Нежданная любовная жизнь Даска Шайна (продолжение перевода)
Кьюти-марки, запретная любовь и Слендермейн, подающий самый плохой в мире пример. Часть 1
Слендерлу Слендерпони, также известная как Скуталу, грустно посмотрела в свою тарелку и печально вздохнула. Она рассеянно играла со своей едой вилкой, тыкая и ковыряя колыхавшиеся на тарелке кусочки.
— ЕшЬ СВоЙ ужиН, СлЕнДЕрлюшА, — сказала Слендеркляча, сидевшая рядом со Скуталу. Бледная пони была закутана в окровавленную шаль, которую она сняла с подслеповатой старушки, имевшей несчастье забрести в Вечнодикий лес вслед за своей собакой-поводырём. Шаль была землисто-корчиневого цвета и расшита узором из маленьких щеночков. Слендеркляча говорила, что она очень шла к её ожерелью, сделанному из косточек настоящих щеночков, которое тоже в данный момент было на ней надето.
— Что-то не хочется, — проворчала Скуталу и, словно подчёркива свою мысль, отодвинула тарелку с едой как можно дальше от себя. Хотя, учитывая, что ноги у неё были в полтора фута длинной, подчёркивание это мало что стоило.
— Почему НЕт? — спросил Слендермейн, склоняя голову набок, как он всегда делал, когда что-то привлекало его внимание.
Он сидел по другую сторону стола, одетый в единственный наряд, который у него когда-либо был, а именно деловой костюм. Увидеть его в чём-либо другом было практически невозможно, даже в кругу семьи. Как результат, его жена всё время ворчала, что он никогда и ни для чего не одевается более свободно. Это вызывало у них бесчисленные споры, которые могли длиться буквально годами, если не десятилетиями. Это очень долгая история, так что я просто опишу результат, к которому они пришли после нескольких тысяч лет уговоров: Всякий раз, когда Слендермейн находился у себя дома, он был обязан ослабить галстук — не более и не менее.
— этО жЕ невиНно замУчЕнНыЕ дУши — тВОи ЛЮбИмые, — добавил он.
— Ну да, — отмахнулась Скуталу, — но не каждый же вечер их есть! Почему бы нам не сделать спагетти для разнообразия?? Или готовить души как-нибудь по-другому: варёные души, печёные, или хотя бы замученные души с капелькой соуса барбекю, а?
— НУ хВАтИт, Юная Леди! — строго сказала Слендеркляча. — нЕ СМей перЕЧИть ОтЦу.
— Простите, мам, пап, — извинилась Скуталу. — Забудьте, что я что-то сказала.
Она поглядела в окно с таким тревожным выражением на лице, будто она весь день усиленно думала над какой-то темой, которая безмерно её расстраивала, и это вгоняло её в непрерывную хандру.
— теБЯ чТО-то гЛОжЕТ, сЛаДКАя? — осторожно спросил Слендермейн.
— Да нет, — сказала Скуталу всё с той же кислой гримасой. — Так, просто, в школе.
— нУ, ПАПЕ ТЫ всЁ МоЖеШЬ расСкАЗаТЬ...
Ранее в тот же день...
Даймонд Тиара гордо вошла в класс со своим обычным самодовольным видом. Выглядела она так же, как и всегда: Бело-лиловая грива, расчёсанная и уложенная до совершенства; нежно-розовая шёрстка, которая буквально сияла, будто никогда даже не слышала о такой несуразной концепции как грязь; перемётные сумочки, специально заколдованные, чтобы весить не больше пёрышка (она как-то пожаловалась отцу, что они слишком тяжёлые, примерно месяц назад) и, к её невероятной досаде, бока, которые не несли на себе даже малейшего намёка на кьюти-марку.
Она перепробовала решительно всё, чтобы получить собственную кьюти-марку: ныть, заниматься шоппингом, ныть, перебирать все драгоценные украшения в своей коллекции, ныть, нанять пони с дипломом по кьюти-маркам, ныть, тусоваться с другими пони, которые уже получили кьюти-марки, чтобы казаться более крутой, ныть, умолять, клянчить, выпрашивать, требовать, кричать, плакать, хныкать, устраивать истерики и использовать все другие возможные виды НЫТЬЯ.
И вот, чтобы компенсировать необходимость принадлежать к группе так называемых "пустобоких", Даймонд Тиара стала требовать от отца каждую неделю покупать ей подарки, чтобы хвастаться ими перед одноклассниками и наслаждаться завистливыми выражениями на их лицах. На сегодняшний день она уже приносила в школу новое платье, которое должно было поступить в магазины только через месяц, жемчужное ожерелье из Атлантиды, туфельки, выточенные из цельного куска золота, мантию, когда-то принадлежавшую самой Принцессе Платине, новейшую модель самодвижущейся повозки, сделанной под её рост, комплект роботизированных доспехов, которые могли летать и стрелять лазерами, круглый щит из металла под названием "вибраниум", молот, которым можно выбивать гром и молнии, и последнего оставшегося в мире додо.
