Пять двадцаток на четыре
Глава 8. Эмоции
Мы лежим, а солнце льется в окно и греет нас обеих. Это невероятно удобно, и я почти готова вздремнуть, свернувшись калачиком и прильнув к спине Джек. Но, конечно, ей важнее прибраться на кухне. – Пффф, отличный способ испортить настроение, подруга, – недовольно говорю я. – После такой веселухи и расслабона тебе хочется заниматься домашними делами?
– Ха-ха, да, извини. Так что, думаю, нам пора вставать, – тихо говорит Джек, но даже не пытается подняться.
– Агась. – Уборка кухни – это идея Джек, а не моя. Я не собиралась вставать раньше нее.
Джек остается на полу, но благодаря преимуществам своего нового тела она поворачивает голову назад, чтобы осмотреть гостиную а заодно и кухню, что находится позади. – Ну, все выглядит не так уж плохо. Просто нужно вымыть эту миску и убрать несколько пакетов. Управимся, наверное, за минуту или типа того.
Я дергаю ушами. – Что ж, тогда за дело. Я буду здесь, лежать на солнышке и дремать.
Я чувствую, как пол слегка прогибается, когда Джек переворачивается на живот и встает на четыре ноги. Она потягивается, а затем смотрит на меня сверху вниз. Я делаю вид, что не вижу ее, и она наклоняется, чтобы потыкать меня мордочкой. Я сдерживаю смех, когда понимаю, как очаровательно это, должно быть, выглядит со стороны. – Вставай уже, – говорит Джек, толкая меня носом.
Я улыбаюсь. – Просто дай мне еще минутку, милая.
Джек делает шаг назад. – Дэш, мне кажется, ты читаешь слишком много ЭпплДэшных фиков.
– Да? Возможно. Должна признать, что мы были бы милой парой, – я поднимаю голову от пола и подмигиваю.
Джек закатывает глаза. – Размечтался. Даже если забить на то, что они были подругами, а не любовницами, я все равно считаю себя парнем. Так что да, я не собираюсь вступать в лесбийские отношения. Прости, что разочаровала.
Я встаю и показываю ей язык. – Но ты же не парень. Ты кобылка! – Я подхожу и трусь мордочкой о ее плечо. Мне приятно, что мы с моим лучшим другом близки как никогда в жизни.
Джек морщится почти при каждом моем слове, но молчит. Вместо этого она просто поворачивается хвостом и бежит на кухню, а потом начинает командовать. – Дэш, ты вымоешь миску, а я уберу эти пакеты. И еще, включи кондиционер, похоже, сегодня будет жарко.
Я немного обескуражена ее отношением – почему она так расстроилась, когда я указала на очевидное? Что ж, пока я могу и помолчать, но кое-что нужно сделать обязательно. – Жары не будет до полудня, ЭйДжей: теплый фронт не доберется сюда до обеда, и облачный покров будет становиться все гуще, пока небо, наконец, не очистится около трех часов дня.
ЭйДжей бросает свои дела и поворачивается ко мне. – Да, да... Так и поверила.
Я машу копытом. – Эй, это ты заговорила о погоде. Это мой конек, сестренка.
ЭйДжей снова начинает раскладывать вещи по шкафам. – Как скажешь, Дэйв
– Я не Дэйв, я – Рэйнбоу Дэш! – протестую я.
Джек, кажется, готовится ответить, но прикусывает язык.
Почему она вдруг оказалась в таком мрачном настроении? Ну, как бы то ни было, ЭйДжей действительно глупая пони. Я подхожу к ней, чтобы взять губку из шкафчика неподалеку. К сожалению, для пони человеческая кухня довольно тесная. – ЭйДжей, я хочу взять кое-что из шкафа, но твоя огромная задница мешает.
ЭйДжей оглядывается и поднимает бровь. – Огромная задница? Мы одного и того же размера...
Я смотрю на нее с лукавой улыбкой. – Ну, если не задница, то твои гигантские детородные бедра точно.
При слове «детородные» шерстка на загривке Джек встает дыбом. Ее хвост прижимается к телу, словно она пытается прикрыться, а затем она отворачивается. – Да ладно тебе, Дэш, ты же знаешь, что я не люблю вспоминать о том, что я кобылка...
Я поднимаю бровь. – Да? Я думала, мы уже это обсуждали? Я имею в виду – я уже довольно давно говорю про тебя «она» и «ее». Ты все еще злишься из-за женского рода?
Джек смотрит в пол. – Да нет, с этим все в порядке, женские местоимения звучат нормально, но вот остальное – все еще немного жутковато. Тебе обязательно было вспоминать о деторождении?
– Да ладно тебе, ЭйДжей! – обрываю я ее. – Это была шутка! А вчера вечером ты буквально сорвала с себя нижнее белье и ходила по дому голая! Мне показалось, что ты прекрасно освоилась со своим новым полом!
– Вчера вечером я была пьяна. Но правда, я не фанатка этой штуки со сменой пола, и никогда не была. – Джек опускает глаза и уши, ее хвост качается из стороны в сторону.
Глядя на нее, я не могу удержаться от улыбки, так как Джек выражает грусть очень по-поняшному. Я подхожу к ней и встаю рядом. – Ой, да ладно тебе, ЭйДжей, все не так уж плохо. И просто чтоб ты знала, кое-кто из нас, не будем показывать пальцем, на самом деле любит тебя такой, какая ты сейчас. – Я наклоняюсь вперед и с улыбкой потираюсь с ней щеками.
Джек резко поворачивается ко мне лицом и пихает передними копытами, отталкивая прочь. – Прекрати, Дэйв!
Я ударяюсь о шкаф позади себя, едва его не уронив. Не обращая на него внимания, я поправляю ее с раздражением в голосе. – Моё имя – Рэйнбоу Дэш.
– Да ладно тебе, Дэйв... – Джек хочет сказать еще что-то, но качавшийся пакет сахара на верхней полке шкафа соскальзывает и падает на нас обеих. Мы неуклюже пытаемся дотянуться и поймать его, но пакет ударяется о наши поднятые копыта и отскакивает в сторону – но не раньше, чем осыпает нас с ног до головы.
Я вздыхаю. – Эх, вот отстой. Теперь моя грива будет вся липкая.
Джек вздыхает и садится, глядя на меня. – Парень превращается в самку пони, и его беспокоит только то, что его грива теперь липкая. Я не знаю, как у тебя это получается, Дэш.
Я подхожу к ней и кладу копыто на плечо. – Джек, прости меня. Я все время забываю, что мы с тобой относимся к этому по-разному. – Я вздыхаю, я хочу, чтобы Джек легче принимала происходящее. Зачем горевать из-за того, чего не можешь изменить? Я снова смотрю на подругу и замечаю слезы в ее глазах. – Пойдем, Джек, смоем с нас этот сахар, пока Эван не вернулся.
Джек кивает в знак согласия и вытирает слезы. – У нас есть летний душ, который можно подключить к шлангу, так будет проще всего помыться.
Джек встает и делает все возможное, чтобы стряхнуть с себя печаль, а затем ведет в летний душ. Она присоединяет шланг, и грубый раструб выплевывает широкий конус холодной воды. Сначала я не хочу принимать душ из ненагретой воды, но вскоре понимаю, что я покрыта шерсткой и ничего не имею против прохладного душа. Ещё один плюс того, чтобы быть пони!
– И... как нам это сделать? – спрашиваю я ЭйДжей, радуясь, что она больше не плачет.
– Что ты имеешь в виду? Это просто душ, ты стоишь под ним и моешься. – Джек берет инициативу в свои копыта и шагает под струю воды.
Я делаю паузу. – Ну, для пони практически невозможно вымыть себе спину и бока, не так ли?
ЭйДжей закусывает губу и на мгновение замирает под душем. Я слегка улыбаюсь, она действительно выглядит довольно пикантно с мокрой гривой, но я знаю, что не могу сказать это вслух. – Ладно, сделаем так, – говорит Джек через миг, все еще стоя под льющейся водой. – Возьми одну из вон тех губок, мы будем тереть друг друга по очереди.
