Осколки Эквестрии
08. Талли (Память)
— Капитан, почему мы...
— Помолчи, Колл.
Талли с крайне сосредоточенным выражением лица сидел, привалившись спиной к стене ближайшего отделения Стражи. Колл, явно не в силах усидеть на месте, шагал туда-сюда, периодически с искренним недоумением, оставшимся в его глазах со встречи с Департаментом и Эмбером, поглядывал Талли в глаза. Взгляды Талли игнорировал.
Игнорировать попытки выяснить, "какого сена ээто было, капитан", было сложнее.
— Я помолчу, конечно, — заявил Колл, — но, все-таки, почему...
— Я же попросил помолчать, — Талли закрыл глаза и тяжело вздохнул.
— Да, но я крайне удивлен тем, что...
— Лейтенант, будь добр, заткни пасть.
Колл подумал и с очень недовольным выражением лица все-таки замолчал. Правда, уже через полминуты начал снова. Поскольку мимо них время от времени проходили — или торопливо пробегали, — как другие стражники, не обязанные, конечно, знать в лицо каждого коллегу в городе, но способные удивиться лицам абсолютно незнакомым, так и простые пони, начал вполголоса:
— Я не понимаю мотивов ваших действий. Я в замешательстве! Вы просто отпустили...
— Я, — тут капитан проглотил внушительный клубок ругательств, — иметь тебя рогом, просто взял и отпустил. Что в этой концепции должно тебя смущать, лейтенант? Ты еще скажи, что не успел его считать. Учитывая, как вежливо ты сообщил практику с дознавателем имя совершенно незнакомого тебе дракона — я в этом сомневаюсь.
— Считал, естественно, — с некоторым возмущением подтвердил Колл. — За кого вы меня принимаете?
"За молодого идиота, у которого очень много вопросов".
— Если считал, — предложил Талли усталым тоном, — то попробуй найти в этой куче информации того, кого мы ищем.
Колл с готовностью замер, прикрыл глаза и что-то зашептал. Над его лбом Талли даже сквозь веки отчетливо различал свет заклинания прочтения. Остальные, естественно, не видели ничего, пусть бы даже всматривались туда с час. Иногда приятно быть уникальным, но среди местных даже как-то стыдно... Никто из них ничего не видел. Будь они хотя бы единорогами, можно было им посочувствовать. Но все остальные были не способны видеть магию от рождения, и их Талли мог разве что презирать.
Хотя в последние годы и стал испытывать нечто вроде понимания.
Колл тем временем нахмрился. Сперва слегка. Потом сильнее. Потом открыл глаза.
— Надо же, не нашел? — Талли приподнял бровь.
— Нашел, — растерянно сказал Колл. — Ну... кого-то. У нас же есть отпечаток, можно сравнить?
— Не трудись. Я уже сравнил. Да, очень много похоже, но это не он.
— А кто вообще тогда? — Колл выглядел настолько сбитым с толку, что Талли его почти пожалел. Хотя, может, иногда знание хуже неведения. И, по крайней мере, лучше магически внедренной идеальной памяти.
И зачем только он помнит все...
— Где моя сестра? — голос спокойный, но в нем слышно напряжение. Удивительно, как этот парень тогда не начал биться в истерике, услышав, к чему его приговорили.
— Мы не в состоянии найти ее, — это сказал тогда один из офицеров Внутренней Стражи. В те времена Талли удивлялся его невысокому, казалось бы, званию. Пока не узнал, что сколько бы ты ни прослужил, для единорогов рангом ниже навсегда останешься капитаном. — Полагаем, что она была развоплощена при выбросе...
— Бросьте, Дред, — напряжение из тона ушло, и вот уже на лице говорившего — та самая удовлетворенная усмешка, из которой Талли мечтал выбить зубы всю жизнь, пока о ней помнил. — Никто из единорогов не пострадал. Она жива, и вы просто не можете ее найти.
— Вы зря сомневаетесь в компетентности наших разведчиков, — в голосе капитана слышалась усталость. Та усталость, что теперь так хорошо знакома Талли.
— О, я не сомневаюсь, — молодой единорог аккуратно качнул седой гривой. Будто решил сохранять вежливое равнодушие. — Но в способностях Флоры я также не сомневаюсь. Она многое умеет. Вы прекрасно ее обучили.
— Факт предательства нашего сотрудника не делает нам чести, — теперь помимо усталости в голосе капитана Дреда прозвучала легкая угроза. — На данный момент Флора Мордрейн никогда не состояла во Внутренней Страже. И вы не будете распространяться о ее бывшей должности на процессе.
— На публичном процессе, — ренегат снова улыбнулся. — Мне уже известна моя участь, но вам нужен... некто, на кого можно свалить грехи при всех, и я, побывавший в эпицентре, подхожу для этого как никто лучше. Особенно учитывая, что многие другие предпочли самоубийство, а семьи оставшихся слишком важны, чтоб сс ними можно было сделать то же, что будет со мной. Что ж, по крайней мере я рад, что это не Флора. По крайней мере, есть кому продолжить древний и несомненно славный род Мордрейнов...
