбраться вовек? Как тут к решётке тюремной подошла молодая дракониха – дочь князя, узнать, кого это чужого заперли, да за что. Узнала она, что путники воду живую несут с собой, стала просить их поделиться немножко – отца своего ото сна пробудить и освободить свой народ. Что угодно взамен сделает. Согласились путники, да как мимо слуг Провидца да стражников пройти?

Но княжна драконов хитрость придумала – нарядила она путников в одежды прислуги и дала им кушанья на подносах – будто заключённых на пользу используют. Понесут они дары новым правителям, да на одном подносе кувшинчик будет невзрачный, среди кувшинов прочих. Напьются слуги Провидца, уснут, тут и освободят князя.

Сказано-сделано. Слуги Провидца даже больше рады – и порученье выполнили, и животы наполнили! Всё съели-выпили да и завалились спать. Тут же нашла княжна у одного из них ключ от покоев отца своего. А князь драконов огромен был, сто саженей ввысь, пятьдесят саженей вширь, а спит сном беспробудным.

Взяла тогда Лира кувшинчик, капнула на язык ему три капельки – только всхрапнул князь. Капнула ещё три – заворчал во сне огромный дракон. Капнула ещё три – взревел драконий князь, соскочил с почивальни своей и разом всех слуг Провидца проглотил. Тут уж путники верно узнали, что вода и впрямь живая, а не простая.

Сильно обрадовалась молодая княжна, обнимает путников, плачет от радости. Тут же закатили большой пир – весь народ драконий веселится, героев чествует. Да не могли путники долго пировать – два дня всего им осталось, после спалит столицу Провидец. Княжна и спрашивает, что бы они хотели. Попросили путники только инструменты золотые – лиру да гусли, все со струнами серебряными. Удивилась княжна, что о таком богатстве наслышаны путники, да делать нечего – отдала инструменты, в путь-дорогу снарядила да краткий путь в столицу страны волшебной показала. А чтобы Провидец никак им не навредил, дала им в подмогу трёх самых могучих и сильных драконов – уж такую силу не остановят!

Но для начала надо было за ученицей идти – она лучше всех столицу знать должна, да и при дворе жила, может и знает много полезного. Согласилась Твайлайт, наказала своему помощнику строго-настрого за домом следить, сама в путь-дорогу снарядилась, с друзьями из деревушки той распрощалась и за путниками поспешила.

Ох испугался Провидец, ох разозлился! Чует – смерть идёт за ним. Не поможет тут мёртвая вода – против неё живая есть. Стал он думать, как дальше быть. Думал-думал, и надумал! Спрятал он принцесс в тайные комнаты, на семь замков запер, ключи по всей столице разметал а сам на трон уселся и ждёт.

Долго ли, коротко ли, дошли путники, ученица и драконы-стражники до столицы страны волшебной. Город тот на высокой горе стоит, не падает. Ввысь вьются купола резные, башни белые и дворцы громадные, а перед городом с горы вода падает – и вниз, в реки собирается. Да в печали город – ни души на улице, все терема закрыты, ни рынков, ничего – все попрятались, участи своей горькой ждут. Зато у каждого угла, у каждого дома по стогу сена сухого навалено – опасное дело! Никого не выпускают и не впускают слуги Провидца. Ну, против драконов не долго они простояли – прошли путники в город и ко дворцу тут же идут. Лишь наказали драконам не дышать огнём – не хватало им ещё город сжечь.

Вошли они в палаты широкие, глядят – сидит на троне сам Провидец – и бровью не поведёт. Ну, Лира и Иван-гусляр инструменты свои золотые, да со струнами серебряными достали, уже было начали играть, как заговорил Провидец:

— Попробуйте только начать! Ваших принцесс уже не увидите, а слуги мои уж готовы город жечь!

— Чего же ты хочешь, окаянный? – Вопрошает Лира.

— А чтобы отпустили вы меня с миром, и отдали своё яблоко златое – оно мне точно пригодится!

Опешили путники – что ж теперь делать! Он же вечно тогда будет зло творить! Подумали-подумали, пообсуждали, да придумали!

Послали драконов путь воде загораживать – они быстро накидают телег, брёвен и всякого сору. А самого Провидца изловить решили – чтоб не удрал. Не тут-то было! Провидец раз, раз – туда мечется, сюда, заранее знает, кто куда ступит. А это и надо путникам – отвлечь злодея. Лишь когда под ногами вода зажурчала – тотчас вновь инструменты достали.