Теперь настает моя очередь прикусить губу. Правда? Неужели? Какое искушение! Джек недавно сказала мне, что очень переживает из-за того, что стала кобылкой. И все же она стоит здесь, с мокрой гривой, и говорит мне, что мы будем тереть друг друга губкой, словно какие-нибудь «автомойщицы в бикини».
Я сжимаю губку между копыт и начинаю мыть Эпплджек, стараясь не слишком наслаждаться процессом. Черт, я думала, что тереть губкой ее спину будет достаточно неловко, но потом я добираюсь до ее ног. Я тру губкой ее бедра и смотрю на область между ними. – Слушай, Джек, эээ… я могу помыть тебя где угодно?
Джек оглядывается, казалось, сбитая с толку этим вопросом. – Конечно, чисти все.
Я пожимаю плечами – ладно, надо так надо. Я тру внутреннюю поверхность бедра, а затем поднимаю хвост и протираю губкой всю область под ним. Я невозмутимо продолжаю и, словно ни в чем не бывало, провожу губкой по всей площади, чтобы все было чисто. Удивительно, но Джек совершенно не против того, что я мою ее женские места. Я протягиваю копыто и очищаю ее вымечко и другие области. Она удрученно вздыхает. – Я почти закончила, Джек, – говорю я. – Все в порядке?
Джек снова вздыхает. – Да, я просто думаю о том, сколько раз я использовала именно этот душ, чтобы почистить своих лошадей... точно так же, как ты сейчас моешь меня. Это вроде как унизительно, понимаешь?
Я останавливаюсь. – Ладно, я закончила, теперь твоя очередь. – Я пытаюсь передать губку из своих копыт в копыта ЭйДжей, но она падает на землю. Я наклоняюсь, поднимаю ее ртом и на секунду замираю, когда понимаю, что мой язык касается губки, так как вспоминаю, какие части тела я только что ею терла.
Джек смеется. – Крылатый стояк? Серьезно, Дэш, держи себя в копытах.
Я краснею. Черт, похоже, Джек все-таки заметила непроизвольную реакцию моих крыльев. – Извини, Джек, ничего не могу поделать. Полагаю, тебе следует считать это комплиментом. – Я передаю губку и застенчиво улыбаюсь, надеясь, что не перешла черту.
ЭйДжей качает головой. – Правда, Дэйв...
Гррр, это уже третий раз за утро! Я чувствую небольшую вспышку гнева и поворачиваюсь к Джек. – Подруга! Я думала, мы уже все обсудили, хватит называть меня Дэйвом! Не тот пол, не тот вид, зови меня просто Дэш! Вчера ты прекрасно справлялась с этим весь день, и теперь, когда я на самом деле Рэйнбоу Дэш, будет не так уж трудно использовать мое настоящее имя.
Джек роняет губку и поворачивается ко мне, ее глаза сузились, а зубы оскалены. – Ты НЕ Рэйнбоу Дэш. У тебя только ее тело.
Не обращая внимания на ее надрыв, я закатываю глаза. – Это почти то же самое.
Джек слегка подталкивает меня.– Нет, это совсем не то же самое. Ты – не она! Ты просто не она. Ты – человек, который прожил на земле двадцать пять лет. Пожалуйста, перестань притворяться пони, которая родилась кобылкой и всю свою жизнь была пегаской. Перестань называть себя той самой Рэйнбоу Дэш. Я имею в виду, что говорить «Дэш» – это нормально, наверное, но тебе действительно нужно перестать притворяться, что ты – это на самом деле она. Честно говоря, каждый раз, когда ты это делаешь, у меня мурашки бегут. – она снова берет губку и начинает мыть мне спину.
– Ладно, ладно, я перестану использовать полное имя. Но тогда ты должна перестать называть меня Дейвом! Я пытаюсь полностью приспособиться к этому новому телу и принять этот новый пол, и каждый раз, когда ты называешь меня моим старым именем, это звучит странно.
ЭйДжей переходит к моим ногам. – Хорошо, хорошо, достаточно честно, Дэш.
Я улыбаюсь, когда она произносит мое поняшное имя. Оно мне нравится. Я не знаю, почему ее так бесит, когда я использую полное имя, но какая разница – Дэш тоже вполне подходит. В разговоре наступает небольшая пауза, а затем Джек поднимает мой хвост и моет мои бедра и область под хвостом. Странное ощущение.
Джек заканчивает свою работу и отступает назад, чтобы убедиться, что смыла всю грязь, затем она тихо смеется себе под нос. – Забавно, что неделю назад ты сделала бы все, чтобы помыть губкой свою любимую пони, и вот ты здесь. Так близко и в то же время так далеко от этой фантазии...
Я ухмыляюсь. – О да, давай, сыпь соль на рану. Ты можешь наслаждаться видом и прелестями этой сногсшибательной кобылки, а мне пришлось мыть задницу одной уродливой оранжевой пони-фермерше.
Джек улыбается мне в лицо. Я снова смеюсь. – Эй, я думала, ты ненавидишь быть девушкой и не любишь, когда тебе лезут в душу?
Джек улыбается и качает головой, но ничего не говорит. Вскоре мытье заканчивается, она убирает губку и выключает воду. – Ну, до сих пор никаких признаков Эвана.
Я встряхиваюсь как собака и избавляюсь от большей части воды. – Я уверена, что он в порядке, прошло всего-то полтора часа. Дадим ему еще минут тридцать, а потом отправимся на поиски.
Джек зевает. – Ну и что теперь?
Я оглядываюсь вокруг. – Хороший вопрос, моя прекрасная веснушчатая подруга. Например, мы могли бы достать кое-какие вещи из этих сумок.
– Звучит неплохо, моя великолепная многоцветная кобылка, – говорит Эпплджек, показывая мне язык и доказывая, что я не единственная, кто знает, как обращаться с словарем синонимов.
Мы обмениваемся еще несколькими смешками и возвращаемся в дом, где не торопясь распаковываем несколько мешков с вещами.
– О, совсем забыл об этих вещах! – Джек достает две коробки, которые мы купили в аптеке «Волмарта».
Она разрывает зубами пакет и примеряет «универсальную манжету» – по сути браслет на липучке с несколькими защелками и карманами, в которых можно закрепить инструменты обычно требующие противостоящего большого пальца.
Джек бросает мне другую, продолжая развлекаться со своей. Я смотрю на браслет и хмурюсь. Я не знаю, зачем мне это нужно – весь смысл быть пони в том, чтобы быть пони. Полагаться на этот браслет кажется глупым. Джек замечает выражение моего лица и говорит. – Что случилось?
Я смотрю на Джек – наверное, мне не следует делиться с ней своими мыслями. Она, кажется, действительно одержима желанием цепляться за любые доступные остатки человечности. Я не виню ее – это, конечно, логично. Я не знаю, почему я иду другим путем, я хочу противоположного, я более чем счастлива попробовать каждый возможный аспект понячества. Я наслаждалась каждым шагом этой трансформации, и теперь, когда она завершилась, чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что хочу, чтобы это осталось навсегда. Все в этом теле кажется правильным. Я имею в виду, как бы странно это ни звучало, но мне просто нравится быть пони! Я широко улыбаюсь, признавая эту мысль.
Закончив копаться в себе, я ухмыляюсь как сумасшедшая. Джек смотрит на меня, приподняв бровь, и ждет ответа. Черт, я знаю, что не могу рассказать ей ни об одной из этих мыслей. Она не поймет моих чувств по этому поводу; черт, даже я не понимаю их по-настоящему. – Извини, Джек, что ты спросила? – говорю я, убирая ухмылку. – А, ты спрашивала меня, не случилось ли чего-нибудь. Нет, все в порядке! Извини, я просто занята мыслями о... всяком. Итак, на чем мы остановились? Универсальные манжеты? Хорошая идея, дай я попробую. – Я тянусь и надеваю повязку на копыто. Я не очень люблю такие вещи, но думаю, что эта штука может пригодиться, да и носить ее определенно легче, чем пытаться объяснить Джек, что у меня нет никакого желания снова быть человеком.
Джек смотрит на меня несколько секунд, но ничего не говорит, и я продолжаю распаковывать сумки. Джек оглядывается по сторонам, словно хочет на чем-то опробовать манжету. – Где вакцины? – говорит она через некоторое время.