— Колл, — Талли вынырнул из воспоминаний, — вчитайся поглубже. Я понимаю, что этот отпечаток самый яркий, но все же, попробуй еще. У тебя получится. Ты же справился даже с той несчастной книжкой.
Колл, кажется, хотел что-то спросить. Потом передумал и с нахмуренным лицом продолжил изучать невидимую обычным пони копию отпечатка, висевшю перед ним в воздухе. Проекции — штуки удобные, да, но жрут немало, и Талли порекомендовал бы лейтенанту экономить батарейки, если бы от его рвения не зависело то, что они найдут.
Отпечаток действительно был слишком ярким, и Талли не видел ничего, кроме него.
Иногда слишком острое магическое зрение только мешает...
— Ваша сестра так и не нашлась, — капитан Дред уперся копытами в стол. В камерах допроса стояли очень удобные столы, позволявшие без особых неудобств нависать над пленниками, давя их авторитетом.
Ренегата, впрочем, вид Дреда не смутил. Как и Талли, маячивший позади неотделимой от Дреда тенью. Многообещающий, диз подери, сотрудник, правое копыто Дреда...
— Я в восхищении, капитан Дред, — с сарказмом сказал ренегат, удобно откинувшись на спинку стула. Пока что его рог был при нем, но на нем уже был надет блокиратор магии — из примитивных, но надежных, отключающих в том числе магическое зрение. — Ваши агенты выбиваются из сил, пытаясь найти одну бедню единорожку двадцати пяти лет. Достойно восхищения, ничего не скажешь.
— Возможно... — Дреду было почти больно это произносить, — возможно, если вы поможете нам, ваша участь смягчится.
Ренегат рассмеялся. Мягким и приятным смехом, будто они вели дружескую беседу, а не допрос.
— Я уже сказал вам, Дред, что если вам нужен козел отпущения, то пусть им буду я. Вы в любом случае не найдете Флору, сколько бы ни старались.
— Мы ищем ее для ее же пользы, а вовсе не для показательной казни, — Дред уселся обратно на стул и пристально уставился ренегату вбледно-лиловые глаза. Тот же продолжал безмятежно улыбаться. — Поверьте, у нас есть причины желать ее возвращения. Конечно, она никогда не восстановится во Внутренней Страже, но...
— Капитан, — голос Колла звучал несколько взволнованно. — Я нащупал нить!
— Молодец, лейтенант, — рассеянно отозвался Талли. Его голова была слишком занята воспоминаниями.
И серогривым дознавателем Департамента.
— Вы знаете, что попытка изобразить заботу о беременной девушке не делает вам части, Дред? — голос ренегата искрился весельем. Крайне презрительным весельем, будто здесь допрашивал он, а не его. — Мне прекрасно известно, что она ждет ребенка, и от кого, тоже известно. Я уверен, что повышенный магический фон не повлиял на плод никоим образом. Проводя ритуалы, мы соблюдали все меры предосторожности, и досадные промашки... — он склонил седую гриву, будто слегка огорченный, — не отменяют того, что мы делали все, что могли. Поверьте, даже порталы вашего любимого лейтенанта, — ренегат обозначил кивок в сторону Талли, все так же стоявшего чуть позади Дреда молчаливой тенью, — фонили сильнее, чем наши закладки. Он так старательно носился туда-сюда, пытаясь поймать каждого...
— Этим вы объясните высокую смертность? — не выдержав, спросил Дред. — Этим объясните феномен бывшего дознавателя Аркана? Во множестве болезней и скоропостижных смертей виноват фон от порталов?
Бледные глаза ренегата слегка сузились.
— Дред, — вкрадчиво сказал он, — если бы мы сделали то, что хотели, то никакой магический фон не стал бы помехой для жизни...
Дред оглушительно грохнул копытом по столу и рыкнул:
— Не было бы никакого "того, что вы хотели"! Ваши нелепые фантазии, украденные из Архива артефакты и детские ритуалы не дали ничего, кроме десятков, если не сотен, смертей в Альвенгарде!
— И значительной области с неспадающим магическим фоном, — мягко напомнил седогривый пони. Вспышка гнева его ничуть не смутила. — И в области этого фона можно жить. Я уверен в этом, Дред. Хотел бы знать, что вы скажете через пять лет, однако вряд ли мой приговор подразумевает контакты с кем бы то ни было...
— Капитан, — подрагивающим голосом сказал Колл, — вы должны это видеть.
— Если должен, то кидай, — Талли, не открывая глаз, вгляделся в отпечаток. Да, бледный, да, полузатертый чужим магическим фоном, но все же различимый. Именно тот отпечаток, который он запомнил так много лет назад.