Каждый из этих подарков успевал надоесть ей уже к концу четвёртой перемены.
Сегодня же она пришла в инкрустированной бриллиантами тиаре. Это было красивое и элегантное украшение, однако настолько простое и непритязательное, словно это было что-то не более формальное, чем бейсбольная кепка.
— Даймонд Тиара, ты хочешь нам что-то сегодня показать? — спросила Черили, зная, что опять настал тот самый день недели. Она понимала, что это непедагогично — потакать страсти маленькой кобылки хвастаться перед одноклассниками, но Черили также знала из опыта многочисленных родительских собраний, что случай этот безнадёжный и что Даймон Тиара всё равно будет хвастаться, с разрешением учителя или без.
— Да, вообще-то, хочу, — сказала Даймонд Тиара, наслаждаясь всеобщим вниманием. — Это тиара Великой Герцогини Детротской, первой правительницы, сделавшей моду элементом системы государственной власти. Каждый пони должен был одеваться как минимум на 7,5 баллов по Официальной Детротской Шкале Моды, иначе он мог быть казнён на месте! Это было очень захватывающее время.
— И что? — сказал Физервейт с совершенно безразличным видом. — У тебя новая шляпа, что в этом такого?
— Это не шляпа! — огрызнулась Даймонд Тиара. — Это тиара Великой Герцогини Детротской, и она очень дорогая!
— Пустая тлата денег, знасит, — зевнула Динки.
— Вы все просто завидуете! — возразила Сильвер Спун. Она повернулась к своей лучшей подруге и произнесла с приторной улыбкой: — Она тебе так идёт, Ди-Ти.
— Спасибо! — сказала Даймонд Тиара, оживляясь. — Я даже сказала папе, чтобы он нанял парня, который напишет об этом песню. Хотите послушать?
— Спасибо, Даймонд Тиара, — перебила её Черили, — но нам уже пора начинать урок. Первым темой на сегодня...
Но прежде чем она успела начать, Даймонд Тиара запрыгнула на парту Свити Бель и начала петь.
Я хожу в тиа-ре,
Бриллиантовой тиа-ре.
И никто не в праве, праве,
Ходить в такой тиаре-аре.
Даже если б мог, мог,
Я скажу всё па-пе!
Если кто посмеет-смеет
Такую же примерить-мерить,
Очень пожалеет-леет.
Никакому антиквару,
Не видать мою тиару!
В холод или в жару
Я ношу тиару!
Шла я по домам-мам,
Растоптала в хлам, хлам.
Но у меня есть па-па,
Он за всё заплатит!
Деньги — моё призванье,
В том смысле, чтобы их тратить.
Правда же по нраву
Вам моя тиара?
— По-моему, она просто дурацкая! — возмущённо выкрикнула Эплблум.
ХА!
Вопрос был риторический,
Взгляни на всё практически.
Вы бы все хотели
Такую же тиару!
Если нет, вы врёте,
Я насквозь вас вижу.
ВЕДЬ ТИАРА СУПЕР!
(А ВАМ ПРОСТО ЗАВИДНО!)
Я хожу в своей тиаре,
Ведь дано не каждой твари
Ходить в такой тиа-арре-е-е-е-е-е-а-а-а...
ХА-ХА-ХА!
— Ты закончила? — спросила Свити Бель.
— Да, — сказала Даймонд Тиара с довольным видом.
— Тогда слезь, пожалуйста, с моей парты, я хочу достать карандаш.
Пока Даймонд Тиара слезала, к ней подбежала Сильвер Спун, буквально сияя от радости.
— Глядите, всепони! — воскликнула серая земнопонька. — Даймонд Тиара только что получила свою кьюти-марку!
— Да? — удивилась Даймонд Тиара. Она поглядела на свои бока и обнаружила там изображения головного убора, в который в данный момент была одета. — То есть, да, естественно получила! Думаете, у меня могла быть какая-нибудь дурацкая кьюти-марка, вроде выращивания яблок?
Она вскинула голову, отбрасывая гриву с лица, и задрала нос на какую-то совсем уже невразумительную высоту.
— Я всегда в глубине души знала, что моим особым талантом будет... э-э-э...
— ...носить дорогие аксессуары? — услужливо предложила Сильвер Спун.
— Э-э-эммм... да! Точно! Носить дорогие аксессуары и сногсшибательно в них выглядеть при этом! Нет никаких сомнений, что когда я вырасту, я стану известной моделью, демонстрирующей дорогие украшения.
— Вот это настрой, Ди-Ти! — воскликнула Сильвер Спун. — Повод для нашего коронного приветствия!
— Бам! Бам! Дай пять! Вот так! — пропели две богатенькие кобылки одновременно.
— ...а затем Даймонд Тиара тыкала своей дурацкой кьюти-маркой всемпони в лицо! — чуть не со слезами закончила Скуталу.
— Ну-нУ, — сказала Слендеркляча, похлопав свою дочь по плечу, — ЭтО НЕ так УЖ и сТраШно.