Я как раз добрался до сыпучих продуктов, но останавливаюсь и показываю копытом на кухонную дверь. – В холодильнике, на нижней полке. Надо держать их охлажденными.
Джек подходит к холодильнику и возвращается с несколькими шприцами, которые уже заполнены вакцинами. Она осторожно вскрывает упаковку и затем прикрепляет шприц к своей манжете. Я смотрю, как Джек садится на круп и делает себе укол в бок – должна признать, что универсальная манжета справляется очень неплохо.
Я возвращаюсь к своим пакетам и начинаю рыться в вещах, когда чувствую боль и легкое жжение. Я поворачиваю голову и вижу, что Джек заканчивает делать мне прививку. – Гм... Джек, ты только что использовала одну и ту же иглу?
– Конечно. Поздравляю, ты теперь привита от лошадиного энцефалита.
– Но мы пользуется одной иголкой! – протестую я. – Я не хочу подхватить поняшный СПИД!
Джек смеется и хватает шприц с другой вакциной. – Пони не болеют СПИДом! Еще одна причина, по которой пони неизмеримо круче.
Я приподнимаю бровь, неужели она сказала это? «Пони неизмеримо круче»? Хм, ну, может быть, Джек все-таки нравится ее пони-тело. Может быть, ей нравится быть пони, и она просто злится, что она – это «она», а не «он»? Ну, очень жаль, если ты собираешься быть Эпплджек, ты будешь кобылкой. В Эпплджек в виде жеребца столько же смысла, сколько в Эпплджек без своей...
Я роняю сумку, которую держу в копытах. – О нет, Джек, мы забыли купить кое-что в магазине!
Джек оглядывается, но не прекращает заниматься следующей вакциной. – Да? И что, например?
Я в отчаянии всплескиваю копытами. – ТВОЮ ШЛЯПУ!
Джек моргает. – Мою – что? О чем ты говоришь, я ведь не очень люблю шляпы.
– Ну, ты-то нет, а вот Эпплджек – да! Тебе нужно носить стетсон! Без него какая же ты Эпплджек?
Джек стискивает зубы и возвращается к инъекции следующей вакцины, прежде чем холодно ответить. – Ну, тогда хорошо, что я на самом деле не Эпплджек, я просто парень в ее теле.
Я закатываю глаза. О боже, опять это. Боже, что у нее сегодня за проблемы? Джек подходит и втыкает меня шприц со следующей вакциной, используя больше силы, чем, вероятно, необходимо. – Ай.
– В чем дело, моя сестра недовольна тем, кем она должна быть? – из внутреннего дворика появляется слегка запыхавшийся Эван.
– Я принимаю нашу нынешнюю ситуацию, но я просто пытаюсь напомнить мисс Дэш, что мы на самом деле не персонажи из Сериала.
Эван проходит между нами, поглядывая то на нее, то на меня. – Как ты можешь быть так уверена, сестренка?
Джек закатывает глаза. – Потому что в том, что такое происходит, нет никакого смысла! Вообще! Какого черта персонажи Сериала были изгнаны из Эквестрии и отправлены на Землю, чтобы жить как какие-то люди целых двадцать пять лет? А потом они все вдруг снова становятся пони, и у них нет ни одного воспоминания об Эквестрии? А тем временем Хасбро сделало мультфильм об их прошлой пони-жизни? Так? Да ладно, это бессмысленно.
Эван смеется. – Ни одна чертова вещь во всем этом не имеет никакого смысла. Когда все возможные объяснения звучат одинаково безумно, что ж, тогда все возможные объяснения одинаково возможны, не так ли?
Я поднимаю ухо и наклоняю голову. В этом... есть смысл? Или нет? Мы трое молчим, обдумывая его слова. Я делаю глубокий вдох и не могу не заметить, что от Эвана положительно разит травой и понячим потом. – Итак... – заговариваю я, несколько стремясь снять это напряжение. – Эван... как прошла пробежка?
Эван поворачивает шею, улыбаясь мне. – Это было замечательно, Дэш! Спасибо, что спросила! Совершенно фантастический день, отличный день для пробежки.
Я моргаю, ого, что случилось с Эваном? Я думала, что он должен быть грустным и подавленным. Я оглядываюсь, чтобы увидеть, как Джек закатывает глаза и вступает в разговор. – Ну, ты пропустил завтрак. На кухне есть немного еды, если хочешь, у нас есть…
– Я уже поел, – обрывает ее Эван.
Я наклоняю голову. – Гм... что? Что ты там ел?
Эван смотрит на меня так, словно я только что спросила, какого числа было четвертое июля. Он бросает взгляд на Джек, а потом снова на меня, недоумевая, почему никто из нас не знает, что он ел на завтрак. – Э-э... Чувак, я ел траву. Я имею в виду, мы же пони, верно? Что ещё, по-твоему, мы должны есть?
Я моргаю. Пони едят траву? Ну, наверное, почему бы и нет? Никогда не видела этого в Сериале...
–Ты, что?! – наклоняется Джек вперед и свирепо смотрит на брата. – Ну же, Эван, мы же разумные пони, а не фермерские животные! Мы не бродим по пастбищам и не едим траву с земли, как обычный скот.
Эван смеется, глядя на Джек. – Пони — это пони. Я не вижу проблем, – он смотрит на меня, но снова переводит взгляд на сестру. – Блин, Джек злится, что у нее ПМС или что-то в этом роде?
Я вздрагиваю, зная, как сильно намек на ее пол ранит Джек. Я смотрю на нее, а она просто прикусывает язык и свирепо глядит на Эвана, очевидно, решив просто сдержать свой гнев. Я пытаюсь разрядить обстановку.
– Успокойтесь все. Во-первых, Джек, ты не можешь кричать на Эвана за то, что он ест траву. Он почти не видел Сериал и почти ничего не знает о пони из МЛП. Нельзя винить его за то, что он не следует их правилам. Во-вторых, Эван, я должна признать, что есть траву немного жутковато. На будущее, в следующий раз, когда проголодаешься, просто иди на кухню, у нас есть много нормальной еды.
Эван отбрасывает гриву в сторону. – Ладно, Рэйнбоу Дэш, какой у нас план?
Я поднимаю копыто. – И, Эван, извини – просто Дэш. Не называй меня ее полным именем, я – не она. По крайней мере, я так думаю. – Я опускаю голову. – Мы с Джек уже довольно много говорили об этом, и я отчасти с ней согласна. Я хочу сказать, как бы мне ни хотелось быть Дэш, факт остается фактом. Я – не она.
Эван просто смотрит на меня. – Ну, это еще предстоит выяснить.
Джек издает язвительный смешок. – Что это, черт возьми, значит? Ты не знаешь, кто эти пони, ты не видел Сериала, и ты, конечно, не знаешь, что вызвало все это! Ты ничего не знаешь! Перестань притворяться, что у тебя есть все ответы, ты же не гребаный Гэндальф, ты здесь самый несведущий из нас.
Я поднимаю бровь. Чего это она так разошлась? Господи, не нужно кричать на Эвана за такой маленький проступок. Я оглядываюсь и вижу, что Эван только что прикусил язык и снова повернулся ко мне лицом. – Извини за нее, – он жестом показывает на Джек, а затем поворачивается ко мне, хотя ясно, что сообщение на самом деле адресовано его сестре. – , Когда у нее начинается бешенство матки, она всегда сама не своя. В наши дни женщины совсем отбились от рук. В любом случае, как я уже говорил, все это еще предстоит выяснить, потому что для того, чтобы что-то выяснить, мы должны сначала поговорить с Фионой и...
