Осколки Эквестрии
13. Идеи плохие и еще хуже
— Визл, я не смогу...
— Да мне плевать, что ты сможешь!
— верните. моего. друга!
От очередного удара в стену они оба отпрыгнули синхронно.
К той минуте, когда Керн привел Флай к подвальчику — или, скорее, цоколю, — где они с Дейзи, вероятно, теперь должны были прятаться, Дейзи успела сбить облицовку с оставшихся стен и вынести дверь на улицу, вывалившись туда же наполовину и вызвав в толпе жуткую панику. Местные обитатели ходили в Нору нечасто, Дейзи почти никто из них не видел, а слухи, известные по всему Нижнем Городу, утверждали, что она в основном спит на потолочной балке. Так что, когда Визл торопливо вбегала в это временное убежище (по крайней мере, ей хотелось думать, что оно временное), свидетелями тому было лишь несколько местных, опасливо выглядывавших из-за углов. Что ж, по крайней мере, никто не подумает сюда заходить.
Ну и в дверной проем теперь проходил хоть какой-то свет. Все лампы Дейзи уже поразбивала раньше...
— Да вернем мы его! — чуть не взвизгнула Визл. Нервы у нее и без того были на пределе. Тем более что на свету она чувствовала себя крайне неуютно. При свете дня она привыкла быть Флай Шиверс. Так что, зайдя в полутемный подвал, она наконец почувствовала себя увереннее. На несколько секунд. Потом Дейзи продолжила истерику.
— Визл, не раздражай ее, — тихо посоветовал Керн, внимательно следя за движениями Дейзи, сейчас свернувшейся в темном углу. Ее тело было напряжено и явно готово к очередному рывку, и грифон, похоже, не надеялся на то, что в ближайшие минуты она успокоится.
— А ты не раздражай меня, урод!
— Я довольно красивый по грифоньим меркам, — обиделся Керн.
— Тогда ты урод морально! Захлопни хавальник хоть на пять секунд и дай мне наконец ска...
Дейзи зашипела и буквально через миг уже впечаталась в очередную стену, на сей раз, благо, не пытаясь кого-то зацепить. Судя по всему, она не использовала и половины своей силы, но размазать по штукатурке и Визл, и Керна могла с легкостью.
— Слушай, — Керн аккуратно отступил в сторону, уходя с предполагаемой траектории следующего удара, — а ты можешь снова включить ту свою фишку с уговорами, а? Ну, типа, Флай Шиверс и все такое?
— Иди в задницу, — рыкнула Визл. Тоже осторожно отступая в сторону дверного проема, куда, как она надеялась, Дейзи бить не будет.
Вообще-то она осознавала, что это было бы очень кстати. Ну как "осознавала". Осознавала наполовину. Другая половина ее сознания выдавала только мертвое молчание. И несколько последних реплик ее разговора с дознавателем Департамента.
— И пусть мне жаль вашего отца, он получил то, что заслуживал.
Визл скрипнула зубами.
— Ох, простите, мы обязаны были сообщить. Ховер Шиверс, увы, скончался при попытке сопротивления при задержании. — Эта его мерзкая улыбочка, которая так и просила раздробить ее вдребезги, вышибить все зубы и сломать челюсть. — Мне жаль.
— Визл, не делай такое лицо, — попросил Керн с нервным смешком. И как он вообще заметил, если все время пялится на Дейзи? — Мне становится несколько страшно, а я не то чтобы привык к этому неприятному чувству. Мне, знаешь, хватает и того, что вытворяет Дей...
— верните. моего. друга, — это Дейзи прошептала так тихо, что Визл едва расслышала. Неужели наконец успокоилась?
— Дейзи, — начала Визл, пытаясь успокоиться и собраться с силами. Да, им бы очень не помешала Флай... — Мы собираемся его вернуть. Именно поэтому я здесь. Керн мне поможет.
— Помогу, — грифон торжественно кивнул и положил лапу на сердце.
— Ты же разбираешься в том, как устроен Департамент? Вот с этим мне и нужна по...
Грифон изменился в лице и убрал лапу.
— Я могу передумать? — быстро спросил он.
Визл запнулась. И с недоверием уточнила:
— Что-что ты сказал?