— Ты не понимаешь, мам, — возмутилась Скуталу. — Она буквально подходила к каждому на перемене, чтобы буквально потыкать крупом в лицо. Не знаю как, но она умудрилась стать ещё большей задавакой, чем была!
— каК Я Тебя пОНИмАю, сЛендеРлУ, — понимающе кивнул Слендермейн. — я И Сам СТалкивАлся со МНОжЕстВоМ... тРуДНЫх пОНИ, кОгдА БЫл В тВОЁм ВозРаСТе.
— Да? — спросила его дочь, вытаращив глаза. — И что ты делал?
— я УхОДиЛ В сВою коМНАту и рЕвЕл, каК ДеВЧонКА.
Скуталу разочарованно повесила голову.
— Ну да, не совсем тот ответ, на который я надеялась, пап.
— ...нО зАтЕм, К стаРШиМ КлАССам, Я НАшЁл БОлЕЕ ЭффЕкТИвНыЙ СпосОБ рЕшеНИя ЭтОй пРоБЛеМЫ, — продолжал Слендермейн.
— Правда? И какой? — оживилась Скуталу.
— Я сТАл ЗаПУгИВАТЬ всЕх понИ, кОТоРЫЕ сО мной Не СОглАШаЛиСь, — сказал он, и на его лице раскрылась щель от уха до уха, из которой потекла чёрная жижа, как из раны. — НАПример, Ты КоГДА-НибуДЬ ЗАмечАЛА, чего Не ХВАТаеТ у нАШеГО ДОма?
Скуталу огляделась вокруг, внимательно всматриваясь в каждую деталь. Наконец, она предположила:
— Крыши?
— ПрАВиЛЬно, — сказал её папа. — кОГДа я строиЛ НаШ Дом из окАмеНЕвШЕГО пня, Я ОТПраВился К пЛОТниКу, чтобы он устАНОвИЛ НАм крышу...
Ф-ФЛЭШ-БЭК!
— Не подходи! — закричала Скрю Луз, медленно пятясь назад. — У меня дрель! Засверлю!
Это была голубая земная пони с серой гривой, винтиком на кьюти-марке и выражением чистого незамутнённого ужаса в глазах.
— нО я всЕГО ЛИшЬ ХОтЕЛ воСПОльзоВаТься вашимИ уСЛуГАми, — возразил Слендермейн.
Стояла ночь, и полная луна желчно светила на закрытый строительный магазин. Рабочий день закончился, и Скрю Луз собиралась уже пойти домой, когда в магазин заявился неожиданный клиент в чёрном.
— А-А-А!!! Оно разговаривает! Не говори со мной, демон! — Она схватила гвоздомёт и начала стрелять из него гвоздями, которые попадали Слендермейну прямо в лоб, но не причиняли ему совершенно никакого вреда.
— пОчему вСеПОни, с кОтОрыми я СТАЛкИВАЮсЬ, ТАкиЕ ГРУбые? — проворчал Слендермейн и начал надвигаться, постепенно загоняя несчастную плотницу в угол.
— П-п-пожалуйста, у меня семья! Я не хочу сегодня умира-а-ать! — взмолилась Скрю Луз. — Просто уходи! Оставь меня в покое!
— пОЗВОлЬтЕ мне ХоТя БЫ ОдолжИть У вАс ДвАдцатЬ зоЛотых, ЧтобЫ Я МоГ пОЗвОлить сеБЕ пИЛОматЕРИаЛы ДлЯ пОСтройки Крыши, — вежливо попросило исчадие Тартара.
— О нет, — ахнула Скрю Луз. — Ты хочешь не только меня убить, но ещё и ограбить!
— чТО?! — возмутился Слендермейн. — Это ВоЗмУтИТЕлЬно! Я ВСеГо лишь пРОшу ДвадЦаТь ЗоЛотЫх.
— Ты можешь забрать мою жизнь, но денег моих тебе не видать! — крикнула Скрю Луз.
— ПРоСТо ДАйТе мНе ДвАдцАТЬ зОЛОТЫХ, — сказал Слендермейн с самым невозмутимым видом, какого можно достичь, не имея лица.
— Нет!
— ДАЙтЕ мНе ДВадЦатЬ ЗоЛОТЫх!
— Нет!
— ДАЙтЕ мНе ДВадЦатЬ ЗоЛОТЫх!
— Нет!
— ДАЙтЕ мНе ДВадЦатЬ ЗоЛОТЫх!
— НИ ЗА ЧТО!
— АаАааААаААААРррРрррРГГггГГгХххХхХхХ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Звук, который издал Слендермейн, был какой-то странной помесью воя, стона, крика и того шума, который издают бездны преисподней прямо перед тем, как пробудиться, подняться на поверхность и обрушить смерть и разрушение на всех недостойных. Короче говоря, это был невесёлый звук. Звук этот был исполнен чистой ярости, ненависти и презрения ко всему живому в радиусе поражения.
А затем он ушёл прочь.