Его снова прервает Джек, которая говорит на удивление спокойно, учитывая, что Эван только что специально прошелся по всем её мозолям. – Фиона в этом не виновата. Все это уходит корнями в прошлое. Трансформация началась, когда нам исполнилось двадцать пять лет, но разве вы не видите признаков того, что это началось раньше? Ещё задолго до этого у каждого из нас были черты этих пони. Мы все родились в один день, Дэш предсказывала погоду, как пегас, с тех пор, как ей исполнилось лет пять, и есть странный факт, что когда мы с Дэш впервые встретились десять лет назад, мы обе чувствовали себя старыми друзьями, которые наконец-то встретились. Это превращение не было случайным, и это сделала не Фиона или кто другой. Мы шли по этому пути…
Эван фыркает, теперь настает его очередь прервать сестру. – О, пожалуйста, так теперь ты говоришь, что это была наша судьба или что-то в этом роде? Мы были рождены, чтобы встретиться и вместе стать пони? Какого черта, сестренка, разве ты только что не сказала, что здешняя Дэш это на самом деле не Рэйнбоу Дэш? Но теперь ты говоришь, что ей было суждено превратиться в Рэйнбоу Дэш? Так что же это тогда? Реши уже!
Я смотрю под ноги, мне действительно неудобно быть пешкой в их борьбе друг с другом. – Послушай, мы тут кое-чего не понимаем, – поворачиваюсь я к Эвану. – Я не могу разобраться, никто из нас не может. Но за кулисами определенно что-то происходит. Нам нужна информация! Попытка поспешить с выводами только разочарует нас! Ссора ни к чему нас не приведет!
Я перевожу взгляд с Джек на Эвана. Господи, они все еще выглядят так, словно готовы вцепиться друг другу в глотку. Что происходит с ними? Раньше они были так близки, но с тех пор, как начались изменения, находиться рядом с ними – все равно что перевозить взрывчатку. Любой незначительный толчок или ухаб на дороге и все — взрыв. Я откашливаюсь. – Нам всем просто нужно успокоиться. Есть чертовски много вещей, которых мы не знаем, и я думаю, что мы все просто очень нервничаем, потому что нам неудобно в этих новых телах.
ЭйДжей злобно ухмыляется и смотрит прямо на Эвана, но делает вид, что разговаривает со мной. – Всем нам неудобно? О нет, нет, я так не думаю, Дэш. Мой брат только что провел все утро, поедая траву с земли и бегая по полям, как настоящая лошадь. Я думаю, что в этом теле он чувствует себя как дома. Он просто наслаждается идеей стать обычным животным с фермы. Нам правда стоит подготовить для него стойло в конюшне. – Джек протягивает копыто и гладит гриву Эвана. – Разве не так, лошадка? Ты просто хочешь хорошую конюшню и немного сена, чтобы поваляться на нем, не так ли? Может быть, немного морковки, которую мы сможем скармливать тебе через ворота? Да, не волнуйся, может быть, скоро ты забудешь, что когда-то был человеком. Ты можешь быть обычным вьючным животным, которое помогает нам на ферме. Тогда мы сможем называть тебя конем, а не Эваном – держу пари, тебе это понравится. Ты будешь такой хорошей лошадкой! Да, так и есть! Хорошая лошадка!
Прежде чем я успеваю ответить, я понимаю, что мне нужно сделать шаг назад, потому что каждый мускул в теле Эвана напрягся, он выглядит готовым взорваться. Видимо, хотя это и было тайной для Джек и меня, это был не первый раз на этой неделе, когда самка называла Эвана «хорошей лошадкой». Эван начинает тяжело дышать, ему не нравится, к чему клонит Джек и как она высмеивает его. Она затронула его худший кошмар, единственное, что действительно пугает его во всем этом испытании.
Несколько долгих секунд Эван молча скрежещет зубами, а потом наконец говорит со злобной ухмылкой. – Да, Дэш... Я не знаю, что ты имеешь в виду, говоря, что всем нам неудобно в этих телах. В смысле, моя сестра любит свое новое женское тело... – мои глаза расширяются, о боже, Эван, не поворачивай туда, куда, по-моему, ты собираешься. Я знаю, что Джек только что посмеялась над тобой, но не делай этого, пожалуйста, не делай этого...
Эван не слышит моих мыслей, поэтому продолжает, и каждая его реплика все глубже и больнее ранит Джек. – Видишь ли, бьюсь об заклад, с тех пор как Джек была маленьким мальчиком, она мечтала стать женщиной. Я представляю себе, как она всегда тайком пробиралась в конюшню, когда лошади спаривались, а потом смотрела на кобыл и мечтала о том, чтобы когда-нибудь присоединиться к ним. Теперь, когда у нее наконец-то есть правильное хозяйство между ног, она просто без ума от радости! Причина, по которой она этим утром проснулась позже всех, вероятно, была в том, что она не спала всю ночь, играя с собой, как кобыла в течке, которой, подумать только, она сейчас и является. Бьюсь об заклад, она просто не может дождаться того дня, когда сможет выйти на улицу и почувствовать, как на нее залезут по-настоящему. На самом деле, я думаю, что она просто расстроена из-за того, что здесь нет подходящих жеребцов, чтобы ТРАХНУТЬ ЕЕ, как кобылу. – Эван отворачивается и сплевывает на пол, затем поворачивается обратно к своей сестре, которая уже почти плачет и прижимает уши и хвост. Эван решает добить ее. – Вот почему она не хочет, чтобы мы разговаривали с Фионой! Она хочет, чтобы мы просто сдались! Поэтому хочет, чтобы мы оставались такими как сейчас, чтобы у нее была киска на всю оставшуюся жизнь. Черт возьми, эта кобыла не будет счастлива, пока не выкормит дюжину своих собственных жеребят!
Я делаю несколько шагов назад и подношу копыто ко рту. Бля...
Эван продолжает сверлить Джек взглядом и ждет, что она ответит, но она не собиралась этого делать. Она буквально раздавлена. Как будто Эван взял источник страха и депрессии Джек и выставил его на всеобщее обозрение. Не в силах встретиться взглядом ни с кем в комнате, Джек прижимает уши и хвост и пытался встать, но обнаруживает, что у нее едва хватает сил стоять. Несколько раз споткнувшись о копыта, она встает и медленно выходит из комнаты, все время глядя вниз.
Джек выходит из дома, и я слышу, как за ней закрывается входная дверь. Я встаю, чтобы пойти за ней и успокоить ее, но прежде чем я успеваю пошевелиться, Эван кладет копыто мне на спину. – О, знаешь, Дэш, я думаю, нам пора навестить Фиону, – говорит он. – Я имею в виду, ты единственная, кто знает ее адрес, так что можешь показать дорогу. Это должно быть веселое путешествие!
Я сбрасываю копыто Эвана с плеча и смотрю на него, ошеломленная тем, что он так беспечен по поводу того, что только что сделал. – Да что с тобой, чувак! Что это было?! Ты же знаешь, как Джек переживает из-за смены пола!
Эван закатывает глаза и громко фыркает. – Ну и что, она сама напросилась. Ха, кобылка…
*ХРЯСЬ!*
Я со всей силы выбрасываю переднюю ногу и бью копытом прямо по лицу Эвана.
– ОЙ. Ты что творишь, подруга! – всхлипывает Эван и делает шаг назад, а затем усаживается на задницу, держась за морду передними копытами.
Я встаю над ним, занося копыто над его головой, чтобы ударить во второй раз. Мои ноги и все тело дрожат от гнева, я почти мертвенно-бледна и чувствую, как кровь стучит у меня в ушах. Думаю, может, мне опустить переднее копыто, чтобы удобнее было его лягнуть?. – Извинись перед сестрой! НЕМЕДЛЕННО! – Я понимаю, что так разозлилась, что даже не узнаю собственного голоса.
Эван смотрит на меня с некоторой долей страха в глазах, по его морде течет кровь. Она быстро пропитывает красную шерстку вокруг его копыт и теперь начинает капать на ковер.
– Эй, ты ударила меня копытом по лицу... – снова всхлипывает Эван.
– А ты только что БУКВАЛЬНО УБИЛ свою сестру! Чувак, ты не думаешь, что ей сейчас и так достаточно тяжело? Я имею в виду, Господи, она не просто проснулась в виде пони и должна иметь дело со всем этим – у нее, нахрен, не тот пол, и ей каждую секунду от этого больно! Ты хоть представляешь, каково это для нее? Это не то, чего она хочет, и с каждым мгновением она чувствует себя все более и более пойманной в ловушку тела и пола, которые ей не нужны! Я имею в виду – черт возьми, она прямо сейчас, вероятно, находится в большем стрессе и депрессии, чем кто-либо другой на планете. И она не только пытается пережить это сама, но и пытается удержать нас всех вместе! Она сама едва держится, но все равно выкладывается ради нас как может! А потом сюда приходишь ты и устраиваешь это представление! И ради чего? Ну же, Эван, о чем ты только думал!