— Если развернуто, я сказал, что меня отнюдь не улыбает перспектива встречи с потенциальными проблемами. Знаешь, такой расклад заставляет меня думать о подвальчике с Дейзи как о самом уютном в мире жилье. — Грифон с некоторым раскаянием потупился. И пояснил: — Видишь ли, меня не прельщает встреча с Департаментом. С грифоньей полицией — тем более. Прости, но...
В глазах у Визл потемнело.
"Ах ты... мерзкий, отвратительный пернатый подонок, — пронеслось у нее в голове. — Да я... да ты... да БЛЯДЬ!!!"
С диким воплем она заехала ногой по стене. И только через секунду осознала, что опять ударила сломанным копытом. Еще раз взвыв с еще большей яростью, она заорала:
— Да и катись же ты, трусливый гондон! Пусть Твиста там угробят, но ты, ссыкло, думаешь только о своей пернатой жопе! Ты...
Рот ее внезапно захлопнулся, сжатый когтистой грифоньей лапой. Вторая же лапа аккуратно придерживала ее разбитое копыто.
— Визл, — сказал Керн, в упор глядя ей в глаза, — я — трусливый гондон, ссыкло и думаю только о своей пернатой жопе. Все верно. Признаюсь, оная жопа мне дорога. Но, — он вздохнул, но голос его был по-прежнему жестким, — не поверишь, я несколько привязался к Твисту за годы в Норе. И после того, что он меня спас, не могу перестать думать о том, что буду чувствовать себя полнейшей дрянью, если сбегу. Да, я боюсь. Но...
Грифон снова вздохнул, несколько неровно, и осторожно разжал лапы. Еще секунда — и вот он уже снова на прежнем месте.
— Но я готов выслушать тебя, — закончил он. И, сверкнув глазами, прибавил: — Однако же выводить меня из себя — плохая идея.
Талли в очередной раз пришел в себя. И с глухим стоном ударился лбом в стену.
О Искра, какой же он идиот.
— Да, капитан, — сообщил тогда какой-то нервный пегас, то и дело косясь в сторону, — Аркан на месте. И, конечно, я отведу вас... да, отведу. Куда надо.
Что ж, он действительно их отвел. По мнению Аркана, вероятно — именно туда, куда надо.
Что было после того, как они зашли в тот "кабинет", Талли не помнил. Все его чертовы импланты отключились разом. Он удивлялся даже тому, что не умер. Сейчас же они работали, но вот его магия... Его личная магия...
— Ты готов к разговору?
Талли вздрогнул. Голос, раздавшийся за спиной, напоминал скрежет пилы по жестяной трубе. От одного только звука неподготовленного пони явно вырвало бы.
— Даже в твоей жизни, — проскрипел этот голос, — должен был настать момент, когда остановиться необходимо.
Да, недавно он уже остановился. И к чему же это привело?
— Заткнись, — ровно сказал Талли, не отрывая лба от стены. Холодный камень приятно охлаждал перегревшийся рог.
— Ты рискуешь не только зря потратить батарейки, но и остаться калекой на всю жизнь, — предупредил голос. Такая трогательная забота Талли даже развеселила.
— На всю жизнь? — переспросил он, не оборачиваясь. — А что, у меня ее впереди много?
— Много, если тебе не по нраву самоубийство из чести.
После недолгой паузы Талли вздохнул, оторвался от стены — по голове и позвоночнику тут же прокатилась волна болезненной слабости, — и обернулся.
У противоположной стены одиночной камеры, отличавшейся полным отсутствием какой-либо обстановки, кроме лампы под потолком, сидел с ног до головы закутанный в просторную мантию пони. Из-под капюшона внимательно глядели две неяркие красные точки, а лицо в полумраке камеры было совершенно неразличимым. Вернее, было бы, не будь у Талли имплантов. Взгляд же Талли, в отличие от взгляда любого другого единорога или пони, говорил иное.