— Ушёл?! — выпалила Скуталу. — Но я думала, что ты собирался её запугать!
— ЗАпУГИВАНИе рАботАЕТ нЕ ТаК, роДНАЯ, — сказала Слендеркляча. — СПЕрвА НУжнО вНУШИть свОЕй ЖЕрТве ЛожНоЕ ЧувстВо БезопАсНОСТИ.
— в ТОчнОсТи Так, МиЛая, — сказал Слендермейн. — еСЛи бЫ Я НАчАл ЗапугИваТЬ её ПРЯМо тАМ, ЭТО нЕ иМЕЛо бЫ нуЖнОго эФфЕКТА.
— А-а, — протянула Скуталу, чувствуя себя немного глупо. — Тогда что же ты сделал потом?
— пеРВым ДЕлОм нУжНо дАТЬ СВоЕЙ ЖЕрТВЕ ПОНЯТЬ, чТО За нЕЙ НаблюДаЮТ...
— Но я видела его! — настаивала Скрю Луз. — Я его правда видела!
— Уверен, это был просто дурной сон, Скрю, — сказал её муж Дюбель. — Наверное, горчица в сендвиче с маргаритками испортилась или вроде того.
— Это был не сон, Дюбель! — рявкнула Скрю. — Клянусь, я видела его вот этими самыми глазами, а когда он ушёл, я побежала домой со всех ног!
— Милая, пожалуйста, уже поздно, — сказал Дюбель, протирая глаза. — Ты рассказываешь об этой своей галлюцинации уже целый день, и она всем успела наскучить ещё в первые два часа. Можно мы просто оставим эту тему? Мы только уложили детей в кровати, мне бы не хотелось снова их разбудить.
Скрю Луз зыркнула на своего мужа испепеляющим взглядом и смотрела так на него чуть ли не целую минуту, но потом наконец сдалась и сокрушённо вздохнула.
— Может ты и прав, — тихо проговорила она. — Может быть, я просто перетрудилась от всех этих переработок, и мне от этого уже черти мерещатся. В конце концов, это случилось всего один раз, и с тех пор я не видела никаких следов.
Её губы тронула слабая улыбка.
— Давай пойдём спать.
— Отличная идея, — сказал Дюбель.
Они легли в постель, закутались в одеяла и начали постепенно засыпать, слушая размеренное дыхание друг друга. Скрю Луз лежала лицом к окну, и ей было видно освещённую лунным светом улицу. Горели уличные фонари, своим жёлтым светом разгоняя темноту, в остальном окутывавшую Понивиль плотным одеялом чернильно-чёрной тени. Стояла замогильная тишина, как будто все сверчки и прочие ночные существа слишком боялись какой-то незримой силу, чтобы нарушать тишину. Ни одна птица, енот или грызун не издавали ни звука.
Сон начал окутывать Скрю Луз. Её веки отяжелели от усталости после долгого дня, наполненного попытками всем доказать, что она видела что-то, о чём все слышали только в страшилках или на форумах в интернете. Хотя её любимый обнимал её и она чувствовала его тепло, её всё равно пробивал озноб, и она немного дрожала, мыслями всё снова и снова возвращаясь к своей встрече с легендарным Слендерпони.
"Он выглядел таким реальным..." — подумала она, затем поморгала пару раз и мысленно отвесила себе оплеуху. "Нет, — подумала она решительно. — Я не позволю этой мысли овладеть моей головой. Ты спокойная, рассудительная пони, Скрю Луз, а существа наподобие Слендерпони просто не могут существовать в реальной жизни. Ты живёшь в обществе науки, в котором знания о реальном мире достигли невероятных высот! Ты живёшь в век, когда земля плоская, Селестия поднимает солнце по утрам, а ты — волшебная говорящая пони! Древним мистическим чудовищам просто нет места в этой реальности!"
И, как будто вселенная специально насмехалась над ней, голубая пони вдруг заметила краем глаза противоестественно высокую бледную фигуру, глядевшую на неё из-за окна. Он был плохо освещён, поскольку стоял слегка за пределами круга света, отбрасываемого уличным фонарём, и большая дистанция делала его очертания слегка размытыми, но Скрю Луз всё равно смогла разглядеть, что у него совсем нет лица.
— ПРОСНИСЬ, ДЮБИК, ПРОСНИСЬ! — заверещала испуганная земная пони, как будто кто-то её резал. — ОН НАСТОЯЩИЙ! ОН ТАМ ЗА ОКНОМ, ОН ПРИШЁЛ ЗА МНОЙ! О ФАУСТ, ОН ПРАВДА СУЩЕСТВУЕТ!
Дюбель вскочил с кровати, подскочил к окну и стал вглядываться в темноту, крепко прижимая к себе жену, с бешено стучащим в груди сердцем.
— Видишь его? Вон он, вон там! — торопливо сказала Скрю, указывая дрожащим копытом в сторону своего преследователя.
— Скрю, там ничего нет, — устало сказал Дюбель.