Кликнул Провидец – слуги его и побросали на сено факелы да лучины. А что толку? По улицам вода бежит, уж по щиколотку – всё сено намокло и снесло! А то, что успело загореться, наскоро потухло. А то, что не потухло, потушат после – много тут теремов белокаменных, авось не сгорят. А что сгорит – не страшно, столица-то всё равно цела останется.

Видит Провидец – худо дело. Не смог бы он помешать драконам, даже если бы слуг ещё раньше кликнул. Но помирать просто так не хотел:

— А раз такое дело, то вовек не сыщите своих правительниц! За семью замками они в тайной комнате, а ключи по всей столице размётаны! Чай, теперь, после потопа и не найдёте точно!

Вновь задумались путники – верно говорит злодей. Но поделать нечего – пообещали ему, что отпустят, как только все ключи вернёт да комнату покажет. Обрадовался Провидец, вскочил, побежал за ключами. Просто так его не оставили – Иван-гусляр и Лира по пятам, мало ли, удрать вздумает? А сами придумали уже, чего делать после, как вернёт ключи.

Вот полгорода оббежал Провидец, достал три ключа. Оббежал ещё полгорода – достал ещё три ключа. Вернулся во дворец, трон отодвинул – достал последний ключ. И тут уже направился к темницам. Путники – за ним.

Полдня плутали в подземельях. Поворот за поворотом, шаг за шагом, и наконец, дошли до больших дверей. На дверях этих семь цепей, на цепях – семь замков. Выполнил Провидец свою часть, уже повернулся было к выходу, да не тут-то было!

Достали Иван-гусляр и Лира инструменты золотые, все со струнами серебряными, принялись звонко и весело играть – предали они Провидца. Не выдержал злодей музыки чудесной – на одно ухо оглох, на другое, а затем и вовсе разорвало его на тысячи кусочков и разметало их по всему подземелью. Где что упало – там мох вырос красный.

А путники подобрали ключи, вскрыли замки, отворили двери. Видят – лежат на полу принцессы дивные. Одна, старшая сестра, бела как свет, грива и хвост же её, как небо рассветное, а всё развевается, будто по ветру. На боку солнце намалёвано. Дана была ей власть над светилом земным, по небу его вести. Пока жива, пусть и спит, не случится с ним беды. Другая, младшая сестра, как ночь темна, а грива и хвост же её, как небо полночное, и всё развевается, будто по ветру. На боку месяц намалёван. Дана была ей власть над светилом ночным. Пока жива, пусть и спит, не случится с ним беды. И обе – не как прочие пони – у них и рог, и крылья были сразу.

Подхватила ученица старшей принцессы кувшинчик с живой водой, капнула на язык своей наставнице три капли – только застонала она во сне. Капнула ещё три – лишь заворчала сквозь сон. Капнула ещё три – очнулась принцесса, открыла ясны очи, что цвета неба яркого, закатного. Затем, Твайлайт и другой принцессе воды живой на язык капнула. Капнула трижды, ещё трижды да ещё трижды – тут уж и пробудилась сестрица принцессы. Открыла очи свои, цвета глубины тёмно-небесной.

Тут же кинулась Твайлайт им всё рассказывать да объяснить, что да как было, пока спали они. Тут же вышли из подземелий, драконам приказали разбирать сор, дать воде проход. Кликнули, созвали народ – все пони тут же из теремов и домов в столице и вышли. Ох и рады они были видеть принцесс своих ненаглядных живыми-здоровыми!

Закатили пир огромный – вся столица веселится. А Ивана-гусляра, Лиру и Твайлайт усадили подле самих принцесс, выше всех дворян и бояр – как героев чествуют. Уж кобылицы рады – дом свой освобождён и спасён! Но тяжко на душе Ивана – родной дом его всё так и страдает.

Увидела старшая принцесса, что не весел герой, да спросила, отчего кручинится он, да какую награду за подвиг свой хочет. Ну, рассказал он о чудище, что дом ему изничтожило, тридесятое царство захватило и жизни спокойной не даёт, и что не нужно ему злато-серебро, а чтоб освободить дом свой.