Глаза Эвана наполняются слезами, и он отводит от меня взгляд, не желая увидеть и осознать то, в чем я его обвинила. – Почему вы двое не можете поладить? – продолжаю я. – Вы же БЛИЗНЕЦЫ! И вот уже двадцать пять лет вы были больше чем просто близки! И теперь, в тот самый час, когда ваша тесная семейная связь необходима больше, чем когда-либо, вы ссоритесь? Вы вцепляетесь друг другу в горло и высмеиваете худшие страхи и кошмары?! Да что с вами такое?! Я имею в виду, да ладно, мы же вроде как единственные три пони в мире, и нас окружают семь миллиардов человек! Почему мы боремся друг с другом, когда мы должны помогать друг другу пройти через это?! А? – Я опускаю копыто и отхожу от Эвана, слишком расстроенная, чтобы продолжать разговор.
Эванс прижимает уши, и слезы начинают капать из его глаз, когда он понимает, что он сделал со своей сестрой. Она его близнец, и Дэш права, прямо сейчас они нуждались друг в друге больше, чем когда-либо. Он встает и идет за Джек, поджав хвост, а пока он идет, кровь и слезы капают на пол с его морды. Он выходит из дома, задыхаясь от рыданий. – Джек!.. Джек, вернись, прости меня! – кричит он.
Я сажусь на пол и вздыхаю, мое сердце все еще колотится от злости, которую я чувствую из-за того, что Эван так высмеял Джек. По правде говоря, это было не слишком честно, что я так сильно обрушилась на Эвана – я имею в виду, что Джек была виновата не меньше. Но все же я думаю, что Джек достаточно пострадала. Удар по психике, такой сильный, как тот, который она только что получила от своего брата – блин, он не пройдет легко. Это глубокая рана в самой душе.
Я снова вздыхаю и медленно качаю головой. – Вся эта драма, черт ее возьми. Почему трое друзей не могут просто превратиться в пони и хорошо оттянуться?
Я кладу свою большую поняшную голову на копыта. Ну, сегоднящний день вроде как отстой, верно? Я имею в виду, давайте посмотрим. Проснуться, оказаться лошадью, хорошо провести время с другом, стать тем, на кого кричит друг, принять холодный душ, смотреть, как друзья кричат друг на друга, смотреть, как уничтожают лучшего друга, а затем лично напасть на ещё одного друга и заставить его истекать кровью. Ох. Я закрываю глаза – не хватает только письма принцессе Селестии, объясняющего, что когда люди сталкиваются с неизвестным, они набрасываются друг на друга, пытаясь уничтожить.
Я медленно поднимаюсь и иду по следу слез (и крови), который выводит меня наружу. След огибает фасад дома и выходит на площадку рядом с сараем. Я останавливаюсь в нескольких метрах и смотрю на двух пони. Джек свернулась калачиком на земле. Ее лицо закрыто хвостом, так как она, кажется, пытается спрятаться от мира. Мне больно видеть, что, хотя ее лицо закрыто, земля вокруг ее головы была явно мокрой; она плакала с тех пор, как оказалась тут.
Эван стоит в нескольких метрах от меня, глядя на свои копыта и пытаясь поговорить с сестрой. Я начинаю слышать его слова, когда подхожу ближе. – ...А потом я выместил все на тебе, это было нечестно с моей стороны. Извини. Мне так жаль, Джек.
Джек не отвечает, ее тело все еще сотрясается от продолжающихся рыданий.
Эван опускает голову еще ниже, чем раньше, а затем печально вздыхает. – Джек... – он медленно делает несколько шагов ближе к сестре, затем ложится рядом с ней, ничего не говоря.
Я медленно отступаю от этой сцены – это вопрос, который они должны решить между собой. Какая бы трещина ни образовалась между ними, именно они должны были ее заделать. Я возвращаюсь к дому и в последний раз оглядываюсь через плечо. Они просто лежат рядом друг с другом, не говоря ни слова. Я слегка улыбаюсь, надеясь на то, что Эван не покинет Джек. Может быть, то, что они сейчас вместе, уже само по себе хорошо
Я возвращаюсь на кухню и пытаюсь придумать, что делать. С таким же успехом можно позвонить Фионе, ведь таков был план на сегодня, верно? Я бегу в комнату для гостей и роюсь там в поисках своего мобильника, мордочкой переворачиваю несколько мешков, пытаясь найти его. – Как пони в Сериале содержат свои комнаты в такой чистоте? – начинаю я говорить сама с собой от скуки. – Копытами и мордочкой невозможно как следует прибраться. – Я неуклюже поднимаю и переворачиваю свои вчера ещё необходимые мне брюки, нахожу бумажник, но телефона нет. – Хм, интересно, может, он у меня в рюкзаке?
Я смотрю на свой рюкзак, прислоненный к стене. – О боже, я надеюсь, что он не в моем рюкзаке. – Сумка застегнута на молнию, а молния на этой штуке старая и всегда заедает. Ее было достаточно трудно открыть пальцами – как, черт возьми, я должен сделать это копытами?
После нескольких минут неловких препирательств и рычания на сумку, мне наконец удается подцепить маленькую молнию зубом и повернуть шею, чтобы открыть эту фигню, пока я держу рюкзак. – Молнии. Никогда больше... – Я усмехаюсь себе под нос, когда мой телефон гордо вываливается из открытого рюкзака. Я смотрю на блестящий черный прямоугольник и улыбаюсь. Было трудно добраться до этой штуки, но оно того стоило. Пони и сами по себе довольно удивительные, но пони с современными технологиями? Это было бы просто нечестно!
Подключая годы мышечной памяти, я тянусь, чтобы схватить телефон и включить его.
*ШМЯК*
Вид моего телефона заставил меня на секунду забыть, что у меня вместо рук – ноги, и мое копыто опустилось, неуклюже врезаясь прямо в экран.
– А! Нет! Телефон, мне так жаль! – Я молюсь, чтобы экран не разбился, и есть только один способ узнать это – нужно включить эту штуку и проверить дисплей на наличие повреждений. Я протягиваю копыто, чтобы включить телефон.
*ШМЯК*
– ААА! Я сделала это снова!!! – Я начинаю бить себя копытом по лбу. – Глупая, глупая, глупая, перестань ломать телефон! Надо быть осторожной, с телефоном надо быть нежной.
Теперь я очень тщательно сосредотачиваюсь и медленно двигаю копыто к телефону и нажимаю кнопку сбоку, чтобы включить его. Телефон оживает, и я вздыхаю с облегчением, видя, что экран не треснул.
Но потом я ловлю себя на том, что морщусь, когда смотрю на него. Я только сейчас понимаю, что мой телефон заблокирован. Чтобы разблокировать его, я обычно просто смотрел на дисплей – в нем была одна из тех штук для распознавания лиц, которые используют переднюю камеру. Но сейчас у меня нет человеческого лица. Теперь, когда я смотрю на телефон, чтобы разблокировать его, передняя камера просто отображает лицо очень смущенной Рэйнбоу Дэш, смотрящей на телефон. Камера на секунду фокусируется, а затем на экране появляется надпись «ЛИЦО НЕ РАСПОЗНАНО».
Я вздыхаю. Да, это раздражает. К счастью, это не конец света – я могу просто ввести свой пароль, чтобы обойти систему распознавания лица. Я осторожно протягиваю копыто и нажимаю на кнопку «Разблокировка паролем» на экране.
Ничего не происходит. Я пытаюсь и так и эдак. Нет ответа. – О, ты, должно быть, шутишь! – Я снова закрываю лицо – похоже, что сенсорные экраны не распознают копыта. В отчаянии, чтобы использовать часть тела, которая не является копытом, я сгибаю сустав на ноге, который, по-моему, называется путовым. Я не знаю, я пони, а не ветеринар. Я сгибаю его и вытягиваю вперед свою покрытую голубой шерсткой ногу, чтобы она коснулась экрана. Телефон по-прежнему не отвечает. – Ну так что, ты не замечаешь и покрытых шерстью конечностей? Какой же ты бесполезный, телефон!