Этот жеребец светился. Он буквально представлял собой концентрированный аккумулятор на копытах. Магия не изливалась из него в пространство, как обычно бывало с "заряженными" под завязку единорогами — даже наиболее стойкие из них были способны удерживать силу вне Анмара не больше недели, и она постепенно испарялась, тонкими струйками, видимыми только Талли, поднимаясь в воздух. Нет, эта магия явно не собиралась испаряться, она переливалась внутри тела жеребца, циркулировала, словно кровь, наполняла его плоть и кости. Если она и уходила, то очень, очень медленно. В тысячи раз медленнее, чем уходила из самого Талли. И благодаря ей капитан мог разглядеть своего визитера даже под плащом.
Тело этого пони было в прямом смысле высохшим. Жесткая, словно дубленая, кожа, лишь кое-где покрытая шерстью, обтягивала сухие, почти отсутствующие мышцы. Местами кожа облезла, открыв взгляду темную плоть. Съежившиеся губы не прикрывали зубов, сжатых будто в вечном оскале. В глазницах же Талли не разглядел ничего, кроме чистого света.
— Капитан Талли, — проскрежетал посетитель. Талли подумал, что с такими повреждениями он вообще не должен быть способен к членораздельной речи. — Я помню, мы уже встречались.
— Не припоминаю.
— Прошла почти девяносто лет. Возраст дурно на меня влияет. Как и на всех нас, хотя к тебе это явно не относится. Лучший во Внутренней Страже, а? Все для того, чтобы продлить тебе жизнь? Нет, — огоньки в глазницах моргнули, и Талли понял, что это означает веселье. — Не жизнь. Работоспособность. Ты помнишь теракт в Нижнем Городе?
О, конечно. Пытаться сбить с толку резкой переменой темы — превосходная тактика, когда перед тобой сидит запуганный, покорный пони, уяснивший, что здесь он отвечает, а не задает вопросы. То есть кто угодно, кроме Талли.
— Старший следователь Аркан, — Талли вложил в голос весь холод, какой мог, — то, что я не помню нашей встречи, не значит, что я не знаю тебя и твоих методов ведения допроса. Как думаешь, сколько копий протоколов хранится в Архиве?
Огоньки мигнули и загорелись ярче.
— Да, конечно, — прошелестел Аркан, — ты знаешь. Мне нужно было проверить, не повредило ли твой ум такое... неожиданное отлучение от магии.
— Где мой помощник? — резко спросил Талли.
— Яркогривый единорог? С наивностью во взоре, весь отдающийся работе? — Аркан все же выдавил из горла что-то, похожее на смех. Очень отдаленно похожее. — Понятия не имею. Он успел вовремя бежать, судя по всему, хоть и не представляю, как. Впрочем, это вполне очевидно. Он, в отличие от тебя, не потерял сознание, когда вы так неожиданно лишились доступа к магии.
Ложь. Почти наверняка. Если Колла держат где-то рядом... В конце концов, не одной лишь магией они должны работать. Не одной лишь...
До Талли дошло.
— Как вы меня блокируете? — спросил он. — Почему... я вижу...
— Почему твои импланты по-прежнему работают? О, я расскажу, — кажется, Аркан испытывал удовлетворение. — Я потратил некоторое время на разработку блокиратора, не удаляющего магический фон вокруг жертвы. Заблокирован лишь твой к нему доступ, только твой. Мне помогли. Один грифоний техномант, чье имя тебе ничего не скажет. И один единорог-отступник, чье имя тебе известно отлично.
— Карнейдж, — с отвращением произнес Талли.
— Карнейдж, — подтвердил Аркан. Глаза его сияли совсем ярко — видимо, это соответствовало широкой улыбке. — Не то чтобы он был бы согласен делать это по своей воле, но Мальстром сделал его намного более сговорчивым, чем он был когда-то.
Предательство. Настолько явное, и они не заметили его буквально под носом. Внутренняя Стража не ждала ничего хорошего от Нижнего Города, альвенские давно не любили анмарских, как и всех единорогов, но они все проморгали. Он все проморгал.
Опять, диз бы побрал. Опять. В который раз.
— Предатель, — пробормотал Талли очевидное.
— Я не присягал на верность Анмару, капитан, — вот теперь из глаз Аркана исчезли всякие намеки на веселье, — я лишь обещал сотрудничество. В определенных рамках. Что ж, я действительно сотрудничал с единорогами, хотя и не только анмарскими, и действительно оказывал вам помощь. Неужели такой блокиратор не был бы вам полезен?