— Что??! — изумилась Скрю Луз и добавила, указывая на далёкую фигурку Слендерпони: — Неужели ты не видишь? Вон он стоит и смотрит прямо на нас! Там, возле кустов!
— Прости, Скрю, но я ничего не вижу, — грустно ответил её муж, с тревогой нахмурив брови.
— Что значит "Я ничего не вижу"? Он совершенно спокойно стоит прямо в...
Скрю Луз протёрла покрасневшие от усталости глаза и ещё раз взглянула в том направлении, но ничего не увидела. Слендерпони испарился.
— Н-но... я правда видела его в этот раз, — настаивала она. — Там было темно и плохо видно, но я правда видела его!
— Пожалуйста, упокойся, Скрю, — сказал Дюбель, глубоко вздохнув. — Я тебе верю.
— Правда?
— Да. Я верю, что ты веришь, что видела Слендерпони. Тут дело явно не в простом несварении, — продолжал он. — Завтра утром мы с тобой пойдём к доктору и со всем разберёмся.
Повисла тревожная тишина. Ночные животные всё ещё молчали, не было слышно ни звука, за исключением тяжёлого дыхания двух пони, поднятых из постели внезапным страхом. Скрю Луз больше не выглядела испуганной и всполошённой. Вместо этого она была очень серьёзной и обеспокоенной тем, что только что сказал Дюбель. Двое супругов целых две минуты смотрели друг другу в глаза, даже не мигая.
— Я не сумасшедшая, — сказала Скрю настойчивым холодным тоном. Её сердце уже не трепыхалось в груди, словно испуганная птица, но по спине всё ещё пробегал холодок.
— Эй, я и не говорю, что сумасшедшая, — сказал Дюбель заботливым любящим тоном. — Я просто не хочу, чтобы это отразилось на наших детях. Мы уже и так, наверное, перебудили их своими криками, а им ещё в школу вставать. Ты же знаешь, я люблю тебя, но...
— Если любишь, тогда выслушай, — резко перебила его Скрю. — Я. Не. Сумасшедшая. Я знаю, что то, что я говорю, звучит безумно, но я точно знаю, что видела его. Это был он, и он обязательно вернётся.
— ...вТОрой ШАг к ИдЕалЬному ЗаПугиВанию ЗаКЛючАетсЯ в ОсоБом ДАре, коТОрыЙ ЕсТь У КаЖдОГо В НашЕЙ СЕмьЕ...
— Это в котором? — нетерпеливо спросила Скуталу, совершенно увлечённая рассказом отца. — Это наши щупальца? Нет, стоп, это наше бессмертие, да? О, о, о! Может, это та штука, которую вы с мамой делаете с теми сумасшедшими культистами, когда они приходят в конце каждого месяца?
— нЕТ, Нет И еЩё раз НЕт, — сказал Слендермейн, усмехаясь и качая головой. — ЧТо я имЕЮ В виДУ, тАК эТО Нашу спОСОБноСть доВодиТЬ СВоИх ВрАГоВ до АбСоЛЮтнОго БеЗУмИя.
— Это поэтому Селестия никогда не пыталась создать исследовательскую группу, чтобы узнать побольше про вас с мамой? — спросила Скуталу. — Потому что это слишком опасно или типа того?
— Именно так, — сказала Слендеркляча и обняла свою дочь щупальцами, ласково воркуя. — Оу-У-У, ты ТАКаЯ миЛая, КОгда УчиШьсЯ! уМнЕЕшЬ БУКвальнО С каждЫМ дНём!
— Хватит, мам! — запротестовала Скуталу, пытаясь вывернуться из материнских объятий. — Ты меня смущаешь!
— Хватит, мам, ты меня смущаешь! — возмутилась Гаечка, дожёвывая свой злаковый батончик на завтрак. — Мне уже четырнадцать лет, тебе не нужно целовать меня в лоб каждый раз, когда я ухожу в школу!
— Пока ты живёшь в моём доме, будешь подчиняться моим правилам, — сказала Скрю Луз. — А мои правила гласят, что, если я не смогу поцеловать тебя дома, отправляя получать образование, тогда я сделаю это перед всеми твоими подругами, когда ты отправишься на одну из ваших пижамных вечеринок.
Гаечка была голубой земной пони, как её мама, и в данный момент проходила через этот чудесный период жизни под названием "пубертат". Она носила "скобки", страдала подростковыми прыщами и каждые пять секунд постила что-нибудь на Фырчане, а также фанатела по серии фильмов "Сумерки". Кьюти-марку она получила в починке всевозможных вещей с моторами, таких как листодувки и воздушные фильтры, а упражнялась она в своём особом таланте на школьных уроках труда и помогая чинить разные бытовые приборы в их районе за деньги. Мечтой её было накопить денег на собственный мотоцикл — средство передвижения, всего восемь лет назад изобретённое в Филлидельфии. Между тем, ей до сих пор не удавалось избежать маминого ласкового прозвища для неё: "Мамина маленькая Гаечка".