Задумалась принцесса, и вот как решила – выдаст она ему полк лучших богатырей дневных своих, что у границ страны волшебной стояли, пойдут они с ним со змеем биться. Все как на подбор – статные жеребцы, каждый бою обучен, каждый умел и умён. Меньшая принцесса выдаст ему полк лучших стрельцов ночных своих, что под горой стражу несли, также пойдут за Иваном. Все как на подбор – статные жеребцы, каждый бою обучен, каждый зорок и хитёр. Обрадовался Иван, поклонился низко принцессам, собрался было идти, как окликнула его Лира:

— Неужто ты один собираешься идти на змея? Я пойду с тобой! Ты мне помог тогда, теперь и мой черёд!

И Твайлайт, ученица принцессы старшей, также говорит:

— Выполнил ты мою просьбу, теперь и мой черёд! А ежели так, пойду за тобой, авось тоже пригожусь!

Обрадовался Иван-гусляр – такая подмога, а тем более друзья, с кем он столько пережил, ничуть не помешают! А принцесса старшая рада – очередной урок своей ученице. Да только боязно было отправлять её в чужую страну просто так, посовещалась с сестрой своей, зажгли они рога свои витые, и вплели в гриву ученицы пять ярких звёзд с неба, да ещё одну, поменьше.

— Если вдруг тяжко придётся, — молвит старшая принцесса. – Вспомни друзей своих и помощника верного, что в деревушке той тебя дожидаются, тряхни гривой – найдёшь себе помощь.

Поклонилась низко ученица наставнице, Лира — принцессам, и Иван-гусляр, Лира, Твайлайт, три стража-дракона, полк дневных богатырей да полк ночных стрельцов двинулись в страну, захваченную змеем-не змеем, драконом-не драконом – в тридесятое государство.

Долго ли шли, коротко ли, а прошли весь лес дремучий, от сосны к сосне скрюченной, но пришли в государство тридесятое. Глядит Иван – а всё только хуже! Уж не только избы – и люди, и земля вверх ногами висит, реки сами в себя уходят, скотина и вовсе своё государство построила.

Озлобился Иван-гусляр, направил за собой своих друзей, а и сам в столицу направился. Приходят, и видят – весь народ сбежал, кто куда, терема все перевёрнутые, стены с башнями все вывороченные, и в самом дворце, кой уже дворцом не назвать – сидит чудище и знай себе потешается.

Послал Иван полк богатырей дневных – те вскочили, поскакали, мечи обнажили. А змей знай себе, зевнул, моргнул, и тут же весь полк в утят превратил. Закрякали, разбежались кто куда.

Послал Иван полк стрельцов ночных – те самострелы заряжают, в змея целят. А тот знай – икнул, вздохнул, всех в цыплят превратил. Запищали, разбежались кто куда.

Послал Иван драконов-стражей. Вздохнули они глубоко, хотели огонь пустить в змея. А тот знай себе — ворчит, кряхтит, всех в лягушек превратил. Заквакали, разбежались кто куда.

Разозлился Иван, достал гусли золотые, со струнами серебряными, а Лира – лиру золотую, со струнами серебряными. Начали играть, а змея даже не задело – послушал, хихикнул, превратил инструменты в веники из веток берёзовых.

Видит Твайлайт – плохо дело. Не справляются друзья. Вспомнила помощника своего, тряхнула гривой – выпала звёздочка, упала оземь, оборотилась помощником. Упросила она его огнём дышать всякий раз, когда змей против неё вздумает что сделать, пару раз может и защитит.

И тут же вспомнила подругу свою близкую. Тряхнула гривой – выпала звезда, упала оземь, оборотилась кобылицей цвета моркови да с гривой соломенной, и в шляпке чудной. Топнула она – проросли яблони из земли, тут же на них плоды созрели, да стали на змея падать. Тот нахмурился, завяли тут же яблони. Стала кобылица рядом с Твайлайт – на защиту.

Вспомнила Твайлайт другую подругу. Тряхнула гривой – выпала звезда, упала оземь, оборотилась кобылицей цвета неба, да с гривой многоцветной, и с крыльями. Взлетела высоко и вдруг камнем вниз – расцвела в небе радуга, чуть с ног всех не снесла. Стала кобылица рядом с подругами – на защиту.

Рассердился ещё пуще змей, хлопнул лапами разными – навёл на всех смертную тоску и сон. Только Ивану-гусляру и Лире хоть бы хны – то защита от болезней помогла. Привели они всех в чувства, пока змей ещё чего не придумал.