Не был бы полезен? Да, конечно, Талли уже представлял, как в Архиве восторженно потирают копыта, изучая новую игрушку, как их выпускают серийно, как вводят в работу... Как наконец счастливо сообщают, что теперь наконец могут проводить эксперименты с заряженными оборотными камнями на единорогах, поскольку эта версия блокиратора не превращает камни в бесполезные стекляшки. Она же не убивает магический фон, отнюдь нет... С ее помощью можно сделать столько интересного...
— Анмар не собирается использовать технологии, созданные еретиками, — твердо сказал Талли.
Аркан опять изобразил смешок. Вышло еще хуже, чем в первый раз.
— О, именно поэтому много лет единороги из Внутренней Стражи использовали конденсаторы, разработанные в Библиотеке? Именно поэтому я по ошибке ношу один из таких внутри себя?
Талли проигнорировал очевидную провокацию и продолжил:
— Тем более технологии, созданные Мальстромом. И особенно, — в голос опять просочилось омерзение, — Карнейджем.
— Вы не доверяете техническому гению Карнейджа?
— Это идиотский вопрос, следователь. Мы ни на бит не верим самому Карнейджу. Вам известно, что он делал. Пожалуй, хуже Карнейджа по масштабам разрушений были только Флейм и Ликвид, но последний, вероятно, мертв... и хотя бы не делал то, что делал, просто потому что ему захотелось. Так что мы даже не собираемся верить этому психу. Как и Мальстрому, даже если вам лично он обещал, что все пройдет в наилучшем виде, даже если он умудрился приручить Карнейджа. И, как следствие, — Талли криво ухмыльнулся, — не доверяем вам.
— Что ж, — Аркан кивнул, словно ничего иного не ждал, — предполагаю, что ты изменишь свое мнение через некоторое время здесь. Вероятно, я попрошу Фила провести с тобой беседу.
— Филлиса? Младшего Мордрейна? — Талли хмыкнул. — И где же ваша нелюбовь к единорогам? Он работает на вас уже долгие годы.
— Всего лишь тридцать лет. И, поверь, — Аркан опять сверкнул глазами, — мы с ним отлично сошлись. Он полностью разделяет мою точку зрения на единорогов.
И Аркан исчез. Просто исчез.
Что ж, логично, что он может использовать магию. В конце концов, внутрь него буквально переместили конденсатор.
И пусть он не любит это делать — нелюбовь использовать что-то отнюдь не означает полного нежелания это использовать.
Все-таки это была очень плохая идея.
Когда они втолкнули пленника в камеру, он весь трясся. Но явно не от страха. Как только же копыта его коснулись странной, темного цвета плитки, которой была выложена вся камера — даже потолок, — он, как подкошенный, рухнул на пол и сдавленно завыл.
— Кемис, — начал Фил с улыбкой, игнорируя стоны оборотня и не переступая порога камеры, — ты умеешь хранить секреты, верно?
Секреты? Серьезно?
— Храниние секретов — часть нашей работы, дознаватель, — Кемис кивнул. — Я сносно с этим справляюсь.
— О, ты должен справляться с этим не просто сносно, — улыбка никуда не уходила, но глаза смотрели холодно. — Ты должен быть профессионалом в хранении секретов. Тем, кто никогда не выдаст. Никому. Даже, — кивок в сторону пленника, все еще слабо постанывающего, — в его положении.
Кемис глотнул и уставился в пол.
Вообще-то он уже предполагал, какой именно секрет ему предстоит скрывать. И очень не хотел соглашаться. Было бы гораздо лучше отказаться и сбежать на свежий воздух, где он сможет подумать надо всем, что видел, и...
— Я и есть профессионал, дознаватель, — ответил он, подняв голову и твердо, как мог, глядя Филу в глаза. — Я — часть Департамента. Каждый из нас должен быть профессионалом. Или не быть здесь вовсе.
Еще один из негласных девизов Департамента, заставлявший Кемиса задуматься о том, как именно отбраковываются непрофессионалы. Почему-то ничего хорошего в голвоу не приходило.
— Ты же не хочешь стать копией меня?..
— Я просто счастлив, — Фил стер улыбку с лица. Теперь он выглядел сосредоточенным. — Заходи в камеру. Вперед.