— Кстати говоря, зачем тебе камера на спине, мам? — спросила тревожная тинейджерка.
— Это... эм-м... для нашей коллекции домашнего видео! — соврала Скрю. — Я хочу иметь записи всех драгоценных моментов вашего с братом детства.
— У нас нет коллекции домашнего видео, — сказала Гаечка, закатывая глаза.
— Значит, теперь будет, — невозмутимо ответила Скрю.
— В чём дело? — спросил Винтик, Гаечкин трёхлетний брат, насмешливым тоном. — Боишься, что остануться документальные свидетельства твоей прыщавой рожи?
И он издевательски засмеялся. Он был хулиганистым маленьким жеребёнком, двух дней не способным прожить, где-нибудь не испачкавшись. Сегодня, например, его лицо было перемазано овсянкой.
— Закрой пасть, ты, идиота кусок! — рявкнула Гаечка.
— Гаечка, не ругайся такими словами в нашем доме! — сказал Дюбель, разнимая драку. — А ты, Винтик, не издевайся над сестрой.
— Но па-а-а-а-ап... — сказали брат и сестра одновременно, — он(а) первый(ая) начал(а)!
— Меня не интересует, кто первый начал, — сказала Скрю. — Я хочу, чтобы вы оба это закончили. Итак, я жду извинений.
— Ладно, — проворчала Гаечка. — Мам, пап, простите, что я не осталась единственным ребёнком.
— А ты, Гайка, прости, что у тебя нет мозгов, — ответил Винтик.
— Не совсем то, что я хотела услышать, — сказала Скрю Луз, накрывая лицо копытом. — А вы не можете хотя бы один день просто пожить дружно? Маме и так в последнее время нелегко.
— Это из-за той безумной истории, что ты якобы видела Слендерпоня? — спросила Гаечка. — Знаешь, ты вроде бы не из тех, кто говорит сумасшедшую чушь, но тут ты явно ударилась в какую-то конспирологию.
— Я Не СуМАсШедШАя! — рявкнула Скрю, заставив обоих своих жеребят подскочить на месте. В её голосе слышалось рычание, как будто она была самой большой и злобной адской гончей, когда-либо выходившей из глубин Тартара.
— Воу, мам, остынь, — сказала Гаечка, ещё не оправившись от испуга. — Ты нас немного напугала.
Винтик чуть не плакал. У него ещё не было кьюти-марки, и он никогда в жизни не слышал, чтобы их мать так угрожающе кричала.
— Мамочка, что с тобой?
— Всё в порядке, дети, — успокоил их Дюбель. — Ваша мама просто... не выспалась. Ладно, бегите на автобусную остановку, а то в школу опоздаете.
Оба жеребёнка послушались без лишних вопросов.
Последовала долгая пауза. Наконец, Скрю Луз подняла на Дюбеля глаза.
— Я что... накричала на наших жеребят? — сказала она дрожащим голосом, и у неё на глазах навернулись слёзы. — Моих маленьких деток? Я никогда не кричу на них! Как бы я ни сердилась, я никогда не повышаю на них голос! Никогда!
— Уверен, ты не хотела, милая, — сказал Дюбель. — Ничего, мы это загладим. Купим им по мороженому, например.
— Дюбик... — сказала Скрю Луз, как будто размышляя вслух. — Что, если это... существо, которое преследует меня, пытается меня как-то изменить? — Она прикусила губу. — Что, если дальше будет хуже? Что, если я... стану опасной для них?
— Скрю, посмотри мне в глаза, — строго сказал Дюбель. Скрю Луз подчинилась. Лицо её мужа было исполнено решимости. — Я никогда не позволю этому случиться с тобой. Что бы ни случилось, ты всё ещё кобылица, в которую я влюблён. Мне не важно, будет ли это магческая иллюзия, или проклятье, или сам Слендерпони ходит за тобой. Что бы ни случилось, помни, что ты для меня по-прежнему Скрю Луз.
— ...Спасибо, милый. Мне нужно было это услышать. — Скрю Луз улыбнулась и стала вытирать глаза.
— Тогда, может быть, расскажешь мне реальную причину, зачем ты привязала к себе видеокамеру? — полу-шутя сказал Дюбель, и они вместе рассмеялись.
— Это для того, чтобы поймать Слендерпони с поличным, — объяснила она. Её нервы наконец-то успокоились, она была уверена в себе и готова ко всему. — Я думаю, если я единственная, кто может его видеть, то я могу заснять то, что вижу я, и та магия, при помощи которой он не даёт другим пони его увидеть, не сможет повлиять на самую дорогую магическую видеокамеру, которую я смогла себе позволить.
— А ты хорошо всё это продумала, — заметил Дюбель с ноткой восхищения.
— Я... плохо спала в последние дни, — призналась Скрю Луз. — Так что у меня было много времени, чтобы подумать.
— И как ты заставишь этого "Слендерпони" показаться на камеру? — спросил Дюбель. Он всё ещё не верил жене, но ему стало очень любопытно, как именно она собирается претворить свой план в жизнь. В конце концов, пока что это была самая интересная вещь, что когда-либо случалась с ними в жизни.