Вспомнила Твайлайт другую подругу. Тряхнула гривой – выпала звезда, упала оземь, оборотилась кобылицей цвета белоснежного, с гривой фиалковой, и с рогом во лбу. Засветила рог – полетели в змея иглы и веретена, стали оплетать его. Рассердился змей, разорвал нити, поломал иглы. А кобылица к подругам стала – на защиту. И помощник к ней поближе отчего-то.

Вспомнила Твайлайт другую подругу. Тряхнула гривой – выпала звезда, упала оземь, оборотилась кобылицей цвета малинового. Засмеялась она, подскочила, достала из гривы кучерявой колпак шутовской, стала частушки петь да плясать. Иван-гусляр с Лирой и Твайлайт с подругами уж со смеху катаются, а змей только глядит недовольно. Хлопнул опять лапами – возвёл частокол из ветвей острых, хотел и на героев навести, да помощник не позволил – всё спалил. А кобылица к подругам стала – на защиту.

Вспомнила Твайлайт другую подругу. Тряхнула гривой – выпала звезда, упала оземь, оборотилась кобылицей цвета жёлтого, как одуванчик, с гривой земляничной, и с крыльями. Прошептала что-то тихонечко, откуда не возьмись набежало зверьё, разметало частокол, но на змея не лезло – боялось.

А змей вдруг переменился весь, насторожился, да с кобылицы жёлтой глаз не сводит. Поняла Твайлайт – вот он шанс! Собрала подруг, зажгла рог, объединились все подруги и пустили в змея луч света огромный.

И Иван-гусляр с Лирой знай, да стукнут в бок, чтоб не вырывался.

Тут же упал змей на землю, взмолился:

— Не губите меня! Всё вам возвращу, всех подарками одарю, царя тридесятому царству верну, всем всё возмещу, только дайте напоследок взглянуть на прекрасную кобылицу, что цвета жёлтого, с гривой земляничной!

Ох и удивились все. Даже змея бить перестали. А кобылица, что он назвал, вся смутилась, но пожалела его, подошла к нему, с земли подняла, да говорит тихонечко:

— Оставьте его, он ещё нам пригодится. Пожалуйста.

Хотел было Иван прекословить, да рукой махнул – когда такое ещё увидишь? А змей не соврал – терема на место вернул, царя из темниц достал, драконов-стражников, полк дневной богатырей да полк ночной стрельцов обратно превратил, скотину на поля вернул, людям добрым дома на место поставил, реки в русла свои повернул. Ещё Ивану-гусляру и Лире инструменты золотые, все со струнами серебряными вернул.

Ох и рад был Иван-гусляр – вот и дом его, целёхонек стоит, и царство тридесятое в порядке, и какое приключение прошёл, сколько друзей новых нашёл, и даже гусли новые, золотые да со струнами серебряными заполучил! Да кое-что ещё сделать надо было: отправился он в избушку старую на окраине деревеньки, а старуха его уже на пороге ждёт.

Поклонился ей низко Иван-гусляр, отдал яблоко золотое, передал поклон от полосатой гадалки-вещуньи. А старуха скушала яблоко, тотчас помолодела, предстала прекрасной девицей невиданной красоты, да в путь-дорогу собралась – сама захотела проведать подругу давнюю. Да Ивана-гусляра напоследок в уста сахарные поцеловала – в благодарность, да ждать её наказала. Смутился Иван-гусляр, поклонился ещё раз и вышел вон.

Вернулся Иван-гусляр к друзьям, а тут уж царь пир закатывает – на всё тридесятое государство! То-то люд честной дивился гостям, но скоро уже все между собой разговорились.

А Иван-гусляр и Лира вместе на инструментах своих играют, народ тешат. И сами рады, и всем весело! Тут царь и спрашивает их, и друзей их, чего бы они хотели за подвиги свои. Ничего не взяли они, а только упросили в любое время видится им между странами, да лес дремучий обезопасить, чтоб путь был проще. А ещё овраг засыпать – там, где верёвка намотана. А ещё шапку новую, взамен проданной. Царь и сам доволен таким раскладом.

А дальше было веселье горой, на весь мир честной! Напитки хмельные реками лились, столы от кушаний трещали, веселился народ три дня кряду, на четвёртый встать никто не мог. И я там был, мёд, пиво пил. По усам текло, да в рот не попало.