Кемис с упавшим сердцем, размышляя, правильный ли он сделал выбор — да и был ли у него выбор? — шагнул внутрь. Услышал, как за спиной хлопнула тяжелая дверь, облицованная той же плиткой. И оглянулся.
Что ж, вероятно, его худшие опасения не подтвердились.
Зеленый камень, что Фил носил в ошейнике, погас и теперь напоминал бутылочное стекло, тускло отсвечивающее светом ламп. Глаза дознавателя стали, казалось, еще более светлыми, а грива — совсем выцветшей. Теперь он выглядел настолько точной копией безрогого из Норы, что могло бы стать неуютно.
Особенно учитывая, что, в отличие от оригинала, эта версия вполне имела рог.
— Кемис, — сказал Фил, взглянув на практика так, что его внутренне передернуло, — я задал тебе вопрос. Ты ответил положительно. Ни слова об этом. Ни мне. Никому. А также обо всем, что ты услышишь здесь. Ты меня понял.
Кемис с тяжелым сердцем потащил все еще слабо всхлипывающего Твиста к креслу. Сил сопротивляться у того не было, и практик без проблем застегнул на нем все зажимы.
Такой обыкновенный пони. Тощий, грязноватый, весь из себя очевидный бездомный, но все же — пони. Земной.
Не то черное нечто, которое он видел тогда в Норе. Не то, в которое этот несчастный, вовсе не выглядевший опасным, превратился сегодня утром.
Кемис, разглядывая пленника, едва не упустил предмет, который кинул ему Фил. Странный предмет, состоявший из стеклянной колбы и каких-то странных трубочек, рычажков и... о. О Искра.
— Воткни это ему в рот и нажми рычаг, — сказал дознаватель, не отвлекаясь от изучения содержимого своих многочисленных карманов. — Не хочу, чтоб он загнулся раньше времени. Ни от ломки, ни от расставания со своей ненаглядной Матерью.
Не став уточнять, почему последнее слово Фил произнес с такой интонацией, Кемис дрожащими копытами исполнил требуемое. Твист глубоко вдохнул, кашлянул, на секунду замер, вздрогнул и обмяк в кресле. Если бы не зажимы, он бы с него свалился.
Мда уж. Если даже этого проняло, то какую дозу Фил запихнул в ингалятор?
Кемис не стал уточнять и это. Он вообще ничего не собирался уточнять. Лучше бы ему было помалкивать, если он, конечно, хотел пережить этот допрос и не попасть на место Твиста. Многие знания — многие печали, а Кемис теперь знал уже и так слишком много. И отсвечивать ему не хотелось совершенно. Особенно учитывая, что за ближайшие часы он наверняка узнает еще много того, за что Фил может поступить с ним не лучше, чем недавно с Эмбером.
Пожалуй, согласиться на хранение секрета Фила было крайне плохой идеей.
А мир
все же
неплох.
Правда, теперь
так сложно
думать.
И
дышать.
И Она теперь так далеко.
И друзья теперь так далеко.
Но в ближайшие минуты мне будет наплевать.
А может, даже секунды. Будь проклят долбаный толер. Интересно, сколько же я сейчас вдохнул?
Нет, я регулярно делал перерывы в употреблении, однажды даже в несколько лет, иначе остался бы без мозга, но сейчас... Откуда вообще у Фила лазурь? И откуда настолько приличная? Явно не то дерьмо, что я находил в Нижнем Городе...
О. Мне стало легче думать. Как же неприятно. Теперь мне придется думать о том, что я сижу в очень неудобном кресле, с мерзкими зажимами на ногах и горле, а еще со мной собирается беседовать некто Фил, печально известный дознаватель Департамента. Все эти удручающие факты мешали бы воспринимать мир прекрасным.
Если бы, конечно, в меня не вогнали такую чистую дурь. Биохимия — крайне смешная штука. Интересно, он вообще в курсе насчет анестетического эффекта?
— Кстати, Кемис, ему в ближайшее время будет не слишком больно во время допроса, так что мы пока просто с ним поболтаем, — сообщил практику Фил, будто прочитав мои мысли. Благо в этой камере он не мог читать мои мысли на самом деле, будь он хоть трижды единорогом.