— Я собираюсь отправиться туда, куда отправляется каждый, кто хочет разрешить загадку, — сказала Скрю с отважной улыбкой. — Туда, где всё это началось.
— Итак, — сказала Скрю Луз в свою магическую рацию, медленно обходя корридоры закрытого строительного магазина, где она работала, — давай пройдёмся по контрольному списку в последний раз.
— Так точно, милая, — ответил Дюбель, прятавшийся в одном из ближайших ящиков. В ящике были проделаны отверстия, и не только для воздуха, но и для прямого обзора для него и для камеры, которую он приобрёл ранее в тот же день.
— Камеры примотаны к каждому из нас скотчем и записывают?
— Есть.
— Фонарики со свежими батарейками?
— Есть.
— Сеть?
— Скрю, не то чтобы я тебе не верю, но скажи мне ещё раз, зачем нам рыболовная сеть?
— На случай, если эта тварь не слишком быстро бегает. Ты установил сеть над секцией картона или нет?
— Есть.
— С детьми сидит нянька, нанятая на вечер?
— Тендер Лав уехала из города на выходные, чтобы навестить своих бабушку с дедушкой, но я позвал замещающую няньку.
— Хорошо, — сказала Скрю Луз с улыбкой. — Тогда всё готово.
Она сделала глубокий вдох, успокаивая нервы. Она была готова к этому как никогда в своей жизни. Единственная переменная, которой она не могла управлять, было то, когда он появится на этот раз и появится ли вообще. Эта маленькая деталь могла сорвать всю операцию, но она заготовила один метод, который должен был безотказно (как ей хотелось надеяться) выманить его сюда.
— О нет! — крикнула Скрю Луз в темноту ужасно наигранным голосом. — Я заблудилась в этом закрытом строительном магазине, и мне совершенно нечем себя защитить! О, а ещё я принесла с собой ДВАДЦАТЬ ЗОЛОТЫХ и мне не на что их потратить!
Так продолжалось тридцать нестерпимо долгих минут, не принося никаких результатов.
— Скрю, — сказал, зевая, Дюбель, — давай лучше пойдём спать. Нам обоим завтра на работу.
— Ещё пятнадцать минут, — сказала она. — Он где-то здесь, в магазине. Я чувствую.
Она осторожно ступала, пробираясь между стелажами, и опасливо заглядывала в соседние проходы через просветы между полками. Пот катился у неё со лба, её мучила жажда, и Скрю Луз тяжело дышала, немного высунув язык изо рта.
— Ну где же ты? — прошептала она в чернильную черноту. — Почему не показываешься? Что я делаю не так?
— моЖеТ БытЬ, ТеБе СтоИТ ОБеРнуТЬся, сКрЮ Луз?
Последовала ужасная гнетущая тишина.
Послышался ужасный пугающий шорох.
И снова ужасная гнетущая тишина.
Скрю Луз проснулась и с криком подскочила на кровати.
— Что?!! — воскликнул проснувшийся Дюбель. — Что такое? Где пожар?
Они лежали в своей постели, бережно укутанные, и утреннее солнце ярко светило им в окно. Птички чирикали, жеребята на другой стороне улицы играли в классики, а Скрю Луз билась в истерике.
— ГДЕ ОН?? — лихорадочно кричала она. — ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ?
Дюбель озадаченно уставился на жену.
— Ну... а ты разве не помнишь? — спросил он, начиная припоминать события прошлого вечера. — Мы оставили детей с нянькой, потом пошли в твой магазин. Я забрался в ящик, и ты примерно полчаса демонстрировала самую ужасную актёрскую игру, что я видел, а потом... — Он осёкся. — Хмм... а что было потом? Наверное, мы заснули.
— Нет, не заснули! — рявкнула Скрю Луз. — Если бы мы заснули, то как бы мы оказались в своей постели? Я говорю тебе, что-то произошло прошлой ночью, и я бьюсь об заклад, что ОН в этом замешан!
Она начала нервно ощупывать себя:
— Так, где камеры? Мы ведь примотали камеры к себе скотчем, но теперь их нет!
— Эй, ты права! — сказал Дюбель, нахмурившись. — Тут происходит что-то странное.
— Ну, ясен пень, странное! — сказала Скрю Луз. — Давай вернёмся в магазин. Может быть, они всё ещё там!
— Нет, — внезапно сказал Дюбель, схватив её зубами за хвост.
Скрю медленно повернулась назад, как будто не веря тому, что слышит.
— Нет? Что значит "нет"? Я думала, ты мне наконец-то поверил!