Я раздраженно рычу на стену и пытаюсь придумать, что еще может сработать. Может быть, мои крылья? Работают ли перья на сенсорных экранах? У меня еще не было тонкого моторного контроля над крыльями, но, может быть, если я просто возьму перо? Я оглядываюсь и замечаю два или три пера, лежащие на моей кровати – кажется, ночью я линяла и оставила несколько перьев тут и там. Я подбегаю, чтобы взять одно из них ртом, а затем возвращаюсь к телефону. На обратном пути я ловлю себя на том, что прохожу мимо зеркала.
Я останавливаюсь и снова смотрю на себя. – Да, я все еще выгляжу потрясно! Я улыбаюсь своему отражению, а потом смотрю на отражение пера, которое держу во рту. Что бы я сделала, чтобы владеть этим самым пером двое суток назад? – Боже мой, настоящее перо Рэйнбоу Дэш, я бы продала свою квартиру, чтобы иметь такое. – Я мысленно делаю себе пометку – собрать все выпавшие перья, какие только найду, и положить их куда-нибудь в сумку. Если мы когда-нибудь найдем способ снова превратиться в людей, они мне понадобятся. Я могла бы продать несколько из них и выйти на пенсию миллионершей – ну, это при условии, что мир мне поверит.
В любом случае, вернемся к телефону – давайте попробуем это перо, не так ли? Я снова включаю телефон, тянусь и тычу в экран голубым пером. Нет ответа. – Э-э-э, а почему я вообще беспокоюсь об этом? – В отчаянии я опускаю морду и тычу в экран языком. – Эй, посмотри-ка, это работает... – Ну, в общем, я не очень вижу, что набираю. После нескольких попыток набрать языком правильный пароль на крошечной клавиатуре с сенсорным экраном я сдаюсь. Кончик моего языка размером с половину клавиатуры, это бесполезно.
– Да пошел ты, телефон! – Я легонько бью его копытом, ударяя по боку и заставляя скользить по комнате. – Тебя никто не любит! – кричу я ему вслед, потом встаю на все четыре ноги и выхожу из комнаты, махнув хвостом в его сторону, чтобы показать, как мне наплевать на эту чертову штуку. – Глупое устройство, пони не нуждаются в твоих модных технологиях!
Я пробираюсь в гостиную и подхожу к домашнему телефону, стоящему на маленьком деревянном столике у стены. Это устройство старинное – оно аналоговое и имеет большие механические кнопки. Мордой я сталкиваю трубку и начинаю набирать номер Фионы, нажимая на кнопки копытами. – Это гораздо проще! Спасибо тебе, старый телефон! Приятно знать, что хотя бы некоторые устройства здесь заботятся о пони.
Наконец я набираю последнюю цифру и неловко кладу голову на стол рядом с трубкой. Видите ли, я не могу взять трубку, поэтому я просто собиралась оставить ее на столе и использовать свою длинную шею, чтобы расположить ухо рядом. Я слышу, как последняя цифра проходит через телефон, и начинает устанавливаться соединение. Пока я жду гудков, я думаю о том, что сказать, когда Фиона возьмет трубку. – Хм, может быть, я...
Мои мысли прерываются автоматическим голосом, который раздается из динамика еще до того, как в телефоне появляются гудки. – Извините, но этот номер был отключен. Пожалуйста, повесьте трубку и наберите другой номер.
Я делаю шаг назад. Какого черта? Я снова набираю номер, трижды проверяя, не ошиблась ли я. – Извините, но этот номер был отключен...
Да какого хрена! Все эти мучения с телефонами – напрасно! С нарастающим разочарованием я поворачиваюсь и лягаю стол и тут же слышу, как дерево раскалывается на дюжину кусков. Затем ножки стола ломаются, и металлический телефон с громким лязгом падает на пол. Я оглядываюсь и кричу: – Нет! Телефон-который-был-добр-к-пони, мне так жаль! – Я протягиваю копыто и поднимаю бедняжку – он не сделал ничего плохого! К счастью, кажется, что все в порядке, такие громоздкие приборы, безусловно, были сделаны, чтобы выдерживать все. Не могу сказать то же самое о столе, хотя я удивлена тем, сколько ущерба нанес один удар. – Взять на заметку: не вздумать ломать мебель в помещении...
Я собираю обломки и выбрасываю их. Надеюсь, Джек и Эван не слишком любили этот столик. Кстати, интересно, как у них дела? Надеюсь, им удастся все уладить, нам нужно привести дом в порядок, прежде чем мы отправимся в путь, чтобы найти Фиону. Поскольку ее телефон отключен, это означает, что нам придется нанести ей личный визит, и поскольку мы больше не можем управлять автомобилями, нам придется идти пешком. До ее дома около тридцати километров, это легкий дневной переход. Я, наверное, должна посмотреть на карту и спланировать маршрут, который мы можем использовать, чтобы держаться подальше от жилых районов...
~~~~~~
Уже далеко за полдень, когда я слышу, как распахивается входная дверь и в дом входит Эван и смотрит на меня. – Привет, Дэш, – тихо говорит он.
Я смотрю на него, на его растрепанную гриву и морду, покрытую засохшей кровью. – Привет, Эван. Ты выглядишь дерьмово.
Эван вытирает копыта о придверный коврик и медленно труси́т вперед. – Да, я и чувствую себя дерьмово, так что, думаю, это слово подходит.
Я хмурюсь. – Получилось – с сестрой?
– Вроде того. Я не знаю, она все еще мало что говорит. Я думал, что если извинюсь, она будет в порядке, но, похоже, это не так. – Эван снова опускает уши. – Я думаю, она довольно болезненно восприняла мои слова.
– Да, именно этого я и боялась. Что я могу сказать – ты напортачил, Эван.
Эван поднимает передние копыта в воздух. – Откуда мне было знать, что она такая чувствительная? Вчера она скакала голышом, а теперь, если ты упомянешь ее пол – она начнет плакать? Небольшое предупреждение было бы очень кстати!
Я пожимаю плечами. – Я же сказала тебе, все просто напряжены из-за этих новых тел. Я думаю, что Джек особенно неудобен ее сегодняшний пол, потому что теперь, когда трансформация завершена, мы начинаем успокаиваться. Мы думаем о том, что хотим сейчас сделать, и кто знает – может быть, ей не нравится, куда это ставит ее в сексуальном плане.
Эван делает шаг назад. – Сексуальном? Кто говорит о сексе?
Я делаю непроницаемое лицо. Вот дерьмо, глупая оговорка по Фрейду. – Э-э, ничего, я просто говорю... она ведь заводчик лошадей, верно? Вот как она думает о кобылах, и теперь она одна из них. Сейчас ей ужасно неловко...
Эван кивает. – О, понятно. Ну, в любом случае, она все еще не хочет открываться мне. – Эван подходит к раковине и включает ее копытом, затем опускает голову в воду, чтобы вымыть лицо. – Может быть, ты сможешь поговорить с ней? Я имею в виду, ты ее лучшая подруга, и ты единственная, кто знает, через что она проходит.
Я потягиваюсь, готовясь выйти наружу. – Ну, я могу посмотреть, захочет ли она поговорить со мной, но я вроде как надеялась, что вы двое сможете... мать твою, Эван, твое лицо! – Я в шоке повышаю голос, увидев чистую морду Эвана. Когда засохшая кровь была смыта, я смогла разглядеть глубокую рану. Под носом у него был длинный порез от удара моего копыта, на вид довольно болезненный.
– Ах да, это. Видишь ли, сегодня утром я подрался с одной хорошенькой девушкой, и она ударила меня своим копытом.
Я моргаю и чувствую, как мои уши опускаются назад. – О, так я теперь хорошенькая девушка? Что? – Я сажусь на задницу. – Эван, это я, Дэйв. Ну, знаешь, рожденный мужчиной? Я уверена, что ты не хочешь думать обо мне в таком ключе.
– Хм? О, правильно, прошу прощения. Яркие радужные цвета и женственное лицо сбивают меня с толку.