Осознав это, я не удержался и захихикал. Я рассчитал все верно, диз побери! Все! Эта камера действительно блокирует магию, она действительно не дает мне помчаться к Ней на всех парах, сверкая безумными глазами, чтобы воссоединиться с Ней и Роем и наконец дать Ей тело, а меня навеки стереть. Искра, я ее наебал. Как и того безрогого. Верно, родственника Фила. Так похож, так похож...
— Да, мы прождали уже полчаса, — донесся до меня голос Фила будто из-за стены, — и, извини, он все еще не реагирует на внешние раздражители. Но не волнуйся, еще немного, и действие кончится, я же не собирался убить его передозировкой. Не моя вина, что мы отобрали у тех драконов такую чистую "пыль". Все в порядке! Видишь, он явно меня слышит.
Полчаса?
Ну да, возможно...
Кресло становилось все менее удобным. Мир — все менее приятным. И я начал понемногу осознавать, что сижу в кресле в личной допросной камере худшего пони, что рождал Департамент, пристегнутый по всем конечностям, голый, беззащитный, без шансов выбраться. Без шансов обернуться и ускользнуть. Без всяких шансов.
Видимо, это отразилось на моем лице, поскольку Фил улыбнулся и кивнул.
— О да, друг мой, — сказал он, — ты все верно понял. Кроме разве что одного...
Наклонившись ко мне, он прошептал:
— Сдаваться мне было твоей худшей идеей.
— Зачеркивай.
— Керн, но...
— Мы не будем отправлять Дейзи в Департамент!
— Но ведь разнести там все — отличная идея?
— Визл, иногда ты меня просто пугаешь. Твою бы энергию — да в мирных целях. Как и ее, — грифон кивнул на свернувшуюся клубочком и слабо посапывающую Дейзи. Разносить ничего она в ближайшее время не собиралась.
Сперва Визл предложила ворваться в Департамент, использовать ее возможность прятаться в темноте и найти Твиста, пока Керн, как боевая единица, будет отвлекать внимание. Керн попросил ее быть немного серьезнее, и она, поразмыслив, предложила пробраться в Отдел по канализации. Керн нервно дернулся и сообщил, что в камеры не ведет такая канализация, по которой можно пролезть. Визл решила не уточнять, откуда он это знает.
Тогда, поскольку Флай все еще молчала, Визл выдвинула новый вариант: использовать Дейзи в качестве тарана. Эту идею Керн сейчас пытался отвергнуть.
— Визл, ты умная мышь, — простонал грифон, — осознай сама, в чем ты неправа!
— Я правее некуда! — Визл снова начала перечислять: — Говорим Дейзи, что ее друг в Отделе. Направляем ее в сторону Отдела. Дальше все просто!
— Все, кроме отстройки Алвьенгарда обратно. Не вариант, сколько раз говорить!
Визл хотела разразиться гневной речью на тему того, что если по дороге эта седогривая падаль сдохнет, то возможные жертвы ее не волнуют.
Однако тут голос Флай внутри, совсем тихий голос, что-то прошептал. И глаза Визл расширились. Она вспомнила.
— Керн, — сказала она торопливо, — я знаю, что должна сделать.
— О, снова знаешь? — Керн заинтересованно уставился на нее. — Если ты не предлагаешь разбудить в Дейзи то, что разнесло Нору, то можешь начинать. Рассказывай, дорогая.
Визл принялась объяснять. От нетерпения сбиваясь.
Керн молча слушал. Изредка кивал. Иногда потрясенно моргал, особенно под конец ее путаных объяснений, когда ему стало наконец ясно, куда Визл вообще клонит.
В конце концов он мотнул головой и недоверчиво сказал:
— Визл, если вся твоя надежда базируется на...
— На том, что наверняка сработает, — твердо сказала она. Запрещая себе дрожать и тонко пищать от страха.
Керн задумчиво посмотрел в потолок, стуча когтем по клюву. И сообщил:
— Знаешь, если идея Твиста просто сдаться была просто очень плохой, то твоя идея сдаться и сдать нас всех в надежде на попавшего под обаяние Флай Шиверс идиота...
— Совсем плохая?
— Нет, эта идея в десятки раз хуже.