— Да, — сказал Дюбель, на минуту закрывая глаза. — Теперь я верю, что Слендерпони реален. Даже лишком реален. Он напал на нас прошлой ночью, Скрю, и мы ничего не смогли с этим сделать. Мы даже не можем вспомнить, что он делал с нами, во имя Фауст! Что помешает ему напасть, когда рядом будут наши жеребята? Он слишком опасен, чтобы мы просто... ходили искать его! Это всё равно что кидать камнями в спящего дракона! Я понимаю, что он преследует тебя, но, может быть, мы могли бы уехать куда-то, где он нас не найдёт. Сменить имена. Начать новую жизнь. Разве это не стоит сделать ради жизней наших жеребят?
— НО Я хочУ НаЙти еГо! — сказала Скрю не своим голосом. — Да и кому нужны эти сопляки?
*ШМЯК!*
В комнате воцарилась мёртва тишина.
— Дюбик... — сказала Скрю Луз, прикасаясь дрожащим копытом к ушибленной щеке. — Ты... ударил меня...
— ...П-прости меня, детка, — ответил он. — Просто у тебя был... этот взгляд... этой безумной спятившей кобылицы, которая больше не могла быть моей женой, и я просто не смог не подумать, какой будет наша жизнь, если ты останешься такой...
— Шшш... — прошептала Скрю Луз. По её щекам катились слёзы. — Я знаю, что ты имеешь в виду. С тех самых пор, как я увидела его, я постоянно возращаюсь в какое-то... тёмное состояние ума, в котором мне кажется, что если я не найду хоть какое-то доказательство, то все, кто меня знал и доверял мне, запрут меня в психиатрической больнице.
Она обняла Дюбеля, гладя его по гриве.
— Обещаю, я больше не поставлю его поиски выше безопасности наших жеребят. — Она разорвала объятия и вздохнула, посмотрев ему в глаза. — Нет, что-то я не то говорю.
— Чего?
— Что я на самом деле хочу сказать... я хочу оставить эти поиски в прошлом. Совсем. Давай начнём эту новую жизнь, о которой ты сейчас говорил. Сегодня.
— Ты это серьёзно? — сказал её супруг, широко раскрыв глаза. — Сегодня значит... прямо сейчас?
— Да, прямо сейчас, — кивнула Скрю. — Иди скажи детям, пусть собирают вещи. А я вызову телегу для переездов.
— И что? — спросила Скуталу. — Им удалось скрыться?
— Что ты, слендеРлУ, КоНеЧно жЕ нет, — засмеялась Слендеркляча. — нИКТО НикуДа Не скРыЛСЯ.
— Тогда что с ними случилось?
— онИ пЕреЕзЖАЛи с месТа нА мЕСтО на пРОтЯЖениИ МнОгИХ лет, — сказал Слендерпонь, предаваясь ностальгическим воспоминаниям о том, как он пугал семью Скрю Луз в бесчисленных уголках Эквестрии, — нО ПОСтеПЕнНО все ЧлЕНы семЬи СкРю лУз оСТАвИЛи Её. НЕ ПоТомУ, чтО онИ ЕЙ нЕ ВЕрили, Но потОМУ, Что мЕЖДу пОСтоянНыми пОпыТКамИ УСКолЬЗнуТЬ от мЕНЯ и Её пОстЕпеНнО УхУдШАющИмся ПСИХиЧеСКИМ сосТОянИем, грАНИЧАщиМ С поЛНЫм БеЗУМием, Их ЖиЗнЬ сТАноВилАСь СовершЕнНО невЫНосимОй.
— ксТаТИ гОвОрЯ, ЧтО СтаЛо с Этой пони? — спросила Слендеркляча, прерывая рассказ мужа.
Слендермейн расплылся в улыбке, как будто услышал одному ему понятную шутку.
— КАК жЕ, ОнА ПолучилА ОчЕНЬ хОРОшО оПЛачиваеМую ДолЖНосТь В понивИльСКоЙ БОЛьНИЦе. и У НЕё там мнОГО ДРУЗЕЙ. Я об ЭтОМ ПозаБоТиЛСя.
— Ну, и что теперь? — спросила Скуталу, на время потерявшая нить рассказа. — Как эта история про то, как ты делал то, что делаешь каждый день, поможет мне решить мою проблему с Даймонд Тиарой?
Её родители широко улыбнулись друг другу.
— ты чТо Же, СоВсЕМ нИЧЕГО Не СлушАЛа, слеНДерлюша? — сказала Слендеркляча. — ЭтО-тО И еСтЬ РеШениЕ тВоЕЙ пРоБЛЕмы.
— ты доЛЖнА ЗаПУгать ДАймОНД ТИАРУ! — сказал Слендермейн с энтузиазмом. — ТАкой ОпЫт БУдеТ оЧЕнЬ хорошО СМОТретьСЯ В ТВоЁм РеЗЮме, кОгда прИдёТ вРЕМя исКаТЬ РАБОТУ.
— Ты правда так думаешь, пап? — спросила Скуталу, и её глаза загорелись предвкушением светлого будущего.
— Я аБсоЛютно уВеРЕН в эТом, слЕнДеРЛу.
— Тогда решено! — сказала Скуталу, решительно вскакивая из-за стола. — Сегодня я, Слендерлу Слендерпони, начну запугивать Даймонд Тиару!