Я закатываю глаза и бросаю ему полотенце. – Ну, я СОБИРАЛАСЬ помочь тебе перевязать это, но после этого крайне неловкого спектакля я думаю, что позволю тебе сделать это самому. Я не хочу исполнять твои фантазии о медсестре.
– Черт, почти свезло! – смеется Эван, но тут же становится серьезным. – Но на самом деле, Дэш, если бы ты могла поговорить с Джек...
– Да-да, я поговорю с ней. Кроме того, нам нужно поторопиться, если мы хотим добраться до Фионы до наступления темноты.
– А ты не можешь просто позвонить ей? – спрашивает Эван, вытаскивая аптечку из-под раковины и направляясь к зеркалу.
– Я звонила ей, но ее мобильный был отключен.
Эван оглядывается на меня и поднимает бровь... – Ну, это странно.
– Угу, – говорю я и начинаю пробираться к двери, – ну, я пойду поговорю с Джек, а ты прибирайся и начинай собираться в дорогу. Это тридцать километров, так что нам понадобятся некоторые основные запасы и, возможно, немного еды, чтобы взять с собой. И вообще, говоря о еде – Джек не ела с самого завтрака. Я должна принести ей что-нибудь в знак примирения.
Я делаю грубый салат (трудно быть точной, когда у тебя копыта), бросив немного салата-латука и моркови в миску. Как я могу вынести эту штуку наружу, не испачкав слюной ее края? Хм, я хватаю миску в рот, поворачиваю шею до упора, балансируя миской на спине, еще раз удивляясь тому, как далеко может вытянуться моя шея. Закрепив груз, я выхожу из дома и направляюсь туда, где в последний раз видела Джек. И действительно, я нахожу Джек лежащей на земле, почти там же, где она была сегодня утром. Она смотрит на меня, когда я подхожу, но ничего не говорит. Наконец я добираюсь до нее и широко улыбаюсь, поворачиваясь, чтобы схватить миску и поставить ее рядом с ней. – Эй, Джек! Я принесла тебе обед! Там есть салат-латук и немного моркови.
– ...Ага. Нет, спасибо, я уже поела, – тихо говорит Джек.
Я делаю шаг назад. – Что? Но ты была здесь весь день.
Джек пожимает плечами. – Да, после ухода Эвана я обошла вокруг сарая и просто поела немного травы. Насыщает довольно быстро.
– Ты – что? – мои глаза расширяются. В этом нет никакого смысла, Джек почти убила Эвана за то, что он предложил нам есть траву, и теперь она делает то же самое? – Джек, я думала, мы все договорились продолжать есть «нормальную» пищу, как это делают пони в Сериале.
Джек снова пожимает плечами. – Да, наверное. Я просто была голодна, а здесь была трава, так что, знаешь… Нельзя винить рыбу за то, что она плавает, верно?
Я приподнимаю бровь. – Джек, ты в порядке? Это совсем на тебя не похоже. Ты моя лучшая подруга, любящая веселье, всегда ответственная и оптимистичная. Ты не должна быть Стронг Сэд.
К моему немалому облегчению, Джек смеется. – Стронг Сэд? Да ладно, Дэш, звонили из две тыщи пятого, просили вернуть их мем.
Я ухмыляюсь. – Джек, давай вернемся в дом. Хандра не превратит нас обратно в людей.
Остатки улыбки Джек тут же исчезают, и она холодеет. – Ну да, ты все равно этого не захочешь. Черт возьми, тебе, наверное, следовало бы умолять меня остаться здесь, если ты действительно думаешь, что то, что я останюсь снаружи, оставит нас понями.
Я делаю шаг ближе. – Что ты имеешь в виду, Джек?
– Перестань притворяться, мужик. У тебя нет намерения превращаться обратно в человека. Я видела тебя, Дэш... каждый раз, проходя мимо зеркала, ты выглядишь как ребенок в кондитерской лавке. Я имею в виду, я никогда не видела кого-то настолько счастливого при виде собственного отражения.
Я краснею и отвожу взгляд. Это отчасти правда, не так ли? Джек смотрит на меня и продолжает. – Это здорово, я рада за тебя. По крайней мере, хоть кто-то из нас наслаждается всеми странными вещами, которые тут происходят. Кто знает, может быть, и мне стоит, раз уж мы застряли так на всю оставшуюся жизнь…
– Мы не знаем этого, Джек. Мы не можем сейчас притворяться, что понимаем, что происходит, делать долгосрочные предположения бесполезно, пока мы не получим некоторые ответы. – Я подхожу к Джек и сажусь рядом с ней, закидываю копыто ей на плечо и слегка обнимаю. – Ты права, Джек, мне нравится мое тело. Однако я также знаю, что вы с Эваном не чувствуете того же самого. И если вы оба несчастны, то и я буду несчастна. Поэтому я сделаю все, что в моих силах, чтобы попытаться выяснить все и посмотреть, сможем ли мы превратиться обратно.
Джек поворачивает ко мне голову и слегка ухмыляется. – Звучит благородно, но как именно ты планируешь это сделать?
– Мы должны начать с Фионы. Я знаю, ты думаешь, что она не была причиной этого. Возможно, ты права, но это единственная зацепка, которая у нас есть. Мы можем пойти туда и поговорить с ней, узнать, что она знает. Черт возьми, если она ничего не знает, мы все еще можем воспользоваться ее помощью. Она, вероятно, единственный человек, которому мы можем доверять прямо сейчас – привести ее на ферму было бы фантастикой! Она могла бы сходить для нас в магазин, принести книги, оплатить счет за электричество, достать вещи с верхних полок, купать нас, расчесывать нам гривы, гладить по щекам, заплетать хвосты...
Когда я продолжаю, Джек начинает смотреть на меня с выражением ужаса на лице. Я хохочу. – Ха-ха, просто хотела убедиться, что ты слушаешь внимательно. – Джек улыбается и качает головой, и я рада видеть, что она выражает какие-то эмоции. – Но нет, правда – Фиона была бы очень полезна, если бы она могла присоединиться к нам на ферме.
В этот момент Джек встает и начинает разминать шею и копыта, на которых она пролежала весь день. – Так что же заставляет тебя думать, что она захочет переехать сюда и жить с нами?
Я смотрю на Джек и широко улыбаюсь. – Чувак, мы же пони. Гребаные пони! Нет ничего, что Фиона любит больше! Это будет похоже на то, как Флаттершай встречает Спайка в первом эпизоде и сходит с ума. Я прям это вижу, она открывает входную дверь и говорит: «Настоящий пони! О, я никогда раньше не видела настоящего мультяшного пони! Это так мило! И ОНИ РАЗГОВАРИВАЮТ! Это просто невероятно...»
– Да, да, ясно! Мы все видели Сериал, Дэш! – Джек с легким раздражением отбрасывает гриву в сторону, но я не могу удержаться от смеха.
– Так здорово, что ты с нами. Ну, готовься, Эван должен просто запереть дом, а потом мы сможем идти. Должно потребоваться не больше нескольких часов, чтобы добраться туда легким галопом.
Джек поднимает брови. – Что? О нет, извини, я не пойду.
Я удивленно откидываю голову назад. – А? А почему бы и нет? Я думала, ты сказала, что понимаешь, почему мы должны пойти и забрать Фиону.
– Ну да, вы с Эваном сходите за Фионой. Я буду ждать здесь.
Я в замешательстве наклоняю голову. – Что это дает? Ты не хочешь пойти с нами? Что ты собираешься делать здесь одна?
ЭйДжей пожимает плечами. – Я просто не вижу причины, почему я должна идти. Вы просто идете к ней домой и стучите в дверь. Для этого не требуется три пони, верно? Кроме того, я действительно хочу немного побыть одна, попытаться разобраться во всем этом в своей голове.
Я пристально смотрю на ЭйДжей. Мне не совсем удобно оставлять ее одну прямо сейчас, ее разум не совсем в порядке. Она только что призналась, что ела траву на обед, и кто знает, что она может сделать, если мы оставим ее одну на день или два. Я не хочу возвращаться и видеть, как Джек бегает по пастбищу и спит на открытом воздухе.