Так похожий на тот, что он видел недавно.
— ...в предательстве, в попытке свержения правительства, в хищении особо ценных артефактов, — зачитывал судья с листа. Лист напечатали еще неделю назад, но только сегодня за процессом могли наблюдать все, кому необходимо было его наблюдать. От влиятельных единорогов до самых простых. Все должны были знать, что виновный понесет неотвратимое и жестокое наказание.
— В незаконном проникновении на территорию условного союзника, господин судья, — подсказал ренегат со смешком. Он сидел на широкой скамье, единственный, кого в итоге решили судить при всех, но сохраняющий удивительное спокойствие. — Вы забыли об этом.
— Ах да, — единорог в судейской мантии пробежался взглядом по листу и добавил: — В незаконном проникновении на территорию условного союзника! А также, — тут он выдержал короткую и скорбную паузу, — в кровосмешении, кое ради выживания Анмара абсолютно запрещено среди единорогов.
Ренегат на мгновение замер. А потом, откинувшись на спинку скамьи, громко, от души рассмеялся. Будто над удачной шуткой. Зрители нервно заерзали: смеяться подсудимому на процессе явно не разрешено. Это против правил.
— Подсудимый, замолкните, — строго сказал судья. Строго, но крайне неуверенно, будто не знал, кто тут на самом деле главный.
— Нет, серьезно... — смех ренегата становился громче, в нем начали слышаться истеричные нотки, — в кровосмешении! В инцесте! При том, что мой ребенок в жизни не увидит ваших проклятых рож и ни разу не ступит на землю нашего анклава! Господа, почему бы не обвинить меня в том, что я расходую на себя ваше драгоценное время? Не зачитать, что я повинен в занимании этой скамьи своей тощей задницей? Почему же не приговорить меня к смертной казни за... — смех его стал окончательно безумным, на глазах выступили слезы, — за то, что я дышу принадлежащим Анмару воздухом?!
— Выведите его, — нервно приказал судья ближайшему рядовому. Тот, пожав плечами, подхватил продолжавшего взахлеб хохотать и ничуть не сопротивляющегося единорога за плечи и вывел из зала. Истерический смех еще слышался некоторое время из-за двери, потом замолк.
Зрители на скамьях пошептались и замолкли. Никто из них не хотел оказаться на месте подсдимого, а сочувствие ему было прямым ходом сперва в камеру, а потом на его место.
Судья, нервно прочистив горло, уставился в листок. Минуту помолчал, будто забыл, что в зале кто-то есть. И наконец озвучил:
— Арис Мордрейн приговаривается к усекновению рога и пожизненному заключению вкупе с наложением заклятья долгой жизни на годы, описанные в приговоре, то есть в целом сто восемьдесят лет. Приговор исполнить незамедлительно.
Слепок был похож настолько, что можно было счесть его слепком самого ренегата. И если бы Талли не запомнил ео так хорошо... Если бы не помнил точно эту вежливую ухмылку, этот ироничный взгляд... Он решил бы, что перед ним объект поисков.
Однако же это был не объект поисков. А, возможно, намного лучшая возможность перестать думать о том, что он тогда не сделал.
Не совпадал только возраст. Если бы сын Ариса родился тогда, то сейчас он был бы глубоко пожилым... Однако оборотный камень может скрыть и это.
— Молодец, Колл, — сказал Талли. — Очень хороший образ. И что ты скажешь?
— Вы серьезно? — глаза лейтенанта округлились, — Он же прямо сейчас в Нижнем Городе! Вы же не можете не чувствовать, вы же...
— И в области этого фона можно жить., — будто снова услышал Талли. — Я уверен в этом, Дред. Хотел бы знать, что вы скажете через пять лет...
Никто не мог знать, что чертов ренегат окажется прав. Что Нижний Город действительно окажется пригодным для жизни, что атм поселится столько пони и не-пони.
И, тем более, что его правота окажется настолько опасной.
— Колл, — Талли резко вскочил, — запомни слепок, который ты увидел первым. Сохрани его. Он крайне важен.
"Может, этого ублюдка осталась хоть капля отцовских чувств, будь сыну даже восемьдесят лет."
Глаза Колла сверкнули — он сохранял слепок. После лейтенант кивнул:
— Сделано, капитан. Все готово. Мы выдвигаемся?
Кто же мог подумать, что ренегат окажется прав.
Кто мог подумать, что он захочет закончить то, что начал когда-то.
— Мы выдвигаемся, — подтвердил Талли. — Причем быстро. Мы должны быть там же, где ты только что его видел. Быстро, дай мне место!
Через миг почти одновременно сверкнули две яркие вспышки света. В этот миг вокруг Талли и Колла не было ни единого пони.
Никто не видел, как двое пони, казалось, исчезли. И некому было увидеть их в Нижнем Городе, куда они отправлялись. Все внимание тех, кто мог бы их увидеть, было сосредоточено на ином.