Джек, казалось, читает мои мысли. – Дэш, да ладно тебе, со мной все будет в порядке. Вы ведь вернетесь через день, верно?
Я киваю – она права. Кроме того, как бывший интроверт, я знаю, что иногда действительно хочется, чтобы тебя оставили в покое. – Да, мы скоро вернемся. Я думаю, мы можем позволить тебе остаться здесь, если хочешь. Ты уверена насчет этого?
Джек улыбается. – Дэш, твоя забота обо мне достойна восхищения, но теперь я действительно буду в порядке. Что плохого может случиться?
Я начинаю придумывать остроумный ответ, но останавливаюсь, услышав приближающийся стук копыт. Мы с Джек оборачиваемся и видим Эвана, медленно идущего к нам от дома. У него на шее висит небольшая холщовая сумка, вероятно, набитая припасами для нашего путешествия. Эван подходит ближе и улыбается Джек. – Рад видеть, что ты на ногах, сестренка. Ну что, мы все готовы?
Джек улыбается в ответ, но не смотрит Эвану в глаза.– Джек решила пока остаться здесь, – говорю я за нее. – Она просто хочет побыть одна и подумать. – Эван выглядит потрясенным и начинает отвечать, но я обрываю его прежде, чем он может что-то сказать. – Я поддерживаю решение Джек, и кроме того, Эван, мы пытаемся проникнуть в жилой район, и нам нужно, чтобы люди нас не заметили, верно? Чем меньше нас будет, тем легче это получится.
Эван, всегда практичный, обдумывает эту мысль. – Да... Полагаю, в этом есть смысл. Но что Джек собирается делать здесь в одиночестве целый день?
Джек пожимает плечами и наконец обращается к брату. – О, знаешь, здесь еще есть кое-какие дела по дому и тому подобное. Я буду занята. Не беспокойся обо мне, ты вернешься раньше, чем успеешь оглянуться.
Эван делает глубокий вдох и в последний раз задумывается. – Ну, хорошо, я думаю, если это то, чего ты хочешь. Если что-нибудь случится, когда мы уйдем, просто позвони нам. – Эван крутит головой и лезет в свою холщовую сумку, вытаскивая два черных телефона, затем он бросает один к ногам Джек.
Я смотрю на него секунду и начинаю смеяться, вспоминая все старые мемы о «неубиваемом» старом телефоне девяностых. – Эван, ну правда, где ты взял пару старых «Нокиа 3310»?
Джек улыбнулся и ответил за него. – О боже, мы получили эти штуки лет двадцать назад! Тогда я учился в начальной школе, и это был мой самый первый мобильный телефон. Ах, хорошие воспоминания.
Эван усмехается, когда переворачивает его в своем копыте. – Хорошие аналоговые кнопки. Нет сенсорного экрана, так что он пони-совместим!
Я улыбаюсь – Эван умнее, чем выглядит. Взять старые сотовые телефоны было хорошей идеей. Я поворачиваюсь к Эвану. – Ну что, мы готовы идти?
Эван кивает. – Да, у меня есть карта, есть кое-какие припасы, а еще я захватил ключи от твоей квартиры на случай, если мы захотим разбить там лагерь на ночь.
Я смотрю на небо, уже близится вечер. Наверное, четыре часа дня или около того. Вероятно, нам придется искать место для ночлега в городе, а моя квартира довольно близко от квартиры Фионы. Хм, я почти уверена, что у них было правило – никаких домашних животных. Интересно, нас это касается?
Эван тычет меня в бок. – Чего ты улыбаешься? Ты готова идти?
Джек улыбается и машет в ответ. – Да, повеселитесь, вы двое. Еще увидимся.
~~~~ Позже~~~~
Что ж, Эван и Дэш ушли. Только я, старая добрая Джек, осталась одна на ферме. Я зеваю и тянусь, чтобы убрать светлые волосы с глаз. Как бы мне ни было противно думать о себе как об Эпплджек из Сериала, я понимаю, что мне, возможно, придется уподобиться ей еще кое в чем и взять несколько лент для волос. Для того, кто занимается хозяйством на ферме, иметь пышную гриву длинных светлых волос – не очень практично. Дэш повезло, волосы у нее короче и, кажется, не лезут в глаза. Но не мои, этой земнопони действительно нужен какой-то аксессуар, чтобы держать прическу.
Я еще раз слегка зеваю и направляюсь к конюшне. Дэш и Эван ушли около четырех часов назад, и я изо всех сил стараюсь занять себя. Я обхожу все и проверяю поля, а затем и некоторых животных. У кур и всех прочих было достаточно корма и воды, они некоторое время должны были быть в порядке. Оставалось только одно дело, и я уже некоторое время откладываю его. Мне нужно проверить лошадей.
Я подошла ко входу в конюшню и на мгновение остановилась. Идти сюда будучи пони – странно, это точно. Я медленно двигаюсь вперед мимо дверей, и на меня сразу же обрушивается запах. Сено, корм, пот, моча и еще что-то – в мой чувствительный нос ударила мощная смесь ароматов. Это не было неприятно, на самом деле здесь пахло довольно комфортно.
Я иду по центральному проходу, минуя кобыл слева и жеребцов справа. Я кошусь на кобыл и на мгновение оцениваю их размеры. Я, вероятно, раза в три их меньше. Улыбаясь, я подхожу и сравниваю свои копыта с копытами кобылы, стоявшей ближе всех ко мне. Я гораздо более яркая, чем она, и по какой-то причине это доставляет мне некоторое удовлетворение.
Ну что ж, пора заняться делами, ради которых я сюда пришла. Я наливаю им воды, а затем иду на задний двор, беру несколько мешков с кормом и высыпаю их содержимое в кормушки. Покончив с этим, я сижу несколько минут и думаю о разных вещах. Вскоре я понимаю, что запах всей этой еды вокруг заставляет меня действительно проголодаться. Я смотрю на еду в кормушке – это смесь овса, ягод и некоторого количества орехов. Выглядит очень вкусно. Я облизываю губы, но встаю и иду к выходу. Есть настоящий корм для лошадей здесь, с животными – это было бы странно, верно?
Я добираюсь до выхода и выхожу наружу, запах конюшни вскоре растворяется в воздухе. Однако, как только его уносит ветер, я понимаю, что скучаю по нему. Я оборачиваюсь и смотрю на конюшню – мне действительно почему-то хочется вернуться внутрь. Нет, я не могу, это было бы неправильно. Почти уверена, что Эван и Дэш рассердились бы на меня. «Но ведь Эвана и Дэш сейчас здесь нет, не так ли?» – мелькает у меня в голове, и я медленно делаю шаг назад к входу в конюшню. Я начинаю говорить сама с собой, когда мои ноги несут меня обратно внутрь. – Да... они ушли на весь день, это мой единственный шанс побыть здесь...
Я снова захожу в конюшню и на этот раз закрываю за собой дверь, чувствуя, как мне становится уютно. – Да, здесь гораздо приятнее, чем снаружи. А теперь пора как следует перекусить.
Я хватаю еще один пакет с кормом и открываю его, думая, куда бы его высыпать, чтобы поесть. Ну, черт возьми, можно использовать «тарелку», которая для это предназначена, верно? Я подхожу к кобыле и высыпаю содержимое мешка в кормушку, добавляя его к куче корма, который уже насыпан туда. Я ставлю сумку на пол и смотрю на корыто. Я не могу есть с этой стороны – кормушка наклонена так, чтобы лошадям в стойлах было удобнее добираться до еды. – Ну, это можно исправить только одним способом...
Я спокойно пробегаю несколько стойл, пока не нахожу калитку в загоне для кобыл. Я быстро открываю калитку и захожу внутрь, закрывая ее за собой и слыша, как она со щелчком захлопывается. Я улыбаюсь – я могла бы открыть ее с этой стороны, если бы захотела, но сейчас мне этого не хочется. С чего бы вдруг?
Я оборачиваюсь и вижу около дюжины кобыл, стоящих в этом загоне. Я бегу между ними, иногда мы задеваем друг друга, и я наслаждаюсь, ощущая прикосновения шерстки к шерстке. Наконец я добираюсь до кормушки и нахожу свободное место рядом с едой.